“Seyyathāpi, bhikkhave, sālisūkaṁ vā yavasūkaṁ vā micchāpaṇihitaṁ hatthena vā pādena vā akkantaṁ hatthaṁ vā pādaṁ vā bhecchati lohitaṁ vā uppādessatīti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  [Благословенный сказал]:“Монахи, представьте, как если бы острая щепка от риса или ячменя торчала бы не в ту сторону и её придавили бы ногой или рукой. Не могло бы произойти такого, чтобы она поранила бы руку или ногу, и выступила бы кровь. 
“Mendicants, suppose a spike of rice or barley was pointing the wrong way. If you trod on it with hand or foot, it is impossible for it to break the skin and produce blood. 
“Seyyathāpi, bhikkhave, sālisūkaṁ vā yavasūkaṁ vā sammāpaṇihitaṁ hatthena vā pādena vā akkantaṁ hatthaṁ vā pādaṁ vā bhecchati lohitaṁ vā uppādessatīti ṭhānametaṁ vijjati. 
“Монахи, представьте, как если бы острая щепка от риса или ячменя торчала бы в нужную сторону и её придавили бы ногой или рукой. Могло бы произойти так, что она поранила бы руку или ногу, и выступила бы кровь. 
“Mendicants, suppose a spike of rice or barley was pointing the right way. If you trod on it with hand or foot, it’s possible it may break the skin and produce blood. 
“Seyyathāpi, bhikkhave, udakarahado āvilo luḷito kalalībhūto tattha cakkhumā puriso tīre ṭhito na passeyya sippisambukampi sakkharakaṭhalampi macchagumbampi carantampi tiṭṭhantampi. 
“Монахи, представьте, как если бы вода в пруду была бы взбаламученной, мутной, непрозрачной. И человек с хорошим зрением, стоя на берегу, не видел бы ракушек, гравия и гальки, проплывающих и отдыхающих стай рыб. 
“Suppose, mendicants, there was a lake that was cloudy, murky, and muddy. A person with clear eyes standing on the bank would not see the clams and mussels, and pebbles and gravel, and schools of fish swimming about or staying still. 
“Seyyathāpi, bhikkhave, udakarahado accho vippasanno anāvilo tattha cakkhumā puriso tīre ṭhito passeyya sippisambukampi sakkharakaṭhalampi macchagumbampi carantampi tiṭṭhantampi. 
“Монахи, представьте, как если бы вода в пруду была бы чистой, спокойной, прозрачной. И человек с хорошим зрением, стоя на берегу, мог бы видеть ракушки, гравий и гальку, проплывающие и отдыхающие стаи рыб. 
“Suppose, mendicants, there was a lake that was transparent, clear, and unclouded. A person with clear eyes standing on the bank would see the clams and mussels, and pebbles and gravel, and schools of fish swimming about or staying still. 
“Seyyathāpi, bhikkhave, yāni kānici rukkhajātānaṁ phandano tesaṁ aggamakkhāyati yadidaṁ mudutāya ceva kammaññatāya ca. 
“Монахи, подобно тому, как сандаловое дерево считается лучшим из деревьев в отношении уступчивости и податливости, 
“Just as, mendicants, the boxwood is said to be the best kind of tree in terms of its pliability and workability, 

Seyyathāpi, bhikkhave, nimbabījaṁ vā kosātakibījaṁ vā tittakālābubījaṁ vā allāya pathaviyā nikkhittaṁ yañceva pathavirasaṁ upādiyati yañca āporasaṁ upādiyati sabbaṁ taṁ tittakattāya kaṭukattāya asātattāya saṁvattati.  Представьте, монахи, как если бы семя ниима, горького огурца или горькой тыквы посадили бы во влажную почву. Любые питательные вещества, которые оно вобрало бы из почвы и воды, привели бы к его горькому, резкому, неприятному вкусу. 
Suppose a seed of neem, angled gourd, or bitter gourd was planted in moist earth. Whatever nutrients it takes up from the earth and water would lead to its bitter, acerbic, and unpleasant taste. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ucchubījaṁ vā sālibījaṁ vā muddikābījaṁ vā allāya pathaviyā nikkhittaṁ yañceva pathavirasaṁ upādiyati yañca āporasaṁ upādiyati sabbaṁ taṁ madhurattāya sātattāya asecanakattāya saṁvattati. 
Представьте, монахи, как если бы семя сахарного тростника, горного риса или винограда посадили бы во влажную почву. Любые питательные вещества, которые оно вобрало бы из почвы и воды, привели бы к его приятному, сладкому, восхитительному вкусу. 
Suppose a seed of sugar cane, fine rice, or grape was planted in moist earth. Whatever nutrients it takes up from the earth and water would lead to its sweet, pleasant, and delicious taste. 

Seyyathāpi, bhikkhave, nadīmukhe khippaṁ uḍḍeyya bahūnaṁ macchānaṁ ahitāya dukkhāya anayāya byasanāya;  Подобно ловушке, поставленной в устье реки, которая приносит вред, страдание, беду и несчастье многочисленным рыбам, 
Just as a trap set at the mouth of a river would bring harm, suffering, calamity, and disaster for many fish, 
“Seyyathāpi, bhikkhave, appamattakopi gūtho duggandho hoti; 
“Монахи, подобно тому, как даже мельчайшая частица экскрементов является зловонной, 
“Just as, mendicants, even a tiny bit of fecal matter still stinks, 
“Seyyathāpi, bhikkhave, appamattakampi muttaṁ duggandhaṁ hoti … appamattakopi kheḷo duggandho hoti … appamattakopi pubbo duggandho hoti … appamattakampi lohitaṁ duggandhaṁ hoti; 
даже мельчайшая частица мочи является зловонной… даже мельчайшая частица слюны является зловонной… даже мельчайшая частица гноя является зловонной… даже мельчайшая частица крови является зловонной… 
“Just as even a tiny bit of urine, or spit, or pus, or blood still stinks, 

“Seyyathāpi, bhikkhave, appamattakaṁ imasmiṁ jambudīpe ārāmarāmaṇeyyakaṁ vanarāmaṇeyyakaṁ bhūmirāmaṇeyyakaṁ pokkharaṇirāmaṇeyyakaṁ;  “Монахи, подобно тому, как на этом [континенте] Джамбудипы мало прекрасных парков, рощ, ландшафтов, лотосовых прудов, 
“Just as, mendicants, in the Black Plum Tree Land the delightful parks, woods, meadows, and lotus ponds are few, 
“Seyyathāpi, bhikkhave, appamattakaṁ imasmiṁ jambudīpe ārāmarāmaṇeyyakaṁ vanarāmaṇeyyakaṁ bhūmirāmaṇeyyakaṁ pokkharaṇirāmaṇeyyakaṁ; 
 
“Just as, mendicants, in the Black Plum Tree Land the delightful parks, woods, meadows, and lotus ponds are few, 

Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito.  Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. 
As if he was righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Gotama has made the teaching clear in many ways. 

Atha kho bhagavā—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—jetavane antarahito pubbārāme migāramātupāsāde āyasmato sāriputtassa sammukhe pāturahosi.  И тогда, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Благословенный исчез из рощи Джеты и возник в особняке Мигараматы в Восточном Парке перед Достопочтенным Сарипуттой. 
Then the Buddha, as easily as a strong person would extend or contract their arm, vanished from Jeta’s Grove and reappeared in the stilt longhouse of Migāra’s mother in the Eastern Monastery, in front of Sāriputta. 
Seyyathāpi, bho kaccāna, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya; andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā kaccānena anekapariyāyena dhammo pakāsito. 
Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Каччана различными способами прояснил Дхамму. 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Kaccāna has made the teaching clear in many ways. 

Seyyathāpi, bhikkhave, naḷāgārā vā tiṇāgārā vā aggi mutto kūṭāgārānipi ḍahati ullittāvalittāni nivātāni phusitaggaḷāni pihitavātapānāni;  Подобно тому, как пожар, начавшийся в доме, сделанном из бамбука или травы, сжигает дотла даже дом с остроконечной крышей, покрытый штукатуркой изнутри и снаружи, не пропускающий сквозняков, с запертыми ставнями и засовами – 
It’s like a fire that spreads from a hut made of reeds or grass, and burns down even a bungalow, plastered inside and out, draft-free, with doors fastened and windows shuttered. 
Seyyathāpi, bhikkhave, naḷāgārā vā tiṇāgārā vā → naḷāgāro vā tiṇāgāro vā (bj) | aggi mutto → aggimukko (bj); aggi mukko (sya-all, km, pts1ed) 

Yassa kassaci, bhikkhave, bhikkhussa vā bhikkhuniyā vā kāyavaṅko appahīno kāyadoso kāyakasāvo, vacīvaṅko appahīno vacīdoso vacīkasāvo, manovaṅko appahīno manodoso manokasāvo, evaṁ papatitā te, bhikkhave, imasmā dhammavinayā, seyyathāpi taṁ cakkaṁ chahi divasehi niṭṭhitaṁ.  Любой монах или монахиня, которые не отбросили искривления, изъянов и дефектов тела, речи, и ума, отпали от этой Дхаммы и Винаи, подобно колесу, работа над которым заняла шесть дней. 
Whatever monk or nun has not given up the crooks, flaws, and defects of body, speech, and mind has fallen from the teaching and training, just like the wheel that was finished in six days. 
Yassa kassaci, bhikkhave, bhikkhussa vā bhikkhuniyā vā kāyavaṅko pahīno kāyadoso kāyakasāvo, vacīvaṅko pahīno vacīdoso vacīkasāvo, manovaṅko pahīno manodoso manokasāvo, evaṁ patiṭṭhitā te, bhikkhave, imasmiṁ dhammavinaye, seyyathāpi taṁ cakkaṁ chahi māsehi niṭṭhitaṁ chārattūnehi. 
Любой монах или монахиня, которые отбросили искривление, изъяны и дефекты тела, речи, и ума, утвердились в этой Дхамме и Винае, подобно колесу, работа над которым заняла шесть месяцев без шести дней. 
Whatever monk or nun has given up the crooks, flaws, and defects of body, speech, and mind is established in the teaching and training, just like the wheel that was finished in six days less than six months. 

So sabyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhaṁ vedanaṁ vedayati ekantadukkhaṁ, seyyathāpi sattā nerayikā.  Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами ада. 
Touched by hurtful contacts, they experience hurtful feelings that are exclusively painful—like the beings in hell. 
So abyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno abyābajjhaṁ vedanaṁ vedayati ekantasukhaṁ, seyyathāpi devā subhakiṇhā. 
Когда его касаются не-болезненные контакты, он испытывает не-болезненные чувства, всецело приятные, как в случае с дэвами сверкающего великолепия. 
Touched by pleasing contacts, they experience pleasing feelings that are exclusively happy—like the gods of universal beauty. 
So sabyābajjhehipi abyābajjhehipi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhampi abyābajjhampi vedanaṁ vedayati vokiṇṇasukhadukkhaṁ, seyyathāpi manussā ekacce ca devā ekacce ca vinipātikā. 
Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. 
Touched by both hurtful and pleasing contacts, they experience both hurtful and pleasing feelings that are a mixture of pleasure and pain—like humans, some gods, and some beings in the underworld. 

Vajirūpamasutta  Сутта Алмаз 
Like Diamond 
Arukūpamacitto puggalo, vijjūpamacitto puggalo, vajirūpamacitto puggalo. 
Тот, чей ум подобен открытой язве; тот, чей ум подобен молнии; тот, чей ум подобен алмазу. 
A person with a mind like an open sore, a person with a mind like lightning, and a person with a mind like diamond. 
Katamo ca, bhikkhave, arukūpamacitto puggalo? 
И каков, монахи, человек, чей ум подобен открытой язве? 
And who has a mind like an open sore? 
Seyyathāpi, bhikkhave, duṭṭhāruko kaṭṭhena vā kaṭhalāya vā ghaṭṭito bhiyyoso mattāya āsavaṁ deti; 
Подобно тому, как если гнойную язву задеть палкой или острым обломком, вытечет лишь ещё больше гноя, 
They’re like a festering sore, which, when you hit it with a stick or a stone, discharges even more. 
Ayaṁ vuccati, bhikkhave, arukūpamacitto puggalo. 
Об этом человеке говорится, что его ум подобен открытой язве. 
This is called a person with a mind like an open sore. 
Katamo ca, bhikkhave, vijjūpamacitto puggalo? 
И каков человек, чей ум подобен молнии? 
And who has a mind like lightning? 
Seyyathāpi, bhikkhave, cakkhumā puriso rattandhakāratimisāyaṁ vijjantarikāya rūpāni passeyya; 
Подобно тому как в кромешной тьме ночи человек с хорошим зрением мог бы увидеть формы, освещённые [вспышкой] молнии, 
They’re like a person with keen eyes in the dark of the night, who sees by a flash of lightning. 
Ayaṁ vuccati, bhikkhave, vijjūpamacitto puggalo. 
Об этом человеке говорится, что его ум подобен молнии. 
This is called a person with a mind like lightning. 
Katamo ca, bhikkhave, vajirūpamacitto puggalo? 
И каков человек, чей ум подобен алмазу? 
And who has a mind like diamond? 
Seyyathāpi, bhikkhave, vajirassa natthi kiñci abhejjaṁ maṇi vā pāsāṇo vā; 
Подобно тому, как нет ничего, что не мог бы разрезать алмаз, будь то самоцвет или камень, 
It’s like a diamond, which can’t be cut by anything at all, not even a gem or a stone. 
Ayaṁ vuccati, bhikkhave, vajirūpamacitto puggalo. 
Об этом человеке говорится, что его ум подобен алмазу. 
This is called a person with a mind like diamond. 

Seyyathāpi, bhikkhave, ahi gūthagato kiñcāpi na daṁsati, atha kho naṁ makkheti;  Подобно змее, проползшей по фекалиям: даже если она никого не покусает, она всё равно кого-нибудь да запачкает. 
They’re like a snake that’s been living in a pile of dung. Even if it doesn’t bite, it’ll still rub off on you. 
Seyyathāpi, bhikkhave, duṭṭhāruko kaṭṭhena vā kaṭhalāya vā ghaṭṭito bhiyyoso mattāya āsavaṁ deti; 
Подобно тому, как если гнойную язву задеть палкой или острым обломком, вытечет лишь ещё больше гноя, 
They’re like a festering sore, which, when you hit it with a stick or a stone, discharges even more. 
seyyathāpi, bhikkhave, tindukālātaṁ kaṭṭhena vā kaṭhalāya vā ghaṭṭitaṁ bhiyyoso mattāya cicciṭāyati ciṭiciṭāyati; 
Подобно головёшке из дерева тиндуки: если её ударить палкой или острым осколком, она зашипит и затрещит ещё больше, 
They’re like a firebrand of pale-moon ebony, which, when you hit it with a stick or a stone, sizzles and crackles even more. 
seyyathāpi, bhikkhave, gūthakūpo kaṭṭhena vā kaṭhalāya vā ghaṭṭito bhiyyoso mattāya duggandho hoti; 
Подобно отхожей яме: если её ударить палкой или острым осколком, она станет ещё более зловонной, 
They’re like a sewer, which, when you stir it with a stick or a stone, stinks even more. 

Seyyathāpi, bhikkhave, kumbho nikujjo tatra udakaṁ āsittaṁ vivaṭṭati, no saṇṭhāti;  Подобно тому как если перевернуть вверх тормашками горшок, вода, которая налилась в него, выливается и не остаётся в нём, 
It’s like when a pot full of water is tipped over, so the water drains out and doesn’t stay. 
Seyyathāpi, bhikkhave, purisassa ucchaṅge nānākhajjakāni ākiṇṇāni— 
Подобно тому, как если бы человек разложил у себя на коленях различную еду: 
It’s like a person who has different kinds of food crammed on their lap— 
Seyyathāpi, bhikkhave, kumbho ukkujjo tatra udakaṁ āsittaṁ saṇṭhāti no vivaṭṭati; 
Подобно тому, как если правильно поставить горшок, вода, которая налилась в него, остаётся в нём и не выливается, 
It’s like when a pot full of water is set straight, so the water stays and doesn’t drain out. 

‘Brahmā’ti, bhikkhave, mātāpitūnaṁ etaṁ adhivacanaṁ.  “Брахма”, монахи, это обозначение отца и матери. 
‘Divinity’ is a term for your parents. 
‘Pubbācariyā’ti, bhikkhave, mātāpitūnaṁ etaṁ adhivacanaṁ. 
“Первые учителя”… 
‘First tutors’ is a term for your parents. 
‘Āhuneyyā’ti, bhikkhave, mātāpitūnaṁ etaṁ adhivacanaṁ. 
“Достойные даров” – это обозначение отца и матери. 
‘Worthy of offerings dedicated to the gods’ is a term for your parents. 

Seyyathāpi, bhikkhave, bījāni akhaṇḍāni apūtīni avātātapahatāni sārādāni sukhasayitāni sukhette suparikammakatāya bhūmiyā nikkhittāni.  Представьте, монахи, семена, которые были бы не разбитыми, не испорченными, не повреждёнными ветром и жарой солнца, плодоносные, хорошо сохранённые. И их поместили бы в хорошо подготовленную почву в хорошем поле, 
Suppose some seeds were intact, unspoiled, not weather-damaged, fertile, and well-kept. They’re sown in a well-prepared, productive field, 
Seyyathāpi, bhikkhave, bījāni akhaṇḍāni apūtīni avātātapahatāni sārādāni sukhasayitāni. 
Представьте, монахи, семена, которые были бы не разбитыми, не испорченными, не повреждёнными ветром и жарой солнца, плодоносные, хорошо сохранённые. 
Suppose some seeds were intact, unspoiled, not damaged by wind and sun, fertile, and well-kept. 

Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito.  Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Gotama has made the teaching clear in many ways. 

“seyyathāpi bhavaṁ gotamo bhavaṁ cānando.  “Я считаю, что Мастер Готама и Мастер Ананда 
“Those such as misters Gotama and Ānanda 
“seyyathāpi bhavaṁ gotamo bhavaṁ cānando. 
“Я считаю, что Мастер Готама и Мастер Ананда 
“Those such as misters Gotama and Ānanda 
“seyyathāpi bhavaṁ gotamo bhavaṁ cānando. 
“Я считаю, что Мастер Готама и Мастер Ананда 
“Those such as misters Gotama and Ānanda 
Idha, brāhmaṇa, ekacco anekavihitaṁ iddhividhaṁ paccanubhoti: ‘ekopi hutvā bahudhā hoti, bahudhāpi hutvā eko hoti; āvibhāvaṁ, tirobhāvaṁ; tirokuṭṭaṁ tiropākāraṁ tiropabbataṁ asajjamāno gacchati, seyyathāpi ākāse; pathaviyāpi ummujjanimujjaṁ karoti, seyyathāpi udake; udakepi abhijjamāne gacchati, seyyathāpi pathaviyaṁ; ākāsepi pallaṅkena kamati, seyyathāpi pakkhī sakuṇo; imepi candimasūriye evaṁmahiddhike evaṁmahānubhāve pāṇinā parimasati parimajjati, yāva brahmalokāpi kāyena vasaṁ vatteti’. 
Вот монах владеет различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже мира Брахмы. 
It’s when someone wields the many kinds of psychic power: multiplying themselves and becoming one again; appearing and disappearing; going unobstructed through a wall, a rampart, or a mountain as if through space; diving in and out of the earth as if it were water; walking on water as if it were earth; flying cross-legged through the sky like a bird; touching and stroking with the hand the sun and moon, so mighty and powerful. They control the body as far as the realm of divinity. 
Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito. 
Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто… 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Gotama has made the teaching clear in many ways. 

Seyyathāpi, bho gotama, sāradaṁ badarapaṇḍuṁ parisuddhaṁ hoti pariyodātaṁ;  Подобно жёлтому плоду ююбы, который чистый и яркий осенью, 
It’s like a golden brown jujube in the autumn, 
Seyyathāpi, bho gotama, tālapakkaṁ sampati bandhanā pamuttaṁ parisuddhaṁ hoti pariyodātaṁ; 
Подобно тому, как чист и ярок фрукт пальмы, который отломили от стебля, 
or a palm fruit freshly plucked from the stalk, 
Seyyathāpi, bho gotama, nekkhaṁ jambonadaṁ dakkhakammāraputtasuparikammakataṁ ukkāmukhe sukusalasampahaṭṭhaṁ paṇḍukambale nikkhittaṁ bhāsate ca tapate ca virocati ca; 
Подобно украшению из чистейшего золота, которое хорошо подготовил золотых дел мастер, весьма умело обработав его в печи, положив на красную парчу, [где оно] лучится, сверкает и сияет, 
or a pendant of Black Plum River gold, fashioned by a deft smith, well-wrought in the forge, and placed on a cream rug where it shines and glows and radiates. 
Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ kho bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito. 
Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Gotama has made the teaching clear in many ways. 

So vata mayā sādhukaṁ samanuyuñjiyamāno samanugāhiyamāno samanubhāsiyamāno aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ so tiṇṇaṁ ṭhānānaṁ nāññataraṁ ṭhānaṁ nigaccheyya, aññena vā aññaṁ paṭicarissati, bahiddhā kathaṁ apanāmessati, kopañca dosañca appaccayañca pātukarissati, tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdissati, seyyathāpi sarabho paribbājako.  Когда я задал ему вопрос, спросил, допросил разными путями, то не может быть такого, немыслимо, чтобы он не оказался бы в одном из этих трёх последствий: он либо станет отвечать уклончиво и переводить беседу на не относящуюся к делу тему; либо проявит злобу, ненависть, и горечь; либо придёт в смущение и замолкнет, поникнет, [будет сидеть] с потупленным взором угрюмым и безмолвным, точно как странник Сарабха. 
When grilled by me, they would, without a doubt, fall into one of these three categories. They’d dodge the issue, distracting the discussion with irrelevant points. They’d display annoyance, hate, and bitterness. Or they’d sit silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, like Sarabha. 
So vata mayā sādhukaṁ samanuyuñjiyamāno samanugāhiyamāno samanubhāsiyamāno aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ so tiṇṇaṁ ṭhānānaṁ nāññataraṁ ṭhānaṁ nigaccheyya, aññena vā aññaṁ paṭicarissati, bahiddhā kathaṁ apanāmessati, kopañca dosañca appaccayañca pātukarissati, tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdissati, seyyathāpi sarabho paribbājako. 
то я могу задать ему вопрос… [будет сидеть] с потупленным взором угрюмым и безмолвным, точно как странник Сарабха. 
When grilled by me, they would, without a doubt, fall into one of these three categories. They’d dodge the issue, distracting the discussion with irrelevant points. They’d display annoyance, hate, and bitterness. Or they’d sit silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, like Sarabha. 
So vata mayā sādhukaṁ samanuyuñjiyamāno samanugāhiyamāno samanubhāsiyamāno aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ so tiṇṇaṁ ṭhānānaṁ nāññataraṁ ṭhānaṁ nigaccheyya, aññena vā aññaṁ paṭicarissati, bahiddhā kathaṁ apanāmessati, kopañca dosañca appaccayañca pātukarissati, tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdissati, seyyathāpi sarabho paribbājako”ti. 
то я могу задать ему вопрос… [будет сидеть] с потупленным взором угрюмым и безмолвным, точно как странник Сарабха”. 
When grilled by me, they would, without a doubt, fall into one of these three categories. They’d dodge the issue, distracting the discussion with irrelevant points. They’d display annoyance, hate, and bitterness. Or they’d sit silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, like Sarabha.” 
“seyyathāpi, āvuso sarabha, brahāraññe jarasiṅgālo ‘sīhanādaṁ nadissāmī’ti siṅgālakaṁyeva nadati, bheraṇḍakaṁyeva nadati; 
“Точно старый шакал, который в огромном лесу мог бы подумать: “Я прорычу львиным рыком”, но, всё же, вместо этого, просто лишь взвыл бы и завизжал, 
“Reverend Sarabha, you’re just like an old jackal in the formidable wilderness who thinks, ‘I’ll roar a lion’s roar!’ but they still only manage to squeal and yelp like a jackal. 
Seyyathāpi, āvuso sarabha, ambukasañcarī ‘purisakaravitaṁ ravissāmī’ti ambukasañcariravitaṁyeva ravati; 
Друг Сарабха, точно курица, которая могла бы подумать: “Я запою как петух”, но, всё же, вместо этого, просто лишь запела бы как курица, 
You’re just like a marsh hen who thinks, ‘I’ll cry like a cuckoo!’ but they still only manage to cry like a marsh hen. 
Seyyathāpi, āvuso sarabha, usabho suññāya gosālāya gambhīraṁ naditabbaṁ maññati; 
Друг Сарабха, точно бык, который задумал бы глубоко промычать в пустом коровьем сарае, 
You’re just like a bull that thinks to bellow only when the cowstall is empty. 

Seyyathāpi, bhikkhave, sālo vā dhavo vā phandano vā tīhi māluvālatāhi uddhasto pariyonaddho anayaṁ āpajjati, byasanaṁ āpajjati, anayabyasanaṁ āpajjati;  Представьте, как если бы дерево было сдавлено и опутано тремя ползучими растениями малувы. Оно бы повстречало беду, несчастье, беду и несчастье. 
Suppose a sal, axlewood, or boxwood tree was choked and engulfed by three camel’s foot creepers. It would fall to ruin and disaster. 
Seyyathāpi bhikkhave, sālo vā dhavo vā phandano vā tīhi māluvālatāhi uddhasto pariyonaddho. 
Представьте, как если бы дерево было сдавлено и опутано тремя ползучими растениями малувы. 
Suppose a sal, axlewood, or boxwood tree was choked and engulfed by three camel’s foot creepers. 

Seyyathāpi, visākhe, gopālako sāyanhasamaye sāmikānaṁ gāvo niyyātetvā iti paṭisañcikkhati:  Представь, Висакха, как вечером пастух возвращает коров своим владельцам. Он рассуждает так: 
It’s just like a cowherd who, in the late afternoon, takes the cows back to their owners. They reflect: 
Tassa tathāgataṁ anussarato cittaṁ pasīdati, pāmojjaṁ uppajjati, ye cittassa upakkilesā te pahīyanti, seyyathāpi, visākhe, upakkiliṭṭhassa sīsassa upakkamena pariyodapanā hoti. 
Когда ученик Благородных памятует о Татхагате, его ум становится безмятежным, возникает радость, и загрязнения ума отбрасываются точно также, как если грязную голову вымыть с приложением старания. 
As they recollect the Realized One, their mind becomes clear, joy arises, and mental corruptions are given up. It’s just like cleaning a dirty head by applying effort. 
Tassa dhammaṁ anussarato cittaṁ pasīdati, pāmojjaṁ uppajjati, ye cittassa upakkilesā te pahīyanti, seyyathāpi, visākhe, upakkiliṭṭhassa kāyassa upakkamena pariyodapanā hoti. 
Когда ученик Благородных памятует о Дхамме, его ум становится безмятежным, возникает радость, и загрязнения ума отбрасываются точно также, как если грязное тело вымыть с приложением старания. 
As they recollect the teaching, their mind becomes clear, joy arises, and mental corruptions are given up. It’s just like cleaning a dirty body by applying effort. 
Tassa saṅghaṁ anussarato cittaṁ pasīdati, pāmojjaṁ uppajjati, ye cittassa upakkilesā te pahīyanti, seyyathāpi, visākhe, upakkiliṭṭhassa vatthassa upakkamena pariyodapanā hoti. 
Когда ученик Благородных памятует о Сангхе, его ум становится безмятежным, возникает радость, и загрязнения ума отбрасываются точно также, как если грязную ткань вымыть с приложением старания. 
As they recollect the Saṅgha, their mind becomes clear, joy arises, and mental corruptions are given up. It’s just like cleaning a dirty cloth by applying effort. 
Tassa sīlaṁ anussarato cittaṁ pasīdati, pāmojjaṁ uppajjati, ye cittassa upakkilesā te pahīyanti, seyyathāpi, visākhe, upakkiliṭṭhassa ādāsassa upakkamena pariyodapanā hoti. 
Когда ученик Благородных памятует о своём нравственном поведении, его ум становится безмятежным, возникает радость, и загрязнения ума отбрасываются точно также, как если грязное зеркало вымыть с приложением старания. 
As they recollect their ethical conduct, their mind becomes clear, joy arises, and mental corruptions are given up. It’s just like cleaning a dirty mirror by applying effort. 
Tassa attano ca tāsañca devatānaṁ saddhañca sīlañca sutañca cāgañca paññañca anussarato cittaṁ pasīdati, pāmojjaṁ uppajjati, ye cittassa upakkilesā te pahīyanti, seyyathāpi, visākhe, upakkiliṭṭhassa jātarūpassa upakkamena pariyodapanā hoti. 
Когда ученик Благородных памятует о вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости в себе, как и в тех божествах, его ум становится безмятежным, возникает радость, и загрязнения ума отбрасываются точно также, как если загрязнённое золото очистить с приложением старания. 
As they recollect the faith, ethics, learning, generosity, and wisdom of both themselves and those deities, their mind becomes clear, joy arises, and mental corruptions are given up. It’s just like cleansing corrupt native gold by applying effort. 
Seyyathāpi, visākhe, yo imesaṁ soḷasannaṁ mahājanapadānaṁ pahūtarattaratanānaṁ issariyādhipaccaṁ rajjaṁ kāreyya, seyyathidaṁ— 
Представь, Висакха, как если бы человек осуществлял бы владычество и царствование над этими шестнадцатью великими странами, имея в обилии семь драгоценностей, а именно, 
Suppose you were to rule as sovereign lord over these sixteen great countries—Aṅga, Magadha, Kāsi, Kosala, Vajji, Malla, Cetī, Vaccha, Kuru, Pañcāla, Maccha, Sūrasena, Assaka, Avanti, Gandhāra, and Kamboja—full of the seven treasures. 

Seyyathāpi, bhante, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ ayyena ānandena anekapariyāyena dhammo pakāsito.  Благородный Ананда различными способами прояснил Дхамму, поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть. 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Master Ānanda has made the teaching clear in many ways. 

“Seyyathāpi, bhikkhave, gadrabho gogaṇaṁ piṭṭhito piṭṭhito anubandho hoti:  “Монахи, представьте, как если бы осёл шёл за коровьим стадом, [думая]: 
“Suppose, mendicants, a donkey followed behind a herd of cattle, thinking: 
Tassa na tādiso vaṇṇo hoti seyyathāpi gunnaṁ, na tādiso saro hoti seyyathāpi gunnaṁ, na tādisaṁ padaṁ hoti seyyathāpi gunnaṁ. 
Но его внешность была бы не такой, как у коров, его голос был бы не таким, как у коров, его следы были бы не такими, как у коров. 
But it doesn’t look like a cow, or sound like a cow, or leave a footprint like a cow. 
Tassa na tādiso chando hoti adhisīlasikkhāsamādāne seyyathāpi aññesaṁ bhikkhūnaṁ, na tādiso chando hoti adhicittasikkhāsamādāne seyyathāpi aññesaṁ bhikkhūnaṁ, na tādiso chando hoti adhipaññāsikkhāsamādāne seyyathāpi aññesaṁ bhikkhūnaṁ. 
Но его желание осуществлять тренировку высшего нравственного поведения не такое, как у других монахов. Его желание осуществлять тренировку высшего ума не такое, как у других монахов. Его желание осуществлять тренировку высшей мудрости не такое, как у других монахов. 
But they don’t have the same enthusiasm for undertaking the training in the higher ethics, the higher mind, and the higher wisdom as the other mendicants. 

Seyyathāpi, bhikkhave, kassakassa gahapatissa sampannaṁ sālikkhettaṁ.  Представьте, монахи, фермера, у которого бы созрел горный рис. 
When a farmer’s rice field is ripe, 

“Seyyathāpi, bhikkhave, saradasamaye viddhe vigatavalāhake deve ādicco nabhaṁ abbhussakkamāno sabbaṁ ākāsagataṁ tamagataṁ abhivihacca bhāsate ca tapate ca virocati ca.  “Монахи, осенью, когда небо чистое и безоблачное, восходящее солнце рассеивает всю темноту пространства по мере того, как оно лучится, сверкает, и сияет. 
“In the autumn, the heavens are clear and cloudless. And as the sun is rising to the firmament, having dispelled all the darkness of space, it shines and glows and radiates. 

Seyyathāpi, bhikkhave, uparipabbate thullaphusitake deve vassante taṁ udakaṁ yathāninnaṁ pavattamānaṁ pabbatakandarapadarasākhā paripūreti, pabbatakandarapadarasākhā paripūrā kusobbhe paripūrenti, kusobbhā paripūrā mahāsobbhe paripūrenti, mahāsobbhā paripūrā kunnadiyo paripūrenti, kunnadiyo paripūrā mahānadiyo paripūrenti, mahānadiyo paripūrā samuddaṁ paripūrenti.  Подобно тому, как ливень проливается тяжёлыми каплями на вершину горы, и водяные потоки устремляются вниз по склону, заполняя расселины, канавки и протоки; а по заполнении этих – заполняют пруды; а по заполнении этих – заполняют озёра; а по заполнении этих – заполняют ручьи; а по заполнении этих – заполняют реки; а по заполнении этих – заполняют великий океан; 
It’s like when the heavens rain heavily on a mountain top, and the water flows downhill to fill the hollows, crevices, and creeks. As they become full, they fill up the pools. The pools fill up the lakes, the lakes fill up the streams, and the streams fill up the rivers. And as the rivers become full, they fill up the ocean. 

Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako dubbaṇṇo tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi.  Подобно тому, как ткань из парусины является уродливой, таков, я говорю вам, и этот человек. 
That person is just as ugly as jute canvas. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako dukkhasamphasso tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Подобно тому, как ткань из парусины является неприятной для прикосновения, таков, я говорю вам, и этот человек. 
That person is just as unpleasant to touch as jute canvas. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako appaggho tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Подобно тому, как ткань из парусины является не ценной, таков, я говорю вам, и этот человек. 
That person is just as worthless as jute canvas. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako dubbaṇṇo tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
…как ткань из парусины является не ценной, таков, я говорю вам, и этот человек. 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako dukkhasamphasso tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako appaggho tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
 
 
Seyyathāpi taṁ, bhikkhave, kāsikaṁ vatthaṁ vaṇṇavantaṁ tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Подобно тому, как касийская ткань является красивой, таков, я говорю вам, и этот человек. 
That person is just as beautiful as cloth from Kāsi. 
Seyyathāpi taṁ, bhikkhave, kāsikaṁ vatthaṁ sukhasamphassaṁ tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Подобно тому, как касийская ткань является приятной для прикосновения, таков, я говорю вам, и этот человек. 
That person is just as pleasant to touch as cloth from Kāsi. 
Seyyathāpi taṁ, bhikkhave, kāsikaṁ vatthaṁ mahagghaṁ tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Подобно тому, как касийская ткань является очень ценной, таков, я говорю вам, и этот человек. 
That person is just as valuable as cloth from Kāsi. 

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso loṇakapallaṁ paritte udakamallake pakkhipeyya.  Представьте, как если бы человек бросил бы комок соли в чашку с небольшим количеством воды. 
Suppose a person was to drop a lump of salt into a mug of water. 
“Seyyathāpi, bhikkhave, puriso loṇakapallakaṁ gaṅgāya nadiyā pakkhipeyya. 
“Теперь представь, что человек бросил бы комок соли в реку Ганг. 
“Suppose a person was to drop a lump of salt into the Ganges river. 
Seyyathāpi, bhikkhave, orabbhiko vā urabbhaghātako vā appekaccaṁ urabbhaṁ adinnaṁ ādiyamānaṁ pahoti hantuṁ vā bandhituṁ vā jāpetuṁ vā yathāpaccayaṁ vā kātuṁ, appekaccaṁ urabbhaṁ adinnaṁ ādiyamānaṁ nappahoti hantuṁ vā bandhituṁ vā jāpetuṁ vā yathāpaccayaṁ vā kātuṁ. 
Это подобному тому, как мясник имеет право побить, связать, убить или сделать что угодно с неким человеком, укравшим у него козу; но не имеет права побить, связать, убить или сделать что угодно с другим человеком, укравшим у него козу. 
It’s like a sheep dealer or butcher. They can execute, jail, fine, or otherwise punish one person who steals from them, but not another. 

So sace ākaṅkhati: ‘anekavihitaṁ iddhividhaṁ paccanubhaveyyaṁ—ekopi hutvā bahudhā assaṁ, bahudhāpi hutvā eko assaṁ; āvibhāvaṁ, tirobhāvaṁ; tirokuṭṭaṁ tiropākāraṁ tiropabbataṁ asajjamāno gaccheyyaṁ, seyyathāpi ākāse; pathaviyāpi ummujjanimujjaṁ kareyyaṁ, seyyathāpi udake; udakepi abhijjamāne gaccheyyaṁ, seyyathāpi pathaviyaṁ; ākāsepi pallaṅkena kameyyaṁ, seyyathāpi pakkhī sakuṇo; imepi candimasūriye evaṁmahiddhike evaṁmahānubhāve pāṇinā parimaseyyaṁ parimajjeyyaṁ; yāva brahmalokāpi kāyena vasaṁ vatteyyan’ti,  Если он пожелает: “Пусть я овладею различными видами сверхъестественных сил: будучи одним…” – 
If they wish: ‘May I wield the many kinds of psychic power: multiplying myself and becoming one again; appearing and disappearing; going unobstructed through a wall, a rampart, or a mountain as if through space; diving in and out of the earth as if it were water; walking on water as if it were earth; flying cross-legged through the sky like a bird; touching and stroking with my hand the sun and moon, so mighty and powerful; controlling my body as far as the realm of divinity.’ 

Seyyathāpi, bhikkhave, suvaṇṇakāro vā suvaṇṇakārantevāsī vā ukkaṁ bandheyya, ukkaṁ bandhitvā ukkāmukhaṁ ālimpeyya, ukkāmukhaṁ ālimpetvā saṇḍāsena jātarūpaṁ gahetvā ukkāmukhe pakkhipeyya, ukkāmukhe pakkhipitvā kālena kālaṁ abhidhamati, kālena kālaṁ udakena paripphoseti, kālena kālaṁ ajjhupekkhati.  [Это] подобно тому, как золотых дел мастер или его ученик, устанавливает плавильную печь. Установив печь, он нагревает тигель. Когда тигель нагрет, он берёт щипцами кусок золота и помещает его в тигель. Время от времени он обдувает его, время от времени брызгает на него водой, время от времени внимательно изучает его. 
It’s like when a goldsmith or a goldsmith’s apprentice prepares a forge, fires the crucible, picks up some native gold with tongs and puts it in the crucible. From time to time they fan it, from time to time they sprinkle water on it, and from time to time they just watch over it. 

Seyyathāpi, gahapati, kūṭāgāre ducchanne kūṭampi arakkhitaṁ hoti, gopānasiyopi arakkhitā honti, bhittipi arakkhitā hoti;  Представь, как если бы дом с остроконечной крышей был бы плохо покрыт соломой. 
It’s like a bungalow with a bad roof. The roof peak, rafters, and walls are unprotected. 
Seyyathāpi, gahapati, kūṭāgāre succhanne kūṭampi rakkhitaṁ hoti, gopānasiyopi rakkhitā honti, bhittipi rakkhitā hoti; 
Представь, как если бы дом с остроконечной крышей был бы хорошо покрыт соломой. 
It’s like a bungalow with a good roof. The roof peak, rafters, and walls are protected. 

Seyyathāpi, gahapati, kūṭāgāre ducchanne kūṭampi byāpannaṁ hoti, gopānasiyopi byāpannā honti, bhittipi byāpannā hoti;  Представь, как если бы дом с остроконечной крышей был бы плохо покрыт соломой. В этом случае остроконечная крыша, стропила, стены провалились бы. 
It’s like a bungalow with a bad roof. The roof peak, rafters, and walls fall in. 
Seyyathāpi, gahapati, kūṭāgāre succhanne kūṭampi abyāpannaṁ hoti, gopānasiyopi abyāpannā honti, bhittipi abyāpannā hoti; 
Представь, как если бы дом с остроконечной крышей был бы хорошо покрыт соломой. В этом случае остроконечная крыша, стропила, стены не провалились бы. 
It’s like a bungalow with a good roof. The roof peak, rafters, and walls are not fallen in. 

Seyyathāpi, bhikkhave, apaṇṇako maṇi uddhaṁ khitto yena yeneva patiṭṭhāti suppatiṭṭhitaṁyeva patiṭṭhāti;  Подобно брошенным кубикам из игры в кости, которые прочно будут стоять там, куда упадут, 
It’s like throwing unfailing dice: they always fall the right side up. 
Seyyathāpi, bhikkhave, apaṇṇako maṇi uddhaṁ khitto yena yeneva patiṭṭhāti suppatiṭṭhitaṁyeva patiṭṭhāti; 
Подобно брошенным кубикам из игры в кости, которые прочно будут стоять там, куда упадут, 
It’s like throwing unfailing dice: they always fall the right side up. 

Seyyathāpi nāma sappi vā telaṁ vā vālukāya āsittaṁ osīdatimeva saṁsīdatimeva, na saṇṭhāti;  Подобно тому как топлёное масло или обычное масло, пролитое на песок, тонет, погружается [в землю], не может оставаться на одном месте, 
It’s like when ghee or oil is poured on sand, it sinks and melts down, and can’t remain stable. 
Seyyathāpi, bhante, bhagavā etarahi ākiṇṇo viharati bhikkhūhi bhikkhunīhi upāsakehi upāsikāhi rājūhi rājamahāmattehi titthiyehi titthiyasāvakehi; 
Подобно тому, как сейчас Благословенный окружён монахами, монахинями, мирянами и мирянками, царями и царскими министрами, учителями других учений и их учениками, 
Just as the Buddha these days lives crowded by monks, nuns, laymen, and laywomen; by rulers and their chief ministers, and monastics of other religions and their disciples, 

Seyyathāpi, bhikkhave, pāsāṇe lekhā na khippaṁ lujjati vātena vā udakena vā, ciraṭṭhitikā hoti;  Подобно тому как прочерченная на камне линия не быстро стирается ветром и водой, но остаётся [на нём] на долгое время, 
It’s like a line drawn in stone, which isn’t quickly worn away by wind and water, but lasts for a long time. 
Seyyathāpi, bhikkhave, pathaviyā lekhā khippaṁ lujjati vātena vā udakena vā, na ciraṭṭhitikā hoti; 
Подобно тому как прочерченная на земле линия быстро стирается ветром и водой и не остаётся [на ней] на долгое время, 
It’s like a line drawn in sand, which is quickly worn away by wind and water, and doesn’t last long. 
Seyyathāpi, bhikkhave, udake lekhā khippaṁyeva paṭivigacchati, na ciraṭṭhitikā hoti; 
Подобно тому как прочерченная на воде линия быстро полностью исчезает и не остаётся надолго, 
It’s like a line drawn in water, which vanishes right away, and doesn’t last long. 

“Seyyathāpi, bhikkhave, yāni kānici tantāvutānaṁ vatthānaṁ, kesakambalo tesaṁ paṭikiṭṭho akkhāyati.  “Монахи, шерстяное покрывало считается наихудшим из вязаных предметов. 
“Mendicants, a hair blanket is said to be the worst kind of woven cloth. 
Seyyathāpi, bhikkhave, nadīmukhe khippaṁ uḍḍeyya bahūnaṁ macchānaṁ ahitāya dukkhāya anayāya byasanāya; 
Подобно ловушке, поставленной в устье реки, которая приносит вред, боль, беду и несчастье многочисленным рыбам, 
It’s like a trap set at the mouth of a river, which would bring harm, suffering, calamity, and disaster for many fish. 

Atha kho, bhikkhave, brahmā sahampati mama cetasā cetoparivitakkamaññāya—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—brahmaloke antarahito mama purato pāturahosi.  И тогда, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Брахма Сахампати исчез из мира брахм и возник передо мной. 
And then the divinity Sahampati, knowing my train of thought, vanished from the realm of divinity and appeared in front of me, as easily as a strong man would extend or contract his arm. 

Seyyathāpi, brāhmaṇa, uppalaṁ vā padumaṁ vā puṇḍarīkaṁ vā udake jātaṁ udake saṁvaḍḍhaṁ udakā accuggamma tiṭṭhati anupalittaṁ udakena;  Подобно тому, как голубой, красный, или белый лотос родился в воде, вырос в воде, но, поднявшись над поверхностью воды, он более не запятнан водой, 
Suppose there was a blue water lily, or a pink or white lotus. Though it sprouted and grew in the water, it would rise up above the water and stand with no water clinging to it. 

Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo javo ahosi, seyyathāpi nāma daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasirena tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya.  Я обладал такой скоростью, почтенный, что мог перемещаться также быстро, как если бы лучник с мощным луком – обученный, ловкий, натренированный, опытный – мог бы без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу. 
I was as fast as a light arrow easily shot across the shadow of a palm tree by a well-trained expert archer with a strong bow. 
Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo padavītihāro ahosi, seyyathāpi nāma puratthimā samuddā pacchimo samuddo. 
Мой шаг был таким [огромным], почтенный, что, казалось, он покрывал [всё расстояние] от восточного океана до западного океана. 
My stride was such that it could span from the eastern ocean to the western ocean. 

Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo javo ahosi, seyyathāpi nāma daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasirena tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya.  Я обладал такой скоростью, почтенный, что мог перемещаться также быстро, как если бы лучник с мощным луком – обученный, ловкий, натренированный, опытный – мог бы без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу. 
 
Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo padavītihāro ahosi, seyyathāpi nāma puratthimā samuddā pacchimo samuddo. 
Мой шаг был таким [огромным], почтенный, что, казалось, он покрывал [всё расстояние] от восточного океана до западного океана. 
 

Seyyathāpi, bhikkhave, mahāsamudde na sukaraṁ udakassa pamāṇaṁ gahetuṁ: ‘ettakāni udakāḷhakānīti vā, ettakāni udakāḷhakasatānīti vā, ettakāni udakāḷhakasahassānīti vā, ettakāni udakāḷhakasatasahassānīti vā’, atha kho asaṅkhyeyyo appameyyo mahāudakakkhandhotveva saṅkhyaṁ gacchati;  Монахи, подобно тому, как непросто измерить воду в великом океане так: “Вот столько-то галлонов воды здесь” или “Здесь столько-то сотен галлонов воды” или “Здесь столько-то тысяч галлонов воды” или “Здесь столько-то сотен тысяч галлонов воды” – но вместо этого этот [объём] считается неизмеримым, безмерным, огромной грудой воды – 
It’s like trying to grasp how much water is in the ocean. It’s not easy to say how many gallons, how many hundreds, thousands, hundreds of thousands of gallons there are. It’s simply reckoned as an incalculable, immeasurable, great mass of water. 

Brahmāti, bhikkhave, mātāpitūnaṁ etaṁ adhivacanaṁ.  “Брахма”, монахи, это обозначение отца и матери. 
‘Divinity’ is a term for your parents. 
Pubbācariyāti, bhikkhave, mātāpitūnaṁ etaṁ adhivacanaṁ. 
“Первые учителя”… 
‘First tutors’ is a term for your parents. 
Pubbadevatāti, bhikkhave, mātāpitūnaṁ etaṁ adhivacanaṁ. 
“Первые божества”… 
‘Old deities’ is a term for your parents. 
Āhuneyyāti, bhikkhave, mātāpitūnaṁ etaṁ adhivacanaṁ. 
“Достойные даров” – это обозначение отца и матери. 
‘Worthy of an offering dedicated to the gods’ is a term for your parents. 

Seyyathāpi, bhikkhave, kadalī attavadhāya phalaṁ deti, parābhavāya phalaṁ deti;  Подобно тому, как банановая пальма даёт урожай к своему собственному падению и погибели, 
It’s like a banana tree, 
Seyyathāpi, bhikkhave, veḷu attavadhāya phalaṁ deti, parābhavāya phalaṁ deti; 
Подобно тому, как бамбук даёт урожай к своему собственному падению… 
or a bamboo, 
Seyyathāpi, bhikkhave, naḷo attavadhāya phalaṁ deti, parābhavāya phalaṁ deti; 
Подобно тому, как камыш даёт урожай к своему собственному падению… 
or a reed, all of which bear fruit to their own ruin and downfall … 
Seyyathāpi, bhikkhave, assatarī attavadhāya gabbhaṁ gaṇhāti, parābhavāya gabbhaṁ gaṇhāti; 
Подобно тому, как мул беременеет к своему собственному падению и погибели, 
It’s like a mule, which becomes pregnant to its own ruin and downfall. 

Seyyathāpi, bhikkhave, vadhukā yaññadeva rattiṁ vā divaṁ vā ānītā hoti, tāvadevassā tibbaṁ hirottappaṁ paccupaṭṭhitaṁ hoti sassuyāpi sasurepi sāmikepi antamaso dāsakammakaraporisesu.  Монахи, когда жену первый раз приводят в дом, то будь то день или ночь, вначале она утверждает [в себе] острое чувство стыда и боязнь совершить проступок по отношению к своей свекрови, к своему свёкру, к своему мужу, и даже к рабам, работникам, и слугам. 
It’s like a bride on the day or night she’s first brought to her husband’s home. Right away she sets up a keen sense of conscience and prudence for her mother and father in law, her husband, and even the bondservants, workers, and staff. 

Seyyathāpi, bhikkhave, rañño khattiyassa muddhāvasittassa jeṭṭho putto ābhiseko anabhisitto macalappatto;  Подобно старшему сыну помазанного на царства кхаттийского царя – тому, кто [только ещё] будет помазан [на царство], но ещё не помазан – который достиг бы непреклонности [в этом вопросе], то точно таков и монах, который является практикующим путь учеником, и который пребывает в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности. 
It’s like the eldest son of an anointed aristocratic king. He has not yet been anointed, but is eligible, and has been confirmed in the succession. 

Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā tasseva celassa vā sīsassa vā nibbāpanāya adhimattaṁ chandañca vāyāmañca ussāhañca ussoḷhiñca appaṭivāniñca satiñca sampajaññañca kareyya;  Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или [волосы] на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность для того, чтобы потушить [пламя] на своей одежде или голове – 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, chavālātaṁ ubhato padittaṁ, majjhe gūthagataṁ, neva gāme kaṭṭhatthaṁ pharati na araññe (…);  Представьте, монахи, полено из погребального костра, обожжённое с обоих концов и измазанное нечистотами в середине. Его нельзя было бы использовать в качестве древесины ни в деревне, ни в лесу. 
Suppose there was a firebrand for lighting a funeral pyre, burning at both ends, and smeared with dung in the middle. It couldn’t be used as timber either in the village or the wilderness. 
Seyyathāpi, bhikkhave, gavā khīraṁ, khīramhā dadhi, dadhimhā navanītaṁ, navanītamhā sappi, sappimhā sappimaṇḍo, sappimaṇḍo tattha aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как корова даёт молоко, из молока получается творог, из творога – масло, из масла – топлёное масло, из топлёного масла – сливки топлёного масла, которые считаются наивысшим из всего этого, 
From a cow comes milk, from milk comes curds, from curds come butter, from butter comes ghee, and from ghee comes cream of ghee. And the cream of ghee is said to be the best of these. 

Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito.  Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Gotama has made the teaching clear in many ways. 

Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako gajjitā, no vassitā;  этот человек подобен облаку, которое грохочет, но из которого не идёт дождь. 
That person is like a cloud that thunders but doesn’t rain, I say. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako vassitā, no gajjitā; 
этот человек подобен облаку, из которого идёт дождь, но которое не грохочет. 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako neva gajjitā, no vassitā; 
этот человек подобен облаку, которое не грохочет, и из которого не идёт дождь. 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako gajjitā ca vassitā ca; 
этот человек подобен облаку, которое и грохочет, и из которого идёт дождь. 
 

Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako gajjitā, no vassitā;  Подобен облаку, которое грохочет, но из которого не идёт дождь, этот человек я говорю вам. 
That person is like a cloud that thunders but doesn’t rain, I say. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako vassitā, no gajjitā; 
Подобен облаку, из которого идёт дождь, но которое не грохочет 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako neva gajjitā, no vassitā; 
Подобен облаку, которое не грохочет, и из которого не идёт дождь 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, valāhako gajjitā ca vassitā ca; 
Подобен облаку, которое и грохочет, и из которого идёт дождь 
 

Seyyathāpi so, bhikkhave, kumbho tuccho pihito;  Подобен горшку, который пустой и накрытый 
That person is like a pot that’s covered but hollow, I say. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, kumbho pūro vivaṭo; 
Подобен горшку, который полный и открытый 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, kumbho tuccho vivaṭo; 
Подобен горшку, который пустой и открытый 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, kumbho pūro pihito; 
Подобен горшку, который полный и накрытый 
 

Seyyathāpi so, bhikkhave, udakarahado uttāno gambhīrobhāso;  Подобен водоёму, который мелководный, но кажущийся глубоким 
That person is like a lake that’s shallow but appears deep, I say. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, udakarahado gambhīro uttānobhāso; 
Подобен водоёму, который глубокий, но кажущийся мелководным 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, udakarahado uttāno uttānobhāso; 
Подобен водоёму, который мелководный и кажущийся мелководным 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, udakarahado gambhīro gambhīrobhāso; 
Подобен водоёму, который глубокий и кажущийся глубоким 
 

Seyyathāpi taṁ, bhikkhave, ambaṁ āmaṁ pakkavaṇṇi;  Подобен манго, которое незрелое, но кажущееся зрелым 
That person is like a mango that’s unripe but seems ripe, I say. 
Seyyathāpi taṁ, bhikkhave, ambaṁ pakkaṁ āmavaṇṇi; 
Подобен манго, которое зрелое, но кажущееся незрелым 
 
Seyyathāpi taṁ, bhikkhave, ambaṁ āmaṁ āmavaṇṇi; 
Подобен манго, которое незрелое и кажущееся незрелым 
 
Seyyathāpi taṁ, bhikkhave, ambaṁ pakkaṁ pakkavaṇṇi; 
Подобен манго, которое зрелое и кажущееся зрелым 
 

Seyyathāpi sā, bhikkhave, mūsikā gādhaṁ kattā, no vasitā;  Я говорю вам, этот человек подобен мыши, 
That person is like a mouse that makes a hole but doesn’t live in it, I say. 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, mūsikā vasitā hoti, no gādhaṁ kattā; 
Я говорю вам, этот человек подобен мыши, 
 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, mūsikā neva gādhaṁ kattā hoti, no vasitā; 
Я говорю вам, этот человек подобен мыши, 
 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, mūsikā gādhaṁ kattā ca hoti vasitā ca; 
Я говорю вам, этот человек подобен мыши, 
 

Seyyathāpi so, bhikkhave, balībaddo sagavacaṇḍo, no paragavacaṇḍo;  Подобен быку, который гневный к своему стаду, но не к чужому стаду 
That person is like an ox that’s hostile to its own herd, not others. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, balībaddo paragavacaṇḍo, no sagavacaṇḍo; 
Подобен быку, который гневный к чужому стаду, но не к своему 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, balībaddo sagavacaṇḍo ca paragavacaṇḍo ca; 
Подобен быку, который гневный и к своему стаду, и к чужому стаду 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, balībaddo neva sagavacaṇḍo, no paragavacaṇḍo; 
Подобен быку, который не гневный ни к своему стаду, ни к чужому стаду 
 

Seyyathāpi so, bhikkhave, rukkho pheggu phegguparivāro;  Подобен дереву с мягкой древесиной, которое окружено [деревьями] с мягкой древесиной 
That person is like a softwood tree that’s surrounded by softwoods, I say. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, rukkho pheggu sāraparivāro; 
Подобен дереву с мягкой древесиной, которое окружено [деревьями] с твёрдой древесиной 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, rukkho sāro phegguparivāro; 
Подобен дереву с твёрдой древесиной, которое окружено [деревьями] с мягкой древесиной 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, rukkho sāro sāraparivāro; 
Подобен дереву с твёрдой древесиной, которое окружено [деревьями] с твёрдой древесиной 
 

Seyyathāpi so, bhikkhave, āsīviso āgataviso, na ghoraviso;  Подобен гадюке, чей яд вырабатывается быстро, но он не смертельный 
That person is like a viper whose venom is fast-acting but not lethal. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, āsīviso ghoraviso, na āgataviso; 
Подобен гадюке, чей яд вырабатывается медленно, но он смертельный 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, āsīviso āgataviso ca ghoraviso ca; 
Подобен гадюке, чей яд вырабатывается быстро, и он смертельный 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, āsīviso nevāgataviso na ghoraviso; 
Подобен гадюке, чей яд вырабатывается медленно, и он не смертельный 
 

Seyyathāpi so, bhikkhave, bhadro assājānīyo patodacchāyaṁ disvā saṁvijjati saṁvegaṁ āpajjati;  Подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда видит тень прута для погона 
This person is like the fine thoroughbred 
Seyyathāpi so, bhikkhave, bhadro assājānīyo lomavedhaviddho saṁvijjati saṁvegaṁ āpajjati; 
Подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда его волос касаются палкой для погона 
This person is like the fine thoroughbred that’s moved to act 
Seyyathāpi so, bhikkhave, bhadro assājānīyo cammavedhaviddho saṁvijjati saṁvegaṁ āpajjati; 
Подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда его ударяют по шкуре 
This person is like the fine thoroughbred that’s moved to act 
Seyyathāpi so, bhikkhave, bhadro assājānīyo aṭṭhivedhaviddho saṁvijjati saṁvegaṁ āpajjati; 
Подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда его ударяют по кости 
This person is like the fine thoroughbred that’s moved to act 

Ūmibhayanti kho, bhikkhave, kodhūpāyāsassetaṁ adhivacanaṁ.  “Опасность волн” – это обозначение злобы и раздражительности. 
‘Danger of waves’ is a term for anger and distress. 
Kumbhīlabhayanti kho, bhikkhave, odarikattassetaṁ adhivacanaṁ. 
“Опасность крокодилов” – это обозначение чревоугодия. 
‘Danger of gharials’ is a term for gluttony. 
Āvaṭṭabhayanti kho, bhikkhave, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
“Опасность водоворотов” – это обозначение пяти нитей чувственных удовольствий. 
‘Danger of whirlpools’ is a term for the five kinds of sensual stimulation. 
Susukābhayanti kho, bhikkhave, mātugāmassetaṁ adhivacanaṁ. 
“Опасность хищной рыбы” – это обозначение женщин. 
‘Danger of sharks’ is a term for females. 

Seyyathāpi, bhikkhave, uparipabbate thullaphusitake deve vassante taṁ udakaṁ yathāninnaṁ pavattamānaṁ pabbatakandarapadarasākhā paripūreti; pabbatakandarapadarasākhā paripūrā kusobbhe paripūrenti; kusobbhā paripūrā mahāsobbhe paripūrenti; mahāsobbhā paripūrā kunnadiyo paripūrenti; kunnadiyo paripūrā mahānadiyo paripūrenti; mahānadiyo paripūrā samuddaṁ paripūrenti.  Подобно тому, как ливень проливается тяжёлыми каплями на вершину горы, и водяные потоки устремляются вниз по склону, заполняя расселины, канавки и протоки; а по заполнении этих – заполняют пруды; а по заполнении этих – заполняют озёра; а по заполнении этих – заполняют ручьи; а по заполнении этих – заполняют реки; а по заполнении этих – заполняют великий океан; 
It’s like when the heavens rain heavily on a mountain top, and the water flows downhill to fill the hollows, crevices, and creeks. As they become full, they fill up the pools. The pools fill up the lakes, the lakes fill up the streams, and the streams fill up the rivers. And as the rivers become full, they fill up the ocean. 

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso lepagatena hatthena sākhaṁ gaṇheyya, tassa so hattho sajjeyyapi gaṇheyyapi bajjheyyapi;  Представьте, как если бы человек схватился за ветку, но его рука была бы измазана смолой. Его рука бы прилипла к ней, приклеилась бы к ней, привязалась к ней. 
Suppose a person were to grab a branch with a glue-smeared hand. Their hand would stick, hold, and bind to it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso suddhena hatthena sākhaṁ gaṇheyya, tassa so hattho neva sajjeyya na gaṇheyya na bajjheyya; 
Представьте, как если бы человек схватился за ветку чистой рукой. Его рука бы не прилипла к ней, не приклеилась бы к ней, не привязалась к ней. 
Suppose a person were to grab a branch with a clean hand. Their hand wouldn’t stick, hold, or bind to it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, jambālī anekavassagaṇikā. 
Представьте себе водохранилище, которому много лет. 
Suppose there was a billabong that had been stagnant for many years. 
Seyyathāpi, bhikkhave, jambālī anekavassagaṇikā. 
Представьте себе водохранилище, которому много лет. 
Suppose there was a billabong that had been stagnant for many years. 

“Seyyathāpi, bhante, ummujjamānakaṁyeva mahatā pāsena bandheyya;  “Почтенный, подобно тому, как когда кто-либо ловит [рыбу], всплывающую [на поверхность воды] большой ловушкой, 
“Sir, like a fish caught in a big trap just as it rises, 

Seyyathāpi, bhikkhave, puriso kusalo bherisaddassa.  Представьте человека, умелого в извлечении звука с помощью литавр. 
Suppose a person was skilled in the sound of drums. 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso kusalo saṅkhasaddassa. 
Представьте человека, умелого в извлечении звука с помощью горна из морской раковины. 
Suppose a person was skilled in the sound of horns. 
Seyyathāpi, bhikkhave, dve sahāyakā sahapaṁsukīḷikā. 
Представьте двух друзей, которые, [будучи детьми], игрались бы в грязи. 
Suppose there were two friends who had played together in the sand. 

Seyyathāpi, bhikkhave, cakkhumā puriso udakarahadassa tīre ṭhito passeyya parittaṁ macchaṁ ummujjamānaṁ.  Точно также, как если бы человек с хорошим зрением, стоящий на берегу у воды, увидел бы, как к поверхности всплывает маленькая рыба. 
Suppose a person with clear eyes was standing on the bank of a lake. They’d see a little fish rising, 
Seyyathāpi, bhikkhave, cakkhumā puriso udakarahadassa tīre ṭhito passeyya mahantaṁ macchaṁ ummujjamānaṁ. 
Точно также, как если бы человек с хорошим зрением, стоящий на берегу у воды, увидел бы, как к поверхности всплывает большая рыба. 
Suppose a man with clear eyes was standing on the bank of a lake. He’d see a big fish rising, 

Seyyathāpi, vappa, thūṇaṁ paṭicca chāyā paññāyati.  Представь, Ваппа, как если бы можно было бы увидеть тень от пня. 
Suppose there was a shadow cast by a post. 
“seyyathāpi, bhante, puriso udayatthiko assapaṇiyaṁ poseyya. 
“Представьте, почтенный, как если бы человек, выращивающий лошадей на продажу, находился в поисках выгоды, 
“Sir, suppose there was a man who raised commercial horses for profit. 

Seyyathāpi, sāḷha, puriso nadiṁ taritukāmo tiṇhaṁ kuṭhāriṁ ādāya vanaṁ paviseyya.  Представь, Салха, как если бы человек, желающий пересечь реку, взял бы острый топор и вошёл в рощу. 
Suppose a man who wanted to cross a river took a sharp axe into a wood. 
Seyyathāpi, sāḷha, puriso nadiṁ taritukāmo tiṇhaṁ kuṭhāriṁ ādāya vanaṁ paviseyya. 
Представь, Салха, как если бы человек, желающий пересечь реку, взял бы острый топор и вошёл в рощу. 
Suppose a man who wanted to cross a river took a sharp axe into a wood. 
Seyyathāpi, sāḷha, yodhājīvo bahūni cepi kaṇḍacitrakāni jānāti; 
Даже если воин знает множество трюков, которые можно выполнить с помощью стрел, 
Suppose there was a warrior who knew lots of fancy archery tricks. 
Seyyathāpi, sāḷha, yodhājīvo dūrepātī; 
Подобно тому, как воин является стрелком на дальние расстояния, 
Just as a warrior is a long-distance shooter, 
Seyyathāpi, sāḷha, yodhājīvo akkhaṇavedhī; 
Подобно тому, как воин является метким стрелком, 
Just as a warrior is a marksman, 
Seyyathāpi, sāḷha, yodhājīvo mahato kāyassa padāletā; 
Подобно тому, как воин раскалывает большое тело, 
Just as a warrior shatters large objects, 

Seyyathāpi nāma pakkhī sakuṇo yena yeneva ḍeti, sapattabhārova ḍeti;  Подобно птице, которая куда бы ни отправилась, крылья – её единственный груз, 
They’re like a bird: wherever it flies, wings are its only burden. 

So sabyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhaṁ vedanaṁ vediyati ekantadukkhaṁ, seyyathāpi sattā nerayikā.  Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами ада. 
Touched by hurtful contacts, they experience hurtful feelings that are exclusively painful—like the beings in hell. 
So abyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno abyābajjhaṁ vedanaṁ vediyati ekantasukhaṁ, seyyathāpi devā subhakiṇhā. 
Когда его касаются не-болезненные контакты, он испытывает не-болезненные чувства, всецело приятные, как в случае с дэвами сверкающего великолепия. 
Touched by pleasing contacts, they experience pleasing feelings that are exclusively happy—like the gods of universal beauty. 
So sabyābajjhehipi abyābajjhehipi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhampi abyābajjhampi vedanaṁ vediyati vokiṇṇasukhadukkhaṁ, seyyathāpi manussā ekacce ca devā ekacce ca vinipātikā. 
Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. 
Touched by both hurtful and pleasing contacts, they experience both hurtful and pleasing feelings that are a mixture of pleasure and pain—like humans, some gods, and some beings in the underworld. 

So sabyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhaṁ vedanaṁ vediyati ekantadukkhaṁ, seyyathāpi sattā nerayikā.  Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами ада. 
Touched by hurtful contacts, they experience hurtful feelings that are exclusively painful—like the beings in hell. 
So abyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno abyābajjhaṁ vedanaṁ vediyati ekantasukhaṁ, seyyathāpi devā subhakiṇhā. 
Когда его касаются не-болезненные контакты, он испытывает не-болезненные чувства, всецело приятные, как в случае с дэвами сверкающего великолепия. 
Touched by pleasing contacts, they experience pleasing feelings that are exclusively happy—like the gods of universal beauty. 
So sabyābajjhehipi abyābajjhehipi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhampi abyābajjhampi vedanaṁ vediyati vokiṇṇasukhadukkhaṁ, seyyathāpi manussā ekacce ca devā ekacce ca vinipātikā. 
Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. 
Touched by both hurtful and pleasing contacts, they experience both hurtful and pleasing feelings that are a mixture of pleasure and pain—like humans, some gods, and some beings in the underworld. 

Seyyathāpi, bhikkhave, coraṁ āgucāriṁ gahetvā rañño dasseyyuṁ:  Представьте, монахи, как если бы арестовали вора, преступника, и привели бы его к царю, сказав: 
Suppose they were to arrest a bandit, a criminal and present him to the king, saying: 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso kāḷavatthaṁ paridhāya kese pakiritvā musalaṁ khandhe āropetvā mahājanakāyaṁ upasaṅkamitvā evaṁ vadeyya: 
Представьте, монахи, как если бы человек завернулся в чёрную ткань, распустил свои волосы, водрузил бы на плечо дубину и сказал большой толпе людей: 
Suppose a man was to put on a black cloth, mess up his hair, and put a club on his shoulder. Then he approaches a large crowd and says: 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso kāḷavatthaṁ paridhāya kese pakiritvā bhasmapuṭaṁ khandhe āropetvā mahājanakāyaṁ upasaṅkamitvā evaṁ vadeyya: 
Представьте, монахи, как если бы человек завернулся в чёрную ткань, распустил свои волосы, водрузил бы на плечо мешок с золой и сказал большой толпе людей: 
Suppose a man was to put on a black cloth, mess up his hair, and put a sack of ashes on his shoulder. Then he approaches a large crowd and says: 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso kāḷavatthaṁ paridhāya kese pakiritvā mahājanakāyaṁ upasaṅkamitvā evaṁ vadeyya: 
Представьте, монахи, как если бы человек завернулся в чёрную ткань, распустил свои волосы и сказал большой толпе людей: 
Suppose a man was to put on a black cloth and mess up his hair. Then he approaches a large crowd and says: 

Seyyathāpi, bhikkhave, daharo kumāro mando uttānaseyyako dhātiyā pamādamanvāya kaṭṭhaṁ vā kaṭhalaṁ vā mukhe āhareyya.  Представьте, как если бы младенец, невежественный, лежащий на спине, засунул бы себе в рот палку или камень из-за беспечности его няньки. 
Suppose there was a little baby boy who, because of his nursemaid’s negligence, puts a stick or stone in his mouth. 

Seyyathāpi, bhikkhave, kūṭāgārassa etaṁ aggaṁ etaṁ saṅgāhikaṁ etaṁ saṅghātaniyaṁ, yadidaṁ kūṭaṁ.  Подобно тому, как вершина – это высшая часть дома с остроконечной крышей, часть, которая удерживает вместе все остальные, которая объединяет их – 
It’s like a bungalow. The roof-peak is the chief point, which holds and binds everything together. 

Seyyathāpi, bhikkhave, kūṭāgārassa etaṁ aggaṁ etaṁ saṅgāhikaṁ etaṁ saṅghātaniyaṁ, yadidaṁ kūṭaṁ.  Подобно тому, как вершина – это высшая часть дома с остроконечной крышей, часть, которая удерживает вместе все остальные, которая объединяет их – 
It’s like a bungalow. The roof-peak is the chief point, which holds and binds everything together. 

So sace ākaṅkhati: ‘anekavihitaṁ iddhividhaṁ paccanubhaveyyaṁ—ekopi hutvā bahudhā assaṁ, bahudhāpi hutvā eko assaṁ; āvibhāvaṁ, tirobhāvaṁ; tirokuṭṭaṁ tiropākāraṁ tiropabbataṁ asajjamāno gaccheyyaṁ, seyyathāpi ākāse; pathaviyāpi ummujjanimujjaṁ kareyyaṁ, seyyathāpi udake; udakepi abhijjamāno gaccheyyaṁ, seyyathāpi pathaviyaṁ; ākāsepi pallaṅkena kameyyaṁ, seyyathāpi pakkhī sakuṇo; imepi candimasūriye evaṁmahiddhike evaṁmahānubhāve pāṇinā parimaseyyaṁ parimajjeyyaṁ yāva brahmalokāpi kāyena vasaṁ vatteyyan’ti,  Если он пожелает: “Пусть я буду овладевать различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, я буду становиться многими… достигать даже мира Брахмы” – 
If you wish: ‘May I wield the many kinds of psychic power—multiplying myself and becoming one again; appearing and disappearing; going unobstructed through a wall, a rampart, or a mountain as if through space; diving in and out of the earth as if it were water; walking on water as if it were earth; flying cross-legged through the sky like a bird; touching and stroking with the hand the sun and moon, so mighty and powerful, controlling the body as far as the realm of divinity.’ 

Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsavipanno.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. 
Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi pāripūriṁ gacchati, pheggupi pāripūriṁ gacchati, sāropi pāripūriṁ gacchati; 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора, заболонь, и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would all grow to fullness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, dakkho nhāpako vā nhāpakantevāsī vā kaṁsathāle nhānīyacuṇṇāni ākiritvā udakena paripphosakaṁ paripphosakaṁ sanneyya. Sāyaṁ nhānīyapiṇḍi snehānugatā snehaparetā santarabāhirā phuṭā snehena, na ca paggharinī.  Подобно тому, как умелый банщик или ученик банщика насыпал бы банный порошок в железный таз и, постепенно опрыскивая его водой, замешивал бы его, пока влага не пропитала бы [этот] его ком банного порошка, не промочила его внутри и снаружи, но, всё же, сам [этот] ком не сочился бы [от воды] – 
It’s like when a deft bathroom attendant or their apprentice pours bath powder into a bronze dish, sprinkling it little by little with water. They knead it until the ball of bath powder is soaked and saturated with moisture, spread through inside and out; yet no moisture oozes out. 
Seyyathāpi, bhikkhave, udakarahado gambhīro ubbhidodako. Tassa nevassa puratthimāya disāya udakassa āyamukhaṁ, na pacchimāya disāya udakassa āyamukhaṁ, na uttarāya disāya udakassa āyamukhaṁ, na dakkhiṇāya disāya udakassa āyamukhaṁ, devo ca kālena kālaṁ sammā dhāraṁ nānuppaveccheyya. 
[Это] подобно озеру, чьи воды били бы ключами на дне, не имеющем притока с востока, запада, севера, или юга. Озеро не пополнялось бы время от времени проливным дождём. 
It’s like a deep lake fed by spring water. There’s no inlet to the east, west, north, or south, and the heavens would not properly bestow showers from time to time. 
Seyyathāpi, bhikkhave, uppaliniyaṁ vā paduminiyaṁ vā puṇḍarīkiniyaṁ vā appekaccāni uppalāni vā padumāni vā puṇḍarīkāni vā udake jātāni udake saṁvaḍḍhāni udakānuggatāni anto nimuggaposīni. 
Подобно тому, как в озере с голубыми или с красными или с белыми лотосами, некоторые лотосы, которые родились и выросли в воде, расцветают, будучи погружёнными в воду, 
It’s like a pool with blue water lilies, or pink or white lotuses. Some of them sprout and grow in the water without rising above it, thriving underwater. 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso odātena vatthena sasīsaṁ pārupitvā nisinno assa; 
Подобно сидящему человеку, укрытому с ног до головы белой тканью так, 
It’s like someone sitting wrapped from head to foot with white cloth. 
Seyyathāpi, bhikkhave, aññova aññaṁ paccavekkheyya, ṭhito vā nisinnaṁ paccavekkheyya, nisinno vā nipannaṁ paccavekkheyya. 
Подобно тому, как один человек смотрел бы на другого: стоящий мог бы смотреть на сидящего, сидящий мог бы смотреть на лежащего – 
It’s like when someone views someone else. Someone standing might view someone sitting, or someone sitting might view someone lying down. 
Seyyathāpi, bhikkhave, udakamaṇiko ādhāre ṭhapito pūro udakassa samatittiko kākapeyyo. 
Представьте выставленный кувшин, полный воды, наполненный водой до самых краёв, так что ворона смогла бы отпить из него. 
Suppose a water jar was placed on a stand, full to the brim so a crow could drink from it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, same bhūmibhāge pokkharaṇī caturaṁsā ālibaddhā pūrā udakassa samatittikā kākapeyyā. 
Представьте на ровной поверхности земли [искусственный] пруд с четырьмя сторонами, заключённый в насыпи, наполненный водой до самых краёв, так что ворона смогла бы отпить из него. 
Suppose there was a square, walled lotus pond on level ground, full to the brim so a crow could drink from it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, subhūmiyaṁ catumahāpathe ājaññaratho yutto assa ṭhito odhastapatodo. 
Представьте колесницу, в которую были бы впряжены чистокровные жеребцы, стоящую на ровной земле на перекрёстке дорог, с заострённым прутом [погонщика] наготове. 
Suppose a chariot stood harnessed to thoroughbreds at a level crossroads, with a goad ready. 

Seyyathāpi, bhante, thullaphusitake deve vassante yathāninnaṁ udakāni pavattanti;  Подобно тому, как дэвы дождя бросают на землю тяжёлые капли дождя, и вода течёт вниз по склону, 
It’s like when the heavens rain heavily and the water flows downhill. 

Seyyathāpi, bhikkhave, subhūmiyaṁ catumahāpathe mahānigrodho samantā pakkhīnaṁ paṭisaraṇaṁ hoti;  Подобно тому, как на перекрёсте дорог, на ровной земле, большое баньяновое дерево стало бы убежищем для всех птиц в округе, 
Suppose there was a great banyan tree at a level crossroads. It would become a refuge for birds from all around. 

Seyyathāpi, bhikkhave, mahāmegho sabbasassāni sampādento bahuno janassa atthāya hitāya sukhāya hoti;  Подобно тому, как дождевое облако, питая все посевы, появляется для блага, процветания, и счастья многих людей, 
It’s like a great rain cloud, which nourishes all the crops for the benefit, welfare, and happiness of the people. 

Seyyathāpi, bhikkhave, mahāsamudde na sukaraṁ udakassa pamāṇaṁ gahetuṁ:  Монахи, подобно тому, как непросто измерить воду в великом океане так: 
It’s like trying to grasp how much water is in the ocean. It’s not easy to say: 

Seyyathāpi, bhikkhave, nadī pabbateyyā dūraṅgamā sīghasotā hārahārinī.  Представьте текущую с горы реку с бурным потоком, что протекает длительные расстояния, несёт с собой множество обломков. 
Suppose there was a mountain river that flowed swiftly, going far, carrying all before it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, nadī pabbateyyā dūraṅgamā sīghasotā hārahārinī. 
Представьте текущую с горы реку с бурным потоком, что протекает длительные расстояния, несёт с собой множество обломков. 
Suppose there was a mountain river that flowed swiftly, going far, carrying all before it. 

Paṭhamayodhājīvasutta  Сутта Воин Первая 
Warriors (1st) 
Paṭhamayodhājīvasutta → paṭhamayodhājīvūpamasuttaṁ (bj) 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo rajaggaññeva disvā saṁsīdati visīdati, na santhambhati, na sakkoti saṅgāmaṁ otarituṁ; 
Подобен воину, который, увидев облако пыли, [поднятое вражеской армией], спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой; 
I say that this person is like the warrior who falters and founders at the mere sight of a cloud of dust. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo sahati rajaggaṁ; 
Подобен воину, который выдерживает вид облака пыли, 
I say that this person is like the warrior who can prevail over a cloud of dust, 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo sahati rajaggaṁ, sahati dhajaggaṁ; 
Подобен воину, который выдерживает вид облака пыли и навершия вражеского знамени, 
I say that this person is like the warrior who can prevail over a cloud of dust and a banner’s crest, 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo sahati rajaggaṁ, sahati dhajaggaṁ, sahati ussāraṇaṁ, api ca kho sampahāre haññati byāpajjati; 
Подобен воину, который выдерживает вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени и гул, но в ближнем бою его сражают, и он падает раненым. 
I say that this person is like the warrior who can prevail over a cloud of dust and a banner’s crest and turmoil, but is killed or injured when blows are struck. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo sahati rajaggaṁ, sahati dhajaggaṁ, sahati ussāraṇaṁ, sahati sampahāraṁ, so taṁ saṅgāmaṁ abhivijinitvā vijitasaṅgāmo tameva saṅgāmasīsaṁ ajjhāvasati; 
Подобна воину, который может выдержать вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени, гул и ближний бой. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя; 
I say that this person is like the warrior who can prevail over a cloud of dust and a banner’s crest and turmoil and being struck. He wins victory in battle, establishing himself as foremost in battle. 

Dutiyayodhājīvasutta  Сутта Воин Первая 
Warriors (2nd) 
Dutiyayodhājīvasutta → dutiyayodhājīvūpamasuttaṁ (bj) 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo asicammaṁ gahetvā dhanukalāpaṁ sannayhitvā viyūḷhaṁ saṅgāmaṁ otarati, so tasmiṁ saṅgāme ussahati vāyamati, tamenaṁ ussahantaṁ vāyamantaṁ pare hananti pariyāpādenti; tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. Evarūpopi, bhikkhave, idhekacco puggalo hoti. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги сражают его и убивают по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Бывают, монахи, такие личности. 
I say that this person is like the warrior who is killed and finished off by his foes. Some people are like that. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo asicammaṁ gahetvā dhanukalāpaṁ sannayhitvā viyūḷhaṁ saṅgāmaṁ otarati, so tasmiṁ saṅgāme ussahati vāyamati, tamenaṁ ussahantaṁ vāyamantaṁ pare upalikkhanti, tamenaṁ apanenti; apanetvā ñātakānaṁ nenti. So ñātakehi nīyamāno appatvāva ñātake antarāmagge kālaṁ karoti; tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. Evarūpopi, bhikkhave, idhekacco puggalo hoti. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. [Его товарищи] выносят его [с поля боя] и несут к родным. Но пока его несут к родным, он по дороге умирает, даже не добравшись [до дома]. Бывают, монахи, такие личности. 
I say that this person is like the warrior who is taken to his relatives for care, but he dies on the road before he reaches them. Some people are like that. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo asicammaṁ gahetvā dhanukalāpaṁ sannayhitvā viyūḷhaṁ saṅgāmaṁ otarati, so tasmiṁ saṅgāme ussahati vāyamati, tamenaṁ ussahantaṁ vāyamantaṁ pare upalikkhanti, tamenaṁ apanenti; apanetvā ñātakānaṁ nenti, tamenaṁ ñātakā upaṭṭhahanti paricaranti. So ñātakehi upaṭṭhahiyamāno paricariyamāno teneva ābādhena kālaṁ karoti; tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. Evarūpopi, bhikkhave, idhekacco puggalo hoti. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. [Его товарищи] выносят его [с поля боя] и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, но, по мере того как они делают так, он умирает из-за этого ранения. Бывают, монахи, такие личности. 
I say that this person is like the warrior who dies of his injuries while in the care of his relatives. Some people are like that. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo asicammaṁ gahetvā dhanukalāpaṁ sannayhitvā viyūḷhaṁ saṅgāmaṁ otarati, so tasmiṁ saṅgāme ussahati vāyamati, tamenaṁ ussahantaṁ vāyamantaṁ pare upalikkhanti, tamenaṁ apanenti; apanetvā ñātakānaṁ nenti, tamenaṁ ñātakā upaṭṭhahanti paricaranti. So ñātakehi upaṭṭhahiyamāno paricariyamāno vuṭṭhāti tamhā ābādhā; tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. [Его товарищи] выносят его [с поля боя] и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, и в итоге он выздоравливает от этого ранения. 
I say that this person is like the warrior who recovers from his injuries while in the care of his relatives. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, yodhājīvo asicammaṁ gahetvā dhanukalāpaṁ sannayhitvā viyūḷhaṁ saṅgāmaṁ otarati, so taṁ saṅgāmaṁ abhivijinitvā vijitasaṅgāmo tameva saṅgāmasīsaṁ ajjhāvasati; tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Бывают, монахи, такие личности. 
I say that this person is like the warrior who dons his sword and shield, fastens his bow and arrows, and plunges into the thick of battle. He wins victory in battle, establishing himself as foremost in battle. 

Sīhoti kho, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa.  Лев, монахи, это обозначение Татхагаты, Араханта, Полностью Просветлённого. 
‘Lion’ is a term for the Realized One, the perfected one, the fully awakened Buddha. 

Tassa evarūpo attabhāvapaṭilābho hoti—seyyathāpi nāma dve vā tīṇi vā māgadhakāni gāmakkhettāni.  Его тело было размером с два или три поля магадхской деревни, 
He was reincarnated in a life-form that was two or three times the size of a Magadhan village with its fields. 
Tassa evarūpo attabhāvapaṭilābho—seyyathāpi nāma dve vā tīṇi vā māgadhakāni gāmakkhettāni. 
 
 

Seyyathāpi, āvuso, bhikkhu paṁsukūliko rathiyāya nantakaṁ disvā vāmena pādena niggaṇhitvā dakkhiṇena pādena pattharitvā, yo tattha sāro taṁ paripātetvā ādāya pakkameyya;  Представьте монаха с одеянием из обносков, который видит тряпьё, [лежащее] возле дороги. Он бы прижал его своей левой ступнёй, развернул бы правой ступнёй, оторвал бы цельную часть, и забрал бы с собой. 
Suppose a mendicant wearing rag robes sees a rag by the side of the road. They’d hold it down with the left foot, spread it out with the right foot, tear out what was intact, and take it away with them. 
Seyyathāpi, āvuso, pokkharaṇī sevālapaṇakapariyonaddhā. 
Представьте пруд, покрытый тиной и водорослями. 
Suppose there was a lotus pond covered with moss and aquatic plants. 
Seyyathāpi, āvuso, parittaṁ gopade udakaṁ. 
Представьте лужу, в которой мало воды. 
Suppose there was a little water in a cow’s hoofprint. 
Seyyathāpi, āvuso, puriso ābādhiko dukkhito bāḷhagilāno addhānamaggappaṭipanno. 
Представьте нездорового, поражённого болезнью, серьёзно больного человека, 
Suppose a person was traveling along a road, and they were sick, suffering, gravely ill. 
Seyyathāpi, āvuso, pokkharaṇī acchodakā sātodakā sītodakā setakā supatitthā ramaṇīyā nānārukkhehi sañchannā. 
Представьте пруд с чистой, вкусной, прохладной водой – чистый, с пологими берегами, восхитительное место в тени разнообразных деревьев. 
Suppose there was a lotus pond with clear, sweet, cool water, clean, with smooth banks, delightful, and shaded by many trees. 

Seyyathāpi, āvuso, rukkho sākhāpalāsavipanno.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. 
Seyyathāpi, āvuso, rukkho, sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi pheggupi sāropi pāripūriṁ gacchati. 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора, заболонь, и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would grow to fullness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, gavā khīraṁ, khīramhā dadhi, dadhimhā navanītaṁ, navanītamhā sappi, sappimhā sappimaṇḍo, sappimaṇḍo tattha aggamakkhāyati;  Подобно тому, как корова даёт молоко; из молока получаются сливки; из сливок – масло; из масла – топлёное масло; из топлёного масла – сливки топлёного масла, и это считается наилучшим, 
From a cow comes milk, from milk comes curds, from curds come butter, from butter comes ghee, and from ghee comes cream of ghee. And the cream of ghee is said to be the best of these. 

Seyyathāpi, bhikkhave, gavā khīraṁ, khīramhā dadhi, dadhimhā navanītaṁ, navanītamhā sappi, sappimhā sappimaṇḍo, sappimaṇḍo tattha aggamakkhāyati;  Подобно тому, как корова даёт молоко; из молока получаются сливки; из сливок – масло; из масла – топлёное масло; из топлёного масла – сливки топлёного масла, и это считается наилучшим, 
From a cow comes milk, from milk comes curds, from curds come butter, from butter comes ghee, and from ghee comes cream of ghee. And the cream of ghee is said to be the best of these. 

‘seyyathāpi, bho, aggi sucimpi ḍahati asucimpi ḍahati, na ca tena aggi upalippati;  “Точно также, как огонь сжигает чистые вещи и нечистые вещи, но, всё же, не остаётся запачканным ими, 
‘It’s like a fire that burns both pure and filthy things, but doesn’t become corrupted by them. 

Seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto saṁsaṭṭho lākhāya vā haliddiyā vā nīliyā vā mañjiṭṭhāya vā.  Представь, брахман, чашу с водой, которая смешана с лаком, куркумой, синей краской или кармазином. 
Suppose there was a bowl of water that was mixed with dye such as red lac, turmeric, indigo, or rose madder. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto agginā santatto ukkudhito ussadakajāto. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая нагревается на огне, [так что вода в ней] кипит и пузырится. 
Suppose there was a bowl of water that was heated by fire, boiling and bubbling. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto sevālapaṇakapariyonaddho. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая заросла водорослями. 
Suppose there was a bowl of water overgrown with moss and aquatic plants. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto vāterito calito bhanto ūmijāto. 
Представь, брахман, чашу с водой, что обдувается ветром, [и по поверхности воды] идёт рябь, образуются завихрения и волны. 
Suppose there was a bowl of water stirred by the wind, churning, swirling, and rippling. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto āvilo luḷito kalalībhūto andhakāre nikkhitto. 
Представь, брахман, чашу с мутной грязной взболтанной водой, которую поставили бы в тёмное место. 
Suppose there was a bowl of water that was cloudy, murky, and muddy, hidden in the darkness. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto asaṁsaṭṭho lākhāya vā haliddiyā vā nīliyā vā mañjiṭṭhāya vā. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая не смешана с лаком, куркумой, синей краской или кармазином. 
Suppose there was a bowl of water that was not mixed with dye such as red lac, turmeric, indigo, or rose madder. 
seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto agginā asantatto anukkudhito anussadakajāto. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая не нагревается на огне, [так что вода в ней] не кипит и не пузырится. 
Suppose there was a bowl of water that’s not heated by a fire, boiling and bubbling. 
seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto na sevālapaṇakapariyonaddho. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая не заросла водорослями. 
Suppose there was a bowl of water that’s not overgrown with moss and aquatic plants. 
seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto na vāterito na calito na bhanto na ūmijāto. 
Представь, брахман, чашу с водой, что не обдувается ветром, [и по поверхности воды] не идёт рябь, не образуются завихрения и волны. 
Suppose there was a bowl of water that’s not stirred by the wind, churning, swirling, and rippling. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, udapatto accho vippasanno anāvilo āloke nikkhitto. 
Представь, брахман, чашу с чистой, ясной, прозрачной водой, которую поставили бы на свет. 
Suppose there was a bowl of water that’s transparent, clear, and unclouded, brought into the light. 

“Seyyathāpi, bho, puriso aggarasaparititto na aññesaṁ hīnānaṁ rasānaṁ piheti;  “Подобно тому как человек, который нашёл удовлетворение в лучшем из вкусов, более не желает попробовать худших вкусов, 
“Suppose a person was completely satisfied by the best tasting food. They wouldn’t be attracted to anything that tasted inferior. 
Seyyathāpi, bho, puriso jighacchādubbalyapareto madhupiṇḍikaṁ adhigaccheyya. 
Подобно тому как человек, угнетённый голодом и слабостью, получил бы порцию меда 
Suppose a person who was weak with hunger was to obtain a honey-cake. 
Seyyathāpi, bho, puriso candanaghaṭikaṁ adhigaccheyya— 
Подобно тому как человек, который подошёл к куску сандалового дерева, 
Suppose a person were to obtain a piece of sandalwood, 
Seyyathāpi, bho, puriso ābādhiko dukkhito bāḷhagilāno. 
Подобно тому как того, кто нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен, 
Suppose there was a person who was sick, suffering, gravely ill. 
Seyyathāpi, bho, pokkharaṇī acchodakā sātodakā sītodakā setakā supatitthā ramaṇīyā. 
Подобно тому как если был бы восхитительный пруд с приятными берегами, с чистой, приятной, прохладной, прозрачной водой, 
Suppose there was a lotus pond with clear, sweet, cool water, clean, with smooth banks, delightful. 
Seyyathāpi, bho piṅgiyāni, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā piṅgiyāninā anekapariyāyena dhammo pakāsito. 
Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Piṅgiyānī has made the teaching clear in many ways. 

Seyyathāpi sā, bhikkhave, sivathikā asuci;  Как кладбище является нечистым, 
That person is just as filthy as a charnel ground. 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, sivathikā duggandhā; 
Как кладбище является зловонным, 
That person is just as stinky as a charnel ground. 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, sivathikā sappaṭibhayā; 
Как кладбище [считается] опасным, 
That person is just as frightening as a charnel ground. 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, sivathikā vāḷānaṁ amanussānaṁ āvāso; 
Как кладбище является обителью диких духов, 
That person is just as much a gathering place of savage monsters as a charnel ground. 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, sivathikā bahuno janassa ārodanā; 
Как кладбище является [местом, где] многие рыдают, 
This person is just as much a weeping place for many people as a charnel ground. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu anekavihitaṁ iddhividhaṁ paccanubhoti—ekopi hutvā bahudhā hoti, bahudhāpi hutvā eko hoti; āvibhāvaṁ tirobhāvaṁ; tirokuṭṭaṁ tiropākāraṁ tiropabbataṁ asajjamāno gacchati, seyyathāpi ākāse; pathaviyāpi ummujjanimujjaṁ karoti, seyyathāpi udake; udakepi abhijjamāne gacchati, seyyathāpi pathaviyaṁ; ākāsepi pallaṅkena kamati, seyyathāpi pakkhī sakuṇo; imepi candimasūriye evaṁmahiddhike evaṁmahānubhāve pāṇinā parimasati parimajjati; yāva brahmalokāpi kāyena vasaṁ vatteti.  Он владеет различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже мира Брахмы. 
It’s a mendicant who wields the many kinds of psychic power: multiplying themselves and becoming one again; appearing and disappearing; going unobstructed through a wall, a rampart, or a mountain as if through space; diving in and out of the earth as if it were water; walking on water as if it were earth; flying cross-legged through the sky like a bird; touching and stroking with the hand the sun and moon, so mighty and powerful. They control the body as far as the realm of divinity. 

Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā tasseva celassa vā sīsassa vā nibbāpanāya adhimattaṁ chandañca vāyāmañca ussāhañca ussoḷhiñca appaṭivāniñca satiñca sampajaññañca kareyya;  Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или [волосы] на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность, и бдительность для того, чтобы потушить [пламя] на его одежде или голове – 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā tasseva celassa vā sīsassa vā nibbāpanāya adhimattaṁ chandañca vāyāmañca ussāhañca ussoḷhiñca appaṭivāniñca satiñca sampajaññañca kareyya; 
Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или [волосы] на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность, и бдительность для того, чтобы потушить [пламя] на его одежде или голове – 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

“‘Bhayan’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ;  “Монахи, “опасность” – это обозначение чувственных удовольствий. 
“‘Danger’, mendicants, is a term for sensual pleasures. 
‘dukkhan’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ; 
“Боль”… 
‘Suffering’, 
‘rogo’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ; 
“Недуг”… 
‘disease’, 
‘gaṇḍo’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ; 
“Нарыв”… 
‘boil’, 
‘saṅgo’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ; 
“Узел”… 
‘snare’, 
‘paṅko’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“Болото” – это обозначение чувственных удовольствий. 
and ‘bog’ are terms for sensual pleasures. 
Kasmā ca, bhikkhave, ‘bhayan’ti kāmānametaṁ adhivacanaṁ? 
И почему, монахи, “опасность” – это обозначение чувственных удовольствий? 
And why is ‘danger’ a term for sensual pleasures? 
Kāmarāgarattāyaṁ, bhikkhave, chandarāgavinibaddho diṭṭhadhammikāpi bhayā na parimuccati, samparāyikāpi bhayā na parimuccati, tasmā ‘bhayan’ti kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
Человек возбуждён чувственной страстью, скован желанием и страстью, не освобождён от опасности, присущей этой жизни, или от опасности, присущей будущим жизням. Вот почему “опасность” – это обозначение чувственных удовольствий. 
Someone who is besotted by sensual greed and shackled by lustful desire is not freed from dangers in the present life or in lives to come. That is why ‘danger’ is a term for sensual pleasures. 
paṅkoti kāmānametaṁ adhivacanaṁ? 
И почему “болото” – это обозначение чувственных удовольствий? 
and ‘bog’ terms for sensual pleasures? 
Kāmarāgarattāyaṁ, bhikkhave, chandarāgavinibaddho diṭṭhadhammikāpi paṅkā na parimuccati, samparāyikāpi paṅkā na parimuccati, tasmā ‘paṅko’ti kāmānametaṁ adhivacananti. 
Человек возбуждён чувственной страстью, скован желанием и страстью, не освобождён от болота, присущего этой жизни, или от болота, присущего будущим жизням. Вот почему “болото” – это обозначение чувственных удовольствий”. 
Someone who is besotted by sensual greed and shackled by lustful desire is not freed from suffering, disease, boils, chains, or bogs in the present life or in lives to come. That is why these are terms for sensual pleasures. 

‘Gedho’ti kho, bhikkhave, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ.  “Жажда”, монахи, это обозначение пяти нитей чувственных удовольствий. 
‘Greed’ is a term for the five kinds of sensual stimulation. 
‘Gedho’ti kho, bhikkhave, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
 
 
‘Gedho’ti kho, bhikkhave, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
 
 
‘Gedho’ti kho, bhikkhave, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
 
 
‘Gedho’ti kho, bhikkhave, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
“Жажда”, монахи, это обозначение пяти нитей чувственных удовольствий. 
‘Greed’ is a term for the five kinds of sensual stimulation. 

‘Gedho’ti kho, āvuso, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ.  “Жажда”, монахи, это обозначение пяти нитей чувственных удовольствий. 
‘Greed’ is a term for the five kinds of sensual stimulation. 
‘Gedho’ti kho, āvuso, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
 
 
‘Gedho’ti kho, āvuso, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
 
 
‘Gedho’ti kho, āvuso, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
 
 
‘Gedho’ti kho, āvuso, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
 
 
‘Gedho’ti kho, āvuso, pañcannetaṁ kāmaguṇānaṁ adhivacanaṁ. 
“Жажда”, монахи, это обозначение пяти нитей чувственных удовольствий. 
‘Greed’ is a term for the five kinds of sensual stimulation. 

Puna caparaṁ, bhante, bhikkhu seyyathāpi passeyya sarīraṁ sivathikāya chaṭṭitaṁ ekāhamataṁ vā dvīhamataṁ vā tīhamataṁ vā uddhumātakaṁ vinīlakaṁ vipubbakajātaṁ.  Далее, почтенный, представьте, как если бы монах увидел брошенный на кладбище труп, пролежавший один, два или три дня, вздувшийся, бледный, гноящийся. 
Furthermore, suppose a mendicant were to see a corpse thrown in a charnel ground. And it had been dead for one, two, or three days, bloated, livid, and festering. 
Seyyathāpi vā pana passeyya sarīraṁ sīvathikāya chaṭṭitaṁ kākehi vā khajjamānaṁ kulalehi vā khajjamānaṁ gijjhehi vā khajjamānaṁ sunakhehi vā khajjamānaṁ siṅgālehi vā khajjamānaṁ vividhehi vā pāṇakajātehi khajjamānaṁ. 
Или, представьте, он бы увидел брошенный на кладбище труп, который пожирают вороны, ястребы, грифы, собаки, шакалы или иные виды живых существ. 
Or suppose they were to see a corpse thrown in a charnel ground being devoured by crows, hawks, vultures, dogs, jackals, and many kinds of little creatures. 
Seyyathāpi vā pana → seyyathā vā pana (sya-all) | siṅgālehi → sigālehi (bj, pts1ed) 
Seyyathāpi vā pana passeyya sarīraṁ sīvathikāya chaṭṭitaṁ aṭṭhikasaṅkhalikaṁ samaṁsalohitaṁ nhārusambandhaṁ …pe… 
Или, представьте, он бы увидел брошенный на кладбище труп: скелет с плотью и кровью, связанный сухожилиями… 
Furthermore, suppose they were to see a corpse thrown in a charnel ground, a skeleton with flesh and blood, held together by sinews … 

Atha kho āyasmā mahāmoggallāno—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—jetavane antarahito tasmiṁ brahmaloke pāturahosi.  И тогда, подобно тому, как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Достопочтенный Махамоггаллана исчез из рощи Джеты и возник в том мире брахм. 
And then Venerable Mahāmoggallāna, as easily as a strong person would extend or contract their arm, vanished from Jeta’s Grove and reappeared in that realm of divinity. 
Atha kho āyasmā mahāmoggallāno tissassa brahmuno bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā: “seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ: ‘brahmaloke antarahito jetavane pāturahosī’”ti. 
И тогда, восхитившись и возрадовавшись словам брахмы Тиссы, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Достопочтенный Махамоггаллана исчез из мира брахм и возник в роще Джеты. 
Moggallāna approved and agreed with what the divinity Tissa said. Then, as easily as a strong person would extend or contract their arm, he vanished from that realm of divinity and reappeared in Jeta’s Grove. 

Seyyathāpi, bhikkhave, mahāsamudde na sukaraṁ udakassa pamāṇaṁ gahetuṁ:  Монахи, подобно тому, как непросто измерить воду в великом океане так: 
It’s like trying to grasp how much water is in the ocean. It’s not easy to say 

Seyyathāpi, bhante, thullaphusitake deve vassante yathāninnaṁ udakāni pavattanti;  Подобно тому, как дэвы дождя бросают на землю тяжёлые капли дождя, и вода течёт вниз по склону, 
It’s like when the heavens rain heavily and the water flows downhill. 

Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsavipanno.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. 
Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi pāripūriṁ gacchati, pheggupi pāripūriṁ gacchati, sāropi pāripūriṁ gacchati. 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора, заболонь, и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would all grow to fullness. 

Seyyathāpi, brāhmaṇa, yāni kānici jaṅgalānaṁ pāṇānaṁ padajātāni, sabbāni tāni hatthipade samodhānaṁ gacchanti; hatthipadaṁ tesaṁ aggamakkhāyati, yadidaṁ mahantattena.  Подобно тому, брахман, как след слона покрывает след любого ходячего животного, и след слона считается величайшим среди них по размеру, 
The footprints of all creatures that walk can fit inside an elephant’s footprint. So an elephant’s footprint is said to be the biggest of them all. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, kūṭāgārassa yā kāci gopānasiyo sabbā tā kūṭaṅgamā kūṭaninnā kūṭasamosaraṇā, kūṭaṁ tāsaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как все стропила в доме с остроконечной крышей направлены к острию крыши, сливаются в острие крыши, и острие крыши считается наивысшим, 
The rafters of a bungalow all lean to the peak, slope to the peak, and meet at the peak, so the peak is said to be the topmost of them all. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, pabbajalāyako pabbajaṁ lāyitvā agge gahetvā odhunāti nidhunāti nicchādeti; 
Подобно тому, как сборщик тростника срезает тростник, хватает его за верхушку, стряхивает его и вытрясает, выбивает его, 
A reed-cutter, having cut the reeds, grabs them at the top and shakes them down, shakes them about, and shakes them off. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, ambapiṇḍiyā vaṇṭacchinnāya yāni kānici ambāni vaṇṭūpanibandhanāni sabbāni tāni tadanvayāni bhavanti; 
Подобно тому, как если отрезать стебель с гроздью манго, то все манго, растущие на этом стебле, последуют вслед за ним, 
When the stalk of a bunch of mangoes is cut, all the mangoes attached to the stalk will follow along. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, ye keci khuddarājāno sabbete rañño cakkavattissa anuyantā bhavanti, rājā tesaṁ cakkavattī aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как все князья являются вассалами царя-миродержца, а царь-миродержец считается наивысшим, 
All lesser rulers are vassals of a wheel-turning monarch, so the wheel-turning monarch is said to be the foremost of them all. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, yā kāci tārakarūpānaṁ pabhā sabbā tā candassa pabhāya kalaṁ nāgghanti soḷasiṁ, candappabhā tāsaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как сияние всех звёзд не составляет и одной шестнадцатой сияния луны, и сияние луны считается наивысшим, 
The radiance of all the stars is not worth a sixteenth part of the moon’s radiance, so the moon’s radiance is said to be the best of them all. 

seyyathāpi nāma āḷhakathālikā.  как горшки 
a rice pot. 
seyyathāpi nāma khuddaṁ madhuṁ anelakaṁ. 
как мёд. 
pure wild honey. 

Atha kho bhagavā āyasmato soṇassa cetasā cetoparivitakkamaññāya—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ kho—gijjhakūṭe pabbate antarahito sītavane āyasmato soṇassa sammukhe pāturahosi.  И тогда, напрямую познав своим собственным умом размышление в уме Достопочтенного Соны, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Благословенный исчез с горы Пик Грифов и возник перед Достопочтенным Соной в Прохладной Роще. 
Then the Buddha knew what Venerable Soṇa was thinking. As easily as a strong person would extend or contract their arm, he vanished from the Vulture’s Peak and reappeared in the Cool Grove in front of Soṇa, 
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ soṇaṁ iminā ovādena ovaditvā—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ kho—sītavane antarahito gijjhakūṭe pabbate pāturahosi. 
И когда Благословенный закончил давать Достопочтенному Соне это наставление, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Благословенный исчез из Прохладной Рощи и возник на горе Пик Грифов. 
After advising Soṇa like this, the Buddha, as easily as a strong person would extend or contract their arm, vanished from the Cool Grove and reappeared on the Vulture’s Peak. 
Seyyathāpi, bhante, selo pabbato acchiddo asusiro ekagghano. 
Представьте, почтенный, цельную каменную скалу без расселин и трещин. 
Suppose there was a mountain that was one solid mass of rock, without cracks or holes. 

Seyyathāpi, bhante, balavā puriso tiṇhena sikharena muddhani abhimattheyya; evamevaṁ kho me, bhante, adhimattā vātā muddhani ūhananti.  Подобно тому, как если бы сильный человек раскроил бы мою голову острым мечом – вот какие жестокие ветра прорезают мою голову. 
The winds piercing my head are so severe, it feels like a strong man drilling into my head with a sharp point. 
Seyyathāpi, bhante, balavā puriso daḷhena varattakkhaṇḍena sīsaveṭhanaṁ dadeyya; evamevaṁ kho me, bhante, adhimattā sīse sīsavedanā. 
Подобно тому, как если бы сильный человек стянул бы прочным кожаным ободом мою голову – вот какие жестокие боли у меня в голове. 
The pain in my head is so severe, it feels like a strong man tightening a tough leather strap around my head. 
Seyyathāpi, bhante, dakkho goghātako vā goghātakantevāsī vā tiṇhena govikantanena kucchiṁ parikanteyya; evamevaṁ kho me, bhante, adhimattā vātā kucchiṁ parikantanti. 
Подобно тому, как если бы умелый мясник или его ученик вскрыл бы брюхо быка острым мясницким ножом – вот какие жестокие ветра прорезают мой живот. 
The winds slicing my belly are so severe, like a deft butcher or their apprentice were slicing open a cows’s belly with a sharp meat cleaver. 
Seyyathāpi, bhante, dve balavanto purisā dubbalataraṁ purisaṁ nānābāhāsu gahetvā aṅgārakāsuyā santāpeyyuṁ samparitāpeyyuṁ; evamevaṁ kho me, bhante, adhimatto kāyasmiṁ ḍāho. 
Как если бы два сильных человека схватили бы слабого за обе руки и поджаривали бы его над ямой с горячими углями – вот какое жестокое жжение в моём теле. 
The burning in my body is so severe, it feels like two strong men grabbing a weaker man by the arms to burn and scorch him on a pit of glowing coals. 

Seyyathāpi, ānanda, puriso daliddo assako anāḷhiko, tassa akāmakassa bilaṁ olaggeyyuṁ: ‘idaṁ te, ambho purisa, maṁsañca khāditabbaṁ, mūlañca anuppadātabban’ti.  “Представь, Ананда, бедного, лишённого, нуждающегося человека. Люди могли бы силой отрезать от него [мясо] против его воли и сказать: “Почтенный, ты должен съесть этот кусок мяса и заплатить за него”. 
“It’s as if they were to force a chop on a poor, penniless person, telling them, ‘Eat this meat and pay for it!’ 

Seyyathāpi, āvuso, goṇo kiṭṭhādo dāmena vā baddho vaje vā oruddho.  С умом, наводнённым страстью, он оставляет тренировку и возвращается к низкой жизни. 
Suppose an ox fond of crops was tied up or shut in a pen. 
Seyyathāpi, āvuso, cātumahāpathe thullaphusitako devo vassanto rajaṁ antaradhāpeyya, cikkhallaṁ pātukareyya. 
Представьте, как проливающийся мощными каплями на перекрёсток дорог дождь сделал бы так, что пыль исчезла и появилась бы грязь. 
Suppose the heavens were raining heavily at the crossroads so that the dust vanished and mud appeared. 
Seyyathāpi, āvuso, gāmassa vā nigamassa vā avidūre mahantaṁ taḷākaṁ. 
Представьте, как если бы неподалёку от деревни или города был бы большой пруд. 
Suppose there was a large pond not far from a town or village. 
Seyyathāpi, āvuso, purisaṁ paṇītabhojanaṁ bhuttāviṁ ābhidosikaṁ bhojanaṁ nacchādeyya. 
Представьте, как если бы еда, оставшаяся с прошлого вечера, не нравилась бы человеку, который съел очень вкусный обед. 
Suppose a person had finished a delicious meal. They’d have no appetite for leftovers. 
Seyyathāpi, āvuso, pabbatasaṅkhepe udakarahado nivāto vigataūmiko. 
Представьте, как если бы в узкой горной долине было бы озеро без волн, укрытое от ветра. 
Suppose that in a mountain glen there was a lake, unruffled and free of waves. 
Seyyathāpi, āvuso, rājā vā rājamahāmatto vā caturaṅginiyā senāya addhānamaggappaṭipanno aññatarasmiṁ vanasaṇḍe ekarattiṁ vāsaṁ upagaccheyya. 
Представьте, как если бы царь или царский министр странствовал бы по дороге с четырёхчастной армией и к ночи разбил бы лагерь в лесной чаще. 
Suppose a ruler or their chief minister, while walking along the road with an army of four divisions, was to arrive at a forest grove where they set up camp for the night. 

Seyyathāpi, ānanda, gūthakūpo sādhikaporiso pūro gūthassa samatittiko.  Представь выгребную яму глубже полного человеческого роста, наполненную фекалиями до краёв, 
Suppose there was a sewer deeper than a man’s height, full to the brim with feces, 
Seyyathāpi, ānanda, bījāni akhaṇḍāni apūtīni avātātapahatāni sāradāni sukhasayitāni sukhette suparikammakatāya bhūmiyā nikkhittāni. 
Представь, как если бы семена были бы цельными, неиспорченными, неповреждёнными ветром и солнцем, плодородными, хорошо сохранёнными, хорошо размещёнными в хорошо подготовленной почве в хорошем поле. 
Suppose some seeds were intact, unspoiled, not weather-damaged, fertile, and well-kept. They’re sown in a well-prepared, productive field. 
Seyyathāpi, ānanda, bījāni akhaṇḍāni apūtīni avātātapahatāni sāradāni sukhasayitāni puthusilāya nikkhittāni. 
Представь, Ананда, как если бы семена были бы цельными, неиспорченными, неповреждёнными ветром и солнцем, плодородными, хорошо сохранёнными, хорошо размещёнными на широкой скале. 
Suppose some seeds were intact, unspoiled, not weather-damaged, fertile, and well-kept. And they were sown on a broad rock. 
Seyyathāpi, ānanda, bījāni khaṇḍāni pūtīni vātātapahatāni sukhette suparikammakatāya bhūmiyā nikkhittāni. 
Представь, Ананда, как если бы семена были бы разбиты, испорчены, повреждены ветром и солнцем, но были бы размещены в хорошо подготовленной почве в хорошем поле. 
Suppose some seeds were broken, spoiled, weather-damaged. They’re sown in a well-prepared, productive field. 
Seyyathāpi, ānanda, aṅgārāni ādittāni sampajjalitāni sajotibhūtāni puthusilāya nikkhittāni. 
Представь, Ананда, как если бы на широкую скалу поместили горящие, пылающие, полыхающие угли. 
Suppose that there were some burning coals, blazing and glowing. And they were placed on a broad rock. 
“Seyyathāpi vā pana, ānanda, sāyanhasamayaṁ sūriye ogacchante, jāneyyāsi tvaṁ, ānanda, āloko antaradhāyissati andhakāro pātubhavissatī”ti? 
“Или же представь, Ананда, как если б был бы вечер, и садилось солнце. Разве не знал бы ты в этом случае так: “Свет исчезнет, тьма возникнет”? 
“Or suppose it was the late afternoon and the sun was going down. Wouldn’t you know that the light was about to vanish and darkness appear?” 
“Seyyathāpi vā, panānanda, abhido addharattaṁ bhattakālasamaye, jāneyyāsi tvaṁ, ānanda, āloko antarahito andhakāro pātubhūto”ti? 
“Или же, представь, Ананда, как если б почти наступила полночь, настало бы время для [царского] ужина. Разве не знал бы ты в этом случае так: “Свет исчез, тьма возникла”? 
“Or suppose that it’s nearly time for the midnight meal. Wouldn’t you know that the light had vanished and the darkness appeared?” 
Seyyathāpi, ānanda, aṅgārāni ādittāni sampajjalitāni sajotibhūtāni sukkhe tiṇapuñje vā kaṭṭhapuñje vā nikkhittāni. 
Представь, Ананда, как если бы на кучу сухой травы и дров поместили горящие, пылающие, полыхающие угли. 
Suppose that there were some burning coals, blazing and glowing. They were placed on a pile of grass or timber. 
“Seyyathāpi vā panānanda, rattiyā paccūsasamayaṁ sūriye uggacchante, jāneyyāsi tvaṁ, ānanda, andhakāro antaradhāyissati, āloko pātubhavissatī”ti? 
“Или же представь, Ананда, как если б ночь подходила к концу, и всходило бы солнце. Разве не знал бы ты в этом случае так: “Тьма исчезнет, свет возникнет”? 
“Suppose it’s the crack of dawn and the sun is rising. Wouldn’t you know that the dark will vanish and the light appear?” 
“Seyyathāpi vā panānanda, abhido majjhanhike bhattakālasamaye, jāneyyāsi tvaṁ, ānanda, andhakāro antarahito āloko pātubhūto”ti? 
“Или же, представь, Ананда, как если б почти наступил полдень, настало бы время для обеда. Разве не знал бы ты в этом случае так: “Тьма исчезла, свет возник”? 
“Or suppose that it’s nearly time for the midday meal. Wouldn’t you know that the dark had vanished and the light appeared?” 
Seyyathāpi, ānanda, aṅgārāni sītāni nibbutāni sukkhe tiṇapuñje vā kaṭṭhapuñje vā nikkhittāni. 
Представь, Ананда, как если бы на кучу сухой травы и дров поместили потухшие, погасшие угли. 
Suppose that there were some cool, quenched coals. They were placed on a pile of grass or timber. 

‘Sabbasaṅkhāresu ca me nibbidasaññā paccupaṭṭhitā bhavissati, seyyathāpi ukkhittāsike vadhake.  “Восприятие разочарования будет утверждено во мне ко всем обусловленным феноменам, точно к убийце с поднятым мечом”. 
‘Perception of disillusionment will be established in me for all conditions, like a killer with a drawn sword.’ 

Udakūpamāsutta  Сутта Пример с водой 
A Simile With Water 
Udakūpamāsutta → udakūpamapuggalasuttaṁ (bj) 

Puggalaṁ udakūpamaṁ;   
 

Santi, bhikkhave, sattā nānattakāyā nānattasaññino, seyyathāpi manussā, ekacce ca devā, ekacce ca vinipātikā.  Монахи, есть существа, которые различны в теле и различны в восприятии, такие как люди, некоторые дэвы, некоторые [существа] в нижних мирах. 
There are sentient beings that are diverse in body and diverse in perception, such as human beings, some gods, and some beings in the underworld. 
Santi, bhikkhave, sattā nānattakāyā ekattasaññino, seyyathāpi devā brahmakāyikā paṭhamābhinibbattā. 
Есть существа, которые различны в теле, но одинаковы в восприятии, такие как дэвы свиты Брахмы, которые перерождаются посредством первой [джханы]. 
There are sentient beings that are diverse in body and unified in perception, such as the gods reborn in the Divinity’s host through the first absorption. 
Santi, bhikkhave, sattā ekattakāyā nānattasaññino, seyyathāpi devā ābhassarā. 
Есть существа, которые одинаковы в теле, но различны в восприятии, такие как дэвы лучезарного сияния. 
There are sentient beings that are unified in body and diverse in perception, such as the gods of streaming radiance. 
Santi, bhikkhave, sattā ekattakāyā ekattasaññino, seyyathāpi devā subhakiṇhā. 
Есть существа, которые одинаковы в теле и одинаковы в восприятии, такие как дэвы сверкающего великолепия. 
There are sentient beings that are unified in body and unified in perception, such as the gods of universal beauty. 

Seyyathāpi, bhikkhave, kukkuṭapattaṁ vā nhārudaddulaṁ vā aggimhi pakkhittaṁ patilīyati patikuṭati pativattati, na sampasāriyati.  Подобно тому, как петушиное перо или кусок сухожилия, брошенные в огонь, отворачиваются от него, откатываются от него, и не тянутся к нему, 
It’s like a chicken’s feather or a scrap of sinew thrown in a fire. It shrivels up, shrinks, rolls up, and doesn’t stretch out. 
Seyyathāpi, bhikkhave, kukkuṭapattaṁ vā nhārudaddulaṁ vā aggimhi pakkhittaṁ patilīyati patikuṭati pativattati, na sampasāriyati. 
Подобно тому, как петушиное перо или кусок сухожилия, брошенные в огонь, отворачиваются от него, откатываются от него, и не тянутся к нему, 
 
Seyyathāpi, bhikkhave, kukkuṭapattaṁ vā nhārudaddulaṁ vā aggimhi pakkhittaṁ patilīyati patikuṭati pativattati, na sampasāriyati. 
Подобно тому, как петушиное перо или кусок сухожилия, брошенные в огонь, отворачиваются от него, откатываются от него, и не тянутся к нему, 
 
seyyathāpi bhikkhave …pe… patilīyati patikuṭati pativattati, na sampasāriyati. 
Подобно тому, как петушиное перо или кусок сухожилия, брошенные в огонь, отворачиваются от него, откатываются от него, и не тянутся к нему, 
 
Seyyathāpi, bhikkhave, kukkuṭapattaṁ vā nhārudaddulaṁ vā aggimhi pakkhittaṁ patilīyati patikuṭati pativattati na sampasāriyati. 
Подобно тому, как петушиное перо или кусок сухожилия, брошенные в огонь, отворачиваются от него, откатываются от него, и не тянутся к нему, 
 
Anicce dukkhasaññāparicitena, bhikkhave, bhikkhuno cetasā bahulaṁ viharato ālasye kosajje vissaṭṭhiye pamāde ananuyoge apaccavekkhaṇāya tibbā bhayasaññā paccupaṭṭhitā hoti, seyyathāpi, bhikkhave, ukkhittāsike vadhake. 
Когда монах часто пребывает с умом, приученным к восприятию болезненности в непостоянном, острое восприятие опасности утверждается в нём в отношении бездельничанья, лени, расслабленности, беспечности, отсутствия усердия, легкомыслия, подобно [восприятию опасности] убийцы с мечом наизготове. 
When a mendicant often meditates with a mind reinforced with the perception of suffering in impermanence, they establish a keen perception of the danger of sloth, laziness, slackness, negligence, lack of commitment, and failure to review, like a killer with a drawn sword. … 
Sace, bhikkhave, bhikkhuno anicce dukkhasaññāparicitena cetasā bahulaṁ viharato ālasye kosajje vissaṭṭhiye pamāde ananuyoge apaccavekkhaṇāya tibbā bhayasaññā, na paccupaṭṭhitā hoti, seyyathāpi, bhikkhave, ukkhittāsike vadhake. 
Если, когда монах часто пребывает с умом, приученным к восприятию болезненности в непостоянном, острое восприятие опасности не утверждается в нём в отношении бездельничанья… с мечом наизготове, то ему следует осознавать: 
 
Sace pana, bhikkhave, bhikkhuno anicce dukkhasaññāparicitena cetasā bahulaṁ viharato ālasye kosajje vissaṭṭhiye pamāde ananuyoge apaccavekkhaṇāya tibbā bhayasaññā paccupaṭṭhitā hoti, seyyathāpi, bhikkhave, ukkhittāsike vadhake. 
Но если, когда он часто пребывает с умом, приученным к восприятию болезненности в непостоянном, острое восприятие опасности утверждается в нём в отношении бездельничанья… с мечом наизготове – то ему следует осознавать: 
 

Seyyathāpi, bhikkhave, divasaṁsantatte ayokapāle haññamāne papaṭikā nibbattitvā nibbāyeyya.  К примеру, когда железный котёл нагревали целый день, а затем ударили [по нему], то может отлететь искра и погаснуть. 
Suppose you struck an iron pot that had been heated all day. Any spark that flew off would be extinguished. 
Seyyathāpi, bhikkhave, divasaṁsantatte ayokapāle haññamāne papaṭikā nibbattitvā uppatitvā nibbāyeyya. 
К примеру, когда железный котёл нагревали целый день, а затем ударили [по нему], то может отлететь искра, взмыть вверх, и погаснуть. 
Suppose you struck an iron pot that had been heated all day. Any spark that flew off and floated away would be extinguished. 
Seyyathāpi, bhikkhave, divasaṁsantatte ayokapāle haññamāne papaṭikā nibbattitvā uppatitvā anupahacca talaṁ nibbāyeyya. 
К примеру, когда железный котёл нагревали целый день, а затем ударили [по нему], то может отлететь искра, взмыть вверх и погаснуть прежде, чем она [вот-вот] упадёт на землю. 
Suppose you struck an iron pot that had been heated all day. Any spark that flew off and floated away would be extinguished just before landing. 
Seyyathāpi, bhikkhave, divasaṁsantatte ayokapāle haññamāne papaṭikā nibbattitvā uppatitvā upahacca talaṁ nibbāyeyya. 
К примеру, когда железный котёл нагревали целый день, а затем ударили [по нему], то может получиться искра, отлететь, и по приземлении на землю она погаснет. 
Suppose you struck an iron pot that had been heated all day. Any spark that flew off and floated away would be extinguished on landing. 
Seyyathāpi, bhikkhave, divasaṁsantatte ayokapāle haññamāne papaṭikā nibbattitvā uppatitvā paritte tiṇapuñje vā kaṭṭhapuñje vā nipateyya. 
К примеру, когда железный котёл нагревали целый день, а затем ударили [по нему], то может отлететь искра, взмыть вверх и упасть на небольшую кучу соломы или хвороста. 
Suppose you struck an iron pot that had been heated all day. Any spark that flew off and floated away would fall on a little heap of grass or twigs. 
Seyyathāpi, bhikkhave, divasaṁsantatte ayokapāle haññamāne papaṭikā nibbattitvā uppatitvā vipule tiṇapuñje vā kaṭṭhapuñje vā nipateyya. 
К примеру, когда железный котёл нагревали целый день, а затем ударили [по нему], то может отлететь искра, взмыть вверх и упасть на большую кучу соломы или хвороста. 
Suppose you struck an iron pot that had been heated all day. Any spark that flew off and floated away would fall on a large heap of grass or twigs. 
Seyyathāpi, bhikkhave, divasaṁsantatte ayokapāle haññamāne papaṭikā nibbattitvā uppatitvā mahante tiṇapuñje vā kaṭṭhapuñje vā nipateyya. 
К примеру, когда железный котёл нагревали целый день, а затем ударили [по нему], то может отлететь искра, взмыть вверх и упасть на огромную кучу соломы или хвороста. 
Suppose you struck an iron pot that had been heated all day. Any spark that flew off and floated away would fall on a huge heap of grass or twigs. 

Atha kho āyasmā mahāmoggallāno—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—gijjhakūṭe pabbate antarahito tasmiṁ brahmaloke pāturahosi.  И тогда, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Достопочтенный Махамоггаллана исчез с горы Пик Грифов и возник в том мире брахм. 
And then Venerable Mahāmoggallāna, as easily as a strong person would extend or contract their arm, vanished from the Vulture’s Peak and reappeared in that realm of divinity. 
Atha kho āyasmā mahāmoggallāno tissassa brahmuno bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—brahmaloke antarahito gijjhakūṭe pabbate pāturahosi. 
И тогда, восхитившись и возрадовавшись словам брахмы Тиссы, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Достопочтенный Махамоггаллана исчез из мира брахм и возник на Пике Грифов. 
Moggallāna approved and agreed with what Tissa the Divinity said. Then, as easily as a strong person would extend or contract their arm, he vanished from the realm of divinity and reappeared on the Vulture’s Peak. 

seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—bhaggesu susumāragire bhesakaḷāvane migadāye antarahito magadhesu kallavāḷaputtagāme āyasmato mahāmoggallānassa sammukhe pāturahosi.  подобно тому, как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, он исчез из Оленьего Парка рощи Бхесакалы и появился прямо перед Достопочтенным Махамоггалланой. 
Then, as easily as a strong person would extend or contract their arm, he vanished from the deer park at Bhesakaḷā’s Wood in the land of the Bhaggas and reappeared in front of Mahāmoggallāna near Kallavāḷamutta Village in the land of the Magadhans. 

Sukhassetaṁ, bhikkhave, adhivacanaṁ yadidaṁ puññāni.  Это обозначение приятного, то есть, заслуги. 
For ‘good deeds’ is a term for happiness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsavipanno.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. 
Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi pheggupi sāropi pāripūriṁ gacchati. 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора, заболонь, и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would grow to fullness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, saradasamaye thullaphusitake deve vassante tattha tattha gopadesu udakāni ṭhitāni honti;  Подобно тому, как осенью, когда мощные капли дождя падают с неба, и вода стоит тут и там в отпечатках копыт рогатого скота, 
It’s like in autumn, when the heavens rain heavily and water remains here and there in the cows’ hoofprints. 
Seyyathāpi, bhikkhave, kumbhakārapāko ālepito paṭhamaṁ dhūmeti sandhūmeti sampadhūmeti; 
Подобно тому, как разводимый гончаром огонь вначале дымится, испускает дым, тлеет, 
It’s like when a potter’s kiln is first kindled, and it smokes and smolders and gives off fumes. 
Seyyathāpi, bhikkhave, sappissa vā telassa vā jhāyamānassa dayhamānassa neva chārikā paññāyati na masi; 
Подобно тому, как топлёное масло или [простое] масло горит и полыхает, то не видно ни пепла, ни копоти, 
It’s like when ghee or oil blaze and burn, and neither ashes nor soot are found. 

Nagaropamasutta  Сутта Крепость 
The Simile of the Citadel 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare esikā hoti gambhīranemā sunikhātā acalā asampavedhī abbhantarānaṁ guttiyā bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть прочный фундамент, что глубоко укоренён, хорошо уложен, неподвижный и непоколебимый, что защищает тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи – 
Just as a king’s frontier citadel has a pillar with deep foundations, firmly embedded, imperturbable and unshakable, to defend those within and repel those outside, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare parikkhā hoti gambhīrā ceva vitthatā ca abbhantarānaṁ guttiyā bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть ров – глубокий и широкий, что защищает тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи – 
Just as a citadel has a moat that is deep and wide, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare anupariyāyapatho hoti ucco ceva vitthato ca abbhantarānaṁ guttiyā bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть окружная дорога – высокая и широкая, что защищает тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи – 
Just as a citadel has a patrol path that is high and wide, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare bahuṁ āvudhaṁ sannicitaṁ hoti salākañceva jevanikañca abbhantarānaṁ guttiyā bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть арсеналы с многочисленными оружиями, стрелами и снарядами для метания – ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи – 
Just as a citadel has stores of many weapons, both projectile and hand-held, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare bahubalakāyo paṭivasati, seyyathidaṁ— 
Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть крупный гарнизон – 
Just as many kinds of armed forces reside in a citadel … 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare dovāriko hoti paṇḍito byatto medhāvī aññātānaṁ nivāretā ñātānaṁ pavesetā abbhantarānaṁ guttiyā bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть стражник, следящий за воротами – мудрый, опытный, умный – не впускающий тех, кого не знает и впускающий тех, кого знает – ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи – 
Just as a citadel has a gatekeeper who is astute, competent, and intelligent, who keeps strangers out and lets known people in, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare pākāro hoti ucco ceva vitthato ca vāsanalepanasampanno ca abbhantarānaṁ guttiyā bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть бастионы – высокие и прочные, полностью покрытые штукатуркой, что защищают тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи – 
Just as a citadel has a wall that’s high and wide, covered with plaster, to defend those within and repel those outside, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare bahuṁ tiṇakaṭṭhodakaṁ sannicitaṁ hoti abbhantarānaṁ ratiyā aparitassāya phāsuvihārāya bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы травы, древесины и воды, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи – 
Just as a king’s frontier citadel has much hay, wood, and water stored up for the enjoyment, relief, and comfort of those within and to repel those outside, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare bahuṁ sāliyavakaṁ sannicitaṁ hoti abbhantarānaṁ ratiyā aparitassāya phāsuvihārāya bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы риса и ячменя, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи – 
Just as a king’s frontier citadel has much rice and barley stored up, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare bahuṁ tilamuggamāsāparaṇṇaṁ sannicitaṁ hoti abbhantarānaṁ ratiyā aparitassāya phāsuvihārāya bāhirānaṁ paṭighātāya. 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы кунжута, зелёного горошка и других бобовых, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи – 
Just as a king’s frontier citadel has much food such as sesame, green gram, and black gram stored up, 
Seyyathāpi, bhikkhave, rañño paccantime nagare bahuṁ bhesajjaṁ sannicitaṁ hoti, seyyathidaṁ— 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются запасы укрепляющей еды – 
Just as a king’s frontier citadel has much medicine— 

Seyyathāpi nāma puriso suvaṇṇanikkhaṁ adhigaccheyya parisuddhaṁ pariyodātaṁ.  Это как если бы человек нашёл слиток золота, очищенный и отмытый. 
Suppose a man were to acquire a gold ingot, pure and bright. 
Seyyathāpi nāma puriso suvaṇṇanikkhaṁ adhigaccheyya parisuddhaṁ pariyodātaṁ. 
Это как если бы человек нашёл слиток золота, очищенный и отмытый. 
 

Seyyathāpi, bhikkhave, kukkuṭiyā aṇḍāni aṭṭha vā dasa vā dvādasa vā.  Представьте курицу с восемью, десятью, или двенадцатью яйцами, 
Suppose there was a chicken with eight or ten or twelve eggs. 
Seyyathāpi, bhikkhave, kukkuṭiyā aṇḍāni aṭṭha vā dasa vā dvādasa vā. 
Представьте курицу с восемью, десятью, или двенадцатью яйцами, 
Suppose there was a chicken with eight or ten or twelve eggs. 
Seyyathāpi, bhikkhave, phalagaṇḍassa vā phalagaṇḍantevāsikassa vā dissanteva vāsijaṭe aṅgulipadāni dissati aṅguṭṭhapadaṁ. No ca khvassa evaṁ ñāṇaṁ hoti: ‘ettakaṁ me ajja vāsijaṭassa khīṇaṁ, ettakaṁ hiyyo, ettakaṁ pare’ti, atha khvassa khīṇe ‘khīṇan’teva ñāṇaṁ hoti. 
Когда, монахи, плотник или ученик плотника видит следы [углублений от] пальцев и большого пальца на рукоятке своего тесла, он не знает: “Вот на столько-то рукоятка тесла износилась сегодня, вот на столько-то вчера, вот на столько-то ранее”. 
Suppose a carpenter or their apprentice sees the marks of his fingers and thumb on the handle of his adze. They don’t know how much of the handle was worn away today, how much yesterday, and how much previously. They just know what has been worn away. 
Seyyathāpi, bhikkhave, sāmuddikāya nāvāya vettabandhanabaddhāya cha māsāni udake pariyādāya hemantikena thale ukkhittāya vātātapaparetāni bandhanāni, tāni pāvussakena meghena abhippavuṭṭhāni appakasireneva parihāyanti, pūtikāni bhavanti. 
Представьте, монахи, как если бы морской корабль был бы оснащён такелажем, который бы изнашивался в воде в течение шести месяцев. Его бы вытащили на сушу во время холодного сезона, и его такелаж далее подвергался бы атакам ветра и солнца. Затопленный дождём из дождевого облака, такелаж легко бы обвалился и прогнил. 
Suppose there was a sea-faring ship bound together with ropes. For six months they deteriorated in the water. Then in the cold season it was hauled up on dry land, where the ropes were weathered by wind and sun. When the clouds soaked it with rain, the ropes would readily collapse and rot away. 

Aggikkhandhopamasutta  Сутта Подобно Костру 
The Simile of the Great Mass of Fire 

Seyyathāpi, brāhmaṇa, tiṇagge ussāvabindu sūriye uggacchante khippaṁyeva paṭivigacchati, na ciraṭṭhitikaṁ hoti;  Подобно тому, как капля росы на кончике травинки быстро исчезает на рассвете и не длится долго, 
It’s like a drop of dew on a grass tip. When the sun comes up it quickly evaporates and doesn’t last long. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, ussāvabindūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇaṁ. 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна капле росы. Она ограниченна и скоротечна. Она полна страданий, полна мучений. Следует мудро осознать это. Следует делать благое и вести святую жизнь, ведь никто рождённый не может избежать смерти. 
In the same way, life as a human is like a dewdrop. It’s brief and fleeting, full of suffering and distress. Be thoughtful and wake up! Do what’s good and lead the spiritual life, for no-one born can escape death. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, thullaphusitake deve vassante udakabubbuḷaṁ khippaṁyeva paṭivigacchati, na ciraṭṭhitikaṁ hoti; 
Подобно тому, как когда мощные капли дождя падают с неба, водяные пузыри быстро исчезают и не длятся долго, 
It’s like when the heavens rain heavily. The bubbles quickly vanish and don’t last long. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, udakabubbuḷūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇaṁ. 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна водяному пузырю. Она ограниченна… не может избежать смерти. 
In the same way, life as a human is like a bubble. … 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, udake daṇḍarāji khippaṁyeva paṭivigacchati, na ciraṭṭhitikā hoti; 
Подобно тому, как линия, прочерченная на воде палкой, быстро исчезает и не длится долго, 
It’s like a line drawn in water. It vanishes quickly and doesn’t last long. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, udake daṇḍarājūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ …pe… 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна линии, прочерченной на воде палкой. Она ограниченна… 
In the same way, life as a human is like a line drawn in water. … 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, nadī pabbateyyā dūraṅgamā sīghasotā hārahārinī, natthi so khaṇo vā layo vā muhutto vā yaṁ sā āvattati, atha kho sā gacchateva vattateva sandateva; 
Подобно текущей с горы реке с бурным потоком, что протекает длительные расстояния, несёт с собой множество обломков, не замирает ни на мгновение, ни на миг, ни на секунду, но мчится, бурлит, течёт вперёд, 
It’s like a mountain river traveling far, flowing fast, carrying all before it. It doesn’t turn back—not for a moment, a second, an hour—but runs, rolls, and flows on. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, nadīpabbateyyūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ …pe… 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна горному потоку. Она ограниченна… 
In the same way, life as a human is like a mountain river. … 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, balavā puriso jivhagge kheḷapiṇḍaṁ saṁyūhitvā akasireneva vameyya; 
Подобно тому, как сильный человек мог бы набрать на кончике своего языка комок слюны и без проблем выплюнуть его, 
It’s like a strong man who has formed a glob of spit on the tip of his tongue. He could easily spit it out. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, kheḷapiṇḍūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ …pe… 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна комку слюны. Она ограниченна… 
In the same way, life as a human is like a glob of spit. … 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, divasaṁsantatte ayokaṭāhe maṁsapesi pakkhittā khippaṁyeva paṭivigacchati, na ciraṭṭhitikā hoti; 
Подобно куску мяса, брошенному на железную сковороду, раскаляемую целый день, что быстро исчезает и не длится долго, 
Suppose there was an iron cauldron that had been heated all day. If you tossed a scrap of meat in, it would quickly vanish and not last long. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, maṁsapesūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ …pe… 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна куску мяса. Она ограниченна… 
In the same way, life as a human is like a scrap of meat. … 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, gāvī vajjhā āghātanaṁ nīyamānā yaṁ yadeva pādaṁ uddharati, santikeva hoti vadhassa santikeva maraṇassa; 
Подобно тому, как когда корову ведут на убой в скотобойню, какую бы ногу она ни поднимала, она [лишь всё] ближе к убою, ближе к смерти, 
It’s like a cow being led to the slaughterhouse. With every step she comes closer to the slaughter, closer to death. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, govajjhūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇan’ti. 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна корове, обречённой на убой. Она ограниченна и скоротечна. Она полна страданий, полна мучений. Следует мудро осознать это. Следует делать благое и вести святую жизнь, ведь никто рождённый не может избежать смерти”. 
In the same way, life as a human is like a cow being slaughtered. It’s brief and fleeting, full of suffering and distress. Be thoughtful and wake up! Do what’s good and lead the spiritual life, for no-one born can escape death.’ 
govajjhūpamaṁ → gāvīvajjhūpamaṁ (bj, sya-all) 

Atha kho vessavaṇo mahārājā—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ mahisavatthusmiṁ saṅkheyyake pabbate vaṭajālikāyaṁ antarahito devesu tāvatiṁsesu pāturahosi.  И тогда, подобно тому, как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Вессавана исчез с горы Санкхеййи и появился среди божеств Таватимсы. 
Then Vessavaṇa vanished from Saṅkheyyaka Mountain and appeared among the gods of the thirty-three, as easily as a strong person would extend or contract their arm. 
Atha kho sakko devānamindo seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ devesu tāvatiṁsesu antarahito mahisavatthusmiṁ saṅkheyyake pabbate vaṭajālikāyaṁ āyasmato uttarassa sammukhe pāturahosi. 
И тогда, подобно тому, как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Сакка исчез из [мира] богов Таватимсы и возник возле Махисаваттху в Дхаваджалике на горе Санкхеййи перед Достопочтенным Уттарой. 
Then, as easily as a strong person would extend or contract their arm, Sakka vanished from the gods of the thirty-three and reappeared on Saṅkheyyaka Mountain in front of Venerable Uttara. 
Seyyathāpi, devānaminda, gāmassa vā nigamassa vā avidūre mahādhaññarāsi. 
Представь, как если бы неподалёку от деревни или города была бы огромная куча зерна, 
Suppose there was a large heap of grain not far from a town or village. 

Idha, bhikkhave, ekaccassa puggalassa tādisaṁyeva hoti abhikkantaṁ paṭikkantaṁ ālokitaṁ vilokitaṁ samiñjitaṁ pasāritaṁ saṅghāṭipattacīvaradhāraṇaṁ, seyyathāpi aññesaṁ bhaddakānaṁ bhikkhūnaṁ—  Монахи, этот человек ведёт себя так же, как и хорошие монахи, когда идёт вперёд и возвращается, смотрит вперёд и по сторонам, сгибает и распрямляет свои члены тела, несёт одеяние, внешнее одеяние и чашу— 
Take a case where a certain person looks just the same as other good-natured mendicants when going out and coming back, when looking ahead and aside, when bending and extending the limbs, and when bearing the outer robe, bowl and robes. 
Seyyathāpi, bhikkhave, sampanne yavakaraṇe yavadūsī jāyetha yavapalāpo yavakāraṇḍavoti. 
Представьте растущее поле ячменя, и появился бы некий заражённый ячмень, который являлся бы отбросами и высевкой среди ячменя. 
Suppose in a growing field of barley some bad barley appeared, just useless trash. 
Tassa tādisaṁyeva mūlaṁ hoti, seyyathāpi aññesaṁ bhaddakānaṁ yavānaṁ; 
Его корни будут подобны тем другим [корням] хорошего ячменя. 
Its roots, stem, and leaves would look just the same as the healthy barley. 
tādisaṁyeva nāḷaṁ hoti, seyyathāpi aññesaṁ bhaddakānaṁ yavānaṁ; 
Его стебель будет подобен тем другим [стеблям] хорошего ячменя. 
 
tādisaṁyeva pattaṁ hoti, seyyathāpi aññesaṁ bhaddakānaṁ yavānaṁ— 
Его листья будут подобны тем другим [листьям] хорошего ячменя— 
 
Evamevaṁ kho, bhikkhave, idhekaccassa puggalassa tādisaṁyeva hoti abhikkantaṁ paṭikkantaṁ ālokitaṁ vilokitaṁ samiñjitaṁ pasāritaṁ saṅghāṭipattacīvaradhāraṇaṁ, seyyathāpi aññesaṁ bhaddakānaṁ bhikkhūnaṁ— 
Точно также, монахи, этот человек ведёт себя так же, как и хорошие монахи, когда идёт вперёд и возвращается, смотрит вперёд и по сторонам, сгибает и распрямляет свои члены тела, несёт одеяние, внешнее одеяние и чашу— 
In the same way, take a case where a certain person looks just the same as other good-natured mendicants when going out and coming back, when looking ahead and aside, when bending and extending the limbs, and when bearing the outer robe, bowl and robes. 
Seyyathāpi, bhikkhave, mahato dhaññarāsissa phuṇamānassa tattha yāni tāni dhaññāni daḷhāni sāravantāni tāni ekamantaṁ puñjaṁ hoti, yāni pana tāni dhaññāni dubbalāni palāpāni tāni vāto ekamantaṁ apavahati. 
Представьте, как если бы просеивали большую кучу зерна, и прочные и цельные зёрна собирались бы в кучу, что рядом, а ветер сдувал бы испорченные и побитые зёрна в другую сторону. 
Suppose that a large heap of grain is being winnowed. The grains that are firm and solid form a heap on one side. And the grains that are flimsy and insubstantial are blown over to the other side. 
Evamevaṁ kho, bhikkhave, idhekaccassa puggalassa tādisaṁyeva hoti abhikkantaṁ paṭikkantaṁ ālokitaṁ vilokitaṁ samiñjitaṁ pasāritaṁ saṅghāṭipattacīvaradhāraṇaṁ, seyyathāpi aññesaṁ bhaddakānaṁ bhikkhūnaṁ— 
Точно также, монахи, этот человек ведёт себя так же, как и хорошие монахи, когда идёт вперёд и возвращается, смотрит вперёд и по сторонам, сгибает и распрямляет свои члены тела, несёт одеяние, внешнее одеяние и чашу— 
In the same way, take a case where a certain person looks just the same as other good-natured mendicants when going out and coming back, when looking ahead and aside, when bending and extending the limbs, and when bearing the outer robe, bowl and robes. 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso udapānapanāḷiyatthiko tiṇhaṁ kuṭhāriṁ ādāya vanaṁ paviseyya. 
Представьте, как если бы человеку понадобилась бы сточная канавка для колодца. Он бы взял острый топор и вошёл бы в лес. 
Suppose a man needs an irrigation gutter for a well. He’d take a sharp axe and enter the wood, 
Evamevaṁ kho, bhikkhave, idhekaccassa puggalassa tādisaṁyeva hoti abhikkantaṁ paṭikkantaṁ ālokitaṁ vilokitaṁ samiñjitaṁ pasāritaṁ saṅghāṭipattacīvaradhāraṇaṁ, seyyathāpi aññesaṁ bhaddakānaṁ bhikkhūnaṁ— 
Точно также, монахи, этот человек ведёт себя так же, как и хорошие монахи, когда идёт вперёд и возвращается, смотрит вперёд и по сторонам, сгибает и распрямляет свои члены тела, несёт одеяние, внешнее одеяние и чашу— 
In the same way, take a case where a certain person looks just the same as other good-natured mendicants when going out and coming back, when looking ahead and aside, when bending and extending the limbs, and when bearing the outer robe, bowl and robes. 

Seyyathāpi, brāhmaṇa, kukkuṭiyā aṇḍāni aṭṭha vā dasa vā dvādasa vā.  Представь, брахман, курицу с восемью, десятью или двенадцатью яйцами, 
Suppose, brahmin, there was a chicken with eight or ten or twelve eggs. 
Seyyathāpi, bho gotama, nikkujjitaṁ vā ukkujjeyya, paṭicchannaṁ vā vivareyya, mūḷhassa vā maggaṁ ācikkheyya, andhakāre vā telapajjotaṁ dhāreyya: ‘cakkhumanto rūpāni dakkhantī’ti; evamevaṁ bhotā gotamena anekapariyāyena dhammo pakāsito. 
Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. 
As if he were righting the overturned, or revealing the hidden, or pointing out the path to the lost, or lighting a lamp in the dark so people with clear eyes can see what’s there, Mister Gotama has made the teaching clear in many ways. 

Seyyathāpi nāma suddhaṁ vatthaṁ apagatakāḷakaṁ sammadeva rajanaṁ paṭiggaṇheyya;  И подобно тому, как чистая ткань, с которой были смыты все пятна, стала готовой к покраске, 
Just as a clean cloth rid of stains would properly absorb dye, 

Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā pacchato paṭikkamati, piṭṭhito rathaṁ vatteti;  Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он даёт задний ход, разворачивает колесницу позади себя– 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, back right up and spin the chariot behind them. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā pacchā laṅghati, kubbaraṁ hanati, tidaṇḍaṁ bhañjati; 
Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он лягается и ломает ограждение и тройную перекладину [колесницы]. 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, jump back, wreck the hub, and break the triple rod. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā rathīsāya satthiṁ ussajjitvā rathīsaṁyeva ajjhomaddati; 
Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он высвобождает бедро от дышла колесницы и сокрушает дышло колесницы. 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, shake the cart-pole off their thigh and trample it. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā ummaggaṁ gaṇhati, ubbaṭumaṁ rathaṁ karoti; 
Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он идёт не туда и уводит колесницу с пути. 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, take a wrong turn, sending the chariot off track. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā laṅghati, purimakāyaṁ paggaṇhati purime pāde; 
Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он встаёт на дыбы и сотрясает воздух передними ногами. 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, rear up and strike out with their fore-legs. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā anādiyitvā sārathiṁ anādiyitvā patodalaṭṭhiṁ dantehi mukhādhānaṁ vidhaṁsitvā yena kāmaṁ pakkamati; 
Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он не обращает внимания на тренера или же на острый прут для подгонки, но разрушает удила своими зубами и убегает, куда захочет. 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, ignore the trainer and the goad, spit out the bit, and go wherever they want. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā neva abhikkamati no paṭikkamati tattheva khīlaṭṭhāyī ṭhito hoti; 
Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он не идёт ни вперёд, ни назад, а встаёт на месте как вкопанный. 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, don’t step forward or turn back but stand right there still as a post. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, assakhaḷuṅko ‘pehī’ti vutto, viddho samāno codito sārathinā purime ca pāde saṁharitvā pacchime ca pāde saṁharitvā tattheva cattāro pāde abhinisīdati; 
Подобна дикому жеребёнку, которому говорят: “Иди вперёд!” – и тренер его побуждает и подгоняет, а он подгибает передние ноги и задние, и садится прямо на этом самом месте на все четыре ноги. 
I say that this person is comparable to the wild colts who, when the trainer says ‘giddyup!’ and spurs and goads them on, tuck in their fore-legs and hind-legs, and sit right down on their four legs. 

Seyyathāpi, pahārāda, mahāsamuddo anupubbaninno anupubbapoṇo anupubbapabbhāro, na āyatakeneva papāto;  Подобно тому, Пахарада, как великий океан направляется, склоняется, устремляется постепенно, без внезапного обрыва – 
The ocean gradually slants, slopes, and inclines, with no abrupt precipice. 
Seyyathāpi, pahārāda, mahāsamuddo ṭhitadhammo velaṁ nātivattati; 
Подобно тому, как океан устойчив и не переступает своих границ – 
The ocean is consistent and doesn’t overflow its boundaries. 
Seyyathāpi, pahārāda, mahāsamuddo na matena kuṇapena saṁvasati. Yaṁ hoti mahāsamudde mataṁ kuṇapaṁ, taṁ khippameva tīraṁ vāheti thalaṁ ussāreti; 
Подобно тому, как великий океан не терпит мёртвого тела, но быстро гонит его к берегу и вымывает на берег – 
The ocean doesn’t accommodate a carcass, but quickly carries it to the shore and strands it on the beach. 
Seyyathāpi, pahārāda, yā kāci mahānadiyo, seyyathidaṁ—gaṅgā yamunā aciravatī sarabhū mahī, tā mahāsamuddaṁ patvā jahanti purimāni nāmagottāni, ‘mahāsamuddo’ tveva saṅkhaṁ gacchanti; 
Подобно тому, как когда великие реки – Ганг, Ямуна, Ачиравати, Сарабху и Махи – достигают великого океана, они теряют свои прежние имена и обозначения и считаются просто “великим океаном” – 
When they reach the ocean, all the great rivers—that is, the Ganges, Yamunā, Aciravatī, Sarabhū, and Mahī—lose their names and clans and are simply considered ‘the ocean’. 
Seyyathāpi, pahārāda, yā ca loke savantiyo mahāsamuddaṁ appenti yā ca antalikkhā dhārā papatanti, na tena mahāsamuddassa ūnattaṁ vā pūrattaṁ vā paññāyati; 
Подобно тому, как какие бы стоки в мире ни впадали бы в великий океан, и сколько бы дождя ни падало с неба, всё же, нельзя увидеть переполнения или уменьшения великого океана – 
For all the world’s streams that reach it, and the showers that fall from the sky, the ocean never empties or fills up. 
Seyyathāpi, pahārāda, mahāsamuddo ekaraso loṇaraso; 
Подобно тому, как у великого океана один вкус – вкус соли – 
The ocean has just one taste, the taste of salt. 
Seyyathāpi, pahārāda, mahāsamuddo bahuratano anekaratano; tatrimāni ratanāni, seyyathidaṁ—muttā maṇi veḷuriyo saṅkho silā pavāḷaṁ rajataṁ jātarūpaṁ lohitako masāragallaṁ; 
Подобно тому, как великий океан содержит много разных ценностей, множество разных ценностей: жемчуг, драгоценные камни, лазурит, перламутр, кварц, кораллы, серебро, золото, рубины, кошачий глаз – 
The ocean is full of many kinds of treasures, such as pearls, gems, beryl, conch, quartz, coral, silver, native gold, rubies, and emeralds. 
Seyyathāpi, pahārāda, mahāsamuddo mahataṁ bhūtānaṁ āvāso; tatrime bhūtā—timi timiṅgalo timirapiṅgalo asurā nāgā gandhabbā; santi mahāsamudde yojanasatikāpi attabhāvā, dviyojanasatikāpi attabhāvā, tiyojanasatikāpi attabhāvā, catuyojanasatikāpi attabhāvā, pañcayojanasatikāpi attabhāvā; 
Подобно тому, как великий океан – это обитель многих могучих существ, таких как тимисы, тимингалы, тимирапингалы, асуры, наги, гандхаббы; в океане есть существа в сто йоджан длиной, двести йоджан… триста… четыреста… пятьсот йоджан длиной – 
Many great beings live in the ocean, such as leviathans, leviathan-gulpers, leviathan-gulper-gulpers, titans, dragons, and centaurs. In the ocean there are life-forms a hundred leagues long, or even two hundred, three hundred, four hundred, or five hundred leagues long. 

Seyyathāpi, bhikkhave, mahāsamuddo anupubbaninno anupubbapoṇo anupubbapabbhāro, na āyatakeneva papāto;  Подобно тому, монахи, как великий океан направляется, склоняется, устремляется постепенно, без внезапного обрыва – 
The ocean gradually slants, slopes, and inclines, with no abrupt precipice. 
seyyathāpi, bhikkhave, mahāsamuddo mahataṁ bhūtānaṁ āvāso; tatrime bhūtā—timi timiṅgalo timirapiṅgalo asurā nāgā gandhabbā, vasanti mahāsamudde yojanasatikāpi attabhāvā …pe… pañcayojanasatikāpi attabhāvā; 
Подобно тому, как великий океан – это обитель многих могучих существ… 
Many great beings live in the ocean, such as leviathans, leviathan-gulpers, leviathan-gulper-gulpers, titans, dragons, and centaurs. In the ocean there are life-forms a hundred leagues long, or even two hundred, three hundred, four hundred, or five hundred leagues long. 

Seyyathāpi nāma suddhaṁ vatthaṁ apagatakāḷakaṁ sammadeva rajanaṁ paṭiggaṇheyya;  И подобно тому, как чистая ткань, с которой были смыты все пятна, стала готовой к покраске, 
Just as a clean cloth rid of stains would properly absorb dye, 

Seyyathāpi nāma suddhaṁ vatthaṁ apagatakāḷakaṁ sammadeva rajanaṁ paṭiggaṇheyya;  И подобно тому, как чистая ткань, с которой были смыты все пятна, стала готовой к покраске, 
Just as a clean cloth rid of stains would properly absorb dye, 

Atha kho bhagavā āyasmato anuruddhassa cetasā cetoparivitakkamaññāya—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—bhaggesu susumāragire bhesakaḷāvane migadāye antarahito cetīsu pācīnavaṁsadāye āyasmato anuruddhassa sammukhe pāturahosi.  Благословенный познал своим собственным умом эту цепочку мыслей в уме Достопочтенного Ануруддхи. И тогда, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Благословенный исчез из оленьего парка Рощи Бхесакалы, что в Сунсумарагире в стране Бхаггов, и возник перед Достопочтенным Ануруддхой в стране Четиев в восточном Бамбуковом Парке. 
Then the Buddha knew what Anuruddha was thinking. As easily as a strong person would extend or contract their arm, he vanished from the deer park at Bhesakaḷā’s Wood in the land of the Bhaggas and reappeared in front of Anuruddha in the Eastern Bamboo Park in the land of the Cetīs, 
Yato kho tvaṁ, anuruddha, ime ca aṭṭha mahāpurisavitakke vitakkessasi, imesañca catunnaṁ jhānānaṁ ābhicetasikānaṁ diṭṭhadhammasukhavihārānaṁ nikāmalābhī bhavissasi akicchalābhī akasiralābhī, tato tuyhaṁ, anuruddha, seyyathāpi nāma gahapatissa vā gahapatiputtassa vā nānārattānaṁ dussānaṁ dussakaraṇḍako pūro; 
Когда ты обдумываешь эти восемь мыслей великой личности и обретаешь без сложностей и проблем эти четыре джханы, что являются высшим умом и приятными пребываниями в этой самой жизни, то тогда, по мере того как ты живёшь, довольствуясь [тем, что есть], твоё одеяние из обносков будет представляться тебе тем же самым, чем представляется сундук, полный различных цветных одежд, домохозяину или сыну домохозяина. 
First you’ll reflect on these eight thoughts of a great man, and you’ll get the four absorptions—blissful meditations in the present life that belong to the higher mind—when you want, without trouble or difficulty. Then as you live contented your rag robe will seem to you like a chest full of garments of different colors seems to a householder or householder’s child. 
Yato kho tvaṁ, anuruddha, ime ca aṭṭha mahāpurisavitakke vitakkessasi, imesañca catunnaṁ jhānānaṁ ābhicetasikānaṁ diṭṭhadhammasukhavihārānaṁ nikāmalābhī bhavissasi akicchalābhī akasiralābhī, tato tuyhaṁ, anuruddha, seyyathāpi nāma gahapatissa vā gahapatiputtassa vā sālīnaṁ odano vicitakāḷako anekasūpo anekabyañjano; 
Когда ты обдумываешь эти восемь мыслей великой личности и обретаешь без сложностей и проблем эти четыре джханы, что являются высшим умом и приятными пребываниями в этой самой жизни, то тогда, по мере того как ты живёшь, довольствуясь [тем, что есть], остатки еды, полученные как подаяние, будут представляться тебе тем же самым, чем представляется блюдо из риса, очищенного от чёрных зёрен, приправленное различными подливками и карри, домохозяину или сыну домохозяина. 
As you live contented your scraps of almsfood will seem to you like boiled fine rice with the dark grains picked out, served with many soups and sauces seems to a householder or householder’s child. 
Yato kho tvaṁ, anuruddha, ime ca aṭṭha mahāpurisavitakke vitakkessasi, imesañca catunnaṁ jhānānaṁ ābhicetasikānaṁ diṭṭhadhammasukhavihārānaṁ nikāmalābhī bhavissasi akicchalābhī akasiralābhī, tato tuyhaṁ, anuruddha, seyyathāpi nāma gahapatissa vā gahapatiputtassa vā kūṭāgāraṁ ullittāvalittaṁ nivātaṁ phusitaggaḷaṁ pihitavātapānaṁ; 
Когда ты обдумываешь эти восемь мыслей великой личности и обретаешь без сложностей и проблем эти четыре джханы, что являются высшим умом и приятными пребываниями в этой самой жизни, то тогда, по мере того как ты живёшь, довольствуясь [тем, что есть], твоё место обитания у подножья дерева будет представляться тебе тем же самым, чем представляется дом с остроконечной крышей, покрытый штукатуркой изнутри и снаружи, не пропускающий сквозняков, с закрытыми ставнями и запертыми засовами, домохозяину или сыну домохозяина. 
As you live contented your lodging at the root of a tree will seem to you like a bungalow, plastered inside and out, draft-free, with door fastened and window shuttered seems to a householder or householder’s child. 
Yato kho tvaṁ, anuruddha, ime ca aṭṭha mahāpurisavitakke vitakkessasi, imesañca catunnaṁ jhānānaṁ ābhicetasikānaṁ diṭṭhadhammasukhavihārānaṁ nikāmalābhī bhavissasi akicchalābhī akasiralābhī, tato tuyhaṁ, anuruddha, seyyathāpi nāma gahapatissa vā gahapatiputtassa vā pallaṅko gonakatthato paṭikatthato paṭalikatthato kadalimigapavarapaccattharaṇo sauttaracchado ubhatolohitakūpadhāno; 
Когда ты обдумываешь эти восемь мыслей великой личности и обретаешь без сложностей и проблем эти четыре джханы, что являются высшим умом и приятными пребываниями в этой самой жизни, то тогда, по мере того как ты живёшь, довольствуясь [тем, что есть], твоя постель или сиденье, сделанное из соломы, будет представляться тебе тем же самым, чем представляется диван с пледами, одеялами, накидками, с превосходным покрытием из шкуры антилопы, с навесом наверху и красными подушками по обеим сторонам, домохозяину или сыну домохозяина. 
As you live contented your lodging at the root of a tree will seem to you like a couch spread with woolen covers—shag-piled, pure white, or embroidered with flowers—and spread with a fine deer hide, with a canopy above and red pillows at both ends seems to a householder or householder’s child. 
Yato kho tvaṁ, anuruddha, ime ca aṭṭha mahāpurisavitakke vitakkessasi, imesañca catunnaṁ jhānānaṁ ābhicetasikānaṁ diṭṭhadhammasukhavihārānaṁ nikāmalābhī bhavissasi akicchalābhī akasiralābhī, tato tuyhaṁ, anuruddha, seyyathāpi nāma gahapatissa vā gahapatiputtassa vā nānābhesajjāni, seyyathidaṁ—sappi navanītaṁ telaṁ madhu phāṇitaṁ; 
Когда ты обдумываешь эти восемь мыслей великой личности и обретаешь без сложностей и проблем эти четыре джханы, что являются высшим умом и приятными пребываниями в этой самой жизни, то тогда, по мере того как ты живёшь, довольствуясь [тем, что есть], твоё лекарство из застоявшейся коровьей мочи будет представляться тебе тем же самым, чем представляются различные медикаменты из топлёного масла, масла, мёда, и мелассы, домохозяину или сыну домохозяина. 
As you live contented your rancid urine as medicine will seem to you like various medicines—ghee, butter, oil, honey, and molasses—seem to a householder or householder’s child. 
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ anuruddhaṁ iminā ovādena ovaditvā—seyyathāpi nāma balavā puriso samiñjitaṁ vā bāhaṁ pasāreyya, pasāritaṁ vā bāhaṁ samiñjeyya; evamevaṁ—cetīsu pācīnavaṁsadāye antarahito bhaggesu susumāragire bhesakaḷāvane migadāye pāturahosīti. 
И затем, наставив Достопочтенного Ануруддху, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Благословенный исчез перед Достопочтенным Ануруддхой из восточного Бамбукового Парка в стране Четиев и вновь появился в оленьем парке Рощи Бхесакалы, что в Сунсумарагире в стране Бхаггов. 
After advising Anuruddha like this, the Buddha—as easily as a strong person would extend or contract their arm, vanished from the Eastern Bamboo Park in the land of the Cetīs and reappeared in the deer park at Bhesakaḷā’s Wood in the land of the Bhaggas. 

Khettasutta  Сутта Поле 
A Field 
Khettasutta → khettūpamasuttaṁ (bj) 

Seyyathāpi, bhikkhave, mahāmegho sabbasassāni sampādento bahuno janassa atthāya hitāya sukhāya hoti;  Подобно тому, как дождевое облако, питая все посевы, появляется для блага, процветания, и счастья многих людей, 
It’s like a great rain cloud, which nourishes all the crops for the benefit, welfare, and happiness of the people. 

Seyyathāpi, bhikkhave, yo imesaṁ soḷasannaṁ mahājanapadānaṁ pahūtarattaratanānaṁ issariyādhipaccaṁ rajjaṁ kāreyya, seyyathidaṁ—  Представьте, как если бы человек, имея в обилии семь драгоценностей, осуществлял бы владычество и царствование над этими шестнадцатью великими странами: 
Suppose you were to rule as sovereign lord over these sixteen great countries—Aṅga, Magadha, Kāsi, Kosala, Vajji, Malla, Cetī, Vaccha, Kuru, Pañcāla, Maccha, Sūrasena, Assaka, Avanti, Gandhāra, and Kamboja—full of the seven kinds of precious things. 

Seyyathāpi, visākhe, yo imesaṁ soḷasannaṁ mahājanapadānaṁ pahūtarattaratanānaṁ issariyādhipaccaṁ rajjaṁ kāreyya, seyyathidaṁ—  Представьте, как если бы человек, имея в обилии семь драгоценностей, осуществлял бы владычество и царствование над этими шестнадцатью великими странами: 
Suppose you were to rule as sovereign lord over these sixteen great countries—Aṅga, Magadha, Kāsi, Kosala, Vajji, Malla, Cetī, Vaccha, Kuru, Pañcāla, Maccha, Sūrasena, Assaka, Avanti, Gandhāra, and Kamboja—full of the seven kinds of precious things. 

Seyyathāpi, bojjhe, yo imesaṁ soḷasannaṁ mahājanapadānaṁ pahūtarattaratanānaṁ issariyādhipaccaṁ rajjaṁ kāreyya, seyyathidaṁ—  Представь, Бодджха, как если бы человек, имея в обилии семь драгоценностей, осуществлял бы владычество и царствование над этими шестнадцатью великими странами: 
Suppose you were to rule as sovereign lord over these sixteen great countries—Aṅga, Magadha, Kāsi, Kosala, Vajji, Malla, Cetī, Vaccha, Kuru, Pañcāla, Maccha, Sūrasena, Assaka, Avanti, Gandhāra, and Kamboja—full of the seven kinds of precious things. 

Seyyathāpi nāma pañcaṅgikassa tūriyassa suvinītassa suppaṭipatāḷitassa kusalehi susamannāhatassa saddo hoti vaggu ca rajanīyo ca kamanīyo ca pemanīyo ca madanīyo ca;  Подобно тому, как когда квинтет умелых музыкантов хорошо натренирован и скоординирован по ритму, то его музыка милая, приятная, чарующая, привлекательная, воспаляющая желание, соблазнительная – 
Suppose there was a quintet made up of skilled musicians who had practiced well and kept excellent rhythm. They’d sound graceful, tantalizing, sensuous, lovely, and intoxicating. 
Seyyathāpi nāma pañcaṅgikassa tūriyassa suvinītassa suppaṭipatāḷitassa kusalehi susamannāhatassa saddo hoti vaggu ca rajanīyo ca kamanīyo ca pemanīyo ca madanīyo ca; 
 
 

“Seyyathāpi, bhante ānanda, itthī vā puriso vā daharo yuvā maṇḍanakajātiko sīsaṁnhāto uppalamālaṁ vā vassikamālaṁ vā adhimuttakamālaṁ vā labhitvā ubhohi hatthehi paṭiggahetvā uttamaṅge sirasmiṁ patiṭṭhāpeyya;  “Почтенный Ананда, если женщина или мужчина – молодой, юный, наслаждающийся украшениями, с помытой головой – получил бы гирлянду из голубых лотосов, цветков жасмина, или лилий, он принял бы её обеими руками и надел бы себе на голову. 
“Ānanda, suppose there was a woman or man who was young, youthful, and fond of adornments, and had bathed their head. After getting a garland of lotuses, jasmine, or liana flowers, they would take them in both hands and place them on the crown of the head. 
Seyyathāpi, ānanda, yāni kānici kulāni bahutthikāni appapurisakāni, tāni suppadhaṁsiyāni honti corehi kumbhatthenakehi; 
Подобно тому, Ананда, как бродяжничающие грабители с лёгкостью нападают на те семьи, в которых много женщин и мало мужчин, 
It’s like those families with many women and few men. They’re easy prey for bandits and thieves. 
Seyyathāpi, ānanda, sampanne sālikkhette setaṭṭhikā nāma rogajāti nipatati, evaṁ taṁ sālikkhettaṁ na ciraṭṭhitikaṁ hoti; 
Подобно тому, Ананда, как если поле с созревшим горным рисом подвергается белёсой болезни, оно не длится долго, 
It’s like a field full of rice. Once the disease called ‘white bones’ attacks, it doesn’t last long. 
Seyyathāpi, ānanda, sampanne ucchukkhette mañjiṭṭhikā nāma rogajāti nipatati, evaṁ taṁ ucchukkhettaṁ na ciraṭṭhitikaṁ hoti; 
Подобно тому, Ананда, как если поле с созревшим сахарным тростником подвергается ржавой болезни, оно не длится долго, 
It’s like a field full of sugar cane. Once the disease called ‘red rot’ attacks, it doesn’t last long. 
Seyyathāpi, ānanda, puriso mahato taḷākassa paṭikacceva āḷiṁ bandheyya yāvadeva udakassa anatikkamanāya; 
Подобно тому, Ананда, как человек построил бы дамбу вокруг большого водохранилища в качестве меры предосторожности, чтобы вода не перелила через край, 
As a man might build a dyke around a large lake as a precaution against the water overflowing, 

Seyyathāpi, byagghapajja, tulādhāro vā tulādhārantevāsī vā tulaṁ paggahetvā jānāti: ‘ettakena vā onataṁ, ettakena vā unnatan’ti;  Подобно тому, как оценщик или его ученик, держа весы, знает: “[Положив] столько, [чаша] идёт вниз, а [положив] столько она идёт вверх” – 
It’s like an appraiser or their apprentice who, holding up the scales, knows that it’s low by this much or high by this much. 
Seyyathāpi, byagghapajja, mahato taḷākassa cattāri ceva āyamukhāni, cattāri ca apāyamukhāni. 
Это как если бы было большое водохранилище с четырьмя впусками и выпусками, 
Suppose there was a large reservoir with four inlets and four drains. 
Seyyathāpi, byagghapajja, mahato taḷākassa cattāri ceva āyamukhāni, cattāri ca apāyamukhāni. 
Это как если бы было большое водохранилище с четырьмя впусками и выпусками, 
Suppose there was a large reservoir with four inlets and four drains. 

Seyyathāpi, brāhmaṇa, tulādhāro vā tulādhārantevāsī vā tulaṁ paggahetvā jānāti: ‘ettakena vā onataṁ, ettakena vā unnatan’ti;  Подобно тому, как оценщик или его ученик, держа весы, знает: “[Положив] столько, [чаша] идёт вниз, а [положив] столько она идёт вверх” – 
It’s like an appraiser or their apprentice who, holding up the scales, knows that it’s low by this much or high by this much. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, mahato taḷākassa cattāri ceva āyamukhāni, cattāri ca apāyamukhāni. Tassa puriso yāni ceva āyamukhāni tāni pidaheyya, yāni ca apāyamukhāni tāni vivareyya; devo ca na sammā dhāraṁ anuppaveccheyya. Evañhi tassa, brāhmaṇa, mahato taḷākassa parihāniyeva pāṭikaṅkhā, no vuddhi; 
Это как если бы было большое водохранилище с четырьмя впусками и выпусками, и человек перекрыл бы впуски и открыл бы выпуски, и не пролилось бы достаточного [количества] дождя – то можно было бы ожидать [того, что] вода в водохранилище уменьшится, а не увеличится. 
Suppose there was a large reservoir with four inlets and four drains. And someone was to open up the drains and close off the inlets, and the heavens don’t provide enough rain. You’d expect that large reservoir to dwindle, not expand. 
Seyyathāpi, brāhmaṇa, mahato taḷākassa cattāri ceva āyamukhāni cattāri ca apāyamukhāni. Tassa puriso yāni ceva āyamukhāni tāni vivareyya, yāni ca apāyamukhāni tāni pidaheyya; devo ca sammā dhāraṁ anuppaveccheyya. Evañhi tassa, brāhmaṇa, mahato taḷākassa vuddhiyeva pāṭikaṅkhā, no parihāni; 
Это как если бы было большое водохранилище с четырьмя впусками и выпусками, и человек открыл бы впуски и перекрыл выпуски, и пролилось бы достаточно дождя – то можно было бы ожидать [того, что] вода в водохранилище увеличится, а не уменьшится. 
Suppose there was a large reservoir with four inlets and four drains. And someone was to open up the inlets and close off the drains, and the heavens provide plenty of rain. You’d expect that large reservoir to expand, not dwindle. 

“‘Bhayan’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ.  “Монахи, “опасность” – это обозначение чувственных удовольствий. 
“Mendicants, ‘danger’ is a term for sensual pleasures. 
‘Dukkhan’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“Боль”… 
‘Suffering’, 
‘Rogo’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“Недуг”… 
‘disease’, 
‘Gaṇḍo’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“Нарыв”… 
‘boil’, 
‘Sallan’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“дротик”… 
‘dart’, 
‘Saṅgo’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“Узел”… 
‘snare’, 
‘Paṅko’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“Болото”… 
‘bog’, 
‘Gabbho’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
“Утроба” – это обозначение чувственных удовольствий. 
and ‘womb’ are terms for sensual pleasures. 
Kasmā ca, bhikkhave, ‘bhayan’ti kāmānametaṁ adhivacanaṁ? 
И почему, монахи, “опасность” – это обозначение чувственных удовольствий? 
And why is ‘danger’ a term for sensual pleasures? 
Yasmā ca kāmarāgarattāyaṁ, bhikkhave, chandarāgavinibaddho diṭṭhadhammikāpi bhayā na parimuccati, samparāyikāpi bhayā na parimuccati, tasmā ‘bhayan’ti kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
Человек возбуждён страстью желаний, скован импульсивностью и страстью, не освобождён от опасности, присущей этой жизни, или от опасности, присущей будущим жизням. Вот почему “опасность” – это обозначение чувственных удовольствий. 
Someone who is besotted by sensual greed and shackled by lustful desire is not freed from dangers in the present life or in lives to come. That is why ‘danger’ is a term for sensual pleasures. 
‘gabbho’ti kāmānametaṁ adhivacanaṁ? 
И почему “утроба” – это обозначение чувственных удовольствий? 
and ‘womb’ terms for sensual pleasures? 
Yasmā ca kāmarāgarattāyaṁ, bhikkhave, chandarāgavinibaddho diṭṭhadhammikāpi gabbhā na parimuccati, samparāyikāpi gabbhā na parimuccati, tasmā ‘gabbho’ti kāmānametaṁ adhivacanaṁ. 
Человек возбуждён страстью желаний, скован импульсивностью и страстью, не освобождён от опасности, присущей этой жизни, или от опасности, присущей будущим жизням. Вот почему “опасность” – это обозначение чувственных удовольствий. 
Someone who is besotted by sensual greed and shackled by lustful desire is not freed from wombs in the present life or in lives to come. That is why ‘womb’ is a term for sensual pleasures. 

Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā tasseva celassa vā sīsassa vā nibbāpanāya adhimattaṁ chandañca vāyāmañca ussāhañca ussoḷhiñca appaṭivāniñca satiñca sampajaññañca kareyya;  Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или [волосы] на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность, и бдительность для того, чтобы потушить [пламя] на его одежде или голове – 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā tasseva celassa vā sīsassa vā nibbāpanāya adhimattaṁ chandañca vāyāmañca ussāhañca ussoḷhiñca appaṭivāniñca satiñca sampajaññañca kareyya; 
Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или [волосы] на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность, и бдительность для того, чтобы потушить [пламя] на его одежде или голове – 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, tulādhāro vā tulādhārantevāsī vā tulaṁ paggahetvā jānāti: ‘ettakena vā onataṁ, ettakena vā unnatan’ti;  Подобно тому, как оценщик или его ученик, держа весы, знает: “[Положив] столько, [чаша] идёт вниз, а [положив] столько она идёт вверх” – 
It’s like an appraiser or their apprentice who, holding up the scales, knows that it’s low by this much or high by this much. 

Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsavipanno. Tassa papaṭikāpi na pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi na pāripūriṁ gacchati.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. В таком случае его ростки не достигли бы полного разрастания. И также и кора, заболонь, и сердцевина не достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would not grow to fullness. 
Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi pāripūriṁ gacchati. 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора, заболонь, и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would grow to fullness. 

“‘Samaṇo’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa.  “Монахи, “Шаман” – это обозначение Татхагаты, Араханта, Полностью Просветлённого. 
“‘Ascetic’ is a term for the Realized One, the perfected one, the fully awakened Buddha. 
‘Brāhmaṇo’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa. 
“Брахман” – это обозначение Татхагаты… 
‘Brahmin’, 
‘Vedagū’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa. 
“Ведающий” – это обозначение Татхагаты… 
‘Knowledge Master’, 
‘Bhisakko’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa. 
“Мастер знания” – это обозначение Татхагаты… 
‘Healer’, 
‘Nimmalo’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa. 
“Незапятнанный” – это обозначение Татхагаты… 
‘Unstained’, 
‘Vimalo’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa. 
“Безупречный” – это обозначение Татхагаты… 
‘Immaculate’, 
‘Ñāṇī’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa. 
“Знающий” – это обозначение Татхагаты… 
‘Knower’, 
‘Vimutto’ti, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassāti. 
“Освобождённый” – это обозначение Татхагаты, Араханта, Полностью Просветлённого”. 
and ‘Freed’ are terms for the Realized One, the perfected one, the fully awakened Buddha. 

Seyyathāpi, bhante, thullaphusitake deve vassante yathāninnaṁ udakāni pavattanti;  Подобно тому, как дэвы дождя бросают на землю тяжёлые капли, и потоки воды стекают [вниз по склону], 
It’s like when the heavens rain heavily and the water flows downhill. 

Seyyathāpi, nandaka, pāṇako catuppādako assa.  Подобно тому, как четвероногое животное 
Suppose, Nandaka, there was a four-footed animal 
Seyyathāpi, nandaka, pāṇako catuppādako assa, tassa eko pādo omako lāmako, 
 
Suppose, Nandaka, there was a four-footed animal that was lame and disabled. 

abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sañcicca pāṇaṁ jīvitā voropetuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu adinnaṁ theyyasaṅkhātaṁ ādātuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu methunaṁ dhammaṁ paṭisevituṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sampajānamusā bhāsituṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sannidhikārakaṁ kāme paribhuñjituṁ seyyathāpi pubbe agāriyabhūto’ti.  Он неспособен намеренно лишить жизни живое существо. Он неспособен подобно вору взять то, что [ему] не было дано. Он неспособен вступить в половую связь. Он неспособен намеренно сказать неправду. Он неспособен копить вещи, чтобы наслаждаться чувственными удовольствиями, как он делал прежде, когда был мирянином”. 
A mendicant with defilements ended can’t deliberately take the life of a living creature, take something with the intention to steal, have sex, tell a deliberate lie, or store up goods for their own enjoyment like they did as a lay person.’ 
abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sañcicca pāṇaṁ jīvitā voropetuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu adinnaṁ theyyasaṅkhātaṁ ādātuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu methunaṁ dhammaṁ paṭisevituṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sampajānamusā bhāsituṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sannidhikārakaṁ kāme paribhuñjituṁ seyyathāpi pubbe agāriyabhūto, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu chandāgatiṁ gantuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu dosāgatiṁ gantuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu mohāgatiṁ gantuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu bhayāgatiṁ gantuṁ’. 
Он неспособен намеренно лишить жизни живое существо. Он неспособен подобно вору взять то, что [ему] не было дано. Он неспособен вступить в половую связь. Он неспособен намеренно сказать неправду. Он неспособен копить вещи, чтобы наслаждаться чувственными удовольствиями, как он делал прежде, когда был мирянином. Он неспособен вступить на неправильный курс из-за желания, Он неспособен вступить на неправильный курс из-за злобы, Он неспособен вступить на неправильный курс из-за заблуждения, Он неспособен вступить на неправильный курс из-за страха. 
A mendicant with defilements ended can’t deliberately take the life of a living creature, take something with the intention to steal, have sex, tell a deliberate lie, or store up goods for their own enjoyment like they did as a lay person. And they can’t make decisions prejudiced by favoritism, hostility, stupidity, or cowardice.’ 

abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sañcicca pāṇaṁ jīvitā voropetuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu adinnaṁ theyyasaṅkhātaṁ ādātuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu methunaṁ dhammaṁ paṭisevituṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sampajānamusā bhāsituṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sannidhikārakaṁ kāme paribhuñjituṁ seyyathāpi pubbe agāriyabhūto’ti.  Он неспособен намеренно лишить жизни живое существо. Он неспособен подобно вору взять то, что [ему] не было дано. Он неспособен вступить в половую связь. Он неспособен намеренно сказать неправду. Он неспособен копить вещи, чтобы наслаждаться чувственными удовольствиями, как он делал прежде, когда был мирянином”. 
A mendicant with defilements ended can’t deliberately take the life of a living creature, take something with the intention to steal, have sex, tell a deliberate lie, or store up goods for their own enjoyment like they did as a lay person.’ 
abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sañcicca pāṇaṁ jīvitā voropetuṁ …pe… abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sannidhikārakaṁ kāme paribhuñjituṁ seyyathāpi pubbe agāriyabhūto, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu buddhaṁ paccakkhātuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu dhammaṁ paccakkhātuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu saṅghaṁ paccakkhātuṁ, abhabbo khīṇāsavo bhikkhu sikkhaṁ paccakkhātuṁ’. 
Он неспособен намеренно лишить жизни живое существо. Он неспособен подобно вору взять то, что [ему] не было дано. Он неспособен вступить в половую связь. Он неспособен намеренно сказать неправду. Он неспособен копить вещи, чтобы наслаждаться чувственными удовольствиями, как он делал прежде, когда был мирянином. Он неспособен отвергать Будду. Он неспособен отвергать Дхамму. Он неспособен отвергать Сангху. Он неспособен отвергать [монашескую] тренировку. 
A mendicant with defilements ended can’t deliberately kill a living creature, take something with the intention to steal, have sex, tell a deliberate lie, or store up goods for their own enjoyment like they used to as a lay person. And they can’t abandon the Buddha, the teaching, the Saṅgha, or the training.’ 

Seyyathāpi, bhante, pathaviyaṁ sucimpi nikkhipanti asucimpi nikkhipanti gūthagatampi nikkhipanti muttagatampi nikkhipanti kheḷagatampi nikkhipanti pubbagatampi nikkhipanti lohitagatampi nikkhipanti, na ca tena pathavī aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā;  Подобно тому, как на землю выбрасывают чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же земля не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose they were to toss both clean and unclean things on the earth, like feces, urine, spit, pus, and blood. The earth isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, āpasmiṁ sucimpi dhovanti asucimpi dhovanti gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi dhovanti, na ca tena āpo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как в воде отмывают чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же вода не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose they were to wash both clean and unclean things in water, like feces, urine, spit, pus, and blood. The water isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, tejo sucimpi ḍahati asucimpi ḍahati gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi ḍahati, na ca tena tejo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как огонь сжигает чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же огонь не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose a fire were to burn both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The fire isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, vāyo sucimpi upavāyati asucimpi upavāyati gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi upavāyati, na ca tena vāyo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как воздух обдувает чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же воздух не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose the wind was to blow on both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The wind isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, rajoharaṇaṁ sucimpi puñchati asucimpi puñchati gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi puñchati, na ca tena rajoharaṇaṁ aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как щётка выметает чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же щётка не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose a rag was to wipe up both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The rag isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, caṇḍālakumārako vā caṇḍālakumārikā vā kaḷopihattho nantakavāsī gāmaṁ vā nigamaṁ vā pavisanto nīcacittaṁyeva upaṭṭhapetvā pavisati; 
Подобно тому, как девочка или мальчик из неприкасаемых, одетый в обноски, держащий сосуд, входит в деревню или в город со смиренным умом, 
Suppose a boy or girl of a corpse-worker tribe, holding a pot and clad in rags, were to enter a town or village. They’d enter with a humble mind. 
Seyyathāpi, bhante, usabho chinnavisāṇo sūrato sudanto suvinīto rathiyāya rathiyaṁ siṅghāṭakena siṅghāṭakaṁ anvāhiṇḍanto na kiñci hiṁsati pādena vā visāṇena vā; 
Подобно быку с отпиленными рогами, смиренному, хорошо укрощённому и хорошо натренированному, что ходит от улицы к улице, от площади к площади, никого не раня копытами или рогами, 
Suppose there was a bull with his horns cut, gentle, well tamed and well trained. He’d wander from street to street and square to square without hurting anyone with his feet or horns. 
Seyyathāpi, bhante, itthī vā puriso vā daharo yuvā maṇḍanakajātiko sīsaṁnhāto ahikuṇapena vā kukkurakuṇapena vā manussakuṇapena vā kaṇṭhe āsattena aṭṭīyeyya harāyeyya jiguccheyya; 
Подобно тому, как девушка или юноша – молодой, юный, довольствующийся украшениями, с вымытой головой – почувствовал бы отторжение, унижение, отвращение, если бы труп змеи, собаки или человека повесили бы ему на шею, 
Suppose there was a woman or man who was young, youthful, and fond of adornments, and had bathed their head. If the carcass of a snake or a dog or a human were hung around their neck, they’d be horrified, repelled, and disgusted. 
Seyyathāpi, bhante, puriso medakathālikaṁ parihareyya chiddāvachiddaṁ uggharantaṁ paggharantaṁ; 
Подобно тому, как если бы человек нёс потрескавшуюся, всю в отверстиях, чашу с жидким жиром, который бы сочился и капал [из неё], 
Suppose someone was to carry around a bowl of fat that was leaking and oozing from holes and cracks. 

Gaṇḍasutta  Сутта Нарыв 
The Simile of the Boil 
Gaṇḍasutta → gaṇḍopamasuttaṁ (bj) 
“Seyyathāpi, bhikkhave, gaṇḍo anekavassagaṇiko. 
“Монахи, представьте, многолетний нарыв. 
“Mendicants, suppose there was a boil that was many years old. 
Gaṇḍoti kho, bhikkhave, imassetaṁ cātumahābhūtikassa kāyassa adhivacanaṁ mātāpettikasambhavassa odanakummāsūpacayassa aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammassa. 
“Нарыв”, монахи, это обозначение этого самого тела, состоящего из четырёх великих элементов, возникшее от отца и матери, выстроенное из риса и каши, подверженное непостоянству, деформации и истиранию, распаду и рассеиванию. 
‘Boil’ is a term for this body made up of the four principal states, produced by mother and father, built up from rice and porridge, liable to impermanence, to wearing away and erosion, to breaking up and destruction. 

Etāni, bhikkhave, rukkhamūlāni etāni suññāgārāni. Jhāyatha, bhikkhave, mā pamādattha, mā pacchā vippaṭisārino ahuvattha seyyathāpi tā purimikā devatā”ti.  “Вон там, монахи, подножья деревьев. Там – пустые жилища. Медитируйте, монахи, не будьте беспечными. Не впадайте потом в сожаление, как те предыдущие божества”. 
Here, mendicants, are these roots of trees, and here are these empty huts. Practice absorption, mendicants! Don’t be negligent! Don’t regret it later, like those former deities.” 

Santi, bhikkhave, sattā nānattakāyā nānattasaññino, seyyathāpi manussā, ekacce ca devā, ekacce ca vinipātikā.  Вот, монахи, есть существа, которые различны в теле и различны в восприятии, такие как люди, некоторые дэвы, некоторые [существа] в нижних мирах. 
There are sentient beings that are diverse in body and diverse in perception, such as human beings, some gods, and some beings in the underworld. 
Santi, bhikkhave, sattā nānattakāyā ekattasaññino, seyyathāpi devā brahmakāyikā paṭhamābhinibbattā. 
Есть существа, которые различны в теле, но одинаковы в восприятии, такие как дэвы свиты Брахмы, которые перерождаются посредством первой [джханы]. 
There are sentient beings that are diverse in body and unified in perception, such as the gods reborn in the Divinity’s host through the first absorption. 
Santi, bhikkhave, sattā ekattakāyā nānattasaññino, seyyathāpi devā ābhassarā. 
Есть существа, которые одинаковы в теле, но различны в восприятии, такие как дэвы лучезарного сияния. 
There are sentient beings that are unified in body and diverse in perception, such as the gods of streaming radiance. 
Santi, bhikkhave, sattā ekattakāyā ekattasaññino, seyyathāpi devā subhakiṇhā. 
Есть существа, которые одинаковы в теле и одинаковы в восприятии, такие как дэвы сверкающего великолепия. 
There are sentient beings that are unified in body and unified in perception, such as the gods of universal beauty. 
Santi, bhikkhave, sattā asaññino appaṭisaṁvedino, seyyathāpi devā asaññasattā. 
Есть существа без восприятия, не имеющие [какого-либо] переживания [чего-либо], такие как не-воспринимающие дэвы. 
There are sentient beings that are non-percipient and do not experience anything, such as the gods who are non-percipient beings. 

Silāyūpasutta  Сутта Каменная колонна 
The Simile of the Stone Pillar 
Silāyūpasutta → silāyūpopamasuttaṁ (bj) 
Seyyathāpi, āvuso, silāyūpo soḷasakukkuko. 
Представь, друг, каменную колонну длиной в шестнадцать локтей. 
Suppose there was a stone pillar, sixteen feet long. 

Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya;  Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 

“Seyyathāpi, bhikkhave, gāvī pabbateyyā bālā abyattā akhettaññū akusalā visame pabbate carituṁ.  “Представьте, монахи, живущую в горах корову – глупую, несведущую, неопытную, неумелую в хождении по крутым горам. 
“Mendicants, suppose there was a mountain cow who was foolish, incompetent, unskillful, and lacked common sense when roaming on rugged mountains. 
Ayaṁ vuccati, bhikkhave, ‘bhikkhu ubhato bhaṭṭho ubhato parihīno, seyyathāpi sā gāvī pabbateyyā bālā abyattā akhettaññū akusalā visame pabbate carituṁ’. 
Такой зовётся монахом, который отпал от обоих, отвалился от обоих. Он точно та живущая в горах корова, что была глупой, несведущей, неопытной, неумелой в хождении по крутым горам. 
This is called a mendicant who has slipped and fallen from both sides. They’re like the mountain cow who was foolish, incompetent, unskillful, and lacking in common sense when roaming on rugged mountains. 
Seyyathāpi, bhikkhave, gāvī pabbateyyā paṇḍitā byattā khettaññū kusalā visame pabbate carituṁ. 
Представьте, монахи, живущую в горах корову – мудрую, сведущую, опытную, умелую в хождении по крутым горам. 
Suppose there was a mountain cow who was astute, competent, skillful, and used common sense when roaming on rugged mountains. 

Seyyathāpi, bhikkhave, issāso vā issāsantevāsī vā tiṇapurisarūpake vā mattikāpuñje vā yoggaṁ karitvā, so aparena samayena dūrepātī ca hoti akkhaṇavedhī ca mahato ca kāyassa padāletā;  Подобно лучнику или ученику лучника, который, тренируясь [в стрельбе по] соломенному чучелу или куче глины, впоследствии становится стрелком на дальние расстояния, снайпером, способным пронзить большое тело, 
It’s like an archer or their apprentice who first practices on a straw man or a clay model. At a later time they become a long-distance shooter, a marksman, who shatters large objects. 
Seyyathāpi, bhikkhave, issāso vā issāsantevāsī vā tiṇapurisarūpake vā mattikāpuñje vā yoggaṁ karitvā, so aparena samayena dūrepātī ca hoti akkhaṇavedhī ca mahato ca kāyassa padāletā; 
 
 
Seyyathāpi, bhikkhave, issāso vā issāsantevāsī vā tiṇapurisarūpake vā mattikāpuñje vā yoggaṁ karitvā, so aparena samayena dūrepātī ca hoti akkhaṇavedhī ca mahato ca kāyassa padāletā; 
Подобно лучнику или ученику лучника, который, тренируясь [в стрельбе по] соломенному чучелу или куче глины, впоследствии становится стрелком на дальние расстояния, снайпером, способным пронзить большое тело, 
It’s like an archer or their apprentice who first practices on a straw man or a clay model. At a later time they become a long-distance shooter, a marksman, who shatters large objects. 
Seyyathāpi, bhikkhave, issāso vā issāsantevāsī vā tiṇapurisarūpake vā mattikāpuñje vā yoggaṁ karitvā, so aparena samayena dūrepātī ca hoti akkhaṇavedhī ca mahato ca kāyassa padāletā; 
 
It’s like an archer or their apprentice who first practices on a straw man or a clay model. At a later time they become a long-distance shooter, a marksman, who shatters large objects. 

“Seyyathāpi, brāhmaṇā, cattāro purisā catuddisā ṭhitā paramena javena ca samannāgatā paramena ca padavītihārena.  “Представьте, брахманы, как если бы по четырём сторонам света стояли бы четыре человека, обладающие величайшим движением, скоростью, и шагом. 
“Suppose there were four men standing in the four quarters. Each of them was extremely fast, with an extremely mighty stride. 
Te evarūpena javena samannāgatā assu, seyyathāpi nāma daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasirena tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya; 
Они обладали бы такой скоростью, [что могли бы перемещаться также быстро], как если бы лучник с мощным луком – обученный, ловкий, натренированный, опытный – мог бы без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу. 
They’re as fast as a light arrow easily shot across the shadow of a palm tree by a well-trained expert archer with a strong bow. 
evarūpena ca padavītihārena, seyyathāpi nāma puratthimā samuddā pacchimo samuddo 
Их шаг был таким [огромным], что он мог бы покрыть [всё расстояние] от восточного океана до западного океана. 
Their stride was such that it spanned from the eastern ocean to the western ocean. 

Nāgasutta  Сутта Наг 
The Simile of the Bull Elephant in the Forest 
Nāgasutta → āraññakanāgopamasuttaṁ (bj) 

Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya;  Подобно тому, как в человеке, переживающем приятное, возникшая боль только лишь беспокоила бы его – 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как в человеке, переживающем приятное, возникшая боль только лишь беспокоила бы его – 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 

Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsavipanno. Tassa papaṭikāpi na pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi na pāripūriṁ gacchati.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. В таком случае его ростки не достигли бы полного разрастания. И также и кора… заболонь… и сердцевина не достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would not grow to fullness. 
Seyyathāpi, bhikkhave, rukkho sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi pāripūriṁ gacchati. 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора… заболонь… и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would grow to fullness. 

Seyyathāpi, āvuso, rukkho sākhāpalāsavipanno. Tassa papaṭikāpi na pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi na pāripūriṁ gacchati.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. В таком случае его ростки не достигли бы полного разрастания. И также и кора… заболонь… и сердцевина не достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would not grow to fullness. 
Seyyathāpi, āvuso, rukkho sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi pāripūriṁ gacchati. 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора… заболонь… и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would grow to fullness. 

Seyyathāpi, āvuso, rukkho sākhāpalāsavipanno. Tassa papaṭikāpi na pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi na pāripūriṁ gacchati.  Представьте, как если бы у дерева недоставало ветвей и листвы. В таком случае его ростки не достигли бы полного разрастания. И также и кора… заболонь… и сердцевина не достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that lacked branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would not grow to fullness. 
Seyyathāpi, āvuso, rukkho sākhāpalāsasampanno. Tassa papaṭikāpi pāripūriṁ gacchati, tacopi … pheggupi … sāropi pāripūriṁ gacchati. 
Представьте, как если бы у дерева были ветви и листва. В таком случае его ростки достигли бы полного разрастания. И также и кора… заболонь… и сердцевина достигли бы полного разрастания. 
Suppose there was a tree that was complete with branches and foliage. Its shoots, bark, softwood, and heartwood would grow to fullness. 

Seyyathāpi, āvuso, sakalikaggissa jhāyamānassa aññāva acci uppajjati aññāva acci nirujjhati;  Подобно тому, как когда горит хворост, одно пламя возникает, а другое пламя прекращается, 
Suppose there was a burning pile of twigs. One flame would arise and another would cease. 

Seyyathāpi, bhikkhave, kāḷapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, hāyateva vaṇṇena hāyati maṇḍalena hāyati ābhāya hāyati ārohapariṇāhena;  Подобно тому, как в течение периода убывающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в упадке своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waning fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only decline. 
Seyyathāpi, bhikkhave, juṇhapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, vaḍḍhateva vaṇṇena vaḍḍhati maṇḍalena vaḍḍhati ābhāya vaḍḍhati ārohapariṇāhena; 
Подобно тому, как в течение периода возрастающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в росте своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waxing fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only grow. 

Seyyathāpi, bhikkhave, yāni kānici jaṅgalānaṁ pāṇānaṁ padajātāni, sabbāni tāni hatthipade samodhānaṁ gacchanti, hatthipadaṁ tesaṁ aggamakkhāyati, yadidaṁ mahantattena;  Подобно тому, как след слона покрывает след любого ходячего животного, и след слона считается величайшим среди них по размеру – 
The footprints of all creatures that walk can fit inside an elephant’s footprint, so an elephant’s footprint is said to be the biggest of them all. 
Seyyathāpi, bhikkhave, kūṭāgārassa yā kāci gopānasiyo sabbā tā kūṭaṅgamā kūṭaninnā kūṭasamosaraṇā, kūṭo tāsaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как все стропила в доме с остроконечной крышей направлены к острию крыши, сливаются в острие крыши, и острие крыши считается наивысшим – 
The rafters of a bungalow all lean to the peak, slope to the peak, and meet at the peak, so the peak is said to be the topmost of them all. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ye keci mūlagandhā, kāḷānusāriyaṁ tesaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как среди всех благоухающих корней чёрный фиалковый корень считается наивысшим – 
Of all kinds of fragrant root, spikenard is said to be the best. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ye keci sāragandhā, lohitacandanaṁ tesaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как среди всех благоухающих сердцевин деревьев [сердцевина] красного сандалового дерева считается наивысшей – 
Of all kinds of fragrant heartwood, red sandalwood is said to be the best. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ye keci pupphagandhā, vassikaṁ tesaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как среди всех благоухающих цветов жасмин считается наивысшим – 
Of all kinds of fragrant flower, jasmine is said to be the best. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ye keci khuddarājāno, sabbe te rañño cakkavattissa anuyantā bhavanti, rājā tesaṁ cakkavattī aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как все князья являются вассалами царя-миродержца, а царь-миродержец считается наивысшим – 
All lesser kings are vassals of a wheel-turning monarch, so the wheel-turning monarch is said to be the foremost of them all. 
Seyyathāpi, bhikkhave, yā kāci tārakarūpānaṁ pabhā, sabbā tā candappabhāya kalaṁ nāgghanti soḷasiṁ, candappabhā tāsaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как сияние всех звёзд не составляет и одной шестнадцатой сияния луны, и сияние луны считается наивысшим – 
The radiance of all the stars is not worth a sixteenth part of the moon’s radiance, so the moon’s radiance is said to be the best of them all. 
Seyyathāpi, bhikkhave, saradasamaye viddhe vigatavalāhake deve ādicco nabhaṁ abbhussakkamāno sabbaṁ ākāsagataṁ tamagataṁ abhivihacca bhāsate ca tapate ca virocati ca; 
Подобно тому, как осенью, когда небо чистое и безоблачное, восходящее солнце рассеивает всю темноту пространства по мере того, как оно сияет, лучится, сверкает – 
In the autumn the heavens are clear and cloudless. And as the sun is rising to the firmament, having dispelled all the darkness of space, it shines and glows and radiates. 
Seyyathāpi, bhikkhave, yā kāci mahānadiyo, seyyathidaṁ—gaṅgā, yamunā, aciravatī, sarabhū, mahī, sabbā tā samuddaṅgamā samuddaninnā samuddapoṇā samuddapabbhārā, mahāsamuddo tāsaṁ aggamakkhāyati; 
Подобно тому, как все великие реки – Ганг, Ямуна, Ачиравати, Сарабху, Махи – направляются к океану, склоняются, устремляются к океану, и океан считается наивысшим из них – 
All the great rivers—that is, the Ganges, Yamunā, Aciravatī, Sarabhū, and Mahī—flow, slant, slope, and incline towards the ocean, and the ocean is said to be the greatest of them. 

‘Sīho’ti kho, bhikkhave, tathāgatassetaṁ adhivacanaṁ arahato sammāsambuddhassa.  “Лев”, монахи, это обозначение Татхагаты, Араханта, Полностью Просветлённого. 
‘Lion’ is a term for the Realized One, the perfected one, the fully awakened Buddha. 

Seyyathāpi, āvuso, puriso daliddova samāno aḍḍhavādaṁ vadeyya, adhanova samāno dhanavāvādaṁ vadeyya, abhogova samāno bhogavāvādaṁ vadeyya.  Представьте, как если бы бедный, лишённый, нуждающийся человек заявлял бы о том, что он богатый и состоятельный. 
Suppose a poor, needy, and penniless person was to declare themselves to be rich, affluent, and wealthy. 
Seyyathāpi, āvuso, puriso aḍḍhova samāno aḍḍhavādaṁ vadeyya, dhanavāva samāno dhanavāvādaṁ vadeyya, bhogavāva samāno bhogavāvādaṁ vadeyya. 
Представьте, как если бы богатый и состоятельный человек заявлял бы о том, что он богатый и состоятельный. 
Suppose a rich, affluent, and wealthy person was to declare themselves to be rich, affluent, and wealthy. 

Seyyathāpi nāma umāpupphaṁ nīlaṁ nīlavaṇṇaṁ nīlanidassanaṁ nīlanibhāsaṁ, seyyathā vā pana taṁ vatthaṁ bārāṇaseyyakaṁ ubhatobhāgavimaṭṭhaṁ nīlaṁ nīlavaṇṇaṁ nīlanidassanaṁ nīlanibhāsaṁ;  Подобно голубому цветку льна, который голубого цвета, с голубым тоном, с голубым оттенком, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть голубой, голубого цвета, с голубым тоном, с голубым оттенком – 
They’re like a flax flower that’s blue, with blue color and blue appearance. Or a cloth from Varanasi that’s smoothed on both sides, blue, with blue color and blue appearance. 
Seyyathāpi nāma kaṇikārapupphaṁ pītaṁ pītavaṇṇaṁ pītanidassanaṁ pītanibhāsaṁ, seyyathā vā pana taṁ vatthaṁ bārāṇaseyyakaṁ ubhatobhāgavimaṭṭhaṁ pītaṁ pītavaṇṇaṁ pītanidassanaṁ pītanibhāsaṁ; 
Подобно жёлтому цветку каникары, который жёлтого цвета, с жёлтым тоном, с жёлтым оттенком, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть жёлтой, жёлтого цвета, с жёлтым тоном, с жёлтым оттенком – 
They’re like a champak flower that’s yellow, with yellow color and yellow appearance. Or a cloth from Varanasi that’s smoothed on both sides, yellow, with yellow color and yellow appearance. 
Seyyathāpi nāma bandhujīvakapupphaṁ lohitakaṁ lohitakavaṇṇaṁ lohitakanidassanaṁ lohitakanibhāsaṁ, seyyathā vā pana taṁ vatthaṁ bārāṇaseyyakaṁ ubhatobhāgavimaṭṭhaṁ lohitakaṁ lohitakavaṇṇaṁ lohitakanidassanaṁ lohitakanibhāsaṁ; 
Подобно красному цветку бандхудживаки, который красного цвета, с красным тоном, с красным оттенком, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть красной, красного цвета, с красным тоном, с красным оттенком – 
They’re like a scarlet mallow flower that’s red, with red color and red appearance. Or a cloth from Varanasi that’s smoothed on both sides, red, with red color and red appearance. 
Seyyathāpi nāma osadhitārakā odātā odātavaṇṇā odātanidassanā odātanibhāsā, seyyathā vā pana taṁ vatthaṁ bārāṇaseyyakaṁ ubhatobhāgavimaṭṭhaṁ odātaṁ odātavaṇṇaṁ odātanidassanaṁ odātanibhāsaṁ; 
Подобно белой утренней звезде, которая белого цвета, с белым тоном, с белым оттенком, или же точно ткань из Варанаси, что разглажена с обоих концов, могла бы быть белой, белого цвета, с белым тоном, с белым оттенком – 
They’re like the morning star that’s white, with white color and white appearance. Or a cloth from Varanasi that’s smoothed on both sides, white, with white color and white appearance. 

Seyyathāpi, bhikkhave, itthī vā puriso vā daharo yuvā maṇḍanakajātiko ādāse vā parisuddhe pariyodāte acche vā udakapatte sakaṁ mukhanimittaṁ paccavekkhamāno sace tattha passati rajaṁ vā aṅgaṇaṁ vā, tasseva rajassa vā aṅgaṇassa vā pahānāya vāyamati.  Представьте молодого человека, или девушку – которой нравится красота, которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она попытается устранить его. 
Suppose there was a woman or man who was young, youthful, and fond of adornments, and they check their own reflection in a clean bright mirror or a clear bowl of water. If they see any dirt or blemish there, they’d try to remove it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā. Tasseva celassa vā sīsassa vā nibbāpanāya adhimattaṁ chandañca vāyāmañca ussāhañca ussoḷhiñca appaṭivāniñca satiñca sampajaññañca kareyya. 
Подобно тому, как если бы на голове человека загорелся тюрбан, и он стал прилагать бы ещё больше желания, усилия, прилежания, старания, неутомимости, осознанности и бдительности к тому, чтобы потушить огонь на своём тюрбане или на голове – 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

Seyyathāpi, āvuso, itthī vā puriso vā daharo yuvā maṇḍanakajātiko ādāse vā parisuddhe pariyodāte acche vā udapatte sakaṁ mukhanimittaṁ paccavekkhamāno sace tattha passati rajaṁ vā aṅgaṇaṁ vā, tasseva rajassa vā aṅgaṇassa vā pahānāya vāyamati.  Представьте молодого человека, или девушку – которой нравится красота, которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она попытается устранить его. 
Suppose there was a woman or man who was young, youthful, and fond of adornments, and they check their own reflection in a clean bright mirror or a clear bowl of water. If they see any dirt or blemish there, they’d try to remove it. 
Seyyathāpi, āvuso, ādittacelo vā ādittasīso vā. Tasseva celassa vā sīsassa vā nibbāpanāya adhimattaṁ chandañca vāyāmañca ussāhañca ussoḷhiñca appaṭivāniñca satiñca sampajaññañca kareyya. 
Подобно тому, как если бы на голове человека загорелся тюрбан, и он стал прилагать бы ещё больше желания, усилия, прилежания, старания, неутомимости, осознанности и бдительности к тому, чтобы потушить огонь на своём тюрбане или на голове – 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, itthī vā puriso vā daharo yuvā maṇḍanakajātiko ādāse vā parisuddhe pariyodāte acche vā udapatte sakaṁ mukhanimittaṁ paccavekkhamāno sace tattha passati rajaṁ vā aṅgaṇaṁ vā, tasseva rajassa vā aṅgaṇassa vā pahānāya vāyamati.  Представьте молодого человека, или девушку – которой нравится красота, которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она попытается устранить его. 
Suppose there was a woman or man who was young, youthful, and fond of adornments, and they check their own reflection in a clean bright mirror or a clear bowl of water. If they see any dirt or blemish there, they’d try to remove it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā. 
Подобно тому, как если бы на голове человека загорелся тюрбан, 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, itthī vā puriso vā daharo yuvā maṇḍanakajātiko ādāse vā parisuddhe pariyodāte acche vā udapatte sakaṁ mukhanimittaṁ paccavekkhamāno sace tattha passati rajaṁ vā aṅgaṇaṁ vā, tasseva rajassa vā aṅgaṇassa vā pahānāya vāyamati.  Подобно молодому человеку или девушке – юной, молодой, которой нравится красота – которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она постарается устранить его. 
Suppose there was a woman or man who was young, youthful, and fond of adornments, and they check their own reflection in a clean bright mirror or a clear bowl of water. If they see any dirt or blemish there, they’d try to remove it. 
Seyyathāpi, bhikkhave, ādittacelo vā ādittasīso vā. 
Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или [волосы] на голове, 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

Seyyathāpi, āvuso, itthī vā puriso vā daharo yuvā maṇḍanakajātiko ādāse vā parisuddhe pariyodāte acche vā udapatte sakaṁ mukhanimittaṁ paccavekkhamāno sace tattha passati rajaṁ vā aṅgaṇaṁ vā, tasseva rajassa vā aṅgaṇassa vā pahānāya vāyamati.  Подобно молодому человеку, или девушке – юной, молодой, которой нравится красота – которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она постарается устранить его. 
Suppose there was a woman or man who was young, youthful, and fond of adornments, and they check their own reflection in a clean bright mirror or a clear bowl of water. If they see any dirt or blemish there, they’d try to remove it. 
Seyyathāpi, āvuso, ādittacelo vā ādittasīso vā. 
Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или голова, 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 
Seyyathāpi, āvuso, ādittacelo vā ādittasīso vā. 
Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда… 
Suppose your clothes or head were on fire. In order to extinguish it, you’d apply intense enthusiasm, effort, zeal, vigor, perseverance, mindfulness, and situational awareness. 

Seyyathāpi, bhikkhave, uparipabbate thullaphusitake deve vassante (…) taṁ udakaṁ yathāninnaṁ pavattamānaṁ pabbatakandarapadarasākhā paripūreti, pabbatakandarapadarasākhā paripūrā kusobbhe paripūrenti. Kusobbhā paripūrā mahāsobbhe paripūrenti, mahāsobbhā paripūrā kunnadiyo paripūrenti, kunnadiyo paripūrā mahānadiyo paripūrenti, mahānadiyo paripūrā mahāsamuddaṁ sāgaraṁ paripūrenti;  Монахи, подобно тому, как дождь проливается на вершины гор, и водяные потоки устремляются вниз по склонам, наполняя расселины, овраги, ручьи. Когда расселины, овраги и ручьи переполнены, они наполняют пруды. Когда пруды переполнены, они наполняют озёра. Когда озёра переполнены, они наполняют речушки. Когда речушки переполнены, они наполняют полноводные реки. Когда полноводные реки переполнены, они наполняют великий океан. 
It’s like when the heavens rain heavily on a mountain top, and the water flows downhill to fill the hollows, crevices, and creeks. As they become full, they fill up the pools. The pools fill up the lakes, the lakes fill up the streams, and the streams fill up the rivers. And as the rivers become full, they fill up the ocean. 
Seyyathāpi, bhikkhave, uparipabbate thullaphusitake deve vassante taṁ udakaṁ yathāninnaṁ pavattamānaṁ pabbatakandarapadarasākhā paripūreti, pabbatakandarapadarasākhā paripūrā kusobbhe paripūrenti, kusobbhā paripūrā mahāsobbhe paripūrenti, mahāsobbhā paripūrā kunnadiyo paripūrenti, kunnadiyo paripūrā mahānadiyo paripūrenti, mahānadiyo paripūrā mahāsamuddaṁ sāgaraṁ paripūrenti; 
Монахи, подобно тому, как дождь проливается на вершины гор, и водяные потоки устремляются вниз по склонам, наполняя расселины, овраги, ручьи. Когда расселины, овраги и ручьи переполнены, они наполняют пруды. Когда пруды переполнены, они наполняют озёра. Когда озёра переполнены, они наполняют речушки. Когда речушки переполнены, они наполняют полноводные реки. Когда полноводные реки переполнены, они наполняют великий океан. 
It’s like when the heavens rain heavily on a mountain top, and the water flows downhill to fill the hollows, crevices, and creeks. As they become full, they fill up the pools. The pools fill up the lakes, the lakes fill up the streams, and the streams fill up the rivers. And as the rivers become full, they fill up the ocean. 

Seyyathāpi, bhikkhave, uparipabbate thullaphusitake deve vassante taṁ udakaṁ yathāninnaṁ pavattamānaṁ pabbatakandarapadarasākhā paripūreti, pabbatakandarapadarasākhā paripūrā kusobbhe paripūrenti, kusobbhā paripūrā mahāsobbhe paripūrenti, mahāsobbhā paripūrā kunnadiyo paripūrenti, kunnadiyo paripūrā mahānadiyo paripūrenti, mahānadiyo paripūrā mahāsamuddaṁ sāgaraṁ paripūrenti;  Монахи, подобно тому, как дождь проливается на вершины гор, и водяные потоки устремляются вниз по склонам, наполняя расселины, овраги, ручьи. Когда расселины, овраги и ручьи переполнены, они наполняют пруды. Когда пруды переполнены, они наполняют озёра. Когда озёра переполнены, они наполняют речушки. Когда речушки переполнены, они наполняют полноводные реки. Когда полноводные реки переполнены, они наполняют великий океан. 
It’s like when the heavens rain heavily on a mountain top, and the water flows downhill to fill the hollows, crevices, and creeks. As they become full, they fill up the pools. The pools fill up the lakes, the lakes fill up the streams, and the streams fill up the rivers. And as the rivers become full, they fill up the ocean. 
Seyyathāpi, bhikkhave, uparipabbate thullaphusitake deve vassante taṁ udakaṁ yathāninnaṁ pavattamānaṁ …pe… 
Монахи, подобно тому, как дождь проливается на вершины гор, и водяные потоки устремляются вниз по склонам, наполняя расселины, овраги, ручьи. Когда расселины, овраги и ручьи переполнены, они наполняют пруды. Когда пруды переполнены, они наполняют озёра. Когда озёра переполнены, они наполняют речушки. Когда речушки переполнены, они наполняют полноводные реки. Когда полноводные реки переполнены, они наполняют великий океан. 
It’s like when the heavens rain heavily on a mountain top, and the water flows downhill to fill the hollows, crevices, and creeks. As they become full, they fill up the pools. The pools fill up the lakes, the lakes fill up the streams, and the streams fill up the rivers. And as the rivers become full, they fill up the ocean. 

Seyyathāpi, āvuso, kāḷapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, hāyateva vaṇṇena hāyati maṇḍalena hāyati ābhāya hāyati ārohapariṇāhena;  Подобно тому, как в течение периода убывающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в упадке своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waning fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only decline. 
Seyyathāpi, āvuso, juṇhapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, vaḍḍhateva vaṇṇena vaḍḍhati maṇḍalena vaḍḍhati ābhāya vaḍḍhati ārohapariṇāhena; 
Подобно тому, как в течение периода возрастающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в росте своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waxing fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only grow. 
Seyyathāpi, sāriputta, kāḷapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, hāyateva vaṇṇena hāyati maṇḍalena hāyati ābhāya hāyati ārohapariṇāhena; 
Подобно тому, как в течение периода убывающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в упадке своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waning fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only decline. 
Seyyathāpi, sāriputta, juṇhapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, vaḍḍhateva vaṇṇena vaḍḍhati maṇḍalena vaḍḍhati ābhāya vaḍḍhati ārohapariṇāhena; 
Подобно тому, как в течение периода возрастающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в росте своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waxing fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only grow. 

Seyyathāpi, āvuso, kāḷapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, hāyateva vaṇṇena hāyati maṇḍalena hāyati ābhāya hāyati ārohapariṇāhena;  Подобно тому, как в течение периода убывающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в упадке своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waning fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only decline. 
Seyyathāpi, āvuso, juṇhapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, vaḍḍhateva vaṇṇena vaḍḍhati maṇḍalena vaḍḍhati ābhāya vaḍḍhati ārohapariṇāhena; 
Подобно тому, как в течение периода возрастающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в росте своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waxing fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only grow. 
Seyyathāpi, sāriputta, kāḷapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, hāyateva vaṇṇena hāyati maṇḍalena hāyati ābhāya hāyati ārohapariṇāhena; 
Подобно тому, как в течение периода убывающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в упадке своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waning fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only decline. 
Seyyathāpi, sāriputta, juṇhapakkhe candassa yā ratti vā divaso vā āgacchati, vaḍḍhateva vaṇṇena vaḍḍhati maṇḍalena vaḍḍhati ābhāya vaḍḍhati ārohapariṇāhena; 
Подобно тому, как в течение периода возрастающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в росте своего цвета, округлости, сияния – как в диаметре, так и в окружности – 
It’s like the moon in the waxing fortnight. Whether by day or by night, its beauty, roundness, light, and diameter and circumference only grow. 

Seyyathāpi, vāhana, uppalaṁ vā padumaṁ vā puṇḍarīkaṁ vā udake jātaṁ udake saṁvaḍḍhaṁ udakā paccuggamma ṭhitaṁ anupalittaṁ udakena;  Подобно тому, как голубой, красный или белый лотос родился в воде, вырос в воде, но, поднявшись над поверхностью воды, он более не пятнается водой, 
Suppose there was a blue water lily, or a pink or white lotus. Though it sprouted and grew in the water, it would rise up above the water and stand with no water clinging to it. 

Seyyathāpi, āvuso, sahāyako sahāyakaṁ evaṁ vadeyya:  Представьте, друзья, как если бы некий человек сказал своему товарищу: 
Suppose one friend was to say to another: 

Seyyathāpi, bhikkhave, assakhaḷuṅkassa kiñcāpi evaṁ icchā uppajjeyya:  Представьте, как если бы дикий жеребёнок пожелал бы: 
Suppose a wild colt was to wish: 
Seyyathāpi, bhikkhave, bhaddassa assājānīyassa kiñcāpi na evaṁ icchā uppajjeyya: 
Представьте, как если бы чистокровный скакун мог бы и не желать: 
Suppose a fine thoroughbred never wished: 

“seyyathāpi, bhikkhu, vīsatikhāriko kosalako tilavāho tato puriso vassasatassa vassasatassa accayena ekamekaṁ tilaṁ uddhareyya.  Представь, монах, косальскую повозку, что нагружена двадцатью мерами горчичных зерён. В конце каждого столетия приходил бы человек и брал оттуда одно зёрнышко. 
“Suppose there was a Kosalan cartload of twenty bushels of sesame seed. And at the end of every hundred years someone would remove a single seed from it. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati abbudā nirayā; evameko nirabbudo nirayo. 
Двадцать адов Аббуды равноценны одному аду Нираббуды. 
Now, twenty lifetimes in the Abbuda hell equal one lifetime in the Nirabbuda hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati nirabbudā nirayā; evameko ababo nirayo. 
Двадцать адов Нираббуды равноценны одному аду Абабы. 
Twenty lifetimes in the Nirabbuda hell equal one lifetime in the Ababa hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati ababā nirayā; evameko aṭaṭo nirayo. 
Двадцать адов Абабы равноценны одному аду Ататы. 
Twenty lifetimes in the Ababa hell equal one lifetime in the Aṭaṭa hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati aṭaṭā nirayā; evameko ahaho nirayo. 
Двадцать адов Ататы равноценны одному аду Ахахи. 
Twenty lifetimes in the Aṭaṭa hell equal one lifetime in the Ahaha hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati ahahā nirayā; evameko kumudo nirayo. 
Двадцать адов Ахахи равноценны одному аду Кумуды. 
Twenty lifetimes in the Ahaha hell equal one lifetime in the Yellow Lotus hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati kumudā nirayā; evameko sogandhiko nirayo. 
Двадцать адов Кумуды равноценны одному аду Согандхике. 
Twenty lifetimes in the Yellow Lotus hell equal one lifetime in the Sweet-Smelling hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati sogandhikā nirayā; evameko uppalako nirayo. 
Двадцать адов Согандхики равноценны одному аду Уппалы. 
Twenty lifetimes in the Sweet-Smelling hell equal one lifetime in the Blue Water Lily hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati uppalakā nirayā; evameko puṇḍarīko nirayo. 
Двадцать адов Уппалы равноценны одному аду Пундарике. 
Twenty lifetimes in the Blue Water Lily hell equal one lifetime in the White Lotus hell. 
Seyyathāpi, bhikkhu, vīsati puṇḍarīkā nirayā; evameko padumo nirayo. 
Двадцать адов Пундарики равноценны одному аду Падумы. 
Twenty lifetimes in the White Lotus hell equal one lifetime in the Pink Lotus hell.