Благословенный сказал: «Монахи, я не вижу ни одной другой вещи, из-за которой бы возникала невозникшая недоброжелательность, а возникшая недоброжелательность бы увеличивалась и разрасталась, как образ неприятного. У того, кто немудро направляет внимание на образ неприятного, невозникшая недоброжелательность возникает, а возникшая недоброжелательность увеличивается и разрастается».  Благословенный сказал: «Монахи, я не вижу ни одной другой вещи, из-за которой бы не возникала невозникшая недоброжелательность, а возникшая недоброжелательность бы отбрасывалась, как освобождение ума доброжелательностью. У того, кто мудро направляет внимание на освобождение ума доброжелательностью, невозникшая недоброжелательность не возникает, а возникшая недоброжелательность отбрасывается». 

развивает качество веры, сопровождаемое доброжелательностью…  развивает освобождение ума доброжелательностью… 
развивает силу веры, сопровождаемую доброжелательностью… 

недоброжелательность, 

И тогда я пребываю, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем как к самому себе, я наполняю весь мир умом, насыщенным доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Я пребываю, наполняя первую сторону света умом, насыщенным состраданием… сорадованием… невозмутимостью… обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 

Затем, Каламы, этот ученик Благородных, который подобным образом лишён влечения, лишён недоброжелательности, не сбит с толку, бдителен, всегда осознан, пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью… состраданием… сорадованием… невозмутимостью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем как к самому себе, он наполняет весь мир умом, насыщенным невозмутимостью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 

Затем, Салха, этот ученик Благородных, который подобным образом лишён влечения, лишён недоброжелательности, не сбит с толку, бдителен, всегда осознан, пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью… состраданием… сорадованием… невозмутимостью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем как к самому себе, он наполняет весь мир умом, насыщенным невозмутимостью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.  «И я говорю тебе, что это означает недоброжелательность. Человек, полный ненависти, с умом, одолеваемым недоброжелательностью, уничтожает жизнь, берёт то, что ему не было дано, совершает проступок с чужой женой, лжёт; и он побуждает других поступать также. Приведёт ли это к его вреду и страданию на долгое время?» 

Представьте, если бы они спросили: «Но, друзья, в чём заключается причина того, что невозникшая злоба не возникает, а возникшая злоба отбрасывается?» Вам следует ответить: «В освобождении ума доброжелательностью. Ведь когда кто-либо мудро уделяет внимание освобождению ума доброжелательностью, невозникшая злоба не возникает, а возникшая злоба отбрасывается. Друзья, вот в чём причина того, что невозникшая злоба не возникает, а возникшая злоба отбрасывается». 

Когда в нём есть недоброжелательность… 

(1) «Жажда, монахи, вот что означает «испачканность». (2) Недоброжелательность является «вонью». (3) Плохие неблагие мысли—это «мухи». Мухи неминуемо будут преследовать и нападать на того, кто испачкал себя, запятнал себя вонью». И далее он добавил: 

имеет недоброжелательность 

(4) И что такое совершенство в мудрости? Если человек пребывает с умом, охваченным влечением и неправедной жадностью, он делает то, чего следует избегать, и пренебрегает своими обязанностями, так что его слава и счастье портятся. Если он пребывает с умом, охваченным недоброжелательностью… ленью и апатией… неугомонностью и сожалением… сомнением, он делает то, чего следует избегать, и пренебрегает своими обязанностями, так что его слава и счастье портятся.  Когда, домохозяин, ученик Благородных понял так: «Влечение и неправедная жадность являются загрязнениями ума»—и отбросил их; когда он понял так: «Недоброжелательность… лень и апатия… неугомонность и сожаление… сомнение является загрязнением ума»—и отбросил его, то тогда он зовётся учеником Благородных, обладающим величайшей мудростью, обширной мудростью, он видит область, он совершенен в мудрости. Это называется совершенством в мудрости. 
Когда, домохозяин, ученик Благородных понял так: «Влечение и неправедная жадность являются загрязнениями ума»—он отбрасывает их. Когда он понял так: «Недоброжелательность является загрязнением ума»—он отбрасывает её. Когда он понял так: «Лень и апатия являются загрязнениями ума»—он отбрасывает их. Когда он понял так: «Неугомонность и сожаление являются загрязнениями ума»—он отбрасывает их. Когда он понял так: «Сомнение является загрязнением ума»—он отбрасывает его. 

(1) Вот, монахи, некий человек пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности.  4.125. Доброжелательность (I) 

(1) Вот, монахи, некий человек пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности.  4.126. Доброжелательность (II) 

(2) И каким образом монах достиг состояния брахмы? Вот монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным состраданием… сорадованием… невозмутимостью… обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 

Оставив влечение к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым влечения. Он очищает свой ум от влечения. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности, с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

(1) «И кто, монахи, является плохим человеком? Вот некий человек уничтожает жизнь, берёт то, что не дано, пускается в неблагое сексуальное поведение, лжёт, речью сеет распри, говорит грубо, пустословит. Он полон влечений, питает недоброжелательность, придерживается неправильных воззрений. Такой зовётся плохим человеком.  (4) И какой человек ещё лучше, чем хороший человек? Вот некий человек сам воздерживается от уничтожения жизни и поощряет других воздерживаться от уничтожения жизни… Он не имеет влечений и поощряет не-влечение в других. Он сам доброжелательный и поощряет доброжелательность в других. Он сам придерживается правильных воззрений и поощряет правильные воззрения в других. Такой зовётся человеком, который ещё лучше, чем хороший человек». 

(1) «И что такое, монахи, плохое? Вот некий человек уничтожает жизнь, берёт то, что не дано, пускается в неблагое сексуальное поведение, лжёт, речью сеет распри, говорит грубо, пустословит. Он полон влечений, питает недоброжелательность, придерживается неправильных воззрений. Это называется плохим.  (4) И что ещё лучше, чем хорошее? Вот некий человек сам воздерживается от уничтожения жизни и поощряет других воздерживаться от уничтожения жизни… Он не имеет влечений и поощряет не-влечение в других. Он сам доброжелательный и поощряет доброжелательность в других. Он сам придерживается правильных воззрений и поощряет правильные воззрения в других. Это называется ещё более лучшим, чем хорошее». 

питает недоброжелательность 

недоброжелательность, 

(1) Чувственное желание—это препятствие, помеха, преграда ума, состояние, что ослабляет мудрость. (2) Недоброжелательность… (3) Лень и апатия… (4) Неугомонность и сожаление… (5) Сомнение—это препятствие, помеха, преграда ума, состояние, что ослабляет мудрость. 

Отбросив жажду к миру, он пребывает с умом, лишённым жажды. Он очищает ум от жажды. Отбросив недоброжелательность и злобу, он пребывает с умом, лишённым недоброжелательности, желающий благополучия всем живым существам. Он очищает ум от недоброжелательности и злобы. Отбросив лень и апатию, он пребывает с умом, лишённым лени и апатии—осознанный, бдительный, восприимчивый к свету. Он очищает ум от лени и апатии. Отбросив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнения, он пребывает, не имея сомнений, без запутанности по отношению к умелым умственным качествам. Он очищает ум от сомнений. 

(1) Следует развивать доброжелательность по отношению к человеку, к которому проявляется негодование. Вот каким образом следует устранять негодование к этому человеку. 

Когда он ушёл жить бездомной жизнью, он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным состраданием… умом, насыщенным сорадованием… умом, насыщенным невозмутимостью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, насыщенным невозмутимостью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 

(2) Далее, когда монах обращает внимание на недоброжелательность, его ум не устремляется к этому, не становится успокоенным ею, утверждённым и сфокусированным на ней. Но когда он обращает внимание на доброжелательность, его ум устремляется к этому, становится успокоенным ею, утверждённым и сфокусированным на ней. Его ум является хорошо отступившим, хорошо развитым, хорошо взошедшим, хорошо освобождённым, хорошо отсоединённым от недоброжелательности. И он свободен от этих беспокоящих и тревожащих пятен, что возникают, имея своим условием недоброжелательность. Он не чувствует этого вида чувства. Вот что объявлено спасением от недоброжелательности.  Наслаждение чувственными удовольствиями не залегает в нём. Наслаждение недоброжелательностью не залегает в нём. Наслаждение причинением вреда не залегает в нём. Наслаждение формой не залегает в нём. Наслаждение личностным существованием не залегает в нём. 
Поскольку он не имеет скрытых склонностей к наслаждению чувственными удовольствиями, наслаждению недоброжелательностью, наслаждению причинением вреда, наслаждением формой, и наслаждением личностным существованием, он зовётся монахом, который лишён скрытых склонностей. Он отрезал жажду, сбросил оковы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям. Таковы, монахи, пять элементов спасения». 

(1) Вот монах может сказать: «Я развил и взрастил освобождение ума доброжелательностью, сделал его своим основанием и средством передвижения, установил его, упражнялся в нём, и надлежащим образом осуществлял его. И, тем не менее, недоброжелательность всё ещё овладевает моим умом».  Ему следует ответить: «Не так оно! Не говори так! Не искажай сказанного Благословенным, ведь не благостно это—искажать сказанное Благословенным. Без сомнений, Благословенный не мог бы такого сказать. Невозможно, немыслимо, друг, чтобы кто-либо развил бы и взрастил освобождение ума доброжелательностью, сделал его своим основанием и средством передвижения, установил его, упражнялся в нём, и надлежащим образом осуществлял его, и, всё же, недоброжелательность всё ещё овладевала бы его умом. Нет такой возможности. Ведь это, друг, является спасением от недоброжелательности—то есть, освобождение ума доброжелательностью». 

(2) Далее, когда ум монаха охвачен и подавлен недоброжелательностью… (3) …ленью и апатией… (4) …неугомонностью и сожалением… (5) …сомнением, и он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего сомнения, то в этом случае ему следует подойти к уважаемому монаху и сказать ему: «Друг, мой ум охвачен и подавлен сомнением, и я не понимаю в соответствии с действительностью спасения от возникшего сомнения. Пожалуйста, научи меня Дхамме для отбрасывания сомнения». Тогда тот уважаемый монах учит его Дхамме для отбрасывания сомнения. Таков пятый подобающий случай для того, чтобы посетить уважаемого монаха. 

недоброжелательность, 

«Я услужу учителю доброжелательностью». 

Доброжелательность следует развить для отбрасывания ненависти. 

7.62. Доброжелательность 

И тогда, монахи, мысль пришла к учителю Сунетте: «Не подобает мне иметь тот же самый будущий удел, что и у моих учеников. Что есть я буду развивать доброжелательность ещё больше?» 

8.1. Доброжелательность  «Монахи, когда освобождение ума доброжелательностью осуществлялось, было развито и взращено, сделано средством передвижения и основанием, выполнено, утверждено, должным образом предпринято, то в результате этого можно ожидать восьми видов пользы. Каких восьми? 
Монахи, когда освобождение ума доброжелательностью осуществлялось, было развито и взращено, сделано средством передвижения и основанием, выполнено, утверждено, должным образом предпринято, то в результате этого можно ожидать этих восьми видов пользы». И далее он добавил: 
Практикующий доброжелательность хорошо спит. 

(1) Когда, монах, твой ум твёрд и хорошо утверждён внутренне, и возникшие неблагие состояния не завладевают твоим умом, то тогда далее ты должен тренировать себя так: «Я буду развивать и взращивать освобождение ума доброжелательностью, сделаю его своим средством передвижения, сделаю его своим основанием, установлю его, буду упражняться в нём, и буду надлежащим образом осуществлять его». Вот как ты должен тренировать себя. 

(6) Восприятие непривлекательности должно быть развито, чтобы оставить жажду. (7) Доброжелательность должна быть развита, чтобы отбросить злобу. (8) Осознанность к дыханию должна быть развита, чтобы отсечь мысли. (9) Восприятие непостоянства должно быть развито, чтобы устранить самомнение «я». Когда человек воспринимает непостоянство, то в нём утверждается восприятие безличностности. Тот, кто воспринимает безличностность, тот искореняет самомнение «я», что и есть ниббана в этой самой жизни». 

Утвердившись в этих пяти вещах, далее монаху следует развивать другие четыре вещи. Какие четыре? (6) Восприятие непривлекательности должно быть развито, чтобы оставить жажду. (7) Доброжелательность должна быть развита, чтобы отбросить злобу. (8) Осознанность к дыханию должна быть развита, чтобы отсечь мысли. (9) Восприятие непостоянства должно быть развито, чтобы устранить самомнение «я». Когда человек воспринимает непостоянство, то в нём утверждается восприятие безличностности. Тот, кто воспринимает безличностность, тот искореняет самомнение «я», что и есть ниббана в этой самой жизни». 

9.18. Доброжелательность  (9) Вот ученик Благородных пребывает, наполняя первую сторону света умом, наполненным доброжелательностью, как и вторую сторону, третью сторону и четвёртую сторону. Так, вверх, вниз, вокруг и везде во всей полноте, как к другим, так и к самому себе, он наполняет всю вселенную умом, наделённым доброжелательностью—обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Таков девятый фактор, которым она обладает. 

Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

недоброжелательность. 

(5) Далее, монаха раздражают его товарищи-монахи, он недоволен ими, агрессивен по отношению к ним, проявляет к ним недоброжелательность. Когда монаха раздражают его товарищи-монахи, когда он недоволен ими, агрессивен по отношению к ним, проявляет к ним недоброжелательность, то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. Поскольку его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию, то это пятый вид умственного бесплодия. 

недоброжелательность, 

недоброжелательность. 

(5) Далее, монаха раздражают свои товарищи-монахи, он недоволен ими, агрессивен по отношению к ним, проявляет к ним недоброжелательность. Когда монаха раздражают свои товарищи-монахи, когда он недоволен ими, агрессивен по отношению к ним, проявляет к ним недоброжелательность, то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. Поскольку его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию, то это пятый вид умственного бесплодия, который он не отбросил. 

недоброжелательность, 

(5) И что такое, Ананда, восприятие оставления? Вот монах не терпит возникшую мысль, вызванную чувственным желанием. Он отбрасывает её, рассеивает её, устраняет её, уничтожает её. Он не терпит возникшую мысль, вызванную недоброжелательностью… не терпит возникшую мысль о причинении вреда… не терпит неблагих состояний ума каждый раз, как они возникают. Он отбрасывает их, рассеивает их, устраняет их, уничтожает их. Это называется восприятием оставления. 

(2) «Этот достопочтенный полон недоброжелательности и его ум часто одержим недоброжелательностью… случаем упадка». 

Оставив влечение к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым влечения. Он очищает свой ум от влечения. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности, с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

«Брахман, (1) уничтожение жизни—это ближний берег. Воздержание от уничтожения жизни—это берег дальний. (2) Взятие того, что тебе не было дано—это ближний берег. Воздержание от взятия того, что не было дано—это берег дальний. (3) Неблагое сексуальное поведение—это ближний берег. Воздержание от неблагого сексуального поведения—это берег дальний. (4) Ложь—это ближний берег. Воздержание ото лжи—это берег дальний. (5) Сеющая распри речь—это ближний берег. Воздержание от сеющей распри речи—это берег дальний. (6) Грубая речь—это ближний берег. Воздержание от грубой речи—это берег дальний. (7) Пустая болтовня—это ближний берег. Воздержание от пустой болтовни—это берег дальний. (8) Жажда—это ближний берег. Не-жажда—это берег дальний. (9) Недоброжелательность—это ближний берег. Доброжелательность—это берег дальний. (10) Неправильное воззрение—это ближний берег. Правильное воззрение—это берег дальний. Одно, брахман, суть берег ближний. Иное—суть берег дальний». И далее он добавил: 

И что такое, монахи, Дхамма и полезное? Воздержание от уничтожения жизни… пустой болтовни, не-жажда, доброжелательность, правильное воззрение. Как сказано, это является Дхаммой и полезным.  недоброжелательность, 

Благословенный сказал: «Монахи, (1) уничтожение жизни, я говорю вам, трояко: вызванное жаждой, вызванное злобой, вызванное заблуждением. (2) Взятие того, что не было дано, я говорю вам, также трояко: вызванное жаждой, вызванное злобой, вызванное заблуждением. (3) Неблагое сексуальное поведение, я говорю вам, также трояко: вызванное жаждой, вызванное злобой, вызванное заблуждением. (4) Ложь, я говорю вам, также трояка: вызванная жаждой, вызванная злобой, вызванная заблуждением. (5) Сеющая распри речь, я говорю вам, также трояка: вызванная жаждой, вызванная злобой, вызванная заблуждением. (6) Грубая речь, я говорю вам, также трояка: вызванная жаждой, вызванная злобой, вызванная заблуждением. (7) Пустая болтовня, я говорю вам, также трояка: вызванная жаждой, вызванная злобой, вызванная заблуждением. (8) Жажда, я говорю вам, также трояка: вызванная жаждой, вызванная злобой, вызванная заблуждением. (9) Недоброжелательность, я говорю вам, также трояка: вызванная жаждой, вызванная злобой, вызванная заблуждением. (10) Неправильное воззрение, я говорю вам, также трояко: вызванное жаждой, вызванное злобой, вызванное заблуждением. 

(1) Для того, кто уничтожает жизнь, существует воздержание от уничтожения жизни в качестве средства для избегания этого. (2) Для того, кто берёт то, что ему не было дано, существует воздержание от взятия того, что не дано, в качестве средства для избегания этого. (3) Для того, кто пускается в неблагое сексуальное поведение, существует воздержание от неблагого сексуального поведения в качестве средства для избегания этого. (4) Для того, кто лжёт, существует воздержание ото лжи в качестве средства для избегания этого. (5) Для того, кто своей речью сеет распри, существует воздержание от сеющей распри речи в качестве средства для избегания этого. (6) Для того, кто говорит грубо, существует воздержание от грубой речи в качестве средства для избегания этого. (7) Для того, кто болтает попусту, существует воздержание от пустой болтовни в качестве средства для избегания этого. (8) Для того, кто полон жажды, существует не-жажда в качестве средства для избегания этого. (9) Для того, кто полон недоброжелательности, существует доброжелательность в качестве средства для избегания этого. (10) Для того, кто имеет неправильные воззрения, существуют правильные воззрения в качестве средства для избегания этого. 

недоброжелательность;  Это называется плохим. И что есть хорошее, монахи? Воздержание от уничтожения жизни… пустословия, не-жажда, доброжелательность, правильные воззрения. Это называется хорошим». 

Как вы думаете, монахи, если бы малыш развивал освобождение ума доброжелательностью с самого детства, смог бы он совершить плохой поступок?»  «Поэтому мужчине или женщине нужно развивать это освобождение ума доброжелательностью. Мужчина или женщина не смогут забрать с собой это тело, когда придёт пора уходить. У смертных ум является их сердцевиной. 
Ученик Благородных понимает: «Какой бы плохой поступок я ни сделал в прошлом этим рождённым поступками телом, всё это будет пережито здесь. Оно не последует дальше». Когда освобождение ума доброжелательностью было развито таким образом, то оно ведёт мудрого монаха к не-возвращению, если он не пробьётся к дальнейшему освобождению. 
Этот ученик Благородных, монахи, который лишён жажды, лишён недоброжелательности, не имеет замешательства, бдительный, постоянно осознанный, пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Он понимает так: «Прежде мой ум был ограничен и неразвит, но теперь он безграничен и развит. Здесь не остаётся и не наличествует измеримой каммы». 

И как, Сандха, медитирует чистокровный скакун? Когда отличный чистокровный скакун привязан возле кормушки, он не медитирует так: «Корм, корм!». И почему? Потому что когда отличный чистокровный скакун привязан возле кормушки, он задаётся вопросом: «Какое задание даст мне сегодня дрессировщик? Что мне сделать, чтобы угодить ему?». Привязанный возле кормушки, он не медитирует: «Корм, корм!», потому что этот отличный чистокровный конь считает применение заострённого прута для подгонки долгом, оковами, потерей, неудачей. Точно также, отличный безупречный человек, отправившись в лес, к подножью дерева, в пустое жилище, не пребывает с умом, охваченным и угнетаемым чувственной жаждой, и он понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей чувственной жажды. Он не пребывает с умом, охваченным и угнетаемым недоброжелательностью… ленью и апатией… неугомонностью и сожалением… сомнением, и он понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшего сомнения.  «Медитируй подобно чистокровному скакуну, Сандха, а не подобно дикому жеребёнку. И как медитирует дикий жеребёнок? Когда дикий жеребёнок привязан возле кормушки, он медитирует так: «Корм, корм!». И почему? Потому что когда дикий жеребёнок привязан возле кормушки, он не задаётся вопросом: «Какое задание даст мне сегодня дрессировщик? Что мне сделать, чтобы угодить ему?» Привязанный возле кормушки, он лишь медитирует: «Корм, корм!». Точно также, Сандха, тот, кто подобен дикому жеребёнку, отправившись в лес, к подножью дерева, в пустое жилище, пребывает с умом, охваченным и угнетаемым чувственной жаждой, и он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшей чувственной жажды. Питая внутри себя чувственную жажду, он медитирует, размышляет, обдумывает и раздумывает. Он пребывает с умом, охваченным и угнетаемым недоброжелательностью… ленью и апатией… неугомонностью и сожалением… сомнением, и он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего сомнения. Питая внутри себя сомнение, он медитирует, размышляет, обдумывает и раздумывает. 

11.15. Доброжелательность  Благословенный сказал: «Монахи, когда освобождение ума доброжелательностью осуществлялось, было развито и взращено, сделано средством передвижения и основанием, исполнено, утверждено, должным образом предпринято, то в результате этого можно ожидать одиннадцати видов пользы. Каких одиннадцати? 
Монахи, когда освобождение ума доброжелательностью осуществлялось, было развито и взращено, сделано средством передвижения и основанием, исполнено, утверждено, должным образом предпринято, то в результате этого можно ожидать этих одиннадцати видов пользы». 

(5) Далее, домохозяин, монах пребывает, наполняя первое направление умом, наделённым доброжелательностью, равно как и второе направление, третье направление и четвёртое направление. Он пребывает, наполняя всю вселенную умом, наделённым доброжелательностью—вверх, вниз, вокруг и всюду, как и к самому себе—обширным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Он рассматривает это и понимает это так: «Это освобождение ума доброжелательностью сотворено и порождено волевым намерением. Но всё сотворённое и порождённое волевым намерением является непостоянным, подвержено прекращению». Если он устойчив в этом, то он достигает уничтожения загрязнений. Но если он не достигает уничтожения загрязнений, то из-за этой жажды к Дхамме, из-за этой восторженности в Дхамме, он, с полным уничтожением пяти нижних оков, становится тем, кто переродится спонтанно в мире Чистых Обителей и обретёт окончательную ниббану там, никогда более не возвращаясь из того мира обратно в этот. 

освобождение ума доброжелательностью; 

Когда в нем присутствует недоброжелательность, он распознает, что в нем есть недоброжелательность, либо, когда в нем отсутствует недоброжелательность, он распознает, что в нем нет недоброжелательности. Он распознает, как происходит возникновение невозникшей недоброжелательности; он распознает, как происходит исчезновение возникшей недоброжелательности; он распознает, как происходит невозникновение в будущем исчезнувшей недоброжелательности.  Недоброжелательность 

Возьмем случай, Нигродха, когда аскет стал сдержанным, сдерживая себя четырехчастной бдительностью; убрал пять помех; наполнил свой ум доброжелательностью, состраданием, сорадованием и невозмутимостью; вспомнил различные свои прошлые, временные состояния, во всех подробностях и деталях.  Возьмем случай, Нигродха, когда аскет становится сдержанным, сдерживая себя четырехчастной бдительностью… Когда он сдержан таким образом – его аскеза подготовлена, чтобы он продвигался к более высоким ступеням, и не сворачивал обратно, к более низким вещам. Он выбирает уединенное место для сидения… Отбрасывая эти пять помех, и чтобы ослабить влияние грубых вещей, которые оскверняют сердце, он пребывает, делая свой ум наполненным доброжелательностью… состраданием… сорадованием… невозмутимостью… 
Отбрасывая эти пять помех, и чтобы ослабить влияние грубых вещей, которые оскверняют сердце, он пребывает, делая свой ум наполненным доброжелательностью, распространяя ее на одну четверть мира, а также на вторую четверть мира, на третью, и на четвертую. И таким образом, весь обширный мир, вверху и внизу, везде и всюду он продолжает пронизывать мыслями, наполненными доброжелательностью, изобильной, возвышенной и безмерной, свободный от ненависти и недоброжелательности. 
Также, Нигродха, когда аскет видит некого отшельника или брахмана, получающего внимание, пользующегося почтением, уважением и подношениями людей, то видя это, он думает: «Люди оказывают уважение этому человеку, который живет в роскоши, они почитают и прославляют его, одаривают его подношениями, тогда как мне, ведущему по-настоящему очень аскетический образ жизни, они не уделяют никакого внимания, ни почтения, ни уважения, ни подношений!» И поэтому он лелеет зависть и недоброжелательность к людям. Это тоже становится пятном для аскета. 
Также, Нигродха, когда аскет не критикует других отшельников или брахманов. Он не говорит: «Эти люди живут любыми сортами пищи: выращенными из клубней, или побегов, или ягод, или веток, или из семян, жуют все это вместе, перетирая и смешивая – и они называют это ведением праведной жизни!» Когда аскет видит некого отшельника или брахмана, получающего внимание, пользующегося почтением, уважением и подношениями людей, то видя это, он не думает: «Люди оказывают уважение этому человеку, который живет в роскоши, они почитают и прославляют его, одаривают его подношениями, тогда как мне, ведущему по-настоящему очень аскетический образ жизни, они не уделяют никакого внимания, ни почтения, ни уважения, ни подношений!» И он не лелеет зависть и недоброжелательность к людям; …он не сидит на публике; …ходя за подаянием среди людей, он не крадется вдоль стен, как бы говоря: «Это часть моей аскезы, это часть моей аскезы». Он не спекулирует на неизвестном, отвечая на вопрос: «Утверждаете ли вы это?», он или подтверждает, говоря: «Я утверждаю», либо говорит: «Я не утверждаю». При этом он избегает сознательно говорить неправду. 
Теперь, когда он сдержан таким образом – его аскеза подготовлена, чтобы он продвигался к более высоким ступеням, и не сворачивал обратно, к более низким вещам. Он выбирает уединенное место для сидения: в лесу, у подножия дерева, на склоне горы, в горном ущелье, или в пещере, или на кладбище, или на куче соломы в чистом поле. И вернувшись туда после хождения за подаянием, закончив прием пищи, он садится, скрестив ноги, сохраняя свое тело прямым, а свой ум бдительным и сосредоточенным. Отказавшись от жажды к мирскому, он пребывает с бесстрастным сердцем, и очищает свой ум от жажды. Отказавшись от изъяна недоброжелательности, он пребывает с сердцем, свободным от неприязни; с доброжелательностью и состраданием ко всем живым существам, он очищает свой ум от недоброжелательности. Отказавшись от лени и апатии, он пребывает свободным от них; восприимчивый к свету, с внимательностью и самообладанием, он очищает свой ум от лени и апатии. Отказавшись от волнений и тревог, он пребывает свободным от волнения; с сердцем, безмятежным внутри, он очищает свой ум от волнений и тревог. Отказавшись от сомнений, он пребывает в уверенности, оставив недоумение; он больше не испытывает неопределенности относительно того, что является благим, он очищает свой ум от сомнений. 

Поздний сон, прелюбодеяние, раздражительность, недоброжелательность, порочные товарищи, жадность—эти шесть причин разрушают человека. 

22. Доброжелательность 

«Все основания для совершения заслуг, ведущие к спонтанному перерождению [в небесных мирах], не могут сравниться даже с одной шестнадцатой освобождения ума доброжелательностью. Доброта, превосходя всё это, сияет, лучится, пылает.  Подобно тому, как в конце сезона дождей, осенью, когда небо чистое и безоблачное, восходящее солнце озаряет всё то, что погружено во тьму, сияет, лучится, пылает, так и все основания для совершения заслуг, ведущие к спонтанному перерождению [в небесных мирах], не могут сравниться даже с одной шестнадцатой освобождения ума доброжелательностью. Доброта, превосходя всё это, сияет, лучится, пылает. 
Подобно тому, как в предрассветных сумерках светит утренняя звезда, сияет, лучится, пылает, так и все основания для совершения заслуг, ведущие к спонтанному перерождению [в небесных мирах], не могут сравниться даже с одной шестнадцатой освобождения ума доброжелательностью. Доброта, превосходя всё это, сияет, лучится, пылает». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 
Подобно тому, как свет всех звёзд на небе не может сравниться даже с одной шестнадцатой частью сияния луны, поскольку луна, превосходя их, сияет, лучится, пылает, так и все основания для совершения заслуг, ведущие к спонтанному перерождению [в небесных мирах], не могут сравниться даже с одной шестнадцатой освобождения ума доброжелательностью. Доброта, превосходя всё это, сияет, лучится, пылает. 
Развивает безграничную доброжелательность, 
С доброжелательностью относясь ко всем, 

Поэтому, монахи, вы тоже должны жить, радуясь не-недоброжелательности и наслаждаясь не-недоброжелательностью. К вам, радующимся не-недоброжелательности и наслаждающимся не-недоброжелательностью, часто будет приходить эта мысль: «Так мы не причиняем вреда никому—ни сильному, ни слабому».  Татхагата радуется не-недоброжелательности, наслаждается не-недоброжелательностью. К нему—тому, кто радуется не-недоброжелательности и наслаждается не-недоброжелательностью—часто приходит такая мысль: «Так я не причиняю вреда никому—ни сильному, ни слабому». 

«Есть три типа неумелого мышления, что создают слепоту, создают отсутствие видения, создают отсутствие знания, ведут к прекращению мудрости, граничат с недовольством, не ведут к ниббане. Какие три? Мышление, наделённое чувственностью… мышление, наделённое недоброжелательностью… мышление, наделённое желанием причинить вред, создаёт слепоту, создаёт недостаток видения, создаёт недостаток знания, ведёт к прекращению мудрости, граничит с недовольством, не ведёт к ниббане. Таковы три типа неумелого мышления, связанного с недовольством, что создают слепоту, создают отсутствие видения, создают отсутствие знания, ведут к прекращению мудрости, граничат с недовольством, не ведут к ниббане.  Есть три типа умелого мышления, что создают не-слепоту, создают видение, создают знание, питают мудрость, граничат с не-недовольством, ведут к ниббане. Какие три? Мышление, наделённое отречением… мышление, наделённое доброжелательностью… мышление, наделённое непричинением вреда, создаёт не-слепоту, создаёт видение, создаёт знание, питает мудрость, граничит с не-недовольством, ведёт к ниббане. Таковы три типа умелого мышления, что создают не-слепоту, создают видение, создают знание, питают мудрость, граничат с не-недовольством, ведут к ниббане». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

Если во время лежания всякая жажда в нём устранена, [как и] всякая недоброжелательность, всякая лень и апатия, всякая неугомонность и сожаление, всякие сомнения; если его усердие поддерживается и не ослабевает; если его осознанность утверждается и не замутняется; если его тело спокойное и не взбудораженное; если его ум сосредоточен и объединён—тогда монах, лежащий с подобным старанием и заботой [об устранении этих помех], зовётся постоянно и непрерывно решительным, поддерживающим усердие». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано:  Если во время ходьбы всякая жажда в монахе устранена, [как и] всякая недоброжелательность, всякая лень и апатия, всякая неугомонность и сожаление, всякие сомнения; если его усердие поддерживается и не ослабевает; если его осознанность утверждается и не замутняется; если его тело спокойное и не взбудораженное; если его ум сосредоточен и объединён—тогда монах, идущий с подобным старанием и заботой [об устранении этих помех], зовётся постоянно и непрерывно решительным, поддерживающим усердие. 

И какие пятна [загрязнений ума], монахи, следует отбрасывать устранением? Вот монах, мудро осмысливая, не терпит возникшую мысль, [вызванную] чувственным желанием. Он отбрасывает её, устраняет её, избавляется от неё, истребляет её. Мудро осмысливая, он не терпит возникшую мысль, [вызванную] недоброжелательностью… не терпит возникшую мысль, [вызванную] жестокостью… не терпит возникшие порочные, неблагие состояния [ума]. Он отбрасывает их, устраняет их, избавляется от них, истребляет их. 

Зная, что алчность и нечестивая жадность—это загрязнение, что загрязняет ум, монах отбрасывает его. Зная, что недоброжелательность… …небрежность—это загрязнение, что загрязняет ум, монах отбрасывает его.  Когда монах узнал, что алчность и нечестивая жадность—это загрязнение, что загрязняет ум, и отбросил его; когда монах узнал, что недоброжелательность… …небрежность—это загрязнение, что загрязняет ум, и отбросил его—он обретает непоколебимую уверенность в Будде: «Благословенный—это тот, кто достиг совершенства, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный». 
Недоброжелательность—это загрязнение, что загрязняет ум. 
Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, и ко всем как к самому себе—он пребывает, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 

Свою недоброжелательность заменить отсутствием недоброжелательности. (10)  Тот, кто недоброжелателен, имеет не-недоброжелательность, посредством которой он мог бы избежать [недоброжелательности]. 
«У других будет недоброжелательность. У нас не будет недоброжелательности»—вот как следует практиковать стирание. 

И что такое благое? Воздержание от убийства—это благое. Воздержание от взятия того, что не было дано—это благое. Воздержание от неблагого поведения в чувственных удовольствиях—это благое. Воздержание от лжи—это благое, воздержание от злобной речи—это благое. Воздержание от грубой речи—это благое. Воздержание от пустословия—это благое. Отсутствие алчности—это благое. Не-недоброжелательность—это благое. Правильные воззрения—это благое. Вот что называется благим.  И что такое, друзья, неблагое? Что такое корень неблагого? Что такое благое? Что такое корень благого? Убийство живых существ—это неблагое. Взятие того, что не было дано—это неблагое. Неблагое поведение в чувственных удовольствиях—это неблагое. Ложь—это неблагое. Злобная речь—это неблагое. Грубая речь—это неблагое. Пустословие—это неблагое. Алчность—это неблагое. Недоброжелательность—это неблагое. Неправильные воззрения—это неблагое. Вот что называется неблагим. 

SC 58Ms 9M_367При наличии внутри недоброжелательности осознаёт: «Внутри меня есть недоброжелательность», при отсутствии внутри недоброжелательности осознаёт: «Внутри меня нет недоброжелательности»; осознаёт то, как прежде отсутствовавшая недоброжелательность возникает, как прежде возникшая недоброжелательность устраняется, и как устранённая недоброжелательность не возникает в будущем.  Вот, когда в нём наличествует недоброжелательность… 

Когда другие обращаются к вам, их речь может быть сказанной в подходящий момент или в неподходящий. Когда другие обращаются к вам, их речь может быть истиной или неправдой… с внутренней злобой. Поэтому, монахи, вот как вы должны тренироваться: «На наши умы [это] не будет оказывать влияния, мы не будем говорить плохих слов. Мы будем пребывать сострадательными к ним, желать им благополучия, с доброжелательным умом, без внутренней злобы. Мы будем пребывать, распространяя к этому человеку ум, наделённый доброжелательностью, и, начиная с него, мы будем пребывать, наполняя и охватывая весь мир умом, насыщенным доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности». Вот как вы должны тренироваться, монахи.  Поэтому, монахи, вот как вы должны тренироваться: «На наши умы [это] не будет оказывать влияния, мы не будем говорить плохих слов. Мы будем пребывать сострадательными к ним, желать им благополучия, с доброжелательным умом, без внутренней злобы. Мы будем пребывать, распространяя к ним ум, наделённый доброжелательностью, и, начиная с них, мы будем пребывать, наполняя и охватывая весь мир умом, насыщенным доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности». Вот как вы должны тренироваться, монахи. 
сказанной с доброжелательностью или с внутренней злобой. 

Оставляя алчность к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым алчности. Он очищает ум от алчности. Оставляя недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым злобы, желающий блага всем живым существам. Он очищает ум от недоброжелательности и злости. Оставляя апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанным, бдительным, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Отбрасывая неугомонность и беспокойство, он пребывает непоколебимым, с внутренне успокоенным умом. Он очищает ум от неугомонности и беспокойства. Отбрасывая сомнение, он выходит за пределы сомнения, не имея замешательства в отношении умелых умственных качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

«Учитель, что касается этого, то я рассуждаю следующим образом: «Большое благо для меня, великое благо для меня, что я живу с такими товарищами по святой жизни». Телесными поступками я поддерживаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Словесными поступками я поддерживаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Умственными поступками я поддерживаю доброжелательность по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и открыто. Я размышляю так: «Почему бы мне не отложить то, что хочется сделать мне, и сделать то, что хотят сделать эти достопочтенные?» И тогда я откладываю то, что хочу сделать сам, и делаю то, что хотят сделать эти достопочтенные. Мы различны в телах, Учитель, но одинаковы в умах». 

Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

Если кто-либо из клана брахманов… клана торговцев… клана рабочих… из любого клана оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, то после встречи с Дхаммой и Винаей… он развивает доброжелательность… практикует подобающий для отшельника путь, я говорю вам.  Монахи, если бы просто лишь посредством ношения сшитой из лоскутов накидки носящий сшитую из лоскутов накидку, который был бы алчным, отбросил бы алчность, который имел бы недоброжелательный ум, отбросил бы недоброжелательность… который имел бы неправильные воззрения, отбросил бы неправильные воззрения—то тогда его друзья и товарищи, его родственники и родня, делали бы его носящим сшитую из лоскутов накидку с самого момента его рождения и заставляли бы его предпринимать ношение сшитой из лоскутов накидки так: «Ну же, дорогой, будь тем, кто носит сшитую из лоскутов накидку, ведь просто лишь из-за ношения сшитой из лоскутов накидки, когда ты будешь алчен, ты отбросишь алчность, когда у тебя будет недоброжелательный ум, ты отбросишь недоброжелательный ум… когда у тебя будут неправильные воззрения, ты отбросишь неправильные воззрения». Но вот я вижу носящего сшитую из лоскутов накидку, который алчен, который имеет недоброжелательный ум… имеет неправильные воззрения. И вот почему я не говорю, что статус отшельника приходит к носящему сшитую из лоскутов накидку просто лишь из-за ношения [этой] сшитой из лоскутов накидки. 
Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 
Точно также, монахи, если кто-либо из клана знати оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, то после встречи с Дхаммой и Винаей, что были провозглашены Татхагатой, он развивает доброжелательность, сострадание, сорадование, и невозмутимость, и за счёт этого обретает внутренний покой, и затем, за счёт этого внутреннего покоя он практикует подобающий для отшельника путь, я говорю вам. 

И каков способ объяснения, когда эти качества различны и в сути, и в обозначении? Вот монах распространяет в первом направлении, как и во втором направлении, в третьем, четвёртом, сознание, насыщенное доброжелательностью. Он продолжает распространять [такой ум] вверх, вниз, вокруг и вовнутрь [себя] во всех отношениях, всецело охватывая мир умом, насыщенным доброжелательностью: обильным, обширным, безмерным, лишённым враждебности, свободным от недоброжелательности. Он продолжает распространять в первом направлении, как и во втором направлении, в третьем, четвёртом, сознание, насыщенное состраданием… сознание, насыщенное сорадованием… Он продолжает распространять в первом направлении, как и во втором направлении, в третьем, четвёртом, сознание, насыщенное невозмутимостью. Он продолжает распространять [такой ум] вверх, вниз, вокруг и вовнутрь [себя] во всех отношениях, всецело охватывая мир умом, насыщенным невозмутимостью: обильным, обширным, безмерным, лишённым враждебности, свободным от недоброжелательности. Это называется безмерным освобождением ума.  «Пять факторов отброшены в первой джхане, и пятью она наделена. Когда монах достиг первой джханы, то чувственное желание отброшено, недоброжелательность отброшена, лень и апатия отброшены, неугомонность и сожаление отброшены, сомнение отброшено. И там присутствуют направленность ума, удержание ума, восторг, счастье и однонаправленность ума. Таким образом в первой джхане пять факторов отброшены, и пятью факторами она наделена». 

1) Вот монах, затворившись в лесу, или у подножья дерева, или в пустом жилище, размышляет так: «Есть ли какая-либо охваченность, не отброшенная мной, которая могла бы так охватить мой ум, что я не смог бы знать и видеть вещи в соответствии с действительностью?» Если монах охвачен чувственной жаждой, то его ум охвачен. Если он охвачен недоброжелательностью, то его ум охвачен. Если он охвачен ленью и апатией, то его ум охвачен. Если он охвачен неугомонностью и сожалением, то его ум охвачен. Если он охвачен сомнением, то его ум охвачен. Если монах погружён в рассуждения об этом мире, то его ум охвачен. Если монах погружён в рассуждения о следующем мире, то его ум охвачен. Если монах начинает ссориться и браниться, погрязает в пререканиях, нанося ранения другим остриём своего языка, то его ум охвачен. Он понимает так: «Нет какой-либо охваченности, не отброшенной мной, которая могла бы охватить мой ум так, чтобы я не смог бы знать и видеть вещи в соответствии с действительностью. Мой ум хорошо предрасположен к пробуждению в истины». Таково первое знание, обретённое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди.  1) Вот монах поддерживает доброжелательность, [выраженную посредством] действий тела, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это принцип радушия, который создаёт любовь и уважение, ведёт к сплочённости, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству. 
2) Далее, монах поддерживает доброжелательность, [выраженную посредством] действий речи, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это тоже принцип радушия... к единству. 
3) Далее, монах поддерживает доброжелательность, [выраженную посредством] действий ума, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это тоже принцип радушия... к единству. 
«Монахи, как вы думаете? Когда вы начинаете ссориться и браниться, погрязаете в пререканиях, нанося ранения друг другу остриями своих языков—то поддерживаете ли вы в этом случае доброжелательность, [выраженную посредством] действий тела, речи, и ума, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к вашим товарищам по святой жизни?» 

И тогда Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, обратился к монахам так: «Монахи, Мара Дуси завладел [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, побраните, оскорбите, поругайте, изведите нравственных монахов с благим характером. И тогда, быть может, когда вы побраните, оскорбите, поругаете, изведёте их, какие-либо колебания произойдут в их умах, и тогда, быть может, у Мары Дуси появится возможность». Ну же, монахи, пребывайте, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, ко всем как к самому себе наполняйте весь мир умом, насыщенным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Пребывайте, наполняя… умом, насыщенным состраданием… сорадованием… невозмутимостью… не имеющим враждебности и недоброжелательности». 

Оставив влечение к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым влечения. Он очищает свой ум от влечения. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив апатию и сонливость, он пребывает с осознанным умом, лишённым апатии и сонливости—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от апатии и сонливости. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности, с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

Далее, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, ко всем как к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.  Он рассматривает это и понимает это так: «Это освобождение ума доброжелательностью является обусловленным…» возникнет спонтанно [в мире Чистых Обителей] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]. 

Дживака, бывает так, что монах живёт в зависимости от некоего города или деревни. Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, ко всем как к самому себе он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.  «Дживака, любая жажда, любая ненависть, любое заблуждение, посредством которых недоброжелательность может вновь возникнуть, были уничтожены Татхагатой, срезаны под корень, сделаны подобными обрубку пальмы, лишены всяческих условий для развития, не способны возникнуть в будущем. Если то, что ты сказал, согласуется с этим, тогда я согласен с тобой». 
«Дживака, любая страсть, любая злость, любое заблуждение, из-за которых могла бы возникнуть недоброжелательность, были отброшены Татхагатой, срезаны под корень, сделаны подобными обрубку пальмы, уничтожены так, что более не смогут появиться в будущем. Если то, что ты сказал, имело отношение к этому, то тогда я позволяю тебе [сказать так]». 
Пожалуйста, рассмотри это, Дживака: некий монах проживает в зависимости от определённого города или деревни. Он пребывает, пронизывая первую сторону света умом, наполненным безграничной доброжелательностью, так же и вторую, и третью, и четвёртую сторону света, также выше, ниже, вокруг и везде. Для всех и для себя самого, он пребывает, пронизывая эту всеобъемлющую вселенную умом, наполненным безграничной доброжелательностью, сильным, освещающим все, безмерным, без враждебности и каких-либо следов недоброжелательности. 

Рахула, развивай медитацию на доброжелательности. Когда ты развиваешь медитацию на доброжелательности, любая недоброжелательность будет отброшена. 

Благословенный сказал следующее: «Вот, Ананда, необученный заурядный человек, который не уважает Благородных, который неумелый и необученный в их Дхамме, который не уважает чистых людей, который неумелый и необученный в их Дхамме—пребывает с умом, охваченным и порабощённым воззрением о «я». Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего воззрения о «я», и когда это воззрение о «я» стало привычным и неустранённым в нём—то тогда это является нижней оковой. Он пребывает с умом, охваченным и порабощённым сомнением… цеплянием за правила и предписания… чувственным желанием… недоброжелательностью. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшей недоброжелательности, и когда эта недоброжелательность стала привычной и неустранённой в нём—то тогда это является нижней оковой.  «Малункьяпутта, кого же я так учил этим пяти нижним оковам? Неужто странники-приверженцы других учений не смогли бы указать на твою ошибку, приведя в пример младенца? Ведь у лежащего младенца нет даже представления о личности, так как же у него может возникнуть воззрение о «я»? Но всё же скрытая склонность к воззрению о «я» есть у него. У лежащего младенца нет даже представления об учениях, так как же у него может возникнуть сомнение в отношении учений? Но всё же скрытая склонность к сомнению есть у него. У лежащего младенца нет даже представления о правилах, так как же у него может возникнуть цепляние к правилам и предписаниям? Но всё же скрытая склонность к цеплянию к правилам и предписаниям есть у него. У лежащего младенца нет даже представления о чувственных удовольствиях, так как же у него может возникнуть чувственное желание? Но всё же скрытая склонность к чувственной жажде есть у него. У лежащего младенца нет даже представления о существах, так как же у него может возникнуть недоброжелательность по отношению к существам? Но всё же скрытая склонность к недоброжелательности есть у него. Неужто странники-приверженцы других учений не смогли бы указать на твою ошибку, приведя в пример младенца?» 
«Учитель, я помню, что воззрения о «я»—это нижняя окова, которой учил Благословенный. Я помню, что сомнение—это нижняя окова, которой учил Благословенный. Я помню, что цепляние за правила и предписания—это нижняя окова, которой учил Благословенный. Я помню, что чувственное желание—это нижняя окова, которой учил Благословенный. Я помню, что недоброжелательность—это нижняя окова, которой учил Благословенный. Вот так я запомнил, Учитель, эти пять нижних оков, которым учил Благословенный». 
Хорошо обученный ученик Благородных—тот, кто уважает Благородных, и кто умелый и обученный в их Дхамме, который уважает чистых людей, умелый и обученный в их Дхамме—не пребывает с умом, охваченным и порабощённым воззрением о «я». Он понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшего воззрения о «я», и воззрение о «я» вместе со скрытой склонностью к нему отброшены в нём. Он не пребывает с умом, охваченным и порабощённым сомнением… цеплянием за правила и предписания… чувственным желанием… недоброжелательностью. Он понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей недоброжелательности, и недоброжелательность вместе со скрытой склонностью к ней отброшены в нём. 

Когда он достигает восторга и счастья, которые отделены от чувственных удовольствий, отделены от неблагих состояний, или же [достигает] чего-либо более умиротворённого, нежели это, алчность не вторгается в его ум и не остаётся [пребывать в нём], недоброжелательность… лень и апатия… неугомонность и сожаление… сомнение… недовольство [святой жизнью]… скука не вторгается в его ум и не остаётся.  Пока он всё ещё не достигает восторга и счастья, которые отделены от чувственных удовольствий, отделены от неблагих состояний, или же [не достигает] чего-либо более умиротворённого, нежели это, алчность вторгается в его ум и остаётся [пребывать в нём], недоброжелательность вторгается в его ум и остаётся, лень и апатия вторгаются в его ум и остаются, неугомонность и сожаление вторгаются в его ум и остаются, сомнение вторгается в его ум и остаётся, недовольство [святой жизнью] вторгается в его ум и остаётся, скука вторгается в его ум и остаётся. 

Убийство живых существ—это неблагое. Воздержание от убийства живых существ—это благое. Взятие того, что [тебе] не было дано—это неблагое. Воздержание от взятия того, что не дано—это благое. Неблагое поведение в чувственных удовольствиях—это неблагое. Воздержание от неблагого поведения в чувственных удовольствиях—это благое. Ложь—это неблагое. Воздержание от лжи—это благое. Злобная речь—это неблагое. Воздержание от злобной речи—это благое. Грубая речь—это неблагое. Воздержание от грубой речи—это благое. Пустословие—это неблагое. Воздержание от пустословия—это благое. Алчность—это неблагое. Не-алчность—это благое. Недоброжелательность—это неблагое. Не-недоброжелательность—это благое. Неправильные воззрения—это неблагое. Правильные воззрения—это благое. Таким образом, десять вещей являются благими, а другие десять—неблагими. 

Он пребывал, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполнял весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 

«И каков путь к свите Брахмы? Вот, Дхананьджани, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Таков путь к свите Брахмы. 

Вот, ученик, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.  Когда освобождение ума доброжелательностью развито таким образом, то не остаётся ограничивающего поступка, ни один [таковой] не продолжает наличествовать здесь. Подобно тому, как сильный горнист мог бы без труда сделать так, что его услышали бы во всех четырёх сторонах света, то точно также, когда освобождение ума доброжелательностью развито таким образом, то не остаётся ограничивающего поступка, ни один [таковой] не продолжает наличествовать здесь. Таков путь к свите Брахмы. 

1) Вот монах поддерживает доброжелательность, [выраженную посредством] действий тела, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это принцип радушия, который создаёт любовь и уважение, ведёт к сплочённости, к отсутствию раздоров, к согласию, к единству.  2) Далее, монах поддерживает доброжелательность, [выраженную посредством] действий речи, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это тоже принцип радушия… к единству. 
3) Далее, монах поддерживает доброжелательность, [выраженную посредством] действий ума, как в частном порядке, так и прилюдно, по отношению к своим товарищам по святой жизни. Это тоже принцип радушия… к единству. 

В отношении этого, монахи, ученик Благородных рассуждает так: «Чувственные удовольствия здесь и сейчас… являются препятствием тренировке ученика Благородных. Что если я буду пребывать с умом, который обильный и возвышенный, преодолев мир, создав твёрдую решимость с помощью ума? Если я буду делать так, то не будет во мне более плохих, неблагих умственных состояний, таких как алчность, недоброжелательность, нахальство. С их оставлением мой ум будет безграничным, безмерным, хорошо развитым». Когда он практикует так и часто пребывает так, его ум обретает уверенность в этой сфере. Как только есть полная уверенность, он либо достигает непоколебимости сейчас, либо настраивается [на неё] мудростью. С распадом тела, после смерти, есть возможность, что развёртывающееся сознание перейдёт к [перерождению] в непоколебимом. Монахи, сказано, что таков первый путь, ведущий к непоколебимому.  «Монахи, чувственные удовольствия непостоянны, пустые, фальшивые, обманчивые. Они иллюзорны, болтовня дураков. Чувственные удовольствия здесь и сейчас, как и чувственные удовольствия в жизнях, что придут [потом]; чувственные восприятия здесь и сейчас, как и чувственные восприятия в жизнях, что придут [потом]—всё это подобно царству Мары, владению Мары, приманке Мары, охотничьим угодьям Мары. Из-за них эти плохие, неблагие умственные состояния, такие как алчность, недоброжелательность, нахальство, возникают, и они являются препятствием тренировке ученика Благородных. 

Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

«Брахман, Благословенный не восхвалял каждый вид медитации, но и не порицал каждый вид медитации. И какой вид медитации Благословенный не восхвалял? Вот, брахман, некий человек пребывает с умом, охваченным чувственной жаждой, он жертва чувственной жажды, и он не понимает в соответствии с действительностью спасения от чувственной жажды. Когда он лелеет в себе чувственную жажду, он медитирует, перемедитирует, обмедитирует, недомедитирует. Он пребывает с умом, охваченным недоброжелательностью… ленью и апатией… неугомонностью и сожалением… сомнением, он жертва сомнения, и он не понимает в соответствии с действительностью спасения от сомнения. Когда он лелеет в себе сомнение, он медитирует, перемедитирует, обмедитирует, недомедитирует. Благословенный не восхвалял такой вид медитации. 

Вот некий человек алчен и пребывает с восприятием, насыщенным алчностью. Он недоброжелателен и пребывает с восприятием, насыщенным недоброжелательностью. Он жесток и пребывает с восприятием, насыщенным жестокостью.  Вот некий человек алчен и пребывает с умом, насыщенным алчностью. Он недоброжелателен и пребывает с умом, насыщенным недоброжелательностью. Он жесток и пребывает с умом, насыщенным жестокостью. 

Оставив жажду к миру, он пребывает с осознанным умом, лишённым жажды. Он очищает свой ум от жажды. Оставив недоброжелательность и злость, он пребывает с осознанным умом, лишённым недоброжелательности, желающий блага всем живым существам. Он очищает свой ум от недоброжелательности и злости. Оставив лень и апатию, он пребывает с осознанным умом, лишённым лени и апатии—осознанный, бдительный, воспринимая свет. Он очищает свой ум от лени и апатии. Оставив неугомонность и сожаление, он пребывает без взволнованности с внутренне умиротворённым умом. Он очищает свой ум от неугомонности и сожаления. Отбросив сомнение, он пребывает, выйдя за пределы сомнения, не имея неясностей в отношении благих [умственных] качеств. Он очищает свой ум от сомнения. 

Что такое, домохозяин, безмерное освобождение ума? Вот монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью… состраданием… сорадованием… невозмутимостью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, как ко всем, так и к самому себе, он наполняет весь мир умом, наполненным невозмутимостью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Это называется безмерным освобождением ума. 

Прежде, когда он был невежественен, он переживал алчность, желание, и жажду. Теперь же он отбросил их, отрезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Прежде, когда он был невежественен, он переживал злобу, недоброжелательность, и ненависть. Теперь же он отбросил их, отрезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Прежде, когда он был невежественен, он переживал невежество и заблуждение. Теперь же он отбросил их, отрезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. 

Недоброжелательность была отброшена. 

Однажды некий монах пребывал в стране Косал в определённой части леса. И тогда, по мере того как тот монах пребывал в затворничестве, чтобы провести так остаток дня, он продолжал обдумывать плохие, неблагие мыли, то есть мысли, связанные с чувственностью, недоброжелательностью и причинением вреда. И тогда божество, проживавшее в этой части леса, из сострадания к этому монаху, желая ему благополучия, желая пробудить в нём ощущение безотлагательности практики, подошло к нему и обратилось к нему строфами: 

В Саваттхи. «Монахи, подобно тому, как грабителям легко напасть на те семьи, в которых много женщин и мало мужчин, то точно также нечеловеческим существам легко напасть на монаха, который не развил и не взрастил освобождение ума доброжелательностью.  Подобно тому, как грабителям трудно напасть на те семьи, где мало женщин, но много мужчин, то точно также нечеловеческим существам трудно напасть на монаха, который развил и взрастил освобождение ума доброжелательностью. 
Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «Мы будем развивать и взращивать освобождение ума доброжелательностью, мы сделаем его своим средством передвижения, сделаем его своим основанием, утвердим его, будем упражняться в нём и в совершенстве и полностью освоим его». Так вы должны тренировать себя». 

Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «Мы будем развивать и взращивать освобождение ума доброжелательностью, мы сделаем его своим средством передвижения, сделаем его своим основанием, утвердим его, будем упражняться в нём и в совершенстве и полностью освоим его». Так вы должны тренировать себя». 

Поэтому вы должны тренировать себя так: «Мы будем постоянно возделывать, развивать, удерживать, утверждать в качестве основы, делать непоколебимым и твёрдым наше освобождение ума доброжелательностью». Вот так вы должны тренировать себя».  «Точно также, монахи, когда монах постоянно возделывал, развивал, удерживал, утверждал в качестве основы, делал непоколебимым и твёрдым освобождение ума доброжелательностью, то любое нечеловеческое существо, которое пожелало бы завладеть умом этого монаха, столкнулось бы лишь с досадой и неприятностями. 

Вот монах распространяет в первом направлении—как и во втором направлении, в третьем, четвёртом—сознание, наполненное доброжелательностью. Он продолжает распространять такой ум вверх, вниз, вокруг и всюду, ко всем и к самому себе, всецело охватывая мир умом, наполненным доброжелательностью: обильным, обширным, безграничным, лишённым недоброжелательности, свободным от неприязни. 

И этот ученик Благородных, старейшина—лишённый скупости, лишённый недоброжелательности, незапутанный, бдительный, осознанный—наполняет первое направление умом, наделённым доброжелательностью, равно как и второе, равно как и третье, равно как и четвёртое. Вверх, вниз, вокруг и везде во всей полноте он наполняет всю вселенную умом, наделённым доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Подобно тому, как сильный человек, который дует в горн из морской раковины, может с лёгкостью известить четыре направления, то точно также, когда освобождённый доброжелательностью ум развит и взращен подобным образом, то более не остаётся любого свершённого до определённой степени проступка.  Отбросив убийство, он воздерживается от убийства. Отбросив воровство, он воздерживается от воровства. Отбросив недозволенное сексуальное поведение, он воздерживается от недозволенного сексуального поведения. Отбросив ложь, он воздерживается от лжи. Отбросив сеющую распри речь, он воздерживается от сеющей распри речи. Отбросив грубую речь, он воздерживается от грубой речи. Отбросив пустословие, он воздерживается от пустословия. Отбросив скупость, он перестаёт быть скупым. Отбросив недоброжелательность и злобу, он становится тем, чей ум не охвачен недоброжелательностью. Отбросив неправильные воззрения, он становится тем, кто обладает правильными воззрениями. 

Вот, градоначальник, отбросив уничтожение жизни, ученик Благородных воздерживается от уничтожения жизни. Отбросив взятие того, что не было дано, он воздерживается от взятия того, что ему не было дано. Отбросив неблагое сексуальное поведение, он воздерживается от неблагого сексуального поведения. Отбросив лживые речи, он воздерживается от лживых речей. Отбросив сеющие распри речи, он воздерживается от сеющих распри речей. Отбросив грубые речи, он воздерживается от грубых речей. Отбросив пустословие, он воздерживается от пустословия. Отбросив жадность, он не жаден. Отбросив недоброжелательность и ненависть, он пребывает с умом, лишённым недоброжелательности. Отбросив неправильные воззрения, он обладает правильными воззрениями.  Далее, градоначальник, этот ученик Благородных—лишённый таким образом жадности, лишённый недоброжелательности, без замутнённого ума, бдительный, постоянно осознанный—пребывает, наполняя первое направление умом, наделённым доброжелательностью, равно как и второе, равно как и третье, равно как и четвёртое. Вверх, вниз, вокруг и всюду, как и к самому себе он наполняет весь мир умом, наделённым доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 
Далее, градоначальник, этот ученик Благородных—лишённый таким образом жадности… наполняет весь мир умом, наделённым доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 
Далее, градоначальник, этот ученик Благородных—лишённый таким образом жадности… наполняет весь мир умом, наделённым доброжелательностью—обильным, обширным, неизмеримым, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 
Далее, градоначальник, этот ученик Благородных—лишённый таким образом жадности… наполняет всю вселенную умом, наделённым невозмутимостью… Здесь каждое безмерное состояние (сострадание, сорадование, невозмутимость) в отношении каждого из четырёх воззрений учителей раскрывается также, как выше раскрывается доброжелательность в отношении каждого из этих четырёх воззрений учителей. Фрагмент текста везде одинаковый … У того, кто ощущает счастье, ум становится сосредоточенным. Это, градоначальник, является сосредоточением Дхаммы. Если бы ты обрёл сосредоточение ума в этом, то мог бы отбросить состояние замешательства». 
Я знаю, градоначальник, взятие того, что не было дано… неблагое сексуальное поведение… лживые речи… сеющие распри речи… грубые речи… пустословие… жадность… недоброжелательность и злобу… неправильные воззрения, и результат неправильных воззрений, и я знаю, как тот, кто имеет неправильные воззрения, по мере его странствий в круговерти перерождений, после распада тела, после смерти, перерождается в состоянии лишений, в плохом уделе, в нижних мирах, в аду. 

Доброжелательность, безвредность, одиночество 

Недоброжелательность 

Вот, Кундалия, увидев приятную форму глазом, монах не жаждет её, не становится возбуждённым ею, не порождает к ней жажду. Его тело устойчиво, его ум устойчив, тщательно внутренне собран и хорошо освобождён. Увидев неприятную форму глазом, его не одолевает смятение, недовольство, угнетённость, недоброжелательность. Его тело устойчиво, его ум устойчив, тщательно внутренне собран и хорошо освобождён.  Далее, Кундалия, познав приятный ментальный феномен умом, монах не жаждет его, не становится возбуждённым им, не порождает к нему жажду. Его тело устойчиво, его ум устойчив, тщательно внутренне собран и хорошо освобождён. Познав неприятный ментальный феномен умом, его не одолевает смятение, недовольство, угнетённость, недоброжелательность. Его тело устойчиво, его ум устойчив, тщательно внутренне собран и хорошо освобождён. 

За счёт частого направления внимания на вещи, которые являются основой для недоброжелательности, невозникшая недоброжелательность возникает, а возникшая недоброжелательность увеличивается и разрастается. 

Когда кто-либо уделяет внимание чему-либо мудро, монахи, то невозникшее чувственное желание не возникает, а возникшее чувственное желание отбрасывается. Когда кто-либо уделяет внимание чему-либо мудро, то невозникшая недоброжелательность… лень и апатия… неугомонность и сожаление… сомнение не возникает, а возникшее сомнение отбрасывается.  Когда кто-либо уделяет внимание чему-либо немудро, то невозникшая недоброжелательность возникает, а возникшая недоброжелательность увеличивается и разрастается. 

недоброжелательность является загрязнением ума… 

Благословенный сказал: «Монахи, у того, кто уделяет внимание чему-либо немудро, невозникшее чувственное желание возникает, а возникшее чувственное желание увеличивается и разрастается; невозникшая недоброжелательность возникает, а возникшая недоброжелательность увеличивается и разрастается; невозникшие лень и апатия возникают, а возникшие лень и апатия увеличиваются и разрастаются; невозникшие неугомонность и сожаление возникают, а возникшие неугомонность и сожаление увеличиваются и разрастаются; невозникшее сомнение возникает, а возникшее сомнение увеличивается и разрастается. 

Недоброжелательность—это препятствие… ослабитель мудрости, 

Недоброжелательность—это препятствие… ослабитель мудрости, 

Любая недоброжелательность к внутреннему является помехой. Любая недоброжелательность к внешнему также является помехой. Так, то, о чём сказано кратко как о помехе недоброжелательности, становится, посредством этого метода изложения, двухчастным. 

46.54. Сопровождаемый доброжелательностью  И как, монахи, нужно развивать освобождение ума доброжелательностью? Каково его назначение, его кульминация, его плод, его конечная цель? Вот, монахи, монах развивает осознанность как фактор просветления, сопровождаемый доброжелательностью… исследование феноменов… усердие… восторг… безмятежность… сосредоточение… невозмутимость как фактор просветления, сопровождаемый доброжелательностью, который основывается на отречении, бесстрастии, прекращении, созревает в оставлении. 
Или же он входит и пребывает в освобождении красивым. Монахи, я говорю вам, освобождение ума доброжелательностью имеет красивое своей кульминацией для мудрого монаха, который не достиг более высокого освобождения. 
«Монахи, когда странники-приверженцы других учений говорят так, то их следует спросить: «Друзья, как нужно развивать освобождение ума доброжелательностью? Каково его назначение, его кульминация, его плод, его конечная цель? Как нужно развивать освобождение ума состраданием? Каково его назначение, его кульминация, его плод, его конечная цель? Как нужно развивать освобождение ума сорадованием? Каково его назначение, его кульминация, его плод, его конечная цель? Как нужно развивать освобождение ума невозмутимостью? Каково его назначение, его кульминация, его плод, его конечная цель? 
Мы тоже, друзья, обучаем Дхамме наших учеников так: «Ну же, друзья, отбросьте пять помех, загрязнений ума, что ослабляют мудрость… наполняя первую сторону света умом, наполненным доброжелательностью… состраданием… сорадованием… невозмутимостью, как и вторую сторону, третью сторону и четвёртую сторону. Вверх, вниз, вокруг и всюду ко всем как к самому себе наполняйте весь мир умом, наделённым невозмутимостью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности». Так что, друзья, в чём же разница, в чём же несоответствие, в чём же отличие между отшельником Готамой и нами в отношении одного учения Дхаммы и другого, в отношении одного способа наставления и другого?» 
«Ну же, монахи, отбросьте пять помех, загрязнений ума, что ослабляют мудрость, и пребывайте, наполняя первую сторону света умом, наполненным доброжелательностью, как и вторую сторону, третью сторону и четвёртую сторону. Вверх, вниз, вокруг и всюду ко всем как к самому себе наполняйте весь мир умом, наделённым доброжелательностью—обильным, обширным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. 

Далее, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным недоброжелательностью, не переполненным недоброжелательностью, и понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей недоброжелательности, то в этом случае он знает и видит в соответствии с действительностью собственное благо, благо других, благо обоих. И даже те гимны, которые долгое время не декламировались для заучивания вслух, вспоминаются, уж не говоря о тех, которые декламировались. Представь, брахман, чашу с водой, которая не нагревается на огне, так что вода в ней не кипит и не пузырится. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы смог узнать и увидеть его в соответствии с действительностью. Точно также, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным недоброжелательностью… …декламировались.  Далее, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, охваченным недоброжелательностью, переполненным недоброжелательностью, и не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшей недоброжелательности, то в этом случае он не знает и не видит в соответствии с действительностью собственного блага, блага других, блага обоих. И тогда даже те гимны, которые долгое время декламировались вслух, не вспоминаются, уж не говоря о тех, которые не декламировались. 
Недоброжелательность 
Точно также, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, охваченным недоброжелательностью… …не декламировались. 

Далее, принц, бывает так, когда кто-либо пребывает с умом, охваченным недоброжелательностью… ленью и апатией… неугомонностью и сожалением… сомнением, переполненным сомнением, и не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего сомнения, то в этом также заключается условие и причина для отсутствия знания и видения. Вот таким образом отсутствие знания и видения имеет условие и причину». 

«Монахи, когда доброжелательность развита…» 

Недоброжелательность 

Недоброжелательность 

Недоброжелательность 

Недоброжелательность 

Недоброжелательность 

Недоброжелательность 

Недоброжелательность 

недоброжелательность,  Но, друг Маханама, что касается тех монахов, которые араханты, чьи пятна умственных загрязнений уничтожены, которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли цели, всецело уничтожили оковы существования, полностью освободившись посредством окончательного знания—то пять помех в их случае были отброшены, вырваны с корнем, сделаны подобными обрубку пальмы, уничтожены так, что не могут более возникнуть в будущем. Какие пять? Чувственное желание, недоброжелательность, лень и апатия, неугомонность и сожаление, сомнение. Что касается тех монахов, которые араханты… то пять помех в их случае были отброшены… не могут более возникнуть в будущем.