«Однажды, Ассалаяна, когда семь брахманских провидцев совещались вместе в хижинах из листьев в лесу, такое пагубное воззрение возникло в них: «Брахманы—высшая варна, а те, кто из других варн—те ниже. Брахманы—светлейшая варна, а те, кто из других варн—те тёмные. Только брахманы чисты, а не не-брахманы. Только брахманы—сыновья Брахмы, отпрыски Брахмы, рождённые из его рта, рождённые из Брахмы, созданные Брахмой, наследники Брахмы». И тогда провидец Девала Тёмный услышал об этом. Тогда он привёл в порядок волосы и бороду, одел жёлтые одежды, надел прочные сандалии, взял золотой посох, и появился во дворе семи брахманских провидцев. И тогда, прохаживаясь вперёд и назад по двору семи брахманских провидцев, провидец Девала Тёмный сказал так: «Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы? Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы?» И тогда те семь брахманских провидцев подумали: «Кто ходит вперёд и назад по двору семи брахманских провидцев, точно неотёсанная деревенщина, и говорит так: «Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы? Куда ушли эти почтенные брахманские провидцы?» Что если мы нашлём на него проклятье!» И семь брахманских провидцев наслали проклятье на Девалу Тёмного: «Стань пеплом, подлый! Стань пеплом, подлый!» Но чем больше семь брахманских провидцев проклинали его, тем более миловидным, красивым, привлекательным становился провидец Девала Тёмный. Тогда семь брахманских провидцев подумали: «Тщетна наша аскеза! Бесплодна наша святая жизнь! Ведь прежде, когда мы проклинали кого-либо так: «Стань пеплом, подлый! Стань пеплом, подлый!»—он всегда становился пеплом. Но чем больше мы проклинаем этого, тем более миловидным, красивым, привлекательным он становится». 

Достопочтенный Удайи молча согласился. Затем, как минула ночь, утром Достопочтенный Удайи взял чашу и верхнее одеяние и отправился к дому брахманки из клана Верахаччани. Там он сел на подготовленное сиденье. Затем брахманка собственноручно обслужила Достопочтенного Удайи превосходной твёрдой и мягкой пищей. И когда Достопочтенный Удайи закончил кушать и убрал чашу, брахманка надела сандалии, села на высокое сиденье с покрытой головой, и сказала ему: «Поведай мне Дхамму, отшельник». Ответив: «Для этого ещё будет подходящий случай, сестра», он встал со своего сиденья и ушёл.  Достопочтенный Удайи молча согласился. Затем, как минула ночь, утром Достопочтенный Удайи взял чашу и верхнее одеяние и отправился к дому брахманки из клана Верахаччани. Там он сел на подготовленное сиденье. Затем брахманка собственноручно обслужила Достопочтенного Удайи превосходной твёрдой и мягкой пищей. И когда Достопочтенный Удайи закончил кушать и убрал чашу, брахманка сняла сандалии, села на низкое сиденье, сняла головной убор, и сказала ему: «Достопочтенный, что, как считают араханты, должно наличествовать для того, чтобы существовало удовольствие и боль? И что, как считают араханты, должно прекратиться, чтобы удовольствие и боль не существовали?» 
«Это потому, Госпожа, что на вас были одеты сандалии, вы сидели на высоком сиденье и с покрытой головой, и сказали ему: «Поведай мне Дхамму, отшельник». А такие отшельники ценят уважение и почитание Дхаммы». 

В Саваттхи. И тогда, утром, Достопочтенный Ананда оделся, взял чашу и одеяние и вошёл в Саваттхи собирать подаяния. Достопочтенный Ананда увидел брахмана Джануссони, выезжающего из Саваттхи на белоснежной колеснице, запряжённой лошадьми. Запряжённые лошади были белыми, орнаменты были белыми, колесница была белой, обивка была белой, поводья, стрекало, навес были белыми, его тюрбан, одежды и сандалии были белыми, и его обмахивали белым опахалом. Люди, завидев это, говорили: «Как же божественна, почтенный, эта колесница! Похоже, что это и вправду божественная колесница, почтенный!» 

33. «Я предложила сандалии…»  Тридцать шесть женщин, которые жили в человеческом мире во времена Кассапы, полностью Самопробужденного (предыдущего Будды), совершили такие деяния, обретя заслуги. Одна женщина, преподнесла прекрасное одеяние; одна—венок из жасмина; одна—благовония; одна—превосходные фрукты; одна—сладости из сока сахарного тростника; одна поднесла пять видов благовоний к святилищу на месте захоронения предыдущего Будды; одна строго соблюдала Упосатху; одна дала воды монаху, когда он ел, при наступлении времени приема пищи; одна заботилась о злых родителях мужа, не испытывая гнева по отношению к ним; одна была трудолюбивой служанкой; одна дала рисовой каши на молоке монаху, который просил подаяния; одна дала патоки; одна—кусок сахарного тростника; одна—фруктов timbaru; одна—сладких огурцов; одна—огурцов, одна—плодов лианы; одна—цветок pharusaka; одна—глиняный горшок с углями; одна—горсть корней кувшинки; одна—горсть цветов; одна—пучок корней лотоса; одна—горсть листьев nimb; одна сок из фруктов; одна—жаренных кунжутных семян; одна дала пояс; одна—плечевой ремешок; одна—повязку; одна—веер; одна—пальмовых листьев в качестве веера; одна—павлинье перо для отгона мух; одна—зонтик; одна—сандалии; одна—лепешку; одна—засахаренные фрукты; одна—сладкий пирог. Они, каждая со свитой из тысячи нимф, возродились в царстве Тридцати Трех (мир Таватимса), в свите царя дэвов Сакки.