“Evaṁ, bhante”ti kho mahānāmo sakko bhagavato paṭissutvā kapilavatthuṁ pavisitvā kevalakappaṁ kapilavatthuṁ anvāhiṇḍanto nāddasa kapilavatthusmiṁ tathārūpaṁ āvasathaṁ yatthajja bhagavā ekarattiṁ vihareyya.  «Да, почтенный» – ответил Маханама. И тогда он вошёл в Капилаваттху и обыскал весь город, но не увидел подходящего гостевого дома, в котором мог бы Благословенный остановиться на ночь. 
“Yes, sir,” replied Mahānāma. He returned to Kapilavatthu and searched all over the city, but he couldn’t see a suitable guest house for the Buddha to spend the night. 

Atha kho hatthako devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā:  И когда минула ночь, молодой дэва Хаттхака, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному. Подойдя, [он подумал]: 
Then, late at night, the glorious god Hatthaka, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha. Thinking, 

Atha kho rohitasso devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho rohitasso devaputto bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, молодой дэва Рохитасса, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному. Подойдя, он поклонился Благословенному, встал рядом и сказал: 
Then, late at night, the glorious god Rohitassa, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him: 

“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ rohitasso devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho, bhikkhave, rohitasso devaputto maṁ etadavoca:  «Монахи, прошлой ночью, когда наступила глубокая ночь, молодой дэва Рохитасса, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл ко мне, поклонился, встал рядом и сказал: 
“Tonight, the glorious god Rohitassa, lighting up the entire Jeta’s Grove, came to me, bowed, stood to one side, and said to me: 

Āyasmato, bhante, anuruddhassa bāhiyo nāma saddhivihāriko kevalakappaṁ saṅghabhedāya ṭhito.  Бахия, ученик Достопочтенного Ануруддхи, всё ещё всецело настроен на создание раскола в Сангхе, 
Venerable Anuruddha’s protégé Bāhiya remains entirely committed to creating a schism in the Saṅgha. 

Atha kho uggo devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitaṁ kho uggaṁ devaputtaṁ bhagavā etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, молодой дэва Угга, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, и встал рядом. Тогда Благословенный сказал ему: 
Then, late at night, the glorious god Ugga, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. The Buddha said to him, 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ pokkharaṇiyaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился, встал рядом, и сказал Благословенному: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire lotus pond, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ pokkharaṇiyaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, sā devatā maṁ etadavoca: 
«Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл ко мне, поклонился, встал рядом, и сказал мне: 
 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился ему, встал рядом и сказал Благословенному: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him: 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, sā devatā maṁ etadavoca: 
«Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой… и сказал мне: 
 

“Imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, sā devatā maṁ etadavoca:  «Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл ко мне, поклонился, встал рядом, и сказал мне: 
“Tonight, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, came to me, bowed, stood to one side, and said to me: 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился ему, встал рядом, и сказал Благословенному: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him: 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, sā devatā maṁ etadavoca: 
«Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл ко мне, поклонился, встал рядом и сказал мне: 
“Tonight, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, came to me, bowed, stood to one side, and said to me: 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился ему, встал рядом и сказал Благословенному: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him: 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, sā devatā maṁ etadavoca: 
«Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой… и сказал мне: 
 

“Imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, sā devatā maṁ etadavoca:  «Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, некий дэва, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл ко мне, поклонился, встал рядом, и сказал мне: 
“Mendicants, tonight, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, came to me, bowed, stood to one side, and said to me: 

Atha kho dve devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu. Ekamantaṁ ṭhitā kho ekā devatā bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, двое дэвов, [обладающих] поразительной красотой, освещая весь Пик Грифов, подошли к Благословенному, поклонились ему, и встали рядом. Затем один дэва сказал Благословенному: 
Then, late at night, two glorious deities, lighting up the entire Vulture’s Peak, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. One deity said to him, 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ dve devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, ekā devatā maṁ etadavoca: 
«Прошлой ночью, монахи, когда наступила глубокая ночь, двое дэвов, [обладающих] поразительной красотой, освещая весь Пик Грифов, подошли ко мне, поклонились, и встали рядом. Затем один дэва сказал мне: 
 

Mañhi, bhante, aññatitthiyā sāvakaṁ labhitvā kevalakappaṁ vesāliṁ paṭākaṁ parihareyyuṁ:  Ведь если бы приверженцы иных учений заполучили бы меня в качестве своего ученика, они бы несли знамя по всему Весали и объявляли: 
For if the followers of other religions were to gain me as a disciple, they’d carry a banner all over Vesālī, saying: 

“Imañca, bhikkhave, rattiṁ sambahulā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhikkhave, tā devatā maṁ etadavocuṁ:  «Монахи, когда наступила глубокая ночь, группа дэвов, [обладающих] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошла ко мне. Они поклонились мне и встали рядом. Затем те дэвы сказали: 
“Mendicants, tonight, several glorious deities, lighting up the entire Jeta’s Grove, came to me, bowed, stood to one side, and said to me: 

Atha kho brahmā sahampati abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho brahmā sahampati bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати, [обладающий] поразительной красотой, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился ему, встал рядом и сказал ему: 
Then, late at night, the beautiful divinity Sahampati, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ brahmā sahampati abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho, bhikkhave, brahmā sahampati maṁ etadavoca: 
«Монахи, прошлой ночью, когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати подошёл ко мне и сказал: 
 

Purimāni, bhante, divasāni purimatarāni tadahuposathe pannarase vassūpanāyikāya puṇṇāya puṇṇamāya rattiyā kevalakappā ca devā tāvatiṁsā sudhammāyaṁ sabhāyaṁ sannisinnā honti sannipatitā.  В далекие, очень далекие времена, господин, в тот день упосатхи, [что перед] пятнадцатым [днем месяца, когда] приближается дождливое время, в ночь полнолуния все тридцать три бога, собравшись, сидели вместе в зале Судхамма, 
Sir, it was more than a few days ago—on the fifteenth day sabbath on the full moon day at the entry to the rainy season—when all the gods of the thirty-three were sitting together in the Hall of Justice. 
Yadā, bhante, kevalakappā ca devā tāvatiṁsā sudhammāyaṁ sabhāyaṁ sannisinnā honti sannipatitā, mahatī ca dibbaparisā samantato nisinnā honti, cattāro ca mahārājāno catuddisā nisinnā honti. Idaṁ nesaṁ hoti āsanasmiṁ; 
И когда, господин, все тридцать три бога, собравшись, сидели вместе в зале Судхамма, и со всех сторон сидело великое божественное собрание, и с четырех сторон сидели четыре Великих царя, 
When the gods of the thirty-three have a gathering like this, that is how they are seated. 

Atha kho pañcasikho gandhabbaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ pabbataṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho pañcasikho gandhabbaputto bhagavantaṁ etadavoca:  И вот с исходом ночи превосходный видом отпрыск гандхаббов Панчасикха, озарив сиянием всю Гиджджхакуту, приблизился к Благостному. Приблизившись, он приветствовал Благостного и стал в стороне. И, стоя в стороне, отпрыск гандхаббов Панчасикха так сказал Благостному: 
Then, late at night, the centaur Pañcasikha, lighting up the entire Vulture’s Peak, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 
“Purimāni, bhante, divasāni purimatarāni tadahuposathe pannarase pavāraṇāya puṇṇāya puṇṇamāya rattiyā kevalakappā ca devā tāvatiṁsā sudhammāyaṁ sabhāyaṁ sannisinnā honti sannipatitā; 
«В далекие, очень далекие времена, господин, в тот день упосатхи [что перед] пятнадцатым [днем месяца], в праздник Паварана в ночь полнолуния все тридцать три бога, собравшись, сидели вместе в зале Судхамма; 
“Sir, it was more than a few days ago—on the fifteenth day sabbath on the full moon day at the invitation to admonish held at the end of the rainy season—when all the gods of the thirty-three were sitting together in the Hall of Justice. 
Yadā, bhante, kevalakappā ca devā tāvatiṁsā sudhammāyaṁ sabhāyaṁ sannisinnā honti sannipatitā, mahatī ca dibbaparisā samantato nisinnā honti, cattāro ca mahārājāno catuddisā nisinnā honti, idaṁ nesaṁ hoti āsanasmiṁ; 
И когда, господин, все тридцать три бога, собравшись, сидели вместе в зале Судхамма, и со всех сторон сидело великое божественное собрание, и с четырех сторон сидели четыре Великих царя, то таковы были их сиденья. А за ними были наши сиденья; 
When the gods of the thirty-three have a gathering like this, that is how they are seated. 

Atha kho cattāro mahārājā mahatiyā ca yakkhasenāya mahatiyā ca gandhabbasenāya mahatiyā ca kumbhaṇḍasenāya mahatiyā ca nāgasenāya catuddisaṁ rakkhaṁ ṭhapetvā catuddisaṁ gumbaṁ ṭhapetvā catuddisaṁ ovaraṇaṁ ṭhapetvā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ pabbataṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu.  И вот четыре Великих царя с великим войском гандхаббов и великим войском яккхов, и великим войском кумбхандов, и великим войском нагов, установив охрану над четырьмя сторонами света, установил заслон с четырех сторон света, установил преграду в четырех сторонах света, на исходе ночи озарив всю Гиджджхакуту чудесным блеском, приблизились к Благостному; приблизившись, они приветствовали Благостного и сели в стороне. 
Then, late at night, the four great kings—with large armies of spirits, centaurs, goblins, and dragons—set guards, troops, and wards at the four quarters and then, lighting up the entire Vulture’s Peak with their beauty, went up to the Buddha, bowed, and sat down to one side. 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ cattāro mahārājā mahatiyā ca yakkhasenāya mahatiyā ca gandhabbasenāya mahatiyā ca kumbhaṇḍasenāya mahatiyā ca nāgasenāya catuddisaṁ rakkhaṁ ṭhapetvā catuddisaṁ gumbaṁ ṭhapetvā catuddisaṁ ovaraṇaṁ ṭhapetvā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ pabbataṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. 
«Этой ночью, монахи, четыре Великих царя с великим войском гандхаббов … 
 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ andhavanaṁ obhāsetvā yenāyasmā kumārakassapo tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā āyasmantaṁ kumārakassapaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, некое божество, [обладающее] прекрасным обликом, осветив всю рощу Слепых, подошло к достопочтенному Кумара Кассапе и встало рядом. Стоя там, божество сказало ему: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire Dark Forest, went up to Kassapa the Prince, stood to one side, and said: 
“imaṁ, bhante, rattiṁ aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ andhavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho, bhante, sā devatā maṁ etadavoca: 
 
 

Mañhi, bhante, aññatitthiyā sāvakaṁ labhitvā kevalakappaṁ nāḷandaṁ paṭākaṁ parihareyyuṁ:  Ведь если бы приверженцы иных учений заполучили бы меня в качестве своего ученика, они бы несли знамя по всей Наланде и объявляли: 
For if the followers of other religions were to gain me as a disciple, they’d carry a banner all over Nāḷandā, saying: 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ tapodaṁ obhāsetvā yenāyasmā samiddhi tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā āyasmantaṁ samiddhiṁ etadavoca:  И тогда, глубокой ночью, некое божество прекрасной наружности, освещая [сиянием] все горячие источники, подошло к достопочтенному Самиддхи. Стоя рядом, божество обратилось к нему: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire hot springs, went up to Samiddhi, stood to one side, and said to Samiddhi: 
Atha kho bhante, aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ tapodaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā maṁ etadavoca: 
 
 

Atha kho candano devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ nigrodhārāmaṁ obhāsetvā yenāyasmā lomasakaṅgiyo tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho candano devaputto āyasmantaṁ lomasakaṅgiyaṁ etadavoca:  И тогда, глубокой ночью, молодое божество Чандана прекрасной наружности, освещая весь парк Нигродхи, подошло к достопочтенному Ломасакангии. Стоя рядом, молодое божество Чандана обратилось к нему: 
Then, late at night, the glorious god Candana, lighting up the entire Banyan Tree Monastery, went up to the Venerable Lomasakaṅgiya, and stood to one side. Standing to one side, he said to Lomasakaṅgiya: 
Atha kho, bhante, aññataro devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ nigrodhārāmaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho, bhante, so devaputto maṁ etadavoca: 

Atha kho anāthapiṇḍiko devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И затем, когда наступила глубокая ночь, Анатхапиндика, будучи теперь молодым божеством прекрасной наружности, подошёл к Благословенному, освещая [сиянием] всю рощу Джеты. Поклонившись Благословенному, он встал рядом 
Then, late at night, the glorious god Anāthapiṇḍika, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññataro devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. 
 
 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā bhagavantaṁ etadavoca:  И тогда, глубокой ночью, некое божество прекрасной наружности, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом и сказало ему: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhitā kho sā devatā bhagavantaṁ etadavoca:  И тогда, глубокой ночью, некое божество прекрасной наружности, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом и сказало ему: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ tapodaṁ obhāsetvā yena āyasmā samiddhi tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā vehāsaṁ ṭhitā āyasmantaṁ samiddhiṁ gāthāya ajjhabhāsi:  И тогда, глубокой ночью, некое божество прекрасной наружности, освещая все горячие источники, подошло к достопочтенному Самиддхи. Подойдя, оно встало в воздухе и обратилось к достопочтенному Самиддхи строфой: 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire hot springs, went up to Samiddhi, and, standing in the air, addressed him in verse: 
Atha kho, bhante, aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ tapodaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā vehāsaṁ ṭhitā imāya gāthāya ajjhabhāsi: 
 

Atha kho sambahulā satullapakāyikā devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, несколько божеств прекрасной наружности, входящих в группу Сатуллапы, освещая всю рощу Джеты, подошли к Благословенному. Подойдя, они поклонились Благословенному и встали рядом. 
Then, late at night, several glorious deities of the Satullapa Group, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

Atha kho sambahulā satullapakāyikā devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, несколько божеств прекрасной наружности, входящих в группу Сатуллапы, освещая всю рощу Джеты, подошли к Благословенному. Подойдя, они поклонились Благословенному и встали рядом. 
Then, late at night, several glorious deities of the Satullapa Group, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

Atha kho sambahulā satullapakāyikā devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, несколько божеств прекрасной наружности, входящих в группу Сатуллапы, освещая всю рощу Джеты, подошли к Благословенному. Подойдя, они поклонились Благословенному и встали рядом. 
Then, late at night, several glorious deities of the Satullapa Group, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

Atha kho sambahulā satullapakāyikā devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, несколько божеств прекрасной наружности, входящих в группу Сатуллапы, освещая всю рощу Джеты, подошли к Благословенному. Подойдя, они поклонились Благословенному и встали рядом. 
Then, late at night, several glorious deities of the Satullapa Group, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

Atha kho sambahulā ujjhānasaññikā devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā vehāsaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, несколько «критикующих» божеств прекрасной наружности, освещая всю рощу Джеты, подошли к Благословенному и встали в воздухе. 
Then, late at night, several glorious deities of the Disdainful Group, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, and stood in the air. 

Atha kho sambahulā satullapakāyikā devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, несколько божеств прекрасной наружности, входящих в группу Сатуллапы, освещая всю рощу Джеты, подошли к Благословенному. Подойдя, они поклонились Благословенному и встали рядом. 
Then, late at night, several glorious deities of the Satullapa Group, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

Atha kho sattasatā satullapakāyikā devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ maddakucchiṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, семьсот божеств прекрасной наружности, входящих в группу Сатуллапы, освещая весь Олений парк Маддакуччхи, подошли к Благословенному. Подойдя, они поклонились Благословенному и встали рядом. 
Then, late at night, seven hundred glorious deities of the Satullapa Group, lighting up the entire Maddakucchi, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

Atha kho kokanadā pajjunnassa dhītā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ mahāvanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, Коканада, дочь Падджунны, обладающая прекрасной наружностью, освещая весь Великий лес, подошла к Благословенному. Подойдя, она поклонилась Благословенному, встала рядом 
Then, late at night, the beautiful Kokanadā, Pajjunna’s daughter, lighting up the entire Great Wood, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho cūḷakokanadā pajjunnassa dhītā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ mahāvanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, Чулакоканада, младшая дочь Падджунны, обладающая прекрасной наружностью, освещая весь Великий лес, подошла к Благословенному. Подойдя, она поклонилась Благословенному, встала рядом 
Then, late at night, the beautiful Kokanadā the Younger, Pajjunna’s daughter, lighting up the entire Great Wood, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho aññatarā devatā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, некое божество прекрасной наружности, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом 
Then, late at night, a glorious deity, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho kassapo devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho kassapo devaputto bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Кассапа, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом и сказало Благословенному: 
Then, late at night, the glorious god Kassapa, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 

Atha kho māgho devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Магха, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом 
Then, late at night, the glorious god Māgha, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho dāmali devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Дамали, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом 
Then, late at night, the glorious god Dāmali, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho tāyano devaputto purāṇatitthakaro abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Таяна, прежде в прошлой жизни бывшее основателем некоего религиозного движения, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом 
Then, late at night, the glorious god Tāyana, formerly a religious founder, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ tāyano nāma devaputto purāṇatitthakaro abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. 
Монахи, прошедшей ночью, когда наступила глубокая ночь, молодое божество Таяна, прежде в прошлой жизни бывшее основателем некоего религиозного движения, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошло ко мне. Подойдя, оно поклонилось мне, встало рядом 
“Mendicants, tonight, the glorious god Tāyana, formerly a religious founder, lighting up the entire Jeta’s Grove, came to me, bowed, stood to one side, 

Atha kho candimaso devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Чандимаса, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом 
Then, late at night, the glorious god Candimasa, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho dīghalaṭṭhi devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ veḷuvanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Дигхалаттхи, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю Бамбуковую рощу, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом 
Then, late at night, the glorious god Dīghalaṭṭhi, lighting up the entire Bamboo Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho kakudho devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ añjanavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho kakudho devaputto bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Какудха, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Аньджаны, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом и сказало ему: 
Then, late at night, the glorious god Kakudha, lighting up the entire Añjana Wood, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 

“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ aññataro devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  «Монахи, прошлой ночью, когда наступила глубокая ночь, некое молодое божество подошло ко мне 
“Mendicants, tonight, a certain glorious god, lighting up the entire Jeta’s Grove, came to me, bowed, stood to one side, 

Atha kho sivo devaputto abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, молодое божество Сива, обладающее прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошло к Благословенному. Подойдя, оно поклонилось Благословенному, встало рядом 
Then, late at night, the glorious god Shiva, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho sambahulā nānātitthiyasāvakā devaputtā asamo ca sahali ca nīko ca ākoṭako ca vegabbhari ca māṇavagāmiyo ca abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ veḷuvanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И когда наступила глубокая ночь, группа молодых божеств, учеников разных учителей иных учений — Асама, и Сахали, и Нинка, и Акотака, и Ветамбари, и Манавагамия — обладающие прекрасной наружностью, освещая всю Бамбуковую рощу, подошли к Благословенному. Подойдя, они поклонились Благословенному и встали рядом… 
Then, late at night, several glorious gods lit up the entire Bamboo Grove. They were Asama, Sahalī, Niṅka, Ākoṭaka, Vetambarī, and Māṇavagāmiya, and all of them were disciples of various monastics of other religions. They went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

Atha kho turū paccekabrahmā abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena kokāliko bhikkhu tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā vehāsaṁ ṭhito kokālikaṁ bhikkhuṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, независимый брахма Туду, [обладающий] прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошёл к монаху Кокалике. Подойдя, он встал в воздухе и сказал монаху Кокалике: 
Then, late at night, the beautiful independent divinity Tudu, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the mendicant Kokālika, and standing in the air he said to him, 

Atha kho brahmā sahampati abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho brahmā sahampati bhagavantaṁ etadavoca:  И когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати, [обладающий] прекрасной наружностью, освещая всю рощу Джеты, подошёл к Благословенному, поклонился ему, встал рядом и сказал ему: 
Then, late at night, the beautiful divinity Sahampati, lighting up the entire Jeta’s Grove, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, and said to him, 
“imaṁ, bhikkhave, rattiṁ brahmā sahampati abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ jetavanaṁ obhāsetvā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā maṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho, bhikkhave, brahmā sahampati maṁ etadavoca: 
 
 

Atha kho brahmā sanaṅkumāro abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ sappinītīraṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, Брахма Сананкумара1, [обладающий] прекрасной наружностью, освещая весь берег реки Саппини, подошёл к Благословенному, поклонился ему и встал рядом. 
Then, late at night, the beautiful divinity Sanaṅkumāra, lighting up the entire Sappinī riverbank, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho brahmā sahampati abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ pabbataṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати, [обладающий] прекрасной наружностью, освещая всю гору Пик Грифов, подошёл к Благословенному, поклонился ему и встал рядом. 
Then, late at night, the beautiful divinity Sahampati, lighting up the entire Vulture’s Peak, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho brahmā sahampati abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇo kevalakappaṁ andhakavindaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати, [обладающий] прекрасной наружностью, подошёл к Благословенному, поклонился ему и встал рядом. 
Then, late at night, the beautiful divinity Sahampati, lighting up the entirety of Andhakavinda, went up to the Buddha, bowed, stood to one side, 

Atha kho dve devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu …pe… ekamantaṁ aṭṭhaṁsu.  И затем, когда наступила глубокая ночь, двое дэвов ослепительной красоты подошли к Благословенному, освещая [сиянием] всю гору Пик Грифов. 
Then, late at night, two glorious deities, lighting up the entire Vulture’s Peak, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 
Imaṁ, āvuso, rattiṁ dve devatāyo abhikkantāya rattiyā abhikkantavaṇṇā kevalakappaṁ gijjhakūṭaṁ obhāsetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu. 
Прошлой ночью, товарищ, когда наступила глубокая ночь, двое дэвов ослепительной красоты подошли к Благословенному, освещая [сиянием] всю гору Пик Грифов. 
Late last night, two glorious deities, lighting up the entire Vulture’s Peak, went up to the Buddha, bowed, and stood to one side. 

“Evaṁ, devā”ti kho so puriso rañño pasenadissa kosalassa paṭissutvā kevalakappaṁ toraṇavatthuṁ āhiṇḍanto nāddasa tathārūpaṁ samaṇaṁ vā brāhmaṇaṁ vā yaṁ rājā pasenadi kosalo payirupāseyya.  «Да, почтенный» – ответил тот человек, но, обойдя весь Торанаваттху, он так и не увидел жреца или отшельника, которого мог бы посетить царь Пасенади. 
“Yes, Your Majesty,” replied that man. He searched all over Toraṇavatthu, but he couldn’t see a suitable ascetic or brahmin for the king to pay homage to.