Спустя шесть месяцев без шести дней изготовитель колесниц закончил одно колесо. Царь Пачетана обратился к изготовителю колесниц: «Через шесть дней будет битва. Готова ли новая пара колёс?»—«За шесть месяцев без шести дней я закончил одно колесо»—«Но, дорогой изготовитель колесниц, можешь ли ты закончить для меня второе колесо за шесть дней?»—«Могу, Господин»—ответил изготовитель колесниц. И тогда за следующие шесть дней изготовитель колесниц закончил второе колесо. Он принёс новую пару колёс царю Пачетане и сказал: «Вот новая пара колёс, которую я сделал для вас, Господин»—«Но в чём отличие, дорогой изготовитель колесниц, между колесом, работа над которым заняла шесть месяцев без шести дней, и тем, работа над которым заняла шесть дней? Я не вижу каких-либо отличий между ними»—«Есть отличие, Господин. Понаблюдайте отличие». 

Однажды Благословенный пребывал в стране Колиев рядом с городом Колиев под названием Садджанела. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и одеяние, и отправился в дом Суппавасы, дочери Колиев, где сел на подготовленное сиденье. Затем Суппаваса, дочь Колиев, собственноручно обслужила Благословенного различными видами превосходной пищи. И когда Благословенный закончил кушать и убрал чашу, Суппаваса села рядом. Благословенный тогда сказал ей: 

Когда он закончил говорить, царь Аджатасатту стал зол и недоволен и сказал Упаке Мандикапутте: «Какой наглый этот сын солевара! Какой грубый, какой дерзкий, вздумал, будто может нападать на Благословенного, Араханта, Полностью Просветлённого. Убирайся Упака, прочь с глаз моих долой!» 

И, когда минула ночь, утром Благословенный оделся, взял чашу и одеяние и отправился в дом Уггахи, где сел на подготовленное для него сиденье. Затем Уггаха, правнук Мендаки, собственноручно обслужил Благословенного различными видами превосходной пищи. И когда Благословенный закончил кушать и убрал чашу, Уггаха сел рядом и сказал Благословенному: «Господин, эти мои девушки отправятся жить в дома своих мужей. Пусть Благословенный наставит их так, чтобы это привело к их благополучию и счастью на долгое время». Тогда Благословенный сказал этим девушкам: 

И когда Благословенный закончил давать Достопочтенному Соне это наставление, также быстро, как сильный человек мог бы распрямить согнутую руку или согнуть распрямлённую, Благословенный исчез из Прохладной Рощи и возник на горе Утёс Ястребов. 

Затем мирянка Нандамата собственноручно обслужила Сангху монахов во главе с Сарипуттой и Моггалланой различными видами превосходной пищи. И когда Достопочтенный Сарипутта закончил кушать и убрал чашу, она села рядом. И тогда Достопочтенный Сарипутта спросил её:  И в то время великий божественный царь Вессавана странствовал по некоему делу с севера на юг. Он услышал как мирянка Нандамата декламирует Параяну и встал рядом, ожидая, когда она закончит декламацию. Когда мирянка Нандамата закончила, она замолкла. Осознав, что мирянка Нандамата закончила свою декламацию, великий божественный царь Вессавана произнёс похвалу: «Хорошо, сестра! Хорошо, сестра!» 

И затем военачальник Сиха собственноручно обслужил Сангху монахов во главе с Буддой различными видами превосходной пищи. И когда Благословенный закончил кушать и убрал чашу, Сиха сел рядом. И тогда Благословенный наставлял, воодушевлял, вдохновлял, и радовал Сиху беседой о Дхамме, после чего поднялся со своего сиденья и ушёл. 

Закончил тренировку, и ниббаны я достиг». 

Когда он, Великий Мудрец, закончил путь своей жизни, 

Тогда предводитель Паяси устроил подношение для аскетов и брахманов, бедняков, бродяг, странников и нищих. В этом подношении была такая пища, как грубая каша и мясные обрезки. Ещё, в устроении подношения участвовал брахманский ученик по имени Уттара. Когда подношение закончилось, Уттара отозвался о нём следующими словами: 

И когда Сандхана закончил говорить, Нигродха ответил ему: «Послушайте теперь вы, домохозяин, знаете ли вы, с кем говорит отшельник Готама? С кем он проводит беседы? При общении с кем, он достиг прояснения в мудрости? Понимание отшельника Готамы испорчено его привычкой к уединению. Он растеряется на этом собрании. Он не подготовлен к дискуссиям. Он занят только поверхностными вещами. Точно одноглазая корова, которая ходит по кругу, следует только по окраине, так и этот отшельник Готама. Поэтому поверьте, домохозяин, если отшельник Готама пришел бы на это собрание, то одним единственным вопросом мы сможем оседлать его. Да, мне кажется, мы могли бы перевернуть его, как пустой горшок». 

Так я слышал. Однажды Благодатный остановился в Саваттхи в доме Матери Мигары, в Восточном Парке. В то время Васеттха и Бхарадваджа жили среди монахов, желая самим стать монахами. Вечером Благодатный закончил свою медитацию, вышел из дома и прогуливался в тени. 

Теперь, монахи, представьте, что я поел, отказался от дополнительной пищи, наелся, закончил [трапезу], получил достаточно, получил что хотел, и какая-то часть еды, полученная с подаяний, осталась на выброс. И тогда прибыли два голодных и слабых монаха, и я сказал им: «Монахи, я поел, отказался от дополнительной пищи, наелся, закончил [трапезу], получил достаточно, получил что хотел, но какая-то часть моей еды, полученная с подаяний, осталась на выброс. Ешьте, если хотите. Если не станете есть, я выброшу её туда, где нет растительности, или же выброшу её в воду, в которой нет ничего живого». 

И тогда Благословенный отправился к отшельнической хижине брахмана Раммаки. И в то время группа монахов сидела в [этой] хижине, обсуждая Дхамму. Благословенный встал перед дверью и ждал, пока их беседа закончится. Когда он понял, что она закончилась, он прокашлялся и постучал, и монахи открыли ему дверь. Благословенный вошёл, сел на подготовленное сиденье и обратился к монахам так: «Монахи, ради какой беседы вы сидите сейчас здесь? Какой ваш разговор был прерван?» 

Затем брахман Джануссонин отправился к Благословенному и, по прибытии обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом. Сидя там, он рассказал Благословенному обо всей своей беседе со странником Пилотикой. Когда он закончил, Благословенный сказал ему: «Не полон в своих подробностях, брахман, этот пример со следами слона. А что касается примера полного в своих подробностях, то слушай внимательно. Я буду говорить». 

И тогда мирянин Висакха, восхитившись и возрадовавшись словам монахини Дхаммадинны, встал со своего сиденья и, поклонившись ей и обойдя её с правой стороны, ушёл к Благословенному. Поклонившись ему, он сел рядом и рассказал Благословенному обо всей беседе с монахиней Дхаммадинной. Когда он закончил, Благословенный сказал ему: 

И когда домохозяин Дасама закончил свои дела в Паталипутте, он отправился к Достопочтенному Ананде в Белувагамаку, что возле Весали. Поклонившись ему, он сел рядом и спросил его:  Когда Достопочтенный Ананда закончил говорить, домохозяин Дасама из Аттхаканагары сказал ему: «Достопочтенный Ананда, это как если бы человек искал один вход к спрятанному сокровищу, но вдруг нашёл сразу одиннадцать входов к этому сокровищу. Точно также и я искал одну дверь в Бессмертное, но вдруг услышал сразу об одиннадцати дверях в Бессмертное. Это как если бы у человека был бы дом с одиннадцатью дверями, и когда этот дом бы загорелся, он мог бы убежать в безопасное место через любую из этих одиннадцати дверей, также и я могу убежать в безопасное место через любую из этих одиннадцати дверей в Бессмертное. Достопочтенный, представители других религиозных движений просят вознаграждение для своих учителей, так почему бы мне не сделать подношение Достопочтенному Ананде?» 

Вскоре после того как принц Джаясена ушёл, саманера Ачиравата отправился к Благословенному. Поклонившись Благословенному, он сел рядом и рассказал Благословенному обо всей своей беседе с принцем Джаясеной. Когда он закончил, Благословенный сказал ему:  И тогда саманера Ачиравата научил принца Джаясену Дхамме, как он услышал и освоил её. После того как он закончил говорить, принц Джаясена отметил: «Этого не может быть, Мастер Аггивессана, не может статься, чтобы монах, который пребывает прилежным, старательным, решительным, смог бы достичь единения ума». И затем, объявив саманере Ачиравате, что это невозможно и что этого не может произойти, принц Джаясена поднялся со своего сиденья и ушёл. 

И затем Достопочтенный Ананда и Достопочтенный Самиддхи вместе отправились к Благословенному и, поклонившись ему, они сели рядом. Достопочтенный Ананда рассказал Благословенному обо всей беседе между Достопочтенным Самиддхи и странником Поталипуттой. Когда он закончил, Благословенный сказал Достопочтенному Ананде: «Ананда, я не припоминаю, чтобы когда-либо даже видел странника Поталипутту, так как могла состояться эта беседа [между нами]? Хотя вопрос странника Поталипутты следовало изучить прежде, чем давать ответ, этот пустоголовый Самиддхи ответил на него однобоко».  И тогда, ни согласившись, ни одобрив слов Достопочтенного Самиддхи, странник Поталипутта поднялся со своего сиденья и ушёл. И вскоре после того как странник Поталипутта ушёл, Достопочтенный Самиддхи отправился к Достопочтенному Ананде и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и рассказал Достопочтенному Ананде о всей своей беседе со странником Поталипуттой. После того как он закончил говорить, Достопочтенный Ананда сказал ему: «Друг Самиддхи, об этой беседе следует поведать Благословенному. Ну же, подойдём к Благословенному и расскажем ему об этом. То, как Благословенный объяснит нам, так мы это и запомним». 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда брахман Аккосака Бхарадваджа услышал: «Говорят, что брахман из клана Бхарадваджей покинул мирскую жизнь ради жизни бездомной под учительством отшельника Готамы». Злой и недовольный, он отправился к Благословенному и стал оскорблять и поносить его грубыми, резкими словами. Когда он закончил говорить, Благословенный сказал ему: 

Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. И тогда брахман Асуриндака Бхарадваджа услышал: «Говорят, что брахман из клана Бхарадваджей покинул мирскую жизнь ради жизни бездомной под учительством отшельника Готамы». Злой и недовольный, он отправился к Благословенному и стал оскорблять и поносить его грубыми, резкими словами. Когда он закончил говорить, Благословенный ничего не ответил. И тогда брахман Асуриндака Бхарадваджа сказал Благословенному: «Ты повержен, отшельник! Ты повержен, отшельник!» 

Достопочтенный Удайи молча согласился. Затем, как минула ночь, утром Достопочтенный Удайи взял чашу и верхнее одеяние и отправился к дому брахманки из клана Верахаччани. Там он сел на подготовленное сиденье. Затем брахманка собственноручно обслужила Достопочтенного Удайи превосходной твёрдой и мягкой пищей. И когда Достопочтенный Удайи закончил кушать и убрал чашу, брахманка надела сандалии, села на высокое сиденье с покрытой головой, и сказала ему: «Поведай мне Дхамму, отшельник». Ответив: «Для этого ещё будет подходящий случай, сестра», он встал со своего сиденья и ушёл.  Достопочтенный Удайи молча согласился. Затем, как минула ночь, утром Достопочтенный Удайи взял чашу и верхнее одеяние и отправился к дому брахманки из клана Верахаччани. Там он сел на подготовленное сиденье. Затем брахманка собственноручно обслужила Достопочтенного Удайи превосходной твёрдой и мягкой пищей. И когда Достопочтенный Удайи закончил кушать и убрал чашу, брахманка сняла сандалии, села на низкое сиденье, сняла головной убор, и сказала ему: «Достопочтенный, что, как считают араханты, должно наличествовать для того, чтобы существовало удовольствие и боль? И что, как считают араханты, должно прекратиться, чтобы удовольствие и боль не существовали?» 

Есть вот эти шесть затиханий. Когда достигается первая джхана, то затихает внутренняя речь. Когда достигается вторая джхана, то затихают направление ума и удержание ума. Когда достигается третья джхана, то затихает восторг. Когда достигается четвёртая джхана, то затихают вдох и выдох. Когда достигается прекращение восприятия и чувствования, то восприятие и чувствование затихают. Когда закончились загрязнения в уме монаха, жажда затихла, злоба затихла, заблуждение затихло».  Затем, монах, я также учил пошаговому успокоению формаций. Когда достигается первая джхана, то успокаивается внутренняя речь. Когда достигается вторая джхана, то успокаивается направление ума и удержание ума. Когда достигается третья джхана, то успокаивается восторг. Когда достигается четвёртая джхана, то успокаиваются вдох и выдох. Когда достигается сфера безграничного пространства, то успокаивается восприятие форм. Когда достигается сфера безграничного сознания, то успокаивается сфера безграничного пространства. Когда достигается сфера отсутствия всего, то успокаивается сфера безграничного сознания. Когда достигается сфера ни восприятия, ни не-восприятия, то успокаивается сфера отсутствия всего. Когда достигается прекращение восприятия и чувствования, то восприятие и чувствование успокаиваются. Когда закончились загрязнения в уме монаха, жажда успокоена, злоба успокоена, заблуждение успокоено. 
И я также учил пошаговому прекращению формаций. Когда достигается первая джхана, то прекращается внутренняя речь. Когда достигается вторая джхана, то прекращается направление ума на объект и удержание ума на объекте. Когда достигается третья джхана, то прекращается восторг. Когда достигается четвёртая джхана, то прекращаются вдох и выдох. Когда достигается сфера безграничного пространства, то прекращается восприятие форм. Когда достигается сфера безграничного сознания, то прекращается сфера безграничного пространства. Когда достигается сфера отсутствия всего, то прекращается сфера безграничного сознания. Когда достигается сфера ни восприятия, ни не-восприятия, то прекращается сфера отсутствия всего. Когда достигается прекращение восприятия и чувствования, то восприятие и чувствование прекращаются. Когда закончились загрязнения в уме монаха, жажда прекратилась, злоба прекратилась, заблуждение прекратилось. 

Затем, Ананда, я также учил пошаговому прекращению формаций… Этот фрагмент раскрывается в точности как в СН 36.11 …Когда закончились загрязнения в уме монаха, жажда затихла, отвращение затихло, невежество затихло». 

Когда ближе к вечеру Господин оставив уединение пришёл в зал для бесед и, сев на приготовленное для него место, спросил: «Что вы обсуждали собравшись вместе о монахи? Какую тему для беседы вы не закончили?» 

В третий раз, когда прошла ночь, на рассвете, Достопочтенный Ананда, поднявшись со своего места, уложив свое верхнее одеяние на одно плечо и сложив руки в почтительном приветствии, сказал Благословенному: «Закончилась эта прекрасная ночь, Достопочтенный, последняя стража ночи прошла, рассвело, долгое время эти монахи сидят, пусть Благословенный поприветствует монахов, пришедших увидеть его».  Прошло много времени и, когда первая часть ночи уже подходила к концу, преподобный Ананда поднявшись со своего места, и переодев рясу на левое плечо, обратился к Благословенному: «Наступила ночь, о Преподобный, уже первая ее часть подошла к концу, а пришедшие монахи все еще ожидают вас, оставаясь сидеть. Пусть Господин обратится к ним с приветственной речью». Но в ответ Благословенный не промолвил ни слова. Когда вторая треть ночи уже начала подходить к концу, преподобный Ананда, во второй раз обратился к Татхагате с подобной просьбой, но в ответ Благословенный остался молчалив. И вот когда уже третья часть ночи закончилась, и забрезжил рассвет, преподобный Ананда в третий раз преклонил колени перед Господином с просьбой поприветствовать, столь долго ожидающих этого монахов. 

В третий раз, когда прошла ночь, на рассвете, Достопочтенный Ананда, поднявшись со своего места, уложив свое верхнее одеяние на одно плечо и сложив руки в почтительном приветствии, сказал Благословенному: «Закончилась эта прекрасная ночь, Достопочтенный, последняя стража ночи прошла, рассвело, долгое время эти монахи сидят, пусть Благословенный продекламирует Патимоккху для собрания монахов». 

В то время, достопочтенный тхера, преподобный Сарипутта, отправился за подаянием в Раджагаху, пришел на улицу, где предлагали множественные дары. Тогда служанка той женщины увидела его и сказала: «Достопочтенный, дайте мне свою чашу»,—и добавила,—«В качестве одолжения мирской последовательнице, зайдите сюда». Тхера дал ей свою чашу. Она провела его в дом. Тогда женщина приветствовала его, и прислуживала ему. И когда она прислуживала ему, у нее было сильное устремление: «В силу этого добродетельного поступка, в будущем я могу иметь божественное великолепие, сияющего божественного слона, дворец с остроконечной крышей и троном, украшенные лотосами». Потом, когда тхера закончил свою еду, она вымыла миску, и наполнила ее гхи, медом, сахаром и т.п., свернула ткань, которой было покрыто сиденье, и положила ее в руки тхеры. Когда тхера собрался уходить, она дала распоряжения двум слугам: «Помогите тхере донести это сиденье (ткань) и чашу до монастыря, после чего возвращайтесь». Они так и сделали. 

Весь мусор подняло на поверхность и смыло. Поднимающиеся воды, заполнили другие источники, деревня была окружена водой, и область вокруг деревни была затоплена. Брахманы увидели чудо, и с сердцами, полными изумления и удивления, получили прощение от Благословенного (Будды). Сразу же поступление воды прекратилось. Они предоставили место для Благословенного (Будды) и группы монахов, чтобы остановиться, пригласили их на следующий день, и на следующий день, подготовив большую милостыню, они представили роскошную твердую и мягкую пищу, для сангхи монахов с Буддой во главе. И когда Благословенный (Будда) закончил прием пищи и убрал свою руку из чаши, все жители Туны собрались вокруг него в дань уважения. 

В то время, когда Благословенный (Будда) пребывал в Джетаване, один мирской последователь, который жил в Саваттхи, отправился в монастырь в вечернее время, с множеством других мирских последователей. Они слушали Дхамму, и, тогда один из них встал, подошел к Благословенному (Будде) и сказал: «Достопочтенный, отныне я обещаю предоставлять четыре подношения [порции] пищи, [ежедневно] на протяжении всей жизни». Тогда Благословенный (Будда) произнес [для него] наставления о Дхамме, как подобало случаю, и простился с ним. [Этот мирской последователь] сказал заведующему [распределением] пищи: «Достопочтенный, я буду предоставлять четыре порции пищи для Сангхи (монахов) [ежедневно]. С завтрашнего дня, пускай достопочтенные приходят в мой дом», и вернувшись домой, он объяснил все это служанке, сказав: «В этом вопросе ты должна быть постоянно бдительной».—Очень хорошо,—ответила она. По своей натуре, она обладала верой, стремилась к обретению заслуг, и была добродетельной. Поэтому, каждый день она поднималась рано, готовила отличные еду и питье, прибирала места для сидения, хорошо натирая их благовониями. Она приготовила места, и когда монахи пришли, пригласила их сесть, почтительно поприветствовав, поднесла им цветы, благовония и лампады и прислуживала им с уважением. Когда монахи закончили прием пищи, она подошла к ним, поклонилась и сказала: «Пускай Достопочтенные расскажут о том, как избавиться от страданий, от рождений и т.д.» Монахи дали ей Прибежище (в Будде, Дхамме и Сангхе) и пять обетов (нравственного поведения), объяснив природу тела, и наставили размышлять о его распаде. Потом они рассказали ей о непостоянстве. Следуя этим наставлениям шестнадцать лет, время от времени внимательно размышляя, однажды она достигла понимания Дхаммы, и из-за развития ее понимания, она обрела плод вступления в поток. Вскоре она умерла, и возродилась в свите Сакки (Индры, царя дэвов), став его любимицей. И она прогуливалась в парке, сопровождаемая музыкой, исполняемой на шестидесяти тысячах музыкальных инструментах, наслаждаясь великим божественным блаженством, развлекаясь со своей свитой. Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана, путешествуя по божественным мирам, увидел ее и спросил: 

Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи. И в то время в Уттарамадхуре жила некая женщина, чья жизнь уже подошла к концу, и она должна была переродиться в горестном уделе (животным, призраком или в аду). Благословенный (Будда), перед рассветом, в состоянии великого сострадания, практикуемого Буддами, окинул взором мир, и увидел эту женщину. Желая установить ее в хорошем перерождении, он в одиночку отправился в Мадхуру (Матхуру) и вошел в пригород в поисках милостыни. А в то время женщина приготовила дома еду, и пошла за водой к источнику с кувшином, и купалась. Когда она возвращалась домой с полным кувшином, то увидела Благословенного (Будду), и спросила: «Может быть, Достопочтенный уже получил подаяние?», и когда Благословенный (Будда) сказал: «Мы будем получать», она узнала, что он еще не получил милостыню. Поэтому она поставила свой кувшин, подошла к Благословенному (Будде), поклонилась ему и сказала: «Достопочтенный, я буду раздавать милостыню. Позвольте мне [дать вам подаяние]». Благословенный (Будда) дал согласие, сохраняя молчание. Она, узнав о его согласии, пошла вперед, приготовила сиденье, окропила [благовониями] и украсила [цветами], и стояла, ожидая его прибытия. Он зашел и сел. Она дала ему еду, и села. Когда Благословенный (Будда) закончил трапезу и убрал руки от чаши, он поблагодарил ее и пошел дальше своей дорогой. Услышав его благословение, и испытывая огромную радость и счастье. И не теряя этой радости, [вызванной дачей подаяния] Будде, стояла в почтительной позе, пока он не скрылся из вида. По прошествии всего нескольких дней, она умерла и возродилась в мире Таватимса (небе Тридцати Трех). Теперь, Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана, когда он путешествовал среди дэвов, увидел богиню, с великой божественной психической силой, обладающую большим божественным величием и великолепием, имеющую сияние, пределы которого невозможно установить даже с помощью сил Будды. Он спросил, в этих стихах о том, какие дела и заслуги сделали ее такой…