Любые жрецы и отшельники в будущем, которые будут считать что-либо в мире, имеющее приятную и неприятную природу, как постоянное, как счастье, как «я», как здоровое, как надёжное—все они будут взращивать жажду. Взращивая жажду, они будут взращивать обретение. Взращивая обретение, они будут взращивать страдание. Взращивая страдание, они не будут свободны от рождения, старения и смерти. Они не будут свободны от печали, стенания, боли, недовольства и отчаяния. Они не будут свободны от страданий, я говорю вам.  Любые жрецы и отшельники в настоящем, которые считают что-либо в мире, имеющее приятную и неприятную природу, как постоянное, как счастье, как «я», как здоровое, как надёжное—все они взращивают жажду. Взращивая жажду, они взращивают обретение. Взращивая обретение, они взращивают страдание. Взращивая страдание, они не свободны от рождения, старения и смерти. Они не свободны от печали, стенания, боли, недовольства и отчаяния. Они не свободны от страданий, я говорю вам. 
Монахи, любые жрецы и отшельники в прошлом, которые считали что-либо в мире, имеющее приятную и неприятную природу, как постоянное, как счастье, как «я», как здоровое, как надёжное—все они взращивали жажду. Взращивая жажду, они взращивали обретение. Взращивая обретение, они взращивали страдание. Взращивая страдание, они не были свободны от рождения, старения и смерти. Они не были свободны от печали, стенания, боли, недовольства и отчаяния. Они не были свободны от страданий, я говорю вам. 
Точно также, монахи, любые жрецы и отшельники в прошлом… будущем… настоящем которые считают что-либо в мире, имеющее приятную и неприятную природу, как постоянное, как счастье, как «я», как здоровое, как надёжное—все они взращивают жажду… Они не свободны от страданий, я говорю вам.