Yadā, bhikkhave, bodhisatto tusitā kāyā cavitvā sato sampajāno mātukucchiṁ okkamati, atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ.  Когда, монахи, бодхисатта умирает в небесном мире Туситы и осознанно и бдительно входит в утробу своей матери [в мире людей], то тогда в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколением жрецов и отшельников, богов и людей, проявляется безмерное блистательное сияние, превосходящее божественное величие дэвов. 
When the being intent on awakening passes away from the host of joyful gods, he’s conceived in his mother’s womb, mindful and aware. And then—in this world with its gods, Māras, and divinities, this population with its ascetics and brahmins, gods and humans—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā yatthapimesaṁ candimasūriyānaṁ evaṁmahiddhikānaṁ evaṁmahānubhāvānaṁ ābhā nānubhonti, tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И даже в тех пустых и бездонных промежутках между мирами, областях мрака и кромешной тьмы, докуда не достаёт свет солнца и луны, таких великих и могучих [светил] – даже там проявляется безмерное блистательное сияние, превосходящее божественное величие дэвов. 
Even in the boundless void of interstellar space—so utterly dark that even the light of the moon and the sun, so mighty and powerful, makes no impression—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Puna caparaṁ, bhikkhave, yadā bodhisatto sato sampajāno mātukucchimhā nikkhamati, atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
Далее, когда бодхисатта осознанно и бдительно покидает утробу матери… 
Furthermore, the being intent on awakening emerges from his mother’s womb, mindful and aware. And then … an immeasurable, magnificent light appears … 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā yatthapimesaṁ candimasūriyānaṁ evaṁmahiddhikānaṁ evaṁmahānubhāvānaṁ ābhā nānubhonti, tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
 
even in the boundless void of interstellar space … 
Puna caparaṁ, bhikkhave, yadā tathāgato anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambujjhati, atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
Далее, когда Татхагата пробуждается в непревзойдённое совершенное просветление… 
Furthermore, the Realized One understands the supreme perfect awakening. And then … an immeasurable, magnificent light appears … 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā yatthapimesaṁ candimasūriyānaṁ evaṁmahiddhikānaṁ evaṁmahānubhāvānaṁ ābhā nānubhonti, tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
 
even in the boundless void of interstellar space … 
Puna caparaṁ, bhikkhave, yadā tathāgato anuttaraṁ dhammacakkaṁ pavatteti, atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
Далее, когда Татхагата приводит в движение непревзойдённое колесо Дхаммы, то тогда в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколением жрецов и отшельников, богов и людей, проявляется безмерное блистательное сияние… 
Furthermore, the Realized One rolls forth the supreme Wheel of Dhamma. And then … an immeasurable, magnificent light appears … 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā yatthapimesaṁ candimasūriyānaṁ evaṁmahiddhikānaṁ evaṁmahānubhāvānaṁ ābhā nānubhonti, tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
 
even in the boundless void of interstellar space … 

Uḷārā aparāparā.  непрерывный ряд, 
heaven, and birth in an eminent family— 

uḷāresu ca pañcasu kāmaguṇesu bhogāya cittaṁ namati.  и его ум склоняется к наслаждению пятью нитями превосходных чувственных удовольствий. 
And their mind tends to enjoy the five refined kinds of sensual stimulation. 

“Uḷārāya khalu bhavaṁ piṅgiyānī samaṇaṁ gotamaṁ pasaṁsāya pasaṁsatī”ti.  «Воистину, вы восхваляете отшельника Готаму высочайшей похвалой». 
“Mister Piṅgiyānī praises the ascetic Gotama with magnificent praise indeed.” 

Sacāyaṁ, byagghapajja, kulaputto appāyo samāno uḷāraṁ jīvikaṁ kappeti, tassa bhavanti vattāro: ‘udumbarakhādīvāyaṁ kulaputto bhoge khādatī’ti.  Если представитель клана имеет малый доход, но живёт расточительно, другие скажут о нём: «Этот представитель клана проедает богатство также как тот, кто поедает инжир. 
If a gentleman has little income but an opulent life, people will say: ‘This gentleman eats their wealth like a fig-eater!’ 

Sacāyaṁ, brāhmaṇa, kulaputto appāyo samāno uḷāraṁ jīvikaṁ kappeti, tassa bhavanti vattāro: ‘udumbarakhādīvāyaṁ kulaputto bhoge khādatī’ti.  Если представитель клана имеет малый доход, но живёт расточительно, другие скажут о нём: «Этот представитель клана проедает богатство также как тот, кто поедает инжир. 
If a gentleman has little income but an opulent life, people will say: ‘This gentleman eats their wealth like a fig-eater!’ 

Sacāyaṁ, bhikkhave, kulaputto appāyo samāno uḷāraṁ jīvikaṁ kappeti, tassa bhavanti vattāro ‘udumbarakhādī vāyaṁ kulaputto bhoge khādatī’ti.  Если представитель клана имеет малый доход, но живёт расточительно, другие скажут о нём: «Этот представитель клана проедает богатство также как тот, кто поедает инжир. 
If a gentleman has little income but an opulent life, people will say: ‘This gentleman eats their wealth like a fig-eater!’ 

Yattha yattha tassa tassa dānassa vipāko nibbattati, na uḷārāya bhattabhogāya cittaṁ namati, na uḷārāya vatthabhogāya cittaṁ namati, na uḷārāya yānabhogāya cittaṁ namati, na uḷāresu pañcasu kāmaguṇesu bhogāya cittaṁ namati.  то когда созреет результат этого дара, ум этого человека не будет склоняться ни к наслаждению превосходной едой, ни к наслаждению превосходными средствами передвижения, ни к наслаждению всем превосходным среди пяти нитей чувственных удовольствий. 
Then wherever the result of any such gift manifests, their mind doesn’t incline toward enjoyment of nice food, clothes, vehicles, or the five refined kinds of sensual stimulation. 
Yattha yattha tassa tassa dānassa vipāko nibbattati, uḷārāya bhattabhogāya cittaṁ namati, uḷārāya vatthabhogāya cittaṁ namati, uḷārāya yānabhogāya cittaṁ namati, uḷāresu pañcasu kāmaguṇesu bhogāya cittaṁ namati. 
то когда созреет результат этого дара, ум этого человека будет склоняться к наслаждению превосходной едой, к наслаждению превосходными средствами передвижения, к наслаждению всем превосходным среди пяти нитей чувственных удовольствий. 
Then wherever the result of any such gift manifests, their mind inclines toward enjoyment of nice food, clothes, vehicles, or the five refined kinds of sensual stimulation. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro, abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo.  Далее, монах любит Дхамму, одобряет [её] в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи. 
Furthermore, a mendicant loves the teachings and is a delight to converse with, being full of joy in the teaching and training. 
Yampi, bhikkhave, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro, abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo, 
Поскольку монах любит Дхамму, одобряет [её] в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи, 
 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro, abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo.  Далее, монах любит Дхамму, одобряет [её] в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи… 
Furthermore, a mendicant loves the teachings and is a delight to converse with, being full of joy in the teaching and training. 
‘Dhammakāmo vatāyaṁ bhikkhu piyasamudāhāro, abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo’ti therāpi naṁ bhikkhū vattabbaṁ anusāsitabbaṁ maññanti, majjhimāpi bhikkhū … navāpi bhikkhū vattabbaṁ anusāsitabbaṁ maññanti. 
 
Knowing this, the mendicants—whether senior, middle, or junior—think that mendicant is worth advising and instructing. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro, abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo.  Далее, монах любит Дхамму, одобряет [её] в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи… 
Furthermore, a mendicant loves the teachings and is a delight to converse with, being full of joy in the teaching and training. … 
Yampi, bhikkhave, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro, abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo, 
 
 

dhammakāmo hoti piyasamudāhāro abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo,  Он любит Дхамму, одобряет [её] в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи. 
They love the teachings and are a delight to converse with, being full of joy in the teaching and training. 

Puna caparaṁ, subhūti, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo.  Далее, монах любит Дхамму, одобряет [её] в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи. 
Furthermore, a mendicant loves the teachings and is a delight to converse with, being full of joy in the teaching and training. 
Yampi, subhūti, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo, idampi, subhūti, saddhassa saddhāpadānaṁ hoti. 
Это также проявление веры в том, кто обладает верой. 
When a mendicant loves the teachings, this is evidence of faith. 
Ayaṁ, bhante, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo. 
любит Дхамму… 
This mendicant loves the teachings … 

Uḷāro so kaṇho isi ahosi.  Этот Канха был великим мудрецом. 
That Black Boy was an eminent sage. 
Mā kho tumhe, māṇavakā, ambaṭṭhaṁ māṇavaṁ atibāḷhaṁ dāsiputtavādena nimmādetha, uḷāro so kaṇho isi ahosī”ti. 
Не надо вам, юноши, чрезмерно унижать юного Амбаттху, говоря, что он сын рабыни. Этот Канха был великим мудрецом». 
Young students, please don’t put Ambaṭṭha down too much by calling him the son of a slavegirl. That Black Boy was an eminent sage.” 

Evaṁvādī so ye te kulaputtā tathāgatappaveditaṁ dhammavinayaṁ āgamma evarūpaṁ uḷāraṁ visesaṁ adhigacchanti, sotāpattiphalampi sacchikaronti, sakadāgāmiphalampi sacchikaronti, anāgāmiphalampi sacchikaronti, arahattampi sacchikaronti, ye cime dibbā gabbhā paripācenti dibbānaṁ bhavānaṁ abhinibbattiyā, tesaṁ antarāyakaro hoti, antarāyakaro samāno ahitānukampī hoti, ahitānukampissa sapattakaṁ cittaṁ paccupaṭṭhitaṁ hoti, sapattake citte paccupaṭṭhite micchādiṭṭhi hoti.  — тот, говоря так, наносил бы ущерб тем людям из славных семейств, которые благодаря провозглашенной Благостным дхамме и должному поведению достигают великого отличия — испытывают плод вступления в поток, испытывают плод однократного возвращения [в этот мир], испытывают плод невозвращения [в этот мир], испытывают состояние архата, — которые дают созреть этим небесным зародышам для возрождения в небесных существованиях. Будучи наносящим ущерб, он не сочувствовал бы им; мысль у не сочувствующего пребывает во вражде; когда же мысль пребывает во вражде, это является ложным воззрением. 
Now, there are gentlemen who, relying on the teaching and training proclaimed by the Realized One, achieve a high distinction such as the following: they realize the fruit of stream-entry, the fruit of once-return, the fruit of non-return, or perfection. And in addition, there are those who ripen the seeds for rebirth in a heavenly state. The person who spoke like that makes it difficult for them. They’re acting unkindly, their heart is full of hostility, and they have wrong view. 
Evaṁvādī so ye te kulaputtā tathāgatappaveditaṁ dhammavinayaṁ āgamma evarūpaṁ uḷāraṁ visesaṁ adhigacchanti, sotāpattiphalampi sacchikaronti, sakadāgāmiphalampi sacchikaronti, anāgāmiphalampi sacchikaronti, arahattampi sacchikaronti. 
Подобным же образом [человек], разрубив старые оковы, стал бы делать новые оковы. И вот я говорю, что свершение этого есть порочное свойство алчности. Ибо что один может сделать для другого?“, тот, говоря так, наносил бы ущерб тем людям из благородных семейств, которые благодаря провозглашенной Благостным дхамме и должному поведению достигают великого отличия, — испытывают плод вступления в поток, испытывают плод однократного возвращения [в этот мир], испытывают плод невозвращения [в этот мир], испытывают состояние архата, — 
 
yasmiṁ kho, lohicca, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāraṁ visesaṁ adhigacchati, ayampi kho, lohicca, satthā, yo loke nacodanāraho. 
И кто порицает подобного учителя, порицание того неправильно, не согласно с истиной, достойно упрека. 
A teacher under whom a disciple achieves such a high distinction is one who does not deserve to be reprimanded. 
Yasmiṁ kho, lohicca, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāraṁ visesaṁ adhigacchati, ayampi kho, lohicca, satthā, yo loke nacodanāraho, yo ca panevarūpaṁ satthāraṁ codeti, sā codanā abhūtā atacchā adhammikā sāvajjā. 
И вот, Лохичча, когда у учителя ученик достигает столь великого отличия, то этот учитель, Лохичча, и не подлежит порицанию в мире. И кто порицает подобного учителя, порицание того неправильно, не согласно с истиной, достойно упрека. 
A teacher under whom a disciple achieves such a high distinction is one who does not deserve to be reprimanded. … 
yasmiṁ kho, lohicca, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāraṁ visesaṁ adhigacchati, ayampi kho, lohicca, satthā, yo loke nacodanāraho, yo ca panevarūpaṁ satthāraṁ codeti, sā codanā abhūtā atacchā adhammikā sāvajjā. 
 
A teacher under whom a disciple achieves such a high distinction is one who does not deserve to be reprimanded. … 
Yasmiṁ kho, lohicca, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāraṁ visesaṁ adhigacchati, ayampi kho, lohicca, satthā, yo loke nacodanāraho, yo ca panevarūpaṁ satthāraṁ codeti, sā codanā abhūtā atacchā adhammikā sāvajjā”ti. 
И вот, Лохичча, когда у учителя ученик достигает столь великого отличия, то этот учитель, Лохичча, и не подлежит порицанию в мире. 
A teacher under whom a disciple achieves such a high distinction is one who does not deserve to be reprimanded. When someone reprimands such a teacher, the reprimand is false, baseless, illegitimate, and blameworthy.” 

Atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ.  То в мирах богов, Мары, Брахмы, отшельников и брахманов, богов и людей появляется безграничное великое сияние, превосходящее божественный блеск богов. 
And then—in this world with its gods, Māras, and divinities, this population with its ascetics and brahmins, gods and humans—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā, yatthapime candimasūriyā evaṁmahiddhikā evaṁmahānubhāvā ābhāya nānubhonti, tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И даже в тех темных, мрачных, покрытых мраком промежуточных мирах, лишенных опоры, куда даже луна и солнце — эти [светила] столь великой силы, столь великого могущества, не приносят света — даже там появляется безграничное великое сияние, превосходящее божественный блеск богов. 
Even in the boundless void of interstellar space—so utterly dark that even the light of the moon and the sun, so mighty and powerful, makes no impression—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Ayañca dasasahassī lokadhātu saṅkampati sampakampati sampavedhati. Appamāṇo ca uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И эти десять тысяч миров вселенной дрожат, содрогаются, сотрясаются. Так в мирах появляется безграничное, великое сияние, превосходящее божественный блеск богов. 
And this ten-thousandfold galaxy shakes and rocks and trembles. And an immeasurable, magnificent light appears in the world, surpassing the glory of the gods. 
Dhammatā esā, bhikkhave, yadā bodhisatto mātukucchimhā nikkhamati, atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati, atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
Этот порядок вещей, монахи, таков, что когда бодхисаттва выходит из материнского лона, то в мирах богов, Мары, Брахмы, отшельников и брахманов, богов и людей появляется безграничное, великое сияние, превосходящее божественный блеск богов. 
It’s normal that, when the being intent on awakening emerges from his mother’s womb, then—in this world with its gods, Māras, and divinities, this population with its ascetics and brahmins, gods and humans—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā, yatthapime candimasūriyā evaṁmahiddhikā evaṁmahānubhāvā ābhāya nānubhonti, tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И даже в тех темных, мрачных, покрытых мраком промежуточных мирах, лишенных опоры, куда даже луна и солнце — эти [светила] столь великой силы, столь великого могущества — не приносят света — даже там появляется безграничное великое сияние, превосходящее божественный блеск богов. 
Even in the boundless void of interstellar space—so utterly dark that even the light of the moon and the sun, so mighty and powerful, makes no impression—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Ayañca dasasahassī lokadhātu saṅkampati sampakampati sampavedhati appamāṇo ca uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И эти десять тысяч миров вселенной дрожат, содрогаются, сотрясаются. Так в мирах появляется безграничное, великое сияние, превосходящее божественный блеск богов. 
And this ten-thousandfold galaxy shakes and rocks and trembles. And an immeasurable, magnificent light appears in the world, surpassing the glory of the gods. 

“Uḷārā kho te ayaṁ, sāriputta, āsabhī vācā bhāsitā, ekaṁso gahito, sīhanādo nadito:  «Великое, славное слово произнес ты, Сарипутта, и поистине охватил [его, словно] рыча львиным рыком: 
“That’s a grand and dramatic statement, Sāriputta. You’ve roared a definitive, categorical lion’s roar, saying: 
Atha kiñcarahi te ayaṁ, sāriputta, uḷārā āsabhī vācā bhāsitā, ekaṁso gahito, sīhanādo nadito: 
Зачем же тогда, Сарипутта, ты произнес это великое, славное слово и поистине охватил [его, словно] рыча львиным рыком: 
what exactly are you doing, making such a grand and dramatic statement, roaring such a definitive, categorical lion’s roar?” 
Āḷāre kālāme uḷāraṁ pasādaṁ pavedetvā pakkāmī”ti. 
И выразив великое удовлетворение Аларой Каламой, он удалился». 
And after declaring his lofty confidence in Āḷāra Kālāma, he left.” 
Mayi uḷāraṁ pasādaṁ pavedetvā maṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā pakkāmī”ti. 
И выразив великое удовлетворение мной, он приветствовал меня и, обойдя с правой стороны, удалился». 
And after declaring their lofty confidence in me, they bowed and respectfully circled me, keeping me on their right, before leaving.” 

“Anantarā kho, ānanda, saddapātubhāvā uḷāravaṇṇo me yakkho sammukhe pāturahosi.  10. «После того, Ананда, как послышался голос, передо мной явился этот яккха, превосходный обликом. 
“After making himself heard while vanished, Ānanda, a very beautiful spirit appeared in front of me. 
‘Dīgharattaṁ kho ahaṁ, bhante, avinipāto avinipātaṁ sañjānāmī’ti ca vadesi, ‘āsā ca pana me santiṭṭhati sakadāgāmitāyā’ti ca vadesi, kutonidānaṁ panāyasmā janavasabho yakkho evarūpaṁ uḷāraṁ visesādhigamaṁ sañjānātī”ti? 
Ты говоришь: ,Давно уже, господин, я, не подверженный страданию осознаю [свою] неподверженность страданию“ и говоришь: „И вот у меня возникло стремление стать единожды возвращающимся“. По какой же причине достопочтенный яккха Джанавасабха осознаёт подобное достижение — [столь] превосходное и особое?» 
“For a long time I’ve been aware that I won’t be reborn in the underworld” and also “But I still hope to become a once-returner.” But from what source do you know that you’ve achieved such a high distinction?’ 
Atha kho, bhante, uttarāya disāya uḷāro āloko sañjāyi, obhāso pāturahosi atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И тогда, господин, великий свет родился с северной стороны, открылось сияние, превосходящее Божественный блеск богов. 
Then in the northern quarter a magnificent light arose and radiance appeared, surpassing the glory of the gods. 
“yathā kho, mārisā, nimittāni dissanti, uḷāro āloko sañjāyati, obhāso pātubhavati, brahmā pātubhavissati. Brahmuno hetaṁ pubbanimittaṁ pātubhāvāya yadidaṁ āloko sañjāyati obhāso pātubhavatī”ti. 
„Когда, досточтимые, появляются знамения, рождается свет, открывается сияние, то тогда открывается Брахма. Ведь знамения, предшествующие откровению Брахмы, таковы, что рождается свет и открывается сияние. 
“As indicated by the signs—light arising and radiance appearing—The Divinity will appear. For this is the precursor for the appearance of the Divinity, namely light arising and radiance appearing.” 
Yassa kho pana, bhante, devassa brahmā sanaṅkumāro pallaṅke nisīdati, uḷāraṁ so labhati devo vedapaṭilābhaṁ; uḷāraṁ so labhati devo somanassapaṭilābhaṁ. 
И вот, господин, на чье ложе усаживается Брахма Сананкумара, тот бог обретает великое одушевление, тот бог обретает великое удовлетворение. 
And the god on whose couch the Divinity sits is overjoyed and brimming with happiness, 
Seyyathāpi, bhante, rājā khattiyo muddhāvasitto adhunābhisitto rajjena, uḷāraṁ so labhati vedapaṭilābhaṁ, uḷāraṁ so labhati somanassapaṭilābhaṁ; 
Подобно тому, господин, как царь, повелитель, недавно увенчанный и помазанный на царство, обретает великое одушевление, обретает великое удовлетворение, 
like a king on the day of his coronation. 
evameva kho, bhante, yassa devassa brahmā sanaṅkumāro pallaṅke nisīdati, uḷāraṁ so labhati devo vedapaṭilābhaṁ, uḷāraṁ so labhati devo somanassapaṭilābhaṁ. 
так же точно, господин, на чье ложе усаживается Брахма Сананкумара, тот бог обретает великое одушевление, тот бог обретает великое удовлетворение. 
 
“acchariyaṁ vata bho, abbhutaṁ vata bho, evarūpopi nāma uḷāro satthā bhavissati, evarūpaṁ uḷāraṁ dhammakkhānaṁ, evarūpā uḷārā visesādhigamā paññāyissantī”ti. 
„Поистине, чудесно, почтенные, поистине, необычайно, почтенные, что [у нас] будет столь великий наставник, столь великая проповедь истины, что преподадут столь великое достижение отличия!“ 
“Oh, how incredible, how amazing! That there should be such a magnificent Teacher, and such a magnificent exposition of the teaching! And that such achievements of high distinction should be made known!” 
“taṁ kiṁ maññati bhavaṁ vessavaṇo mahārājā atītampi addhānaṁ evarūpo uḷāro satthā ahosi, evarūpaṁ uḷāraṁ dhammakkhānaṁ, evarūpā uḷārā visesādhigamā paññāyiṁsu. 
„Как ты думаешь об этом, почтенный Великий царь Вессавана? Ведь и в прошлые времена был столь великий наставник, столь великая проповедь истины, преподавали столь великое достижение отличия. 
“What does Great King Vessavaṇa think? In the past, too, there was such a magnificent Teacher, and such a magnificent exposition of the teaching! And such achievements of high distinction were made known! 
Anāgatampi addhānaṁ evarūpo uḷāro satthā bhavissati, evarūpaṁ uḷāraṁ dhammakkhānaṁ, evarūpā uḷārā visesādhigamā paññāyissantī”ti. 
Ведь и в будущие времена будет столь великий наставник, столь великая проповедь истины, преподадут столь великое достижение отличия“». 
In the future, too, there will be such a magnificent Teacher, and such a magnificent exposition of the teaching! And such achievements of high distinction will be made known!” 

Atha kho, bhante, uttarāya disāya uḷāro āloko sañjāyi, obhāso pāturahosi atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ.  И тогда, господин, великий свет родился с северной стороны, открылось сияние, превосходящее божественный блеск богов. 
Then in the northern quarter a magnificent light arose and radiance appeared, surpassing the glory of the gods. 
‘yathā kho, mārisā, nimittāni dissanti, uḷāro āloko sañjāyati, obhāso pātubhavati, brahmā pātubhavissati; 
„Когда, досточтимые, появляются знамения, рождается свет, открывается сияние, то тогда открывается Брахма; 
‘As indicated by the signs—light arising and radiance appearing—the Divinity will appear. For this is the precursor for the appearance of the Divinity, namely light arising and radiance appearing.’ 
Yassa kho pana, bhante, devassa brahmā sanaṅkumāro pallaṅke nisīdati, uḷāraṁ so labhati devo vedapaṭilābhaṁ, uḷāraṁ so labhati devo somanassapaṭilābhaṁ. 
И вот, господин, на чье ложе усаживается Брахма Сананкумара, тот бог обретает великое одушевление, тот бог обретает великое удовлетворение. 
And the god on whose couch the Divinity sits is overjoyed and brimming with happiness, 
Seyyathāpi, bhante, rājā khattiyo muddhāvasitto adhunābhisitto rajjena, uḷāraṁ so labhati vedapaṭilābhaṁ, uḷāraṁ so labhati somanassapaṭilābhaṁ; 
Подобно тому, господин, как царь, повелитель, недавно увенчанный и помазанный на царство, обретает великое одушевление, обретает великое удовлетворение; 
like a king on the day of his coronation. 
evameva kho, bhante, yassa devassa brahmā sanaṅkumāro pallaṅke nisīdati, uḷāraṁ so labhati devo vedapaṭilābhaṁ, uḷāraṁ so labhati devo somanassapaṭilābhaṁ. 
так же точно, господин, на чье ложе усаживается Брахма Сананкумара, тот бог обретает великое одушевление, тот бог обретает великое удовлетворение. 
 

“Uḷārā kho te ayaṁ, sāriputta, āsabhī vācā bhāsitā, ekaṁso gahito, sīhanādo nadito:  «Великое, славное слово произнес ты, Сарипутта, и поистине охватил [его, словно] рыча львиным рыком: 
“That’s a grand and dramatic statement, Sāriputta. You’ve roared a definitive, categorical lion’s roar, saying: 
Atha kiṁ carahi te ayaṁ, sāriputta, uḷārā āsabhī vācā bhāsitā, ekaṁso gahito, sīhanādo nadito: 
Зачем же тогда, Сарипутта, ты произнес это великое, славное слово и, поистине, охватил [его, словно] рыча львиным рыком: 
what exactly are you doing, making such a grand and dramatic statement, roaring such a definitive, categorical lion’s roar?” 

“santi hi, bhante, uḷārā yakkhā bhagavato appasannā.  «Есть ведь, господин, высшие яккхи, не верящие Благостному, 
“Sir, some high spirits have confidence in the Buddha, 
Santi hi, bhante, uḷārā yakkhā bhagavato pasannā. 
и есть, господин, высшие яккхи, верящие Благостному; 
some do not. 
Tattha santi uḷārā yakkhā nivāsino, ye imasmiṁ bhagavato pāvacane appasannā. 
А там обитают высшие яккхи, которые не верят этим словам Благостного. 
There dwell high spirits who have no confidence in the Buddha’s dispensation. 
‘santi hi, bhante, uḷārā yakkhā bhagavato appasannā …pe… santi hi, bhante, nīcā yakkhā bhagavato pasannā. 
‘и есть, господин, высшие яккхи, верящие Благостному … и есть, господин, низшие яккхи, верящие Благостному. 
 
Tattha santi uḷārā yakkhā nivāsino, ye imasmiṁ bhagavato pāvacane appasannā, tesaṁ pasādāya uggaṇhātu, bhante, bhagavā āṭānāṭiyaṁ rakkhaṁ bhikkhūnaṁ bhikkhunīnaṁ upāsakānaṁ upāsikānaṁ guttiyā rakkhāya avihiṁsāya phāsuvihārāyā’ti. 
Tattha santi uḷārā yakkhā nivāsino, ye imasmiṁ bhagavato pāvacane appasannā, tesaṁ pasādāya uggaṇhātu, bhante, bhagavā āṭānāṭiyaṁ rakkhaṁ bhikkhūnaṁ bhikkhunīnaṁ upāsakānaṁ upāsikānaṁ guttiyā rakkhāya avihiṁsāya phāsuvihārāyā’ti. 
 

Puna caparaṁ, āvuso, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro, abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo.  И далее, друзья, монах любит дхамму … высшем должном поведении. 
Furthermore, a mendicant loves the teachings and is a delight to converse with, being full of joy in the teaching and training. 
uḷārapāmojjo → oḷārapāmojjo (sya-all, km); uḷārapāmujjo (pts1ed) 
Yaṁpāvuso, bhikkhu dhammakāmo hoti …pe… uḷārapāmojjo. 
Когда же, друзья, монах любит дхамму, радуется произнесению [ее], находит великое счастье в высшей дхамме и высшем должном поведении, 
 

Puna caparaṁ, āvuso, bhikkhu dhammakāmo hoti piyasamudāhāro abhidhamme abhivinaye uḷārapāmojjo.  И далее, друзья, монах любит дхамму, радуется произнесению [ее], находит великое счастье в высшей дхамме и высшем должном поведении. 
Furthermore, a mendicant loves the teachings and is a delight to converse with, being full of joy in the teaching and training. 
Yaṁpāvuso, bhikkhu …pe… uḷārapāmojjo. 
Когда же, друзья, монах … находит великое счастье, 
 

Iti kho, bhikkhave, āḷāro kālāmo ācariyo me samāno attano antevāsiṁ maṁ samānaṁ attanā samasamaṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi.  Так мой учитель, Алара Калама, поставил меня, своего ученика, наравне с собой, и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my tutor Āḷāra Kālāma placed me, his pupil, on the same position as him, and honored me with lofty praise. 
Iti kho, bhikkhave, udako rāmaputto sabrahmacārī me samāno ācariyaṭṭhāne maṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi. 
Так мой товарищ по святой жизни, Уддака Рамапутта, поставил меня учителем и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my spiritual companion Uddaka son of Rāma placed me in the position of a tutor and honored me with lofty praise. 

“Uḷārāya khalu bhavaṁ vacchāyano samaṇaṁ gotamaṁ pasaṁsāya pasaṁsatī”ti.  – Воистину, господин Ваччхаяна не скупится на похвалу отшельнику Готамы! 
“Mister Vacchāyana praises the ascetic Gotama with lofty praise indeed.” 

Appekadā, bho gotama, uḷārāni uḷārāni khādanīyāni khādanti, uḷārāni uḷārāni bhojanāni bhuñjanti, uḷārāni uḷārāni sāyanīyāni sāyanti, uḷārāni uḷārāni pānāni pivanti.  Иногда они употребляют великолепную твёрдую пищу, едят великолепную нетвёрдую пищу, пробуют превосходные деликатесы, пьют превосходные напитки. 
Sometimes they eat luxury fresh and cooked foods and drink a variety of luxury beverages. 
Iti kho, aggivessana, āḷāro kālāmo ācariyo me samāno attano antevāsiṁ maṁ samānaṁ attanā samasamaṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi. 
Так мой учитель, Алара Калама, поставил меня, своего ученика, наравне с собой, и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my tutor Āḷāra Kālāma placed me, his pupil, on the same position as him, and honored me with lofty praise. 
Iti kho, aggivessana, udako rāmaputto sabrahmacārī me samāno ācariyaṭṭhāne ca maṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi. 
Так мой товарищ по святой жизни, Уддака Рамапутта, поставил меня учителем и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my spiritual companion Uddaka son of Rāma placed me in the position of a tutor and honored me with lofty praise. 

Santi ca kho, anuruddhā, kulaputtā saddhā uḷāravedā uḷārapāmojjā.  Но потому, что есть верующие представители клана, которые вдохновляются и радуются тому, что является очень высоким. 
Rather, there are gentlemen of faith who are full of sublime joy and gladness. 
Santi ca kho, anuruddhā, kulaputtā saddhā uḷāravedā uḷārapāmojjā. 
Но потому, что есть верующие представители клана, которые вдохновляются и радуются тому, что является очень высоким. 
Rather, there are gentlemen of faith who are full of joy and gladness. 

Yasmiṁ kho, sandaka, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāravisesaṁ adhigacchati tattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalaṁ.  Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая. 
A sensible person would, to the best of their ability, lead the spiritual life with a teacher under whom they achieve such a high distinction, and, once practicing it, they would complete the system of the skillful teaching. 
Yasmiṁ kho, sandaka, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāravisesaṁ adhigacchati tattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalaṁ. 
 
 
Yasmiṁ kho, sandaka, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāravisesaṁ adhigacchati tattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalaṁ. 
 
 
Yasmiṁ kho, sandaka, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāravisesaṁ adhigacchati tattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalaṁ. 
Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая. 
A sensible person would, to the best of their ability, lead the spiritual life under a teacher who achieves such a high distinction, and, once practicing it, they would complete the system of the skillful teaching. 
Yasmiṁ kho, sandaka, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāravisesaṁ adhigacchati tattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalaṁ. 
Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая. 
A sensible person would, to the best of their ability, lead the spiritual life with a teacher under whom they achieve such a high distinction, and, once practicing it, they would complete the system of the skillful teaching. 
Yasmiṁ kho, sandaka, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāravisesaṁ adhigacchati tattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalaṁ. 
Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая. 
A sensible person would, to the best of their ability, lead the spiritual life with a teacher under whom they achieve such a high distinction, and, once practicing it, they would complete the system of the skillful teaching. 
Yasmiṁ kho, sandaka, satthari sāvako evarūpaṁ uḷāravisesaṁ adhigacchati tattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalan”ti. 
Мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь с учителем, под [учительством] которого ученик достигает такого высочайшего отличия, и живя ею, он бы достиг истинного пути, Дхаммы, которая благая. 
A sensible person would, to the best of their ability, lead the spiritual life with a teacher under whom they achieve such a high distinction, and, once practicing it, they would complete the system of the skillful teaching.” 

Iti kho, rājakumāra, āḷāro kālāmo ācariyo me samāno attano antevāsiṁ maṁ samānaṁ attanā samasamaṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi.  Так мой учитель, Алара Калама, поставил меня, своего ученика, наравне с собой, и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my tutor Āḷāra Kālāma placed me, his pupil, on the same position as him, and honored me with lofty praise. 
Iti kho, rājakumāra, udako rāmaputto sabrahmacārī me samāno ācariyaṭṭhāne maṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi. 
Так мой товарищ по святой жизни, Уддака Рамапутта, поставил меня учителем и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my spiritual companion Uddaka son of Rāma placed me in the position of a tutor and honored me with lofty praise. 

‘addhā ime āyasmanto tassa bhagavato sāsane uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ jānanti;  «Вне сомнений, эти достопочтенные воспринимают последовательные состояния высшего отличия в Учении Благословенного, 
‘Clearly these venerables have realized a higher distinction in the Buddha’s instructions than they had before. 
Addhā ime āyasmanto tassa bhagavato sāsane uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ jānantī’ti. 
Вне сомнений, эти достопочтенные воспринимают последовательные состояния высшего отличия в Учении Благословенного». 
Clearly these venerables have realized a higher distinction in the Buddha’s instructions than they had before.’ 

nāhaṁ, brāhmaṇa, ‘uḷāravaṇṇatā seyyaṁso’ti vadāmi, na panāhaṁ, brāhmaṇa, ‘uḷāravaṇṇatā pāpiyaṁso’ti vadāmi;  Я не утверждаю, что человек является лучшим, потому что он наделён величайшей красотой, но и не утверждаю, что он является худшим, потому что наделён величайшей красотой. 
I don’t say that being very beautiful makes you a better or worse person. 
nāhaṁ, brāhmaṇa, ‘uḷārabhogatā seyyaṁso’ti vadāmi, na panāhaṁ, brāhmaṇa, ‘uḷārabhogatā pāpiyaṁso’ti vadāmi. 
Я не утверждаю, что человек является лучшим, потому что он очень богат, но и не утверждаю, что он является худшим, потому что он очень богат. 
I don’t say that being very wealthy makes you a better or worse person. 
Uḷāravaṇṇopi hi, brāhmaṇa … 
Брахман, человек, наделённый величайшей красотой… 
People who are very beautiful, 
uḷārabhogopi hi, brāhmaṇa, idhekacco pāṇātipātī hoti … 
очень богатый 
who are very wealthy, 
Tasmā ‘na uḷārabhogatā seyyaṁso’ti vadāmi. 
Поэтому я не утверждаю, что человек является лучшим, потому что он очень богатый. Но также, брахман, человек, наделённый величайшей красотой… очень богатый… придерживаться правильных воззрений. Поэтому я не утверждаю, что человек является худшим, потому что он очень богатый. 
That’s why I don’t say that any of these things makes you a better or worse person. 
Uḷārabhogopi hi, brāhmaṇa, idhekacco pāṇātipātā paṭivirato hoti …pe… sammādiṭṭhi hoti. 
 
 
Tasmā ‘na uḷārabhogatā pāpiyaṁso’ti vadāmi. 
 
 

“Uḷārāya khalu bhavaṁ bhāradvājo samaṇaṁ gotamaṁ pasaṁsāya pasaṁsatī”ti.  «Воистину, господин Бхарадваджа восхваляет отшельника Готаму наивысшей похвалой!» 
“Mister Bhāradvāja praises the ascetic Gotama with lofty praise indeed.” 

Iti kho, bhāradvāja, āḷāro kālāmo ācariyo me samāno attano antevāsiṁ maṁ samānaṁ attanā samasamaṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi.  Так мой учитель, Алара Калама, поставил меня, своего ученика, наравне с собой, и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my tutor Āḷāra Kālāma placed me, his pupil, on the same position as him, and honored me with lofty praise. 
Iti kho, bhāradvāja, udako rāmaputto sabrahmacārī me samāno ācariyaṭṭhāne maṁ ṭhapesi, uḷārāya ca maṁ pūjāya pūjesi. 
Так мой товарищ по святой жизни, Уддака Рамапутта, поставил меня учителем и оказал мне наивысшее почтение. 
And that is how my spiritual companion Uddaka son of Rāma placed me in the position of a tutor, and honored me with lofty praise. 

uḷārabhogakulā pabbajito hoti.  из влиятельной семьи 
from an extremely wealthy family. 
‘ahaṁ khomhi uḷārabhogakulā pabbajito, ime panaññe bhikkhū na uḷārabhogakulā pabbajitā’ti. 
«Я ушёл в бездомную жизнь из влиятельной семьи. Но эти другие монахи ушли в бездомную жизнь не из влиятельных семей». 
‘I have gone forth from an extremely wealthy family, unlike these other mendicants.’ 
So tāya uḷārabhogatāya attānukkaṁseti, paraṁ vambheti. 
Так он возвышает себя и принижает других из-за своего достижения сферы ни-восприятия-ни-не-восприятия. 
And they glorify themselves and put others down on account of that. 
‘na kho uḷārabhogatāya lobhadhammā vā parikkhayaṁ gacchanti, dosadhammā vā parikkhayaṁ gacchanti, mohadhammā vā parikkhayaṁ gacchanti. 
«Не из-за чьей-либо вдиятельной семьи состояния жажды, злобы и заблуждения уничтожаются. 
‘It’s not because of one’s extremely wealthy family that thoughts of greed, hate, or delusion come to an end. 
No cepi uḷārabhogakulā pabbajito hoti; 
Даже если человек ушёл в бездомную жизнь не из влиятельной семьи, 
Even if someone has not gone forth from an extremely wealthy family, 
So paṭipadaṁyeva antaraṁ karitvā tāya uḷārabhogatāya nevattānukkaṁseti, na paraṁ vambheti. 
Так, ставя на первое место практику, он ни возвышает себя, ни принижает других из-за своей влиятельной семьи. 
Keeping the practice to themselves, they don’t glorify themselves and put others down on account of their extremely wealthy family. 

Te ca navā bhikkhū therehi bhikkhūhi ovadiyamānā anusāsiyamānā uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ jānanti.  И новые монахи, обученные и наставленные старшими монахами, достигли последовательных этапов высшего отличия. 
Being instructed by the senior mendicants, the junior mendicants realized a higher distinction than they had before. 
Te ca navā bhikkhū therehi bhikkhūhi ovadiyamānā anusāsiyamānā uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ jānanti. 
И новые монахи, обученные и наставленные старшими монахами, достигли последовательных этапов высшего отличия. 
Being instructed by the senior mendicants, the junior mendicants realized a higher distinction than they had before. 

atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ.  великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств, возник в мире с его богами, с его Марами, с его Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. 
And then—in this world with its gods, Māras, and divinities, this population with its ascetics and brahmins, gods and humans—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā, yatthapime candimasūriyā evaṁmahiddhikā evaṁmahānubhāvā ābhāya nānubhonti tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И даже в тех бездонных промежутках пустоты, темноты, кромешной тьмы, [что находятся] между мирами, докуда не достаёт свет луны и солнца – таких великих и могущественных – там тоже возник великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств. 
Even in the boundless void of interstellar space—so utterly dark that even the light of the moon and the sun, so mighty and powerful, makes no impression—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Ayañca dasasahassī lokadhātu saṅkampati sampakampati sampavedhati appamāṇo ca uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvan’ti. 
И вся эта система десяти тысяч миров сотряслась, затрепетала, содрогнулась, и в ней также возник великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств». 
And this ten-thousandfold galaxy shakes and rocks and trembles. And an immeasurable, magnificent light appears in the world, surpassing the glory of the gods.’ 
‘yadā, ānanda, bodhisatto mātukucchimhā nikkhamati, atha sadevake loke samārake sabrahmake sassamaṇabrāhmaṇiyā pajāya sadevamanussāya appamāṇo uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
«Когда бодхисатта вышел из утробы своей матери, великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств, возник в мире с его богами, с его Марами, с его Брахмами, в этом поколении с его жрецами и отшельниками, князьями и [простыми] людьми. 
‘When the being intent on awakening emerges from his mother’s womb, then—in this world with its gods, Māras, and divinities, this population with its ascetics and brahmins, gods and humans—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Yāpi tā lokantarikā aghā asaṁvutā andhakārā andhakāratimisā yatthapime candimasūriyā evaṁmahiddhikā evaṁmahānubhāvā ābhāya nānubhonti tatthapi appamāṇo uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvaṁ. 
И даже в тех бездонных промежутках пустоты, темноты, кромешной тьмы, [что находятся] между мирами, докуда не достаёт свет луны и солнца – таких великих и могущественных – там тоже возник великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств. 
Even in the boundless void of interstellar space—so utterly dark that even the light of the moon and the sun, so mighty and powerful, makes no impression—an immeasurable, magnificent light appears, surpassing the glory of the gods. 
Ayañca dasasahassī lokadhātu saṅkampati sampakampati sampavedhati, appamāṇo ca uḷāro obhāso loke pātubhavati atikkammeva devānaṁ devānubhāvan’ti. 
И вся эта система десяти тысяч миров сотряслась, затрепетала, содрогнулась, и в ней также возник великий безмерный свет, превосходящий сияние божеств». 
And this ten-thousandfold galaxy shakes and rocks and trembles. And an immeasurable, magnificent light appears in the world, surpassing the glory of the gods.’ 

Abhisaddahaṁ kammaphalaṁ uḷāraṁ,  И верит в результат большой поступка, 
trusting in the ample fruit of deeds, 
Anabhisaddahaṁ kammaphalaṁ uḷāraṁ, 
Не верит в то, что от дарения что-то будет, 
not trusting in the ample fruit of deeds, 
Anabhisaddahaṁ kammaphalaṁ uḷāraṁ, 
Не верит в то, что от дарения что-то будет, 
not trusting in the ample fruit of deeds, 
Abhisaddahaṁ kammaphalaṁ uḷāraṁ, 
И верит в результат большой поступка, 
trusting in the ample fruit of deeds, 
Abhisaddahaṁ kammaphalaṁ uḷāraṁ, 
И верит в результат большой поступка, 
trusting in the ample fruit of deeds, 

‘appakā te sattā lokasmiṁ ye uḷāre uḷāre bhoge labhitvā na ceva majjanti, na ca pamajjanti, na ca kāmesu gedhaṁ āpajjanti, na ca sattesu vippaṭipajjanti.  „Мало тех людей в мире, которые, обретая наилучшее имущество, не становятся ослеплёнными и беспечными, не предаются чувственным наслаждениям и не обращаются плохо с другими существами. 
‘Few are the sentient beings in the world who, when they obtain luxury possessions, don’t get indulgent and negligent, giving in to greed for sensual pleasures, and doing the wrong thing by others. 
Atha kho eteva bahutarā sattā lokasmiṁ ye uḷāre uḷāre bhoge labhitvā majjanti ceva pamajjanti ca kāmesu ca gedhaṁ āpajjanti, sattesu ca vippaṭipajjantī’”ti. 
Куда больше тех людей в мире, которые, обретая наилучшее имущество, становится ослеплёнными и беспечными, предаются чувственным наслаждениям и плохо обращаются с другими существами“ 
There are many more who, when they obtain luxury possessions, do get indulgent and negligent, giving in to greed for sensual pleasures, and doing the wrong thing by others.’” 
Appakā te, mahārāja, sattā lokasmiṁ, ye uḷāre uḷāre bhoge labhitvā na ceva majjanti, na ca pamajjanti, na ca kāmesu gedhaṁ āpajjanti, na ca sattesu vippaṭipajjanti. 
 
Atha kho eteva bahutarā sattā lokasmiṁ, ye uḷāre uḷāre bhoge labhitvā majjanti ceva pamajjanti ca kāmesu ca gedhaṁ āpajjanti, sattesu ca vippaṭipajjantī”ti. 
 

uḷārā aparāparā.  То для того мудрец восхвалит прилежание 
heaven, and birth in an eminent family— 

uḷāre aparāpare;  непрерывный ряд, 
of exceptional wealth, 

Asappuriso kho, mahārāja, uḷāre bhoge labhitvā nevattānaṁ sukheti pīṇeti, na mātāpitaro sukheti pīṇeti, na puttadāraṁ sukheti pīṇeti, na dāsakammakaraporise sukheti pīṇeti, na mittāmacce sukheti pīṇeti, na samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpeti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ.  Когда низший человек обретает великое богатство, он не делает счастливым и довольным себя, не делает счастливыми и довольными ни своих мать и отца, ни своих жену и детей, ни своих рабов, рабочих и слуг, ни своих друзей и сослуживцев. Он не делает подношения жрецам и отшельникам, которое ведёт ввысь, приносит небесный плод, имеет своим следствием счастье, проводит дающего в небесные миры. 
When an untrue person has acquired exceptional wealth they don’t make themselves happy and pleased. Nor do they make their mother and father, partners and children, bondservants, workers, and staff, and friends and colleagues happy and pleased. And they don’t establish an uplifting religious donation for ascetics and brahmins that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven. 
Evameva kho, mahārāja, asappuriso uḷāre bhoge labhitvā nevattānaṁ sukheti pīṇeti, na mātāpitaro sukheti pīṇeti, na puttadāraṁ sukheti pīṇeti, na dāsakammakaraporise sukheti pīṇeti, na mittāmacce sukheti pīṇeti, na samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpeti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ. 
очно так же, великий царь, когда низший человек обретает великое богатство… 
In the same way, when an untrue person has acquired exceptional wealth … 
Sappuriso ca kho, mahārāja, uḷāre bhoge labhitvā attānaṁ sukheti pīṇeti, mātāpitaro sukheti pīṇeti, puttadāraṁ sukheti pīṇeti, dāsakammakaraporise sukheti pīṇeti, mittāmacce sukheti pīṇeti, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpeti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ. 
Но, великий царь, когда высший человек обретает великое богатство, он делает счастливым и довольным себя, он делает счастливыми и довольными отца и мать, своих жену и детей, своих рабов, рабочих и слуг, своих друзей и сослуживцев. Он делает подношение жрецам и отшельникам, которое ведёт ввысь, приносит небесный плод, имеет своим следствием счастье, проводит дающего в небесные миры. 
When a true person has acquired exceptional wealth they make themselves happy and pleased. And they make their mother and father, partners and children, bondservants, workers, and staff, and friends and colleagues happy and pleased. And they establish an uplifting religious donation for ascetics and brahmins that’s conducive to heaven, ripens in happiness, and leads to heaven. 
Evameva kho, mahārāja, sappuriso uḷāre bhoge labhitvā attānaṁ sukheti pīṇeti, mātāpitaro sukheti pīṇeti, puttadāraṁ sukheti pīṇeti, dāsakammakaraporise sukheti pīṇeti, mittāmacce sukheti pīṇeti, samaṇabrāhmaṇesu uddhaggikaṁ dakkhiṇaṁ patiṭṭhāpeti sovaggikaṁ sukhavipākaṁ saggasaṁvattanikaṁ. 
Точно так же, великий царь, когда высший человек обретает великое богатство… 
In the same way, when a true person has acquired exceptional wealth … 

‘varametaṁ piṇḍapātaṁ dāsā vā kammakarā vā bhuñjeyyun’ti, tassa kammassa vipākena nāssuḷārāya bhattabhogāya cittaṁ namati, nāssuḷārāya vatthabhogāya cittaṁ namati, nāssuḷārāya yānabhogāya cittaṁ namati, nāssuḷārānaṁ pañcannaṁ kāmaguṇānaṁ bhogāya cittaṁ namati.  то вследствие этой каммы его ум не склонялся к наслаждению превосходной пищей, превосходными одеяниями, превосходными средствами передвижения или же к наслаждению превосходными предметами среди пяти нитей чувственных удовольствий. 
as a result of that deed his mind didn’t tend to enjoy nice food, clothes, vehicles, or the five refined kinds of sensual stimulation. 

Atha kho āyasmato channassa tāvatakeneva uḷāraṁ pītipāmojjaṁ uppajji:  И тут же великий восторг и радость возникли в Достопочтенном Чханне, как только он подумал: 
Then right away Channa was filled with lofty rapture and joy, 

“Idha, bhante ānanda, sambahulā bhikkhuniyo catūsu satipaṭṭhānesu suppatiṭṭhitacittā viharantiyo uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ sañjānantī”ti.  “Honorable Ānanda, several nuns meditate with their minds firmly established in the four kinds of mindfulness meditation. They have realized a higher distinction than they had before.” 
‘uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ sañjānissatī’”ti. 
realize a higher distinction than they had before.” 
‘idha, bhante ānanda, sambahulā bhikkhuniyo catūsu satipaṭṭhānesu suppatiṭṭhitacittā viharantiyo uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ sañjānantī’ti. 
 
Yo hi koci, bhaginiyo, bhikkhu vā bhikkhunī vā catūsu satipaṭṭhānesu suppatiṭṭhitacitto viharati, tassetaṁ pāṭikaṅkhaṁ—uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ sañjānissatī’”ti. 
 
‘uḷāraṁ pubbenāparaṁ visesaṁ sañjānissati’. 
realize a higher distinction than they had before. 

“Uḷārā kho tyāyaṁ, sāriputta, āsabhī vācā bhāsitā, ekaṁso gahito, sīhanādo nadito:  «Высокое, в самом деле, это твоё громкое заявление, Сарипутта, столь однозначный и категоричный львиный рык: 
“That’s a grand and dramatic statement, Sāriputta. You’ve roared a definitive, categorical lion’s roar, saying: 
Atha kiñcarahi tyāyaṁ, sāriputta, uḷārā āsabhī vācā bhāsitā, ekaṁso gahito, sīhanādo nadito: 
почему же ты произносишь это громкое заявление, столь однозначный и категоричный львиный рык: 
what exactly are you doing, making such a grand and dramatic statement, roaring such a definitive, categorical lion’s roar?” 

Ayañca dasasahassilokadhātu saṅkampi sampakampi sampavedhi, appamāṇo ca uḷāro obhāso loke pāturahosi atikkamma devānaṁ devānubhāvanti.  И эта десятитысячная сфера света - мира содрогнулась, задрожала, затряслась, и возникло неизмеримое, возвышенное сияние превосходящее божеств божественное величие. 
And this ten-thousandfold galaxy shook and rocked and trembled. And an immeasurable, magnificent light appeared in the world, surpassing the glory of the gods.