Благословенный сказал: «Монахи, когда разбойники сильны, то цари слабы. В это время царю непросто въехать в свою столицу или же выехать или же отправиться в путешествие по дальним областям. В это время брахманам и домохозяевам также непросто въехать в свои города и селения, выехать или же взяться за работу вне поселения.  Монахи, когда цари сильны, то разбойники слабы. В это время царю просто въехать в свою столицу или же выехать или же отправиться в путешествие по дальним областям. В это время брахманам и домохозяевам также просто въехать в свои города и селения, выехать или же взяться за работу вне поселения. 

И тогда некий брахман подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал ему: «Мастер Готама, я слышал, как старшие брахманы, которые старые, отягощённые годами, учителя учителей, говорят так: «В прошлом этот мир был настолько плотно населён, что, казалось, нет места даже между людьми. Деревни, города, столицы были так близко друг к другу, что петухи могли бы перелетать между ними». Почему, Мастер Готама, в настоящее время количество людей сократилось, можно увидеть сокращение численности населения, а деревни, города, и округи исчезли?» 

Далее, приходит время, когда возникает великое дождевое облако. Когда возникло великое дождевое облако, происходит великое наводнение. Когда происходит великое наводнение, деревни, города и столицы смываются. Когда деревни, города и столицы смываются, мать не находит своего сына, а сын не находит свою мать. Такова вторая опасность, которая разлучает мать c сыном, о которой говорит необученный заурядный человек.  Приходит время, когда возникает великий пожар. Когда возник великий пожар, он сжигает деревни, города и столицы. Когда деревни, города и столицы полыхают, мать не находит своего сына, а сын не находит свою мать. Такова первая опасность, которая разлучает мать c сыном, о которой говорит необученный заурядный человек. 
Приходит время, когда возникает великий пожар. Когда возник великий пожар, он сжигает деревни, города и столицы. Когда деревни, города и столицы полыхают, то иногда случается так, что мать находит своего сына, а сын находит свою мать. Такова первая опасность, когда мать и сын воссоединяются, но необученный заурядный человек говорит о ней как об опасности, которая разлучает мать c сыном. 

«Удивительно и поразительно, Мастер Готама, как умиротворены черты лица Мастера Готамы, как чист и ярок цвет его кожи. Подобно жёлтому плоду ююбы, который чистый и яркий осенью, точно также, черты лица Мастера Готамы умиротворены, цвет его кожи чист и ярок. Подобно тому, как чист и ярок фрукт пальмы, который отломили от стебля, точно также, черты лица Мастера Готамы умиротворены, цвет его кожи чист и ярок. Подобно украшению из чистейшего золота, которое хорошо подготовил золотых дел мастер, весьма умело обработав его в печи, положив на красную парчу, где оно лучится, сверкает и сияет, то точно также, черты лица Мастера Готамы умиротворены, цвет его кожи чист и ярок. 

(2) И кто идёт против течения? Вот некий человек не потакает чувственным удовольствиям и не совершает плохих поступков. Даже с болью и унынием, с лицом полным слёз, он ведёт полную и чистую святую жизнь. Такой зовётся тем, кто идёт против течения. 

Когда лев, царь зверей, рычит, то любые животные, услышавшие этот звук, в большинстве своём пугаются, ощущают беспокойство и трепет. Те, кто живёт в норе, заползают в норы. Те, кто живёт в воде, погружаются в воду. Те, кто живёт в лесу, убегают в лес. Птицы взлетают в небо. Даже те царские огромные слоны, привязанные прочными ремнями в деревнях, городах и столицах, срываются и разрывают свои путы на куски. Испугавшись, они мочатся и испражняются, ищут убежища здесь и там. Настолько могущественен, монахи, лев, царь зверей среди животных, такой грандиозный и величественный. 

И он говорит: «Пусть столько-то быков будет зарезано для жертвоприношения. Пусть столько-то волов… пусть столько-то тёлок… пусть столько-то коз… пусть столько-то овец будет зарезано для жертвоприношения. Пусть столько-то деревьев будет срублено на жертвенные столбы. Пусть столько-то растений и травы будет скошено для жертвенной травы». И его рабы, посыльные и слуги занимаются приготовлением, рыдая, с лицами, полными слёз, гонимые наказанием, гонимые страхом. 

(1) Представьте, монахи, как если бы арестовали вора, преступника, и привели бы его к царю, сказав: «Ваше величество, это вор, преступник. Пусть ваше величество наложит на него наказание». Царь бы сказал: «Идите, почтенные, и прочно свяжите за спиной руки этого человека крепкой верёвкой, побрейте ему голову, ведите от улицы к улице, от площади к площади под барабанную дробь. Затем выведите его через южные ворота и отрубите ему голову к югу от города». Люди царя сделали бы так, как им приказано, и отрубили бы ему голову к югу от города. Стоящий в стороне человек подумал бы: «Воистину, этот человек, должно быть, совершил злодеяние, предосудительное, наказуемое обезглавливанием, если люди царя связали у него за спиной руки… отрубили голову к югу от города. В самом деле, мне никогда не следует совершать такого злодеяния, предосудительного, наказуемого обезглавливанием». 

Любые монахи или монахини, которые живут полной и чистой святой жизнью, даже испытывая при этом боль и уныние, рыдая с лицом полным слёз, в этой самой жизни обретают пять уместных оснований для похвалы».  Монахи, любые монахи или монахини, которые живут полной и чистой святой жизнью, даже испытывая при этом боль и уныние, рыдая с лицом полным слёз, в этой самой жизни обретают пять уместных оснований для похвалы. Какие пять? 

В чертах его лица, остались что как прежде.  Далее, у обученного ученика Благородных то, что подвержено болезни, заболевает… то, что подвержено смерти, умирает… что подвержено разрушению, разрушается… что подвержено утрате, теряется. Когда это происходит, он рассматривает это так: «Не только у меня то, что подвержено утрате, теряется. У всех существ, которые приходят и уходят, умирают и перерождаются, всё, что подвержено утрате, теряется. Если бы я печалился, горевал и плакал, рыдал, бил бы себя в груди, становился обезумевшим, когда то, что подвержено утрате, теряется—то я бы потерял аппетит, и мои черты лица стали бы уродливыми. Я бы не смог выполнять свою работу, мои враги были бы рады, а друзья были бы опечалены». 
Когда это происходит, он не рассматривает это так: «Не только у меня то, что подвержено утрате, теряется. У всех существ, которые приходят и уходят, умирают и перерождаются, всё, что подвержено утрате, теряется. Если бы я печалился, горевал и плакал, рыдал, бил бы себя в груди, становился обезумевшим, когда то, что подвержено старости, стареет—то я бы потерял аппетит, и мои черты лица стали бы уродливыми. Я бы не смог выполнять свою работу, мои враги были бы рады, а друзья были бы опечалены». 
Монахи, у необученного заурядного человека то, что подвержено старости, стареет. Когда это происходит, он не рассматривает это так: «Не только у меня то, что подвержено старости, стареет. У всех существ, которые приходят и уходят, умирают и перерождаются, всё, что подвержено старости, стареет. Если бы я печалился, горевал и плакал, рыдал, бил бы себя в груди, становился обезумевшим, когда то, что подвержено старости, стареет—то я бы потерял аппетит, и мои черты лица стали бы уродливыми. Я бы не смог выполнять свою работу, мои враги были бы рады, а друзья были бы опечалены». 
Монахи, у обученного ученика Благородных то, что подвержено старости, стареет. Когда это происходит, он рассматривает это так: «Не только у меня то, что подвержено старости, стареет. У всех существ, которые приходят и уходят, умирают и перерождаются, всё, что подвержено старости, стареет. Если бы я печалился, горевал и плакал, рыдал, бил бы себя в груди, становился обезумевшим, когда то, что подвержено старости, стареет—то я бы потерял аппетит, и мои черты лица стали бы уродливыми. Я бы не смог выполнять свою работу, мои враги были бы рады, а друзья были бы опечалены». 

(1) В будущем появятся монахи, у которых будет желание носить хорошие одеяния. Из-за этого желания они будут пренебрегать практикой ношения обносков. Они будут пренебрегать уединёнными лесами и дикими местами. Они переберутся в поселения, города и столицы, обосновываясь там. Ради одеяний они будут совершать многочисленные непристойные и неподобающие поступки.  (2) Далее, в будущем появятся монахи, у которых будет желание вкушать хорошую еду. Из-за этого желания они будут пренебрегать практикой хождения за подаянием. Они будут пренебрегать уединёнными лесами и дикими местами. Они переберутся в поселения, города и столицы, и, обосновываясь там, будут выискивать наилучшие вкусы кончиками своих языков. Ради еды они будут совершать многочисленные непристойные и неподобающие поступки. 
(3) Далее, в будущем появятся монахи, у которых будет желание проживать в хороших жилищах. Из-за этого желания они будут пренебрегать практикой проживания в диких местах. Они будут пренебрегать уединёнными лесами и дикими местами. Они переберутся в поселения, города и столицы, обосновываясь там. Ради жилища они будут совершать многочисленные непристойные и неподобающие поступки. 

Но, Учитель, есть представители клана, ушедшие из жизни домохозяйской в жизнь бездомную благодаря вере. Они не коварные, не лицемерные, не обманчивые, не неугомонные, не чванливые, не самовлюблённые, не болтливые, не беспорядочные в беседах. Они охраняют двери органов чувств, умеренные в еде, предаются бодрствованию, настроенные на аскетическую жизнь, имеют глубокое почтение к тренировке. Они не проживают в роскоши и не апатичны. Они не превосходят других в своём падении и не уклоняются от своей обязанности жить в затворничестве. Они усердные, решительные, осознанные, бдительные, сосредоточенные, с однонаправленными умами, мудрые, умные. Когда я говорю им так, они принимают с уважением то, о чём я говорю».  «Учитель, бывает некие люди, лишённые веры, ушедшие из жизни домохозяйской в жизнь бездомную не благодаря вере, но с намерением обеспечить себе жизнь. Они коварные, лицемерные, обманчивые, неугомонные, чванливые, самовлюблённые, болтливые, беспорядочные в беседах, не охраняют дверей органов чувств, неумеренные в еде, не предаются бодрствованию, безразличные к аскетической жизни, не имеют глубокого почтения к тренировке, проживают в роскоши, апатичные, превосходящие других в своём падении, уклоняющиеся от своей обязанности жить в затворничестве, ленивые, лишённые усердия, с замутнёнными умами, не имеющие бдительности, несосредоточенные, с блуждающими умами, немудрые, тупые. Когда я говорю им так, они не принимают с уважением то, о чём я говорю. 

(2) Далее, бывает так, что монах клеветник и нахальный… (3) …завистливый и скупой… (4) …коварный и лицемерный… (5) …тот, у кого порочные желания и неправильные воззрения… (6) …тот, кто хватается за свои собственные воззрения, крепко их удерживает, с трудом их оставляет. Когда монах хватается за свои собственные воззрения, крепко их удерживает, с трудом их оставляет—он пребывает без уважения и почтения к Учителю, к Дхамме, к Сангхе, и он не исполняет тренировку. Такой монах создаёт полемику в Сангхе, что ведёт к вреду многих, к несчастью многих, к погибели, вреду и страданиям богов и людей. Если, монахи, вы воспринимаете любой такой корень полемики либо в себе, либо в других, то вам следует практиковать так, чтобы этот порочный корень полемики не возник в будущем. Вот так этот порочный корень полемики отбрасывается и не возникает в будущем. 

(5) Далее, Нагита, бывает так, что я вижу монаха, проживающего на окраине деревни, который заполучает одеяния, еду, жилища, лекарства и обеспечение для больных. Желая обретений, славы и похвалы, он пренебрегает уединением. Он пренебрегает уединёнными обиталищами в лесах и рощах. Войдя в деревни, города и столицы, он селится там. По этой причине я не доволен тем, что этот монах проживает на окраинах деревни. 

И тогда, брахман Дхаммика, божество, жившее в этом дереве, встало рядом, несчастное и опечаленное, и разрыдалась с лицом полным слёз. Сакка подошёл к этому божеству и сказал: «Почему, божество, ты стоишь рядом, несчастное и опечаленное, и рыдаешь с лицом полным слёз?» 

И по этому случаю, монахи, дэвы, проживающие на земле, восклицают: «Этот Достопочтенный Такой-То, ученик того Достопочтенного, в такой-то деревне или городе покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной и теперь с уничтожением загрязнений он в этой самой жизни входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания».  Услышав клич дэвов, проживающих на земле, дэвы, управляемые Четырьмя Великим божественными Царями, восклицают: «Этот Достопочтенный… посредством прямого знания». Услышав клич дэвов, управляемых Четырьмя Великим божественными Царями, дэвы Таватимсы восклицают… дэвы Ямы… дэвы Туситы… дэвы, наслаждающиеся творениями… дэвы, управляющие творениями других… дэвы свиты Брахмы восклицают: «Этот Достопочтенный… посредством прямого знания». 

И Благословенный, рано утром одевшись, взял чашу и одеяние, и отправился к дому Сихи вместе с Сангхой монахов и по прибытии сел на подготовленное для него сиденье. И в то время группа Нигантхов ходила от улицы к улице, от площади к площади в Весали, размахивая руками и крича: «Сегодня военачальник Сиха убил упитанное животное, чтобы приготовить обед для отшельника Готамы! Отшельник Готама, сознательно использует мясо, полученное от убитого животного, специально ради себя, знает, что поступок был совершён ради него».  И тогда некий человек подошёл к военачальнику Сихе и нашептал ему на ухо: «Государь, знайте же, что группа Нигантхов ходит от улицы к улице… размахивая руками и крича… поступок был совершён ради него». 

И коль лицом к лицу ты повстречать их смог, 

«Готами, почему ты стоишь возле входа со вспухшими ногами и телом, покрытым пылью, несчастная и опечаленная, с лицом, полным слёз, рыдающая?»  «Если, Учитель, оно так, что существовала бы возможность для женщины реализовать плод вступления в поток, плод однажды-возвращения, плод не-возвращения, плод арахантства, а также и учитывая то, что Махападжапати Готами была весьма полезной Благословенному—она была его тётей по линии матери, кормилицей, приёмной матерью, которая кормила его грудным молоком после того, как его мать скончалась—то было бы хорошо, если бы женщины смогли бы получить разрешение на оставление жизни домохозяйской ради жизни бездомной в Дхамме и Винае, что провозглашены Татхагатой». 
И тогда Достопочтенный Ананда подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, Махападжапати Готами стоит возле входа со вспухшими ногами и телом, покрытым пылью, несчастная и опечаленная, с лицом, полным слёз, рыдающая, поскольку Благословенный не даёт разрешения женщинам оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. Учитель, было бы хорошо, если бы женщины могли получить разрешение на оставление жизни домохозяйской ради жизни бездомной в Дхамме и Винае, что провозглашены Татхагатой». 
И тогда Махападжапати Готами, думая: «Благословенный не даёт разрешения женщинам оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной»—несчастная и опечаленная, с лицом, полным слёз, разрыдалась. Затем она поклонилась Благословенному и ушла, обойдя его с правой стороны. 
И тогда Махападжапати Готами обрезала свои волосы, надела жёлтые одежды, и вместе с группой женщин из клана Сакьев направилась в Весали. Со временем она дошла до Весали и отправилась в зал с остроконечной крышей в Великом Лесу. И там, со вспухшими ногами и телом, покрытым пылью, несчастная и опечаленная, с лицом, полным слёз, рыдающая, она встала возле входа. Достопочтенный Ананда увидел её стоящей там в таком состоянии и обратился к ней: 

(2) И что такое совершенство в защите? Вот представитель клана устанавливает защиту и охрану богатства, которое он обрёл посредством предприимчивости и старания, которое он накопил силой своих рук, заработал с потом на лице—праведно обретённое праведное богатство—думая так: «Как мне сделать так, чтобы цари и воры не забрали его, чтобы огонь не спалил его, чтобы наводнения не смыли его, чтобы недовольные наследники не забрали его?» Это называется совершенством в защите. 

Благословенный сказал: «Монахи, монах, обвинённый в отягчённом неблагом поведении, должен вести себя должным образом в отношении восьми принципов. (1) Он не должен давать высшее посвящение в монахи. (2) Он не должен давать зависимость. (3) У него не должно быть саманеры, который прислуживает ему. (4) Он не должен принимать согласие быть наставником монахинь. (5) Даже если он принимает согласие, он не должен наставлять монахинь. (6) Он не должен принимать какого-либо согласия быть исполнительным лицом в Сангхе. (7) Он не должен занимать какую-либо главенствующую позицию в Сангхе. (8) Он не должен давать другому монаху-нарушителю возможности исправления в случае с тем же корнем. Монах, обвинённый в отягчённом неблагом поведении, должен вести себя должным образом в отношении этих восьми принципов». 

(7) Учитель, тот, кто не утвердил осознанность… Подобно быку с отпиленными рогами, смиренному, хорошо укрощённому и хорошо натренированному, что ходит от улицы к улице, от площади к площади, никого не раня копытами или рогами, то точно также и я, Учитель, пребываю с умом, подобным быку с отпиленными рогами: обширным, возвышенным, безмерным, без неприязни и недоброжелательности. 

Вне сомнений, монахи, тот, кто не коварен и не лицемерен, должен восхититься и возрадоваться этому утверждению, сказав: «Хорошо!». Сделав так, поклонившись в почтительном приветствии, ему следует прислуживать им.  Вне сомнений, монахи, тот, кто не коварен и не лицемерен… прислуживать им. 

И каким образом монах обладает умением в чтении своего собственного ума? Представьте молодого человека, или девушку—которой нравится красота, которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она попытается устранить его. Если она не увидит ни грязи, ни пятна, она будет довольна, её намерения будут исполнены: «О, как я счастлива! Как я чиста!». Точно также, когда монах изучает сам себя, то это очень полезно в отношении развития умелых качеств: 

И каким образом монах обладает умением видеть направления своего собственного ума? Подобно молодому человеку или девушке—юной, молодой, которой нравится красота—которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она постарается устранить его. Если она не увидит ни грязи, ни пятна, она будет рада этому, её желание будет исполнено и она подумает: «Как прекрасно, что я чиста!» 

И каким образом, друзья, монах обладает умением видеть направления своего собственного ума? Подобно молодому человеку, или девушке—юной, молодой, которой нравится красота—которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Если она увидит грязь или пятно, она постарается устранить его. Если она не увидит ни грязи, ни пятна, она будет рада этому, её желание будет исполнено и она подумает: «Как прекрасно, что я чиста!» Точно также, когда монах изучает сам себя, то это очень полезно для монаха в отношении возрастания его благих качеств. И ему следует спросить себя: 

о слухах с улицы и слухах у колодцев; 

Достопочтенный Ананда ответил: «Друзья, это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и прошёл бы мимо корней и ствола великого дерева с сердцевиной, думая, что сердцевину нужно искать среди ветвей и листьев. Так и с вами, достопочтенные: вы сидели лицом к лицу с Учителем, но прошли мимо Благословенного, думая, что о значении нужно спрашивать меня. Ведь зная, друзья, Благословенный знает; видя, он видит; он стал видением, он стал знанием, он стал Дхаммой, он стал Брахмой. Это он—разъяснитель, глашатай, толкователь значения, даритель Бессмертного, властелин Дхаммы, Татхагата. В тот момент вам следовало спросить у Благословенного о значении. То, как он объяснил бы это, так вы это бы и запомнили». 

«Бывает так, когда некий человек доказывает несостоятельность и ошибочность доктрины, противоположной Дхамме, другой доктриной, противоположной Дхамме. Таким образом, он радует собрание, противоположное в своих убеждениях Дхамме. По этой причине собрание, противоположное Дхамме, гудит, горланит, восклицает: «Он воистину мудр, почтенные! Он воистину мудр, почтенные!»  Далее, бывает так, когда некий человек доказывает несостоятельность и ошибочность доктрины, согласующейся с Дхаммой, другой доктриной, противоположной Дхамме. Таким образом, он радует собрание, противоположное в своих убеждениях Дхамме. По этой причине собрание, противоположное Дхамме, гудит, горланит, восклицает: «Он воистину мудр, почтенные! Он воистину мудр, почтенные!» 
Далее, бывает так, когда некий человек доказывает несостоятельность и ошибочность и доктрины, согласующейся с Дхаммой, другой доктриной, согласующейся с Дхаммой. Таким образом, он радует собрание, согласующееся в своих убеждениях с Дхаммой. По этой причине собрание, согласующееся с Дхаммой, гудит, горланит, восклицает: «Он воистину мудр, почтенные! Он воистину мудр, почтенные!» 
Далее, бывает так, когда некий человек доказывает несостоятельность и ошибочность и доктрины, согласующейся с Дхаммой, и доктрины, противоположной Дхамме, другой доктриной, противоположной Дхамме. Таким образом, он радует собрание, противоположное в своих убеждениях Дхамме. По этой причине собрание, противоположное Дхамме, гудит, горланит, восклицает: «Он воистину мудр, почтенные! Он воистину мудр, почтенные!» 
Далее, бывает так, когда некий человек доказывает несостоятельность и ошибочность и доктрины, согласующейся с Дхаммой, и доктрины, противоположной Дхамме, другой доктриной, согласующейся с Дхаммой. Таким образом, он радует собрание, противоположное в своих убеждениях Дхамме. По этой причине собрание, противоположное Дхамме, гудит, горланит, восклицает: «Он воистину мудр, почтенные! Он воистину мудр, почтенные!» 

его лицо безмятежно; 

«В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: умащением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбанами, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами—отшельник Готама избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами»—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 

«Вот Блаженный, великий царь. Вот Блаженный, великий царь, прислонившись к средней колонне, сидит лицом к востоку, чтимый толпою монахов».  Как ты думаешь, великий царь? Вот был бы у тебя слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. И он бы сказал себе: «Сколь чудесны, сколь необычны пути заслуг и созревание плодов заслуг! Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта—человек, и я—человек. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта будучи наделен и снабжен пятью признаками чувственности, услаждается и я сказал бы, словно бог,—я же—его раб, исполняющий работу, рано встающий, поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. Право, и я мог бы совершить его заслуги. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем он может сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, станет жить, обуздывая речь, станет жить, обуздывая разум, довольствуясь самым ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению. И люди смогли бы так сказать тебе о нем: «Угодно ли узнать тебе, божественный, что тот, твой слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз—он, божественный, сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. Так, будучи странником, он живет, обуздывая тело, живет, обуздывая речь, живет, обуздывая разум, довольствуясь самим ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению». Сказал ли бы ты тогда так: «Пусть этот слуга придет ко мне, пусть снова будет рабом, исполняющим работу, рано встающим и поздно ложащимся, послушно выполняющим все, приятно ведущим себя, сладкоречивым, следящим за моим лицом»? 
Подобно тому, великий царь, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 
растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами,—он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами,—он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности.  И брахман Поккхарасади услышал: «Поистине, почтенный отшельник Готама, сын Сакьев, из племени Сакьев, двигаясь по Косале с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, приблизившись к Иччхананкале, пребывает в Иччхананкале в густой роще Иччхананкалы. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину—превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, в ее духе и букве, наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть арахантов, подобных ему». 
И вот брахман Поккхарасади обратился к юному Амбаттхе: «Дорогой Амбаттха, вот отшельник Готама, сын Сакьев, из племени Сакьев, странствуя и двигаясь по Косале с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, приблизившись к Иччхананкале, пребывает в Иччхананкале в густой роще Иччхананкалы. И вот о нем, досточтимом Готаме, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину—превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце—в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть арахантов, подобных ему. Иди же ты, дорогой Амбаттха, подойди к отшельнику Готаме и, подойдя, узнай об отшельнике Готаме, таким ли является этот Блаженный Готама, какая идет о нем слава, или не такая: таков ли он, досточтимый Готама, или не таков. Тогда мы узнает об этом Блаженном Готаме». 
Подобно тому, Амбаттха, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, точно так же, Абаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами,—он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности.  И брахманы—домоправители из Чампы услышали: «Поистине, почтенный отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, двигаясь по Анге с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, приблизившись к Чампе, остановился в Чампе на берегу лотосного пруда Гаггара. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину—превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце—в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть арахантов, подобных ему». И вот брахманы-домоправители из Чампы, собравшись толпами и оставив Чампу, приблизились к лотосному пруду Гаггара. 
Когда так было сказано, брахман Сонаданда сказал тем брахманам: «Выслушайте же меня, почтенные, почему именно мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму, но не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас. Ведь отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь досточтимый Готама, почтенные, странствует, оставив много золота и денег—и скрытых под землей, и находящихся на поверхности земли,—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. 
Подобно тому, брахман, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами,—он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности.  —«Выслушайте же меня, почтенные, почему именно мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму, но не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас. Ведь отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь досточтимый Готама, почтенные, странствует, оставив много золота и денег—и скрытых под землей, и находящихся на поверхности земли,—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. 
И брахманы- домоправители из Кхануматы услышали: «Поистине, почтенный отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину—превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце—в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть арахантов, подобных ему». И вот брахманы-домоправители из Кхануматы, собравшись толпами и оставив Кханумату, приблизились к Амбалаттхике. 
И вот, брахман, зависимые кшатрии—горожане и деревенские жители—установили раздачу подаяний к востоку от ямы для царского жертвоприношения; приближенные и советники—горожане и деревенские жители—установили раздачу подаяний к югу от ямы для жертвоприношения; богатые брахманы-горожане и деревенские жители—установили раздачу подаяний к западу от ямы для жертвоприношений; домоправители-горожане и деревенские жители—установили раздачу подаяний к северу от ямы для жертвоприношения. И при этих жертвоприношениях, брахман, не убивали быков, не убивали коз и овец, не убивали петухов и свиней, не подвергали уничтожению каких-либо живых существ, не срубали деревьев для установления жертвенного столба, не срывали даббху для подстилки жертвенной травы, и бывшие там рабы, посланцы, слуги не были побуждаемы палками, не были побуждаемы страхом, не исполняли дел плача, со слезами на лице. Те, кто хотели, трудились; те, кто не хотели, не трудились; трудились над тем, чего хотели; не трудились над тем, чего не хотели. И эти жертвоприношения были совершены лишь очищенным маслом, сезамовым маслом, свежим маслом, творогом, медом и патокой. 
И при этом жертвоприношении, брахман, не убивали быков, не убивали коз и овец, не убивали петухов и свиней, не повергали уничтожению каких-либо живых существ, не срубали деревьев для установления жертвенного столба, не срывали даббху для подстилки жертвенной травы, и бывшие там рабы, посланцы, слуги не были побуждаемы палками, не были побуждаемы страхом, не исполняли дел плача, со слезами на лице. Те, кто хотели, трудились; те, кто не хотели, не трудились; трудились над тем, чего хотели, не трудились над тем, чего не хотели. И это жертвоприношение было совершенно лишь очищенным маслом, сезамовым маслом, свежим маслом, творогом, медом и патокой. 

Вот, что я слышал. Однажды Блаженный остановился в Весали, в обители с заостренной крышей в большом лесу. И в это самое время многочисленные брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, находились в Весали по некоторому делу. И те брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, услышали: «Поистине, почтенный отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, странствуя, остановился в Весали в обители с заостренной крышей в большом лесу. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину—превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном, чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть арахантов, подобных ему».  В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами,—он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, достопочтенные, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. Наделенную страстью мысль он постигает как наделенную страстью мысль. Свободную от страсти мысль он постигает как свободную от страсти мысль. Наделенную ненавистью мысль он постигает как наделенную ненавистью мысль. Свободную от ненависти мысль он постигает как свободную от ненависти мысль. Наделенную заблуждением мысль он постигает как наделенную заблуждением мысль. Свободную от заблуждения мысль он постигает как свободную от заблуждения мысль. Собранную мысль он постигает как собранную мысль. Несобранную мысль он постигает как несобранную мысль. Великую мысль он постигает как великую мысль. Невеликую мысль он постигает как невеликую мысль. Превзойденную мысль он постигает как превзойденную мысль. Непревзойденную мысль он постигает как непревзойденную мысль. Сосредоточенную мысль он постигает как сосредоточенную мысль. Не сосредоточенную мысль он постигает как не сосредоточенную мысль. Освобожденную мысль он постигает как освобожденную мысль. Не освобожденную мысль он постигает как не освобожденную мысль. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами,—он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности.  Подобно тому, достопочтенные, как женщина или мужчина, или юноша, молодой и любящий наряжается, разглядывая отраженье своего лица в чистом, ясном зеркале или в сосуде с прозрачной водой, может или узнать, что на нем пятнышко, когда на нем есть пятнышко, или узнать, что на нем нет пятнышка, когда на нем нет пятнышка, так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, охватывающему сердце. Охватывая сердцем сердце других существ, других личностей, он постигает их. Наделенную страстью мысль он постигает как наделенную страстью мысль. Свободную от страсти мысль он постигает как свободную от страсти мысль. Наделенную ненавистью мысль он постигает как наделенную ненавистью мысль. Свободную от ненависти мысль он постигает как свободную от ненависти мысль. Наделенную заблуждением мысль он постигает как наделенную заблуждением мысль. Свободную от заблуждения мысль он постигает как свободную от заблуждения мысль. Собранную мысль он постигает как собранную мысль. Несобранную мысль он постигает как несобранную мысль. Великую мысль он постигает как великую мысль. Невеликую мысль он постигает как невеликую мысль. Превзойденную мысль он постигает как превзойденную мысль. Непревзойденную мысль он постигает как непревзойденную мысль. Сосредоточенную мысль он постигает как сосредоточенную мысль. Не сосредоточенную мысль он постигает как не сосредоточенную мысль. Освобожденную мысль он постигает как освобожденную мысль. Не освобожденную мысль он постигает как не освобожденную мысль. 

И в то время в царской столице появилось огромное собрание из шести миллионов восьмисот тысяч монахов. И когда Благословенный Будда Випасси отправился в затворничество, он подумал: «Теперь в столице такое огромное собрание монахов. Что если я дам им разрешение: «Скитайтесь по миру, монахи, ради благополучия многих, ради счастья многих, из-за сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей. Пусть двое не пойдут одной дорогой, и учат Дхамме, что прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце—и в букве, и в духе—и отражает святую жизнь в полноте и совершенстве. Есть существа, у которых мало пыли в глазах, которые падут, не услышав Дхамму. Пусть они станут знающими Дхамму. Но ровно через шесть лет соберитесь вместе в царской столице Бандхумати, чтобы продекламировать дисциплинарные правила».  И в то время на континенте Джамбудвипа было восемьдесят четыре тысячи храмов. И в конце каждого года дэвы провозглашали: «Достопочтенные, прошёл один год, осталось пять. По окончании пяти лет вы должны вернуться в Бандхумати, чтобы декламировать дисциплинарные правила». И точно также было по прошествии двух лет, трёх, четырёх и пяти. Когда прошло шесть лет, дэвы провозгласили: «Достопочтенные, прошло шесть лет, настало время вернуться в царскую столицу Бандхумати, чтобы декламировать дисциплинарные правила!». И те монахи, некоторые с помощью психических сил, некоторые с помощью дэвов, все в один день пришли в Бандхумати, чтобы декламировать дисциплинарные правила». 
«Почтенный, девяносто одну кальпу назад Будда Випасси появился в мире. Он был из рода кшатриев и вырос в кшатрийской семье. Он принадлежал к семье Конданнья. Срок жизни людей в то время составлял восемьдесят тысяч лет. Он достиг полного просветления под деревом табебуйя. Его главными учениками были Кханда и Тисса. У него было три группы учеников: в одной было шесть миллионов восемьсот тысяч монахов, во второй—сто тысяч, в третьей—восемьдесят тысяч. И все они были арахантами. Его личным помощником был монах по имени Асока. Его отцом был царь Бандхума, а матерью—царица Бандхумати. Царской столицей был город Бандхумати. Оставление мирской жизни Благословенным Буддой Випасси было таким-то, его жизнь аскетом была такой-то, его старания в практике были такими-то, его полное просветление было таким-то, он повернул колесо учения так-то. И те из нас, Почтенный, кто прожил святую жизнь под учительством Благословенного Будды Випасси, освободились от чувственных желаний и переродились здесь». 
Тогда Благословенный Будда Випасси подумал: «Кого же первым обучить этой Дхамме? Кто сможет быстро понять её?» И мысль пришла к нему: «Кханда—царский сын, и Тисса—сын жреца, что проживают в царской столице Бандхумати. Они мудры, научены, опытны и долгое время живут лишь с малой пылью в своих глазах. Если сейчас я обучу Дхамме вначале Кханду, а затем Тиссу, то они быстро поймут её». И так Благословенный Будда Випасси, так быстро, как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул бы распрямлённую—исчез из-под дерева, под которым обрёл Просветление, и появился в царской столице Бандхумати в оленьем парке Кхемы. 
Точно также многие тысячи богов этого же мира пришли и сказали: «Почтенный, в эту счастливую кальпу в мире появился Благословенный Будда. Он родился в кшатрийском роду, вырос в кшатрийской семье, принадлежал к семье Готама. В это время жизнь коротка, ограничена, проходит очень быстро—редко кто доживает до ста лет. Он достиг полного просветления под священным фикусом. Два его главных ученика—Сарипутта и Моггаллана. У него одна группа учеников, в которой одна тысяча двести пятьдесят монахов, и вся эта группа состоит только из арахантов. Личным его помощником ныне является Ананда. Его отец—царь Суддходана, а матерью была царица Майя. Царская столица—город Капилаваттху. Таковым был его уход из мирской жизни, такой-то была его жизнь аскетом, его полное просветление было таким-то, он повернул колесо учения так-то. И те из нас, Почтенный, кто прожил святую жизнь под учительством Благословенного, освободились от чувственных желаний и переродились здесь». 
Точно также многие тысячи богов этого же мира пришли и сказали: «Почтенный, в эту счастливую кальпу в мире появился Благословенный Будда. Он родился в кшатрийском роду, вырос в кшатрийской семье, принадлежал к семье Готама. В это время жизнь людей коротка, ограничена, проходит очень быстро—редко кто доживает до ста лет. Он достиг полного просветления под священным фикусом. Два его главных ученика—Сарипутта и Моггаллана. У него одна группа учеников, в которой одна тысяча двести пятьдесят монахов, и вся эта группа состоит только из арахантов. Личным его помощником ныне является Ананда. Его отец—царь Суддходана, а матерью была царица Майя. Царская столица—город Капилаваттху. Таковым был его уход из мирской жизни, такой-то была его жизнь аскетом, его полное просветление было таким-то, он повернул колесо учения так-то. И те из нас, Почтенный, кто прожил святую жизнь под учительством Благословенного, освободились от чувственных желаний и переродились здесь». 
«Я разрешаю вам, монахи, скитаться по миру ради благополучия многих, ради счастья многих, из-за сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей. Пусть двое не пойдут одной дорогой, и учат Дхамме, что прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце—и в букве, и в духе—и отражает святую жизнь в полноте и совершенстве. Есть существа, у которых мало пыли в глазах, которые падут, не услышав Дхамму. Пусть они станут знающими Дхамму. Но ровно через шесть лет соберитесь вместе в царской столице Бандхумати, чтобы продекламировать дисциплинарные правила». И большая часть тех монахов ушла в тот же день, чтобы скитаться по стране. 

И Благословенный одевшись, и взяв свою чашу и накидку, отправился в окружении монахов в зал собраний. Омыв ноги, он вошел в зал собраний и сел против срединной колонны, лицом к востоку. И монахи, омыв ноги, вошли в зал собраний и сели вокруг Благословенного, по западной стене, лицом к востоку, так что они находились за Благословенным, а он был перед ними. И все ученики Паталигамские, омыв ноги, вошли в зал собраний и сели вдоль восточной стены лицом к западу, так что Благословенный был перед ними.  И Благословенный прилег на правый бок, в позе льва, положив одну на другую утомленные ноги; и так улегшись, внимательно, с ясным осознаванием он отдался размышлению, с мыслью восстать в должное время. И почтенный Чундака сел пред лицом Благословенного. 
И великим, Ананда, был Кусавати, столица, процветающая и многонаселенная, часто посещаемая людьми и прекрасно снабженная продовольствием. Как и верховная резиденция богов, Алакаманда, великая, процветающая и многонаселенная, часто посещаемая божествами и прекрасно снабженная продовольствием, такова была и царская столица Кусавати. 
И во второй и в третий раз говорил Благословенный: «Может быть, монахи, у некоторых из вас есть чувство неудовлетворенности, или сомнения в Будде, в Дхамме, в Сангхе, в пути или в практике. Свободно спрашивайте, монахи! Дабы не сожалели потом, думая: «Учитель наш был с нами, и мы не подвиглись спросить его, а ведь были с ним лицом к лицу!» И когда он сказал так, монахи молчали. 
И отшельник Субхадда пред лицом Благословенного принял посвящение и духовный сан; и после принятия духовного сана почтенный Субхадда пребывал в уединении, строгий, ревностный, решительный. И в скором времени он достиг цели, ради которой люди покидают удобства и радости домашней жизни, приняв бездомное скитальничество – высшей цели святой жизни; и реализовав высшее знание, он пребывал в нем. Он познал: «Рождение уничтожено, высшая жизнь достигнута, более нет ничего, что должно быть свершенным, и за этой жизнью ничего более не остается». 
После того Благословенный обратился к ученикам и сказал: «Может быть, монахи, у некоторых из вас есть чувства неудовлетворенности, или сомнения в Будде, в Дхамме, в Сангхе, в пути или в практике. Свободно спрашивайте, монахи! Дабы не сожалели потом, думая: «Учитель наш был с нами, и мы не подвиглись спросить его, а ведь были с ним лицом к лицу!» И когда он сказал так, монахи молчали. 

Th-Bh 4Затем Сакка-предводитель богов обратился к Панчасикхе, сыну гандхаббов: “Трудно такому как я, сын Панчасикха, приблизиться к Так Приходящим, когда они наслаждаются блаженством медитации в уединении. Но если бы ты, сын Панчасикха, сначала привлёк его вимание, тогда, сынок, мы могли бы подступить к Благословенному и лицезреть Араханта, Совершенно Пробуждённого.”  “Мы самого Васаву лицезреть сподобились!” 
Они же радостно при этом восклицали: 

—Что ж, предводитель, я спрошу вас в ответ, а вы можете ответить, как посчитаете нужным. Как вы думаете, предводитель? Допустим, арестовали бандита, преступника, и представили его вам, сказав: «Господин, это бандит, преступник. Накажите его, как посчитаете нужным.» И тогда бы вы ответили: «Что ж, мои люди, свяжите этому человеку руки покрепче за спиной. Обрейте его голову и проведите по улицам и площадям под удары жёсткого барабана. Затем отведите его к южным вратам, и там, на месте казней к югу от города, отрубите ему голову.» Ответив: «Хорошо,» - они бы сделали как приказано и отвели его на место казни. Смог бы этот бандит заставить палачей подождать, сказав: «Пожалуйста, милостивые палачи! У меня есть друзья и родственники в такой-то и такой-то деревне или городе. Подождите, пока я их навещу, и вернусь»? Или же они бы просто отрубили ему голову, пока он болтает? 

Когда он так сказал, аскеты подняли крик, громко восклицая и шумя: «Нас и нашего учителя, ни во что не ставят! Мы не знаем ничего, выше нашего учения!»  Также, Нигродха, аскет может потерять самообладание и зародить враждебность. Это тоже становится пятном для аскета. Также, Нигродха, аскет может быть лицемерным и лживым, а также завистливым и скупым; он может быть хитрым и коварным, жестоким и тщеславным, он может придерживаться злых умыслов и стать их пленником; он может придерживаться ошибочных воззрений, быть одержимым ложными догмами; извращать полученные знания; быть алчным и питать отвращение к самоотречению. Это тоже становится пятном для аскета. 
Также, Нигродха, когда Татхагата или ученик Татхагаты, обучают Дхамме, используя методы достойные признательности, аскет ценит это. Он не теряет самообладания и не зарождает враждебности; он не становится лицемерным и лживым, завистливым и скупым; хитрым и коварным, жестоким и тщеславным, он не придерживается злых умыслов и не становится их пленником; он не придерживается ошибочных воззрений, не становится одержимым ложными догмами; не извращает полученные знания; он не становится алчным и не питает отвращение к самоотречению. 

«Господин, вот что говорят брахманы: «Только сословие брахманов—высшее, другие сословия—низшие; только у брахманов светлый цвет лица, у остальных он смуглый; только потомки брахманов чисты, не являющиеся же ими—нечисты; только брахманы—это истинные дети Брахмы, рождённые из его рта, рождённые от Брахмы, потомки Брахмы. А вы, вы покинули высшее сословие и перешли на низший уровень бритоголовых недалёких отшельников, смуглолицых рабов, невежд, рождённых от ноги Брахмы! Это неправильно, что вы, оставив высшее сословие, стали нищими бритоголовыми монахами, низкими [подобно рабам], смуглолицыми, ничтожествами, попираемыми ногами наших родственников». Такими словами брахманы, не скупясь и не сдерживаясь, упрекают и оскорбляют нас, Господин».  Затем произошло так, что некоторые существа подумали: «Злые поступки появились среди нас, такие как воровство, осуждение, ложь, наказание и изгнание. Давайте положим конец злу и безнравственным поступкам». И они так и сделали. «Они Положили Конец Злу и Безнравственным Поступкам», Васеттха, было значением слова «Брахман», которое является первым званием, для обозначения тех, которые так поступают. Они стали строить себе в лесу жилища из листьев и медитировали в них. Затушив огонь, оставив свою ступку и толкушку, взяв еды утром для завтрака, а вечером для ужина, они отправлялись в деревню, в город или в столицу в поисках пропитания. Добыв себе пищу, они возвращались обратно в свои хижины, чтобы медитировать. Когда люди видели это, они говорили: «Эти добрые существа, построив себе жилища из листьев, медитируют в них. Их огонь затушен, дыма больше не видно, толкушки выпали из их рук; они собирают вечером еду для ужина, а утром для завтрака, и отправляются в деревню, город или столицу в поисках пропитания. Добыв себе пищу, они возвращаются обратно медитировать дальше». «Они медитируют»—вот значение слова «Джхаяка», которое является вторым званием, которое следовало ввести. 

гуляние на улицах в неподходящее время;  «Есть, молодой домохозяин, такие шесть порочных последствий в гулянии на улицах в неподходящее время: 
«Он друг по бутылке; он говорит, 'друг, друг' только лицом к лицу; он друг и партнер только тогда, когда это выгодно. 
он товарищ в гулянии на улицах в неподходящие часы, 

82. Восклицания божеств 

Я привёл для вас этот пример, чтобы показать [его] значение. Значение таково: «течение реки» означает жажду. «Чудесное и притягательное» означает шесть внутренних сфер чувств. «Море ниже по течению» означает пять нижних оков. «Волны» означают злобу и беспокойство. «Водовороты» означают пять нитей чувственного удовольствия. «Монстры и демоны» означают [лиц] противоположного пола. «Против течения» означает отречение. «Усилие грести руками и ногами» означает зарождение усердия. «Человек с хорошим зрением на берегу» означает Татхагату—достойного и правильно самопробуждённого». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

SC 13Nya 9-15PTS vp Pali 1.16Ms 9M_95При этом, монахи, гнев – зло и враждебность – зло, презрение - зло и жестокосердие - зло, зависть - зло и жадность - зло, лицемерие – зло и лукавство - зло, чёрствость - зло и вспыльчивость - зло, гордыня - зло и надменность - зло, забытьё - зло и нерадение – зло. Ради их устранения существует Срединный Путь, дающий ви́дение, дающий мудрость, ведущий к покою, к непосредственному знанию, к пробуждению, к ниббане. 

SC 28Nya 32Ms 9M_150Точно так же, брат, людей, веры не имущих, дом ради бездомной жизни оставивших не из веры, а в поиске средств к существованию, лукавых, лицемерных, коварных, самонадеянных, дерзких, легкомысленных, в речах грубых, празднословов, чувств не хранящих, в еде неумеренных, бдение не практикующих, отшельничество не блюдущих, практикой пренебрегающих, живущих в изобилии, беспечных, от учения скоро отступающих, уединение оставляющих, ленивых, усердия не имущих, невнимательных, непроницательных, несобранных, с рассеянным умом, глупых, бестолковых достопочтенный Сарипутта исправляет проповедью Дхаммы так, будто знает мои желания.  SC 29Ms 9M_151С другой стороны, молодые люди, из веры дом ради бездомной жизни оставившие, нелукавые, нелицемерные, нековарные, несамонадеянные, недерзкие, нелегкомысленные, в речах негрубые, не празднословы, чувства хранящие, в еде умеренные, бдение практикующие, отшельничество блюдущие, практикой не пренебрегающие, в изобилии не живущие, не беспечные, отступничество от учения оставляющие, скоро в уединение вступающие, усердные, непоколебимые, внимательные, проницательные, собранные, с сосредоточенным умом, мудрые, смышлёные, слушая проповедь Дхаммы из уст достопочтенного Сарипутты, как бы утоляют жажду и голод, говоря и думая: «Хорошо, почтенный, что ты своих собратьев по целомудренной жизни, отвратив от неблагого, наставляешь на благое.» 

SC 42Ms 9M_233«Другие будут лицемерны, мы же не будем лицемерны», так должно практиковать аскезу.  Лицемера отсутствие лицемерия увлекает в высшие сферы. (31) 
Своё лицемерие заменить отсутствием лицемерия. (31) 

Сарипутта, есть некоторые жрецы и отшельники, чьи доктрина и воззрение таковы: «Очищение приходит через еду». Они говорят: «Будем жить на плодах колы», и они едят плоды колы, едят порошок из плодов колы, пьют напитки из плодов колы, изготавливают различные варева из плодов колы. Я помню, что ел один плод колы в день. Сарипутта, ты можешь подумать, что плод колы был больше в то время, но тебе не следует так думать. В то время плод колы был практически того же размера, что и сейчас. Из-за питания единственным плодом колы в день моё тело дошло до состояния крайнего истощения. Из-за того, что я ел так мало, члены моего тела стали подобны соединённым сегментам стебля лозы или стебля бамбука. Из-за того, что я ел так мало, мои ягодицы стали похожи на верблюжье копыто. Из-за того, что я ел так мало, мой позвоночник выпирал как бусины на шнуре. Из-за того, что я ел так мало, мои рёбра выпирали [и выглядели также] мрачно, как кривые балки старого сарая. Из-за того, что я ел так мало, блеск моих глаз утонул в глазницах, подобно блеску воды, утонувшему в глубоком колодце. Из-за того, что я ел так мало, кожа на голове сморщилась и высохла, как зелёная горькая тыква высыхает на ветре и солнце. Из-за того, что я ел так мало, кожа моего живота прилипла к позвоночнику. Если я хотел дотронуться до своей кожи живота, то касался позвоночника. Если хотел коснуться позвоночника, то касался кожи живота. Из-за того, что я ел так мало, то если хотел испражниться или помочиться, я падал там же на землю своим лицом. Из-за того, что я ел так мало, то если я пытался расслабить своё тело, растирая его члены своими руками, волосы, сгнившие у своих корней, падали с моего тела по мере того, как я тёр. 

SC 16Ms 9M_605И опять же, когда монах лукавый и лицемерный, тогда он обладает качествами, вызывающими непокорность.  SC 34Ms 9M_623И опять же, когда монах нелукавый и нелицемерный, тогда он обладает качествами, вызывающими покорность. 
SC 51Ms 9M_640«Человек лукавый и лицемерный неприятен, отвратителен мне. Будь я лукав и лицемерен, я был бы сам неприятен и отвратителен людям.» Понимающему это монаху следует так побуждать себя: «Я не буду лукав и лицемерен.» 
SC 67Ms 9M_656И более того, монаху следует так самого себя изучать: «Не лукав ли я и лицемерен?» Если, так себя изучая, монах знает: «Я лукав и лицемерен», тогда пусть он старается устранить эти дурные, неблагие качества. Если же, так себя изучая, монах знает: «Я нелукав и нелицемерен?», тогда он, радостный и весёлый, пусть денно и нощно развивает благие качества. 
SC 71Ms 9M_660Как девушка или юноша – любители украшений, молодые, юные, в идеально чистом зеркале или сосуде с водой, изучая отражение своего лица и увидев на нём грязь или изъян, постарались бы их удалить, а увидев отсутствие грязи или изъяна, довольные подумали бы: «Эта чистота мне на благо», так и монах, если, изучая себя, видит, что не все эти дурные, неблагие качества в нём устранены, пусть старается всех их устранить. Если же, так себя изучая, монах видит, что все эти дурные, неблагие качества в нём устранены, тогда радостный и весёлый, пусть денно и нощно он развивает благие качества. 
Подобно мужчине или женщине—юной, молодой, которой нравятся украшения, которая изучает отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой—если она увидит грязь или пятно на нём, она постарается устранить его. Если она не увидит ни грязи, ни пятна на нём, она будет рада: «Как прекрасно, что оно чистое!» Точно также, когда монах пересматривает сам себя таким образом… может пребывать счастливым и радостным, тренируясь день и ночь в благих состояниях». 

«Друзья, это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и прошёл бы мимо корней и ствола, думая, что сердцевину великого дерева с сердцевиной нужно искать среди ветвей и листьев. Так и с вами, достопочтенные: вы сидели лицом к лицу с Учителем, но прошли мимо Благословенного, думая, что о значении нужно спрашивать меня. Ведь зная, Благословенный знает; видя, он видит; он стал видением, он стал знанием, он стал Дхаммой, он стал святым. Это он—разъяснитель, глашатай, толкователь значения, даритель Бессмертного, властелин Дхаммы, Татхагата. В тот момент вам следовало спросить у Благословенного о значении. То, как он объяснил бы это, так вы это бы и запомнили». 

SC 7Ms 9M_752Потому, Пхагунна, даже если тебя самого в лицо осуждают, тебе следует отбросить любые желания, связанные с мирской жизнью, любые помыслы, связанные с мирской жизнью. При этом, Пхагунна, тебе следует практиковать с мыслью: «Ни ум мой не соблазнится, ни злые слова не слетят с уст, с дружелюбными помыслами сострадательно я буду желать только блага, ненависти не имея.» Вот как, Пхагунна, тебе следует практиковать. 

Монахи, бывает так, что некие никчёмные люди изучают Дхамму: беседы, повествования в стихе и прозе, объяснения, строфы, спонтанные восклицания, цитаты, истории рождения, удивительные случаи, вопросы и ответы. Изучив Дхамму, они не стараются выяснить смысл этих Дхамм своей мудростью. Не выяснив смысла этих Дхамм своей мудростью, они, посредством рассуждения, не приходят к согласию [с этими учениями]. Они изучают Дхамму, чтобы в спорах нападать на других и защищать себя. Они не достигают цели, ради которой изучается Дхамма. Их неправильное ухватывание этих Дхамм приведёт к их длительному вреду и страданиям. Почему? Из-за неправильного ухватывания Дхамм. 

«Господин, мы не ведали, что говорим с достопочтенным Сарипуттой, учеником, о котором известно, что он подобен Учителю. Знай мы, что говорим с достопочтенным Сарипуттой, мы не отвечали бы настолько пространно. Чудесно, брат, удивительно. На все вопросы с глубоким смыслом достопочтенный Сарипутта дал исчерпывающий ответ, как обученный ученик, правильно понимающий доктрину Учителя. Для всякого из его собратьев по целомудренной жизни лицезреть достопочтенного Сарипутту, находиться в его обществе, есть благо, несомненное благо. Даже удостойся они лицезреть достопочтенного Сарипутту и находиться в его обществе тем, что носят его у себя на голове на подушке, для его собратьев по целомудренной жизни и это было бы благом, несомненным благом. И для нас есть благо, несомненное благо то, что мы удостоились лицезреть достопочтенного Сарипутту, удостоились находиться в его обществе.»  «Чудесно, брат, удивительно. На все вопросы с глубоким смыслом достопочтенный Пунна Мантанипутта дал исчерпывающий ответ, как обученный ученик, правильно понимающий доктрину Учителя. Для всякого из его собратьев по целомудренной жизни лицезреть достопочтенного Пунну Мантанипутту, находиться в его обществе, есть благо, несомненное благо. Даже удостойся они лицезреть достопочтенного Пунну Мантанипутту и находиться в его обществе тем, что носят его у себя на голове на подушке, для его собратьев по целомудренной жизни и это было бы благом, несомненным благом. И для нас есть благо, несомненное благо то, что мы удостоились лицезреть достопочтенного Пунну Мантанипутту, удостоились находиться в его обществе.» 

SC 22PTS vp Pali 1.165Ms 9M_954«Благо, брат, несомненное благо, что в лице достопочтенного мы нашли такого собрата по целомудренной жизни. Я заявляю, что, реализовав её на собственном опыте через непосредственное знание, я освоил ту же дхамму, которую и ты освоил и в которой утвердился, реализовав её на собственном опыте через непосредственное знание. Реализовав её на собственном опыте через непосредственное знание, ты освоил ту же дхамму и в ней утвердился, которую я заявляю, что и я освоил, реализовав её на собственном опыте через непосредственное знание. Так что, какой я знаю дхамму, такой её знаешь и ты, какой ты знаешь дхамму, такой её знаю и я. Что я, то и ты, и что ты, то и я. Давай же, брат, вдвоём будем руководить этой общиной».  SC 30Ms 9M_962«Благо, брат, несомненное благо, что в лице достопочтенного мы нашли такого собрата по целомудренной жизни. Заявляя, что он самостоятельно реализовал её через непосредственное знание, Рама освоил ту же дхамму, которую и ты освоил и в которой утвердился, реализовав её на собственном опыте через непосредственное знание. Реализовав её на собственном опыте через непосредственное знание, ты освоил ту же дхамму и в ней утвердился, которую Рама заявлял, что освоил, реализовав её на собственном опыте через непосредственное знание. Так что, какой дхамму постиг Рама, такой её знаешь и ты, какой ты знаешь дхамму, такой её постиг и Рама. Что был Рама, то есть и ты, и что есть ты, то был и Рама. Давай же, брат, вдвоём будем руководить этой общиной». 
Затем, монахи, когда я побыл в Урувеле столько, сколько считал нужным, я отправился странствовать переходами в направлении Варанаси. По дороге между Гайей и местом просветления меня увидел адживака Упака и сказал: «Друг, черты [твоего лица] чисты, цвет твоей кожи чистый и яркий. Под чьим [учительством] ты ушёл в бездомную жизнь, друг? Кто твой учитель? Чьей Дхаммы ты придерживаешься?» Я ответил адживаке Упаке строфами: 
И тогда, будучи всё ещё юным, черноволосым молодым человеком, наделённым благословением молодости на первом этапе жизни, я обрил волосы и бороду, надел жёлтые одежды и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, хотя мои отец и мать желали иного и рыдали с лицами, полными слёз. 

И тогда дух Дигха Параджана отправился к Благословенному. Поклонившись Благословенному, он встал рядом и сказал: «Большое благо для Вадджей, Господин, огромное благо для народа Вадджей, Господин, что Татхагата—совершенный и полностью пробуждённый—пребывает среди них, как и эти трое представителей клана—Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, Достопочтенный Кимбила!» Услышав восклицание духа Дигхи Параджаны, земные божества воскликнули: «Большое благо для Вадджей, огромное благо для народа Вадджей, что Татхагата—совершенный и полностью пробуждённый—пребывает среди них, как и эти трое представителей клана—Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, Достопочтенный Кимбила!»  Услышав восклицание земных божеств, божества небесного мира Четырёх Великих Царей… божества небесного мира Тридцати-Трёх… божества мира Ямы… божества мира Туситы… божества мира дэвов, наслаждающихся творением… божества мира дэвов, имеющих власть над творениями других… божества свиты Брахмы воскликнули: «Большое благо для Вадджей, огромное благо для народа Вадджей, что Татхагата—совершенный и полностью пробуждённый—пребывает среди них, как и эти трое представителей клана—Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, Достопочтенный Кимбила!» Так за мгновение эти достопочтенные стали известны вплоть до мира Брахмы. 

Когда так было сказано, нигантха Саччака обратился к Благословенному: «Поразительно, Мастер Готама. Восхитительно, что когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениями речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Я помню, как нападал в дебатах на Пурана Кассапу. Он, участвуя со мной в дебатах, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражительность, отвращение, и сварливость. Но когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениями речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён. Я помню, как нападал в дебатах на Маккхали Госалу… Аджита Кесакамбалу… Пакудха Каччаяну… Санджаю Велаттхапутту… Нигантха Натапуту. Он, участвуя со мной в дебатах, отвечал уклончиво, сбивал беседу с темы, проявлял раздражительность, отвращение, и сварливость. Но когда к Мастеру Готаме обращаются грубо вновь и вновь, нападают с дерзкими течениями речи, цвет его кожи становится ярким, цвет лица чистым, как и должно быть в случае с тем, кто достоин и правильно самопробуждён.  Я подумал: «Что если я буду принимать только чуть-чуть пищи за один раз, только горсть бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика, или супа из гороха?» Посему я принимал только чуть-чуть пищи, только горсть бобового супа, супа из чечевицы, супа из вика, или супа из гороха. Моё тело стало неимоверно истощено. Из-за того, что я так мало ел, мои члены тела стали похожи на соединённые части стеблей лозы или стеблей бамбука. Из-за того, что я так мало ел, мои ягодицы стали похожи на верблюжье копыто… мой позвоночник выступал, как ожерелье из бусин… мои рёбра выперли наружу, как балки старого покошенного сарая… блеск моих глаз, казалось, утонул в глазницах, точно блеск воды в глубоком колодце… кожа моей головы сморщилась и иссохла, подобно тому, как зелёная горькая тыква высыхает и сморщивается на жаре и ветре… кожа моего живота настолько прилипла к позвоночнику, что когда я трогал живот, то хватал также и позвоночник, а когда я трогал позвоночник, то хватал также и кожу живота… если я мочился или испражнялся, я прямо там же падал лицом вниз. Из-за того, что я так мало ел, если я хотел облегчить тело, потерев его части руками, сгнившие у корней волосы выпадали с моего тела по мере того, как я его растирал. 

Но всё же в боли и унынии, рыдая с лицом полным слёз, он ведёт совершенную и чистую святую жизнь. С распадом тела, после смерти, он возникает в счастливом уделе, даже в небесном мире. 

И он говорит: «Пусть столько-то быков будет зарезано для жертвоприношения. Пусть столько-то волов… пусть столько-то тёлок… пусть столько-то коз… пусть столько-то овец будет зарезано для жертвоприношения. Пусть столько-то деревьев будет срублено на жертвенные столбы. Пусть столько-то растений и травы будет скошено для жертвенной травы». И его рабы, посыльные и слуги занимаются приготовлением, рыдая, с лицами, полными слёз, гонимые угрозами наказания и страхом. 

И тогда Благословенный, надев своё одеяние, взяв свою чашу и внешнее одеяние, отправился с группой монахов в зал для гостей. Прибыв туда, он вымыл свои ноги, вошёл в зал, и сел спиной к центральной колонне, лицом к востоку. Монахи вымыли свои ноги, вошли в зал, сели спиной к западной стене, лицом к востоку, расположившись вокруг Благословенного. Сакьи из Капилаваттху вымыли свои ноги, вошли в зал, сели спиной к восточной стене, лицом к западу,расположившись вокруг Благословенного. Благословенный большую часть ночи наставлял, воодушевлял, призывал, и радовал Сакьев из Капилаваттху беседами о Дхамме, после чего обратился к Достопочтенному Ананде: «Ананда, расскажи Сакьям из Капилаваттху о том, кто следует практике ученика. Моя спина болит. Я её расслаблю». 

«Мастер Бхарадваджа, даже если мы встретимся лицом к лицу с этим Мастером Готамой, мы всё равно скажем ему прямо в лицо: «Отшельник Готама—разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах». 

И тогда Достопочтенный Ананда отправился к Пруду Девакаты вместе с группой монахов. И в то время странник Сандака сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными. 

И тогда Благословенный отправился в Павлинье Святилище, в парк странников. В то время странник Сакулудайин сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными.  Это подобно мужчине или женщине—юной, молодой, которой нравятся украшения—изучающей отражение своего лица в ярком чистом зеркале или в чаше с чистой водой. Она будет знать о том, есть ли [на лице грязное] пятно: «Вот здесь есть пятно». Она будет знать о том, нет ли пятна: «Здесь нет пятна». То точно также я провозгласил своим ученикам путь к пониманию умов других существ… 

В то время странник Уггахамана сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными. 

И тогда Благословенный отправился в Павлинье Святилище, в парк странников. В то время странник Сакулудайин сидел с большой группой странников, которые [сидели], создавая гул, громко и шумно ведя различные бессмысленные беседы, такие как разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными. 

Пудрой присыпано лицо —  «Хорошо, дорогой лесник, хватит на сегодня парка удовольствий. Теперь мы отправимся выразить почтение этому Мастеру Раттхапале». И сказав: «Раздарите всю еду, что была приготовлена там»—царь Коравья подготовил несколько экипажей и, взойдя на один из них, отправился из Тхуллакоттхиты со всем царским великолепием в сопровождении остальных экипажей навестить Достопочтенного Раттхапалу. Он ехал, покуда дорога была проходимой, а затем спешился и пошёл пешком в сопровождении наиболее важных царских лиц к тому месту, где сидел Достопочтенный Раттхапала. Он обменялся с Достопочтенным Раттхапалой вежливыми приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями встал рядом и сказал: «Вот ковёр-накидка [со спины] слона. Пусть Мастер Раттхапала сядет на него». 

Вот как можно понять, брахман, то, как печаль, стенание, боль, горе и отчаяние рождены теми, кто дорог, возникают от тех, кто дорог. Однажды в этом самом [городе] Саваттхи жила некая женщина, чья мать умерла. Из-за смерти её матери она сошла с ума, потеряла рассудок, блуждала от улицы к улице, от перекрёстка к перекрёстку, говоря: «Видели ли вы мою маму? Видели ли вы мою маму?»  И вот как ещё можно понять то, как печаль, стенание, боль, горе и отчаяние рождены теми, кто дорог, возникают от тех, кто дорог. Однажды в этом самом [городе] Саваттхи жила некая женщина, чей отец умер… чей брат умер… чья сестра умерла… чей сын умер… чья дочь умерла… чей муж умер. Из-за смерти её мужа она сошла с ума, потеряла рассудок, блуждала от улицы к улице, от перекрёстка к перекрёстку, говоря: «Видели ли вы моего мужа? Видели ли вы моего мужа?» 
И вот как ещё можно понять то, как печаль, стенание, боль, горе и отчаяние рождены теми, кто дорог, возникают от тех, кто дорог. Однажды в этом самом [городе] Саваттхи жил некий мужчина, чья мать умерла… …жена умерла. Из-за смерти его жены он сошёл с ума, потерял рассудок, блуждал от улицы к улице, от перекрёстка к перекрёстку, говоря: «Видели ли вы мою жену? Видели ли вы мою жену?» 

[Возможность] Просветлённых лицезреть.  Глаза чисты, сияет выражение лица, 
И тогда брахман Села подумал: «Отшельник Готама наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. Они полные, а не неполные. Но я не знаю, Будда ли он, или же нет. Однако, я слышал от пожилых старейшин-брахманов, которые говорят в соответствии с линией наследия учителей, что те, кто являются Совершенными и Полностью Просветлёнными, раскрывают себя, когда им возносится похвала. Что если я вознесу похвалу прямо в лицо отшельнику Готаме уместными строфами?» И тогда он восхвалил Благословенного прямо в лицо уместными строфами: 
Кто славно сложен; тот, кого приятно лицезреть; 
«Пустынник, славный Готама, сын Шакья, с тысячей двумястами пятьюдесятью нищенствующих пришел в Акану, и вот какие хвалы сопровождают его: «Благословенный, славный, в совершенстве просвещённый, одарённый знаниями и благими подвигами, счастливый, знающий мир, несравненный, предводитель людей, учитель, озарённый: его учению внимает мир людей и богов, мир Брахмы и Мары, и все существа, включая брахман и пустынников, богов и людей,—все, кто бы ни встретился с ним лицом к лицу; он учит Дхамме, и благая та Дхамма в начале, и в конце, и в середине, невосполнима в мудрости, неизменима в слове, совершенна; он учит благочестивой жизни, и дивен вид того Благословенного». 

«Господин, не ходите к отшельнику Готаме. Не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, хорошо рождены с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У Вас чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, Мастер Чанки, то не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, богаты, с большим богатством и имуществом. Вы, Господин, знаток Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Вы хорошо знаете филологию, грамматику, и прекрасно сведущи в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Вы, Господин, изящны, красивы, привлекательны, обладаете высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Вы, Господин, нравственны, зрелы в нравственности, обладаете зрелой нравственностью. Вы, Господин, хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Вы говорите слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Вы, Господин, учитель многих, вы обучаете триста брахманских учеников декламации гимнов. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте царём Пасенади Косальским. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте брахманом Поккхарасати. Вы, Господин, правите Опасадой—царским имуществом, царским даром, священным даром, что был подарен Вам царём Пасенади Косальским—с живыми существами, лугами, лесами, водоканалами, зерном. Поскольку это так, Мастер Чанки, не подобает Вам видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами».  Когда так было сказано, брахман Чанки сказал тем брахманам: «А теперь, почтенные, услышьте от меня то, почему мне подобает повидаться с Мастером Готамой, и почему Мастеру Готаме не подобает приходить, чтобы видеться со мной. Почтенные, отшельник Готама хорошо рождён с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, отбросив много золота и слитков, что хранятся на чердаках и в погребах. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной ещё юным, черноволосым молодым человеком, наделённым благословением молодости на первом этапе жизни. Почтенные, отшельник Готама обрил свои волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, хотя его отец и мать желали иного и рыдали с лицами, полными слёз. Почтенные, отшельник Готама изящен, красив, привлекателен, обладает высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Почтенные, отшельник Готама нравственный, обладает благородной нравственностью, благой нравственностью, наделён благой нравственностью. Почтенные, отшельник Готама хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Он говорит слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Почтенные, отшельник Готама—учитель многих. Почтенные, отшельник Готама свободен от чувственной жажды и тщеславия. Почтенные, отшельник Готама придерживается доктрины нравственной действенности поступка, доктрины нравственной действенности деяний. Он не ищет вреда линии брахманов. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из аристократической семьи, одной из первоначальных знатных семей. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из богатой семьи, из семьи с большим богатством и имуществом. Почтенные, люди из других далёких царств и удалённых областей приезжают, чтобы задать вопросы отшельнику Готаме. Почтенные, многие тысячи божеств приняли прибежище в отшельнике Готаме. Почтенные, об отшельнике Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный». Почтенные, отшельник Готама обладает тридцатью двумя знаками Великого Человека. Почтенные, царь Сения Бимбисара из Магадхи, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, царь Пасенади Косальский, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, брахман Поккхарасати, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, отшельник Готама прибыл в Опасаду и проживает в Роще Божеств Опасады, в саловой роще к северу от Опасады. А любые жрецы и отшельники, которые пришли в наш город, являются нашими гостями, а гостей мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать. Так как отшельник Готама прибыл в Опасаду, он—наш гость, и мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать его как гостя. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. 

Столицы… 

Когда монах пребывает так, то если его ум склоняется к ходьбе, он ходит, думая: «Разговоры, которые низкие, вульгарные, грубые, постыдные, неполезные, которые не ведут к разочарованию, бесстрастию, прекращению, покою, прямому знанию, просветлению, ниббане, то есть, разговоры о царях, о ворах, о министрах, об армиях, об опасностях, о сражениях, о еде, о питье, об одежде, о постелях, о гирляндах, о благовониях, о родственниках, о средствах передвижения, о деревнях, о поселениях, о городах, о странах, о женщинах, о героях, об улицах, о колодцах, об усопших, о всяких мелочах, о происхождении мира, о возникновении моря, о том, являются ли вещи такими или иными—в такие разговоры я не буду пускаться». Подобным образом он полностью осознаёт это. 

«Глупец трояко чувствует боль и уныние здесь и сейчас. Если глупец сидит в собрании или на улице или на площади, и люди там обсуждают некие уместные и значимые дела, то тогда, если глупец—это тот, кто убивает живых существ, берёт то, что не дано, неподобающе ведёт себя в чувственных удовольствиях, лжёт, потакает вину, спиртному, одурманивающим веществам, что являются основой для беспечности—то он думает: «Эти люди обсуждают некие уместные и значимые дела. Во мне есть эти вещи, и [другие] видели, что я пускаюсь в эти вещи». Таков первый вид боли и уныния, который чувствует глупец здесь и сейчас.  Далее, конь-сокровище предстаёт царю-миродержцу—весь белый, с чёрной, точно у ворона, головой, с гривой точно трава мунджи, со сверхъестественными силами, летающий по воздуху—царь коней по имени «Валахака». Увидев его, царь-миродержец обретает к нему доверие в уме: «Было бы чудесно поездить на коне, если бы он прошёл укрощение!» И тогда конь-сокровище проходит укрощение, точно превосходный чистокровный конь, которого обучали долгое время. И случается так, что царь-миродержец, обкатывая коня-сокровище, взбирается на него утром и, облетев всю землю до краёв океана, возвращается в царскую столицу к утреннему приёму пищи. Таков конь-сокровище, который предстаёт царю-миродержцу. 
Далее, слон-сокровище предстаёт царю-миродержцу—весь белый, с семичастной позой, со сверхъестественными силами, летающий по воздуху—царь слонов по имени «Упосатха». Увидев его, царь-миродержец обретает к нему доверие в уме: «Было бы чудесно поездить на слоне, если бы он прошёл укрощение!» И тогда слон-сокровище проходит укрощение, точно превосходный чистокровный слон, которого обучали долгое время. И случается так, что царь-миродержец, обкатывая слона-сокровище, взбирается на него утром и, облетев всю землю до краёв океана, возвращается в царскую столицу к утреннему приёму пищи. Таков слон-сокровище, который предстаёт царю-миродержцу. 
И когда колесо-сокровище восторжествовало над всей землёй вплоть до краев океана, оно возвращается в царскую столицу и остаётся там точно прикрепленное за ось на воротах во внутренние покои дворца царя-миродержца в качестве украшения на воротах его внутреннего дворца. Таково колесо-сокровище, которое предстаёт царю-миродержцу. 
«Мудрец трояко чувствует счастье и радость здесь и сейчас. Если мудрец сидит в собрании или на улице или на площади, и люди там обсуждают некие уместные и значимые дела, то тогда, если мудрец—это тот, кто воздерживается от убийства живых существ, от взятия того, что не дано, от неблагого поведения в чувственных удовольствиях, от лжи, от вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности—то он думает: «Эти люди обсуждают некие уместные и значимые дела. Во мне нет этих вещей, и [другие] не видели, чтобы я пускался в них». Таков первый вид счастья и радости, который чувствует мудрец здесь и сейчас. 

«Друзья, это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и прошёл бы мимо корней и ствола, думая, что сердцевину великого дерева с сердцевиной нужно искать среди ветвей и листьев. Так и с вами, достопочтенные: вы сидели лицом к лицу с Учителем, но прошли мимо Благословенного, думая, что о значении нужно спрашивать меня. Ведь зная, Благословенный знает; видя, он видит; он стал видением, он стал знанием, он стал Дхаммой, он стал святым. Это он—разъяснитель, глашатай, толкователь значения, даритель Бессмертного, властелин Дхаммы, Татхагата. В тот момент вам следовало спросить у Благословенного о значении. То, как он объяснил бы это, так вы это бы и запомнили». 

“Из уст отшельника Готамы, брат Самиддхи, находясь с ним лицом к лицу, я слышал: “Поступки тела бесплодны, высказывания уст бесплодны, только намерения ума имеют эффект.” А также: “Существует медитативное состояние, при вхождении в которое не ощущается вообще ничего.”” 

«Друзья, это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и прошёл бы мимо корней и ствола, думая, что сердцевину великого дерева с сердцевиной нужно искать среди ветвей и листьев. Так и с вами, достопочтенные: вы сидели лицом к лицу с Учителем, но прошли мимо Благословенного, думая, что о значении нужно спрашивать меня. Ведь зная, Благословенный знает; видя, он видит; он стал видением, он стал знанием, он стал Дхаммой, он стал святым. Это он—разъяснитель, глашатай, толкователь значения, даритель Бессмертного, властелин Дхаммы, Татхагата. В тот момент вам следовало спросить у Благословенного о значении. То, как он объяснил бы это, так вы это бы и запомнили». 

Не должно произносить речей за глаза и не должно произносить нелицеприятных речей в глаза.  “Не должно произносить речей за глаза, и не должно произносить нелицеприятных речей в глаза.” Так было сказано. И в связи с чем это было сказано? 
Нелицеприятная речь в глаза, неправдивая, ошибочная и пагубная есть состоянием подверженности страданию, мукам, отчаянью и агонии, и является ложным путём. Потому это состояние конфликтности. 
Нелицеприятная речь в глаза, правдивая, безошибочная и благотворная есть состоянием неподверженности страданию, мукам, отчаянью и агонии, и является правильным путём. Потому это состояние бесконфликтности. 
Нелицеприятная речь в глаза, правдивая, безошибочная и пагубная есть состоянием подверженности страданию, мукам, отчаянью и агонии, и является ложным путём. Потому это состояние конфликтности. 
Потому-то и было сказано: “Не должно произносить речей за глаза, и не должно произносить нелицеприятных речей в глаза.” 
Также, монахи, когда известно, что нелицеприятная речь в глаза неправдива, ошибочна и пагубна, её ни за что не должно произносить. Когда известно, что нелицеприятная речь в глаза правдива, безошибочна и пагубна, её должно стремиться не произносить. Но когда известно, что нелицеприятная речь в глаза правдива, безошибочна и благотворна, её можно произносить, выбирая для этого подходящее время. 

«Сарипутта, черты твоего лица чисты. Цвет твоей кожи яркий и чистый. Сарипутта, в каком пребывании ты сейчас часто пребываешь?» 

В плаче, рыдая, с лицом полным слёз. 

В Саваттхи. И тогда великое жертвоприношение было устроено в честь царя Пасенади Косальского. Пятьсот быков, пятьсот волов, пятьсот тёлок, пятьсот коз, пятьсот баранов были приведены к жертвенному столбу. И его рабы, слуги, рабочие, подгоняемые наказанием и страхом, занимались приготовлениями, рыдающие, с полными слёз лицами.  И тогда, утром, группа монахов, одевшись, взяв чаши и одеяния, вошла в Саваттхи за подаяниями. Походив по Саваттхи в поисках подаяний, они вернулись с хождения за подаяниями, подошли к Благословенному, поклонились ему, сели рядом и сказали: «Так вот, Учитель, великое жертвоприношение устроено в честь царя Пасенади Косальского. Пятьсот быков… баранов были приведены к жертвенному столбу. И его рабы, слуги, рабочие, подгоняемые наказанием и страхом, занимались приготовлениями, рыдающие, с полными слёз лицами». 

В Саваттхи. И тогда царь Аджатасатту из Магадхи, сын Видехов, снарядил четырёхчастную армию и направился в направлении Каси против царя Пасенади Косальского. Царь Пасенади услышал донесение об этом, снарядил четырёхчастную армию и пошёл в контратаку в направлении Каси против царя Аджатасатту. И затем царь Аджатасатту из Магадхи и царь Пасенади Косальский сразились. В той битве царь Аджатасатту победил царя Пасенади и царь Пасенади, побеждённый, отступил в свою собственную столицу Саваттхи. 

Зачем с лицом сонливым засыпаешь?» 

И затем, монахи, пробудив чувство безотлагательности в Брахме, свите Брахмы и собрании Брахмы, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Благословенный Сикхи, Арахант, Полностью Просветлённый, и монах Абхибху исчезли из того мира брахм и возникли в столице Арунавати. Затем Благословенный Сикхи обратился к монахам так:  И затем, монахи, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Благословенный Сикхи, Арахант, Полностью Просветлённый, и монах Абхибху исчезли из столицы Арунавати и возникли в том мире брахм. Затем Благословенный Сикхи обратился к монаху Абхибху так: «Поведай, брахман, беседу о Дхамме Брахме и его свите, а также собранию Брахмы».—«Да, Учитель»—ответил монах Абхибху. И тогда он наставлял, воодушевлял, вдохновлял и радовал беседой о Дхамме Брахму, свиту Брахмы и собрание Брахмы. И по тому случаю Брахма, свита Брахмы и собрание Брахмы были этим возмущены, раздражены и жаловались: «Как удивительно, почтенный! Как поразительно, почтенный! Как может ученик учить Дхамме в присутствии самого Учителя?» 
«Монахи, однажды в прошлом был царь по имени Арунава, и его столицей был город под названием Арунавати. Благословенный Сикхи, Арахант, Полностью Просветлённый, проживал, имея поддержку от столицы Арунавати. У Благословенного Сикхи двумя главными учениками были Абхибху и Самбхава, великолепная пара. И тогда Благословенный Сикхи обратился к монаху Абхибху: «Ну же, брахман, почему бы нам не отправиться в некий мир брахм, пока не пришло обеденное время?»—«Хорошо, Учитель»—ответил монах Абхибху. 

Смуглой жены, с лицом с щербинами от оспы, 

Благословенный сказал: «В таком случае, вырази своё вдохновение, Вангиса». И тогда Достопочтенный Вангиса произнёс восхваление прямо в лицо Благословенному этими уместными строфами: 

И тогда Достопочтенный Вангиса произнёс восхваление прямо в лицо Достопочтенному Сарипутте этими уместными строфами:  И тогда мысль пришла к Достопочтенному Вангисе: «Этот Достопочтенный Сарипутта обучает монахов Дхамме речью, которая гладкая, беглая, чётко сформулированная, превосходно раскрывающая смысл. А те монахи слушают Дхамму, склоняя к ней ухо, относясь к этому как к вопросу жизни и смерти, направляя на это весь свой ум целиком. Что если я произнесу восхваление прямо в лицо Достопочтенному Сарипутте этими уместными строфами?» 

И тогда Достопочтенный Вангиса произнёс восхваление прямо в лицо Благословенному этими уместными строфами: 

И тогда Достопочтенный Вангиса произнёс восхваление прямо в лицо Благословенному этими уместными строфами:  И тогда мысль пришла к Достопочтенному Вангисе: «Благословенный обучает монахов беседой о Дхамме на тему ниббаны. А те монахи слушают Дхамму, склоняя к ней ухо, относясь к этому как к вопросу жизни и смерти, направляя на это весь свой ум целиком. Что если я произнесу восхваление прямо в лицо Благословенному уместными строфами?» 

И тогда Достопочтенный Вангиса произнёс восхваление прямо в лицо Благословенному этой уместной строфой:  И тогда мысль пришла к Достопочтенному Вангисе: «Благословенный пребывает в Чампе… затмевает их всех в красоте и славе. Что если я произнесу восхваление прямо в лицо Благословенному уместными строфами?» 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда монахиня Сукка, окружённая большим собранием слушающих, обучала Дхамме. И тогда яккха, полный доверия к монахине Сукке, ходил от улицы к улице, от площади к площади в Раджагахе и декламировал следующие строфы: 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда один мирянин подал еду монахине Сукке. И тогда яккха, полный доверия к монахине Сукке, ходил от улицы к улице, от площади к площади в Раджагахе и декламировал следующую строфу: 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда один мирянин подарил одеяние монахине Чире. И тогда яккха, полный доверия к монахине Чире, ходил от улицы к улице, от площади к площади в Раджагахе и декламировал следующую строфу: 

«Когда стоите к Вепачитти вы лицом к лицу, 

сутты идентичны СН 12.10, но идут от третьего лица того или иного будды, жившего в далёком прошлом: 

сутты идентичны СН 12.10, но идут от третьего лица того или иного будды, жившего в далёком прошлом: 

сутты идентичны СН 12.10, но идут от третьего лица того или иного будды, жившего в далёком прошлом: 

сутты идентичны СН 12.10, но идут от третьего лица того или иного будды, жившего в далёком прошлом: 

сутты идентичны СН 12.10, но идут от третьего лица того или иного будды, жившего в далёком прошлом: 

сутты идентичны СН 12.10, но идут от третьего лица того или иного будды, жившего в далёком прошлом: 

Представьте, монахи, как если бы человек, скитающийся по лесу, увидел бы древний путь, древнюю дорогу, по которой путешествовали люди в прошлом. Он бы пошёл этой дорогой и увидел бы древний город, древнюю столицу, в прошлом населённую людьми, с парками, рощами, прудами, бастионами—восхитительное место. И тот человек сообщил бы царю или царскому министру: «Ваше Величество, знайте же, что по мере того как я скитался по лесу, я увидел древний путь, древнюю дорогу, по которой путешествовали люди в прошлом. Я пошёл этой дорогой и увидел древний город, древнюю столицу, в прошлом населённую людьми, с парками, рощами, прудами, бастионами—восхитительное место. Восстановите этот город, Ваше Величество!» И тогда царь или царский министр восстановил бы этот город, и через некоторое время этот город стал бы успешным и процветающим, густо населённым, переполненным людьми, разрастающимся и расширяющимся. 

«Вне сомнений, Сусима, ты совершил проступок—столь глупым, столь запутанным, столь нелепым ты был, что подобно вору ты получил посвящение в этой хорошо провозглашённой Дхамме и Винае. Представь, Сусима, как если бы арестовали бандита, преступника, и привели бы его к царю, сказав: «Ваше Величество, этот человек—бандит, преступник. Наложите на него такое наказание, которое сочтёте нужным». Царь сказал бы: «Ну же, почтенные, скрутите его руки за спиной крепкой верёвкой, постригите его налысо, водите его под дробь звонкого барабана по улицам, от перекрёстка до перекрёстка, выведите его через южные ворота и там, к югу от города, отрубите ему голову». Как ты думаешь, Сусима, испытал бы в этом случае тот человек боль и недовольство?» 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И в то время Достопочтенный Сарипутта и Достопочтенный Махамоггаллана пребывали в Раджагахе в одной хижине в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда, вечером, Достопочтенный Сарипутта вышел из затворничества и подошёл к Достопочтенному Махамоггаллане. Он обменялся с ним вежливыми приветствиями, и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал ему: «Друг Моггаллана, ты умиротворён, черты твоего лица ярки и чисты. Не провёл ли весь день Достопочтенный Махамоггаллана в умиротворённом пребывании?» 

«Домохозяин, ты умиротворён, черты твоего лица ярки и чисты. Должно быть, ты услышал беседу о Дхамме сегодня в присутствии Благословенного?» 

Когда лев, царь зверей, рычит, то любые животные, услышавшие этот звук, в большинстве своём пугаются, ощущают беспокойство и трепет. Те, кто живут в норе, заползают в норы. Те, кто живут в воде, погружаются в воду. Те, кто живут в лесу, убегают в лес. Птицы взлетают в небо. Даже те царские большие слоны, привязанные прочными ремнями в деревнях, городах и столицах, срываются и разрывают свои путы на куски. Испугавшись, они мочатся и испражняются, ищут убежища здесь и там. Настолько могущественен, монахи, лев, царь зверей среди животных, такой грандиозный и величественный. 

Представь, друг Ананда, юношу или девушку—юную, наслаждающуюся украшениями, которая стала бы рассматривать отражение своего лица в зеркале или чаше, наполненной чистой, ясной, прозрачной водой. Она бы смотрела на него с цеплянием, а не без цепляния. Точно также, благодаря цеплянию к форме, происходит идея «Я есть», а не без цепляния к ней. Благодаря чувству… восприятию… формациям… сознанию происходит идея «Я есть», а не без цепляния к нему. 

сутта идентична СН 22.71, но здесь вместо Радхи действующим лицом является Рахула. 

сутта идентична СН 22.72, но здесь вместо Сурадхи действующим лицом является Рахула. 

В прошлом, монах, я был кхаттийским царём, помазанным на царство. У меня было восемьдесят четыре тысячи городов, столицей которых был Кусавати. У меня было восемьдесят четыре тысячи дворцов, главным из которых был дворец Дхаммы. У меня было восемьдесят четыре тысячи остроконечных павильонов, главным из которых был павильон Великий Собор. У меня было восемьдесят четыре тысячи диванов, сделанных из слоновой кости, ядровой древесины, золота и серебра, что были устланы покрывалами с длинным ворсом, украшены цветами, лучшими шкурами антилоп, с красными навесами и красными подушками по обеим сторонам.  Из тех восьмидесяти четырёх тысяч городов, монах, был только один город, в котором я проживал в то время—столица Кусавати. Из тех восьмидесяти четырёх тысяч дворцов был только один дворец, в котором я проживал в то время—дворц Дхаммы. Из тех восьмидесяти четырёх тысяч остроконечных павильонов был только один павильон, в котором я проживал в то время—павильон Великий Собор. Из тех восьмидесяти четырёх тысяч диванов был только один диван, который я использовал в то время—сделанный либо из слоновой кости, либо из ядровой древесины, либо из золота, либо из серебра. 

сутта аналогична СН 22.71, только здесь вместо Радхи действующим лицом является Каппа. 

сутта аналогична СН 22.72, только здесь вместо Сурадхи действующим лицом является Каппа. 

сутта в точности идентична СН 22.126, за исключением действующих лиц и места действия: 

Представь, Радха, как если бы маленькие мальчики и девочки играли бы в песочные замки. Покуда они не лишены тяги, желания, любви, влечения, страсти и жажды к этим песочным замкам, они лелеют их, играются с ними, ценят их, относятся к ним как к своей собственности. Но когда эти маленькие мальчики и девочки теряют свою тягу, желание, любовь, влечение, страсть и жажду к этим песочным замкам, то тогда они рассеивают их своими руками и ногами, стирают с лица земли, разрушают их, выбрасывают их из игры.  Точно также, Радха, рассей форму, сотри её с лица земли, разрушь её, выбрось её из игры. Практикуй ради уничтожения жажды. Рассей чувство… восприятие… формации… сознание, сотри его с лица земли, разрушь его, выбрось его из игры. Практикуй ради уничтожения жажды. Уничтожение жажды, Радха, это ниббана». 

И затем, вечером, Достопочтенный Сарипутта вышел из затворничества и отправился в рощу Джеты в монастырь Анатхапиндики. Достопочтенный Ананда увидел Достопочтенного Сарипутту издали и сказал ему: «Друг Сарипутта, ты умиротворён, черты твоего лица ярки и чисты. В каком пребывании провёл день Достопочтенный Сарипутта?» 

И затем, вечером, Достопочтенный Сарипутта вышел из затворничества и отправился в рощу Джеты в монастырь Анатхапиндики. Достопочтенный Ананда увидел Достопочтенного Сарипутту издали и сказал ему: «Друг Сарипутта, ты умиротворён, черты твоего лица ярки и чисты. В каком пребывании провёл день Достопочтенный Сарипутта?» 

И тогда эта странница Сучимукхи ходила от улицы к улице, от площади к площади в Раджагахе, объявляя: «Эти отшельники, идущие за Сыном Сакьев, едят праведную пищу. Они едят непорицаемую пищу. Подавайте еду в качестве подаяний отшельникам, идущим за Сыном Сакьев». 

Достопочтенный Ананда ответил: «Друзья, это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева и прошёл бы мимо корней и ствола великого дерева с сердцевиной, думая, что сердцевину нужно искать среди ветвей и листьев. Так и с вами, достопочтенные: вы сидели лицом к лицу с Учителем, но прошли мимо Благословенного, думая, что о значении нужно спрашивать меня. Ведь зная, друзья, Благословенный знает; видя, он видит; он стал видением, он стал знанием, он стал Дхаммой, он стал святым. Это он—разъяснитель, глашатай, толкователь значения, даритель Бессмертного, властелин Дхаммы, Татхагата. В тот момент вам следовало спросить у Благословенного о значении. То, как он объяснил бы это, так вы это бы и запомнили». 

Достопочтенный Ананда ответил: «Друзья, это как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева и прошёл бы мимо корней и ствола великого дерева с сердцевиной, думая, что сердцевину нужно искать среди ветвей и листьев. Так и с вами, достопочтенные: вы сидели лицом к лицу с Учителем, но прошли мимо Благословенного, думая, что о значении нужно спрашивать меня. Ведь зная, друзья, Благословенный знает; видя, он видит; он стал видением, он стал знанием, он стал Дхаммой, он стал святым. Это он—разъяснитель, глашатай, толкователь значения, даритель Бессмертного, властелин Дхаммы, Татхагата. В тот момент вам следовало спросить у Благословенного о значении. То, как он объяснил бы это, так вы это бы и запомнили». 

сутты идентичны СН 35.118, за исключением действующего лица и места действия: 

сутты идентичны СН 35.118, за исключением действующего лица и места действия: 

сутты идентичны СН 35.118, за исключением действующего лица и места действия: 

сутта идентична СН 35.118, за исключением действующего лица и места действия: 

сутта идентична СН 35.118, за исключением действующего лица и места действия: 

И тогда Благословенный, одевшись, взяв свою чашу и одеяние, отправился с Сангхой монахов в новый зал для собраний. Прибыв туда, он омыл свои ноги, вошёл в зал и сел спиной к центральной колонне, лицом к востоку. Монахи тоже омыли свои ноги, вошли в зал, сели напротив западной стены, лицом к востоку, расположившись перед Благословенным. Сакьи из Капилаваттху тоже омыли свои ноги, вошли в зал, сели напротив восточной стены, лицом к западу, расположившись перед Благословенным. 

эти две сутты идентичны СН 42.3, но в первой действующим лицом является начальник воинов на боевых слонах Хаттхароха, а во второй—начальник кавалеристов Ассароха. 

эти две сутты идентичны СН 42.3, но в первой действующим лицом является начальник воинов на боевых слонах Хаттхароха, а во второй—начальник кавалеристов Ассароха. 

Далее, градоначальник, бывает так, что можно увидеть некоего человека с прочно связанными крепкой верёвкой руками за спиной, с обритой головой, которого ведут по улицам, от площади к площади под барабанную дробь, а затем выводят через южные ворота и отрубают ему голову к югу от города. И о нём спрашивают: «Почтенный, что сделал этот человек, что он шёл со связанными крепкой верёвкой руками за спиной… и ему отрубили голову к югу от города?» И они отвечают: «Почтенный, этот человек—враг царя, забрал жизнь мужчины или женщины. Вот почему правители, схватив его, приговорили его к такому наказанию».  Далее, градоначальник, бывает так, что можно увидеть некоего человека с прочно связанными крепкой верёвкой руками за спиной, с обритой головой, которого ведут по улицам, от площади к площади под барабанную дробь, а затем выводят через южные ворота и отрубают ему голову к югу от города. И о нём спрашивают: «Почтенный, что сделал этот человек, что он шёл со связанными крепкой верёвкой руками за спиной… и ему отрубили голову к югу от города?» И они отвечают: «Почтенный, этот человек—враг царя, он украл кое-что из деревни или из леса, совершил кражу. Вот почему правители, схватив его, приговорили его к такому наказанию». 

Брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным чувственной жаждой, не переполненным чувственной жаждой, и понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей чувственной жажды, то в этом случае он знает и видит в соответствии с действительностью собственное благо, благо других, благо обоих. И даже те гимны, которые долгое время не декламировались для заучивания вслух, вспоминаются, уж не говоря о тех, которые декламировались. Представь, брахман, чашу с водой, которая не смешана с лаком, куркумой, синей краской или кармазином. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы смог узнать и увидеть его в соответствии с действительностью. Точно также, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным чувственной жаждой… …декламировались.  Далее, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным ленью и апатией, не переполненным ленью и апатией, и понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей лени и апатии, то в этом случае он знает и видит в соответствии с действительностью собственное благо, благо других, благо обоих. И даже те гимны, которые долгое время не декламировались для заучивания вслух, вспоминаются, уж не говоря о тех, которые декламировались. Представь, брахман, чашу с водой, которая не заросла водорослями. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы смог узнать и увидеть его в соответствии с действительностью. Точно также, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным ленью и апатией… …декламировались. 
Далее, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным недоброжелательностью, не переполненным недоброжелательностью, и понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей недоброжелательности, то в этом случае он знает и видит в соответствии с действительностью собственное благо, благо других, благо обоих. И даже те гимны, которые долгое время не декламировались для заучивания вслух, вспоминаются, уж не говоря о тех, которые декламировались. Представь, брахман, чашу с водой, которая не нагревается на огне, так что вода в ней не кипит и не пузырится. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы смог узнать и увидеть его в соответствии с действительностью. Точно также, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным недоброжелательностью… …декламировались. 
Далее, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным неугомонностью и сожалением, не переполненным неугомонностью и сожалением, и понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей неугомонности и сожаления, то в этом случае он знает и видит в соответствии с действительностью собственное благо, благо других, благо обоих. И даже те гимны, которые долгое время не декламировались для заучивания вслух, вспоминаются, уж не говоря о тех, которые декламировались. Представь, брахман, чашу с водой, что не обдувается ветром, и по поверхности воды не идёт рябь, не образуются завихрения и волны. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы смог узнать и увидеть его в соответствии с действительностью. Точно также, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным неугомонностью и сожалением… …декламировались. 
Далее, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным сомнением, не переполненным сомнением, и понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшего сомнения, то в этом случае он знает и видит в соответствии с действительностью собственное благо, благо других, благо обоих. И даже те гимны, которые долгое время не декламировались для заучивания вслух, вспоминаются, уж не говоря о тех, которые декламировались. Представь, брахман, чашу с чистой, ясной, прозрачной водой, которую поставили бы на свет. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы смог узнать и увидеть его в соответствии с действительностью. Точно также, брахман, когда кто-либо пребывает с умом, не охваченным сомнением… …декламировались. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая заросла водорослями. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы не смог ни узнать, ни увидеть его в соответствии с действительностью. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая нагревается на огне, так что вода в ней кипит и пузырится. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы не смог ни узнать, ни увидеть его в соответствии с действительностью. 
Представь, брахман, чашу с водой, которая смешана с лаком, куркумой, синей краской или кармазином. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы не смог ни узнать, ни увидеть его в соответствии с действительностью. 
Представь, брахман, чашу с водой, что обдувается ветром, и по поверхности воды идёт рябь, образуются завихрения и волны. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы не смог ни узнать, ни увидеть его в соответствии с действительностью. 
Представь, брахман, чашу с мутной грязной взболтанной водой, которую поставили бы в тёмное место. Если бы человек с хорошим зрением стал бы изучать отражение своего лица в ней, то он бы не смог ни узнать, ни увидеть его в соответствии с действительностью. 

У Арахантов, Полностью Просветлённых Будд, которые появлялись в мире в прошлом, также была такая лучшая пара учеников, какая была и у меня в лице Сарипутты и Моггалланы. У Арахантов, Полностью Просветлённых Будд, которые появятся в будущем, также будет такая лучшая пара учеников, какая была и у меня в лице Сарипутты и Моггалланы. 

сутта идентична СН 47.15, но здесь действующим лицом выступает Достопочтенный Уттия. Кроме того, есть небольшое отличие в одной фразе в середине сутты. Вместо фразы: 

сутта идентична СН 47.18, за исключением первого вводного предложения. Кроме того, в данной сутте Будда говорит от первого лица, а не от третьего, как в СН 47.18: 

все эти сутты идентичны по содержанию СН 51.19, кроме вступления и действующих лиц, которые приведены ниже: 

все эти сутты идентичны по содержанию СН 51.19, кроме вступления и действующих лиц, которые приведены ниже: 

все эти сутты идентичны по содержанию СН 51.19, кроме вступления и действующих лиц, которые приведены ниже: 

все эти сутты идентичны по содержанию СН 51.19, кроме вступления и действующих лиц, которые приведены ниже: 

«Друг Ануруддха, ты умиротворён, черты твоего лица ярки и чисты. В каком пребывании обычно пребывает Достопочтенный Ануруддха?» 

Я слышал, что однажды Благословенный пребывал в стране Сакьев в Капилаваттху в парке Нигродхи. И тогда Маханама из рода Сакьев отправился к Благословенному и, по прибытии, поклонившись, сел рядом. Затем он обратился к Благословенному: «Господин, этот город Капилаваттху богатый и процветающий, густо населённый, его улицы переполнены толпами людей. Иногда, когда я вхожу в Капилаваттху вечером после вдохновляющих встреч с Благословенным или с монахами, я встречаюсь с несущимся слоном или лошадью, с несущейся колесницей или повозкой, с несущимся человеком. В этот момент моё памятование о Благословенном затуманивается, моё памятование о Дхамме… о Сангхе затуманивается. Мысль приходит ко мне: «Если я умру в этот самый миг, каковой будет моя судьба, какой будет моя дальнейшая участь?» 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в стране Сакьев в Капилаваттху в парке Нигродхи. И тогда Маханама из рода Сакьев отправился к Благословенному и, по прибытии, поклонившись, сел рядом. Затем он обратился к Благословенному: «Господин, этот город Капилаваттху богатый и процветающий, густо населённый, его улицы переполнены толпами людей. Иногда, когда я вхожу в Капилаваттху вечером после вдохновляющих встреч с Благословенным или с монахами, я встречаюсь с несущимся слоном или лошадью, с несущейся колесницей или повозкой, с несущимся человеком. В этот момент моё памятование о Благословенном затуманивается, моё памятование о Дхамме… о Сангхе затуманивается. Мысль приходит ко мне: «Если я умру в этот самый миг, каковой будет моя судьба, какой будет моя дальнейшая участь?» 

о слухах с улицы и слухах у колодцев; 

Восклицание божеств  Услышав восклицание божеств, проживающих на земле, дэвы мира Четырёх Великих Царей воскликнули: «В Варанаси… Благословенным было приведено в движение непревзойдённое Колесо Дхаммы…!». 
Услышав восклицание дэвов мира Четырёх Великих царей, дэвы Таватимсы… дэвы Ямы… дэвы Туситы… дэвы Нимманарати… дэвы Параниммита-васаватти… дэвы Свиты Брахмы воскликнули: «В Варанаси, в Оленьем Парке Исипатаны, Благословенным было приведено в движение непревзойдённое Колесо Дхаммы, которое не сможет остановить ни один отшельник, ни один жрец, ни дэва, ни Мара, ни Брахма, ни кто бы то ни был в этом мире!» 

Благословенный сказал: «Монахи, те жрецы и отшельники, которые не поняли в соответствии с действительностью: «Это—страдание», «Это—источник страдания», «Это—прекращение страдания», «Это—путь, ведущий к прекращению страдания»—смотрят на лицо другого отшельника или жреца, думая: «Этот почтенный в самом деле тот, кто действительно знает, кто действительно видит».  Но, монахи, те жрецы и отшельники, которые поняли… «Это—страдание… источник страдания… прекращение страдания… путь, ведущий к прекращению страдания»—не смотрят на лицо другого отшельника или жреца, думая: «Этот почтенный в самом деле тот, кто действительно знает, кто действительно видит». 
Точно также, монахи, те жрецы и отшельники, которые не поняли… «Это—страдание… источник страдания… прекращение страдания… путь, ведущий к прекращению страдания»—смотрят на лицо другого отшельника или жреца, думая: «Этот почтенный в самом деле тот, кто действительно знает, кто действительно видит». И почему? Потому что они не увидели Четырёх Благородных Истин. 
Точно также, те жрецы и отшельники, которые поняли… «Это—страдание… источник страдания… прекращение страдания… путь, ведущий к прекращению страдания»—не смотрят на лицо другого отшельника или жреца, думая: «Этот почтенный в самом деле тот, кто действительно знает, кто действительно видит». И почему? Потому что они ясно увидели Четыре Благородные Истины. Какие четыре? 

Кто же, подделываясь под вид добродетельного, бесчестит семейства, бесстыден и лжив, необуздан и лицемерен, тот назовется «оскверняющим путь». 

«Кто ложью и лицемерием достигает степени мудрого или отшельника или другой степени из монашествующих,—вот причина потери для теряющего». 

Кто лицемерен и дурен, кто предан ложному мнению,  Кто лицемерен, кто, 

Так я слышал. Однажды злой дух Кхара и злой дух Сучилома проходили неподалеку от Благословенного. И вот злой дух Кхара спросил злого духа Сучилому, пустынник ли был тот человек. Сучилома ответил: «Нет, он не пустынник, он—лицемер: все же пойду удостоверюсь, верный ли он пустынник, или же только лицемер». Тогда злой дух Сучилома подошел к Благословенному и, подойдя к нему, тронул его. Благословенный отстранился от него. Тогда злой дух Сучилома сказал Благословенному: «О пустынник, разве ты сердишься на меня?» 

Лицемерие и похотливость, высокомерие и зависть, 

Лицемерие и бесчувственность, торгашество, 

Слыша те слова Благословенного, Сабхья, нищий странник, радовался им, и в радости, восторге и великой гордости он поднялся с сиденья, перебросил плащ на одно плечо и, простирая свои сжатые руки к Благословенному и прославляя его, стал с ним лицом к лицу. 

[Возможность] Просветлённых лицезреть.  Глаза чисты, сияет выражение лица, 
И тогда брахман Села подумал: «Отшельник Готама наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. Они полные, а не неполные. Но я не знаю, Будда ли он, или же нет. Однако, я слышал от пожилых старейшин-брахманов, которые говорят в соответствии с линией наследия учителей, что те, кто являются Совершенными и Полностью Просветлёнными, раскрывают себя, когда им возносится похвала. Что если я вознесу похвалу прямо в лицо отшельнику Готаме уместными строфами?» И тогда он восхвалил Благословенного прямо в лицо уместными строфами: 
Кто славно сложен; тот, кого приятно лицезреть; 
«Пустынник, славный Готама, сын Шакья, с тысячей двумястами пятьюдесятью нищенствующих пришел в Акану, и вот какие хвалы сопровождают его: «Благословенный, славный, в совершенстве просвещённый, одарённый знаниями и благими подвигами, счастливый, знающий мир, несравненный, предводитель людей, учитель, озарённый: его учению внимает мир людей и богов, мир Брахмы и Мары, и все существа, включая брахман и пустынников, богов и людей,—все, кто бы ни встретился с ним лицом к лицу; он учит Дхамме, и благая та Дхамма в начале, и в конце, и в середине, невосполнима в мудрости, неизменима в слове, совершенна; он учит благочестивой жизни, и дивен вид того Благословенного». 

Вот мучатся с искривленными лицами те, 

Вступая в пререкания, они восклицают: 

«В гимнах указаны знаки, отметившие великого человека, и всего их тридцать два, число в число. На чьём теле есть знаки великого человека, пред тем лежат два пути и нет третьего. Если живёт он в жилище, он без жезла и меча подчинит себе землю и справедливостью будет владычествовать над ней. Если ж покинет он родной кров ради пустынножительства, он становится Благословенным, несравненным Буддою, Озарённым, сорвавшим покрывало с лица мира. Вы про себя вопрошайте его о моем рожденье и роде, о знаках на моем теле, о гимнах, и других моих знаниях, и о проклятии на голову; если он верный Будда, кому все открыто, он словами ответит на то, о чем вы в уме вопросите его».  «Всё лицо своё покрывает он языком, полукругом волос соединены его брови,—знай то, о юноша». 
«Не бойся, это—низкий лицемер, жаждущий чужого добра; он бессилен в проклятье на твою голову, он не обладает силою заклясть её». 
Отбросившего надменность и лицемерие! 
Услышав слова Бавари, шестнадцать учеников его, каждый со своими учениками, все они, славные мыслители, радостные в медитациях, мудрые, благоухающие добродетелью, поклонившись Бавари и обойдя вокруг него, все с заплетёнными волосами, неся шкуры, отправились в путь лицом к северу. Как жаждущий спешит к воде, как купец гонится за прибылью, как изнемогший от жары рвется к тени, так поспешно взошли они на гору. 

Отбросившего надменность и лицемерие! 

не кажешь, лицо твоё просто сияет, 

Благословенный видел, как Достопочтенный Махакассапа собирал подаяние в Раджагахе, ходил по бедному кварталу, по улице ткачей.  В этот день пять сотен девов хотели пожертвовать пищу для уважаемого Махакассапы, но он отказался. Завернувшись в рясу и взяв с собой чашу и мантию, уважаемый Махакассапа вошел в Раджагаху просить пищу, сворачивая на улицы где живут простые и бедные люди. Тогда-то Благословенный и увидел уважаемого Махакассапу просящего пищу на улицах где живут простые и бедные люди. 
Тогда пятьсот дэвов решили предложить пищу Достопочтенному Махакассапе. Но Достопочтенный Махакассапа отказал тем пятистам дэвам. В утреннее время он оделся, взял свою чашу и верхнее одеяние, и отправился в Раджагаху за подаянием, пойдя в бедный квартал, на улицу ткачей. 

Во второй раз Благословенный сказал Бахии: «Сейчас не время для этого, мы идем по улицам для сбора подаяния».  После того, как это было сказано, Благословенный сказал Бахии: «Сейчас не время для этого, мы идем по улицам для сбора подаяния». 

Многие монахи слышали, как Достопочтенный Бхаддия, сын Калигодхи, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, часто восклицал: «Aх, счастье! Ах, счастье!» И услышав это, они решили: «Наверняка, друзья, Достопочтенный Бхаддия, сын Калигодхи не достиг высшей радости возвышенной жизни, но вспоминая прошлое, царское счастье, которое он имел в мирской жизни, теперь, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, он часто восклицает: «Aх, счастье! Ах, счастье!»  «Но по какой причине Бхаддия, ты, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, часто восклицаешь: «Ах, счастье! Ах, счастье!»?» 
Оставив олицетворение себя с тем или этим, 
Придя, он поклонился Благословенному и сел напротив. Благословенный сказал Достопочтенному Бхаддии, сыну Калигодхи: «Правда ли Бхаддия, что ты, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, часто восклицаешь: «Ах, счастье! Ах, счастье!»?» 
«Раньше, Достопочтенный, в то время когда я жил мирской жизнью и правил, внутри дворца было много охраны и снаружи дворца было много охраны, внутри города было много охраны и снаружи города было много охраны, внутри страны было много охраны и на границах было много охраны. И хотя, Достопочтенный, меня таким образом охраняли и защищали, я жил в страхах и тревогах, с подозрениями и опасениями. Но в настоящее время, Достопочтенный, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, я живу одинокий, без страхов, без тревог, без подозрений, без опасений, беззаботный, умиротворенный, уверенный в полной безопасности, с умом, подобным свободной лани. Именно по этой причине, Достопочтенный, я, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, часто восклицаю: «Ах, счастье! Ах, счастье!»» 
«Раньше, о достопочтенный, когда я был мирянином я наслаждался жизнью правителя, внутри и снаружи моих покоев стояла стража; внутри и снаружи моя столица охранялась; вся территория моего государства на границах и внутри была надежна охраняема. Но даже будучи столь надежно охраняемым я жил в страхе, беспокойстве, недоверии и боязни. Но сейчас, о Преподобныйй, когда я в лесу под кроной дерева во мне нет страха, беспокойства, недоверия и боязни. Я живу без забот: все мои нужды удовлетворены, с умом подобным уму оленя. Понимая это, я постоянно повторяю: «Какое блаженство! Ах какое блаженство!» 
Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Анупии, в манговой роще. Тогда Достопочтенный Бхаддия, сын Калигодхи пребывал в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, часто восклицая: «Aх, счастье! Ах, счастье!» 
Тогда эти монахи пошли к Благословенному, и после того, как они пришли, они поклонились Благословенному, сели напротив и сказали: «Достопочтенный Бхаддия, сын Калигодхи, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, часто восклицает: «Ах, счастье! Ах, счастье!» Наверняка, Достопочтенный Бхаддия, сын Калигодхи не достиг высшей радости возвышенной жизни, но вспоминая прошлое, царское счастье, которое он имел в мирской жизни, теперь, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, он часто восклицает: «Aх, счастье! Ах, счастье!»» 

Так я слышал. Однажды Благословенный жил в расположенном недалеко от Раджагахи Бамбуковом лесу в месте для кормления белок. Тогда уважаемые Сарипутта и Махамоггаллана жили вместе в Заповеднике Павлинов. Как то случилось так, что преподобный Сарипутта побрил голову и, медитируя при полной луне, вошел в состояние поглощения. В то же время два яккхи проходили мимо, путешествуя по своим делам. Один из них, увидев в лунном свете преподобного Сарипутту сидящего со спокойным лицом, сказал своему другу: «Дружище, а что если я хорошо двину этого монаха по голове?!» 

Затем у Достопочтенного Соны, когда он пребывал в уединении во время затворничества сезона дождей, возникли такие мысли: «Я не видел Благословенного лицом к лицу, но я слышал, что Благословенный таков и такой-то. Если бы мой наставник позволил, я мог бы отправиться в путь, чтобы увидеть Благословенного, Араханта, Саммасамбудду».  И тогда Достопочтенный Сона, выйдя из уединения в вечернее время, пошел к Достопочтенному Махакаччане, поклонившись и сев напротив он сказал: «Когда я пребывал в уединении, у меня возникли такие мысли: «Я не видел Благословенного лицом к лицу, но я слышал, что Благословенный таков и такой-то. Если бы мой наставник позволил, я мог бы отправиться в путь, чтобы увидеть Благословенного, Араханта, Саммасамбудду». 

Затем Благословенный, одевшись, взяв свою чашу и верхнее одеяние, вместе с общиной монахов пошел в зал собраний, и после того, как он омыл ноги и вошел в зал собраний, он сел около средней колонны, лицом на восток, а община монахов, омыв ноги и войдя в зал собраний, села около западной стены, лицом на восток, позади Благословенного. Мирские последователи из Паталигамы, тоже омыли ноги, вошли в зал собраний и сели у восточной стены, лицом к западу, видя Благословенного перед собой. 

В то время, достопочтенный тхера, преподобный Сарипутта, отправился за подаянием в Раджагаху, пришел на улицу, где предлагали множественные дары. Тогда служанка той женщины увидела его и сказала: «Достопочтенный, дайте мне свою чашу»,—и добавила,—«В качестве одолжения мирской последовательнице, зайдите сюда». Тхера дал ей свою чашу. Она провела его в дом. Тогда женщина приветствовала его, и прислуживала ему. И когда она прислуживала ему, у нее было сильное устремление: «В силу этого добродетельного поступка, в будущем я могу иметь божественное великолепие, сияющего божественного слона, дворец с остроконечной крышей и троном, украшенные лотосами». Потом, когда тхера закончил свою еду, она вымыла миску, и наполнила ее гхи, медом, сахаром и т.п., свернула ткань, которой было покрыто сиденье, и положила ее в руки тхеры. Когда тхера собрался уходить, она дала распоряжения двум слугам: «Помогите тхере донести это сиденье (ткань) и чашу до монастыря, после чего возвращайтесь». Они так и сделали. 

В то время, некий мирской последователь, который достиг плода и понял Дхамму, проходя мимо по улице, услышал их разговор, и подошел к ним. Тогда брахманка сказала ему: «Сейчас, многие люди из хороших семей отказались от большого богатства и большого круга родственников и ушли из клана Сакьев». Из каких побуждений они уходят [в монашество]?» Мирской последователь ответил ей: «Из-за опасностей чувственных удовольствий и преимуществ отречения», и он подробно рассказал о мотивах [уходящих в монашество] в меру своего собственного понимания, объяснил качества Трех Драгоценностей (Будда, Дхамма и Сангха), и изложил преимущества и выгоды [соблюдения] пяти (нравственных) заповедей, в отношении этого мира, и следующего мира [рождения]. 

Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи, в роще Джеты. Тогда, в маленькой деревушке Гая жил брахман, который отдал свою дочь замуж за сына брахмана. В новом доме она была очень в низком положении служанки. Свекровь, обладающая авторитетом в доме, с первых дней питала неприязнь к невестке, ругала, оскорбляла и била ее (в одной из прошлых жизней, во времена Будды Кассапы их отношения были испорчены). Как девочка выросла, она стала относится к ней еще хуже. Чтобы хозяйка не таскала ее за волосы, она обрила их. Тогда хозяйка в гневе от того, что она не могла таскать ее за волосы, обвязала ее веревкой, чтобы таскать ее за нее, и запретила ей снимать ее, от того ее прозвали Раджумала. В один из дней, Благословенный (Будда), сидя под деревом, пребывая в состоянии великого сострадания, окинул взором мир, и увидел Раджумалу, и ее готовность достичь плода вхождения в поток (sotapana). А несчастная Раджумала, ищущая смерти, взяла кувшин и притворяясь, что пошла за водой, искала дерево, на котором можно было повеситься. Уидев Будду, она с радостью в сердце подумала: «Что если Благословенный (Будда) научит Дхамме, чтобы мои страдания прекратились?» И тогда он позвал ее по имени: «Раджумала». И тогда она почувствовала, как будто на нее пролилась амрита, приблизилась и почтительно поприветствовала Благословенного (Будду). Он научил ее Четырем Истинам, и она достигла плода вхождения в поток (sotapana). После чего она подошла к деревне и села под дерево. Неспособная теперь уничтожить себя, она думала, с терпением, дружелюбием и добротой: «Пускай хозяйка обижает, бьет меня и делает со мной что захочет», и она пошла к дому, набрав воду в кувшин. Хозяин дома стоял у дверей и сказал: «Ты долго ходила за водой, и твое лицо сияет, ты очень сильно изменилась и представляешься мне в совершенно ином виде. Что это?» Она все рассказала ему, и брахман был очень доволен, и пойдя к жене сказал ей: «Не смей больше причинять никакого вреда Раджумале!» Затем он пошел к Благословенному (Будде) и благоговейно пригласил его себе в дом на обед. После обеда он, его жена, невестка и другие члены семьи сели возле Благословенного (Будды), который рассказал им, как все было в той, прежней жизни между женой брахмана и Раджумала, и наставлял их Дхамме. Затем Благословенный (Будда) вернулся в Саваттхи, Брахман назвал Раджумалу своей приемной дочерью, а свекровь с тех пор относилась к ней бережно. Когда Раджумала умерла, она возродилась среди дэвов небес Таватимса. И Достопочтенный Тхера Маха-Моггаллана, путешествуя по небесным мирам, расспросил ее…