…среди монахов, которые обладали разносторонней речью, является Кумара Кассапа». 

…среди мирян, которые обладают доверием к людям, является Дживака Комарабхачча». 

Предоставив такую праведную защиту, убежище, охрану в отношении телесного действия, словесного действия, умственного действия, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, праведный царь Дхаммы, приводит в движение непревзойдённое колесо Дхаммы исключительно Дхаммой, колесо, которое не может повернуть вспять какой-либо жрец, отшельник, дэва, Мара или Брахма, или кто бы то ни было в мире». 

Когда так было сказано, Пандитакумара из клана Личчхави сказал Абхае из клана Личчхави: «Почему, друг Абхая, ты не благодаришь Достопочтенного Ананду за его хорошо сказанные слова?»  Однажды Достопочтенный Ананда пребывал в Весали в зале с остроконечной крышей в Великом Лесу. И тогда Абхая из клана Личчхави, а также Пандитакумара из клана Личчхави, подошли к Достопочтенному Ананде, поклонились ему и сели рядом. И тогда Абхая из клана Личчхави обратился к Достопочтенному Ананде: 

(1) Я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «Хоть ты и заявляешь, что ты полностью просветлённый, всё же, ты не полностью просветлён в отношении этих вещей». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе.  (2) Я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «Хоть ты и заявляешь, что твои пятна умственных загрязнений уничтожены, всё же, ты не полностью уничтожил эти пятна». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе. 
(3) Я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «Те вещи, которые ты называл препятствующими, на самом деле не могут воспрепятствовать тому, кто пускается в них». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе. 
(4) Я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «Дхамма не ведёт того, кто её практикует, к полному уничтожению страданий, т.е. к цели, ради которой ты обучаешь ей». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе. 

(1) Высочайшим из тех, кто обладает телом, является Раху, повелитель асуров. (2) Высочайшим из тех, кто наслаждается чувственными удовольствиями, является царь Мандхата. (3) Высочайшим из тех, кто осуществляет владычество, является Злой Мара. (4) В этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколениями жрецов и отшельников, богов и людей, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый является высочайшим». И далее он добавил:  Мара же лучший средь правителей иных, 

Благословенный сказал: «Монахи, всё во Вселенной—с её богами, Марами и Брахмами, всеми поколениями её населявших с их созерцателями и священниками, правителями и простыми людьми, что может быть видимо, слышимо, ощущаемо, познаваемо, постигнуто, найдено, осмыслено умом—ведомо мне.  Всё во Вселенной—с её богами, Марами и Брахмами, всеми поколениями её населявших с их созерцателями и священниками, правителями и простыми людьми, что может быть видимо, слышимо, ощущаемо, познаваемо, постигнуто, найдено, осмыслено умом—ведомо мне неопосредованно. Всё это было постигнуто Татхагатой, но не укоренено в Татхагате. 
Если бы я сказал: «Я и знаю и не знаю чего-либо во Вселенной,—с её богами, Марами и Брахмами, всеми поколениями её населявших с их созерцателями и священниками, правителями и простыми людьми, что может быть видимо, слышимо, ощущаемо, познаваемо, постигнуто, найдено, осмыслено умом», это также было бы ложным. 
Если бы я сказал: «Я не знаю чего-либо во Вселенной,—с её богами, Марами и Брахмами, всеми поколениями её населявших с их созерцателями и священниками, правителями и простыми людьми, что может быть видимо, слышимо, ощущаемо, познаваемо, постигнуто, найдено, осмыслено умом», это было бы ложным. 
Если бы я сказал: «Я ни знаю ни не знаю чего-либо во Вселенной—с её богами, Марами и Брахмами, всеми поколениями её населявших с их созерцателями и священниками, правителями и простыми людьми, что может быть видимо, слышимо, ощущаемо, познаваемо, постигнуто, найдено, осмыслено умом», это было бы моей ошибкой. 

Однажды Благословенный пребывал в стране Бхаггов в Сунсумарагире в оленьем парке рощи Бхесакалы. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и одеяние, и отправился в дом домохозяина Накулапиты, где сел на подготовленное сиденье. И тогда домохозяин Накулапита и домохозяйка Накуламата подошли к Благословенному, поклонились ему, и сели рядом. Затем домохозяин Накулапита сказал Благословенному: 

Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «У нас не будет сильных желаний, и мы не будем испытывать мучения, не будет такого, что мы не сможем довольствоваться любым видом одеяния, едой с подаяний, жилищем, лекарствами и обеспечением для больных. Мы не поддадимся порочным желаниям заполучить признание, а также обретения, похвалу и уважение. Мы не будем брать себя в руки, стараться, прилагать усилия, чтобы заполучить признание, а также обретения, похвалу и уважение. Мы будем терпеть холод, жару, голод и жажду; контакты с мухами, комарами, солнцем, ветром, и змеями; грубые и оскорбительные речи; возникшие телесные ощущения—болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, мучительные, неприятные, высасывающие жизненные силы». 

(1) И что такое, монахи, нетерпеливая практика? Вот некий человек не может терпеть холод, жару, голод и жажду; контакты с мухами, комарами, солнцем, ветром, и змеями; грубые и оскорбительные речи; возникшие телесные ощущения—болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, мучительные, неприятные, высасывающие жизненные силы. Это называется нетерпеливой практикой. 

(1) Не может быть поручителя, который бы сделал так, чтобы то, что подвержено старости, не старело, будь этим поручителем отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире.  (2) Не может быть поручителя, который бы сделал так, чтобы то, что подвержено болезни, не заболевало, будь этим поручителем отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире. 
(3) Не может быть поручителя, который бы сделал так, чтобы то, что подвержено смерти, не умирало, будь этим поручителем отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире. 
(4) Не может быть поручителя, который бы сделал так, чтобы плохая камма—запятнанная, ведущая к новому существованию, проблемная, созревающая в страдании, ведущая к будущему рождению, старости и смерти—не приносила бы своих плодов, будь этим поручителем отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире. 
Благословенный сказал: «Монахи, не может быть поручителя, который бы обеспечил сохранность от этих четырёх вещей, будь этим поручителем отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире. Каких четырёх? 
Монахи, не может быть поручителя, который бы обеспечил сохранность от этих четырёх вещей, будь этим поручителем отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире». 

Личчхавикумара сутта 

Точно также, монахи, обладая пятью качествами, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, приводит в движение непревзойдённое колесо Дхаммы исключительно через Дхамму—колесо, которое не может обратить вспять какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире. Какими пятью? Вот Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый является тем, кто знает благое… Дхамму… меру… подходящее время… собрание. Обладая этими пятью качествами… …кто-либо в мире». 

Точно также, монахи, обладая пятью качествами, Сарипутта продолжает вращать непревзойдённое колесо Дхаммы, приведённое в движение Татхагатой, исключительно через Дхамму—колесо, которое не может обратить вспять какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире. Какими пятью? Вот Сарипутта является тем, кто знает благое… Дхамму… меру… подходящее время… собрание. Обладая этими пятью качествами… …кто-либо в мире». 

Дхаммараджа сутта  Обеспечив такую праведную защиту, убежище, охрану, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, праведный царь Дхаммы, приводит в движение непревзойдённое колесо Дхаммы исключительно через Дхамму—колесо, которое не может обратить вспять какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире». 

(4) И каким образом монах является тем, кто терпеливо переносит? Вот монах терпеливо переносит холод и жару; голод и жажду; встречу с мухами, комарами, ветром, палящим солнцем, и змеями; а также с грубыми и оскорбительными речами. Он способен выдержать возникшие болезненные чувства: мучительные, острые, пронзающие, раздирающие, неприятные, высасывающие жизненную силу. Вот каким образом монах является тем, кто терпеливо переносит. 

(4) Быть может, домохозяин, что ты думаешь так: «Накуламата не исполняет нравственного поведения». Но тебе не стоит смотреть на это так. Ведь я одна из одетых в белое мирянок-последовательниц Благословенного, которая исполняет нравственное поведение. Если у кого-либо имеются сомнения или неуверенность в этом, то Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый пребывает в стране Бхаггов в Сунсумарагире в оленьем парке возле Рощи Бхесакалы. Они могут пойти и спросить у него. Поэтому, домохозяин, не умирай в обеспокоенности… порицалось Благословенным.  (5) Быть может, домохозяин, что ты думаешь так: «Накуламата не обретает внутреннего успокоения ума». Но тебе не стоит смотреть на это так. Ведь я одна из одетых в белое мирянок-последовательниц Благословенного, которая обретает внутреннее успокоение ума. Если у кого-либо имеются сомнения или неуверенность в этом, то Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый пребывает в стране Бхаггов в Сунсумарагире в оленьем парке возле Рощи Бхесакалы. Они могут пойти и спросить у него. Поэтому, домохозяин, не умирай в обеспокоенности… порицалось Благословенным. 
(6) Быть может, домохозяин, что ты думаешь так: «Накуламата не достигла опоры, прочного основания, уверенности в этой Дхамме и Винае; не пересекла сомнений; не избавилась от замешательства, не достигла уверенности в себе и не стала независимой от других в учении Учителя». Но тебе не стоит смотреть на это так. Ведь я одна из одетых в белое мирянок-последовательниц Благословенного, которая достигла опоры… стала независимой от других в учении Учителя. Если у кого-либо имеются сомнения или неуверенность в этом, то Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый пребывает в стране Бхаггов в Сунсумарагире в оленьем парке возле Рощи Бхесакалы. Они могут пойти и спросить у него. Поэтому, домохозяин, не умирай в обеспокоенности… порицалось Благословенным». 
Однажды Благословенный пребывал в стране Бхаггов в Сунсумарагире в оленьем парке возле Рощи Бхесакалы. И в то время домохозяин Накулапита был нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. И тогда домохозяйка Накуламата сказала ему: «Не умирай в обеспокоенности, домохозяин. Умирать в обеспокоенности болезненно. Умирание в обеспокоенности порицалось Благословенным. 

Патхама маранасати сутта 

Дутия маранасати сутта 

(2) И какие пятна, монахи, следует отбрасывать использованием, и которые были отброшены использованием? Вот монах, тщательно это осмыслив, пользуется одеянием просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, от контактов с солнцем, ветром, и змеями; а также, чтобы скрыть интимные части тела.  (3) И какие пятна, монахи, следует отбрасывать терпением, и которые были отброшены терпением? Вот монах, тщательно это осмыслив, терпит холод, жару, голод и жажду; контакты с мухами, комарами, солнцем, ветром, и змеями. Он терпит грубые и оскорбительные речи. Он терпит возникшие телесные ощущения—болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, мучительные, неприятные, высасывающие жизненные силы. 
Тщательно это осмыслив, он использует жилище просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, от контактов с солнцем, ветром, и змеями; а также только просто для того, чтобы скрыться от непогоды и радоваться затворничеству. 

домохозяин Дживака Комарабхачча 

(5) Татхагата, монахи—это тот, чья Дхамма хорошо разъяснена. В этом отношении я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «По таким-то и таким-то причинам твоя Дхамма не разъяснена хорошо». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе.  (6) Я хорошо провозгласил своим ученикам практику, ведущую к ниббане, таким образом, что, практикуя в соответствии с этим, и достигнув уничтожения загрязнений, они в этой самой жизни входят и пребывают в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания. В этом отношении я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «По таким-то и таким-то причинам ты не провозгласил хорошо своим ученикам практику, ведущую к ниббане, таким образом, что… посредством прямого знания». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе. 
(7) Монахи, моё собрание состоит из многих сотен учеников, которые с уничтожением загрязнений в этой самой жизни входят и пребывают в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания. В этом отношении я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «По таким-то и таким-то причинам не так оно, что твоё собрание состоит из многих сотен учеников, которые, с уничтожением загрязнений… посредством прямого знания». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе. 

Когда ученик Благородных наделён этими семью благими качествами и может по желанию, легко и без проблем, достичь этих четырёх джхан, возвышенных состояний ума, что являются приятным пребыванием здесь и сейчас, то говорится, что он ученик Благородных, которого не может сразить Мара, не может одолеть Злой».  Точно также, монахи, когда ученик благородных наделён семью благими качествами, он может достичь по желанию, легко и без проблем, четырёх джхан, возвышенных состояний ума, что являются приятным пребыванием здесь и сейчас, и говорится, что он ученик Благородных, которого не может сразить Мара, не может одолеть Злой. 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в манговой роще Дживаки. И тогда Дживака Комарабхачча отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и сказал… 

Благословенный познал своим собственным умом эту цепочку мыслей в уме Достопочтенного Ануруддхи. И тогда, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Благословенный исчез из оленьего парка Рощи Бхесакалы, что в Сунсумарагире в стране Бхаггов, и возник перед Достопочтенным Ануруддхой в стране Четиев в восточном Бамбуковом Парке. Там Благословенный сел на подготовленное для него сиденье. Достопочтенный Ануруддха поклонился ему, сел рядом, и Благословенный сказал ему: «Хорошо, хорошо, Ануруддха! Хорошо, что ты обдумал эти мысли великой личности, то есть: «Эта Дхамма для тех… а не для тех, кто немудр». Поэтому, Ануруддха, также поразмышляй и над этой восьмой мыслью великой личности: (8) «Эта Дхамма для того, кто радуется не-разрастанию, находит удовольствие в не-разрастании, а не для того, кто радуется разрастанию и находит удовольствие в разрастании».  И затем, наставив Достопочтенного Ануруддху, подобно тому как сильный человек распрямил бы согнутую руку или согнул распрямлённую, Благословенный исчез перед Достопочтенным Ануруддхой из восточного Бамбукового Парка в стране Четиев и вновь появился в оленьем парке Рощи Бхесакалы, что в Сунсумарагире в стране Бхаггов. Там он сел на подготовленное для него сиденье и обратился к монахам: «Монахи, я научу вас восьми мыслям великого человека. Слушайте внимательно. Я буду говорить». 
Однажды Благословенный пребывал в стране Бхаггов в Сунсумарагире в оленьем парке Рощи Бхесакалы. И тогда Достопочтенный Ануруддха пребывал в стране Четиев в восточном Бамбуковом Парке. По мере того как Достопочтенный Ануруддха пребывал уединённым в затворничестве, следующая цепочка мыслей возникла в его уме: 

Однажды Благословенный пребывал в стране Бхаггов в Сунсумарагире в оленьем парке возле Рощи Бхесакалы. И тогда домохозяйка Накуламата подошла к Благословенному, поклонилась ему, и села рядом. Затем Благословенный сказал ей: «Накуламата, если она наделена восемью качествами, женщина, после распада тела, после смерти, перерождается среди телесно-привлекательных божеств. Какими восемью?… 

Патхама маранасати сутта 

Дутия маранасати сутта 

Я слышал, что однажды Благословенный, странствуя по стране Косал с большой группой монахов, прибыл в брахманскую деревню Косал под названием Иччханангала. Там он остановился в лесной роще Иччханангалы. И тогда брахманы-домохозяева Иччханангалы услышали: «Как говорят, отшельник Готама, сын Сакьев, ушедший в из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствуя по стране Косал вместе с большой группой монахов, прибыл в брахманскую деревню Косал под названием Иччханангала. Там он остановился в лесной роще Иччханангалы. И что об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «В самом деле Благословенный—достойный, истинно самопробуждённый, совершенный в знании и поведении, достигший блага, знаток мира, непревзойдённый учитель тех, кто готов обучаться, учитель богов и людей, пробуждённый, благословенный. Напрямую увидев своей мудростью, он познал мир с его дэвами, Марами, Брахмами, с его поколениями отшельников и жрецов, правителей и простолюдинов. Он объяснил Дхамму, превосходную в начале, превосходную в середине, и превосходную в конце. Он изложил святую жизнь в деталях и в сути, всецело идеальную, абсолютно чистую. Хорошо было бы увидеть такого достойного». 

(1) Точно также, монахи, когда будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости—то в этом случае мысль приходит к монаху: «Теперь я спасён от опасности, и Мара ничего не сможет со мной сделать». И к Злому Маре приходит та же мысль: «Монах теперь спасён от опасности, и я ничего не могу с ним сделать».  (2–4) Когда… монах входит и пребывает во второй джхане… третьей… четвёртой джхане… Здесь и далее медитативные достижения раскрываются по стандартной формуле, как, например, в АН 9.32—то в этом случае мысль приходит к монаху: «Теперь я спасён от опасности, и Мара ничего не сможет со мной сделать». И к Злому Маре приходит та же мысль: «Монах теперь спасён от опасности, и я ничего не могу с ним сделать». 

(8) Здесь мало соприкосновений с мухами, комарами, ветром, палящим солнцем и змеями. 

(6) Если монах желает: «Пусть я буду терпеливо переносить холод и жару; голод и жажду; встречу с мухами, комарами, ветром, палящим солнцем и змеями; а также с грубыми и оскорбительными речами. Пусть я смогу выдерживать возникшие болезненные телесные чувства: мучительные, острые, пронзающие, раздирающие, неприятные, высасывающие жизненную силу»—то тогда пусть он исполнит нравственное поведение… уединяется в пустых жилищах. 

И, монахи, Брахма Сананкумара также произнёс эту строфу: 

Четыре уклончивых мнения: (Амаравиккхепа Диттхи) 

А в это время Дживака Комарабхачча, пребывая в безмолвии, сидел недалеко от царя Магадхи Аджатасатту Ведехипутты. И царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта так сказал Дживаке Комарабхачче: «Почему же ты безмолвствуешь, дорогой Дживака?»  Вот что я слышал. Однажды Блаженный с большой толпой монахов, двенадцатью с половиной сотнями монахов пребывал в Раджагахе, в манговой роще Дживаки Комарабхаччи. И в это самое время в тот день упосатхи что перед пятнадцатым днем комуди, завершающим четырехмесячный цикл, в ночь полнолуния царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта сидел окруженный царскими приближенными на превосходной верхней террасе дворца. И вот в тот день упосатхи царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта взволнованно воскликнул: «Поистине, почтенные, восхитительная лунная ночь! Поистине, почтенные, прекрасна лунная ночь! Поистине, почтенные, приятна для глаз лунная ночь! Поистине, почтенные, отрадна лунная ночь! Поистине, почтенные, благоприятна лунная ночь! Какого же отшельника или брахмана, могли бы мы сейчас почтить посещением, чтобы удостоенный посещения он доставил отраду нашему сердцу?» 
И вот неподалеку от манговой рощи царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта ощутил страх, ощутил оцепенение,—ощутил дрожь волосков. И вот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта устрашенный, возбужденный, с поднявшимися на теле волосками, так сказал Дживаке Комарабхачче: «Не обманываешь ли ты меня, дорогой Дживака? Не вводишь ли ты меня в заблуждение, дорогой Дживака? Не предаешь ли ты меня недругам, дорогой Дживака? Как же это от столь большой толпы монахов, двенадцати с половиной сотен монахов, не слышно ни звуков чиханья, ни звуков кашля, ни шума?» 
И вот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта проехав на слоне, сколько позволяла слону дорога, опустился со слона и пешком приблизился ко входу в беседку. И приблизившись, так сказал Дживаке Комарабхачче: «Где же Блаженный, дорогой Дживака?» 
И тогда царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта, усадив каждую из жен на одну из пятисот слоних и взойдя на предназначенного для него слона, с великим царским блеском, в сопровождении несущих факелы, выступил из Раджагахи и направился в манговую рощу Дживаки Комарабхаччи. 
—«Хорошо, божественный»,—согласился Дживака Комарабхачча с царем Магадхи Аджатасатту Ведехипуттой, приготовил пятьсот слоних и слона, предназначенного для царя, и сообщил царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте: «Божественный, повозки со слонами приготовлены для того, что ты сейчас считаешь своевременным». 

Были времена, Ананда, когда я обитал в Урувеле, под банановым деревом пастуха Нигродхи на берегу реки Нераньджары, вскоре после того, как достиг великого Постижения. И Мара, Злой Дух, пришел на то место, где был я, и стоя рядом обратился ко мне с такими словами: «Покинь теперь жизнь, Господин! Уйди, о Благословенный! Пришло должное время для Париниббаны Благословенного!»  Вкусивши, Благословенный обратился к Чунде-кузнецу и сказал: «Что осталось от мяса вепря, Чунда, то зарой в землю. Я никого не вижу, Чунда, в этом мире, с его богами, Марами и Брахмами, отшельниками и брахманами, людьми и богами, кто мог бы вкусить и переварить остатки той пищи, кроме Татхагаты». – «Да будет так, Господин», – отвечал Чунда-кузнец. И что осталось от мяса вепря, то он отнес и зарыл в землю. 
И когда Ананда отошел, Мара, Злой Дух, приблизился к Благословенному с такими словами: «О, Господин, покинь жизнь, уйди теперь, о Благословенный! Пришло время Благословенному покинуть жизнь, как прорицал о себе Благословенный, говоря: «Я до тех пор не уйду, Злой Дух, пока монахи и монахини общины и все миряне, ученики, мужи и жены, не станут верными последователями, мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, будут готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, пока они не будут готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и не разнесут далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме. 
И сегодня снова, Ананда, у надгробья Чапалы, опять посетил меня Мара, Злой Дух и обратившись ко мне сказал: «И теперь, Господин, монахи и монахини общины, и все миряне, ученики, мужи и жены, стали такими учениками Благословенного – мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, они готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и разнесли далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме. 
И хотя был так очевиден намек, так ясна была подсказка, – не понял того почтенный Ананда, – Мара помутил его разум и он не просил Благословенного, не умолял: «Благоволи, Господин, здесь остаться! Пребудь всю сию калпу, о Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, на радость, благосостояние и благоденствие людей и богов!» 

—Аскет Кумара Кассапа – ученик аскета Готамы – находится в палисандровой роще к северу от Сетавьи. У него такая хорошая репутация: «Он проницателен, компетентен, умён, обучен, отличный оратор, красноречив, зрелый, совершенный». Они собираются увидеть этого самого Кумару Кассапу.  В то время, у Паяси было следующее вредное заблуждение: «Нет последующей жизни. Не существует спонтанно рождающихся существ. Нет плода или результата хороших и плохих деяний.» Брахманы и домохозяева Сетавьи услышали: «Похоже, что аскет Кумара Кассапа – ученик аскета Готамы – находится в палисандровой роще к северу от Сетавьи. У него такая хорошая репутация: «Он проницателен, компетентен, умён, обучен, отличный оратор, красноречив, зрелый, совершенный». Хорошо увидеть таких совершенных.» Тогда, выйдя из Сетавьи, они собрались в группы и направились на север к роще. 
Так я слышал. Однажды, досточтимый Кумара Кассапа странствуя по стране Косала вместе с большой сангхой из пятисот монахов, прибыл в косальскую крепость под названием Сетавья. Он остановился в палисандровой роще к северу от Сетавьи. В это время, предводитель клана Паяси проживал в Сетавье. Это были царские владения, данные царём Пасенади Косальским, изобилующие животными, полные сена, дерева, воды и зерна, – царский дар высочайшего качества. 
—Хорошо, тогда пойди к брахманам и домохозяевам и скажи им: «Уважаемые, предводитель Паяси просит вас подождать, так как он тоже пойдёт увидеть аскета Кумару Кассапу». Пока Кумара Кассапа не убедил этих глупых и некомпетентных брахманов и домохозяев, что существует следующая жизнь, существуют спонтанно рождающиеся существа, и что есть плод или результат хороших и плохих деяний – так как это всё неправда! 
—Это правда, господин, у меня было такое воззрение. Однако, досточтимый Кумара Кассапа разубедил меня в этом вредном заблуждении. 

Васеттха, Брахма Сананкумара произнёс такой стих: 

В этом мире, с его богами, марами, брахмами, отшельниками и брахманами, с поколениями богов и людей – все видимое, слышимое, ощущаемое, познаваемое, достигаемое, понимаемое и исследуемое умом, все это было постигнуто Татхагатой. Именно поэтому его называют Татхагатой.  И вот почему я разрешил вам носить одеяния, которых достаточно только для защиты от холода и жары, для защиты от контакта с мухами, комарами, ветром, солнцем и змеями, а также для прикрытия интимных частей тела. Я разрешил вам принимать в качестве подаяния пищу, которой достаточно только для того, чтобы продолжать жить и поддерживать это тело, избегая вреда и поддерживать практику возвышенной жизни, чтобы вы положили конец имеющемуся дискомфорту и не порождали нового дискомфорта, продолжая жить безупречно и спокойно. Я разрешил вам использовать жилье, достаточное только для защиты от холода и жары, для защиты от контакта с мухами, комарами, ветром, солнцем и змеями, чтобы укрыться от суровой погоды и наслаждаться уединением. Я разрешил вам использовать лекарства и средства для больных, которых достаточно только для того, чтобы избавить вас от болей, болезней и укрепить ваше здоровье. 
Татхагата делает то, что он говорит, и говорит то, что он делает. Поскольку это так, именно поэтому его называют Татхагатой. В этом мире, с его богами, марами, брахмами, отшельниками и брахманами, с поколениями богов и людей – Татхагата является победителем, непобедимым, всемирным провидцем, обладателем великого могущества. 

Марадхейя сутта 

«Человеческое рождение, монахи, подразумевают дэвы, говоря о благом уделе. Становление человеком и обретение веры в Дхамме и Винае, которым научил Татхагата—это подразумевают дэвы, говоря об обретении, которое благостно добыть. Когда эта вера в нём упрочняется, укореняется, утверждается, и усиливается, [становится такой что] её не может уничтожить какой-либо жрец или отшельник; дэва, Мара или Брахма; или кто бы то ни было в мире—то вот что подразумевают дэвы, говоря о становлении хорошо утверждённым». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

Всё в этом мире с его дэвами, Марами, Брахмами, с его поколениями жрецов и отшельников, князей и [простых] людей—[всё что может быть] увидено, услышано, ощущено, познано, постигнуто, измышлено умом, во всё это Татхагата полностью пробудился. Поэтому он зовётся Татхагатой.  В этом мире с его дэвами, Марами, Брахмами, с его поколениями жрецов и отшельников, князей и [простых] людей—Татхагата является непобеждённым победителем, всевидящим, обладателем могущества. Поэтому он зовётся Татхагатой». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

И какие пятна [загрязнений ума], монахи, следует отбрасывать использованием? Вот монах, мудро осмысливая, пользуется одеянием просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, [от контактов с] солнцем, ветром и ползучими тварями; а также, чтобы скрыть интимные части [тела].  И какие пятна [загрязнений ума], монахи, следует отбрасывать терпением? Вот монах, мудро осмысливая, терпит холод, жару, голод и жажду, контакты с мухами, комарами, ветром и солнцем и ползучими тварями. Он терпит грубые и неприветливые слова и возникшие телесные ощущения—болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, неприятные, мучительные, угрожающие жизни. 
Мудро осмыслив, он использует жилище просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, [от контактов с] солнцем, ветром и ползучими тварями; а также, только просто для того, чтобы скрыться от непогоды и радоваться затворничеству. 

1) Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Хоть ты и заявляешь, что ты полностью просветлённый, всё же, ты не полностью просветлён в отношении этих вещей». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю в сохранности, бесстрашным, неустрашимым.  2) Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Хоть ты и заявляешь, что ты тот, кто уничтожил пятна [умственных загрязнений], всё же, ты не уничтожил эти пятна». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю в сохранности, бесстрашным, неустрашимым. 
3) Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Те вещи, которые ты назвал препятствующими, на самом деле не могут воспрепятствовать тому, кто пускается в них». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю в сохранности, бесстрашным, неустрашимым. 
4) Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Когда ты обучаешь Дхамме кого-либо, она не ведёт того, кто её практикует, к полному уничтожению страданий». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю в сохранности, бесстрашным, неустрашимым. 

И что такое, монахи, опасность в отношении чувственных удовольствий? Вот, монахи, что касается ремесла, которым представитель клана добывает себе на жизнь—проверкой, или подсчётом, или расчётом, или сельским хозяйством, или торговлей, или земледелием, или стрельбой из лука, или служением царю, или каким бы то ни было ремеслом—ему приходится сталкиваться с холодом, приходится сталкиваться с жарой, ему вредят соприкосновения с мухами, с комарами, с ветром, с солнцем, с ползучими тварями. Ему грозит смерть от голода и жажды. Вот что является опасностью в отношении чувственных удовольствий—груды страданий, что видна здесь и сейчас, имеющая чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой. Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия.  «Монахи, странников-приверженцев других учений, которые говорят так, следует спросить: «Но, друзья, в чём заключается привлекательность, в чём заключается опасность, в чём заключается спасение в отношении чувственных удовольствий? В чём заключается привлекательность, в чём заключается опасность, в чём заключается спасение в отношении материальной формы? В чём заключается привлекательность, в чём заключается опасность, в чём заключается спасение в отношении чувств?» Будучи спрошенными так, странники-приверженцы других учений не смогут дать объяснений, и более того, попадут впросак. И почему? Потому что это вне их области [знания]. Монахи, я не вижу никого в этом мире с его богами, с его Марами, с его Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, с его князьями и [простыми] людьми, кто мог бы удовлетворить ум ответом на эти вопросы, кроме Татхагаты или его ученика, или того, кто узнал об этом от них. 
Эти вопросы, монахи, поставят бродячих отшельников других сект в тупик, и более того, заставят их беспокоиться. И почему? Предмет этих вопросов для них недоступен. Монахи, в мире с его богами, Марами, Брахмами, отшельниками, брахманами, вельможами и простолюдинами я не вижу того, кто мог бы, дав ответ на эти вопросы, удовлетворить пытливость ума, кроме Так Приходящего, учеников Так Приходящего или тех, кто слышал ответ от них. 

SC 1Nya 1Ms 9M_590Msdiv _181Я слышал, что как-то раз, пребывая в Оленьем парке рощи Бхесакала близ города Сумсумарагири в земле бхаггов, достопочтенный Махамоггаллана обратился к монахам: «Братья, монахи.»  Так я слышал. Однажды Достопочтенный Махамоггаллана проживал в стране Бхаггов возле Сунсумарагиры в Роще Бхесакалы в Оленьем Парке. Там он обратился к монахам так: «Друзья монахи!» 

Nya 4«Такую, брат, что[, cледуя ей,] ни с кем в этом мире с его богами, Марами, Брахмами, отшельниками, брахманами, вельможами и простолюдинами [человек] не находится в противоречии; [которая делает так, что] на брахмана, отрешённого от чувственных удовольствий, свободного от сомнений, с искоренённым чувством самоукорения, свободного от жажды бытия и небытия, представления не оказывают подспудного влияния – вот что я проповедую, брат, вот какую доктрину.»  SC 5PTS vp Pali 1.110Ms 9M_704Msdiv _201После этих слов некий монах спросил Благословенного: Nya 7«Но что же это такая за доктрина, преподобный, что[, следуя ей,] ни с кем в этом мире с его богами, Марами, Брахмами, отшельниками, брахманами, вельможами и простолюдинами [человек] не находится в противоречии? Как [она делает так, что] на брахмана, отрешённого от чувственных удовольствий, свободного от сомнений, с искоренённым чувством самоукорения, свободного от жажды бытия и небытия, представления не оказывают подспудного влияния?» 
«Друг, я утверждаю и провозглашаю [своё учение] так, что никто не ссорится ни с кем в [этом] мире с его божествами, Марами, Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. [Утверждаю и провозглашаю] так, что в брахмане, который пребывает отделённым от чувственных удовольствий, нет более предрасположенности к восприятиям, [и он пребывает] без замешательства, устранив беспокойство, [пребывает] свободным от жажды к какому-либо существованию». 

SC 17Ms 9M_853Так моливл Благословенный, и достопочтенный Кумаракассапа возрадовался его словам.  SC 1Nya 1Ms 9M_837Msdiv _249Я слышал​, что как-то раз, когда Благословенный пребывал в ашраме Анатхапиндики в Роще Джеты близ Раджагахи, а достопочтенный Кумаракассапа пребывал в Роще слепцов, осветив собой почти всю округу Рощи слепцов, достопочтенного Кумаракассапу посетило некое божество прекрасной наружности и, став в стороне, обратилось к нему: 
SC 3Ms 9M_839Монах, обо всём этом тебе следует пойти-расспросить Благословенного и запомнить то, что он ответит. Монах, в мире с его богами, Марами, Брахмами, отшельниками, брахманами, вельможами и простолюдинами я не вижу того, кто мог бы, дав ответ, удовлетворить пытливость ума, кроме Так Приходящего, учеников Так Приходящего или тех, кто слышал ответ от них.» 
SC 4Nya 3Ms 9M_840Msdiv _250Тогда, по прошествии ночи, достопочтенный Кумаракассапа отправился к Благословенному. По прибытии он, почтительно его поприветствовав, сел в стороне. Сев в стороне, он [рассказал Благословенному о произошедшем и добавил]: «Преподобный, что означает муравейник, что означает дымится ночью, пылает днём, кто такой брахман, кто мудрый, что означают нож, копать, поперечина, жаба, развилка, решето, черепаха, тесак и разделочная колода, кусок мяса и змий?» 
И когда ночь подошла к концу, Достопочтенный Кумара Кассапа отправился к Благословенному. Поклонившись ему, он сел рядом и рассказал Благословенному обо всём, что произошло. Затем он спросил: «Учитель, что такое «муравейник», что такое «дымление ночью», и что такое «полыхание днём»? Кто такой «брахман», «мудрейший»? Что такое «нож», что такое «рытьё», что такое «засов», что такое «жаба», «что такое рогатина», что такое «сито», что такое «черепаха», что такое «мясницкий нож и колода», что такое «кусок мяса», что такое «Нага-змея»? 
Иносказание о муравейнике, рассказанное божеством Кумаракассапе 
Монах, тебе следует пойти к Благословенному и спросить его об этой загадке. Как Благословенный расскажет тебе, так ты и должен это запомнить. Монах, я не вижу в этом мире с его богами, с его Марами, с его Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми, никого, кроме Татхагаты или ученика Татхагаты, или того, кто выучил это от них, кто мог удовлетворить ум объяснением этой загадки». 
Просьба Кумаракассапы к Будде разъяснить образы иносказания 
Так сказал Благословенный. Достопочтенный Кумара Кассапа был доволен и восхитился словами Благословенного. 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в Роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Кумара Кассапа проживал в Роще Слепых. И когда наступила глубокая ночь, некое божество, [обладающее] прекрасным обликом, осветив всю рощу Слепых, подошло к Достопочтенному Кумара Кассапе и встало рядом. Стоя там, божество сказало ему: 

Жрецы и отшельники первого вида ели еду без осторожности, добравшись до наживки и материальных вещей мира, которые разместил Мара. Сделав так, они стали опьянёнными. Когда они были опьянены, они впали в беспечность. Когда они были беспечны, Мара поступил с ними так, как считал нужным, из-за этой самой наживки и тех материальных вещей мира. Вот как жрецы и отшельники первого вида не смогли освободиться от управления и власти Мары. Те жрецы и отшельники, я говорю вам, точно те олени первого стада.  Жрецы и отшельники третьего вида подумали: «Те жрецы и отшельники первого вида, действовав неосторожно, не смогли освободиться от управления и власти Мары. Те жрецы и отшельники второго вида, подумав о том, как жрецы и отшельники первого вида потерпели неудачу, распланировав и поступив так, как они и поступили, с осторожностью уйдя в дикие леса, также не смогли освободиться от управления и власти Мары. Что если мы сделаем своим обиталищем место рядом с наживкой, которую разместил Мара, [рядом] с теми материальными вещами мира? И тогда, сделав так, мы будем есть еду, не имея беспокойства, и не добираясь до наживки, которую разместил Мара, [не добираясь] до материальных вещей мира. Сделав так, мы не станем опьянёнными. Когда мы не опьянены, мы не впадём в беспечность. Когда мы не беспечны, Мара не поступит с нами так, как считает нужным, из-за этой самой наживки и тех материальных вещей мира». И так они и поступили. 
Жрецы и отшельники четвёртого вида подумали: «Те жрецы и отшельники первого вида, действовав неосторожно, не смогли освободиться от управления и власти Мары. Те жрецы и отшельники второго вида, подумав о том, как жрецы и отшельники первого вида потерпели неудачу, распланировав и поступив так, как они и поступили, с осторожностью уйдя в дикие леса, также не смогли освободиться от управления и власти Мары. Те жрецы и отшельники третьего вида, подумав о том, как жрецы и отшельники первого вида и жрецы и отшельники второго вида потерпели неудачу, распланировав и поступив так, как они и поступили, с осторожностью сделав своим обиталищем место рядом с наживкой, которую разместил Мара, [рядом] с теми материальными вещами мира, также потерпели неудачу и не смогли освободиться от управления и власти Мары. Что если мы сделаем своим обиталищем место, докуда Мара и его свита не смогут дойти? И тогда, сделав так, мы будем есть еду, не имея беспокойства, и не добираясь до наживки, которую разместил Мара, [не добираясь] до тех материальных вещей мира. Сделав так, мы не станем опьянёнными. Когда мы не опьянены, мы не впадём в беспечность. Когда мы не беспечны, Мара не поступит с нами так, как считает нужным, из-за этой самой наживки и тех материальных вещей мира». И так они и поступили. Вот как жрецы и отшельники четвёртого вида освободились от управления и власти Мары. Те жрецы и отшельники, я говорю вам, точно те олени четвёртого стада. 
И докуда не может дойти Мара и его свита? Вот, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний [ума], монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Говорится, что этот монах ослепил Мару, стал невидим Злому, лишив глаз Мары своей возможности. 
Но в последний месяц жаркого сезона, когда израсходовалась трава и вода, их тела стали неимоверно истощены. Из-за этого они утратили свою силу и подвижность. Когда они утратили свою силу и подвижность, они утратили своё освобождение ума. С утратой своего освобождения ума они вернулись к этой самой наживке, которую разместил Мара, и к тем материальным вещам мира. Они съели еду без осторожности, добравшись до [наживки]. Сделав так, они стали опьянёнными. Когда они были опьянены, они впали в беспечность. Когда они были беспечны, Мара поступил с ними так, как считал нужным, из-за этой самой наживки и тех материальных вещей мира. Вот как жрецы и отшельники второго вида не смогли освободиться от управления и власти Мары. Те жрецы и отшельники, я говорю вам, точно те олени второго стада. 

SC 11Nya 9Ms 9M_943А что, монахи, можно сказать подвержено смерти? Потомство и жёны подвержены смерти, рабы и рабыни подвержены смерти болезни, козы и овцы подвержены смерти, птица и свиньи подвержены смерти слоны, скот и лошади подвержены смерти. Подвержено смерти, монахи, это добро. Когда им опутаны, опьянены, преданы ему, тогда, будучи подверженными смерти, ищут то, что также подвержено смерти.  SC 14Nya 12PTS vp Pali 1.163Ms 9M_946Msdiv 275А что такое, монахи, благородные искания? Когда, будучи подверженными рождению, узрев порок в том, что также подвержено рождению, ищут нерождённую непревзойдённую защищённость от привязанности, ниббану, будучи подверженными старости, узрев порок в том, что также подвержено старости, ищут вневременную непревзойдённую защищённость от привязанности, ниббану, будучи подверженными болезни, узрев порок в том, что также подвержено болезни, ищут безболезненную непревзойдённую защищённость от привязанности, ниббану, будучи подверженными смерти, узрев порок в том, что также подвержено смерти, ищут бессмертную непревзойдённую защищённость от привязанности, ниббану, будучи подверженными горю, узрев порок в том, что также подвержено горю, ищут беспечальную непревзойдённую защищённость от привязанности, ниббану, будучи подверженными сквернам, узрев порок в том, что также подвержено сквернам, ищут неосквернённую непревзойдённую защищённость от привязанности, ниббану. Это, монахи, искания благородные. 
SC 61Nya 30Ms 9M_993Тогда пятеро монахов, мною таким образом наставленные, таким образом обученные, будучи сами подвержены рождению, узрев порок в подверженности рождению, взыскуя нерождённой непревзойдённой защищённости от привязанности, ниббаны, достигли нерождённой непревзойдённой защищённости от привязанности, ниббаны; будучи сами подвержены старости, узрев порок в подверженности старости, взыскуя вневременной непревзойдённой защищённости от привязанности, ниббаны, достигли вневременной непревзойдённой защищённости от привязанности, ниббаны; будучи сами подвержены болезни, смерти, горю, сквернам, узрев порок в подверженности болезни, смерти, горю, сквернам, взыскуя безболезненной, бессмертной, беспечальной, неосквернённой, непревзойдённой защищённости от привязанности, ниббаны, достигли безболезненной, бессмертной, беспечальной, неосквернённой, непревзойдённой защищённости от привязанности, ниббаны. И возникло у них знание и видение: «Непоколебимо моё освобождение, это рождение последнее, отныне нет более возникновения»». 
SC 62Nya 31Ms 9M_994Msdiv 287Монахи, существуют пять струн чувственности. Какие пять? Формы, воспринимаемые глазом… звуки, воспринимаемые ухом… запахи, воспринимаемые носом… вкусы, воспринимаемые языком… прикосновения, воспринимаемые телом, вожделенные, желанные, дорогие, приятные, связанные с чувственными удовольствиями, вызывающие страсть. Таковы пять струн чувственности. И о любом отшельнике или брахмане, который наслаждается этими пятью струнами чувственности, будучи ими опутанным, опьянённым, преданным им, не видящем в них порока, не знающем как от них уклониться, можно сказать, что они уязвимы для невзгод и несчастий, и Злодей волен делать с ними, что пожелает. 
SC 63PTS vp Pali 1.174Ms 9M_995Как о лесном олене, запутавшемся в силках, можно сказать, что он уязвим для невзгод и несчастий, и охотник волен делать с ним, что пожелает, ибо когда охотник приходит, он не может сбежать по своему желанию; точно так же, монахи, о любом отшельнике или брахмане, который наслаждается этими пятью струнами чувственности, будучи ими опутанным, опьянённым, преданным им, не видящем в них порока, не знающем как от них уклониться, можно сказать, что они уязвимы для невзгод и несчастий, и Злодей волен делать с ними, что пожелает. О любом же отшельнике или брахмане, который наслаждается этими пятью струнами чувственности, не будучи ими опутанным, опьянённым, преданным им, но видящем в них порок, знающем как от них уклониться, можно сказать, что они неуязвимы для невзгод и несчастий, и Злодей не волен делать с ними, что пожелает. 
SC 64Ms 9M_996Как о лесном олене, не запутавшемся в силках, можно сказать, что он неуязвим для невзгод и несчастий, и охотник не волен делать с ним, что пожелает, ибо когда охотник приходит, он может сбежать по своему желанию; точно так же, монахи, о любом отшельнике или брахмане, который наслаждается этими пятью струнами чувственности, не будучи ими опутанным, опьянённым, преданным им, но видящем в них порок, знающем как от них уклониться, можно сказать, что они неуязвимы для невзгод и несчастий, и Злодей не волен делать с ними, что пожелает. 
SC 73Nya 42Ms 9M_1005И более того, о монахе, с полным выходом за пределы сферы ни восприятия ни невосприятия, вступившем в состояние прекращения восприятия и ощущений, в нём пребывающем, в постижении увидев, что его загрязнения уничтожены, можно сказать, что он лишил Мару зрения, глаза его поразив, незаметно прошёл для злодея, преодолел привязанность к миру. Без опаски он ходит, без опаски стоит, без опаски сидит, без опаски лежит. И почему? Он не заходит на территорию Злодея, монахи. 
SC 7PTS vp Pali 1.162Ms 9M_939И что такое низменные искания? Когда будучи подверженными рождению, ищут то, что также подвержено рождению, будучи подверженными старости, ищут то, что также подвержено старости, будучи подверженными болезни, ищут то, что также подвержено болезни, будучи подверженными смерти, ищут то, что также подвержено смерти, будучи подверженными горю, ищут то, что также подвержено горю, будучи подверженными сквернам, ищут то, что также подвержено сквернам. 
Представьте лесного оленя, который лежит непойманным на груде ловушек. В отношении него можно понять следующее: «Он не повстречал беду, не повстречал бедствие, охотник не сможет делать с ним всё, что пожелает, и когда охотник придёт, тот сможет пойти туда, куда захочет». Точно также, что касается тех жрецов и отшельников, которые не привязаны к этим пяти нитям чувственных удовольствий… «Они не повстречали беду, не повстречали бедствие, Злой [Мара] не сможет делать с ними всё, что пожелает». 
Представьте лесного оленя, который лежит пойманным на груде ловушек. В отношении него можно понять следующее: «Он повстречал беду, повстречал бедствие, охотник может делать с ним всё, что пожелает, и когда охотник придёт, тот не сможет пойти туда, куда захочет». Точно также, что касается тех жрецов и отшельников, которые привязаны к этим пяти нитям чувственных удовольствий… можно понять следующее: «Они повстречали беду, повстречали бедствие, Злой [Мара] может делать с ними всё, что пожелает». 
Таковы пять нитей чувственного удовольствия. Что касается тех жрецов и отшельников, которые привязаны к этим пяти нитям чувственных удовольствий, очарованы ими, всецело преданы им, и которые используют их, не видя опасности в них и не понимая спасения от них, то в отношении них можно понять следующее: «Они повстречали беду, повстречали бедствие, Злой [Мара] может делать с ними всё, что пожелает». 
Что касается тех жрецов и отшельников, которые не привязаны к этим пяти нитям чувственных удовольствий, не очарованы ими, не преданы им всецело, и которые используют их, видя опасность в них и понимая спасение от них, то в отношении них можно понять следующее: «Они не повстречали беду, не повстречали бедствие, Злой [Мара] не сможет делать с ними всё, что пожелает». 

Если мир с его богами, его Марами и его Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми, будет помнить этих троих представителей клана с преданным сердцем, то это приведёт этот мир к длительному благополучию и счастью. 

А также то, докуда может достать Мара, 

Так я слышал. Однажды Благословенный странствовал переходами по стране Косал с большой Сангхой монахов и со временем прибыл в косальскую брахманскую деревню под названием Сала. Домохозяева-брахманы из Салы услышали: «Отшельник Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Косал с большой Сангхой монахов и прибыл в Салу. И об этом Мастере Готаме распространилась такая славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, с поколением его жрецов и отшельников, князей и [простых] людей. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце, правильной и в духе и в букве. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов». 

И поскольку Мара не смог ничего ответить, и поскольку [лекция] началась с приглашения Брахмы, то эту лекцию назвали «Приглашение Брахмы».  И тогда Злой Мара завладел умом одного из членов свиты Брахмы и сказал мне: «Монах, монах, не унижай его, не унижай его! Ведь этот Брахма—Великий Брахма, Повелитель, Непревзойдённый, С Безошибочным Видением, Владыка, Создатель и Творец, Высочайший Провидец, Господин, и Отец тех, кто есть, и тех, кто когда-либо может быть. 
И тогда Злой Мара завладел умом одного из членов свиты Брахмы и сказал мне: «Почтенный, если это то, что ты знаешь, если это то, что ты открыл, то не стоит вести своих учеников-[мирян], или тех, что ушли в бездомную жизнь. Не стоит обучать Дхамме своих учеников-[мирян], или тех, что ушли в бездомную жизнь. Не сопереживай своим ученикам-[мирянам] или тем, что ушли в бездомную жизнь. 
Когда так было сказано, я обратился к Злому Маре: «Я знаю тебя, Злой. Не думай: «Он не знает меня». Ты—Мара, Злой, а Брахма, и свита Брахмы, и члены свиты Брахмы попали в твои руки, все они попали под твою власть. Ты, Злой, думаешь: «Этот тоже попадёт мне в руки, он тоже попадёт под мою власть». Но я не попал в твои руки, Злой, не попал под твою власть». 
Когда так было сказано, я обратился к Злому Маре: «Я знаю тебя, Злой. Не думай: «Он не знает меня». Ты—Мара, Злой. Не из желания им благополучия ты говоришь так, не из желания им благополучия ты говоришь так. Ты думаешь так, Злой: «Те, кого отшельник Готама обучает Дхамме, спасутся из моей области». Те твои жрецы и отшельники, Злой, которые заявляли, что являлись полностью просветлёнными, [на самом деле] не были полностью просветлёнными. Но я, кто заявляет о том, что является полностью просветлённым, являюсь [на самом деле] полностью просветлённым. Если Татхагата обучает учеников Дхамме, то он таков, Злой. Если Татхагата не обучает учеников Дхамме, то он таков. Если Татхагата ведёт учеников, то он таков, Злой. Если Татхагата не ведёт учеников, то он таков. И почему? Потому что Татхагата отбросил пятна, которые загрязняют, ведут к новому существованию, ведут к беде, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению, смерти. Он срубил их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил так, что они более не смогут возникнуть в будущем. Подобно тому, как пальма, верхушка которой отрезана, не сможет расти дальше, то точно также и Татхагата отбросил пятна, которые загрязняют… не смогут возникнуть в будущем». 
Поэтому, монах, я говорю тебе следующее: «Убедись, почтенный, что поступаешь только так, как говорит Брахма. Никогда не перечь слову Брахмы». Если будешь перечить слову Брахмы, монах, то тогда, подобно тому как человек палкой отгоняет богиню удачи, когда она приходит, или подобно тому как человек, который не может опереться руками и ногами на землю, соскальзывает в глубокую пропасть, то точно также случится и с тобой, монах. Убедись, почтенный, что поступаешь только так, как говорит Брахма. Никогда не перечь слову Брахмы. Разве не видишь ты сидящей здесь свиты Брахмы?» И таким образом Злой Мара призвал в свидетели свиту Брахмы. 

И Будды сторонись ты, Мара,  И тогда Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, обратился к монахам так: «Монахи, Мара Дуси завладел [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, побраните, оскорбите, поругайте, изведите нравственных монахов с благим характером. И тогда, быть может, когда вы побраните, оскорбите, поругаете, изведёте их, какие-либо колебания произойдут в их умах, и тогда, быть может, у Мары Дуси появится возможность». Ну же, монахи, пребывайте, наполняя первую сторону света умом, насыщенным доброжелательностью, равно как и вторую сторону, третью сторону, и четвёртую сторону. Так, вверху, внизу, вокруг и всюду, ко всем как к самому себе наполняйте весь мир умом, насыщенным доброжелательностью—обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Пребывайте, наполняя… умом, насыщенным состраданием… сорадованием… невозмутимостью… не имеющим враждебности и недоброжелательности». 
И тогда Достопочтенный Махамоггаллана сказал: «И даже так я знаю тебя, Злой. Не думай: «Он не знает меня». Ты—Мара, Злой. Ты думал так, Злой: «Этот отшельник не знает меня, он не видит меня, когда говорит так. Даже его учитель не узнал бы вскоре обо мне, так как же ученик может узнать обо мне?» 
И тогда, Злой, Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, обратился к монахам так: «Монахи, Мара Дуси завладел [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, восхваляйте, чтите… у Мары Дуси появится возможность». Ну же, монахи, пребывайте в созерцании отвратительности тела, воспринимая отвратительность пищи, воспринимая разочарование [по отношению] ко всему миру, созерцая непостоянство во всех формациях». 
И тогда, Злой, когда Мара Дуси овладел [умами] домохозяев-брахманов, они восхваляли, чтили, уважали, почитали нравственных монахов с благим характером. И по тому случаю, Злой, большинство тех людей, когда они умерли, возникли с распадом тела, после смерти, в счастливом уделе, даже в небесном мире. 
И тогда, Злой, Мара Дуси овладел [умами] домохозяев-брахманов, сказав им: «Ну же, побраните… у Мары Дуси появится возможность». И когда Мара Дуси овладел умами брахманов-домохозяев, и они побранили, оскорбили, поругали, извели нравственных монахов с благим характером так: «Эти бритоголовые отшельники, эти смуглые отпрыски-слуги Владыки заявляют: «Мы медитирующие! Мы медитирующие!», и, безвольные, с опущенными плечами и поникшей головой, они медитируют, перемедитируют, обмедитируют, недомедитируют. Точно сова на ветке, поджидающая мышь, медитирует, перемедитирует, обмедитирует, недомедитирует; или точно шакал на берегу реки, поджидающий рыбу, медитирует… недомедитирует; или точно кошка, поджидающая мышь в переулке или у водостока, медитирует… недомедитирует; или точно ненагруженный осёл, стоя на привязи в двери или мусорного ведра или водостока, медитирует… недомедитирует—то точно также и эти бритоголовые отшельники, эти смуглые отпрыски-слуги Владыки заявляют: «Мы медитирующие! Мы медитирующие!», и, безвольные, с опущенными плечами и поникшей головой, они медитируют, перемедитируют, обмедитируют, недомедитируют». 
И тогда, Злой, Мара Дуси подумал: «Вот они, эти нравственные монахи с благим характером, но я не знаю их прихода и ухода. Что если я завладею [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, побраните, оскорбите, поругайте, изведите нравственных монахов с благим характером. И тогда, быть может, когда вы побраните, оскорбите, поругаете, изведёте их, какие-либо колебания произойдут в их умах, и тогда, быть может, у Мары Дуси появится возможность». 
И тогда, Злой, Мара Дуси подумал так: «Хоть я и делаю так, как делаю, я всё равно не знаю прихода и ухода этих нравственных монахов с благим характером. Что если я завладею [умами] брахманов-домохозяев, сказав им: «Ну же, восхваляйте, чтите, уважайте, почитайте нравственных монахов с благим характером. И тогда, быть может, когда вы повосхваляете, почтите, поуважаете, попочитаете их, какие-либо колебания произойдут в их умах, и тогда, быть может, у Мары Дуси появится возможность». 
И тогда Злой Мара подумал: «Этот отшельник не знает меня, он не видит меня, когда говорит так. Даже его учитель не узнал бы вскоре обо мне, так как же ученик может узнать обо мне?» 
И тогда Злой Мара подумал: «Этот отшельник узнал меня, он увидел меня, когда сказал так. И тогда он вышел изо рта Достопочтенного Махамоггалланы и встал напротив дверного засова. Достопочтенный Махамоггаллана увидел его, стоящего там, и сказал: «Я вижу тебя и там, Злой. Не думай: «Он не видит меня». Ты стоишь напротив дверного засова, Злой. 
И тогда, утром, Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился в деревню за подаяниями вместе со своим прислужником, Достопочтенным Видхурой. И тогда Мара Дуси завладел [умом] некоего мальчика и, подобрав камень, ударил Достопочтенного Видхуру им по голове, разбив ему голову. Со струящейся по голове кровью Достопочтенный Видхура шёл следом за Благословенным Какусандхой, совершенным и полностью просветлённым. И тогда Благословенный Какусандха, совершенный и полностью просветлённый, повернулся и посмотрел на него слоновьим взором: «Этот Мара Дуси не знает границ». И с этим самым взором, Злой, Мара Дуси ниспал с того места и возник в Великом Аду. 
Мара тадджания сутта 
Так и с тобой же будет, Мара: 
Так я слышал. Однажды Достопочтенный Махамоггаллана проживал в стране Бхаггов в Сунсумарагире в роще Бхесакалы в Оленьем Парке. И в то время Достопочтенный Махамоггаллана ходил, [медитируя], вперёд и назад на открытой местности. И тогда Злой Мара вошёл в живот Достопочтенного Махамоггалланы, а затем вошёл в его кишки. Достопочтенный Махамоггаллана подумал: «Почему такая тяжесть в моём животе? Как будто я наелся бобов». И тогда он оставил ходьбу и пошёл в своё жилище, где сел на подготовленное сиденье. Когда он сел, он направил к себе пристальное внимание и увидел, что Злой Мара вошёл в его живот, вошёл в его кишки. Когда он увидел это, он сказал: «Выходи, Злой! Выходи, Злой! Не изнуряй Татхагату, не изнуряй ученика Татхагаты, или это приведёт к твоему вреду и страданию на долгое время». 

Вот, монахи, в мире возникает Татхагата—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает в совершенстве целую и чистую святую жизнь. 

Таков, Маханама, ученик Благородных, который совершенен в чистом знании, совершенен в поведении, совершенен в чистом знании и поведении. И Брахма Сананкумара сказал так: 

Когда так было сказано, Дживака Комарабхачча сказал Благословенному: «Удивительно, Господин, поразительно! Монахи поддерживают себя позволительной едой. Монахи поддерживают себя безукоризненной едой.  Когда это было сказано, Дживака Комарабхачча обратился к Благословенному: «Замечательно, Господин, это чудесно! Монахи поддерживают себя с помощью разрешённой, приемлемой, и безупречной пищи… Великолепно, Господин, великолепно, Господин! Пусть Благословенный запомнит меня как мирского последователя, принявшего прибежище с этого дня и на всю жизнь». 
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Манговой Роще Дживаки Комарабхаччи. И тогда Дживака Комарабхачча подошёл к Благословенному и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сел рядом и обратился к Благословенному: 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Манговой Роще Дживаки Комарабхаччи. И тогда Дживака Комарабхачча отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал Благословенному: 

«Благоприятна эта обращающая магия, почтенный, хороша эта обращающая магия! Почтенный, если бы мои любимые родственники и родня были бы обращены этим обращением, это привело бы к благополучию и счастью моих любимых родственников и родни на долгое время. Если бы вся знать была обращена… все брахманы… все торговцы… все рабочие… весь мир с его богами, Марами, с его Брахмами, с его поколениями жрецов и отшельников, князей и [простых] людей, был бы обращён этим обращением, то это привело бы этот мир к благополучию и счастью на долгое время. И что касается этого, почтенный, я приведу тебе пример. Ведь бывает так, что некие мудрые люди понимают значение утверждения посредством примера. 

Я слышал, что однажды, когда Благословенный путешествовал по стране Косал с большой группой монахов, он прибыл в брахманскую деревню под названием Сала. И домохозяева-брахманы заслышали: «отшельник Мастер Готама—сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь—путешествует по стране Косал с большой группой монахов и прибыл в Салу. И об этом учителе Готаме распространилась славная молва: «В самом деле, Благословенный—арахант, истинно самопробуждённый, совершенный в знании и поведении, достигший блага, знаток мира, непревзойдённый учитель тех, кто готов обучаться, учитель богов и людей, пробуждённый, благословенный. Напрямую увидев [своей мудростью], он познал мир с его дэвами, Марами и Брахмами, с его поколениями с их отшельниками и жрецами, с их правителями и простолюдинами; он объяснил Дхамму, превосходную в начале, превосходную в середине, и превосходную в конце; он изложил святую жизнь в деталях и в сути, всецело совершенную, абсолютно чистую. Хорошо было бы увидеть такого достойного». 

Так я слышал. Однажды Благословенный путешествовал по стране Куру с большой Сангхой монахов и со временем прибыл в город Куру под названием Тхуллакоттхита. Домохозяева-брахманы Тхуллакоттхиты услышали: «Отшельник Готама—сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Куру с большой Сангхой монахов и прибыл в Тхуллакоттхиту. И об этом учителе Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и людьми. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов». 

Бодхи раджакумара сутта  Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в стране Бхаггов в Сунсумарагире в роще Бхесакалы в Оленьем Парке. И в то время для принца Бодхи был построен дворец Коканада, в котором ещё не проживал ни один отшельник или жрец, или какое-либо человеческое существо вообще. И тогда принц Бодхи обратился к брахманскому ученику Саньджикапутте так: «Ну же, дорогой Саньджикапутта, отправляйся к Благословенному, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и поинтересуйся, свободен ли он от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении. Скажи: «Господин, принц Бодхи выражает почтение, припадая к ногам Благословенного. Он интересуется, свободен ли Благословенный от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении». И затем скажи следующее: «Господин, пусть Благословенный с Сангхой монахов согласится принять от принца Бодхи приглашение на завтрашний обед». 
«Я не говорю так, дорогой Саньджикапутта, я не говорю так. Я слышал и выучил это из уст своей матери: Однажды Благословенный проживал в Косамби в Парке Гхоситы. И тогда моя мать, будучи беременной, отправилась к Благословенному, поклонилась ему, села рядом, и сказала ему: «Господин, принц или принцесса в моей утробе, не важно кто, принимает прибежище в Благословенном, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Благословенный помнит [ребёнка] как мирского последователя, принявшего у него прибежище с этого дня и на всю жизнь». А также однажды Благословенный проживал здесь, в стране Бхаггов в Сунсумарагире в роще Бхесакалы в Оленьем Парке. И тогда моя нянька, носившая меня на бедре, отправилась к Благословенному, поклонилась ему, встала рядом, и сказала ему: «Господин, этот принц Бодхи принимает прибежище в Благословенном, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Благословенный помнит его как мирского последователя, принявшего у него прибежище с этого дня и на всю жизнь». И теперь, дорогой Саньджикапутта, в третий раз я принимаю прибежище в Благословенном, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Благословенный помнит меня как мирского последователя, принявшего у него прибежище с этого дня и на всю жизнь». 

И брахман Брахмайю услышал: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Видехов с большой Сангхой в пятьсот монахов. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и людьми. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов».  И затем, по мере странствий, Благословенный со временем прибыл в Митхилу. Там он остановился в манговой роще Макхадэвы. Домохозяева-брахманы из Митхилы услышали: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Видехов с большой Сангхой в пятьсот монахов, и теперь он прибыл в Митхилу и остановился в манговой рощей Макхадэвы. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и людьми. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов». 

Так я слышал. Однажды Благословенный странствовал по стране Ангуттарапанов вместе с большой Сангхой монахов, с тысяча двести пятьюдесятью монахами, и со временем прибыл в город Ангуттарапанов под названием Апана. Отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения услышал: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Ангуттарапанов с большой Сангхой монахов, с тысяча двести пятьюдесятью монахами, и прибыл в Апану. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, с этим поколением с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов». 

И домохозяева-брахманы из Опасады услышали: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Косал с большой Сангхой монахов, и прибыл в Опасаду. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, с его поколением жрецов и отшельников, князей и [простых] людей. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов». 

Сарипутта, если бы вся знать понимала бы так подробное значение моего утверждения, которое я произнёс вкратце, то это привело бы к их благополучию и счастью на долгое время. Если бы все брахманы… все торговцы… все рабочие понимали бы так… Если бы мир с его богами, Марами, Брахмами, c его поколением жрецов и отшельников, князей и [простых] людей, понимал бы подробное значение моего утверждения, которое я произнёс вкратце, то это привело бы к благополучию и счастью мира на долгое время». 

Так, монахи, есть двадцать факторов на стороне благого и двадцать факторов на стороне неблагого. Эта лекция по Дхамме на [тему] Великих Сорока была приведена в движение и [её] не может остановить какой-либо отшельник или жрец или божество или Мара или Брахма или кто бы то ни было в мире. 

Монахи, когда кто-либо не развил и не взрастил осознанности к телу, то Мара находит возможность и опору в нём. Представьте, как если бы человек бросил тяжёлый каменный шар на кучу мокрой глины. Как вы думаете монахи? Нашёл бы этот тяжёлый каменный шар вхождение в эту кучу мокрой глины?»  Монахи, когда кто-либо развил и взрастил осознанность к телу, Мара не находит возможности и опоры в нём. 
[Практикующий] терпит холод, жару, голод и жажду, контакт с мухами, комарами, солнцем, ветром и ползучими тварями. Он терпит грубые и неприветливые слова и возникшие телесные чувства—болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, неприятные, мучительные, угрожающие жизни. 
«Точно также, монахи, когда кто-либо не развил и не взрастил осознанности к телу, то Мара находит в нём возможность и опору. 
«Точно также, монахи, когда кто-либо не развил и не взрастил осознанности к телу, то Мара находит возможность и опору в нём. 
«Точно также, монахи, когда кто-либо развил и взрастил осознанность к телу, Мара не находит возможности и опоры в нём. 

Я слышал и заучил из уст самого Благословенного следующее: «Когда бодхисатта скончался в небесном мире Туситы и низошёл в утробу своей матери, то великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств, возник в мире с его богами, с его Марами, с его Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. И даже в тех бездонных промежутках пустоты, темноты, кромешной тьмы, [что находятся] между мирами, докуда не достаёт свет луны и солнца—таких великих и могущественных—там тоже возник великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств. И существа, переродившиеся там, воспринимают друг друга благодаря этому свету: «Воистину, почтенный, есть и другие существа, переродившиеся здесь!» И вся эта система десяти тысяч миров сотряслась, затрепетала, содрогнулась, и в ней также возник великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств». Это я также помню как удивительное и поразительное качество Благословенного. 

Точно также, Аггивессана, в мире возникает Татхагата—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, это поколение с его жрецами и отшельниками, князьями и людьми. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает в совершенстве целую и чистую святую жизнь.  Этот монах способен вытерпеть холод и жару, голод и жажду, контакты с мухами, комарами, с солнцем, ветром, и ползучими тварями; грубые и неприветливые слова и возникшие телесные ощущения—болезненные, раздирающие, острые, пронзающие, неприятные, мучительные, угрожающие жизни. Избавившись от всякой жажды, злобы, заблуждения, смывший недостатки, он достоин даров, достоин гостеприимства, достоин подношений, достоин почтительного приветствия—непревзойдённое поле заслуг для мира. 

Так я слышал. Однажды Благословенный путешествовал по стране Косал вместе с большой Сангхой монахов и со временем прибыл в косальскую деревню под названием Нагаравинда. И брахманы-домохозяева из Нагаравинды услышали: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Косал с большой Сангхой монахов и прибыл в Нагаравинду. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, с его поколением жрецов и отшельников, князей и [простых] людей. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов». 

И тогда Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», ответил Злому Маре строфой:  И тогда Злой Мара овладел молодым дэвом Ветамбари и произнёс эту строфу в присутствии Благословенного: 

Джарамарана сутта 

И Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», ответил ему строфами:  И тогда Злой Мара, напрямую познав своим собственным умом это рассуждение в уме Благословенного, подошёл к нему и обратился к нему строфой: 
И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 

И Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», ответил ему строфами:  И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в Благословенном, проявил себя в форме огромного царского слона и подошёл к Благословенному. Его голова была подобна огромному куску стеатита; его бивни были как будто из чистейшего серебра; его хобот—точно огромное дышло плуга. 
И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 

И Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», ответил ему строфами:  И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в Благословенном, подошёл к Благословенному, и неподалёку от него стал проявлять различные блестящие формы—красивые и ужасающие. 
И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 
Патхама марапаса сутта 

Дутия марапаса сутта  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», обратился к Злому Маре строфами:  И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в Благословенном, проявил себя в форме огромного змеиного царя и подошёл к Благословенному. Его тело было подобно огромной лодке, сделанной из цельного ствола дерева; его капюшон был подобен большому ситу пивовара; его глаза—подобны большим бронзовым косальским тарелкам; его язык вырывался изо рта точно вспышки молнии на грозовом небе; звук от его дыхания был подобен шуму наполняемых воздухом кузнечных мехов. 
И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 
Так почему ж тебя волнует это, Мара?» 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», ответил ему строфами:  И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И в то время Благословенный сидел на открытой местности в кромешной тьме ночи, и шёл моросящий дождь. И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в Благословенном, сотряс несколько огромных валунов неподалёку от него. 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И в то время несколько чаш для сбора подаяний были положены на открытом месте. И тогда Злой Мара проявил себя в форме быка и подошёл к этим чашам для сбора подаяний. И тогда один монах сказал другому: «Монах, монах! Этот бык может поломать чаши!».  И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
Когда так было сказано, Благословенный обратился к этому монаху: «Это не бык, монах. Это Злой Мара, который пришёл сюда, чтобы привести вас в замешательство». И затем Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», обратился к Злому Маре строфами: 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и неподалёку от него сотворил громкий шум, ужасающий и пугающий, как если бы разверзлась земля. Тогда один монах обратился к другому: «Монах, монах! Похоже, земля разверзается!». 
Когда так было сказано, Благословенный обратился к тому монаху: «Земля не разверзается, монах. Это Злой Мара, который пришёл сюда, чтобы привести вас в замешательство». И затем Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», обратился к Злому Маре строфами: 

И тогда Благословенный покинул Панчасалу с чашей, которая была такой же чисто вымытой, как и когда он входил в Панчасалу для сбора подаяний. Затем Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему: «Ну как, собрал подаяния, отшельник?»  И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
Однажды Благословенный пребывал в стране Магадхов в брахманской деревне Панчасале. И в то время в брахманской деревне Панчасале проходил молодёжный фестиваль подарков. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и одеяние и вошёл в Панчасалу собирать подаяния. В тот момент Злой Мара овладел умами брахманских домохозяев Панчасалы, подстрекая их такими помыслами: «Пусть отшельник Готама не получит подаяний». 
«Плохой поступок совершил ты, Мара, 

И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез.  И тогда Злой Мара проявил себя в облике фермера, несущего на плече большой плуг и держащего длинный острый прут для подгонки скота, со взъерошенными волосами, одеждой из пеньки, испачканными грязью ступнями. Он подошёл к Благословенному и сказал ему: «Не видел ли ты быка, отшельник?» 
Мара: 

И тогда Злой Мара, напрямую познав своим собственным умом это рассуждение в уме Благословенного, подошёл к нему и сказал: «Господин, пусть Благословенный осуществляет владычество праведно: не убивая, не побуждая других убивать, не отбирая, не побуждая других отбирать, без печали и без причинения печали».  И тогда Злой Мара, осознав: «Благословенный, Счастливый, знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 

Когда так было сказано, Злой Мара покачал головой, высунул язык, нахмурил брови и ушёл, опираясь на свой посох.  Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в стране Сакьев в Силавати. И тогда группа монахов—бдительных, старательных, решительных—пребывала неподалёку от Благословенного. И тогда Злой Мара проявил себя в форме брахмана с пучком спутанных волос на голове, одетого в шкуру антилопы, старого, скрюченного, словно держатель для кровли, тяжело дышащего, держащего посох из дерева удумбары. Он подошёл к тем монахам и сказал им: «Вы, господа, ушли в бездомную жизнь ещё молодыми, черноволосыми, наделёнными благословением молодости на первом этапе жизни, не наигравшись чувственными удовольствиями. Наслаждайтесь чувственными удовольствиями, господа. Не оставляйте того, что видно здесь и сейчас, ради преследования того, что требует времени». 
Тогда те монахи отправились к Благословенному, поклонились ему, сели рядом и подробно рассказали обо всём. Благословенный ответил: «Это был не брахман, монахи. Это Злой Мара пришёл, чтобы привести вас в замешательство». 

И во второй раз, по мере того как Достопочтенный Самиддхи пребывал уединённым в затворничестве, следующее размышление возникло у него в уме… И во второй раз Злой Мара… сотворил громкий шум, ужасающий и пугающий, как если бы разверзлась земля.  И тогда Достопочтенный Самиддхи, осознав: «Это Злой Мара», обратился к нему строфой: 
И тогда Достопочтенный Самиддхи отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и рассказал обо всём, что произошло. Благословенный ответил: «Это не земля разверзлась, Самиддхи. Это Злой Мара пришёл, чтобы привести тебя в замешательство. Отправляйся обратно, Самиддхи, и пребывай прилежным, старательным, решительным». 
И тогда Злой Мара, напрямую познав своим собственным умом это размышление в уме Достопочтенного Самиддхи, подошёл к нему и неподалёку от него сотворил громкий шум, ужасающий и пугающий, как если бы разверзлась земля. 
И тогда Злой Мара, осознав: «Монах Самиддхи знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 

И к тому моменту Достопочтенный Годхика уже использовал нож. Благословенный, осознав: «Это Злой Мара», обратился к нему строфой:  И тогда Злой Мара, взяв лютню из жёлтого дерева вилвы, подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 
И тогда Злой Мара, напрямую познав своим собственным умом это размышление в уме Достопочтенного Годхики, подошёл к Благословенному и обратился к нему этими строфами: 
«Это, монахи, Злой Мара ищет сознание почтенного Годхики, недоумевая: «Где же утвердилось сознание почтенного Годхики?» Однако, монахи, с неутверждённым сознанием почтенный Годхика достиг окончательной ниббаны». 

Мара:  «Представь, почтенный, как если бы неподалёку от деревни или города был бы лотосовый пруд, в котором бы жил краб. И затем несколько мальчиков и девочек вышли бы из деревни или города и отправились бы к этому пруду. Они бы вытащили краба из воды и положили на твёрдую землю. И затем, как только краб распрямлял бы одну из конечностей, эти девочки и мальчики отрубали бы её, ломали бы её, разбивали на куски палками и камнями. Так, когда все его конечности были бы отрезаны, поломаны и разбиты на куски, тот краб не смог бы вернуться в тот пруд. Точно также, почтенный, все те искривления, манёвры, колебания в отношении «моего» были отрублены, поломаны и разбиты на куски Благословенным. И теперь, почтенный, у меня нет возможности подойти к Благословенному, чтобы попытаться добраться до него вновь». И затем Злой Мара в присутствии Благословенного произнёс эти строфы разочарования: 
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Урувеле на берегу реки Нераньджары у подножья пастушьего баньяна. И тогда Злой Мара следовал за Благословенным уже семь лет, безуспешно пытаясь добраться до него. И тогда Злой Мара подошёл к Благословенному и обратился к нему строфой: 

И тогда дочери Мары—Танха, Арати и Рага—подошли к Злому Маре. Мара, увидев их издали, обратился к ним строфами:  И тогда Злой Мара, произнеся эти строфы разочарования в присутствии Благословенного, отошёл от того места и сел на землю, скрестив ноги, неподалёку от Благословенного—умолкнувший, смутившийся, с опущенными плечами и поникшей головой он ушёл в себя, не мог что-либо ответить и царапал землю палкой. 
Мара: 
Мара дхиту сутта 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Алавике, желая нарушить её затворничество, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Алавика знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
И тогда мысль пришла к монахине Алавике: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё затворничество». И тогда монахиня Алавика, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Соме, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Сома знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
И тогда мысль пришла к монахине Соме: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Сома, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 
К тому и Мара может обращаться». 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Кисаготами, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Кисаготами знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
И тогда мысль пришла к монахине Кисаготами: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Кисаготами, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

Всё это отдаю тебе назад, о Мара,  И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Виджае, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой: 
И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Виджая знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
И тогда мысль пришла к монахине Виджае: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Виджая, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И даже будучи совсем одна, тебя я, Мара, не боюсь.  И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Уппалаванне, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой: 
И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Уппалаванна знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
И тогда мысль пришла к монахине Уппалаванне: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Уппалаванна, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

В Саваттхи. И тогда, утром, монахиня Чала оделась, взяла чашу и одеяние и вошла в Саваттхи собирать подаяния. Походив по Саваттхи в поисках подаяний, вернувшись с хождения за подаяниями, после обеда она отправилась в Рощу Слепых, чтобы провести там остаток дня. Войдя в Рощу Слепых, она села у подножья одного из деревьев, чтобы провести здесь остаток дня. И тогда Злой Мара подошёл к монахине Чале и сказал ей:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Чала знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
Мара: 

В Саваттхи. И тогда, утром, монахиня Упачала оделась, взяла чашу и одеяние и вошла в Саваттхи собирать подаяния. Походив по Саваттхи в поисках подаяний, вернувшись с хождения за подаяниями, после обеда она отправилась в Рощу Слепых, чтобы провести там остаток дня. Войдя в Рощу Слепых, она села у подножья одного из деревьев, чтобы провести здесь остаток дня. И тогда Злой Мара подошёл к монахине Упачале и сказал ей:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Упачала знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
Мара: 

В Саваттхи. И тогда, утром, монахиня Сисупачала оделась, взяла чашу и одеяние и вошла в Саваттхи собирать подаяния. Походив по Саваттхи в поисках подаяний, вернувшись с хождения за подаяниями, после обеда она отправилась в Рощу Слепых, чтобы провести там остаток дня. Войдя в Рощу Слепых, она села у подножья одного из деревьев, чтобы провести здесь остаток дня. И тогда Злой Мара подошёл к монахине Сисупачале и сказал ей:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Сисупачала знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
Мара: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Селе, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Села знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
И тогда мысль пришла к монахине Селе: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Села, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Ваджире, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда Злой Мара, осознав: «Монахиня Ваджира знает меня», расстроенный и опечаленный, тут же исчез. 
И тогда мысль пришла к монахине Ваджире: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Ваджира, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 
Не в этом ли твоё воззрение, Мара? 

6.11. Сананкумара  Сананкумара сутта 
Так сказал Брахма Сананкумара. Учитель одобрил. И тогда Брахма Сананкумара, подумав: «Учителю понравилось», поклонился и, обойдя его с правой стороны, прямо там и исчез. 
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал у Раджагахи на берегу реки Саппини. И когда наступила глубокая ночь, Брахма Сананкумара, обладающий поразительной красотой, освещая весь берег реки Саппини, подошёл к Благословенному, поклонился ему и встал рядом. Стоя рядом, он произнёс эту строфу в присутствии Благословенного: 

Джарамарана сутта 

Параммарана сутта 

Рыбак, монахи—это обозначение Злого Мары. Крюк с наживкой—это обозначение приобретений, уважения и похвалы. Любой монах, который довольствуется и наслаждается возникшими приобретениями, уважением и похвалой, зовётся монахом, который проглотил крюк с наживкой, который встретил беду и несчастье, и Злой Мара может делать с ним всё, что пожелает. Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

«Охотник, монахи—это обозначение Злого Мары. Гарпун с верёвкой—это обозначение приобретений, уважения и похвалы. Верёвка—это обозначение наслаждения и жажды. Любой монах, который довольствуется и наслаждается возникшими приобретениями, уважением и похвалой, зовётся монахом, которого пронзили гарпуном с верёвкой, который встретил беду и несчастье, и Злой Мара может делать с ним всё, что пожелает. Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

Монахи, сейчас монахи живут так, что используют деревянные чурбаны в качестве подушек. Они прилежны и усердны в своём духовном старании. Злой Мара не может подступиться к ним. Он не может схватить их. Но в будущем монахи станут изнеженными, с мягкими и нежными руками и ногами. Они будут спать до восхода солнца на мягких постелях с подушками, набитыми ватой. И тогда Злой Мара подберётся к ним, он схватит их. 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в стране Бхаггов в Сунсумарагире в роще Бхесакалы в Оленьем Парке. И тогда домохозяин Накулапита отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Господин, я стар, отягощён годами, много прожил, дни мои подходят к концу, много у меня телесных недугов, часто болею. Редко мне удаётся повидать Благословенного и монахов, достойных почитания. Пусть Благословенный даст мне совет, Господин, пусть он наставит меня, так чтобы это привело к моему благополучию и счастью на долгое время». 

«Это, монахи, Злой Мара ищет сознание почтенного Ваккали, недоумевая: «Где же утвердилось сознание почтенного Ваккали?» Однако, монахи, с неутверждённым сознанием почтенный Ваккали достиг окончательной ниббаны». 

23.1. Мара  В Саваттхи. И тогда Достопочтенный Радха подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал ему: «Учитель, «Мара, Мара»—так говорят. В каком смысле, Учитель, говорится о Маре?» 
Когда есть чувство… Когда есть восприятие… Когда есть формации ума… Когда есть сознание, Радха, то здесь может возникнуть Мара, или убийца, или убитый. Таким образом, Радха, смотри на сознание как на Мару, смотри на него как на убийцу, смотри на него как на убитого. Смотри на него как на болезнь, опухоль, отравленный дротик, страдание, подлинное страдание. Тот, кто видит сознание таковым—видит правильно». 
Мара сутта 
«Радха, когда есть форма, то здесь может возникнуть Мара, или убийца, или убитый. Таким образом, Радха, смотри на форму как на Мару, смотри на неё как на убийцу, смотри на неё как на убитого. Смотри на неё как на болезнь, опухоль, отравленный дротик, страдание, подлинное страдание. Тот, кто видит форму таковой—видит правильно. 

23.11. Мара  В Саваттхи. Сидя рядом, Достопочтенный Радха обратился к Благословенному: «Учитель, «Мара, Мара»—так говорят. Что такое Мара, Учитель?» 
Мара сутта 
«Форма, Радха—это Мара. Чувство… Восприятие… Формации… Сознание—это Мара. Видя так, обученный ученик Благородных испытывает разочарование по отношению к форме… чувству… восприятию… формациям… сознанию. Испытывая разочарование, он становится беспристрастным. Через беспристрастие его ум освобождается. Когда он освобождён, приходит знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». 

«Радха, тебе следует отбросить желание, тебе следует отбросить жажду, тебе следует отбросить желание и жажду ко всему, что является Марой. И что является Марой, Радха? Форма—это Мара. Чувство—это Мара. Восприятие—это Мара. Формации—это Мара. Сознание—это Мара. 

сутты идентичны СН 35.65, но здесь вместо слова "Мара" идут следующие слова: 

сутты идентичны СН 35.65, но здесь вместо слова "Мара" идут следующие слова: 

сутты идентичны СН 35.65, но здесь вместо слова "Мара" идут следующие слова: 

Патхама мара паса сутта 

Дутия мара паса сутта 

Однажды Благословенный пребывал в стране Бхаггов возле Сунсумарагиры в Роще Бхесакалы в Оленьем Парке. И тогда домохозяин Накулапита отправился к Благословенному…» 

Когда, монахи, вы пребываете, охраняя двери органов чувств, Злой Мара, так и не сумев добраться до вас, потеряет к вам всякий интерес и уйдёт, точно также, как шакал ушёл от черепахи». И далее он добавил:  Точно также, монахи, Злой Мара постоянно и непрерывно поджидает вас, находясь рядом, думая так: «Быть может, я смогу добраться до него через глаз, или через ухо, или через нос, или через язык, или через тело, или через ум». Поэтому, монахи, пребывайте, хорошо охраняя двери органов чувств. Увидев глазом форму, не цепляйтесь за черты или детали, за счёт которых, если бы вы не контролировали свою способность видеть, плохие, неблагие качества, такие как влечение или недовольство, охватили бы вас. Практикуйте сдержанность. Охраняйте дверь глаза. Беритесь за практику сдержанности по отношению к своей способности видеть. 

Представьте, друзья, дом с остроконечной крышей или зал, построенный из толстой плотной глины, покрытый свежей штукатуркой. Если человек подойдёт к нему с востока с пылающим травяным факелом, или с запада, или с севера, или с юга, или снизу, или сверху—откуда бы он ни подошёл к нему, огню не удаётся добраться до него, огню не удаётся охватить его. Точно также, друзья, когда монах пребывает так, то если Мара приходит к нему через глаз… Маре не удаётся добраться до него, Маре не удаётся схватить его.  Представьте, друзья, навес из тростника или травы, высохшей, обезвоженной, уже далеко не молодой. Если человек подойдёт к нему с востока с пылающим травяным факелом, или с запада, или с севера, или с юга, или снизу, или сверху—откуда бы он ни подошёл к нему, огонь добирается до него, огонь хватает его. Точно также, друзья, когда монах пребывает так, то если Мара приходит к нему через глаз… Мара добирается до него, Мара хватает его. 
Такой, друзья, зовётся монахом, который испорчен среди форм, познаваемых глазом, испорчен среди звуков, познаваемых ухом, испорчен среди запахов, познаваемых носом, испорчен среди вкусов, познаваемых языком, испорчен среди тактильных ощущений, познаваемых телом, испорчен среди ментальных феноменов, познаваемых умом. Когда монах пребывает так, то если Мара приходит к нему через глаз, Мара добирается до него, Мара хватает его. Если Мара приходит к нему через ухо… нос… язык… тело… ум, Мара добирается до него, Мара хватает его. 
Такой, друзья, зовётся монахом, который не испорчен среди форм, познаваемых глазом… среди звуков… среди запахов… среди вкусов… среди тактильных ощущений… среди ментальных феноменов, познаваемых умом. Когда монах пребывает так, то если Мара приходит к нему через глаз, Маре не удаётся добраться до него, Маре не удаётся схватить его. Если Мара приходит к нему через ухо… нос… язык… тело… ум, Маре не удаётся добраться до него, Маре не удаётся схватить его. 

46.43. Мара  Мара сутта 

Отправляйтесь, монахи, в свои собственные родные владения. Мара не схватит того, кто ушёл в своё собственное обиталище, в свои родные владения. Мара не сможет схватить его.  Поэтому, монахи, не выходите за пределы своего обиталища в чужие владения. Мара схватит того, кто вышел за пределы своего обиталища в чужие владения. Мара сможет схватить его. 

Отправляйтесь, монахи, в свои собственные родные владения. Мара не схватит того, кто ушёл в своё собственное обиталище, в свои родные владения. Мара не сможет схватить его.  Поэтому, монахи, не выходите за пределы своего обиталища в чужие владения. Мара схватит того, кто вышел за пределы своего обиталища в чужие владения. Мара сможет схватить его. 

«Точно также, монахи, брахман Уннабха обрёл веру в Татхагату—утверждённую, глубоко укоренённую, основательную, прочную. Её не сможет поколебать какой-либо отшельник или жрец, или дэва, или Мара, или Брахма, или кто-либо в мире. Если, монахи, брахман Уннабха умер бы в этот самый момент, то не нашлось бы оков, за счёт которых он смог бы вернуться обратно в этот мир». 

И вскоре после того как Достопочтенный Ананда ушёл, Злой Мара подошёл к Благословенному и сказал ему: «Господин, пусть Благословенный сейчас же обретёт окончательную ниббану! Пусть Счастливый сейчас обретёт окончательную ниббану! Сейчас подходящее время для окончательной ниббаны Благословенного! Ведь так, Господин, говорилось Благословенным: «Я не обрету окончательной ниббаны, Злой, пока у меня не будет учеников-монахов, которые мудры, дисциплинированы, уверенны, спасены от оков, научены, которые являются сохранителями Дхаммы, практикующими в соответствии с Дхаммой, практикующими правильно, и ведущими себя соответствующе; которые выучили учение своего учителя и могут объяснить, научить, провозгласить, утвердить, раскрыть, рассмотреть, прояснить его; которые могут тщательно и аргументировано опровергнуть распространённые доктрины других и смогут научить действенной Дхамме». Но сейчас, Господин, у Благословенного есть ученики-монахи, которые мудры… смогут научить действенной Дхамме. Господин, пусть Благословенный сейчас же обретёт окончательную ниббану! Пусть Счастливый сейчас обретёт окончательную ниббану! Сейчас подходящее время для окончательной ниббаны Благословенного! 

И когда Колесо Дхаммы было приведено в движение Благословенным, проживающие на земле божества воскликнули: «В Варанаси, в Оленьем Парке Исипатаны, Благословенным было приведено в движение непревзойдённое Колесо Дхаммы, которое не сможет остановить ни один отшельник, ни один жрец, ни дэва, ни Мара, ни Брахма, ни кто бы то ни был в этом мире!».  Услышав восклицание дэвов мира Четырёх Великих царей, дэвы Таватимсы… дэвы Ямы… дэвы Туситы… дэвы Нимманарати… дэвы Параниммита-васаватти… дэвы Свиты Брахмы воскликнули: «В Варанаси, в Оленьем Парке Исипатаны, Благословенным было приведено в движение непревзойдённое Колесо Дхаммы, которое не сможет остановить ни один отшельник, ни один жрец, ни дэва, ни Мара, ни Брахма, ни кто бы то ни был в этом мире!» 

Кто имеет сынов, тот имеет радость от сынов,—так говорил лукавый Мара,— 

Вот твоё воинство, о Мара,  И какие бы добрые дела мог возвестить мне Мара? 
Ко мне приблизился Мара, говоря слова сожаления: 
Так говоря, стал Мара подле Пробужденного. 

Так я слышал. Однажды Благословенный странствовал по стране Ангуттарапанов вместе с большой Сангхой монахов, с тысяча двести пятьюдесятью монахами, и со временем прибыл в город Ангуттарапанов под названием Апана. Отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения услышал: «Отшельник Мастер Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, странствовал по стране Ангуттарапанов с большой Сангхой монахов, с тысяча двести пятьюдесятью монахами, и прибыл в Апану. И об этом Мастере Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Реализовав для себя прямым знанием, он раскрывает [другим] этот мир с его богами, Марами, Брахмами, с этим поколением с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце в правильных фразах и значении. Он раскрывает святую жизнь—всецело совершенную и чистую». Хорошо было бы увидеть таких арахантов». 

«Есть ли ещё иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если так спросят вас, о монахи, вы ответьте: «Да, есть»,—и на вопрос: «Какова же она?» вы ответьте так: «В чём люди и боги, Мара и Брахма, странники и духовные видели радость, в том благородные, совершенные в знании, увидели горе»—это первое рассуждение: «в чём люди и боги, Мара и Брахма, отшельники и брахманы видели горе, в том благородные, совершенные в мудрости, увидели верную радость»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так понимает совершенное рассуждение о двойственности, ревностный, решительный, усердный, для того из двух плодов возрастет один: совершенство познания в этом мире, или же, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. После тех слов Учитель изрек: 

То пусть отбросит, ведая, что близок тут Мара. 

Притаился Мара. 

Кумарака сутта 

Затем, вскоре после того, как Достопочтенный Ананда ушел, злой Мара подошел к Благословенному и сказал: «Пусть Благословенный достигнет полного освобождения, пусть Счастливый достигнет полного освобождения, теперь пришло время для полного освобождения Благословенного.