So taṇhākkhayāya paṭipanno hoti.  Он практикует ради уничтожения жажды. 
They practice for the ending of craving. 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassa’.  монахом, который отрезал жажду, сбросил путы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям. 
a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering. 

vedanāpaccayā taṇhā,  С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ, 
С жаждой как условием, цепляние [возникает]. 
Craving is a condition for grasping. 
vedanānirodhā taṇhānirodho, 
С прекращением чувства [происходит] прекращение жажды. 
When feeling ceases, craving ceases. 
taṇhānirodhā upādānanirodho, 
С прекращением жажды [происходит] прекращение цепляния. 
When craving ceases, grasping ceases. 

“Iti kho, ānanda, kammaṁ khettaṁ, viññāṇaṁ bījaṁ, taṇhā sneho.  “Так, Ананда, действие - поле, внимание - семя, цепляние - влага. 
“So, Ānanda, deeds are the field, consciousness is the seed, and craving is the moisture. 
Avijjānīvaraṇānaṁ sattānaṁ taṇhāsaṁyojanānaṁ hīnāya dhātuyā viññāṇaṁ patiṭṭhitaṁ evaṁ āyatiṁ punabbhavābhinibbatti hoti. (…) 
Покрытым неведением существам, связанным цеплянием внимание остановившееся в нижнем дхату так в будущем производит новую бхаву. 
The consciousness of sentient beings—shrouded by ignorance and fettered by craving—is established in a lower realm. That’s how there is rebirth into a new state of existence in the future. 
“Iti kho, ānanda, kammaṁ khettaṁ, viññāṇaṁ bījaṁ, taṇhā sneho. 
“Так, Ананда, действие - поле, внимание - семя, цепляние - влага. 
“So, Ānanda, deeds are the field, consciousness is the seed, and craving is the moisture. 
Avijjānīvaraṇānaṁ sattānaṁ taṇhāsaṁyojanānaṁ majjhimāya dhātuyā viññāṇaṁ patiṭṭhitaṁ evaṁ āyatiṁ punabbhavābhinibbatti hoti. (…) 
Покрытым неведением существам, связанным цеплянием внимание остановившееся в среднем дхату так в будущем производит новую бхаву. 
The consciousness of sentient beings—shrouded by ignorance and fettered by craving—is established in a middle realm. That’s how there is rebirth into a new state of existence in the future. 
“Iti kho, ānanda, kammaṁ khettaṁ, viññāṇaṁ bījaṁ, taṇhā sneho. 
“Так, Ананда, действие - поле, внимание - семя, цепляние - влага. 
“So, Ānanda, deeds are the field, consciousness is the seed, and craving is the moisture. 
Avijjānīvaraṇānaṁ sattānaṁ taṇhāsaṁyojanānaṁ paṇītāya dhātuyā viññāṇaṁ patiṭṭhitaṁ evaṁ āyatiṁ punabbhavābhinibbatti hoti. 
Покрытым неведением существам, связанным цеплянием внимание остановившееся в высшем дхату так в будущем производит новую бхаву. 
The consciousness of sentient beings—shrouded by ignorance and fettered by craving—is established in a higher realm. That’s how there is rebirth into a new state of existence in the future. 

“Iti kho, ānanda, kammaṁ khettaṁ, viññāṇaṁ bījaṁ, taṇhā sneho.  “Так, Ананда, действие - поле, внимание - семя, цепляние - влага. 
“So, Ānanda, deeds are the field, consciousness is the seed, and craving is the moisture. 
Avijjānīvaraṇānaṁ sattānaṁ taṇhāsaṁyojanānaṁ hīnāya dhātuyā cetanā patiṭṭhitā patthanā patiṭṭhitā evaṁ āyatiṁ punabbhavābhinibbatti hoti. 
Покрытым неведением существам, связанным цеплянием в нижнем дхату намерение-замысел остановившийся, намерение-вектор остановившийся так в будущем производит новую бхаву. 
The intention and aim of sentient beings—shrouded by ignorance and fettered by craving—is established in a lower realm. That’s how there is rebirth into a new state of existence in the future. 
“Iti kho, ānanda, kammaṁ khettaṁ, viññāṇaṁ bījaṁ, taṇhā sneho. 
“Так, Ананда, действие - поле, внимание - семя, цепляние - влага. 
“So, Ānanda, deeds are the field, consciousness is the seed, and craving is the moisture. 
Avijjānīvaraṇānaṁ sattānaṁ taṇhāsaṁyojanānaṁ majjhimāya dhātuyā cetanā patiṭṭhitā patthanā patiṭṭhitā evaṁ āyatiṁ punabbhavābhinibbatti hoti. 
Покрытым неведением существам, связанным цеплянием в среднем дхату намерение-замысел остановившийся, намерение-вектор остановившийся так в будущем производит новую бхаву. 
The intention and aim of sentient beings—shrouded by ignorance and fettered by craving—is established in a middle realm. That’s how there is rebirth into a new state of existence in the future. 
“Iti kho, ānanda, kammaṁ khettaṁ, viññāṇaṁ bījaṁ, taṇhā sneho. 
“Так, Ананда, действие - поле, внимание - семя, цепляние - влага. 
“So, deeds are the field, consciousness is the seed, and craving is the moisture. 
Avijjānīvaraṇānaṁ sattānaṁ taṇhāsaṁyojanānaṁ paṇītāya dhātuyā cetanā patiṭṭhitā patthanā patiṭṭhitā evaṁ āyatiṁ punabbhavābhinibbatti hoti. 
Покрытым неведением существам, связанным цеплянием в высшем дхату намерение-замысел остановившийся, намерение-вектор остановившийся так в будущем производит новую бхаву. 
The intention and aim of sentient beings—shrouded by ignorance and fettered by craving—is established in a higher realm. That’s how there is rebirth into a new state of existence in the future. 

taṇhākkhayavimuttino;  Того, кто стал свободным с разрушением цепляния, 
freed by the ending of craving, 

Tayidaṁ, bhikkhave, ariyaṁ sīlaṁ anubuddhaṁ paṭividdhaṁ, ariyo samādhi anubuddho paṭividdho, ariyā paññā anubuddhā paṭividdhā, ariyā vimutti anubuddhā paṭividdhā, ucchinnā bhavataṇhā, khīṇā bhavanetti, natthi dāni punabbhavo”ti.  Благородное нравственное поведение было понято и постигнуто… Благородное сосредоточение… мудрость… освобождение было понято и постигнуто. Жажда к существованию была отрезана. Проводник к существованию был уничтожен. Не будет более нового существования”. 
These noble ethics, immersion, wisdom, and freedom have been understood and comprehended. Craving for continued existence has been cut off; the conduit to rebirth is ended; now there’ll be no more future lives.” 

Taṇhādhipannā anusotagāmino.  Погружён в жажду, по течению он идёт. 
those who go with the stream are sunk in craving. 

Taṇhuppādasutta  Сутта Цепляние 
The Arising of Craving 
Taṇhuppādasutta → taṇhāsuttaṁ (bj) 
“Cattārome, bhikkhave, taṇhuppādā yattha bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
“Монахи, существуют эти четыре пути, посредством которых в монахе возникает цепляние. 
“Mendicants, there are four things that give rise to craving in a mendicant. 
Cīvarahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
Жажда возникает в монахе из-за одеяний, 
For the sake of robes, 
piṇḍapātahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
еды с подаяний, 
almsfood, 
senāsanahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
жилищ, 
lodgings, 
itibhavābhavahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
или ради жизни здесь или ещё где-либо. 
or rebirth in this or that state. 
Ime kho, bhikkhave, cattāro taṇhuppādā yattha bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjatīti. 
Таковы четыре пути, посредством которых в монахе возникает цепляние”. 
These are the four things that give rise to craving in a mendicant. 
Taṇhā dutiyo puriso, 
“Цепляние второй человек, 
Craving is a person’s partner 
Taṇhaṁ dukkhassa sambhavaṁ; 
Что жажда суть исток страданий – 
that craving is the cause of suffering— 
Vītataṇho anādāno, 
То, не имея цепляние и удержание, 
rid of craving, free of grasping, 

Tassa kāmānaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ appajānato yo kāmesu kāmarāgo kāmanandī kāmasneho kāmamucchā kāmapipāsā kāmapariḷāho kāmajjhosānaṁ kāmataṇhā sānuseti.  Его желаний скапливание, захождение, привлекательность, опасность, спасение непомнимающего, который к желаниям страсть желаний, наслаждение желаниями, влажность желаний, обморок желаний, жажда желаний, жжение желаний, …. цепляние желаний залегает. 
Когда он не понимает эти вещи в соответствии с действительностью, то тогда чувственное вожделение, чувственное наслаждение, чувственное влечение, чувственная одержимость, чувственная потребность, чувственная страсть, чувственная привязанность, чувственная жажда залегают в нём глубоко [в скрытом виде] в отношении чувственных удовольствий. 
So greed, relishing, affection, infatuation, thirst, passion, attachment, and craving for sensual pleasures linger on inside. 
Tassa bhavānaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ appajānato yo bhavesu bhavarāgo bhavanandī bhavasneho bhavamucchā bhavapipāsā bhavapariḷāho bhavajjhosānaṁ bhavataṇhā sānuseti. 
Когда он не понимает эти вещи в соответствии с действительностью, то тогда вожделение к существованию, наслаждение существованием, влечение к существованию, одержимость существованием, потребность в существовании, страсть к существованию, привязанность к существованию, жажда к существованию залегают в нём глубоко [в скрытом виде] в отношении состояний существования. 
So greed, relishing, affection, infatuation, thirst, passion, attachment, and craving for continued existence linger on inside. 
Tassa diṭṭhīnaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ appajānato yo diṭṭhīsu diṭṭhirāgo diṭṭhinandī diṭṭhisneho diṭṭhimucchā diṭṭhipipāsā diṭṭhipariḷāho diṭṭhijjhosānaṁ diṭṭhitaṇhā sānuseti. 
Когда он не понимает эти вещи в соответствии с действительностью, то тогда вожделение к воззрениям, наслаждение воззрениями, влечение к воззрениям, одержимость воззрениями, потребность в воззрениях, страсть к воззрениями, привязанность к воззрениям, жажда к воззрениям залегают в нём глубоко [в скрытом виде] в отношении воззрений. 
So greed, relishing, affection, infatuation, thirst, passion, attachment, and craving for views linger on inside. 
Tassa kāmānaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ pajānato yo kāmesu kāmarāgo kāmanandī kāmasneho kāmamucchā kāmapipāsā kāmapariḷāho kāmajjhosānaṁ kāmataṇhā sā nānuseti. 
Когда он понимает эти вещи в соответствии с действительностью, то тогда чувственное вожделение… чувственная жажда не залегают в нём глубоко [в скрытом виде] в отношении чувственных удовольствий. чувственная жажда не залегают в нём глубоко [в скрытом виде] в отношении чувственных удовольствий. 
So greed, relishing, affection, infatuation, thirst, passion, attachment, and craving for sensual pleasures don’t linger on inside. 
Tassa bhavānaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ pajānato yo bhavesu bhavarāgo bhavanandī bhavasneho bhavamucchā bhavapipāsā bhavapariḷāho bhavajjhosānaṁ bhavataṇhā sā nānuseti. 
Когда он понимает… вожделение к существованию… жажда к существованию не залегают в нём глубоко [в скрытом виде] в отношении состояний существования. 
So greed, relishing, affection, infatuation, thirst, passion, attachment, and craving for continued existence don’t linger on inside. 
Tassa diṭṭhīnaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ pajānato yo diṭṭhīsu diṭṭhirāgo diṭṭhinandī diṭṭhisneho diṭṭhimucchā diṭṭhipipāsā diṭṭhipariḷāho diṭṭhijjhosānaṁ diṭṭhitaṇhā sā nānuseti. 
Когда он понимает… вожделение к воззрениям… жажда к воззрениям не залегают в нём глубоко [в скрытом виде] в отношении воззрений. 
So greed, relishing, affection, infatuation, thirst, passion, attachment, and craving for views don’t linger on inside. 
Vesārajjaṁ taṇhāyogena te dasāti. 
" 

Yāvatā, bhikkhave, dhammā saṅkhatā vā asaṅkhatā vā, virāgo tesaṁ aggamakkhāyati, yadidaṁ madanimmadano pipāsavinayo ālayasamugghāto vaṭṭupacchedo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ.  Каких бы [в мире] ни было феноменов, которые являются либо обусловленными, либо необусловленными, бесстрастие считается наивысшим из них, то есть, сокрушение гордыни, устранение жажды, искоренение привязанности, прекращение круговерти [сансары], уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана. 
Fading away is said to be the best of all things whether conditioned or unconditioned. That is, the quelling of vanity, the removing of thirst, the abolishing of clinging, the breaking of the round, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

taṇhakkhayavimuttino;  Освобождён в уничтожении жажды, 
freed by the ending of craving, 

taṇhādāsā sanettikā;  Эти ведомые рабы желания. 
bondservants of craving, full of attachments, 

Idha, bhikkhave, bhikkhu yāyaṁ disā agatapubbā iminā dīghena addhunā yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ, taṁ khippaññeva gantā hoti.  Вот монах является тем, кто быстро отправляется в ту область, в которой он прежде никогда не был за это долгое время [безначальных перерождений], то есть, к успокоению всех формаций, к оставлению всех обретений, к уничтожению жажды, к бесстрастию, к прекращению, к ниббане. 
It’s when a mendicant swiftly goes in the direction they’ve never gone before in all this long time; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

Taṇhāsambhūto ayaṁ, bhagini, kāyo taṇhaṁ nissāya.  Это тело произошло из жажды, зависит от жажды, 
This body is produced by craving. Relying on craving, 
Taṇhā pahātabbā. 
и жажду следует отбросить. 
you should give up craving. 
‘Taṇhāsambhūto ayaṁ, bhagini, kāyo taṇhaṁ nissāya. 
Когда так было сказано: “Это тело произошло из жажды, зависит от жажды, 
‘This body is produced by craving. Relying on craving, 
Taṇhā pahātabbā’ti, iti kho panetaṁ vuttaṁ. 
и жажду следует отбросить” – 
you should give up craving.’ This is what I said, 
So aparena samayena taṇhaṁ nissāya taṇhaṁ pajahati. 
И спустя какое-то время, в зависимости от жажды, он отбрасывает жажду. 
After some time, relying on craving, they give up craving. 
‘Taṇhāsambhūto ayaṁ, bhagini, kāyo taṇhaṁ nissāya taṇhā pahātabbā’ti, 
Когда так было сказано: “Это тело произошло из жажды, зависит от жажды, и жажду следует отбросить” – 
 

Yato kho, rāhula, bhikkhu imāsu catūsu dhātūsu nevattānaṁ na attaniyaṁ samanupassati, ayaṁ vuccati, rāhula, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  Когда, Рахула, монах не видит “я” или того, что принадлежит “я”, в этих четырёх элементах, то тогда он зовётся монахом, который отрезал жажду, сбросил путы, и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданию”. 
When a mendicant sees these four elements as neither self nor belonging to self, they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Idha, brāhmaṇa, ekacco kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho.  Вот некий человек не лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям. 
It’s someone who isn’t free of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Puna caparaṁ, brāhmaṇa, idhekacco kāye avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho. 
Далее, [бывает так, что] некий человек не лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к телу. 
Furthermore, it’s someone who isn’t free of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for the body. 
Idha, brāhmaṇa, ekacco kāmesu vītarāgo hoti vigatacchando vigatapemo vigatapipāso vigatapariḷāho vigatataṇho. 
Вот некий человек лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям. 
It’s someone who is rid of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Puna caparaṁ, brāhmaṇa, idhekacco kāye vītarāgo hoti vigatacchando vigatapemo vigatapipāso vigatapariḷāho vigatataṇho. 
Далее, некий человек лишён, желания, любви, потребности, страсти и влечения к телу… 
Furthermore, it’s someone who is rid of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for the body. 

Taṇhāsutta  Сутта Жажда 
Craving, the Weaver 
Taṇhāsutta → taṇhājālinīsuttaṁ (bj) 
“taṇhaṁ vo, bhikkhave, desessāmi jāliniṁ saritaṁ visaṭaṁ visattikaṁ, yāya ayaṁ loko uddhasto pariyonaddho tantākulakajāto gulāguṇṭhikajāto muñjapabbajabhūto apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ saṁsāraṁ nātivattati. 
“Монахи, я дам вам учение о жажде – Ловце, текучей, вездесущей, липкой – которой мир окутан и обёрнут, запутан как моток пряжи, будто спутанный клубок ниток, будто переплетённый тростник и камыш, и он не может выйти за пределы состояний лишений, плохих уделов, нижних миров, сансары. 
“Mendicants, I will teach you about craving—the weaver, the migrant, the creeping, the clinging. This world is choked by it, engulfed by it. It makes the world tangled like yarn, knotted like a ball of thread, and matted like rushes and reeds, not escaping the places of loss, the bad places, the underworld, transmigration. 
“Katamā ca sā, bhikkhave, taṇhā jālinī saritā visaṭā visattikā, yāya ayaṁ loko uddhasto pariyonaddho tantākulakajāto gulāguṇṭhikajāto muñjapabbajabhūto apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ saṁsāraṁ nātivattati? 
“И что такое, монахи, жажда – ловец, текучая… за пределы состояний лишений, плохих уделов, нижних миров, сансары? 
“And what is that craving …? 
Aṭṭhārasa kho panimāni, bhikkhave, taṇhāvicaritāni ajjhattikassa upādāya, aṭṭhārasa taṇhāvicaritāni bāhirassa upādāya. 
Есть, монахи, восемнадцать течений жажды, относящихся к внутреннему, и восемнадцать течений жажды, относящихся к внешнему. 
There are eighteen currents of craving that derive from the interior, and eighteen that derive from the exterior. 
Katamāni aṭṭhārasa taṇhāvicaritāni ajjhattikassa upādāya? 
И каковы восемнадцать течений жажды, относящихся к внутреннему? 
What are the eighteen currents of craving that derive from the interior? 
Imāni aṭṭhārasa taṇhāvicaritāni ajjhattikassa upādāya. 
Таковы восемнадцать течений жажды, относящихся к внутреннему. 
These are the eighteen currents of craving that derive from the interior. 
Katamāni aṭṭhārasa taṇhāvicaritāni bāhirassa upādāya? 
И каковы восемнадцать течений жажды, относящихся к внешнему? 
What are the eighteen currents of craving that derive from the exterior? 
Imāni aṭṭhārasa taṇhāvicaritāni bāhirassa upādāya. 
Таковы восемнадцать течений жажды, относящихся к внешнему. 
These are the eighteen currents of craving that derive from the exterior. 
Iti aṭṭhārasa taṇhāvicaritāni ajjhattikassa upādāya, aṭṭhārasa taṇhāvicaritāni bāhirassa upādāya. 
Таким образом, есть эти восемнадцать течений жажды, относящихся к внутреннему, и восемнадцать течений жажды, относящихся к внешнему. 
So there are eighteen currents of craving that derive from the interior, and eighteen that derive from the exterior. 
Imāni vuccanti, bhikkhave, chattiṁsa taṇhāvicaritāni. 
Они называются “тридцать шесть течений жажды”. 
These are called the thirty-six currents of craving. 
Iti evarūpāni atītāni chattiṁsa taṇhāvicaritāni, anāgatāni chattiṁsa taṇhāvicaritāni, paccuppannāni chattiṁsa taṇhāvicaritāni. 
Есть тридцать шесть таких течений жажды, относящихся к прошлому, тридцать шесть таких течений жажды, относящихся к будущему, и тридцать шесть таких течений жажды, относящихся к настоящему. 
Each of these pertain to the past, future, and present, 
Evaṁ aṭṭhasataṁ taṇhāvicaritaṁ honti. 
Таким образом, есть сто восемь течений жажды. 
making one hundred and eight currents of craving. 
Ayaṁ kho sā, bhikkhave, taṇhā jālinī saritā visaṭā visattikā, yāya ayaṁ loko uddhasto pariyonaddho tantākulakajāto guṇāguṇṭhikajāto muñjapabbajabhūto apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ saṁsāraṁ nātivattatī”ti. 
Такова, монахи, эта жажда – ловец, текучая, вездесущая, липкая – которой мир окутан и обёрнут, запутан как моток пряжи, будто спутанный клубок ниток, будто переплетённый тростник и камыш, и он не может выйти за пределы состояний лишений, плохих уделов, нижних миров, сансары”. 
This is that craving—the weaver, the migrant, the creeping, the clinging. This world is choked by it, engulfed by it. It makes the world tangled like yarn, knotted like a ball of thread, and matted like rushes and reeds, not escaping the places of loss, the bad places, the underworld, transmigration.” 

Taṇhā pemena ca dasā teti.   
" 

Avijjā ca bhavataṇhā ca—  Невежество и жажда к существованию. 
Ignorance and craving for continued existence. 

“Cattārome, mālukyaputta, taṇhuppādā yattha bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati.  “Малункьяпутта, есть эти четыре источника жажды для монаха. 
“Māluṅkyaputta, there are four things that give rise to craving in a mendicant. 
Cīvarahetu vā, mālukyaputta, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
Жажда возникает в монахе из-за Одеяний, 
For the sake of robes, 
Piṇḍapātahetu vā, mālukyaputta, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
еды, 
almsfood, 
Senāsanahetu vā, mālukyaputta, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
жилищ, 
lodgings, 
Itibhavābhavahetu vā, mālukyaputta, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
или из-за жизни здесь или где-либо. 
or rebirth in this or that state. 
Ime kho, mālukyaputta, cattāro taṇhuppādā yattha bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
Таковы четыре источника жажды для монаха. 
These are the four things that give rise to craving in a mendicant. 
Yato kho, mālukyaputta, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā, ayaṁ vuccati, mālukyaputta, ‘bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā’”ti. 
Когда, Малункьяпутта, монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал её подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем, то тогда он зовётся монахом, который отрезал жажду, сбросил путы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданию”. 
That craving is given up by a mendicant, cut off at the root, made like a palm stump, obliterated, and unable to arise in the future. Then they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

madanimmadano pipāsavinayo ālayasamugghāto vaṭṭupacchedo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ.  сокрушение гордыни, устранение жажды, искоренение привязанности, прекращение круговерти [сансары], уничтожение цепляния, бесстрастие, прекращение, ниббана. 
That is, the quelling of vanity, the removing of thirst, the uprooting of clinging, the breaking of the round, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

Idha, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā.  Вот монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не возникнет в будущем. 
It’s when a mendicant has given up craving, cut it off at the root, made it like a palm stump, obliterated it, so it’s unable to arise in the future. 

Idha, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā.  Вот монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не возникнет в будущем. 
 

Idha, bhikkhave, bhikkhu yā sā disā agatapubbā iminā dīghena addhunā, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ, taṁ khippaññeva gantā hoti.  Вот монах является тем, кто быстро отправляется в ту область, в которой он прежде никогда не был за это долгое время [безначальных перерождений], то есть, к успокоению всех формаций, к оставлению всех обретений, к уничтожению жажды, к бесстрастию, к прекращению, к ниббане. 
It’s when a mendicant swiftly goes in the direction they’ve never gone before in all this long time; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu niranusayo, acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassa.  он зовётся монахом, который лишён скрытых склонностей. Он отрезал жажду, сбросил оковы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям. 
That’s why they’re called a mendicant who is without underlying tendencies, who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho.  Вот монах не лишён жажды к чувственным удовольствиям, не лишён желания, любви, потребности, страсти и влечения к ним. 
Firstly, a mendicant isn’t free of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда монах не лишён жажды к чувственным удовольствиям, не лишён желания, любви, потребности, страсти и влечения к ним, то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

nekkhammādhimutto hoti, pavivekādhimutto hoti, abyāpajjādhimutto hoti, taṇhākkhayādhimutto hoti, upādānakkhayādhimutto hoti, asammohādhimutto hoti.  к отречению, к уединению, к не-страданию, к уничтожению жажды, к уничтожению цепляния, к не-замешательству3. 
They are dedicated to renunciation, seclusion, kindness, the ending of craving, the ending of grasping, and mental clarity. 
Khayā rāgassa vītarāgattā taṇhākkhayādhimutto hoti, khayā dosassa vītadosattā taṇhākkhayādhimutto hoti, khayā mohassa vītamohattā taṇhākkhayādhimutto hoti. 
Он устрёмлён к уничтожению жажды, потому что он лишён жажды посредством тщательного уничтожения жажды. Он лишён злобы посредством тщательного уничтожения злобы. Он лишён заблуждения посредством тщательного уничтожения заблуждения. 
They’re dedicated to the ending of craving because they’re free of greed, hate, and delusion with the end of greed, hate, and delusion. 
Taṇhākkhayādhimuttassa, 
Кто к жажды устремлён уничтожению, 
when you’re dedicated to the ending of craving 

“phasso kho, āvuso, eko anto, phassasamudayo dutiyo anto, phassanirodho majjhe, taṇhā sibbinī;  “Контакт, друзья, это один конец. Возникновение контакта – второй конец. Прекращение контакта – середина. А цепляние – это швея. 
“Contact, reverends, is one end. The origin of contact is the second end. The cessation of contact is the middle. And craving is the seamstress, 
taṇhā hi naṁ sibbati tassa tasseva bhavassa abhinibbattiyā. 
Ведь цепляние пришивает человека к порождению того или иного существования. 
for craving weaves one to being reborn in one state of existence or another. 
“atītaṁ kho, āvuso, eko anto, anāgataṁ dutiyo anto, paccuppannaṁ majjhe, taṇhā sibbinī; 
“Прошлое, друзья, это один конец. Будущее – второй конец. Настоящее – середина. А цепляние – это швея. 
“The past, reverends, is one end. The future is the second end. The present is the middle. And craving is the seamstress … 
taṇhā hi naṁ sibbati tassa tasseva bhavassa abhinibbattiyā. 
Ведь цепляние пришивает… 
 
“sukhā, āvuso, vedanā eko anto, dukkhā vedanā dutiyo anto, adukkhamasukhā vedanā majjhe, taṇhā sibbinī; 
“Приятное чувство, друзья, это один конец. Болезненное чувство – второй конец. Ни-болезненное-ни-приятное чувство – середина. А цепляние – это швея. 
“Pleasant feeling, reverends, is one end. Painful feeling is the second end. Neutral feeling is the middle. And craving is the seamstress … 
taṇhā hi naṁ sibbati tassa tasseva bhavassa abhinibbattiyā. 
Ведь цепляние пришивает… 
 
“nāmaṁ kho, āvuso, eko anto, rūpaṁ dutiyo anto, viññāṇaṁ majjhe, taṇhā sibbinī; 
“Имя, друзья, это один конец. Форма – второй конец. Сознание – середина. А цепляние – это швея. 
“Name, reverends, is one end. Form is the second end. Consciousness is the middle. And craving is the seamstress … 
taṇhā hi naṁ sibbati tassa tasseva bhavassa abhinibbattiyā. 
Ведь цепляние пришивает… 
 
“cha kho, āvuso, ajjhattikāni āyatanāni eko anto, cha bāhirāni āyatanāni dutiyo anto, viññāṇaṁ majjhe, taṇhā sibbinī; 
“Шесть внутренних сфер, друзья, это один конец. Шесть внешних сфер – второй конец. Сознание – середина. А цепляние – это швея. 
“The six interior sense fields, reverends, are one end. The six exterior sense fields are the second end. Consciousness is the middle. And craving is the seamstress … 
taṇhā hi naṁ sibbati tassa tasseva bhavassa abhinibbattiyā. 
Ведь цепляние пришивает… 
 
“sakkāyo kho, āvuso, eko anto, sakkāyasamudayo dutiyo anto, sakkāyanirodho majjhe, taṇhā sibbinī; 
“Личностное существование, друзья, это один конец. Источник личностного существования – второй конец. Прекращение личностного существования – середина. А цепляние – это швея. 
“Substantial reality, reverends, is one end. The origin of substantial reality is the second end. The cessation of substantial reality is the middle. And craving is the seamstress, 
taṇhā hi naṁ sibbati tassa tasseva bhavassa abhinibbattiyā. 
Ведь цепляние пришивает человека к порождению того или иного существования. 
for craving weaves one to being reborn in one state of existence or another. 
“phasso kho, bhikkhave, eko anto, phassasamudayo dutiyo anto, phassanirodho majjhe, taṇhā sibbinī; 
“Контакт, друзья, это один конец. Возникновение контакта – второй. Прекращение контакта – середина. А цепляние – это швея. 
“Contact, mendicants, is one end. The origin of contact is the second end. The cessation of contact is the middle. And craving is the seamstress, 
taṇhā hi naṁ sibbati tassa tasseva bhavassa abhinibbattiyā. 
Ведь цепляние пришивает человека к порождению того или иного существования. 
for craving weaves one to being reborn in one state of existence or another. 

Taṇhā, bhikkhave, dukkhassa nidānasambhavo.  Жажда является их источником и происхождением. 
Craving is the source of suffering. 
Taṇhānirodho, bhikkhave, dukkhanirodho. 
С прекращением жажды имеет место прекращение страданий. 
When craving ceases, suffering ceases. 
Taṇhānirodho → taṇhānirodhā (si, sya-all, mr) 

ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  то он зовётся монахом, который отрезал жажду, сбросил оковы, и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Taṇhāsutta  Сутта Цепляние 
Craving 
“Tisso imā, bhikkhave, taṇhā pahātabbā, tayo ca mānā. 
“Монахи, есть эти три вида цепляния и эти три вида самомнения, которые следует отбросить. 
“Mendicants, you should give up these three cravings and three conceits. 
Katamā tisso taṇhā pahātabbā? 
Какие три вида цепляния следует отбросить? 
What three cravings should you give up? 
Kāmataṇhā, bhavataṇhā, vibhavataṇhā— 
Чувственное цепляине, цепляние к существованию, цепляние к несуществованию. 
Craving for sensual pleasures, craving to continue existence, and craving to end existence. 
imā tisso taṇhā pahātabbā. 
Эти три вида цепляния следует отбросить. 
These are the three cravings you should give up. 
Yato kho, bhikkhave, bhikkhuno imā tisso taṇhā pahīnā honti, ime ca tayo mānā; 
Когда монах отбросил эти три вида цепляния и эти три вида самомнения, 
When a mendicant has given up these three cravings and these three conceits 
ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti. 
то он зовётся монахом, который отрезал цепляние, сбросил оковы, и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 
Bhavā taṇhāyekā dasāti. 
 
" 

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  то тогда он зовётся монахом, который отрезал жажду, содрал оковы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  то тогда он зовётся монахом без скрытых склонностей, который отрезал жажду, содрал оковы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец боли”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Yāvakīvañca, bhikkhave, bhikkhū uppannāya taṇhāya ponobhavikāya na vasaṁ gacchissanti; vuddhiyeva, bhikkhave, bhikkhūnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  Покуда монахи не попадают под управление возникшей жажды, что ведёт к новому существованию, то в отношении них можно ожидать только лишь возрастания, а не упадка. 
As long as the mendicants don’t fall under the sway of arisen craving for future lives, they can expect growth, not decline. 

Āhāre paṭikūlasaññāparicitena, bhikkhave, bhikkhuno cetasā bahulaṁ viharato rasataṇhāya cittaṁ patilīyati …pe… upekkhā vā pāṭikulyatā vā saṇṭhāti.  Когда монах часто пребывает с умом, приученным к восприятию отвратительности еды, его ум избегает жажды ко вкусам, отворачивается от этого, откатывается от этого, и не тянется к этому. И либо невозмутимость, либо отвращение утверждаются в нём [в отношении этого]. 
When a mendicant often meditates with a mind reinforced with the perception of the repulsiveness of food, their mind draws back from craving for tastes. … 
Evamevaṁ kho, bhikkhave, bhikkhuno āhāre paṭikūlasaññāparicitena cetasā bahulaṁ viharato rasataṇhāya cittaṁ patilīyati …pe… upekkhā vā pāṭikulyatā vā saṇṭhāti. 
точно также [происходит] и с жаждой ко вкусам, когда монах часто пребывает с умом, приученным к восприятию отвратительности еды. 
 
Sace, bhikkhave, bhikkhuno āhāre paṭikūlasaññāparicitena cetasā bahulaṁ viharato rasataṇhāya cittaṁ anusandahati appaṭikulyatā saṇṭhāti; 
Если, когда монах часто пребывает с умом, приученным к восприятию отвратительности еды, его ум склоняется к жажде ко вкусам, или же если он не избегает этого, ему следует осознавать: 
 
Sace pana, bhikkhave, bhikkhuno āhāre paṭikūlasaññāparicitena cetasā bahulaṁ viharato rasataṇhāya cittaṁ patilīyati …pe… upekkhā vā pāṭikulyatā vā saṇṭhāti; 
Но если, когда он часто пребывает с умом, приученным к восприятию отвратительности еды, его ум избегает жажды ко вкусам, отворачивается от этого, откатывается от этого, и не тянется к этому; и либо невозмутимость, либо отвращение утверждаются в нём [в отношении этого], то ему следует осознавать: 
 

‘Hoti tathāgato paraṁ maraṇā’ti kho, bhikkhu, taṇhāgatametaṁ …pe…  “Татхагата существует после смерти” – это вовлечённость в цепляние… 
‘A realized one still exists after death’: this is just about craving. … 

“kittāvatā nu kho, bhante, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan”ti?  “Почтенный, вкратце, в каком случае можно сказать, что монах освобождён окончанием цепляния, полностью совершенен, абсолютно свободен от подневольности, ведёт чистейшую святую жизнь в полном совершенстве: высочайший среди всех людей и божеств?” 
“Sir, how do you briefly define a mendicant who is freed through the ending of craving, who has reached the ultimate end, the ultimate sanctuary from the yoke, the ultimate spiritual life, the ultimate goal, and is best among gods and humans?” 
Ettāvatā kho, moggallāna, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan”ti. 
Вот как, Моггаллана, вкратце, монах освобождён окончанием жажды, полностью совершенен, абсолютно свободен от подневольности, ведёт чистейшую святую жизнь в полном совершенстве: высочайший среди всех людей и божеств”. 
That’s how I briefly define a mendicant who is freed through the ending of craving, who has reached the ultimate end, the ultimate sanctuary from the yoke, the ultimate spiritual life, the ultimate goal, and is best among gods and humans.” 

Tayidaṁ, bhikkhave, ariyaṁ sīlaṁ anubuddhaṁ paṭividdhaṁ, ariyo samādhi anubodho paṭividdho, ariyā paññā anubodhā paṭividdhā, ariyā vimutti anubodhā paṭividdhā, ucchinnā bhavataṇhā, khīṇā bhavanetti, natthi dāni punabbhavo”ti.  [Теперь же] благородное нравственное поведение, монахи, было понятно и постигнуто. Благородное сосредоточение было понятно и постигнуто. Благородная мудрость была понята и постигнута. Благородное освобождение было понятно и постигнуто. Жажда к существованию была отрезана. Проводник к существованию был уничтожен. Не будет более нового существования”. 
These noble ethics, immersion, wisdom, and freedom have been understood and comprehended. Craving for continued existence has been cut off; the conduit to rebirth is ended; now there’ll be no more future lives.” 

Rūpataṇhāya …pe…  цепляние к формам… 
craving for sights … 
saddataṇhāya … 
цепляние к звукам… 
craving for sounds … 
gandhataṇhāya … 
цепляние к запахам… 
craving for smells … 
rasataṇhāya … 
цепляние к вкусам… 
craving for tastes … 
phoṭṭhabbataṇhāya … 
цепляние к тактильным ощущениям… 
craving for touches … 
dhammataṇhāya …pe…. 
цепляние к ментальным феноменам… 
craving for ideas … 
Saññā sañcetanā taṇhā, 
 
 

Taṇhāmūlakasutta  Сутта Цепляние 
Rooted in Craving 
“Nava, bhikkhave, taṇhāmūlake dhamme desessāmi, taṁ suṇātha. 
“Монахи, я научу вас девяти вещам, укоренённым в жажде. Слушайте внимательно, я буду говорить”. 
“Mendicants, I will teach you about nine things rooted in craving. 
Katame ca, bhikkhave, nava taṇhāmūlakā dhammā? 
“И что это за девять вещей, укоренённых в жажде? 
And what are the nine things rooted in craving? 
Taṇhaṁ paṭicca pariyesanā, pariyesanaṁ paṭicca lābho, lābhaṁ paṭicca vinicchayo, vinicchayaṁ paṭicca chandarāgo, chandarāgaṁ paṭicca ajjhosānaṁ, ajjhosānaṁ paṭicca pariggaho, pariggahaṁ paṭicca macchariyaṁ, macchariyaṁ paṭicca ārakkho, ārakkhādhikaraṇaṁ daṇḍādānaṁ satthādānaṁ kalahaviggahavivādatuvaṁtuvaṁpesuññamusāvādā aneke pāpakā akusalā dhammā sambhavanti. 
В зависимости от жажды возникают поиски. В зависимости от поисков возникает обретение. В зависимости от обретения возникает суждение. В зависимости от суждения возникает желание и страсть. В зависимости от желания и страсти возникает привязанность. В зависимости от привязанности возникает собственничество. В зависимости от собственничества возникает прижимистость. В зависимости от прижимистости возникает охранение. Имея охранение своим основанием, возникают взятие дубин и оружия, ссоры, противостояния, раздоры, обвинения, сеющая распри речь, ложь, и многие [другие] плохие, неблагие вещи. 
Craving is a cause of seeking. Seeking is a cause of gaining material things. Gaining material things is a cause of evaluation. Evaluation is a cause of desire and lust. Desire and lust is a cause of attachment. Attachment is a cause of ownership. Ownership is a cause of stinginess. Stinginess is a cause of safeguarding. Owing to safeguarding, many bad, unskillful things come to be: taking up the rod and the sword, quarrels, arguments, and fights, accusations, divisive speech, and lies. 
Ime kho, bhikkhave, nava taṇhāmūlakā dhammā”ti. 
Таковы девять вещей, укоренённых в жажде”. 
These are the nine things rooted in craving.” 

Tiṭhānaṁ khaḷuṅko taṇhā,   
 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее:прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
“Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

Idha, bhikkhave, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho.  Вот монах не лишён жажды к чувственным удовольствиям, не лишён желания, любви, потребности, страсти и влечения к ним. 
Firstly, a mendicant isn’t free of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда монах не лишён жажды к чувственным удовольствиям, не лишён желания, любви, потребности, страсти и влечения к ним, то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

Idha, bhikkhave, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho.  Вот монах не лишён страсти к чувственным удовольствиям, не лишён желания, любви, жажды, переживания и цепляния к ним. 
Firstly, a mendicant isn’t free of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда монах не лишён страсти к чувственным удовольствиям, не лишён желания, любви, жажды, переживания и цепляния к ним, то его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu kāmesu vītarāgo hoti vigatacchando vigatapemo vigatapipāso vigatapariḷāho vigatataṇho. 
Вот монах лишён страст к чувственным удовольствиям, лишён желания, любви, жажды, переживания и цепляния к ним. 
Firstly, a mendicant is rid of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu kāmesu vītarāgo hoti vigatacchando vigatapemo vigatapipāso vigatapariḷāho vigatataṇho, tassa cittaṁ namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда монах лишён страсти к чувственным удовольствиям, лишён желания, любви, жажды, переживания и цепляния к ним, то его ум склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind inclines toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhippaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, исчерпание цепляния, бесстрастие, истечение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhippaṭinissaggo taṇhākkhayo nirodho nibbānan’ti. 
“Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, исчерпание цепляния, бесстрастие, истечение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, cessation, extinguishment.’ 

Taṇhāsutta  Сутта Питание жажды 
Craving 
“Purimā, bhikkhave, koṭi na paññāyati bhavataṇhāya: ‘ito pubbe bhavataṇhā nāhosi, atha pacchā samabhavī’ti. 
“Монахи, первого момента жажды к существованию не увидеть, благодаря чему можно было бы сказать: “Прежде жажды к существованию не было, затем она появилась”. 
“Mendicants, it is said that no first point of craving for continued existence is evident, before which there was no craving for continued existence, and afterwards it came to be. 
Evañcetaṁ, bhikkhave, vuccati, atha ca pana paññāyati: ‘idappaccayā bhavataṇhā’ti. 
Но, монахи, хотя так сказано, тем не менее, можно увидеть, что у жажды к существованию есть особая причина. 
And yet it is evident that there is a specific condition for craving for continued existence. 
Bhavataṇhampāhaṁ, bhikkhave, sāhāraṁ vadāmi, no anāhāraṁ. 
Жажда к существованию, монахи, имеет своё питание. Она не без питания. 
I say that craving for continued existence is fueled by something, it’s not unfueled. 
Bhavataṇhampāhaṁ → bhavataṇhāmpāhaṁ (csp1ed, csp2ed) 
Ko cāhāro bhavataṇhāya? 
И что является питанием жажды к существованию? 
And what is the fuel for craving for continued existence? 
Iti kho, bhikkhave, asappurisasaṁsevo paripūro assaddhammassavanaṁ paripūreti, assaddhammassavanaṁ paripūraṁ assaddhiyaṁ paripūreti, assaddhiyaṁ paripūraṁ ayonisomanasikāraṁ paripūreti, ayonisomanasikāro paripūro asatāsampajaññaṁ paripūreti, asatāsampajaññaṁ paripūraṁ indriyaasaṁvaraṁ paripūreti, indriyaasaṁvaro paripūro tīṇi duccaritāni paripūreti, tīṇi duccaritāni paripūrāni pañca nīvaraṇe paripūrenti, pañca nīvaraṇā paripūrā avijjaṁ paripūrenti, avijjā paripūrā bhavataṇhaṁ paripūreti; 
Точно таким же образом, монахи, общение с неправильными людьми ведёт к преобладанию слушания того, что не является подлинной Дхаммой. Слушание того, что не является подлинной Дхаммой, ведёт к преобладанию недостатка веры. Недостаток веры ведёт к преобладанию немудрого внимания. Немудрое внимание ведёт к преобладанию недостатка осознанности и бдительности. Недостаток осознанности и бдительности ведёт к преобладанию недостатка сдержанности чувств. Недостаток сдержанности чувств ведёт к преобладанию трёх видов неправильного поведения. Три вида неправильного поведения ведут к преобладанию пяти помех. Пять помех ведут к преобладанию невежества. Невежество ведёт к преобладанию жажды к существованию. 
In this way, when the factor of associating with untrue persons is fulfilled, it fulfills the factor of listening to an untrue teaching. When the factor of listening to an untrue teaching is fulfilled, it fulfills the factor of lack of faith … irrational application of mind … lack of mindfulness and situational awareness … lack of sense restraint …the three kinds of misconduct … the five hindrances … ignorance. When ignorance is fulfilled, it fulfills craving for continued existence. 
evametissā bhavataṇhāya āhāro hoti, evañca pāripūri. 
Таким образом [всё это] является питанием для жажды к существованию, и таким образом это ведёт к преобладанию жажды к существованию. 
That’s the fuel for craving for continued existence, and that’s how it’s fulfilled. 
Evamevaṁ kho, bhikkhave, asappurisasaṁsevo paripūro assaddhammassavanaṁ paripūreti, assaddhammassavanaṁ paripūraṁ assaddhiyaṁ paripūreti, assaddhiyaṁ paripūraṁ ayonisomanasikāraṁ paripūreti, ayonisomanasikāro paripūro asatāsampajaññaṁ paripūreti, asatāsampajaññaṁ paripūraṁ indriyaasaṁvaraṁ paripūreti, indriyaasaṁvaro paripūro tīṇi duccaritāni paripūreti, tīṇi duccaritāni paripūrāni pañca nīvaraṇe paripūrenti, pañca nīvaraṇā paripūrā avijjaṁ paripūrenti, avijjā paripūrā bhavataṇhaṁ paripūreti; 
Точно также имеется питание для жажды к существовованию, и таким образом это ведёт к преобладанию жажды к существованию. Точно также, монахи, общение с неправильными людьми ведёт к преобладанию слушания того, что не является подлинной Дхаммой… 
In the same way, when the factor of associating with untrue persons is fulfilled, it fulfills the factor of listening to an untrue teaching. When the factor of listening to an untrue teaching is fulfilled, it fulfills the factor of lack of faith … irrational application of mind … lack of mindfulness and situational awareness … lack of sense restraint …the three kinds of misconduct … the five hindrances … ignorance. When ignorance is fulfilled, it fulfills craving for continued existence. 
evametissā bhavataṇhāya āhāro hoti, evañca pāripūri. 
Таким образом [всё это] является питанием для жажды к существованию, и таким образом это ведёт к преобладанию жажды к существованию. 
That’s the fuel for craving for continued existence, and that’s how it’s fulfilled. 

Avijjā taṇhā niṭṭhā ca,   
 

Dhaṁsī ca, pagabbho ca, tintiṇo ca, mahagghaso ca, luddo ca, akāruṇiko ca, dubbalo ca, oravitā ca, muṭṭhassati ca, necayiko ca—  Она разрушительная, нахальная, алчная, ненасытная, жестокая, безжалостная, слабая, хриплая, с замутнённым умом, стяжательская. 
They’re rude and impudent, gluttonous and voracious, cruel and pitiless, weak and raucous, unmindful and acquisitive. 
tintiṇo → tintino (bj); nillajjo (mr); tintiṇoti tintiṇaṁ vuccati taṇhā … (sya-a) | necayiko → nerasiko (si) 

vedanāpaccayā taṇhā,  С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ, 
С жаждой как условием, цепляние [возникает]. 
Craving is a condition for grasping. 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 
‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti. 
“Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ, yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

Rūpataṇhāya…  жажда к формам 
“… Craving for sights … 
saddataṇhāya… 
жажда к звукам 
craving for sounds … 
gandhataṇhāya… 
жажда к запахам 
craving for smells … 
rasataṇhāya… 
жажда к вкусам 
craving for tastes … 
phoṭṭhabbataṇhāya… 
жажда к тактильным ощущениям 
craving for touches … 
dhammataṇhāya… 
жажда к ментальным феноменам" 
craving for ideas. …” 

taṇhānaṁ khayamajjhagā.  has reached the end of craving. 

Taṇhā natthi kuhiñci netave;  so where can he be traced? 
Taṇhakkhayarato hoti, 
A disciple of the fully awakened Buddha 

Taṇhāya jāyatī soko,  Sorrow springs from craving, 
taṇhāya jāyatī bhayaṁ; 
fear springs from craving; 
Taṇhāya vippamuttassa, 
one free from craving 

natthi taṇhāsamā nadī.  no river like craving. 

Taṇhāvagga  24. Craving 
Taṇhā vaḍḍhati māluvā viya; 
craving grows in them like a camel’s foot creeper. 
taṇhā loke visattikā; 
this attachment to the world, 
taṇhaṁ loke duraccayaṁ; 
so hard to get over in the world, 
Taṇhāya mūlaṁ khaṇatha, 
dig up the root of craving, 
Evampi taṇhānusaye anūhate, 
suffering springs up again and again, 
Bhiyyo taṇhā pavaḍḍhati, 
their craving grows and grows, 
vītataṇho anaṅgaṇo; 
rid of craving, free of blemish, 
Vītataṇho anādāno, 
Rid of craving, free of grasping, 
Sabbañjaho taṇhakkhaye vimutto, 
I’ve given up all, freed in the ending of craving. 
Taṇhakkhayo sabbadukkhaṁ jināti. 
the ending of craving surmounts all suffering. 
Bhogataṇhāya dummedho, 
From craving for wealth, a simpleton 
Taṇhāvaggo catuvīsatimo. 

Yodha taṇhaṁ pahantvāna,  They’ve given up craving, 
Taṇhābhavaparikkhīṇaṁ, 
they’ve ended craving to be reborn: 
Yodha taṇhaṁ pahantvāna, 
They’ve given up craving, 
Taṇhābhavaparikkhīṇaṁ, 
they’ve ended craving to be reborn: 
Ettāvatā sabbapaṭhame yamakavagge cuddasa vatthūni, appamādavagge nava, cittavagge nava, pupphavagge dvādasa, bālavagge pannarasa, paṇḍitavagge ekādasa, arahantavagge dasa, sahassavagge cuddasa, pāpavagge dvādasa, daṇḍavagge ekādasa, jarāvagge nava, attavagge dasa, lokavagge ekādasa, buddhavagge nava, sukhavagge aṭṭha, piyavagge nava, kodhavagge aṭṭha, malavagge dvādasa, dhammaṭṭhavagge dasa, maggavagge dvādasa, pakiṇṇakavagge nava, nirayavagge nava, nāgavagge aṭṭha, taṇhāvagge dvādasa, bhikkhuvagge dvādasa, brāhmaṇavagge cattālīsāti pañcādhikāni tīṇi vatthusatāni. 
taṇhā bhikkhu ca brāhmaṇo; 
Chabbīsa taṇhāvaggamhi, 

Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā sassatavādā sassataṁ attānañca lokañca paññapenti catūhi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva.  И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют вечность и на четырех основаниях учат, что и свое „я“, и мир вечны, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
Now, these things are only the feeling of those who do not know or see, the anxiety and evasiveness of those under the sway of craving. Namely, when those ascetics and brahmins assert that the self and the cosmos are eternal on four grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā ekaccasassatikā ekaccaasassatikā ekaccaṁ sassataṁ ekaccaṁ asassataṁ attānañca lokañca paññapenti catūhi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые [проповедуют] отчасти вечность, отчасти невечность и на четырех основаниях учат, что и свое „я“, и мир отчасти вечны, отчасти невечны, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
partially eternal on four grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā antānantikā antānantaṁ lokassa paññapenti catūhi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые [проповедуют] конечность или бесконечность и на четырех основаниях учат, что мир конечен или бесконечен, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
finite or infinite on four grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā amarāvikkhepikā tattha tattha pañhaṁ puṭṭhā samānā vācāvikkhepaṁ āpajjanti amarāvikkhepaṁ catūhi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые уклончивы, словно скользкая рыба, и на четырех основаниях ведут уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, — уклончивую, словно скользкая рыба, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
or they resort to flip-flops on four grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā adhiccasamuppannikā adhiccasamuppannaṁ attānañca lokañca paññapenti dvīhi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые [проповедуют] беспричинное возникновение и на двух основаниях учат, что и свое „я“, и мир возникли без причины, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
or they assert that the self and the cosmos arose by chance on two grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino pubbantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti aṭṭhārasahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, рассуждают о прежних временах и на восемнадцати основаниях выдвигают различные суждения о прежних временах, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
they theorize about the past on these eighteen grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā uddhamāghātanikā saññīvādā uddhamāghātanaṁ saññiṁ attānaṁ paññapenti soḷasahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют сознание после кончины и на шестнадцати основаниях учат, что свое „я“ наделено сознанием после кончины, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
or they assert that the self lives on after death in a percipient form on sixteen grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā uddhamāghātanikā asaññīvādā uddhamāghātanaṁ asaññiṁ attānaṁ paññapenti aṭṭhahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют отсутствие сознания после кончины и на восьми основаниях учат, что свое „я“ лишено сознания после кончины, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
or that the self lives on after death in a non-percipient form on eight grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā uddhamāghātanikā nevasaññīnāsaññīvādā uddhamāghātanaṁ nevasaññīnāsaññiṁ attānaṁ paññapenti aṭṭhahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют, что после кончины нет ни сознания, ни отсутствия сознания, и на восьми основаниях учат, что после кончины нет ни сознания, ни отсутствия сознания, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
or that the self lives on after death in a neither percipient nor non-percipient form on eight grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā ucchedavādā sato sattassa ucchedaṁ vināsaṁ vibhavaṁ paññapenti sattahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют разрушение и на семи основаниях учат о разрушении, гибели, уничтожении живого существа, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
or they assert the annihilation of an existing being on seven grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti pañcahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют освобождение в зримом мире и на пяти основаниях учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
or they assert ultimate extinguishment for an existing being in the present life on five grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā aparantakappikā aparantānudiṭṭhino aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti catucattārīsāya vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты будущими временами, рассуждают о будущих временах и на сорока четырех основаниях выдвигают различные суждения о будущих временах, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
they theorize about the future on these forty-four grounds … 
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā ca aparantakappikā ca pubbantāparantakappikā ca pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti dvāsaṭṭhiyā vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva. 
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и заняты прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и на шестидесяти двух основаниях выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой. 
When those ascetics and brahmins theorize about the past and the future on these sixty-two grounds, these things are only the feeling of those who do not know or see, the anxiety and evasiveness of those under the sway of craving. 
yepi te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā ca aparantakappikā ca pubbantāparantakappikā ca pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti dvāsaṭṭhiyā vatthūhi, sabbe te chahi phassāyatanehi phussa phussa paṭisaṁvedenti tesaṁ vedanāpaccayā taṇhā, taṇhāpaccayā upādānaṁ, upādānapaccayā bhavo, bhavapaccayā jāti, jātipaccayā jarāmaraṇaṁ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā sambhavanti. 
те отшельники и брахманы, которые заняты будущими временами; те отшельники и брахманы, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и занятые прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и на шестидесяти двух основаниях выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, — все они постигают, последовательно обретая шесть оснований чувственного восприятия. Их ощущения — причина жажды, жажда — причина стремления, стремление — причина становления, становление — причина рождения, рождение — причина старости, смерти; [от него] происходят горе, плач, несчастье, неудовлетворенность, беспокойство. 
Now, when those ascetics and brahmins theorize about the past and the future on these sixty-two grounds, all of them experience this by repeated contact through the six fields of contact. Their feeling is a condition for craving. Craving is a condition for grasping. Grasping is a condition for continued existence. Continued existence is a condition for rebirth. Rebirth is a condition for old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress to come to be. 

‘taṇhāya kho sati upādānaṁ hoti, taṇhāpaccayā upādānan’ti.  „Существует жажда — есть и стремление, жажда — причина стремления“. 
‘When craving exists there’s grasping. Craving is a condition for grasping.’ 
‘kimhi nu kho sati taṇhā hoti, kiṁpaccayā taṇhā’ti? 
„Что существует, когда есть жажда, что причина жажды“? 
‘When what exists is there craving? What is a condition for craving?’ 
‘vedanāya kho sati taṇhā hoti, vedanāpaccayā taṇhā’ti. 
„Существует ощущение — есть и жажда, ощущение — причина жажды“. 
‘When feeling exists there’s craving. Feeling is a condition for craving.’ 
nāmarūpapaccayā viññāṇaṁ, viññāṇapaccayā nāmarūpaṁ, nāmarūpapaccayā saḷāyatanaṁ, saḷāyatanapaccayā phasso, phassapaccayā vedanā, vedanāpaccayā taṇhā, taṇhāpaccayā upādānaṁ, upādānapaccayā bhavo, bhavapaccayā jāti, jātipaccayā jarāmaraṇaṁ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā sambhavanti. 
поскольку имя и форма — причина сознания, сознание — причина имени и формы, имя и форма — причина шести оснований [чувственного восприятия], шесть оснований [чувственного восприятия] — причина соприкосновения, соприкосновение — причина ощущения, ощущение — причина жажды, жажда — причина стремления, стремление — причина становления, становление — причина рождения, рождение — причина старости и смерти; [от него] происходят горе, плач, несчастье, неудовлетворенность, беспокойство. 
Name and form are conditions for consciousness. Consciousness is a condition for name and form. Name and form are conditions for the six sense fields. The six sense fields are conditions for contact. Contact is a condition for feeling. Feeling is a condition for craving. Craving is a condition for grasping. Grasping is a condition for continued existence. Continued existence is a condition for rebirth. Rebirth is a condition for old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress to come to be. 
‘taṇhāya kho asati upādānaṁ na hoti, taṇhānirodhā upādānanirodho’ti. 
„Не существует жажды — нет и стремления, с уничтожением жажды уничтожается стремление“. 
‘When craving doesn’t exist there’s no grasping. When craving ceases, grasping ceases.’ 
‘kimhi nu kho asati taṇhā na hoti, kissa nirodhā taṇhānirodho’ti? 
„Чего не существует, когда нет жажды, с уничтожением чего уничтожается жажда?“? 
‘When what doesn’t exist is there no craving? When what ceases does craving cease?’ 
‘vedanāya kho asati taṇhā na hoti, vedanānirodhā taṇhānirodho’ti. 
„Не существует ощущения — нет и жажды, с уничтожением ощущения уничтожается жажда“. 
‘When feeling doesn’t exist there’s no craving. When feeling ceases, craving ceases.’ 
nāmarūpanirodhā viññāṇanirodho, viññāṇanirodhā nāmarūpanirodho, nāmarūpanirodhā saḷāyatananirodho, saḷāyatananirodhā phassanirodho, phassanirodhā vedanānirodho, vedanānirodhā taṇhānirodho, taṇhānirodhā upādānanirodho, upādānanirodhā bhavanirodho, bhavanirodhā jātinirodho, jātinirodhā jarāmaraṇaṁ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā nirujjhanti. 
поскольку с уничтожением имени и формы уничтожается сознание, с уничтожением сознания уничтожаются имя и форма, с уничтожением имени и формы уничтожаются шесть оснований [чувственного восприятия], с уничтожением шести оснований [чувственного восприятия] уничтожается соприкосновение, с уничтожением соприкосновения уничтожается ощущение, с уничтожением ощущения уничтожается жажда, с уничтожением жажды уничтожается стремление, с уничтожением стремления уничтожается становление, с уничтожением становления уничтожается рождение, с уничтожением рождения уничтожаются старость и смерть, уничтожаются горе, плач, несчастье, неудовлетворенность, беспокойство. 
When name and form cease, consciousness ceases. When consciousness ceases, name and form cease. When name and form cease, the six sense fields cease. When the six sense fields cease, contact ceases. When contact ceases, feeling ceases. When feeling ceases, craving ceases. When craving ceases, grasping ceases. When grasping ceases, continued existence ceases. When continued existence ceases, rebirth ceases. When rebirth ceases, old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress cease. 
Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ. 
Трудно для рассмотрения и то положение, которое [гласит] об успокоении всех наклонностей, об отказе от всего, ведущего к следующему рождению, об устранении жажды, о бесстрастии, об уничтожении [бытия], о ниббане. 
It’s also hard for them to see this topic; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ. 
Трудно для рассмотрения и то положение, которое [гласит] об успокоении всех наклонностей, об отказе от всего, ведущего к следующему рождению, об устранении жажды, о бесстрастии, об уничтожении [бытия], о ниббане. 
 

‘Kiṁpaccayā upādānan’ti iti ce vadeyya, ‘taṇhāpaccayā upādānan’ti iccassa vacanīyaṁ.  Если спросят: 'От чего в качестве условия [возникает] привязанность?', следует ответить: 'От жажды в качестве условия [возникает] привязанность'. 
If they say, ‘What is a condition for grasping?’ you should answer, ‘Craving is a condition for grasping.’ 
‘Atthi idappaccayā taṇhā’ti iti puṭṭhena satā, ānanda, atthītissa vacanīyaṁ. 
Если спросят: 'Есть ли наблюдаемое условие для жажды?', следует ответить 'есть'. 
When asked, ‘Is there a specific condition for craving?’ you should answer, ‘There is.’ 
‘Kiṁpaccayā taṇhā’ti iti ce vadeyya, ‘vedanāpaccayā taṇhā’ti iccassa vacanīyaṁ. 
Если спросят: 'От чего в качестве условия [возникает] жажда?', следует ответить: 'От ощущения в качестве условия [возникает] жажда'. 
If they say, ‘What is a condition for craving?’ you should answer, ‘Feeling is a condition for craving.’ 
Iti kho, ānanda, nāmarūpapaccayā viññāṇaṁ, viññāṇapaccayā nāmarūpaṁ, nāmarūpapaccayā phasso, phassapaccayā vedanā, vedanāpaccayā taṇhā, taṇhāpaccayā upādānaṁ, upādānapaccayā bhavo, bhavapaccayā jāti, jātipaccayā jarāmaraṇaṁ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā sambhavanti. 
Так, Ананда, с сознанием в качестве условия - умственно-телесное, с умственно-телесным в качестве условия - сознание, с умственно-телесным в качестве условия - соприкосновение, с соприкосновением в качестве условия - ощущение, с ощущением в качестве условия - жажда, с жаждой в качестве условия - привязанность, с привязанностью в качестве условия - вовлеченность, с вовлеченностью в качестве условия - зарождение, с зарождением в качестве условия возникают старость, смерть, печаль, плач, [физическая] боль, умственные муки, отчаяние. 
So: name and form are conditions for consciousness. Consciousness is a condition for name and form. Name and form are conditions for contact. Contact is a condition for feeling. Feeling is a condition for craving. Craving is a condition for grasping. Grasping is a condition for continued existence. Continued existence is a condition for rebirth. Rebirth is a condition for old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress to come to be. 
‘Taṇhāpaccayā upādānan’ti iti kho panetaṁ vuttaṁ tadānanda, imināpetaṁ pariyāyena veditabbaṁ, yathā taṇhāpaccayā upādānaṁ. 
'Жажда обуславливает привязанность', - так было сказано. И таков способ, которым можно понять как жажда обуславливает привязанность. 
‘Craving is a condition for grasping’—that’s what I said. And this is a way to understand how this is so. 
Taṇhā ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṁ sabbathā sabbaṁ kassaci kimhici, seyyathidaṁ— 
Если бы жажды не было вообще, никоим образом, ни к чему нигде, а именно 
Suppose there were totally and utterly no craving for anyone anywhere. 
rūpataṇhā saddataṇhā gandhataṇhā rasataṇhā phoṭṭhabbataṇhā dhammataṇhā, sabbaso taṇhāya asati taṇhānirodhā api nu kho upādānaṁ paññāyethā”ti? 
жажда образного, жажда звуков, жажда запахов, жажда вкусов, жажда осязаемых предметов, жажда познаваемых явлений - при повсеместном отсутствии жажды возможно ли будет обнаружить привязанность'? 
That is, craving for sights, sounds, smells, tastes, touches, and ideas. When there’s no craving at all, with the cessation of craving, would grasping still be found?” 
“Tasmātihānanda, eseva hetu etaṁ nidānaṁ esa samudayo esa paccayo upādānassa, yadidaṁ taṇhā. 
'Следовательно, такова причина, такова обусловленность, таково происхождение, таково условие привязанности, а именно жажда.'. 
“That’s why this is the cause, source, origin, and reason of grasping, namely craving. 
‘Vedanāpaccayā taṇhā’ti iti kho panetaṁ vuttaṁ, tadānanda, imināpetaṁ pariyāyena veditabbaṁ, yathā vedanāpaccayā taṇhā. 
'Ощущение обуславливает жажду', - так было сказано. И таков способ, которым можно понять как ощущение обуславливает жажду. 
‘Feeling is a condition for craving’—that’s what I said. And this is a way to understand how this is so. 
cakkhusamphassajā vedanā sotasamphassajā vedanā ghānasamphassajā vedanā jivhāsamphassajā vedanā kāyasamphassajā vedanā manosamphassajā vedanā, sabbaso vedanāya asati vedanānirodhā api nu kho taṇhā paññāyethā”ti? 
ощущение, вызванное соприкосновением зрения, ощущение, вызванное соприкосновением слуха, ощущение, вызванное соприкосновением обоняния, ощущение, вызванное соприкосновением чувства вкуса, ощущение, вызванное соприкосновением осязания, ощущение, вызванное соприкосновением рассудка - при повсеместном отсутствии соприкосновения возможно ли будет обнаружить жажду'? 
That is, feeling born of contact through the eye, ear, nose, tongue, body, and mind. When there’s no feeling at all, with the cessation of feeling, would craving still be found?” 
“Tasmātihānanda, eseva hetu etaṁ nidānaṁ esa samudayo esa paccayo taṇhāya, yadidaṁ vedanā. 
'Следовательно, такова причина, такова обусловленность, таково происхождение, таково условие жажды, а именно ощущение. 
“That’s why this is the cause, source, origin, and reason of craving, namely feeling. 
Iti kho panetaṁ, ānanda, vedanaṁ paṭicca taṇhā, taṇhaṁ paṭicca pariyesanā, pariyesanaṁ paṭicca lābho, lābhaṁ paṭicca vinicchayo, vinicchayaṁ paṭicca chandarāgo, chandarāgaṁ paṭicca ajjhosānaṁ, ajjhosānaṁ paṭicca pariggaho, pariggahaṁ paṭicca macchariyaṁ, macchariyaṁ paṭicca ārakkho. 
Так, Ананда, жажда зависит от ощущения, поиск зависит от жажды, приобретение зависит от поиска, принятие решений зависит от приобретения, желание и страсть зависят от принятия решений, пристрастие зависит от желания и страсти, собственничество зависит от пристрастия, жадность зависит от собственничества, оберегание зависит от жадности. 
So it is, Ānanda, that feeling is a cause of craving. Craving is a cause of seeking. Seeking is a cause of gaining material things. Gaining material things is a cause of evaluation. Evaluation is a cause of desire and lust. Desire and lust is a cause of attachment. Attachment is a cause of ownership. Ownership is a cause of stinginess. Stinginess is a cause of safeguarding. 
‘Taṇhaṁ paṭicca pariyesanā’ti iti kho panetaṁ vuttaṁ, tadānanda, imināpetaṁ pariyāyena veditabbaṁ, yathā taṇhaṁ paṭicca pariyesanā. 
'Поиск зависит от жажды'- так было сказано. И таков способ, которым можно понять как поиск зависит от жажды. 
‘Craving is a cause of seeking’—that’s what I said. And this is a way to understand how this is so. 
Taṇhā ca hi, ānanda, nābhavissa sabbena sabbaṁ sabbathā sabbaṁ kassaci kimhici, seyyathidaṁ— 
Если бы жажды не было вообще, никоим образом, никакой нигде, а именно 
Suppose there were totally and utterly no craving for anyone anywhere. 
kāmataṇhā bhavataṇhā vibhavataṇhā, sabbaso taṇhāya asati taṇhānirodhā api nu kho pariyesanā paññāyethā”ti? 
жажды чувственных удовольствий, жажды якобы вечно существующего или жажды якобы полностью уничтожающегося, при повсеместном отсутствии жажды возможно ли будет обнаружить поиск'? 
That is, craving for sensual pleasures, craving for continued existence, and craving to end existence. When there’s no craving at all, with the cessation of craving, would seeking still be found?” 
“Tasmātihānanda, eseva hetu etaṁ nidānaṁ esa samudayo esa paccayo pariyesanāya, yadidaṁ taṇhā. 
'Следовательно, такова причина, такова обусловленность, таково происхождение, таково условие поиска, а именно жажда. 
“That’s why this is the cause, source, origin, and reason of seeking, namely craving. 

Yāvakīvañca, bhikkhave, bhikkhū uppannāya taṇhāya ponobbhavikāya na vasaṁ gacchissanti, vuddhiyeva, bhikkhave, bhikkhūnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  До тех пор, монахи, пока монахи не будут попадать во власть возникающей [у них] жажды, ведущей к следующему рождению, следует ожидать, монахи, возвышения, а не упадка монахов. 
As long as the mendicants don’t fall under the sway of arisen craving for future lives, they can expect growth, not decline. 
Tayidaṁ, bhikkhave, dukkhaṁ ariyasaccaṁ anubuddhaṁ paṭividdhaṁ, dukkhasamudayaṁ ariyasaccaṁ anubuddhaṁ paṭividdhaṁ, dukkhanirodhaṁ ariyasaccaṁ anubuddhaṁ paṭividdhaṁ, dukkhanirodhagāminī paṭipadā ariyasaccaṁ anubuddhaṁ paṭividdhaṁ, ucchinnā bhavataṇhā, khīṇā bhavanetti, natthi dāni punabbhavo”ti. 
Когда же, монахи, понята и постигнута праведная истина о страдании, понята и постигнута праведная истина о возникновении страдания, понята и постигнута праведная истина об уничтожении страдания, понята и постигнута праведная истина о пути, ведущем к уничтожению страдания, то пресечена жажда существования, уничтожено то, что ведет к существованию, нет больше следующего существования”. 
These noble truths of suffering, origin, cessation, and the path have been understood and comprehended. Craving for continued existence has been cut off; the conduit to rebirth is ended; now there’ll be no more future lives.” 
Tayidaṁ, bhikkhave, ariyaṁ sīlaṁ anubuddhaṁ paṭividdhaṁ, ariyo samādhi anubuddho paṭividdho, ariyā paññā anubuddhā paṭividdhā, ariyā vimutti anubuddhā paṭividdhā, ucchinnā bhavataṇhā, khīṇā bhavanetti, natthi dāni punabbhavo”ti. 
Когда же, монахи, понято и постигнуто праведное нравственное поведение, понята и постигнута праведная сосредоточенность, понято и постигнуто праведное постижение, понято и постигнуто праведное освобождение, то пресечена жажда существования, уничтожено то, что ведет к существованию, нет больше следующего существования”. 
These noble ethics, immersion, wisdom, and freedom have been understood and comprehended. Craving for continued existence has been cut off; the conduit to rebirth is ended; now there’ll be no more future lives.” 

“Ye kho, devānaminda, bhikkhū taṇhāsaṅkhayavimuttā te accantaniṭṭhā accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosānā.  “Те лишь отшельники и брахманы, повелитель богов, которые освободились, до конца разрушив жажду, всецело совершенны, всецело свободны от уз, всецело целомудренны, всецело обрели конечную цель. 
“Those mendicants who are freed through the ending of craving have reached the ultimate end, the ultimate sanctuary from the yoke, the ultimate spiritual life, the ultimate goal. 
Taṇhāsallassa hantāraṁ, 
Уничтожившего дротик жажды, 
Destroyer of the dart of craving, 

Yāyaṁ taṇhā ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, seyyathidaṁ—  В котором любое вовлекающее цепляние, связаное с радостью и очарованностью, там и там наслаждающимися, в частности 
It’s the craving that leads to future lives, mixed up with relishing and greed, taking pleasure wherever it lands. That is, 
kāmataṇhā bhavataṇhā vibhavataṇhā. 
цепляние к желаниям-страстям, цепляние к вовлеченности, цепляние к не-вовлеченности. 
craving for sensual pleasures, craving for continued existence, and craving to end existence. 
Sā kho panesā, bhikkhave, taṇhā kattha uppajjamānā uppajjati, kattha nivisamānā nivisati? 
И где, монахи, это зарождающееся цепляние зарождается, где обитающее обитает? 
But where does that craving arise and where does it settle? 
Yaṁ loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
Что-либо на свете любимое и комфортное, там это отбрасываемое цепляние отбрасывается, там устраняемое устраняется. 
Whatever in the world seems nice and pleasant, it is there that craving arises and settles. 
Cakkhu loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
Глаз в мире приятно и мило: здесь это возникающее цепляние возникает, и здесь обитающее обитает. 
The eye in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
mano loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
ум-воображение в мире приятен и мил, здесь это возникающее цепляние возникает, и здесь обитающее обитает. 
mind in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
dhammā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
явления в мире приятны и милы, здесь это возникающее цепляние возникает, и здесь обитающее обитает. 
ideas in the world seem nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
manoviññāṇaṁ loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
ментально-внимание в мире приятно и мило, здесь это возникающаее цепляние возникает и здесь обитающее обитает. 
mind consciousness in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
manosamphasso loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
соприкосновение ума-воображения в мире приятно и мило, здесь это возникающаее цепляние возникает и здесь обитающее обитает. 
mind contact in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
manosamphassajā vedanā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
чувствование затронутости ума-воображения в мире приятно и мило, здесь это возникающаее цепляние возникает и здесь обитающее обитает. 
feeling born of mind contact in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
dhammasaññā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
сознавание понятий в мире приятно и мило, здесь это возникающаее цепляние возникает и здесь обитающее обитает. 
perception of ideas in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
dhammasañcetanā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
осмысление явлений в мире приятно и мило, здесь эта возникающая цепляние возникает и здесь обитающая обитает. 
intention regarding ideas in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
Rūpataṇhā loke … 
цепляние видов … 
Craving for sights … 
saddataṇhā loke … 
цепляние звуков … 
craving for sounds … 
gandhataṇhā loke … 
цепляние запахов … 
craving for smells … 
rasataṇhā loke … 
цепляние вкусов … 
craving for tastes … 
phoṭṭhabbataṇhā loke … 
цепляние ощущений … 
craving for touches … 
dhammataṇhā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
цепляние явлений в мире приятна и мила, здесь это возникающая цепляние возникает и здесь обитающее обитает. 
craving for ideas in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
dhammavitakko loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
восприятие понятиях в мире приятно и мило, здесь это возникающаее цепляние возникает и здесь обитающее обитает. 
thoughts about ideas in the world seem nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
dhammavicāro loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā uppajjamānā uppajjati, ettha nivisamānā nivisati. 
Исследование явлений в мире приятно и мило: здесь это возникающее цепляние возникает, и здесь обитающее обитает. 
considerations regarding ideas in the world seem nice and pleasant, and it is there that craving arises and settles. 
Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo. 
Любое именно этого цепляния без остатка без очарованности устранение, готовность поступиться, отдаление, свобода, независимость. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 
Sā kho panesā, bhikkhave, taṇhā kattha pahīyamānā pahīyati, kattha nirujjhamānā nirujjhati? 
И где, монахи, это отбрасываемое цепляние отбрасывается, где устраняемое устраняется? 
 
Yaṁ loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
Что-либо на свете любимое и комфортное, там это отбрасываемое цепляние отбрасывается, там устраняемое устраняется. 
Whatever in the world seems nice and pleasant, it is there that craving is given up and ceases. 
Cakkhu loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
Глаз в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
The eye in the world seems nice and pleasant, and it is there that craving is given up and ceases. … 
mano loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
ум-воображение в мире приятен и мил: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
dhammā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
Явления в мире приятны и милы: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
manoviññāṇaṁ loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
Сознание рассудка в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
manosamphasso loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
Соприкосновение рассудка в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
manosamphassajā vedanā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
чувствование затронутости ума-воображения в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
dhammasaññā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
сознавание явлений в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
dhammasañcetanā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
осмысление явлений в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
Rūpataṇhā loke … 
Уепляние образов … 
 
saddataṇhā loke … 
цепляние звуков … 
 
gandhataṇhā loke … 
цепляние запахов … 
 
rasataṇhā loke … 
цепляние вкусов … 
 
phoṭṭhabbataṇhā loke … 
цепляние ощущений … 
 
dhammataṇhā loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
цепляние явлений в мире приятна и мила: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
dhammavitakko loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
восприятие явлений в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
 
dhammavicāro loke piyarūpaṁ sātarūpaṁ, etthesā taṇhā pahīyamānā pahīyati, ettha nirujjhamānā nirujjhati. 
исследование явлений в мире приятно и мило: здесь это отбрасываемое цепляние отбрасывается, и здесь устраняемое устраняется. 
Considerations regarding ideas in the world seem nice and pleasant, and it is there that craving is given up and ceases. 

Tassa rasapathaviṁ aṅguliyā sāyato acchādesi, taṇhā cassa okkami.  Попробованный пальцем сок земли понравился ему, и в него вошла жажда. 
They enjoyed it, and craving was born in them. 
Tesaṁ rasapathaviṁ aṅguliyā sāyataṁ acchādesi, taṇhā ca tesaṁ okkami. 
Попробованный пальцем сок земли понравился им, и в них вошла жажда. 
They too enjoyed it, and craving was born in them. 

Avijjā ca bhavataṇhā ca.  Незнание и жажда существования. 
Ignorance and craving for continued existence. 
Tisso taṇhā— 
Три жажды: 
Three cravings: 
kāmataṇhā, bhavataṇhā, vibhavataṇhā. 
жажда чувственности, жажда существования, жажда прекращения существования. 
for sensual pleasures, to continue existence, and to end existence. 
Aparāpi tisso taṇhā— 
Другие три жажды: 
Another three cravings: 
kāmataṇhā, rūpataṇhā, arūpataṇhā. 
жажда чувственности, жажда наделенного образом, жажда лишенного образа. 
sensuality, form, and formlessness. 
Aparāpi tisso taṇhā— 
Другие три жажды: 
Another three cravings: 
rūpataṇhā, arūpataṇhā, nirodhataṇhā. 
жажда наделенного образом, жажда лишенного образа, жажда прекращения. 
form, formlessness, and cessation. 
Cattāro taṇhuppādā— 
Четыре [вида] возникновения жажды. 
Four things that give rise to craving: 
cīvarahetu vā, āvuso, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
Вот, друзья, в монахе возникает жажда, возникающая из-за верхней одежды. 
Craving arises in a mendicant for the sake of robes, 
piṇḍapātahetu vā, āvuso, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
Вот, друзья, в монахе возникает жажда, возникающая из-за чаши с милостыней. 
almsfood, 
senāsanahetu vā, āvuso, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
Вот, друзья, в монахе возникает жажда, возникающая из-за обители. 
lodgings, 
itibhavābhavahetu vā, āvuso, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
Вот, друзья, в монахе возникает жажда, возникающая из-за изысканной пищи. 
or rebirth in this or that state. 
Idhāvuso, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho. 
Вот, друзья, монах не избавился от страсти к чувственным удовольствиям, не избавился от стремления, не избавился от привязанности, не избавился от жажды, не избавился от возбуждения, не избавился от желания. 
Firstly, a mendicant isn’t free of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Yo so, āvuso, bhikkhu kāmesu avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Когда, друзья, этот монах не избавился от страсти к чувственным удовольствиям, не избавился от стремления, не избавился от привязанности, не избавился от жажды, не избавился от возбуждения, не избавился от желания, то его ум не склоняется к усердию, преданности, постоянству, усилию. 
 
Cha taṇhākāyā— 
Шесть групп жажды: 
Six classes of craving: 
rūpataṇhā, saddataṇhā, gandhataṇhā, rasataṇhā, phoṭṭhabbataṇhā, dhammataṇhā. 
жажда образов, жажда звуков, жажда запахов, жажда вкусов, жажда осязаемых предметов, жажда постигаемых предметов. 
craving for sights, sounds, smells, tastes, touches, and ideas. 

Avijjā ca bhavataṇhā ca.  Незнание и жажду существования. ", 
Ignorance and craving for continued existence. 
Tisso taṇhā— 
Три жажды: 
Three cravings: 
kāmataṇhā, bhavataṇhā, vibhavataṇhā. 
жажду чувственности, жажду существования, жажду прекращения существования. 
craving for sensual pleasures, craving for continued existence, and craving to end existence. 
Cha taṇhākāyā— 
Шесть групп жажды: 
Six classes of craving: 
rūpataṇhā, saddataṇhā, gandhataṇhā, rasataṇhā, phoṭṭhabbataṇhā, dhammataṇhā. 
жажду образов, жажду звуков, жажду запахов, жажду вкусов, жажду осязаемых предметов, жажду постигаемых предметов. 
craving for sights, sounds, smells, tastes, touches, and ideas. 
Nava taṇhāmūlakā dhammā— 
Девять вещей, коренящихся в жажде: 
Nine things rooted in craving. 
taṇhaṁ paṭicca pariyesanā, pariyesanaṁ paṭicca lābho, lābhaṁ paṭicca vinicchayo, vinicchayaṁ paṭicca chandarāgo, chandarāgaṁ paṭicca ajjhosānaṁ, ajjhosānaṁ paṭicca pariggaho, pariggahaṁ paṭicca macchariyaṁ, macchariyaṁ paṭicca ārakkho, ārakkhādhikaraṇaṁ daṇḍādānasatthādānakalahaviggahavivādatuvaṁtuvaṁpesuññamusāvādā aneke pāpakā akusalā dhammā sambhavanti. 
от жажды зависит искание, от искания зависит приобретение, от приобретения зависит решение, от решения зависят желание и страсть, от желания и страсти зависит привязанность, от привязанности зависит завладение, от завладения зависит жадность, от жадности зависит охрана; по причине охраны берутся за палку, берутся за оружие, возникают ссоры, пререкания, споры, распри, клевета, лживые речи и многие порочные нехорошие дела. 
Craving is a cause of seeking. Seeking is a cause of gaining material things. Gaining material things is a cause of evaluation. Evaluation is a cause of desire and lust. Desire and lust is a cause of attachment. Attachment is a cause of ownership. Ownership is a cause of stinginess. Stinginess is a cause of safeguarding. Owing to safeguarding, many bad, unskillful things come to be: taking up the rod and the sword, quarrels, arguments, disputes, accusations, divisive speech, and lies. 

Taṇhāsaṁyojanasutta  The Fetter of Craving 
“Nāhaṁ, bhikkhave, aññaṁ ekasaṁyojanampi samanupassāmi yena saṁyojanena saṁyuttā sattā dīgharattaṁ sandhāvanti saṁsaranti yathayidaṁ, bhikkhave, taṇhāsaṁyojanaṁ. 
“Mendicants, I do not see a single fetter, fettered by which people wander and transmigrate for a long time like the fetter of craving. 
yena → yenevaṁ (sya-all); yeneva (pts-vp-pli1) | taṇhāsaṁyojanaṁ → taṇhāsaṁyojanena (?) 
Taṇhāsaṁyojanena hi, bhikkhave, saṁyuttā sattā dīgharattaṁ sandhāvanti saṁsarantī”ti. 
Fettered by craving, people wander and transmigrate for a long time.” 
“Taṇhādutiyo puriso, 
“Craving is a person’s partner 
Taṇhaṁ dukkhassa sambhavaṁ; 
that craving is the cause of suffering— 
Taṇhaṁ → taṇhā (si, pts-vp-pli1, mr) 
Vītataṇho anādāno, 
rid of craving, free of grasping, 

Vijjā taṇhā sekhaduve ca; 

Visantaraṁ taṇhakkhaye vimuttaṁ,  In the midst of it all, he is freed in the ending of craving; 

bhavataṇhā parikkhayā.  with the ending of craving for continued existence. 
vītataṇho bhavābhave; 
rid of craving for rebirth in this or that state, 

ayaṁ vuccati, bhikkhave, ‘bhikkhu ariyo, sammaddaso, acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā’”ti.  they’re called a noble mendicant who sees rightly, has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

taṇhakkhayavimuttino;  freed by the ending of craving, 

Taṇhāsutta  Craving 
“Tisso imā, bhikkhave, taṇhā. 
“Mendicants, there are these three cravings. 
Kāmataṇhā, bhavataṇhā, vibhavataṇhā— 
Craving for sensual pleasures, craving to continue existence, and craving to end existence. 
imā kho, bhikkhave, tisso taṇhā”ti. 
These are the three cravings.” 
“Taṇhāyogena saṁyuttā, 
“Bound by craving, minds full of desire 
Ye ca taṇhaṁ pahantvāna, 
Those who have given up craving, 
vītataṇhā bhavābhave; 
rid of craving for rebirth in this or that state, 
vītataṇhā → nittaṇhā ca (si, mr) 

Taṇhāto ca atha māradheyyato,  Taṇhāto ca atha → taṇhāto atha (sya-all) 

Yāvatā, bhikkhave, dhammā saṅkhatā vā asaṅkhatā vā, virāgo tesaṁ aggamakkhāyati, yadidaṁ madanimmadano pipāsavinayo ālayasamugghāto vaṭṭupacchedo taṇhakkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ.  Fading away is said to be the best of all things whether conditioned or unconditioned. That is, the quelling of vanity, the removing of thirst, the abolishing of clinging, the breaking of the round, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

Taṇhuppādasutta  The Arising of Craving 
“Cattārome, bhikkhave, taṇhuppādā, yattha bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
“Mendicants, there are four things that give rise to craving in a mendicant. 
Cīvarahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
For the sake of robes, 
piṇḍapātahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
almsfood, 
senāsanahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati; 
lodgings, 
itibhavābhavahetu vā, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjati. 
or rebirth in this or that state. 
Ime kho, bhikkhave, cattāro taṇhuppādā yattha bhikkhuno taṇhā uppajjamānā uppajjatī”ti. 
These are the four things that give rise to craving in a mendicant.” 
“Taṇhādutiyo puriso, 
“Craving is a person’s partner 
taṇhaṁ dukkhassa sambhavaṁ; 
that craving is the cause of suffering— 
Vītataṇho anādāno, 
rid of craving, free of grasping, 

‘nadiyā soto’ti kho, bhikkhave, taṇhāyetaṁ adhivacanaṁ.  ‘Stream’ is a term for craving. 

Samaṇasīlā taṇhā brahmā; 

Tasmātiha, bhikkhave, ‘tathāgato sabbaso taṇhānaṁ khayā virāgā nirodhā cāgā paṭinissaggā anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambuddho’ti vadāmi.  Поэтому, монахи, с полным уничтожением, угасанием, прекращением, отбрасыванием и оставлением [всех видов] жажды Татхагата пробудился в наивысшее полное просветление, я говорю вам. 
That’s why the Realized One—with the ending, fading away, cessation, giving up, and letting go of all cravings—has awakened to the supreme perfect awakening, I say. 
Tasmātiha, bhikkhave, ‘tathāgato sabbaso taṇhānaṁ khayā virāgā nirodhā cāgā paṭinissaggā anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambuddho’ti vadāmī”ti. 
That’s why the Realized One—with the ending, fading away, cessation, giving up, and letting go of all cravings—has awakened to the supreme perfect Awakening, I say.” 

ayaṁ vuccati, bhikkhave: ‘bhikkhu sabbāsavasaṁvarasaṁvuto viharati, acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā’”ti.  Он разрубил жажду, сбросил путы, и с полным проникновением в самомнение он положил конец страданиям” 
They’re called a mendicant who lives having restrained all defilements, who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Taṇhāsamudayā āhārasamudayo, taṇhānirodhā āhāranirodho, ayameva ariyo aṭṭhaṅgiko maggo āhāranirodhagāminī paṭipadā, seyyathidaṁ—  С возникновением жажды происходит возникновение питания. С прекращением жажды происходит прекращение питания. Путём, ведущим к прекращению питания, является тот самый Благородный восьмеричный путь, то есть: 
Fuel originates from craving. Fuel ceases when craving ceases. The practice that leads to the cessation of fuel is simply this noble eightfold path, that is: 
Yāyaṁ taṇhā ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, seyyathidaṁ— 
Это жажда, которая ведёт существ к новому существованию, сопровождающаяся наслаждением и страстью, радующаяся и тому и этому, – то есть 
It’s the craving that leads to future lives, mixed up with relishing and greed, taking pleasure wherever it lands. That is, 
kāmataṇhā bhavataṇhā vibhavataṇhā— 
жажда чувственных удовольствий, жажда к существованию, жажда к несуществованию. 
craving for sensual pleasures, craving for continued existence, and craving to end existence. 
Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo— 
Это безостаточное угасание и прекращение, отбрасывание, оставление, отпускание, изгнание этой самой жажды. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 
Taṇhāsamudayā upādānasamudayo, taṇhānirodhā upādānanirodho, ayameva ariyo aṭṭhaṅgiko maggo upādānanirodhagāminī paṭipadā, seyyathidaṁ— 
С возникновением жажды происходит возникновение цепляния. С прекращением жажды происходит прекращение цепляния. Путь, ведущий к прекращению цепляния – это тот самый Благородный восьмеричный путь, то есть, … 
Grasping originates from craving. Grasping ceases when craving ceases. The practice that leads to the cessation of grasping is simply this noble eightfold path …” 
Yato kho, āvuso, ariyasāvako taṇhañca pajānāti, taṇhāsamudayañca pajānāti, taṇhānirodhañca pajānāti, taṇhānirodhagāminiṁ paṭipadañca pajānāti— 
Когда благородный ученик понимает жажду, происхождение жажды, прекращение жажды, и путь, ведущий к прекращению жажды, … то тогда он является тем, кто имеет правильные воззрения… пришёл к этой подлинной Дхамме. 
A noble disciple understands craving, its origin, its cessation, and the practice that leads to its cessation … 
Katamā panāvuso, taṇhā, katamo taṇhāsamudayo, katamo taṇhānirodho, katamā taṇhānirodhagāminī paṭipadā? 
И что такое жажда? Что такое прекращение пятен? Что такое путь, ведущий к прекращению пятен? 
But what is craving? What is its origin, its cessation, and the practice that leads to its cessation? 
Chayime, āvuso, taṇhākāyā— 
Есть эти шесть видов жажды: 
There are these six classes of craving. 
rūpataṇhā, saddataṇhā, gandhataṇhā, rasataṇhā, phoṭṭhabbataṇhā, dhammataṇhā. 
жажда к формам; жажда к звукам; жажда к запахам; жажда к вкусам; жажда к осязаемым вещам; жажда к умственным феноменам. 
Craving for sights, sounds, smells, tastes, touches, and ideas. 
Vedanāsamudayā taṇhāsamudayo, vedanānirodhā taṇhānirodho, ayameva ariyo aṭṭhaṅgiko maggo taṇhānirodhagāminī paṭipadā, seyyathidaṁ— 
С возникновением чувства происходит возникновение жажды. С прекращением чувства происходит прекращение жажды. Путь, ведущий к прекращению жажды– это тот самый Благородный восьмеричный путь, то есть, … 
Craving originates from feeling. Craving ceases when feeling ceases. The practice that leads to the cessation of craving is simply this noble eightfold path …” 
Yato kho, āvuso, ariyasāvako evaṁ taṇhaṁ pajānāti, evaṁ taṇhāsamudayaṁ pajānāti, evaṁ taṇhānirodhaṁ pajānāti, evaṁ taṇhānirodhagāminiṁ paṭipadaṁ pajānāti, so sabbaso rāgānusayaṁ pahāya …pe… dukkhassantakaro hoti— 

‘Sā panāvuso, niṭṭhā sataṇhassa udāhu vītataṇhassā’ti?  [Далее их следует спросить]: “Но, друзья, находится ли эта цель под влиянием жажды…\" 
‘Is it for those who crave or those rid of craving?’ 
‘vītataṇhassāvuso, sā niṭṭhā, na sā niṭṭhā sataṇhassā’ti. 
“Друзья, эта цель лишена жажды, … 
‘It’s for those rid of craving.’ 
Ye hi keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā imāsaṁ dvinnaṁ diṭṭhīnaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ nappajānanti, ‘te sarāgā te sadosā te samohā te sataṇhā te saupādānā te aviddasuno te anuruddhappaṭiviruddhā te papañcārāmā papañcaratino; 
Любые жрецы и отшельники, которые не понимают в соответствии с действительностью происхождения, исчезновения, привлекательности, опасности и спасения в отношении этих двух воззрений – подвержены страсти, подвержены злобе, подвержены заблуждению, подвержены жажде, подвержены цеплянию, не обладают видением, благоволят и противятся, наслаждаются и радуются разрастанию. 
There are some ascetics and brahmins who don’t truly understand these two views’ origin, ending, gratification, drawback, and escape. They’re greedy, hateful, delusional, craving, grasping, and ignorant. They favor and oppose, and they enjoy proliferation. 
Ye ca kho keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā imāsaṁ dvinnaṁ diṭṭhīnaṁ samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ pajānanti, ‘te vītarāgā te vītadosā te vītamohā te vītataṇhā te anupādānā te viddasuno te ananuruddhaappaṭiviruddhā te nippapañcārāmā nippapañcaratino; 
Любые жрецы и отшельники, которые понимают в соответствии с действительностью происхождение, исчезновение, привлекательность, опасность и спасение в отношении этих двух воззрений – не имеют страсти, не имеют злобы, не имеют заблуждения, не имеют жажды, не имеют цепляния, обладают видением, не благоволят и не противятся, не наслаждаются и не радуются разрастанию. 
There are some ascetics and brahmins who do truly understand these two views’ origin, ending, gratification, drawback, and escape. They’re rid of greed, hate, delusion, craving, grasping, and ignorance. They don’t favor and oppose, and they enjoy non-proliferation. 
Ime cattāro upādānā taṇhānidānā taṇhāsamudayā taṇhājātikā taṇhāpabhavā. 
Эти четыре вида цепляния имеют жажду своим источником, жажду своим происхождением, они появились и произвелись из жажды. 
Craving. 
Taṇhā cāyaṁ, bhikkhave, kiṁnidānā kiṁsamudayā kiṁjātikā kiṁpabhavā? 
И что жажда имеет своим источником, каково её происхождение, откуда она появилась и произвелась? 
And what is the source, origin, birthplace, and inception of craving? 
Taṇhā vedanānidānā vedanāsamudayā vedanājātikā vedanāpabhavā. 
Жажда имеет чувство своим источником… 
Feeling. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu kāme avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho.  Вот, монах не лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям, 
Firstly, a mendicant isn’t free of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu kāme avītarāgo hoti avigatacchando avigatapemo avigatapipāso avigatapariḷāho avigatataṇho, tassa cittaṁ na namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
и поэтому его ум не склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
This being so, their mind doesn’t incline toward keenness, commitment, persistence, and striving. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu kāme vītarāgo hoti vigatacchando vigatapemo vigatapipāso vigatapariḷāho vigatataṇho. 
Вот монах лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям, и поэтому его ум склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию. 
Firstly, a mendicant is rid of greed, desire, fondness, thirst, passion, and craving for sensual pleasures. 
Yo so, bhikkhave, bhikkhu kāme vītarāgo hoti vigatacchando vigatapemo vigatapipāso vigatapariḷāho vigatataṇho, tassa cittaṁ namati ātappāya anuyogāya sātaccāya padhānāya. 
Поскольку его ум склоняется к рвению, усилию, упорству, старанию - 
This being so, their mind inclines toward keenness, commitment, persistence, and striving. 

“Yathāvādī kho, āvuso, sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya na kenaci loke viggayha tiṭṭhati, yathā ca pana kāmehi visaṁyuttaṁ viharantaṁ taṁ brāhmaṇaṁ akathaṅkathiṁ chinnakukkuccaṁ bhavābhave vītataṇhaṁ saññā nānusenti—  – Друг, я утверждаю и провозглашаю [своё учение] так, что никто не ссорится ни с кем в [этом] мире с его божествами, Марами, Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. [Утверждаю и провозглашаю] так, что в брахмане, который пребывает отделённым от чувственных удовольствий, нет более предрасположенности к восприятиям, [и он пребывает] без замешательства, устранив беспокойство, [пребывает] свободным от жажды к какому-либо существованию. 
“Sir, my doctrine is such that one does not conflict with anyone in this world with its gods, Māras, and Divinities, this population with its ascetics and brahmins, its gods and humans. And it is such that perceptions do not underlie the brahmin who lives detached from sensual pleasures, without doubting, stripped of worry, and rid of craving for rebirth in this or that state. 
‘yathāvādī kho, āvuso, sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya na kenaci loke viggayha tiṭṭhati, yathā ca pana kāmehi visaṁyuttaṁ viharantaṁ taṁ brāhmaṇaṁ akathaṅkathiṁ chinnakukkuccaṁ bhavābhave vītataṇhaṁ saññā nānusenti— 
 
 
Kathañca pana, bhante, bhagavantaṁ kāmehi visaṁyuttaṁ viharantaṁ taṁ brāhmaṇaṁ akathaṅkathiṁ chinnakukkuccaṁ bhavābhave vītataṇhaṁ saññā nānusentī”ti? 
– Как Благословенный утверждает и провозглашает так, что в брахмане, который пребывает отделённым от чувственных удовольствий, нет более предрасположенности к восприятиям, [и он пребывает] без замешательства, устранив беспокойство, [пребывает] свободным от жажды к какому-либо существованию? 
And how is it that perceptions do not underlie the Buddha, the brahmin who lives detached from sensual pleasures, without indecision, stripped of worry, and rid of craving for rebirth in this or that state?” 

Acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  Он разрубил жажду, отбросил путы, и с полным проникновением в самомнение он положил конец страданиям. 
They’ve cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit have made an end of suffering.” 

So suṇāti tathāgatassa vā tathāgatasāvakassa vā sabbesaṁ diṭṭhiṭṭhānādhiṭṭhānapariyuṭṭhānābhinivesānusayānaṁ samugghātāya sabbasaṅkhārasamathāya sabbūpadhipaṭinissaggāya taṇhākkhayāya virāgāya nirodhāya nibbānāya dhammaṁ desentassa.  И он слышит, как Татхагата или ученик Татхагаты обучают Дхамме ради уничтожения всех позиций [для воззрений], [всех] решимостей, одержимостей, приверженностей, скрытых склонностей ради успокоения всех формаций, ради оставления всех привязанностей, ради уничтожения жажды, ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. 
They hear the Realized One or their disciple teaching Dhamma for the uprooting of all grounds, fixations, obsessions, insistences, and underlying tendencies regarding views; for the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
So suṇāti tathāgatassa vā tathāgatasāvakassa vā sabbesaṁ diṭṭhiṭṭhānādhiṭṭhānapariyuṭṭhānābhinivesānusayānaṁ samugghātāya sabbasaṅkhārasamathāya sabbūpadhipaṭinissaggāya taṇhākkhayāya virāgāya nirodhāya nibbānāya dhammaṁ desentassa. 
И он слышит, как Татхагата или ученик Татхагаты обучают Дхамме ради уничтожения всех позиций [для воззрений], [всех] решимостей, одержимостей, приверженностей, скрытых склонностей ради успокоения всех формаций, ради оставления всех привязанностей, ради уничтожения жажды, ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. 
They hear the Realized One or their disciple teaching Dhamma for the uprooting of all grounds, fixations, obsessions, insistences, and underlying tendencies regarding views; for the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
Idha, bhikkhave, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti, ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā, āyatiṁ anuppādadhammā. 
Вот монах отбросил жажду, срубил под корень, сделал подобной обрубку пальмы, положил ей конец, так что она более не сможет возникнуть в будущем. 
It’s when a mendicant has given up craving, cut it off at the root, made it like a palm stump, obliterated it, so it’s unable to arise in the future. 

Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ yadidaṁ—sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ.  И эту истину [ему] также трудно узреть, то есть, успокоение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббану. 
It’s also hard for them to see this topic; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
Sabbañjaho taṇhākkhaye vimutto, 
Освобождён я угасаньем жажды. 
I’ve given up all, freed through the ending of craving. 

Kiṁ panimassa mattaṭṭhakassa kāyassa taṇhupādinnassa ‘ahanti vā mamanti vā asmī’ti vā? Atha khvāssa notevettha hoti.  так что же тогда в этом непродолжительном теле, цепляемом жаждой, может быть “я”, “моим”, “тем, каковым я являюсь”? Ничего. 
What then of this ephemeral body appropriated by craving? Rather than ‘I’ or ‘mine’ or ‘I am’, they consider it to be none of these things. 
Kiṁ panimassa mattaṭṭhakassa kāyassa taṇhupādinnassa ‘ahanti vā mamanti vā asmī’ti vā? Atha khvāssa notevettha hoti …pe… 
так что же тогда в этом непродолжительном теле, цепляемом жаждой, может быть “я”, “моим”, “тем, каковым я являюсь”? Ничего… 
What then of this ephemeral body appropriated by craving? Rather than ‘I’ or ‘mine’ or ‘I am’, they consider it to be none of these things. … 
Kiṁ panimassa mattaṭṭhakassa kāyassa taṇhupādinnassa ‘ahanti vā mamanti vā asmī’ti vā? 
так что же тогда в этом непродолжительном теле, цепляемом жаждой, может быть “я”, “моим”, “тем, каковым я являюсь”? Ничего. … 
What then of this ephemeral body appropriated by craving? Rather than ‘I’ or ‘mine’ or ‘I am’, they consider it to be none of these things. … 
Kiṁ panimassa mattaṭṭhakassa kāyassa taṇhupādinnassa ‘ahanti vā mamanti vā asmī’ti vā? Atha khvāssa notevettha hoti. 
так что же тогда в этом непродолжительном теле, цепляемом жаждой, может быть “я”, “моим”, “тем, каковым я являюсь”? Ничего. … 
What then of this ephemeral body appropriated by craving? Rather than ‘I’ or ‘mine’ or ‘I am’, they consider it to be none of these things. 

Cūḷataṇhāsaṅkhayasutta  Малое наставление об уничтожении жажды 
The Shorter Discourse on the Ending of Craving 
“kittāvatā nu kho, bhante, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan”ti? 
– Уважаемый, если говорить кратко, то каким образом монах освобождён в уничтожении жажды, является тем, кто достиг наивысшего окончания, наивысшей защиты от подневольности, наивысшей святой жизни, наивысшей цели, и является высочайшим среди богов и людей? 
“Sir, how do you briefly define a mendicant who is freed through the ending of craving, who has reached the ultimate end, the ultimate sanctuary from the yoke, the ultimate spiritual life, the ultimate goal, and is best among gods and humans?” 
Ettāvatā kho, devānaminda, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan”ti. 
Если говорить кратко, то вот каким образом монах освобождён… является высочайшим среди богов и людей. 
That’s how I briefly define a mendicant who is freed through the ending of craving, who has reached the ultimate end, the ultimate sanctuary from the yoke, the ultimate spiritual life, the ultimate goal, and is best among gods and humans.” 
“yathā kathaṁ pana kho, kosiya, bhagavā saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimuttiṁ abhāsi? 
– Косия, как Благословенный вкратце объяснил тебе освобождение в уничтожении жажды? 
“Kosiya, how did the Buddha briefly explain freedom through the ending of craving? 
“yathā kathaṁ pana kho, kosiya, bhagavā saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimuttiṁ abhāsi? 
“Косия, так как Благословенный вкратце объяснил тебе освобождение в уничтожении жажды? 
“Kosiya, how did the Buddha briefly explain freedom through the ending of craving? 
‘kittāvatā nu kho, bhante, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan’ti? 
“Уважаемый, если говорить кратко, то каким образом монах освобождён… является высочайшим среди богов и людей?” 
‘Sir, how do you briefly define a mendicant who is freed with the ending of craving, who has reached the ultimate end, the ultimate sanctuary from the yoke, the ultimate spiritual life, the ultimate goal, and is best among gods and humans?’ 
Ettāvatā kho, devānaminda, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan’ti. 
Если говорить кратко, то вот каким образом монах освобождён… является высочайшим среди богов и людей. 
That’s how I briefly define a mendicant who is freed through the ending of craving, who has reached the ultimate end, the ultimate sanctuary from the yoke, the ultimate spiritual life, the ultimate goal, and is best among gods and humans.’ 
Evaṁ kho me, mārisa moggallāna, bhagavā saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimuttiṁ abhāsī”ti. 
Вот как Благословенный вкратце объяснил мне освобождение в уничтожении жажды, почтенный Моггаллана. 
That’s how the Buddha briefly explained freedom through the ending of craving to me.” 
“abhijānāti no, bhante, bhagavā ahu ñātaññatarassa mahesakkhassa yakkhassa saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimuttiṁ bhāsitā”ti? 
– Уважаемый, помнит ли Благословенный краткое утверждение об освобождении в уничтожении жажды, [обращённое] одному из знаменитых духов с большой свитой? 
“Sir, do you recall briefly explaining freedom through the ending of craving to a certain well-known and illustrious spirit?” 
‘kittāvatā nu kho, bhante, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan’ti. 
 
 
Ettāvatā kho, devānaminda, bhikkhu saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimutto hoti accantaniṭṭho accantayogakkhemī accantabrahmacārī accantapariyosāno seṭṭho devamanussānan’ti. 
 
 
Evaṁ kho ahaṁ, moggallāna, abhijānāmi sakkassa devānamindassa saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimuttiṁ bhāsitā”ti. 
Вот как я припоминаю краткое объяснение освобождения в уничтожении жажды Сакке, царю богов. 
“That’s how I recall briefly explaining freedom through the ending of craving to Sakka, lord of gods.” 
Cūḷataṇhāsaṅkhayasuttaṁ niṭṭhitaṁ sattamaṁ. 

Mahātaṇhāsaṅkhayasutta  Большое наставление об уничтожении жажды 
The Longer Discourse on the Ending of Craving 
Ime cattāro āhārā taṇhānidānā taṇhāsamudayā taṇhājātikā taṇhāpabhavā. 
Эти четыре вида питания имеют своим источником жажду. Жажда – их происхождение, они порождаются и проистекают из жажды. 
Craving. 
Taṇhā cāyaṁ, bhikkhave, kiṁnidānā kiṁsamudayā kiṁjātikā kiṁpabhavā? 
И в отношении этой жажды – что является её источником, что является её происхождением, из чего она порождается и проистекает? 
And what is the source of craving? 
Taṇhā vedanānidānā vedanāsamudayā vedanājātikā vedanāpabhavā. 
Эта жажда имеет своим источником чувство. Чувство – её происхождение, она порождается и проистекает из чувства. 
Feeling. 
vedanāpaccayā taṇhā, 
С чувством как условием – жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ, 
С жаждой как условием – цепляние [возникает]. 
Craving is a condition for grasping. 
“Taṇhāpaccayā upādānanti iti kho panetaṁ vuttaṁ, taṇhāpaccayā nu kho, bhikkhave, upādānaṁ, no vā, kathaṁ vā ettha hotī”ti? 
 
 
“Taṇhāpaccayā, bhante, upādānaṁ; 
 
 
taṇhāpaccayā upādānan”ti. 
 
 
“Vedanāpaccayā taṇhāti iti kho panetaṁ vuttaṁ; 
 
 
vedanāpaccayā nu kho, bhikkhave, taṇhā, no vā, kathaṁ vā ettha hotī”ti? 
 
 
“Vedanāpaccayā, bhante, taṇhā; 
 
 
vedanāpaccayā taṇhā”ti. 
 
 
vedanāpaccayā taṇhā, 
С чувством как условием – жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ, 
С жаждой как условием – цепляние [возникает]. 
Craving is a condition for grasping. 
vedanānirodhā taṇhānirodho, 
С прекращением чувства [происходит] прекращение жажды. 
When feeling ceases, craving ceases. 
taṇhānirodhā upādānanirodho, 
С прекращением жажды [происходит] прекращение цепляния. 
When craving ceases, grasping ceases. 
“Taṇhānirodhā upādānanirodhoti iti kho panetaṁ vuttaṁ; 
 
 
taṇhānirodhā nu kho, bhikkhave, upādānanirodho, no vā, kathaṁ vā ettha hotī”ti? 
 
 
“Taṇhānirodhā, bhante, upādānanirodho; 
 
 
taṇhānirodhā upādānanirodho”ti. 
 
 
“Vedanānirodhā taṇhānirodhoti iti kho panetaṁ vuttaṁ; 
 
 
vedanānirodhā nu kho, bhikkhave, taṇhānirodho, no vā, kathaṁ vā ettha hotī”ti? 
 
 
“Vedanānirodhā, bhante, taṇhānirodho; 
 
 
vedanānirodhā taṇhānirodho”ti. 
 
 
vedanānirodhā taṇhānirodho, 
С прекращением чувства происходит прекращение жажды. 
When feeling ceases, craving ceases. 
taṇhānirodhā upādānanirodho, 
С прекращением жажды происходит прекращение цепляния. 
When craving ceases, grasping ceases. 
Imaṁ kho me tumhe, bhikkhave, saṅkhittena taṇhāsaṅkhayavimuttiṁ dhāretha, sātiṁ pana bhikkhuṁ kevaṭṭaputtaṁ mahātaṇhājālataṇhāsaṅghāṭappaṭimukkan”ti. 
Монахи, запомните это моё [наставление] кратко как освобождение в уничтожении жажды. Но [помните и] монаха Сати, сына рыбака, как пойманного в обширные сети жажды, в невод жажды. 
Mendicants, you should memorize this brief statement on freedom through the ending of craving. But the mendicant Sāti, the fisherman’s son, is caught in a vast net of craving, a tangle of craving.” 
Mahātaṇhāsaṅkhayasuttaṁ niṭṭhitaṁ aṭṭhamaṁ. 

“Avijjānīvaraṇānaṁ kho, āvuso, sattānaṁ taṇhāsaṁyojanānaṁ tatratatrābhinandanā—  – Друг, у той части существ, которые пленены неведением и спутаны жаждой, посредством наслаждения в том или в этом. 
“It’s because of sentient beings—shrouded by ignorance and fettered by craving—taking pleasure wherever they land. 
“Avijjāvirāgā kho, āvuso, vijjuppādā taṇhānirodhā— 
– Друг, с угасанием неведения, с возникновением истинного знания, с прекращением жажды 
“It’s when ignorance fades away, knowledge arises, and craving ceases. 

“Yāyaṁ, āvuso visākha, taṇhā ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, seyyathidaṁ—  – Друг Висакха, жажда, которая приводит к новому существованию, сопровождающаяся наслаждением и страстью, наслаждением в том и в этом, то есть 
“It’s the craving that leads to future lives, mixed up with relishing and greed, taking pleasure wherever it lands. That is, 
kāmataṇhā bhavataṇhā vibhavataṇhā; 
жажда чувственных удовольствий, жажда к существованию, жажда к несуществованию. 
craving for sensual pleasures, craving to continue existence, and craving to end existence. 
“Yo kho, āvuso visākha, tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo; 
– Друг Висакха, безостаточное угасание и прекращение, отбрасывание, оставление, отпускание и выбрасывание этой самой жажды.  
“It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

taṇhākkhayavimuttiyo;  Уничтожение страсти?” 
the one who is freed through the ending of craving?’ 

Taṇhacchidassa buddhassa,  Он срезал жажду, стал он Просветлённым, 
He has cut off craving and is awakened, 

‘etaṁ santaṁ etaṁ paṇītaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānan’ti.  “Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех привязанностей, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана”. 
‘This is peaceful; this is sublime—that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment.’ 

Yato kho, vaccha, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā, so hoti bhikkhu arahaṁ khīṇāsavo vusitavā katakaraṇīyo ohitabhāro anuppattasadattho parikkhīṇabhavasaṁyojano sammadaññāvimutto”ti.  Когда монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем, то тогда этот монах – арахант, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, уничтожил оковы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания”. 
When a mendicant has given up craving so it is cut off at the root, made like a palm stump, obliterated, and unable to arise in the future, that mendicant is perfected. They’ve ended the defilements, completed the spiritual journey, done what had to be done, laid down the burden, achieved their own true goal, utterly ended the fetter of continued existence, and are rightly freed through enlightenment.” 

‘idhekacco cakkhuviññeyyehi rūpehi paricāritapubbo assa iṭṭhehi kantehi manāpehi piyarūpehi kāmūpasaṁhitehi rajanīyehi, so aparena samayena rūpānaṁyeva samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ viditvā rūpataṇhaṁ pahāya rūpapariḷāhaṁ paṭivinodetvā vigatapipāso ajjhattaṁ vūpasantacitto vihareyya.  Бывает так, что прежде некий человек развлекал себя формами, познаваемыми глазом, которые желанные, желаемые, приятные, привлекательные, связаны с чувственным желанием, вызывающие страсть. Позже, поняв в соответствии с действительностью происхождение, исчезновение, привлекательность, опасность и спасение в отношении форм, он смог бы отбросить жажду к формам, устранить взбудораженность к формам, пребывать без влечения, с внутренне умиротворённым умом. 
Take someone who used to amuse themselves with sights known by the eye, which are likable, desirable, agreeable, pleasant, sensual, and arousing. Some time later—having truly understood the origin, ending, gratification, drawback, and escape of sights, and having given up craving and dispelled passion for sights—they would live rid of thirst, their mind peaceful inside. 
so aparena samayena phoṭṭhabbānaṁyeva samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ viditvā phoṭṭhabbataṇhaṁ pahāya phoṭṭhabbapariḷāhaṁ paṭivinodetvā vigatapipāso ajjhattaṁ vūpasantacitto vihareyya. 
Позже, поняв в соответствии с действительностью происхождение, исчезновение, привлекательность, опасность и спасение в отношении осязаемых вещей, он смог бы отбросить жажду к осязаемым вещам, устранить взбудораженность к осязаемым вещам, пребывать без влечения, с внутренне умиротворённым умом. 
Some time later—having truly understood the origin, ending, gratification, drawback, and escape of touches, and having given up craving and dispelled passion for touches—they would live rid of thirst, their mind peaceful inside. 
So aparena samayena kāmānaṁyeva samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ viditvā kāmataṇhaṁ pahāya kāmapariḷāhaṁ paṭivinodetvā vigatapipāso ajjhattaṁ vūpasantacitto viharāmi. 
Позже, поняв в соответствии с действительностью происхождение, исчезновение, привлекательность, опасность и спасение в отношении чувственных удовольствий, я отбросил жажду к чувственным удовольствиям, устранил взбудораженность к чувственным удовольствиям, пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом. 
Some time later—having truly understood the origin, ending, gratification, drawback, and escape of sensual pleasures, and having given up craving and dispelled passion for sensual pleasures—I live rid of thirst, my mind peaceful inside. 
So aññe satte passāmi kāmesu avītarāge kāmataṇhāhi khajjamāne kāmapariḷāhena pariḍayhamāne kāme paṭisevante. 
Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям, пожираемых жаждой к чувственным удовольствиям, горящих взбудораженностью к чувственным удовольствиям, потакающих чувственным удовольствиям, 
I see other sentient beings who are not free from sensual pleasures being consumed by craving for sensual pleasures, burning with passion for sensual pleasures, indulging in sensual pleasures. 
So aparena samayena kāmānaṁyeva samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ viditvā kāmataṇhaṁ pahāya kāmapariḷāhaṁ paṭivinodetvā vigatapipāso ajjhattaṁ vūpasantacitto viharāmi. 
Позже, поняв в соответствии с действительностью происхождение, исчезновение, привлекательность, опасность и спасение в отношении чувственных удовольствий, я отбросил жажду к чувственным удовольствиям, устранил взбудораженность к чувственным удовольствиям, пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом. 
Some time later—having truly understood the origin, ending, gratification, drawback, and escape of sensual pleasures, and having given up craving and dispelled passion for sensual pleasures—I live rid of thirst, my mind peaceful inside. 
So aññe satte passāmi kāmesu avītarāge kāmataṇhāhi khajjamāne kāmapariḷāhena pariḍayhamāne kāme paṭisevante, so tesaṁ na pihemi, na tattha abhiramāmi. 
Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям, пожираемых жаждой к чувственным удовольствиям, горящих взбудораженностью к чувственным удовольствиям, потакающих чувственным удовольствиям, И я не завидую им, как и не наслаждаюсь этим. 
I see other sentient beings who are not free from sensual pleasures being consumed by craving for sensual pleasures, burning with passion for sensual pleasures, indulging in sensual pleasures. I don’t envy them, nor do I hope to enjoy that. 
So aparena samayena kāmānaṁyeva samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ viditvā kāmataṇhaṁ pahāya kāmapariḷāhaṁ paṭivinodetvā vigatapipāso ajjhattaṁ vūpasantacitto viharāmi. 
Позже, поняв в соответствии с действительностью происхождение, исчезновение, привлекательность, опасность и спасение в отношении чувственных удовольствий, я отбросил жажду к чувственным удовольствиям, устранил взбудораженность к чувственным удовольствиям, пребывал без влечения, с внутренне умиротворённым умом. 
Some time later—having truly understood the origin, ending, gratification, drawback, and escape of sensual pleasures, and having given up craving and dispelled passion for sensual pleasures—I live rid of thirst, my mind peaceful inside. 
So aññe satte passāmi kāmesu avītarāge kāmataṇhāhi khajjamāne kāmapariḷāhena pariḍayhamāne kāme paṭisevante. 
Я вижу других существ, которые не освобождены от жажды к чувственным удовольствиям, пожираемых жаждой к чувственным удовольствиям, горящих взбудораженностью к чувственным удовольствиям, потакающих чувственным удовольствиям, 
I see other sentient beings who are not free from sensual pleasures being consumed by craving for sensual pleasures, burning with passion for sensual pleasures, indulging in sensual pleasures. 
Ime ca, māgaṇḍiya, sattā kāmesu avītarāgā kāmataṇhāhi khajjamānā kāmapariḷāhena pariḍayhamānā upahatindriyā dukkhasamphassesuyeva kāmesu sukhamiti viparītasaññaṁ paccalatthuṁ. 
Но те существа, которые не лишены жажды к чувственным удовольствиям, которые пожираемы жаждой к чувственным удовольствиям, которые горят взбудораженностью к чувственным удовольствиям, имеют повреждённые способности [органов чувств]. Так, хотя чувственные удовольствия в действительности болезненные для прикосновения, горячие, обжигающие, они ошибочно воспринимают их приятными. 
These sentient beings who are not free from sensual pleasures—being consumed by craving for sensual pleasures, burning with passion for sensual pleasures—have impaired sense faculties. So even though sensual pleasures are actually painful to touch, they have a distorted perception that they are pleasant. 
evameva kho, māgaṇḍiya, sattā kāmesu avītarāgā kāmataṇhāhi khajjamānā kāmapariḷāhena ca pariḍayhamānā kāme paṭisevanti. 
Точно также, Магандия, существа, которые не лишены жажды к чувственным удовольствиям, которые пожираемы жаждой к чувственным удовольствиям, которые горят взбудораженностью к чувственным удовольствиям, всё ещё потакают чувственным удовольствиям. 
In the same way, I see other sentient beings who are not free from sensual pleasures being consumed by craving for sensual pleasures, burning with passion for sensual pleasures, indulging in sensual pleasures. 
Yathā yathā kho, māgaṇḍiya, sattā kāmesu avītarāgā kāmataṇhāhi khajjamānā kāmapariḷāhena ca pariḍayhamānā kāme paṭisevanti tathā tathā tesaṁ tesaṁ sattānaṁ kāmataṇhā ceva pavaḍḍhati, kāmapariḷāhena ca pariḍayhanti, hoti ceva sātamattā assādamattā—yadidaṁ pañcakāmaguṇe paṭicca. 
Чем больше такие существа потакают чувственным удовольствиям, тем больше возрастает их жажда к чувственным удовольствиям, но всё же они получают некоторую долю удовлетворения и наслаждения в зависимости от пяти нитей чувственных удовольствий. 
The more they indulge in sensual pleasures, the more their craving for sensual pleasures grows, and the more they burn with passion for sensual pleasures. But still, they derive a degree of pleasure and gratification from the five kinds of sensual stimulation. 
api nu te diṭṭho vā suto vā rājā vā rājamahāmatto vā pañcahi kāmaguṇehi samappito samaṅgībhūto paricārayamāno kāmataṇhaṁ appahāya kāmapariḷāhaṁ appaṭivinodetvā vigatapipāso ajjhattaṁ vūpasantacitto vihāsi vā viharati vā viharissati vā”ti? 
Видел ли ты когда-либо или слышал ли о царе или царском министре, развлекающим себя, будучи обеспеченным и наделённым пятью нитями чувственного удовольствия, который без оставления жажды к чувственным удовольствиям, без устранения взбудораженности к чувственным удовольствиям, мог бы пребывать свободным от влечения, с внутренне умиротворённым умом, или который мог бы [пребывать сейчас], или смог бы так пребывать [в будущем]?” 
Have you seen or heard of a king or a royal minister of the past, future, or present, amusing themselves supplied and provided with the five kinds of sensual stimulation, who—without giving up craving for sensual pleasures and dispelling passion for sensual pleasures—lives rid of thirst, their mind peaceful inside?” 
Mayāpi kho etaṁ, māgaṇḍiya, neva diṭṭhaṁ na sutaṁ rājā vā rājamahāmatto vā pañcahi kāmaguṇehi samappito samaṅgībhūto paricārayamāno kāmataṇhaṁ appahāya kāmapariḷāhaṁ appaṭivinodetvā vigatapipāso ajjhattaṁ vūpasantacitto vihāsi vā viharati vā viharissati vā. 
Я тоже никогда не видел и не слышал о царе… смог бы так пребывать [в будущем]. 
Neither have I. 
Atha kho, māgaṇḍiya, ye hi keci samaṇā vā brāhmaṇā vā vigatapipāsā ajjhattaṁ vūpasantacittā vihāsuṁ vā viharanti vā viharissanti vā sabbe te kāmānaṁyeva samudayañca atthaṅgamañca assādañca ādīnavañca nissaraṇañca yathābhūtaṁ viditvā kāmataṇhaṁ pahāya kāmapariḷāhaṁ paṭivinodetvā vigatapipāsā ajjhattaṁ vūpasantacittā vihāsuṁ vā viharanti vā viharissanti vā”ti. 
Напротив, Магандия, те жрецы и отшельники, которые пребывали или пребывают или будут пребывать свободными от влечения, с внутренне умиротворённым умом, все они делают так после понимания в соответствии с действительностью происхождения, исчезновения, привлекательности, опасности и спасения в отношении чувственных удовольствий. После оставления жажды к чувственным удовольствиям и устранения влечения к чувственным удовольствиям они пребывали или пребывают или будут пребывать свободные от влечения, с внутренне умиротворённым умом”. 
On the contrary, all the ascetics or brahmins of the past, future, or present who live rid of thirst, their minds peaceful inside, do so after truly understanding the origin, ending, gratification, drawback, and escape of sensual pleasures, and after giving up craving and dispelling passion for sensual pleasures.” 

‘Ūno loko atitto taṇhādāso’ti  “Этот мир неполноценный, ненасытный, раб жажды”. 
‘The world is wanting, insatiable, the slave of craving.’ 
‘Ūno loko atitto taṇhādāso’ti— 
Господин Раттхапала сказал: “Этот мир неполноценный, ненасытный, раб жажды”. 
You also said this: ‘The world is wanting, insatiable, the slave of craving.’ 
‘ūno loko atitto taṇhādāso’ti, 
“Этот мир неполноценный, ненасытный, раб жажды”. 
‘The world is wanting, insatiable, the slave of craving.’ 
‘ūno loko atitto taṇhādāso’ti. 
 
 
Ūno hi, bho raṭṭhapāla, loko atitto taṇhādāso”ti. 
“Этот мир неполноценный, ненасытный, раб жажды”. 
For the world is indeed wanting, insatiable, the slave of craving.” 
Avītataṇhā maraṇaṁ upenti; 
Встречают смерть с неутолённой жаждой, 
reach death not rid of craving. 
Avītataṇhā → atittataṇhā (mr) 

Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ—yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ.  И эту истину [ему] также трудно узреть, то есть, успокоение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббану. 
It’s also hard for them to see this topic; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 
Sabbañjaho taṇhākkhaye vimutto, 
Освобождён я угасаньем жажды. 
I’ve given up all, freed in the ending of craving. 

Yodhataṇhaṁ pahantvāna,  И кто оставил [и другую] жажду также, 
They’ve given up craving, 
Taṇhābhavaparikkhīṇaṁ, 
Существование и жажду одолев, 
they’ve ended craving to be reborn: 

‘taṇhā kho sallaṁ samaṇena vuttaṁ, avijjāvisadoso, chandarāgabyāpādena ruppati.  “Отшельник [Готама] сказал, что жажда – это стрела. Отрава неведения распространяется посредством желания, страсти, недоброжелательности. 
‘The Ascetic has said that craving is a dart; and that the poison of ignorance is inflicted by desire and ill will. 
Taṁ me taṇhāsallaṁ pahīnaṁ, apanīto avijjāvisadoso, sammā nibbānādhimuttohamasmī’ti. 
Эта стрела жажды была извлечена из меня. Отрава неведения выдворена. Я всецело настроен на ниббану”. 
I have given up the dart of craving and expelled the poison of ignorance; I am rightly intent on extinguishment.’ 
‘taṇhā kho sallaṁ samaṇena vuttaṁ, avijjāvisadoso chandarāgabyāpādena ruppati. 
“Отшельник [Готама] сказал, что жажда – это стрела. Отрава неведения распространяется посредством желания, страсти, недоброжелательности. 
‘The Ascetic has said that craving is a dart; and that the poison of ignorance is inflicted by desire and ill will. 
Taṁ me taṇhāsallaṁ pahīnaṁ, apanīto avijjāvisadoso, sammā nibbānādhimuttohamasmī’ti. 
Эта стрела жажды была извлечена из меня. Отрава неведения выдворена. Я всецело настроен на ниббану”. 
I have given up the dart of craving and expelled the poison of ignorance; I am rightly intent on extinguishment.’ 
‘taṇhā kho sallaṁ samaṇena vuttaṁ, avijjāvisadoso chandarāgabyāpādena ruppati. 
“Отшельник [Готама] сказал, что жажда – это стрела. Отрава неведения распространяется посредством желания, страсти, недоброжелательности. 
‘The Ascetic has said that craving is a dart; and that the poison of ignorance is inflicted by desire and ill will. 
Taṁ me taṇhāsallaṁ pahīnaṁ, apanīto avijjāvisadoso, sammā nibbānādhimuttohamasmī’ti. 
Эта стрела жажды была извлечена из меня. Отрава неведения выдворена. Я всецело настроен на ниббану”. 
I have given up the dart of craving and expelled the poison of ignorance; I am rightly intent on extinguishment.’ 
‘taṇhā kho sallaṁ samaṇena vuttaṁ, avijjāvisadoso chandarāgabyāpādena ruppati. 
“Отшельник [Готама] сказал, что жажда – это стрела. Отрава неведения распространяется посредством желания, страсти, недоброжелательности. 
‘The Ascetic has said that craving is a dart; and that the poison of ignorance is inflicted by desire and ill will. 
Taṁ me taṇhāsallaṁ pahīnaṁ, apanīto avijjāvisadoso, sammā nibbānādhimuttohamasmī’ti. 
Эта стрела жажды была извлечена из меня. Отрава неведения выдворена. Я всецело настроен на ниббану”. 
I have given up the dart of craving and expelled the poison of ignorance; I am rightly intent on extinguishment.’ 
sallanti kho, sunakkhatta, taṇhāyetaṁ adhivacanaṁ; 
“Стрела” – обозначение жажды. 
‘Dart’ is a term for craving. 

“ṭhānaṁ kho panetaṁ, bhikkhave, vijjati yaṁ idhekacco moghapuriso avidvā avijjāgato taṇhādhipateyyena cetasā satthu sāsanaṁ atidhāvitabbaṁ maññeyya:  “Бывает так, монахи, что некий пустоголовый, тупой, невежественный человек, с умом, охваченным жаждой, может думать, будто способен обойти Учение Учителя. Он рассуждает так: 
“It’s possible that some futile person here—unknowing and ignorant, their mind dominated by craving—thinks they can overstep the teacher’s instructions. They think: 

‘cakkhusmiṁ, āvuso, rūpe cakkhuviññāṇe cakkhuviññāṇaviññātabbesu dhammesu yo chando yo rāgo yā nandī yā taṇhā ye ca upāyūpādānā cetaso adhiṭṭhānābhinivesānusayā tesaṁ khayā virāgā nirodhā cāgā paṭinissaggā vimuttaṁ me cittanti pajānāmi.  “Друзья, с уничтожением, исчезновением, прекращением, оставлением и отбрасыванием желания, страсти, наслаждения, жажды, влечения, и цепляния, [а также] умственных позиций, приверженностей, скрытых склонностей по отношению к глазу, формам, сознанию глаза и к вещам, познаваемым [умом] посредством сознания глаза, я понял, что мой ум освобождён. 
‘I understand that my mind is freed through the ending, fading away, cessation, giving away, and letting go of desire and greed and relishing and craving; attraction, grasping, mental fixation, insistence, and underlying tendency for the eye, sights, eye consciousness, and things knowable by eye consciousness. 
manasmiṁ, āvuso, dhamme manoviññāṇe manoviññāṇaviññātabbesu dhammesu yo chando yo rāgo yā nandī yā taṇhā ye ca upāyūpādānā cetaso adhiṭṭhānābhinivesānusayā tesaṁ khayā virāgā nirodhā cāgā paṭinissaggā vimuttaṁ me cittanti pajānāmi. 
…по отношению к уму, феноменам ума, сознанию ума и к вещам, познаваемым [умом] посредством сознания ума, я понял, что мой ум освобождён. 
mind, ideas, mind consciousness, and things knowable by mind consciousness. 

vedanāpaccayā taṇhā,  С чувством как условием - жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ, 
С жаждой как с условием - цепляние [возникает]. 
Craving is a condition for grasping. 
vedanānirodhā taṇhānirodho, 
С прекращением чувства [происходит] прекращение жажды. 
When feeling ceases, craving ceases. 
taṇhānirodhā upādānanirodho, 
С прекращением жажды [происходит] прекращение цепляния. 
When craving ceases, grasping ceases. 

Upasikhi taṇhacchido ca sikhari.  Упасидарин, Сидарин – свободные от жажды. 
Upasīdarī and Sīdarī, who’ve both cut off craving. 
Upasikhi taṇhacchido ca sikhari → upasīdarī taṇhacchido ca sīdarī (bj, sya-all, km, pts1ed) 

Yāyaṁ taṇhā ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, seyyathidaṁ—  Это жажда, которая приводит к новому существованию, сопровождаемая наслаждением и страстью, наслаждением в том и в этом. 
It’s the craving that leads to future lives, mixed up with relishing and greed, taking pleasure wherever it lands. That is, 
kāmataṇhā bhavataṇhā vibhavataṇhā, 
Это жажда к чувственным удовольствиям, жажда к существованию, жажда к несуществованию. 
craving for sensual pleasures, craving to continue existence, and craving to end existence. 
Yo tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodho cāgo paṭinissaggo mutti anālayo, 
Это безостаточное угасание, исчезновение, прекращение, оставление, отбрасывание, отпускание, отказ от этой самой жажды. 
It’s the fading away and cessation of that very same craving with nothing left over; giving it away, letting it go, releasing it, and not clinging to it. 

“Cha ajjhattikāni āyatanāni veditabbāni, cha bāhirāni āyatanāni veditabbāni, cha viññāṇakāyā veditabbā, cha phassakāyā veditabbā, cha vedanākāyā veditabbā, cha taṇhākāyā veditabbā.  “Шесть внутренних сфер должны быть поняты. Шесть внешних сфер должны быть поняты. Шесть классов сознания должны быть поняты. Шесть классов контакта должны быть поняты. Шесть классов чувств должны быть поняты. Шесть классов жажды должны быть поняты. 
“The six interior sense fields should be understood. The six exterior sense fields should be understood. The six classes of consciousness should be understood. The six classes of contact should be understood. The six classes of feeling should be understood. The six classes of craving should be understood. 
‘Cha taṇhākāyā veditabbā’ti— 
“Шесть классов жажды должны быть поняты”. 
‘The six classes of craving should be understood.’ 
Cakkhuñca paṭicca rūpe ca uppajjati cakkhuviññāṇaṁ, tiṇṇaṁ saṅgati phasso, phassapaccayā vedanā, vedanāpaccayā taṇhā; 
Монахи, в зависимости от глаза и форм возникает сознание глаза. Встреча этих трёх – это контакт. С контактом как условием имеет место чувство. С чувством как условием имеет место жажда. 
Eye consciousness arises dependent on the eye and sights. The meeting of the three is contact. Contact is a condition for feeling. Feeling is a condition for craving. 
manañca paṭicca dhamme ca uppajjati manoviññāṇaṁ, tiṇṇaṁ saṅgati phasso, phassapaccayā vedanā, vedanāpaccayā taṇhā. 
Монахи, в зависимости от ума и умственных феноменов возникает сознание ума. Встреча этих трёх – это контакт. С контактом как условием имеет место чувство. С чувством как условием имеет место жажда. 
Mind consciousness arises dependent on the mind and ideas. The meeting of the three is contact. Contact is a condition for feeling. Feeling is a condition for craving. 
‘Cha taṇhākāyā veditabbā’ti— 
“Шесть классов жажды должны быть поняты”. 
‘The six classes of craving should be understood.’ 
‘Taṇhā attā’ti yo vadeyya taṁ na upapajjati. 
Если кто-либо скажет: “Жажда – это “я” – то это будет неразумным. 
If anyone says, ‘craving is self,’ that is not tenable. 
Taṇhāya uppādopi vayopi paññāyati. 
Можно различить возрастание и распад жажды. 
The arising and vanishing of craving is evident, 
‘taṇhā attā’ti yo vadeyya. 
“Жажда– это “я”. 
craving is self. 
Iti cakkhu anattā, rūpā anattā, cakkhuviññāṇaṁ anattā, cakkhusamphasso anattā, vedanā anattā, taṇhā anattā. 
Поэтому глаз является безличностным, формы являются безличностными, сознание глаза является безличностным, контакт глаза является безличностным, чувство является безличностным, жажда является безличностной. 
So the eye, sights, eye consciousness, eye contact, feeling, and craving are not self. 
‘Taṇhā attā’ti yo vadeyya taṁ na upapajjati. 
Если кто-либо скажет: “Жажда – это “я” – то это будет неразумным. 
‘craving is self,’ that is not tenable. 
Taṇhāya uppādopi vayopi paññāyati. 
Можно различить возрастание и распад жажды. 
The arising and vanishing of craving is evident, 
‘taṇhā attā’ti yo vadeyya. 
“Жажда– это “я”. 
craving is self. 
Iti mano anattā, dhammā anattā, manoviññāṇaṁ anattā, manosamphasso anattā, vedanā anattā, taṇhā anattā. 
Поэтому ум является безличностным, умственные феномены являются безличностными, сознание ума является безличностным, контакт ума является безличностным, чувство является безличностным, жажда является безличностной. 
So the mind, ideas, mind consciousness, mind contact, feeling, and craving are not self. 
taṇhaṁ ‘etaṁ mama, esohamasmi, eso me attā’ti samanupassati; 
жажду таковой: “Это моё, я таков, это моё “я”. 
craving like this: ‘This is mine, I am this, this is my self.’ 
manaṁ ‘etaṁ mama, esohamasmi, eso me attā’ti samanupassati, dhamme ‘etaṁ mama, esohamasmi, eso me attā’ti samanupassati, manoviññāṇaṁ ‘etaṁ mama, esohamasmi, eso me attā’ti samanupassati, manosamphassaṁ ‘etaṁ mama, esohamasmi, eso me attā’ti samanupassati, vedanaṁ ‘etaṁ mama, esohamasmi, eso me attā’ti samanupassati, taṇhaṁ ‘etaṁ mama, esohamasmi, eso me attā’ti samanupassati. 
Он считает ум таковым: “Это моё, я таков, это моё “я”. Он считает умственные феномены… сознание ума… контакт ума… чувство… жажду таковой: “Это моё, я таков, это моё “я”. 
mind … ideas … mind consciousness … mind contact … feeling … craving like this: ‘This is mine, I am this, this is my self.’ 
Taṇhaṁ ‘netaṁ mama, nesohamasmi, na meso attā’ti samanupassati. 
жажду таковой: “Это не моё, я не таков, это не моё “я”. 
craving like this: ‘This is not mine, I am not this, this is not my self.’ 
Taṇhaṁ ‘netaṁ mama, nesohamasmi, na meso attā’ti samanupassati. 
жажду таковой: “Это не моё, я не таков, это не моё “я”. 
craving like this: ‘This is not mine, I am not this, this is not my self.’ 
Evaṁ passaṁ, bhikkhave, sutavā ariyasāvako cakkhusmiṁ nibbindati, rūpesu nibbindati, cakkhuviññāṇe nibbindati, cakkhusamphasse nibbindati, vedanāya nibbindati, taṇhāya nibbindati. 
Видя так, монахи, хорошо обученный благородный ученик теряет очарованность глазом, теряет очарованность формами, теряет очарованность сознанием глаза, теряет очарованность контактом глаза, теряет очарованность чувством, теряет очарованность жаждой. 
Seeing this, a learned noble disciple grows disillusioned with the eye, sights, eye consciousness, eye contact, feeling, and craving. 
manasmiṁ nibbindati, dhammesu nibbindati, manoviññāṇe nibbindati, manosamphasse nibbindati, vedanāya nibbindati, taṇhāya nibbindati. 
Он теряет очарованность умом, теряет очарованность умственными феноменами, теряет очарованность сознанием ума, теряет очарованность контактом ума, теряет очарованность чувством, теряет очарованность жаждой. 
mind, ideas, mind consciousness, mind contact, feeling, and craving. 

Taṇhā cassa ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, sā cassa pavaḍḍhati.  Его жажда, которая ведёт к новому существованию, сопровождаемая наслаждением и страстью, наслаждением в том и в этом, возрастает. 
And their craving—which leads to future lives, mixed up with relishing and greed, taking pleasure wherever it lands—grows. 
Taṇhā cassa ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, sā cassa pavaḍḍhati. 
Его жажда, которая ведёт к новому существованию, сопровождаемая наслаждением и страстью, наслаждением в том и в этом, возрастает. 
And their craving—which leads to future lives, mixed up with relishing and greed, taking pleasure wherever it lands—grows. 
Taṇhā cassa ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, sā cassa pahīyati. 
Его жажда, которая ведёт к новому существованию, сопровождаемая наслаждением и страстью, наслаждением в том и в этом, отбрасывается. 
And their craving—which leads to future lives, mixed up with relishing and greed, taking pleasure wherever it lands—is given up. 
Avijjā ca bhavataṇhā ca— 
Неведение и жажду к существованию. 
Ignorance and craving for continued existence. 
Taṇhā cassa ponobbhavikā nandīrāgasahagatā tatratatrābhinandinī, sā cassa pahīyati. 
 
 
Avijjā ca bhavataṇhā ca— 
 
 

taṇhaṁ me brūsi bandhanan”ti.  Ну а неволей ты жажду назвал”. 
and you tell me craving’s a shackle.” 

Acchecchi taṇhaṁ idha nāmarūpe;  Отрезал жажду к имени-и-форме он. 
craving for name and form was cut off right here. 

Kedha taṇhaṁ pajahiṁsu,  Есть ли хоть кто-то, одолевший жажду? 
who here has given up craving? 
Kedha taṇhaṁ → rodhataṇhaṁ (sya-all, km); gedhataṇhaṁ (pts1ed, pts2ed, mr) | pajahiṁsu → pavāhiṁsu (sya-all, km, mr) 

Samūlaṁ taṇhamabbuyha,  И вытащив жажду с её корешком, 
and having plucked out craving, root and all: 

Acchecchi taṇhaṁ idha nāmarūpe;  Отрезал жажду к имени-и-форме он. 
craving for name and form was cut off right here. 

Taṇhādhipannā vatasīlabaddhā,  К правилам, предписаниям привязаны они и в жажде утопают; 
Seized by craving, attached to precepts and observances, 

“Taṇhā janeti purisaṁ,  “Жажда есть то, что личность порождает. 
“Craving gives birth to a person. 

“Taṇhā janeti purisaṁ,  “Жажда есть то, что личность порождает. 
“Craving gives birth to a person. 

“Taṇhā janeti purisaṁ,  “Жажда есть то, что личность порождает. 
“Craving gives birth to a person. 

Taṇhāsutta  Жажда 
Craving 
“Taṇhāya nīyati loko, 
“Мир водит за собою жажда. 
“Craving leads the world on. 
taṇhāya parikassati; 
Туда-сюда жажда его таскает. 
Craving drags it around. 
Taṇhāya ekadhammassa, 
Жажда — та самая единственная вещь, 
Craving is the one thing 

Taṇhāya vippahānena,  От жажды отказаться нужно, 
With the giving up of craving 

Taṇhāya vippahānena,  От жажды отказаться нужно, 
With the giving up of craving 

Taṇhāsallena otiṇṇo,  Стрелою жажды ранен он. 
The dart of craving has struck it down. 

“Taṇhāya uḍḍito loko,  “Жаждой мир пойман 
“Craving has trapped the world. 

Taṇhāya uḍḍito loko,  Жаждой мир этот пойман целиком. 
Craving has trapped the world. 

Nāmaṁ cittañca taṇhā ca,   

Samūlaṁ taṇhamabbuyha,  И вытащив жажду с её корешком, 
and having plucked out craving, root and all: 

Taṇhā natthi kuhiñci netave;  Что, спутывая и пленяя, вела б его ещё куда. 
the weaver, the clinger—to track them anywhere. 

Samūlaṁ taṇhamabbuyha,  И жажду вырвав с самым её корешком, 
Having plucked out craving, root and all, 
Samūlaṁ taṇhamabbuyha, 
И жажду вырвав с самым её корешком, 
Having plucked out craving, root and all 

Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro yena māro pāpimā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā māraṁ pāpimantaṁ gāthāya ajjhabhāsiṁsu:  И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – подошли к Злому Маре и обратились к нему строфами: 
Then Māra’s daughters Craving, Delight, and Lust went up to Māra the Wicked, and addressed him in verse: 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ etadavocuṁ: 
И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – подошли к Благословенному и сказали ему: 
Then Māra’s daughters Craving, Delight, and Lust went up to the Buddha, and said to him, 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro ekamantaṁ apakkamma evaṁ samacintesuṁ: 
И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – отошли в сторону, чтобы посоветоваться: 
Then Craving, Delight, and Lust withdrew to one side to think up a plan. 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro ekasataṁ ekasataṁ kumārivaṇṇasataṁ abhinimminitvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ etadavocuṁ: 
И затем три дочери Мары, каждая проявив себя в форме сотни дев, подошли к Благословенному и сказали ему: 
So that’s what they did. Then they went up to the Buddha and said to him, 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro ekamantaṁ apakkamma evaṁ samacintesuṁ: 
И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – отошли в сторону, чтобы посоветоваться: 
Then Craving, Delight, and Lust withdrew to one side to think up a plan. 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro ekasataṁ ekasataṁ avijātavaṇṇasataṁ abhinimminitvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ etadavocuṁ: 
И затем три дочери Мары, каждая проявив себя в форме сотни женщин, которые прежде никогда не рожали, подошли к Благословенному и сказали ему: 
So that’s what they did. Then they went up to the Buddha and said to him, 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – отошли в сторону, чтобы посоветоваться… 
Then Craving, Delight, and Lust … 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
 
Atha kho taṇhā ca …pe… 
 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro ekamantaṁ apakkamma etadavocuṁ: 
И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – отошли в сторону, чтобы посоветоваться, и сказали: 
Then Craving, Delight, and Lust withdrew to one side and said, 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhaṁsu. 
И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – подошли к Благословенному и встали рядом. 
Then Māra’s daughters Craving, Delight, and Lust went up to the Buddha, and stood to one side. 
Ekamantaṁ ṭhitā kho taṇhā māradhītā bhagavantaṁ gāthāya ajjhabhāsi: 
Стоя рядом, дочь Мары Танха обратилась к Благословенному строфой: 
Māra’s daughter Craving addressed the Buddha in verse: 
“Acchejja taṇhaṁ gaṇasaṅghacārī, 
“Отрезав жажду, ходит с группой он, с общиной; 
“He lives with his community after cutting off craving, 
Atha kho taṇhā ca arati ca ragā ca māradhītaro yena māro pāpimā tenupasaṅkamiṁsu. 
И тогда дочери Мары – Танха, Арати и Рага – подошли к Злому Маре. 
Then Māra’s daughters Craving, Delight, and Lust went up to Māra the Wicked. 
Addasā kho māro pāpimā taṇhañca aratiñca ragañca māradhītaro dūratova āgacchantiyo. 
Мара, увидев их издали, 
Māra the Wicked saw them coming off in the distance, 
taṇhā ca aratī ragā; 
Три Мары дочери: Танха, Арати, Рага – 
Craving, Delight, and Lust. 

kāmataṇhā samūhatā.  Искоренила чувственную жажду. 
and I’ve eradicated sensual craving. 

Idampi kho ṭhānaṁ duddasaṁ yadidaṁ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhākkhayo virāgo nirodho nibbānaṁ.  И эту истину [ему] также трудно узреть, то есть, успокоение всех формаций, оставление всех обретений, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббану. 
It’s also hard for them to see this topic; that is, the stilling of all activities, the letting go of all attachments, the ending of craving, fading away, cessation, extinguishment. 

Taṇhāsallassa hantāraṁ,  Я поклоняюсь Родственнику Солнца, ",  
I bow to the kinsman of the Sun, 

vedanāpaccayā taṇhā;  С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ; 
С жаждой как условием, цепляние [возникает]. 
Craving is a condition for grasping. 
vedanānirodhā taṇhānirodho; 
С прекращением чувства [происходит] прекращение жажды. 
When feeling ceases, craving ceases. 
taṇhānirodhā upādānanirodho; 
С прекращением жажды [происходит] прекращение цепляния. 
When craving ceases, grasping ceases. 

vedanāpaccayā taṇhā;  веданием обусловлено цепляние; 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ; 
цеплянием обусловлено поддерживание; 
Craving is a condition for grasping. 
Katamā ca, bhikkhave, taṇhā? 
И что такое, монахи, цепляние? 
And what is craving? 
Chayime, bhikkhave, taṇhākāyā— 
Это шесть, монахи, цепляний— 
There are these six classes of craving. 
rūpataṇhā, saddataṇhā, gandhataṇhā, rasataṇhā, phoṭṭhabbataṇhā, dhammataṇhā. 
цепляние к объектам, цепляние к звукам, цепляние к запахам, цепляние ко вкусам, цепляние к тактильным ощущениям, цепляние к явлениям. 
Craving for sights, sounds, smells, tastes, touches, and ideas. 
Ayaṁ vuccati, bhikkhave, taṇhā. 
Это называется, монахи, цепляние. 
This is called craving. 

‘taṇhāya kho sati upādānaṁ hoti, taṇhāpaccayā upādānan’ti.  “Когда есть жажда, то цепляние возникает. Цепляние имеет жажду своим условием”. 
‘When craving exists there’s grasping. Craving is a condition for grasping.’ 
‘kimhi nu kho sati taṇhā hoti, kiṁpaccayā taṇhā’ti? 
“Что наличествует, так что возникает жажда? Чем обусловлена жажда?” 
‘When what exists is there craving? What is a condition for craving?’ 
‘vedanāya kho sati taṇhā hoti, vedanāpaccayā taṇhā’ti. 
“Когда есть чувство, то жажда возникает. Жажда имеет чувство своим условием”. 
‘When feeling exists there’s craving. Feeling is a condition for craving.’ 
‘taṇhāya kho asati upādānaṁ na hoti, taṇhānirodhā upādānanirodho’ti. 
“Когда нет жажды, то цепляния не возникает. С прекращением жажды происходит прекращение цепляния”. 
‘When craving doesn’t exist there’s no grasping. When craving ceases, grasping ceases.’ 
‘kimhi nu kho asati taṇhā na hoti, kissa nirodhā taṇhānirodho’ti? 
“Что не наличествует, так что не возникает жажда? С прекращением чего происходит прекращение жажды?” 
‘When what doesn’t exist is there no craving? When what ceases does craving cease?’ 
‘vedanāya kho asati taṇhā na hoti, vedanānirodhā taṇhānirodho’ti. 
“Когда нет чувства, то жажды не возникает. 
‘When feeling doesn’t exist there’s no craving. When feeling ceases, craving ceases.’ 

taṇhā …  жажда… 
craving … 
taṇhā … 
жажда… 
craving … 

Ime cattāro āhārā taṇhānidānā taṇhāsamudayā taṇhājātikā taṇhāpabhavā.  Эти четыре вида питания имеют своим источником жажду. Жажда – их начало, они порождаются и проистекают из жажды. 
Craving. 
Taṇhā cāyaṁ, bhikkhave, kiṁnidānā kiṁsamudayā kiṁjātikā kiṁpabhavā? 
И в отношении этой жажды: что является её источником, что является её началом, из чего она порождается и проистекает? 
And what is the source, origin, birthplace, and inception of craving? 
Taṇhā vedanānidānā vedanāsamudayā vedanājātikā vedanāpabhavā. 
Эта жажда имеет своим источником чувство. Чувство – её начало, она порождается и проистекает из чувства. 
Feeling. 

‘phassapaccayā vedanā, vedanāpaccayā taṇhā’”ti.  “Из контакта как необходимого условия возникает чувство. Из чувства как необходимого условия возникает цепляние ”. 
‘Contact is a condition for feeling. Feeling is a condition for craving.’” 
“Ko nu kho, bhante, tasatī”ti? 
“Почтенный, кто цепляется?” 
“But sir, who craves?” 
tasatī”ti → taṇhīyatīti (bj, sya-all, km) 
‘kiṁpaccayā nu kho, bhante, taṇhā’ti, esa kallo pañho. 
“Из какого необходимого условия возникает жажда?” 
‘What is a condition for craving?’ 
‘vedanāpaccayā taṇhā, taṇhāpaccayā upādānan’”ti. 
“Из чувства как необходимого условия возникает цепляние. Из цепляния как необходимого условия возникает поддерживание”. 
‘Feeling is a condition for craving. Craving is a condition for grasping.’” 
‘taṇhāpaccayā upādānaṁ; 
“Из цепляния как необходимого условия возникает поддерживание. 
‘Craving is a condition for grasping. 
vedanānirodhā taṇhānirodho; 
С прекращением чувства происходит прекращение цепляние. 
When feeling ceases, craving ceases. 
taṇhānirodhā upādānanirodho; 
С прекращением цепляния происходит прекращение поддерживания. 
When craving ceases, grasping ceases. 

taṇhaṁ …  жажды… 
craving … 
taṇhaṁ … 
жажды… 
craving … 

taṇhaṁ …  жажды… 
craving … 
taṇhaṁ … 
жажды… 
craving … 

taṇhāya ce bhikkhu …  Монах, если кто-либо учит Дхамме ради разочарования [по отношению к] жажде… 
craving … 

“Avijjānīvaraṇassa, bhikkhave, bālassa taṇhāya sampayuttassa evamayaṁ kāyo samudāgato.  Благословенный сказал: “Монахи, глупец охвачен невежеством и опутан жаждой, и из-за этого его тело возникло. 
“Mendicants, for a fool shrouded by ignorance and fettered by craving, this body has been produced. 
Avijjānīvaraṇassa, bhikkhave, paṇḍitassa taṇhāya sampayuttassa evamayaṁ kāyo samudāgato. 
Монахи, мудрец охвачен невежеством и опутан жаждой, и из-за этого его тело возникло. 
For an astute person shrouded by ignorance and fettered by craving, this body has been produced. 
“Yāya ca, bhikkhave, avijjāya nivutassa bālassa yāya ca taṇhāya sampayuttassa ayaṁ kāyo samudāgato, sā ceva avijjā bālassa appahīnā sā ca taṇhā aparikkhīṇā. 
“Монахи, глупец охвачен невежеством и опутан жаждой, и из-за этого его тело возникло. У глупца это невежество не было отброшено, и та жажда не была полностью уничтожена. 
“For a fool shrouded by ignorance and fettered by craving, this body has been produced. But the fool has not given up that ignorance or finished that craving. 
Yāya ca, bhikkhave, avijjāya nivutassa paṇḍitassa yāya ca taṇhāya sampayuttassa ayaṁ kāyo samudāgato, sā ceva avijjā paṇḍitassa pahīnā, sā ca taṇhā parikkhīṇā. 
Монахи, мудрец охвачен невежеством и опутан жаждой, и из-за этого его тело возникло. У мудреца это невежество было отброшено, и та жажда была полностью уничтожена. 
For an astute person shrouded by ignorance and fettered by craving, this body has been produced. But the astute person has given up that ignorance and finished that craving. 

taṇhāpaccayā, bhikkhave, upādānaṁ …  “С жаждой как условием, цепляние [возникает]… 
Craving is a condition for grasping … 
vedanāpaccayā, bhikkhave, taṇhā … 
“С чувством как условием, жажда [возникает]… 
Feeling is a condition for craving … 
taṇhā, bhikkhave … 
Жажда является непостоянной… 
Craving … 

‘Taṇhā’tissa vacanīyaṁ.  [На это] следует ответить так: “Цепляние”. 
You should say: ‘Craving.’ 
Taṇhampāhaṁ, bhikkhave, saupanisaṁ vadāmi, no anupanisaṁ. 
Я говорю вам, монахи, что у цепляния также есть непосредственная причина. Не так оно, чтобы у неё не было непосредственной причины. 
I say that craving has a vital condition. 
Kā ca, bhikkhave, taṇhāya upanisā? 
И какова непосредственная причина для цепляния? 
And what is it? 
vedanūpanisā taṇhā, 
С чувством как непосредственной причиной, цепляние [возникает]. 
Feeling is a vital condition for craving. 
taṇhūpanisaṁ upādānaṁ, 
С цеплянием как непосредственной причиной, поддерживание [возникает]. 
Craving is a vital condition for grasping. 
Evameva kho, bhikkhave, avijjūpanisā saṅkhārā, saṅkhārūpanisaṁ viññāṇaṁ, viññāṇūpanisaṁ nāmarūpaṁ, nāmarūpūpanisaṁ saḷāyatanaṁ, saḷāyatanūpaniso phasso, phassūpanisā vedanā, vedanūpanisā taṇhā, taṇhūpanisaṁ upādānaṁ, upādānūpaniso bhavo, bhavūpanisā jāti, jātūpanisaṁ dukkhaṁ, dukkhūpanisā saddhā, saddhūpanisaṁ pāmojjaṁ, pāmojjūpanisā pīti, pītūpanisā passaddhi, passaddhūpanisaṁ sukhaṁ, sukhūpaniso samādhi, samādhūpanisaṁ yathābhūtañāṇadassanaṁ, yathābhūtañāṇadassanūpanisā nibbidā, nibbidūpaniso virāgo, virāgūpanisā vimutti, vimuttūpanisaṁ khaye ñāṇan”ti. 
то точно также с невежеством как непосредственной причиной, волевые формирователи [возникают]… С освобождением как непосредственной причиной, знание уничтожения [возникает]”. 
In the same way, ignorance is a vital condition for choices. … Freedom is a vital condition for the knowledge of ending.” 

taṇhā panāvuso …pe…  жажда имеет чувство своим источником… 
craving … 
vedanānirodhā taṇhānirodho; 
С прекращением чувства – прекращение жажды. 
When feeling ceases, craving ceases. 
taṇhānirodhā upādānanirodho; 
С прекращением жажды – прекращение цепляния. 
When craving ceases, grasping ceases. 

katamā ca, bhikkhave, taṇhā …  И что такое, монахи, жажда? 
And what is craving? … 

taṇhaṁ pajānāti …  жажду… 
craving … 
katamā ca, bhikkhave, taṇhā … 
И что такое, монахи, жажда? 
And what is craving? … 
taṇhaṁ … 
жажду… 
craving … 

taṇhaṁ …  жажды… 
craving … 
taṇhaṁ … 
жажды… 
craving … 

taṇhaṁ …  жажды… 
craving … 
taṇhaṁ … 
 
craving … 

taṇhā panāvuso sāriputta, kiṁnidānā kiṁsamudayā kiṁjātikā kiṁpabhavā’ti?  “Но, друг Сарипутта, что является источником жажды…?” 
‘What is the source of craving?’ 
‘taṇhā panāvuso sāriputta, kiṁnidānā kiṁsamudayā kiṁjātikā kiṁpabhavā’ti? 
 
 
‘taṇhā kho, āvuso, vedanānidānā vedanāsamudayā vedanājātikā vedanāpabhavā’ti. 
“Жажда, друзья, имеет своим источником чувство, чувство является его началом, оно порождается и проистекает из чувства”. 
‘Feeling is the source of craving.’ 

taṇhāya ñāṇaṁ, taṇhāsamudaye ñāṇaṁ, taṇhānirodhe ñāṇaṁ, taṇhānirodhagāminiyā paṭipadāya ñāṇaṁ;  Знание жажды… 
Knowledge of craving … 
katamā ca, bhikkhave, taṇhā … 
И что такое, монахи, жажда? 
And what is craving? … 

taṇhāpaccayā upādānanti ñāṇaṁ …  Знание “Цепляние имеет жажду своим условием”… 
 
vedanāpaccayā taṇhāti ñāṇaṁ … 
Знание “Жажда имеет чувство своим условием”… 
 

‘taṇhāpaccayā upādānanti …   
‘Craving is a condition for grasping.’ … 
vedanāpaccayā taṇhāti … 
 
‘Feeling is a condition for craving.’ … 
katamā taṇhā … 
 
‘What is craving …’ 

katamā taṇhā …   
‘What is craving …’ 
katamā taṇhā … 
 
‘What is craving …’ 

taṇhā …  жажда… 
craving … 

vedanāpaccayā taṇhā.  С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
vedanāpaccayā taṇhā. 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
vedanāpaccayā taṇhā. 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
vedanāpaccayā taṇhā. 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

vedanāpaccayā taṇhā;  С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ; 
С жаждой как условием, цепляние [возникает]. 
Craving is a condition for grasping. 
vedanāpaccayā taṇhā. 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
vedanāpaccayā taṇhā. 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

vedanāpaccayā taṇhā;  С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ …pe… 
С жаждой как условием, цепляние [возникает]… 
Craving is a condition for grasping. … 
vedanāpaccayā taṇhā; 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
taṇhāpaccayā upādānaṁ …pe… 
С жаждой как условием, цепляние [возникает]… 
Craving is a condition for grasping. … 
vedanāpaccayā taṇhā. 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 
vedanāpaccayā taṇhā. 
С чувством как условием, жажда [возникает]. 
Feeling is a condition for craving. 
Tassāyeva taṇhāya asesavirāganirodhā upādānanirodho; 
Но с безостаточным угасанием и прекращением этой самой жажды происходит прекращение цепляния. 
When that craving fades away and ceases with nothing left over, grasping ceases. 

Kismiṁ sati saṅkhārā honti, kismiṁ sati viññāṇaṁ hoti, kismiṁ sati nāmarūpaṁ hoti, kismiṁ sati saḷāyatanaṁ hoti, kismiṁ sati phasso hoti, kismiṁ sati vedanā hoti, kismiṁ sati taṇhā hoti, kismiṁ sati upādānaṁ hoti, kismiṁ sati bhavo hoti, kismiṁ sati jāti hoti, kismiṁ sati jarāmaraṇaṁ hotī’ti?  Что существует, так чтобы отождествления… внимание… имя-и-форма возникла? Что существует, так чтобы шесть сфер чувств… контакт… чувство… жажда… цепляние… существование… рождение… старение-и-смерть возникло?” 
When what exists do name and form come to be? When what exists do the six sense fields … contact … feeling … craving … grasping … continued existence … rebirth … old age and death come to be?’ 
vedanāya sati taṇhā hoti; 
жажда… 
When feeling exists craving comes to be. 
taṇhāya sati upādānaṁ hoti; 
цепляние… 
When craving exists grasping comes to be. 
Kismiṁ asati saṅkhārā na honti, kismiṁ asati viññāṇaṁ na hoti, kismiṁ asati nāmarūpaṁ na hoti, kismiṁ asati saḷāyatanaṁ na hoti, kismiṁ asati phasso na hoti, kismiṁ asati vedanā na hoti, kismiṁ asati taṇhā na hoti, kismiṁ asati upādānaṁ na hoti, kismiṁ asati bhavo na hoti, kismiṁ asati jāti na hoti, kismiṁ asati jarāmaraṇaṁ na hotī’ti? 
Чего не существует, так чтобы отождествления… внимание…имя-и-форма не возникала? Чего не существует, так чтобы шесть сфер чувств… контакт… чувство… жажда… цепляние… существование… рождение… старение-и-смерть не возникало?” 
When what doesn’t exist do choices not come to be? When what doesn’t exist do name and form not come to be? When what doesn’t exist do the six sense fields … contact … feeling … craving … grasping … continued existence … rebirth … old age and death not come to be?’ 

Kismiṁ sati saṅkhārā honti, kismiṁ sati viññāṇaṁ hoti, kismiṁ sati nāmarūpaṁ hoti, kismiṁ sati saḷāyatanaṁ hoti, kismiṁ sati phasso hoti, kismiṁ sati vedanā hoti, kismiṁ sati taṇhā hoti, kismiṁ sati upādānaṁ hoti, kismiṁ sati bhavo hoti, kismiṁ sati jāti hoti, kismiṁ sati jarāmaraṇaṁ hotī’ti?  Что существует, так чтобы отождествления… внимание… имя-и-форма возникла? Что существует, так чтобы шесть сфер чувств… контакт… чувство… жажда… цепляние… существование… рождение… старение-и-смерть возникло?” 
When what exists do choices come to be? When what exists does consciousness come to be? When what exists do name and form … the six sense fields … contact … feeling … craving … grasping … continued existence … rebirth … old age and death come to be?’ 
vedanāya sati taṇhā hoti; 
жажда… 
When feeling exists craving comes to be. 
taṇhāya sati upādānaṁ hoti; 
цепляние… 
When craving exists grasping comes to be. 
Kismiṁ asati saṅkhārā na honti, kismiṁ asati viññāṇaṁ na hoti, kismiṁ asati nāmarūpaṁ na hoti, kismiṁ asati saḷāyatanaṁ na hoti, kismiṁ asati phasso na hoti, kismiṁ asati vedanā na hoti, kismiṁ asati taṇhā na hoti …pe… 
Чего не существует, так чтобы отождествления… внимание…имя-и-форма не возникала? Чего не существует, так чтобы шесть сфер чувств… контакт… чувство… жажда… \\ 
When what doesn’t exist do choices not come to be? When what doesn’t exist does consciousness not come to be? When what doesn’t exist do name and form … the six sense fields … contact … feeling … craving … grasping … continued existence … rebirth … old age and death not come to be?’