«Мастер Готама, вот брахман хорошо рождён с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена по отцовской линии. Он декламатор и сохранитель гимнов, знаток трёх Вед с их словарями, ритуалами, фонологией, этимологией и, как пятое, историями. Он умелый в филологии и грамматике, прекрасно сведущ в натурфилософии и знаках великого человека. Вот каким образом брахманы описывают брахмана, который мастер тройственного знания». 

(1) Он считает, что уже сформировались близкие отношения, хотя это всего лишь знакомство. (2) Он распределяет вещи, которые ему не принадлежат. (3) Он общается с теми, кто находится в ссоре друг с другом. (4) Он шепчет на ухо. (5) Он делает непомерные запросы. 

«Мастер Готама, если кто-либо мог бы правдиво сказать о ком-либо: «Он хорошо рождённый брахман с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена по отцовской линии. Он тот, кто декламирует и сохраняет гимны, знаток трёх Вед с их словарями, ритуалами, фонологией, этимологией и, как пятое, историями. Он умелый в филологии и грамматике, прекрасно сведущ в натурфилософии и знаках великого человека»—то именно обо мне кто-либо мог бы сказать так. Ведь я, Мастер Готама, хорошо рождённый брахман с обеих сторон… сведущ в натурфилософии и знаках великого человека». 

Вот каким образом, друг Сарипутта, этот монах берётся за слушание учений, которых он не слышал прежде; не забывает те учения, которые уже слышал; вспоминает те учения, с которыми он уже знаком; и понимает то, чего ранее не понял».  «Друг Сарипутта, как монах берётся за слушание учений, которых он не слышал прежде? Как он не забывает те учения, которые уже слышал? Как он вспоминает те учения, с которыми он уже знаком? И как он понимает то, чего ранее не понял?» 

(1) Затем те дэвы сказали: «В прошлом, Господин, мы были людьми, и монахи подходили к нашим домам. Мы вставали в знак приветствия, но не кланялись им. Не исполнив своего долга, полные сожаления и раскаяния, мы переродились в низшем классе божеств».  (2) Некие другие дэвы подошли ко мне и сказали: «В прошлом, Господин, мы были людьми, и монахи подходили к нашим домам. Мы вставали в знак приветствия, кланялись им, но не предлагали им сидений. Не исполнив своего долга, полные сожаления и раскаяния, мы переродились в низшем классе божеств». 
(3) Некие другие дэвы подошли ко мне и сказали: «В прошлом, Господин, мы были людьми, и монахи подходили к нашим домам. Мы вставали в знак приветствия, кланялись им, предлагали им сиденья, но не делились с ними вещами насколько были способны и могли… 

И каким образом, друзья, Благословенный говорил о личности, не подверженной упадку? Вот монах слушает те учения, которых он не слышал прежде; не забывает тех учений, которые он уже слышал; вспоминает те учения, с которыми он уже знаком; и понимает то, чего ранее он не понял. Вот каким образом, друзья, Благословенный говорил о личности, не подверженной упадку.  «Каким образом, друзья, Благословенный говорил о личности, подверженной упадку? Вот монах не слушает учений, которых он не слышал прежде; забывает те учения, которые он уже слышал; не вспоминает те учения, с которыми он уже знаком; не понимает того, чего ранее он не понял. Вот каким образом, друзья, Благословенный говорил о личности, подверженной упадку. 

И тогда Достопочтенный Ананда обратился к страннику Уттии: «Что же, друг Уттия, в таком случае я приведу для тебя пример, поскольку бывает так, что с помощью примера умный человек может понять значение того, что было сказано. Представь, как если бы у царя был приграничный город с мощным валом, стенами, с лучниками, и с единственными вратами. И туда бы поставили привратника—мудрого, умелого, умного; того, кто не впускает чужаков, а впускает только знакомых. И совершая обход вокруг города, он не увидел бы в городской стене ни трещины, ни проёма такого размера, чтобы в него смогла бы пролезть кошка. Он может не знать о том, сколько живых существ входят или выходят из города, но он может быть уверен в том, что какие бы большие существа ни входили и ни выходили из города, все они входят и выходят через эти врата. Точно также, друг Уттия, Татхагату не заботит то, будет ли весь мир освобождён или половина мира или треть мира. Но он может быть уверен в том, что все те, кто освободились, или кто освобождается, или кто освободятся от мира, вначале отбросят пять помех, загрязнений ума, что ослабляют мудрость, а затем, с хорошо утверждёнными умами в четырёх основах осознанности, правильно разовьют семь факторов просветления. Вот таким образом они освободились или освобождаются или освободятся от мира. 

Вот, монахи, какой-нибудь отшельник или брахман говорит так, следует такому воззрению: «Ведь насколько, досточтимый, это свое «я» услаждается, будучи наделено и снабжено пятью признаками чувственности, настолько, досточтимый, это свое «я» и достигает высшего освобождения в зримом мире».—Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире.  «В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,—а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, совершая жертвоприношения на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение красной пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение сезамовым маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью; используя знание частей тела, знание строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимание языка животных,—отшельник Готама избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни»—вот что монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 
истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях—отшельник Готама избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни»,—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 

видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности.  истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне,жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
Как ты думаешь, великий царь? Вот был бы у тебя слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. И он бы сказал себе: «Сколь чудесны, сколь необычны пути заслуг и созревание плодов заслуг! Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта—человек, и я—человек. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта будучи наделен и снабжен пятью признаками чувственности, услаждается и я сказал бы, словно бог,—я же—его раб, исполняющий работу, рано встающий, поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. Право, и я мог бы совершить его заслуги. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем он может сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, станет жить, обуздывая речь, станет жить, обуздывая разум, довольствуясь самым ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению. И люди смогли бы так сказать тебе о нем: «Угодно ли узнать тебе, божественный, что тот, твой слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз—он, божественный, сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. Так, будучи странником, он живет, обуздывая тело, живет, обуздывая речь, живет, обуздывая разум, довольствуясь самим ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению». Сказал ли бы ты тогда так: «Пусть этот слуга придет ко мне, пусть снова будет рабом, исполняющим работу, рано встающим и поздно ложащимся, послушно выполняющим все, приятно ведущим себя, сладкоречивым, следящим за моим лицом»? 
«Можно, великий царь. Только я в таком случае задам тебе встречный вопрос, чтобы ты ответил на него так, как тебе больше подходит. Как ты думаешь, великий царь? Вот был бы у тебя слуга, земледелец, домоправитель, уплачивающий подать, умножающий твои богатства. И он бы сказал себе: «Сколь чудесны, сколь необычайны пути заслуг и созревание плодов заслуг. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта—человек, и я человек. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта будучи наделен и снабжен пятью признаками чувственности, услаждается, я сказал бы, словно бог,—я же еще земледелец, домоправитель, уплачивающий подати, умножающий его богатства. Право, и я мог бы совершить его заслуги. Ведь я мог бы обрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он может обрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, станет жить, обуздывая речь, станет жить, обуздывая разум, довольствуясь самим ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению. И люди смогли бы так сказать тебе о нем: «Угодно ли узнать тебе, божественный, что тот твой слуга, земледелец, домоправитель, уплачивающий подати, умножающий твое богатство—он, божественный, сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. Так, будучи странником, он живет обуздывая тело, живет, обуздывая речь, живет, обуздывая разум, довольствуясь своим ничтожным пропитанием и кровом, радуясь уединению». Сказал ли бы тогда так: «Пусть этот слуга придет ко мне, пусть снова будет землевладельцем, домохозяином, уплачивающим подати, умножающим мое богатство?» 
Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. 
Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. 
Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. 
Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. 
Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. 

«В связанных текстах, дорогой Амбаттха, до нас дошло учение о тридцати двух знаках великого человека. У наделенного ими великого человека бывает два пути и не более. Если он обитает в доме, то становится царем, владыкой мира, добродетельным царем добродетели, правящим над четырьмя странами света, победоносным, доставившим стране безопасность, наделенным семью сокровищами. Эти семь сокровищ:  В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах,знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных,он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
И вот брахман Поккхарасади стал искать не теле Блаженного тридцать два знака великого человека. И брахман Поккхарасади увидел на теле Блаженного большинство из тридцати двух знаков великого человека—все, кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека—того, что скрыто в углублении под одеждой, и большого языка—он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя. 
И в это самое время у брахмана Поккхарасади был юный ученик Амбаттха—начитанный, сведущий в священных текстах, достигший совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов с итихасой—в пятых, умеющий разбирать слова за словами, знающий грамматику, постигший рассуждения о природе и знака на теле великого человека, получивший признание от собственного наставника в тройном знании, сказавшего: «Что я знаю, то ты знаешь, что ты знаешь, то я знаю». 
И тогда Блаженный, выйдя из обители, направился к месту для прогулки. А юный Амбаттха также, выйдя из обители, направился к месту для прогулки. И вот юный Амбаттха, прогуливаясь вслед за прогуливающимся Блаженным, стал искать на теле Блаженного тридцать два знака великого человека. И юный Амбаттха увидел на теле Блаженного большинство из тридцати двух знаков великого человека—все, кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека—того, что скрыто в углублении под одеждой, и большого языка—он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя. 
«Как же, Амбаттха, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, Амбаттха, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, Амбаттха, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
—«С этим досточтимым Готамой, почтенный, обстоит так, какая идет о нем молва, а не иначе. И этот досточтимый Готама, почтенный, такой, а не иной. И этот досточтимый Готама, почтенный, наделен тридцатью двумя знаками великого человека—совершенными, а не несовершенными». 
Тогда Блаженный сказал себе так: «Этот брахман Поккхарасади видит на мне большинство из тридцати двух знаков великого человека—все, кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека—того, что скрыто в углублении под одеждой, и большого языка—он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя». 
Тогда Блаженный сказал себе так: «Этот юный Амбаттха видит на мне большинство из тридцати двух знаков великого человека—все, кроме двух. Из-за этих двух знаков великого человека—того, что скрыто в углублении под одеждой, и большого языка—он усомнился, заколебался, лишился уверенности, лишился покоя». 
Тогда брахман Поккхарасади сказал себе так: «Ведь отшельник Готама наделен тридцатью двумя знаками великого человека—совершенными, а не несовершенными». И сказал Блаженному: «Пусть досточтимый Готама вместе с толпой монахов согласится принять у меня сегодня пищу». И Блаженный безмолвно согласился. 
Тогда юный Амбаттха сказал себе так: «Ведь отшельник Готама наделен тридцатью двумя знаками великого человека—совершенными, а не несовершенными».—И сказал Блаженному: «Ну, а теперь, почтенный Готама, мы пойдем—у нас много дел, многое надлежит сделать». 
Тридцать два знака на теле Будды 
Что же ты думаешь об этом, Амбаттха? Что ты слыхал из разговоров старших, престарелых брахманов, наставников твоих наставников? Те мудрецы древности, которые были из брахманов, а именно: Аттхака, Вамака, Вамадева, Вессамитта, Яматагги, Ангираса, Бхарадваджа, Васеттха, Кассапа, Бхагу, составили священные тексты, передали священные тексты—древние священные тексты, слова которых, пропетые, переданные, собранные вместе, брахманы теперь продолжают петь и продолжают произносить, продолжая произносить некогда произнесенное, продолжая изрекать изреченное,—были ли эти мудрецы так же хорошо омыты, хорошо умащены, с причесанными волосами и бородой, украшены драгоценностями и венками, одеты в белые одежды, наделены пятью признаками чувственности, владея и услаждаясь ими, как теперь ты с наставником?» 

Ведь досточтимый Сонаданда благороден с обеих сторон и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Сонаданда благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Сонаданда богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Сонаданда начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Сонаданда прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Сонаданда нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Сонаданда обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Сонаданде, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Сонаданда—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Сонаданде, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Сонаданда стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Сонаданда пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. Ведь досточтимый Сонаданда обитает в Чампе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Сонаданда обитает в Чампе—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду.  Ведь отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью. А раз отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные,—наставник многих наставников. А раз отшельник Готама, почтенные, наставник многих наставников, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства. А раз отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов. А раз отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный». А раз об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: «Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный»,—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека. А раз отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует. А раз отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди. А раз отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям. А раз, в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью. А раз отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Чампе, остановился в Чампе на берегу лотосного пруда Гаггары. Те отшельники или брахманы, которые вступают в пределы нашего селения—наши гости. Гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением. А раз отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Чампе, остановился в Чампе на берегу лотосного пруда Гаггары, и отшельник Готама—наш гость, гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Таковы, почтенные, известные мне преимущества досточтимого Готамы, но преимущества досточтимого Готамы даже не таковы, ибо преимущества досточтимого Готамы неизмеримы». 
—«Вот юноша Ангака, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, и нет в этом окружении равного ему по красоте, за исключением отшельника Готамы. Вот юноша Ангака, почтенные, начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. Я сам учил его священным текстам. Вот юноша Ангака, почтенные, благороден с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. Я сам знаю его мать и отца. Но если бы юноша Ангака, почтенные, убивал живых существ, брал то, что ему не отдано, ходил к чужой жене, говорил ложь, пил хмельное, то, что пользы было бы ему от красоты, от священных текстов, от происхождения? Ведь, когда брахман, почтенные, нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими двумя признаками, почтенные, брахманы признают брахманом, и говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
И вот Блаженный сказал брахману Сонаданде: «Сколькими признаками должен быть наделен брахман, чтобы брахманы признали его брахманом и чтобы, говоря «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи!» 
И вот брахман Сонаданда выпрямил тело, оглядел окружающих и сказал Блаженному: «Почтенный Готама, наделенного пятью признаками брахманы признают брахманом, и, говоря «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи. Каковы же пять признаков? Итак, почтенный, брахман благороден с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. Он начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. Он прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. Он нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. Он мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку. Наделенного этими пятью признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
Как же, брахман, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, брахман, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, брахман, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
—«Можно ли от этих двух признаков, брахман, отнять один признак так, чтобы наделенного одним признаком признали брахманом, и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?». 
—«Можно ли от этих пяти признаков, брахман, отнять один признак так, чтобы наделенного четырьмя признаками признали брахманом и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?» 
—«Можно ли от этих трех признаков, брахман, отнять один признак так, чтобы наделенного двумя признаками признали брахманом, и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?» 
—«Можно ли от этих четырех признаков, брахман, отнять один призрак так, чтобы наделенного тремя признаками признали брахманом, и чтобы, говоря: «я—брахман», он сказал правду и не повел лживой речи?» 
«Можно, почтенный Готама. Отнимем, почтенный Готама, от этих пяти признаков внешнюю красоту. Ибо что значит красота? Ведь, когда брахман, почтенный, благороден с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. Он начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими четырьмя признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
—«Можно, почтенный Готама. Отнимем, почтенный Готама, от этих трех признаков происхождение. Ибо что значит происхождение? Ведь, когда брахман, почтенный, нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими двумя признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 
—«Можно, почтенный Готама. Отнимем, почтенный Готама, от этих четырех признаков священные тексты. Ибо, что значит священные тексты? Ведь когда брахман, почтенный, благороден от обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона, вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, и нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, и мудр, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, то наделенного этими тремя признаками, почтенный Готама, брахманы признают брахманом, и, говоря: «я—брахман», он говорит правду и не ведет лживой речи». 

Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: "Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный". А раз об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: "Он—Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный",—то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека. А раз отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует. А раз отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди. А раз отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям. А раз, в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью. А раз отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. Те отшельники или брахманы, которые вступают в пределы нашего селения—наши гости. Гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением. А раз отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике, и отшельник Готама—наш гость, гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Таковы, почтенные, известные мне преимущества досточтимого Готамы, но преимущества досточтимого Готамы даже не таковы, ибо преимущества досточтимого Готамы неизмеримы».  В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
Как же, брахман, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, брахман, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение—его царский жрец-брахман не является начитанным, сведущим в священных текстах, достигшим совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеющим разбирать слово за словом, знающим грамматику, постигшим рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, брахман, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 
—«Пусть досточтимый Кутаданта не приближается, чтобы увидеть отшельника Готаму. Досточтимый Кутаданта не должен приближаться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Если досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму, то уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы. А раз уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы, то по этой причине досточтимый Кутаданта не должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаках на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту». 
Таковы эти четыре группы согласившихся, и царь Махавиджита, наделенный восемью признаками, и царский жрец-брахман, наделенный четырьмя признаками, и тройное успешное совершение жертвоприношения. Это, брахман, зовется тройным успешным совершением жертвоприношения и шестнадцатью его принадлежностями». 
Царский жрец- брахман был наделен четырьмя признаками: Благородный с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанный, безупречного происхождения. Начитанный, сведущий в священных текстах, достигший совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знающий грамматику, постигший рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. Нравственный, высокой нравственности, наделенный высокой нравственностью. Мудрый, ясный в суждениях, первый или второй среди протягивающих жертвенную ложку.—Этими четырьмя признаками был наделен царский жрец брахман. И эти четыре признака являются принадлежностями этого жертвоприношения. 
Царь Махавиджита был наделен восемью признаками: благородный с обеих сторон—и по матери, и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанный, безупречного происхождения. Прекрасный, приятный для глаз, доставляющий отраду, наделенный высшей красотой телосложения, превосходный, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. Богатый, состоятельный, обладающий большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей. Могущественный, наделенный четырехчастным войском, послушным и исполнительным,—поистине, сжигающий недругов своей славой. Верующий, подающий, щедрый деятель, держащий двери открытыми, источник насыщения отшельников, брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающий заслуги. Весьма ученый во всех областях знания, знающий смысл каждого слова и объясняющий: «Вот смысл этого слова, вот смысл того слова». Мудрый, ясный в суждениях, разумный, сведущий, способный мыслить о прошедшем, будущем и настоящем.—Этими восемью признаками был наделен царь Махавиджита. И эти восемь признаков являются принадлежностями этого жертвоприношения. 

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.  В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
Как же, достопочтенные, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, достопочтенные, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, достопочтенные, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.  В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных,—он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности. 
Как же, достопочтенные, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, достопочтенные, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания. 
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, достопочтенные, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей. 

Было сказано: «С ментальностью-и-материей как условием имеет место контакт». Почему это так, Ананда, следует понимать вот каким образом: «Если бы целиком и полностью отсутствовали те качества, характерные черты, знаки, обозначения, посредством которых имеет место описание ментального тела,—можно было бы увидеть в материальном теле контакт-отмечания?»  «Если бы целиком и полностью отсутствовали те качества, характерные черты, знаки, обозначения, посредством которых имеет место описание материального тела,—можно было бы увидеть в ментальном теле контакт-столкновения?» 
«Если бы целиком и полностью отсутствовали те качества, характерные черты, знаки, обозначения, посредством которых имеет место описание ментального тела и материального тела,—можно было бы увидеть либо контакт-отмечания, либо контакт-столкновения?» 
«Если бы целиком и полностью отсутствовали те качества, характерные черты, знаки, обозначения, посредством которых имеет место описание ментальности-и-материи,—можно было бы увидеть контакт?» 

“Слушаемся, Ваше величество.”—в знак согласия ответили боги небес Тридцати Трёх. 

—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, обитатели одной страны мигрировали. Тогда один товарищ сказал другому: «Пойдём, друг! Пошли в ту страну! Надеюсь, мы там заполучим богатство!» - «Да, мой друг,» - ответил другой. Они пошли в ту страну, в определённое место в одной деревне. Там они увидели большую кучу ничейной ситниковой кроталярии [бобовое растение, из которого делали пеньку]. Увидев это, один товарищ сказал второму: «Это куча ничейной пеньковой травы. Давай, мой друг, ты соберёшь охапку, и я соберу охапку, и так мы пойдём.» - «Да, друг,» - ответил второй. Неся охапки травы, они пришли в другую часть деревни. Там они увидели много ничейной пеньковой нити. Увидев это, один товарищ сказал другому: «Эта куча ничейной пеньковой нити как раз то, для чего нам нужна была кроталярия! Что ж, друг, давай оставим охапки растения, и оба возьмём по охапке нити и пойдём дальше,» - «Я уже достаточно долго несу эту охапку растений, и она хорошо связана. Этого достаточно для, понимаешь.» Так что один товарищ оставил свою охапку кроталярии, и взял охапку нити. Они пошли в другое место деревни. Там они увидели много ничейной пеньковой ткани. Увидев это, один товарищ сказал другому: «Эта куча ничейной пеньковой ткани как раз то, для чего нам нужна была кроталярия и пеньковая нить! Что ж, друг, давай оставим наши охапки, и возьмём по охапке ткани, и пойдём дальше,» - «Я уже достаточно долго несу эту охапку растений, и она хорошо связана. Этого достаточно для, понимаешь.» Так что один товарищ оставил свою охапку нити, и взял охапку ткани. Они пошли в другую часть деревни. И там нашли кучу ничейного льна, и далее – льняной нити, льняной ткани, шёлка, шёлковой нити, шёлковой ткани, железа, меди, олова, свинца, серебра и золота. Увидев это, один товарищ сказал другому: «Эта ничейная куча золота как раз то, для чего нам нужно было всё остальное! Что ж, друг, давай оставим наши охапки, и возьмём по охапке золота, и пойдём дальше,» - «Я уже достаточно долго несу эту охапку растений, и она хорошо связана. Этого достаточно для, понимаешь.» Так что один товарищ оставил свою охапку серебра, и взял охапку золота. Потом они вернулись в свою деревню. Когда один товарищ вернулся с охапкой кроталярии, он не порадовал своих родителей, жён и детей, а также своих друзей и знакомых, и сам не был доволен и счастлив. Но когда другой товарищ вернулся с охапкой золота, он обрадовал своих родителей, жён и детей, а также своих друзей и знакомых, и сам был доволен и счастлив. Точно также и вы, предводитель, выглядите как этот носильщик пеньки в метафоре. Отпустите это пагубное заблуждение, предводитель, отпустите его! Не создавайте длительный вред и страдания самому себе!  —Что ж, у меня есть друзья, знакомые, родственники, которые воздерживаются от убийства живых существ, воровства, совершения сексуальных проступков. Они воздерживаются от речей, которые лживы, сеют вражду, жёсткие или бессмысленные. А ещё они удовлетворённые, добросердечные, с правильными воззрениями. Через какое-то время они серьёзно заболевают, сильно страдают. Когда я знаю, что они уже не поправятся, я иду к ним и говорю: «Господа, есть такие аскеты и брахманы, которые придерживаются следующих взглядов: «Те, кто воздерживается от убийства живых существ, воровства, совершения сексуальных проступков, кто воздерживается от лживых, сеющих вражду, жёстких или бессмысленных речей, кто удовлетворён, добросердечен, с правильными воззрениями, когда их тело распадается, после смерти, перерождаются в хорошем месте, небесном мире, в компании богов мира Тридцати Трёх.» Вы совершаете все эти вещи. Если то, что говорят эти аскеты и брахманы – правда, то, когда ваше тело распадается, после смерти, вы переродитесь в хорошем месте, в небесном мире, в компании богов мира Тридцати Трёх. Если это произойдёт, господа, придите ко мне и скажите мне, что существует следующая жизнь, спонтанно рождающиеся существа, плод или результат хороших и плохих деяний. Я вам доверяю и верю. Всё, что вы увидите, будет, как если бы я это увидел своими глазами.» Они соглашаются. Но они не приходят, чтобы мне рассказать, и не посылают посланника. Это и есть способ, которым можно доказать, что нет следующей жизни, спонтанно рождающихся существ, плода или результата хороших и плохих деяний. 
—Что ж, у меня есть друзья, знакомые, родственники, которые воздерживаются от убийства живых существ, воровства, совершения сексуальных проступков. Они воздерживаются от речей, которые лживы, сеют вражду, жёсткие или бессмысленные. А ещё они удовлетворённые, добросердечные, с правильными воззрениями. Через какое-то время они серьёзно заболевают, сильно страдают. Когда я знаю, что они уже не поправятся, я иду к ним и говорю: «Господа, есть такие аскеты и брахманы, которые придерживаются следующих взглядов: «Те, кто воздерживается от убийства живых существ, воровства, совершения сексуальных проступков, кто воздерживается от лживых, сеющих вражду, жёстких или бессмысленных речей, кто удовлетворён, добросердечен, с правильными воззрениями, когда их тело распадается, после смерти, перерождаются в хорошем месте, небесном мире.» Вы совершаете все эти вещи. Если то, что говорят эти аскеты и брахманы – правда, то, когда ваше тело распадается, после смерти, вы переродитесь в хорошем месте, в небесном мире. Если это произойдёт, господа, придите ко мне и скажите мне, что существует следующая жизнь, спонтанно рождающиеся существа, плод или результат хороших и плохих деяний. Я вам доверяю и верю. Всё, что вы увидите, будет, как если бы я это увидел своими глазами.» Они соглашаются. Но они не приходят, чтобы мне рассказать, и не посылают посланника. Это и есть способ, которым можно доказать, что нет следующей жизни, спонтанно рождающихся существ, плода или результата хороших и плохих деяний. 
—Что ж, у меня есть друзья, знакомые, родственники, которые убивают живых существ, воруют, совершают сексуальные проступки. Они произносят речи, которые лживы, сеют вражду, жёсткие или бессмысленные. А ещё они корыстные, злонамеренные, с неправильными взглядами. Через какое-то время они серьёзно заболевают, сильно страдают. Когда я знаю, что они уже не поправятся, я иду к ним и говорю: «Господа, есть такие аскеты и брахманы, которые придерживаются следующих взглядов: «Те, кто убивает живых существ, воруют, совершают сексуальные проступки, произносят речи, которые лживы, сеют вражду, жёсткие или бессмысленные, кто корыстен, злонамерен, с неправильными взглядами, когда их тело распадается, после смерти, перерождаются в мире лишений, плохом месте, аду.» Вы совершаете все эти вещи. Если то, что говорят эти аскеты и брахманы – правда, то, когда ваше тело распадается, после смерти, вы переродитесь в мире лишений, плохом месте, аду. Если это произойдёт, господа, придите ко мне и скажите мне, что существует следующая жизнь, спонтанно рождающиеся существа, плод или результат хороших и плохих деяний. Я вам доверяю и верю. Всё, что вы увидите, будет, как если бы я это увидел своими глазами.» Они соглашаются. Но они не приходят, чтобы мне рассказать, и не посылают посланника. Это и есть способ, которым можно доказать, что нет следующей жизни, спонтанно рождающихся существ, плода или результата хороших и плохих деяний. 

Также, Нигродха, когда аскет, исполняя аскезу, решает делать различие в пище, говоря: «Это меня устраивает, а это мне не подходит». Пищу второго вида, он сознательно отвергает. К пище первого вида, у него возрастает жадность и страсть, он прилипает к ней, не видя в этом опасности, не различая этого как небезопасного, и наслаждается ей. Это тоже становится пятном для аскета. Также, Нигродха, когда из-за его стремления к дарам, знакам внимания и славе, он думает: «Раджи будут уделять мне знаки внимания, а с ними и их чиновники, знать, брахманы, домохозяева и последователи иных учений». Это тоже становится пятном для аскета.  Также, Нигродха, когда аскет …не возвышает себя и не презирает других; …он не становится опьяненным, ослепленным и беспечным; …он не становится самодовольным и презрительным, получая дары, знаки внимания и признание, а также не возвышает себя и не презирает других, не становится опьяненным, ослепленным и беспечным в связи с этим; …он не делает различий между видами пищи, он не говорит: «Это меня устраивает, а это мне не подходит», он сознательно не отвергает пищу одного вида, и у него не возрастает жадность и страсть к другому виду пищи, он не прилипает к нему, не видя в этом опасности, а различает это как небезопасное, и не наслаждается им; …он не имеет стремления к дарам, знакам внимания и признанию, он не думает: «Раджи будут уделять мне знаки внимания, а с ними и их чиновники, знать, брахманы, домохозяева и последователи иных учений». 

они знакомят их с друзьями и партнерами, 

«Конечно, преподобный!» – в знак согласия ответили монахи Благословенному. 

«Конечно, брат.» - в знак согласия ответили монахи достопочтенному Сарипутте. 

«Конечно, брат»,—в знак согласия ответили монахи достопочтенному Махакаччане. 

В знак согласия ответив Благословенному «Конечно, преподобный», монах отправился к достопочтенному Молии Пхагунне. По прибытии он сказал достопочтенному Молии Пхагунне: «Брат Пхагунна, тебя зовёт Учитель.»  В знак согласия, ответив монаху «Конечно, брат», достопочтенный Молия Пхагунна отправился к Благословенному. По прибытии, почтительно поприветствовав Благословенного, он сел в стороне. Когда он сел в стороне, Благословенный спросил: 
«Пространство бесформенно, лишено признаков, на него невозможно нанести формы, сделать так, что на нём появятся образы. Этот человек в конце концов пожал бы лишь усталость и досаду.» 

В отношении этого, друг, я приведу тебе пример, поскольку мудрые понимают значение утверждения посредством примера. Представь, как если бы царь Пасенади из Косалы, живущий в Саваттхи, имел бы некое срочное дело, которое нужно разрешить в Сакете. Между Саваттхи и Сакетой для него бы держали готовыми семь перекладных колесниц. Тогда царь Пасенади из Косалы, покинув Саваттхи через двери внутренних покоев дворца, взобрался бы на первую перекладную колесницу и посредством первой перекладной колесницы он бы прибыл ко второй перекладной колеснице. Тогда он бы спешился с первой колесницы и взобрался бы на вторую колесницу. Посредством второй колесницы он бы прибыл к третьей колеснице… посредством третьей… четвёртой… пятой… посредством шестой колесницы он бы прибыл к седьмой колеснице. Посредством седьмой колесницы он бы прибыл к дверям внутренних покоев дворца в Сакете. И затем, когда он бы подошёл к дверям внутренних покоев дворца, его друзья и знакомые, его родственники и родня, спросили бы его: «Ваше величество, вы прибыли из Саваттхи к дверям внутренних покоев дворца в Сакете посредством этой колесницы?» В таком случае как бы следовало ответить царю Пасенади из Косалы, чтобы ответить правильно?»  Формальное знакомство Сарипутты и Пунны Мантанипутты 

«Конечно, брат», - в знак согласия ответили монахи достопочтенному Ананде.  «Конечно, преподобный», - в знак согласия ответил Благословенному достопочтенный Ананда. 

«Конечно, господин», - в знак согласия ответил Благословенному брахман Пингалакоччха. 

И каковы, домохозяева, три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения? Вот некий человек убивает живых существ. Он жесток, кровожаден, предаётся насилию и побоям, беспощаден к живым существам. Он берёт то, что [ему] не было дано. Он ворует ценности и имущество других в деревне или же в лесу. Он ведёт себя неподобающе в чувственных удовольствиях. Он имеет половые связи с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Вот каковы три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.  Отбрасывая неподобающее поведение в чувственных удовольствиях, он воздерживается от неподобающего поведения в чувственных удовольствиях. Он не имеет половых связей с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Вот каковы три вида телесного поведения, которое соответствует Дхамме, праведного поведения. 

«Домохозяин, [но] у тебя внешний вид, черты, признаки домохозяина». 

«Да, Господин»—ответил Уттара. Он встал со своего сиденья и, поклонившись брахману Браймайю и обойдя его с правой стороны, отправился в страну Видехов, где странствовал Благословенный. Совершив несколько переходов, он прибыл к Благословенному и, по прибытии, обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой.  Его голова как тюрбан—это знак Великого Человека у Мастера Готамы. 
И в то время у брахмана Брахмайю был молодой брахманский ученик по имени Уттара, который [также] был знатоком Трёх Вед в их словарях… и в знаках Великого Человека. Он сказал своему ученику: «Мой дорогой Уттара, отшельник Готама, сын Сакьев, ушедший из клана Сакьев в бездомную жизнь, путешествует по стране Видехов… …Хорошо было бы увидеть таких арахантов. Ну же, мой дорогой Уттара, пойди к отшельнику Готаме и выясни, правдива ли идущая о нём молва или же нет, и действительно ли Мастер Готама таков или же нет. Так с твоей помощью мы узнаем о Мастере Готаме». 
«Идущая о Мастере Готаме молва правдива, Господин, не иначе. И Мастер Готама таков, не иначе. Он наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. 
И тогда брахман Брахмайю отправился в манговую рощу Макхадэвы в сопровождении нескольких брахманских учеников. Когда он пришёл в манговую рощу, то подумал: «Было бы неподобающе, если бы я подошёл к отшельнику Готаме до того, как меня представят». И он обратился к одному брахманскому ученику: «Ну же, брахманский ученик, иди к отшельнику Готаме и спроси от моего имени, свободен ли отшельник Готама от болезни и недуга, здоров ли, силён ли и пребывает ли в благополучии, сказав: «Мастер Готама, брахман Брахмайю интересуется, свободен ли отшельник Готама от болезни и недуга, здоров ли, силён ли и пребывает ли в благополучии», и далее скажи так: «Брахман Брахмайю, Мастер Готама, стар, отягощён годами, много прожил, дни его подходят к концу. Идёт ему сто двадцатый год. Он знаток Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знает филологию, грамматику, и прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Из всех домохозяев-брахманов, живущих в Митхиле, брахман Брахмайю значится самым выдающимся среди них в богатстве, знании гимнов, возрасте, и славе. Он хочет увидеть Мастера Готаму». 
И тогда брахманский ученик Уттара подумал: «Этот отшельник Готама наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. Что если я буду следовать за отшельником Готамой и наблюдать за его поведением?» 
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Брахмайю видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне, кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой». 
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахманский ученик Уттара видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой». 
И тогда он подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного, кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой. И тогда брахман Брахмайю обратился к Благословенному строфами: 
Мастер Готама наделён этими тридцатью двумя знаками Великого Человека. 
«Мой дорогой Уттара, в наших гимнах дошли до нас тридцать два знака Великого Человека. У Великого Человека, который наделён ими, есть только две возможных участи, и нет других. Если он живёт домохозяйской жизнью, он станет царём-миродержцем, праведным царём, который правит Дхаммой, покорителем четырёх сторон света, всепобедившим, утвердившим порядок в своей стране, владеющим семью сокровищами. У него есть эти семь сокровищ: сокровище-колесо, сокровище-слон, сокровище-конь, сокровище-самоцвет, сокровище-женщина, сокровище-домовладыка, сокровище-советник в качестве седьмого. У него более тысячи сыновей-героев, покорителей вражеских армий. Он правит, покорив эту охваченную морями землю, без палки и оружия, а только Дхаммой. Но если он оставляет жизнь домохозяйскую ради бездомной, то он станет Совершенным, Полностью Просветлённым, который сдёрнет завесу [невежества] с мира. Но я, мой дорогой Уттара, даритель гимнов. А ты их получатель». 
Он ставит стопу [на землю] ровно—это знак Великого Человека у Мастера Готамы. 
Так я слышал. Однажды Благословенный путешествовал по стране Видехов в сопровождении большой Сангхи монахов, с пятью сотнями монахов. В то время брахман Брахмайю жил в Митхиле. Он был стар, отягощён годами, много прожил, дни его подходили к концу. Шёл ему сто двадцатый год. Он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. 
«Тридцать два знака изучил ты — 
«Тридцать два знака изучил я — 
Что признаки, отметины Великого. 

Все эти знаки человека, что велик.  И в то время брахман Села пребывал в Апане. Он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека, и обучал декламации гимнов три сотни брахманских учеников. И в то время отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения выражал полное доверие брахману Селе. И тогда брахман Села, ходивший и бродивший [тут и там] ради того, чтобы размяться, обслуживаемый его тремя сотнями брахманских учеников, пришёл к отшельнической хижине отшельника со спутанными волосами [по имени] Кения. Там он увидел как кто-то выкапывает духовки, кто-то рубит деревья, кто-то моет посуду, кто-то выставляет кувшины с водой, кто-то готовит сиденья, тогда как сам отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения готовит шатёр. 
И тогда брахман Села отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой. 
И тогда брахман Села подумал: «Отшельник Готама наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. Они полные, а не неполные. Но я не знаю, Будда ли он, или же нет. Однако, я слышал от пожилых старейшин-брахманов, которые говорят в соответствии с линией наследия учителей, что те, кто являются Совершенными и Полностью Просветлёнными, раскрывают себя, когда им возносится похвала. Что если я вознесу похвалу прямо в лицо отшельнику Готаме уместными строфами?» И тогда он восхвалил Благословенного прямо в лицо уместными строфами: 
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Села видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой». 
И тогда мысль пришла к брахману Селе: «Даже звучание [этого слова] «Будда» редко встречается в мире. А в наших гимнах дошли до нас тридцать два знака Великого Человека. У Великого Человека, который наделён ими, есть только две возможных участи, и нет других. Если он живёт домохозяйской жизнью, он станет царём-миродержцем, праведным царём, который правит Дхаммой, покорителем четырёх сторон света, всепобедившим, утвердившим порядок в своей стране, владеющим семью сокровищами. У него есть эти семь сокровищ: сокровище-колесо, сокровище-слон, сокровище-конь, сокровище-самоцвет, сокровище-женщина, сокровище-домовладыка, сокровище-советник в качестве седьмого. У него более тысячи сыновей-героев, покорителей вражеских армий. Он правит, покорив эту охваченную морями землю, без палки и оружия, а только Дхаммой. Но если он оставляет жизнь домохозяйскую ради бездомной, то он станет Совершенным, Полностью Просветлённым, который сдёрнет завесу [невежества] с мира». [И тогда он сказал]: 
«Прекрасно тело твоё, ты—блистательный, рождённый для высшего; золотист цвет твоей кожи, зубы твои белы, ты строен. Все признаки великого назначения есть на твоем теле, все приметы возвышенной судьбы. Ясны твои очи, нежно тело, ты могуч и прекрасен, подобно солнцу ты светишь среди пустынников. Вид твой прекрасен, кожа подобна золоту; о, зачем ты, озарённый дивною красотою, ведешь жизнь пустынника? Царём бы быть тебе, властителем мира, водителем четырёхкратной земли, победителем, властителем Индии. Воины и военачальники преклонятся перед тобой: правь, о Готама, как царь царей, руководящий народами! 
«Редко это имя: Будда, но в наших гимнах находятся тридцать два признака великого человека, и для великого человека, отмеченного ими, есть два пути и не более. Если он обитает в жилище, то он—царь, всемирный правитель, благочестивый, победоносный, чтимый народом и обладающий семью сокровищами,—вот его семь сокровищ: сокровище колесниц, сокровище слонов, сокровище коней, сокровище алмазов, сокровище жён, сокровище добра, сокровище военачальников; у него более тысячи сынов, доблестных, обладающих силою, разбивающих вражеские полки; он победит землю, опоясанную океаном, победит её без жезла и оружия, но справедливостью. Если же он покидает дом для пустынножительства, он будет святым, в совершенстве просвещённым, сорвавшим покрывало с мира. И где же теперь, о Кенья, обитает Готама, Благословенный, в совершенстве просвещённый?» 

И в то время брахманский ученик по имени Ассалаяна пребывал в Саваттхи. Юный, с обритой головой, шестнадцатилетний, он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Тогда брахманы подумали: «Есть этот юный брахманский ученик по имени Ассалаяна, который пребывает в Саваттхи. Он юный… и в знаках Великого Человека. Он смог бы поспорить с отшельником Готамой насчёт этого утверждения». 

«Господин, не ходите к отшельнику Готаме. Не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, хорошо рождены с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У Вас чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, Мастер Чанки, то не подобает Вам, Мастер Чанки, видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами. Ведь Вы, Господин, богаты, с большим богатством и имуществом. Вы, Господин, знаток Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Вы хорошо знаете филологию, грамматику, и прекрасно сведущи в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Вы, Господин, изящны, красивы, привлекательны, обладаете высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Вы, Господин, нравственны, зрелы в нравственности, обладаете зрелой нравственностью. Вы, Господин, хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Вы говорите слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Вы, Господин, учитель многих, вы обучаете триста брахманских учеников декламации гимнов. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте царём Пасенади Косальским. Вы, Господин, чтитесь, уважаетесь, ценитесь, и почитаетесь, держитесь в почёте брахманом Поккхарасати. Вы, Господин, правите Опасадой—царским имуществом, царским даром, священным даром, что был подарен Вам царём Пасенади Косальским—с живыми существами, лугами, лесами, водоканалами, зерном. Поскольку это так, Мастер Чанки, не подобает Вам видеться с отшельником Готамой. Наоборот, это отшельнику Готаме подобает приходить, чтобы увидеться с Вами».  И в то время Благословенный сидел, завершая дружескую беседу с некими старейшими брахманами. И в то время брахманский ученик по имени Капатхика сидел в том собрании. Юный, с обритой головой, шестнадцатилетний, он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Хотя старейшие брахманы беседовали с Благословенным, он постоянно встревал и перебивал их разговор. И тогда Благословенный сделал замечание брахманскому ученику Капатхике: «Пусть почтенный Бхарадваджа не встревает и не перебивает разговор старейших брахманов, когда они беседуют. Пусть почтенный Бхарадваджа подождёт, пока разговор закончится». 
Когда так было сказано, брахман Чанки сказал тем брахманам: «А теперь, почтенные, услышьте от меня то, почему мне подобает повидаться с Мастером Готамой, и почему Мастеру Готаме не подобает приходить, чтобы видеться со мной. Почтенные, отшельник Готама хорошо рождён с обеих сторон—как с материнской, так и с отцовской. У него чистейшая родословная, неопровержимая и безупречная в отношении происхождения до седьмого колена. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, отбросив много золота и слитков, что хранятся на чердаках и в погребах. Почтенные, отшельник Готама оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной ещё юным, черноволосым молодым человеком, наделённым благословением молодости на первом этапе жизни. Почтенные, отшельник Готама обрил свои волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, хотя его отец и мать желали иного и рыдали с лицами, полными слёз. Почтенные, отшельник Готама изящен, красив, привлекателен, обладает высочайшей красотой своего облика, утончённой красотой и внешним видом, который приятно лицезреть. Почтенные, отшельник Готама нравственный, обладает благородной нравственностью, благой нравственностью, наделён благой нравственностью. Почтенные, отшельник Готама хороший оратор с прекрасной манерой подачи. Он говорит слова, которые изысканны, чисты, отчётливы, хорошо выражают суть. Почтенные, отшельник Готама—учитель многих. Почтенные, отшельник Готама свободен от чувственной жажды и тщеславия. Почтенные, отшельник Готама придерживается доктрины нравственной действенности поступка, доктрины нравственной действенности деяний. Он не ищет вреда линии брахманов. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из аристократической семьи, одной из первоначальных знатных семей. Почтенные, отшельник Готама ушёл в бездомную жизнь из богатой семьи, из семьи с большим богатством и имуществом. Почтенные, люди из других далёких царств и удалённых областей приезжают, чтобы задать вопросы отшельнику Готаме. Почтенные, многие тысячи божеств приняли прибежище в отшельнике Готаме. Почтенные, об отшельнике Готаме распространилась славная молва: «Благословенный—совершенный, полностью просветлённый, совершенный в знании и поведении, высочайший, знаток миров, непревзойдённый вожак тех, кто должен обуздать себя, учитель богов и людей, просветлённый, благословенный». Почтенные, отшельник Готама обладает тридцатью двумя знаками Великого Человека. Почтенные, царь Сения Бимбисара из Магадхи, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, царь Пасенади Косальский, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, брахман Поккхарасати, его жена и дети приняли прибежище на всю свою жизнь в отшельнике Готаме. Почтенные, отшельник Готама прибыл в Опасаду и проживает в Роще Божеств Опасады, в саловой роще к северу от Опасады. А любые жрецы и отшельники, которые пришли в наш город, являются нашими гостями, а гостей мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать. Так как отшельник Готама прибыл в Опасаду, он—наш гость, и мы должны чтить, уважать, ценить, и почитать его как гостя. Поскольку это так, почтенные, не подобает Мастеру Готаме приходить, чтобы видеться со мной. Но мне подобает идти, чтобы повидаться с Мастером Готамой. 

«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что этот человек родился и вырос в Налакаре, хорошо знаком со всеми путями к деревне». 

В то время брахманский ученик по имени Сангарава проживал в Чандалакаппе. Он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека. Услышав, что брахманка Дхананьджани произнесла эти слова, он сказал ей: «Как низка и постыдна эта брахманка Дхананьджани, ведь когда вокруг брахманы, она восхваляет этого бритоголового отшельника». 

«В этом отношении, брахман, я задам тебе встречный вопрос. Отвечай так, как сочтёшь нужным. Как ты думаешь, брахман? Знаком ли ты с дорогой, ведущей в Раджагаху?»  «Да, Мастер Готама. Я знаком с дорогой, ведущей в Раджагаху». 

Сказав «хорошо», можно восхититься и возрадоваться словам этого монаха. Сделав так, следует задать дальнейший вопрос: «Друг, как [сталось так, что теперь] достопочтенный знает, как [сталось, что теперь] он видит в отношении этого тела с его сознанием и всеми внешними признаками, [так что] cотворение «я», сотворение «моего», скрытая склонность к самомнению были уничтожены в нём?» 

И какой вид телесного поведения побуждает неблагие состояния увеличиваться, а благие состояния уменьшаться, в том, кто его взращивает? Вот некий человек убивает живых существ. Он кровожадный убийца, предаётся насилию и побоям, беспощаден к живым существам. Он берёт то, что не было дано. Он ворует ценности и имущество других в деревне или же в лесу. Он ведёт себя неподобающе в чувственных удовольствиях. Он имеет половые связи с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Такое телесное поведение побуждает неблагие состояния увеличиваться, а благие состояния уменьшаться, в том, кто его взращивает.  И какой вид телесного поведения побуждает неблагие состояния уменьшаться, а благие состояния увеличиваться, в том, кто его взращивает? Вот человек, отбрасывая убийство живых существ, воздерживается от убийства живых существ. Он пребывает в сострадании ко всем живым существам, без дубины, без оружия, добросовестный, милосердный. Отбрасывая взятие того, что не дано, он воздерживается от взятия того, что [ему] не было дано. Он не ворует ценности и имущество других в деревне или же в лесу. Отбрасывая неподобающее поведение в чувственных удовольствиях, он воздерживается от неподобающего поведения в чувственных удовольствиях. Он не имеет половых связей с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Вот каковы три вида телесного поведения, которое соответствует Дхамме, праведного поведения. Такое телесное поведение побуждает неблагие состояния уменьшаться, а благие состояния увеличиваться, в том, кто его взращивает. 

Далее, женщина-сокровище предстаёт царю-миродержцу—красивая, привлекательная, грациозная, обладающая высочайшей красотой своего облика, ни слишком высокая, ни слишком низкая, ни слишком худая, ни слишком полная, ни слишком тёмная, ни слишком светлая, превосходящая человеческую красоту, но не доходящая [в этом до] красоты божественной. Прикосновение этой женщины-сокровища подобно пучку капока или пучку хлопка. Когда прохладно, её члены тела теплы. Когда тепло, её члены тела прохладны. От её тела исходит аромат сандалового дерева, от её рта—аромат лотосов. Она встаёт [в знак почтения] перед царём-миродержцем и выходит [из помещения] после него. Она охотно прислуживает, приятна своим поведением, мила своей речью. Так как она никогда не изменяет царю-миродержцу даже в мыслях, то что уж говорить о том, чтобы она могла это делать телом? Такова женщина-сокровище, которая предстаёт царю-миродержцу.  «Монахи, есть эти три характеристики глупца, [три] признака глупца, [три] черты глупца. Какие три? Глупец—этот тот, кто обдумывает плохие мысли, говорит плохие слова, совершает плохие поступки. Если бы глупец не был бы таким, то как мудрец узнал бы о нём следующее: «Этот человек—глупец, нечистый человек»? Но поскольку глупец—этот тот, кто обдумывает плохие мысли, говорит плохие слова, совершает плохие поступки, мудрец знает о нём следующее: «Этот человек—глупец, нечистый человек». 
Монахи, есть эти три характеристики мудреца, [три] признака мудреца, [три] черты мудреца. Какие три? Мудрец—этот тот, кто обдумывает благие мысли, говорит благие слова, совершает благие поступки. Если бы мудрец не был бы таким, то как [другой] мудрец узнал бы о нём следующее: «Этот человек—мудрый, чистый человек»? Но поскольку мудрец—этот тот, кто обдумывает благие мысли, говорит благие слова, совершает благие поступки, [другой] мудрец знает о нём следующее: «Этот человек—мудрец, чистый человек». 

«Конечно, преподобный.»—в знак согласия ответили монахи Благословенному. 

“Конечно, брат”, – в знак согласия ответили монахи достопочтенному Махакаччане.  “Конечно, преподобный.” - в знак согласия ответил Благословенному достопочтенный Самиддхи. 

“Конечно, преподобный.” - в знак согласия ответил Благословенному достопочтенный Ломасакангия. 

SC 7“Конечно, господин.” - в знак согласия ответил Благословенному молодой Субха Тодейяпутта. 

“Конечно, брат.” - в знак согласия ответил достопочтенный Самиддхи достопочтенному Ананде.  “Конечно, преподобный.” - в знак согласия ответил Благословенному достопочтенный Ананда. 

Th-Bh 10Братья, когда сознание смущено и рассеяно вовне? Например, когда форма воспринимается глазом, и сознание следует за признаком формы, связывается признаком формы, cковывается признаком формы, опутывается признаком формы, тогда сознание смущено и рассеяно вовне.  Th-Bh 11А когда, братья, сознание не смущено и не рассеяно вовне? Например, когда форма воспринимается глазом, и сознание не следует за признаком формы, не связывается признаком формы, не cковывается признаком формы, не опутывается признаком формы, тогда сознание не смущено и не рассеяно вовне. 
“Конечно, брат”,—в знак согласия ответили монахи достопочтенному Махакаччане. 
“Конечно, преподобный”,—в знак согласия ответили Благословенному монахи. 
Например, когда звук воспринимается ухом… запах—носом… вкус—языком… прикосновение—телом… идея—интеллектом, и сознание не следует за признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, не связывается признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, не cковывается признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, не опутывается признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, тогда сознание не смущено и не рассеяно вовне. 
Например, когда звук воспринимается ухом… запах—носом… вкус—языком… прикосновение—телом… идея—интеллектом, и сознание следует за признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, связывается признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, cковывается признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, опутывается признаком звука, запаха, вкуса, прикосновения, идеи, тогда сознание смущено и рассеяно вовне. 

“Конечно, преподобный.”—в знак согласия ответили монахи Благословенному. 

1.72. Признак  А признак женщины—то её муж». 
Дымом является признак огня. 
«Знамя—вот признак колесницы. 
«Каков же признак колесницы? 
Каков же признак у огня? 
Каков же признак у страны? 
У женщины признак каков?» 
Царь—признак вот страны каков. 

И Благословенный, восприняв призыв Брахмы, Мир из состраданья ко всем существам обозрел Пробужденного оком. И узрел существ с глазами лишь чуть припорошёнными пылью [неведенья], и тех, чьи глаза запорошены ею вовсе; тех, чьи способности незаурядны, и тех, у кого ничтожны они; тех, кто наделён благими признаками, и тех, у кого они вовсе отсутствуют; тех, кого наставить легко, и тех, кого—трудно; некоторых же он увидел страдающими от позора и унижений в мире другом. И подобно тому, как в пруду, средь синих, красных или же белых лотосов, некоторые из них—в воде рождающихся и произрастающих—распускаться могут лишь пребывая в воде и не поднимаясь над нею, а некоторые могут находиться даже на уровне воды, при том что отдельные могут подняться и над водою и цвести, ею не смачиваемые,—так и Благословенный, мир озирая Пробужденного оком, узрел существ, чьи глаза лишь чуть припорошёны пылью, и тех, чьи глаза запорошены ею [вовсе], тех, чьи способности незаурядны и тех, у кого ничтожны они; тех, кто наделён благими признаками, и тех, у кого они вовсе отсутствуют; тех, кого наставить легко, и тех, кого—трудно; некоторых же он увидел страдающими от позора и унижений в мире другом.. 

Когда человек так видит и знает, Рахула, в отношении этого тела с его сознанием и в отношении всех внешних признаков, ум избавляется от сотворения «я», сотворения «моего» и самомнения, преодолевает разграничение, становится умиротворённым и хорошо освобождённым». 

Живущего лишь на остатках пищи незнакомцев, 

Пусть Мастер Каччана будет посещать семью Лохиччей точно также, как он посещает семьи мирских последователей в Маккаракате. Молодые брахманы и брахманки будут кланяться Мастеру Каччане, будут вставать перед ним в знак уважения, будут предлагать ему сиденье и воду, что приведёт к их благополучию и счастью в течение долгого времени». 

Представь, монах, как если бы у царя был бы приграничный город с прочными бастионами, стенами, арками, и шестью воротами. И туда поставили бы привратника—мудрого, умелого, умного; того, кто не впускает чужаков, а впускает только знакомых. И пара быстрых посыльных прибыла бы с востока и они спросили бы у привратника: «Почтенный, где градоначальник?» Тот бы ответил: «Он сидит на центральной площади». И тогда пара быстрых посыльных доставила бы послание градоначальнику, а затем они ушли бы тем же маршрутом, которым прибыли. И точно также посыльные прибыли бы с запада, с севера, с юга, и донесли бы своё послание, а затем они ушли бы тем же маршрутом, которым прибыли. 

«Нет, Бханте, мне не становится лучше, мне не комфортно. Сильно моё чувство страдания, оно увеличивается, не уменьшается; есть признаки его увеличения, не уменьшения».  «Я надеюсь, Кассапа, Вам становится лучше, надеюсь вам комфортно? Надеюсь, Ваше чувство страдания уменьшается, не увеличивается; есть признаки его уменьшения, не увеличения?» 

«Нет, Бханте, мне не становится лучше, мне не комфортно. Сильно моё чувство страдания, оно увеличивается, не уменьшается; есть признаки его увеличения, не уменьшения».  «Я надеюсь, Моггаллана, Вам становится лучше, надеюсь вам комфортно? Надеюсь, Ваше чувство страдания уменьшается, не увеличивается; есть признаки его уменьшения, не увеличения?» 

«Да, Учитель»—ответили те монахи и отправились проводить сезон дождей там, где у них были друзья, знакомые, товарищи в округе Весали, тогда как Благословенный стал проводить сезон дождей прямо здесь, в Белувагамаке.  Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Весали в Белувагамаке. Там Благословенный обратился к монахам так: «Ну же, монахи, проводите сезон дождей там, где у вас есть друзья, знакомые, товарищи в округе Весали. Сам я проведу сезон дождей здесь, в Белувагамаке». 

«У меня нет каких-либо знаний охвата умов Арахантов, Полностью Просветлённых прошлого, будущего, настоящего, но всё же я понял это путём умозаключений из Дхаммы. Представьте, Учитель, как если бы у царя был бы приграничный город с прочными бастионами, стенами, арками, и лишь с единственными воротами. И туда поставили бы привратника—мудрого, умелого, умного; того, кто не впускает чужаков, а впускает только знакомых. И совершая обход вокруг города, он не увидел бы в городской стене ни трещины, ни проёма такого размера, чтобы в него смогла бы пролезть кошка. Он бы подумал: «Какие бы большие существа ни входили и ни покидали город, все они входят или покидают его через эти единственные врата». 

Во второй раз… в третий раз Благословенный обратился к Ананде: «Весали восхитителен… в совершенстве освоил их, мог бы жить в течение цикла или остатка цикла». И вновь, хотя Достопочтенный Ананда получил такой очевидный знак от Благословенного, хотя он получил такой явный намёк, он не смог осознать его. Он не стал умолять Благословенного: «Учитель, пусть Благословенный живёт в течение цикла! Пусть Счастливый живёт в течение цикла, ради блага многих, счастья многих, из сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей». Вот до какой степени его ум был охвачен Марой.  Но хотя Достопочтенный Ананда получил такой очевидный знак от Благословенного, хотя он получил такой явный намёк, он не смог осознать его. Он не стал умолять Благословенного: «Учитель, пусть Благословенный живёт в течение цикла! Пусть Счастливый живёт в течение цикла, ради блага многих, счастья многих, из сострадания к миру, ради блага и счастья богов и людей». Вот до какой степени его ум был охвачен Марой. 

Все эти знаки человека, что велик.  И в то время брахман Села пребывал в Апане. Он был знатоком Трёх Вед в их словарях, литургии, фонологии, этимологии, и историями как пятое. Он хорошо знал филологию, грамматику, и был прекрасно сведущ в натурфилософии и в знаках Великого Человека, и обучал декламации гимнов три сотни брахманских учеников. И в то время отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения выражал полное доверие брахману Селе. И тогда брахман Села, ходивший и бродивший [тут и там] ради того, чтобы размяться, обслуживаемый его тремя сотнями брахманских учеников, пришёл к отшельнической хижине отшельника со спутанными волосами [по имени] Кения. Там он увидел как кто-то выкапывает духовки, кто-то рубит деревья, кто-то моет посуду, кто-то выставляет кувшины с водой, кто-то готовит сиденья, тогда как сам отшельник со спутанными волосами [по имени] Кения готовит шатёр. 
И тогда брахман Села отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой. 
И тогда брахман Села подумал: «Отшельник Готама наделён тридцатью двумя знаками Великого Человека. Они полные, а не неполные. Но я не знаю, Будда ли он, или же нет. Однако, я слышал от пожилых старейшин-брахманов, которые говорят в соответствии с линией наследия учителей, что те, кто являются Совершенными и Полностью Просветлёнными, раскрывают себя, когда им возносится похвала. Что если я вознесу похвалу прямо в лицо отшельнику Готаме уместными строфами?» И тогда он восхвалил Благословенного прямо в лицо уместными строфами: 
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Села видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой». 
И тогда мысль пришла к брахману Селе: «Даже звучание [этого слова] «Будда» редко встречается в мире. А в наших гимнах дошли до нас тридцать два знака Великого Человека. У Великого Человека, который наделён ими, есть только две возможных участи, и нет других. Если он живёт домохозяйской жизнью, он станет царём-миродержцем, праведным царём, который правит Дхаммой, покорителем четырёх сторон света, всепобедившим, утвердившим порядок в своей стране, владеющим семью сокровищами. У него есть эти семь сокровищ: сокровище-колесо, сокровище-слон, сокровище-конь, сокровище-самоцвет, сокровище-женщина, сокровище-домовладыка, сокровище-советник в качестве седьмого. У него более тысячи сыновей-героев, покорителей вражеских армий. Он правит, покорив эту охваченную морями землю, без палки и оружия, а только Дхаммой. Но если он оставляет жизнь домохозяйскую ради бездомной, то он станет Совершенным, Полностью Просветлённым, который сдёрнет завесу [невежества] с мира». [И тогда он сказал]: 
«Прекрасно тело твоё, ты—блистательный, рождённый для высшего; золотист цвет твоей кожи, зубы твои белы, ты строен. Все признаки великого назначения есть на твоем теле, все приметы возвышенной судьбы. Ясны твои очи, нежно тело, ты могуч и прекрасен, подобно солнцу ты светишь среди пустынников. Вид твой прекрасен, кожа подобна золоту; о, зачем ты, озарённый дивною красотою, ведешь жизнь пустынника? Царём бы быть тебе, властителем мира, водителем четырёхкратной земли, победителем, властителем Индии. Воины и военачальники преклонятся перед тобой: правь, о Готама, как царь царей, руководящий народами! 
«Редко это имя: Будда, но в наших гимнах находятся тридцать два признака великого человека, и для великого человека, отмеченного ими, есть два пути и не более. Если он обитает в жилище, то он—царь, всемирный правитель, благочестивый, победоносный, чтимый народом и обладающий семью сокровищами,—вот его семь сокровищ: сокровище колесниц, сокровище слонов, сокровище коней, сокровище алмазов, сокровище жён, сокровище добра, сокровище военачальников; у него более тысячи сынов, доблестных, обладающих силою, разбивающих вражеские полки; он победит землю, опоясанную океаном, победит её без жезла и оружия, но справедливостью. Если же он покидает дом для пустынножительства, он будет святым, в совершенстве просвещённым, сорвавшим покрывало с мира. И где же теперь, о Кенья, обитает Готама, Благословенный, в совершенстве просвещённый?» 

Но не только в отношении волос, головы, глаз и ушей, рта, носа, бровей, не только в отношении плеч и шеи, живота и спины, груди и других членов, не только в отношении рук и ног, ногтей и ладони, бедер, икр и голоса, цвета кожи, как в других существах, есть в людях различающие признаки. Всё это, однако, различие только между телами людей, но сами люди различаются между собою иными, а не этими признаками.  «Я разъясню вам, о Васеттха»,—сказал Благословенный,—«я разъясню в должном порядке верное значение всех живых существ, согласно их видам, ибо эти виды их многочисленны. Знайте, есть травы и деревья, и есть в них признаки, которые разделяют их на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть черви и бабочки, и разные породы муравьёв, и есть в них признаки, которые делят их на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть четвероногие, и большие и малые, и есть в них признаки, которые разделяют их на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть змеи, и есть в них признаки, по которым разделяются они на виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть рыбы,—они бродят в воде, и в них есть признаки, различающие их виды, и те виды их многочисленны. Знайте, есть птицы,—они, распростершись на крыльях, рассекают воздух, и в них есть признаки, которыми делятся они на виды, и те виды их многочисленны. Но насколько обильны признаки видов тех живых существ, настолько же необильны они в человеке. 

«В гимнах указаны знаки, отметившие великого человека, и всего их тридцать два, число в число. На чьём теле есть знаки великого человека, пред тем лежат два пути и нет третьего. Если живёт он в жилище, он без жезла и меча подчинит себе землю и справедливостью будет владычествовать над ней. Если ж покинет он родной кров ради пустынножительства, он становится Благословенным, несравненным Буддою, Озарённым, сорвавшим покрывало с лица мира. Вы про себя вопрошайте его о моем рожденье и роде, о знаках на моем теле, о гимнах, и других моих знаниях, и о проклятии на голову; если он верный Будда, кому все открыто, он словами ответит на то, о чем вы в уме вопросите его».  В то время Благословенный, окружённый учениками своими, поучал их Дхамме; голос его был подобен голосу льва в лесу. Первый из учеников Бавари увидел в нём как бы солнце без лучей, полный месяц на пятнадцатый день. Оглядев его члены и заметив все знаки в полноте, он, стоя в стороне, обрадованный, вопросил его в уме своем: «Скажи мне о рождении моего учителя, о его роде, о знаках на его членах, об его совершенстве в гимнах и сколько раз повторял он их». 
Совершенный сказал: «Имя его Бавари, ему сто двадцать лет от роду; два знака есть на его теле, и в трёх Ведах совершенен он: пятьсот раз передавал он их, и в толковании своем достиг совершенства». 
Тут подумал первый ученик: «Объясни полнее знаки Бавари, о ты, лучший из людей, сорвавший все желания; пусть ни в чём мы не усомнимся в тебе». 

Сын рода Колиев сказав; «Пусть будет так, о достопочтенный.» Довольный и благодарный за слова Благословенного он встал преклонился перед Господином, и, сохраняя его с правой стороны, (в знак уважения) вернулся домой. 

В тот момент Сирима поняла то, что она посторонняя (в этом доме), и подумала: «Я совершила ужасный поступок, плеснув кипятком ей на голову, из-за простой улыбки со стороны мужа». А она, не только не приказала служанкам остановить меня, говоря: «Держите ее», но она даже удерживала их, когда они били меня, и делала для меня только добро. Если я не попрошу ее о прощении, моя голова может расколоться на семь частей». Она упала Уттаре в ноги и сказала: «Госпожа, простите меня». «Я—дочь, отец которой жив. Если мой отец простит вас, то и я прощу»,—сказала Уттара. Сирима: «Да будет так, госпожа, я попрошу прощения и у твоего отца—Пунны-банкира». Уттара: «Пунна—мой отец, что родил меня в круговорот (рождений), но, если мой отец, который родил меня в круг, который не вращается, простит тебя, то и я прощу тебя». Сирима: «Тогда, кто ваш отец, родивший вас в круг, что не вращается?» Уттара: «Полностью Пробужденный Будда». Сирима: «Я не знакома с ним. Что мне делать?» Уттара: «Учитель (Будда) придет сюда завтра с общиной монахов. Принесите какие-нибудь подношения, что вы сможете достать, приходите сюда, и просите у него прощения». «Хорошо, госпожа»,—сказала Сирима, и она встала и пошла к себе домой. Она приказала пятистам служанкам приготовить много видов твердой и мягкой пищи, а на следующий день, собрав приготовленную пищу, она отправилась в дом Уттары и ждала, не решаясь положить что-нибудь в чаши монахов с Буддой во главе. Уттара сама взяла, и все устроила. Сирима со своей свитой (слуг), по завершении трапезы, упала в ноги Учителю (Будде). Тогда Учитель (Будда) спросил ее: «В чем твоя вина?» Сирима: «Господин, вчера я поступила так-то и так-то, но моя знакомая удерживала женщин, которые били меня. Она отнеслась ко мне с добротой, в ответ (на причиненное мной зло). Я осознала ее добродетельность, и попросила у нее прощения, но она сказала мне, что когда вы простите меня, то и она простит. Будда: «Это, все так, как она говорит, Уттара?» «Да, Достопочтенный. Она вылила кипящее масло мне на голову». Будда: «Что же ты думаешь?» Уттара: «Я думала: „Земной круг слишком ограничен, мир Брахмы тоже мал, но достоинства моей знакомой велики, потому что с ее помощью я смогла давать милостыню и слушать Дхарму. Если я разозлюсь на нее, пусть это масло обожжет меня, если нет, то пусть оно не обожжет меня“. Думая, таким образом, я прониклась к ней любящей добротой». Учитель (Будда) сказал: «Хорошо, хорошо, Уттара, таким образом, нужно побеждать гнев», и разъясняя смысл сказанного, добавил: «Отсутствием гнева, нужно победить того, кто разгневан, не будучи оскорбительным, того кто оскорбляет, отсутствием злословия, того кто злословит, щедростью, того кто скуп, и правдивой речью, того кто говорит ложь». После чего, он произнес стих:  Когда он уходил, Сирима, стоявшая недалеко, сказала себе: «Что же он там увидел, что заставило его смеяться?», и, глядя в то же окно, она увидела Уттару и подумала: «Он смотрел на нее и смеялся. Должно быть она дорога ему». Далее, история гласит, что, хотя эта женщина в течение полутора месяцев была посторонней в этом доме, но, поскольку она наслаждалась роскошью и комфортом, она не считала себя посторонней, а полагала: «Я—хозяйка этого дома». В ней зародилась злоба к Уттаре, и она говорила себе: «Я буду устраивать неприятности ей». Она спустились с террасы, вошла на кухню, и в том месте, где готовили пирожные, зачерпнула половником кипящего масла, и пошла в сторону Уттары. Уттара увидела ее, и подумала: «Моя знакомая сделала мне одолжение, земной круг слишком ограничен, мир Брахмы тоже мал, но достоинства моей знакомой велики, потому что с ее помощью я смогла давать милостыню и слушать Дхарму. Если я разозлюсь на нее, пусть это масло обожжет меня, если нет, то пусть оно не обожжет меня». Кипящее масло, хоть и было вылито ей на голову, было подобно холодной воде, поскольку она была проникнута любящей добротой. Тогда служанки Уттары увидели Сириму, приближающуюся (к ним). После того, как она наполнила маслом еще один ковш, подумав: «Это (масло) остыло?», они закричали ей: «Ах, ты злая женщина! Как ты посмела вылить кипящее масло на голову нашей хозяйке?», и набросились на нее. Они повалили стали избивать ее руками и ногами, и повалили ее на землю. Хотя Уттара пыталась им помешать, она не смогла остановить их. Потом она встала над Сиримой, удерживая служанок, и сказала ей с укором: «Зачем вы совершили такой ужасный поступок?» Затем она вымыла голову теплой водой, и смазала ее очищенным маслом. 
С того момента ей не позволяли приближаться к монахам или монахиням, чтобы дать милостыню или послушать Дхамму. Когда, таким образом прошло два с половиной месяца она попросила слуг, которые ухаживали за ней: «Сколько осталось времени до сезона дождей?» «Полтора месяца, госпожа»,—сказали они. Она послала сообщение своему отцу: «Почему они поместили меня в такое заключение? Было бы лучше, если бы вы заклеймили меня, и отдали меня в рабство, чем отдали в такую семью неверующих. С того времени, как я приехала сюда, мне не было позволено сделать еще ни одной заслуги, мне нельзя даже видеть монахов». Тогда ее отец, после того, как он выразил свое сожаление, сказав: «Как несчастна моя дочь!», он передал ей пятнадцать тысяч кахапан, и отправил сообщение: «В этом городе есть куртизанка, по имени Сирима. Она берет тысячу кахапан в день. Пригласи ее в ваш дом с помощью этих денег, и предложи ее своему мужу, а сама в это время совершай благие поступки (заслуги), какие тебе угодно». Уттара так и сделала, и когда ее муж увидел Сириму, и спросил: «Кто это?» она ответила: «Муж, в эту половину месяца, пусть эта моя знакомая заботится о вас, но в течении этой половины месяца, я хочу ничего не делать, но давать милостыню и слушать Дхамму». Он посмотрел на эту прекрасную женщину с вожделением, и согласился, сказав: «Очень хорошо». Уттара, в свою очередь, отправила приглашение Сангхе, с Буддой во главе: «Достопочтенный, в эту половину месяца не ходите больше никуда, но получайте подаяние только здесь», и когда она получила согласие Благословенного (Будды), она сказала: «С сегодняшнего дня, до Павараны, я смогу прислуживать Учителю (Будде) и услышу Дхамму», и с удовлетворением в сердце от этого, она отправилась организовывать работу на кухне, говоря: «Варите кашу—таким образом, готовьте выпечку—так». 

«Отправившись из Баранаси, пару одеяний я Будде поднесла. Поклонившись ему, я села на землю рядом. Радуясь, я подняла свои сложенные руки в знак почтения.