(1) И что такое, монахи, сам себе авторитет? Вот, уйдя в лес, к подножью дерева или в пустую хижину, монах рассуждает так: «Я покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной не ради одеяний, еды, жилищ, или же ради становления таким или эдаким, но с мыслью: «Я погружён в рождение, старость и смерть; в печаль, стенание, боль, уныние и отчаяние. Я погружён в страдание, одолеваем страданием. Вероятно, как-нибудь можно достичь окончания всей этой груды страдания». Будучи тем, кто покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, было бы неподобающе для меня выискивать чувственные удовольствия наподобие тех, что я оставил, или даже те, которые хуже, чем эти». 

(1) Вот некий человек не лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он думает: «Ох, чувственные удовольствия, столь дорогие мне, покинут меня, и мне придётся оставить эти чувственные удовольствия». Он печалится, горюет и плачет. Он рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таков подверженный смерти, который страшится и боится смерти.  Вот некий человек лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он не думает: «Ох, чувственные удовольствия, столь дорогие мне, покинут меня, и мне придётся оставить эти чувственные удовольствия». Он не печалится, не горюет и не плачет. Он не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Таков подверженный смерти, который не страшится и не боится смерти. 

(2) Далее, брахман говорит: «Все чувственные удовольствия непостоянны, страдательны, подвержены изменению». Говоря так, брахман говорит истину, а не ложь. И в этом случае он не имеет такого неправильного представления в отношении себя как «отшельник» или «жрец». Он не имеет такого неправильного представления как «я лучше» или «я такой же» или «я хуже». Но вместо этого он, напрямую познав в этом истину, практикует просто ради разочарования в отношении чувственных удовольствий, ради их угасания и прекращения. 

5.7. Чувственные удовольствия  Благословенный сказал: «Монахи, по большей части существа покорены чувственными удовольствиями. Когда представитель клана оставил серп и коромысло и покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, то его можно назвать представителем клана, который ушёл в бездомную жизнь благодаря вере. И почему? Молодые могут заполучить тот или иной вид чувственных удовольствий. Низшие чувственные удовольствия, средние чувственные удовольствия, высшие чувственные удовольствия—все они считаются просто чувственными удовольствиями. 

Отбросив эти пять помех, изъянов ума, что ослабляют мудрость, он, полностью оставив чувственные удовольствия, оставив неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте. С успокоением направления и удержания ума, он входит и пребывает во второй джхане: его наполняют восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—он пребывает во внутренней устойчивости. С успокоением восторга он становится невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает удовольствие. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в приятном пребывании». С успокоением удовольствия и боли, вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства, он входит и пребывает в четвёртой джхане: он пребывает в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. 

Он возвращается в монастырь и сообщает монахам: «Друзья, я одолеваем похотью… вернусь к низшей жизни». Его товарищи-монахи советуют ему и наставляют его: «Друг, Благословенный утверждал, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, а опасность в них заключённая и того больше. Приводя пример с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… со взятым взаймы добром… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… со стойкой для мечей… со змеиной головой, Благословенный утверждал, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, а опасность в них заключённая и того больше. Наслаждайся святой жизнью. Не думай, что ты не способен следовать тренировке, не думай о том, чтобы всё бросить и вернуться к низшей жизни».  Он возвращается в монастырь и сообщает монахам: «Друзья, я одолеваем похотью… вернусь к низшей жизни». Его товарищи-монахи советуют ему и наставляют его: «Друг, Благословенный утверждал, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения… Не думай, что ты не способен следовать тренировке, не думай о том, чтобы всё бросить и вернуться к низшей жизни». 
Получая от своих товарищей-монахов такой совет и наставление, он протестует: «Друзья, хоть Благословенный и утверждал, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, а опасность в них заключённая и того больше, всё же, я не способен вести святую жизнь. Я оставлю тренировку и вернусь к низшей жизни». Объявив о своей немощности в тренировке, он оставляет тренировку и возвращается к низшей жизни. 

(1) Вот, когда монах обращает внимание на чувственные удовольствия, его ум не устремляется к этому, не становится успокоенным ими, утверждённым и сфокусированным на них. Но когда он обращает внимание на отречение, его ум устремляется к этому, становится успокоенным им, утверждённым и сфокусированным на нём. Его ум является хорошо отступившим, хорошо развитым, хорошо взошедшим, хорошо освобождённым, хорошо отсоединённым от чувственных удовольствий. И он свободен от этих беспокоящих и тревожащих пятен, что возникают, имея своим условием чувственные удовольствия. Он не чувствует этого вида чувства. Вот что объявлено спасением от чувственных удовольствий. 

(1) Когда было сказано: «Чувственные удовольствия следует понять… Путь, ведущий к прекращению чувственных удовольствий, следует понять»—то в отношении чего так было сказано?  Когда, монахи, ученик Благородных так понимает чувственные удовольствия, источник и происхождение чувственных удовольствий, результат чувственных удовольствий, прекращение чувственных удовольствий, и путь, ведущий к прекращению чувственных удовольствий, то тогда он понимает, что эта проникающая святая жизнь является прекращением чувственных удовольствий. 
Когда так было сказано: «Чувственные удовольствия следует понять… Путь, ведущий к прекращению чувственных удовольствий, следует понять»—то в отношении этого так было сказано. 
Чувственные удовольствия 
Чувственные удовольствия следует понять. Источник и происхождение чувственных удовольствий следует понять. Разнообразие чувственных удовольствий следует понять. Результат чувственных удовольствий следует понять. Прекращение чувственных удовольствий следует понять. Путь, ведущий к прекращению чувственных удовольствий, следует понять. 

(6) «Достопочтенный, это не единственное моё удивительное и поразительное качество. Есть и другое. До той степени, до которой я пожелаю, отбросив чувственные удовольствия, отбросив неблагие состояния ума, я вхожу и пребываю в первой джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием направления и удержания я вхожу и пребываю во второй джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием восторга… я вхожу и пребываю в третьей джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с отбрасыванием удовольствия и боли… я вхожу и пребываю в четвёртой джхане, которая ни-приятна-ни-болезненна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 

Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы травы, древесины и воды, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи—так и ученик Благородных, в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте—ради своего собственного удовольствия, удобства, комфорта, и восхождения к ниббане. 

(2) Далее, монах с уничтоженными пятнами чётко увидел чувственные удовольствия в соответствии с действительностью правильной мудростью как подобные яме с раскалёнными углями. Такова сила монаха с уничтоженными пятнами… 

(1) О том состоянии, где прекращаются чувственные удовольствия, и о тех, кто пребывает, тщательно завершив чувственные удовольствия, я говорю так: «Воистину, эти достопочтенные—угасшие и не имеющие потребности. Они пересекли чувственность и вышли за пределы в этом самом отношении». Если кто-либо скажет: «Где чувственные удовольствия прекращаются? Кто они, те, кто пребывают, тщательно завершив чувственные удовольствия? Я не знаю этого, я не вижу этого»—то ему следует ответить так: «Вот, друг, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за этой отстранённости. Здесь прекращаются чувственные удовольствия, и вот кто пребывает, тщательно завершив чувственные удовольствия». 

(1) И бывает так, что монах, в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте. Если, по мере пребывания в ней, ему досаждает внимание, направленное на воcприятие чувственного, то для него это болезненно. Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является болезненностью, то точно также досаждающее монаху внимание, направленное на воcприятие чувственного, является для него болезненным. А Благословенный сказал, что всё, что является болезненным—страдание. Путём подобных размышлений можно понять, почему ниббана приятна. 

9.65. Чувственные удовольствия 

(2) Далее, монах, загрязнения которого уничтожены, чётко увидел правильной мудростью чувственные удовольствия в соответствии с действительностью, т.е. подобными яме с горячими углями. Такова сила монаха, загрязнения которого уничтожены… 

Другой обращается к нему так: «Существует, досточтимый, то свое «я», о котором ты говоришь. Я не говорю, что его нет. Но это свое «я», досточтимый, не достигает столь высокого освобождения в зримом мире. В чем же причина? Ведь чувственные удовольствия, досточтимый, непостоянны, приносят несчастье, изменчивы по природе, с их изменчивостью и превратностью возникает горе, плач, несчастье, неудовлетворенность, беспокойство. И насколько, досточтимый, это свое «я», освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, достигает первой ступени созерцания—связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье—и пребывает в ней, настолько, досточтимый, что свое «я», и достигает высшего освобождения в зримом мире».—Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире. 

Не настроен на чувственные удовольствия. 

«Дэвы, у которых уже есть чувственные удовольствия,  «Есть три способа обретения чувственных удовольствий. Какие три? [Есть те], у кого уже есть чувственные удовольствия, [есть те], кто наслаждается сотворением, [есть те], кто имеет власть над сотворённым другими. Таковы три способа обретения чувственных удовольствий». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

Nya 10Некоторые отшельники и брахманы, утверждая, что провозглашают полное понимание всех видов цепляния, на самом деле не провозглашают полное понимание всех видов цепляния. Провозглашая полное понимание цепляния за чувственные удовольствия, они не провозглашают полное понимание цепляния за воззрения, за благочестие и обряды, за учение о душе.  SC 15Nya 9PTS vp Pali 1.66Ms 9M_466Msdiv _143Монахи, цепляние оно четырёх видов. Каких четырёх? Цепляние за чувственные удовольствия, цепляние за воззрения, цепляние за благочестие и обряды, цепляние за учение о душе. 
SC 16Nya 11Ms 9M_467Некоторые отшельники и брахманы, утверждая, что провозглашают полное понимание всех видов цепляния, на самом деле не провозглашают полное понимание всех видов цепляния. Провозглашая полное понимание цепляния за чувственные удовольствия, за воззрения, они не провозглашают полное понимание цепляния за благочестие и обряды, за учение о душе. 
SC 17Nya 12Ms 9M_468Некоторые отшельники и брахманы, утверждая, что провозглашают полное понимание всех видов цепляния, на самом деле не провозглашают полное понимание всех видов цепляния. Провозглашая полное понимание цепляния за чувственные удовольствия, за воззрения, за благочестие и обряды, они не провозглашают полное понимание цепляния за учение о душе. 
SC 19Nya 14Ms 9M_470Msdiv _144Так Приходящий же, монахи, арахант, совершенно пробуждённый, утверждая, что провозглашает полное понимание всех видов цепляния, действительно провозглашает полное понимание всех видов цепляния. Он провозглашает полное понимание цепляния за чувственные удовольствия, за воззрения, за благочестие и обряды, за учение о душе. 
SC 21Nya 17Ms 9M_472Монахи, когда у монаха устранено неведение и возникает знание, он, свободный от неведения и обретший знание, не цепляется цеплянием за чувственные удовольствия, не цепляется цеплянием за воззрения, не цепляется цеплянием за благочестие и обряды, не цепляется цеплянием за учение о душе. 
И почему? Эти почтенные отшельники и брахманы не познали истинную природу двух других видов. Потому эти почтенные отшельники и брахманы, утверждая, что провозглашают полное понимание всех видов цепляния, на самом деле не провозглашают полное понимание всех видов цепляния. Провозглашая полное понимание цепляния за чувственные удовольствия, за воззрения, они не провозглашают полное понимание цепляния за благочестие и обряды, за учение о душе. 
И почему? Эти почтенные отшельники и брахманы не познали истинную природу ещё одного вида. Потому эти почтенные отшельники и брахманы, утверждая, что провозглашают полное понимание всех видов цепляния, на самом деле не провозглашают полное понимание всех видов цепляния. Провозглашая полное понимание цепляния за чувственные удовольствия, за воззрения, за благочестие и обряды, они не провозглашают полное понимание цепляния за учение о душе. 
И почему? Эти почтенные отшельники и брахманы не познали истинную природу трёх других видов. Потому эти почтенные отшельники и брахманы, утверждая, что провозглашают полное понимание всех видов цепляния, на самом деле не провозглашают полное понимание всех видов цепляния. Провозглашая полное понимание цепляния за чувственные удовольствия, они не провозглашают полное понимание цепляния за воззрения, за благочестие и обряды, за учение о душе. 

Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… люди пускаются в неблагое поведение телом, речью, умом. Сделав так, с распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. Это—опасность в отношении чувственных удовольствий, груда страданий в жизни, которая придёт, имеющая чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой. Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия.  Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… мужчины берутся за мечи и щиты, за пряжки на луках и колчанах, и они нападают на слабые бастионы с летящими стрелами и копьями, со взмахами мечей. Там их ранят стрелы и копья, их поливают [со стен бастионов] кипящими жидкостями, крушат тяжестями, отрубают головы мечами, и этим они навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… мужчины берутся за мечи и щиты, за пряжки на луках и колчанах, и пускаются в битву стенкой на стенку с летящими стрелами и копьями, со взмахами мечей. Там их ранят стрелы и копья, головы отрубаются мечами, и этим они навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… мужчины вламываются в дома, воруют богатство, совершают кражи, устраивают засады на дорогах, соблазняют чужих жён, а когда их ловят, цари подвергают их многочисленным видам пыток. Они приказывают хлестать их кнутами, бить бамбуком, бить дубинами. Они приказывают отрезать им руки, отрезать им ноги, отрезать им руки и ноги; отрезать им уши, отрезать им нос, отрезать им уши и нос. Они приказывают подвергнуть их [пытке под названием] «котёл с кашей», «бритьё [до состояния] отполированной раковины», «рот Раху», «огненный венок», «пылающая длань», «лезвия травы», «одежда из коры», «антилопа», «мясные крюки», «монеты», «пикелевание щёлоком», «крутящийся штифт», «свёрнутый матрац». Они приказывают облить их кипящим маслом, приказывают отдать на растерзание собакам, приказывают насадить их заживо на кол, приказывают отрубить им голову мечом. Этим они навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой, просто лишь из-за наличия чувственных удовольствий—цари ссорятся с царями, знать со знатью, брахманы с брахманами, домохозяева с домохозяевами. Мать ссорится с сыном, сын—с матерью; отец—с сыном, сын—с отцом. Брат ссорится с братом, брат—с сестрой; сестра—с братом; друг—с другом. И в этих своих ссорах, перебранках, пререканиях, они нападают друг на друга с кулаками, дубинами, палками, ножами, из-за чего навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Если имущество не приходит к представителю клана по мере того, как он работает, старается, прилагает усилие, то тогда он печалится, горюет и плачет, бьёт себя в груди, становится обезумевшим, рыдая: «Моя работа была напрасной, мои усилия были тщетными!» И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Если имущество приходит к представителю клана по мере того, как он работает, старается, прилагает усилие, он переживает боль и печаль, оберегая его: «Как сделать так, чтобы ни цари, ни воры не забрали бы его; чтобы огонь не сжёг его; чтобы вода не смыла бы его; чтобы ненавистные наследники не забрали бы его?» По мере того как он охраняет и защищает своё имущество, цари и воры забирают его, или огонь сжигает его, или вода смывает его, или ненавистные наследники забирают его. И тогда он печалится, горюет и плачет, бьёт себя в груди, становится обезумевшим, рыдая: «У меня больше нет того, что было прежде!» И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
И что такое, монахи, опасность в отношении чувственных удовольствий? Вот, монахи, что касается ремесла, которым представитель клана добывает себе на жизнь—проверкой, или подсчётом, или расчётом, или сельским хозяйством, или торговлей, или земледелием, или стрельбой из лука, или служением царю, или каким бы то ни было ремеслом—ему приходится сталкиваться с холодом, приходится сталкиваться с жарой, ему вредят соприкосновения с мухами, с комарами, с ветром, с солнцем, с ползучими тварями. Ему грозит смерть от голода и жажды. Вот что является опасностью в отношении чувственных удовольствий—груды страданий, что видна здесь и сейчас, имеющая чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой. Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Может быть так, что те жрецы и отшельники, которые понимают… могли бы либо сами полностью понимать чувственные удовольствия, либо наставлять другого так, чтобы он смог полностью понять чувственные удовольствия. 
Не может быть такого, чтобы те жрецы и отшельники, которые не понимают в соответствии с действительностью привлекательность как привлекательность, опасность как опасность, спасение как спасение в отношении чувственных удовольствий, могли бы либо сами полностью понимать чувственные удовольствия, либо наставлять другого так, чтобы он смог полностью понять чувственные удовольствия. 
Чувственные удовольствия 

Даже несмотря на то, что ученик Благородных ясно увидел правильной мудростью в соответствии с действительностью, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, но больше страданий и отчаяния, и что опасность, заключённая в них, и того больше, [всё же], пока он всё ещё не достигает восторга и счастья, что отделены от чувственных удовольствий, отделены от неблагих состояний, или же [пока он не достигает] чего-то более умиротворённого, нежели это, то его всё ещё могут привлекать чувственные удовольствия. Но когда ученик Благородных ясно увидел правильной мудростью в соответствии с действительностью, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, но больше страданий и отчаяния, и что опасность, заключённая в них, и того больше, и [когда] он достигает восторга и счастья, что отделены от чувственных удовольствий, отделены от неблагих состояний, или же [когда он достигает] чего-то более умиротворённого, нежели это, то тогда его более не привлекают чувственные удовольствия.  Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… люди пускаются в неблагое поведение телом, речью, умом. Сделав так, с распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. Это—опасность в отношении чувственных удовольствий, груда страданий в жизни, которая придёт, имеющая чувственные удовольствия своей причиной, чувственные удовольствия своим источником, чувственные удовольствия своей основой. Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
До моего просветления, пока я всё ещё был только лишь непросветлённым бодхисаттой, я тоже ясно видел правильной мудростью в соответствии с действительностью, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, но больше страданий и отчаяния, и как велика опасность, заключённая в них. Но пока я ещё не достигал восторга и счастья, что отделены от чувственных удовольствий, отделены от неблагих состояний, или же [пока не достигал] чего-то более умиротворённого, нежели это, я осознавал, что всё ещё чувственные удовольствия могут привлекать меня. Но когда я ясно увидел правильной мудростью… [когда достигал] чего-то более умиротворённого, нежели это, то я осознал, что меня более не привлекали чувственные удовольствия. 

«Нет, Учитель. Многими способами Благословенный описывал нам поступки, которые называются препятствиями, и [объяснял], что их свершение является подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны».  «Никчёмный ты человек, кто же поведал тебе, что я обучал Дхамме именно так? Никчёмный ты человек, не описывал ли я многими способами те поступки, что являются препятствиями? И когда кто-либо потакает им, то они являются подлинным препятствием. Я говорил о том, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Я сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но ты, никчёмный человек, из-за своего неправильного ухватывания [Дхаммы] исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг, что приведёт тебя к твоему длительному вреду и страданию». 
Тогда те монахи, желая искоренить в монахе Ариттхе, бывшем охотнике на грифов, эту пагубную точку зрения, стали задавать ему различные вопросы и порицать его: «Не говори так, друг Ариттха. Не искажай смысла сказанного Благословенным, поскольку это не благостно—искажать смысл сказанного им. Благословенный не мог сказать чего-либо подобного. Многими способами, друг, Благословенный объяснял, что если свершать препятствующие поступки, то это будет подлинным препятствием. Благословенный говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны». И тем не менее, хотя монахи задавали ему различные вопросы и порицали его, монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за упрямства и привязанности к этой самой пагубной точке зрения продолжал утверждать: «Да, в самом деле, друзья. Насколько я понимаю Дхамму, которой научил Благословенный, те поступки, которые Благословенный называл препятствиями, на самом деле не являются подлинными препятствиями, если потакать им». 
«Хорошо, монахи, что вы так понимаете Дхамму, которой я научил. Многими способами я описывал поступки, которые называются препятствиями, и [объяснял], что свершение их является подлинным препятствием. Я говорил, что чувственные удовольствия приносят мало удовлетворения, много страдания, много отчаяния, имеют огромные изъяны. Я сравнивал чувственные удовольствия со скелетом… с куском мяса… с травяным факелом… с ямой пылающих углей… со сном… с долгом… с плодами дерева… с топором мясника и колодой для рубки мяса… с мечами и копьями… со змеиной головой—в них много страдания, много отчаяния, они имеют огромные изъяны. Но этот монах Ариттха, бывший охотник на грифов, из-за своего неправильного ухватывания исказил смысл сказанного нами, как и причинил вред самому себе и накопил много неблагих заслуг, что приведёт этого никчёмного человека к длительному вреду и страданию. Не может быть такого, чтобы кто-либо мог потакать чувственным удовольствиям, не имея при этом чувственной страсти, восприятия чувственности, чувственных мыслей. 

Чувственные удовольствия и джханы 

Оставив эти пять помех, изъянов осознанного ума, которые ослабляют мудрость, он, полностью оставив чувственные удовольствия, оставив неумелые качества ума, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. 

И затем , когда я принял твёрдую пищу и восполнил силы, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на объекте медитации]. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением направления и удержания ума я вошёл и пребывал во второй джхане: [меня наполняли] восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—[я пребывал] во внутренней устойчивости. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением восторга я был невозмутимым, осознанным, и бдительным, и ощущал приятное телом. Я вошёл и пребывал в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Невозмутимый и осознанный, он находится в приятном пребывании». Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. С успокоением удовольствия и боли, вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства, я вошёл и пребывал в четвёртой джхане—[в] чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.  Я подумал: «Я помню, как однажды, когда мой отец из клана Сакьев работал, я сидел в прохладе тенистого миртового дерева, и тогда, полностью оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества, я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума и удержанием ума. Могло ли это быть путём к просветлению?» Вслед за этим воспоминанием пришло озарение: «Это путь к Пробуждению!». Я подумал: «Так почему я боюсь этого удовольствия [джханы], которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами?» Я подумал: «Более я не боюсь этого удовольствия, которое не имеет ничего общего ни с чувственным удовольствием, ни с неумелыми умственными качествами, но которого трудно достичь с настолько истощённым телом. Что если я приму какую-нибудь твёрдую пищу—немного риса и каши?» Так я принял твёрдую пищу: немного риса и каши. В то время пять монахов, которые ухаживали за мной, думали: «Если наш отшельник Готама достигнет какого-либо высшего состояния, он скажет нам». Но когда они увидели, как я ем твёрдую пищу—немного риса и каши—они в отвращении покинули меня, думая так: «Отшельник Готама живёт в роскоши. Он оставил своё старание и ниспадает к роскоши». 

«Вот, друг, монах, полностью оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект] и удержанием ума [на объекте]. Это называется первой джханой». 

Монахи, есть некие жрецы и отшельники, чья доктрина и воззрение таковы: «Нет вреда в чувственных удовольствиях». Они проглатывают чувственные удовольствия и развлекаются с женщинами-странницами, которые носят волосы, собранные в пучок. Они говорят так: «Какое опасение в будущем видят эти почтенные жрецы и отшельники в чувственных удовольствиях, когда они говорят об оставлении чувственных удовольствий и предписывают полное понимание чувственных удовольствий? Приятно прикосновение нежной, мягкой, и ласковой руки этой женщины-странницы!» Таким образом, они проглатывают чувственные удовольствия, и сделав так, с распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. Там они переживают болезненные, раздирающие, пронзающие чувства. Они говорят так: «Вот какое опасение в будущем видели эти почтенные жрецы и отшельники в чувственных удовольствиях, когда говорили об оставлении чувственных удовольствий и предписывали полное понимание чувственных удовольствий. Ведь по причине чувственных удовольствий, из-за чувственных удовольствий, мы теперь переживаем болезненные, раздирающие, пронзающие чувства». 

И как ученик Благородных достигает легко, без проблем и сложностей, четырёх джхан, что являются высшим умом и приятным пребыванием здесь и сейчас? Вот ученик Благородных, полностью оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые умственные качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. С успокоением направления и удержания ума он входит и пребывает во второй джхане: [его наполняют] восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—[он пребывает] во внутренней устойчивости. С успокоением восторга он становится невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Невозмутимый и осознанный, он пребывает в удовольствии». С оставлением удовольствия и боли вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства он входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли. Вот так ученик Благородных достигает легко, без проблем и сложностей, четырёх джхан, что являются высшим умом и приятным пребыванием здесь и сейчас. 

Домохозяин, представь как если бы человек грезил о восхитительных парках, восхитительных рощах, восхитительных лужайках, восхитительных озёрах, и, проснувшись, он бы не увидел ничего из всего этого. Точно также, домохозяин, ученик Благородных рассуждает так: «Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со сном. Они приносят много страданий… …прекращается без остатка.  Точно также, домохозяин, ученик Благородных рассуждает так: «Благословенный сравнивал чувственные удовольствия с долгом. Они приносят много страданий… …прекращается без остатка. 
«Точно также, домохозяин, ученик Благородных рассуждает так: «Благословенный сравнивал чувственные удовольствия с куском мяса. Они приносят много страданий… …прекращается без остатка. 
«Точно также, домохозяин, ученик Благородных рассуждает так: «Благословенный сравнивал чувственные удовольствия со скелетом. Они приносят много страданий и много отчаяния, а опасность в них заключённая и того больше». Увидев это в соответствии с действительностью правильной мудростью, он избегает невозмутимости, которая множественная, основанная на множественности, и развивает невозмутимость, которая объединённая, основанная на единстве, где цепляние за материальные вещи мира всецело прекращается без остатка. 
«Точно также, домохозяин, ученик Благородных рассуждает так: «Благословенный сравнивал чувственные удовольствия с травяным факелом. Они приносят много страданий… …прекращается без остатка. 
«Точно также, домохозяин, ученик Благородных рассуждает так: «Благословенный сравнивал чувственные удовольствия с фруктами на дереве. Они приносят много страданий и много отчаяния, а опасность в них заключённая и того больше». Увидев это в соответствии с действительностью правильной мудростью, он избегает невозмутимости, которая множественная, основанная на множественности, и развивает невозмутимость, которая объединённая, основанная на единстве, где цепляние за материальные вещи мира всецело прекращается без остатка. 
«Точно также, домохозяин, ученик Благородных рассуждает так: «Благословенный сравнивал чувственные удовольствия с ямой с углями. Они приносят много страданий… …прекращается без остатка. 

И какое же, Ананда, другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах, полностью оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые [этим] оставлением сопровождаются направлением ума [на объект медитации] и удержанием ума [на этом объекте]. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели то. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое [только могут] переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.  Чувственные удовольствия 

«Нет, Мастер Готама. И почему? Потому что божественные чувственные удовольствия куда более превосходны и возвышенны, нежели человеческие чувственные удовольствия».  «Точно также, Магандия, в прошлом чувственные удовольствия были болезненными для прикосновения, горячими, обжигающими. В будущем чувственные удовольствия будут болезненными для прикосновения, горячими, обжигающими. И сейчас чувственные удовольствия являются болезненными для прикосновения, горячими, обжигающими. Но те существа, которые не лишены жажды к чувственным удовольствиям, которые пожираемы жаждой к чувственным удовольствиям, которые сгорают во взбудораженности к чувственным удовольствиям, имеют повреждённые органы чувств. Так, хотя чувственные удовольствия в действительности болезненные для прикосновения, горячие, обжигающие, они ошибочно воспринимают их приятными. 

Когда так было сказано, странник Векханасса сказал: «Удивительно, Мастер Готама, поразительно, как Мастер Готама сказал об этом: «Так, чувственное удовольствие [возникает] через чувственные удовольствия, но за гранью чувственного удовольствия есть удовольствие на вершине чувственного, и оно считается наивысшим из них».  Таковы пять нитей чувственных удовольствий. Каччана, удовольствие и радость, возникающие на основании этих пяти нитей чувственных удовольствий, называются чувственными удовольствиями. Так, чувственное удовольствие [возникает] через чувственные удовольствия, но за гранью чувственного удовольствия есть удовольствие на вершине чувственного, и оно считается наивысшим из них». 

«Да, ваше величество»—ответил он, тщательно вырвал пинцетом эти седые волосы и положил их на ладонь царя. Тогда царь Макхадэва в качестве вознаграждения подарил своему цирюльнику [целую] деревню, позвал принца, своего старшего сына, и сказал: «Дорогой принц, появились небесные посланники. Седые волосы растут на моей голове. Я наслаждался человеческими чувственными удовольствиями, а теперь пришла пора искать божественные чувственные удовольствия. Ну же, дорогой принц, принимай царствование. Я обрею волосы и бороду, надену жёлтые одежды, и оставлю жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. А когда, дорогой принц, ты также увидишь, что седые волосы растут на твоей голове, то тогда, в качестве вознаграждения подарив своему цирюльнику [целую] деревню, дав принцу, твоему старшему сыну, тщательные наставления по царствованию, обрей волосы и бороду, надень жёлтые одежды, и оставь жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. Продолжи эту благую практику, установленную мной, не будь последним. Дорогой принц, когда живут два человека, тот, при ком происходит нарушение этой благой практики, и является последним из них. Поэтому, дорогой принц, я говорю тебе: «Продолжи эту благую практику, установленную мной, не будь последним». 

Оставив эти пять помех, изъянов осознанного ума, которые ослабляют мудрость, он, полностью оставив чувственные удовольствия, оставив неумелые качества ума, входит и пребывает в первой джхане… Формула первой и остальных трёх джхан (чуть ниже по тексту) раскрываются как в МН 8 …Такое старание также плодотворно, такое усилие плодотворно. Далее… входит и пребывает во второй джхане… третьей… четвёртой джхане. Это также [показывает], как старание плодотворно, как усердие продуктивно. 

Чувственные удовольствия 

«Ананда, ученик Благородных рассуждает так: «[Есть] чувственные удовольствия здесь и сейчас и чувственные удовольствия в жизнях, что придут [потом]; чувственные восприятия здесь и сейчас, как и чувственные восприятия в жизнях, что придут [потом]; материальные формы здесь и сейчас и материальные формы в жизнях, что придут [потом]; восприятия форм здесь и сейчас и восприятия форм в жизнях, что придут [потом]; восприятия непоколебимого; восприятия сферы отсутствия всего; восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия—это то, докуда простирается личность. Это является Бессмертным, то есть—освобождение ума посредством не-цепляния».  В отношении этого, монахи, ученик Благородных рассуждает так: «Чувственные удовольствия здесь и сейчас… являются препятствием тренировке ученика Благородных. Что если я буду пребывать с умом, который обильный и возвышенный, преодолев мир, создав твёрдую решимость с помощью ума? Если я буду делать так, то не будет во мне более плохих, неблагих умственных состояний, таких как алчность, недоброжелательность, нахальство. С их оставлением мой ум будет безграничным, безмерным, хорошо развитым». Когда он практикует так и часто пребывает так, его ум обретает уверенность в этой сфере. Как только есть полная уверенность, он либо достигает непоколебимости сейчас, либо настраивается [на неё] мудростью. С распадом тела, после смерти, есть возможность, что развёртывающееся сознание перейдёт к [перерождению] в непоколебимом. Монахи, сказано, что таков первый путь, ведущий к непоколебимому. 
Далее, монахи, ученик Благородных рассуждает так: «[Есть] чувственные удовольствия здесь и сейчас и чувственные удовольствия в жизнях, что придут [потом]; чувственные восприятия здесь и сейчас, как и чувственные восприятия в жизнях, что придут [потом]. Какая бы материальная форма [ни существовала], всякая материальная форма—это четыре великих элемента и материальная форма, составленная из четырёх великих элементов». Когда он практикует так и часто пребывает так, его ум обретает уверенность в этой сфере. Как только есть полная уверенность, он либо достигает непоколебимости сейчас, либо настраивается [на неё] мудростью. С распадом тела, после смерти, есть возможность, что развёртывающееся сознание перейдёт к [перерождению] в непоколебимом. Монахи, сказано, что таков второй путь, ведущий к непоколебимому. 
Далее, монахи, ученик Благородных рассуждает так: «[Есть] чувственные удовольствия здесь и сейчас и чувственные удовольствия в жизнях, что придут [потом]; чувственные восприятия здесь и сейчас, как и чувственные восприятия в жизнях, что придут [потом]; материальные формы здесь и сейчас и материальные формы в жизнях, что придут [потом]; восприятия форм здесь и сейчас и восприятия форм в жизнях, что придут [потом], [а также] восприятия непоколебимого—всё это восприятия. Там, где все эти восприятия прекращаются без остатка—это умиротворённое, это возвышенное, то есть, сфера отсутствия всего». Когда он практикует так и часто пребывает так, его ум обретает уверенность в этой сфере. Как только есть полная уверенность, он либо достигает сферы отсутствия всего сейчас, либо настраивается [на неё] мудростью. С распадом тела, после смерти, есть возможность, что развёртывающееся сознание перейдёт к [перерождению] в сфере отсутствия всего. Монахи, сказано, что таков первый путь, ведущий к сфере отсутствия всего. 
Далее, монахи, ученик Благородных рассуждает так: «[Есть] чувственные удовольствия здесь и сейчас и чувственные удовольствия в жизнях, что придут [потом]; чувственные восприятия здесь и сейчас, как и чувственные восприятия в жизнях, что придут [потом]; материальные формы здесь и сейчас и материальные формы в жизнях, что придут [потом]; восприятия форм здесь и сейчас и восприятия форм в жизнях, что придут [потом]; восприятия непоколебимого; восприятия сферы отсутствия всего—всё это восприятия. Там, где все эти восприятия прекращаются без остатка—это умиротворённое, это возвышенное, то есть, сфера ни восприятия, ни не-восприятия». Когда он практикует так и часто пребывает так, его ум обретает уверенность в этой сфере. Как только есть полная уверенность, он либо достигает сферы ни восприятия, ни не-восприятия сейчас, либо настраивается [на неё] мудростью. С распадом тела, после смерти, есть возможность, что развёртывающееся сознание перейдёт к [перерождению] в сфере ни восприятия, ни не-восприятия. Монахи, сказано, что таков путь, ведущий к сфере ни восприятия, ни не-восприятия». 
Далее, монахи, ученик Благородных рассуждает так: «[Есть] чувственные удовольствия здесь и сейчас и чувственные удовольствия в жизнях, что придут [потом]; чувственные восприятия здесь и сейчас, как и чувственные восприятия в жизнях, что придут [потом]; материальные формы здесь и сейчас и материальные формы в жизнях, что придут [потом]; восприятия форм здесь и сейчас и восприятия форм в жизнях, что придут [потом]—всё это непостоянно. То, что является непостоянным, недостойно того, чтобы им наслаждаться, недостойно того, чтобы его приветствовать, недостойного того, чтобы за него держаться». Когда он практикует так и часто пребывает так, его ум обретает уверенность в этой сфере. Как только есть полная уверенность, он либо достигает непоколебимости сейчас, либо настраивается [на неё] мудростью. С распадом тела, после смерти, есть возможность, что развёртывающееся сознание перейдёт к [перерождению] в непоколебимом. Монахи, сказано, что таков третий путь, ведущий к непоколебимому. 
«Монахи, чувственные удовольствия непостоянны, пустые, фальшивые, обманчивые. Они иллюзорны, болтовня дураков. Чувственные удовольствия здесь и сейчас, как и чувственные удовольствия в жизнях, что придут [потом]; чувственные восприятия здесь и сейчас, как и чувственные восприятия в жизнях, что придут [потом]—всё это подобно царству Мары, владению Мары, приманке Мары, охотничьим угодьям Мары. Из-за них эти плохие, неблагие умственные состояния, такие как алчность, недоброжелательность, нахальство, возникают, и они являются препятствием тренировке ученика Благородных. 

«Но как так, монах, что Благословенный утверждал, что чувственные удовольствия съедают много времени, полны страданий, полны отчаяния, а опасность, заключённая в них, ещё больше. А эта Дхамма видима здесь и сейчас, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся на личном опыте мудрыми самостоятельно?».  «Я не оставил того, что видно здесь и сейчас, подруга, ради преследования того, что требует времени. Я оставил то, что занимает время, ради преследования того, что видно здесь и сейчас. Ведь Благословенный, подруга, утверждал, что чувственные удовольствия съедают много времени, полны страданий, полны отчаяния, а опасность, заключённая в них, ещё больше. А эта Дхамма видима здесь и сейчас, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся на личном опыте мудрыми самостоятельно». 

В Саваттхи. Сидя рядом, царь Пасенади Косальский сказал Благословенному: «Так вот, Господин, когда я сижу в судебном зале, я вижу даже как зажиточные кхаттии, зажиточные брахманы, зажиточные домохозяева—с большим богатством и имуществом, с запасами золота и серебра, с владениями и продовольствием, с обилием ценностей и зерна—говорят намеренную ложь ради чувственных удовольствий, чувственные удовольствия тому причина, из-за чувственных удовольствий они говорят лживо. И тогда, Господин, мысль пришла ко мне: «Сыт по горло я судебным залом! Теперь Бхадрамукха будет известен своими судебными решениями».  «Так оно, великий царь! Так оно, великий царь! Даже зажиточные кхаттии, зажиточные брахманы, зажиточные домохозяева—с большим богатством и имуществом, с запасами золота и серебра, с владениями и продовольствием, с обилием ценностей и зерна—говорят намеренную ложь ради чувственных удовольствий, чувственные удовольствия тому причина, из-за чувственных удовольствий они говорят лживо. И это приведёт к их вреду и страданиям на долгое время». И далее он добавил: 

«Мы не оставили того, что видно здесь и сейчас, брахман, ради преследования того, что требует времени. Мы оставили то, что занимает время, ради преследования того, что видно здесь и сейчас. Ведь Благословенный, брахман, утверждал, что чувственные удовольствия съедают много времени, полны страданий, полны отчаяния, а опасность заключённая в них, ещё больше. А эта Дхамма видима здесь и сейчас, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся на личном опыте мудрыми самостоятельно». 

Благословенный сказал: «Монахи, когда монах понимает в соответствии с действительностью происхождение и исчезновение каких бы то ни было состояний, которые приводят к страданию, то в этом случае он увидел чувственные удовольствия так, что когда он смотрит на них, чувственное желание, чувственное влечение, чувственная одержимость, чувственная страсть не залегают в нём в скрытом виде в отношении чувственных удовольствий. И в этом случае он постиг те манеры поведения и образ жизни так, что когда он ведёт себя таким образом и живёт так, плохие, неблагие состояния влечения и недовольства не наводняют его.  И как, монахи, монах увидел чувственные удовольствия так, что когда он смотрит на них, чувственное желание, чувственное влечение, чувственная одержимость, чувственная страсть не залегают в нём в скрытом виде в отношении чувственных удовольствий? Представьте яму с горячими углями, глубже человеческого роста, полную углей, без дыма и пламени—и человек проходил бы мимо—желающий жить, не желающий умирать, любящий удовольствие и не выносящий боли. И два сильных человека схватили бы его за руки и потащили к этой яме углей. Этот человек стал бы выкручиваться и извёртываться всем своим телом. И почему? Потому что он бы понял: «Если я упаду в эту яму горячих углей, то из-за этого я повстречаю смерть или смертельную боль». Точно также, монахи, когда монах увидел чувственные удовольствия похожими на яму с углями, то чувственное желание, чувственное влечение, чувственная одержимость, чувственная страсть не залегают в нём в скрытом виде в отношении чувственных удовольствий. 

И какое же, Ананда, это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое нежели это? Вот монах, полностью оставивший чувственные удовольствия, оставивший неблагие качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте. Это другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это. И хотя кто-то может сказать: «Это высочайшее удовольствие, которое только могут переживать существа», я не соглашусь с ним в этом. Почему? Потому что есть другое удовольствие, более возвышенное и утончённое, нежели это.  Чувственные удовольствия 

И что такое, монахи, духовное счастье? Вот, монахи, монах, оставивший чувственные удовольствия, оставивший неблагие качества, входит и пребывает в первой джхане… во второй джхане… с успокоением восторга он пребывает невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает приятное телом. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в удовольствии». Это называется духовным счастьем.  И что такое, монахи, духовный восторг? Вот, монахи, монах, оставивший чувственные удовольствия, оставивший неблагие качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте. С успокоением направления и удержания ума, он входит и пребывает во второй джхане: его наполняют восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—он пребывает во внутренней устойчивости. Это называется духовным восторгом. 

Затем, друзья, отбросив чувственные удовольствия, отбросив неблагие состояния, я вошёл и пребывал в первой джхане… По мере того как я пребывал в ней, восприятие и внимание, сопровождаемые чувственностью, охватили меня.  И тогда, друзья, мысль пришла ко мне: «Вот, отбросив чувственные удовольствия, отбросив неблагие состояния ума, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, а также восторгом и удовольствием, что рождены этим отбрасыванием. Это называется первой джханой». 
Тогда, друзья, Благословенный пришёл ко мне посредством сверхъестественных сил и сказал так: «Моггаллана, Моггаллана, не будь беспечным, брахман, в отношении первой джханы. Утверди свой ум в первой джхане, объедини свой ум в первой джхане, сосредоточь свой ум в первой джхане». И далее, друзья, спустя какое-то время, отбросив чувственные удовольствия, отбросив неблагие состояния, я вошёл и пребывал в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием ума на объекте медитации, а также восторгом и удовольствием, что рождены этим отбрасыванием. 

«Что же, достопочтенный, до той степени, до которой я пожелаю, отбросив чувственные удовольствия, отбросив неблагие состояния ума, я вхожу и пребываю в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием, а также восторгом и удовольствием, что рождены этим отбрасыванием. Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием направления и удержания я вхожу и пребываю во второй джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием восторга… я вхожу и пребываю в третьей джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с прекращением удовольствия и боли… я вхожу и пребываю в четвёртой джхане. 

«А как может быть иначе, почтенный? До той степени, до которой я пожелаю, отбросив чувственные удовольствия, отбросив неблагие состояния ума, я вхожу и пребываю в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием, а также восторгом и удовольствием, что рождены этим отбрасыванием. Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием направления и удержания я вхожу и пребываю во второй джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с угасанием восторга… я вхожу и пребываю в третьей джхане… Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с прекращением удовольствия и боли… я вхожу и пребываю в четвёртой джхане. 

Точно также, монахи, бывает так, что некий человек оставил чувственные удовольствия, покинул жизнь домохозяина, и ушёл жить жизнью бездомной, но он сгибается, искривляется, и расщепляется из-за тех же самых чувственных удовольствий, или из-за других, ещё более худших. 

Если он скажет: «Я отбросил своё волнение о своей жене и детях», то его следует спросить: «Волнуешься ли ты о пяти нитях человеческих чувственных удовольствий?» Если он ответит «Да», ему следует сказать: «Небесные чувственные удовольствия, друг, куда более прекрасны и возвышенны, нежели человеческие чувственные удовольствия. Так что, пожалуйста, отведи свой ум от человеческих чувственных удовольствий и настройся на дэвов мира Четырёх Великих Царей». 

Ты пересечёшь тот поток; отбросив чувственные удовольствия, 

«Для тебя, Великий царь, домохозяина, что вкушает чувственные удовольствия, живущего в доме, переполненном сыновьями, наслаждающегося сандаловым деревом из Каси, носящего гирлянды, использующего духи и мази, владеющего золотом и серебром, трудно узнать, из числа Арахантов ли эти отшельники, либо из числа тех, кто вступил на путь к Арахантсву.  «Это поразительно Достопочтенный! Это удивительно, Достопочтенный! Как хорошо было сказано Благословенным: «Для тебя, Великий царь, домохозяина, что вкушает чувственные удовольствия, живущего в доме, переполненном сыновьями, наслаждающегося сандаловым деревом из Каси, носящего гирлянды, использующего духи и мази, владеющего золотом и серебром, трудно узнать, из числа Арахантов ли эти отшельники, либо из числа тех, кто вступил на путь к Арахантсву. 

Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время, почти все люди в Саваттхи сильно цеплялись за чувственные удовольствия: очарованные, алчные, привязанные, ослепленные и распущенные, они жили, полностью опьяненные чувственными удовольствиями.  Тогда множество монахов, одевшись в утреннее время, взяв чаши и верхние одеяния, отправились в Саваттхи за подаянием. Вернувшись со сбора подаяний, после трапезы они отправились к Благословенному. Поклонившись и сев напротив, они сказали ему: «Достопочтенный, здесь в Саваттхи почти все люди сильно цепляются за чувственные удовольствия: очарованные, алчные, привязанные, ослепленные и распущенные, они живут, полностью опьяненные чувственными удовольствиями». 
«Цепляющиеся за чувственные удовольствия, 

Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики. В то время, почти все люди в Саваттхи сильно цеплялись за чувственные удовольствия: очарованные, алчные, привязанные, ослепленные и распущенные, они жили, полностью опьяненные чувственными удовольствиями.  Тогда Благословенный, одевшись в утреннее время, взяв чашу и верхнее одеяние, отправился в Саваттхи за подаянием. Благословенный увидел, что почти все люди в Саваттхи сильно цепляются за чувственные удовольствия: очарованные, алчные, привязанные, ослепленные и распущенные, они живут, полностью опьяненные чувственными удовольствиями.