Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo javo ahosi, seyyathāpi nāma daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasirena tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya. I was as fast as a light arrow easily shot across the shadow of a palm tree by a well-trained expert archer with a strong bow.daḷhadhammā → daḷhadhammo (sabbattha) Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo padavītihāro ahosi, seyyathāpi nāma puratthimā samuddā pacchimo samuddo. My stride was such that it could span from the eastern ocean to the western ocean. Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpena javena samannāgatassa evarūpena ca padavītihārena evarūpaṁ icchāgataṁ uppajji: Having such speed and stride, this wish came to me: ‘ahaṁ gamanena lokassa antaṁ pāpuṇissāmī’ti. ‘I will reach the end of the world by traveling.’
Puna caparaṁ, bhikkhave, tathāgatassa arahato sammāsambuddhassa pubbeva sambodhā anabhisambuddhassa bodhisattasseva sato tiriyā nāma tiṇajāti nābhiyā uggantvā nabhaṁ āhacca ṭhitā ahosi. Next, a kind of grass called ‘the crosser’ grew up from his navel and stood pushing against the cloudy sky. Tathāgatassa, bhikkhave, arahato sammāsambuddhassa pubbeva sambodhā anabhisambuddhassa bodhisattasseva sato ayaṁ dutiyo mahāsupino pāturahosi. This is the second great dream that appeared to the Realized One before his awakening. Puna caparaṁ, bhikkhave, tathāgatassa arahato sammāsambuddhassa pubbeva sambodhā anabhisambuddhassa bodhisattasseva sato setā kimī kaṇhasīsā pādehi ussakkitvā (…) yāva jāṇumaṇḍalā paṭicchādesuṁ. Next, white caterpillars with black heads crawled up from his feet and covered his knees.(…) → (agganakhato) katthaci Tathāgatassa, bhikkhave, arahato sammāsambuddhassa pubbeva sambodhā anabhisambuddhassa bodhisattasseva sato ayaṁ tatiyo mahāsupino pāturahosi. This is the third great dream that appeared to the Realized One before his awakening.
katamaṁ nu kho varaṁ—yaṁ balavā puriso uddhampādaṁ adhosiraṁ gahetvā tattāya lohakumbhiyā pakkhipeyya ādittāya sampajjalitāya sajotibhūtāya—so tattha pheṇuddehakaṁ paccamāno sakimpi uddhaṁ gaccheyya sakimpi adho gaccheyya sakimpi tiriyaṁ gaccheyya, yaṁ vā khattiyamahāsālānaṁ vā brāhmaṇamahāsālānaṁ vā gahapatimahāsālānaṁ vā saddhādeyyaṁ vihāraṁ paribhuñjeyyā”ti? Which is better—to have a strong man grab you, turn you upside down, and shove you in a red-hot copper pot, burning, blazing, and glowing, where you’re seared in boiling scum, and swept up and down and round and round. Or to enjoy the use of dwellings given in faith by well-to-do aristocrats or brahmins or householders?” “Etadeva, bhante, varaṁ—yaṁ khattiyamahāsālānaṁ vā brāhmaṇamahāsālānaṁ vā gahapatimahāsālānaṁ vā saddhādeyyaṁ vihāraṁ paribhuñjeyya, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ balavā puriso uddhampādaṁ adhosiraṁ gahetvā tattāya lohakumbhiyā pakkhipeyya ādittāya sampajjalitāya sajotibhūtāya—so tattha pheṇuddehakaṁ paccamāno sakimpi uddhaṁ gaccheyya sakimpi adho gaccheyya sakimpi tiriyaṁ gaccheyyā”ti. “Sir, it would be much better to enjoy the use of dwellings given in faith by well-to-do aristocrats or brahmins or householders. For it would be painful to have a strong man grab you, turn you upside down, and shove you in a red-hot copper pot, burning, blazing, and glowing, where you’re seared in boiling scum, and swept up and down and round and round.” “Ārocayāmi vo, bhikkhave, paṭivedayāmi vo, bhikkhave, yathā etadeva tassa varaṁ dussīlassa pāpadhammassa …pe… kasambujātassa yaṁ balavā puriso uddhampādaṁ adhosiraṁ gahetvā …pe… sakimpi tiriyaṁ gaccheyya. “I declare this to you, mendicants, I announce this to you! It would be better for that unethical man to have a strong man grab him, turn him upside down, and shove him in a red-hot copper pot, burning, blazing, and glowing, where he’s seared in boiling scum, and swept up and down and round and round. Taṁ kissa hetu? Why is that?
Te evarūpena javena samannāgatā assu, seyyathāpi nāma daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasirena tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya; They’re as fast as a light arrow easily shot across the shadow of a palm tree by a well-trained expert archer with a strong bow.daḷhadhammā → daḷhadhammo (sabbattha) | tālacchāyaṁ → tālacchātiṁ (si, sya-all, pts1ed); tālacchādiṁ (mr) evarūpena ca padavītihārena, seyyathāpi nāma puratthimā samuddā pacchimo samuddo Their stride was such that it spanned from the eastern ocean to the western ocean. atha puratthimāya disāya ṭhito puriso evaṁ vadeyya: Then the man standing in the east would say: ‘ahaṁ gamanena lokassa antaṁ pāpuṇissāmī’ti. ‘I will reach the end of the world by traveling.’
Puna caparaṁ, gahapati, bhikkhu mettāsahagatena cetasā ekaṁ disaṁ pharitvā viharati tathā dutiyaṁ tathā tatiyaṁ tathā catutthaṁ. Iti uddhamadho tiriyaṁ sabbadhi sabbattatāya sabbāvantaṁ lokaṁ mettāsahagatena cetasā ekaṁ disaṁ pharitvā viharati vipulena mahaggatena appamāṇena averena abyāpajjena pharitvā viharati. Furthermore, a mendicant meditates spreading a heart full of love to one direction, and to the second, and to the third, and to the fourth. In the same way above, below, across, everywhere, all around, they spread a heart full of love to the whole world—abundant, expansive, limitless, free of enmity and ill will. So iti paṭisañcikkhati: Then they reflect: ‘ayampi kho mettā cetovimutti abhisaṅkhatā abhisañcetayitā’. ‘Even this heart’s release by love is produced by choices and intentions.’ ‘Yaṁ kho pana kiñci abhisaṅkhataṁ abhisañcetayitaṁ tadaniccaṁ nirodhadhamman’ti pajānāti. They understand: ‘But whatever is produced by choices and intentions is impermanent and liable to cessation.’
pathavīkasiṇameko sañjānāti uddhaṁ adho tiriyaṁ advayaṁ appamāṇaṁ. Некто представляет в целостности землю — сверху, снизу, поперек — как недвойственную, неизмеримую. Āpokasiṇameko sañjānāti …pe… Некто представляет в целостности воду … tejokasiṇameko sañjānāti … Некто представляет в целостности огонь … vāyokasiṇameko sañjānāti … Некто представляет в целостности воздух … viññāṇakasiṇameko sañjānāti uddhaṁ adho tiriyaṁ advayaṁ appamāṇaṁ. Некто представляет в целостности сознание — сверху, снизу, поперек — как недвойственное, неизмеримое. Ime dasa dhammā bhāvetabbā. Эти десять вещей следует воспитывать [в себе]. Katame dasa dhammā pariññeyyā? Какие же десять вещей следует понять? Dasāyatanāni— Десять сфер восприятия:
Seyyathāpi, sāriputta, daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasireneva tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya, Подобно тому, как если бы умелый лучник – обученный, натренированный, испытанный – мог без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу, представь, чтоdaḷhadhammā → daḷhadhammo (sabbattha) evaṁ adhimattasatimanto evaṁ adhimattagatimanto evaṁ adhimattadhitimanto evaṁ paramena paññāveyyattiyena samannāgatā. они даже до такой степени были бы совершенны в осознанности, обладали бы отличным запоминанием, памятью, ясностью мудрости. Te maṁ catunnaṁ satipaṭṭhānānaṁ upādāyupādāya pañhaṁ puccheyyuṁ, puṭṭho puṭṭho cāhaṁ tesaṁ byākareyyaṁ, byākatañca me byākatato dhāreyyuṁ, na ca maṁ dutiyakaṁ uttari paṭipuccheyyuṁ. И представь, как если бы они непрерывно задавали мне вопросы о четырёх основах осознанности, и, будучи спрошенным, я бы отвечал им, и они бы запоминали каждый мой ответ и никогда бы не задавали второстепенного вопроса Aññatra asitapītakhāyitasāyitā aññatra uccārapassāvakammā, aññatra niddākilamathapaṭivinodanā apariyādinnāyevassa, sāriputta, tathāgatassa dhammadesanā, apariyādinnaṁyevassa tathāgatassa dhammapadabyañjanaṁ, apariyādinnaṁyevassa tathāgatassa pañhapaṭibhānaṁ. и не останавливались бы кроме как на то, чтобы поесть, попить, употребить пищу, распробовать её на вкус, помочиться, испражниться, отдохнуть, чтобы устранить сонливость и усталость. И всё равно изложение Татхагатой Дхаммы, его объяснение факторов Дхаммы и его ответы на вопросы не подошли бы к концу,
Seyyathāpi, bhikkhave, ye te usabhā gopitaro gopariṇāyakā te tiriyaṁ gaṅgāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ agamaṁsu; Монахи, подобно тому как быки, которые являются отцами и вожаками стада, боролись с потоком Ганги и перебрались в благополучии на дальний берег, – evameva kho, bhikkhave, ye te bhikkhū arahanto khīṇāsavā vusitavanto katakaraṇīyā ohitabhārā anuppattasadatthā parikkhīṇabhavasaṁyojanā sammadaññāvimuttā, te tiriyaṁ mārassa sotaṁ chetvā sotthinā pāraṅgatā. точно также те монахи, которые являются арахантами с уничтоженными пятнами [загрязнений ума], которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли своей цели, уничтожили путы существования и полностью освободились посредством окончательного знания, – борясь против потока Мары, они в благополучии перебрались на дальний берег. Seyyathāpi te, bhikkhave, balavagāvo dammagāvo tiriyaṁ gaṅgāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ agamaṁsu; Подобно тому, как сильные быки и те, которых нужно приручить, боролись с потоком Ганги и перебрались в благополучии на дальний берег, – evameva kho, bhikkhave, ye te bhikkhū pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātikā tattha parinibbāyino anāvattidhammā tasmā lokā, tepi tiriyaṁ mārassa sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gamissanti. точно также и те монахи, которые с уничтожением пяти нижних оков появятся спонтанно [в мире Чистых обителей], где достигнут окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот], – борясь против потока Мары, они в благополучии переберутся на дальний берег. Seyyathāpi te, bhikkhave, vacchatarā vacchatariyo tiriyaṁ gaṅgāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ agamaṁsu; Подобно тому, как тёлки и телята боролись с потоком Ганги и перебрались в благополучии на дальний берег, – evameva kho, bhikkhave, ye te bhikkhū tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmino sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karissanti, tepi tiriyaṁ mārassa sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gamissanti. точно также и те монахи, которые с уничтожением трёх [нижних] оков и с ослаблением жажды, злобы, заблуждения, являются однажды-возвращающимися, которые вернутся в этот мир лишь один раз и положат конец страданиям, – борясь против потока Мары, они также в благополучии переберутся на дальний берег. Seyyathāpi te, bhikkhave, vacchakā kisābalakā tiriyaṁ gaṅgāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ agamaṁsu; Подобно тому, как молодые телята и хилые коровы боролись с потоком Ганги и перебрались в благополучии на дальний берег, – evameva kho, bhikkhave, ye te bhikkhū tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā sotāpannā avinipātadhammā niyatā sambodhiparāyanā, tepi tiriyaṁ mārassa sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gamissanti. точно также и те монахи, которые с уничтожением трёх [нижних] оков являются вступившими в поток, более не подверженными погибели, утверждёнными [в своей участи освободиться], направляющимися к просветлению, – борясь против потока Мары, они также в благополучии переберутся на дальний берег. Seyyathāpi so, bhikkhave, vacchako taruṇako tāvadeva jātako mātugoravakena vuyhamāno tiriyaṁ gaṅgāya sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ agamāsi; Подобно тому, как тот новорождённый телёнок, подталкиваемый мычанием матери, также боролся с потоком Ганги и перебрался в благополучии на дальний берег, – evameva kho, bhikkhave, ye te bhikkhū dhammānusārino saddhānusārino, tepi tiriyaṁ mārassa sotaṁ chetvā sotthinā pāraṁ gamissanti. точно также и те монахи, которые являются идущими-за-счёт-Дхаммы и идущими-за-счёт-веры, – борясь против потока Мары, они также в благополучии переберутся на дальний берег Ahaṁ kho pana, bhikkhave, kusalo imassa lokassa kusalo parassa lokassa, kusalo māradheyyassa kusalo amāradheyyassa, kusalo maccudheyyassa kusalo amaccudheyyassa. Tassa mayhaṁ, bhikkhave, ye sotabbaṁ saddahātabbaṁ maññissanti, tesaṁ taṁ bhavissati dīgharattaṁ hitāya sukhāyā”ti. Монахи, я умелый в этом мире и в другом мире, умелый в царстве Мары и в том, что лежит вне царства Мары, умелый в царстве Смерти и в том, что лежит вне царства Смерти. Это приведёт к благополучию и счастью на долгое время тех, кто верит мне и думает, что меня следует слушать. Idamavoca bhagavā. Так сказал Благословенный.
Idhāvuso, bhikkhu mettāsahagatena cetasā ekaṁ disaṁ pharitvā viharati, tathā dutiyaṁ, tathā tatiyaṁ, tathā catutthaṁ. Iti uddhamadho tiriyaṁ sabbadhi sabbattatāya sabbāvantaṁ lokaṁ mettāsahagatena cetasā vipulena mahaggatena appamāṇena averena abyābajjhena pharitvā viharati. Вот, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, и ко всем, как к самому себе, – он пребывает, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым доброжелательностью, – обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Karuṇāsahagatena cetasā …pe… Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым состраданием… muditāsahagatena cetasā … Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым сорадованием… upekkhāsahagatena cetasā ekaṁ disaṁ pharitvā viharati, tathā dutiyaṁ, tathā tatiyaṁ, tathā catutthaṁ. Iti uddhamadho tiriyaṁ sabbadhi sabbattatāya sabbāvantaṁ lokaṁ upekkhāsahagatena cetasā vipulena mahaggatena appamāṇena averena abyābajjhena pharitvā viharati. Он пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым невозмутимостью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, как к самому себе, – он пребывает, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым невозмутимостью, – обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности. Ayaṁ vuccatāvuso, appamāṇā cetovimutti. Это называется безмерным освобождением ума. Katamā cāvuso, ākiñcaññā cetovimutti? И что такое, друг, освобождение ума отсутствием всего? Idhāvuso, bhikkhu sabbaso viññāṇañcāyatanaṁ samatikkamma natthi kiñcīti ākiñcaññāyatanaṁ upasampajja viharati. Вот, монах с полным преодолением сферы безграничного сознания, осознавая: «Здесь ничего нет» входит и пребывает в сфере отсутствия всего.
Puna caparaṁ, gahapati, bhikkhu mettāsahagatena cetasā ekaṁ disaṁ pharitvā viharati, tathā dutiyaṁ, tathā tatiyaṁ, tathā catutthaṁ. Iti uddhamadho tiriyaṁ sabbadhi sabbattatāya sabbāvantaṁ lokaṁ mettāsahagatena cetasā vipulena mahaggatena appamāṇena averena abyābajjhena pharitvā viharati. Далее, монах пребывает, наполняя первую сторону света умом, наделённым доброжелательностью, равно как и вторую, равно как и третью, равно как и четвёртую. Вверх, вниз, вокруг и всюду, и ко всем, как к самому себе, – он пребывает, охватывая и наполняя весь мир умом, наделённым доброжелательностью, – обильным, возвышенным, безмерным, не имеющим враждебности и недоброжелательности.catutthaṁ → catutthiṁ (bj, pts1ed) | abyābajjhena → abyāpajjhena (bj, sya1ed, sya2ed); abyāpajjena (cck, mr) So iti paṭisañcikkhati: Он рассматривает это и понимает это так: ‘ayampi kho mettācetovimutti abhisaṅkhatā abhisañcetayitā. «Это освобождение ума доброжелательностью является обусловленным, оно порождено волевым намерением. Yaṁ kho pana kiñci abhisaṅkhataṁ abhisañcetayitaṁ tadaniccaṁ nirodhadhamman’ti pajānāti. Но всё, что обусловлено и порождено волевым намерением, является непостоянным, подвержено прекращению»…
Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo javo ahosi; seyyathāpi nāma daḷhadhammā dhanuggaho susikkhito katahattho katayoggo katūpāsano lahukena asanena appakasireneva tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya. Я обладал такой скоростью, уважаемый, что мог перемещаться так же быстро, как если бы лучник с мощным луком — обученный, ловкий, натренированный, опытный — мог без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу.daḷhadhammā → daḷhadhammo (bj, sya-all, pts1ed, pts2ed) " Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpo padavītihāro ahosi; seyyathāpi nāma puratthimā samuddā pacchimo samuddo. Мой шаг был таким огромным, уважаемый, что, казалось, он покрывал всё расстояние от восточного океана до западного океана. Tassa mayhaṁ, bhante, evarūpaṁ icchāgataṁ uppajji: И затем, уважаемый, желание возникло во мне: ‘ahaṁ gamanena lokassa antaṁ pāpuṇissāmī’ti. „Я доберусь до края мира посредством передвижения“.
Tassa yāni ceva mūlāni adhogamāni, yāni ca tiriyaṅgamāni, sabbāni tāni uddhaṁ ojaṁ abhiharanti. And its roots going downwards and across all draw the sap upwards. Evañhi so, ānanda, mahārukkho tadāhāro tadupādāno ciraṁ dīghamaddhānaṁ tiṭṭheyya. Fed and fuelled by that, the great tree would stand for a long time. Evameva kho, ānanda, upādāniyesu dhammesu assādānupassino viharato taṇhā pavaḍḍhati. In the same way, there are things that fuel grasping. When you concentrate on the gratification provided by these things, your craving grows. Taṇhāpaccayā upādānaṁ; Craving is a condition for grasping.
