So tassā rattiyā accayena bhoge adinnaṁyeva paribhuñjati.  Когда прошла ночь, он пользуется имуществом, которое ему не было дано. 
When the night has passed they use their possessions once more, though they’ve not been given back to them. 

So tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena tassa gahapatissa vā gahapatiputtassa vā nivesanaṁ tenupasaṅkamati; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdati.  Когда проходит ночь, утром монах одевается, берёт свою чашу и одеяние и отправляется в дом того домохозяина или сына домохозяина. 
When the night has passed, they robe up in the morning, take their bowl and robe, and approach that householder’s home, where they sit on the seat spread out. 
So tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena tassa gahapatissa vā gahapatiputtassa vā nivesanaṁ tenupasaṅkamati; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdati. 
 
When the night has passed, they robe up in the morning, take their bowl and robe, and approach that householder’s home, where they sit on the seat spread out. 

Atha kho mahānāmo sakko tassā rattiyā accayena yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinnaṁ kho mahānāmaṁ sakkaṁ bhagavā etadavoca:  И когда минула ночь, Маханама отправился к Благословенному, поклонился ему и сел рядом. Тогда Благословенный сказал ему: 
Then, when the night had passed, Mahānāma the Sakyan went up to the Buddha, and sat down to one side. The Buddha said to him: 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  И когда ночь подошла к концу, Благословенный обратился к монахам: 
Then, when the night had passed, the Buddha addressed the mendicants: 

Atha kho icchānaṅgalakā brāhmaṇagahapatikā tassā rattiyā accayena pahūtaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ ādāya yena icchānaṅgalavanasaṇḍo tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bahidvārakoṭṭhake aṭṭhaṁsu uccāsaddamahāsaddā.  Then, when the night had passed, they took many fresh and cooked foods and went to the forest near Icchānaṅgala, where they stood outside the gates making a dreadful racket. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena uggahassa meṇḍakanattuno nivesanaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdi.  Then when the night had passed, the Buddha robed up in the morning and, taking his bowl and robe, went to Uggaha’s home, where he sat on the seat spread out. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  И когда минула ночь, Благословенный обратился к монахам: 
Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened, adding: 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  И по истечении ночи Благословенный обратился к монахам: 
Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened, adding: 

Atha kho icchānaṅgalakā brāhmaṇagahapatikā tassā rattiyā accayena pahūtaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ ādāya yena icchānaṅgalavanasaṇḍo tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bahidvārakoṭṭhake aṭṭhaṁsu uccāsaddā mahāsaddā.  Then, when the night had passed, they took many fresh and cooked foods and went to the forest near Icchānaṅgala, where they stood outside the gates making a dreadful racket. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  Then, when the night had passed, the Buddha addressed the mendicants: 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  И по истечении ночи Благословенный обратился к монахам: 
Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened, adding: 

Atha kho nandamātā upāsikā tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpesi.  And when the night had passed the lay woman Nanda’s Mother had delicious fresh and cooked foods prepared in her own home. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened. 

Atha kho sīho senāpati tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā bhagavato kālaṁ ārocāpesi:  And when the night had passed General Sīha had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho icchānaṅgalakā brāhmaṇagahapatikā tassā rattiyā accayena pahutaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ ādāya yena icchānaṅgalavanasaṇḍo tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bahidvārakoṭṭhake aṭṭhaṁsu uccāsaddā mahāsaddā.  Then, when the night had passed, they took abundant fresh and cooked foods and went to the forest near Icchānaṅgala, where they stood outside the gates making a dreadful racket. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened. 

Atha kho soṇadaṇḍo brāhmaṇo tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā bhagavato kālaṁ ārocāpesi:  И когда прошла эта ночь, брахман Сонаданда, приказав приготовить в своем доме изысканную твердую пищу и мягкую пищу, сообщил Благостному о времени: 
And when the night had passed Soṇadaṇḍa had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho kūṭadanto brāhmaṇo tassā rattiyā accayena sake yaññavāṭe paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā bhagavato kālaṁ ārocāpesi:  И когда прошла эта ночь, брахман Кутаданта, приказав приготовить у себя около ямы для жертвоприношения изысканную твердую пищу и мягкую пищу, сообщил Благостному о времени: 
And when the night had passed Kūṭadanta had delicious fresh and cooked foods prepared in his own sacrificial enclosure. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho āyasmā ānando tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya cetakena bhikkhunā pacchāsamaṇena yena subhassa māṇavassa todeyyaputtassa nivesanaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdi. Atha kho subho māṇavo todeyyaputto yenāyasmā ānando tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā āyasmatā ānandena saddhiṁ sammodi.  И наутро, когда прошла эта ночь, достопочтенный Ананда оделся, взял сосуд для подаяний и верхнюю одежду, вместе со следующим за ним отшельником, монахом Четакой, приблизился к жилищу юного Субхи, сына Тодейи, и, приблизившись, сел на предложенное сиденье. А юный Субха, сын Тодейи, приблизился к достопочтенному Ананде; приблизившись, он обменялся с достопочтенным Анандой дружескими, дружелюбными словами. 
Then when the night had passed, Ānanda robed up in the morning and, taking his bowl and robe, went with Venerable Cetaka as his second monk to Subha’s home, where he sat on the seat spread out. Then Subha went up to Ānanda, and exchanged greetings with him. 

Atha kho lohicco brāhmaṇo tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā rosikaṁ nhāpitaṁ āmantesi:  И вот с исходом этой ночи брахман Лохичча приготовил в своем жилище изысканную твердую пищу и мягкую пищу и обратился к брадобрею Бхесике: 
And when the night had passed Lohicca had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho ambapālī gaṇikā tassā rattiyā accayena sake ārāme paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā bhagavato kālaṁ ārocāpesi:  И вот с исходом этой ночи ганика Амбапали приказала приготовить в своей обители изысканную твердую пищу и мягкую пищу и сообщила Благостному о времени: 
And when the night had passed Ambapālī had delicious fresh and cooked foods prepared in her own park. Then she had the Buddha informed of the time, saying, 
Atha kho cundo kammāraputto tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā pahūtañca sūkaramaddavaṁ bhagavato kālaṁ ārocāpesi: 
И вот с исходом этой ночи сын кузнеца Чунда приказал приготовить в своем жилище изысканную твердую пищу и мягкую пищу и много мягкой свинины и сообщил Благостному о времени: 
And when the night had passed Cunda had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home, and plenty of pork on the turn. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  12. И тогда Благостный на исходе той ночи обратился к монахам: 
Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened, repeating all the verses spoken. Then he added: 

Atha kho āyasmā kumārakassapo tassā rattiyā accayena yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho āyasmā kumārakassapo bhagavantaṁ etadavoca:  И когда ночь подошла к концу, достопочтенный Кумара Кассапа отправился к Благословенному. Поклонившись ему, он сел рядом и рассказал Благословенному обо всём, что произошло. Затем он спросил: 
Then, when the night had passed, Kassapa the Prince went to the Buddha, bowed, sat down to one side, and told him what had happened. Then he asked: 

Atha kho te licchavī tassā rattiyā accayena saccakassa nigaṇṭhaputtassa pañcamattāni thālipākasatāni bhattābhihāraṁ abhihariṁsu.  И затем, когда минула ночь, Личчхави принесли пятьсот церемониальных блюд с молочным рисом в качестве съестных даров. 
Then, when the night had passed, those Licchavis presented Saccaka with an offering of five hundred servings of food. 

Atha kho, pāpima, āyasmā sañjīvo tassā rattiyā accayena tāya samāpattiyā vuṭṭhahitvā cīvarāni papphoṭetvā pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya gāmaṁ piṇḍāya pāvisi.  И затем, Злой, когда ночь подошла к концу, достопочтенный Саньджива вышел из [этого медитативного] достижения. Он отряхнул своё одеяние, и затем, утром одевшись, взял чашу и внешнее одеяние и отправился в деревню за подаяниями. 
Then, when the night had passed, Sañjīva emerged from that attainment, shook out his robes, and, since it was morning, he robed up and entered the village for alms. 

So tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena tassa gahapatissa vā gahapatiputtassa vā nivesanaṁ tenupasaṅkamati; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdati.  Когда ночь подходит к концу, он утром одевается, взяв чашу и внешнее одеяние, идёт к дому домохозяина или сына домохозяина и садится на подготовленное сиденье. 
When the night has passed, they robe up in the morning, take their bowl and robe, and approach that householder’s home, where they sit on the seat spread out. 
So tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena gahapatissa vā gahapatiputtassa vā nivesanaṁ tenupasaṅkamati; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdati. 
Когда ночь подходит к концу, он утром одевается, взяв чашу и внешнее одеяние, идёт к дому домохозяина или сына домохозяина и садится на подготовленное сиденье. 
When the night has passed, they robe up in the morning, take their bowl and robe, and approach that householder’s home, where they sit on the seat spread out. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena abhayassa rājakumārassa nivesanaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdi.  После того как минула ночь, утром Благословенный оделся и, взяв чашу и внешнее одеяние, отправился в дом царевича Абхаи и сел на подготовленное сиденье. 
Then when the night had passed, the Buddha robed up in the morning and, taking his bowl and robe, went to Abhaya’s home, and sat down on the seat spread out. 

Atha kho, ānanda, kikī kāsirājā tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā paṇḍupuṭakassa sālino vigatakāḷakaṁ anekasūpaṁ anekabyañjanaṁ, kassapassa bhagavato arahato sammāsambuddhassa kālaṁ ārocāpesi:  И когда минула ночь, царь Кики из Каси приготовил в своём собственном доме различные виды превосходной еды – красный рис с выбранными тёмными зёрнами, хранившийся в снопах, вместе с многочисленными соусами и карри – и объявил Благословенному Кассапе, совершенному и полностью просветлённому, о том, что всё готово: 
And when the night had passed, King Kikī had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home—soft saffron rice with the dark grains picked out, served with many soups and sauces. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho āyasmato raṭṭhapālassa pitā tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā āyasmato raṭṭhapālassa kālaṁ ārocesi:  И когда ночь подошла к концу, отец достопочтенного Раттхапалы приготовил разнообразную превосходную пищу в своём доме и объявил достопочтенному Раттхапале: 
And when the night had passed Raṭṭhapāla’s father had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home, and announced the time to the Venerable Raṭṭhapāla, saying, 

Atha kho bodhi rājakumāro tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā, kokanadañca pāsādaṁ odātehi dussehi santharāpetvā yāva pacchimasopānakaḷevarā, sañjikāputtaṁ māṇavaṁ āmantesi:  И затем, как минула ночь, в собственном доме царевича Бодхи приготовили различные виды превосходной еды, а во дворце Коканады была постелена белая ткань вплоть до последней ступени [парадной] лестницы. Тогда он обратился к брахманскому ученику Саньджикапутте: 
And when the night had passed Prince Bodhi had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home. He also had the Pink Lotus longhouse spread with white cloth down to the last step of the staircase. Then he said to Sañjikāputta, 

Atha kho brahmāyu brāhmaṇo tassā rattiyā accayena sake nivesane paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā bhagavato kālaṁ ārocāpesi:  И тогда брахман Брахмайю, когда ночь уже подходила к концу, подготовил в своём доме разные виды превосходной еды и объявил Благословенному: 
And when the night had passed Brahmāyu had delicious fresh and cooked foods prepared in his own home. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho keṇiyo jaṭilo tassā rattiyā accayena sake assame paṇītaṁ khādanīyaṁ bhojanīyaṁ paṭiyādāpetvā bhagavato kālaṁ ārocāpesi:  И потом, когда минула ночь, отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения приготовил разные виды превосходной еды в своей отшельнической хижине, и когда пришло время, объявил Благословенному: 
And when the night had passed Keṇiya had delicious fresh and cooked foods prepared in his own hermitage. Then he had the Buddha informed of the time, saying, 

Atha kho āyasmā anuruddho tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena pañcakaṅgassa thapatissa nivesanaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdi.  И когда ночь уже подходила к концу и наступило утро, достопочтенный Ануруддха, одевшись, взял свою чашу и внешнее одеяние и отправился в дом плотника Панчаканги, где сел на подготовленное сиденье. 
Then when the night had passed, Anuruddha robed up in the morning and, taking his bowl and robe, went to Pañcakaṅga’s home, where he sat on the seat spread out. 

Atha kho āyasmā samiddhi tassā rattiyā accayena yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho āyasmā samiddhi bhagavantaṁ etadavoca:  И когда ночь подошла к концу, Достопочтенный Самиддхи отправился к Благословенному. Поклонившись ему, он сел рядом и рассказал Благословенному обо всём, что произошло. Затем он добавил: 
Then, when the night had passed, Samiddhi went to the Buddha, bowed, sat down to one side, and told him what had happened. Then he added: 

Atha kho āyasmā lomasakaṅgiyo tassā rattiyā accayena senāsanaṁ saṁsāmetvā pattacīvaramādāya yena sāvatthi tena cārikaṁ pakkāmi.  И когда ночь подошла к концу, достопочтенный Ломасакангия привёл в порядок своё жилище, взял свою чашу и внешнее одеяние, и переходами отправился в Саваттхи. 
Then Lomasakaṅgiya set his lodgings in order and, taking his bowl and robe, set out for Sāvatthī. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  И когда минула ночь, Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, прошлой ночью, когда наступила глубокая ночь, некое молодое божество подошло ко мне и в моём присутствии произнесло эти строфы: «В благословенной роще Джеты … … Не может быть выше, чем он». Так сказало то молодое божество. И затем то молодое божество, подумав: «Учитель согласен со мной», поклонилось мне и, обойдя меня с правой стороны, прямо там и исчезло». 
Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened. 

Atha kho āyasmā nandako tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya sāvatthiṁ piṇḍāya pāvisi.  И тогда следующим утром достопочтенный Нандака оделся… и всё произошло, как и в предыдущий день. 
And the next day he went to those nuns, and all unfolded just like the previous day. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  И когда ночь подошла к концу, Благословенный обратился к монахам: 
Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  атем, когда минула ночь, Благословенный обратился к монахам так: 
Then, when the night had passed, the Buddha addressed the mendicants: 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  И когда минула ночь, Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, прошлой ночью, когда наступила глубокая ночь, Брахма Сахампати подошёл ко мне и сказал: „Уважаемый, монах Кокалика скончался, и, поскольку он питал враждебность к Сарипутте и Моггаллане, после смерти он переродился в аду Падумы“. Сказав так, он поклонился мне и, обойдя меня с правой стороны, прямо там и исчез». 
Then, when the night had passed, the Buddha told the mendicants all that had happened. 

Atha kho bhagavā tassā rattiyā accayena bhikkhū āmantesi:  Then, when the night had passed, the Buddha addressed the mendicants: 

Atha kho āyasmā udāyī tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena verahaccānigottāya brāhmaṇiyā nivesanaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdi.  Then when the night had passed, Udāyī robed up in the morning and, taking his bowl and robe, went to the brahmin lady’s home, and sat down on the seat spread out. 
Atha kho āyasmā udāyī tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena verahaccānigottāya brāhmaṇiyā nivesanaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdi. 
 

Atha kho therā bhikkhū tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena cittassa gahapatissa nivesanaṁ tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdiṁsu.  И после того как минула ночь, [рано] утром старшие монахи оделись, взяли чаши и верхние одеяния и отправились к дому домохозяина Читты. 
Then when the night had passed, the senior mendicants robed up in the morning and, taking their bowls and robes, went to Citta’s home, and sat down on the seats spread out. 

Atha kho therā bhikkhū tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena cittassa gahapatissa nivesanaṁ tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdiṁsu.  И после того как минула ночь, [рано] утром старшие монахи оделись, взяли чаши и верхние одеяния и отправились к дому домохозяина Читты. 
Then when the night had passed, the senior mendicants robed up in the morning and, taking their bowls and robes, went to Citta’s home, and sat down on the seats spread out. 

Atha kho therā bhikkhū tassā rattiyā accayena pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya yena cittassa gahapatino gokulaṁ tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdiṁsu.  И после того как минула ночь, [рано] утром старшие монахи оделись, взяли чаши и верхние одеяния и отправились к дому домохозяина Читты. Там они сели на подготовленные сиденья. 
Then when the night had passed, the senior mendicants robed up in the morning and, taking their bowls and robes, went to Citta’s barn, and sat down on the seats spread out.