Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho,  С безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Virāganirodhacāgaṁ,   
 

avijjāya tveva asesavirāganirodhā so kāyo na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ, sā vācā na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ, so mano na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ,  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества, этого тела не существует, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. Этой речи не существует, будучи обусловленными которой, внутренне возникают удовольствие и боль. Этого ума не существует, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
But when ignorance fades away and ceases with nothing left over, there is no body and no voice and no mind, conditioned by which that pleasure and pain arise in oneself. 

“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthaññaṁ kiñcī”ti?  “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта есть ли что-либо?” 
“Reverend, when the six fields of contact have faded away and ceased with nothing left over, does something else still exist?” 
“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā natthaññaṁ kiñcī”ti? 
“С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ничего?” 
“Does something else no longer exist?” 
“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthi ca natthi ca aññaṁ kiñcī”ti? 
“С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта [одновременно] и есть что-то, и нет ничего?” 
“Does something else both still exist and no longer exist?” 
“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā nevatthi no natthaññaṁ kiñcī”ti? 
“С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ни чего-то, ни ничего?” 
“Does something else neither still exist nor no longer exist?” 
“‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthaññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno ‘mā hevaṁ, āvuso’ti vadesi. 
“Друг, будучи спрошенным: 
“Reverend, when asked whether—when the six fields of contact have faded away and ceased with nothing left over—something else still exists, you say ‘don’t put it like that’. 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā natthaññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno: 
“С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта есть ли что-либо?” – ты говоришь: 
When asked whether something else no longer exists, 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthi ca natthi ca aññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno: 
А будучи спрошенным: “…нет ничего? …и есть что-то, и нет ничего? 
When asked whether something else both still exists and no longer exists, 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā nevatthi no natthaññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno: 
…нет ни чего-то, ни ничего?” – 
When asked whether something else neither still exists nor no longer exists, 
“‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthaññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
“Друг, если кто-либо говорит: “С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта есть что-то” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
“If you say that, ‘When the six fields of contact have faded away and ceased with nothing left over, something else still exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā natthaññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
Если кто-либо говорит: “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ничего” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
If you say that ‘something else no longer exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthi ca natthi ca aññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
Если кто-либо говорит: “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта [одновременно] и есть что-то, и нет ничего” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
If you say that ‘something else both still exists and no longer exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā nevatthi no natthaññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
Если кто-либо говорит: “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ни чего-то, ни ничего” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
If you say that ‘something else neither still exists nor no longer exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā papañcanirodho papañcavūpasamo”ti. 
С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта имеет место прекращение разрастания, утихание разрастания”. 
When the six fields of contact fade away and cease with nothing left over, proliferation stops and is stilled.” 

“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthaññaṁ kiñcī”ti?  “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта есть ли что-либо?” 
“Reverend, when these six fields of contact have faded away and ceased with nothing left over, does something else exist?” 
“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā natthaññaṁ kiñcī”ti? 
“С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ничего?” 
“Does something else no longer exist?” 
“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthi ca natthi ca aññaṁ kiñcī”ti? 
“С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта [одновременно] и есть что-то, и нет ничего?” 
“Does something else both still exist and no longer exist?” 
“Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā nevatthi no natthaññaṁ kiñcī”ti? 
“С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ни чего-то, ни ничего?” 
“Does something else neither still exist nor no longer exist?” 
“‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthaññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno: 
“Друг, будучи спрошенным: “С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта есть ли что-либо?” – ты говоришь: 
“Reverend, when asked these questions, 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā natthaññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno: 
А будучи спрошенным: “…нет ничего? 
 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthi ca natthi ca aññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno: 
…и есть что-то, и нет ничего? 
 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā nevatthi no natthaññaṁ kiñcī’ti, iti puṭṭho samāno: 
…нет ни чего-то, ни ничего?” – 
 
“‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthaññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
“Друг, если кто-либо говорит: “С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта есть что-то” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
“If you say that ‘when the six fields of contact have faded away and ceased with nothing left over, something else exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā natthaññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
Если кто-либо говорит: “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ничего” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
If you say that ‘something else no longer exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā atthi ca natthi ca aññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
Если кто-либо говорит: “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта [одновременно] и есть что-то, и нет ничего” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
If you say that ‘something else both still exists and no longer exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
‘Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā nevatthi no natthaññaṁ kiñcī’ti, iti vadaṁ appapañcaṁ papañceti. 
Если кто-либо говорит: “Друг, с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта нет ни чего-то, ни ничего” – то он разрастается в том, в чём не следует разрастаться. 
If you say that ‘something else neither still exists nor no longer exists’, you’re proliferating the unproliferated. 
Channaṁ, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā papañcanirodho papañcavūpasamo”ti. 
С безостаточным угасанием и прекращением шести сфер контакта имеет место прекращение разрастания, утихание разрастания”. 
When the six fields of contact fade away and cease with nothing left over, proliferation stops and is stilled.” 

Virāganirodhā cāgañca,   
 

avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho …pe…  прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. When choices cease, consciousness ceases. When consciousness ceases, name and form cease. When name and form cease, the six sense fields cease. When the six sense fields cease, contact ceases. When contact ceases, feeling ceases. When feeling ceases, craving ceases. When craving ceases, grasping ceases. When grasping ceases, continued existence ceases. When continued existence ceases, rebirth ceases. When rebirth ceases, old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress cease. 

Chandarāgo ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṁ sabbathā sabbaṁ kassaci kimhici, sabbaso chandarāge asati chandarāganirodhā api nu kho ajjhosānaṁ paññāyethā”ti?  Если бы желания и страсти не было вообще, никоим образом, никакого нигде, при повсеместном отсутствии желания и страсти возможно ли будет обнаружить пристрастие'? 
Suppose there were totally and utterly no desire and lust for anyone anywhere. When there’s no desire and lust at all, with the cessation of desire and lust, would attachment still be found?” 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo.  Любое именно этого цепляния без остатка без очарованности устранение, готовность поступиться, отдаление, свобода, независимость. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo—  Это безостаточное угасание и прекращение, отбрасывание, оставление, отпускание, изгнание этой самой жажды. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho,  Но с безостаточным угасанием и прекращением неведения происходит прекращение формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

“Yo kho, āvuso visākha, tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo;  – Друг Висакха, безостаточное угасание и прекращение, отбрасывание, оставление, отпускание и выбрасывание этой самой жажды.  
“It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho,  Но с безостаточным угасанием и прекращением неведения происходит прекращение формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Rūpānaṁ tveva aniccataṁ viditvā vipariṇāmavirāganirodhaṁ, ‘pubbe ceva rūpā etarahi ca sabbe te rūpā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā’ti evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññāya passato uppajjati somanassaṁ.  Когда, зная непостоянство, изменение, исчезновение и прекращение форм, человек видит в соответствии с действительностью правильной мудростью то, что формы как прежде, так и сейчас, непостоянны, являются страданием, подвержены изменениям – возникает радость. 
When you’ve understood the impermanence of sights—their perishing, fading away, and cessation—happiness arises as you truly understand through right understanding that both formerly and now all those sights are impermanent, suffering, and perishable. 
dhammānaṁ tveva aniccataṁ viditvā vipariṇāmavirāganirodhaṁ, ‘pubbe ceva dhammā etarahi ca sabbe te dhammā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā’ti evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññāya passato uppajjati somanassaṁ. 
умственных феноменов, человек видит в соответствии с действительностью правильной мудростью, что умственные феномены, как прежде, так и сейчас, непостоянны, являются страданием, подвержены изменениям – возникает радость. 
ideas—their perishing, fading away, and cessation—happiness arises as you truly understand through right understanding that both formerly and now all those ideas are impermanent, suffering, and perishable. 
Rūpānaṁ tveva aniccataṁ viditvā vipariṇāmavirāganirodhaṁ, ‘pubbe ceva rūpā etarahi ca sabbe te rūpā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā’ti evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññāya disvā anuttaresu vimokkhesu pihaṁ upaṭṭhāpeti: 
Когда, зная непостоянство, изменение, исчезновение и прекращение форм, человек видит в соответствии с действительностью правильной мудростью то, что формы как прежде, так и сейчас, непостоянны, являются страданием, подвержены изменениям – видя это, он порождает сильное желание к высочайшим освобождениям: 
When you’ve understood the impermanence of sights—their perishing, fading away, and cessation—you truly understand through right understanding that both formerly and now all those sights are impermanent, suffering, and perishable. Upon seeing this, you give rise to yearning for the supreme liberations: 
dhammānaṁ tveva aniccataṁ viditvā vipariṇāmavirāganirodhaṁ, ‘pubbe ceva dhammā etarahi ca sabbe te dhammā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā’ti evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññāya disvā anuttaresu vimokkhesu pihaṁ upaṭṭhāpeti: 
умственных феноменов, человек видит в соответствии с действительностью правильной мудростью то, что умственные феномены как прежде, так и сейчас, непостоянны, являются страданием, подвержены изменениям – видя это, он порождает сильное желание к высочайшим освобождениям: 
ideas—their perishing, fading away, and cessation—you truly understand through right understanding that both formerly and now all those ideas are impermanent, suffering, and perishable. Upon seeing this, you give rise to yearning for the supreme liberations: 
Rūpānaṁ tveva aniccataṁ viditvā vipariṇāmavirāganirodhaṁ, ‘pubbe ceva rūpā etarahi ca sabbe te rūpā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā’ti evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññāya passato uppajjati upekkhā. 
Когда, зная непостоянство, изменение, исчезновение и прекращение форм, человек видит в соответствии с действительностью правильной мудростью то, что формы как прежде, так и сейчас, непостоянны, являются страданием, подвержены изменениям – [в нём] возникает невозмутимость. 
When you’ve understood the impermanence of sights—their perishing, fading away, and cessation—equanimity arises as you truly understand through right understanding that both formerly and now all those sights are impermanent, suffering, and perishable. 
dhammānaṁ tveva aniccataṁ viditvā vipariṇāmavirāganirodhaṁ, ‘pubbe ceva dhammā etarahi ca sabbe te dhammā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā’ti evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññāya passato uppajjati upekkhā. 
умственных феноменов, человек видит в соответствии с действительностью правильной мудростью, что умственные феномены, как прежде, так и сейчас, непостоянны, являются страданием, подвержены изменениям – [в нём] возникает невозмутимость. 
ideas—their perishing, fading away, and cessation—equanimity arises as you truly understand through right understanding that both formerly and now all those ideas are impermanent, suffering, and perishable. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo,  Это безостаточное угасание, исчезновение, прекращение, оставление, отбрасывание, отпускание, отказ от этой самой жажды. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но именно устранине неразличения без остатка и без очарованности - устранение отождествления; 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  С безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Channaṁ tveva, phagguna, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā phassanirodho;  И с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер чувств происходит прекращение контакта. 
When the six fields of contact fade away and cease with nothing left over, contact ceases. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Теперь, при безостаточном угасании и прекращении этого самого невежества происходит прекращение волевых формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

‘Channaṁ tveva, āvuso, phassāyatanānaṁ asesavirāganirodhā phassanirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением шести сфер чувств для контакта, происходит прекращение контакта. 
‘When the six fields of contact fade away and cease with nothing left over, contact ceases. 

Avijjāya tveva, ānanda, asesavirāganirodhā so kāyo na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. Sā vācā na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. So mano na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ.  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества, этого тела не существует, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. Этой речи не существует, будучи обусловленными которой, внутренне возникают удовольствие и боль. Этого ума не существует, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
But when ignorance fades away and ceases with nothing left over, there is no body and no voice and no mind, conditioned by which that pleasure and pain arise in oneself. 

“Avijjāya tveva, bhikkhu, asesavirāganirodhā yānissa tāni visūkāyikāni visevitāni vipphanditāni kānici kānici.  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества, каких бы видов искривлений, изворотов, колебаний ни было, [как то] – 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, then any twists, ducks, and dodges are given up: 
Avijjāya tveva, bhikkhu, asesavirāganirodhā yānissa tāni visūkāyikāni visevitāni vipphanditāni kānici kānici. 
 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, then any twists, ducks, and dodges are given up: 
Avijjāya tveva, bhikkhu, asesavirāganirodhā yānissa tāni visūkāyikāni visevitāni vipphanditāni kānici kānici. 
 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, then any twists, ducks, and dodges are given up: 
Avijjāya tveva, bhikkhu, asesavirāganirodhā yānissa tāni visūkāyikāni visevitāni vipphanditāni kānici kānici. 
 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, then any twists, ducks, and dodges are given up: 

Avijjāya tveva, bhikkhave, asesavirāganirodhā yānissa tāni visūkāyikāni visevitāni vipphanditāni kānici kānici.  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества, каких бы видов искривлений, изворотов, колебаний ни было, [как то] – 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, then any twists, ducks, and dodges are given up: 
Avijjāya tveva, bhikkhave, asesavirāganirodhā yānissa tāni visūkāyikāni visevitāni vipphanditāni kānici kānici. 
 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, then any twists, ducks, and dodges are given up: 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей. 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo.  Это безостаточное угасание и прекращение этой самой жажды, оставление и покидание её, освобождение от неё, отсутствие зависимости от неё. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Rūpassa tveva, bhikkhave, aniccataṁ viditvā vipariṇāmaṁ virāgaṁ nirodhaṁ, ‘pubbe ceva rūpaṁ etarahi ca sabbaṁ rūpaṁ aniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhamman’ti, evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññāya passato ye sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā te pahīyanti.  Но, монахи, когда человек понял непостоянство формы, её изменение, угасание, прекращение; когда он увидел в соответствии с действительностью за счёт правильной мудрости: “В прошлом и также и [сейчас] в настоящем всякая форма непостоянна, болезненна, подвержена изменению” – то тогда печаль, стенание, боль, горе и отчаяние отбрасываются. 
Sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress are given up when you understand the impermanence of form—its perishing, fading away, and cessation—and you truly see with right understanding that all form, whether past or present, is impermanent, suffering, and perishable. 
vipariṇāmaṁ virāgaṁ nirodhaṁ → vipariṇāmavirāganirodhaṁ (bj) 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho …pe…  Теперь, при безостаточном угасании и прекращении этого самого невежества происходит прекращение волевых формирователей… 
When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. … 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo—  Это исчезновение и прекращение этой самой жажды без остатка; отпущение, отпускание, освобождение и неприкрепленность к ней. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo—  Именно этого цепляния без остатка и без очарованности устранение, готовность поступиться, отдаление, свобода, независимость от него— 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho;  Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

Rūpavipariṇāmavirāganirodhā dukkhā, bhikkhave, devamanussā viharanti.  С изменением, угасанием и прекращением форм дэвы и люди пребывают в дискомфорте. 
But when sights perish, fade away, and cease, gods and humans live in suffering. 
Saddavipariṇāmavirāganirodhā dukkhā, bhikkhave, devamanussā viharanti. 
 
 
Dhammavipariṇāmavirāganirodhā dukkhā, bhikkhave, devamanussā viharanti. 
С изменением, угасанием и прекращением ментальных феноменов дэвы и люди пребывают в дискомфорте. 
But when ideas perish, fade away, and cease, gods and humans live in suffering. 
Rūpavipariṇāmavirāganirodhā sukho, bhikkhave, tathāgato viharati. 
С изменением, угасанием и прекращением форм Татхагата пребывает в приятном ощущении. 
When sights perish, fade away, and cease, the Realized One lives happily. 
Dhammavipariṇāmavirāganirodhā sukho, bhikkhave, tathāgato viharati”. 
С изменением, угасанием и прекращением ментальных феноменов Татхагата пребывает в приятном ощущении”. 
When ideas perish, fade away, and cease, the Realized One lives happily.” 

Rūpavipariṇāmavirāganirodhā dukkhā, bhikkhave, devamanussā viharanti.  С изменением, угасанием и прекращением форм дэвы и люди пребывают в дискомфорте. 
But when sights perish, fade away, and cease, gods and humans live in suffering. … 
Dhammavipariṇāmavirāganirodhā dukkhā, bhikkhave, devamanussā viharanti. 
С изменением, угасанием и прекращением ментальных феноменов дэвы и люди пребывают в дискомфорте. 
 
Rūpavipariṇāmavirāganirodhā sukho, bhikkhave, tathāgato viharati. 
С изменением, угасанием и прекращением форм Татхагата пребывает в приятном ощущении. 
When sights perish, fade away, and cease, the Realized One lives happily. …” 
Dhammavipariṇāmavirāganirodhā sukho, bhikkhave, tathāgato viharatī”ti. 
С изменением, угасанием и прекращением ментальных феноменов Татхагата пребывает в приятном ощущении”. 
" 

Virāganirodhena te dasāti. 

Avijjāya tveva tamokāyassa asesavirāganirodho santametaṁ padaṁ paṇītametaṁ padaṁ, yadidaṁ—  But when that dark mass of ignorance fades away and ceases with nothing left over, that state is peaceful and sublime. 
Avijjāya tveva tamokāyassa asesavirāganirodho santametaṁ padaṁ paṇītametaṁ padaṁ, yadidaṁ— 
 

Avijjāya tveva asesavirāganirodhā saṅkhāranirodho …pe…  When ignorance fades away and ceases with nothing left over, choices cease. When choices cease, consciousness ceases. When consciousness ceases, name and form cease. When name and form cease, the six sense fields cease. When the six sense fields cease, contact ceases. When contact ceases, feeling ceases. When feeling ceases, craving ceases. When craving ceases, grasping ceases. When grasping ceases, continued existence ceases. When continued existence ceases, rebirth ceases. When rebirth ceases, old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress cease. 

yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo.  Какое-либо именно этого цепляния без остатка без страсти истечение, готовность им поступиться, несмешанность - удаление, свобода, независимость от него. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo—  It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo—