Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 
Tasmiṁ, bhikkhave, samaye pesalā bhikkhū tuṇhībhūtā tuṇhībhūtāva saṅghamajjhe saṅkasāyanti paccantime vā janapade acchanti. 
В это время хорошо себя ведущие монахи сидят молча в Сангхе или же уходят в дальние области. 
Then the good-hearted mendicants continually adhere to silence in the midst of the Saṅgha, or they stay in the borderlands. 
Tasmiṁ, bhikkhave, samaye pāpabhikkhū tuṇhībhūtā tuṇhībhūtāva saṅghamajjhe saṅkasāyanti, yena vā pana tena pakkamanti. 
В это время порочные монахи сидят молча в Сангхе или же уходят в дальние области. 
Then the bad mendicants continually adhere to silence in the midst of the Saṅgha, or they leave for some place or other. 

Tamenaṁ, bhikkhave, yamo rājā tatiyaṁ devadūtaṁ samanuyuñjitvā samanugāhitvā samanubhāsitvā tuṇhī hoti.  Когда, монахи, царь Яма задал ему вопросы, спросил его, допросил разными путями насчёт третьего небесного посланника, он далее замолкает. 
After grilling them about the third messenger of the gods, King Yama falls silent. 

Atha kho venāgapurikā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinno kho venāgapuriko vacchagotto brāhmaṇo bhagavantaṁ etadavoca:  И тогда брахманы-домохозяева Венагапуры отправились к Благословенному. Некоторые, поклонившись ему, сели рядом. Некоторые обменялись с ним вежливыми приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав его [в почтении] сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. И тогда брахман Ваччхаготта из Венагапуры сказал Благословенному: 
Then the brahmins and householders of Venāgapura went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. Then the brahmin Vacchagotta of Venāgapura said to the Buddha: 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 
Evaṁ vutte, sarabho paribbājako tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, странник Сарабха молчал. 
When he said this, Sarabha kept silent. 
Dutiyampi kho sarabho paribbājako tuṇhī ahosi. 
Но и во второй раз странник Сарабха молчал. 
For a second time, Sarabha kept silent. 
Tatiyampi kho sarabho paribbājako tuṇhī ahosi. 
Но и в третий раз странник Сарабха молчал. 
For a third time, Sarabha kept silent. 
Evaṁ vutte, sarabho paribbājako tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdi. 
Когда так было сказано, странник Сарабха пришёл в смущение и замолк, поник, [сидел] с потупленным взором угрюмый и безмолвный. 
When this was said, Sarabha sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho bhagavā sarabhaṁ paribbājakaṁ tuṇhībhūtaṁ maṅkubhūtaṁ pattakkhandhaṁ adhomukhaṁ pajjhāyantaṁ appaṭibhānaṁ viditvā te paribbājake etadavoca: 
И тогда Благословенный, увидев, что странник Сарабха пришёл в смущение и замолк, поник, [сидит] с потупленным взором угрюмый и безмолвный, сказал тем странникам: 
Knowing this, the Buddha said to the wanderers: 
So vata mayā sādhukaṁ samanuyuñjiyamāno samanugāhiyamāno samanubhāsiyamāno aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ so tiṇṇaṁ ṭhānānaṁ nāññataraṁ ṭhānaṁ nigaccheyya, aññena vā aññaṁ paṭicarissati, bahiddhā kathaṁ apanāmessati, kopañca dosañca appaccayañca pātukarissati, tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdissati, seyyathāpi sarabho paribbājako. 
Когда я задал ему вопрос, спросил, допросил разными путями, то не может быть такого, немыслимо, чтобы он не оказался бы в одном из этих трёх последствий: он либо станет отвечать уклончиво и переводить беседу на не относящуюся к делу тему; либо проявит злобу, ненависть, и горечь; либо придёт в смущение и замолкнет, поникнет, [будет сидеть] с потупленным взором угрюмым и безмолвным, точно как странник Сарабха. 
When grilled by me, they would, without a doubt, fall into one of these three categories. They’d dodge the issue, distracting the discussion with irrelevant points. They’d display annoyance, hate, and bitterness. Or they’d sit silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, like Sarabha. 
nāññataraṁ → aññataraṁ (mr) | tuṇhībhūto maṅkubhūto → tuṇhībhūto vā maṅkubhūto (bj, sya-all, km); tuṇhībhūto vā maṅkubhūto vā (pts1ed) 
So vata mayā sādhukaṁ samanuyuñjiyamāno samanugāhiyamāno samanubhāsiyamāno aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ so tiṇṇaṁ ṭhānānaṁ nāññataraṁ ṭhānaṁ nigaccheyya, aññena vā aññaṁ paṭicarissati, bahiddhā kathaṁ apanāmessati, kopañca dosañca appaccayañca pātukarissati, tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdissati, seyyathāpi sarabho paribbājako. 
то я могу задать ему вопрос… [будет сидеть] с потупленным взором угрюмым и безмолвным, точно как странник Сарабха. 
When grilled by me, they would, without a doubt, fall into one of these three categories. They’d dodge the issue, distracting the discussion with irrelevant points. They’d display annoyance, hate, and bitterness. Or they’d sit silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, like Sarabha. 
So vata mayā sādhukaṁ samanuyuñjiyamāno samanugāhiyamāno samanubhāsiyamāno aṭṭhānametaṁ anavakāso yaṁ so tiṇṇaṁ ṭhānānaṁ nāññataraṁ ṭhānaṁ nigaccheyya, aññena vā aññaṁ paṭicarissati, bahiddhā kathaṁ apanāmessati, kopañca dosañca appaccayañca pātukarissati, tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdissati, seyyathāpi sarabho paribbājako”ti. 
то я могу задать ему вопрос… [будет сидеть] с потупленным взором угрюмым и безмолвным, точно как странник Сарабха”. 
When grilled by me, they would, without a doubt, fall into one of these three categories. They’d dodge the issue, distracting the discussion with irrelevant points. They’d display annoyance, hate, and bitterness. Or they’d sit silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, like Sarabha.” 

Atha kho kesamuttiyā kālāmā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinnā kho te kesamuttiyā kālāmā bhagavantaṁ etadavocuṁ:  И тогда Каламы из Кесапутты отправились к Благословенному. Некоторые, поклонившись ему, сели рядом. Некоторые обменялись с ним вежливыми приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав его [в почтении] сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. Сидя рядом, Каламы сказали Благословенному: 
Then the Kālāmas went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. Seated to one side the Kālāmas said to the Buddha: 

Evaṁ vutte, te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ.  Когда так было сказано, монахи ничего не ответили. 
When this was said, the mendicants kept silent. 
Dutiyampi kho te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
 
For a second time, the mendicants kept silent. 
Tatiyampi kho te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
И в третий раз монахи ничего не ответили. 
For a third time, the mendicants kept silent. 
Evaṁ vutte, te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
Когда так было сказано, монахи ничего не ответили. 
When this was said, the mendicants kept silent. 

Atittāva, bhikkhave, bhikkhuparisā hoti, atha ānando tuṇhī bhavati.  и это собрание монахов всё ещё желает слушать, когда Ананда замолкает. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atittāva, bhikkhave, bhikkhuniparisā hoti, atha ānando tuṇhī bhavati. 
 
 
Atittāva, bhikkhave, upāsakaparisā hoti, atha ānando tuṇhī bhavati. 
 
 
Atittāva, bhikkhave, upāsikāparisā hoti, atha ānando tuṇhī bhavati. 
и это собрание мирянок всё ещё желает слушать, когда Ананда замолкает. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 

Atittāva, bhikkhave, khattiyaparisā hoti, atha rājā cakkavattī tuṇhī bhavati.  и это собрание кхаттиев всё ещё желает слушать, когда царь-миродержец замолкает. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atittāva, bhikkhave, brāhmaṇaparisā hoti, atha rājā cakkavattī tuṇhī bhavati. 
 
 
Atittāva, bhikkhave, gahapatiparisā hoti, atha rājā cakkavattī tuṇhī bhavati. 
 
 
Atittāva, bhikkhave, samaṇaparisā hoti, atha rājā cakkavattī tuṇhī bhavati. 
и это собрание отшельников всё ещё желает слушать, когда царь-миродержец замолкает. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atittāva, bhikkhave, bhikkhuparisā hoti, atha ānando tuṇhī bhavati. 
 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atittāva, bhikkhave, upāsikāparisā hoti, atha ānando tuṇhī bhavati. 
 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 

Adhivāsesi kho āyasmā ānando tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Ананда молчанием выразил согласие. 
Ānanda consented with silence. 

Atha kho bhagavā tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā bhikkhū āmantesi:  Обозрев молчаливую Сангху монахов, он обратился к ним так: 
Then the Buddha looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent. He addressed them: 

So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Когда он идёт вперёд и возвращается, он действует с бдительностью. Когда он смотрит вперёд и смотрит в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены… когда несёт одеяние, верхнее одеяние, свою чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует на вкус… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит – он действует с бдительностью. 
They act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

disvāna sajjāni dhanūni nikkhipitvā kukkurasaṅghaṁ ekamantaṁ uyyojetvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā tuṇhībhūtā tuṇhībhūtā pañjalikā bhagavantaṁ payirupāsanti.  Когда они увидели его, они опустили свои натянутые луки, отогнали собак в сторону, и подошли к нему. Они поклонились Благословенному и молчаливо встали в выражении почтения, сложив ладони в почтительном приветствии. 
When they saw him, they put down their strung bows, tied their hounds up to one side, and went up to him. They bowed and silently paid homage to the Buddha with joined palms. 
Tena kho pana samayena mahānāmo licchavi mahāvane jaṅghāvihāraṁ anucaṅkamamāno addasa te licchavikumārake tuṇhībhūte tuṇhībhūte pañjalike bhagavantaṁ payirupāsante; 
И в то время юный Личчхави по имени Маханама прогуливался и разминался в Великом Лесу, когда увидел юных Личчхави, молчаливо стоящих в выражении почтения Благословенному, сложивших ладони в почтительном приветствии. 
Now at that time Mahānāma the Licchavi was going for a walk in the Great Wood when he saw those Licchavi youths silently paying homage to the Buddha with joined palms. 
Te dānime tuṇhībhūtā tuṇhībhūtā pañjalikā bhagavantaṁ payirupāsantī”ti. 
А теперь они молчаливо стоят в выражении почтения Благословенному, сложив ладони в почтительном приветствии”. 
But now they’re silently paying homage to the Buddha with joined palms.” 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Yannūnāhaṁ tuṇhī assan”ti.  Буду просто молчать”. 
I’d better stay silent.” 
Atha kho āyasmā sāriputto tuṇhī ahosi. 
И тогда Достопочтенный Сарипутта замолчал. 
Then Sāriputta fell silent. 

Evaṁ vutte, āyasmā udāyī tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, Достопочтенный Удайи ничего не ответил. 
When he said this, Udāyī kept silent. 
Dutiyampi kho āyasmā udāyī tuṇhī ahosi. 
 
 
Tatiyampi kho āyasmā udāyī tuṇhī ahosi. 
И в третий раз Достопочтенный Удайи ничего не ответил. 
And a second time and a third time Udāyī kept silent. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Atha kho nandamātā upāsikā pārāyanaṁ sarena bhāsitvā tuṇhī ahosi.  Когда мирянка Нандамата закончила, она замолкла. 
Then when her recital was over she fell silent. 
“Idhāhaṁ, bhante, rattiyā paccūsasamayaṁ paccuṭṭhāya pārāyanaṁ sarena bhāsitvā tuṇhī ahosiṁ. 
“Достопочтенный, когда ночь уже подходила к концу, продекламировала Параяну и замолчала. 
“Sir, last night I rose at the crack of dawn and recited the verses of ‘The Way to the Far Shore’, and then I fell silent. 

Tattha evaṁ upasaṅkamitabbaṁ, evaṁ ṭhātabbaṁ, evaṁ kattabbaṁ, evaṁ nisīditabbaṁ, evaṁ bhāsitabbaṁ, evaṁ tuṇhī bhavitabban’ti.  У этих следует подходить [к собранию] так-то; следует остановиться так-то; следует действовать так-то; следует присаживаться так-то; следует говорить так-то; следует пребывать в молчании так-то”. 
This one should be approached in this way. This is how to stand, to act, to sit, to speak, or to stay silent when there.’ 
evaṁ tuṇhī bhavitabban’ti, nayidha ‘parisaññū’ti vucceyya. 
то его бы не называли “тем, кто знает собрание”. 
they would not be called ‘one who knows assemblies’. 
Tattha evaṁ upasaṅkamitabbaṁ, evaṁ ṭhātabbaṁ, evaṁ kattabbaṁ, evaṁ nisīditabbaṁ, evaṁ bhāsitabbaṁ, evaṁ tuṇhī bhavitabban’ti, tasmā ‘parisaññū’ti vuccati. 
он зовётся “тем, кто знает собрание”. 
they are called ‘one who knows assemblies’. 

Sāmaṁ vā dhammaṁ bhāsati paraṁ vā ajjhesati ariyaṁ vā tuṇhībhāvaṁ nātimaññati.  Либо он сам говорит о Дхамме, либо просит кого-либо сделать так, либо хранит благородную тишину. 
Either they talk on Dhamma, or they invite someone else to do so, or they respect noble silence. 
Sāmaṁ vā dhammaṁ bhāsati paraṁ vā ajjhesati ariyaṁ vā tuṇhībhāvaṁ nātimaññati. 
Либо он сам говорит о Дхамме, либо просит кого-либо сделать так, либо хранит благородную тишину. 
Either they talk on Dhamma, or they invite someone else to do so, or they respect noble silence. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча молчанием. 
The Buddha consented with silence. 

So bhikkhu bhikkhūhi āpattiyā codiyamāno ‘nevāhaṁ āpannomhi, na panāhaṁ āpannomhī’ti so tuṇhībhāvena saṅghaṁ viheṭheti.  он не говорит: “Я совершил проступок”, как и не говорит: “Я не совершал проступка”, но досаждает Сангхе своим молчанием. 
But the accused mendicant neither confesses to the offense nor denies it, but frustrates the Saṅgha by staying silent. 

Evaṁ vutte, bhagavā tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, Благословенный молчал. 
But when he said this, the Buddha kept silent. 
Dutiyampi kho bhagavā tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, Благословенный молчал. 
But for a second time the Buddha kept silent. 
Evaṁ vutte, so puggalo tuṇhī ahosi. 
Но тот ничего не ответил. 
But when he said this, that person kept silent. 
Dutiyampi kho so puggalo tuṇhī ahosi. 
 
 
Tatiyampi kho so puggalo tuṇhī ahosi. 
И в третий раз тот ничего не ответил. 
But for a third time that person kept silent. 

dhammī vā kathā ariyo vā tuṇhībhāvo.  либо беседовать о Дхамме, либо пребывать в благородной тишине. 
discuss the teachings or keep noble silence. 

Atha kho bhagavā bahudeva rattiṁ bhikkhūnaṁ dhammiyā kathāya sandassetvā samādapetvā samuttejetvā sampahaṁsetvā tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā āyasmantaṁ sāriputtaṁ āmantesi:  Наставив, воодушевив, вдохновив и порадовав Сангху монахов беседой о Дхамме, [которую он произносил в течение] большей части ночи, Благословенный, обозрев абсолютно молчаливую Сангху монахов, обратился к Достопочтенному Сарипутте: 
The Buddha spent much of the night educating, encouraging, firing up, and inspiring the mendicants with a Dhamma talk. Then he looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent. He addressed Venerable Sāriputta: 

Atha kho bhagavā bahudeva rattiṁ bhikkhūnaṁ dhammiyā kathāya sandassetvā samādapetvā samuttejetvā sampahaṁsetvā tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā āyasmantaṁ sāriputtaṁ āmantesi:  Наставив, воодушевив, вдохновив и порадовав Сангху монахов беседой о Дхамме, [которую он произносил в течение] большей части ночи, Благословенный, обозрев абсолютно молчаливую Сангху монахов, обратился к Достопочтенному Сарипутте: 
The Buddha spent much of the night educating, encouraging, firing up, and inspiring the mendicants with a Dhamma talk. Then he looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent. He addressed Venerable Sāriputta, 

Atha kho te aññatitthiyā paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  И тогда домохозяин Анатхапиндика подошёл к этим странникам и обменялся с ними вежливыми приветствиями. 
Then those wanderers of other religions fell silent. 
Evaṁ vutte te paribbājakā tuṇhībhūtā maṅkubhūtā pattakkhandhā adhomukhā pajjhāyantā appaṭibhānā nisīdiṁsu. 
Когда так было сказано, те странники сидели умолкнувшими, смутившимися, с опущенными плечами и поникшей головой ушли в себя, не могли что-либо ответить. 
When this was said, those wanderers sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho anāthapiṇḍiko gahapati te paribbājake tuṇhībhūte maṅkubhūte pattakkhandhe adhomukhe pajjhāyante appaṭibhāne viditvā uṭṭhāyāsanā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho anāthapiṇḍiko gahapati yāvatako ahosi tehi aññatitthiyehi paribbājakehi saddhiṁ kathāsallāpo taṁ sabbaṁ bhagavato ārocesi. 
И тогда домохозяин Анатхапиндика, осознав, что эти странники [сидят] умолкнувшими… не могут что-либо ответить, поднялся со своего сиденья и отправился к Благословенному. [Подойдя], он поклонился Благословенному, сел рядом и рассказал Благословенному обо всей беседе с теми странниками. 
Seeing this, Anāthapiṇḍika got up from his seat. He went to the Buddha, bowed, sat down to one side, and informed the Buddha of all they had discussed. 

Atha kho te aññatitthiyā paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  И тогда те странники-приверженцы иных учений замолкли. 
Then those wanderers of other religions fell silent. 
Evaṁ vutte te paribbājakā tuṇhībhūtā maṅkubhūtā pattakkhandhā adhomukhā pajjhāyantā appaṭibhānā nisīdiṁsu. 
Когда так было сказано, те странники сидели умолкнувшими, смутившимися, с опущенными плечами и поникшей головой ушли в себя, не могли что-либо ответить. 
When this was said, those wanderers sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho vajjiyamāhito gahapati te paribbājake tuṇhībhūte maṅkubhūte pattakkhandhe adhomukhe pajjhāyante appaṭibhāne viditvā uṭṭhāyāsanā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. 
И тогда домохозяин Вадджиямахита, осознав, что эти странники [сидят] умолкнувшими… не могут что-либо ответить, поднялся со своего сиденья и отправился к Благословенному. [Подойдя], он поклонился Благословенному, сел рядом. 
Seeing this, Vajjiyamāhita got up from his seat. He went to the Buddha, bowed, sat down to one side, 

Evaṁ vutte, bhagavā tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, Благословенный ничего не ответил. 
But when he said this, the Buddha kept silent. 

So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Когда он идёт вперёд и возвращается, он действует сознательно. Когда он смотрит вперёд и смотрит в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены… когда несёт одеяние, верхнее одеяние, свою чашу… когда ест, пьёт, жуёт, распробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит – он действует сознательно. 
They act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Evaṁ vutte, rājā māgadho ajātasattu vedehiputto tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
But when he had spoken, the king kept silent. 
Evaṁ vutte, rājā māgadho ajātasattu vedehiputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
But when he had spoken, the king kept silent. 
Evaṁ vutte, rājā māgadho ajātasattu vedehiputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
But when he had spoken, the king kept silent. 
Evaṁ vutte, rājā māgadho ajātasattu vedehiputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
But when he had spoken, the king kept silent. 
Evaṁ vutte, rājā māgadho ajātasattu vedehiputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
But when he had spoken, the king kept silent. 
Evaṁ vutte, rājā māgadho ajātasattu vedehiputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта остался безмолвным. 
But when he had spoken, the king kept silent. 
Tena kho pana samayena jīvako komārabhacco rañño māgadhassa ajātasattussa vedehiputtassa avidūre tuṇhībhūto nisinno hoti. 
А в это время Дживака Комарабхачча, пребывая в безмолвии, сидел недалеко от царя Магадхи Аджатасатту Ведехипутты. 
Now at that time Jīvaka Komārabhacca was sitting silently not far from the king. 
“tvaṁ pana, samma jīvaka, kiṁ tuṇhī”ti? 
“Почему же ты безмолвствуешь, дорогой Дживака?” 
“But my dear Jīvaka, why are you silent?” 
Ekamantaṁ ṭhito kho rājā māgadho ajātasattu vedehiputto tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā rahadamiva vippasannaṁ udānaṁ udānesi: 
став в стороне и взирая на толпу монахов, пребывающую в безмолвии, пребывающую в безмолвии, словно спокойное озеро, царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта взволнованно воскликнул: 
He looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent, like a still, clear lake, and expressed this heartfelt sentiment, 
Idha, mahārāja, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti. 
Вот, великий царь, монах вдумчиво действует, когда он идет вперед и идет назад, вдумчиво действует, когда глядит вперед и глядит по сторонам, вдумчиво действует, когда сгибается и распрямляется, вдумчиво действует, когда носит ткань, сосуд для подаяний и верхнюю одежду, вдумчиво действует, когда ест, пьет, разжевывает, пробует на вкус, вдумчиво действует, когда испражняется и мочится, вдумчиво действует, когда ходит, стоит, сидит, спит, бодрствует, говорит, молчит. 
It’s when a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 
Seyyathāpi, mahārāja, puriso sakamhā gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya, tamhāpi gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya. So tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgaccheyya. Tassa evamassa: ‘ahaṁ kho sakamhā gāmā amuṁ gāmaṁ agacchiṁ, tatra evaṁ aṭṭhāsiṁ, evaṁ nisīdiṁ, evaṁ abhāsiṁ, evaṁ tuṇhī ahosiṁ, tamhāpi gāmā amuṁ gāmaṁ agacchiṁ, tatrāpi evaṁ aṭṭhāsiṁ, evaṁ nisīdiṁ, evaṁ abhāsiṁ, evaṁ tuṇhī ahosiṁ, somhi tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgato’ti. 
94. Подобно тому, великий царь, как, если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: „Вот я пришел из своей деревни в другую деревню, там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, а из этой деревни пришел в ту деревню и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, а из этой деревни возвратился в свою деревню“ — 
Suppose a person was to leave their home village and go to another village. From that village they’d go to yet another village. And from that village they’d return to their home village. They’d think: ‘I went from my home village to another village. There I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. From that village I went to yet another village. There too I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. And from that village I returned to my home village.’ 

“Sujāto ca, bho gotama, ambaṭṭho māṇavo, kulaputto ca ambaṭṭho māṇavo, bahussuto ca ambaṭṭho māṇavo, kalyāṇavākkaraṇo ca ambaṭṭho māṇavo, paṇḍito ca ambaṭṭho māṇavo, pahoti ca ambaṭṭho māṇavo bhotā gotamena saddhiṁ asmiṁ vacane paṭimantetuṁ, tuṇhī mayaṁ bhavissāma, ambaṭṭho māṇavo bhotā gotamena saddhiṁ asmiṁ vacane paṭimantetū”ti.  “И благороден юный Амбаттха, почтенный Готама, и из славного семейства юный Амбаттха, и весьма учен юный Амбаттха, и искусен в речах юный Амбаттха, и мудр юный Амбаттха, и способен юный Амбаттха ответить почтенному Готаме на эту речь. Мы останемся безмолвными. Пусть юный Амбаттха ответит почтенному Готаме на эту речь”. 
“He is capable of debating you. We will be silent, and let Ambaṭṭha debate with Mister Gotama about this.” 
Sace tvaṁ na byākarissasi, aññena vā aññaṁ paṭicarissasi, tuṇhī vā bhavissasi, pakkamissasi vā ettheva te sattadhā muddhā phalissati. 
Если ты не ответишь или уклонишься, [сказав] о другом, или останешься безмолвным, или уйдешь, то голова твоя тут же разорвется на семь частей. 
If you fail to answer—by dodging the issue, remaining silent, or leaving—your head will explode into seven pieces right here. 
Evaṁ vutte, ambaṭṭho māṇavo tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, юный Амбаттха остался безмолвным. 
When he said this, Ambaṭṭha kept silent. 
Dutiyampi kho ambaṭṭho māṇavo tuṇhī ahosi. 
Юный Амбаттха и во второй раз остался безмолвным. 
and for a second time Ambaṭṭha kept silent. 
“byākarohi dāni, ambaṭṭha, na dāni, te tuṇhībhāvassa kālo. 
“Ответь теперь, Амбаттха, нет у тебя теперь времени оставаться безмолвным. 
“Answer now, Ambaṭṭha. Now is not the time for silence. 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Campeyyakāpi kho brāhmaṇagahapatikā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu; sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu.  И некоторые из брахманов-домохозяев Чампы, приветствовав Благостного, сели в стороне; некоторые, обменявшись с Благостным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием, сели в стороне; некоторые, со сложенными ладонями поклонившись Благостному, сели в стороне; некоторые назвав [свое] имя и род, сели в стороне; некоторые, оставаясь безмолвными, сели в стороне. 
Before sitting down to one side, some of the brahmins and householders of Campā bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. 
“tiṭṭhatu bhavaṁ gotamo, tuṇhī bhavaṁ gotamo hotu, ahameva tesaṁ sahadhammena paṭivacanaṁ karissāmī”ti. 
“Оставайся в покое, досточтимый Готама! Пребывай в безмолвии, досточтимый Готама! Я сам дам им должный ответ”. 
“Let it be, Mister Gotama, be silent. I myself will respond to them in a legitimate manner.” 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Khāṇumatakāpi kho brāhmaṇagahapatikā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu.  И некоторые из брахманов-домохозяев Кхануматы, приветствовав Благостного, сели в стороне, некоторые, обменявшись с Благостным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием, сели в стороне; некоторые, со сложенными ладонями поклонившись Благостному, сели в стороне; некоторые, назвав [свое] имя и род, сели в стороне; некоторые, оставаясь безмолвными, сели в стороне. 
Before sitting down to one side, some of the brahmins and householders of Khāṇumata bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Evaṁ vutte, te paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  Когда так было сказано, те странствующие аскеты умолкли. 
Then those wanderers fell silent. 

Idha, māṇava, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Вот, юноша, монах вдумчиво действует, когда он идет вперед и идет назад, вдумчиво действует, когда глядит вперед и глядит по сторонам, вдумчиво действует, когда сгибается и распрямляется, вдумчиво действует, когда носит ткань, сосуд для подаяний и верхнюю одежду, вдумчиво действует, когда ест, пьет, разжевывает, пробует на вкус, вдумчиво действует, когда испражняется и мочится, вдумчиво действует, когда ходит, стоит, сидит, спит, бодрствует, говорит, молчит. 
It’s when a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 
Seyyathāpi, māṇava, puriso sakamhā gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya; tamhāpi gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya; so tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgaccheyya. Tassa evamassa: ‘ahaṁ kho sakamhā gāmā amuṁ gāmaṁ agacchiṁ, tatra evaṁ aṭṭhāsiṁ evaṁ nisīdiṁ evaṁ abhāsiṁ evaṁ tuṇhī ahosiṁ. So tamhāpi gāmā amuṁ gāmaṁ gacchiṁ, tatrāpi evaṁ aṭṭhāsiṁ evaṁ nisīdiṁ evaṁ abhāsiṁ evaṁ tuṇhī ahosiṁ. Somhi tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgato’ti. 
Подобно тому, великий царь, как, если человек пойдет из своей деревни в другую деревню, а из этой деревни пойдет в другую деревню, а из этой деревни возвратится в свою деревню, он может сказать себе: „Вот я пришел из своей деревни в другую деревню, там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, а из этой деревни пришел в ту деревню и там я так-то стоял, так-то сидел, так-то говорил, так-то молчал, а из этой деревни возвратился в свою деревню“. 
Suppose a person was to leave their home village and go to another village. From that village they’d go to yet another village. And from that village they’d return to their home village. They’d think: ‘I went from my home village to another village. There I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. From that village I went to yet another village. There too I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. And from that village I returned to my home village.’ 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  И Благостный соблаговолил [согласиться], пребывая в молчании. 
the Buddha consented with silence. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti. 
Вот, монахи, монах вдумчиво действует, когда он идет вперед и идет назад, вдумчиво действует, когда глядит вперед и глядит по сторонам, вдумчиво действует, когда сгибается и распрямляется, вдумчиво действует, когда носит ткань, сосуд для подаяний и верхнюю одежду, вдумчиво действует, когда ест, пьет, разжевывает, пробует на вкус, вдумчиво действует, когда испражняется и мочится, вдумчиво действует, когда ходит, стоит, сидит, спит, бодрствует, говорит, молчит. 
It’s when a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 
Atittāva, bhikkhave, bhikkhuparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti. 
И когда, монахи, Ананда умолкает, собрание монахов бывает недовольно. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atittāva, bhikkhave, bhikkhunīparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti. 
и когда, монахи, Ананда умолкает, собрание монахинь бывает недовольно. 
Atittāva, bhikkhave, upāsakaparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti. 
и когда, монахи, Ананда умолкает, собрание праведных мирян бывает недовольно. 
Atittāva, bhikkhave, upāsikāparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti. 
и когда, монахи, Ананда умолкает, собрание преданных мирянок бывает недовольно. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atittāva, bhikkhave, khattiyaparisā hoti. Atha kho rājā cakkavattī tuṇhī hoti. 
и когда, монахи, царь — владыка мира умолкает, собрание кшатриев бывает недовольно. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atittāva, bhikkhave, samaṇaparisā hoti. Atha kho rājā cakkavattī tuṇhī hoti. 
и когда, монахи, царь — владыка мира умолкает, собрание отшельников бывает недовольно. 
And when he falls silent, they’ve never had enough. 
Atha kho ānando tuṇhī hoti. 
собрание монахов бывает недовольно. 
Atha kho ānando tuṇhī hoti. 
собрание преданных мирянок бывает недовольно. 
Evaṁ vutte, te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
Когда так было сказано, те монахи остались безмолвны. 
When this was said, the mendicants kept silent. 
Tatiyampi kho te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
И те монахи в третий раз остались безмолвны. 
For a third time, the mendicants kept silent. 
Evaṁ vutte, te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
Когда так было сказано, те монахи остались безмолвны. 
When this was said, the mendicants kept silent. 

Adhivāsesi kho, ānanda, rājā mahāsudassano tuṇhībhāvena.  И вот, Ананда, царь Махасудассана безмолвно согласился. 
King Mahāsudassana consented with silence. 
Adhivāsesi kho, ānanda, rājā mahāsudassano tuṇhībhāvena. 
И вот, Ананда, царь Махасудассана безмолвно согласился. 
King Mahāsudassana consented with silence. 

Sabbeva tuṇhībhūtā pañjalikā pallaṅkena nisīdanti:  все пребывают в безмолвии и сидят, сложив ладони и скрестив под собой ноги, [с мыслью]: 
They all sit silently on their couches with their joined palms raised, thinking, 
sabbe tuṇhī bhavanti te. 
то все пребывают в безмолвии. 
they all remain silent. 

Sabbeva tuṇhībhūtā pañjalikā pallaṅkena nisīdanti:  Все пребывают в безмолвии и сидят, сложив ладони и скрестив под собой ноги, [с мыслью]: 
They all sit silently on their couches with their joined palms raised, thinking, 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  И снова, монахи, монах в поступании и отступании является добивающиймся осознанности; в осматривании и рассматривании является добивающиймся осознанности; в сгибании и разгибании является добивающиймся осознанности; в ношении сангхати, чаши, чивары является добивающиймся осознанности; в кусании, в питье, в жевании, в пробовании является добивающиймся осознанности; в дефекации и мочеиспускании является добивающиймся осознанности; в хождении, в стоянии, в сидении, в лежании-сне, в божрствовании, в разговоре, в молчании является добивающиймся осознанности. 
Furthermore, a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl, and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu.  некоторые, оставаясь безмолвными, сели в стороне. 
 

Evaṁ vutte, te paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  Когда так было сказано, те странствующие аскеты умолкли. 
Then those wanderers fell silent. 
Evaṁ vutte, te paribbājakā tuṇhī ahesuṁ. 
Когда так было сказано, те странствующие аскеты умолкли. 
Then those wanderers fell silent. 
Evaṁ vutte, nigrodho paribbājako tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdi. 
Когда так было сказано, странствующий аскет Нигродха сел, пребывая в молчании, пребывая в беспокойстве, опустив плечи, поникнув головой, угнетенный, неспособный возразить. 
When he said this, Nigrodha sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho bhagavā nigrodhaṁ paribbājakaṁ tuṇhībhūtaṁ maṅkubhūtaṁ pattakkhandhaṁ adhomukhaṁ pajjhāyantaṁ appaṭibhānaṁ viditvā nigrodhaṁ paribbājakaṁ etadavoca: 
21. И тогда Благостный, видя странствующего аскета Нигродху, пребывающим в молчании, пребывающим в беспокойстве, опустившим плечи, поникшим головой, угнетенным, неспособным возразить, так сказал странствующему аскету Нигродхе: 
Knowing this, the Buddha said to him, 
Evaṁ vutte, te paribbājakā tuṇhībhūtā maṅkubhūtā pattakkhandhā adhomukhā pajjhāyantā appaṭibhānā nisīdiṁsu yathā taṁ mārena pariyuṭṭhitacittā. 
Когда так было сказано, те странствующие аскеты сели, пребывая в молчании, пребывая в беспокойстве, опустив плечи, поникнув головой, угнетенные, неспособные возразить, — ибо сердцем их завладел Мара. 
When this was said, those wanderers sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, as if their minds were possessed by Māra. 

Tepi kho yakkhā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu.  И некоторые яккхи, приветствовав Благостного, сели в стороне, некоторые обменялись с Благостным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сели в стороне; некоторые, со сложенными ладонями поклонившись Благостному, сели в стороне; некоторые, назвав [свое] имя и род, сели в стороне; некоторые, оставаясь безмолвными, сели в стороне. 
Before sitting down to one side, some spirits bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented with silence. 
Tepi kho yakkhā uṭṭhāyāsanā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā tatthevantaradhāyiṁsu. Appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā tatthevantaradhāyiṁsu. Appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā tatthevantaradhāyiṁsu. Appekacce nāmagottaṁ sāvetvā tatthevantaradhāyiṁsu. Appekacce tuṇhībhūtā tatthevantaradhāyiṁsūti. 
И когда яккхи поднялись с сиденья, то некоторые приветствовали Благостного и, обойдя [его] с правой стороны, тут же исчезли; некоторые, обменявшись с Благостным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием, тут же исчезли; некоторые со сложенными ладонями, поклонившись Благостному, тут же исчезли; некоторые, назвав [свое] имя и род, тут же исчезли; некоторые, оставаясь безмолвными, тут же исчезли. 
And before the other spirits present vanished, some bowed and respectfully circled the Buddha, keeping him on their right side, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. 
Tepi kho, bhikkhave, yakkhā appekacce maṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce mayā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce yenāhaṁ tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. 
И некоторые яккхи, приветствовав Благостного, сели в стороне, некоторые обменялись с Благостным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сели в стороне; некоторые, со сложенными ладонями поклонившись Благостному, сели в стороне; некоторые, назвав [свое] имя и род, сели в стороне; некоторые, оставаясь безмолвными, сели в стороне. И вот, сидя в стороне, Великий царь Вессавана так сказал Благостному: “Есть ведь, господин, высшие яккхи, не верящие Благостному, 
 
Adhivāsesiṁ kho ahaṁ, bhikkhave, tuṇhībhāvena. 
Adhivāsesiṁ kho ahaṁ, bhikkhave, tuṇhībhāvena. 
 
Appekacce tuṇhībhūtā tatthevantaradhāyiṁsu. 
некоторые, оставаясь безмолвными, тут же исчезли. 
 

Adhivāsesi kho bhagavā tuṇhībhāvena.  И Благостный безмолвно согласился. 
The Buddha consented in silence. 
Atha kho bhagavā acirapakkantesu pāveyyakesu mallesu tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā āyasmantaṁ sāriputtaṁ āmantesi: 
И вскоре после ухода маллов, глядя на толпу монахов, всецело пребывающих в безмолвии, Благостный обратился к достопочтенному Сарипутте: 
Soon after they left, the Buddha looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent. He addressed Venerable Sāriputta, 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Далее, монахи, монах является тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и по сторонам; кто действует с бдительностью, когда сгибает и разгибает свои члены тела; кто действует с бдительностью, когда несёт своё одеяние, внешнее одеяние и чашу; кто действует с бдительностью, когда ест, пьёт, потребляет пищу, пробует на вкус; кто действует с бдительностью, когда испражняется и мочится; кто действует с бдительностью, когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
Furthermore, a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Evaṁ vutte, ariṭṭho bhikkhu gaddhabādhipubbo tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdi.  Когда было сказано так, монах Ариттха, бывший охотник на грифов, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, угрюмый, без ответа. 
When this was said, Ariṭṭha sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho bhagavā ariṭṭhaṁ bhikkhuṁ gaddhabādhipubbaṁ tuṇhībhūtaṁ maṅkubhūtaṁ pattakkhandhaṁ adhomukhaṁ pajjhāyantaṁ appaṭibhānaṁ viditvā ariṭṭhaṁ bhikkhuṁ gaddhabādhipubbaṁ etadavoca: 
Отметив это, Благословенный сказал ему: 
Knowing this, the Buddha said, 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 
dhammī vā kathā, ariyo vā tuṇhībhāvo. 
вести беседу по Дхамме или поддерживать благородную тишину. 
discuss the teachings or keep noble silence. 

So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Он становится тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены тела… когда несёт одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
They act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Tepi kho licchavī appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu, appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu.  Некоторые Личчхави поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. 
Before sitting down to one side, some of the Licchavīs bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. 
Evaṁ vutte, saccako nigaṇṭhaputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, Саччака, сын нигантхов, ничего не ответил. 
When he said this, Saccaka kept silent. 
Dutiyampi kho saccako nigaṇṭhaputto tuṇhī ahosi. 
и во второй раз Саччака, сын нигантхов, ничего не ответил. 
but Saccaka still kept silent. 
“byākarohi dāni, aggivessana, na dāni te tuṇhībhāvassa kālo. 
– Аггивессана, отвечай сейчас же. Сейчас не время молчать. 
“Answer now, Aggivessana. Now is not the time for silence. 
Evaṁ vutte, saccako nigaṇṭhaputto tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdi. 
Когда так было сказано, Саччака, сын нигантхов, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, угрюмый, без ответа. 
When this was said, Saccaka sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho dummukho licchaviputto saccakaṁ nigaṇṭhaputtaṁ tuṇhībhūtaṁ maṅkubhūtaṁ pattakkhandhaṁ adhomukhaṁ pajjhāyantaṁ appaṭibhānaṁ viditvā bhagavantaṁ etadavoca: 
И тогда Думмукха, сын Личчхави, увидев Саччаку, сына нигантхов, в таком состоянии, сказал Благословенному: 
Knowing this, the Licchavi Dummukha said to the Buddha, 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Adhivāsesi kho āyasmā mahāmoggallāno tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Моггаллана молча согласился. 
Mahāmoggallāna consented with silence. 

Evaṁ vutte, sāti bhikkhu kevaṭṭaputto tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdi.  Когда так было сказано, монах Сати, сын рыбака, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, угрюмый, без ответа. 
When this was said, Sāti sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho bhagavā sātiṁ bhikkhuṁ kevaṭṭaputtaṁ tuṇhībhūtaṁ maṅkubhūtaṁ pattakkhandhaṁ adhomukhaṁ pajjhāyantaṁ appaṭibhānaṁ viditvā sātiṁ bhikkhuṁ kevaṭṭaputtaṁ etadavoca: 
И тогда, отметив это, Благословенный сказал ему: 
Knowing this, the Buddha said, 
So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti. 
Он становится тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены тела… когда несёт одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
They act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

‘Satisampajaññena samannāgatā bhavissāma, abhikkante paṭikkante sampajānakārī, ālokite vilokite sampajānakārī, samiñjite pasārite sampajānakārī, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī, uccārapassāvakamme sampajānakārī, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī’ti, evañhi vo, bhikkhave, sikkhitabbaṁ.  Монахи, вот как вы должны тренироваться: “Мы будем обладать осознанностью и бдительностью. Мы будем действовать с бдительностью, когда идём вперёд и возвращаемся… когда смотрим вперёд и смотрим в сторону… когда сгибаем и разгибаем свои члены тела… когда несём одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда едим, пьём, жуём, пробуем… когда мочимся и испражняемся… когда идём, стоим, сидим, засыпаем, просыпаемся, разговариваем и молчим”. 
You should train yourselves like this: ‘We will have situational awareness and mindfulness. We will act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent.’ 
Seyyathāpi, bhikkhave, puriso sakamhā gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya, tamhāpi gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya, so tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgaccheyya. Tassa evamassa: ‘ahaṁ kho sakamhā gāmā amuṁ gāmaṁ agacchiṁ, tatrapi evaṁ aṭṭhāsiṁ evaṁ nisīdiṁ evaṁ abhāsiṁ evaṁ tuṇhī ahosiṁ; tamhāpi gāmā amuṁ gāmaṁ agacchiṁ, tatrapi evaṁ aṭṭhāsiṁ evaṁ nisīdiṁ evaṁ abhāsiṁ evaṁ tuṇhī ahosiṁ; somhi tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgato’ti. 
Подобно тому как человек мог бы отправиться из своей деревни в другую деревню, а затем обратно в свою деревню, и мог бы подумать: “Я отправился из своей деревни в ту деревню, и там я стоял так-то, сидел так-то, говорил так-то, молчал так-то; из той деревни я отправился в ту другую деревню и там я стоял так-то, сидел так-то, говорил так-то, молчал так-то; из той деревни я опять вернулся обратно в свою деревню”, – 
Suppose a person was to leave their home village and go to another village. From that village they’d go to yet another village. And from that village they’d return to their home village. They’d think: ‘I went from my home village to another village. There I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. From that village I went to yet another village. There too I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. And from that village I returned to my home village.’ 

Atha kho sāleyyakā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinnā kho sāleyyakā brāhmaṇagahapatikā bhagavantaṁ etadavocuṁ:  И тогда домохозяева-брахманы Салы отправились к Благословенному. Некоторые поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. Когда они уселись, они сказали Благословенному: 
Then the brahmins and householders of Sālā went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. Seated to one side they said to the Buddha: 

Atha kho verañjakā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinnā kho verañjakā brāhmaṇagahapatikā bhagavantaṁ etadavocuṁ:  И тогда домохозяева-брахманы Вераньджи отправились к Благословенному. Некоторые поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. Когда они уселись, они сказали Благословенному: 
… They said to the Buddha: 

Ekamantaṁ ṭhito kho kandarako paribbājako tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā bhagavantaṁ etadavoca:  Стоя там, он окинул взором общину монахов, сидящую в полном безмолвии, а затем сказал Благословенному: 
He looked around the mendicant Saṅgha, who were so very silent, and said to the Buddha: 
So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti. 
Он становится тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены тела… когда несёт одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
They act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Evaṁ vutte, potaliyo gahapati “gahapativādena maṁ samaṇo gotamo samudācaratī”ti kupito anattamano tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, домохозяин Поталия, злой и недовольный, подумал: “Отшельник Готама обращается ко мне “домохозяин” – и остался молчать. 
When he said this, Potaliya was angry and upset. Thinking, “The ascetic Gotama addresses me as ‘householder’!” he stayed silent. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Atha kho sāleyyakā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu; sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinne kho sāleyyake brāhmaṇagahapatike bhagavā etadavoca:  И тогда домохозяева-брахманы Салы отправились к Благословенному. Некоторые поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. Благословенный спросил их: 
Then the brahmins and householders of Sālā went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. The Buddha said to them: 

Evaṁ vutte, te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ.  Когда так было сказано, монахи ничего не ответили. 
When this was said, the mendicants kept silent. 
Dutiyampi kho te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
 
 
Tatiyampi kho te bhikkhū tuṇhī ahesuṁ. 
И во второй и в третий раз те монахи ничего не ответили. 
For a third time, the mendicants kept silent. 

Atha kho te paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  И тогда те странники замолкли. 
Then those wanderers fell silent. 

Atha kho te paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  И тогда те странники замолкли. 
Then those wanderers fell silent. 
Seyyathāpi, udāyi, puriso sakamhā gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya, tamhāpi gāmā aññaṁ gāmaṁ gaccheyya; so tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgaccheyya; tassa evamassa: ‘ahaṁ kho sakamhā gāmā aññaṁ gāmaṁ agacchiṁ, tatra evaṁ aṭṭhāsiṁ evaṁ nisīdiṁ evaṁ abhāsiṁ evaṁ tuṇhī ahosiṁ; tamhāpi gāmā amuṁ gāmaṁ agacchiṁ, tatrāpi evaṁ aṭṭhāsiṁ evaṁ nisīdiṁ evaṁ abhāsiṁ evaṁ tuṇhī ahosiṁ, somhi tamhā gāmā sakaṁyeva gāmaṁ paccāgato’ti. 
Подобно тому как человек мог бы отправиться из своей собственной деревни в другую деревню, из той деревни ещё в одну деревню, и из той деревни обратно в свою собственную деревню, И мог бы подумать: “Я отправился из своей собственной деревни в ту деревню, И там я стоял так-то, сидел так-то, говорил так-то, молчал так-то; и из той деревни я отправился в ту другую деревню и там я стоял так-то, сидел так-то, говорил так-то, молчал так-то; и из той деревни я вернулся обратно в свою собственную деревню”. 
Suppose a person was to leave their home village and go to another village. From that village they’d go to yet another village. And from that village they’d return to their home village. They’d think: ‘I went from my home village to another village. There I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. From that village I went to yet another village. There too I stood like this, sat like that, spoke like this, or kept silent like that. And from that village I returned to my home village.’ 

Atha kho te paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  И тогда те странники замолкли. 
Then those wanderers fell silent. 

Atha kho te paribbājakā tuṇhī ahesuṁ.  И тогда те странники замолкли. 
Then those wanderers fell silent. 

Adhivāsesi kho, ānanda, kassapo bhagavā arahaṁ sammāsambuddho tuṇhībhāvena.  Благословенный Кассапа, совершенный и полностью просветлённый, молча согласился. 
The Buddha Kassapa consented with silence. 

Atha kho thullakoṭṭhikā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu.  И тогда домохозяева-брахманы Тхуллакоттхиты отправились к Благословенному. Некоторые поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. 
Then the brahmins and householders of Thullakoṭṭhika went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. 
Evaṁ vutte, raṭṭhapālo kulaputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, представитель клана Раттхапала ничего не ответил. 
When they said this, Raṭṭhapāla kept silent. 
dutiyampi kho raṭṭhapālo kulaputto tuṇhī ahosi. 
 
 
Tatiyampi kho raṭṭhapālo kulaputto tuṇhī ahosi. 
И во второй… и в третий раз представитель клана Раттхапала ничего не ответил. Тогда родители представителя клана Раттхапалы отправились к его друзьям И сказали им: “Милые, представитель клана Раттхапала лёг на голый пол, сказав так: “Вот прямо здесь я либо умру, либо получу разрешение оставить жизнь домохозяйскую”. Ну же, милые, пойдите к представителю клана Раттхапале и скажите ему: “Друг Раттхапала, ты единственный сын своих родителей… Вставай, друг Раттхапала, ешь, пей, развлекайся… как же могут твои родители дать тебе разрешение оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, когда ты ещё жив?” 
And for a third time, Raṭṭhapāla kept silent. Raṭṭhapāla’s parents then went to see his friends. They told them of the situation and asked for their help. 
Evaṁ vutte, raṭṭhapālo kulaputto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, представитель клана Раттхапала ничего не ответил. 
When they said this, Raṭṭhapāla kept silent. 
Tatiyampi kho raṭṭhapālo kulaputto tuṇhī ahosi. 
И во второй… и в третий раз представитель клана Раттхапала ничего не ответил. 
And for a third time, Raṭṭhapāla kept silent. 
Adhivāsesi kho āyasmā raṭṭhapālo tuṇhībhāvena. 
Достопочтенный Раттхапала молча согласился. 
Raṭṭhapāla consented with silence. 

Adhivāsesi kho, ānanda, nimi rājā tuṇhībhāvena.  Царь Ними молча согласился. 
King Nimi consented with silence. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
the Buddha consented with silence. 
Evaṁ vutte, bhagavā tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, Благословенный ничего не ответил. 
But when he said this, the Buddha kept silent. 

Evaṁ vutte, bhagavā tuṇhībhūto agamāsi.  Когда так было сказано, Благословенный ничего не ответил и продолжал идти. 
But when they said this, the Buddha went on in silence. 
Atha kho bhagavā tuṇhībhūto agamāsi. 
Когда так было сказано, Благословенный ничего не ответил и продолжал идти. 
But when they said this, the Buddha went on in silence. 

Adhivāsesi kho āyasmā ānando tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Ананда молча согласился. 
Ānanda consented with silence. 
Adhivāsesi kho āyasmā ānando tuṇhībhāvena. 
Достопочтенный Ананда молча согласился. 
Ānanda consented with silence. 

So bhuttāvī muhuttaṁ tuṇhī nisīdati, na ca anumodanassa kālamatināmeti.  Когда он поел, он некоторое время сидит молча, но не упускает времени, отведённого на произнесение благословений. 
After eating he sits a while in silence, but doesn’t wait too long to give the verses of appreciation. 
Addasāma kho mayaṁ, bho, taṁ bhavantaṁ gotamaṁ gacchantaṁ, addasāma ṭhitaṁ, addasāma antaragharaṁ pavisantaṁ, addasāma antaraghare nisinnaṁ tuṇhībhūtaṁ, addasāma antaraghare bhuñjantaṁ, addasāma bhuttāviṁ nisinnaṁ tuṇhībhūtaṁ, addasāma bhuttāviṁ anumodantaṁ, addasāma ārāmaṁ gacchantaṁ, addasāma ārāmagataṁ nisinnaṁ tuṇhībhūtaṁ, addasāma ārāmagataṁ parisati dhammaṁ desentaṁ. 
“Мы видели, как господин Готама ходит, почтенный. Мы видели, как он стоит; мы видели, как он входит в дверь; мы видели, как он молча сидит в помещении; мы видели, как он принимает в помещении пищу; мы видели, как он молча сидит после принятия пищи; мы видели, как он произносит благословение после принятия пищи; мы видели, как он идёт в монастырь; мы видели, как он сидит молча в монастыре; мы видели, как он в монастыре обучает слушающих Дхамме. 
I have seen Mister Gotama walking and standing; entering inhabited areas, and sitting and eating there; sitting silently after eating, and expressing appreciation; going to the monastery, sitting silently there, and teaching Dhamma to an assembly there. 
Atha kho mithileyyakā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu, sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu; appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. 
И тогда домохозяева-брахманы из Митхилы отправились к Благословенному. Некоторые поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. 
Then the brahmins and householders of Mithilā went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. 
Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena. 
Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Evaṁ vutte, assalāyano māṇavo tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdi.  Когда так было сказано, брахманский ученик Ассалаяна замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, угрюмый, без ответа. 
When he said this, Assalāyana sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho bhagavā assalāyanaṁ māṇavaṁ tuṇhībhūtaṁ maṅkubhūtaṁ pattakkhandhaṁ adhomukhaṁ pajjhāyantaṁ appaṭibhānaṁ viditvā assalāyanaṁ māṇavaṁ etadavoca: 
Осознав это, Благословенный сказал ему: 
Knowing this, the Buddha said to him: 

So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Он становится тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены тела… когда несёт одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
They act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Adhivāsesi kho āyasmā sāriputto tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Сарипутта молча согласился. 
Sāriputta consented with silence. 

So abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Он становится тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены тела… когда несёт одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
They act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

‘ehi tvaṁ, bhikkhu, satisampajaññena samannāgato hohi, abhikkante paṭikkante sampajānakārī, ālokite vilokite sampajānakārī, samiñjite pasārite sampajānakārī, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī, uccārapassāvakamme sampajānakārī, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī’ti.  “Ну же, монах, обладай осознанностью и бдительностью. Действуй с бдительностью, когда идёшь вперёд и возвращаешься; действуй с бдительностью, когда смотришь вперёд и в сторону… когда сгибаешь и разгибаешь свои члены тела… когда несёшь одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ешь, пьёшь, жуёшь, пробуешь… когда мочишься и испражняешься… когда идёшь, стоишь, сидишь, засыпаешь, просыпаешься, разговариваешь и молчишь”. 
‘Come, mendicant, have mindfulness and situational awareness. Act with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent.’ 

Atha kho bhagavā tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā bhikkhū āmantesi:  И затем, обозрев молчаливую общину монахов, он обратился к ним так: 
Then the Buddha looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent. He addressed them, 

So abhikkante paṭikkante sampajānakārī ahosiṁ, ālokite vilokite sampajānakārī ahosiṁ, samiñjite pasārite sampajānakārī ahosiṁ, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī ahosiṁ, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī ahosiṁ, uccārapassāvakamme sampajānakārī ahosiṁ, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī ahosiṁ.  Я стал тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены тела… когда несёт одеяния, внешнее одеяние, чашу… когда ест, пьёт, жуёт, пробует… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
I acted with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Atha kho bhagavā tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā bhikkhū āmantesi:  И затем, обозрев молчаливую общину монахов, он обратился к ним так: 
Then the Buddha looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent. He addressed them: 
Atha kho bhagavā tuṇhībhūtaṁ tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā bhikkhū āmantesi: 
И затем, обозрев молчаливую общину монахов, он обратился к ним так: 
Then the Buddha looked around the Saṅgha of mendicants, who were so very silent. He addressed them: 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  Далее, монахи, монах является тем, кто действует с бдительностью, когда идёт вперёд и возвращается; кто действует с бдительностью, когда смотрит вперёд и по сторонам; кто действует с бдительностью, когда сгибает и разгибает свои члены тела, кто действует с бдительностью, когда несёт своё одеяние, внешнее одеяние и чашу; кто действует с бдительностью, когда ест, пьёт, потребляет пищу, пробует на вкус; кто действует с бдительностью, когда испражняется и мочится; кто действует с бдительностью, когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит. 
Furthermore, a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Adhivāsesi kho āyasmā anuruddho tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Ануруддха молча согласился. 
Venerable Anuruddha consented with silence. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Tamenaṁ, bhikkhave, yamo rājā pañcamaṁ devadūtaṁ samanuyuñjitvā samanugāhitvā samanubhāsitvā tuṇhī hoti.  И затем, после того как он спросил, допросил, переспросил насчёт пятого небесного посланника, царь Яма замолкает. 
After grilling them about the fifth messenger of the gods, King Yama falls silent. 

Adhivāsesi kho āyasmā sāriputto tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Сарипутта молча согласился. 
Sāriputta consented with silence. 

Atha kho nagaravindeyyakā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu; sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinne kho nagaravindeyyake brāhmaṇagahapatike bhagavā etadavoca:  И тогда брахманы-домохозяева Нагаравинды отправились к Благословенному. Некоторые поклонились Благословенному и сели рядом. Некоторые обменялись с ним приветствиями и после обмена вежливыми приветствиями и любезностями сели рядом. Некоторые из них сели рядом, поприветствовав Благословенного сложенными у груди ладонями. Некоторые из них сели рядом, объявив перед Благословенным своё имя и имя клана. Некоторые из них сели рядом [просто] молча. Когда они уселись, Благословенный сказал им: 
Then the brahmins and householders of Nagaravinda went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. The Buddha said to them: 

Evaṁ vutte, uttaro māṇavo pārāsiviyantevāsī tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno nisīdi.  Когда так было сказано, брахманский ученик Уттара, воспитанник Парасарии, замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, угрюмый, без ответа. 
When he said this, Uttara sat silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say. 
Atha kho bhagavā uttaraṁ māṇavaṁ pārāsiviyantevāsiṁ tuṇhībhūtaṁ maṅkubhūtaṁ pattakkhandhaṁ adhomukhaṁ pajjhāyantaṁ appaṭibhānaṁ viditvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi: 
Тогда, осознав это, Благословенный обратился к достопочтенному Ананде: 
Knowing this, the Buddha addressed Venerable Ānanda, 

Atha kho māro pāpimā bhagavato santike imā nibbejanīyā gāthāyo abhāsitvā tamhā ṭhānā apakkamma bhagavato avidūre pathaviyaṁ pallaṅkena nisīdi tuṇhībhūto maṅkubhūto pattakkhandho adhomukho pajjhāyanto appaṭibhāno kaṭṭhena bhūmiṁ vilikhanto.  И тогда Злой Мара, произнеся эти строфы разочарования в присутствии Благословенного, отошёл от того места и сел на землю неподалёку от Благословенного, скрестив ноги, — замолк, смутился, сидел с опущенными плечами и поникшей головой, угрюмый, без ответа, и царапал землю палкой. 
And then Māra the Wicked, after reciting these verses of disillusionment in the Buddha’s presence, left that place. He sat cross-legged on the ground not far from the Buddha, silent, dismayed, shoulders drooping, downcast, depressed, with nothing to say, scratching the ground with a stick. 

Evaṁ vutte, bhagavā tuṇhī ahosi.  Когда он закончил говорить, Благословенный ничего не ответил. 
But when he said this, the Buddha kept silent. 

“bhāradvājagotto kira brāhmaṇo samaṇassa gotamassa santike agārasmā anagāriyaṁ pabbajito”ti kupito anattamano yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā tuṇhībhūto ekamantaṁ aṭṭhāsi.  “Говорят, что брахман из клана Бхарадваджей покинул мирскую жизнь ради жизни бездомной под [учительством] отшельника Готамы”. Злой и недовольный, он отправился к Благословенному и молча встал рядом. 
a brahmin of the Bhāradvāja clan had gone forth from the lay life to homelessness in the presence of the ascetic Gotama. Angry and displeased he went to the Buddha and stood silently to one side. 

“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā upavāṇo bhagavato paṭissutvā nivāsetvā pattacīvaramādāya yena devahitassa brāhmaṇassa nivesanaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā tuṇhībhūto ekamantaṁ aṭṭhāsi.  “Да, уважаемый”, – ответил достопочтенный Упавана. И тогда он оделся, взял чашу и внешнее одеяние и отправился к дому брахмана Девахиты, возле которого молча встал. ",  
“Yes, sir,” replied Upavāna. He robed up, and, taking his bowl and robe, went to the home of the brahmin Devahita, and stood silently to one side. 
Addasā kho devahito brāhmaṇo āyasmantaṁ upavāṇaṁ tuṇhībhūtaṁ ekamantaṁ ṭhitaṁ. 
Брахман Девахита увидел молчаливо стоящего достопочтенного Упавану ",  
Devahita saw him standing there 
“Tuṇhībhūto bhavaṁ tiṭṭhaṁ, 
“В молчании уважаемый стоит, ",  
“Silent stands the good sir, 

Atha kho mānatthaddho brāhmaṇo yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā tuṇhībhūto ekamantaṁ aṭṭhāsi.  И тогда брахман Манаттхаддха отправился к Благословенному и молча встал рядом, ",  
Then the brahmin Stuck-Up went up to the Buddha, and stood silently to one side. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Atha kho bhagavā tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā bhikkhū āmantesi:  И тогда, обозрев молчаливую общину монахов, Благословенный обратился к монахам так: ",  
Then the Buddha looked around the Saṅgha of monks, who were silent. He addressed them: 

Tena kho pana samayena so bhikkhu yaṁ sudaṁ pubbe ativelaṁ sajjhāyabahulo viharati so aparena samayena appossukko tuṇhībhūto saṅkasāyati.  Now at that time that mendicant had previously been spending too much time in recitation. But some time later they adhered to passivity and silence. 

“Tuṇhī uttarike hohi,  “Hush, little Uttarā! 
tuṇhī hohi punabbasu; 
Hush, Punabbasu! 
Tuṇhī hohi punabbasū”ti. 
So hush, Punabbasu!” 
tuṇhībhūtāyamuttarā; 
and Uttarā is silent, too. 

Bhāsitāya kho pana, bhikkhave, vepacittinā asurindena gāthāya asurā anumodiṁsu, devā tuṇhī ahesuṁ.  The titans applauded Vepacitti’s verse, while the gods kept silent. 
Bhāsitāya kho pana, bhikkhave, sakkena devānamindena gāthāya, devā anumodiṁsu, asurā tuṇhī ahesuṁ. 
The gods applauded Sakka’s verse, while the titans kept silent. 
Bhāsitāya kho pana, bhikkhave, vepacittinā asurindena gāthāya asurā anumodiṁsu, devā tuṇhī ahesuṁ. 
The titans applauded Vepacitti’s verse, while the gods kept silent. 
Bhāsitāsu kho pana, bhikkhave, sakkena devānamindena gāthāsu, devā anumodiṁsu, asurā tuṇhī ahesuṁ. 
The gods applauded Sakka’s verses, while the titans kept silent. 

tuṇhībhūtā samañcarā;  live peacefully and quietly. 

Evaṁ vutte, āyasmā sāriputto tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, Достопочтенный Сарипутта ничего не ответил. 
When he said this, Sāriputta kept silent. 
dutiyampi kho āyasmā sāriputto tuṇhī ahosi. 
Во второй раз, Достопочтенный Сарипутта ничего не ответил. 
 
Tatiyampi kho āyasmā sāriputto tuṇhī ahosi. 
В третий раз Достопочтенный Сарипутта ничего не ответил хранил молчание. 
Sāriputta kept silent. 

Evaṁ vutte, āyasmā musilo tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, Достопочтенный Мусила ничего не ответил. 
When he said this, Musīla kept silent. 

‘ariyo tuṇhībhāvo, ariyo tuṇhībhāvoti vuccati.  “Благородная тишина, благородная тишина” – так говорят. 
‘They speak of this thing called “noble silence”. 
Katamo nu kho ariyo tuṇhībhāvo’ti? 
Что же такое благородная тишина?” 
What then is this noble silence?’ 
Ayaṁ vuccati ariyo tuṇhībhāvo’ti. 
Это называется благородной тишиной”. 
This is called noble silence.’ 
‘moggallāna moggallāna, mā, brāhmaṇa, ariyaṁ tuṇhībhāvaṁ pamādo, ariye tuṇhībhāve cittaṁ saṇṭhapehi, ariye tuṇhībhāve cittaṁ ekodibhāvaṁ karohi, ariye tuṇhībhāve cittaṁ samādahā’ti. 
“Моггаллана, Моггаллана, не будь беспечным, брахман, в отношении благородной тишины. Утверди свой ум в благородной тишине, объедини свой ум в благородной тишине, сосредоточь свой ум в благородной тишине”. 
‘Moggallāna, Moggallāna! Don’t neglect noble silence, brahmin! Settle your mind in noble silence; unify your mind and bring it to immersion in noble silence.’ 

Tena kho pana samayena aññataro navo bhikkhu pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto vihāraṁ pavisitvā appossukko tuṇhībhūto saṅkasāyati, na bhikkhūnaṁ veyyāvaccaṁ karoti cīvarakārasamaye.  И тогда один молодой монах, вернувшись с хождения за подаяниями, входил в своё жилище и после принятия пищи проводил время в комфортном проживании, пребывая в молчании. Он не помогал монахам в шитье одеяний. 
Now at that time a certain junior monk, after his meal, on his return from almsround, entered his dwelling, where he adhered to passivity and silence. And he didn’t help the mendicants out when it was time to sew robes. 
“idha, bhante, aññataro navo bhikkhu pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto vihāraṁ pavisitvā appossukko tuṇhībhūto saṅkasāyati, na bhikkhūnaṁ veyyāvaccaṁ karoti cīvarakārasamaye”ti. 
 
 
“saccaṁ kira tvaṁ, bhikkhu, pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto vihāraṁ pavisitvā appossukko tuṇhībhūto saṅkasāyasi, na bhikkhūnaṁ veyyāvaccaṁ karosi cīvarakārasamaye”ti? 
“Правда ли, монах, что, вернувшись с хождения за подаяниями, ты входишь в своё жилище и после принятия пищи проводишь время в комфортном проживании, пребывая в молчании, и не помогаешь монахам в шитье одеяний?” 
“Is it really true, monk, that after your meal, on your return from almsround, you entered your dwelling, where you adhered to passivity and silence, and you didn’t help the mendicants out when it was time to sew robes?” 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный согласился молчанием. 
The Buddha consented with silence. 

Adhivāsesi kho āyasmā sāriputto tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Сарипутта молча согласился. 
Sāriputta consented with silence. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный согласился молчанием. 
The Buddha consented with silence. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Evaṁ vutte, te māṇavakā tuṇhī ahesuṁ.  Когда так было сказано, молодые брахманы замолкли. 
When this was said, the young students fell silent. 

Adhivāsesi kho āyasmā udāyī tuṇhībhāvena.  Достопочтенный Удайи согласился молчанием. 
Udāyī consented with silence. 
Adhivāsesi kho āyasmā udāyī tuṇhībhāvena. 
Достопочтенный Удайи согласился молчанием. 
 

Disvāna soṇḍipañcamāni aṅgāni sake kapāle samodahitvā appossukko tuṇhībhūto saṅkasāyati.  она втянула внутрь своего панциря свои лапы и шею и, не шевелясь, стала молча ждать. 
so it drew its limbs and neck inside its shell, and kept passive and silent. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  Благословенный молча согласился. 
The Buddha consented with silence. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  It’s when a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti …pe… bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  It’s when a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Adhivāsesuṁ kho therā bhikkhū tuṇhībhāvena.  Старшие монахи молча согласились. 
They consented with silence. 
Evaṁ vutte, āyasmā thero tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, самый старший достопочтенный старец ничего не ответил. 
When he said this, the venerable senior kept silent. 
Dutiyampi kho āyasmā thero tuṇhī ahosi. 
 
 
Tatiyampi kho āyasmā thero tuṇhī ahosi. 
 
And a second time and a third time the senior venerable kept silent. 

Adhivāsesuṁ kho therā bhikkhū tuṇhībhāvena.  Старшие монахи молча согласились. 
They consented with silence. 
Evaṁ vutte, āyasmā thero tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, самый старший достопочтенный старец ничего не ответил. 
When he said this, the venerable senior kept silent. 
Tatiyampi kho āyasmā thero tuṇhī ahosi. 
 
And a second time and a third time the senior venerable kept silent. 
Evaṁ vutte, āyasmā isidatto tuṇhī ahosi. 
Когда так было сказано, Достопочтенный Исидатта ничего не ответил. 
When he said this, Isidatta kept silent. 

Adhivāsesuṁ kho therā bhikkhū tuṇhībhāvena.  Старшие монахи молча согласились. 
They consented with silence. 

Atha kho citto gahapati muhuttaṁ tuṇhī hutvā āyasmantaṁ kāmabhuṁ etadavoca:  И затем, после некоторого молчания, домохозяин Читта сказал Достопочтенному Камабху: 
Then after staying silent for a while, Citta said to Kāmabhū: 

Evaṁ vutte, bhagavā tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, Благословенный ничего не ответил. 
But when he said this, the Buddha kept silent. 
Dutiyampi kho bhagavā tuṇhī ahosi. 
И во второй раз Благословенный ничего не ответил. 
But for a second time the Buddha kept silent. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu abhikkante paṭikkante sampajānakārī hoti, ālokite vilokite sampajānakārī hoti, samiñjite pasārite sampajānakārī hoti, saṅghāṭipattacīvaradhāraṇe sampajānakārī hoti, asite pīte khāyite sāyite sampajānakārī hoti, uccārapassāvakamme sampajānakārī hoti, gate ṭhite nisinne sutte jāgarite bhāsite tuṇhībhāve sampajānakārī hoti.  It’s when a mendicant acts with situational awareness when going out and coming back; when looking ahead and aside; when bending and extending the limbs; when bearing the outer robe, bowl and robes; when eating, drinking, chewing, and tasting; when urinating and defecating; when walking, standing, sitting, sleeping, waking, speaking, and keeping silent. 

Atha kho bhagavā tuṇhībhūtaṁ bhikkhusaṅghaṁ anuviloketvā bhikkhū āmantesi:  Then the Buddha looked around the Saṅgha of mendicants, who were silent. He addressed them: 

Adhivāsesi kho āyasmā ānando tuṇhībhāvena.  Ānanda consented with silence. 

Evaṁ vutte, āyasmā kimilo tuṇhī ahosi.  Когда так было сказано, Достопочтенный Кимбила молчал. 
When he said this, Kimbila kept silent. 
Tatiyampi kho āyasmā kimilo tuṇhī ahosi. 
Тогда Достопочтенный Ананда сказал Благословенному: 
And a second time and a third time Kimbila kept silent. 

Adhivāsesi bhagavā tuṇhībhāvena.  The Buddha consented with silence. 

Atha kho te veḷudvāreyyakā brāhmaṇagahapatikā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā appekacce bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavatā saddhiṁ sammodiṁsu; sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce yena bhagavā tenañjaliṁ paṇāmetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce bhagavato santike nāmagottaṁ sāvetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Appekacce tuṇhībhūtā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinnā kho te veḷudvāreyyakā brāhmaṇagahapatikā bhagavantaṁ etadavocuṁ:  Then the brahmins and householders of Bamboo Gate went up to the Buddha. Before sitting down to one side, some bowed, some exchanged greetings and polite conversation, some held up their joined palms toward the Buddha, some announced their name and clan, while some kept silent. Seated to one side they said to the Buddha: 

Adhivāsesi kho āyasmā sāriputto tuṇhībhāvena.  Sāriputta consented with silence. 

Adhivāsesi kho āyasmā ānando tuṇhībhāvena.  Ānanda consented with silence.