“Aṭṭhānametaṁ, bhikkhave, anavakāso yaṁ kāyasucaritassa aniṭṭho akanto amanāpo vipāko nibbatteyya. Netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  «Монахи, не может быть такого, немыслимо, чтобы нежелательный, нежеланный, неприятный результат мог бы произойти из благого телесного поведения. Нет такой возможности. 
“It is impossible, mendicants, it cannot happen for an unlikable, undesirable, disagreeable result to come from good bodily conduct. 
Ṭhānañca kho etaṁ, bhikkhave, vijjati yaṁ kāyasucaritassa iṭṭho kanto manāpo vipāko nibbatteyya. Ṭhānametaṁ vijjatī”ti. 
Но может быть так, что желаемый, желанный, приятный результат произойдёт из благого телесного поведения. Есть такая возможность». 
But it is possible for a likable, desirable, agreeable result to come from good bodily conduct.” 
“Aṭṭhānametaṁ, bhikkhave, anavakāso yaṁ kāyasucaritasamaṅgī tannidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. Netaṁ ṭhānaṁ vijjati. 
«Монахи, не может быть такого, немыслимо, чтобы человек, который пускается в благое телесное поведение, в этом случае, по этой причине, с распадом тела, после смерти, переродился бы в состоянии лишений, в плохом уделе, в нижних мирах, в аду. Нет такой возможности. 
“It is impossible, mendicants, it cannot happen that someone who has engaged in good bodily conduct could, for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
Ṭhānañca kho etaṁ, bhikkhave, vijjati yaṁ kāyasucaritasamaṅgī tannidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya. Ṭhānametaṁ vijjatī”ti. 
Но может быть так, что человек, который пускается в благое телесное поведение… переродится в благом уделе, в небесном мире. Есть такая возможность». 
But it is possible that someone who has engaged in good bodily conduct could, for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, a heavenly realm.” 

So samparāyikassa vajjassa bhīto kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, suddhaṁ attānaṁ pariharati.  Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он содержит себя в чистоте. 
Afraid of the fault to do with lives to come, they give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind, keeping themselves pure. 
Idha, bhikkhave, ekaccassa kāyaduccaritaṁ kataṁ hoti, akataṁ hoti kāyasucaritaṁ; 
Вот некий человек пустился в неблагое телесное поведение и не смог пуститься в благое телесное поведение; 
It’s when someone has done bad things and not done good things, by way of body, speech, and mind. 
So ‘kāyaduccaritaṁ me katan’ti tappati, ‘akataṁ me kāyasucaritan’ti tappati; 
Он мучается, [думая]: «Я пустился в неблагое телесное поведение». Он мучается, [думая]: «Я не смог пуститься в благое телесное поведение». 
Thinking, ‘I’ve done bad things by way of body, speech, and mind’, they’re mortified. Thinking, ‘I haven’t done good things by way of body, speech, and mind’, they’re mortified. 
Idha, bhikkhave, ekaccassa kāyasucaritaṁ kataṁ hoti, akataṁ hoti kāyaduccaritaṁ; 
Вот некий человек пустился в благое телесное поведение и избежал того, чтобы пуститься в неблагое телесное поведение; 
It’s when someone has done good things and not done bad things, by way of body, speech, and mind. 
So ‘kāyasucaritaṁ me katan’ti na tappati, ‘akataṁ me kāyaduccaritan’ti na tappati; 
Он не мучается, [зная]: «Я пустился в благое телесное поведение». Он не мучается, [зная]: «Я избежал того, чтобы пуститься в неблагое телесное поведение». 
Thinking, ‘I’ve done good things by way of body, speech, and mind’, they’re not mortified. Thinking, ‘I haven’t done bad things by way of body, speech, and mind’, they’re not mortified. 

So iti paṭisaṅkhāya kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, suddhaṁ attānaṁ pariharati.  Обдумав это так, он отбрасывает неблагое телесное поведение и развивает благое телесное поведение. Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он содержит себя в чистоте. 
Reflecting like this, they give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind, keeping themselves pure. 
So iti paṭisaṅkhāya kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, suddhaṁ attānaṁ pariharati. 
Обдумав это так, он отбрасывает неблагое телесное поведение и развивает благое телесное поведение. Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он содержит себя в чистоте. 
Reflecting like this, they give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind, keeping themselves pure. 
So iti paṭisaṅkhāya kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, suddhaṁ attānaṁ pariharati. 
Обдумав это так, он отбрасывает неблагое телесное поведение и развивает благое телесное поведение. Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он содержит себя в чистоте. 
Reflecting like this, they give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind, keeping themselves pure. 
“Idha, brāhmaṇa, ekaccassa kāyaduccaritaṁ kataṁ hoti, akataṁ hoti kāyasucaritaṁ; 
«Брахман, вот некий человек совершил поступки, [относящиеся] к неблагому телесному поведению, но не поступки, [относящиеся] к благому телесному поведению. 
“Firstly, brahmin, someone has done bad things and not done good things by way of body, speech, and mind. 
Idha pana, brāhmaṇa, ekaccassa kāyasucaritaṁ kataṁ hoti, akataṁ hoti kāyaduccaritaṁ; 
Но некий человек совершил поступки, [относящиеся] к благому телесному… 
Furthermore, brahmin, someone has done good things and not done bad things by way of body, speech, and mind. 
“Ekaṁsenāhaṁ, ānanda, karaṇīyaṁ vadāmi kāyasucaritaṁ vacīsucaritaṁ manosucaritan”ti. 
Ананда, я решительно заявляю, что поступки, [относящиеся] к благому телесному поведению, словесному поведению, умственному поведению, следует совершать». 
“Ānanda, I absolutely say that you should do good things by way of body, speech, and mind.” 
“Yamidaṁ, bhante, bhagavatā ekaṁsena karaṇīyaṁ akkhātaṁ kāyasucaritaṁ vacīsucaritaṁ manosucaritaṁ tasmiṁ karaṇīye kayiramāne ko ānisaṁso pāṭikaṅkho”ti? 
«Учитель, поскольку Благословенный решительно заявил, что поступки, [относящиеся] к благому телесному поведению, словесному поведению, умственному поведению, следует совершать, то какой пользы следует ожидать от подобных действий?» 
“But, sir, if someone does these things that should be done, what benefits should they expect?” 
“Yamidaṁ, ānanda, mayā ekaṁsena karaṇīyaṁ akkhātaṁ kāyasucaritaṁ vacīsucaritaṁ manosucaritaṁ tasmiṁ karaṇīye kayiramāne ayaṁ ānisaṁso pāṭikaṅkho— 
«Ананда, я решительно заявил… потому что от подобных действий можно ожидать вот какой пользы: 
“They should expect these benefits. 
Yamidaṁ, ānanda, mayā ekaṁsena karaṇīyaṁ akkhātaṁ kāyasucaritaṁ vacīsucaritaṁ manosucaritaṁ tasmiṁ karaṇīye kayiramāne ayaṁ ānisaṁso pāṭikaṅkho”ti. 
Я решительно заявил… потому что от подобных действий можно ожидать вот этой пользы». 
These are the benefits they should expect.” 

Kiriyañca kho ahaṁ, brāhmaṇa, vadāmi kāyasucaritassa vacīsucaritassa manosucaritassa, anekavihitānaṁ kusalānaṁ dhammānaṁ kiriyaṁ vadāmi.  Я утверждаю делание в отношении телесного, словесного, и умственного благого поведения. Я утверждаю делание в отношении многочисленных видов благих качеств. 
I teach action regarding good bodily, verbal, and mental conduct, and the many kinds of skillful things. 

Kāyasucaritena, vacīsucaritena, manosucaritena.  Телесным… словесным… умственным благим поведением. 
Good conduct by way of body, speech, and mind. 

Kāyasucaritena, vacīsucaritena, manosucaritena.  Телесным… словесным… умственным благим поведением. 
Good conduct by way of body, speech, and mind. 

Idha, bhikkhave, ekacco puggalo dussīlo hoti pāpadhammo asuci saṅkassarasamācāro paṭicchannakammanto assamaṇo samaṇapaṭiñño abrahmacārī brahmacāripaṭiñño antopūti avassuto kasambujāto.  Вот некий человек безнравственный, с плохим характером, нечист и подозрителен в поведении, скрытен в своих делах, не отшельник, хотя и заявляет о себе как о таковом, не соблюдает целомудрия, хотя заявляет о себе как о таковом внутренне прогнивший, порочный, развращённый. 
It’s when a person is unethical, of bad qualities, filthy, with suspicious behavior, underhand, no true ascetic or spiritual practitioner—though claiming to be one—rotten inside, festering, and depraved. 

Kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ.  Телесное… словесное… умственное благое поведение. 
Good conduct by way of body, speech, and mind. 

Idha, bhikkhave, ekacco puggalo dussīlo hoti pāpadhammo asuci saṅkassarasamācāro paṭicchannakammanto, assamaṇo samaṇapaṭiñño, abrahmacārī brahmacāripaṭiñño, antopūti avassuto kasambujāto.  Вот некий человек безнравственный, с плохим характером, нечист и подозрителен в поведении, скрытен в своих делах, не отшельник, хотя и заявляет о себе как о таковом, не соблюдает целомудрия, хотя заявляет о себе как о таковом – внутренне прогнивший, порочный, развращённый. 
It’s a person who is unethical, of bad qualities, filthy, with suspicious behavior, underhand, no true ascetic or spiritual practitioner—though claiming to be one—rotten inside, festering, and depraved. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā …pe… manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā, vacīsucaritena samannāgatā, manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

So sace ākaṅkhati: ‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ: “ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā”ti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  Если он пожелает: «Пусть я увижу за счёт божественного глаза…» – 
If they wish: ‘With clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds: “These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And may I understand how sentient beings are reborn according to their deeds.’ 

Kāyasuciṁ vacīsuciṁ,  «Он в теле чист и в речи чист, 
Purity of body, purity of speech, 

Asucisutta  Сутта Неуравновешнный 
Impure 
asucinā kāyakammena, asucinā vacīkammena, asucinā manokammena— 
Нечистым телесным действием… словесным… умственным действием. 
Impure deeds by way of body, speech, and mind. … 

asucinā kāyakammena, asucinā vacīkammena, asucinā manokammena …pe….  Нечистым телесным действием… словесным… умственным действием. 
Impure deeds by way of body, speech, and mind. … 

iti kāyasucaritaṁ iti kāyasucaritassa vipāko, iti vacīsucaritaṁ iti vacīsucaritassa vipāko, iti manosucaritaṁ iti manosucaritassa vipāko, iti devā, iti manussāti.  «Таково благое поведение телом. Таковы результаты благого поведения телом. Таково благое поведение речью. Таковы результаты благого поведения речью. Таково благое поведение умом. Таковы результаты благого поведения умом. Таковы дэвы. Таковы люди». 
‘This is good conduct by way of body, speech, and mind. This is the result of good conduct by way of body, speech, and mind. This is life as a god. This is life as a human.’ 
iti kāyasucaritaṁ iti kāyasucaritassa vipāko, iti kāyaduccaritaṁ iti kāyaduccaritassa vipāko, iti vacīsucaritaṁ iti vacīsucaritassa vipāko, iti vacīduccaritaṁ iti vacīduccaritassa vipāko, iti manosucaritaṁ iti manosucaritassa vipāko, iti manoduccaritaṁ iti manoduccaritassa vipāko, iti devā, iti manussā, iti nirayo, iti tiracchānayoni, iti pettivisayo”ti. 
«Таково благое поведение телом. Таковы результаты благого поведения телом. Таково благое поведение речью. Таковы результаты благого поведения речью. Таково благое поведение умом. Таковы результаты благого поведения умом. Таково неблагое поведение телом. Таковы результаты неблагого поведения телом. Таково неблагое поведение речью. Таковы результаты неблагого поведения речью. Таково неблагое поведение умом. Таковы результаты неблагого поведения умом. Таковы дэвы. Таковы люди. Таков ад. Таков мир животных. Таков мир страдающих духов». 
‘This is good conduct … this is bad conduct …’” 

Kāyaduccaritaṁ, bhikkhave, pajahatha, kāyasucaritaṁ bhāvetha;  Отбросьте телесное неблагое поведение и развивайте телесное благое поведение. 
Give up bad conduct by way of body, speech, and mind; and develop good conduct by way of body, speech, and mind. 
Yato kho, bhikkhave, bhikkhuno kāyaduccaritaṁ pahīnaṁ hoti kāyasucaritaṁ bhāvitaṁ, vacīduccaritaṁ pahīnaṁ hoti vacīsucaritaṁ bhāvitaṁ, manoduccaritaṁ pahīnaṁ hoti manosucaritaṁ bhāvitaṁ, micchādiṭṭhi pahīnā hoti sammādiṭṭhi bhāvitā, so na bhāyati samparāyikassa maraṇassā”ti. 
Монахи, когда монах отбросил телесное… словесное… умственное неблагое поведение и развил умственное благое поведение, когда он отбросил неправильные воззрения и развил правильные воззрения, то тогда ему не стоит бояться смерти в будущем». 
A mendicant who has done these things does not fear death in lives to come.” 

So attānuvādabhayassa bhīto kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, suddhaṁ attānaṁ pariharati.  Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он содержит себя в чистоте. 
Being afraid of guilt, they give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind, keeping themselves pure. 
So parānuvādabhayassa bhīto kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, suddhaṁ attānaṁ pariharati. 
Боясь опасности упрёка со стороны других, он отбрасывает неблагое телесное… словесное… умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он содержит себя в чистоте. 
Being afraid of shame, they give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind, keeping themselves pure. 
So duggatibhayassa bhīto kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, suddhaṁ attānaṁ pariharati. 
Боясь опасности плохого удела, он отбрасывает неблагое телесное поведение и развивает благое телесное поведение. Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он содержит себя в чистоте. 
Being afraid of rebirth in a bad place, they give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind, keeping themselves pure. 

Kāyasucaritena, vacīsucaritena, manosucaritena, sammādiṭṭhiyā—  Телесным… словесным… умственным благим поведением и правильными воззрениями. 
Good conduct by way of body, speech, and mind, and right view. 

Kāyasucaritena, vacīsucaritena, manosucaritena, kataññutā kataveditā—  Телесным… словесным… умственным благим поведением и благодарностью или признательностью. 
Good conduct by way of body, speech, and mind, and being grateful and thankful. 

Kāyasucaritena, vacīsucaritena, manosucaritena, sammādiṭṭhiyā—  Телесным… словесным… умственным благим поведением и правильными воззрениями. 
Good conduct by way of body, speech, and mind, and right view. 

imehi …pe… kāyasucaritena, vacīsucaritena, manosucaritena kataññutākataveditā …pe….  Обладая этими … Телесным… словесным… умственным благим поведением и благодарностью или признательностью. 
An astute person … creates much merit. … Good conduct by way of body, speech, and mind, and being grateful and thankful. …” 

Idhānanda, pāpabhikkhu dussīlo hoti pāpadhammo asuci saṅkassarasamācāro paṭicchannakammanto assamaṇo samaṇapaṭiñño abrahmacārī brahmacāripaṭiñño antopūti avassuto kasambujāto.  Вот порочный монах безнравственен, обладает плохим характером, он нечист и сомнителен в своём поведении, скрытничает в своих поступках, не является отшельником, хотя заявляет о себе как таковом, не ведёт целомудренную жизнь, хотя заявляет о себе как таковом, внутренне прогнивший, испорченный, развращённый. 
Take an unethical monk, of bad qualities, filthy, with suspicious behavior, underhand, no true ascetic or spiritual practitioner—though claiming to be one—rotten inside, festering, and depraved. 
dussīlo pāpadhammo asuci saṅkassarasamācāro paṭicchannakammanto assamaṇo samaṇapaṭiñño abrahmacārī brahmacāripaṭiñño antopūti avassuto kasambujātoti, samaggā maṁ santā nāsessanti; 
что я безнравственный… развращённый, и [при этом] они объединены, то они изгонят меня, 
If they’re in harmony, they’ll expel me, 

So sace ākaṅkhati: ‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ—ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannāti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  Если он пожелает: «Пусть я буду видеть за счёт божественного глаза… в соответствии с их каммой» – 
If you wish: ‘With clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds: “These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And may I understand how sentient beings are reborn according to their deeds.’ 

‘aho vata ayamāyasmā kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveyya, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveyya, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveyya.  ‘Oh, may this person give up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develop good conduct by way of body, speech, and mind. 

Sace, doṇa, brāhmaṇo pāyamānaṁ gacchati, asucipaṭipīḷito nāma so hoti māṇavako vā māṇavikā vā.  If a brahmin had sex with a breastfeeding woman, the boy or girl would drink back the semen. 
Sace, doṇa, brāhmaṇo pāyamānaṁ gacchati, asucipaṭipīḷito nāma so hoti māṇavako vā māṇavikā vā. 
 
‘seyyathāpi, bho, aggi sucimpi ḍahati asucimpi ḍahati, na ca tena aggi upalippati; 
‘It’s like a fire that burns both pure and filthy things, but doesn’t become corrupted by them. 

Dukkhaṁ supati, dukkhaṁ paṭibujjhati, pāpakaṁ supinaṁ passati, devatā na rakkhanti, asuci muccati.  You sleep badly and wake miserably. You have bad dreams. The deities don’t protect you. And you emit semen. 
Sukhaṁ supati, sukhaṁ paṭibujjhati, na pāpakaṁ supinaṁ passati, devatā rakkhanti, asuci na muccati. 
You sleep at ease and wake happily. You don’t have bad dreams. The deities protect you. And you don’t emit semen. 

Asuci, duggandho, sabhīru, sappaṭibhayo, mittadubbhī.  Она нечистая, зловонная, пугающая, опасная, предаёт друзей. 
It’s filthy, stinking, cowardly, frightening, and treacherous. 
Asuci, duggandho, sabhīru, sappaṭibhayo, mittadubbhī. 
Она нечистая, зловонная, пугающая, опасная, предаёт друзей. 
She’s filthy, stinking, cowardly, frightening, and treacherous. 

“Pañcime, bhikkhave, ādīnavā kāyaduccarite …pe… ānisaṁsā kāyasucarite …pe….  «Монахи, есть эти пять опасностей неблагого телесного поведения… благого телесного поведения… 
“Mendicants, there are these five drawbacks in bad bodily conduct … benefits in good bodily conduct …” 

“Pañcime, bhikkhave, ādīnavā kāyaduccarite …pe… ānisaṁsā kāyasucarite …pe….  «Монахи, есть эти пять опасностей в неблагом телесном поведении… в благом телесном поведении. 
“Mendicants, there are these five drawbacks in bad bodily conduct … benefits in good bodily conduct …” 

Asuci, duggandhā, sappaṭibhayā, vāḷānaṁ amanussānaṁ āvāso, bahuno janassa ārodanā—  It’s filthy, stinking, frightening, a gathering place for savage monsters, and a weeping place for many people. 
Idha, bhikkhave, ekacco puggalo asucinā kāyakammena samannāgato hoti; 
To start with, a person has filthy conduct by way of body, speech, and mind. 
asucinā vacīkammena samannāgato hoti; 
 
asucinā manokammena samannāgato hoti. 
 
Idamassa asucitāya vadāmi. 
This is how they’re filthy, I say. 
Seyyathāpi sā, bhikkhave, sivathikā asuci; 
That person is just as filthy as a charnel ground. 
Tassa asucinā kāyakammena samannāgatassa, asucinā vacīkammena samannāgatassa, asucinā manokammena samannāgatassa pāpako kittisaddo abbhuggacchati. 
Because of their filthy conduct, they get a bad reputation. 
Tamenaṁ asucinā kāyakammena samannāgataṁ, asucinā vacīkammena samannāgataṁ, asucinā manokammena samannāgataṁ pesalā sabrahmacārī ārakā parivajjanti. 
Because of their filthy conduct, good-hearted spiritual companions avoid them from afar. 
So asucinā kāyakammena samannāgato, asucinā vacīkammena samannāgato, asucinā manokammena samannāgato sabhāgehi puggalehi saddhiṁ saṁvasati. 
Because of their filthy conduct, they live together with people of a similar character. 
Tamenaṁ asucinā kāyakammena samannāgataṁ, asucinā vacīkammena samannāgataṁ, asucinā manokammena samannāgataṁ pesalā sabrahmacārī disvā khīyadhammaṁ āpajjanti: 
Because of their filthy conduct, when good-hearted spiritual companions see them they complain: 

Dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Он видит за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Puna caparaṁ, bhante, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati:  Далее, Учитель, монах пересматривает это самое тело снизу вверх, с подошв ступней, и сверху вниз с кончиков волос [головы], обёрнутое кожей, полное разнообразных нечистот: 
Furthermore, a mendicant examines their own body up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. 

Kāyaduccaritassa pahānāya kāyasucaritaṁ bhāvetabbaṁ, vacīduccaritassa pahānāya vacīsucaritaṁ bhāvetabbaṁ, manoduccaritassa pahānāya manosucaritaṁ bhāvetabbaṁ.  Телесное благое поведение следует развить для отбрасывания телесного неблагого поведения. Словесное благое поведение следует развить для отбрасывания словесного неблагого поведения. Умственное благое поведение следует развить для отбрасывания умственного неблагого поведения. 
You should develop good bodily conduct to give up bad bodily conduct, good verbal conduct to give up bad verbal conduct, and good mental conduct to give up bad mental conduct. 

“Ārocayāmi vo, bhikkhave, paṭivedayāmi vo, bhikkhave, yathā etadeva tassa varaṁ dussīlassa pāpadhammassa asucisaṅkassarasamācārassa paṭicchannakammantassa assamaṇassa samaṇapaṭiññassa abrahmacārissa brahmacāripaṭiññassa antopūtikassa avassutassa kasambujātassa yaṁ amuṁ mahantaṁ aggikkhandhaṁ ādittaṁ sampajjalitaṁ sajotibhūtaṁ āliṅgetvā upanisīdeyya vā upanipajjeyya vā.  «Я уведомляю вас, монахи, что для безнравственного человека с плохим характером – того, кто нечист и подозрителен в своём поведении; скрытен в своих делах; не отшельник, хотя и заявляет о себе как о таковом; внутренне прогнивший, порочный, развращённый – было бы куда лучше обнять это огромное пламя – горящее, пылающее, полыхающее – и сесть или лечь рядом с ним. 
“I declare this to you, mendicants, I announce this to you! It would be better for that unethical man—of bad qualities, filthy, with suspicious behavior, underhand, no true ascetic or spiritual practitioner, though claiming to be one, rotten inside, festering, and depraved—to sit or lie down embracing that great mass of fire. 
Yañca kho so, bhikkhave, dussīlo pāpadhammo asucisaṅkassarasamācāro …pe… kasambujāto khattiyakaññaṁ vā brāhmaṇakaññaṁ vā gahapatikaññaṁ vā mudutalunahatthapādaṁ āliṅgetvā upanisīdati vā upanipajjati vā, tañhi tassa, bhikkhave, hoti dīgharattaṁ ahitāya dukkhāya kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjati. 
Но когда этот безнравственный человек… обнимает девушку с мягкими и нежными руками и ногами из клана кхаттиев, брахманов или домохозяев, и садится или ложится рядом с ней, то это ведёт к его вреду и страданию в течение долгого времени. После распада тела, после смерти, он перерождается в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
But when such an unethical man sits or lies down embracing a girl of the aristocrats or brahmins or householders with soft and tender hands and feet, that brings him lasting harm and suffering. When his body breaks up, after death, he’s reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu lābhakāmo ca hoti, sakkārakāmo ca, anavaññattikāmo ca, akālaññū ca, amattaññū ca, asuci ca, bahubhāṇī ca, akkosakaparibhāsako ca sabrahmacārīnaṁ.  It’s when a mendicant desires material things, honor, and to be looked up to. They know neither moderation nor the proper time. Their conduct is impure, they talk a lot, and they insult and abuse their spiritual companions. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā, vacīduccaritena samannāgatā, manoduccaritena samannāgatā, ariyānaṁ upavādakā, micchādiṭṭhikā, micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannāti. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā, vacīsucaritena samannāgatā, manosucaritena samannāgatā, ariyānaṁ anupavādakā, sammādiṭṭhikā, sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi.  With clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Ahañhi, sīha, kiriyaṁ vadāmi kāyasucaritassa vacīsucaritassa manosucaritassa;  I teach action regarding good bodily, verbal, and mental conduct, 

evamevaṁ kho, pahārāda, yo so puggalo dussīlo pāpadhammo asucisaṅkassarasamācāro paṭicchannakammanto assamaṇo samaṇapaṭiñño abrahmacārī brahmacāripaṭiñño antopūti avassuto kasambujāto, na tena saṅgho saṁvasati; khippameva naṁ sannipatitvā ukkhipati. Kiñcāpi so hoti majjhe bhikkhusaṅghassa sannisinno, atha kho so ārakāva saṅghamhā saṅgho ca tena.  In the same way, the Saṅgha doesn’t accommodate a person who is unethical, of bad qualities, filthy, with suspicious behavior, underhand, no true ascetic or spiritual practitioner—though claiming to be one—rotten inside, festering, and depraved. But they quickly gather and expel them. Even if such a person is sitting in the middle of the Saṅgha, they’re far from the Saṅgha, and the Saṅgha is far from them. 
Yampi, pahārāda, yo so puggalo dussīlo pāpadhammo asucisaṅkassarasamācāro paṭicchannakammanto assamaṇo samaṇapaṭiñño abrahmacārī brahmacāripaṭiñño antopūti avassuto kasambujāto, na tena saṅgho saṁvasati; khippameva naṁ sannipatitvā ukkhipati; kiñcāpi so hoti majjhe bhikkhusaṅghassa sannisinno, atha kho so ārakāva saṅghamhā saṅgho ca tena; 
 

Addasā kho āyasmā mahāmoggallāno taṁ puggalaṁ dussīlaṁ pāpadhammaṁ asuciṁ saṅkassarasamācāraṁ paṭicchannakammantaṁ assamaṇaṁ samaṇapaṭiññaṁ abrahmacāriṁ brahmacāripaṭiññaṁ antopūtiṁ avassutaṁ kasambujātaṁ majjhe bhikkhusaṅghassa nisinnaṁ;  He saw that unethical person, of bad qualities, filthy, with suspicious behavior, underhand, no true ascetic or spiritual practitioner—though claiming to be one—rotten inside, festering, and depraved, sitting in the middle of the Saṅgha. 

Seyyathāpi, bhante, pathaviyaṁ sucimpi nikkhipanti asucimpi nikkhipanti gūthagatampi nikkhipanti muttagatampi nikkhipanti kheḷagatampi nikkhipanti pubbagatampi nikkhipanti lohitagatampi nikkhipanti, na ca tena pathavī aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā;  Подобно тому, как на землю выбрасывают чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же земля не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose they were to toss both clean and unclean things on the earth, like feces, urine, spit, pus, and blood. The earth isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, āpasmiṁ sucimpi dhovanti asucimpi dhovanti gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi dhovanti, na ca tena āpo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как в воде отмывают чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же вода не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose they were to wash both clean and unclean things in water, like feces, urine, spit, pus, and blood. The water isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, tejo sucimpi ḍahati asucimpi ḍahati gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi ḍahati, na ca tena tejo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как огонь сжигает чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же огонь не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose a fire were to burn both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The fire isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, vāyo sucimpi upavāyati asucimpi upavāyati gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi upavāyati, na ca tena vāyo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как воздух обдувает чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же воздух не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose the wind was to blow on both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The wind isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, bhante, rajoharaṇaṁ sucimpi puñchati asucimpi puñchati gūthagatampi … muttagatampi … kheḷagatampi … pubbagatampi … lohitagatampi puñchati, na ca tena rajoharaṇaṁ aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как щётка выметает чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и всё же щётка не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose a rag was to wipe up both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The rag isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 

asuciyeva pagghareyya, duggandhaṁyeva pagghareyya, jegucchiyaṁyeva pagghareyya;  было бы нечистым, зловонным, отвратительным. 
would be filthy, stinking, and disgusting. 
asuciyeva pasaveyya, duggandhaṁyeva pasaveyya, jegucchiyaṁyeva pasaveyya. 
была бы нечистой, зловонной, отвратительной. 
would be filthy, stinking, and disgusting. 
asuciyeva paggharati, duggandhaṁyeva paggharati, jegucchiyaṁyeva paggharati; 
является нечистым, зловонным, отвратительным. 
is filthy, stinking, and disgusting. 
asuciyeva pasavati, duggandhaṁyeva pasavati, jegucchiyaṁyeva pasavati. 
вытекающая из них, является нечистой, зловонной, отвратительной. 
is filthy, stinking, and disgusting. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, the Realized One sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, he sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Sādhu vatāyasmā kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāvetū’ti.  Please give up that bad bodily conduct and develop good bodily conduct.’ 
So anuvicca viññūhi sabrahmacārīhi vuccamāno kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti. 
When spoken to by their sensible spiritual companions they give up that bad bodily conduct and develop good bodily conduct. 

Puna caparaṁ, bhante, bhagavā dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati …pe… yathākammūpage satte pajānāti.  Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, the Buddha sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Idhānanda, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānāppakārassa asucino paccavekkhati:  It’s when a mendicant examines their own body up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. 

Dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata kho bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Imehi kho, cunda, dasahi akusalehi kammapathehi samannāgato kālasseva uṭṭhahantova sayanamhā pathaviñcepi āmasati, asuciyeva hoti; no cepi pathaviṁ āmasati, asuciyeva hoti.  Если кто-либо пускается в эти десять направлений неблагих поступков, то, если он встаёт рано утром и гладит с постели землю, он нечист. И если не гладит землю, он нечист. 
When you have these ten ways of doing unskillful deeds, then if you rise early, whether or not you stroke the earth from your bed, you’re still impure. 
Allāni cepi gomayāni āmasati, asuciyeva hoti; no cepi allāni gomayāni āmasati, asuciyeva hoti. 
Если он гладит свежий коровий навоз… 
Whether or not you stroke fresh cow dung, you’re still impure. 
Haritāni cepi tiṇāni āmasati, asuciyeva hoti; no cepi haritāni tiṇāni āmasati, asuciyeva hoti. 
траву… 
Whether or not you stroke green grass, you’re still impure. 
Aggiñcepi paricarati, asuciyeva hoti, no cepi aggiṁ paricarati, asuciyeva hoti. 
кланяется огню… 
Whether or not you serve the sacred flame, you’re still impure. 
Pañjaliko cepi ādiccaṁ namassati, asuciyeva hoti; no cepi pañjaliko ādiccaṁ namassati, asuciyeva hoti. 
выражает почтение солнцу почтительным приветствием… 
Whether or not you revere the sun with joined palms, you’re still impure. 
Sāyatatiyakañcepi udakaṁ orohati, asuciyeva hoti; no cepi sāyatatiyakaṁ udakaṁ orohati, asuciyeva hoti. 
окунает себя в воду три раза, в том числе вечером, он нечист. И если не окунает себя в воду три раза, в том числе вечером, он нечист. 
Whether or not you immerse yourself in water three times, you’re still impure. 
Ime, cunda, dasa akusalakammapathā asucīyeva honti asucikaraṇā ca. 
Потому что эти десять направлений неблагих поступков сами по себе нечистые и загрязняющие. 
These ten ways of doing unskillful deeds are impure and make things impure. 
asucīyeva → asucicceva (sya-all); asuciyeva (pts1ed) 

Puna caparaṁ, subhūti, bhikkhu dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Далее, за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, монах видит смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, a mendicant sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti.  Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they acted out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they acted out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 
So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate; yathākammūpage satte pajānāti. 
Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
 

‘dhovatha maṁ, amma, nahāpetha maṁ amma, imasmā maṁ asucismā parimocetha, atthāya vo bhavissāmī’ti.  „Омой меня, мама, искупай меня, мама, освободи меня, мама, от этой нечистоты — я принесу вам пользу“. 
‘Wash me, mum, bathe me! Get this filth off of me! I will be useful for you!’ 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti.  Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Dhammatā esā, bhikkhave, yadā bodhisatto mātukucchimhā nikkhamati, visadova nikkhamati amakkhito udena amakkhito semhena amakkhito ruhirena amakkhito kenaci asucinā suddho visado.  Этот порядок вещей, монахи, таков, что когда бодхисаттва выходит из материнского лона, он выходит [из него] чистым, незапятнанным водами, незапятнанным слизью, незапятнанным кровью, незапятнанным чем-либо грязным, [выходит из него] непорочным, чистым. 
It’s normal that, when the being intent on awakening emerges from his mother’s womb, he emerges already clean, unsoiled by waters, mucus, blood, or any other kind of impurity, pure and clean. 
udena → uddena (bj, sya-all, km, pts1ed); udarena (katthaci) | asucinā suddho → visuddho (sya-all) 
Evameva kho, bhikkhave, yadā bodhisatto mātukucchimhā nikkhamati, visadova nikkhamati amakkhito, udena amakkhito semhena amakkhito ruhirena amakkhito kenaci asucinā suddho visado. 
Так же точно, монахи, когда бодхисаттва выходит из материнского лона, он выходит [из него] чистым, незапятнанным водами, незапятнанным слизью, незапятнанным кровью, незапятнанным чем-либо грязным, [выходит из него] непорочным, чистым. 
In the same way, when the being intent on awakening emerges from his mother’s womb, he emerges already clean, unsoiled by waters, mucus, blood, or any other kind of impurity, pure and clean. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati:  И снова, монахи, монах именно это тело вверх от подошв ступней, вниз от корней волос головы осматривает обернутое кожей полное разнообразных нечистот: 
Furthermore, a mendicant examines their own body, up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. 
Evameva kho, bhikkhave, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati: 
Именно так, монахи, монах именно это тело вверх от подошв ступней, вниз от корней волос головы осматривает обернутое кожей полное разнообразных нечистот: 
 

“Asuci, bho kassapa, gūthakūpo asuci ceva asucisaṅkhāto ca duggandho ca duggandhasaṅkhāto ca jeguccho ca jegucchasaṅkhāto ca paṭikūlo ca paṭikūlasaṅkhāto cā”ti.  «Ведь яма с нечистотами, почтенный Кассапа, грязна и считается грязной, зловонна и считается зловонной, отвратительна и считается отвратительной, мерзостна и считается мерзостной». 
Because that sewer is filthy, stinking, disgusting, and repulsive, and it’s regarded as such.” 
“Evameva kho, rājañña, manussā devānaṁ asucī ceva asucisaṅkhātā ca, duggandhā ca duggandhasaṅkhātā ca, jegucchā ca jegucchasaṅkhātā ca, paṭikūlā ca paṭikūlasaṅkhātā ca. 
«Так же, принц, и для богов люди грязны и считаются грязными, зловонны и считаются зловонными, отвратительны и считаются отвратительными, мерзостны и считаются мерзостными. 
“In the same way, chieftain, to the gods, human beings are filthy, stinking, disgusting, and repulsive, and are regarded as such. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti.  Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, наделены действиями, [проистекающими из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, [проистекающими из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так, божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

‘nassa asuci, nassa asucī’ti.  „Погибни, нечистый, погибни, нечистый. 
‘Get lost, filth! Get lost, filth! 
asuci → vasalī (bj, mr); vasali (sya-all) | asucī → vasalī (bj, mr); vasali (sya-all) 

Idha, bhante, ekacco samaṇo vā brāhmaṇo vā ātappamanvāya padhānamanvāya anuyogamanvāya appamādamanvāya sammāmanasikāramanvāya tathārūpaṁ cetosamādhiṁ phusati, yathāsamāhite citte imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati:  Вот, господин, некий отшельник или брахман благодаря усердию, благодаря усилию, благодаря прилежанию, благодаря серьезности, благодаря правильному умонастроению обретает такую сосредоточенность разума, что сосредоточенным разумом глядит на это тело — снизу от ступней и доверху, до волос на макушке — как на обернутое в кожу, полное разнообразных нечистот, [осознавая]: 
Firstly, some ascetic or brahmin—by dint of keen, resolute, committed, and diligent effort, and right application of mind—experiences an immersion of the heart of such a kind that they examine their own body up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. 
Puna caparaṁ, bhante, idhekacco samaṇo vā brāhmaṇo vā ātappamanvāya …pe… tathārūpaṁ cetosamādhiṁ phusati, yathāsamāhite citte imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati: 
И затем, господин, некий отшельник или брахман благодаря усердию, благодаря усилию, благодаря прилежанию, благодаря серьезности, благодаря правильному умонастроению обретает такую сосредоточенность разума, что сосредоточенным разумом глядит на это тело — снизу от ступней и доверху, до волос на макушке — как на обернутое в кожу, полное разнообразных нечистот, [осознавая]: 
Furthermore, some ascetic or brahmin experiences that immersion and examines their own body. 
Puna caparaṁ, bhante, idhekacco samaṇo vā brāhmaṇo vā ātappamanvāya …pe… tathārūpaṁ cetosamādhiṁ phusati, yathāsamāhite citte imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati: 
И затем, господин, некий отшельник или брахман благодаря усердию, благодаря усилию, благодаря прилежанию, благодаря серьезности, благодаря правильному умонастроению обретает такую сосредоточенность разума, что сосредоточенным разумом глядит на это тело — снизу от ступней и доверху, до волос на макушке — как на обернутое в кожу, полное разнообразных нечистот, [осознавая]: 
Furthermore, some ascetic or brahmin experiences that immersion and examines their own body. 
Puna caparaṁ, bhante, idhekacco samaṇo vā brāhmaṇo vā ātappamanvāya …pe… tathārūpaṁ cetosamādhiṁ phusati, yathāsamāhite citte imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati: 
И затем, господин, некий отшельник или брахман благодаря усердию, благодаря усилию, благодаря прилежанию, благодаря серьезности, благодаря правильному умонастроению обретает такую сосредоточенность разума, что сосредоточенным разумом глядит на это тело — снизу от ступней и доверху, до волос на макушке — как на обернутое в кожу, полное разнообразных нечистот, [осознавая]: 
Furthermore, some ascetic or brahmin experiences that immersion and examines their own body. 
hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti. 
он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, — с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, — с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Yampi, bhikkhave, tathāgato purimaṁ jātiṁ purimaṁ bhavaṁ purimaṁ niketaṁ pubbe manussabhūto samāno daḷhasamādāno ahosi kusalesu dhammesu, avatthitasamādāno kāyasucarite vacīsucarite manosucarite dānasaṁvibhāge sīlasamādāne uposathupavāse matteyyatāya petteyyatāya sāmaññatāya brahmaññatāya kule jeṭṭhāpacāyitāya aññataraññataresu ca adhikusalesu dhammesu.  Поскольку, монахи, в прежнем рождении, прежнем существовании, прежнем местопребывании наделенный тогда человеческим обликом Татхагата был всецело предан, неуклонно предан хорошим свойствам — доброму поведению тела, доброму поведению в речи, доброму поведению разума, раздаче подаяний, нравственному поведению, соблюдению упосатхи, уважению к матери, уважению к отцу, уважению к отшельникам, уважению к брахманам, почитанию старших в роду и всяческим другим весьма хорошим свойствам, — 
In some past lives, past existences, past abodes the Realized One was reborn as a human being. He firmly and persistently undertook skillful behaviors such as good conduct by way of body, speech, and mind, giving and sharing, taking precepts, observing the sabbath, paying due respect to mother and father, ascetics and brahmins, honoring the elders in the family, and various other things pertaining to skillful behaviors. 
bahujanapubbaṅgamo ahosi kusalesu dhammesu bahujanapāmokkho kāyasucarite vacīsucarite manosucarite dānasaṁvibhāge sīlasamādāne uposathupavāse matteyyatāya petteyyatāya sāmaññatāya brahmaññatāya kule jeṭṭhāpacāyitāya aññataraññataresu ca adhikusalesu dhammesu. 
был первым среди многих людей в хороших свойствах, лучшим среди многих людей в добром поведении тела, добром поведении в речи, добром поведении разума, в раздаче подаяний, в приверженности нравственному поведению, в соблюдении упосатхи, в уважении к матери, уважении к отцу, уважении к отшельникам, в уважении к брахманам, почитании старших в роду и во всевозможных других весьма добрых свойствах. 
He was the leader and forerunner of people in skillful behaviors such as good conduct by way of body, speech, and mind, giving and sharing, taking precepts, observing the sabbath, paying due respect to mother and father, ascetics and brahmins, honoring the elders in the family, and various other things pertaining to skillful behaviors. 
Dijasamasukkasucisobhanadanto. 
Наделенного ровными зубами и белыми, чистыми, прекрасными зубами. 
his retinue will be so pure. 
Asuciṁ garahitaṁ dhunanti pāpaṁ; 
Отбрасывают нечистое и порицаемое зло; 
shake off wickedness, impure and blameworthy. 

kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ.  доброе поведение тела, доброе поведение в речи, доброе поведение разума. 
by body, speech, and mind. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi.  Божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увидел умирающих и перерождающихся существ. [Я распознал] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я понял, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увидел умирающих и перерождающихся существ, [распознал] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я понял, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Ākaṅkheyya ce, bhikkhave, bhikkhu: ‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ—ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannāti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  Если монах желает: «Пусть божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками» – 
A mendicant might wish: ‘With clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds: “These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And may I understand how sentient beings are reborn according to their deeds.’ 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā, adho kesamatthakā, tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati:  Далее, монахи, монах пересматривает это самое тело снизу вверх с подошв ступней и сверху вниз с кончиков волос [головы], обёрнутое кожей, полное разнообразных нечистот: 
Furthermore, a mendicant examines their own body, up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. 
Evameva kho, bhikkhave, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā, adho kesamatthakā, tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati: 
точно также монах пересматривает это самое тело снизу вверх с подошв ступней и сверху вниз с кончиков волос [головы], обёрнутое кожей, полное разнообразных нечистот: 
 

Puna caparaṁ, sāriputta, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Далее, за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, Татхагата видит смерть и перерождение существ. [Он видит] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, Татхагата видит умирающих и перерождающихся существ. [Он видит] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками». 
Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, the Realized One sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, he sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. 
Yampi, sāriputta, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti. Idampi, sāriputta, tathāgatassa tathāgatabalaṁ hoti yaṁ balaṁ āgamma tathāgato āsabhaṁ ṭhānaṁ paṭijānāti, parisāsu sīhanādaṁ nadati, brahmacakkaṁ pavatteti. 
Это также сила Татхагаты … 
Since he truly understands this, this is a power of the Realized One. … 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Посредством божественного видения, очищенного и превосходящего человеческое, он видит как существа покидают жизнь и перерождаются, и он распознаёт низменных и высоких, прекрасных и уродливых, удачливых и неудачливых. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, которые не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются в хороших участях, в небесных мирах». Так, посредством божественного видения, очищенного и превосходящего человеческое, он видит как существа покидают жизнь и перерождаются, и различает, как они становятся низменными и высокими, прекрасными и уродливыми, удачливыми и неудачливыми в соответствии с их поступками. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

tesametaṁ pāṭikaṅkhaṁ—yamidaṁ kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ—ime tayo kusale dhamme abhinivajjetvā yamidaṁ kāyaduccaritaṁ, vacīduccaritaṁ, manoduccaritaṁ—ime tayo akusale dhamme samādāya vattissanti.  – может статься так, что они будут избегать этих трёх благих состояний – благого телесного поведения, благого словесного поведения, благого умственного поведения – и предпримут и будут практиковать эти три неблагих состояния: неблагое телесное поведение, неблагое словесное поведение, неблагое умственное поведение. 
You can expect that they will reject good conduct by way of body, speech, and mind, and undertake and implement bad conduct by way of body, speech, and mind. 
tesametaṁ pāṭikaṅkhaṁ—yamidaṁ kāyaduccaritaṁ, vacīduccaritaṁ, manoduccaritaṁ—ime tayo akusale dhamme abhinivajjetvā yamidaṁ kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ—ime tayo kusale dhamme samādāya vattissanti. 
то может статься так, что они, избегая этих трёх неблагих состояний – неблагого телесного поведения, неблагого словесного поведения, неблагого умственного поведения – и предпримут и будут практиковать эти три благих состояния: благое телесное поведение, благое словесное поведение, благое умственное поведение. 
You can expect that they will reject bad conduct by way of body, speech, and mind, and undertake and implement good conduct by way of body, speech, and mind. 
tesametaṁ pāṭikaṅkhaṁ—yamidaṁ kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ—ime tayo kusale dhamme abhinivajjetvā yamidaṁ kāyaduccaritaṁ, vacīduccaritaṁ, manoduccaritaṁ—ime tayo akusale dhamme samādāya vattissanti. 
– может статься так, что они будут избегать этих трёх благих состояний – благого телесного поведения, благого словесного поведения, благого умственного поведения – и предпримут и будут практиковать эти три неблагих состояния: неблагое телесное поведение, неблагое словесное поведение, неблагое умственное поведение. 
You can expect that they will reject good conduct by way of body, speech, and mind, and undertake and implement bad conduct by way of body, speech, and mind. 
tesametaṁ pāṭikaṅkhaṁ yamidaṁ kāyaduccaritaṁ, vacīduccaritaṁ, manoduccaritaṁ—ime tayo akusale dhamme abhinivajjetvā yamidaṁ kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ—ime tayo kusale dhamme samādāya vattissanti. 
то может статься так, что они, избегая этих трёх неблагих состояний – неблагого телесного поведения, неблагого словесного поведения, неблагого умственного поведения – и предпримут и будут практиковать эти три благих состояния: благое телесное поведение, благое словесное поведение, благое умственное поведение. 
You can expect that they will reject bad conduct by way of body, speech, and mind, and undertake and implement good conduct by way of body, speech, and mind. 
tesametaṁ pāṭikaṅkhaṁ—yamidaṁ kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ—ime tayo kusale dhamme abhinivajjetvā yamidaṁ kāyaduccaritaṁ, vacīduccaritaṁ, manoduccaritaṁ—ime tayo akusale dhamme samādāya vattissanti. 
– может статься так, что они будут избегать этих трёх благих состояний – благого телесного поведения, благого словесного поведения, благого умственного поведения – и предпримут и будут практиковать эти три неблагих состояния: неблагое телесное поведение, неблагое словесное поведение, неблагое умственное поведение. 
You can expect that they will reject good conduct by way of body, speech, and mind, and undertake and implement bad conduct by way of body, speech, and mind. 
tesametaṁ pāṭikaṅkhaṁ—yamidaṁ kāyaduccaritaṁ, vacīduccaritaṁ, manoduccaritaṁ—ime tayo akusale dhamme abhinivajjetvā yamidaṁ kāyasucaritaṁ, vacīsucaritaṁ, manosucaritaṁ—ime tayo kusale dhamme samādāya vattissanti. 
то может статься так, что они, избегая этих трёх неблагих состояний – неблагого телесного поведения, неблагого словесного поведения, неблагого умственного поведения – и предпримут и будут практиковать эти три благих состояния: благое телесное поведение, благое словесное поведение, благое умственное поведение. 
You can expect that they will reject bad conduct by way of body, speech, and mind, and undertake and implement good conduct by way of body, speech, and mind. 

Seyyathāpi, rāhula, pathaviyā sucimpi nikkhipanti, asucimpi nikkhipanti, gūthagatampi nikkhipanti, muttagatampi nikkhipanti, kheḷagatampi nikkhipanti, pubbagatampi nikkhipanti, lohitagatampi nikkhipanti, na ca tena pathavī aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā;  Подобно тому как люди выбрасывают на землю чистые и грязные вещи, фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и земля не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose they were to toss both clean and unclean things on the earth, like feces, urine, spit, pus, and blood. The earth isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, rāhula, āpasmiṁ sucimpi dhovanti, asucimpi dhovanti, gūthagatampi dhovanti, muttagatampi dhovanti, kheḷagatampi dhovanti, pubbagatampi dhovanti, lohitagatampi dhovanti, na ca tena āpo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как люди отмывают чистые и грязные вещи, фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и вода не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose they were to wash both clean and unclean things in the water, like feces, urine, spit, pus, and blood. The water isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, rāhula, tejo sucimpi dahati, asucimpi dahati, gūthagatampi dahati, muttagatampi dahati, kheḷagatampi dahati, pubbagatampi dahati, lohitagatampi dahati, na ca tena tejo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому, как люди сжигают чистые и грязные вещи – фекалии, мочу, плевки, гной, и кровь – и огонь не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, и огонь не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose a fire were to burn both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The fire isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 
Seyyathāpi, rāhula, vāyo sucimpi upavāyati, asucimpi upavāyati, gūthagatampi upavāyati, muttagatampi upavāyati, kheḷagatampi upavāyati, pubbagatampi upavāyati, lohitagatampi upavāyati, na ca tena vāyo aṭṭīyati vā harāyati vā jigucchati vā; 
Подобно тому как воздух дует на чистые и грязные вещи, фекалии, мочу, плевки, гной и кровь – и воздух не чувствует отторжения, унижения, отвращения из-за этого, 
Suppose the wind were to blow on both clean and unclean things, like feces, urine, spit, pus, and blood. The wind isn’t horrified, repelled, and disgusted because of this. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā …pe… vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā …pe… sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena …pe… yathākammūpage satte pajānāti.  Посредством божественного видения, очищенного и превосходящего человеческое, он видит как существа покидают жизнь и перерождаются, и он распознаёт низменных и высоких, прекрасных и уродливых, удачливых и неудачливых. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях,… после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. … They’re reborn in the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. … they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman … they understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ—ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannāti; iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  «Пусть божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с распадом тела, после смерти, он возникает в счастливом уделе, даже в небесном мире. Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в счастливых уделах и в несчастливых уделах. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками». 
‘With clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds: “These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And may I understand how sentient beings are reborn according to their deeds.’ 

Yathā yathā kho, māgaṇḍiya, asu kuṭṭhī puriso arugatto pakkagatto kimīhi khajjamāno nakhehi vaṇamukhāni vippatacchamāno aṅgārakāsuyā kāyaṁ paritāpeti tathā tathāssa tāni vaṇamukhāni asucitarāni ceva honti duggandhatarāni ca pūtikatarāni ca, hoti ceva kāci sātamattā assādamattā—yadidaṁ vaṇamukhānaṁ kaṇḍūvanahetu;  Чем больше он расчёсывает коросты и прижигает своё тело, тем более противными, зловонными и заражёнными становятся его язвы, но всё же он получает некоторую долю удовлетворения и наслаждения при расчёсывании своих язв. 
The more they scratch their wounds and cauterize their body, the more their wounds become foul, stinking, and infected. But still, they derive a degree of pleasure and gratification from the itchiness of their wounds. 

Puna caparaṁ, udāyi, akkhātā mayā sāvakānaṁ paṭipadā, yathāpaṭipannā me sāvakā dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passanti cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānanti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passanti cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānanti.  Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь, посредством которого они видят за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, умирающих и перерождающихся существ. [Они распознают] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Они понимают, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются в хороших участях, в небесных мирах». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, они видят умирающих и перерождающихся существ, [распознают] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Они понимают, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками. 
Furthermore, I have explained to my disciples a practice that they use so that, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Idha, thapati, bhikkhu kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti, micchājīvaṁ pahāya sammājīvena jīvitaṁ kappeti—  Вот монах отбрасывает неблагое телесное поведение и развивает благое телесное поведение. Он отбрасывает неблагое словесное поведение и развивает благое словесное поведение. Он отбрасывает неблагое умственное поведение и развивает благое умственное поведение. Он отбрасывает неправильные средства к жизни и добывает на жизнь правильными способами добычи средств к жизни. 
It’s when a mendicant gives up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develops good conduct by way of body, speech, and mind; they give up wrong livelihood and earn a living by right livelihood. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā …pe… ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā …pe… ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Посредством божественного видения, очищенного и превосходящего человеческое, он видит как существа покидают жизнь и перерождаются, и он распознаёт низменных и высоких, прекрасных и уродливых, удачливых и неудачливых. Они понимают, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях, Оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются в хороших участях, в небесных мирах». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, они видят умирающих и перерождающихся существ, [распознают] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Посредством божественного видения, очищенного и превосходящего человеческое, он видит как существа покидают жизнь и перерождаются, и он распознаёт низменных и высоких, прекрасных и уродливых, удачливых и неудачливых. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются в хороших участях, в небесных мирах». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, они видят умирающих и перерождающихся существ, [распознают] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understood how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Tassa imissā ca asappāyakiriyāya, asuci visadoso apanīto saupādiseso tadubhayena vaṇo puthuttaṁ gaccheyya.  И тогда, поскольку он делал неуместное, а также потому, что след от выдворенной заразной отравы остался, рана опухла, 
Then both because they did what was unsuitable, and because of the residue of unclean poison, the wound would spread, 
Tassa imissā ca sappāyakiriyāya asu ca visadoso apanīto anupādiseso tadubhayena vaṇo viruheyya. 
И тогда, поскольку он делал уместное, а также потому, что следа от выдворенной заразной отравы не осталось, рана излечилась, 
Then both because they did what was suitable, and the unclean poison had left no residue, the wound would heal, 
asu ca → asuci (sya-all, km, pts1ed) 

‘Aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ kāyasucaritassa aniṭṭho akanto amanāpo vipāko nibbatteyya, netaṁ ṭhānaṁ vijjatī’ti pajānāti;  Он понимает: «Невозможно, не может произойти так, чтобы нежелаемый, нежеланный, неприятный результат был бы порождён из благого телесного поведения… благого словесного поведения… благого умственного поведения». 
They understand: ‘It’s impossible for an unlikable, undesirable, disagreeable result to come from good conduct of body, speech, and mind. 
‘ṭhānañca kho etaṁ vijjati yaṁ kāyasucaritassa iṭṭho kanto manāpo vipāko nibbatteyya, ṭhānametaṁ vijjatī’ti pajānāti. 
И он понимает: «Может быть так, что желаемый, желанный, приятный результат был бы порождён из благого телесного… словесного… умственного поведения». 
But it is possible for a likable, desirable, agreeable result to come from good conduct of body, speech, and mind.’ 
‘Aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ kāyasucaritasamaṅgī taṁnidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya, netaṁ ṭhānaṁ vijjatī’ti pajānāti; 
Он понимает: «Невозможно, не может произойти так, чтобы человек, совершающий благое телесное… словесное… умственное поведение, из-за этого, по этой причине, с распадом тела, после смерти, переродился бы в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду». 
They understand: ‘It’s impossible that someone who has engaged in good conduct of body, speech, and mind could, for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
‘ṭhānañca kho etaṁ vijjati yaṁ kāyasucaritasamaṅgī taṁnidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya, ṭhānametaṁ vijjatī’ti pajānāti. 
И он понимает: «Может быть так, что человек, совершающий благое телесное… словесное… умственное поведение, из-за этого, по этой причине, с распадом тела, после смерти, переродился бы в счастливом уделе, даже в небесном мире». 
But it is possible that someone who has engaged in good conduct of body, speech, and mind could, for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, a heavenly realm.’ 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati:  Далее, монахи, монах пересматривает это самое тело снизу вверх, с подошв ступней, и сверху вниз с кончиков волос [головы], обёрнутое кожей, полное разнообразных нечистот: 
Furthermore, a mendicant examines their own body, up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. 
evameva kho, bhikkhave, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati: 
Точно также монах пересматривает это самое тело снизу вверх, с подошв ступней, и сверху вниз с кончиков волос [головы], обёрнутое кожей, полное разнообразных нечистот… 
In the same way, a mendicant examines their own body, up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. … 

‘yadā, ānanda, bodhisatto mātukucchimhā nikkhamati, visadova nikkhamati amakkhito udena amakkhito semhena amakkhito ruhirena amakkhito kenaci asucinā suddho visado.  «Когда бодхисатта вышел из утробы своей матери, он вышел незапятнанным, незапачканным водами, слизью, кровью или какими-либо нечистотами – он чист и незапятнан. 
‘When the being intent on awakening emerges from his mother’s womb, he emerges already clean, unsoiled by waters, mucus, blood, or any other kind of impurity, pure and clean. 
Evameva kho, ānanda, yadā bodhisatto mātukucchimhā nikkhamati, visadova nikkhamati amakkhito udena amakkhito semhena amakkhito ruhirena amakkhito kenaci asucinā suddho visado’ti. 
Точно также, когда бодхисатта вышел из утробы своей матери, он вышел незапятнанным, незапачканным водами, слизью, кровью или какими-либо нечистотами – он чист и незапятнан». 
In the same way, when the being intent on awakening emerges from his mother’s womb, he emerges already clean, unsoiled by waters, mucus, blood, or any other kind of impurity, pure and clean.’ 

Santi, bhikkhave, tiracchānagatā pāṇā asucismiṁ jāyanti asucismiṁ jīyanti asucismiṁ mīyanti.  Есть животные, которые рождаются, стареют, умирают в нечистотах. 
There are animals who are born, live, and die in filth. 
Katame ca, bhikkhave, tiracchānagatā pāṇā asucismiṁ jāyanti asucismiṁ jīyanti asucismiṁ mīyanti? 
И какие животные рождаются, стареют, умирают в нечистотах? 
And what animals are born, live, and die in filth? 
oligalle vā jāyanti, ye vā panaññepi keci tiracchānagatā pāṇā asucismiṁ jāyanti asucismiṁ jīyanti asucismiṁ mīyanti. 
 
 
ye vā panaññepi keci tiracchānagatā pāṇā asucismiṁ jāyanti asucismiṁ jīyanti asucismiṁ mīyanti → etthantare pāṭho pts1ed potthake 
Sa kho so, bhikkhave, bālo idha pubbe rasādo idha pāpāni kammāni karitvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā tesaṁ sattānaṁ sahabyataṁ upapajjati ye te sattā asucismiṁ jāyanti asucismiṁ jīyanti asucismiṁ mīyanti. 
Глупец, который прежде наслаждался вкусами здесь [в этой жизни], и здесь совершал плохие поступки, с распадом тела, после смерти, перерождается среди животных, которые умирают в нечистотах. 
A fool who used to be a glutton here and did bad deeds here, after death is reborn in the company of those sentient beings who are born, live, and die in filth. 

evameva kho ahaṁ, bhikkhave, dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi: ‘ime vata bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā manussesu upapannā. Ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā pettivisayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā tiracchānayoniṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā’ti.  Точно также, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я вижу как существа умирают и перерождаются – низшие и великие, красивые и уродливые, счастливые и несчастные. Я понимаю, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с распадом тела, после смерти, переродились в счастливом уделе, даже в небесном мире или среди человеческих существ. Но эти достойные существа, которые имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений, с распадом тела, после смерти, переродились в мире духов, в мире животных, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в погибели, даже в аду». 
In the same way, with clairvoyance that is purified and superhuman, I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm, or among humans. These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in the ghost realm, the animal realm, or in a place of loss, a bad place, the underworld, hell.’ 

Gandho isīnaṁ asuci devarājā’ti.  The odor of the seers is unclean, king of gods.’ 

“Api pana tumhe āyasmanto evaṁ jānantā evaṁ passantā dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passatha cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānātha: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā, ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā, ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passatha cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāthā”ti?  «В таком случае, зная и видя так, достопочтенные, видите ли вы за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, различаете ли вы низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в состоянии лишений, в плохих уделах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в благих уделах, в небесных мирах»? Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, видите ли вы смерть и перерождение существ, различаете низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой?» 
“Well, knowing and seeing thus, do you, with clairvoyance that is purified and superhuman, see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds? ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, do you see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And do you understand how sentient beings are reborn according to their deeds?” 

Ahaṁ, bhikkhave, yāvade ākaṅkhāmi dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi: ‘ime vata, bhonto, sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā, ime vā pana, bhonto, sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi.  Монахи, до той степени, до которой я пожелаю, я вижу за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, я различаю низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, и я понимаю, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, С остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются в хороших участях, в небесных мирах». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я вижу смерть и перерождение существ, [распознают] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я понимаю, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками. 
Whenever I want, with clairvoyance that is purified and superhuman, I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Athopi ghatvā asuciṁ akantiyaṁ;  and one that’s foul and unpleasant, 

‘etha tumhe, bhikkhave, imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhatha—  ‘Please, monks, examine your own body up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth. 

Idha, bhikkhu, ekacco dussīlo hoti pāpadhammo asucisaṅkassarasamācāro paṭicchannakammanto assamaṇo samaṇapaṭiñño abrahmacārī brahmacāripaṭiñño antopūti avassuto kasambujāto.  Вот кто-либо безнравственен, обладает порочным характером, он нечист и сомнителен в своём поведении, скрытничает в своих поступках, не является отшельником, хотя заявляет о себе как таковом, не ведёт целомудренную жизнь, хотя заявляет о себе как таковом, внутренне прогнивший, испорченный, развращённый. 
It’s when some person is unethical, of bad qualities, filthy, with suspicious behavior, underhand, no true ascetic or spiritual practitioner—though claiming to be one—rotten inside, festering, and depraved. 

‘ayañca so āyasmā evaṅkārī evaṁsamācāro asucigāmakaṇṭako’ti.  «Этот достопочтенный, поступающий так-то, ведущий себя так-то – просто подлая деревенская колючка». 
‘This venerable, acting like this, behaving like this, is a filthy village thorn.’ 

Idha, kuṇḍaliya, bhikkhu kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāveti, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāveti, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāveti.  A mendicant gives up bad conduct by way of body, speech, and mind, and develops good conduct by way of body, speech, and mind. 

Idha tvaṁ, bhikkhu, kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāvessasi.  Give up bad conduct by way of body, speech, and mind and develop good conduct by way of body, speech, and mind. 
Yato kho tvaṁ, bhikkhu, kāyaduccaritaṁ pahāya kāyasucaritaṁ bhāvessasi, vacīduccaritaṁ pahāya vacīsucaritaṁ bhāvessasi, manoduccaritaṁ pahāya manosucaritaṁ bhāvessasi, tato tvaṁ, bhikkhu, sīlaṁ nissāya sīle patiṭṭhāya cattāro satipaṭṭhāne bhāveyyāsi. 
When you’ve done this, you should develop the four kinds of mindfulness meditation, depending on and grounded on ethics. 

Evaṁ bhāvitesu kho, bhikkhu, catūsu iddhipādesu evaṁ bahulīkatesu, dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata, bhonto, sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana, bhonto, sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte, suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  When the four bases of psychic power have been developed and cultivated in this way, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu imameva kāyaṁ uddhaṁ pādatalā adho kesamatthakā tacapariyantaṁ pūraṁ nānappakārassa asucino paccavekkhati:  Вот, монахи, монах пересматривает это самое тело снизу вверх, с подошв ступней, и сверху вниз с кончиков волос [головы], обёрнутое кожей, полное разнообразных нечистот: 
It’s when a mendicant examines their own body up from the soles of the feet and down from the tips of the hairs, wrapped in skin and full of many kinds of filth.