Благословенный сказал: «Монахи, те монахи, которые объясняют не-Дхамму как Дхамму, действуют ради вреда многих людей, ради несчастья многих людей, ради погибели, вреда, и страдания многих людей и божеств. Эти монахи порождают множество неблагих заслуг и делают так, что эта благая Дхамма исчезает». 

Благословенный сказал: «Монахи, те монахи, которые объясняют не-Дхамму как не-Дхамму, действуют ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради блага, благополучия, и счастья многих людей и божеств. Эти монахи порождают множество благих заслуг и продлевают эту благую Дхамму». 

Благословенный сказал: «Монахи, те монахи, которые объясняют то, что не является проступком как не проступок, действуют ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради блага, благополучия, и счастья многих людей и божеств. Эти монахи порождают множество благих заслуг и продлевают эту благую Дхамму».  Благословенный сказал: «Монахи, те монахи, которые объясняют то, что не является проступком как проступок, действуют ради вреда многих людей, ради несчастья многих людей, ради погибели, вреда, и страдания многих людей и божеств. Эти монахи порождают множество неблагих заслуг и делают так, что эта благая Дхамма исчезает». 

Благословенный сказал: «Монахи, есть одна личность, которая возникает в мире ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради блага, благополучия, и счастья людей и божеств. Какая одна? Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый. Эта одна личность… счастья людей и божеств».  есть одна личность, возникающая в мире, которая уникальна, не имеет ровни, не имеет аналога, бесподобная, несравненная, непревзойдённая, не имеющая себе равных, высочайшая среди двуногих… 
смерть одной личности оплакивается многими людьми… 

Благословенный сказал: «Монахи, есть один человек, который возникает в мире ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради блага, благополучия и счастья многих божеств и людей. Кто этот один человек? Этот тот, кто придерживается правильного воззрения и имеет правильную точку зрения. Он уводит многих людей от плохой Дхаммы и утверждает их в благой Дхамме. Таков этот человек, который возникает в мире ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради блага, благополучия и счастья многих божеств и людей».  Благословенный сказал: «Монахи, есть один человек, который возникает в мире ради вреда многих людей, ради несчастья многих людей, ради погибели, вреда и несчастья многих божеств и людей. Кто этот один человек? Этот тот, кто придерживается неправильного воззрения и имеет неправильную точку зрения. Он уводит многих людей от благой Дхаммы и утверждает их в плохой Дхамме. Таков этот человек, который возникает в мире ради вреда многих людей, ради несчастья многих людей, ради погибели, вреда и несчастья многих божеств и людей». 
Благословенный сказал: «Монахи, я не вижу ни одной личности, которая настолько бы действовала ради вреда многих людей, ради несчастья многих людей, ради погибели, вреда и страдания многих людей и божеств, как этот пустоголовый Маккхали. Подобно ловушке, поставленной в устье реки, которая приносит вред, страдание, беду и несчастье многочисленным рыбам, точно также пустоголовый Маккхали подобен «ловушке для людей», которая возникла в мире ради вреда, страдания, беды и несчастья многочисленных существ». 

И что такое изъян, относящийся к нынешней жизни? Вот некий человек видит, что когда цари арестовывают вора, совершившего преступление, они подвергают его различным наказаниям. Они приказывают хлестать его кнутами, бить бамбуком, бить дубинами. Они приказывают отрезать ему руки, отрезать ему ноги, отрезать ему руки и ноги; отрезать ему уши, отрезать ему нос, отрезать ему уши и нос. Они приказывают подвергнуть его пытке под названием «котёл с кашей», «бритьё до состояния отполированной раковины», «рот Раху», «огненный венок», «пылающая длань», «лезвия травы», «одежда из коры», «антилопа», «мясные крюки», «монеты», «пикелевание щёлоком», «крутящийся штифт», «свёрнутый матрас». Они приказывают облить его кипящим маслом, приказывают отдать на растерзание собакам, приказывают насадить его заживо на кол, приказывают отрубить ему голову мечом. 

Благословенный сказал: «Монахи, те монахи, которые исключают смысл и Дхамму плохо обретёнными лекциями, чьи формулировки являются лишь видимостью правильных формулировок, действуют ради вреда многих людей, ради несчастья многих людей, ради погибели, вреда, и несчастья многих людей и божеств. Эти монахи порождают множество неблагих заслуг и делают так, что благая Дхамма исчезает.  Монахи, те монахи, которые следуют смыслу и Дхамме хорошо обретёнными лекциями, чьи формулировки не являются лишь видимостью правильных формулировок, действуют ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради блага, благополучия, и счастья многих людей и божеств. Эти монахи порождают множество благих заслуг и продлевают благую Дхамму». 
Точно также, когда хорошо себя ведущие монахи сильны, то порочные монахи слабы. В это время порочные монахи сидят молча в Сангхе или же уходят в дальние области. И это ведёт к благополучию многих людей, к счастью многих людей, к благу, благополучию и счастью многих людей и божеств». 
Точно также, монахи, когда порочные монахи сильны, то хорошо себя ведущие монахи слабы. В это время хорошо себя ведущие монахи сидят молча в Сангхе или же уходят в дальние области. И это ведёт к вреду многих людей, к несчастью многих людей, к погибели, вреду, и страданию многих людей и божеств. 

Благословенный сказал: «Монахи, есть эти двое людей, над чьей кончиной рыдают многие люди. Какие двое? Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый и царь-миродержец. Таковы эти двое людей… рыдают многие люди».  Благословенный сказал: «Монахи, эти двое людей, возникающие в мире, возникают в нём ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради блага, благополучия и счастья многих людей и божеств. Какие двое? Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый и царь-миродержец. Эти двое людей, возникающие в мире, возникают в нём ради благополучия многих… счастья многих людей и божеств». 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая тремя качествами, известный монах действует ради вреда многих, ради несчастья многих, ради погибели, вреда и несчастья многих—богов и людей. Какими тремя? (1) Он поощряет их в противоречащем Дхамме телесном действии, (2) в противоречащем Дхамме словесном действии, (3) и в противоречащих Дхамме умственных качествах. Обладая этими тремя качествами, известный монах действует ради вреда многих, ради несчастья многих, ради погибели, вреда и несчастья многих—богов и людей.  Монахи, обладая тремя качествами известный монах действует ради блага многих, ради счастья многих, ради благополучия, блага и счастья многих—богов и людей. Какими тремя? Он поощряет их в согласующемся с Дхаммой телесном действии… словесном действии… и в согласующихся с Дхаммой умственных качествах. Обладая этими тремя качествами, известный монах действует ради блага многих, ради счастья многих, ради благополучия, блага и счастья многих—богов и людей». 

(2) На четырнадцатый день половины месяца сыновья Четырёх Великих Царей странствуют по этому миру с такой мыслью: «Надеемся, что многие люди, которые ведут себя подобающе…»  (3) На пятнадцатый день половины месяца сами Четыре Великих Царя странствуют по этому миру с такой мыслью: «Надеемся, что многие люди, которые ведут себя подобающе…» 
Благословенный сказал: «Монахи, (1) на восьмой день половины месяца министры и члены собрания небесных Четырёх Великих Царей странствуют по этому миру с такой мыслью: «Надеемся, что многие люди, которые ведут себя подобающе со своей матерью и отцом, ведут себя подобающе со жрецами и отшельниками, чтят старейшин семьи, соблюдают Упосатху, соблюдают дополнительные дни, совершают накопления заслуг». 

(1) «В наше время, брахман, люди возбуждены недозволенной страстью, одолеваемы неправедной жаждой, подавлены неправильной Дхаммой. В результате они берут оружие и убивают друг друга. Поэтому многие люди умирают. Вот в чём причина того, что в наше время количество людей сократилось, можно увидеть сокращение численности населения, а деревни, города, и округи исчезли.  (2) Далее, в наше время люди возбуждены недозволенной страстью, одолеваемы неправедной жаждой, подавлены неправильной Дхаммой. Когда так происходит, то не выпадает достаточного количества дождя. В результате наступает голод и зерна мало. Урожай гибнет и превращается в солому. Поэтому многие люди умирают. Такова ещё одна причина того, что в наше время количество людей сократилось, можно увидеть сокращение численности населения, а деревни, города, и округи исчезли. 
(3) Далее, в наше время люди возбуждены недозволенной страстью, одолеваемы неправедной жаждой, подавлены неправильной Дхаммой. Когда так происходит, то яккхи выпускают диких духов. Поэтому многие люди умирают. Такова ещё одна причина того, что в наше время количество людей сократилось, можно увидеть сокращение численности населения, а деревни, города, и округи исчезли». 

(1) И что такое, брахман, чудо сверхъестественной силы? Вот монах владеет различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже мира Брахмы. Это называется чудом сверхъестественной силы.  «В этой ситуации, Мастер Готама, это приносящая заслуги практика, которая охватывает многих людей, то есть та практика, которая основывается на уходе в бездомную жизнь». 
И тогда брахман Сангарава подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. Затем, сидя рядом, брахман Сангарава сказал Благословенному: «Мастер Готама, мы, брахманы, совершаем жертвования и предписываем другим совершать жертвования. И тот, кто жертвует сам, и тот, кто предписывает другим совершать жертвования, пускается в практику, приносящую заслуги, которая охватывает многих людей, то есть ту практику, которая основывается на жертвовании. Но тот, кто оставляет свою семью и оставляет жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, укрощает только лишь самого себя, умиротворяет только лишь самого себя, ведёт к ниббане только лишь самого себя. В этом случае он пускается в практику, приносящую заслуги, которая охватывает только одного человека, то есть ту практику, которая основывается на уходе в бездомную жизнь». 
«Что ж, брахман, я задам тебе вопрос на эту тему. Отвечай так, как сочтёшь нужным. Как ты думаешь, брахман? Вот Татхагата появляется в мире—арахант, полностью просветлённый, совершенный в истинном знании и поведении, счастливый, знаток мира, непревзойдённый учитель тех, кто готов обучаться, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный. Он говорит так: «Ну же, вот—путь, это—путь. Практикуя в соответствии с ним, я реализовал для себя самостоятельно прямым знанием непревзойдённую вершину святой жизни и раскрыл знание об этом остальным. Ну же, практикуйте также. Практикуя в соответствии с этим, вы тоже реализуете для себя самостоятельно прямым знанием непревзойдённую вершину святой жизни и будете пребывать в ней». Вот так учитель учит этой Дхамме, и другие практикуют соответственно. Многие сотни, многие тысячи, многие сотни тысяч делают так. Как ты думаешь? Если такова ситуация, то является ли уход в бездомную жизнь приносящей заслуги практикой, которая охватывает одного человека или же многих людей?» 

(1) «Брахман, когда я пребываю в зависимости от города или деревни в добывании средств к жизни, утром я встаю, одеваюсь, беру свою чашу и одеяние, и вхожу в этот город или деревню. После приёма пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, я вхожу в рощу. Я собираю в кучу траву или листья, которые я там найду, а затем сажусь. Скрестив свои ноги и выпрямив спину, я устанавливаю осознанность впереди.  (2) «Брахман, когда я пребываю в зависимости от города или деревни в добывании средств к жизни, утром я встаю, одеваюсь, беру свою чашу и одеяние, и вхожу в этот город или деревню. После приёма пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, я вхожу в рощу. Я собираю в кучу траву или листья, которые я там найду, а затем сажусь. Скрестив свои ноги и выпрямив спину, я устанавливаю осознанность впереди. 
(3) «Брахман, когда я пребываю в зависимости от города или деревни в добывании средств к жизни, утром я встаю, одеваюсь, беру свою чашу и одеяние, и вхожу в этот город или деревню. После приёма пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, я вхожу в рощу. Я собираю в кучу траву или листья, которые я там найду, а затем сажусь. Скрестив свои ноги и выпрямив спину, я устанавливаю осознанность впереди. 

И тогда Благословенный отправился в отшельническую хижину Бхаранду, сел на подготовленное для него сиденье и вымыл ноги. И тогда мысль пришла к Маханаме: «Сейчас не подходящее время для того, чтобы оставаться с Благословенным, ведь он устал. Я навещу его завтра». И тогда он поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. 

Искореняющий печали многих — 

(1) Каких бы в мире ни было живых существ—безногих или двуногих, четвероногих, многоногих, обладающих формой или бесформенных, обладающих восприятием или не обладающих восприятием, или ни обладающих восприятием, ни не обладающих восприятием—среди них Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, считается наивысшим. Те, кто обладают уверенностью по отношению к Будде, имеют уверенность в наивысшем, а у тех, у кого имеется уверенность в наивысшем, наивысшим становится и результат. 

(1) Вот человек практикует ради блага и счастья многих людей. Он тот, кто утвердил многих людей в благородном методе, то есть, в благотворности Дхаммы, в благостности Дхаммы.  «Вне сомнений, брахман, ты нахален и назойлив в своих словах, но, тем не менее, я отвечу тебе. Действительно, я практикую ради блага и счастья многих… …пребываю в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно». И далее он добавил: 
Тот, обретают многие в ком веру, 
«Удивительно и поразительно, Мастер Готама, как хорошо сказал об этом Мастер Готама. И мы считаем Мастера Готаму тем, кто обладает этими четырьмя качествами. Ведь он практикует ради блага и счастья многих… …пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно». 

И тогда Благословенный сошёл с дороги и сел у подножья дерева, скрестив ноги, выпрямив тело, установив осознанность впереди. Идя по следам Благословенного, брахман Дона увидел Благословенного, сидящего у подножья дерева—грациозного, внушающего доверие, с умиротворёнными чертами и умиротворённым умом; того, кто достиг высочайшего укрощения и безмятежности, точно охраняемый укрощённый огромный слон, сдерживающий свои органы чувств. Тогда он подошёл к Благословенному и сказал ему: 

Многие блага обретут они, 

Многие блага обретут они, 

А также ноги омывать им должен. 

Безногие пускай вреда не принесут,  Двуногие пускай вреда не принесут, 
Доброжелательным ко всем безногим существам, 
Доброжелательным я буду и к четвероногим. 
Доброжелательным я буду также и к двуногим. 
И многоногие пускай вреда не принесут. 
И с многоногими я буду также добрым. 
Четвероногие пускай вреда не принесут, 

(3) И что такое опасность наказания? Вот некий человек видит, что когда цари арестовывают вора, совершившего преступление, они подвергают его различным наказаниям. Они приказывают хлестать его кнутами, бить бамбуком, бить дубинами. Они приказывают отрезать ему руки, отрезать ему ноги, отрезать ему руки и ноги; отрезать ему уши, отрезать ему нос, отрезать ему уши и нос. Они приказывают подвергнуть его пытке под названием «котёл с кашей», «бритьё до состояния отполированной раковины», «рот Раху», «огненный венок», «пылающая длань», «лезвия травы», «одежда из коры», «антилопа», «мясные крюки», «монеты», «пикелевание щёлоком», «крутящийся штифт», «свёрнутый матрас». Они приказывают облить его кипящим маслом, приказывают отдать на растерзание собакам, приказывают насадить его заживо на кол, приказывают отрубить ему голову мечом. 

И тогда та монахиня поднялась со своей кровати, закинула верхнее одеяние за плечо, упала в ноги Достопочтенному Ананде, и сказала Достопочтенному Ананде: «Достопочтенный, я совершила проступок, ведь столь глупо, неразумно, и неумело я себя повела. Достопочтенный, пусть Мастер Ананда простит меня за проступок, который я теперь увидела как проступок, чтобы впредь я себя сдерживала в этом».  Однажды Достопочтенный Ананда пребывал в Косамби в Парке Гхоситы. И тогда некая монахиня обратилась к одному человеку так: «Добрый человек, отправляйся к Мастеру Ананде, от моего имени поклонись ему, упав ему в ноги, а затем скажи: «Господин, такая-то и такая-то монахиня нездорова, поражена болезнью, серьёзно больна. Она кланяется Мастеру Ананде, падая ему в ноги». А затем скажи: «Было бы хорошо, господин, если бы Мастер Ананда из сострадания навестил эту монахиню, отправившись к жилищам монахинь». 

Благословенный сказал: «Монахи, когда Счастливый или дисциплина Счастливого существуют в мире, это ведёт к благополучию многих людей, к счастью многих людей, они существуют из сострадания к миру, существуют ради благополучия, блага и счастья богов и людей.  Так, когда Счастливый или дисциплина Счастливого существуют в мире, это ведёт к благополучию многих людей, к счастью многих людей, они существуют из сострадания к миру, существуют ради благополучия, блага и счастья богов и людей. 

(1) «Через две недели, друзья, после моего полного посвящения я реализовал аналитическое знание значения посредством его делений и формулировки. Многими разными способами я объясняю это, обучаю этому, провозглашаю это, утверждаю это, раскрываю это, проясняю и разъясняю это. Пусть тот, кто находится в замешательстве или неуверенности, подойдёт ко мне с вопросом. Я удовлетворю его своим ответом. Наш Учитель, необычайно умелый в наших учениях, сейчас присутствует.  (2) Через две недели, друзья, после моего полного посвящения я реализовал аналитическое знание Дхаммы посредством его делений и формулировки. Многими разными способами я объясняю это… Наш Учитель, необычайно умелый в наших учениях, сейчас присутствует. 
(3) Через две недели, друзья, после моего полного посвящения я реализовал аналитическое знание языка посредством его делений и формулировки. Многими разными способами я объясняю это… Наш Учитель, необычайно умелый в наших учениях, сейчас присутствует. 
(4) Через две недели, друзья, после моего полного посвящения я реализовал аналитическое знание распознавания посредством его делений и формулировки. Многими разными способами я объясняю это… Наш Учитель, необычайно умелый в наших учениях, сейчас присутствует». 

«Я научил многим учениям, монах: лекциям, стихам и прозе, описаниям, строфам, вдохновенным изречениям, цитатам, историям рождения, чудесным случаям, вопросам и ответам. Если после изучения значения и Дхаммы даже всего в четыре стихотворных строки человек практикует в соответствии с Дхаммой, то этого достаточно для того, чтобы называть его «учёным знатоком в Дхамме». 

Вот человек, имея дело с другим человеком, знает: «Этот человек поступает таким образом, когда имеет дело с одним человеком, поступает иным образом, когда имеет дело с двумя людьми, ещё по-иному, когда имеет дело с тремя, и ещё по-иному, когда со многими. Его прошлые дела не согласуются с его последующими. Он нечист в своих делах». И бывает так, когда человек, имея дело с другим человеком, знает: «То, как этот человек имеет дело с одним, аналогично тому, как он имеет дело с двумя людьми, с тремя, со многими. Его прошлые дела согласуются с его последующими. Он чист в своих делах, а не нечист». 

Когда его ум стал таким сосредоточенным—очищенным, ярким, незамутнённым, лишённым загрязнений, податливым, мягким, устойчивым и достигшим непоколебимости—он направляет его к знанию воспоминания прошлых обителей. Он вспоминает многочисленные прошлые обители—одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 

Если он пожелает: «Пусть я буду овладевать различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, я буду становиться многими… …достигать даже мира Брахмы»—он способен реализовать это, ведь есть для этого подходящее основание. 

Если он пожелает: «Пусть я буду овладевать различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, я буду становиться многими… …достигать даже мира Брахмы»—он способен реализовать это, ведь есть для этого подходящее основание. 

(1) «Чунди, каких бы в мире ни было живых существ—безногих или двуногих, четвероногих, многоногих, обладающих формой или бесформенных, обладающих восприятием или не обладающих восприятием, или ни обладающих восприятием, ни не обладающих восприятием—среди них Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, считается наивысшим. Те, кто обладают уверенностью по отношению к Будде, имеют уверенность в наивысшем, а у тех, у кого имеется уверенность в наивысшем, наивысшим становится и результат. 

(1) «Жертвователь, Сиха, необычайно щедрый даритель, мил и приятен многим людям. Таков напрямую видимый плод даяния. (2) Далее, хорошие люди следуют за жертвователем, необычайно щедрым дарителем. Это также напрямую видимый плод даяния (3) Далее, жертвователь, необычайно щедрый даритель, обретает хорошую репутацию. Это также напрямую видимый плод даяния. (4) Далее, к какому бы собранию жертвователь, необычайно щедрый даритель, ни подходил—кхаттиев, брахманов, домохозяев, или отшельников—он подходит к нему уверенным и невозмутимым. Это также напрямую видимый плод даяния. (5) Далее, после распада тела, после смерти, жертвователь, необычайно щедрый даритель, перерождается в благом уделе, в небесном мире. Таков плод даяния, относящийся к будущим жизням».  «Даруя, мил он, многие за ним идут. 
Когда так было сказано, военачальник Сиха сказал Благословенному: «Господин, я не опираюсь на веру в Благословенного в отношении этих четырёх напрямую видимых плодов даяния, которые он провозгласил. Я и сам их знаю тоже. Ведь я—жертвователь, необычайно щедрый даритель, и я мил и приятен многим людям. Я—жертвователь, необычайно щедрый даритель, и хорошие люди следуют за мной. Я—жертвователь, необычайно щедрый даритель, и я заработал хорошую репутацию как жертвователь, спонсор, содержатель Сангхи. Я—жертвователь, необычайно щедрый даритель, и какому бы собранию я ни подходил—кхаттиев, брахманов, домохозяев, или отшельников—я подхожу к нему уверенным и невозмутимым. 

(1) Человек мил и приятен многим людям. (2) Хорошие люди навещают его. (3) Он обретает хорошую репутацию. (4) Он не плох в исполнении обязанностей мирянина. (5) С распадом тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. Таковы пять полезностей дарения». И далее он добавил: 

Подобно тому, как на перекрёсте дорог, на ровной земле, большое баньяновое дерево стало бы убежищем для всех птиц в округе, то точно также, представитель клана, который наделён верой, становится убежищем для многих людей: для монахов, монахинь, мирян, и мирянок». И далее он добавил: 

Благословенный сказал: «Монахи, когда хороший человек рождается в семье, то это ведёт к благу, процветанию, счастью многих людей. Это ведёт к благу, процветанию, счастью (1) его отца и матери, (2) его жены и детей, (3) его рабов, рабочих, слуг, (4) его друзей и товарищей, (5) отшельников и жрецов. Подобно тому, как дождевое облако, питая все посевы, появляется для блага, процветания, и счастья многих людей, то точно также, когда хороший человек рождается в семье, это ведёт к благу, процветанию, и счастью многих людей. Это ведёт к благу, процветанию, счастью его отца и матери… отшельников и жрецов». И далее он добавил:  Богатство тратит кто на процветание многих. 

«Подобно рекам, что используемы многими людьми, Что текут вниз и, достигая, наполняют океан— 

Если я желал: «Будучи одним, пусть я стану многими… Перечисляются все сверхспособности, упомянутые в АН 5.23 …в соответствии с их каммой»—я был способен реализовать это, ведь было для этого подходящее основание. 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая пятью качествами, старший монах действует ради вреда многих, ради несчастья многих, ради погибели, вреда и несчастья многих—богов и людей. Какими пятью?  Обладая пятью качествами старший монах действует ради блага многих, ради счастья многих, ради благополучия, блага и счастья многих—богов и людей. Какими пятью? 
Обладая этими пятью качествами, старший монах действует ради блага многих, ради счастья многих, ради благополучия, блага и счастья многих—богов и людей». 
Обладая этими пятью качествами, старший монах действует ради вреда многих, ради несчастья многих, ради погибели, вреда и несчастья многих—богов и людей. 
Он отводит многих людей от благой Дхаммы и утверждает их в плохой Дхамме. Думая: «Старший монах давно в монашестве, давно ушёл в бездомную жизнь»—они следуют его примеру. Думая: «Старший монах известен и знаменит, имеет множество последователей, включая домохозяев и монахов»—они следуют его примеру. Думая: «Старший монах получает одеяния, еду, жилища, лекарства и обеспечение для больных»—они следуют его примеру. Думая: «Он много изучал, помнит то, что учил, накапливает в своём уме то, что он изучил»—они следуют его примеру. 
Он отводит многих людей от плохой Дхаммы и утверждает их в благой Дхамме. Думая: «Старший монах давно в монашестве, давно ушёл в бездомную жизнь»—они следуют его примеру. Думая: «Старший монах известен и знаменит, имеет множество последователей, включая домохозяев и монахов»—они следуют его примеру. Думая: «Старший монах получает одеяния, еду, жилища, лекарства и обеспечение для больных»—они следуют его примеру. Думая: «Он много изучал, помнит то, что учил, накапливает в своём уме то, что он изучил»—они следуют его примеру. 

И каким образом огромный царский слон является тем, кто охраняет? Вот, когда огромный царский слон ринулся в битву, он охраняет свои передние части, свои задние части, свои передние ноги, свои задние ноги, свою голову, свои уши, свои бивни, свой хобот, свой хвост, и своего наездника. Вот каким образом огромный царский слон является тем, кто охраняет. 

(1) До его просветления, когда он всё ещё был не полностью просветлённым бодхисаттой, Татхагате, Араханту, Полностью Просветлённому приснилось, что эта великая земля была остовом его кровати; Гималаи, царь всех гор, были его подушкой; его левая рука покоилась на восточном море, его правая рука покоилась на западном море, обе его ноги покоились на южном море. Это был первый великий сон, приснившийся Татхагате, Араханту, Полностью Просветлённому, когда он всё ещё был не полностью просветлённым бодхисаттой.  Монахи, когда Татхагате, Араханту, Полностью Просветлённому—когда он всё ещё был не полностью просветлённым бодхисаттой—приснилось, что эта великая земля была остовом его кровати; Гималаи, царь всех гор, были его подушкой; его левая рука покоилась на восточном море, его правая рука покоилась на западном море, обе его ноги покоились на южном море—то это было предзнаменованием того, что он пробудится в непревзойдённое, совершенное просветление. Этот первый великий сон приснился ему как знамение того, что его пробуждение неизбежно. 

Человек мил и приятен многим людям.  Человек немил и неприятен многим людям. 

Человек мил и приятен многим людям.  Человек немил и неприятен многим людям. 

(5) Увидев то, как он пускается в нечистое телесное, словесное, умственное действие, его хорошо себя ведущие товарищи-монахи жалуются на него: «О, какая мука жить с такими людьми!» Вот каким образом, я говорю вам, над ним рыдают. Как кладбище является местом, где многие рыдают, таков, я говорю вам, и этот человек.  Оно является местом, где многие рыдают. 

Когда так было сказано, другой монах сказал ему: «Друг, это неподобающий случай для того, чтобы пойти и посетить уважаемого монаха. После принятия пищи, когда уважаемый монах вернулся с хождения за подаяниями, помыл ноги и сидит со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди—его усталость из-за хождения за подаяниями и из-за принятия пищи ещё не отступила. Поэтому это неподобающий случай для того, чтобы пойти и посетить его. Но вечером, когда уважаемый монах вышел из затворничества и сидит в тени своего жилища со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди—вот подобающий случай для того, чтобы посетить его».  Когда так было сказано, один монах сказал тем старцам: «Друзья, после принятия пищи, когда уважаемый монах вернулся с хождения за подаяниями, помыл ноги и сидит со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди—вот подобающий случай для того, чтобы посетить его». 

(4) Далее, Учитель, представьте, как если бы монах увидел брошенный на кладбище труп, пролежавший один, два или три дня, вздувшийся, бледный, гноящийся. Он сравнивает с ним своё собственное тело так: «Это тело тоже обладает той же природой. Оно будет таким и не может избежать этого». Или, представьте, он бы увидел брошенный на кладбище труп, который пожирают вороны, ястребы, грифы, собаки, шакалы или иные виды живых существ. Он сравнивает с ним своё собственное тело так: «Это тело тоже обладает той же природой. Оно будет таким и не может избежать этого». Или, представьте, он бы увидел брошенный на кладбище труп: скелет с плотью и кровью, связанный сухожилиями… скелет без плоти и крови, связанный сухожилиями… разбросанные во все стороны отделённые кости: тут кость руки, там кость ноги, там кость голени, там кость бедра, там кость таза, там позвоночник, там череп. Он сравнивает с ним своё собственное тело так: «Это тело тоже обладает той же природой. Оно будет таким и не может избежать этого». Или, представьте, он бы увидел брошенный на кладбище труп: белеющие кости, цвета ракушки… собранные в кучу кости, лежащие так один год… сгнившие кости, стёртые в пыль. Он сравнивает с ним своё собственное тело так: «Это тело тоже обладает той же природой. Оно будет таким и не может избежать этого».  Вот, Учитель, монах вспоминает многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. Такова, Учитель, тема для памятования». 

(1) Бывает так, что монах злой и настроен враждебно. Когда монах злой и настроен враждебно, он пребывает без уважения и почтения к Учителю, к Дхамме, к Сангхе, и он не исполняет тренировку. Такой монах создаёт полемику в Сангхе, что ведёт к вреду многих, к несчастью многих, к погибели, вреду и страданиям богов и людей. Если, монахи, вы воспринимаете любой такой корень полемики либо в себе, либо в других, то вам следует практиковать так, чтобы этот порочный корень полемики не возник в будущем. Вот так этот порочный корень полемики отбрасывается и не возникает в будущем.  (2) Далее, бывает так, что монах клеветник и нахальный… (3) …завистливый и скупой… (4) …коварный и лицемерный… (5) …тот, у кого порочные желания и неправильные воззрения… (6) …тот, кто хватается за свои собственные воззрения, крепко их удерживает, с трудом их оставляет. Когда монах хватается за свои собственные воззрения, крепко их удерживает, с трудом их оставляет—он пребывает без уважения и почтения к Учителю, к Дхамме, к Сангхе, и он не исполняет тренировку. Такой монах создаёт полемику в Сангхе, что ведёт к вреду многих, к несчастью многих, к погибели, вреду и страданиям богов и людей. Если, монахи, вы воспринимаете любой такой корень полемики либо в себе, либо в других, то вам следует практиковать так, чтобы этот порочный корень полемики не возник в будущем. Вот так этот порочный корень полемики отбрасывается и не возникает в будущем. 

Вот каковыми будут его ноги.  Это другие две ноги этого нага. 

(1) Бывает так, друзья, что монахи, которые являются специалистами в Дхамме принижают тех монахов, которые медитируют, говоря: «Они медитируют и размышляют, заявляя: «Мы медитирующие, мы медитирующие!» Зачем они медитируют? Каким образом они медитируют? Как они медитируют?» В этом случае, те монахи, которые являются специалистами в Дхамме, недовольны; и монахи, которые медитирующие, недовольны; и они не практикуют ради блага многих, ради счастья многих, ради блага, благополучия и счастья многих, богов и людей.  (2) Но медитирующие монахи принижают монахов, которые являются специалистами в Дхамме, говоря: «Они неугомонны, напыщенны, самовлюблённы, болтливы, бессвязны в своих разговорах, с замутнёнными умами, без бдительности, несосредоточенные, с блуждающими умами и распущенными органами чувств, и они заявляют: «Мы специалисты в Дхамме, мы специалисты в Дхамме!» Почему они специалисты в Дхамме? Каким образом они специалисты в Дхамме? Как они специалисты в Дхамме?» В этом случае, те монахи, которые медитирующие, недовольны; и монахи, которые являются специалистами в Дхамме, недовольны; и они не практикуют ради блага многих, ради счастья многих, ради блага, благополучия и счастья многих, богов и людей. 
(3) Друзья, монахи, которые являются специалистами в Дхамме, восхваляют только тех монахов, которые является специалистами в Дхамме, а не тех, которые медитирующие. В этом случае те монахи, которые являются специалистами в Дхамме, недовольны; и монахи, которые медитирующие, недовольны; и они не практикуют ради блага многих, ради счастья многих, ради блага, благополучия и счастья многих, богов и людей. 
(4) Но монахи, которые медитирующие, восхваляют только тех монахов, которые также медитирующие, а не тех, которые являются специалистами в Дхамме. В этом случае те монахи, которые медитирующие, недовольны; и монахи, которые являются специалистами в Дхамме, недовольны; и они не практикуют ради блага многих, ради счастья многих, ради блага, благополучия и счастья многих, богов и людей. 

Как ты думаешь, брахман Дхаммика? Эти шесть учителей были основателями религиозных движений, были людьми без жажды к чувственным удовольствиям, имевшими свиты из многих сотен последователей. Если бы кто-либо с умом, полным ненависти, обругал и оскорбил бы как их самих, так и их общины учеников, то разве не накопил бы он этим самым много неблагих заслуг?» 

Благословенный сказал: «Монахи, не может быть такого, чтобы монах, не имеющий сосредоточения, которое умиротворённое, возвышенное, достигнутое посредством безмятежности, достигшее единения ума, мог бы (1) овладевать различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он бы становился многими… Эти стандартные описания раскрываются также, как, например, в АН 10.97 (пункты 5–10) …достигал бы даже мира Брахмы. (2) Не может быть такого, чтобы он слышал бы за счёт божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, различные виды звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие. (3) Не может быть такого, чтобы он знал бы умы других существ… …не-освобождённый ум как не-освобождённый ум. (4) Не может быть такого, чтобы он вспоминал бы многочисленные прошлые обители… …в подробностях и деталях. (5) Не может быть такого, чтобы он видел бы за счёт божественного глаза… … в соответствии с их каммой. (6) Не может быть такого, чтобы за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений в этой самой жизни он входил бы и пребывал в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания. 

И тогда царь Аджатасатту обратился к главному министру Магадхи, брахману Вассакаре: «Ну же, брахман, отправляйся к Благословенному и от моего имени вырази почтение, упав ему в ноги. Поинтересуйся, свободен ли он от болезни и недуга, здоров ли, силён ли и пребывает ли в умиротворении. Скажи: «Господин, царь Аджатасатту Ведехипутта из Магадхи выражает почтение, припадая к Вашим ногам. Он интересуется, свободны ли Вы от болезни и недуга, здоровы ли, сильны ли и пребываете ли в умиротворении». Затем скажи так: «Господин, царь Аджатасатту хочет разжечь войну против Вадджей. Он говорит так: «Какими бы ни были сильными и могучими эти Вадджи, я истреблю их, уничтожу их, наведу на них беду и несчастье». Хорошо заучи, как ответит тебе Благословенный, и донеси это мне, ведь Татхагаты не говорят лжи». 

(7) Монахи, моё собрание состоит из многих сотен учеников, которые с уничтожением загрязнений в этой самой жизни входят и пребывают в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания. В этом отношении я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: «По таким-то и таким-то причинам не так оно, что твоё собрание состоит из многих сотен учеников, которые, с уничтожением загрязнений… посредством прямого знания». Поскольку я не вижу ни одного подобного основания, я пребываю спокойным, бесстрашным, уверенным в себе. 

(1) Монахи, приходит время, когда не выпадает дождя в течение многих лет, в течение многих сотен лет, в течение многих тысяч лет, в течение многих сотен тысяч лет. Когда дождя не выпадает, растительная жизнь и зелень, целебные растения, травы и огромные лесные деревья высыхают и перестают существовать. Настолько непостоянны все обусловленные явления, настолько неустойчивы, настолько ненадёжны. Этого достаточно для того, чтобы разочароваться во всех обусловленных явлениях, достаточно, чтобы стать бесстрастными по отношению к ним, достаточно, чтобы освободиться от них. 

Как вы думаете, монахи? Эти семь учителей были основателями религиозных движений, были людьми без жажды к чувственным удовольствиям, имевшими свиты из многих сотен последователей. Если бы кто-либо с умом, полным ненависти, обругал и оскорбил бы их и их общины учеников, то разве не накопил бы он этим самым много неблагих заслуг?» 

Когда мой ум был подобным образом сосредоточен, очищен, ярок, безупречен, избавлен от загрязнений, гибок, податлив, устойчив и непоколебим, я направил его к познанию воспоминаний собственных прошлых обителей. Я вспомнил свои многочисленные жизни—одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так я вспомнил свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 

(8) Далее, когда монахи порицают монаха за проступок, он говорит: «Зачем из-за меня устраивать такую суматоху? Я сейчас оставлю монашескую тренировку и вернусь к низшей жизни домохозяина». Затем он оставляет тренировку, возвращается к низшей жизни и заявляет: «Теперь довольны?!» Я говорю вам, что такая личность подобна дикому жеребёнку, которому говорят: «Иди вперёд!»—и тренер его побуждает и подгоняет, а он подгибает передние ноги и задние, и садится прямо на этом самом месте на все четыре ноги. Есть такой тип личности, подобный дикому жеребёнку. Таков восьмой изъян личности.  Далее, бывает так, когда дикому жеребёнку говорят: «Иди вперёд!»—и тренер его побуждает и подгоняет, а он подгибает передние ноги и задние и садится прямо на этом самом месте на все четыре ноги. Есть такой вид дикого жеребёнка. Таков восьмой изъян лошади. 

(5) Подобно тому, как какие бы стоки в мире ни впадали бы в великий океан, и сколько бы дождя ни падало с неба, всё же, нельзя увидеть переполнения или уменьшения великого океана—то точно также, даже если многие монахи достигают окончательной ниббаны посредством элемента ниббаны без остатка, то нельзя увидеть ни переполнения, ни уменьшения элемента ниббаны. Таково пятое удивительное и поразительное качество…  (8) Подобно тому, как великий океан—это обитель многих могучих существ, таких как тимисы, тимингалы, тимирапингалы, асуры, наги, гандхаббы; в океане есть существа в сто йоджан длиной, двести йоджан… триста… четыреста… пятьсот йоджан длиной—то точно также эта Дхамма и Виная—это обитель великих существ: вступившего в поток; того, кто практикует для достижения плода вступления в поток; однажды-возвращающегося; того, кто практикует для достижения плода однажды-возвращения; не-возвращающегося; того, кто практикует для достижения плода не-возвращения; араханта; того, кто практикует для достижения плода арахантства. Таково восьмое удивительное и поразительное качество, которое монахи видят в Дхамме и Винае, из-за которых они радуются ей». 
Далее, великий океан—это обитель многих могучих существ таких как тимисы, тимингалы, тимирапингалы, асуры, наги, гандхаббы. В океане есть существа в сто йоджан длиной, двести йоджан… триста… четыреста… пятьсот йоджан длиной. Таково восьмое удивительное и поразительное качество, которое асуры видят в великом океане, из-за которого они радуются ему. 

(1–8) Подобно тому, монахи, как великий океан направляется, склоняется, устремляется постепенно, без внезапного обрыва—то точно также, в этой Дхамме и Винае постижение окончательного знания происходит посредством постепенной тренировки, постепенной деятельности, постепенной практики, а не внезапно. Таково первое удивительное и поразительное качество, которое монахи видят в Дхамме и Винае, из-за которого они радуются ей… …Подобно тому, как великий океан—это обитель многих могучих существ… Точно также эта Дхамма и Виная—это обитель великих существ: вступившего в поток; того, кто практикует для достижения плода вступления в поток; однажды-возвращающегося; того, кто практикует для достижения плода однажды-возвращения; не-возвращающегося; того, кто практикует для достижения плода не-возвращения; араханта; того, кто практикует для достижения плода арахантства. Таково восьмое удивительное и поразительное качество, которое монахи видят в Дхамме и Винае, из-за которого они радуются ей.  Великий океан, монахи, направляется, склоняется, устремляется постепенно, без внезапного обрыва. Таково первое удивительное и поразительное качество, которое асуры видят в великом океане, из-за которых они радуются ему… Этот фрагмент (и далее) раскрывается как в предыдущей сутте АН 8.19 …Далее, великий океан—это обитель многих могучих существ, таких как тимисы, тимингалы, тимирапингалы, асуры, наги, гандхаббы. В океане есть существа в сто йоджан длиной, двести йоджан… триста… четыреста… пятьсот йоджан длиной. Таково восьмое удивительное и поразительное качество, которое асуры видят в великом океане, из-за которого они радуются ему. 

Благословенный сказал: «Монахи, когда хороший человек рождается в семье, то это ведёт к благу, процветанию, счастью многих людей. Это ведёт к благу, процветанию, счастью (1) его отца и матери, (2) его жены и детей, (3) его рабов, рабочих, слуг, (4) его друзей и товарищей, (5) его умерших родственников, (6) царя, (7) божеств, (8) отшельников и жрецов. Подобно тому, как дождевое облако, питая все посевы, появляется для блага, процветания, и счастья многих людей, то точно также, когда хороший человек рождается в семье, это ведёт к благу, процветанию, и счастью многих людей. Это ведёт к благу, процветанию, счастью его отца и матери… отшельников и жрецов». И далее он добавил:  Воистину живёт на благо многих. 

(6) Он вспоминает многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 

Далее, я припоминаю, монахи, как я подходил к собранию, состоящему из многих сотен брахманов… домохозяев… отшельников… дэвов, управляемых четырьмя божественными царями… дэвов Таватимсы… тех, что под Марой…. как я подходил к собранию, состоящему из многих сотен тех, что под Брахмой. Прежде я сидел там, беседовал, вёл разговоры. Я возник там, будучи похожим на них, и мой голос стал похож на их голос. Я наставлял, вдохновлял, воодушевлял, и радовал их беседой о Дхамме. И когда я вёл речь, они не распознали меня, но подумали: «Кто это говорит—дэва или человек?» Наставив, вдохновив, воодушевив, и порадовав их беседой о Дхамме, я исчез, и когда я исчез, они не распознали меня, но подумали: «Кто это только что исчез—дэва или человек?»  Я припоминаю, монахи, как я подходил к собранию, состоящему из многих сотен кхаттиев. Прежде я сидел там, беседовал, вёл разговоры. Я возник там, будучи похожим на них, и мой голос стал похож на их голос. Я наставлял, вдохновлял, воодушевлял, и радовал их беседой о Дхамме. И когда я вёл речь, они не распознали меня, но подумали: «Кто это говорит—дэва или человек?» Наставив, вдохновив, воодушевив, и порадовав их беседой о Дхамме, я исчез, и когда я исчез, они не распознали меня, но подумали: «Кто это только что исчез—дэва или человек?» 

И тогда тот монах поднялся со своего сиденья, закинул верхнее одеяние за плечо, упал в ноги Благословенному и сказал Благословенному: «Учитель, я совершил проступок, что столь глупо, столь неразумно, столь неумело оклеветал Достопочтенного Сарипутту на ложных, ошибочных, беспочвенных основаниях. Учитель, пусть Благословенный простит меня за мой проступок, который я теперь увидел как проступок, чтобы впредь я себя сдерживал в этом». 

«И что это за девять вещей, укоренённых в жажде? (1) В зависимости от жажды возникают поиски. (2) В зависимости от поисков возникает обретение. (3) В зависимости от обретения возникает суждение. (4) В зависимости от суждения возникает желание и страсть. (5) В зависимости от желания и страсти возникает привязанность. (6) В зависимости от привязанности возникает собственничество. (7) В зависимости от собственничества возникает прижимистость. (8) В зависимости от прижимистости возникает охранение. (9) Имея охранение своим основанием, возникают взятие дубин и оружия, ссоры, противостояния, раздоры, обвинения, сеющая распри речь, ложь, и многие другие плохие, неблагие вещи. Таковы девять вещей, укоренённых в жажде». 

Благословенный сказал: «Монахи, (1) каких бы в мире ни было живых существ—безногих или двуногих, четвероногих, многоногих, обладающих формой или бесформенных, обладающих восприятием или не обладающих восприятием, или ни обладающих восприятием, ни не обладающих восприятием—среди них Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, считается наивысшим. Точно также, все благие качества коренятся в прилежании, сливаются в прилежании, и прилежание считается наивысшим из них. 

(8) Далее, Татхагата вспоминает свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает свои прошлые обители в подробностях и деталях. Поскольку Татхагата вспоминает… то это сила Татхагаты… приводит в движение колесо Брахмы. 

(1) Ведь, Господин, Благословенный практикует ради благополучия многих людей и счастья многих людей. Он утвердил многих людей в благородном методе, то есть, в пути хорошей Дхаммы, в пути благой Дхаммы. Такова первая причина, по которой я выражаю такое высочайшее почтение Благословенному и проявляю такое подношение доброжелательности ему.  (8) Далее, Господин, Благословенный вспоминает свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает свои прошлые обители в подробностях и деталях. Поскольку это так, то это ещё одна причина, по которой я выражаю такое высочайшее почтение… 
И затем царь Пасенади тихонько подошёл к хижине с закрытой дверью. Без спешки он вошёл на крыльцо, прокашлялся и постучал. Благословенный открыл дверь. И тогда царь Пасенади упал в ноги Благословенному, расцеловал стопы и погладил их руками, произнося своё имя: «Господин, я царь Пасенади Косальский! Господин, я царь Пасенади Косальский!» 

(10) И что такое, Ананда, осознанность к дыханию? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева, в пустое жилище, монах садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. Будучи осознанным, он вдыхает, будучи осознанным, он выдыхает. 

(5) Он владеет различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже мира Брахмы.  (8) Он вспоминает многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 

(9) Далее, монах вспоминает свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. Это также проявление веры в том, кто обладает верой. 

Вот, монахи, какой-нибудь отшельник или брахман, благодаря усердию, благодаря прилежанию, благодаря серьезности, благодаря правильному умонастроению, обретает такую сосредоточенность разума, что вспоминает сосредоточенным разумом различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих сотнях рождений, во многих тысячах рождений, во многих сотнях тысяч рождений: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, достигнув такого-то срока жизни. Вслед за тем оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. И он говорит: «Вечны и свое «я» и мир—бесплодный, стоящий, как вершина, установленный прочно, как столп, и когда эти существа странствуют, переходят из одного существования в другое, оставляют существование, вновь рождаются, это также вечно. В чем же причина? Ведь благодаря усердию, благодаря усилию, благодаря прилежанию, благодаря серьезности, благодаря правильному умонастроению, я обретаю такую сосредоточенность разума, что вспоминаю сосредоточенным разумом различные места, где пребывал в прежних существованиях—а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих сотнях рождений, во многих тысячах рождений, во многих сотнях тысяч рождений:—«Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, с таким- то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился здесь»—так вспоминаю я во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. Отсюда я и знаю то, что вечны и свое «я» и мир—бесплодный, стоящий, как вершина, установленный прочно, как столп, что когда эти существа странствуют, переходят из одного существования в другое, оставляют существование, вновь рождаются, то это также вечно».  И вот после ночи многие монахи поднявшись на заре, собравшись и усевшись в беседке, повели разговор такого рода: «Как чудесно, братья, как необычайно, братья, что Блаженный—все знающий, все видящий, арахант, в совершенстве просветленный—столь хорошо постиг различные склонности существ. Ведь вот странствующий аскет Суппия на все лады порицает Будду, порицает Дхамму, порицает Сангху; Брахмадатта же, юный ученик странствующего аскета Суппии, на все лады восхваляет Будду, восхваляет Дхамму, восхваляет Сангху. Так оба они, учитель и ученик, говоря друг другу прямо противоположное, шаг за шагом следуют за Блаженным и толпой монахов». 
«Отказавшись от грубой речи, избегая грубой речи, отшельник Готама ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям, приятна многим людям»—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 

И тогда другой царской советник так сказал царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте: «Божественный, вот Аджита Кесакамбала возглавляющий толпу последователей, и возглавляющий общину, и наставник общины, известный и прославленный основатель секты, высоко чтимый многими людьми, давно признанный, долгое время странствующий, состарившийся, достигший преклонных лет. Пусть божественный почтит посещением его, Аджиту Кесакамбалу—быть может, удостоенный посещения Аджита Кесакамбала доставит отраду сердцу божественного». Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным.  И тогда другой царской советник так сказал царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте: «Божественный, вот Маккхали Госала возглавляющий толпу последователей, и возглавляющий общину, и наставник общины, известный и прославленный основатель секты, высоко чтимый многими людьми, давно признанный, долгое время странствующий, состарившийся, достигший преклонных лет. Пусть божественный почтит посещением его, Маккхали Госала—быть может, удостоенный посещения Маккхали Госала доставит отраду сердцу божественного». Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
И тогда другой царской советник так сказал царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте: «Божественный, вот Нигантхе Натапутта возглавляющий толпу последователей, и возглавляющий общину, и наставник общины, известный и прославленный основатель секты, высоко чтимый многими людьми, давно признанный, долгое время странствующий, состарившийся, достигший преклонных лет. Пусть божественный почтит посещением его, Нигантху Натапутту—быть может, удостоенный посещения Нигантхе Натапутта доставит отраду сердцу божественного». Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
И тогда другой царской советник так сказал царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте: «Божественный, вот Пакудха Коччаяна возглавляющий толпу последователей, и возглавляющий общину, и наставник общины, известный и прославленный основатель секты, высоко чтимый многими людьми, давно признанный, долгое время странствующий, состарившийся, достигший преклонных лет. Пусть божественный почтит посещением его, Пакудху Коччаяну—быть может, удостоенный посещения Пакудха Коччаяна доставит отраду сердцу божественного». Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
И тогда другой царской советник так сказал царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте: «Божественный, вот Санджая Белаттхипутта возглавляющий толпу последователей, и возглавляющий общину, и наставник общины, известный и прославленный основатель секты, высоко чтимый многими людьми, давно признанный, долгое время странствующий, состарившийся, достигший преклонных лет. Пусть божественный почтит посещением его, Санджаю Белаттхипутту—быть может, удостоенный посещения Санджая Белаттхипутта доставит отраду сердцу божественного». Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
Когда так было сказано, один царский советник так сказал царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте: «Божественный, вот Пурана Кассапа, возглавляющий толпу последователей, и возглавляющий общину, и наставник общины, известный и прославленный основатель секты, высоко чтимый многими людьми, давно признанный, долгое время странствующий, состарившийся, достигший преклонных лет. Пусть божественный почтит посещением его, Пурану Кассапу,—быть может удостоенный посещения Пурана Кассапа доставит отраду сердцу божественного». Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта сказал Блаженному: «Превосходно, господин! Превосходно, господин! Подобно тому, господин, как поднимают упавшее, или раскрывают сокрытое, или указывают дорогу заблудшему, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделенные зрением различали образы, так же точно Блаженный с помощью многих наставлений преподал истину. И вот, господин, я иду как к прибежищу, к Блаженному, и к дхарме, и к сангхе монахов. Пусть же Блаженный примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего здесь прибежище. Мной совершено преступление, господин,—из-за глупости, из-за ослепления, из-за нечестия я ради владычества лишил жизни отца, добродетельного царя добродетели. Пусть же господин Блаженный примет меня, признавшегося в совершенном преступлении, чтобы в будущем я обуздал себя». 
Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель—в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чаще, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании. 
Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, великий царь, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 

Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель—в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании.  Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, Амбаттха, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
—«Превосходно, почтенный Готама! Превосходно, почтенный Готама! Подобно тому, почтенный Готама, как поднимают упавшее, или раскрывают сокрытое, или указывают дорогу заблудившемуся, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделенные зрением различали образы, так же точно почтенный Готама с помощью многих наставлений преподал истину. И вот, почтенный Готама, я с сыновьями, с женой, с окружением, с приближенными иду как к прибежищу к Блаженному Готаме,—и к дхарме, и к сангхе монахов. Пусть же досточтимый Готама примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего здесь прибежище. И как досточтимый Готама приближается в Уккаттхе к семьям других преданных мирян, пусть досточтимый Готама приблизится также и к семье Поккхарасади. И те юные брахманы и брахманки, которые приветствуют там Блаженного Готаму, и поднимутся навстречу, и дадут ему сиденье и воду, и склонят к нему сердце,—долгое время пробудут в благополучии и счастье». 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 

Ведь досточтимый Сонаданда благороден с обеих сторон и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Сонаданда благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Сонаданда богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Сонаданда начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Сонаданда прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Сонаданда нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Сонаданда обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Сонаданде, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Сонаданда—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Сонаданде, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Сонаданда стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда обитает в Чампе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Сонаданда обитает в Чампе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду.  Ведь отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью. А раз отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные,—наставник многих наставников. А раз отшельник Готама, почтенные, наставник многих наставников, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства. А раз отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов. А раз отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный». А раз об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный»,—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека. А раз отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует. А раз отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди. А раз отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям. А раз, в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью. А раз отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Чампе, остановился в Чампе на берегу лотосного пруда Гаггары. Те отшельники или брахманы, которые вступают в пределы нашего селения—наши гости. Гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением. А раз отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Чампе, остановился в Чампе на берегу лотосного пруда Гаггары, и отшельник Готама—наш гость, гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Таковы, почтенные, известные мне преимущества досточтимого Готамы, но преимущества досточтимого Готамы даже не таковы, ибо преимущества досточтимого Готамы неизмеримы». 
Когда так было сказано, брахман Сонаданда сказал Блаженному: «Превосходно, почтенный Готама! Превосходно, почтенный Готама! Подобно тому, почтенный Готама, как поднимают упавшее, или раскрывают сокрытое, или указывают дорогу заблудившемуся, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделенные зрением различали образы, так же точно почтенный Готама с помощью многих наставлений преподал истину. И вот я иду как к прибежищу к Блаженному Готаме, и к дхарме, и к сангхе монахов. Пусть же досточтимый Готама примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего здесь прибежище. Пусть досточтимый Готама вместе с толпой монахов согласится принять у меня завтра утром пищу». 
Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель—в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании. 
Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, брахман, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 

Ведь отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью. А раз отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные,—наставник многих наставников, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства. А раз отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов. А раз отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму.  Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: "Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный". А раз об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: "Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный",—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека. А раз отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует. А раз отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди. А раз отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям. А раз, в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью. А раз отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. Те отшельники или брахманы, которые вступают в пределы нашего селения—наши гости. Гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением. А раз отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике, и отшельник Готама—наш гость, гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Таковы, почтенные, известные мне преимущества досточтимого Готамы, но преимущества досточтимого Готамы даже не таковы, ибо преимущества досточтимого Готамы неизмеримы». 
И в это самое время многие сотни брахманов находились в Кханумате с мыслью: «Мы будем участвовать в великом жертвоприношении брахмана Кутаданты». И те брахманы услышали: «Ведь брахман Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму». И тогда те брахманы приблизились к брахману Кутаданте и, приблизившись к брахману Кутаданте, сказали так: 
Когда так было сказано, брахман Кутаданта так сказал Блаженному: «Превосходно, почтенный Готама! Превосходно, почтенный Готама! Подобно тому, почтенный Готама, как поднимают упавшее, или раскрывают скрытое, или указывают дорогу заблудившемуся, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделенные зрением различали образы, так же точно почтенный Готама с помощью многих наставлений преподал истину. И вот я иду как к прибежищу к Блаженному Готаме, и к дхарме, и к сангхе монахов. Пусть же досточтимый Готама примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего здесь прибежище. Вот, почтенный Готама, я приказываю отпустить семь сотен быков, и семь сотен тельцов, и семь сотен телок, и семь сотен коз, и семь сотен баранов, дарю им жизнь, и пусть они поедают зеленую траву, и пусть пьют прохладную воду и пусть их овевает прохладный ветерок». 
Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель—в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании. 
Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности. 
—«Пусть досточтимый Кутаданта не приближается, чтобы увидеть отшельника Готаму. Досточтимый Кутаданта не должен приближаться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Если досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму, то уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы. А раз уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы, то по этой причине досточтимый Кутаданта не должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаках на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту». 

Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель—в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании.  Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, достопочтенные, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 

Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель—в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании.  Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности. 
Подобно тому, достопочтенные, как если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: «Вот я пришел из своей деревне в другую деревню—там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни пришел в ту деревню—и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал,—а из этой деревни возвратился в свою деревню»—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком- то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, он и обращает и направляет мысль к знанию, основанную на воспоминании о местах, где он пребывал в прежних существованиях. Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних существованиях, а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысячи рождений, в сотни тысяч рождений, во многих периодах свертывания мира, во многих периодах развертывания мира, во многих периодах развертывания и свертывания мира: «Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким- то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытывал такое-то счастье и несчастье, достиг такого- то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь»—так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних существованиях. 

И в то время в царской столице появилось огромное собрание из шести миллионов восьмисот тысяч монахов. И когда Благословенный Будда Випасси отправился в затворничество, он подумал: «Теперь в столице такое огромное собрание монахов. Что если я дам им разрешение: «Скитайтесь по миру, монахи, ради благополучия многих, ради счастья многих, из-за сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей. Пусть двое не пойдут одной дорогой, и учат Дхамме, что прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце—и в букве, и в духе—и отражает святую жизнь в полноте и совершенстве. Есть существа, у которых мало пыли в глазах, которые падут, не услышав Дхамму. Пусть они станут знающими Дхамму. Но ровно через шесть лет соберитесь вместе в царской столице Бандхумати, чтобы продекламировать дисциплинарные правила».  И затем я отправился вместе с богами Авиха в мир богов Атаппа, а вместе с теми—в мир богов Судасса, а вместе с ними—в мир богов Судасси. И со всеми этими богами мы отправились в мир богов Аканиттха. Там многие тысячи богов этого мира подошли ко мне, поприветствовали меня и встали рядом. И они сказали: 
Однажды, монахи, я пребывал в Уккаттхе в роще Субхаги, у подножья великого салового дерева. И когда я пребывал там в уединении, мысль пришла ко мне: «Нет такого мира существ, до которого столь непросто добраться, и который я так давно уже не посещал, как мир богов Чистых Обителей. Что если я навещу их сейчас?» И тогда также быстро, как сильный человек выпрямляет согнутую руку или сгибает выпрямленную, я исчез из Уккаттхи и появился в мире Авиха. Многие тысячи богов этого мира подошли ко мне, поприветствовали меня и встали рядом. И они сказали: 
Тогда один брахма, узнав мысли Благословенного Будды Випасси, также быстро, как сильный человек сгибает выпрямленную руку, или выпрямляет согнутую, исчез из мира брахм и появился перед Благословенным Буддой Випасси. Поместив одеяние на одно плечо, и склонившись, присев на правое колено, он поприветствовал Благословенного Будду Випасси сложенными ладонями, и сказал: «Именно так, Господин, именно так, О Великий! Пусть Благословенный даст разрешение этому огромному собранию скитаться по миру ради благополучия многих, ради счастья многих, из-за сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей. Пусть двое не пойдут одной дорогой, и учат Дхамме, что прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце—и в букве, и в духе—и отражает святую жизнь в полноте и совершенстве. Есть существа, у которых мало пыли в глазах, которые падут, не услышав Дхамму. Пусть они станут знающими Дхамму. И мы тоже сделаем также, как и монахи—по истечении шести лет мы тоже придём в Бандхумати, чтобы продекламировать дисциплинарные правила». 
Точно также многие тысячи богов этого же мира пришли и сказали: «Почтенный, в эту счастливую кальпу в мире появился Благословенный Будда. Он родился в кшатрийском роду, вырос в кшатрийской семье, принадлежал к семье Готама. В это время жизнь коротка, ограничена, проходит очень быстро—редко кто доживает до ста лет. Он достиг полного просветления под священным фикусом. Два его главных ученика—Сарипутта и Моггаллана. У него одна группа учеников, в которой одна тысяча двести пятьдесят монахов, и вся эта группа состоит только из арахантов. Личным его помощником ныне является Ананда. Его отец—царь Суддходана, а матерью была царица Майя. Царская столица—город Капилаваттху. Таковым был его уход из мирской жизни, такой-то была его жизнь аскетом, его полное просветление было таким-то, он повернул колесо учения так-то. И те из нас, Почтенный, кто прожил святую жизнь под учительством Благословенного, освободились от чувственных желаний и переродились здесь». 
Точно также многие тысячи богов этого же мира пришли и сказали: «Почтенный, в эту счастливую кальпу в мире появился Благословенный Будда. Он родился в кшатрийском роду, вырос в кшатрийской семье, принадлежал к семье Готама. В это время жизнь людей коротка, ограничена, проходит очень быстро—редко кто доживает до ста лет. Он достиг полного просветления под священным фикусом. Два его главных ученика—Сарипутта и Моггаллана. У него одна группа учеников, в которой одна тысяча двести пятьдесят монахов, и вся эта группа состоит только из арахантов. Личным его помощником ныне является Ананда. Его отец—царь Суддходана, а матерью была царица Майя. Царская столица—город Капилаваттху. Таковым был его уход из мирской жизни, такой-то была его жизнь аскетом, его полное просветление было таким-то, он повернул колесо учения так-то. И те из нас, Почтенный, кто прожил святую жизнь под учительством Благословенного, освободились от чувственных желаний и переродились здесь». 
«Я разрешаю вам, монахи, скитаться по миру ради благополучия многих, ради счастья многих, из-за сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей. Пусть двое не пойдут одной дорогой, и учат Дхамме, что прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце—и в букве, и в духе—и отражает святую жизнь в полноте и совершенстве. Есть существа, у которых мало пыли в глазах, которые падут, не услышав Дхамму. Пусть они станут знающими Дхамму. Но ровно через шесть лет соберитесь вместе в царской столице Бандхумати, чтобы продекламировать дисциплинарные правила». И большая часть тех монахов ушла в тот же день, чтобы скитаться по стране. 

Было сказано: «С рождением как условием имеет место старение и смерть». Почему это так, Ананда, следует понимать вот каким образом: «Если бы не было абсолютно никакого вида рождения где бы то ни было—то есть, не было бы рождений богов в состояние богов; небожителей в состояние небожителей; духов в состояние духов; демонов в состояние демонов; людей в состояние людей; четвероногих, крылатых существ, рептилий в их соответствующие состояния—если бы не было рождений существ в какое бы то ни было состояние, то тогда с полным отсутствием рождения, с прекращением рождения, можно было бы увидеть смерть?» 

«Ананда, прошу тебя, приготовь для меня ложе головою к северу, между деревьями-близнецами. Я устал, Ананда, и охотно прилег бы». – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда Благословенному. И приготовил ложе головой к северу, между деревьями-близнецами. Благословенный прилег на правый бок, в позе льва, положивши одну на другую утомленные ноги; и пребывал он в памятовании и ясном осознавании.  И Благословенный одевшись, и взяв свою чашу и накидку, отправился в окружении монахов в зал собраний. Омыв ноги, он вошел в зал собраний и сел против срединной колонны, лицом к востоку. И монахи, омыв ноги, вошли в зал собраний и сели вокруг Благословенного, по западной стене, лицом к востоку, так что они находились за Благословенным, а он был перед ними. И все ученики Паталигамские, омыв ноги, вошли в зал собраний и сели вдоль восточной стены лицом к западу, так что Благословенный был перед ними. 
И Благословенный прилег на правый бок, в позе льва, положив одну на другую утомленные ноги; и так улегшись, внимательно, с ясным осознаванием он отдался размышлению, с мыслью восстать в должное время. И почтенный Чундака сел пред лицом Благословенного. 
И видя их, да уверуют многие люди!» 

При этом монах уходит в лес, под крону дерева, или в пустое жилище, садится, скрестив ноги, держит тело прямо и устанавливает памятование возле рта. Только памятуя он вдыхает, и памятуя он выдыхает. 

—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, у одно брахмана было две жены. У одной был сын десяти или двенадцати лет, а другая была беременна на позднем сроке. Затем брахман скончался. Тогда молодой [наследник] сказал второй жене: «Госпожа, всё богатство, зерно, серебро и золото – мои, а ты ничего не получишь. Передай мне наследство моего отца.» Но жена брахмана ответила: «Подожди, дорогой, пока я не рожу. Если это мальчик, одна часть будет его. Если это девочка, она будет тебе наградой.» Но во второй и в третий раз, молодой [наследник] настоял, что всё наследство должно быть его. Так что жена брахмана взяла нож, пошла в свою спальню и вспорола себе живот, думая: «Узнать бы до того, как я рожу, мальчик это или девочка». Она уничтожила свою жизнь и жизнь плода, равно как и богатство. Будучи глупой и некомпетентной, она бездумно хотела наследства, и пришла к гибели и трагедии. Таким же образом, предводитель, будучи глупым и некомпетентным, бездумно ища другой мир, встретите лишь гибель и трагедию, как та жена брахмана. Хорошие аскеты и брахманы не торопят поспеть то, что ещё не поспело, наоборот, они ждут, когда оно поспеет. Ибо жизнь умных аскетов и брахманов плодотворна. Пока они живут, хорошие аскеты и брахманы творят много заслуг и действуют во благо многих, из сострадания к миру, во благо и счастье богов и людей. Пусть это будет доказательством для вас, принц, что есть другой мир, что существует рождение помимо как от родителей, что есть плод и результат хороших и плохих деяний. 

Воистину, Достопочтенный, эти вещи являются пятнами в аскезе самоумервщления. Возможно Достопочтенный, что аскет может быть одержим даже всеми этими пороками, многими из них, или же тем или иным из них.  Теперь, когда он сдержан таким образом – его аскеза подготовлена, чтобы он продвигался к более высоким ступеням, и не сворачивал обратно, к более низким вещам. Он выбирает уединенное место для сидения: в лесу, у подножия дерева, на склоне горы, в горном ущелье, или в пещере, или на кладбище, или на куче соломы в чистом поле. И вернувшись туда после хождения за подаянием, закончив прием пищи, он садится, скрестив ноги, сохраняя свое тело прямым, а свой ум бдительным и сосредоточенным. Отказавшись от жажды к мирскому, он пребывает с бесстрастным сердцем, и очищает свой ум от жажды. Отказавшись от изъяна недоброжелательности, он пребывает с сердцем, свободным от неприязни; с доброжелательностью и состраданием ко всем живым существам, он очищает свой ум от недоброжелательности. Отказавшись от лени и апатии, он пребывает свободным от них; восприимчивый к свету, с внимательностью и самообладанием, он очищает свой ум от лени и апатии. Отказавшись от волнений и тревог, он пребывает свободным от волнения; с сердцем, безмятежным внутри, он очищает свой ум от волнений и тревог. Отказавшись от сомнений, он пребывает в уверенности, оставив недоумение; он больше не испытывает неопределенности относительно того, что является благим, он очищает свой ум от сомнений. 

«Господин, вот что говорят брахманы: «Только сословие брахманов—высшее, другие сословия—низшие; только у брахманов светлый цвет лица, у остальных он смуглый; только потомки брахманов чисты, не являющиеся же ими—нечисты; только брахманы—это истинные дети Брахмы, рождённые из его рта, рождённые от Брахмы, потомки Брахмы. А вы, вы покинули высшее сословие и перешли на низший уровень бритоголовых недалёких отшельников, смуглолицых рабов, невежд, рождённых от ноги Брахмы! Это неправильно, что вы, оставив высшее сословие, стали нищими бритоголовыми монахами, низкими [подобно рабам], смуглолицыми, ничтожествами, попираемыми ногами наших родственников». Такими словами брахманы, не скупясь и не сдерживаясь, упрекают и оскорбляют нас, Господин». 

он встречается со многими неприятностями. 

«Когда эта вещь возникает в мире, это ведёт к ущербу для многих, к несчастью для многих, к ущербу и несчастью многих существ, человеческих и божественных. Какая вещь? Раскол в Сангхе. Когда Сангха расколота, возникают споры друг с другом, оскорбления друг друга, сплочения [друг против друга], оставления друг друга. И тогда те, у кого мало доверия [к учению], полностью теряют всякое доверие, тогда как некоторые из уверенных становятся неуверенными». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

«Когда эта одна вещь возникает в мире, это ведёт к благополучию многих, к счастью многих, к счастью и благополучию многих существ, человеческих и божественных. Какая одна вещь? Согласие в Сангхе. Когда Сангха в согласии, то нет споров друг с другом, оскорблений друг друга, нет сплочений [друг против друга], нет оставления друг друга. И тогда те, у кого мало доверия [к учению], становятся уверенными, тогда как ранее уверенные ещё больше укрепляются в вере». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

«Монахи, не бойтесь деяний, приносящих заслуги. Благие заслуги—это, другими словами, то, что является блаженным, желанным, приятным, прелестным, очаровательным. Я помню, что, длительное время совершая благие дела, я долгое время испытывал блаженные, желанные, приятные, прелестные, и очаровательные результаты. Развивая доброжелательный ум в течение семи лет, я потом не возвращался обратно в этот мир в течение семи циклов развёртывания и свёртывания мира. Когда был цикл свёртывания мира, я отправлялся в мир лучезарного сияния. Когда был цикл развёртывания мира, я перерождался в пустой обители Брахмы. Там я был Великим Брахмой, Непобеждённым, Повелителем, Всевидящим, Могучим. Затем тридцать шесть раз я был Саккой, правителем дэвов. Многие сотни раз я был царём-миродержцем, праведным властителем Дхаммы, покорителем четырёх сторон света, удерживающим устойчивое правление во всей стране, наделённый семью сокровищами—уж не говоря о том, сколько раз я был обычным царём. Мысль пришла ко мне: «В чём причина этого плода, какое действие принесло такой результат, что теперь я обладаю таким величием и могуществом?» Тогда [следующая] мысль пришла ко мне: «Это плод трёх [типов] моих поступков, результат трёх видов поступков, благодаря которым я обладаю теперь таким величием и могуществом: даяния, самоконтроля, воздержанности». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

Многие дающие, покинув этот мир людей, 

84. Ради блага многих  Вот в мире появляется Татхагата—достойный и правильно самопробуждённый, совершенный в поведении, в знании и видении, достигший блага, знаток мира, непревзойдённый учитель тех, кто готов обучаться, учитель богов и людей, пробуждённый, благословенный. Он обучает Дхамме—превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце. Он провозглашает святую жизнь в сути и деталях, всецело совершенную, непревзойдённо чистую. Такова первая личность, которая, появляясь в мире, способствует благополучию многих, счастью многих, чьё сострадание ведёт к благополучию, пользе, счастью богов и людей. 
Далее появляется ученик этого Учителя—достойный, уничтоживший умственные загрязнения, выполнивший задачу, завершивший дело, сбросивший тяжкий груз, достигший подлинной цели, всецело разорвавший путы становления, освобождённый посредством достижения правильной конечной цели. Он обучает Дхамме, превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце. Он провозглашает святую жизнь в сути и деталях, всецело совершенную, непревзойдённо чистую. Такова вторая личность, которая, появляясь в мире, способствует благополучию многих, счастью многих, чьё сострадание ведёт к благополучию, пользе, счастью богов и людей. 
Дале появляется ученик этого Учителя, который является обучающимся, следующим по пути, эрудированный, наделённый [благими] практиками и принципами. Он также обучает Дхамме, превосходной в начале, превосходной в середине, и превосходной в конце. Он провозглашает святую жизнь в сути и деталях, всецело совершенную, непревзойдённо чистую. Такова третья личность, которая, появляясь в мире, способствует благополучию многих, счастью многих, чьё сострадание ведёт к благополучию, пользе, счастью богов и людей. 
Освобождают многих от подневольности. 
Таковы три личности, которые, появляясь в мире, способствуют благополучию многих, счастью многих. Их сострадание ведёт к благополучию, пользе, счастью богов и людей». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 
«Эти три личности, появляясь в мире, способствуют благополучию многих, счастью многих. Их сострадание ведёт к благополучию, пользе, счастью богов и людей. Какие три? 

Среди всевозможных существ—безногих, двуногих, четырёхногих, многоногих; c формой или бесформенных; с восприятием или без восприятия, с ни восприятием, ни не-восприятием—Татхагата, достойный и правильно самопробуждённый, считается наивысшим. Тот, у кого есть вера в Пробуждённого, имеет веру в то, что является наивысшим; тот, у кого есть вера в наивысшее, [того ждёт] наивысший результат. 

Вот монах вспоминает многочисленные прошлые жизни: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. 

Купать, омывать их ноги. 

Так я слышал. Наступила ночь, и божество, прекрасное видом, озарив собою всю окрестность, приблизилось к Совершенному и, приблизившись и поклонившись ему, стало подле: и, стоя подле, то божество обратилось к Совершенному с такими словами: «Жаждущие счастья, многие боги и люди поучали о защите; ты поведай мне,—в чем наивысшая защита!» 

Брахман, есть жрецы и отшельники, которые воспринимают день, когда имеет место ночь, и [воспринимают] ночь, когда имеет место день. Я говорю тебе, что в этом отношении это является их пребыванием в заблуждении. Но я воспринимаю ночь, когда имеет место ночь, и день, когда имеет место день. Если бы кто-либо правдиво говорил бы о ком-либо: «Существо, которое не подвержено заблуждению, появилось в мире ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради блага, благополучия и счастья богов и людей»—то именно обо мне этот правдиво говорящий мог бы так сказать.  Когда мой ум стал таким сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, избавленным от загрязнений, гибким, податливым, устойчивым и непоколебимым, я направил его к познанию воспоминаний собственных прошлых жизней. Я вспомнил свои многочисленные жизни—одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так я вспомнил свои многочисленные прошлые рождения в подробностях и деталях. 

Если монах желает: «Пусть я буду владеть различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, буду становиться многими; будучи многими, буду становиться одним. Буду появляться. Буду исчезать. Буду беспрепятственно проходить сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Буду нырять и выныривать из земли, как если бы она была водой. Буду ходить по воде и не тонуть, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, буду лететь по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой буду касаться и ударять даже солнце и луну, настолько буду силён и могущественен. Буду так влиять на тело, что буду достигать даже мира Брахмы»—то тогда пусть он исполнит…  Если монах желает: «Пусть я буду вспоминать многочисленные прошлые жизни: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так я буду вспоминать многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях»—то тогда пусть он исполнит… 

«Мастер Готама, река Бахука, по мнению многих, даёт освобождение, по мнению многих, даёт заслуги, и многие смывают свои неблагие деяния в реке Бахуке». 

Далее, как если бы он увидел труп, брошенный на кладбище: скелет с плотью и кровью, стянутый сухожилиями… скелет без плоти, измазанный кровью, стянутый сухожилиями… скелет без плоти, стянутый сухожилиями… разъединённые кости, разбросанные повсюду—там кость руки, там кость ноги, там берцовая кость, там бедренная кость, там тазовая кость, там позвоночник, там рёбра, там грудная кость, там плечевая кость, там челюсть, там зуб, там череп—так и монах сравнивает с ним это самое тело так: «Это тело имеет ту же природу, оно будет таким же, оно не избежит этой участи».  И как, монахи, монах пребывает в созерцании тела как тела? Вот монах, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, садится. Скрестив ноги, держа тело прямым, установив осознанность впереди, он, будучи постоянно осознанным, вдыхает, будучи осознанным, выдыхает. Делая долгий вдох, он понимает: «Я делаю долгий вдох»; или, делая долгий выдох, он понимает: «Я делаю долгий выдох». Делая короткий вдох, он понимает: «Я делаю короткий вдох»; или, делая короткий выдох, он понимает: «Я делаю короткий выдох». Он тренируется так: «Ощущая всё тело, я буду вдыхать»; он тренируется так: «Ощущая всё тело, я буду выдыхать». Он тренируется так: «Успокаивая телесную формацию, я буду вдыхать»; он тренируется так: «Успокаивая телесную формацию, я буду выдыхать». 

Если бы кто-либо, говоря правдиво, сказал бы о ком-либо: «Существо, которое не подвержено заблуждению, появилось в мире ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради блага, благополучия, и счастья богов и людей»—то именно обо мне, в самом деле, этот говорящий так [человек] мог бы сказать так»  И он никогда не сможет сделать обо мне вывод в соответствии с Дхаммой: «Этот Благословенный—это тот, кто владеет различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими… …так влияет на тело, что достигает даже мира Брахмы». 
Я припоминаю, как подходил к многим сотням собраний знати… многим сотням собраний Брахм. И прежде я сидел там, беседовал с ними, вёл разговоры с ними, но я не вижу ни единого основания считать, что страх или застенчивость могли бы возникнуть во мне там и тогда. Не видя основания для этого, я пребываю в сохранности, бесстрашным, неустрашимым. 

SC 11Nya 14Ms 9M_548Msdiv _169И опять же, монахи, из-за чувственности, под влиянием чувственности, вследствие чувственности, по причине самой чувственности они взламывают дома, похищают имущество, причиняют вред домохозяевам, устраивают засады, ходят к чужим жёнам. Схватив их, правители подвергают их разнообразным истязаниям – их хлещут плетьми, прутьями, палками, им отсекают руки, ноги, руки и ноги, уши, нос, уши и нос, им устраивают «горшок каши», «бритьё полированной раковиной», «пасть Раху», «огненную гирлянду», «руку-факел», «травяной ремень», «костюм из коры», «пылающую антилопу», «мясные крюки», «строгание под монету», «вымачивание в щёлоке», «вращение прута», «соломенный тюфяк», обливают кипящим маслом, скармливают собакам, заживо сажают на колья, обезглавливают мечом, подвергая смерти или смертельным страданиям.  Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… мужчины вламываются в дома, воруют богатство, совершают кражи, устраивают засады на дорогах, соблазняют чужих жён, а когда их ловят, цари подвергают их многочисленным видам пыток. Они приказывают хлестать их кнутами, бить бамбуком, бить дубинами. Они приказывают отрезать им руки, отрезать им ноги, отрезать им руки и ноги; отрезать им уши, отрезать им нос, отрезать им уши и нос. Они приказывают подвергнуть их [пытке под названием] «котёл с кашей», «бритьё [до состояния] отполированной раковины», «рот Раху», «огненный венок», «пылающая длань», «лезвия травы», «одежда из коры», «антилопа», «мясные крюки», «монеты», «пикелевание щёлоком», «крутящийся штифт», «свёрнутый матрац». Они приказывают облить их кипящим маслом, приказывают отдать на растерзание собакам, приказывают насадить их заживо на кол, приказывают отрубить им голову мечом. Этим они навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Далее, можно будет увидеть эту же самую женщину—нездоровую, страдающую, серьёзно больную, лежащую испачканной собственной мочой и испражнениями, которую ставят на ноги одни, а кладут другие. Как вы думаете, монахи? Не исчезла ли её красота и миловидность, и не стала ли видна опасность?» 
Далее, можно будет увидеть эту же самую женщину—труп, брошенный на кладбище, пожираемый воронами, ястребами, грифами, собаками, шакалами, различными видами червей… скелет с плотью и кровью, стянутый сухожилиями… скелет без плоти, измазанный кровью, стянутый сухожилиями… скелет без плоти, стянутый сухожилиями… разъединённые кости, разбросанные повсюду—там кость руки, там кость ноги, там берцовая кость, там бедренная кость, там тазовая кость, там позвоночник, там рёбра, там грудная кость, там плечевая кость, там челюсть, там зуб, там череп… [скелет] с побелевшими костями, цвета морской раковины… кости, собранные в кучу… кости, которым больше сотни лет, сгнившие и стёршиеся в пыль. Как вы думаете, монахи? Не исчезла ли её красота и миловидность, и не стала ли видна опасность?» 

SC 12Nya 13Ms 9M_579И опять же, Маханама, из-за чувственности, под влиянием чувственности, вследствие чувственности, по причине самой чувственности они взламывают дома, похищают имущество, причиняют вред домохозяевам, устраивают засады, ходят к чужим жёнам. Схватив их, правители подвергают их разнообразным истязаниям – их хлещут плетьми, прутьями, палками, им отсекают руки, ноги, руки и ноги, уши, нос, уши и нос, им устраивают «горшок каши», «бритьё полированной раковиной», «пасть Раху», «огненную гирлянду», «руку-факел», «травяной ремень», «костюм из коры», «пылающую антилопу», «мясные крюки», «строгание под монету», «вымачивание в щёлоке», «вращение прута», «соломенный тюфяк», обливают кипящим маслом, скармливают собакам, заживо сажают на колья, обезглавливают мечом, подвергая смерти или смертельным страданиям. 

«Нет, Учитель. Многими способами Благословенный описывал нам поступки, которые называются препятствиями, и [объяснял], что их свершение является подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны».  «Никчёмный ты человек, кто же поведал тебе, что я обучал Дхамме именно так? Никчёмный ты человек, не описывал ли я многими способами те поступки, что являются препятствиями? И когда кто-либо потакает им, то они являются подлинным препятствием. Я говорил о том, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Я сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но ты, никчёмный человек, из-за своего неправильного ухватывания [Дхаммы] исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг, что приведёт тебя к твоему длительному вреду и страданию». 
Тогда те монахи, желая искоренить в монахе Ариттхе, бывшем охотнике на грифов, эту пагубную точку зрения, стали задавать ему различные вопросы и порицать его: «Не говори так, друг Ариттха. Не искажай смысла сказанного Благословенным, поскольку это не благостно—искажать смысл сказанного им. Благословенный не мог сказать чего-либо подобного. Многими способами, друг, Благословенный объяснял, что если свершать препятствующие поступки, то это будет подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны». И тем не менее, хотя монахи задавали ему различные вопросы и порицали его, монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за упрямства и привязанности к этой самой пагубной точке зрения продолжал утверждать: «Да, в самом деле, друзья. Насколько я понимаю Дхамму, которой научил Благословенный, те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, на самом деле не являются подлинными препятствиями, если потакать им». 
«Хорошо, монахи, что вы так понимаете Дхамму, которой я научил. Многими способами я описывал поступки, которые называются препятствиями, и [объяснял], что свершение их является подлинным препятствием. Я говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Я сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но этот монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за своего неправильного ухватывания исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг, что приведёт этого никчёмного человека к длительному вреду и страданию. Не может быть такого, чтобы кто-либо мог потакать чувственным удовольствиям, не имея при этом чувственной страсти, восприятия чувственности, чувственных мыслей. 

Когда его ум является столь сосредоточенным, очищенным, ярким, безупречным, лишённым изъянов, податливым, мягким, утверждённым, и достигшим непоколебимости, он направляет его на воспоминание прошлых жизней. Он вспоминает многочисленные прошлые жизни—одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. 

«Мастер Готама, есть жрецы и отшельники, предводители ордена, предводители группы, наставники группы, знаменитые и известные духовные учителя, которых многие считают святыми—то есть Пурана Кассапа, Маккхали Госала, Аджита Кесакамбали, Пакудха Каччаяна, Санджая Белаттхипутта, Нигантха Натапутта. У всех ли у них было прямое знание, как они заявляют, или же ни у кого из них не было прямого знания, или же у кого-то из них было прямое знание, а у кого-то нет?»  «Почтенный Готама, эти отшельники и брахманы, известные лидеры общин, лидеры групп, наставники групп, высоко почитаемые многими как основатели орденов, а именно Пурана Кассапа, Маккхали Госала, Аджита Кесакамбала, Пакудха Каччаяна, Саньджая Балаттхапутта, Нигантха Натапутта, все обладают непосредственным знанием, как сами они уверяют, или все лишены непосредственного знания, или одни им обладают, а другие его лишены?» 

Видишь, Дигха, насколько эти трое представителей клана практикуют ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей».  И тогда все трое вышли встречать Благословенного. Один взял чашу и верхнее одеяние, другой приготовил сиденье, третий выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл ноги. Затем эти трое достопочтенных поклонились Благословенному и сели рядом. Когда они сели рядом, Благословенный сказал им: «Я надеюсь, Ануруддха, у вас всё в порядке, надеюсь, вы живёте спокойно, надеюсь, что у вас нет проблем с собиранием еды с подаяний». 

«Вы все высказались хорошо, Сарипутта, каждый по-своему. Послушайте также и меня о том, какой монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги. Вот, Сарипутта, когда монах вернулся с хождения за подаяниями, после принятия пищи он садится, скрестив ноги, выпрямив тело, установив осознанность впереди, и настраивается: «Я не нарушу этой позы сидя до тех пор, пока мой ум не освободится от пятен [умственных загрязнений] посредством не-цепляния. Этот монах мог бы осветить этот Лес Саловых Деревьев Госинги». 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Весали в Великом Лесу в Зале с Остроконечной Крышей. И в то время Саччака сын Нигантхов проживал в Весали—искусный спорщик и умелый оратор, которого многие считали святым. В собрании [людей] из Весали он делал такое утверждение: «Я не вижу ни одного жреца или отшельника, предводителя ордена, предводителя группы, наставника группы, даже того, кто заявляет, что в совершенстве и полностью просветлён, кто бы не дрогнул, не задрожал, не поколебался, у кого бы пот не заструился из подмышек, если бы он вступил со мной в дебаты. Даже если бы я пустился в дебаты с бесчувственным столбом, тот бы дрогнул, задрожал, поколебался, если бы он [мог] пуститься в дебаты со мной, так что уж говорить о человеческом существе?» 

И тогда нигантха Саччака, прогуливаясь и блуждая, чтобы размять свои ноги, направился к Остроконечному Павильону в Великом Лесу. Достопочтенный Ананда, заметив его издали, обратился к Благословенному: «Учитель, сюда идёт нигантха Саччака—философ и спорщик, и многие хорошо к нему относятся. Он хочет унизить Будду, унизить Дхамму, унизить Сангху. Было бы хорошо, если бы Благословенный из сострадания [к нему] присел бы на минуту». И Благословенный присел на подготовленное сиденье. Тогда нигантха Саччака подошёл к Благословенному, и по прибытии, обменявшись с ним вежливыми приветствиями, сел рядом.  Я вспоминаю, что обучал Дхамме собрание из многих сотен [людей], и, тем не менее, каждый из них утверждает обо мне: «Отшельник Готама учит Дхамме, просто критикуя меня», но это не так. Татхагата праведно учит их Дхамме просто с целью донесения знания. В конце той самой лекции я внутренне утвердил ум, установил его, сосредоточил его, и объединил его на том же самом предмете сосредоточения, что и прежде, в котором я пребываю практически постоянно». 

И тогда те монахи, желая отлучить его от этого пагубного воззрения, допрашивали его, задавали вопросы, расспрашивали его разными путями так: «Друг Сати, не говори так. Не искажай сказанного Благословенным. Ведь это не благостно, искажать сказанное Благословенным. Благословенный так бы не сказал, ведь многими путями Благословенный утверждал, что сознание возникло зависимо, так как без условия нет возникновения сознания».  «Нет, Учитель. Ведь во многих лекциях Благословенный утверждал, что сознание возникло зависимо, так как без условия нет возникновения сознания». 
«Хорошо, монахи. Хорошо, что вы так понимаете Дхамму, которой я научил. Ведь многими способами я утверждал, что сознание возникло зависимо, так как без условия нет возникновения сознания. Но этот монах Сати, сын рыбака, исказил сказанное нами своим неправильным схватыванием [Дхаммы], навредил себе, накопил много неблагих заслуг. Это приведёт к его вреду и страданию на долгое время. 

И вот, когда ученик Благородных достиг этой чистоты невозмутимости и осознанности, он вспоминает многочисленные прошлые жизни—одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился там-то. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. Это его первое пробивание, подобное тому, как цыплёнок пробивает скорлупу яйца.  И тогда Благословенный, надев своё одеяние, взяв свою чашу и внешнее одеяние, отправился с группой монахов в зал для гостей. Прибыв туда, он вымыл свои ноги, вошёл в зал, и сел спиной к центральной колонне, лицом к востоку. Монахи вымыли свои ноги, вошли в зал, сели спиной к западной стене, лицом к востоку, расположившись вокруг Благословенного. Сакьи из Капилаваттху вымыли свои ноги, вошли в зал, сели спиной к восточной стене, лицом к западу,расположившись вокруг Благословенного. Благословенный большую часть ночи наставлял, воодушевлял, призывал, и радовал Сакьев из Капилаваттху беседами о Дхамме, после чего обратился к Достопочтенному Ананде: «Ананда, расскажи Сакьям из Капилаваттху о том, кто следует практике ученика. Моя спина болит. Я её расслаблю». 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И в то время Достопочтенный Рахула проживал в Амбалаттхике. И тогда, вечером, Благословенный вышел из медитации и отправился к Достопочтенному Рахуле в Амбалаттхику. Достопочтенный Рахула увидел Благословенного издали, подготовил для него сиденье, выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл свои ноги. Достопочтенный Рахула поклонился ему и сел рядом. 

Вот, Рахула, уйдя в лес, к подножью дерева, или в пустом жилище, монах садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. Будучи постоянно осознанным, он вдыхает. Будучи постоянно осознанным, он выдыхает.  И тогда Достопочтенный Рахула подумал так: «Разве кто-нибудь пошёл бы в город за подаяниями сегодня, когда ему лично дал наставление Благословенный?» Тогда он развернулся и сел у подножья дерева, скрестив ноги, держа тело выпрямленным, установив осознанность впереди. 

А также и этого обстоятельства ты увидеть не смог: «Многие жрецы и отшельники поселились в Саваттхи на сезон дождей, и они также узнают обо мне так: «Монах по имени Бхаддали, старший ученик отшельника Готамы, не исполняет тренировку в Учении Учителя». Ты не смог увидеть этого обстоятельства.  А также и этого обстоятельства ты увидеть не смог: «Многие миряне… мирянки, которые проживают в Саваттхи, и они также узнают обо мне так: «Монах по имени Бхаддали—это тот, кто не исполняет тренировку в Учении Учителя». Ты не смог увидеть этого обстоятельства. 
А также и этого обстоятельства ты увидеть не смог: «Многие монахини поселились в Саваттхи на сезон дождей, и они также узнают обо мне так: «Монах по имени Бхаддали—это тот, кто не исполняет тренировку в Учении Учителя». Ты не смог увидеть этого обстоятельства. 
А также и этого обстоятельства ты увидеть не смог: «Многие монахи поселились в Саваттхи на сезон дождей, и они также узнают обо мне так: «Монах по имени Бхаддали—это тот, кто не исполняет тренировку в Учении Учителя». Ты не смог увидеть этого обстоятельства. 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в стране Косал в Налакапане в Роще Паласы. И тогда многие очень известные представители клана благодаря вере оставили жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной под [учительством] Благословенного—Достопочтенный Ануруддха, Достопочтенный Нандия, Достопочтенный Кимбила, Достопочтенный Бхагу, Достопочтенный Кундадхана, Достопочтенный Ревата, Достопочтенный Ананда, а также другие очень известные представители клана. 

«В таком случае, пусть достопочтенные от моего имени выразят почтение Благословенному, упав ему в ноги и сказав: «Учитель, монах Ваччхаготта выражает почтение, припадая к ногам Благословенного». И затем скажите: «Благословенный был почтён мною, Высочайший был почтён мною».  До той степени, до которой ты пожелаешь: «Пусть я буду владеть различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, я буду становиться многими…» … Все сверхспособности раскрываются по стандартным формулировкам, как, например, в МН 6 …— ты достигнешь способности засвидетельствовать любой аспект этого, так как есть для этого подходящее основание. 

«Будь осторожен в том, что говоришь, Магандия, будь осторожен в том, что говоришь! Многие учёные знатные люди, учёные брахманы, учёные домохозяева, учёные отшельники имеют полное доверие к Мастеру Готаме, тренировались под его [учительством] в благородном истинном пути, в Дхамме, которая благая». 

«В этом случае, Сандака, я приведу тебе пример, ведь мудрые люди понимают значение утверждения посредством примера». Представь как если бы у человека были отрезаны руки и ноги. Идёт ли он, стоит ли он, спит, или бодрствует, его руки и ноги постоянно и непрерывно являются отрезанными, но он бы знал об этом только тогда, когда пересматривал бы этот факт. Точно также, Сандака, когда монах—арахант… его знание и видение того, что его пятна [умственных загрязнений] уничтожены, не постоянно и не непрерывно присутствуют в нём, идёт ли он, стоит, спит, или бодрствует. Но только когда он пересматривает этот факт, он знает: «Мои пятна [умственных загрязнений] уничтожены». 

«Господин, оставим эту беседу, ради которой мы сидим сейчас здесь вместе. Благословенный сможет послушать её потом. На днях, Господин, когда жрецы и отшельники разных учений собрались вместе и сидели вместе в зале для дебатов, была поднята такая тема: «Какое благо для людей из Анги и Магадхи, какое великое благо для людей из Анги и Магадхи, что эти жрецы и отшельники, предводители орденов, предводители групп, наставники групп, известные и знаменитые основоположники учений, которых многие считают святыми, пришли в Раджагаху на сезон дождей. Здесь и Пурана Кассапа—предводитель ордена… многие считают святым: он пришёл, чтобы провести сезон дождей в Раджагахе. Здесь также и Маккхали Госала… Здесь Аджита Кесакамбалин… Здесь Пакудха Каччаяна… Здесь Саньджая Белаттхипутта… Здесь Нигантха Натапутта—предводитель ордена, предводитель группы, наставник группы, известный и знаменитый основоположник учения, которого многие считают святым: он пришёл, чтобы провести сезон дождей в Раджагахе. И также и этот отшельник Готама—предводитель ордена… многие считают святым: он тоже пришёл, чтобы провести сезон дождей в Раджагахе. И кого из этих достойных жрецов и отшельников—предводителей… которых многие считают святыми—чтят, уважают, ценят, и почитают их ученики? И как, уважая и почитая его, они живут в зависимости от него?»  Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к воспоминанию их многочисленных прошлых жизней: одной жизни, двух жизней, трёх жизней, четырёх, пяти, десяти, двадцати, тридцати, сорока, пятидесяти, ста, тысячи, ста тысяч, многих циклов распада мира, многих циклов эволюции мира: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь». Так они вспоминают многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь овладения различными видами сверхъестественных сил. Будучи одними, они становятся многими. Будучи многими, они становятся одними. Они появляются. Они исчезают. Они беспрепятственно проходят сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шли сквозь пустое пространство. Они ныряют и выныривают из земли, как если бы она была водой. Они ходят по воде и не тонут, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, они летят по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой они касаются и ударяют даже солнце и луну, настолько они сильны и могущественны. Они так влияют на тело, что достигают даже мира Брахмы. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития Благородного Восьмеричного Пути. Вот монах развивает правильные воззрения, правильное устремление, правильную речь, правильные действия, правильные средства к жизни, правильное усилие, правильную осознанность, и правильное сосредоточение. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития пяти качеств. Вот монах развивает качество веры, которое ведёт к покою, ведёт к просветлению. Он развивает качество усердия… осознанности… сосредоточения… мудрости, которое ведёт к покою, ведёт к просветлению. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития пяти сил. Вот монах развивает силу веры, которая ведёт к покою, ведёт к просветлению. Он развивает силу усердия… осознанности… сосредоточения… мудрости, которая ведёт к покою, ведёт к просветлению. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития семи факторов просветления. Вот монах развивает осознанность как фактор просветления, который поддерживается уединением, бесстрастием, прекращением, и созревает в оставлении. Он развивает исследование состояний… усердие… восторг… безмятежность… сосредоточение… невозмутимость как фактор просветления, который поддерживается уединением, бесстрастием, прекращением, и созревает в оставлении. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх видов старания. Вот монах пробуждает рвение ради не-возникновения невозникших плохих, неблагих состояний. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. Он пробуждает рвение ради отбрасывания возникших плохих, неблагих состояний… Он пробуждает рвение ради возникновения невозникших благих состояний… Он пробуждает рвение ради поддержания возникших благих состояний, их не-угасания, увеличения, разрастания, осуществления посредством развития. Он делает усилие, зарождает усердие, направляет на это ум, старается. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх основ осознанности. Вот монах пребывает в созерцании тела как тела, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании чувств как чувств, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании ума как ума, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании умственных объектов как умственных объектов, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх основ сверхъестественной силы. Вот монах развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за рвения и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за усердия и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за [чистоты] ума и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за исследования и решительного старания. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 
Подобно тому, как умелый гончар или его ученик мог бы создать и сформировать из хорошо приготовленной глины горшок любой формы, какой бы он ни пожелал; или подобно тому, как умелый работник со слоновой костью мог бы создать и сформировать любое творение, какое бы он ни пожелал; или подобно тому, как умелый золотых дел мастер или его ученик мог бы создать и сформировать любое золотое изделие, какое бы он ни пожелал; точно также, я провозгласил своим ученикам путь овладения различными видами сверхъестественных сил. Будучи одними, они становятся многими… мира Брахмы. 
Тогда кто-то сказал: «Этот Пурана Кассапа—предводитель ордена… но всё же его не чтят, не уважают, не ценят, и не почитают его ученики, как не живут и в зависимости от него, уважая и почитая его. Однажды Пурана Кассапа обучал Дхамме собрание из нескольких сотен последователей. И тогда один его ученик стал шуметь: «Почтенные, не задавайте Пурана Кассапе этот вопрос. Он этого не знает. Мы знаем это. Задайте нам этот вопрос. Почтенные, мы вам ответим». И случилось так, что Пурана Кассапа не убедил их, хотя махал своими руками и причитал: «Тише, почтенные, не шумите, почтенные. Они спрашивают не вас, почтенные. Они спрашивают нас. Мы ответим им». Воистину, многие его ученики оставили его, отвергнув его доктрину так: «Ты не понимаешь эту Дхамму и Винаю. Я понимаю эту Дхамму и Винаю. Что бы ты понимал в этой Дхамме и Винае! Твой путь неправильный. Мой путь правильный. Я последователен, а ты не последователен. То, что нужно было сказать вначале, ты сказал потом. То, что нужно было сказать после, ты сказал вначале. То, над чем ты так долго размышлял, несостоятельно. Твоя доктрина опровергнута. Доказано, что ты неправ. Иди и получше поучись, или распутайся сам, если сможешь!» Так Пурану Кассапу не чтят, не уважают, не ценят, и не почитают его ученики, как не живут и в зависимости от него, уважая и почитая его. Воистину, его презирают презрением, проявленным к его Дхамме». 
Удайин, представь, как если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любой едой с подаяний и восхваляет довольствование любой едой с подаяний». Но есть мои ученики, которые едят только полученное с хождения за подаяниями, которые ходят за подаяниями без пропусков [домов], от дома к дому, которые радуются сбору своей еды. Когда они вошли в жилой квартал, они не согласятся [присесть], даже если их пригласят присесть. Но я иногда ем на пригласительных обедах отборный рис со многими соусами и карри. Поэтому, если бы мои ученики меня чтили, уважали… с мыслью: «Отшельник Готама довольствуется любой едой с подаяний и восхваляет довольствование любой едой с подаяний», то тогда те мои ученики, которые едят только полученное с хождения за подаяниями… не жили бы в зависимости от меня, уважая и почитая меня. 

И по истечении многих лет, многих сотен лет, многих тысяч лет сын царя Макхадэвы обратился к своему цирюльнику… …Развив четыре божественных обители, с распадом тела, после смерти, он перешёл в мир Брахмы.  И тогда, по истечении многих лет, многих сотен лет, многих тысяч лет, царь Ними обратился к своему цирюльнику… …Развив четыре божественных обители, с распадом тела, после смерти, он перешёл в мир Брахмы. 
По истечении многих лет, многих сотен лет, многих тысяч лет, царь Макхадэва обратился к своему цирюльнику так: «Дорогой цирюльник, когда увидишь седые волосы на моей голове, скажи мне». 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в стране Бхаггов в Сунсумарагире в роще Бхесакалы в Оленьем Парке. И в то время для принца Бодхи был построен дворец Коканада, в котором ещё не проживал ни один отшельник или жрец, или какое-либо человеческое существо вообще. И тогда принц Бодхи обратился к брахманскому ученику Саньджикапутте так: «Ну же, дорогой Саньджикапутта, отправляйся к Благословенному, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и поинтересуйся, свободен ли он от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении. Скажи: «Господин, принц Бодхи выражает почтение, припадая к ногам Благословенного. Он интересуется, свободен ли Благословенный от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении». И затем скажи следующее: «Господин, пусть Благословенный с Сангхой монахов согласится принять от принца Бодхи приглашение на завтрашний обед». 

«Господин, но не будет ли это намеренной ложью, ведь я намеренно лишил жизни многих живых существ?»  И поклонился в ноги Блаженному разбойник, 
Мне имя дали—Невредитель, но навредил я прежде многим. 
- Но это же для меня заведомая ложь будет, почтенный! Я ведь, почтенный, многих намеренно лишил жизни, дыхания. 

И тогда царица Маллика обратилась к брахману Налиджангхе: «Ну же, брахман, отправляйся к Благословенному, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и спроси, свободен ли он от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении. Скажи: «Господин, царица Маллика выражает почтение, припадая к ногам Благословенного. Она интересуется, свободен ли Благословенный от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении». И затем скажи следующее: «Господин, были ли эти слова произнесены Благословенным: «Печаль, стенание, боль, горе и отчаяние рождены теми, кто дорог, возникают от тех, кто дорог»? Заучи то, что ответит Благословенный, и сообщи это мне. Ведь Татхагаты не говорят неправды». 

Тогда царь Пасенади Косальский сказал [некоему] человеку: «Ну же, почтенный, подойди к Достопочтенному Ананде, вырази ему почтение от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Достопочтенный, царь Пасенади Косальский выражает почтение Достопочтенному Ананде, припадая к его ногам». И затем скажи: «Достопочтенный, если у Достопочтенного Ананды нет срочных дел, то, быть может, Достопочтенный Ананда подождёт немного из сострадания?» 

Царь Пасенади тихонько подошёл к хижине с закрытой дверью. Без спешки он вошёл на крыльцо, прокашлялся и постучал. Благословенный открыл дверь. Царь Пасенади вошёл в хижину, затем он упал в ноги Благословенному, расцеловал стопы и погладил их руками, произнося своё имя: «Господин, я царь Пасенади Косальский! Господин, я царь Пасенади Косальский!» 

Сёстры Сома и Сакула услышали: «Сегодня царь Пасенади Косальский отправится повидать Благословенного после завтрака». И затем, когда подавали кушанье, две сестры отправились к царю и сказали: «Ваше величество, поклонитесь от нашего имени Благословенному, упав ему в ноги, и поинтересуйтесь, свободен ли он от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении, сказав: «Господин, сёстры Сома и Сакула выражают почтение, припадая к ногам Благословенного. Они интересуются, свободен ли Благословенный от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении».  Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Уджуннье в Оленьем Парке Каннакаттхалы. И тогда царь Пасенади Косальский прибыл в Уджуннью по некоему делу. Он сказал [своему] человеку: «Ну же, почтенный, отправляйся к Благословенному, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и поинтересуйся, свободен ли он от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении. Скажи: «Господин, царь Пасенади Косальский выражает почтение, припадая к ногам Благословенного. Он интересуется, свободен ли Благословенный от болезни и недуга, здоров ли, силён ли, и пребывает ли в умиротворении». И затем скажи следующее: «Господин, сегодня царь Пасенади Косальский придёт повидать Благословенного после завтрака». 

Его ноги как у антилопы…  Когда он идёт, то делает первый шаг с правой ноги. Он ставит ступню ни слишком далеко, ни слишком близко. Он идёт ни слишком быстро, ни слишком медленно. Он идёт так, что колени не касаются друг друга. Он идёт, что лодыжки не касаются друг друга. Он идёт так, что его бёдра ни поднимаются, ни опускаются, ни сходятся, ни расходятся. Когда он идёт, то только нижняя часть тела покачивается, и не видно усилий в ходьбе. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть, то делает это всем своим телом. Он не смотрит прямо вперёд, не смотрит прямо под ноги. Когда он идёт, он не оглядывается по сторонам. Он смотрит вперёд [на землю] на расстояние длины хомута плуга, а за пределами этого он обладает беспрепятственным знанием и видением. 
Когда он приходит в монастырь, он садится на подготовленное сиденье. Сев, он моет ноги, хотя не слишком заботится о том, чтобы сделать их идеально чистыми. Помыв ноги, он садится, скрестив их, держит спину прямо, устанавливает осознанность впереди. Он не сидит, заняв ум [мыслями] о причинении болезненности себе, или болезненности другим, или болезненности обоим. Он сидит, настроив свой ум на собственное благополучие, на благополучие других, на благополучие обоих, даже на благополучие всего мира. 
У него мягкие и нежные руки и ноги… 

Герой, так распрями же ноги,  Тогда славный Села вместе со своею общиною, ведя уединенную, усердную, ревностную жизнь, в короткое время своей мудростью и усердием достиг того совершенства духовной жизни, ради которого многие из знатных родов покидают дом отцов для пустынножительства. «Разрушено рождение, достигнуто благочестие, все должное свершено здесь, и ничего не осталось не свершённого в этом существовании»,—так размышлял он,—и вот славный Села вместе со своими учениками достиг Благословенной жизни. Тогда славный Села пошел к Совершенному и, придя к нему, он накинул свое верхнее одеяние на одно плечо и, простирая руки к Совершенному, говорил так: 

«Господин, не ходите к отшельнику Готаме. Не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, хорошо рождены с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У Вас чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, Мастер Чанки, то не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, богаты, с большим богатством и имуществом. Вы, Господин, знаток Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Вы хорошо знаете филологию, грамматику, и прекрасно сведущи в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Вы, Господин, изящны, красивы, привлекательны, обладаете высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Вы, Господин, нравственны, зрелы в нравственности, обладаете зрелой нравственностью. Вы, Господин, хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Вы говорите слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Вы, Господин, учитель многих, вы обучаете триста брахманских учеников декламации гимнов. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте царём Пасенади Косальским. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте брахманом Поккхарасати. Вы, Господин, правите Опасадой—царским имуществом, царским даром, священным даром, что был подарен Вам царём Пасенади Косальским—с живыми существами, лугами, лесами, водоканалами, зерном. Поскольку это так, Мастер Чанки, не подобает Вам видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами».  Когда так было сказано, брахман Чанки сказал тем брахманам: «А теперь, почтенные, услышьте от меня то, почему мне подобает повидаться с Мастером Готамой, и почему Мастеру Готаме не подобает приходить, чтобы видеться со мной. Почтенные, отшельник Готама хорошо рождён с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, отбросив много золота и слитков, что хранятся на чердаках и в погребах. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной ещё юным, черноволосым молодым человеком, наделённым благословением молодости на первом этапе жизни. Почтенные, отшельник Готама обрил свои волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, хотя его отец и мать желали иного и рыдали с лицами, полными слёз. Почтенные, отшельник Готама изящен, красив, привлекателен, обладает высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Почтенные, отшельник Готама нравственный, обладает благородной нравственностью, благой нравственностью, наделён благой нравственностью. Почтенные, отшельник Готама хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Он говорит слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Почтенные, отшельник Готама—учитель многих. Почтенные, отшельник Готама свободен от чувственной жажды и тщеславия. Почтенные, отшельник Готама придерживается доктрины нравственной действенности поступка, доктрины нравственной действенности деяний. Он не ищет вреда линии брахманов. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из аристократической семьи, одной из первоначальных знатных семей. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из богатой семьи, из семьи с большим богатством и имуществом. Почтенные, люди из других далёких царств и удалённых областей приезжают, чтобы задать вопросы отшельнику Готаме. Почтенные, многие тысячи божеств приняли прибежище в отшельнике Готаме. Почтенные, об отшельнике Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный». Почтенные, отшельник Готама обладает тридцатью двумя знаками Великого Человека. Почтенные, царь Сения Бимбисара из Магадхи, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, царь Пасенади Косальский, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, брахман Поккхарасати, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, отшельник Готама прибыл в Опасаду и проживает в Роще Божеств Опасады, в саловой роще к северу от Опасады. А любые жрецы и отшельники, которые пришли в наш город, являются нашими гостями, а гостей мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать. Так как отшельник Готама прибыл в Опасаду, он—наш гость, и мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать его как гостя. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. 

И спустя какое-то время брахман Дхананьджани стал нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Тогда он сказал некоему человеку: «Ну же, почтенный, отправляйся к Благословенному, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Господин, брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Благословенному, припадая к его ногам». И затем отправляйся к Достопочтенному Сарипутте, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Господин, брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Достопочтенному Сарипутте, припадая к его ногам». И затем скажи: «Было бы хорошо, если бы Достопочтенный Сарипутта пришёл бы домой к брахману Дхананьджани из сострадания».  «Тогда, Мастер Сарипутта, поклонитесь от моего имени, упав в ноги Благословенному, и скажите: «Господин, брахман Дхананьджани нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он кланяется Благословенному, припадая к его ногам». 

Есть те, чьи ноги—это животы  И также знай четвероногих виды — 

Или же, среди тех немногих, кто выходит за пределы этого, некоторые делают утверждения о тотальности сознания—безмерной и непоколебимой. 

4) И каким образом происходит устранение разбирательства из-за прошлого безумия? Вот один монах упрекает другого монаха за такое-то и такое-то серьёзное нарушение, которое подразумевает поражение или граничит с поражением [в ведении монашеской жизни]: «Помнит ли достопочтенный, что совершил такое-то и такое-то серьёзное нарушение, которое подразумевает поражение или граничит с поражением?» Он отвечает: «Нет, друзья, я не помню, чтобы совершил такое-то и такое-то серьёзное нарушение, которое подразумевает поражение или граничит с поражением». Несмотря на его отрицание, первый [монах] продолжает давить на последнего: «Вне сомнений, достопочтенный должен очень хорошо знать то, помнит ли он, что совершил… граничит с поражением». Он отвечает: «Я был безумен, друг, я был вне себя. Когда я был безумен, я сказал и сделал многие вещи, неподобающие для отшельника. Я не помню, я был безумен, когда сделал это». В его случае может быть объявлено об устранении разбирательства из-за прошлого безумия. Таково устранение разбирательства из-за прошлого безумия. Вот каким образом происходит разрешение некоторых разбирательств устранением разбирательства из-за прошлого безумия.  5) И каким образом [происходит устранение разбирательства] признанием нарушения? Вот монаха либо порицают, либо не порицают, но он помнит о нарушении, рассказывает о нём, раскрывает его. Ему следует пойти к старшему монаху и, закинув верхнее одеяние за плечо, поклониться ему в ноги. Затем, сидя на пятках, ему следует понять руки, сложив ладони вместе, и сказать: «Достопочтенный, я совершил такой-то и такой-то проступок. Я сознаюсь в этом». Другой говорит: «Видишь ли ты?»—«Да, я вижу»—«Будешь ли практиковать сдержанность в будущем?»—«Я буду практиковать сдержанность в будущем». Таково [устранение разбирательства] признанием нарушения. Вот каким образом происходит разрешение некоторых разбирательств признанием нарушения. 
Ананда, есть эти шесть корней разногласий. Какие шесть? Вот, Ананда, монах злой и негодующий. Такой монах пребывает без почтения и уважения к Учителю, к Дхамме, к Сангхе, и он не исполняет тренировки. Монах, который пребывает без уважения и почтения к Учителю, к Дхамме, к Сангхе, и который не исполняет тренировки, создаёт разногласия в Сангхе, что ведёт к вреду и несчастью многих, к утрате, вреду, и страданию богов и людей. Если вы видите подобный корень разногласий либо в себе, либо внешне, то тогда вам следует стараться ради отбрасывания этого самого порочного корня разногласий. А если вы не видите в себе, либо внешне, подобного корня разногласий, то тогда вам следует практиковать так, чтобы этот самый порочный корень разногласий не пророс в будущем. Вот каким образом происходит отбрасывание подобного порочного корня разногласий. Вот каким образом происходит не-прорастание подобного порочного корня разногласий в будущем. 
Далее, монах притворный и лживый… завистливый и скупой… имеет порочные желания и неправильные воззрения… придерживается своих собственных воззрений, прочно их удерживает, оставляет с трудом. Такой монах пребывает без почтения и уважения к Учителю… не исполняет тренировки, создаёт разногласия в Сангхе, что ведёт к вреду и несчастью многих, к утрате, вреду, и страданию богов и людей… происходит не-прорастание подобного порочного корня разногласий в будущем. Таковы шесть корней разногласий. 
И тогда Достопочтенный Ананда и младший монах Чунда вместе отправились к Благословенному. Поклонившись ему, они сели рядом, и Достопочтенный Ананда сказал Благословенному: «Этот младший монах Чунда, Учитель, говорит так: «Достопочтенный, Нигантха Натапутта только что скончался. После его смерти Нигантхи раскололись… и теперь со сломанным святилищем они остались без прибежища». Я подумал, Учитель: «Пусть в Сангхе не возникнет разногласий, когда Благословенный уйдёт. Ведь такие разногласия привели бы к вреду и несчастью многих, к утрате, вреду, и страданию богов и людей». 
«Нет, Учитель, я не вижу даже двух монахов, которые бы делали различающиеся утверждения в отношении этих вещей. Но, Учитель, есть люди, которые живут с почтением к Благословенному и которые могут, когда он уйдёт, создать разногласия в Сангхе по поводу средств к жизни и по поводу Патимоккхи. Такие разногласия привели бы к вреду и несчастью многих, к утрате, вреду, и страданию богов и людей». 
«Разногласия по поводу средств к жизни или насчёт Патимоккхи были бы мелочью, Ананда. Но если бы в Сангхе возникли бы разногласия по поводу пути или способа, то тогда такие разногласия привели бы к вреду и несчастью многих, к утрате, вреду, и страданию богов и людей. 

5) Он владеет различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими… Это, а также остальные сверхспособности раскрываются по стандартной формуле как, например, в МН 6 …  «Воистину, Мастер Ананда, Бамбуковая Роща приятная… подходящая для уединения из-за достопочтенных, которые медитируют и взращивают медитацию. Достопочтенные—медитируют и взращивают медитацию. Однажды, Мастер Ананда, Мастер Готама проживал в Весали в Зале с Остроконечной Крышей в Великом Лесу. Тогда я отправился туда, подошёл к Мастеру Готаме и многими способами он беседовал со мной на тему медитации. Мастер Готама был медитирующим и взращивал медитацию, и он восхвалял каждый вид медитации». 

115. Многие виды элементов  «Ты можешь запомнить эту лекцию по Дхамме, Ананда, как «Многие виды Элементов» или как «Четыре цикла» или как «Зеркало Дхаммы» или как «Барабан Бессмертного» или как «Непревзойдённая Победа в Битве». 

И как, монахи, осознанность к дыханию развивается и взращивается так, что это приносит великий плод и благо? Вот монах, уйдя в лес, к подножью дерева, или в пустое жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. Будучи постоянно осознанным, он вдыхает. Будучи постоянно осознанным, он выдыхает.  Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в Восточном Парке во дворце Матери Мигары вместе со многими хорошо известными старшими учениками—Достопочтенным Сарипуттой, Достопочтенным Махамоггалланой, Достопочтенный Махакассапой, Достопочтенным Махакаччаной, Достопочтенным Махакоттхитой, Достопочтенным Махакаппиной, Достопочтенным Махачундой, Достопочтенным Ануруддхой, Достопочтенным Реватой, Достопочтенным Анандой и другими хорошо известными старшими учениками. 

Вот монах, уйдя в лес, к подножью дерева, или в пустую хижину, садится. Скрестив ноги, держа тело прямым, установив осознанность впереди, он, будучи постоянно осознанным, вдыхает, будучи осознанным, выдыхает. Делая долгий вдох, он понимает: «Я делаю долгий вдох»; или, делая долгий выдох, он понимает: «Я делаю долгий выдох». Делая короткий вдох, он понимает: «Я делаю короткий вдох»; или, делая короткий выдох, он понимает: «Я делаю короткий выдох». Он тренируется так: «Ощущая всё тело, я буду вдыхать»; он тренируется так: «Ощущая всё тело, я буду выдыхать». Он тренируется так: «Успокаивая телесную формацию, я буду вдыхать»; он тренируется так: «Успокаивая телесную формацию, я буду выдыхать».  Далее, как если бы он увидел труп, брошенный на кладбище: скелет с плотью и кровью, стянутый сухожилиями… скелет без плоти, измазанный кровью, стянутый сухожилиями… скелет без плоти, стянутый сухожилиями… разъединённые кости, разбросанные повсюду—там кость руки, там кость ноги, там берцовая кость, там бедренная кость, там тазовая кость, там позвоночник, там рёбра, там грудная кость, там плечевая кость, там челюсть, там зуб, там череп—так и монах сравнивает с ним это самое тело так: «Это тело имеет ту же природу, оно будет таким же, оно не избежит этой участи». 

И в то время Достопочтенный Ананда вместе со многими монахами был занят приготовлением одеяний в жилище Гхаты из клана Сакьев. И тогда, вечером, Благословенный вышел из затворничества и отправился в жилище Гхаты из клана Сакьев. Там он сел на подготовленное сиденье и спросил Достопочтенного Ананду: 

И затем слоновий укротитель обратился бы к слону словами, которые мягкие, приятные уху, милые, проникающие в сердце, вежливые, желанные многими, приятные многим. Когда к лесному слону обращаются такими словами, он слушает, склоняет ухо, направляет свой ум на познание. Затем слоновий укротитель награждает его травяным кормом и водой. Когда лесной слон принимает травяной корм и воду для него, слоновий укротитель знает: «Теперь царский слон будет жить!» 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда плотник Панчаканга обратился к некоему человеку: «Ну же, почтенный, пойди к Достопочтенному Ануруддхе, поклонись ему в ноги от моего имени и скажи: «Достопочтенный, плотник Панчаканга кланяется [вам] в ноги и просит: «Достопочтенный, пусть Достопочтенный Ануруддха с тремя другими [монахами] примет приглашение на завтрашний обед от плотника Панчаканги. И пусть Достопочтенный Ануруддха прибудет точно в срок, поскольку плотник Панчаканга очень занят, у него много работы, которую нужно сделать для царя». 

И затем, стоя произнеся эти строфы, Благословенный отправился в деревню Балакалонакара. В то время Достопочтенный Бхагу проживал в деревне Балакалонакара. Когда Достопочтенный Бхагу заприметил Благословенного издали, он подготовил [для него] сиденье и выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл ноги. Достопочтенный Бхагу поклонился Благословенному и сел рядом, и тогда Благословенный сказал ему: «Монах, я надеюсь, у тебя всё в порядке, надеюсь, ты живёшь спокойно, надеюсь, что у тебя нет проблем с собиранием еды с подаяний».  И тогда все трое вышли встречать Благословенного. Один взял чашу и верхнее одеяние, другой приготовил сиденье, третий—выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл ноги. Затем эти трое достопочтенных поклонились Благословенному и сели рядом. Благословенный сказал им: «Я надеюсь, Ануруддха, у вас всё в порядке, надеюсь, вы живёте спокойно, надеюсь, что у вас нет проблем с собиранием еды с подаяний». 

Далее, когда ловят вора, преступника, глупец видит как цари подвергают его многочисленным видам пыток. Они приказывают хлестать его кнутами, бить бамбуком, бить дубинами; отрезать ему руки, отрезать ему ноги, отрезать ему руки и ноги; отрезать ему уши, отрезать ему нос, отрезать ему уши и нос. Они приказывают подвергнуть его [пытке под названием] «котёл с кашей», «бритьё [до состояния] отполированной раковины», «рот Раху», «огненный венок», «пылающая длань», «лезвия травы», «одежда из коры», «антилопа», «мясные крюки», «монеты», «пикелевание щёлоком», «крутящийся штифт», «свёрнутый матрац». Они приказывают облить его кипящим маслом, приказывают отдать на растерзание собакам, приказывают насадить его заживо на кол, приказывают отрубить ему голову мечом. И тогда глупец думает так: «Из-за таких плохих поступков как эти, когда ловят вора, преступника, цари подвергают его многочисленным видам пыток… отрубить ему голову мечом. Во мне есть эти вещи, и [другие] видели, что я пускаюсь в эти вещи». Таков второй вид боли и уныния, который чувствует глупец здесь и сейчас.  Затем стражи ада берут его за ноги и головой окунают в раскалённый железный котёл, который горит, пылает, полыхает. Пока он варится там в бурлящей пене, он иногда всплывает, иногда тонет, иногда перемещается [по поверхности]. Он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но всё же он не умирает, покуда плохой поступок не истощит своего результата. 
Монахи, я мог бы многими способами рассказать вам об аде. Настолько многими, что трудно завершить описание страданий в аду. 
Монахи, я мог бы многими способами рассказать вам о мире животных. Настолько многими, что трудно завершить описание страданий в мире животных. 

И затем, после того как царь Яма спросил, допросил, переспросил его насчёт третьего небесного посланника, царь Яма спрашивает, допрашивает, переспрашивает его насчёт четвёртого небесного посланника: «Почтенный, разве ты не видел четвёртого небесного посланника, который появился в мире?» Он отвечает: «Не видел, уважаемый». Тогда царь Яма говорит: «Почтенный, неужели ты ни разу не видел в мире то, как ловят преступника, вора, и цари подвергают его многочисленным видам пыток. Они приказывают хлестать его кнутами, бить бамбуком, бить дубинами; отрезать ему руки, отрезать ему ноги, отрезать ему руки и ноги; отрезать ему уши, отрезать ему нос, отрезать ему уши и нос. Они приказывают подвергнуть его [пытке под названием] «котёл с кашей», «бритьё [до состояния] отполированной раковины», «рот Раху», «огненный венок», «пылающая длань», «лезвия травы», «одежда из коры», «антилопа», «мясные крюки», «монеты», «пикелевание щёлоком», «крутящийся штифт», «свёрнутый матрац». Они приказывают облить его кипящим маслом, приказывают отдать на растерзание собакам, приказывают насадить его заживо на кол, приказывают отрубить ему голову мечом?» Он говорит: «Видел, уважаемый».  И сразу за Лесом Деревьев Симбали идёт бескрайний Лес Остриелистных Деревьев. Он туда входит. Листья, колыхаемые ветром, режут его руки, режут его ноги, режут его руки и ноги. Они режут его уши, режут его нос, режут его уши и нос. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
Но многие беспечны всё равно. 

И тогда Достопочтенный Пуккусати подумал: «Воистину, [сам] Учитель пришёл ко мне! Высочайший пришёл ко мне! Полностью Просветлённый пришёл ко мне!» Тогда он поднялся со своего сиденья, закинул верхнее одеяние за плечо, упал в ноги Благословенному и сказал: «Учитель, я совершил проступок, ведь как неловкий и сбитый с толку глупец я позволил себе обратиться к Благословенному словом «друг». Учитель, пусть Благословенный простит мой проступок ради того, чтобы я сдерживал [себя в этом отношении] в будущем».  Тогда Благословенный вошёл в гончарную мастерскую, подготовил подстилку из травы в конце [здания], сел, скрестив ноги, держа тело выпрямленным, установив осознанность впереди. И затем Благословенный провёл большую часть ночи сидя [в медитации], и Достопочтенный Пуккусати также провёл большую часть ночи сидя [в медитации]. Тогда Благословенный подумал: «Этот представитель клана ведёт себя так, что [это] внушает доверие. Что если я задам ему вопрос?» И тогда он спросил Достопочтенного Пуккусати: 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда домохозяин Анатхапиндика был нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он обратился к некоему человеку так: «Ну же, дорогой, отправляйся к Благословенному, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Господин, домохозяин Анатхапиндика нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Благословенному, припадая к его ногам». Затем отправляйся к Достопочтенному Сарипутте, поклонись ему от моего имени, упав ему в ноги, и скажи: «Достопочтенный, домохозяин Анатхапиндика нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Достопочтенному Сарипутте, припадая к его ногам». И затем добавь: «Было бы хорошо, достопочтенный, если бы Достопочтенный Сарипутта пришёл бы в дом домохозяина Анатхапиндики из сострадания». 

И тогда, утром, Достопочтенный Нандака оделся, взял чашу и верхнее одеяние, и отправился в Саваттхи за подаяниями. Походив по Саваттхи за подаяниями, вернувшись со своего хождения за подаяниями, после принятия пищи он отправился с товарищем в Парк Раджаки. Монахини увидели Достопочтенного Нандаку издали, подготовили сиденье, выставили воду для ног. Достопочтенный Нандака сел на подготовленное сиденье и помыл ноги. Монахини поклонились ему и сели рядом. Когда они сели, Достопочтенный Нандака сказал монахиням: 

В то время многие тысячи божеств [также] последовали за Благословенным, думая: «Сегодня Благословенный приведёт Достопочтенного Рахулу дальше, к уничтожению пятен». Затем Благословенный вошёл в Рощу Слепых и сел под неким деревом на подготовленное сиденье. Достопочтенный Рахула поклонился Благословенному и сел рядом. Тогда Благословенный сказал ему:  Так сказал Благословенный. Воодушевлённый, Достопочтенный Рахула был доволен и восхитился словами Благословенного. И по мере того как произносилась эта лекция, ум Достопочтенного Рахулы освободился от пятен [умственных загрязнений] посредством не-цепляния, а у многих тысяч божеств возникло незапылённое, незапятнанное видение Дхаммы: «Всё, что подвержено возникновению, подвержено и прекращению». 

Кто-то поделится немногим тем, что есть,  Поделятся немногим тем, что есть: 

«Кто-то поделится немногим тем, что есть,  «Многими способами восхваляется дарение, 
Несколько тех, кто хороши, способны многих победить. 

Тогда те божества, спустившись на землю, упали в ноги Благословенному и обратились к нему: «Господин, мы совершили проступок, столь глупыми, столь запутанными, столь нелепыми мы были, что вообразили, будто можем раскритиковать Благословенного. Пусть Благословенный простит нас за наш проступок, который мы теперь увидели как проступок, чтобы впредь мы себя сдерживали в этом». И тогда Благословенный улыбнулся. Тогда, те божества, желая раскритиковать его ещё больше, взмыли в воздух. Один из дэвов произнёс эту строфу в присутствии Благословенного: 

«Мастер Готама, ведь даже те жрецы и отшельники, предводители ордена, предводители группы, наставники группы, знаменитые и известные духовные учителя, которых многие считают святыми—то есть, Пурана Кассапа, Маккхали Госала, Нигантха Натапутта, Санджая Белаттхипутта, Пакудха Каччаяна, Аджита Кесакамбали—даже они, когда я спросил их о том, пробудились ли они в непревзойдённое совершенное просветление, не утверждали, что сделали это. Так почему же Мастер Готама делает такое утверждение, хотя он ещё так молод и не так давно ушёл в бездомную жизнь?» 

«Монахи, я свободен от всевозможных пут, как божественных, так и человеческих. Вы тоже, монахи, свободны от всевозможных пут, как божественных, так и человеческих. Странствуйте же, о монахи, ради блага многих, ради счастья многих, из сострадания к миру, ради благополучия, блага и счастья богов и людей. Пусть двое из вас не пойдут одним и тем же путём. Обучайте, о монахи, Дхамме, которая прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце, совершенной и в духе и в букве. Раскрывайте в совершенстве полную и чистую святую жизнь. Есть существа, у которых мало пыли в глазах, и они падут, если не услышат Дхамму. Будут те, кто поймёт Дхамму. Я тоже, монахи, отправлюсь в Сенанигаму в Урувелу, чтобы обучать Дхамме». 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И когда ночь уже подходила к концу, Благословенный, потратив большую её часть на хождение вперёд и назад на открытой местности, помыл свои ноги, вошёл в хижину и лёг на правый бок в позе льва, положив одну ступню на другую, осознанный и бдительный, сделав в уме отметку о том, когда следует вставать. 

Кланяюсь в ноги я тебе, о Тот Кто Видит, 

Другие многие пересекут те наводнения.  И тогда дочери Мары—Танха, Арати и Рага—отошли в сторону, чтобы посоветоваться… И затем три дочери Мары, каждая проявив себя в форме сотни женщин, которые однажды рожали… в форме сотни женщин, которые дважды рожали… в форме сотни женщин среднего возраста… в форме сотни женщин пожилого возраста подошли к Благословенному и сказали ему: «Мы падаем тебе в ноги для услужения, отшельник». Но Благословенный не оказал им ни малейшего внимания, так как был освобождён в непревзойдённом угасании обретений. 
И тогда дочери Мары—Танха, Арати и Рага—отошли в сторону, чтобы посоветоваться: «Предпочтения мужчин различны. Что если каждая из нас проявит себя в форме сотни дев?» И затем три дочери Мары, каждая проявив себя в форме сотни дев, подошли к Благословенному и сказали ему: «Мы падаем тебе в ноги для услужения, отшельник». Но Благословенный не оказал им ни малейшего внимания, так как был освобождён в непревзойдённом угасании обретений. 
И тогда дочери Мары—Танха, Арати и Рага—отошли в сторону, чтобы посоветоваться: «Предпочтения мужчин различны. Что если каждая из нас проявит себя в форме сотни женщин, которые прежде никогда не рожали?» И затем три дочери Мары, каждая проявив себя в форме сотни женщин, которые прежде никогда не рожали, подошли к Благословенному и сказали ему: «Мы падаем тебе в ноги для услужения, отшельник». Но Благословенный не оказал им ни малейшего внимания, так как был освобождён в непревзойдённом угасании обретений. 
И тогда дочери Мары—Танха, Арати и Рага—подошли к Благословенному и сказали ему: «Мы падаем тебе в ноги для услужения, отшельник». Но Благословенный не оказал им ни малейшего внимания, так как был освобождён в непревзойдённом угасании обретений. 
И тогда Злой Мара, произнеся эти строфы разочарования в присутствии Благословенного, отошёл от того места и сел на землю, скрестив ноги, неподалёку от Благословенного—умолкнувший, смутившийся, с опущенными плечами и поникшей головой он ушёл в себя, не мог что-либо ответить и царапал землю палкой. 
Увы, бездомный этот многих схватит 

И тогда Благословенный, поняв просьбу Брахмы, из сострадания к существам обозрел мир оком Будды. И, сделав так, Благословенный увидел существ, у которых мало пыли в глазах и много пыли в глазах, с яркими качествами и со слабыми качествами, с хорошими свойствами и с плохими свойствами, которых легко обучать и которых трудно обучать, и немногих тех, кто пребывал в видении неодобрения и страха перед иным миром.  Подобно тому, как в пруду с голубыми или с красными или с белыми лотосами, некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде и расцвести, будучи погружёнными в воду, так и не взойдя над поверхностью воды; некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде и находиться чётко на уровне поверхности воды; некоторые лотосы могут родиться в воде, расти в воде, но они всходят над поверхностью воды и находятся там, не будучи замоченными водой—точно также, обозрев мир оком Будды, Благословенный увидел существ, у которых мало пыли в глазах и много пыли в глазах, с яркими качествами и со слабыми качествами, с хорошими свойствами и с плохими свойствами, которых легко обучать и которых трудно обучать, и немногих тех, кто пребывал в видении неодобрения и страха перед иным миром. Увидев это, он ответил Брахме Сахампати строфой: 

Искореняющий печали многих — 

«Людям ты многим питье обеспечил, 

«Сколь многих ни было б желаний, наслаждений— 

Провозгласил ты Путь со многими его деталями, 

И тогда мысль пришла к Достопочтенному Вангисе: «Этот Достопочтенный Аннья Конданнья после очень долгого отсутствия подошёл к Благословенному, упал в ноги Благословенному, целует стопы Благословенного, гладит их руками и объявляет своё имя. Что если я произнесу восхваление Достопочтенному Аннье Конданнье в присутствии Благословенного уместными строфами».  Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда Достопочтенный Аннья Конданнья после очень долгого отсутствия подошёл к Благословенному, упал в ноги Благословенному, расцеловал стопы, погладил их руками и объявил своё имя: «Я Конданнья, Благословенный! Я Конданнья, Счастливый!» 

Вот так те совершенные во многих свойствах 

Однажды Благословенный пребывал в Чампе на берегу лотосового пруда Гаггары вместе с большой Сангхой монахов, с пятью сотнями монахов, семью сотнями мирян и семью сотнями мирянок, а также со многими тысячами божеств. Благословенный затмевал их всех в красоте и славе. 

Воистину для блага многих 

И многие завидуют тебе, 

«Задам тебе вопрос, отшельник. Если не ответишь мне, я сведу тебя с ума или расколю твоё сердце или схвачу тебя за ноги, раскручу и перекину через Ганг».  «Я не вижу никого в этом мире, друг, с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколениями жрецов и отшельников, богов и людей, кто бы мог свести меня с ума или расколоть моё сердце или схватить меня за ноги, раскрутить и перекинуть через Ганг. Но всё же спрашивай что пожелаешь, друг». 

И тогда тьма рассеялась, и свет возник пред домохозяином Анатхапиндикой, а появившиеся в нём страх и трепет угасли. И тогда домохозяин Анатхапиндика отправился к Благословенному в Прохладную Пещеру. И в то время Благословенный поднялся с первыми лучами солнца и, медитируя, ходил под открытым небом вперёд и назад. Издали увидев домохозяина Анатхапиндику, он сошёл с дорожки, где ходил вперёд и назад, и сел на подготовленное сиденье. И затем он обратился к домохозяину Анатхапиндике: «Подойди же, Судатта!» И тогда, Анатхапиндика, подумав: «Благословенный обратился ко мне по имени», упал в ноги Благословенному и сказал: «Надеюсь, Господин спал спокойно!» Будда ответил: 

«Задам тебе вопрос, отшельник. Если не ответишь мне, я сведу тебя с ума или расколю твоё сердце или схвачу тебя за ноги, раскручу и перекину через Ганг».  «Я не вижу никого в этом мире, друг, с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколениями жрецов и отшельников, богов и людей, кто бы мог свести меня с ума или расколоть моё сердце или схватить меня за ноги, раскрутить и перекинуть через Ганг. Но всё же спрашивай что пожелаешь, друг». 

И многие ученики: 

«В таком случае, зная и видя так, достопочтенные, вспоминаете ли вы свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Вспоминаете ли вы так свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях?»  «В таком случае, зная и видя так, достопочтенные, обладаете ли вы различными видами сверхъестественной силы, как то: будучи одними, вы становитесь многими; будучи многими, вы становитесь одними. Вы появляетесь. Вы исчезаете. Вы беспрепятственно проходите сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шли сквозь пустое пространство. Вы ныряете и выныриваете из земли, как если бы она была водой. Вы ходите по воде и не тонете, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, вы летите по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой вы касаетесь и ударяете даже солнце и луну, настолько вы сильны и могущественны. Вы так влияете на тело, что достигаете даже миров Брахмы?» 
«Зная и видя так, Сусима, обладаешь ли ты различными видами сверхъестественных сил, как то: будучи одним, ты становишься многими…?» 
И тогда Достопочтенный Сусима упал в ноги Благословенному и сказал: «Учитель, я совершил проступок—столь глупым, столь запутанным, столь нелепым я был, что подобно вору я получил посвящение в этой хорошо провозглашённой Дхамме и Винае. Учитель, пусть Благословенный простит меня за мой проступок, который я теперь увидел как проступок, чтобы впредь я себя сдерживал в этом». 

«Хорошо, Кассапа. Очень хорошо. Похоже, что ты один из тех, кто практикует ради благополучия многих, из сострадания к миру, для благоденствия, пользы и счастья существ человеческих и небесных. Так продолжай же носить свои сшитые из выброшенных лоскутов пеньковой ткани чивары, ходи за подаянием, и живи в диких местах».  «Хорошо, хорошо, Кассапа! Ты практикуешь ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради пользы, блага и счастья богов и людей. Посему, Кассапа, носи изношенные одежды из пеньковых лоскутов, ходи за подаяниями и живи в лесу». 

И тогда те монахи упали в ноги Благословенному и сказали: «Учитель, мы совершили проступок, столь глупыми, столь запутанными, столь нелепыми мы были, что, уйдя в бездомную жизнь в этой хорошо провозглашённой Дхамме и Винае, мы состязались друг с другом в плане своей учёности, чтобы увидеть, кто сможет говорить больше, кто сможет говорить лучше, кто сможет говорить дольше. Учитель, пусть Благословенный простит нас за наш проступок, который мы теперь увидели как проступок, чтобы впредь мы себя сдерживали в этом». 

Монахи, до той степени, до которой я пожелаю, я вспоминаю многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так я вспоминаю многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. Кассапа тоже, до той степени, до которой он пожелает, вспоминает свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях.  Монахи, до той степени, до которой я пожелаю, я овладеваю различными видами сверхъестественных сил: будучи одним я становлюсь многими; будучи многими, я становлюсь одним. Я появляюсь. Я исчезаю. Я беспрепятственно прохожу сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Я ныряю и выныриваю из земли, как если бы она была водой. Я хожу по воде и не тону, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, я лечу по воздуху как крылатая птица. Своей рукой я касаюсь и ударяю даже солнце и луну, настолько я силён и могущественен. Я так влияю на тело, что достигаю даже миров Брахмы. Кассапа тоже, до той степени, до которой он пожелает, овладевает различными видами сверхъестественных сил. 

После того как я ушёл жить жизнью бездомной, я странствовал по дороге и увидел Благословенного, сидящего у Святилища Бахупутты, что между Раджагахой и Наландой. Увидев его, я подумал: «Если мне когда-либо доведётся увидеть Учителя, то это будет сам Благословенный, которого я увижу. Если мне когда-либо доведётся увидеть Счастливого, то это будет сам Благословенный, которого я увижу. Если мне когда-либо доведётся увидеть Полностью Просветлённого, то это будет сам Благословенный, которого я увижу». И тогда прямо там я упал в ноги Благословенному и сказал ему: «Достопочтенный, Благословенный—мой учитель, а я его ученик. Достопочтенный, Благословенный—мой учитель, а я его ученик». 

Монахи, высоко в небе дуют ветра, называемые штормовыми. Если птица поднимается туда, штормовые ветра швыряют её, и по мере того как её швыряет штормовыми ветрами, её ноги кидает в одну сторону, крылья кидает в другую сторону, голову кидает в третью сторону, а тело в четвёртую. 

Это существо, монахи, в прошлом было забойщиком скота в этой самой Раджагахе. В результате той каммы, отмучавшись в аду в течение многих лет, многих сотен лет, многих тысяч лет, многих сотен тысяч лет, в качестве остаточного плода этой же самой каммы, он сейчас переживает подобную форму личностного существования». 

«Друг, даже если бы сам Учитель претерпел бы изменения и перемены, то во мне не возникли бы печаль, стенание, боль, неудовольствие и отчаяние. Однако, мысль пришла бы ко мне: «Учитель—такой влиятельный, такой великий и могущественный—скончался. Если бы Благословенный жил бы в течение долгого времени, то это было бы на благо и счастье многих, из-за сострадания к миру, ради благополучия и счастья богов и людей». 

«Друг, если сопоставлять нас с Достопочтенным Сарипуттой, то мы точно пара крупиц соли в сравнении с бочкой соли. Ведь Благословенный многими способами восхвалял, хвалил и возносил Достопочтенного Сарипутту: 

«Ну что же, друзья, поклонитесь Благословенному в ноги от моего имени и скажите: «Господин, монах Ваккали нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Благословенному, кланяясь ему в ноги». Затем скажите так: «Форма непостоянна. У меня нет спутанности в отношении этого, Учитель. У меня нет сомнений в том, что всё, что непостоянно—то страдательно. У меня нет сомнений в том, что у меня нет более желания, жажды или влечения в отношении того, что непостоянно, страдательно и подвержено изменению. Чувство непостоянно… восприятие непостоянно… формации непостоянны… сознание непостоянно. У меня нет спутанности в отношении этого, Учитель. У меня нет сомнений в том, что всё, что непостоянно—то страдательно. У меня нет сомнений в том, что у меня нет более желания, жажды или влечения в отношении того, что непостоянно, страдательно и подвержено изменению».  Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда Достопочтенный Ваккали пребывал в гончарском сарае, он был нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. И вот Достопочтенный Ваккали обратился к своим монахам-прислужникам: «Ну же, друзья, пойдите к Благословенному, поклонитесь ему в ноги от моего имени и скажите: «Господин, монах Ваккали нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Благословенному, кланяясь ему в ноги». И далее скажите: «Было бы хорошо, Господин, если бы Благословенный навестил бы монаха Ваккали из сострадания к нему». 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда Достопочтенный Ассаджи пребывал в Парке Кассапаки, он был нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. И вот Достопочтенный Ассаджи обратился к своим монахам-прислужникам: «Ну же, друзья, пойдите к Благословенному, поклонитесь ему в ноги от моего имени и скажите: «Господин, монах Ассаджи нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Благословенному, кланяясь ему в ноги». И далее скажите: «Было бы хорошо, Господин, если бы Благословенный навестил бы монаха Ассаджи из сострадания к нему». 

Многие чувства разрастаются внутри, 

В то время многие тысячи дэвов последовали за Благословенным, думая так: «Сегодня Благословенный поведёт Достопочтенного Рахулу дальше, к уничтожению пятен умственных загрязнений». Затем Благословенный вошёл в Рощу Слепых и сел под одним из деревьев, где для него было подготовлено сиденье. Достопочтенный Рахула поклонился Благословенному и сел рядом. Благословенный сказал ему:  Так сказал Благословенный. Воодушевлённый, Достопочтенный Рахула восхитился его словами. И по мере того как произносилось это наставление, ум Достопочтенного Рахулы освободился от пятен посредством не-цепляния, а у многих тысяч дэвов возникло незапылённое, незапятнанное видение Дхаммы: «Всё, что подвержено возникновению, подвержено и прекращению». 

«Друг Ананда, многими способами Благословенный заявлял, разъяснял и раскрывал природу этого тела так: «По этой причине это тело является безличностным». Можно ли объяснить природу этого сознания аналогичным способом—объяснить, обучить, провозгласить, утвердить, раскрыть, проанализировать, истолковывать это так: «По этой причине это сознание является безличностным»? 

Благословенный сказал: «Монахи, когда есть руки, то можно увидеть поднимание и опускание. Когда есть ноги, то можно увидеть приход и уход. Когда есть члены тела, то можно увидеть их сгибание и выпрямление. Когда есть живот, то можно увидеть голод и жажду. 

И тогда Благословенный, одевшись, взяв свою чашу и одеяние, отправился с Сангхой монахов в новый зал для собраний. Прибыв туда, он омыл свои ноги, вошёл в зал и сел спиной к центральной колонне, лицом к востоку. Монахи тоже омыли свои ноги, вошли в зал, сели напротив западной стены, лицом к востоку, расположившись перед Благословенным. Сакьи из Капилаваттху тоже омыли свои ноги, вошли в зал, сели напротив восточной стены, лицом к западу, расположившись перед Благословенным. 

Многие дуют в небе ветра.  Многие чувства проявятся здесь: 
«Подобно многим различным ветрам, 

Ответив: «Так, бханте», староста Асибандхакапутта послушавшись джайна Натапутту, поднялся, почтительно приветствовал джайна Натапутту, [и] обойдя его справа пошёл к Бхагаванту; приблизившись к Бхагаванту он почтительно приветствовал его и сел в стороне. Когда староста Асибандхакапутта сел там, [он] сказал так: «Бханте, Бхагавант многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям, не так ли?»  «Ты пойди, староста, подойди к отшельнику Готаме; подойдя к отшельнику Готаме скажи так: «Бханте, Бхагавант многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям, не так ли?» Если, староста, отшельник Готама выскажется таким образом, ответит так: «[Это] так, староста, Татхагата многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям.» То ты должен сказать так: «Так почему, бханте, Бхагавант, когда голод, нищета, плесень превратила посевы в солому, путешествует в сопровождении большой бхиккхусангхи? Бхагавант практикует ради разорения семей, Бхагавант [практикует] ради бедствия семей, Бхагавант [практикует] ради нанесения ущерба семьям!» Когда этот двусмысленный вопрос будет задан отшельнику Готаме, он не сможет ни выплюнуть его ни проглотить.» 
«[Это] так, староста, Татхагата многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям.» 

«На днях, Мастер Готама, несколько отшельников, брахманов и странников-приверженцев разных учений собрались в зале для ведения дебатов, и, по мере того как они сидели там, у них возникла такая беседа: «Этот Пурана Кассапа—предводитель ордена, предводитель группы, наставник группы, знаменитый и известный духовный учитель, которого многие считают святым—заявляет о перерождении скончавшегося и умершего ученика так: «Этот переродился здесь, а тот—переродился там». А в случае с учеником, который был личностью наивысшего порядка, высочайшим человеком, достигшим величайшего достижения, то, когда такой ученик умер и скончался, он также заявляет о его перерождении так: «Этот переродился здесь, а тот—переродился там».  Этот Аджита Кесакамбали—предводитель ордена, предводитель группы, наставник группы, знаменитый и известный духовный учитель, которого многие считают святым—заявляет о перерождении скончавшегося и умершего ученика так: «Этот переродился здесь, а тот—переродился там». А в случае с учеником, который был личностью наивысшего порядка, высочайшим человеком, достигшим величайшего достижения, то, когда такой ученик умер и скончался, он также заявляет о его перерождении так: «Этот переродился здесь, а тот—переродился там». 
Этот отшельник Готама—предводитель ордена, предводитель группы, наставник группы, знаменитый и известный духовный учитель, которого многие считают святым—заявляет о перерождении скончавшегося и умершего ученика так: «Этот переродился здесь, а тот—переродился там». Но в случае с учеником, который был личностью наивысшего порядка, высочайшим человеком, достигшим величайшего достижения, то, когда такой ученик умер и скончался, он не заявляет о его перерождении так: «Этот переродился здесь, а тот—переродился там». Вместо этого он говорит о нём: «Отрезав жажду, разрубив путы и полностью пробившись сквозь самомнение, он положил конец страданиям». 

Благословенный сказал: «Монахи, среди каких бы то ни было существ—безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из форм или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия—Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит Благородный Восьмеричный Путь. 

В Саваттхи. «Монахи, среди каких бы то ни было существ — безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из форм или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия — Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит семь факторов просветления. 

Те обезьяны, которые не глупы и не легкомысленны, увидев смолу, держатся от неё подальше. Но глупая и легкомысленная обезьяна подходит к смоле, хватает её своей рукой и тут же оказывается пойманной. Думая: «Я освобожу свою руку», она хватает её другой рукой и тут же оказывается пойманной. Думая: «Я освобожу обе руки», она хватает её ногой и тут же оказывается пойманной. Думая: «Я освобожу обе руки и ногу», она хватает её другой ногой и тут же оказывается пойманной. Думая: «Я освобожу и руки и ноги», она тычет туда своей мордой и тут же оказывается пойманной. 

«Ну же, дорогой, отправляйся к Достопочтенному Ананде, поклонись ему в ноги от моего имени и скажи: «Господин, домохозяин Сириваддха нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Достопочтенному Ананде, кланяясь ему в ноги». И далее скажи: «Было бы хорошо, Господин, если бы Достопочтенный Ананда пришёл бы домой к домохозяину Сириваддхе из сострадания». 

«Ну же, дорогой, отправляйся к Достопочтенному Ананде, поклонись ему в ноги от моего имени и скажи: «Господин, домохозяин Махадинна нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Достопочтенному Ананде, кланяясь ему в ноги». И далее скажи: «Было бы хорошо, Господин, если бы Достопочтенный Ананда пришёл бы домой к домохозяину Махадинне из сострадания». 

Благословенный сказал: «Монахи, среди каких бы то ни было существ—безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из форм или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия—Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит четыре основы осознанности… Монахи, и как усердный монах развивает и взращивает четыре основы осознанности? 

В Саваттхи. «Монахи, среди каких бы то ни было существ—безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из форм или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия—Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит пять качеств. 

Благословенный сказал: «Монахи, среди каких бы то ни было существ—безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из форм или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия—Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит четыре правильных усилия. 

В Саваттхи. «Монахи, среди каких бы то ни было существ—безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из форм или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия—Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит пять сил. 

Во второй раз… в третий раз Благословенный обратился к Ананде: «Весали восхитителен… в совершенстве освоил их, мог бы жить в течение цикла или остатка цикла». И вновь, хотя Достопочтенный Ананда получил такой очевидный знак от Благословенного, хотя он получил такой явный намёк, он не смог осознать его. Он не стал умолять Благословенного: «Учитель, пусть Благословенный живёт в течение цикла! Пусть Счастливый живёт в течение цикла, ради блага многих, счастья многих, из сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей». Вот до какой степени его ум был охвачен Марой.  Но хотя Достопочтенный Ананда получил такой очевидный знак от Благословенного, хотя он получил такой явный намёк, он не смог осознать его. Он не стал умолять Благословенного: «Учитель, пусть Благословенный живёт в течение цикла! Пусть Счастливый живёт в течение цикла, ради блага многих, счастья многих, из сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей». Вот до какой степени его ум был охвачен Марой. 

Когда четыре основы сверхъестественной силы были развиты и взращены таким образом, монах вспоминает многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях.  Когда четыре основы сверхъестественной силы были развиты и взращены таким образом, монах овладевает различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже миров Брахмы. 

Благословенный сказал: «Монахи, любые жрецы и отшельники в прошлом, которые владели различными видами сверхъестественной силы, как то: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже миров Брахмы—все они были таковыми потому, что развили и взрастили четыре основы сверхъестественной силы. 

Монахи, и что такое сверхъестественная сила? Вот, монахи, монах владеет различными видами сверхъестественной силы: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже миров Брахмы. Это называется сверхъестественной силой. 

Когда, монахи, эти четыре основы сверхъестественной силы были развиты и взращены таким образом, монах овладевает различными видами сверхъестественной силы: будучи одним, он становится многими;… Здесь идёт полный перечень сверхъестественных сил, точно в таком же виде, как это описывается, например, в СН 51.11 … за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений, в этой самой жизни он входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания». 

Когда, Ананда, Татхагата погружает своё тело в разум, а разум в тело, и когда он пребывает, войдя в блаженное и плавучее восприятие по отношению к этому телу, то в этом случае тело Татхагаты без труда взмывает c земли в воздух. Кроме того, он овладевает различными видами сверхъестественных сил: будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже миров Брахмы. 

Благословенный сказал: «Монахи, среди каких бы то ни было существ—безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из форм или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия—Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит четыре основы сверхъестественной силы. 

«Далее… я овладеваю различными видами сверхъестественных сил: будучи одним я становлюсь многими; будучи многими, я становлюсь одним. Я появляюсь. Я исчезаю. Я беспрепятственно прохожу сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Я ныряю и выныриваю из земли, как если бы она была водой. Я хожу по воде и не тону, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, я лечу по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой я касаюсь и ударяю даже солнце и луну, настолько я силён и могущественен. Я так влияю на тело, что достигаю даже мира Брахмы». 

«Далее… вспоминаю многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился теперь уже здесь». Так я вспоминаю многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях». 

Благословенный сказал: «Монахи, среди каких бы то ни было существ—безногих, двуногих, четвероногих, многоногих, состоящих из формы или бесформенных, с восприятием, без восприятия, ни-с-восприятияем-ни-без-восприятия—Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый считается наивысшим из них. Точно также, любые благие качества коренятся в усердии, сливаются в усердии, и усердие считается наивысшим из них. Когда монах усерден, то можно ожидать, что он разовьёт и взрастит четыре джханы. 

Вот, монахи, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. Будучи осознанным, он вдыхает, будучи осознанным, он выдыхает. 

«И как, Ариттха, осознанность к дыханию осуществляется в подробностях? Вот, Ариттха, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. Будучи осознанным, он вдыхает, будучи осознанным, он выдыхает. Делая долгий вдох, он знает: «Я делаю долгий вдох»; или, делая долгий выдох, он знает: «Я делаю долгий выдох»… Здесь идут все этапы анапанасати, описываемые в СН 54.1 …Он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду вдыхать»; он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду выдыхать». 

Вот, монахи, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. Будучи осознанным, он вдыхает, будучи осознанным, он выдыхает. Делая долгий вдох, он знает: «Я делаю долгий вдох»; или, делая долгий выдох, он знает: «Я делаю долгий выдох»… Здесь идут все шаги, перечисляемые в СН 54.1 …Он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду вдыхать»; он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду выдыхать».  В Саваттхи. И в тот момент Достопочтенный Махакаппина сидел неподалёку от Благословенного, скрестив ноги, держа тело выпрямленным, установив осознанность впереди. Благословенный увидел его сидящим неподалёку, скрестившего ноги, держащего тело выпрямленным, установившего осознанность впереди. Увидев его, он обратился к монахам так: 

Вот, монахи, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди… Здесь перечисляются все 16 шагов, описанные в СН 54.1 …он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду выдыхать». 

«И, как, Ананда, это сосредоточение осознанности к дыханию развивается и взращивается так, что это приносит великий плод и благо? Вот, Ананда, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди… Здесь перечисляются все 16 шагов, описанные в СН 54.1 …он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду выдыхать». 

И как, Ананда, сосредоточение осознанности к дыханию, будучи развитым и взращенным, ведёт к реализации четырёх основ осознанности? Вот, Ананда, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева, или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. Будучи осознанным, он вдыхает, будучи осознанным, он выдыхает… Здесь перечисляются все 16 шагов, описанные в СН 54.1 …он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду выдыхать». Каждый раз, Ананда, когда монах, делая долгий вдох, знает: «Я делаю долгий вдох»… Здесь перечисляются все 16 шагов с более подробным разъяснением, описанные в СН 54.10 … монах пребывает в созерцании феноменов в феноменах, будучи старательным, бдительным, осознанным, устранив жажду и неудовольствие по отношению к миру. Вот так, Ананда, сосредоточение осознанности к дыханию, будучи развитым и взращенным, ведёт к реализации четырёх основ осознанности. 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И в то время мирянин Дигхаву был нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Тогда мирянин Дигхаву обратился к отцу, домохозяину Джотике: «Ну же, домохозяин, пойди к Благословенному, поклонись ему в ноги от моего имени и скажи: «Господин, мирянин Дигхаву нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Благословенному, кланяясь в ноги Благословенному». И затем скажи: «Было бы хорошо, Господин, если бы Благословенный из сострадания пришёл бы домой к мирянину Дигхаву». 

В Саваттхи. И в то время домохозяин Анатхапиндика был нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. И тогда домохозяин Анатхапиндика обратился к некоему человеку так: «Ну же, почтенный, пойди к Достопочтенному Сарипутте, поклонись ему в ноги от моего имени и скажи: «Достопочтенный, домохозяин Анатхапиндика нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Достопочтенному Сарипутте, кланяясь ему в ноги». И затем скажи: «Было бы хорошо, Достопочтенный, если бы Достопочтенный Сарипутта из сострадания пришёл бы домой к домохозяину Анатхапиндике». 

В Саваттхи. И в то время домохозяин Анатхапиндика был нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. И тогда домохозяин Анатхапиндика обратился к некоему человеку так: «Ну же, почтенный, пойди к Достопочтенному Ананде, поклонись ему в ноги от моего имени и скажи: «Достопочтенный, домохозяин Анатхапиндика нездоров, поражён болезнью, серьёзно болен. Он выражает почтение Достопочтенному Ананде, кланяясь ему в ноги». И затем скажи: «Было бы хорошо, Достопочтенный, если бы Достопочтенный Ананда из сострадания пришёл бы домой к домохозяину Анатхапиндике». 

«Подобно рекам, что используемы многими людьми, 

«Подобно рекам, что используемы многими людьми, 

«Точно также, монахи, тех вещей, которые я напрямую познал, но которым не научил вас, очень много, тогда как тех вещей, которым я вас научил, мало. И почему, монахи, я не научил вас тем многим вещам? Потому что они не полезны, не имеют ничего общего с основами святой жизни, не ведут к разочарованию, бесстрастию, прекращению, покою, прямому знанию, просветлению, ниббане. Вот почему я не научил вас им. 

«Как чудесно это, о славный Готама! Как чудесно это, о славный Готама! Как подымают то, что было опрокинуто, как обнаруживают то, что было скрыто, как указывают путь заблудившемуся, как вносят лампаду во тьму, чтобы зрячие могли видеть, так и славный Готама разъяснил истину многими путями. Я прибегаю к славному Готаме и его Дхарме и к Сангхе монахов; я хочу оставить мир, хочу получить от славного Готамы одеяние и правила пустынной жизни». 

«Многими богатствами владеет человек, много у него золота и яств, и ни с кем не поделится он,—вот причина потери для теряющего». 

Итак, не рождением становится человек презренным, не рождением он становится и брахманом; нет, за свои дела заслуживают презрения и за свои дела прославляются брахманом. Знай же ты, что это—правда. Вот, что я расскажу тебе: жил один презираемый, по имени Матанга. Матанга достиг высочайшей славы, достигаемой здесь лишь немногими,—и брахманы и воины приходили служить ему. Он воссел на колесницу богов и вступил на ту высочайшую дорогу, на которой нет земной пыли; отринув всякое плотское желание, он вошел в царство Брахмы. А ведь его происхождение не сулило ему возрождения в царстве Брахмы… С другой стороны, есть брахманы, рожденные в семьях наставников, друзей гимнов. Но они увязли в своих грехах и достойны только презрения в этом мире, а в будущем их ждет преисподняя: ни от порицания, ни от мрачного места не спасет их происхождение. Итак, не рождением становится человек презренным, не рождением он становится и брахманом; нет, за свои дела заслуживают презрения и за свои дела прославляются брахманом. Когда кончил свою речь Совершенный, то брахман обратился к нему с такими словами: 

«Дух Мудрого совершен и в деянии и в слове; Готаму, совершенного в знании и жизни—пойдём и посмотрим его. Пойдём и посмотрим на него, Готаму, чьи ноги подобны ногам антилопы, посмотрим на него, мудрого, исхудалого, нежелающего,—этого учителя, в уединенном лесу погрузившегося в размышления. И придя к нему, подобному льву среди тех, кто странствует, все покинувши, к нему, не увлеченному телесной радостью,—и придя к нему, мы спросим его об освобождении от сетей смерти. Спросим Готаму, учителя, проникшего в суть всех вещей, спросим его, толкователя, Будду, победившего ненависть и опасения…» 

Нищенствующий монах, обладатель мудрости, отвергая все желания и привязанности, достигнет бессмертного покоя, неизменного состояния Ниббаны. Как нечисто это тело, поставленное на две ноги: оно дурно пахнет и тут и там струится. И вот, с таким то телом иной мечтает превозноситься над другим или презирает других,—что же это иное, как не ослепление?…» 

Так я слышал. Наступила ночь, и божество, прекрасное видом, озарив собою всю окрестность, приблизилось к Совершенному и, приблизившись и поклонившись ему, стало подле: и, стоя подле, то божество обратилось к Совершенному с такими словами: «Жаждущие счастья, многие боги и люди поучали о защите; ты поведай мне,—в чем наивысшая защита!» 

Как мусорной яме, наполнявшейся многими годами, 

Вот, что я слышал. Однажды Благословенный обитал в Саваттхи, в лесу. И вот, многие зажиточные брахманы, почетные старейшины, и пожилые, и достигшие преклонного возраста, пришли к Благословенному и, придя к нему, любезно говорили с ним; и, поговорив с ним любезно и занимательно, сели в стороне. Севши в стороне, зажиточные брахманы сказали Благословенному: «О, достопочтенный Готама, исполняют ли нынешние брахманы обычаи древних брахман?»  До сорока восьми лет юношеское целомудрие хранили они: в примерной жизни и в искании мудрости свершали брахманы верный здесь путь свой. Не женились брахманы на женщинах другой касты и никогда не покупали себе жён: вступая в брак, они вели добрую жизнь в любви и взаимной верности. Они никогда не оскверняли жён своих, всегда соблюдая с ними должное время. Они восхваляли целомудрие, восхваляли смирение и сострадание, добродетель и честность, покаяние и терпение. Самые лучшие из них, строгие брахманы, даже и в сонном видении не испытывали сладострастия. Подражая их обычаям, и из светских людей многие прославляли целомудрие и терпение. 
И вот царь, господин колесниц, наученный брахманами, принёс им в жертву коней и людей и сокровища, отдал, не сожалея о том, и, принеся эти щедрые жертвы, он даровал брахманам ещё многие богатства: и коров, и ложи, и платья, и украшенных женщин чудной красоты, и прекрасные колесницы, везомые благородными конями, и ковры роскошных цветов и рисунков; и дворцы с многочисленными покоями, и житницы, наполнив их отборным зерном; вот, какие богатства подарил царь брахманам. 
Но со временем изменились брахманы: всё смотрели они на богатства царей, на их разукрашенных жен, на их чудные колесницы, везомые благородными конями, на богатые их цветные ковры, на дворцы и палаты с многочисленными покоями, на всё то великое благосостояние со стадами коров, с целою толпою женщин чудной красоты,—и стали брахманы жадны. Движимые жадностью, пошли они, слагатели гимнов, к царю и сказали: «Многими сокровищами и житом владеешь ты,—принеси в жертву богатства, принеси в жертву сокровища!» 

Перевозит и многих других через реку, 

Брахман получил от Совершенного платье и правила, после чего он вел уединенную, усердную, ревностную жизнь пустынника; в короткое время мудростью и усердием он достиг того совершенства духовной жизни, ради которого многие из славных родов покидают родной кров для пустынножительства. «Разрушено рождение, жизнь проведена в благочестии, свершено всё, что должно было быть свершённым, не осталось ничего незаконченного в этой жизни»,—так помышлял он и достиг блаженства. 

Раздаёт добро, подавая пищу и питье многим,—  Тому прибежищу многих 

Сабхья, нищий странник, получив платье и правила, вел впоследствии жизнь уединения, размышления и усердия и в короткое время своим усердием и пониманием достиг того совершенства духовной жизни, ради которого многие люди знатных родов покидают жилища, возлюбив жизнь отшельника. «Разрушено рождение, прожита благочестивая жизнь, свершено всё из должного быть свершённым здесь, и ничего не осталось не свершённого в этой жизни»,—так помышлял он, и вот достопочтенный Сабхья достиг Ниббаны. 

Герой, так распрями же ноги,  Тогда славный Села вместе со своею общиною, ведя уединенную, усердную, ревностную жизнь, в короткое время своей мудростью и усердием достиг того совершенства духовной жизни, ради которого многие из знатных родов покидают дом отцов для пустынножительства. «Разрушено рождение, достигнуто благочестие, все должное свершено здесь, и ничего не осталось не свершённого в этом существовании»,—так размышлял он,—и вот славный Села вместе со своими учениками достиг Благословенной жизни. Тогда славный Села пошел к Совершенному и, придя к нему, он накинул свое верхнее одеяние на одно плечо и, простирая руки к Совершенному, говорил так: 

Кто между людьми живёт скотоводством, тот мирянин, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живёт ручным трудом, тот ремесленник, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живёт торговлей, тот купец, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живёт, прислуживая другим, тот слуга, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто среди людей живет разбоем, тот грабитель, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто среди людей живет стрельбой из лука, тот воин, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живет, свершая домашние священные обряды, тот жрец, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми владеет многими землями и селениями, тот царь, а не брахман,—знай же то, о Васеттха.  «Я разъясню вам, о Васеттха»,—сказал Благословенный,—«я разъясню в должном порядке верное значение всех живых существ, согласно их видам, ибо эти виды их многочисленны. Знайте, есть травы и деревья, и есть в них признаки, которые разделяют их на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть черви и бабочки, и разные породы муравьёв, и есть в них признаки, которые делят их на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть четвероногие, и большие и малые, и есть в них признаки, которые разделяют их на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть змеи, и есть в них признаки, по которым разделяются они на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть рыбы,—они бродят в воде, и в них есть признаки, различающие их виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть птицы,—они, распростершись на крыльях, рассекают воздух, и в них есть признаки, которыми делятся они на виды, и те виды их многочисленны. Но насколько обильны признаки видов тех живых существ, настолько же необильны они в человеке. 

«Долга, о монахи, жизнь в бездне,—нельзя исчислить её ни годами, ни многими сотнями лет, ни тысячами, ни сотнями тысяч!» После того сказал Учитель: 

Многое говорит Отшельник, поучая многих Дхамме, указуя Истину многим; 

Что многие достигают чистоты путём философских учений».  Эту женщину, которую жаждут даже многие цари?!… 

Многие люди, вступая в собеседные пререкания,  Нет многих различных истин в мире, 

Вопрошаемый многими, пусть не превозносится он.  Слыша многие речи от многоречивых саман, 

Соприкосновения со злыми людьми и четвероногих животных. 

Или по преданию, или добродетелями и святыми делами, и другими многими путями,— 

Путь многих, 

не ноешь и в ноги не пал, почему так? 

А на восьмой я распрямила ноги, 

раз омывая ноги, 

Я поклонилась, пала ему в ноги, 

Именно из-за этого многие, многие люди—  Многие люди следуют путём, 

Многие купались здесь,  Многие могут купатся. 

Затем Бахия поспешно покинул рощу Джеты и отправившись в Саваттхи, увидел Благословенного, ходившего по Саваттхи, собирая подаяние: уверенного, внушающего доверие, с умиротворенными чувствами, с умиротворенным умом, достигшего высшего самообладания и спокойствия, контроля, охраны и сдержанности чувств, истинного Нагу. Увидев Благословенного, он подошел к нему, и поклонившись ему в ноги, сказал: «Пусть Благословенный проповедует мне Дхамму, пусть Счастливый проповедует Дхамму, которая послужит для моей пользы и счастья в течение длительного времени».  Как- то в уединении подобные мысли возникли у Бахии-Одежды-Из-Коры: «Являюсь ли я одним из тех немногих в этом мире, кто является арахатом, или тем, кто вступил на путь к этому состоянию?» Тогда дэва, который был бывшим родственником Бахии, почувствовал его мысли. Испытывая сострадание и желая ему счастья, дэва появился в его жилище и произнёс: «Ты, о Бахия, не являешься ни арахатом, ни тем, кто вступил на путь к этому состоянию. Ты не следуешь правильному учению,—поэтому ты не являешься ни арахатом, ни тем, кто вступил на путь арахата». 

Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время у одного мирского последователя умер единственный сын, дорогой и любимый. Тогда многие мирские последователи, с мокрыми волосами и одеждой, в середине дня пришли к Благословенному и поклонившись, сели напротив. Благословенный сказал им: «Почему вы пришли сюда в середине дня, с мокрыми волосами и одеждой?» 

Затем Суппаваса из рода Колиев обратилась к мужу, сказав: «Господин, отправляйся к Благословенному, поклонись ему в ноги от моего имени и спроси, свободен ли он от недугов и болезней, в здравии ли он, в силах ли, и хорошо ли себя чувствует, после чего скажи: «Суппаваса из рода Колиев, которая будучи беременной не могла родить на протяжении семи лет, страдает от болезненных, острых, режущих и мучительных ощущений в течении семи дней и размышляет таким образом: «Несомненно, Благословенный — это Совершенный, самостоятельно Пробудившийся, который учит Дхамме ради отказа от страданий, подобных этому. Несомненно, сообщество Благородных учеников Благословенного, хорошо утвержденных в практике, практикуют ради отказа от страданий, подобных этому. Несомненно, что Ниббана — истинное счастье, где страдания, подобные этому, не обнаружить»»».  Затем Суппаваса из рода Колиев обратилась к нему, сказав: «Господин, отправляйся к Благословенному, поклонись ему в ноги от моего имени, и скажи: «Суппаваса из рода Колиев, которая будучи беременной не могла родить на протяжении семи лет, страдала от болезненных, острых, режущих и мучительных ощущений в течении семи дней, но теперь она счастлива, здорова и родила здорового сына. Она приглашает монашескую общину, во главе с Буддой на ежедневную трапезу в течении семи дней. Пусть Благословенный согласится, пусть Достопочтенный придет на семь приемов пищи от Суппавасы из рода Колиев, вместе с монахами»». 
И после того, как он пришел, он поклонился Благословенному, сел напротив и сказал: «Суппаваса из рода Колиев, Достопочтенный, кланяется в ноги Благословенному. И она говорит так: «Суппаваса из рода Колиев, которая будучи беременной не могла родить на протяжении семи лет, страдала от болезненных, острых, режущих и мучительных ощущений в течении семи дней, но теперь она счастлива, здорова и родила здорового сына. Она приглашает монашескую общину, во главе с Буддой на ежедневную трапезу в течении семи дней. Пусть Благословенный согласится, пусть Достопочтенный придет на семь приемов пищи от Суппавасы из рода Колиев, вместе с монахами»». 
И после того, как он пришел, он поклонился Благословенному, сел напротив и сказал: «Суппаваса из рода Колиев, Достопочтенный, кланяется в ноги Благословенному, спрашивает: «Свободен ли Благословенный от недугов и болезней, в здравии ли он, в силах ли, и хорошо ли себя чувствует?», и она говорит так: «Суппаваса из рода Колиев, которая будучи беременной не могла родить на протяжении семи лет, страдает от болезненных, острых, режущих и мучительных ощущений в течении семи дней и размышляет таким образом: «Несомненно, Благословенный — это Совершенный, самостоятельно Пробудившийся, который учит Дхамме ради отказа от страданий, подобных этому. Несомненно, сообщество Благородных учеников Благословенного, хорошо утвержденных в практике, практикуют ради отказа от страданий, подобных этому. Несомненно, что Ниббана — истинное счастье, где страдания, подобные этому, не обнаружить»»». 

Многие монахи слышали, как Достопочтенный Бхаддия, сын Калигодхи, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, часто восклицал: «Aх, счастье! Ах, счастье!» И услышав это, они решили: «Наверняка, друзья, Достопочтенный Бхаддия, сын Калигодхи не достиг высшей радости возвышенной жизни, но вспоминая прошлое, царское счастье, которое он имел в мирской жизни, теперь, пребывая в безлюдной местности, у подножия дерева, в уединении, он часто восклицает: «Aх, счастье! Ах, счастье!» 

Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время некий монах сидел, скрестив ноги и выпрямив тело, неподалеку от Благословенного, испытывая болезненные, острые, режущие и мучительные ощущения, которые возникли в результате прошлых неблагих поступков, — внимательный, предельно осознанный, лишенный беспокойства. 

Благословенный увидел Достопочтенного Сарипутту, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело и утвердившего внимательность.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Сарипутта сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело и утвердив внимательность. 

Благословенный увидел Достопочтенного Махамоггаллану, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, утвердившего внимательность и направившего ее на собственное тело.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Махамоггаллана сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело, утвердив внимательность и направив ее на собственное тело. 

И тогда многие монахи пришли к Благословенному, поклонившись и сев напротив, они сказали ему: «Достопочтенный Пилиндаваччха обращается к монахам презрительными словами». 

Благословенный увидел Достопочтенного Пиндолу Бхарадваджу, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, лесного жителя, живущего лишь подаянием, в одеянии из лоскутов, пользующегося лишь одним комплектом из трех одеяний, довольствующегося малым, удовлетворенного монашеской жизнью, живущего в полном уединении, в отшельничестве, усердного; одного из тех, кто восхваляет аскетические практики, устремленного к совершенствованию ума.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Пиндола Бхарадваджа сидел, скрестив ноги и выпрямив тело, неподалеку от Благословенного, лесной житель, живущий лишь подаянием, в одеянии из лоскутов, пользующийся лишь одним комплектом из трех одеяний, довольствующийся малым, удовлетворенный монашеской жизнью, живущий в полном уединении, в отшельничестве, усердный; один из тех, кто восхваляет аскетические практики, устремленный к совершенствованию ума. 

Благословенный увидел Достопочтенного Сарипутту, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, довольствующегося малым, удовлетворенного монашеской жизнью, живущего в полном уединении, в отшельничестве, усердного, устремленного к совершенствованию ума.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Сарипутта сидел, скрестив ноги и выпрямив тело, неподалеку от Благословенного, довольствующийся малым, удовлетворенный монашеской жизнью, живущий в полном уединении, в отшельничестве, усердный, устремленный к совершенствованию ума. 

Благословенный увидел Достопочтенного Сарипутту, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, созерцающего собственный умиротворенный ум.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Сарипутта сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело, созерцая собственный умиротворенный ум. 

В результате этого поступка, на протяжении многих лет, на протяжении многих сотен лет, на протяжении многих тысяч лет, на протяжении многих сотен тысяч лет, он жарился в аду. И в результате оставшейся части каммы этого поступка он стал прокаженным в этой самой Раджагахе, нищим, несчастным и убогим. 

5. Далее, подобно тому, как мировые реки впадают в океан, и дождь падает с небес, и всё же нельзя увидеть переполнения или уменьшения океана по этим причинам—то точно также, хотя многие монахи полностью освобождаются в элементе ниббаны без остаточного существования, всё же нельзя по этой причине увидеть переполнения или уменьшения элемента ниббаны…—это пятая удивительная и поразительная вещь насчёт этого Учения и Дисциплины, и когда монахи видят [этот факт] вновь и вновь, это доставляет им огромное удовольствие.  8. Далее, океан—это обитель многих могучих существ, таких как киты, поедатели китов, поедатели поедателей китов; асуров, нагов, гандхабб. В океане есть существа в сто лиг длиной, двести лиг… триста… четыреста… пятьсот лиг длиной … —это восьмая удивительная и поразительная вещь насчёт океана, и когда Асуры видят [этот факт] вновь и вновь, это доставляет им огромное удовольствие. 
8. Далее, подобно тому, как океан—это обитель многих могучих существ, таких как киты, поедатели китов, поедатели поедателей китов; асуров, нагов, гандхабб. В океане есть существа в сто лиг длиной, двести лиг… триста… четыреста… пятьсот лиг длиной … —то точно также это Учение и Дисциплина—это обитель таких могучих существ, как вступившие в поток и те, кто практикуют для получения плода вступления в поток; однажды-возвращающиеся и те, кто практикуют для получения плода однажды-возвращения; не-возвращающиеся и те, кто практикуют для получения плода не-возвращения; араханты и те, кто практикуют для получения плода арахантства…—это восьмая удивительная и поразительная вещь насчёт этого Учения и Дисциплины, и когда монахи видят [этот факт] вновь и вновь, это доставляет им огромное удовольствие. 
Подобно тому, монахи, как все водные потоки в мире текут в Великий океан, а также ливни падают с неба, но не заметно убавления или переполнения океана от этого, также и многие монахи, полностью освобождены в элементе ниббаны без остатка, но не заметно убавления или переполнения элемента ниббаны от этого. То, что многие монахи, полностью освобождены в элементе ниббаны без остатка, но не заметно убавления или переполнения элемента ниббаны от этого — является пятой поразительной и удивительной вещью в Дхамме и Винае, увидев и рассмотрев которую, монахи восхищаются Дхаммой и Винаей. 

«В течение долгого времени, Достопочтенный, я видел опасность в чувственных желаниях, но не мог оставить препятствие домохозяйской жизни, со многими обязанностями и многими делами».  Затем Благословенный, проведя большую часть ночи, сидя на открытом воздухе, омыв ноги, вошел в жилое помещение. Достопочтенный Сона, также проведя большую часть ночи на открытом воздухе, омыв ноги, вошел в жилое помещение. Поднявшись с рассветом, Благословенный сказал Достопочтенному Соне: «Продекламируй пожалуйста Дхамму, монах». 
Подойдя и поклонившись Благословенному, Достопочтенный Сона сел напротив и сказал: «Мой наставник — Достопочтенный Махакаччана, кланяется вам в ноги и справляется, свободны ли вы от недугов и болезней, в здравии ли вы, в силах ли, и хорошо ли себя чувствуете?» 
«Хорошо, хорошо, Сона, ты должен идти, чтобы увидеть Благословенного, Араханта, Саммасамбудду. Ты увидишь, Сона, что Благословенный — тот, кто уверен, внушает доверие, с умиротворенными чувствами, с умиротворенным умом, достигший высшего самообладания и спокойствия, контроля, охраны и сдержанности чувств, истинный Нага. Увидев Благословенного, поклонись ему в ноги от моего имени и спроси, свободен ли он от недугов и болезней, в здравии ли он, в силах ли, и хорошо ли себя чувствует». 

Благословенный увидел Достопочтенного Ревату, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, размышляющего о своем очищении, путем преодоления сомнений.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Ревата пребывал в сомнениях. Достопочтенный Ревата сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело, размышляя о своем очищении, путем преодоления сомнений. 

Благословенный увидел Достопочтенного Чулапантхаку, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело и утвердившего внимательность.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Чулапантхака сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело и утвердив внимательность. 

Благословенный произносил эти слова: «Я не достигну полного освобождения, злой, до тех пор, пока эта возвышенная жизнь не станет успешной и процветающей, широко распространенной, пока она не охватит многих, не станет великой, пока она не будет хорошо объяснена дэвам и людям».  Достопочтенный, сейчас эта возвышенная жизнь стала успешной и процветающей, широко распространенной, охватила многих, стала великой, хорошо объяснена дэвам и людям. 
Но Достопочтенный Ананда, несмотря на такой явный намек, сделанный Благословенным, на такое явно сделанное предложение, не смог его понять, и не попросил Благословенного, сказав: «Пусть Достопочтенный останется здесь еще на срок жизни, пусть Счастливый останется здесь еще на срок жизни, для блага многих, для счастья многих, из сострадания к миру, для блага, пользы и счастья богов и людей», как тот, чей ум был одержим Марой. 

Благословенный увидел Достопочтенного Субхути, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, пребывающего в сосредоточении, свободного от мыслей.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Субхути сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело, пребывая в сосредоточении, свободный от мыслей. 

Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Бхаддия-карлик, вместе с многими монахами отправился к Благословенному. 

Благословенный увидел Достопочтенного Аннью Конданнью, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, размышляющего о собственном освобождении через полное устранение жажды.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Аннья Конданнья сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело, размышляя о собственном освобождении через полное устранение жажды. 

Благословенный увидел Достопочтенного Махакаччану, сидящего неподалеку, скрестившего ноги, выпрямившего тело, утвердившего внимательность и направившего ее на собственное тело.  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время Достопочтенный Махакаччана сидел неподалеку от Благословенного, скрестив ноги, выпрямив тело, утвердив внимательность и направив ее на собственное тело. 

«Ананда, это выглядит так, как если бы главные министры Магадхи, Сунида и Вассакара, строили цитадель в Паталигаме, для защиты от Вадджей, посоветовавшись с дэвами Таватимсы. Я увидел своим божественным зрением, очищенным и превосходящим человеческое, что многие тысячи дэвов овладели местностью вокруг Паталигамы. Там, где дэвы великого могущества овладели местностью, умы могущественных князей и великих царских министров склонились к строительству своих резиденций. В том месте, где дэвы среднего могущества овладели местностью, умы средних князей и средних царских министров склонились к строительству резиденций. В том месте, где дэвы малого могущества овладели местностью, умы младших князей и младших царских министров склонились к строительству резиденций.  Благословенный увидел своим божественным зрением, очищенным и превосходящим человеческое, что многие тысячи дэвов овладели местностью вокруг Паталигамы. Там, где дэвы великого могущества овладели местностью, умы могущественных князей и великих царских министров склонились к строительству своих резиденций. В том месте, где дэвы среднего могущества овладели местностью, умы средних князей и средних царских министров склонились к строительству резиденций. В том месте, где дэвы малого могущества овладели местностью, умы младших князей и младших царских министров склонились к строительству резиденций. Затем, на рассвете, поднявшись со своего места, Благословенный обратился к Достопочтенному Ананде, сказав: «Кто, Ананда, строит цитадель в Паталигаме?» 
В то время главные министры Магадхи, Сунида и Вассакара строили цитадель в Паталигаме для защиты от Вадджей. В то время многие тысячи дэвов овладели местностью вокруг Паталигамы. Там, где дэвы великого могущества овладели местностью, умы могущественных князей и великих царских министров склонились к строительству своих резиденций. В том месте, где дэвы среднего могущества овладели местностью, умы средних князей и средних царских министров склонились к строительству резиденций. В том месте, где дэвы малого могущества овладели местностью, умы младших князей и младших царских министров склонились к строительству резиденций. 
Затем Благословенный, одевшись, взяв свою чашу и верхнее одеяние, вместе с общиной монахов пошел в зал собраний, и после того, как он омыл ноги и вошел в зал собраний, он сел около средней колонны, лицом на восток, а община монахов, омыв ноги и войдя в зал собраний, села около западной стены, лицом на восток, позади Благословенного. Мирские последователи из Паталигамы, тоже омыли ноги, вошли в зал собраний и сели у восточной стены, лицом к западу, видя Благословенного перед собой. 

Многие страдания в мире, 

Когда Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи, шестнадцать монахов, проведших сезон дождей в деревенском монастыре, шли по дороге к Саваттхи в жаркое время года, говоря: «Мы увидим Благословенного и услышим (от него) Дхамму». И на пути была безводная местность. И потому, что они преодолевали эту жару не найдя воды, они отправились в окрестности одной деревни, где увидели женщину, идущую с кувшином к колодцу. Увидев ее, монахи сказали: «Если мы пойдем туда, куда идет эта женщина, мы получим воду». Они последовали за ней, увидели колодец, и остановились возле него. Она набрала воды оттуда, и увидела монахов. «Эти достопочтенные мучаются от жажды»,—сказала она себе, и с большим почтением предложила им попить. Они вытащили сито из сумки, процедили и выпили столько воды, сколько они хотели, охладили руки и ноги, произнесли благословение этой женщине, давшей им воды, и пошли дальше. Она сохранила этот добродетельный поступок в своем сердце, думая о нем время от времени. 

Когда Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи, некий старый монах, свободный от загрязнений, в начале сезона дождей, хотел провести сезон дождей в деревенском монастыре, и он отправился после (полуденного) приема пищи по дороге из Саваттхи в деревню, в пути он устал и испытывал жажду. Утомленный путешествием, он пришел в деревню и остановился у дверей главного дома. Там женщина увидела его и спросила: «Откуда вы, достопочтенный?» И видя, что он устал и хочет пить, приняла его в доме и предоставила ему сиденье. Она дала ему воду, чтобы он омыл ноги, и (целебного) масла, чтобы помазать их, и стала обмахивать его веером. Когда его перегрев спал, она приготовила сладкий, холодный, ароматный напиток для него. Тхера выпил его, утолив жажду, поблагодарил ее и продолжил свой путь. Позже женщина умерла и возродилась в царстве (небесах) Тридцати Трех… далее следует стихотворная часть, такая же как в предыдущей истории. 

Благословенный (Будда) узнал о их злодеяниях, и имея сострадание к ним, пересек реку по воздуху с группой монахов, пошел дальше, и в должное время достиг брахманской деревни Туна. Он сошел с дороги и сел у подножия дерева. В этот момент многие женщины проходили мимо Будды, неся воду. И в той деревне была достигнута договоренность: «Если отшельник Готама придет сюда, то не нужно приветствовать, приглашать его, или что-то делать для него, и когда он подойдет к домам, то ни ему, ни его ученикам, не должно быть предоставлено никакой пищи». Тогда некая девушка, брахманская служанка, несущая кувшин воды, увидев Благословенного (Будду), окруженного собранием монахов, поняла, что они устали и хотят пить, и, имея доброе сердце, решила дать им воды. «Даже если люди из деревни решили, что вообще ничего не будет дано отшельнику Готаме, и даже уважение не должно оказываться ему»,—сказала она себе,—«Тем не менее, если после того, как я нашла это высшее поле заслуг—достойных получателей, заслуживающих даров и пожертвований, я не сделаю поддержку для себя (заслугу), дав простой воды, то как же я в дальнейшем, смогу освободиться от жизненных горестей? Пускай мой господин и все, кто живут в деревне, бьют или связывают меня, я все равно поднесу в дар воду, такому полю заслуг, как это». После того, как она приняла такое решение, хотя другие женщины, несущие воду, пыталась остановить ее, то не считаясь со своей жизнью, она сняла кувшин с головы, подошла к Благословенному (Будде) полная радости и счастья, приветствовала его пятикратным поклонением, и предложила ему воды. Благословенный (Будда) увидел счастье в ее уме, и, из благосклонности к ней, вымыл руки и ноги, и пил воду. Вода в кувшине не уменьшилась. Девушка увидела это, и дальше, имея радостный ум, она поднесла воду всем монахам, одному за другим. Вода так и не уменьшилась. Радостная и окрыленная, с полным кувшином воды, она пошла домой. 

Когда Благословенный (Будда) жил в Саваттхи, в Джетаване, в монастыре Анатхапиндики. В то время в Раджагахе некая женщина с ребенком, помыла немного кунжута и высушила на солнце, потому что она хотела выпить немного кунжутного масла. Ее продолжительность жизни, подошла к своему концу, ей было суждено умереть в этот день, и ее накопившиеся дела способствовали (перерождению в) аду. Тогда Благословенный (Будда), осматривал землю на рассвете, увидел ее своим божественным глазом, и подумал: «Эта женщина умрет сегодня, и переродится в аду, и теперь, если я позволю ей дать мне кунжута в качестве подаяния, то это будет причиной для достижения ею небес». Мгновенно переместившись из Саваттхи к Раджагахе, он пошел за подаянием через Раджагаху, и подошел к двери ее дома. Женщина увидела Благословенного (Будду) и, преисполненная радостью и счастьем, встала перед ним со сложенными руками, и, видя что у нее толком нечего дать (в качестве подаяния), она омыла руки и ноги, и набрала двумя руками большую горсть кунжутных семян, она положила их в чашу Благословенного (Будды). Благословенный (Будда), с состраданием к ней, сказал: «Будьте счастливы!»,—и пошел своей дорогой. В ту ночь, незадолго до рассвета, женщина умерла и возродилась в царстве (небесах) Тридцати Трех, в золотой обители размером 12 йоджан. Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана, путешествуя по божественным мирам, прибыл в царство (небо) Тридцати Трех… (абзац, как в предыдущих историях), появился перед ней и спросил ее: 

В тот момент Сирима поняла то, что она посторонняя (в этом доме), и подумала: «Я совершила ужасный поступок, плеснув кипятком ей на голову, из-за простой улыбки со стороны мужа». А она, не только не приказала служанкам остановить меня, говоря: «Держите ее», но она даже удерживала их, когда они били меня, и делала для меня только добро. Если я не попрошу ее о прощении, моя голова может расколоться на семь частей». Она упала Уттаре в ноги и сказала: «Госпожа, простите меня». «Я—дочь, отец которой жив. Если мой отец простит вас, то и я прощу»,—сказала Уттара. Сирима: «Да будет так, госпожа, я попрошу прощения и у твоего отца—Пунны-банкира». Уттара: «Пунна—мой отец, что родил меня в круговорот (рождений), но, если мой отец, который родил меня в круг, который не вращается, простит тебя, то и я прощу тебя». Сирима: «Тогда, кто ваш отец, родивший вас в круг, что не вращается?» Уттара: «Полностью Пробужденный Будда». Сирима: «Я не знакома с ним. Что мне делать?» Уттара: «Учитель (Будда) придет сюда завтра с общиной монахов. Принесите какие-нибудь подношения, что вы сможете достать, приходите сюда, и просите у него прощения». «Хорошо, госпожа»,—сказала Сирима, и она встала и пошла к себе домой. Она приказала пятистам служанкам приготовить много видов твердой и мягкой пищи, а на следующий день, собрав приготовленную пищу, она отправилась в дом Уттары и ждала, не решаясь положить что-нибудь в чаши монахов с Буддой во главе. Уттара сама взяла, и все устроила. Сирима со своей свитой (слуг), по завершении трапезы, упала в ноги Учителю (Будде). Тогда Учитель (Будда) спросил ее: «В чем твоя вина?» Сирима: «Господин, вчера я поступила так-то и так-то, но моя знакомая удерживала женщин, которые били меня. Она отнеслась ко мне с добротой, в ответ (на причиненное мной зло). Я осознала ее добродетельность, и попросила у нее прощения, но она сказала мне, что когда вы простите меня, то и она простит. Будда: «Это, все так, как она говорит, Уттара?» «Да, Достопочтенный. Она вылила кипящее масло мне на голову». Будда: «Что же ты думаешь?» Уттара: «Я думала: „Земной круг слишком ограничен, мир Брахмы тоже мал, но достоинства моей знакомой велики, потому что с ее помощью я смогла давать милостыню и слушать Дхарму. Если я разозлюсь на нее, пусть это масло обожжет меня, если нет, то пусть оно не обожжет меня“. Думая, таким образом, я прониклась к ней любящей добротой». Учитель (Будда) сказал: «Хорошо, хорошо, Уттара, таким образом, нужно побеждать гнев», и разъясняя смысл сказанного, добавил: «Отсутствием гнева, нужно победить того, кто разгневан, не будучи оскорбительным, того кто оскорбляет, отсутствием злословия, того кто злословит, щедростью, того кто скуп, и правдивой речью, того кто говорит ложь». После чего, он произнес стих:  Затем казначей Раджагахи попросил дочь Пунны замуж за его сына. Он сказал: «Я не отдам ее». «Не поступай таким образом»,—сказал казначей, «Вы обрели свое счастье в то время, когда вы жили с нами. Выдай свою дочь (замуж за моего сына)». «Моя дочь не может жить без Трех Драгоценностей (вера в Будду, Дхамму и Сангху). Из-за этого я не отдам за него свою дочь». Тогда многие знатные люди взмолилась: «Не разрывай дружбу с этим человеком. Отдай ему свою дочь». Он выполнил их просьбу и отдал свою дочь (замуж) в день полнолуния в месяце Асадх. Она уехала в дом своего мужа. 

«Дэви, вы обладаете психическими силами, и ваше тело освещает все направления. Окруженная и почитаемая многими божествами, вы путешествуете по небу. Скажите, где вы жили прежде, чем вы родились, как богиня? Чьему учению вы следовали? Вы последователь Благословенного (Будды)? Какие добродетельные дела вы совершали в прошлом?»  Но в тот самый момент, когда монах, который обедал накануне уехал, болезнь возникла в теле Сиримы. Тогда она сняла украшения и легла. Затем ее служанки, видя, что монахи пришли к ним за подаянием, сообщили ей об этом. Не в силах положить пищу в чаши своими руками или лично пригласить монахов, она приказала, своим служанкам: «Возьмите чаши, пригласите Достопочтенных в дом, дайте им жидкую кашу, а когда настанет время для основного приема пищи, наполните чаши пищей и дайте их им». Они так и сделали. Она сказала: «Поднимите меня под руки и отведите меня, я поприветствую Достопочтенных», и поддерживаемая служанками, она вышла к монахам, и поздоровалась с ними. Ее тело дрожало. Когда монах (который влюбился в нее) увидел ее, он подумал: «Несмотря на то, что эта женщина больна, она обладает сияющей красотой, должно быть, когда она пребывает в здравии, украшенная во все свои украшения, то сколь велика тогда должна быть ее красота?» и омрачения, которые накапливались в течение многих крор прошлых лет, стали одолевать его. Он впал в смятение, и, будучи не в состоянии съесть свой рис, забрал свою чашу и ушел в монастырь, поставил чашу в стороне, постелил в углу свое одеяние и лег. Несмотря на то, что собрат-монах уговаривал его, он не смог есть, и остался голодным. 
Я поняла Четыре Благородные Истины. Я освободилась от сомнений в Дхамме. Многие боги почитают меня, и я наслаждаюсь многими чудесными вещами. 

В то время, некий мирской последователь, который достиг плода и понял Дхамму, проходя мимо по улице, услышал их разговор, и подошел к ним. Тогда брахманка сказала ему: «Сейчас, многие люди из хороших семей отказались от большого богатства и большого круга родственников и ушли из клана Сакьев». Из каких побуждений они уходят [в монашество]?» Мирской последователь ответил ей: «Из-за опасностей чувственных удовольствий и преимуществ отречения», и он подробно рассказал о мотивах [уходящих в монашество] в меру своего собственного понимания, объяснил качества Трех Драгоценностей (Будда, Дхамма и Сангха), и изложил преимущества и выгоды [соблюдения] пяти (нравственных) заповедей, в отношении этого мира, и следующего мира [рождения]. 

Шестьдесят тысяч музыкальных инструментов играют, чтобы разбудить меня от моего сна. Многие боги, таких, как Аламба, Гаггара, Бхима, Садхувадин, Самсая, Поккара и Супасса и многие богини, такие как Винамоккха, Нанда, Сунанда, Сонадинна, Сучимита. 

«Когда это было сказано, благодарная чандали, понимая, что было сделано [для нее], поклонившись в ноги Достойному, исчезла». 

Когда она умерла, то возродилась в мире Таватимса (небеса Тридцати Трех). Когда Благословенный (Будда) отправился туда (в мир Таватимса) из Саваттхи, и сидел на скале Пандукамабала, у подножия кораллового дерева, и когда многие дэвы пришли к Благословенному (Будде) и с почтением приветствовали его, восхитительная Бхадда, тоже подошла и встала рядом. Затем Благословенный (Будда) спросил у нее, какой [благой] поступок она совершила… 

Вы находитесь в окружении многих других богинь, которые поют, танцуют и развлекают вас. Вы очень могущественны. Какое доброе дело вы сделали в вашей предыдущей жизни? В чем причина, что ты очень красивая и сияет во все стороны? 

Почему ты, так дорога и любима нашим господином, великолепна своей красотой, талантлива в танцах, пении и музыке? Многие боги и богини хотят узнать о твоих прошлых благих делах». 

Красные, белые и синие лотосы, йодхика, гандика и анояка, цветущие деревья сала и асока. Воздух наполнен прекрасным ароматом многих превосходных деревьев.  Мой дворец находится в окружении многих видов божественных деревьев и цветов, таких как жасмины, розовые яблони и деревья асока. Это великолепно. Я объясню, как я получила его, Достопочтенный. 
«Сверкающий хрусталь, переплетенный золотом и серебром, играющий многими цветами. Я вижу восхитительный дворец, прекрасно украшенные арки и золотой песок вокруг. 

Истинно, Татхагаты возникают для блага многих, так как, совершив заслугу, на небо идут дающие». 

«Когда я жила среди людей в человеческом мире, и однажды, увидев монахов высокой нравственной чистоты, я почтительно поклонилась им в ноги. 

Татхагаты (Будды), действительно возникают ради благополучия многих, достойные даров, источники в области заслуг. Совершающие заслуги дарители, радуются на небесах».  Шестьдесят тысяч музыкальных инструментов играют, чтобы разбудить меня от моего сна. Многие боги, таких, как Аламба, Гаггара, Бхима, Садхувадин, Самсая, Поккара и Супасса и многие богини, такие как Винамоккха, Нанда, Сунанда, Сонадинна, Сучимита.