So yadeva tattha honti tiṇāni vā paṇṇāni vā tāni ekajjhaṁ saṅgharitvā nisīdāmi pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Я собираю в кучу траву или листья, которые я там найду, а затем сажусь. Скрестив свои ноги и выпрямив спину, я устанавливаю осознанность впереди. 
I gather up some grass or leaves into a pile and sit down cross-legged, setting my body straight, and establishing mindfulness in my presence. 
So yadeva tattha honti tiṇāni vā paṇṇāni vā tāni ekajjhaṁ saṅgharitvā nisīdāmi pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. 
Я собираю в кучу траву или листья, которые я там найду, а затем сажусь. Скрестив свои ноги и выпрямив спину, я устанавливаю осознанность впереди. 
I gather up some grass or leaves into a pile and sit down cross-legged, setting my body straight, and establishing mindfulness in my presence. 
So yadeva tattha honti tiṇāni vā paṇṇāni vā tāni ekajjhaṁ saṅgharitvā nisīdāmi pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. 
Я собираю в кучу траву или листья, которые я там найду, а затем сажусь. Скрестив свои ноги и выпрямив спину, я устанавливаю осознанность впереди. 
I gather up some grass or leaves into a pile and sit down cross-legged, setting my body straight, and establishing mindfulness in his presence. 

Vācaṁ manañca paṇidhāya pāpakan”ti.  Настроив свой ум и слова против них”. 
having aimed bad words and thoughts at them.” 

Atha kho bhagavā maggā okkamma aññatarasmiṁ rukkhamūle nisīdi pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  И тогда Благословенный сошёл с дороги и сел у подножья дерева, скрестив ноги, выпрямив тело, установив осознанность впереди. 
The Buddha had left the road and sat at the root of a tree cross-legged, setting his body straight, and establishing mindfulness in his presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После приёма пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещенными ногами, выпрямив тело и установив осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Отправившись в безлюдную местность, к подножию дерева, в пустое жилище, он садится со скрещенными ногами, держит тело прямо, утверждает осознанность впереди. 
Gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut, he sits down cross-legged, sets his body straight, and establishes mindfulness in his presence. 

So araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Отправившись в безлюдную местность, к подножию дерева, в пустое жилище, он садится со скрещенными ногами, держит тело прямо, утверждает осознанность впереди. 
Gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut, he sits down cross-legged, sets his body straight, and establishes mindfulness in his presence. 

aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti.  Далее, монах ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств, думая: “Благодаря этому нравственному поведению, [соблюдению] предписаний, аскезе, святой жизни, я буду дэвом или одним из [тех, кто числится в свите] дэвов”. 
They lead the spiritual life hoping to be reborn in one of the orders of gods, thinking: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда он ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств… то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

“yasmiṁ, āvuso, samaye manobhāvanīyo bhikkhu pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto pāde pakkhāletvā nisinno hoti pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā, so samayo manobhāvanīyassa bhikkhuno dassanāya upasaṅkamitun”ti.  “Друзья, после принятия пищи, когда уважаемый монах вернулся с хождения за подаяниями, помыл ноги и сидит со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди – вот подобающий случай для того, чтобы посетить его”. 
“Reverends, there’s a time after an esteemed mendicant’s meal when they return from almsround. Having washed their feet they sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. That is the proper occasion for going to see an esteemed mendicant.” 
Yasmiṁ, āvuso, samaye manobhāvanīyo bhikkhu pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto pāde pakkhāletvā nisinno hoti pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā, cārittakilamathopissa tasmiṁ samaye appaṭippassaddho hoti, bhattakilamathopissa tasmiṁ samaye appaṭippassaddho hoti. 
После принятия пищи, когда уважаемый монах вернулся с хождения за подаяниями, помыл ноги и сидит со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди – его усталость из-за хождения [за подаяниями] и [из-за] принятия пищи ещё не отступила. 
For at that time the fatigue from walking and from eating has not faded away. 
Yasmiṁ, āvuso, samaye manobhāvanīyo bhikkhu sāyanhasamayaṁ paṭisallānā vuṭṭhito vihārapacchāyāyaṁ nisinno hoti pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā, so samayo manobhāvanīyassa bhikkhuno dassanāya upasaṅkamitun”ti. 
Но вечером, когда уважаемый монах вышел из затворничества и сидит в тени своего жилища со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди – вот подобающий случай для того, чтобы посетить его”. 
There’s a time late in the afternoon when an esteemed mendicant comes out of retreat. They sit cross-legged in the shade of their porch , set their body straight, and establish mindfulness in their presence. That is the proper occasion for going to see an esteemed mendicant.” 
Yasmiṁ, āvuso, samaye manobhāvanīyo bhikkhu sāyanhasamayaṁ paṭisallānā vuṭṭhito vihārapacchāyāyaṁ nisinno hoti pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā, yadevassa divā samādhinimittaṁ manasikataṁ hoti tadevassa tasmiṁ samaye samudācarati. 
Вечером, когда уважаемый монах вышел из затворничества и сидит в тени своего жилища со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди – объект сосредоточения, на который он направлял внимание в течение дня, всё ещё наличествует в нём. 
For at that time they are still practicing the same meditation subject as a basis of immersion that they focused on during the day. 
Yasmiṁ, āvuso, samaye manobhāvanīyo bhikkhu rattiyā paccūsasamayaṁ paccuṭṭhāya nisinno hoti pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā, so samayo manobhāvanīyassa bhikkhuno dassanāya upasaṅkamitun”ti. 
Но когда уважаемый монах поднялся по истечении ночи и сидит со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди – вот подобающий случай для того, чтобы посетить его”. 
There’s a time when an esteemed mendicant has risen at the crack of dawn. They sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. That is the proper occasion for going to see an esteemed mendicant.” 
Yasmiṁ, āvuso, samaye manobhāvanīyo bhikkhu rattiyā paccūsasamayaṁ paccuṭṭhāya nisinno hoti pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā, ojaṭṭhāyissa tasmiṁ samaye kāyo hoti phāsussa hoti buddhānaṁ sāsanaṁ manasi kātuṁ. 
Когда уважаемый монах поднялся по истечении ночи и сидит со скрещенными ногами, держа спину прямо, установив осознанность впереди – то в этом случае его тело свежо, ему легко браться за учение будд. 
For at that time their body is full of vitality and they find it easy to focus on the instructions of the Buddhas.” 

api ca kho aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vāti.  Но он ведёт святую жизнь ради [будущего перерождения] среди некоей группы божеств, [думая]: “Благодаря этой нравственности или обету или аскезе или святой жизни я стану дэвом или одним [из свиты] дэвов”. 
However, they live the celibate life wishing to be reborn in one of the orders of gods. They think: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 

So araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, он садится со скрещенными ногами, выпрямив тело и установив осознанность впереди. 
Gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut, they sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti.  Далее, монах ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств, думая: “Благодаря этому нравственному поведению, [соблюдению] предписаний, аскезе, святой жизни, я буду дэвом или одним из [тех, кто числится в свите] дэвов”. 
They lead the spiritual life wishing to be reborn in one of the orders of gods: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда он ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств… то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti.  Далее, монах ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств, думая: “Благодаря этому нравственному поведению, [соблюдению] предписаний, аскезе, святой жизни, я буду дэвом или одним из [тех, кто числится в свите] дэвов”. 
They lead the spiritual life wishing to be reborn in one of the orders of gods: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда он ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств… то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 
na aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti. 
не ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств, думая: “Благодаря этому нравственному поведению, [соблюдению] предписаний, аскезе, святой жизни, я буду дэвом или одним из [тех, кто числится в свите] дэвов”. 
They don’t lead the spiritual life wishing to be reborn in one of the orders of gods: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu na aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya …pe… devaññataro vāti, tassa cittaṁ namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда он не ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств… то его ум склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind inclines toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

Idhānanda, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, уйдя в лес, к подножью дерева, в пустое жилище, монах садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant has gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut, sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Vācaṁ manañca paṇidhāya pāpakan”ti.  Настроив свой ум и слова против них”. 
having aimed bad words and thoughts at them.” 
Vācaṁ manañca paṇidhāya pāpakan”ti. 
Настроив свой ум и слова против них”. 
having aimed bad words and thoughts at them.” 

So araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, он садится со скрещенными ногами, выпрямив тело и установив осознанность впереди. 
Gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut, they sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит [там] после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит [там] после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах уйдя в дикую местность или к корням дерева или в пустое жилище, садится, разровняв сидение, удерживая тело прямо, установив фокусировку (памятование) на всё лицо - рот. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит [там] после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

puna caparaṁ, āvuso, bhikkhu aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti.  И далее, друзья, монах ведет целомудренную жизнь с намерением вступить в то или иное собрание богов: „Благодаря этому нравственному поведению, обрядам, подвижничеству, целомудрию я окажусь богом или в свите бога“. 
They lead the spiritual life hoping to be reborn in one of the orders of gods, thinking: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 
Yo so, āvuso, bhikkhu aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. Yassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда, друзья, этот монах ведет целомудренную жизнь с намерением вступить в то или иное собрание богов: „Благодаря этому нравственному поведению, обрядам, подвижничеству, целомудрию я окажусь богом или в свите бога“, — то его ум не склоняется к усердию, преданности, постоянству, усилию. Когда же его ум не склоняется к усердию, преданности, постоянству, усилию, 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati, pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  И как, монахи, монах пребывает в созерцании тела как тела? Вот монах, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, садится. Скрестив ноги, держа тело прямым, установив осознанность впереди, 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Atha puriso āgaccheyya ghammābhitatto ghammapareto kilanto tasito pipāsito ekāyanena maggena tameva aṅgārakāsuṁ paṇidhāya.  И человек, изнурённый и истощённый жарой – усталый, страдающий от жажды, высохший – шёл бы прямой дорогой, ведущей к этой самой яме с горячими углями. 
Then along comes a person struggling in the oppressive heat, weary, thirsty, and parched. And they have set out on a path that meets with that same pit of coals. 
Atha puriso āgaccheyya ghammābhitatto ghammapareto kilanto tasito pipāsito ekāyanena maggena tameva gūthakūpaṁ paṇidhāya. 
И человек, изнурённый и истощённый жарой – усталый, страдающий от жажды, высохший – шёл бы прямой дорогой, ведущей к этой самой выгребной яме. 
Then along comes a person struggling in the oppressive heat, weary, thirsty, and parched. And they have set out on a path that meets with that same sewer. 
Atha puriso āgaccheyya ghammābhitatto ghammapareto kilanto tasito pipāsito ekāyanena maggena tameva rukkhaṁ paṇidhāya. 
И человек, изнурённый и истощённый жарой – усталый, страдающий от жажды, высохший – шёл бы прямой дорогой, ведущей к этому самому дереву. 
Then along comes a person struggling in the oppressive heat, weary, thirsty, and parched. And they have set out on a path that meets with that same tree. 
Atha puriso āgaccheyya ghammābhitatto ghammapareto kilanto tasito pipāsito ekāyanena maggena tameva rukkhaṁ paṇidhāya. 
И человек, изнурённый и истощённый жарой – усталый, страдающий от жажды, высохший – шёл бы прямой дорогой, ведущей к этому самому дереву. 
Then along comes a person struggling in the oppressive heat, weary, thirsty, and parched. And they have set out on a path that meets with that same tree. 
Atha puriso āgaccheyya ghammābhitatto ghammapareto kilanto tasito pipāsito ekāyanena maggena tameva pāsādaṁ paṇidhāya. 
И человек, изнурённый и истощённый жарой – усталый, страдающий от жажды, высохший – шёл бы прямой дорогой, ведущей к этому самому особняку. 
Then along comes a person struggling in the oppressive heat, weary, thirsty, and parched. And they have set out on a path that meets with that same stilt longhouse. 
Atha puriso āgaccheyya ghammābhitatto ghammapareto kilanto tasito pipāsito ekāyanena maggena tameva pokkharaṇiṁ paṇidhāya. 
И человек, изнурённый и истощённый жарой – усталый, страдающий от жажды, высохший – шёл бы прямой дорогой, ведущей к этому самому пруду. 
Then along comes a person struggling in the oppressive heat, weary, thirsty, and parched. And they have set out on a path that meets with that same lotus pond. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti.  Далее, монах ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств, думая: “Благодаря этому нравственному поведению, [соблюдению] предписаний, аскезе, святой жизни, я буду дэвом или одним из [тех, кто числится в свите] дэвов”, 
They lead the spiritual life hoping to be reborn in one of the orders of gods, thinking: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
и поэтому его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 
Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu na aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti. 
Далее, монах не ведёт святую жизнь ради [перерождения в] той или иной группе божеств, думая: “Благодаря этому нравственному поведению, [соблюдению] предписаний, аскезе, святой жизни, я буду дэвом или одним из [тех, кто числится в свите] дэвов”, … 
They don’t lead the spiritual life hoping to be reborn in one of the orders of gods, thinking: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu na aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti, tassa cittaṁ namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Поскольку его ум склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию – 
This being so, their mind inclines toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещёнными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

Idha, sāriputta, bhikkhu pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā:  Вот, Сарипутта, когда монах вернулся с хождения за подаяниями, после принятия пищи он садится, скрестив ноги, выпрямив тело, установив осознанность впереди, и настраивается: 
It’s a mendicant who, after the meal, returns from almsround, sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence, thinking: 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещёнными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещёнными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещенными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

Atha kho āyasmā rāhulo “ko najja bhagavatā sammukhā ovādena ovadito gāmaṁ piṇḍāya pavisissatī”ti tato paṭinivattitvā aññatarasmiṁ rukkhamūle nisīdi pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  И тогда достопочтенный Рахула подумал так: “Разве кто-нибудь пошёл бы в город за подаяниями сегодня, когда ему лично дал наставление Благословенный?”  Тогда он повернул назад и сел у подножья дерева, скрестив ноги, держа тело выпрямленным, установив осознанность впереди. 
Then Rāhula thought, “Who would go to the village for alms today after being advised directly by the Buddha?” Turning back, he sat down cross-legged at the root of a certain tree, setting his body straight, and establishing mindfulness in his presence. 
Addasā kho āyasmā sāriputto āyasmantaṁ rāhulaṁ aññatarasmiṁ rukkhamūle nisinnaṁ pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. 
Достопочтенный Сарипутта увидел его сидящим там 
Venerable Sāriputta saw him sitting there, 
Idha, rāhula, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. 
Вот, Рахула, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустое жилище, монах садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

So pāde pakkhāletvā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Помыв ноги, он садится, скрестив их, держит спину прямо, устанавливает осознанность впереди. 
When he has washed his feet, he sits down cross-legged, sets his body straight, and establishes mindfulness in his presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещенными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещенными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā, ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya, parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, он садится со скрещенными ногами, держит тело выпрямленным, устанавливает осознанность впереди. 
After the meal, they return from almsround, sit down cross-legged, set their body straight, and establish mindfulness in their presence. 

So pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nisīdiṁ pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  После принятия пищи, вернувшись с хождения за подаяниями, я садился со скрещенными ногами, держал тело выпрямленным, устанавливал осознанность впереди. 
After the meal, I returned from almsround, sat down cross-legged, set my body straight, and established mindfulness in his presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот монах, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустое жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот монах, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустое жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Atha kho bhagavā kumbhakārāvesanaṁ pavisitvā ekamantaṁ tiṇasanthārakaṁ paññāpetvā nisīdi pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Тогда Благословенный вошёл в гончарную мастерскую, подготовил подстилку из травы в конце [мастерской], сел, скрестив ноги, держа тело выпрямленным, установив осознанность впереди. 
Then the Buddha entered the workshop and spread out a grass mat to one side. He sat down cross-legged, set his body straight, and established mindfulness in his presence. 

“Vācaṁ manañca paṇidhāya sammā,  “Направив правильно свой ум, а также речь, 
“When speech and mind are directed right, 

Vācaṁ manañca paṇidhāya pāpakan”ti.  Настроив свой ум и слова против них”. 
having aimed bad words and thoughts at them.” 

Vācaṁ manañca paṇidhāya pāpakan”ti.  Настроив свой ум и слова против них”. 
having aimed bad words and thoughts at them.” 

Atha kho bhāradvājagotto brāhmaṇo te balībadde gavesanto yena so vanasaṇḍo tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā addasa bhagavantaṁ tasmiṁ vanasaṇḍe nisinnaṁ pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Брахман из клана Бхарадваджей в поисках этих волов отправился в тот лес, где проживал Благословенный. Там он увидел Благословенного, сидящего со скрещёнными ногами, держащего тело выпрямленным, установившего осознанность впереди. 
While looking for them he went to that forest grove, where he saw the Buddha sitting down cross-legged, his body set straight, and mindfulness established in his presence. 

Addasā kho navakammikabhāradvājo brāhmaṇo bhagavantaṁ aññatarasmiṁ sālarukkhamūle nisinnaṁ pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Брахман Навакаммика увидел Благословенного, сидящего у подножья одного из саловых деревьев со скрещёнными ногами, держащего тело выпрямленным, установившего осознанность впереди. ",  
He saw the Buddha sitting down cross-legged at the root of a certain sal tree, his body set straight, and mindfulness established in his presence. 

Tena kho pana samayena aññatarassa bhāradvājagottassa brāhmaṇassa sambahulā antevāsikā kaṭṭhahārakā māṇavakā yena vanasaṇḍo tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā addasaṁsu bhagavantaṁ tasmiṁ vanasaṇḍe nisinnaṁ pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. Disvāna yena bhāradvājagotto brāhmaṇo tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhāradvājagottaṁ brāhmaṇaṁ etadavocuṁ:  И тогда группа брахманских мальчишек, учеников одного брахмана из клана Бхарадваджей, вошла в эту часть леса, собирая хворост. Войдя, они увидели Благословенного в этом лесу, сидящего со скрещёнными ногами, держащего тело выпрямленным, установившего осознанность впереди. Увидев его, они отправились к брахману из клана Бхарадваджей и сказали ему: 
Then several students, pupils of one of the Bhāradvāja brahmins, approached a forest grove while collecting firewood. They saw the Buddha sitting down cross-legged at the root of a certain sal tree, his body set straight, and mindfulness established in his presence. Seeing this, they went up to Bhāradvāja and said to him, 
Asukasmiṁ vanasaṇḍe samaṇo nisinno pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā”. 
что в таком-то и таком-то лесу сидит отшельник со скрещёнными ногами, держащий тело выпрямленным, установивший осознанность впереди”. 
In such and such a forest grove the ascetic Gotama is sitting down cross-legged, his body set straight, and mindfulness established in his presence.” 
Addasā kho bhagavantaṁ tasmiṁ vanasaṇḍe nisinnaṁ pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. 
Там он увидел Благословенного, сидящего со скрещёнными ногами, держащего тело выпрямленным, установившего осознанность впереди. 
where he saw the Buddha sitting down cross-legged, his body set straight, and mindfulness established in his presence. 

Idha, bhikkhu, ekacco aññataraṁ devanikāyaṁ paṇidhāya brahmacariyaṁ carati: ‘imināhaṁ sīlena vā vatena vā tapena vā brahmacariyena vā devo vā bhavissāmi devaññataro vā’ti.  Вот кто-либо ведёт святую жизнь с целью [переродиться] среди той или иной группы божеств, думая так: “Благодаря этой нравственности, или обету, или аскезе, или святой жизни я стану божеством или одним среди божеств”. 
It’s when someone leads the spiritual life wishing to be reborn in one of the orders of gods: ‘By this precept or observance or fervent austerity or spiritual life, may I become one of the gods!’ 

Evaṁ kho, ānanda, paṇidhāya bhāvanā hoti.  That’s how there is directed development. 
Kathañcānanda, appaṇidhāya bhāvanā hoti? 
And how is there undirected development? 
Bahiddhā, ānanda, bhikkhu cittaṁ appaṇidhāya ‘appaṇihitaṁ me bahiddhā cittan’ti pajānāti. 
Not directing their mind externally, a mendicant understands: ‘My mind is not directed externally.’ 
Bahiddhā, ānanda, bhikkhu cittaṁ appaṇidhāya ‘appaṇihitaṁ me bahiddhā cittan’ti pajānāti. 
Not directing their mind externally, a mendicant understands: ‘My mind is not directed externally.’ 
Bahiddhā, ānanda, bhikkhu cittaṁ appaṇidhāya ‘appaṇihitaṁ me bahiddhā cittan’ti pajānāti. 
Not directing their mind externally, a mendicant understands: ‘My mind is not directed externally.’ 
Bahiddhā, ānanda, bhikkhu cittaṁ appaṇidhāya ‘appaṇihitaṁ me bahiddhā cittan’ti pajānāti. 
Not directing their mind externally, a mendicant understands: ‘My mind is not directed externally.’ 
Evaṁ kho, ānanda, appaṇidhāya bhāvanā hoti. 
That’s how there is undirected development. 
Iti kho, ānanda, desitā mayā paṇidhāya bhāvanā, desitā appaṇidhāya bhāvanā. 
So, Ānanda, I’ve taught you directed development and undirected development. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах уйдя в дикую местность или к корням дерева или в пустое жилище, садится, разровняв сидение, удерживая тело прямо, установив концентрацию (памятование) на всё лицо - рот. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах уйдя в дикую местность или к корням дерева или в пустое жилище, садится, разровняв сидение, удерживая тело прямо, установив концентрацию (памятование) на всё лицо - рот. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах уйдя в дикую местность или к корням дерева или в пустое жилище, садится, разровняв сидение, удерживая тело прямо, установив концентрацию (памятование) на всё лицо - рот. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах уйдя в дикую местность или к корням дерева или в пустое жилище, садится, разровняв сидение, удерживая тело прямо, установив концентрацию (памятование) на всё лицо - рот. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, ariṭṭha, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, Ариттха, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Tena kho pana samayena āyasmā mahākappino bhagavato avidūre nisinno hoti pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  И в тот момент Достопочтенный Махакаппина сидел неподалёку от Благословенного, скрестив ноги, держа тело выпрямленным, установив осознанность впереди. 
Now at that time Venerable Mahākappina was sitting not far from the Buddha, cross-legged, his body set straight, and mindfulness established in his presence. 
Addasā kho bhagavā āyasmantaṁ mahākappinaṁ avidūre nisinnaṁ pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. 
Благословенный увидел его сидящим неподалёку, скрестившего ноги, держащего тело выпрямленным, установившего осознанность впереди. 
The Buddha saw him, 
Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā. 
Вот, монахи, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится… 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди… 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idhānanda, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, Ананда, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди… 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idhānanda, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, Ананда, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева, или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu araññagato vā rukkhamūlagato vā suññāgāragato vā nisīdati pallaṅkaṁ ābhujitvā ujuṁ kāyaṁ paṇidhāya parimukhaṁ satiṁ upaṭṭhapetvā.  Вот, монахи, монах, затворившись в лесу, у подножья дерева, или в пустом жилище, садится. Скрестив ноги, выпрямив тело, он устанавливает осознанность впереди. 
It’s when a mendicant—gone to a wilderness, or to the root of a tree, or to an empty hut—sits down cross-legged, sets their body straight, and establishes mindfulness in their presence. …