«Хорошо, достопочтенная»—ответил тот человек. Затем он отправился к Достопочтенному Ананде, поклонился ему, сел рядом и донёс послание. Достопочтенный Ананда молчанием выразил согласие. 

(7) Далее, когда монахи порицают монаха за проступок, он не говорит: «Я совершил проступок», как и не говорит: «Я не совершал проступка», но досаждает Сангхе своим молчанием. Я говорю вам, что такая личность подобна дикому жеребёнку, которому говорят: «Иди вперёд!»—и тренер его побуждает и подгоняет, а он не идёт ни вперёд, ни назад, а встаёт на месте как вкопанный. Есть такой тип личности, подобный дикому жеребёнку. Таков седьмой изъян личности. 

Тогда Благословенный обратился к монахам и сказал: «Может быть, монахи, вы из почтения к Учителю не задаете вопросов. Тогда, монахи, обратитесь друг к другу». И когда он сказал так, монахи хранили молчание. 

Далее, Паяси в сопровождении брахманов и домохозяев пошёл к Кумаре Кассапе и обменялся с ним приветствиями. Закончив приветствие и вежливую беседу, он сел в стороне. Некоторые брахманы и домохозяева Сетавьи, перед тем как сесть в стороне, поклонились, некоторые обменялись вежливыми приветствиями, некоторые сложили перед Кумарой Кассапой ладони, некоторые назвали своё имя и клан, некоторые сохранили молчание. 

Нигродха увидел приближающегося домохозяина Сандхану, и призвал своих товарищей к порядку, говоря: «Успокойтесь уважаемые, и не шумите. Вот приближается последователь отшельника Готамы, домохозяин Сандхана. Разные мирские последователи Готамы в белых одеждах проживают в Раджагахе, этот Сандхана является одним из них. Эти почтенные, восхищаются тишиной, они обучались в тишине, они восхваляют тишину. Как хорошо было бы, если услышав, как тихо в нашем собрании, он счел бы нужным присоединиться к нам. И когда он сказал это, собрание сохраняло молчание.  Тогда Благословенный услышал своим яснослышащим слухом, чистым, превосходящим человеческий, этот разговор между домохозяином Сандханой и странствующим аскетом Нигродхой. И спустившись с горы Гиджакуты, он пришел к Павлиньему святилищу на берегу Сумагадхи, и ходил взад и вперед на открытом воздухе. Когда Нигродха увидел его, ходящего таким образом, то увидев его, он призвал свою компанию к порядку, говоря: «Успокойтесь, уважаемые и не шумите. Отшельник Готама ходит взад и вперед на открытом воздухе у Павлиньего святилища, по берегу Сумагадхи. Этот почтенный, восхищается тишиной, восхваляет тишину, как хорошо было бы, если услышав, как тихо в нашем собрании, он счел бы нужным присоединиться к нам. Если отшельник Готама пришел бы на это собрание, мы могли бы расспросить его: „Достопочтенный, в чем заключается Дхамма Благословенного, которой он обучает своих учеников, чтобы они, так обученные Благословенным, достигали успокоения, утверждаясь в правильном знании и праведной жизни?“» Когда он сказал это, странствующие аскеты сохраняли молчание. 

SC 5Ms 9M_937«Хорошо, монахи. То, что вы собираетесь для обсуждения Дхаммы, как раз подобает тем, кто, как вы, из веры покинул дом ради жизни бездомной. Когда вы собираетесь вместе, у вас есть две обязанности – беседа о Дхамме либо благородное молчание. 

Хранящие молчание и идущие легко. 

Когда уважаемый Сангамаджи в полдень сидел под деревом отдыхая, его жена подошла поближе и обратилась к нему со словами: «У меня маленький сын, отшельник, мне нужна твоя поддержка.» Когда это было сказанно уважаемый Сангамаджи не проронил ни слова. Второй и третий раз она повторила; «У меня маленький сын, отшельник, мне нужна твоя поддержка.» Во второй и третий раз уважаемый Сангамаджи сохранил молчание. 

«Не престало вам, монахи, сыновьям из хороших семей, которые ради веры оставили свои дома для жизни бездомной, вести такие разговоры. Когда вы собираетесь вместе, монахи, есть лишь две вещи, которые вы должны делать: либо говорить о Дхамме, либо сохранять благородное молчание».  «Это не хорошо, о монахи, что дети хороших семей оставившие мир и одевшие рясы монахов, говорят на подобные темы. Собравшись вместе, о монахи, вам следует делать одну из двух вещей: либо разговаривать о Дхамме, либо сохранять благородное молчание». 

Когда монахи рассказали ему тему своей беседы, Благословенный молвил: «Это не хорошо, о монахи, что вы—дети праведных семей, оставив мирское и став аскетами, беседуете на подобные темы. Собравшись вместе, вам следует заниматься двумя вещами: беседовать о Дхамме или соблюдать благородное молчание».  «Не престало вам, монахи, сыновьям из хороших семей, которые ради веры оставили свои дома для жизни бездомной, вести такие разговоры. Когда вы собираетесь вместе, монахи, есть лишь две вещи, которые вы должны делать: либо говорить о Дхамме, либо сохранять благородное молчание». 

Когда монахи рассказали ему тему своей беседы, Благословенный молвил: «Это не хорошо, о монахи, что вы—дети праведных семей, оставив мирское и став аскетами, беседуете на подобные темы. Собравшись вместе, вам следует заниматься двумя вещами: беседовать о Дхамме или соблюдать благородное молчание».  «Не престало вам, монахи, сыновьям из хороших семей, которые ради веры оставили свои дома для жизни бездомной, вести такие разговоры. Когда вы собираетесь вместе, монахи, есть лишь две вещи, которые вы должны делать: либо говорить о Дхамме, либо сохранять благородное молчание». 

Благословенный согласился, сохраняя молчание. И тогда пастух, поняв, что Благословенный принял приглашение, поднялся со своего места, поклонился и обойдя Благословенного по кругу, ушел.  Так я слышал. Тогда Благословенный путешествовал среди народа Косала в окружении большого числа монахов. Как-то раз, когда Господин, сойдя с дороги и присев отдохнуть на приготовленное для этого место, один пастух попросил обучить его Дхамме. Когда Благословенный разъяснил, вдохновил и обрадовал этого пастуха своей проповедью, тот восторженно взмолился: «Пожалуйста, о Преподобный, позвольте мне пригласить вас и Сангху монахов принять пищу в моем доме». Когда Господин молчанием показал что согласен, пастух, высказав свое почтение, встал и ушел. На следующее утро этот пастух приготовил большое количество сваренного в молоке риса с приправой из масла гхи. Окончив все приготовления, он навестил Благословенного и пригласил его словами: «Приготовления закончены, о Преподобный, еда готова». 

И тогда кузнец Чунда, получив наставления, воодушевленный, вдохновленный и обрадованный речью о Дхамме, сказал Благословенному: «Пусть Благословенный согласится, принять приглашение на трапезу завтра, вместе с общиной монахов». Благословенный согласился, сохраняя молчание. Тогда кузнец Чунда, поняв, что Благословенный принял приглашение, поднялся со своего места, поклонился ему и обойдя вокруг него, ушел. 

Затем главные министры Магадхи, Сунида и Вассакара пришли к Благословенному, и обменявшись приветствиями и благопожеланиями с Благословенным, они встали напротив и сказали: «Пусть Достопочтенный Готама согласится принять приглашение на трапезу вместе с общиной монахов». Благословенный согласился, сохраняя молчание.  Тогда мирские последователи из Паталигамы, пришли к Благословенному, поклонившись и сев напротив, они сказали ему: «Пусть Благословенный согласится остаться в нашем зале собраний». Благословенный согласился, сохраняя молчание. 

Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи. И в то время в Уттарамадхуре жила некая женщина, чья жизнь уже подошла к концу, и она должна была переродиться в горестном уделе (животным, призраком или в аду). Благословенный (Будда), перед рассветом, в состоянии великого сострадания, практикуемого Буддами, окинул взором мир, и увидел эту женщину. Желая установить ее в хорошем перерождении, он в одиночку отправился в Мадхуру (Матхуру) и вошел в пригород в поисках милостыни. А в то время женщина приготовила дома еду, и пошла за водой к источнику с кувшином, и купалась. Когда она возвращалась домой с полным кувшином, то увидела Благословенного (Будду), и спросила: «Может быть, Достопочтенный уже получил подаяние?», и когда Благословенный (Будда) сказал: «Мы будем получать», она узнала, что он еще не получил милостыню. Поэтому она поставила свой кувшин, подошла к Благословенному (Будде), поклонилась ему и сказала: «Достопочтенный, я буду раздавать милостыню. Позвольте мне [дать вам подаяние]». Благословенный (Будда) дал согласие, сохраняя молчание. Она, узнав о его согласии, пошла вперед, приготовила сиденье, окропила [благовониями] и украсила [цветами], и стояла, ожидая его прибытия. Он зашел и сел. Она дала ему еду, и села. Когда Благословенный (Будда) закончил трапезу и убрал руки от чаши, он поблагодарил ее и пошел дальше своей дорогой. Услышав его благословение, и испытывая огромную радость и счастье. И не теряя этой радости, [вызванной дачей подаяния] Будде, стояла в почтительной позе, пока он не скрылся из вида. По прошествии всего нескольких дней, она умерла и возродилась в мире Таватимса (небе Тридцати Трех). Теперь, Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана, когда он путешествовал среди дэвов, увидел богиню, с великой божественной психической силой, обладающую большим божественным величием и великолепием, имеющую сияние, пределы которого невозможно установить даже с помощью сил Будды. Он спросил, в этих стихах о том, какие дела и заслуги сделали ее такой… 

Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи, в Джетаване. В это время Висакху—великую мирскую последовательницу, в один из праздничных дней, друзья уговорили совершить прогулку по парку в большой компании друзей и слуг. Искупавшись, умастившись душистым маслом и поев вкусной еды, она надела свою «великую диадему» и, окруженная свитой из пяти сотен спутников, выдвинулась из дома с этой великой процессией. Направляясь в сторону парка, она подумала: «Какая польза для меня от этих забав и светских бесед, будто бы я молодая девица? Лучше я пойду в монастырь, поклониться Благословенному (Будде) и Достопочтенным [монахам], и буду слушать Дхамму, вдохновляющую ум». Добравшись до монастыря, она спешилась, сняла «великую диадему», отдав ее в руки служанки. Подойдя к Благословенному, она почтительно поприветствовала его и села в стороне. Она слушала Дхамму, после чего почтительно поклонилась Благословенному (Будде), и церемониально обойдя вокруг него, ушла из монастыря. Отойдя на некоторое расстояние от монастыря, она сказала девушке-служанке: «Подай мою «великую диадему» я надену ее». Девушка завернула диадему в ткань, и положив ее рядом со входом в монастырь, гуляла туда-сюда с другими служанками, а когда пришло время уходить, забыла про нее. Она призналась: «Госпожа, я забыла ваше украшение. Оно должно быть там. Я принесу его». Она хотела вернуться, но Висакха сказала: «Если она была положена и забыта в монастыре, то пускай послужит для пользы монастыря»,—и она вернулась в монастырь, подошла к Благословенному (Будде), поклонилась и объявила о своем намерении, сказав: «Достопочтенный, я хотела бы построить новый монастырь, пусть Благословенный (Будда) из сострадания даст свое согласие. И Благословенный (Будда) дал согласие, сохраняя молчание. Когда Висакха отдала в дар украшение, которое стоило 90 100 000 крор, Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана руководил постройкой нового монастыря. Постройка монастыря была завершена за девять месяцев. Для Будды и собрания монахов было построено сооружение, достойное для их обители, с тысячью прекрасных комнат: пятью сотнями комнат на нижнем этаже и пятью сотнями комнат на верхнем этаже. Как говорили, он был подобен дворцам дэвов, его пол походил на мозаику из драгоценных камней, украшенный прекрасными орнаментами и узорами, гармоничное распределение пространства, ровные стены с прекрасной белой штукатуркой, украшенные красивой резной работой по дереву, отполированные столбы, стропила, балки, карнизы, дверные косяки, окна, лестницы и т.д. Также качественно и искусно были устроены вспомогательные здания, павильоны и аллеи обители. Когда монастырь был закончен, смета составила 90,000,000 крор. Когда Висакха поднялась в здание, вместе с пятью сотнями спутниц, и увидев его великолепие, радостно сказала им: «Какие бы заслуги я не приобрела от строительства этого великолепного монастыря, сорадуйтесь этому, так как я разделяю эти заслуги с вами». «Действительно, так оно и будет, так оно и будет»—сказали они, и преисполненные веры, радовались.