Vuddho cepi, brāhmaṇa, hoti āsītiko vā nāvutiko vā vassasatiko vā jātiyā, so ca kāme paribhuñjati kāmamajjhāvasati kāmapariḷāhena pariḍayhati kāmavitakkehi khajjati kāmapariyesanāya ussuko.  If an elder, though eighty, ninety, or a hundred years old, still dwells in the midst of sensual pleasures, enjoying them, consumed by thoughts of them, burning with fever for them, and eagerly seeking more, 

‘ambho purisa, na tvaṁ addasa manussesu itthiṁ vā purisaṁ vā āsītikaṁ vā nāvutikaṁ vā vassasatikaṁ vā jātiyā jiṇṇaṁ gopānasivaṅkaṁ bhoggaṁ daṇḍaparāyaṇaṁ pavedhamānaṁ gacchantaṁ āturaṁ gatayobbanaṁ khaṇḍadantaṁ palitakesaṁ vilūnaṁ khallitasiraṁ valitaṁ tilakāhatagattan’ti?  ‘Mister, did you not see among human beings an elderly woman or a man—eighty, ninety, or a hundred years old—bent double, crooked, leaning on a staff, trembling as they walk, ailing, past their prime, with teeth broken, hair grey and scanty or bald, skin wrinkled, and limbs blotchy?’ 

Tena dubbhikkhaṁ hoti dussassaṁ setaṭṭhikaṁ salākāvuttaṁ.  so there’s famine, a bad harvest, with blighted crops that turn to straw. 

“Seyyathāpi, bhikkhave, yāni kānici tantāvutānaṁ vatthānaṁ, kesakambalo tesaṁ paṭikiṭṭho akkhāyati.  “Mendicants, a hair blanket is said to be the worst kind of woven cloth. 

Vuddho cepi, bhikkhave, hoti āsītiko vā nāvutiko vā vassasatiko vā jātiyā.  Mendicants, suppose you’re eighty, ninety, or a hundred years old. 

Mohena āvutā sattā,  beings veiled by delusion 
Mohena āvutā sattā → adhamā sattā (bj, cck, sya1ed, km); adhamasattā (sya2ed, pts1ed) 

Tatrāssa suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā.  продета нить — синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить, — 
And it was strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown. 
tatridaṁ suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā’ti. 
и в него продета эта нить — синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить“ — 
And it’s strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown.’ 

Seyyathāpi, māṇava, maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṁso suparikammakato accho vippasanno anāvilo sabbākārasampanno. Tatrāssa suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā.  Подобно тому, юноша, как если в драгоценный камень берилл — прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, наделенный всеми достоинствами, продета нить — синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить. 
Suppose there was a beryl gem that was naturally beautiful, eight-faceted, well-worked, transparent, clear, and unclouded, endowed with all good qualities. And it was strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown. 
Tamenaṁ cakkhumā puriso hatthe karitvā paccavekkheyya: ‘ayaṁ kho maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṁso suparikammakato accho vippasanno anāvilo sabbākārasampanno. Tatridaṁ suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā’ti. 
То человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: „Вот драгоценный камень берилл — прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, наделенный всеми достоинствами, и в него продета нить — синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить“. 
And someone with clear eyes were to take it in their hand and examine it: ‘This beryl gem is naturally beautiful, eight-faceted, well-worked, transparent, clear, and unclouded, endowed with all good qualities. And it’s strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown.’ 

Seyyathāpi, bhikkhave, maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṁso suparikammakato accho vippasanno anāvilo sabbākārasampanno. Tatrāssa suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā.  Подобно тому, монахи, как если в драгоценный камень берилл — прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, наделенный всеми достоинствами, продета нить — синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить. 
Suppose there was a beryl gem that was naturally beautiful, eight-faceted, well-worked, transparent, clear, and unclouded, endowed with all good qualities. And it was strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown. 
Tamenaṁ cakkhumā puriso hatthe karitvā paccavekkheyya: ‘ayaṁ kho maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṁso suparikammakato accho vippasanno anāvilo sabbākārasampanno. Tatridaṁ suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā’ti. 
То человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: „Вот драгоценный камень берилл — прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, наделенный всеми достоинствами, и в него продета нить — синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить“. 
And someone with clear eyes were to take it in their hand and examine it: ‘This beryl gem is naturally beautiful, eight-faceted, well-worked, transparent, clear, and unclouded, endowed with all good qualities. And it’s strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown.’ 
‘na kho so sattāvāso sulabharūpo, yo mayā anāvutthapubbo iminā dīghena addhunā aññatra suddhāvāsehi devehi. 
„Нет ведь другой легко достижимой обители существ, где я не жил бы прежде столь долгое время, кроме как у богов суддхаваса. 
‘It’s not easy to find an abode of sentient beings where I haven’t previously abided in all this long time, except for the gods of the pure abodes. 
anāvutthapubbo → anajjhāvutthapubbo (bj); anajjhāvuṭṭhapubbo (mr) 

Kenāvaṭā vāti pajā kurutu,  Чем покрытый дышит зловонием [человеческий] род, 
wrapped in what do people stink, 
kurutu → kurūrā (bj); kururū (sya-all, km); kuruṭṭharū (pts1ed); kurūru (?) | Kenāvaṭā → kenāvutā (bj); kenāvuṭā (sya-all, km) 

Tena kho pana samayena pāveyyakānaṁ mallānaṁ ubbhatakaṁ nāma navaṁ sandhāgāraṁ acirakāritaṁ hoti anajjhāvuṭṭhaṁ samaṇena vā brāhmaṇena vā kenaci vā manussabhūtena.  И в это самое время новое место собраний павийских маллов под названием Уббхатака было лишь недавно построено и еще не занято ни отшельником, ни брахманом, ни каким-либо другим человеческим существом. 
Now at that time a new town hall named Ubbhaṭaka had recently been constructed for the Mallas of Pāvā. It had not yet been occupied by an ascetic or brahmin or any person at all. 
sandhāgāraṁ → santhāgāraṁ (bj); saṇṭhāgāraṁ (sya-all, km); santhagāraṁ (pts1ed) | anajjhāvuṭṭhaṁ → anajjhāvutthaṁ (bj, sya-all, pts1ed, mr) 

Na kho pana so, sāriputta, āvāso sulabharūpo yo mayā anāvuṭṭhapubbo iminā dīghena addhunā, aññatra suddhāvāsehi devehi.  Но непросто найти вид обители, в которой бы я не пребывал за это долгое странствие, за исключением [мира] богов Чистых обителей… 
But it’s not easy to find an abode where I haven’t previously abided … 
anāvuṭṭhapubbo → anāvutthapubbo (bj, pts1ed) 
Yato ca kho ayaṁ bhavaṁ puriso jiṇṇo hoti vuddho mahallako addhagato vayoanuppatto, āsītiko vā nāvutiko vā vassasatiko vā jātiyā, atha tamhā paññāveyyattiyā, parihāyatī’ti. 
Но когда этот почтенный человек старый, пожилой, отягощённый годами, много проживший, чьи дни подходят к концу, которому восемьдесят, девяносто или сто лет, то тогда ясность его мудрости утеряна». 
But when he’s old, elderly, and senior, advanced in years, and has reached the final stage of life—eighty, ninety, or a hundred years old—he will lose his lucidity of wisdom.’ 

Idha, bhikkhave, tameva bhaginiṁ passeyya aparena samayena āsītikaṁ vā nāvutikaṁ vā vassasatikaṁ vā jātiyā, jiṇṇaṁ gopānasivaṅkaṁ bhoggaṁ daṇḍaparāyanaṁ pavedhamānaṁ gacchantiṁ āturaṁ gatayobbanaṁ khaṇḍadantaṁ palitakesaṁ, vilūnaṁ khalitasiraṁ valinaṁ tilakāhatagattaṁ.  Спустя какое-то время можно будет увидеть эту же самую женщину, которой восемьдесят, девяносто или сто лет, – скрючившуюся, как подкова, согнутую вдвое, опирающуюся на палку, шатающуюся, хилую, утратившую молодость, с разбитыми зубами, седыми и скудными волосами, плешивую, морщинистую, с покрытыми пятнами частями тела. 
Suppose that some time later you were to see that same sister—eighty, ninety, or a hundred years old—bent double, crooked, leaning on a staff, trembling as they walk, ailing, past their prime, with teeth broken, hair grey and scanty or bald, skin wrinkled, and limbs blotchy. 

Rāgarattā na dakkhanti,  Она глубока, утончённа, трудна, 
Those besotted by greed cannot see, 
ti → āvaṭāti (bj, pts1ed); āvutāti (sya-all) 

Tena kho pana samayena kāpilavatthavānaṁ sakyānaṁ navaṁ santhāgāraṁ acirakāritaṁ hoti anajjhāvuṭṭhaṁ samaṇena vā brāhmaṇena vā kenaci vā manussabhūtena.  В то время для Сакьев из Капилаваттху построили новый зал для собраний, и в нём ещё не проживал ни отшельник, ни жрец, ни какой-либо другой человек. 
Now at that time a new town hall had recently been constructed for the Sakyans of Kapilavatthu. It had not yet been occupied by an ascetic or brahmin or any person at all. 
anajjhāvuṭṭhaṁ → anajjhāvutthaṁ (bj, km, pts1ed); anajjhāvuṭṭhapubbaṁ (sya-all) | acirakāritaṁ → acirakāritaṁ hoti (sya-all, km, mr) 

tatridaṁ suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā.  И в него была бы продета голубая, жёлтая, красная, белая, или коричневая нить. 
And it was strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown. 
tatridaṁ suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā’ti. 
А вот в нём продета голубая, жёлтая, красная, белая, или коричневая нить». 
And it’s strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown.’ 

tamokhandhena āvuṭā’ti.  И против течения мира идёт. 
for they’re shrouded in a mass of darkness.’ 
āvuṭā → āvaṭā (bj, pts1ed); āvutā (sya-all, km) 

Imehi kho, māṇava, pañcahi nīvaraṇehi brāhmaṇo pokkharasāti opamañño subhagavaniko āvuto nivuto ophuṭo pariyonaddho.  Брахман Поккхарасати ограничен, сдержан, блокирован, закрыт этими пятью помехами. 
Pokkharasāti is veiled, shrouded, covered, and engulfed by these five hindrances. 

Seyyathāpi, ānanda, maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṁso suparikammakato. Tatrāssa suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vā.  Представь берилл, красивый драгоценный камень чистой воды, с восемью гранями, тщательно обработанный, и в него была бы продета голубая, жёлтая, красная, белая, или коричневая нить. 
Suppose there was a beryl gem that was naturally beautiful, eight-faceted, well-worked. And it was strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown. 
Tamenaṁ cakkhumā puriso hatthe karitvā paccavekkheyya—ayaṁ kho maṇi veḷuriyo subho jātimā aṭṭhaṁso suparikammakato, tatridaṁ suttaṁ āvutaṁ nīlaṁ vā pītaṁ vā lohitaṁ vā odātaṁ vā paṇḍusuttaṁ vāti. 
Тогда человек с хорошим зрением взял бы его в руку и рассматривал так: «Вот этот берилл, красивый драгоценный камень чистой воды, с восемью гранями, тщательно обработанный. А вот в него продета голубая, жёлтая, красная, белая, или коричневая нить». 
And someone with clear eyes were to take it in their hand and examine it: “This beryl gem is naturally beautiful, eight-faceted, well-worked. And it’s strung with a thread of blue, yellow, red, white, or golden brown.” 

‘tathā hi panāhaṁ, samma, iminā mahatā pabbatena āvuto daṭṭheyyaṁ nāddasan’ti.  «Поскольку мне препятствовала эта высокая гора, друг, я не видел того, что можно увидеть». 
‘But my friend, it was because I was obstructed by this big mountain that I didn’t see what could be seen.’ 
āvuto → āvaṭo (bj-a, pts1ed); āvuṭo (sya-all, km, mr) 
Ato mahantatarena, aggivessana, ‘avijjākhandhena jayaseno rājakumāro āvuto nivuto ophuṭo pariyonaddho. 
Точно также, Аггивессана, царевич Джаясена загромождён, преграждён, заблокирован, закрыт ещё большей грудой, нежели эта – грудой неведения. 
But bigger than that is the mass of ignorance by which Prince Jayasena is veiled, shrouded, covered, and engulfed. 

Āvutthaṁ dhammarājena,  Сам Дхаммы Царь в ней обитает, 
where the King of Dhamma stayed: 
Āvutthaṁ dhammarājena, 
 
 

Āvutthaṁ dhammarājena,  И сам Дхаммы Царь ныне там проживает, 
where the King of Dhamma stayed: 
Āvutthaṁ → āvuṭṭhaṁ (mr) 

Āvutthaṁ dhammarājena,  И сам Дхаммы Царь ныне там проживает, 
where the King of Dhamma stayed: 
Āvutthaṁ dhammarājena, 
 

tamokhandhena āvuṭā”ti.  И против течения мира идёт». 
for they’re shrouded in a mass of darkness.” 
tamokhandhena āvuṭā”ti → tamokkhandhena āvutāti (bj, sya-all, km, pts1ed, pts2ed) 

Tamanugacchanto passeyya purāṇaṁ nagaraṁ purāṇaṁ rājadhāniṁ pubbakehi manussehi ajjhāvuṭṭhaṁ ārāmasampannaṁ vanasampannaṁ pokkharaṇīsampannaṁ uddhāpavantaṁ ramaṇīyaṁ.  и увидел бы древний город, древнюю столицу, в прошлом населённую людьми, с парками, рощами, прудами, бастионами – восхитительное место. 
they’d see an ancient city, an ancient capital, inhabited by humans in the past. It was lovely, complete with parks, groves, lotus ponds, and embankments. 
ajjhāvuṭṭhaṁ → ajjhāvutthaṁ (bj, sya-all, km, pts1ed, pts2ed) | uddhāpavantaṁ → uddāpaṁ (bj); uddāpavantaṁ (bj, sya-all, km, pts1ed, pts2ed) 

Tena kho pana samayena kāpilavatthavānaṁ sakyānaṁ navaṁ santhāgāraṁ acirakāritaṁ hoti anajjhāvuṭṭhaṁ samaṇena vā brāhmaṇena vā kenaci vā manussabhūtena.  В это время Сакьи из Капилаваттху построили зал для собраний, и в этом зале ещё не проживал ни отшельник, ни жрец, ни какой-либо другой человек. 
Now at that time a new town hall had recently been constructed for the Sakyans of Kapilavatthu. It had not yet been occupied by an ascetic or brahmin or any person at all. 
santhāgāraṁ → saṇṭhāgāraṁ (sya-all); sandhāgāraṁ (mr) | anajjhāvuṭṭhaṁ → anajjhāvutthaṁ (bj, sya-all, km) 

Tena kho pana samayena nāḷandā dubbhikkhā hoti dvīhitikā setaṭṭhikā salākāvuttā.  И в ту пору Наланду охватил голод, наступило время нехватки, посев был погублен и превратился в солому. 
Now that was a time of famine and scarcity in Nāḷandā, with blighted crops turned to straw. 
‘atha kiñcarahi, bhante, bhagavā dubbhikkhe dvīhitike setaṭṭhike salākāvutte mahatā bhikkhusaṅghena saddhiṁ cārikaṁ carati? 
«Тогда зачем же, Господин, Благословенный странствует с большой Сангхой монахов во времена голода и нехватки, когда посев погублен и превратился в солому. 
‘So what exactly are you doing, wandering together with this large Saṅgha of mendicants during a time of famine and scarcity, with blighted crops turned to straw? 
“Atha kiñcarahi, bhante, bhagavā dubbhikkhe dvīhitike setaṭṭhike salākāvutte mahatā bhikkhusaṅghena saddhiṁ cārikaṁ carati? 
«Тогда зачем же, Господин, Благословенный странствует с большой Сангхой монахов во времена голода и нехватки, когда посев погублен и превратился в солому. 
“So what exactly are you doing, wandering together with this large Saṅgha of mendicants during a time of famine and scarcity, with blighted crops turned to straw? 

“Seyyathāpi, bhikkhave, yāni kānici tantāvutānaṁ vatthānaṁ, kāsikavatthaṁ tesaṁ aggamakkhāyati;  “Mendicants, cloth from Kāsi is said to be the best kind of woven cloth. …”