‘imamhi ce ayaṁ samaye puggalo kālaṁ kareyya, yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge’.  ‘Если этот человек умер бы в это время, то он бы оказался в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
‘If this person were to die right now, they would be raised up to heaven.’ 
Cetopasādahetu pana, bhikkhave, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
Именно из-за умственного покоя с распадом тела, после смерти, некоторые существа перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
Purity of mind is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 

“Aṭṭhānametaṁ, bhikkhave, anavakāso yaṁ kāyaduccaritasamaṅgī tannidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya. Netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  «Монахи, не может быть такого, немыслимо, чтобы человек, который пускается в неблагое телесное поведение, в этом случае, по этой причине, с распадом тела, после смерти, переродился бы в благом уделе, в небесном мире. Нет такой возможности. 
“It is impossible, mendicants, it cannot happen that someone who has engaged in bad bodily conduct, could for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, a heavenly realm. 
“Aṭṭhānametaṁ, bhikkhave, anavakāso yaṁ vacīduccaritasamaṅgī …pe… yaṁ manoduccaritasamaṅgī tannidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya. Netaṁ ṭhānaṁ vijjati. 
в словесное неблагое поведение… умственное неблагое поведение… 
“It is impossible, mendicants, it cannot happen that someone who has engaged in bad verbal … bad mental conduct could, for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, a heavenly realm. 
Ṭhānañca kho etaṁ, bhikkhave, vijjati yaṁ kāyasucaritasamaṅgī tannidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya. Ṭhānametaṁ vijjatī”ti. 
Но может быть так, что человек, который пускается в благое телесное поведение… переродится в благом уделе, в небесном мире. Есть такая возможность». 
But it is possible that someone who has engaged in good bodily conduct could, for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, a heavenly realm.” 
Ṭhānañca kho etaṁ, bhikkhave, vijjati yaṁ manosucaritasamaṅgī tannidānā tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya. Ṭhānametaṁ vijjatī”ti. 
из умственного благого поведения… 
But it is possible that someone who has engaged in good verbal … good mental conduct could, for that reason alone, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, heavenly realm.” 

“Nāhaṁ, bhikkhave, aññaṁ ekadhammampi samanupassāmi yena sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ uppajjanti yathayidaṁ, bhikkhave, sammādiṭṭhi.  «Монахи, я не вижу ни одной другой вещи помимо правильного взгляда, из-за которой с распадом тела, после смерти, существа перерождаются в благом уделе, в небесном мире. 
“Mendicants, I do not see a single thing that causes sentient beings to be reborn, when their body breaks up, after death, in a good place, a heavenly realm like right view. 
Sammādiṭṭhiyā, bhikkhave, samannāgatā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ uppajjantī”ti. 
Обладая правильным взглядом, с распадом тела, после смерти, существа перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
It is because they have right view that sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 

… Evamevaṁ kho, bhikkhave, appakā te sattā ye vavassaggārammaṇaṁ karitvā labhanti samādhiṁ labhanti cittassekaggataṁ;  «…мало тех существ, которые обретают сосредоточение, однонаправленность ума, основанную на оставлении. 
… so too the sentient beings who, relying on letting go, gain immersion, gain unification of mind are few, 
atha kho eteva sattā bahutarā ye vavassaggārammaṇaṁ karitvā na labhanti samādhiṁ na labhanti cittassekaggataṁ. 
Куда больше тех, которые не обретают…» 
while those who don’t gain immersion, don’t gain unification of mind relying on letting go are many. 
… Evamevaṁ kho, bhikkhave, appakā te sattā ye annaggarasaggānaṁ lābhino; 
«…мало тех существ, которые обретают уточнённый вкус изысканной еды. 
… so too the sentient beings who get the best food and flavors are few, 
atha kho eteva sattā bahutarā ye annaggarasaggānaṁ na lābhino, uñchena kapālābhatena yāpenti. 
Куда больше тех, которые не обретают такой еды, но живут на объедках, носимых в чаше». 
while those who don’t get the best food and flavors, but get by with scraps in an alms bowl are many. 

Yañca gihīnaṁ agāraṁ ajjhāvasataṁ cīvarapiṇḍapātasenāsanagilānapaccayabhesajjaparikkhārānuppadānatthaṁ padhānaṁ, yañca agārasmā anagāriyaṁ pabbajitānaṁ sabbūpadhipaṭinissaggatthaṁ padhānaṁ.  Старание мирян, которые пребывают дома с целью одарить [монахов] одеждами, едой, жилищами, лекарствами и обеспечением для больных, а также старание тех, кто ушёл из жизни домохозяйской в жизнь бездомную ради оставления всех обретений. 
The endeavor of laypeople staying in a home to provide robes, almsfood, lodgings, and medicines and supplies for the sick. And the endeavor of those gone forth from the lay life to homelessness to let go of all attachments. 
Etadaggaṁ, bhikkhave, imesaṁ dvinnaṁ padhānānaṁ yadidaṁ sabbūpadhipaṭinissaggatthaṁ padhānaṁ. 
Из этих двух стараний, монахи, высочайшим является старание ради оставления всех обретений. 
The better of these two endeavors is the effort to let go of all attachments. 
‘sabbūpadhipaṭinissaggatthaṁ padhānaṁ padahissāmā’ti. 
«Мы будем стараться ради оставления всех обретений». 
‘We shall endeavor to let go of all attachments.’ 

Idha, bhikkhave, bhikkhu satisambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vosaggapariṇāmiṁ,  Вот монах развивает осознанность как фактор просветления, который основывается на отречении, бесстрастии, прекращении, созревает в оставлении. 
It’s when a mendicant develops the awakening factors of mindfulness, 
upekkhāsambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vosaggapariṇāmiṁ. 
невозмутимость как фактор просветления, который основывается на отречении, бесстрастии, прекращении, созревает в оставлении… 
and equanimity, which rely on seclusion, fading away, and cessation, and ripen as letting go. 
“Ko nu kho, bho gotama, hetu ko paccayo yena m’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti? 
«Мастер Готама, почему некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире?» 
“What is the cause, Mister Gotama, what is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm?” 
“Dhammacariyāsamacariyāhetu kho, brāhmaṇa, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
«Брахман, из-за праведного поведения, поведения свойственного Дхамме, некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
“Principled and moral conduct is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 
“Ko pana, bho gotama, hetu ko paccayo yena m’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti? 
«Мастер Готама, почему некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире?» 
“But what is the cause, Mister Gotama, what is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm?” 
Evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
That’s why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 
Evaṁ kho, brāhmaṇa, katattā ca akatattā ca evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
Вот как из-за что было сделано, и из-за того, что не было сделано, некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
So what they’ve done and what they’ve not done is why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 
kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati. 
С распадом тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
And when the body breaks up, after death, they are reborn in a good place, a heavenly realm. 

Te asaññattibalā anijjhattibalā appaṭinissaggamantino tameva adhikaraṇaṁ thāmasā parāmāsā abhinivissa voharanti:  Не имея силы убеждения и силы обдумывания, не желая оставить своей точки зрения, они неподобающим образом цепляются ещё больше за этот дисциплинарный вопрос, и, стоя на своём, заявляют: 
Unable to persuade or convince each other, they can’t let go of their opinions. They obstinately stick to that disciplinary issue, insisting that: 
Te saññattibalā nijjhattibalā paṭinissaggamantino, na tameva adhikaraṇaṁ thāmasā parāmāsā abhinivissa voharanti: 
Обладая силой убеждения и силой обдумывания, имея готовность оставить свою точку зрения, они не цепляются ещё больше неподобающим образом за этот дисциплинарный вопрос, и не заявляют, стоя на своём: 
Since they are able to persuade and convince each other, they let go of their opinions. They don’t obstinately stick to that disciplinary issue or insist that: 

“Dvīhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  «Наделенный, монахи, двумя качествами, как нагруженный так попадает в рай. 
“Anyone who has two things is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, dvīhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”. 
Этими, монахи, двумя качествами наделенный, как нагруженный так попадает в рай». 
Anyone who has these two things is raised up to heaven.” 
“Dvīhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato idhekacco kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati. 
«Наделенный, монахи, двумя качествами, обладая двумя качествами, с распадом тела, после смерти, человек перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
“When they have two things, some people—when their body breaks up, after death—are reborn in a good place, a heavenly realm. 
Imehi kho, bhikkhave, dvīhi dhammehi samannāgato idhekacco kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati”. 
Этими, монахи, двумя качествами наделенный, обладая двумя качествами, с распадом тела, после смерти, человек перерождается в благом уделе, в небесном мире». 
When they have these two things, some people—when their body breaks up, after death—are reborn in a good place, a heavenly realm.” 

“Rāgassa, bhikkhave, pariññāya … parikkhayāya … pahānāya … khayāya … vayāya … virāgāya … nirodhāya … cāgāya … paṭinissaggāya dve dhammā bhāvetabbā …pe…  «Ради полного, монахи, понимания… полного уничтожения… оставления… уничтожения… преодоления… угасания… прекращения… отказа от… отдаления… 
“For the complete understanding … finishing … giving up … ending … vanishing … fading away … cessation … giving away … letting go of greed, two things should be developed.” 
“Dosassa …pe… mohassa … kodhassa … upanāhassa … makkhassa … paḷāsassa … issāya … macchariyassa … māyāya … sāṭheyyassa … thambhassa … sārambhassa … mānassa … atimānassa … madassa … pamādassa … abhiññāya … pariññāya … parikkhayāya … pahānāya … khayāya … vayāya … virāgāya … nirodhāya … cāgāya … paṭinissaggāya dve dhammā bhāvetabbā. 
Злобы… заблуждения… злости… враждебности… клеветы… презрения… зависти… скупости… неискренности… лукавства… упрямства… горячности… самомнения… надменности… опьянения… беспечности… полного понимания… полного уничтожения… оставления… уничтожения… преодоления… угасания… прекращения… отказа от… отдаления… 
“Of hate … delusion … anger … acrimony … disdain … contempt … jealousy … stinginess … deceit … deviousness … obstinacy … aggression … conceit … arrogance … vanity … negligence … for insight … complete understanding … finishing … giving up … ending … vanishing … fading away … cessation … giving away … letting go … two things should be developed. 
Pamādassa, bhikkhave, paṭinissaggāya ime dve dhammā bhāvetabbā”ti. 
От беспечности, монахи, отдаления эти два качества должны быть развиты. 
For the letting go of negligence, these two things should be developed.” 

Ye keci upasaggā uppajjanti sabbe te bālato uppajjanti, no paṇḍitato.  какие бы ни существовали невзгоды, все они возникают из-за глупца, а не мудреца. 
Whatever hazards there are, all come from the foolish, not from the astute. 
Ye keci upasaggā uppajjanti sabbe te bālato uppajjanti, no paṇḍitato. 
Глупец несёт беду, мудрец не несёт беды. 
Whatever hazards there are, all come from the foolish, not from the astute. 
Saupasaggo bālo, anupasaggo paṇḍito. 
От мудреца нет беды. 
The fool is hazardous, but the astute person is not. 
Natthi, bhikkhave, paṇḍitato bhayaṁ, natthi paṇḍitato upaddavo, natthi paṇḍitato upasaggo. 
От мудреца нет невзгоды. 
There’s no danger, peril, or hazard that comes from the astute. 

Tīhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato tayo male pahāya yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая тремя качествами, и отбросив три пятна, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Anyone who has three qualities, and has given up three stains, is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, tīhi dhammehi samannāgato ime tayo male pahāya yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими тремя качествами и отбросив эти три пятна, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Anyone who has these three qualities, and has given up these three stains, is raised up to heaven.” 

Idha, bhikkhave, ekacco puggalo sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho: ‘ehambho purisa, yaṁ jānāsi taṁ vadehī’ti. So ajānaṁ vā āha: ‘jānāmī’ti, jānaṁ vā āha: ‘na jānāmī’ti, apassaṁ vā āha: ‘passāmī’ti, passaṁ vā āha: ‘na passāmī’ti; iti attahetu vā parahetu vā āmisakiñcikkhahetu vā sampajānamusā bhāsitā hoti.  Вот, если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я знаю», или, зная, он говорит «Я не знаю»; не видя, он говорит «Я вижу», или же, видя, он говорит «Я не вижу». Таким образом он сознательно говорит неправду ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 
It’s a person who is summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: ‘Please, mister, say what you know.’ Not knowing, they say ‘I know.’ Knowing, they say ‘I don’t know.’ Not seeing, they say ‘I see.’ And seeing, they say ‘I don’t see.’ So they deliberately lie for the sake of themselves or another, or for some trivial worldly reason. 
sabhaggato vā → sabhāgoto vā (sya-all, km) | parisaggato vā → parisagato vā (si, sya-all, km) 
Idha, bhikkhave, ekacco puggalo sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho: ‘ehambho purisa, yaṁ pajānāsi taṁ vadehī’ti, so ajānaṁ vā āha: ‘na jānāmī’ti, jānaṁ vā āha: ‘jānāmī’ti, apassaṁ vā āha: ‘na passāmī’ti, passaṁ vā āha: ‘passāmī’ti; iti attahetu vā parahetu vā āmisakiñcikkhahetu vā na sampajānamusā bhāsitā hoti. 
Вот, если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я не знаю», или, зная, он говорит «Я знаю»; не видя, он говорит «Я не вижу», или же, видя, он говорит «Я вижу». Таким образом не говорит сознательно неправды ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 
It’s a person who is summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: ‘Please, mister, say what you know.’ Not knowing, they say ‘I don’t know.’ Knowing, they say ‘I know.’ Not seeing, they say ‘I don’t see.’ And seeing, they say ‘I see.’ So they don’t deliberately lie for the sake of themselves or another, or for some trivial worldly reason. 

pecca sagge pamodatī”ti.  А после смерти ты окажешься в раю». 
and they depart to rejoice in heaven.” 
sagge pamodatī”ti → sagge ca modatīti (bj) 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

Sīlavantānaṁ dassanakāmo hoti, saddhammaṁ sotukāmo hoti, vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vossaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato.  Когда он желает увидеть тех, кто обладает нравственным поведением; когда он желает услышать благую Дхамму; и когда он пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, предан благотворительности, радуется дарению и разделению. 
They like to see ethical people. They like to hear the true teaching. And they live at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā …pe… manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā, vacīsucaritena samannāgatā, manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 
saggāpāyañca passati; 
Кто видел небеса и нижние миры, 
sees heaven and places of loss, 

saggāpāyañca passati;  Кто видел небеса и нижние миры, 
sees heaven and places of loss, 

‘Sace kho pana atthi paro loko, atthi sukatadukkaṭānaṁ kammānaṁ phalaṁ vipāko, athāhaṁ kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissāmī’ti, ayamassa paṭhamo assāso adhigato hoti.  Вот какова первая гарантия, которой он добился: «Если есть следующий мир, и если есть плод и результат благих и плохих поступков, то есть возможность, что после распада тела, после смерти, я перерожусь в благом уделе, в небесном мире». 
‘If it turns out there is another world, and good and bad deeds have a result, then—when the body breaks up, after death—I’ll be reborn in a good place, a heavenly realm.’ This is the first consolation they’ve won. 
‘Sace kho pana atthi paro loko, atthi sukatadukkaṭānaṁ kammānaṁ phalaṁ vipāko, athāhaṁ kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissāmī’ti, ayamassa paṭhamo assāso adhigato hoti. 
Вот какова первая гарантия, которой он добился… 
 

Aninditā saggamupenti ṭhānan”ti.  Безукоризненный, стремится к небесам». 
blameless, they go to a heavenly place.” 

vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vossaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato.  И она или он пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, [пребывает, будучи] преданным благотворительности, радуется дарению и разделению. 
They live at home with a heart rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 
vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vossaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato’ti. 
Божества и духи также возносят хвалу, говоря: 
 
vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vossaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato’ti. 
радуется дарению и разделению». 
 

So sace ākaṅkhati: ‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ: “ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā”ti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  Если он пожелает: «Пусть я увижу за счёт божественного глаза…» – 
If they wish: ‘With clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds: “These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And may I understand how sentient beings are reborn according to their deeds.’ 

Sīlasampadāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti;  Из-за совершенства в нравственном поведении… 
Some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm because of accomplishment in ethics, 
cittasampadāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti; 
Из-за совершенства в уме… 
mind, 
diṭṭhisampadāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
Из-за совершенства в воззрении с распадом тела, после смерти, существа перерождаются в благом уделе, в небесном мире. 
or view. 

Sīlasampadāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. Cittasampadāhetu vā …pe… diṭṭhisampadāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti.  Из-за совершенства в нравственном поведении… Из-за совершенства в воззрении с распадом тела, после смерти, существа перерождаются в благом уделе, в небесном мире. 
Some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm because of accomplishment in ethics, mind, or view. 
evamevaṁ kho, bhikkhave, sīlasampadāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti, cittasampadāhetu vā sattā …pe… diṭṭhisampadāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
точно также, из-за совершенства в нравственном поведении… в воззрении с распадом тела, после смерти, существа перерождаются в благом уделе, в небесном мире. Таковы, монахи, три совершенства». 
In the same way, some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm because of accomplishment in ethics, mind, or view. 

Tīhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, тот, кто обладает тремя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with three qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, tīhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Монахи, тот, кто обладает этими тремя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with these three qualities is raised up to heaven.” 

Tīhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, тот, кто обладает тремя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with three qualities is raised up to heaven. 
imehi kho …pe… evaṁ sagge”ti. 
Монахи, тот, кто обладает этими тремя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with these three qualities is raised up to heaven.” 

imehi kho …pe… evaṁ sagge”ti.  Этими… в раю. 
" 

Imehi kho, bhikkhave, tīhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti.  Этими… в раю. 
" 

Tīhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  «Монахи, тот, кто обладает тремя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with three qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, tīhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
«Этими, монахи, тремя качествами наделенный, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with these three qualities is raised up to heaven.” 

paṭinissaggāya ime tayo dhammā bhāvetabbā.  ради покидания страсти эти три явления должны быть развиты. 
letting go … 
paṭinissaggāya ime tayo dhammā bhāvetabbā”ti. 
ради покидания … эти три явления должны быть развиты. 
For the letting go of negligence, these three things should be developed.” 
paṭinissagge ime dasa. 
 
 

pecca sagge pamodatī”ti.  А после смерти ты окажешься в раю». 
and they depart to rejoice in heaven.” 
sagge pamodatī”ti → sagge ca modatīti (bj); sagge pamodantīti (pts1ed) 

Idha, bhikkhave, bhikkhu satisambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vossaggapariṇāmiṁ,  Вот монах развивает осознанность… 
It’s when a mendicant develops the awakening factors of mindfulness, 
upekkhāsambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vossaggapariṇāmiṁ. 
невозмутимость как фактор просветления, который основывается на отречении, бесстрастии, прекращении, созревает в оставлении. 
and equanimity, which rely on seclusion, fading away, and cessation, and ripen as letting go. 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato bhattuddesako yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, [монах], распределяющий обеды, который обладает четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A meal designator who has four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato bhattuddesako yathābhataṁ nikkhitto evaṁ saggeti. 
[Монах], распределяющий обеды, который обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A meal designator who has these four qualities is raised up to heaven. 

“Cattārome, bhikkhave, puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattanti.  «Монахи, есть эти четыре потока заслуг, потоков благого, пищи для счастья – божественных, созревающих в счастье, ведущих в небесные миры – ведущие к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью. 
“Mendicants, there are these four kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness and are conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 
Yassa, bhikkhave, bhikkhu cīvaraṁ paribhuñjamāno appamāṇaṁ cetosamādhiṁ upasampajja viharati, appamāṇo tassa puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Когда монах входит и пребывает в безмерном сосредоточении ума, используя одеяние, [подаренное ему каким-либо человеком], то [этот] человек обретает безмерный поток заслуг, поток благого, пищу для счастья, ведущую к желаемому, желанному и приятному, к его собственному благополучию и счастью. 
When a mendicant enters and remains in a limitless immersion of heart while using a robe, the overflowing of merit for the donor is limitless … 
Yassa, bhikkhave, bhikkhu piṇḍapātaṁ paribhuñjamāno appamāṇaṁ cetosamādhiṁ upasampajja viharati, appamāṇo tassa puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Когда монах входит и пребывает в безмерном сосредоточении ума, используя еду, [подаренную ему каким-либо человеком]… 
When a mendicant enters and remains in a limitless immersion of heart while eating almsfood, the overflowing of merit for the donor is limitless … 
Yassa, bhikkhave, bhikkhu senāsanaṁ paribhuñjamāno appamāṇaṁ cetosamādhiṁ upasampajja viharati, appamāṇo tassa puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
…жилище… 
When a mendicant enters and remains in a limitless immersion of heart while using lodgings, the overflowing of merit for the donor is limitless … 
Yassa, bhikkhave, bhikkhu gilānappaccayabhesajjaparikkhāraṁ paribhuñjamāno appamāṇaṁ cetosamādhiṁ upasampajja viharati, appamāṇo tassa puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Когда монах входит и пребывает в безмерном сосредоточении ума, используя лекарства и обеспечение для больных, [подаренное ему каким-либо человеком], то [этот] человек обретает безмерный поток заслуг, поток благого, пищу для счастья, ведущую к желаемому, желанному и приятному, к его собственному благополучию и счастью. 
When a mendicant enters and remains in a limitless immersion of heart while using medicines and supplies for the sick, the overflowing of merit for the donor is limitless … 
Ime kho, bhikkhave, cattāro puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattanti. 
Таковы четыре потока заслуг, потоков благого, пищи для счастья – божественных, созревающих в счастье, ведущих в небесные миры – ведущие к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью. 
These are the four kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness and are conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 
Imehi ca pana, bhikkhave, catūhi puññābhisandehi kusalābhisandehi samannāgatassa ariyasāvakassa na sukaraṁ puññassa pamāṇaṁ gahetuṁ: ‘ettako puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattatī’ti. Atha kho asaṅkhyeyyo appameyyo mahāpuññakkhandhotveva saṅkhyaṁ gacchati. 
Когда, монахи, ученик Благородных обладает этими четырьмя потоками заслуг, потоками благого, то непросто измерить его заслугу так: «Такого-то объёма [этот] поток заслуг, поток благого, пища для счастья – божественный, созревающий в счастье, ведущий в небесные миры – ведущий к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью». Вместо этого это считается попросту неизмеримой, безмерной, огромной грудой заслуг. 
When a noble disciple has these four kinds of overflowing merit and goodness, it’s not easy to grasp how much merit they have by saying that this is the extent of their overflowing merit … that leads to happiness. It’s simply reckoned as an incalculable, immeasurable, great mass of merit. 
evamevaṁ kho, bhikkhave, imehi catūhi puññābhisandehi kusalābhisandehi samannāgatassa ariyasāvakassa na sukaraṁ puññassa pamāṇaṁ gahetuṁ: ‘ettako puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattatī’ti. Atha kho asaṅkhyeyyo appameyyo mahāpuññakkhandhotveva saṅkhyaṁ gacchatīti. 
точно также непросто измерить заслугу от такого подношения так: «Такого-то объёма [этот] поток заслуг… Вместо этого это считается попросту неизмеримой, безмерной, огромной грудой заслуг». 
In the same way, when a noble disciple has these four kinds of overflowing merit it’s simply reckoned as an incalculable, immeasurable, great mass of merit. 

“Cattārome, bhikkhave, puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattanti.  «Монахи, существуют эти четыре потока заслуг, потока благого, пищи для счастья – божественных, созревающих в счастье, ведущих в небесные миры – ведущие к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью. 
“Mendicants, there are these four kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness and are conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 
Ayaṁ, bhikkhave, paṭhamo puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков первый поток заслуг, поток благого, пища для счастья. 
This is the first kind of overflowing merit … 
Ayaṁ, bhikkhave, dutiyo puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков второй поток заслуг, поток благого, пища для счастья. 
This is the second kind of overflowing merit … 
Ayaṁ, bhikkhave, tatiyo puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков третий поток заслуг, поток благого, пища для счастья. 
This is the third kind of overflowing merit … 
Ayaṁ, bhikkhave, catuttho puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков четвёртый поток заслуг, поток благого, пища для счастья. 
This is the fourth kind of overflowing merit … 
Ime kho, bhikkhave, cattāro puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattantīti. 
Таковы четыре потока заслуг, потока благого, пищи для счастья – божественных, созревающих в счастье, ведущих в небесные миры – ведущие к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью». 
These are the four kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness and are conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 

Aninditā saggamupenti ṭhānan”ti.  Он, безупречный, отправляется на небо». 
blameless, they go to a heavenly place.” 

“Catūhi kho, gahapati, dhammehi samannāgato ariyasāvako gihisāmīcipaṭipadaṁ paṭipanno hoti yasopaṭilābhiniṁ saggasaṁvattanikaṁ.  «Домохозяин, ученик Благородных, который обладает четырьмя качествами, практикует подобающим для мирянина образом; он практикует так, что это принесёт [ему] обретение славы и приведёт в небесный мир. 
“Householder, when a noble disciple does four things they are practicing appropriately for a layperson, which brings fame and leads to heaven. 
Imehi kho, gahapati, catūhi dhammehi samannāgato ariyasāvako gihisāmīcipaṭipadaṁ paṭipanno hoti yasopaṭilābhiniṁ saggasaṁvattanikanti. 
Домохозяин, ученик Благородных, который обладает этими четырьмя качествами, практикует подобающим для мирянина образом; он практикует так, что это принесёт [ему] обретение славы и приведёт в небесный мир». 
When a noble disciple does these four things they are practicing appropriately for a layperson, which brings fame and leads to heaven. 
Saggañca kamatiṭṭhānaṁ, 
Свершив прекрасные дела, 
They pass on to a place in heaven, 
Saggañca kamatiṭṭhānaṁ → saggañca kamati ṭhānaṁ (pts1ed); saggañca sappatiṭṭhānaṁ (mr) 

Bhoge laddhā sahadhammena yasaṁ laddhā saha ñātīhi saha upajjhāyehi ciraṁ jīvitvā dīghamāyuṁ pāletvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjāmīti, ayaṁ catuttho dhammo iṭṭho kanto manāpo dullabho lokasmiṁ.  Праведно добыв богатство и снискав славу для себя и для своих родственников и наставников, живя долго, наслаждаясь длительным жизненным сроком, он думает: «С распадом тела, после смерти, пусть я перерожусь в благом уделе, в небесном мире!» Такова четвёртая вещь – желанная, приятная, и редко обретаемая в мире. 
The fourth thing, having got wealth, fame, and long life, is the wish: ‘When my body breaks up, after death, may I be reborn in a good place, a heavenly realm!’ 
Idha, gahapati, ariyasāvako vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vosaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato. 
Вот ученик Благородных пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, предан благотворительности, радуется дарению и разделению. 
It’s when a noble disciple lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 
Puna caparaṁ, gahapati, ariyasāvako uṭṭhānavīriyādhigatehi bhogehi bāhābalaparicitehi sedāvakkhittehi dhammikehi dhammaladdhehi ye te samaṇabrāhmaṇā madappamādā paṭiviratā khantisoracce niviṭṭhā ekamattānaṁ damenti, ekamattānaṁ samenti, ekamattānaṁ parinibbāpenti, tathārūpesu samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpeti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ. 
Далее, с помощью богатства, которое он обрёл усердным старанием… ученик Благородных утверждает ведущее ввысь подаяние – небесное подношение, приводящее к счастью, ведущее в небесные миры – тем жрецам и отшельникам, которые воздерживаются от упоения и беспечности, которые утверждены в кротости и терпении, которые обуздывают себя, умиротворяют себя, тренируют себя для [достижения] ниббаны. 
Furthermore, with his legitimate wealth he establishes an uplifting religious donation for ascetics and brahmins—those who refrain from intoxication and negligence, are settled in patience and sweetness, and who tame, calm, and extinguish themselves—that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven. 
pecca sagge pamodatī”ti. 
А после смерти счастлив он на небесах». 
and they depart to rejoice in heaven.” 

pecca sagge pamodatī”ti.  А после смерти ты окажешься в раю». 
and they depart to rejoice in heaven.” 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая [другими] четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая [другими] четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая [другими] четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая [другими] четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими четырьмя качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

So kāyena sucaritaṁ caritvā, vācāya sucaritaṁ caritvā, manasā sucaritaṁ caritvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Сделав так, после распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
So kāyena sucaritaṁ caritvā, vācāya sucaritaṁ caritvā, manasā sucaritaṁ caritvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati. 
Сделав так, после распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu yāyaṁ disā agatapubbā iminā dīghena addhunā yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ, taṁ khippaññeva gantā hoti.  Вот монах является тем, кто быстро отправляется в ту область, в которой он прежде никогда не был за это долгое время [безначальных перерождений], то есть, к успокоению всех формаций, к оставлению всех обретений, к уничтожению жажды, к бесстрастию, к прекращению, к ниббане. 
It’s when a mendicant swiftly goes in the direction they’ve never gone before in all this long time; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

Diṭṭhisutta  Сутта Воззрения 
View 
Diṭṭhisutta → paṭhamaniriya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 
Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge. 
Монахи, тот, кто обладает четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Тот, кто обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Akataññutāsutta  Сутта Неблагодарный 
Ungrateful 
Akataññutāsutta → dutiyaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 
Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge. 
Монахи, тот, кто обладает четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Тот, кто обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Pāṇātipātīsutta  Сутта Убивающий 
Killing Living Creatures 
Pāṇātipātīsutta → tatiyaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 

Paṭhamamaggasutta  Сутта Путь Первая 
Path (1st) 
Paṭhamamaggasutta → catutthaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 

Dutiyamaggasutta  Сутта Путь Вторая 
Path (2nd) 
Dutiyamaggasutta → pañcamaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 

Paṭhamavohārapathasutta  Сутта Направление Выражения Первая 
Kinds of Expression (1st) 
Paṭhamavohārapathasutta → chaṭṭhaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 

Dutiyavohārapathasutta  Сутта Направление Выражения Вторая 
Kinds of Expression (2nd) 
Dutiyavohārapathasutta → sattamaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 

Ahirikasutta  Сутта Бесстыдный 
Lack of Conscience 
Ahirikasutta → aṭṭhamaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 

Dussīlasutta  Сутта Безнравственный 
Unethical 
Dussīlasutta → navamaniraya-sagganikkhittasuttaṁ (bj) 
Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge. 
Монахи, тот, кто обладает четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Тот, кто обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, тот, кто обладает четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Тот, кто обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, тот, кто обладает четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Тот, кто обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

Catūhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, тот, кто обладает четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with four qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Тот, кто обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

imehi kho, bhikkhave, catūhi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ saggeti.  Тот, кто обладает этими четырьмя качествами, оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these four qualities is raised up to heaven.” 

“Rāgassa, bhikkhave, pariññāya …pe… parikkhayāya … pahānāya … khayāya … vayāya … virāgāya … nirodhāya … cāgāya … paṭinissaggāya cattāro dhammā bhāvetabbā …pe….  Для страсти, монахи, полного понимания… исчерпывания… покидания… исчерпания… исчезновения… бесстрастия… истечения… отказа… отдаления четыре явления должны быть развиты… 
“For the complete understanding … finishing … giving up … ending … vanishing … fading away … cessation … giving away … letting go of greed, four things should be developed.” 

“Dosassa …pe… mohassa … kodhassa … upanāhassa … makkhassa … paḷāsassa … issāya … macchariyassa … māyāya … sāṭheyyassa … thambhassa … sārambhassa … mānassa … atimānassa … madassa … pamādassa abhiññāya … pariññāya … parikkhayāya … pahānāya … khayāya … vayāya … virāgāya … nirodhāya … cāgāya … paṭinissaggāya ime cattāro dhammā bhāvetabbā”ti.  Злобы… заблуждения… ворчания… жестокости… умаления… завистливого соперничества… ревности… жадности… притворства… хитрости… упрямства… агрессии… самомнения… завышенной самооценки… опьянения познания… полного понимания… исчерпывания… покидания… исчерпания… исчезновения… бесстрастия… истечения… отказа… отдаления четыре явления должны быть развиты… 
“Of hate … delusion … anger … acrimony … disdain … contempt … jealousy … stinginess … deceit … deviousness … obstinacy … aggression … conceit … arrogance … vanity … negligence … for insight … complete understanding … finishing … giving up … ending … vanishing … fading away … cessation … giving away … letting go … four things should be developed.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A mendicant with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A mendicant with these five qualities is raised up to heaven.” 

So sace ākaṅkhati: ‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ—ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannāti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  Если он пожелает: «Пусть я буду видеть за счёт божественного глаза… в соответствии с их каммой» – 
If you wish: ‘With clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds: “These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And may I understand how sentient beings are reborn according to their deeds.’ 

Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyyuṁ.  С распадом тела, после смерти, они оба перерождаются в благих уделах, в небесном мире. 
When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
pecca sagge pamodatī”ti. 
Возрадуется он в небесном мире». 
they depart to rejoice in heaven.” 

Puna caparaṁ, sīha, dāyako dānapati kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Далее, после распада тела, после смерти, жертвователь, необычайно щедрый даритель, перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
Furthermore, when a giver’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
Yampi, sīha, dāyako dānapati kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati, idaṁ samparāyikaṁ dānaphalan”ti. 
Таков плод даяния, относящийся к будущим жизням». 
This is a fruit of giving to do with lives to come.” 
‘dāyako, sīha, dānapati kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjatī’ti, etāhaṁ na jānāmi; ettha ca panāhaṁ bhagavato saddhāya gacchāmī”ti. 
«Сиха, после распада тела, после смерти, жертвователь, необычайно щедрый даритель, перерождается в благом уделе, в небесном мире» – то я не знаю этого, и в этом я опираюсь на веру в Благословенного». 
‘When a giver’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ I don’t know this, so I have to rely on faith in the Buddha.” 
Dāyako dānapati kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjatīti. 
После распада тела, после смерти, жертвователь, необычайно щедрый даритель, перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When a giver’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
Ramanti sagge sugatassa sāvakā”ti. 
Счастливого ученики возрадуются в небесах». 
disciples of the Holy One rejoice in heaven.” 
Ramanti sagge → kamanti sabbe (sya-all, km); ramanti sumanā (mr) 

kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  С распадом тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

saddho kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  С распадом тела, после смерти, верующий человек перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When their body breaks up, after death, the faithful are reborn in a good place, a heavenly realm. 

maggaṁ sugatigāminaṁ;  С путём, приводит что в удел хороший, 
the path that goes to a good place, 
maggaṁ → saggaṁ (sya-all, mr) 

Puna caparaṁ, gahapati, ariyasāvako uṭṭhānavīriyādhigatehi bhogehi bāhābalaparicitehi sedāvakkhittehi dhammikehi dhammaladdhehi ye te samaṇabrāhmaṇā madappamādā paṭiviratā khantisoracce niviṭṭhā ekamattānaṁ damenti ekamattānaṁ samenti ekamattānaṁ parinibbāpenti, tathārūpesu samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpeti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ.  Далее, с помощью богатства, которое он обрёл усердным старанием… ученик Благородных утверждает ведущее ввысь подаяние – небесное подношение, приводящее к счастью, ведущее в небесные миры – тем жрецам и отшельникам, которые воздерживаются от упоения и беспечности, которые утверждены в кротости и терпении, которые обуздывают себя, умиротворяют себя, тренируют себя для [достижения] ниббаны. 
Furthermore, with his legitimate wealth he establishes an uplifting religious donation for ascetics and brahmins—those who refrain from intoxication and negligence, are settled in patience and sweetness, and who tame, calm, and extinguish themselves—that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven. 
pecca sagge pamodatī”ti. 
А после смерти счастлив он на небесах». 
and they depart to rejoice in heaven.” 
pecca sagge pamodatī”ti → pecca sagge ca modatīti (si, pts1ed) 

saggā iṭṭhā kantā manāpā dullabhā lokasmiṁ.  Небесные миры – желанны, приятны, и редко обретаемы в мире. 
and heaven. 
Na kho, gahapati, arahati ariyasāvako saggakāmo saggaṁ āyācituṁ vā abhinandituṁ vā saggānaṁ vāpi hetu. 
Домохозяин, ученик Благородных, который желает небесных миров, не должен молиться ради [получения] небесных миров или же радоваться этому или же страстно этого хотеть, [ничего не делая]. 
A noble disciple who wants to go to heaven ought not pray for it, or hope for it, or pine for it. 
Saggakāmena, gahapati, ariyasāvakena saggasaṁvattanikā paṭipadā paṭipajjitabbā. 
Ученик Благородных, который желает небесных миров, должен практиковать путь, ведущий к небесным мирам. 
Instead, they should practice the way that leads to heaven. 
Saggasaṁvattanikā hissa paṭipadā paṭipannā saggapaṭilābhāya saṁvattati. 
Ведь когда он практикует путь, ведущий к небесным мирам, то это ведёт к обретению небесных миров, 
For by practicing that way they gain heaven, 
So lābhī hoti saggānanti. 
и он достигает небесных миров». 
they are one who gains the heavens. 
Saggaṁ uccākulīnataṁ; 
[Хотел бы] красоту, небесный мир, и благородное рождение, 
of exceptional delights— 

“Pañcime, bhikkhave, puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattanti.  «Монахи, есть эти пять потоков заслуг, потоков благого, пищи для счастья – божественных, созревающих в счастье, ведущих в небесные миры – ведущие к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью. 
“Mendicants, there are these five kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness and are conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 
Yassa, bhikkhave, bhikkhu cīvaraṁ paribhuñjamāno appamāṇaṁ cetosamādhiṁ upasampajja viharati, appamāṇo tassa puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Когда монах входит и пребывает в безмерном сосредоточении ума, используя одеяние, [подаренное ему каким-либо человеком], то [этот] человек обретает безмерный поток заслуг, поток благого, пищу для счастья, ведущую к желаемому, желанному и приятному, к его собственному благополучию и счастью. 
When a mendicant enters and remains in a limitless immersion of heart while using a robe … 
Yassa, bhikkhave, bhikkhu gilānappaccayabhesajjaparikkhāraṁ paribhuñjamāno appamāṇaṁ cetosamādhiṁ upasampajja viharati, appamāṇo tassa puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Когда монах входит и пребывает в безмерном сосредоточении ума, используя лекарства и обеспечение для больных, [подаренное ему каким-либо человеком], то [этот] человек обретает безмерный поток заслуг, поток благого, пищу для счастья, ведущую к желаемому, желанному и приятному, к его собственному благополучию и счастью. 
medicines and supplies for the sick, the overflowing of merit for the donor is limitless … 
Ime kho, bhikkhave, pañca puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattanti. 
Таковы пять потоков заслуг, потоков благого, пищи для счастья – божественных, созревающих в счастье, ведущих в небесные миры – ведущие к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью. 
These are the five kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness, and are conducive to heaven, ripening in happiness, and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 
‘ettako puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattatī’ti. 
«Такого-то объёма [этот] поток заслуг, поток благого, пища для счастья – божественный, созревающий в счастье, ведущий в небесные миры – ведущий к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью». 
this is the extent of their overflowing merit … that leads to happiness. 
‘ettako puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattatī’ti. 
«Такого-то объёма [этот] поток заслуг, поток благого, пища для счастья – божественный, созревающий в счастье, ведущий в небесные миры – ведущий к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и счастью». 
‘This is how much this overflowing merit … leads to happiness.’ 

Idha, bhikkhave, ariyasāvako vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vosaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato.  Вот ученик Благородных пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, предан благотворительности, радуется дарению и разделению. 
It’s when a noble disciple lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 
vosaggarato → vossaggarato (sya-all, pts1ed, csp1ed) 

Tesaṁ abhiṇhaṁ dassanā saṁsaggo ahosi.  Поскольку они часто виделись друг с другом, возникла связь. 
Seeing each other often, they became close. 
Saṁsagge sati vissāso ahosi. 
Поскольку возникла связь, возникла близость. 
Being so close, they became intimate. 
Tesaṁ abhiṇhaṁ dassanā saṁsaggo ahosi, saṁsagge sati vissāso ahosi, vissāse sati otāro ahosi, te otiṇṇacittā sikkhaṁ apaccakkhāya dubbalyaṁ anāvikatvā methunaṁ dhammaṁ paṭiseviṁsū”ti. 
 
 

pecca sagge pamodatī”ti.  А после смерти радуется он на небесах». 
and he departs to rejoice in heaven.” 

gāmanigamarājadhānīsu osaritvā vāsaṁ kappessanti jivhaggena rasaggāni pariyesamānā, piṇḍapātahetu ca anekavihitaṁ anesanaṁ appatirūpaṁ āpajjissanti.  Они переберутся в поселения, города и столицы, и, обосновываясь там, будут выискивать наилучшие вкусы кончиками своих языков. Ради еды они будут совершать многочисленные непристойные и неподобающие поступки. 
They will come down to the villages, towns, and capital cities and make their homes there. And they will try to get almsfood in many kinds of wrong and inappropriate ways. 
Bhikkhunīsikkhamānāsamaṇuddesehi saṁsagge kho pana, bhikkhave, sati etaṁ pāṭikaṅkhaṁ: 
По мере их общения с монахинями, послушницами, младшими монахинями, можно будет ожидать 
In such conditions, it can be expected that 
Ārāmikasamaṇuddesehi saṁsagge kho pana, bhikkhave, sati etaṁ pāṭikaṅkhaṁ: 
По мере их общения с помощниками по монастырю и с младшими монахами, можно будет ожидать, 
In such conditions it can be expected that 

Puna caparaṁ, bhikkhave, sekho bhikkhu saṁsaṭṭho viharati gahaṭṭhapabbajitehi ananulomikena gihisaṁsaggena;  Далее, монах, являющийся учеником, тесно общается с домохозяевами и отшельниками, беседуя с ними в ненадлежащей манере, свойственной мирянам, 
Furthermore, a mendicant trainee mixes closely with laypeople and renunciates, socializing inappropriately like a layperson. 
appicchakathā santuṭṭhikathā pavivekakathā asaṁsaggakathā vīriyārambhakathā sīlakathā samādhikathā paññākathā vimuttikathā vimuttiñāṇadassanakathā, evarūpiyā kathāya na nikāmalābhī hoti na akicchalābhī na akasiralābhī; 
то есть, беседы о малом количестве желаний, о довольствовании [тем, что есть], об уединении, об отсутствии связанности, о зарождении усердия, о нравственном поведении, о сосредоточении, о мудрости, об освобождении, о знании и видении освобождения. 
talk about fewness of wishes, contentment, seclusion, aloofness, arousing energy, ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom. 
Puna caparaṁ, bhikkhave, sekho bhikkhu asaṁsaṭṭho viharati gahaṭṭhapabbajitehi ananulomikena gihisaṁsaggena; 
Далее, монах, являющийся учеником, не общается тесно с домохозяевами и отшельниками, беседуя с ними в ненадлежащей манере, свойственной мирянам… 
Furthermore, a mendicant trainee doesn’t mix closely with laypeople and renunciates, socializing inappropriately like a layperson. 
appicchakathā santuṭṭhikathā pavivekakathā asaṁsaggakathā vīriyārambhakathā sīlakathā samādhikathā paññākathā vimuttikathā vimuttiñāṇadassanakathā, evarūpiyā kathāya nikāmalābhī hoti akicchalābhī akasiralābhī; 
 
talk about fewness of wishes, contentment, seclusion, aloofness, arousing energy, ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom. 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Монахи, обладая пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A nun with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
A nun with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Обладая пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A nun with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
A nun with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Обладая пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A nun with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
A nun with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Обладая пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A nun with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
A nun with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Обладая пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A nun with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
A nun with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Обладая пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A nun with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgatā bhikkhunī yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монахиня перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
A nun with these five qualities is raised up to heaven.” 

Na, bhikkhave, sattā ñātisampadāhetu vā bhogasampadāhetu vā ārogyasampadāhetu vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti.  Не из-за совершенства в родне, [не из-за] совершенства в богатстве или совершенства в здоровье существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благих уделах, в небесном мире. 
It is not because of endowment with relatives, wealth, or health that sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm. 
Sīlasampadāhetu vā, bhikkhave, sattā diṭṭhisampadāhetu vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
Но из-за совершенства в нравственном поведении и [из-за] совершенства в воззрениях существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благих уделах, в небесном мире. 
It is because of endowment with ethics or view that sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu yā sā disā agatapubbā iminā dīghena addhunā, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ, taṁ khippaññeva gantā hoti.  Вот монах является тем, кто быстро отправляется в ту область, в которой он прежде никогда не был за это долгое время [безначальных перерождений], то есть, к успокоению всех формаций, к оставлению всех обретений, к уничтожению жажды, к бесстрастию, к прекращению, к ниббане. 
It’s when a mendicant swiftly goes in the direction they’ve never gone before in all this long time; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая пятью качествами, человек рождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with five qualities is raised up to heaven 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, человек рождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato upāsako yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая пятью качествами, мирянин рождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A lay follower with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato upāsako yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, мирянин рождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A lay follower with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pubbe sudaṁ, bhikkhave, brāhmaṇā brāhmaṇiṁ neva kiṇanti no vikkiṇanti, sampiyeneva saṁvāsaṁ sambandhāya sampavattenti.  В прошлом брахманы не покупали и не продавали брахманок, и они инициировали сожительство только по взаимной любви, поступая так ради продолжения семейной линии. 
In the past brahmins neither bought nor sold brahmin women. They lived together because they loved each other and wanted their family line to continue. 
kiṇanti → kīṇanti (sya-all) | sambandhāya → saṁsaggatthāya (bj, pts1ed) 

So ime cattāro jhāne bhāvetvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Развив эти четыре джханы, с распадом тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
Having developed these four absorptions, when the body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

Yasmiṁ, bhikkhave, samaye sīlavante pabbajite kulaṁ upasaṅkamante manussā disvā cittāni pasādenti, saggasaṁvattanikaṁ, bhikkhave, taṁ kulaṁ tasmiṁ samaye paṭipadaṁ paṭipannaṁ hoti.  Когда люди видят в своём доме нравственных монашествующих, они утверждают свои сердца в доверии [к ним], и в этом случае семья практикует путь, ведущий в небесные миры. 
When they see ethical renunciates coming to their family, the people bring up confidence in their hearts. At that time the family is practicing a path leading to heaven. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, sīlavā sīlasampanno kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Далее, после распада тела, после смерти, нравственный человек, совершенный в нравственном поведении, перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
Furthermore, when an ethical person’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

Na musā bhaṇati, na pisuṇaṁ bhaṇati, na pharusaṁ bhaṇati, na samphappalāpaṁ bhaṇati, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Он не говорит неправды. Своими речами он не сеет распри. Он не говорит грубо. Он не пустословит. После распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
They don’t use speech that’s false, divisive, harsh, and nonsensical. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

Bahuno janassa piyo hoti manāpo, na verabahulo hoti, na vajjabahulo, asammūḷho kālaṁ karoti, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Человек мил и приятен многим людям. У него нет обширной вражды. У него нет множества недостатков. Он не умирает [со] спутанным [умом]. После распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
Most people find you dear and agreeable. You have little enmity and few faults. You don’t feel lost when you die. And when your body breaks up, after death, you’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

Bahuno janassa piyo hoti manāpo, aluddo ca hoti, avippaṭisārī ca, asammūḷho kālaṁ karoti, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Человек мил и приятен многим людям. Он не жесток. Он ни о чём не сожалеет. Он не умирает [со] спутанным [умом]. После распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
Most people find you likable and agreeable. You’re neither cruel nor remorseful. You don’t feel lost when you die. And when your body breaks up, after death, you’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  После распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
And when the body breaks up, after death, you’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

Bahubhaṇḍo hoti bahubhaṇḍasannicayo, bahubhesajjo hoti bahubhesajjasannicayo, bahukicco hoti bahukaraṇīyo byatto kiṅkaraṇīyesu, saṁsaṭṭho viharati gahaṭṭhapabbajitehi ananulomikena gihisaṁsaggena, tamhā ca āvāsā pakkamanto sāpekkho pakkamati.  [Монах] обретает и накапливает множество вещей. Он обретает и накапливает множество лекарств. Он берётся за множество дел и обязанностей, становится сведущим в различных делах, которые требуется исполнять. Он создаёт близкие связи с домохозяевами и монашествующими неуместным, типичным для мирян, образом. Когда он покидает этот монастырь, он оставляет его, полный беспокойства. 
You have a lot of stuff and store it up. You have a lot of medicine and store it up. You have a lot of duties and responsibilities, and become capable in whatever needs to be done. You mix closely with laypeople and renunciates, socializing inappropriately like a layperson. And when you leave that monastery, you miss it. 
Na bahubhaṇḍo hoti na bahubhaṇḍasannicayo, na bahubhesajjo hoti na bahubhesajjasannicayo, na bahukicco hoti na bahukaraṇīyo na byatto kiṅkaraṇīyesu, asaṁsaṭṭho viharati gahaṭṭhapabbajitehi ananulomikena gihisaṁsaggena, tamhā ca āvāsā pakkamanto anapekkho pakkamati. 
[Монах] не обретает и не накапливает множества вещей. Он не обретает и не накапливает множества лекарств. Он не берётся за множество дел и обязанностей, не становится сведущим в различных делах, которые требуется исполнять. Он не создаёт близких связей с домохозяевами и монашествующими неуместным, типичным для мирян, образом. Когда он покидает этот монастырь, он оставляет его без беспокойства. 
You don’t have a lot of stuff and store it up. You don’t have a lot of medicine and store it up. You don’t have a lot of duties and responsibilities, or become capable in whatever needs to be done. You don’t mix closely with laypeople and renunciates, socializing inappropriately like a layperson. And when you leave that monastery, you don’t miss it. 

dassane sati saṁsaggo,  Когда он их часто видит, он тесно общается с ними. 
Seeing them, you become close. 
saṁsagge sati vissāso, 
Когда он тесно общается с ними, они становятся близки. 
Being so close, you become intimate. 

Bhoge nissāya attānaṁ sukheti pīṇeti sammā sukhaṁ pariharati, mātāpitaro sukheti pīṇeti sammā sukhaṁ pariharati, puttadāradāsakammakaraporise sukheti pīṇeti sammā sukhaṁ pariharati, mittāmacce sukheti pīṇeti sammā sukhaṁ pariharati, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpeti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ.  C помощью богатства человек делает счастливым и довольным себя и правильно поддерживает себя в счастье. Он делает счастливыми и довольными своих родителей и правильно поддерживает себя в счастье. Он делает счастливыми и довольными своих жену и детей, своих рабов, рабочих и слуг и правильно поддерживает себя в счастье. Он делает счастливыми и довольными своих друзей и товарищей и правильно поддерживает себя в счастье. Он утверждает для жрецов и отшельников ведущее ввысь подаяние – небесное подношение, приводящее к счастью, ведущее в небесные миры. 
Riches enable you to make yourself happy and pleased, to make your mother and father; your children, partners, bondservants, workers, and staff, and your friends and colleagues happy and pleased, and to keep them all happy. And they enable you to establish an uplifting religious donation for ascetics and brahmins that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven. 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Обладая пятью качествами, монахиня-резидент перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A resident mendicant with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монахиня-резидент перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
A resident mendicant with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A resident mendicant with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает этими пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A resident mendicant with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A resident mendicant with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает этими пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A resident mendicant with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A resident mendicant with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает этими пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A resident mendicant with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A resident mendicant with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato āvāsiko bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Когда постоянно проживающий [в некоем месте] монах обладает этими пятью качествами, он перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A resident mendicant with these five qualities is raised up to heaven.” 

kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  После распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When your body breaks up, after death, you’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  После распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato bhattuddesako sammato na pesetabbo …pe… sammato pesetabbo … bālo veditabbo … paṇḍito veditabbo … khataṁ upahataṁ attānaṁ pariharati … akkhataṁ anupahataṁ attānaṁ pariharati … yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye … yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, [монаха], обладающего пятью качествами, который [уже] поставлен на должность распределяющего обеды, не следует отправлять… можно отправлять… следует считать глупым… следует считать мудрым… содержит себя в изувеченном и искалеченном состоянии… держит себя неизувеченным и неискалеченным… перерождается в аду, как если бы его туда затянули силой… перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A person with five qualities who has been appointed as meal designator should not be called upon … should be called upon … should be known as a fool … should be known as astute … they keep themselves broken and damaged … they keep themselves unbroken and undamaged … is cast down to hell … is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato bhattuddesako yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
[Монах], обладающий этими пятью… перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A meal designator with these five qualities is raised up to heaven.” 

Sāmaṇerapesako bālo veditabbo …pe… paṇḍito veditabbo … khataṁ upahataṁ attānaṁ pariharati … akkhataṁ anupahataṁ attānaṁ pariharati … yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye … yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, [монаха], обладающего пятью качествами, который [уже] поставлен надсмотрщиком за помощниками следует считать глупым… следует считать мудрым… содержит себя в изувеченном и искалеченном состоянии… держит себя неизувеченным и неискалеченным… перерождается в аду, как если бы его туда затянули силой… перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato sāmaṇerapesako yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
[Монах], обладающий этими пятью… перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A supervisor of novices with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
A monk with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato bhikkhu yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
A monk with these five qualities is raised up to heaven.” 

Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā upāsikā yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Монахи, обладая пятью качествами, мирянка перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой. 
A nun … trainee nun … novice monk … novice nun … layman … laywoman … with five qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgatā upāsikā yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими пятью качествами, мирянка перерождается в небесном мире, как если бы её туда затянули силой». 
With these five qualities they’re raised up to heaven.” 

“Rāgassa, bhikkhave, pariññāya … parikkhayāya … pahānāya … khayāya … vayāya … virāgāya … nirodhāya … cāgāya … paṭinissaggāya pañca dhammā bhāvetabbā.  Для познания… полного понимания… исчерпывания… покидания… исчерпания… исчезновения… бесстрастия… истечения… отказа… отдаления страсти, монахи, пять явлений должны быть развиты. 
“For the complete understanding … finishing … giving up … ending … vanishing … fading away … cessation … giving away … letting go of greed, five things should be developed.” 
Dosassa … mohassa … kodhassa … upanāhassa … makkhassa … paḷāsassa … issāya … macchariyassa … māyāya … sāṭheyyassa … thambhassa … sārambhassa … mānassa … atimānassa … madassa … pamādassa abhiññāya … pariññāya … parikkhayāya … pahānāya … khayāya … vayāya … virāgāya … nirodhāya … cāgāya … paṭinissaggāya pañca dhammā bhāvetabbā. 
Злобы… заблуждения… ворчания… жестокости… умаления… завистливого соперничества… ревности… жадности… притворства… хитрости… упрямства… агрессии… самомнения… завышенной самооценки… опьянения… беспечности познания… полного понимания… исчерпывания… покидания… исчерпания… исчезновения… бесстрастия… истечения… отказа… отдаления эти пять явлений должны быть развиты. 
“Of hate … delusion … anger … acrimony … disdain … contempt … jealousy … stinginess … deceit … deviousness … obstinacy … aggression … conceit … arrogance … vanity … negligence … for insight … complete understanding … finishing … giving up … ending … vanishing … fading away … cessation … giving away … letting go … five things should be developed. 
pamādassa, bhikkhave, paṭinissaggāya ime pañca dhammā bhāvetabbā”ti. 
для отдаления беспечности, монахи, эти пять явлений должны быть развиты. 
For the letting go of negligence, these five things should be developed.” 
Paṭinissaggo ime dasāti. 
 
 

Dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Он видит за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Yohaṁ maccheramalapariyuṭṭhitāya pajāya vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasāmi muttacāgo payatapāṇi vosaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato’ti.  что среди людей, охваченных пятном скупости, я пребываю дома с умом, лишённым скупости, щедрым, открытым, радуюсь оставлению, предан благотворительности, радуюсь дарению и разделению». 
Among people full of the stain of stinginess I live at home rid of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share.’ 

Idhāvuso, bhikkhu kammārāmo hoti kammarato kammārāmataṁ anuyutto, bhassārāmo hoti bhassarato bhassārāmataṁ anuyutto, niddārāmo hoti niddārato niddārāmataṁ anuyutto, saṅgaṇikārāmo hoti saṅgaṇikarato saṅgaṇikārāmataṁ anuyutto, saṁsaggārāmo hoti saṁsaggarato saṁsaggārāmataṁ anuyutto, papañcārāmo hoti papañcarato papañcārāmataṁ anuyutto.  Вот монах наслаждается работой, радуется работе, предаётся наслаждению работой. Он наслаждается разговорами, радуется разговорам, предаётся наслаждению разговорами. Он наслаждается сном, радуется сну, предаётся наслаждению сном. Он наслаждается компанией, радуется компании, предаётся наслаждению компанией. Он наслаждается связанностью, радуется связанности, предаётся наслаждению связанностью. Он наслаждается разрастанием, радуется разрастанию, предаётся наслаждению разрастанием. 
Take a mendicant who relishes work, talk, sleep, company, closeness, and proliferation. They love these things and like to relish them. 
Idhāvuso, bhikkhu na kammārāmo hoti na kammarato na kammārāmataṁ anuyutto, na bhassārāmo hoti na bhassarato na bhassārāmataṁ anuyutto, na niddārāmo hoti na niddārato na niddārāmataṁ anuyutto, na saṅgaṇikārāmo hoti na saṅgaṇikarato na saṅgaṇikārāmataṁ anuyutto, na saṁsaggārāmo hoti na saṁsaggarato na saṁsaggārāmataṁ anuyutto, na papañcārāmo hoti na papañcarato na papañcārāmataṁ anuyutto. 
Вот монах не наслаждается работой… …не предаётся наслаждению разрастанием. 
Take a mendicant who doesn’t relish work, talk, sleep, company, closeness, and proliferation. They don’t love these things or like to relish them. 

saṁsaggārāmo hoti …  Он наслаждается связанностью, радуется связанности, предаётся наслаждению связанностью. 
 
na saṁsaggārāmo hoti … 
 
 

sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī.  …тот, кто хватается за свои собственные воззрения, крепко их удерживает, с трудом их оставляет. 
They’re attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go. 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī, so sattharipi agāravo viharati appatisso, dhammepi agāravo viharati appatisso, saṅghepi agāravo viharati appatisso, sikkhāyapi na paripūrakārī hoti. 
Когда монах хватается за свои собственные воззрения, крепко их удерживает, с трудом их оставляет – он пребывает без уважения и почтения к Учителю, к Дхамме, к Сангхе, и он не исполняет тренировку. 
Such a mendicant lacks respect and reverence for the Teacher, the teaching, and the Saṅgha, and they don’t fulfill the training. 

‘ettako puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattatī’ti.  «Такого-то объёма [этот] поток заслуг, поток благого, питание для приятного – божественный, созревающий как приятное, ведущий в небесные миры – ведущий к желаемому, желанному и приятному, к собственному благополучию и приятному». 
this is the extent of their overflowing merit, overflowing goodness that nurtures happiness and is conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. And it leads to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 
‘ettako puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattatī’ti. 
«Такого-то объёма [этот] поток заслуг… 
 

Ye kho pana, brāhmaṇa dhammika, sunettassa satthuno brahmalokasahabyatāya dhammaṁ desentassa cittāni pasādesuṁ te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjiṁsu.  Но те, кто поверили ему, переродились в благом уделе, в небесном мире. 
Those full of confidence in Sunetta were—when their body broke up, after death—reborn in a good place, a heavenly realm. 
Ye kho pana, brāhmaṇa dhammika, jotipālassa satthuno brahmalokasahabyatāya dhammaṁ desentassa cittāni pasādesuṁ te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjiṁsu. 
Но те, кто поверили ему, переродились в благом уделе, в небесном мире. 
Those full of confidence in Jotipāla were—when their body broke up, after death—reborn in a good place, a heavenly realm. 

So kāyena sucaritaṁ caritvā, vācāya sucaritaṁ caritvā, manasā sucaritaṁ caritvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  Сделав так, после распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
So kāyena sucaritaṁ caritvā, vācāya sucaritaṁ caritvā, manasā sucaritaṁ caritvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati. 
Сделав так, после распада тела, после смерти, он перерождается в благом уделе, в небесном мире. 
When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu paṭisaṅkhā yoniso satisambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vosaggapariṇāmiṁ,  Вот монах, тщательно это осмыслив, развивает осознанность как фактор просветления, который основывается на отречении, бесстрастии, прекращении, созревает в оставлении. 
Take a mendicant who, reflecting rationally, develops the awakening factors of mindfulness, 
upekkhāsambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vosaggapariṇāmiṁ. 
невозмутимость как фактор просветления, который основывается на отречении, бесстрастии, прекращении, созревает в оставлении. 
and equanimity, which rely on seclusion, fading away, and cessation, and ripen as letting go. 
vosaggapariṇāmiṁ → vossagga … (bj, sya-all, pts1ed, csp1ed) 

So tvaṁ pasannacitto kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissasī”ti.  Если твой ум уверенный, то, после распада тела, после смерти, ты переродишься в благом уделе, в небесном мире». 
and when your body breaks up, after death, you’ll be reborn in a good place, a heavenly realm.” 

Chahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая шестью качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with six qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, chahi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими шестью качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these six qualities is raised up to heaven.” 

Chahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая шестью качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. 
Someone with six qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, chahi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими шестью качествами, человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 
Someone with these six qualities is raised up to heaven.” 

paṭinissaggāya cha dhammā bhāvetabbā”.  отдаления шесть явлений должны быть развиты." 
letting go of greed these six things should be developed.” 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления… 
letting go of negligence 

Idha, bhikkhave, ariyasāvako vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vosaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato.  Вот ученик Благородных пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, предан благотворительности, радуется дарению и разделению. 
It’s when a noble disciple lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

Rāgaggi, dosaggi, mohaggi, āhuneyyaggi, gahapataggi, dakkhiṇeyyaggi, kaṭṭhaggi—  Огонь жажды, огонь злобы, огонь заблуждения, огонь тех, кто достоин даров, огонь домохозяина, огонь тех, кто достоин подношений, лесной огонь. 
The fires of greed, hate, delusion. The fire of those worthy of offerings dedicated to the gods. A householder’s fire. The fire of those worthy of a religious donation. And a wood fire. 

Rāgaggi, dosaggi, mohaggi.  Огонь страсти, огонь злобы, огонь заблуждения. 
The fires of greed, hate, and delusion. 
Kasmā cāyaṁ, brāhmaṇa, dosaggi pahātabbo parivajjetabbo, na sevitabbo? 
И почему огонь злобы… 
And why should the fire of hate be given up and rejected, not cultivated? 
Tasmāyaṁ dosaggi pahātabbo parivajjetabbo, na sevitabbo. 
 
That’s why the fire of hate should be given up and rejected, not cultivated. 

“Taṁ kiṁ maññasi, sīha, ko nu kho kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya:  «Как ты думаешь, Сиха? С распадом тела, после смерти, какой человек переродился бы в благом уделе, в небесном мире: 
“When their body breaks up, after death, which do you think would be reborn in a good place, a heavenly realm?” 
“Yo so, bhante, puriso assaddho maccharī kadariyo paribhāsako, kiṁ so kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissati. 
«Господин, с какой стати человек, который не наделён верой, кто скупой, подлый, оскорбляет других, переродился бы в благом уделе, небесном мире, после распада тела, после смерти? 
“Why would the person who is faithless, stingy, miserly, and abusive be reborn in a good place, a heavenly realm? 
Yo ca kho so, bhante, puriso saddho dānapati anuppadānarato so kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyya. 
Именно тот, кто наделён верой, кто необычайно щедрый даритель, радующийся благотворительности, переродился бы в благом уделе, небесном мире, после распада тела, после смерти. 
The faithful donor who loves charity would, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, a heavenly realm. 
‘dāyako, sīha, dānapati kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjatī’ti. 
«Сиха, с распадом тела, после смерти, жертвователь, необычайно щедрый даритель, перерождается в благом уделе, в небесном мире» – 
‘When a giver’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ I don’t know this, 
Dāyako, sīha, dānapati kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjatī”ti. 
С распадом тела, после смерти, жертвователь, необычайно щедрый даритель, перерождается в благом уделе, в небесном мире». 
When a giver’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” 

Nāhaṁ, moggallāna, sabbeheva saṁsaggaṁ vaṇṇayāmi.  Моггаллана, я не восхваляю любые связанности. 
Moggallāna, I don’t praise all kinds of closeness. 
Nāhaṁ, moggallāna, sabbeheva saṁsaggaṁ vaṇṇayāmi → nāhaṁ moggalāna sabbeheva samaggaṁ vaṇṇayāmi gahaṭṭhehi pabbajitehi kho ahaṁ moggallāna samaggaṁ vaṇṇayāmi (mr) 
Na panāhaṁ, moggallāna, sabbeheva saṁsaggaṁ na vaṇṇayāmi. 
Но и не порицаю любых связанностей. 
Nor do I criticize all kinds of closeness. 
Sagahaṭṭhapabbajitehi kho ahaṁ, moggallāna, saṁsaggaṁ na vaṇṇayāmi. 
Я не восхваляю связанностей с домохозяевами и отшельниками. 
I don’t praise closeness with laypeople and renunciates. 
Yāni ca kho tāni senāsanāni appasaddāni appanigghosāni vijanavātāni manussarāhasseyyakāni paṭisallānasāruppāni tathārūpehi senāsanehi saṁsaggaṁ vaṇṇayāmī”ti. 
Но что касается бесшумных мест, где нет людей, где нет никаких звуков, что достаточно уединённы для того, чтобы их покой не нарушался людьми – то я восхваляю связанность с такими местами». 
I do praise closeness with those lodgings that are quiet and still, far from the madding crowd, remote from human settlements, and fit for retreat.” 
manussarāhasseyyakāni → manussarāhaseyyakāni (bj, sya-all, pts1ed) | saṁsaggaṁ → samaggaṁ (mr) 
So tāsu vedanāsu aniccānupassī viharati, virāgānupassī viharati, nirodhānupassī viharati, paṭinissaggānupassī viharati. 
он остаётся пребывать сосредоточенным на непостоянстве, сосредоточенным на бесстрастности, сосредоточенным на прекращении, сосредоточенным на оставлении в отношении этих чувств. 
they meditate observing impermanence, dispassion, cessation, and letting go in those feelings. 
So tāsu vedanāsu aniccānupassī viharanto virāgānupassī viharanto nirodhānupassī viharanto paṭinissaggānupassī viharanto na kiñci loke upādiyati, 
Пребывая сосредоточенным на непостоянстве, сосредоточенным на бесстрастности, сосредоточенным на прекращении, сосредоточенным на оставлении в отношении этих чувств, он не цепляется ни к чему в этом мире. 
Meditating in this way, they don’t grasp at anything in the world. 

Ye kho pana, bhikkhave, sunettassa satthuno brahmalokasahabyatāya dhammaṁ desentassa cittāni pasādesuṁ te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjiṁsu.  Но те, кто поверили ему, переродились в благом уделе, в небесном мире. 
Those full of confidence in Sunetta were—when their body broke up, after death—reborn in a good place, a heavenly realm. 
Ye kho pana, bhikkhave, arakassa satthuno brahmalokasahabyatāya dhammaṁ desentassa cittāni pasādesuṁ, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjiṁsu. 
Но те, кто поверили ему, переродились в благом уделе, в небесном мире. 
Those full of confidence in Araka were—when their body broke up, after death—reborn in a good place, a heavenly realm. 

cakkhusmiṁ paṭinissaggānupassī viharati …pe….  пребывает в созерцании оставления в глазе… 
observing letting go in the eye. … 
paṭinissaggānupassī viharati …pe… 
превыбвает наблюдающим отдаление… 
letting go …” 
nirodhā paṭinissaggā. 
 
 

paṭinissaggāya ime satta dhammā bhāvetabbā”ti.  отдаления от страсти, семь явлений должны быть развиты." 
For the letting go of greed, these seven things should be developed.” 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления 
letting go of negligence 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā, vacīduccaritena samannāgatā, manoduccaritena samannāgatā, ariyānaṁ upavādakā, micchādiṭṭhikā, micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannāti. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā, vacīsucaritena samannāgatā, manosucaritena samannāgatā, ariyānaṁ anupavādakā, sammādiṭṭhikā, sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi.  Я увидел за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ. Я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, я увидел смерть и перерождение существ, я распознал низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds. 

dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ, kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi.  о щедрости, о нравственности, о небесных мирах; объяснил опасность, тщетность, и порочность чувственных удовольствий и преимущества отречения. 
a talk on giving, ethical conduct, and heaven. He explained the drawbacks of sensual pleasures, so sordid and corrupt, and the benefit of renunciation. 

dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ; kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ, nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi.  о щедрости, о нравственности, о небесных мирах; объяснил опасность, тщетность и порочность чувственных удовольствий и преимущества отречения. 
with a talk on giving, ethical conduct, and heaven. He explained the drawbacks of sensual pleasures, so sordid and corrupt, and the benefit of renunciation. 

dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ; kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ, nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi.  о щедрости, о нравственности, о небесных мирах; объяснил опасность, тщетность и порочность чувственных удовольствий и преимущества отречения. 
a talk on giving, ethical conduct, and heaven. He explained the drawbacks of sensual pleasures, so sordid and corrupt, and the benefit of renunciation. 

Chandā dānaṁ deti, dosā dānaṁ deti, mohā dānaṁ deti, bhayā dānaṁ deti, ‘dinnapubbaṁ katapubbaṁ pitupitāmahehi, nārahāmi porāṇaṁ kulavaṁsaṁ hāpetun’ti dānaṁ deti, ‘imāhaṁ dānaṁ datvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissāmī’ti dānaṁ deti, ‘imaṁ me dānaṁ dadato cittaṁ pasīdati, attamanatā somanassaṁ upajāyatī’ti dānaṁ deti, cittālaṅkāracittaparikkhāratthaṁ dānaṁ deti.  Вот кто-либо даёт дар, исходя из желания. Он даёт дар, исходя из ненависти. Он даёт дар, исходя из заблуждения. Он даёт дар, исходя из страха. Он даёт дар, [думая]: «Даяние практиковали мои отцы и праотцы. Не стоит отбрасывать этого древнего семейного обычая». Он даёт дар, [думая]: «Дав этот дар, после распада тела, после смерти, я перерожусь в благом уделе, в небесном мире». Он даёт дар, [думая]: «Когда я даю этот дар, мой ум становится безмятежным, хорошее настроение и радость возникают». Он даёт дар ради украшения ума, ради снабжения ума. 
A person might give a gift out of favoritism or hostility or stupidity or cowardice. Or they give thinking, ‘Giving was practiced by my father and my father’s father. It would not be right for me to abandon this family tradition.’ Or they give thinking, ‘After I’ve given this gift, when my body breaks up, after death, I’ll be reborn in a good place, a heavenly realm.’ Or they give thinking, ‘When giving this gift my mind becomes clear, and I become happy and joyful.’ Or they give a gift thinking, ‘This is an adornment and requisite for the mind.’ 

“Aṭṭhime, bhikkhave, puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā, iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattanti.  «Монахи, есть эти восемь потоков заслуг, потоков благого, пищи для приятного – божественных, созревающих в приятном, направляющих в небесные миры – ведущие человека к желаемому, желанному и располагающему, к его благополучию и приятному. 
“Mendicants, there are these eight kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness and are conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness. 
Ayaṁ, bhikkhave, paṭhamo puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko, iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков первый поток заслуг, поток благого, пища для приятного – божественный, созревающий в приятном, направляющий в небесные миры – ведущий человека к желаемому, желанному и располагающему, к его благополучию и приятному. 
This is the first kind of overflowing merit … 
Ayaṁ, bhikkhave, tatiyo puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko, iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков третий поток заслуг… 
This is the third kind of overflowing merit … 
Ayaṁ, bhikkhave, catuttho puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko, iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков четвёртый поток заслуг, поток благого, пища для приятного – божественный, созревающий в приятном, направляющий в небесные миры – ведущий человека к желаемому, желанному и располагающему, к его благополучию и приятному. 
This is the fourth kind of overflowing merit … 
Ayaṁ kho, bhikkhave, aṭṭhamo puññābhisando kusalābhisando sukhassāhāro sovaggiko sukhavipāko saggasaṁvattaniko, iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattati. 
Таков восьмой поток заслуг, поток благого, пища для приятного – божественный, созревающий в приятном, направляющий в небесные миры – ведущий человека к желаемому, желанному и располагающему, к его благополучию и приятному. 
This is the eighth kind of overflowing merit … 
Ime kho, bhikkhave, aṭṭha puññābhisandā kusalābhisandā sukhassāhārā sovaggikā sukhavipākā saggasaṁvattanikā, iṭṭhāya kantāya manāpāya hitāya sukhāya saṁvattantī”ti. 
Таковы, монахи, восемь потоков заслуг, потоков благого, пищи для приятного – божественных, созревающих в приятном, направляющих в небесные миры – ведущие человека к желаемому, желанному и располагающему, к его благополучию и приятному». 
These are the eight kinds of overflowing merit, overflowing goodness. They nurture happiness and are conducive to heaven, ripening in happiness and leading to heaven. They lead to what is likable, desirable, agreeable, to welfare and happiness.” 

Aninditā saggamupenti ṭhānan”ti.  Безукоризненный, стремится к небесам». 
blameless, they go to a heavenly place.” 

Aninditā saggamupenti ṭhānan”ti.  Безукоризненный, стремится к небесам». 
blameless, they go to a heavenly place.” 

aninditā saggamupenti ṭhānan”ti.  Безукоризненный, стремится к небесам». 
blameless, they go to a heavenly place.” 

Aninditā saggamupenti ṭhānan”ti.  Безукоризненный, стремится к небесам». 
blameless, they go to a heavenly place.” 

Vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgā payatapāṇinī vossaggaratā yācayogā dānasaṁvibhāgaratā.  Она пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым; радуется оставлению, предана благотворительности, радуется дарению и разделению. 
She lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

Vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgā payatapāṇinī vossaggaratā yācayogā dānasaṁvibhāgaratā.  Она пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым; радуется оставлению, предана благотворительности, радуется дарению и разделению. 
She lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

Cāgavatī kho pana hoti vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgā payatapāṇinī vossaggaratā yācayogā dānasaṁvibhāgaratā.  Она щедрая. Она пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым; радуется оставлению, предана благотворительности, радуется дарению и разделению. 
She’s generous. She lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

Idha, visākhe, mātugāmo vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgā payatapāṇinī vossaggaratā yācayogā dānasaṁvibhāgaratā.  Вот женщина пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, предана благотворительности, радуется дарению и разделению. 
It’s when she lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

Idha, byagghapajja, kulaputto vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vossaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato.  Вот представитель клана пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, предан благотворительности, радуется дарению и разделению. 
It’s when a gentleman lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

Idha, brāhmaṇa, kulaputto vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasati muttacāgo payatapāṇi vosaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato.  Вот представитель клана пребывает дома с умом, лишённым пятна скупости, щедрым, открытым, радуется оставлению, предан благотворительности, радуется дарению и разделению. 
It’s when a gentleman lives at home rid of the stain of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share. 

Kammārāmatā, bhassārāmatā, niddārāmatā, saṅgaṇikārāmatā, indriyesu aguttadvāratā, bhojane amattaññutā, saṁsaggārāmatā, papañcārāmatā—  Наслаждение работой, наслаждение разговорами, наслаждение сном, наслаждение компанией, отсутствие охраны дверей органов чувств, отсутствие умеренности в еде, наслаждение связанностью, наслаждение в разрастании. 
They relish work, talk, sleep, and company. They don’t guard the sense doors and they eat too much. They relish closeness and proliferation. 
Na kammārāmatā, na bhassārāmatā, na niddārāmatā, na saṅgaṇikārāmatā, indriyesu guttadvāratā, bhojane mattaññutā, asaṁsaggārāmatā, nippapañcārāmatā— 
Отсутствие наслаждения работой… охрана дверей… умеренность в еде… отсутствие наслаждения в разрастании. 
They don’t relish work, talk, and sleep. They guard the sense doors, and they don’t eat too much. They don’t relish closeness and proliferation. 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления… 
letting go … 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления 
letting go of negligence 

Puna caparaṁ, āvuso, bhikkhu yāyaṁ kathā abhisallekhikā cetovivaraṇasappāyā, seyyathidaṁ—appicchakathā santuṭṭhikathā pavivekakathā asaṁsaggakathā vīriyārambhakathā sīlakathā samādhikathā paññākathā vimuttikathā vimuttiñāṇadassanakathā, evarūpiyā kathāya nikāmalābhī hoti akicchalābhī akasiralābhī.  Далее, друзья, монах слушает по желанию, без сложностей и проблем, беседу, связанную с отшельнической жизнью, которая ведёт к раскрытию сердца, то есть – беседу о малом количестве желаний, о довольствовании [тем, что есть], об уединении, об отсутствии связанности [с другими], о зарождении усердия, о нравственном поведении, о сосредоточении, о мудрости, об освобождении, о знании и видении освобождения. 
Furthermore, a mendicant gets to take part in talk about self-effacement that helps open the heart, when they want, without trouble or difficulty. That is, talk about fewness of wishes, contentment, seclusion, aloofness, arousing energy, ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom. 
yāyaṁ kathā abhisallekhikā cetovivaraṇasappāyā, seyyathidaṁ—appicchakathā santuṭṭhikathā pavivekakathā asaṁsaggakathā vīriyārambhakathā sīlakathā samādhikathā paññākathā vimuttikathā vimuttiñāṇadassanakathā, evarūpiyā kathāya nikāmalābhī bhavissati akicchalābhī akasiralābhī. 
то можно ожидать, что он станет слушать по желанию, без сложностей и проблем, беседу, связанную с отшельнической жизнью… 
take part in talk about self-effacement that helps open the heart … 

Puna caparaṁ, meghiya, yāyaṁ kathā abhisallekhikā cetovivaraṇasappāyā, seyyathidaṁ—appicchakathā santuṭṭhikathā pavivekakathā asaṁsaggakathā vīriyārambhakathā sīlakathā samādhikathā paññākathā vimuttikathā vimuttiñāṇadassanakathā, evarūpiyā kathāya nikāmalābhī hoti akicchalābhī akasiralābhī.  Далее, монах слушает по желанию, без сложностей и проблем, беседу, связанную с отшельнической жизнью, которая ведёт к раскрытию сердца, то есть – беседу о малом количестве желаний, о довольствовании [тем, что есть], об уединении, об отсутствии связанности [с другими], о зарождении усердия, о нравственном поведении, о сосредоточении, о мудрости, об освобождении, о знании и видении освобождения. 
Furthermore, a mendicant gets to take part in talk about self-effacement that helps open the heart, when they want, without trouble or difficulty. That is, talk about fewness of wishes, contentment, seclusion, aloofness, arousing energy, ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom. 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее:прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
«Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления… 
letting go of greed … 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления 
letting go of negligence … 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

Puna caparaṁ, bhikkhave, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Далее, Татхагата видит за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, the Realized One sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, he sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Puna caparaṁ, bhante, bhagavā yāyaṁ kathā abhisallekhikā cetovivaraṇasappāyā, seyyathidaṁ—appicchakathā santuṭṭhikathā pavivekakathā asaṁsaggakathā vīriyārambhakathā sīlakathā samādhikathā paññākathā vimuttikathā vimuttiñāṇadassanakathā, evarūpāya kathāya nikāmalābhī akicchalābhī akasiralābhī.  Далее, Господин, Благословенный слушает по желанию, без сложностей и проблем, беседу, связанную с отшельнической жизнью, которая ведёт к уничтожению [загрязнений ума], ведёт к раскрытию сердца, то есть – беседу о малом количестве желаний, о довольствовании [тем, что есть], об уединении, об отсутствии связанности [с другими], о зарождении усердия, о нравственном поведении, о сосредоточении, о мудрости, об освобождении, о знании и видении освобождения. 
Furthermore, the Buddha gets to take part in talk about self-effacement that helps open the heart, when he wants, without trouble or difficulty. That is, talk about fewness of wishes, contentment, seclusion, aloofness, arousing energy, ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom. 
Puna caparaṁ, bhante, bhagavā dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati …pe… yathākammūpage satte pajānāti. 
Далее, Господин, Благословенный видит за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, the Buddha sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. 

“Kappaṁ, ānanda, saggamhi modatīti—  «Он радуется в небесном мире в течение каппы, Ананда». 
“They rejoice in heaven for an eon, Ānanda. 
kappaṁ saggamhi modatī”ti. 
Тот каппу наслаждается на небесах». 
they rejoice in heaven for an eon.” 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhippaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, исчерпание цепляния, бесстрастие, истечение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhippaṭinissaggo taṇhākkhayo nirodho nibbānan’ti. 
«Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, исчерпание цепляния, бесстрастие, истечение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, cessation, extinguishment.’ 
‘paṭinissaggānupassī assasissāmī’ti sikkhati. ‘Paṭinissaggānupassī passasissāmī’ti sikkhati. 
Он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду вдыхать»; он тренируется так: «Созерцая оставление, я буду выдыхать». 
They practice like this: ‘I’ll breathe in observing letting go.’ They practice like this: ‘I’ll breathe out observing letting go.’ 

Appicchakathā, santuṭṭhikathā, pavivekakathā, asaṁsaggakathā, vīriyārambhakathā, sīlakathā, samādhikathā, paññākathā, vimuttikathā, vimuttiñāṇadassanakathāti—  Беседы о малом количестве желаний, о довольствовании [тем, что есть], об уединении, об отсутствии связанности с другими, о зарождении усердия, о нравственном поведении, о сосредоточении, о мудрости, об освобождении, о знании и видении освобождения. 
Talk about fewness of wishes, contentment, seclusion, aloofness, arousing energy, ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom. 

saggā iṭṭhā kantā manāpā dullabhā lokasmiṁ.  Небесные миры – желанны, приятны и редко обретаемы в мире. 
and heaven are likable, desirable, and agreeable things that are rare in the world. 
ālasyaṁ anuṭṭhānaṁ bhogānaṁ paripantho, amaṇḍanā avibhūsanā vaṇṇassa paripantho, asappāyakiriyā ārogyassa paripantho, pāpamittatā sīlānaṁ paripantho, indriyaasaṁvaro brahmacariyassa paripantho, visaṁvādanā mittānaṁ paripantho, asajjhāyakiriyā bāhusaccassa paripantho, asussūsā aparipucchā paññāya paripantho, ananuyogo apaccavekkhaṇā dhammānaṁ paripantho, micchāpaṭipatti saggānaṁ paripantho. 
Лень и отсутствие инициативы являются преградой для богатства. Отсутствие украшения и наведения красоты являются преградой для красоты. Совершение не полезного является преградой для здоровья. Плохие друзья являются преградой для нравственного поведения. Отсутствие сдержанности органов чувств является преградой для целомудрия. Двуличность является преградой для дружбы. Отсутствие декламации [вслух по памяти] является преградой для учёности. Нежелание слушать и задавать вопросы является преградой для мудрости. Отсутствие усилия и недостаток рассмотрения являются преградой для хороших качеств. Неправильная практика является преградой для небесных миров. 
Sloth and lack of initiative are a roadblock for wealth. Lack of adornment and decoration are a roadblock for beauty. Unsuitable activity is a roadblock for health. Bad friendship is a roadblock for ethical conduct. Lack of sense restraint is a roadblock for the spiritual life. Dishonesty is a roadblock for friends. Not reciting is a roadblock for learning. Not wanting to listen and ask questions are roadblocks for wisdom. Lack of commitment and reviewing are roadblocks for good qualities. Wrong practice hinders heaven. 
uṭṭhānaṁ anālasyaṁ bhogānaṁ āhāro, maṇḍanā vibhūsanā vaṇṇassa āhāro, sappāyakiriyā ārogyassa āhāro, kalyāṇamittatā sīlānaṁ āhāro, indriyasaṁvaro brahmacariyassa āhāro, avisaṁvādanā mittānaṁ āhāro, sajjhāyakiriyā bāhusaccassa āhāro, sussūsā paripucchā paññāya āhāro, anuyogo paccavekkhaṇā dhammānaṁ āhāro, sammāpaṭipatti saggānaṁ āhāro. 
Прилежание и инициатива являются питанием для богатства. Украшение и наведение красоты являются питанием для красоты. Совершение полезного является питанием для здоровья. Хорошие друзья являются питанием для нравственного поведения. Сдержанность органов чувств является питанием для целомудрия. Искренность является питанием для дружбы. Декламация [вслух по памяти] является питанием для учёности. Желание слушать и задавать вопросы является питанием для мудрости. Усилия и рассмотрение являются питанием для хороших качеств. Правильная практика является питанием для небесных миров. 
Application and initiative nourish wealth. Adornment and decoration nourish beauty. Suitable activity nourishes health. Good friendship nourishes ethical conduct. Sense restraint nourishes the spiritual life. Honesty nourishes friends. Reciting nourishes learning. Eagerness to listen and ask questions nourishes wisdom. Commitment and reviewing nourish good qualities. Right practice nourishes heaven. 

sandiṭṭhiparāmāsā ādhānaggāhī duppaṭinissaggino, bhikkhave, nigaṇṭhā;  цепляются за свои воззрения, цепляются к ним прочно и оставляют с трудом; 
They’re attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go. 

nāhaṁ, gahapati, sabbo paṭinissaggo paṭinissajjitabboti vadāmi.  Я не говорю, что следует свершать тот или иной вид оставлений. 
I don’t say that everything should be given up. 
Na panāhaṁ, gahapati, sabbo paṭinissaggo na paṭinissajjitabboti vadāmi; 
Но я также и не говорю, что не следует свершать того или иного вида оставлений. 
But I don’t say that nothing should be given up. 
Yañhi, gahapati, paṭinissaggaṁ paṭinissajjato akusalā dhammā abhivaḍḍhanti, kusalā dhammā parihāyanti, evarūpo paṭinissaggo na paṭinissajjitabboti vadāmi. 
Если, домохозяин, когда человек оставляет что-либо, неблагие качества увеличиваются, а благие качества уменьшаются [в нём], то тогда, я говорю тебе, ему не следует свершать такой вид оставлений. 
When giving up certain things, unskillful qualities grow while skillful qualities decline. I say that you shouldn’t give up those things. 
Yañca khvassa, gahapati, paṭinissaggaṁ paṭinissajjato akusalā dhammā parihāyanti, kusalā dhammā abhivaḍḍhanti, evarūpo paṭinissaggo paṭinissajjitabboti vadāmi. 
Но если, когда он оставляет что-либо, неблагие качества уменьшаются, а благие качества увеличиваются, то тогда, я говорю тебе, ему следует свершать такой вид оставлений. 
When giving up certain things, unskillful qualities decline while skillful qualities grow. I say that you should give up those things. 

Dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata kho bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Он видит за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Ādānapaṭinissagge,  Кто не-цеплянием находит наслаждение 
who, letting go of attachments, 

Ādānapaṭinissagge,  Кто не-цеплянием находит наслаждение 
letting go of attachments, 

Ādānapaṭinissagge,  Кто не-цеплянием находит наслаждение 
letting go of attachments, 

Ādānapaṭinissagge,  Кто не-цеплянием находит наслаждение 
letting go of attachments, 

Idha, cunda, ekacco musāvādī hoti. Sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho: ‘ehambho purisa, yaṁ jānāsi taṁ vadehī’ti, so ajānaṁ vā āha: ‘jānāmī’ti, jānaṁ vā āha: ‘na jānāmī’ti; apassaṁ vā āha: ‘passāmī’ti, passaṁ vā āha: ‘na passāmī’ti. Iti attahetu vā parahetu vā āmisakiñcikkhahetu vā sampajānamusā bhāsitā hoti.  Вот некий человек говорит неправду. Если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я знаю», или, зная, он говорит «Я не знаю»; не видя, он говорит «Я вижу», или же, видя, он говорит «Я не вижу». Таким образом, он сознательно говорит неправду ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 
It’s when a certain person lies. They’re summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: ‘Please, mister, say what you know.’ Not knowing, they say ‘I know.’ Knowing, they say ‘I don’t know.’ Not seeing, they say ‘I see.’ And seeing, they say ‘I don’t see.’ So they deliberately lie for the sake of themselves or another, or for some trivial worldly reason. 
Idha, cunda, ekacco musāvādaṁ pahāya musāvādā paṭivirato hoti. Sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho: ‘ehambho purisa, yaṁ jānāsi taṁ vadehī’ti, so ajānaṁ vā āha: ‘na jānāmī’ti, jānaṁ vā āha: ‘jānāmī’ti, apassaṁ vā āha: ‘na passāmī’ti, passaṁ vā āha: ‘passāmī’ti. Iti attahetu vā parahetu vā āmisakiñcikkhahetu vā na sampajānamusā bhāsitā hoti. 
Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я не знаю», или, зная, он говорит «Я знаю»; не видя, он говорит «Я не вижу», или же, видя, он говорит «Я вижу». Таким образом, он не говорит сознательно неправды ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 
It’s when a certain person gives up lying. They’re summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: ‘Please, mister, say what you know.’ Not knowing, they say ‘I don’t know.’ Knowing, they say ‘I know.’ Not seeing, they say ‘I don’t see.’ And seeing, they say ‘I see.’ So they don’t deliberately lie for the sake of themselves or another, or for some trivial worldly reason. 

Paṭhamanirayasaggasutta  Сутта Ад Первая 
Heaven and Hell (1st) 
Paṭhamanirayasaggasutta → paṭhamanirayasuttaṁ (bj) 
Musāvādī hoti, sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho: ‘ehambho purisa, yaṁ jānāsi taṁ vadehī’ti, so ajānaṁ vā āha: ‘jānāmī’ti, jānaṁ vā āha: ‘na jānāmī’ti, apassaṁ vā āha: ‘passāmī’ti, passaṁ vā āha: ‘na passāmī’ti. Iti attahetu vā parahetu vā āmisakiñcikkhahetu vā sampajānamusā bhāsitā hoti. 
Он говорит неправду. Если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я знаю», или, зная, он говорит «Я не знаю»; не видя, он говорит «Я вижу», или же, видя, он говорит «Я не вижу». Таким образом он сознательно говорит неправду ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 
They lie. They’re summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: ‘Please, mister, say what you know.’ Not knowing, they say ‘I know.’ Knowing, they say ‘I don’t know.’ Not seeing, they say ‘I see.’ And seeing, they say ‘I don’t see.’ So they deliberately lie for the sake of themselves or another, or for some trivial worldly reason. 
Dasahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge. 
Обладая десятью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]. 
Someone with ten qualities is raised up to heaven. 
Musāvādaṁ pahāya musāvādā paṭivirato hoti. Sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho: ‘ehambho purisa, yaṁ jānāsi taṁ vadehī’ti, so ajānaṁ vā āha: ‘na jānāmī’ti, jānaṁ vā āha: ‘jānāmī’ti, apassaṁ vā āha: ‘na passāmī’ti, passaṁ vā āha: ‘passāmī’ti. Iti attahetu vā parahetu vā āmisakiñcikkhahetu vā na sampajānamusā bhāsitā hoti. 
Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи. Если его вызывают на совещание, на собрание, в присутствие родственников, в его гильдию или на суд, и спрашивают его как свидетеля: «Итак, почтенный, расскажи, что ты знаешь», и тогда он, не зная, говорит «Я не знаю», или, зная, он говорит «Я знаю»; не видя, он говорит «Я не вижу», или же, видя, он говорит «Я вижу». Таким образом он не говорит сознательно неправды ради собственной выгоды, ради выгоды другого, или же ради какой-нибудь мирской ерунды. 
They give up lying. They’re summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: ‘Please, mister, say what you know.’ Not knowing, they say ‘I don’t know.’ Knowing, they say ‘I know.’ Not seeing, they say ‘I don’t see.’ And seeing, they say ‘I see.’ So they don’t deliberately lie for the sake of themselves or another, or for some trivial worldly reason. 
Imehi kho, bhikkhave, dasahi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими десятью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]». 
Someone with these ten qualities is raised up to heaven.” 

Dutiyanirayasaggasutta  Сутта Ад Вторая 
Heaven and Hell (2nd) 
Dasahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge. 
Обладая десятью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]. 
Someone with ten qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, dasahi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими десятью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]». 
Someone with these ten qualities is raised up to heaven.” 

Dasahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato mātugāmo yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Монахи, обладая этими десятью качествами, женщина оказываются в небесном мире, как если бы туда затянули [силой]. 
A female with ten qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, dasahi dhammehi samannāgato mātugāmo yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими десятью качествами, женщина оказывается в небесном мире, как если бы туда затянули [силой]». 
A female with these ten qualities is raised up to heaven.” 

Dasahi, bhikkhave, dhammehi samannāgatā upāsikā yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge.  Монахи, обладая этими десятью качествами, мирянка оказываются в небесном мире, как если бы туда затянули [силой]. 
A laywoman with ten qualities is raised up to heaven. 
Imehi kho, bhikkhave, dasahi dhammehi samannāgatā upāsikā yathābhataṁ nikkhittā evaṁ sagge”. 
Обладая этими десятью качествами, мирянка оказывается в небесном мире, как если бы туда затянули [силой]». 
A laywoman with these ten qualities is raised up to heaven.” 

ye vā ekantasukhā saggā yāni vā pana tāni uccākulāni khattiyamahāsālakulāni vā brāhmaṇamahāsālakulāni vā gahapatimahāsālakulāni vā aḍḍhāni mahaddhanāni mahābhogāni pahūtajātarūparajatāni pahūtavittūpakaraṇāni pahūtadhanadhaññāni.  либо неимоверно приятные небесные миры или высокопоставленные семьи, такие как зажиточные кхаттии, зажиточные брахманы, зажиточные домохозяева – состоятельные, с большим богатством и имуществом, с запасами золота и серебра, с владениями и продовольствием, с обилием ценностей и зерна. 
in a heaven of perfect happiness, or in an eminent well-to-do family of aristocrats, brahmins, or householders—rich, affluent, and wealthy, with lots of gold and silver, lots of property and assets, and lots of money and grain. 
ye vā ekantasukhā saggā yāni vā pana tāni uccākulāni khattiyamahāsālakulāni vā brāhmaṇamahāsālakulāni vā gahapatimahāsālakulāni vā aḍḍhāni mahaddhanāni mahābhogāni pahūtajātarūparajatāni pahūtavittūpakaraṇāni pahūtadhanadhaññāni. 
 
in a heaven of perfect happiness, or in an eminent well-to-do family of aristocrats, brahmins, or householders—rich, affluent, and wealthy, with lots of gold and silver, lots of property and assets, and lots of money and grain. 

Idha, bhikkhave, ekacco musāvādī hoti. Sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho  Вот некий человек говорит неправду…. 
It’s when a certain person lies. They’re summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: 
Idha, bhikkhave, ekacco musāvādaṁ pahāya musāvādā paṭivirato hoti. Sabhaggato vā parisaggato vā ñātimajjhagato vā pūgamajjhagato vā rājakulamajjhagato vā abhinīto sakkhipuṭṭho ‘ehambho purisa, yaṁ jānāsi taṁ vadehī’ti, so ajānaṁ vā āha: ‘na jānāmī’ti, jānaṁ vā āha: ‘jānāmī’ti, apassaṁ vā āha: ‘na passāmī’ti, passaṁ vā āha: ‘passāmī’ti, iti attahetu vā parahetu vā āmisakiñcikkhahetu vā na sampajānamusā bhāsitā hoti. 
Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от лживой речи… 
It’s when a certain person gives up lying. They’re summoned to a council, an assembly, a family meeting, a guild, or to the royal court, and asked to bear witness: ‘Please, mister, say what you know.’ Not knowing, they say ‘I don’t know.’ Knowing, they say ‘I know.’ Not seeing, they say ‘I don’t see.’ And seeing, they say ‘I see.’ They don’t deliberately lie for the sake of themselves or another, or for some trivial worldly reason. 
Tividhakāyakammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti; catubbidhavacīkammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti; tividhamanokammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
Монахи, из-за трёхчастного благоприятного исхода телесной деятельности, возникшей из благого намерения, после распада тела, после смерти, существа перерождаются в благих уделах, в небесных мирах. Или из-за четырёхчастного благоприятного исхода словесной деятельности… Или из-за трёхчастного благоприятного исхода умственной деятельности, возникшей из благого намерения, после распада тела, после смерти, существа перерождаются в благих уделах, в небесных мирах. 
When their body breaks up, after death, sentient beings are reborn in a good place, in heaven because of these three kinds of successful bodily action, these four kinds of successful verbal action, or these three kinds of successful mental action that have skillful intention, with happiness as their outcome and result. 
evamevaṁ kho, bhikkhave, tividhakāyakammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti; catubbidhavacīkammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti; tividhamanokammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
точно также, из-за трёхчастного благоприятного исхода… в небесных мирах. 
In the same way, when their body breaks up, after death, sentient beings are reborn in a good place, in heaven because of these three kinds of successful bodily action, these four kinds of successful verbal action, or these three kinds of successful mental action that have skillful intention, with happiness as their outcome and result. 

Tividhakāyakammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti; catubbidhavacīkammantasampatti …pe… tividhamanokammantasampattikusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti …pe…  Монахи, из-за трёхчастного благоприятного исхода телесной деятельности, возникшей из благого намерения, после распада тела, после смерти, существа перерождаются в благих уделах, в небесных мирах. Или из-за четырёхчастного благоприятного исхода словесной деятельности… Или из-за трёхчастного благоприятного исхода умственной деятельности, возникшей из благого намерения, после распада тела, после смерти, существа перерождаются в благих уделах, в небесных мирах…. 
When their body breaks up, after death, sentient beings are reborn in a good place, in heaven because of these three kinds of successful bodily action, these four kinds of successful verbal action, or these three kinds of successful mental action that have skillful intention, with happiness as their outcome and result. …” 

“Ko pana, bho gotama, hetu ko paccayo yena m’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti?  «Мастер Готама, почему некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире?» 
“But what is the cause, Mister Gotama, what is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm?” 
“Dhammacariyāsamacariyāhetu kho, brāhmaṇa, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
«Брахман, из-за праведного поведения, поведения свойственного Дхамме, некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
“Principled and moral conduct is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 
Evaṁ dhammacariyāsamacariyāhetu kho, brāhmaṇa, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
Брахман, из-за подобного праведного поведения, поведения свойственного Дхамме, некоторые существа после распада тела, после смерти, перерождаются в благом уделе, в небесном мире». 
That’s how principled and moral conduct is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 

Dasahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Обладая десятью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]. 
Someone with ten qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, dasahi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими десятью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]»" 
Someone with these ten qualities is raised up to heaven.” 

Vīsatiyā, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Обладая двадцатью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]. 
Someone with twenty qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, vīsatiyā dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими двадцатью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]»." 
Someone with these twenty qualities is raised up to heaven.” 

Tiṁsāya, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Обладая тридцатью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]. 
Someone with thirty qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, tiṁsāya dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими тридцатью качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]»." 
Someone with these thirty qualities is raised up to heaven.” 

Cattārīsāya, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge.  Обладая сорока качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]. 
Someone with forty qualities is raised up to heaven. 
imehi kho, bhikkhave, cattārīsāya dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ sagge”ti. 
Обладая этими сорока качествами, [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]»." 
Someone with these forty qualities is raised up to heaven.” 

idhekacco kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  [после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]. 
some people, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm … 
idhekacco kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati”. 
[после смерти] некий человек оказывается в небесном мире, как если бы его туда затянули [силой]." 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления… 
letting go … 

paṭinissaggāya …pe…  отдаления… 
letting go of negligence … 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
«Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

yohaṁ maccheramalapariyuṭṭhitāya pajāya vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasāmi muttacāgo payatapāṇi vossaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato’ti.  что среди людей, охваченных загрязнением скупости, я пребываю дома с умом, лишённым скупости, щедрым, открытым, радуюсь оставлению, предан благотворительности, радуюсь дарению и разделению». 
Among people with hearts full of the stain of stinginess I live at home rid of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share.’ 

yohaṁ maccheramalapariyuṭṭhitāya pajāya vigatamalamaccherena cetasā agāraṁ ajjhāvasāmi muttacāgo payatapāṇi vossaggarato yācayogo dānasaṁvibhāgarato’ti.  что среди людей, охваченных загрязнением скупости, я пребываю дома с умом, лишённым скупости, щедрым, открытым, радуюсь оставлению, предан благотворительности, радуюсь дарению и разделению». 
Among people with hearts full of the stain of stinginess I live at home rid of stinginess, freely generous, open-handed, loving to let go, committed to charity, loving to give and to share.’ 

Puna caparaṁ, subhūti, bhikkhu dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Далее, за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, монах видит смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в нижних мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. 
Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, a mendicant sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана». 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

abhabbo cakkhusmiṁ paṭinissaggānupassī viharituṁ”.  неспособен к пребыванию созерцания оставления в глазе…" 
letting go …” 

paṭinissaggānupassī viharituṁ… pe…  пребыввать наблюдающим удаление…" 
meditate observing letting go. …” 

paṭinissaggānupassī viharitunti.  неспособен к пребыванию созерцания оставления…" 
meditate observing letting go. …” 

paṭinissaggāya…  ради удаления… 
letting go … 

paṭinissaggāya ime ekādasa dhammā bhāvetabbā”ti.  удаления следует развивать эти одиннадцать вещей». 
For the letting go of negligence, these eleven things should be developed.” 

te tena attānaṁ sukhenti pīṇenti, mātāpitaro sukhenti pīṇenti, puttadāraṁ sukhenti pīṇenti, mittāmacce sukhenti pīṇenti, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhapenti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ.  им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. 
With that they make themselves happy and pleased. They make their parents, their children and partners, and their friends and colleagues happy and pleased. And they establish an uplifting religious donation for ascetics and brahmins that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven. 
te tena attānaṁ sukhenti pīṇenti, mātāpitaro sukhenti pīṇenti, puttadāraṁ sukhenti pīṇenti, mittāmacce sukhenti pīṇenti, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhapenti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ. 
им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. 
 
te tena attānaṁ sukhenti pīṇenti, mātāpitaro sukhenti pīṇenti, puttadāraṁ sukhenti pīṇenti, mittāmacce sukhenti pīṇenti, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhapenti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ. 
им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. 
With that they make themselves happy and pleased. They make their parents, their children and partners, and their friends and colleagues happy and pleased. And they establish an uplifting religious donation for ascetics and brahmins that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven. 
So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti. 
Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 
So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate; yathākammūpage satte pajānāti. 
Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
 

dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ; kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ, nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi.  проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподал наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. 
a talk on giving, ethical conduct, and heaven. He explained the drawbacks of sensual pleasures, so sordid and corrupt, and the benefit of renunciation. 

Abhijānāti pana bhavaṁ gotamo evarūpaṁ yaññaṁ yajitvā vā yājetvā vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjitā”ti?  Испытал ли досточтимый Готама, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире?» 
Does Mister Gotama recall having performed such a sacrifice, or having facilitated it, and then, when his body broke up, after death, being reborn in a good place, a heavenly realm?” 
“Abhijānāmahaṁ, brāhmaṇa, evarūpaṁ yaññaṁ yajitvā vā yājetvā vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjitā, ahaṁ tena samayena purohito brāhmaṇo ahosiṁ tassa yaññassa yājetā”ti. 
«Я испытал, брахман, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире. Я был в то время царским жрецом-брахманом, совершающим это жертвоприношение». 
“I do recall that, brahmin. For I myself was the brahmin high priest at that time who facilitated the sacrifice.” 
dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ; kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi. 
проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподнес наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. 
a talk on giving, ethical conduct, and heaven. He explained the drawbacks of sensual pleasures, so sordid and corrupt, and the benefit of renunciation. 

Idha panāhaṁ, kassapa, ekaccaṁ tapassiṁ lūkhājīviṁ passāmi dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannaṁ.  Вот, Кассапа, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, я вижу, как какой-нибудь подвижник, живущий в лишениях, […] с распадом тела после смерти вновь рождается в счастье, в небесном мире. 
But I see another fervent mortifier who lives rough reborn in a good place, a heavenly realm. 
Idha panāhaṁ, kassapa, ekaccaṁ tapassiṁ appadukkhavihāriṁ passāmi dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannaṁ. 
Вот, Кассапа, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, я вижу, как какой-нибудь подвижник, живущий с незначительными тяготами, […] с распадом тела после смерти вновь рождается в счастье, в небесном мире. 
But I see another fervent mortifier who takes it easy reborn in a good place, a heavenly realm. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti.  Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Ayañhi, deva, kumāro rasaggasaggī …pe…  У этого царевича, Божественный, в высшей степени тонкий вкус… 
He has ridged taste buds. 
Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ. 
Трудно для рассмотрения и то положение, которое [гласит] об успокоении всех наклонностей, об отказе от всего, ведущего к следующему рождению, об устранении жажды, о бесстрастии, об уничтожении [бытия], о ниббане. 
It’s also hard for them to see this topic; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ. 
Трудно для рассмотрения и то положение, которое [гласит] об успокоении всех наклонностей, об отказе от всего, ведущего к следующему рождению, об устранении жажды, о бесстрастии, об уничтожении [бытия], о ниббане. 
 
dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi. 
проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподал наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. 
a talk on giving, ethical conduct, and heaven. He explained the drawbacks of sensual pleasures, so sordid and corrupt, and the benefit of renunciation. 
Seyyathidaṁ—dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi. 
А именно: проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподал наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. 
a talk on giving, ethical conduct, and heaven. He explained the drawbacks of sensual pleasures, so sordid and corrupt, and the benefit of renunciation. 
Seyyathidaṁ—dānakathaṁ sīlakathaṁ saggakathaṁ kāmānaṁ ādīnavaṁ okāraṁ saṅkilesaṁ nekkhamme ānisaṁsaṁ pakāsesi. 
А именно: проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподал наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. 
 

Puna caparaṁ, gahapatayo, sīlavā sīlasampanno kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  И далее, домоправители, добронравный, обладающий нравственностью, с распадом тела после смерти вновь рождается в счастливом небесном мире. 
Furthermore, when an ethical person’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
Āyusaṁvattanikaṁ āyasmatā cundena kammāraputtena kammaṁ upacitaṁ, vaṇṇasaṁvattanikaṁ āyasmatā cundena kammāraputtena kammaṁ upacitaṁ, sukhasaṁvattanikaṁ āyasmatā cundena kammāraputtena kammaṁ upacitaṁ, yasasaṁvattanikaṁ āyasmatā cundena kammāraputtena kammaṁ upacitaṁ, saggasaṁvattanikaṁ āyasmatā cundena kammāraputtena kammaṁ upacitaṁ, ādhipateyyasaṁvattanikaṁ āyasmatā cundena kammāraputtena kammaṁ upacitan’ti. 
Заслуги, накопленные достопочтенным сыном кузнеца Чундой приносят долгую жизнь; заслуги, накопленные достопочтенным сыном кузнеца Чундой приносят благородное рождение; заслуги, накопленные достопочтенным сыном кузнеца Чундой приносят счастье; заслуги, накопленные достопочтенным сыном кузнеца Чундой приносят славу; заслуги, накопленные достопочтенным сыном кузнеца Чундой приносят небесный мир; заслуги, накопленные достопочтенным сыном кузнеца Чундой приносят владычество’. — 
You’ve accumulated a deed that leads to long life, beauty, happiness, fame, heaven, and sovereignty.’ 
Ye hi keci, ānanda, cetiyacārikaṁ āhiṇḍantā pasannacittā kālaṁ karissanti, sabbe te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissantī”ti. 
И все те, Ананда, кто проводит время, странствуя с умиротворенным сердцем и посещая святилища, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире». 
Anyone who passes away while on pilgrimage to these shrines will, when their body breaks up, after death, be reborn in a good place, a heavenly realm.” 
Te tattha cittaṁ pasādetvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
многие люди, Ананда, умиротворятся сердцем и, умиротворясь там сердцем, они с распадом тела после смерти вновь родятся в счастье, в небесном мире. 
And having done so, when their body breaks up, after death, they are reborn in a good place, a heavenly realm. 
Te tattha cittaṁ pasādetvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
многие люди, Ананда, умиротворятся сердцем и, умиротворясь там сердцем, они с распадом тела после смерти вновь родятся в счастье, в небесном мире. 
And having done so, when their body breaks up, after death, they are reborn in a good place, a heavenly realm. 
Te tattha cittaṁ pasādetvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
многие люди, Ананда, умиротворятся сердцем и, умиротворясь там сердцем, они с распадом тела после смерти вновь родятся в счастье, в небесном мире. 
And having done so, when their body breaks up, after death, they are reborn in a good place, a heavenly realm. 
Te tattha cittaṁ pasādetvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
многие люди, Ананда, умиротворятся сердцем и, умиротворясь там сердцем, они с распадом тела после смерти вновь родятся в счастье, в небесном мире. 
And having done so, when their body breaks up, after death, they are reborn in a good place, a heavenly realm. 

Sā itthittaṁ virājetvā purisattaṁ bhāvetvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā.  Отказавшись от женских помыслов, предавшись мужским помыслам, она с распадом тела после смерти родилась в счастливом небесном мире, 
Losing her attachment to femininity, she developed masculinity. When her body broke up, after death, she was reborn in a good place, a heavenly realm. 
ahañhi nāma itthikā samānā buddhe pasannā dhamme pasannā saṅghe pasannā sīlesu paripūrakārinī itthittaṁ virājetvā purisattaṁ bhāvetvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā, devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyataṁ sakkassa devānamindassa puttattaṁ ajjhupagatā. 
Ведь я, будучи женщиной, уверовав в Будду, уверовав в дхамму, уверовав в сангху, исполняя заповеди нравственности, отказавшись от женских помыслов, предавшись мужским помыслам, с распадом тела после смерти родился в счастливом небесном мире, среди тридцати трех богов, обретя состояние отпрыска повелителя богов Сакки. 
For while I was still a woman I had confidence in the Buddha, the teaching, and the Saṅgha, and had fulfilled my ethics. I lost my attachment to femininity and developed masculinity. When my body broke up, after death, I was reborn in a good place, a heavenly realm. In the company of the gods of the thirty-three I became one of Sakka’s sons. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo.  Любое именно этого цепляния без остатка без очарованности устранение, готовность поступиться, отдаление, свобода, независимость. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

“ye te pāṇātipātā paṭiviratā adinnādānā paṭiviratā kāmesumicchācārā paṭiviratā musāvādā paṭiviratā pisuṇāya vācāya paṭiviratā pharusāya vācāya paṭiviratā samphappalāpā paṭiviratā anabhijjhālū abyāpannacittā sammādiṭṭhī te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti.  ‘Те, которые избегают уничтожать живое, избегают брать то, что [им] не дано, избегают недостойных чувственных удовольствий, избегают лживой речи, избегают клеветнической речи, избегают грубой речи, избегают легкомысленной болтовни, не алчны, не злонамеренны в мыслях, наделены истинными воззрениями, — [все] они с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастливом небесном мире’. 
“Those who refrain from killing living creatures, stealing, and committing sexual misconduct; who refrain from speech that’s false, divisive, harsh, or nonsensical; and are content, kind-hearted, with right view—when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 
Sace tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ saccaṁ vacanaṁ, bhavanto kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissanti. 
И если слова этих досточтимых отшельников и брахманов верны, то [и вы], досточтимые, с распадом тела после смерти вновь родитесь в счастливом небесном мире. 
If what those ascetics and brahmins say is true, when your body breaks up, after death, you’ll be reborn in a good place, a heavenly realm. 
Sace, bho, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyyātha, yena me āgantvā āroceyyātha: 
Если же, почтенные, с распадом тела после смерти вы вновь родитесь в счастливом небесном мире, то явитесь ко мне и передайте: 
If that happens, sirs, come and tell me that 
Kiṁ pana te mittāmaccā ñātisālohitā pāṇātipātā paṭiviratā adinnādānā paṭiviratā kāmesumicchācārā paṭiviratā musāvādā paṭiviratā pisuṇāya vācāya paṭiviratā pharusāya vācāya paṭiviratā samphappalāpā paṭiviratā anabhijjhālū abyāpannacittā sammādiṭṭhī, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā te āgantvā ārocessanti: 
Как же смогут твои друзья, приближенные, кровные родичи, которые избегали уничтожать живое, избегали брать то, что [им] не дано, избегали недостойных чувственных удовольствий, избегали лживой речи, избегали клеветнической речи, избегали грубой речи, избегали легкомысленной болтовни, были не алчны, не злонамеренны в мыслях, наделены истинными воззрениями и с распадом тела после смерти вновь родились в счастливом небесном мире, — явиться и передать [тебе]: 
What then of your friends and colleagues, relatives and kin who are reborn in a higher realm after doing good things? Will they come back to tell you that 
“ye te pāṇātipātā paṭiviratā adinnādānā paṭiviratā kāmesumicchācārā paṭiviratā musāvādā paṭiviratā surāmerayamajjapamādaṭṭhānā paṭiviratā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyatan”ti. 
‘Те, которые избегают уничтожать живое, избегают брать то, что [им] не дано, избегают недостойных чувственных удовольствий, избегают лживой речи, избегают хмельного, спиртного, опьяняющего питья и [прочего], ведущего к легкомыслию, — [все] они с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастливом небесном мире спутниками тридцати трех богов’. 
“Those who refrain from killing living creatures and so on are reborn in a good place, a heavenly realm, in the company of the gods of the thirty-three.” 
Sace tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ saccaṁ vacanaṁ, bhavanto kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissanti, devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyataṁ. 
И если слова этих досточтимых отшельников и брахманов верны, то [и вы], досточтимые, с распадом тела после смерти вновь родитесь в счастливом небесном мире спутниками тридцати трех богов. 
If what those ascetics and brahmins say is true, when your body breaks up, after death, you’ll be reborn in the company of the gods of the thirty-three. 
Sace, bho, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjeyyātha devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyataṁ, yena me āgantvā āroceyyātha: 
Если же, почтенные, с распадом тела после смерти вы вновь родитесь в счастливом небесном мире спутниками тридцати трех богов, то явитесь ко мне и передайте: 
If that happens, sirs, come and tell me that 
Ye te mittāmaccā ñātisālohitā pāṇātipātā paṭiviratā adinnādānā paṭiviratā kāmesumicchācārā paṭiviratā musāvādā paṭiviratā surāmerayamajjapamādaṭṭhānā paṭiviratā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyataṁ. 
Те же твои друзья, приближенные, кровные родичи, которые избегали уничтожать живое, избегали брать то, что [им] не дано, избегали недостойных чувственных удовольствий, избегали лживой речи, избегали хмельного, спиртного, опьяняющего питья и [прочего], ведущего к легкомыслию, — с распадом тела после смерти вновь родились в счастливом небесном мире спутниками тридцати трех богов. 
Now, as to your friends who are reborn in the company of the gods of the thirty-three after doing good things. 
Yo pana tassa dāne vāvaṭo ahosi uttaro nāma māṇavo. So sakkaccaṁ dānaṁ datvā sahatthā dānaṁ datvā cittīkataṁ dānaṁ datvā anapaviddhaṁ dānaṁ datvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajji devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyataṁ. 
Занятый же в его подаянии юноша по имени Уттара, дававший подаяния тщательно, дававший подаяния собственноручно, дававший подаяния с должным размышлением, дававший подаяния не отбросами, с распадом тела после смерти родился в счастливом небесном мире среди тридцати трех богов. 
But the student Uttara who organized the offering gave gifts carefully, thoughtfully, with his own hands, not giving the dregs. When his body broke up, after death, he was reborn in company with the gods of the thirty-three. 
“Yo me, bhante, dāne vāvaṭo ahosi uttaro nāma māṇavo, so sakkaccaṁ dānaṁ datvā sahatthā dānaṁ datvā cittīkataṁ dānaṁ datvā anapaviddhaṁ dānaṁ datvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapanno devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyataṁ. 
«Тот юноша по имени Уттара, господин, который был занят в моем подаянии, дававший подаяния тщательно, дававший подаяния собственноручно, дававший подаяния с должным размышлением, дававший подаяния не отбросами, с распадом тела после смерти родился в счастливом небесном мире среди тридцати трех богов. 
“Sir, Uttara gave gifts carefully, thoughtfully, with his own hands, not giving the dregs. When his body broke up, after death, he was reborn in company with the gods of the thirty-three. 
Yo pana tassa dāne vāvaṭo ahosi uttaro nāma māṇavo, so sakkaccaṁ dānaṁ datvā sahatthā dānaṁ datvā cittīkataṁ dānaṁ datvā anapaviddhaṁ dānaṁ datvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapanno devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyatan’”ti. 
Занятый же в его подаянии юноша по имени Уттара, дававший подаяния тщательно, дававший подаяния собственноручно, дававший подаяния с должным размышлением, дававший подаяния не отбросами, с распадом тела после смерти родился в счастливом небесном мире среди тридцати трех богов“». 
But the student Uttara who organized the offering gave gifts carefully, thoughtfully, with his own hands, not giving the dregs. When his body broke up, after death, he was reborn in company with the gods of the Thirty-Three.’” 
Yo pana tassa dāne vāvaṭo ahosi uttaro nāma māṇavo, so sakkaccaṁ dānaṁ datvā sahatthā dānaṁ datvā cittīkataṁ dānaṁ datvā anapaviddhaṁ dānaṁ datvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapanno devānaṁ tāvatiṁsānaṁ sahabyatan”ti. 
Занятый же в его подаянии юноша по имени Уттара, дававший подаяния тщательно, дававший подаяния собственноручно, дававший подаяния с должным размышлением, дававший подаяния не отбросами, с распадом тела после смерти родился в счастливом небесном мире среди тридцати трех богов». 
 

Tena kho pana samayena acelo kaḷāramaṭṭako vesāliyaṁ paṭivasati lābhaggappatto ceva yasaggappatto ca vajjigāme.  И в это самое время в Весали жил обнаженный аскет Кандарамасука, достигший в селении ваджджийцев вершины благополучия и вершины славы. 
Now at that time the naked ascetic Kaḷāramaṭṭaka was residing in Vesālī. And in the Vajjian capital he had reached the peak of material things and fame. 
So imesaṁ sattannaṁ vatapadānaṁ samādānahetu lābhaggappatto ceva yasaggappatto ca vajjigāme. 
И он достиг в селении ваджджийцев вершины благополучия и вершины славы, потому что взял на себя эти семь обетов. 
And it was due to undertaking these seven vows that he had reached the peak of material things and fame. 
Tena kho pana samayena acelo pāthikaputto vesāliyaṁ paṭivasati lābhaggappatto ceva yasaggappatto ca vajjigāme. 
И в это самое время в Весали жил обнаженный аскет Патикапутта, достигший в селении ваджджийцев вершины благополучия и вершины славы. 
Now at that time the naked ascetic Pāṭikaputta was residing in Vesālī. And in the Vajjian capital he had reached the peak of material things and fame. 
‘acelo, bhante, pāthikaputto vesāliyaṁ paṭivasati lābhaggappatto ceva yasaggappatto ca vajjigāme. 
„Господин, в Весали живет обнаженный аскет Патикапутта, достигший в селении ваджджийцев вершины благополучия и вершины славы. 
 

sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī.  привержен мирскому, держится за свое место, не склонен к отречению. 
they’re attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go. 
Yampi, nigrodha, tapassī sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī. 
И когда, Нигродха, подвижник привержен мирскому, держится за свое место, не склонен к отречению, 
 
na sandiṭṭhiparāmāsī hoti na ādhānaggāhī suppaṭinissaggī. 
не привержен к мирскому, не держится за свое место, склонен к отречению. 
they’re not attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go. 
Yampi, nigrodha, tapassī na sandiṭṭhiparāmāsī hoti na ādhānaggāhī suppaṭinissaggī. 
И когда, Нигродха, подвижник не привержен к мирскому, не держится за свое место, склонен к отречению, 
 
So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti. 
Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, наделены действиями, [проистекающими из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены добрым поведением тела, наделены добрым поведением в речи, наделены добрым поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, наделены действиями, [проистекающими из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так, божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются, он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

‘iminā tvaṁ, ambho purisa, dhanena attanā ca jīvāhi, mātāpitaro ca posehi, puttadārañca posehi, kammante ca payojehi, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpehi sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikan’ti.  „Эй, человек, поддерживай с помощью этого имущества собственную жизнь, корми мать и отца, корми детей и жену, исполняй [свои] дела, доставляй отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса“. 
‘With this money, mister, keep yourself alive, and provide for your mother and father, partners and children. Work for a living, and establish an uplifting religious donation for ascetics and brahmins that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven.’ 
‘iminā tvaṁ, ambho purisa, dhanena attanā ca jīvāhi, mātāpitaro ca posehi, puttadārañca posehi, kammante ca payojehi, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpehi sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikan’ti. 
„Эй, человек, поддерживай с помощью этого имущества собственную жизнь, корми мать и отца, корми детей и жену, исполняй [свои] дела, доставляй отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса“. 
‘With this money, mister, keep yourself alive, and provide for your mother and father, partners and children. Work for a living, and establish an uplifting religious donation for ascetics and brahmins that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven.’ 

Khattiyopi kho, vāseṭṭha, kāyena sucaritaṁ caritvā vācāya sucaritaṁ caritvā manasā sucaritaṁ caritvā sammādiṭṭhiko sammādiṭṭhikammasamādāno sammādiṭṭhikammasamādānahetu kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  И вот, Васеттха, кшатрий, хорошо ведущий себя телом, хорошо ведущий себя в речи, хорошо ведущий себя разумом, придерживающийся истинных воззрений, из-за преданности действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождается в счастье в небесном мире. 
An aristocrat, 
samaṇopi kho, vāseṭṭha, kāyena sucaritaṁ caritvā vācāya sucaritaṁ caritvā manasā sucaritaṁ caritvā sammādiṭṭhiko sammādiṭṭhikammasamādāno sammādiṭṭhikammasamādānahetu kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati. 
так, Васеттха, [обозначаемое] этим старым, изначальным словом стало существовать [относящееся] к кругу кшатриев. Таковы [кшатрии], а не иные существа. 
or ascetic may do good things by way of body, speech, and mind. They have right view, and they act out of that right view. And because of that, when their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 

hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, — с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, — с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными. 
inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, they see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. They understand how sentient beings are reborn according to their deeds. 

brahmacariyañcassa hoti iddhañceva phītañca vitthārikaṁ bāhujaññaṁ puthubhūtaṁ yāva devamanussehi suppakāsitaṁ, no ca kho lābhaggayasaggappattaṁ.  или же и целомудрие его является процветающим, преуспевающим, распространившимся, достоянием многих людей, широко разнесшимся, хорошо преподанным среди людей, но [оно] не достигло верха благополучия и верха славы, — 
the spiritual path is successful and prosperous, extensive, popular, widespread, and well proclaimed wherever there are gods and humans, but it has not reached the peak of material things and fame. 
brahmacariyañcassa hoti iddhañceva phītañca vitthārikaṁ bāhujaññaṁ puthubhūtaṁ yāva devamanussehi suppakāsitaṁ, lābhaggappattañca yasaggappattañca. 
и целомудрие его является процветающим, преуспевающим, распространившимся, достоянием многих людей, широко разнесшимся, хорошо преподанным среди людей, и [оно] достигло верха благополучия и верха славы, — 
and the spiritual path is successful and prosperous, extensive, popular, widespread, and well proclaimed wherever there are gods and humans, and it has reached the peak of material things and fame, 
Yāvatā kho, cunda, etarahi satthāro loke uppannā, nāhaṁ, cunda, aññaṁ ekasatthārampi samanupassāmi evaṁlābhaggayasaggappattaṁ yatharivāhaṁ. 
16. И сколько, Чунда, ни появилось теперь в мире учителей, я не вижу, Чунда, ни одного другого учителя, достигшего такого же верха благополучия и верха славы, как и я. 
Of all the teachers in the world today, Cunda, I don’t see even a single one who has reached the peak of material things and fame like me. 
nāhaṁ, cunda, aññaṁ ekasaṅghampi samanupassāmi evaṁlābhaggayasaggappattaṁ yatharivāyaṁ, cunda, bhikkhusaṅgho. 
я не вижу, Чунда, ни одной другой общины, достигшей такого же верха благополучия и верха славы, как, Чунда, [эта] община монахов. 
 

rasaggasaggī hoti …  в высшей степени тонкий вкус … 
He has ridged taste buds. 
So tassa kammassa kaṭattā upacitattā ussannattā vipulattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati. 
он, совершив, накопив, в изобилии умножив подобные дела, с распадом тела после смерти вновь рождается в счастливом небесном мире. 
Due to performing, accumulating, heaping up, and amassing those deeds, when his body broke up, after death, he was reborn in a good place, a heavenly realm. 
So tassa kammassa kaṭattā upacitattā ussannattā vipulattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati …pe… 
он, совершив, накопив, в изобилии умножив подобные дела, с распадом тела после смерти вновь рождается в счастливом небесном мире … 
Due to performing those deeds he was reborn in a heavenly realm. 
Tena sucaritena saggamagamā, 
Благодаря этому доброму делу достиг неба, 
By that good conduct he went to heaven, 
Tena sucaritena saggamagamā → tena so sucaritena saggamagamāsi (sya-all) 
Anavamatena guṇena yāti saggaṁ. 
Он благодаря безупречному достоинству достигает неба. 
he went to heaven due to his esteemed virtue. 
20. Rasaggasaggitālakkhaṇaṁ 
20. Rasaggasaggitālakkhaṇaṁ 
20. Ridged Taste Buds 
so tato cuto itthattaṁ āgato samāno imaṁ mahāpurisalakkhaṇaṁ paṭilabhati, rasaggasaggī hoti, uddhaggāssa rasaharaṇīyo gīvāya jātā honti samābhivāhiniyo. 
оставив существование там и придя в этот мир, он приобретает этот знак великого человека — у него в высшей степени тонкий вкус; ощущение вкуса, родившись в горле от [всего], находящегося на кончике языка, распространяется [в нем]. 
When he came back to this place he obtained this mark: he has ridged taste buds. His raised taste receptors, originating in the throat, disperse evenly. 
Idhāgato labhati rasaggasaggitaṁ. 
Придя сюда [в мир]; свойства его вкуса превосходно сотворены. 
on his return here he has ridged taste buds. 
Saggesu vedayittha puññaphalaṁ. 
И испытал на небесах плод заслуг. 
and he experienced the fruit of good deeds in heaven. 
Saggesu vedayatha puññaphalaṁ. 
Испытал на небесах плод заслуг. 
experiencing the fruit of good deeds in heaven. 
So tassa kammassa kaṭattā upacitattā ussannattā vipulattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati. 
Он, совершив, накопив, в изобилии умножив подобные дела, с распадом тела после смерти вновь рождается в счастливом небесном мире. 
Due to performing, accumulating, heaping up, and amassing those deeds, when his body broke up, after death, he was reborn in a good place, a heavenly realm. 
Sagge vedayati naro sukhapphalāni, 
На небе [этот] человек познал счастливые плоды 
Having done what’s praised by the clever, the wise, and the good, 

So kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati.  С распадом тела после смерти он вновь рождается в счастливом небесном мире. 
When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
Pāpā nivāreti, kalyāṇe niveseti, assutaṁ sāveti, saggassa maggaṁ ācikkhati. 
добросердечный друг: он удерживает от дурного, побуждает к хорошему, дает услышать о неслыханном [тобой раньше], указывает путь, ведущий к небу. 
They keep you from doing bad. They support you in doing good. They teach you what you do not know. They explain the path to heaven. 
sammānanāya anavamānanāya anaticariyāya issariyavossaggena alaṅkārānuppadānena. 
почитая [ее], не пренебрегая, не изменяя [ей], передавая [ей] власть, доставляя украшения. 
by treating her with honor, by not looking down on her, by not being unfaithful, by relinquishing authority to her, and by presenting her with adornments. 
yathābalaṁ kammantasaṁvidhānena bhattavetanānuppadānena gilānupaṭṭhānena acchariyānaṁ rasānaṁ saṁvibhāgena samaye vossaggena. 
рабам, исполняющим работы: назначая труд, соответствующий силам [каждого], доставляя пищу и плату, заботясь о больных, деля [с ними] превосходные лакомства, доставляя время [для отдыха]. 
by organizing work according to ability, by paying food and wages, by nursing them when sick, by sharing special treats, and by giving time off work. 
pāpā nivārenti, kalyāṇe nivesenti, kalyāṇena manasā anukampanti, assutaṁ sāventi, sutaṁ pariyodāpenti, saggassa maggaṁ ācikkhanti. 
удерживают от дурного, побуждают к хорошему, сострадают [ему] добрыми помыслами, дают услышать о неслыханном [им раньше], совершенствуют услышанное [им], указывают на путь, ведущий к небу. 
They keep him from doing bad. They support him in doing good. They think of him with kindly thoughts. They teach him what he does not know. They clarify what he’s already learned. They explain the path to heaven. 

rāgaggi, dosaggi, mohaggi.  огонь страсти, огонь ненависти, огонь заблуждения. 
greed, hate, and delusion. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu satisambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vossaggapariṇāmiṁ, 
Вот, друзья, монах взращивает [в себе] звено просветления, состоящее в способности самосознания, основанное на уединении, основанное на бесстрастии, основанное на уничтожении, созревшее в самоотдаче; 
It’s when a mendicant develops the awakening factors of mindfulness, 
upekkhāsambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vossaggapariṇāmiṁ. 
он взращивает [в себе] звено просветления, состоящее в уравновешенности, основанное на уединении, основанное на бесстрастии, основанное на уничтожении, созревшее в самоотдаче. 
and equanimity, which rely on seclusion, fading away, and cessation, and ripen as letting go. 
Nāvuso, sattā ñātisampadāhetu vā bhogasampadāhetu vā ārogyasampadāhetu vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
Ни одно существо, друзья, с распадом тела после смерти не рождается вновь в счастливом, небесном мире из-за удачи с родными, или из-за удачи с имуществом, или из-за удачи со здоровьем. 
It is not because of endowment with family, wealth, or health that sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm. 
Sīlasampadāhetu vā, āvuso, sattā diṭṭhisampadāhetu vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
Но, друзья, с распадом тела после смерти существо рождается вновь в счастливом, небесном мире из-за удачи в нравственном поведении или из-за удачи в воззрениях. 
It is because of endowment with ethics or view that sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm. 
Puna caparaṁ, āvuso, sīlavā sīlasampanno kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati, 
И далее, друзья, добронравный, обладающий нравственностью с распадом тела после смерти вновь рождается в счастливом небесном мире. 
Furthermore, when an ethical person’s body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm. 
sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī …pe… 
привержен к мирскому, держится за свое место, не склонен к отречению … 
They’re attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go. 
yo so, āvuso, bhikkhu sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī, so sattharipi agāravo viharati appatisso, dhammepi agāravo viharati appatisso, saṅghepi agāravo viharati appatisso, sikkhāyapi na paripūrakārī hoti. 
Когда этот монах, друзья, привержен к мирскому, держится за свое место, не склонен к отречению, он без уважения, без послушания относится к учителю, без уважения, без послушания относится к дхамме, без уважения, без послушания относится к сангхе и не завершает [своего] обучения. 
 

Tasmātiha, bhikkhave, ‘tathāgato sabbaso taṇhānaṁ khayā virāgā nirodhā cāgā paṭinissaggā anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambuddho’ti vadāmi.  Поэтому, монахи, с полным уничтожением, угасанием, прекращением, отбрасыванием и оставлением [всех видов] жажды Татхагата пробудился в наивысшее полное просветление, я говорю вам. 
That’s why the Realized One—with the ending, fading away, cessation, giving up, and letting go of all cravings—has awakened to the supreme perfect awakening, I say. 
Tasmātiha, bhikkhave, ‘tathāgato sabbaso taṇhānaṁ khayā virāgā nirodhā cāgā paṭinissaggā anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambuddho’ti vadāmī”ti. 
That’s why the Realized One—with the ending, fading away, cessation, giving up, and letting go of all cravings—has awakened to the supreme perfect Awakening, I say.” 

Idha, bhikkhave, bhikkhu paṭisaṅkhā yoniso satisambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vossaggapariṇāmiṁ;  Вот монах, мудро осмысливая, развивает осознанность, как фактор просветления, который поддерживается отречением, бесстрастием, прекращением, созревает в оставлении, 
It’s when a mendicant, reflecting rationally, develops the awakening factors of mindfulness, 
upekkhāsambojjhaṅgaṁ bhāveti vivekanissitaṁ virāganissitaṁ nirodhanissitaṁ vossaggapariṇāmiṁ. 
и невозмутимость, как фактор просветления, который поддерживается отречением, бесстрастием, прекращением, созревает в оставлении. 
and equanimity, which rely on seclusion, fading away, and cessation, and ripen as letting go. 

So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā; te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passāmi cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāmi.  Божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увидел умирающих и перерождающихся существ. [Я распознал] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я понял, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увидел умирающих и перерождающихся существ, [распознал] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я понял, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками. 
With clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds: ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, I saw sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. I understood how sentient beings are reborn according to their deeds. 

Ākaṅkheyya ce, bhikkhave, bhikkhu: ‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ—ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannāti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  Если монах желает: «Пусть божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками» – 
A mendicant might wish: ‘With clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds: “These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.” And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, may I see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And may I understand how sentient beings are reborn according to their deeds.’ 

ādimeva nu kho, bhante, bhikkhuno manasikaroto evametāsaṁ diṭṭhīnaṁ pahānaṁ hoti, evametāsaṁ diṭṭhīnaṁ paṭinissaggo hotī”ti?  Происходит ли отбрасывание и оставление этих воззрений в монахе, который [на данном этапе] уделяет внимание только началу [практики]?» 
How does a mendicant who is focusing on the starting point give up and let go of these views?” 
yattha cetā diṭṭhiyo uppajjanti yattha ca anusenti yattha ca samudācaranti taṁ ‘netaṁ mama, nesohamasmi, na me so attā’ti—evametaṁ yathābhūtaṁ sammappaññā passato evametāsaṁ diṭṭhīnaṁ pahānaṁ hoti, evametāsaṁ diṭṭhīnaṁ paṭinissaggo hoti. 
то если [предмет], в отношении которого эти воззрения возникли, который лежит в их основе, из-за которого они проявляются, увиден [практикующим] правильной мудростью в соответствии с действительностью так: «Это не моё, я не таков, это не моё «я» – то тогда происходит отбрасывание и оставление этих воззрений 
A mendicant gives up and lets go of these views by truly seeing with right wisdom where they arise, where they settle in, and where they operate as: ‘This is not mine, I am not this, this is not my self.’ 
‘Pare sandiṭṭhiparāmāsī ādhānaggāhī duppaṭinissaggī bhavissanti, mayamettha asandiṭṭhiparāmāsī anādhānaggāhī suppaṭinissaggī bhavissāmā’ti sallekho karaṇīyo. 
«Другие будут придерживаться своих собственных воззрений, прочно за них держаться, и оставлять их с трудом. Мы не будем придерживаться своих собственных воззрений, прочно за них держаться, но будем оставлять их с лёгкостью» – вот как следует практиковать стирание. 
‘Others will be attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go, but here we will not be attached to our own views, not holding them tight, but will let them go easily.’ 
‘pare sandiṭṭhiparāmāsī ādhānaggāhī duppaṭinissaggī bhavissanti, mayamettha asandiṭṭhiparāmāsī anādhānaggāhī suppaṭinissaggī bhavissāmā’ti cittaṁ uppādetabbaṁ. 
Ум следует склонять так: «Другие будут придерживаться своих собственных воззрений, прочно за них держаться, и оставлять их с трудом. Мы не будем придерживаться своих собственных воззрений, прочно за них держаться, но будем оставлять их с лёгкостью». 
‘Others will be attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go, but here we will not be attached to our own views, not holding them tight, but will let them go easily.’ 
Thinamiddhapariyuṭṭhitassa purisapuggalassa vigatathinamiddhatā hoti parikkamanāya, uddhatassa purisapuggalassa anuddhaccaṁ hoti parikkamanāya, vicikicchissa purisapuggalassa tiṇṇavicikicchatā hoti parikkamanāya, kodhanassa purisapuggalassa akkodho hoti parikkamanāya, upanāhissa purisapuggalassa anupanāho hoti parikkamanāya, makkhissa purisapuggalassa amakkho hoti parikkamanāya, paḷāsissa purisapuggalassa apaḷāso hoti parikkamanāya, issukissa purisapuggalassa anissukitā hoti parikkamanāya, maccharissa purisapuggalassa amacchariyaṁ hoti parikkamanāya, saṭhassa purisapuggalassa asāṭheyyaṁ hoti parikkamanāya, māyāvissa purisapuggalassa amāyā hoti parikkamanāya, thaddhassa purisapuggalassa atthaddhiyaṁ hoti parikkamanāya, atimānissa purisapuggalassa anatimāno hoti parikkamanāya, dubbacassa purisapuggalassa sovacassatā hoti parikkamanāya, pāpamittassa purisapuggalassa kalyāṇamittatā hoti parikkamanāya, pamattassa purisapuggalassa appamādo hoti parikkamanāya, assaddhassa purisapuggalassa saddhā hoti parikkamanāya, ahirikassa purisapuggalassa hirī hoti parikkamanāya, anottāpissa purisapuggalassa ottappaṁ hoti parikkamanāya, appassutassa purisapuggalassa bāhusaccaṁ hoti parikkamanāya, kusītassa purisapuggalassa vīriyārambho hoti parikkamanāya, muṭṭhassatissa purisapuggalassa upaṭṭhitassatitā hoti parikkamanāya, duppaññassa purisapuggalassa paññāsampadā hoti parikkamanāya, sandiṭṭhiparāmāsiādhānaggāhiduppaṭinissaggissa purisapuggalassa asandiṭṭhiparāmāsianādhānaggāhisuppaṭinissaggitā hoti parikkamanāya. 
Тот, кто придерживается своих собственных воззрений, прочно за них держится, и оставляет их с трудом, имеет не-приверженность к собственным воззрениям, отсутствие прочного их удержания, лёгкость их оставления, посредством чего он мог бы избежать [всего этого]. 
An individual who is attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go, gets around it by not being attached to their own views, not holding them tight, but letting them go easily. 
sandiṭṭhiparāmāsiādhānaggāhiduppaṭinissaggissa purisapuggalassa asandiṭṭhiparāmāsianādhānaggāhisuppaṭinissaggitā hoti uparibhāgāya. 
Тот, кто придерживается своих собственных воззрений, прочно за них держится, и оставляет их с трудом, имеет не-приверженность к собственным воззрениям, отсутствие прочного их удержания, лёгкость их оставления, которые ведут его ввысь. 
An individual who is attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go, is led upwards by not being attached to their own views, not holding them tight, but letting them go easily. 
Sandiṭṭhiparāmāsiādhānaggāhiduppaṭinissaggissa purisapuggalassa asandiṭṭhiparāmāsianādhānaggāhisuppaṭinissaggitā hoti parinibbānāya. 
Тот, кто придерживается своих собственных воззрений, прочно за них держится, и оставляет их с трудом, имеет не-приверженность к собственным воззрениям, отсутствие прочного их удержания, лёгкость их оставления, посредством чего он гасит это. 
An individual who is attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go, extinguishes it by not being attached to their own views, not holding them tight, but letting them go easily. 

Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo—  Это безостаточное угасание и прекращение, отбрасывание, оставление, отпускание, изгнание этой самой жажды. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

Puna caparaṁ, sāriputta, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  Далее, за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, Татхагата видит смерть и перерождение существ. [Он видит] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, Татхагата видит умирающих и перерождающихся существ. [Он видит] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками». 
Furthermore, with clairvoyance that is purified and superhuman, the Realized One sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They denounced the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never denounced the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, he sees sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. He understands how sentient beings are reborn according to their deeds. 
Yampi, sāriputta, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti. Idampi, sāriputta, tathāgatassa tathāgatabalaṁ hoti yaṁ balaṁ āgamma tathāgato āsabhaṁ ṭhānaṁ paṭijānāti, parisāsu sīhanādaṁ nadati, brahmacakkaṁ pavatteti. 
Это также сила Татхагаты … 
Since he truly understands this, this is a power of the Realized One. … 
yathā paṭipanno ca kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjati tañca pajānāmi. 
Я также понимаю, каким образом тот, кто вступил на этот путь, с распадом тела, после смерти, возникает в счастливом уделе, в небесном мире. 
And I understand how someone practicing that way, when their body breaks up, after death, is reborn in a good place, a heavenly realm. 
‘tathāyaṁ puggalo paṭipanno tathā ca iriyati tañca maggaṁ samārūḷho, yathā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissatī’ti. 
«Этот человек ведёт себя так-то, поступает так-то, вступил на такой-то путь, так что с распадом тела, после смерти, он возникнет в счастливом уделе, в небесном мире». 
‘This person … will be reborn in a good place, a heavenly realm.’ 
Tamenaṁ passāmi aparena samayena dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannaṁ, ekantasukhā vedanā vedayamānaṁ. 
И спустя какое-то время, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я вижу, как с распадом тела, после смерти, он возник в счастливом уделе, в небесном мире, и [там] переживает исключительно приятные чувства. 
Some time later I see that they have indeed been reborn in a heavenly realm, where they experience exclusively pleasant feelings. 
tathāyaṁ puggalo paṭipanno tathā ca iriyati tañca maggaṁ samārūḷho yathā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissatīti. 
 
 
Tamenaṁ passāmi aparena samayena dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannaṁ, ekantasukhā vedanā vedayamānaṁ. 
… исключительно приятные чувства. 
 

Puna caparaṁ, āvuso, bhikkhu sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī.  Далее, монах придерживается своих собственных воззрений, прочно за них держится и оставляет их с трудом. 
Furthermore, a mendicant is attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go. 
Yaṁpāvuso, bhikkhu sandiṭṭhiparāmāsī hoti ādhānaggāhī duppaṭinissaggī— 
 
 
Puna caparaṁ, āvuso, bhikkhu asandiṭṭhiparāmāsī hoti anādhānaggāhī suppaṭinissaggī. 
Далее, монах не придерживается своих собственных воззрений, не держится за них прочно, оставляет их с лёгкостью. 
Furthermore, a mendicant isn’t attached to their own views, not holding them tight, but letting them go easily. 
Yaṁpāvuso, bhikkhu asandiṭṭhiparāmāsī hoti, anādhānaggāhī suppaṭinissaggī— 
Из-за этого качества ему легко делать замечания. 
 
‘Yo khvāyaṁ puggalo sandiṭṭhiparāmāsī ādhānaggāhī duppaṭinissaggī, ayaṁ me puggalo appiyo amanāpo; 
«Тот, кто восхваляет себя и принижает других… придерживается своих собственных воззрений, прочно за них держится, и оставляет их с трудом – не мил и не приятен мне. 
‘This person is attached to their own views, holding them tight and refusing to let go. And I don’t like or approve of this person. 
ahañceva kho panassaṁ sandiṭṭhiparāmāsī ādhānaggāhī duppaṭinissaggī, ahampāssaṁ paresaṁ appiyo amanāpo’ti. 
Если бы я придерживался своих собственных воззрений… то я был бы не мил и не приятен другим». 
And if I were to be attached to my own views, holding them tight and refusing to let go, others wouldn’t like or approve of me.’ 
Evaṁ jānantenāvuso, bhikkhunā ‘asandiṭṭhiparāmāsī bhavissāmi anādhānaggāhī suppaṭinissaggī’ti cittaṁ uppādetabbaṁ. 
Монах, который знает это, должен побудить свой ум следующим образом: «Я не буду придерживаться своих собственных воззрений, не буду прочно за них держаться и буду оставлять их с лёгкостью». 
A mendicant who knows this should give rise to the thought: ‘I will not be attached to my own views, holding them tight, but will let them go easily.’ 
‘kiṁ nu khomhi sandiṭṭhiparāmāsī ādhānaggāhī duppaṭinissaggī’ti? 
 
 
‘sandiṭṭhiparāmāsī khomhi ādhānaggāhī duppaṭinissaggī’ti, tenāvuso, bhikkhunā tesaṁyeva pāpakānaṁ akusalānaṁ dhammānaṁ pahānāya vāyamitabbaṁ. 
«…придерживаюсь ли своих собственных воззрений, прочно ли за них держусь, и оставляю ли их с трудом?» Если, когда он пересматривает так, он знает… следует приложить усилие к оставлению этих плохих, неблагих состояний. 
they are attached to their own views, holding them tight, and refusing to let go. Then they should make an effort to give up those bad, unskillful qualities. 
‘asandiṭṭhiparāmāsī khomhi anādhānaggāhī suppaṭinissaggī’ti, tenāvuso, bhikkhunā teneva pītipāmojjena vihātabbaṁ ahorattānusikkhinā kusalesu dhammesu. 
«Я не придерживаюсь своих собственных воззрений, я не держусь прочно за них держусь и не оставляю их с трудом» – то тогда он может пребывать счастливым и радостным, тренируясь день и ночь в благих состояниях. 
they’re not attached to their own views, holding them tight, but let them go easily. Then they should meditate with rapture and joy, training day and night in skillful qualities. 

So suṇāti tathāgatassa vā tathāgatasāvakassa vā sabbesaṁ diṭṭhiṭṭhānādhiṭṭhānapariyuṭṭhānābhinivesānusayānaṁ samugghātāya sabbasaṅkhārasamathāya sabbūpadhipaṭinissaggāya taṇhākkhayāya virāgāya nirodhāya nibbānāya dhammaṁ desentassa.  И он слышит, как Татхагата или ученик Татхагаты обучают Дхамме ради уничтожения всех позиций [для воззрений], [всех] решимостей, одержимостей, приверженностей, скрытых склонностей ради успокоения всех формаций, ради оставления всех привязанностей, ради уничтожения жажды, ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. 
They hear the Realized One or their disciple teaching Dhamma for the uprooting of all grounds, fixations, obsessions, insistences, and underlying tendencies regarding views; for the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
So suṇāti tathāgatassa vā tathāgatasāvakassa vā sabbesaṁ diṭṭhiṭṭhānādhiṭṭhānapariyuṭṭhānābhinivesānusayānaṁ samugghātāya sabbasaṅkhārasamathāya sabbūpadhipaṭinissaggāya taṇhākkhayāya virāgāya nirodhāya nibbānāya dhammaṁ desentassa. 
И он слышит, как Татхагата или ученик Татхагаты обучают Дхамме ради уничтожения всех позиций [для воззрений], [всех] решимостей, одержимостей, приверженностей, скрытых склонностей ради успокоения всех формаций, ради оставления всех привязанностей, ради уничтожения жажды, ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. 
They hear the Realized One or their disciple teaching Dhamma for the uprooting of all grounds, fixations, obsessions, insistences, and underlying tendencies regarding views; for the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
Evaṁ svākkhāte, bhikkhave, mayā dhamme uttāne vivaṭe pakāsite chinnapilotike yesaṁ mayi saddhāmattaṁ pemamattaṁ sabbe te saggaparāyanā”ti. 
В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме – чистой, открытой, очевидной, цельной и не сшитой из лоскутов – те, у кого есть достаточная вера в меня, достаточная любовь ко мне, – все они направляются в небесные миры. 
In this teaching there are those who have a degree of faith and love for me. All of them are bound for heaven.” 

‘attanā ca appiccho appicchakathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca santuṭṭho santuṭṭhikathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca pavivitto pavivekakathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca asaṁsaṭṭho asaṁsaggakathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca āraddhavīriyo vīriyārambhakathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca sīlasampanno sīlasampadākathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca samādhisampanno samādhisampadākathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca paññāsampanno paññāsampadākathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca vimuttisampanno vimuttisampadākathañca bhikkhūnaṁ kattā, attanā ca vimuttiñāṇadassanasampanno vimuttiñāṇadassanasampadākathañca bhikkhūnaṁ kattā, ovādako viññāpako sandassako samādapako samuttejako sampahaṁsako sabrahmacārīnan’”ti?  «Сам имея мало желаний, он говорит с монахами о малом количестве желаний. Довольствуясь [тем, что у него есть] сам, он говорит с монахами о довольствовании. Затворяясь сам, он говорит с монахами о затворничестве. Сторонясь общества сам, он говорит с монахами об отчуждённости от общества. Будучи усердным сам, он говорит с монахами о зарождении усердия. Достигнув нравственности сам, он говорит с монахами о достижении нравственности. Достигнув сосредоточения сам, он говорит с монахами о достижении сосредоточения. Достигнув мудрости сам, он говорит с монахами о достижении мудрости. Достигнув освобождения сам, он говорит с монахами о достижении освобождения. Достигнув знания и видения освобождения сам, он говорит с монахами о достижении знания и видения освобождения. Он тот, кто советует, информирует, инструктирует, понуждает, побуждает, радует своих товарищей по святой жизни»? 
‘Personally having few wishes, they speak to the mendicants on having few wishes. Personally having contentment, seclusion, aloofness, energy, ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom, they speak to the mendicants on all these things. They’re an adviser and counselor, one who educates, encourages, fires up, and inspires their spiritual companions.’” 

Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ yadidaṁ—sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ.  И эту истину [ему] также трудно узреть, то есть, успокоение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббану. 
It’s also hard for them to see this topic; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

“Idhāvuso sāriputta, bhikkhu attanā ca āraññiko hoti āraññikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca piṇḍapātiko hoti piṇḍapātikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca paṁsukūliko hoti paṁsukūlikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca tecīvariko hoti tecīvarikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca appiccho hoti appicchatāya ca vaṇṇavādī, attanā ca santuṭṭho hoti santuṭṭhiyā ca vaṇṇavādī, attanā ca pavivitto hoti pavivekassa ca vaṇṇavādī, attanā ca asaṁsaṭṭho hoti asaṁsaggassa ca vaṇṇavādī, attanā ca āraddhavīriyo hoti vīriyārambhassa ca vaṇṇavādī, attanā ca sīlasampanno hoti sīlasampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca samādhisampanno hoti samādhisampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca paññāsampanno hoti paññāsampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca vimuttisampanno hoti vimuttisampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca vimuttiñāṇadassanasampanno hoti vimuttiñāṇadassanasampadāya ca vaṇṇavādī.  – Вот, друг Сарипутта, монах сам является тем, кто проживает в лесу, и восхваляет проживание в лесу. Он сам ест [только ту] еду, что получена с хождения за подаяниями и восхваляет употребление [только той] еды, что получена с хождения за подаяниями. Он сам носит одеяние из обносков и восхваляет ношение одеяния из обносков. Он сам является тем, кто использует комплект [только] из трёх одежд и восхваляет использование комплекта из трёх одежд. У него самого мало желаний, и он восхваляет малое количество желаний. Он сам довольствуется [тем, что есть] и восхваляет [такое] довольствование. Он сам проживает в затворничестве и восхваляет затворничество. Он сам сторонится общества и восхваляет отчуждённость от общества. Он сам усердный и восхваляет зарождение усердия. Он сам достиг нравственности и восхваляет достижение нравственности. Он сам достиг сосредоточения и восхваляет достижение сосредоточения. Он сам достиг мудрости и восхваляет достижение мудрости. Он сам достиг освобождения и восхваляет достижение освобождения. Он сам достиг знания и видения освобождения и восхваляет достижение знания и видения освобождения. 
“Reverend Sāriputta, it’s a mendicant who lives in the wilderness, eats only almsfood, wears rag robes, and owns just three robes; and they praise these things. They are of few wishes, content, secluded, aloof, and energetic; and they praise these things. They are accomplished in ethics, immersion, wisdom, freedom, and the knowledge and vision of freedom; and they praise these things. 
Kassapo hi, sāriputta, attanā ca āraññiko āraññikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca piṇḍapātiko piṇḍapātikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca paṁsukūliko paṁsukūlikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca tecīvariko tecīvarikattassa ca vaṇṇavādī, attanā ca appiccho appicchatāya ca vaṇṇavādī, attanā ca santuṭṭho santuṭṭhiyā ca vaṇṇavādī, attanā ca pavivitto pavivekassa ca vaṇṇavādī, attanā ca asaṁsaṭṭho asaṁsaggassa ca vaṇṇavādī, attanā ca āraddhavīriyo vīriyārambhassa ca vaṇṇavādī, attanā ca sīlasampanno sīlasampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca samādhisampanno samādhisampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca paññāsampanno paññāsampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca vimuttisampanno vimuttisampadāya ca vaṇṇavādī, attanā ca vimuttiñāṇadassanasampanno vimuttiñāṇadassanasampadāya ca vaṇṇavādī”ti. 
Ведь Кассапа сам является тем, кто проживает в лесу… Он сам достиг знания и видения освобождения и восхваляет достижение знания и видения освобождения. 
For Kassapa lives in the wilderness … and is accomplished in the knowledge and vision of freedom; and he praises these things.” 

sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā, so tāsu vedanāsu aniccānupassī viharati, virāgānupassī viharati, nirodhānupassī viharati, paṭinissaggānupassī viharati.  он пребывает в созерцании непостоянства в этих чувствах, в созерцании угасания, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. 
they meditate observing impermanence, dispassion, cessation, and letting go in those feelings. 
So tāsu vedanāsu aniccānupassī viharanto, virāgānupassī viharanto, nirodhānupassī viharanto, paṭinissaggānupassī viharanto na kiñci loke upādiyati. 
Созерцая так, он не цепляется ни к чему в мире. 
Meditating in this way, they don’t grasp at anything in the world. 
So tāsu vedanāsu aniccānupassī viharati, virāgānupassī viharati, nirodhānupassī viharati, paṭinissaggānupassī viharati. 
он пребывает в созерцании непостоянства в этих чувствах, в созерцании угасания, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. 
they meditate observing impermanence, dispassion, cessation, and letting go in those feelings. 
So tāsu vedanāsu aniccānupassī viharanto, virāgānupassī viharanto, nirodhānupassī viharanto, paṭinissaggānupassī viharanto na kiñci loke upādiyati, 
Созерцая так, он не цепляется ни к чему в мире. 
Meditating in this way, they don’t grasp at anything in the world. 
So tāsu vedanāsu aniccānupassī viharati, virāgānupassī viharati, nirodhānupassī viharati, paṭinissaggānupassī viharati. 
 
 
paṭinissaggānupassī viharanto na kiñci loke upādiyati, 
 
 

thusañca paṭicca aggi jalati, thusaggitveva saṅkhyaṁ gacchati;  Когда огонь горит в зависимости от сена, он считается огнём сена. 
A fire that burns dependent on husks is reckoned as a husk fire. 

Ko pana, bho gotama, hetu, ko paccayo, yena m’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti?  И в чём условие и причина, почему некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в счастливом уделе, даже в небесном мире? 
And what is the cause, Mister Gotama, what is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm?” 
Dhammacariyāsamacariyāhetu kho, gahapatayo, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
По причине поведения, соответствующего Дхамме, по причине праведного поведения некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в счастливом уделе, даже в небесном мире. 
Principled and moral conduct is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 
Evaṁ dhammacariyāsamacariyāhetu kho, gahapatayo, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti. 
Так, домохозяева, по причине подобного поведения, которое согласуется с Дхаммой, праведного поведения, некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в счастливом уделе, даже в небесном мире. 
This is how principled and moral conduct is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm. 

Ko pana, bho gotama, hetu, ko paccayo yena m’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti?  И в чём условие и причина, почему некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в счастливом уделе, даже в небесном мире? 
And what is the cause, Mister Gotama, what is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm?” 
Dhammacariyāsamacariyāhetu kho, gahapatayo, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjantī”ti. 
Тот, кто соблюдает поведение, которое соответствует Дхамме, обладает праведным поведением с распадом тела, после смерти, возникает в счастливом уделе, даже в небесном мире. 
Principled and moral conduct is the reason why some sentient beings, when their body breaks up, after death, are reborn in a good place, a heavenly realm.” 
Evaṁ dhammacariyāsamacariyāhetu kho, gahapatayo, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjanti.