И третье место—это где, выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. 

3.118. Игра в кости 

К потере ведёт, когда в кости играешь, 

Воспоминания возникают в нём медленно, но затем это существо быстро достигает отличия. Представьте двух друзей, которые, будучи детьми, игрались бы в грязи. И потом, во взрослой жизни, они бы случайно встретились. Тогда один друг сказал бы другому: «Ты помнишь это, друг? Ты помнишь это, друг?» А другой бы сказал: «Я помню, друг, я помню». Точно также, воспоминания возникают в нём медленно, но затем это существо быстро достигает отличия. Таково четвёртое благо, которого можно ожидать, когда кто-либо последовал за учениями ухом, устно декламировал их вслух по памяти, исследовал их умом, и хорошо проникал в них воззрением. 

(5) Далее, бывает так, что монах выдерживает вид облака пыли, вид навершия, гул и ближний бой. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. И что в его случае означает победа в битве? Вот монах уходит в безлюдную местность, к подножию дерева, или в пустое жилище. К нему подходит женщина и садится рядом с ним, ложится рядом с ним, бросается ему на шею. Когда она подходит и садится рядом с ним, ложится рядом с ним, бросается ему на шею, он освобождает себя, вытаскивает себя и уходит прочь, туда, куда пожелает.  Бывает так, что воин выдерживает вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени, выдерживает гул и близкий бой. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Таковы некоторые воины. Это пятый тип воина в этом мире. 
Эта личность, монахи, я говорю вам, подобна воину, который может выдержать вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени, гул и ближний бой. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Таковы некоторые личности. Такова пятая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов. Таковы пять подобных воинам личностей среди монахов». 

Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Бывают такие воины, монахи. Таков пятый вид воина в мире.  Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Бывают, монахи, такие личности. Таков пятый вид личности среди монахов, подобной воину. Таковы пять видов личностей среди монахов, которые подобны воинам». 

(5) И каким образом порочный монах передвигается в одиночку? Вот порочный монах сооружает для себя уединённое жилище в приграничных землях. Когда он подходит там к семьям, он получает обретения. Вот каким образом порочный монах передвигается в одиночку. 

«Как ты думаешь, Сона? Когда струны были слишком сильно натянуты, хорошо ли была настроена твоя лютня, было ли на ней легко играть?»  «Когда струны были слишком ослаблены, хорошо была настроена твоя лютня, было ли на ней легко играть?» 
«Но, Сона, когда струны были натянуты ни слишком сильно, ни слишком слабо, но настроены на сбалансированную тональность, хорошо ли была настроена твоя лютня, было ли на ней легко играть?» 

(2) Далее, бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую связь с женщинами. И он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали массаж, купали, растирали. Но он шутит с ними, играется с ними, забавляется с ними. Такова брешь… не свободен от страданий, я говорю тебе.  (3) Далее, бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с ними, не забавляется с ними. Но он вглядывается и пристально смотрит прямо им в глаза. Такова брешь… не свободен от страданий, я говорю тебе. 
(4) Далее, бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит пристально прямо им в глаза. Но он подслушивает за стеной или крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают, поют или рыдают. Такова брешь… не свободен от страданий, я говорю тебе. 
(5) Далее, бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит пристально прямо им в глаза. Он не подслушивает за стеной или крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают, поют или рыдают. Но он памятует о смехе, разговорах, и заигрываниях с ними в прошлом. Такова брешь… не свободен от страданий, я говорю тебе. 
(6) Далее, бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит пристально прямо им в глаза. Он не подслушивает за стеной или крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают, поют или рыдают. Он не памятует о смехе, разговорах, и заигрываниях с ними в прошлом. Но он смотрит на то, как домохозяин или сын домохозяина наслаждается, будучи наделённым и обеспеченным пятью нитями чувственных удовольствий. Такова брешь… не свободен от страданий, я говорю тебе. 
(7) Далее, бывает так, когда некий жрец или отшельник, заявляя о том, что он идеально целомудренный, действительно не вступает в половую связь с женщинами. Он не соглашается, чтобы они его тёрли, делали массаж, купали, растирали. Он не шутит с ними, не играется с ними, не забавляется с ними. Он не вглядывается и не смотрит пристально прямо им в глаза. Он не подслушивает за стеной или крепостным валом их голоса: то, как они смеются, разговаривают, поют или рыдают. Он не памятует о смехе, разговорах, и заигрываниях с ними в прошлом. Он не смотрит на то, как домохозяин или сын домохозяина наслаждается, будучи наделённым и обеспеченным пятью нитями чувственных удовольствий. Но он ведёт святую жизнь ради будущего перерождения среди некоей группы божеств, думая: «Благодаря этой нравственности или обету или аскезе или святой жизни я стану дэвом или одним из свиты дэвов». Он лелеет это, желает этого, находит в этом удовлетворение. Такова брешь, изъян, несовершенство, пятно целомудренной жизни. Такой человек зовётся тем, кто живёт нечистой целомудренной жизнью. Он тот, кто опутан узами сексуальности. Он не свободен от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не свободен от страданий, я говорю тебе. 

(1) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть прочный фундамент, что глубоко укоренён, хорошо уложен, неподвижный и непоколебимый, что защищает тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи—так и ученик Благородных имеет веру, убеждён в Пробуждении Татхагаты: «В самом деле Благословенный—достойный, воистину самопробуждённый, совершенный в знании и поведении, достигший блага, знаток мира, непревзойдённый учитель тех, кто готов обучаться, учитель богов и людей, пробуждённый, благословенный». Имея веру в качестве своего прочного фундамента, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что непорицаемо, следит за собой с чистотой. Таково первое благое качество, которым он наделён.  (2) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть ров—глубокий и широкий, что защищает тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи—так и ученик Благородных имеет чувство стыда. Он стыдится неблагого поведения телом, речью и умом. Он стыдится падения в неблагие неумелые действия. Имея стыд в качестве своего рва, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что непорицаемо, следит за собой с чистотой. Таково второе благое качество, которым он наделён. 
(3) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть окружная дорога—высокая и широкая, что защищает тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи—так и ученик Благородных имеет боязнь совершить проступок. Он боится совершить проступок телом, речью и умом. Он боится падения в неблагие неумелые действия. Имея боязнь совершить проступок в качестве своей окружной дороги, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что непорицаемо, следит за собой с чистотой. Таково третье благое качество, которым он наделён. 
(4) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть арсеналы с многочисленными оружиями, стрелами и снарядами для метания—ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи—так и ученик Благородных много слышал, запомнил то, что услышал, сохранил то, что услышал. Все те учения, что прекрасны в начале, прекрасны в середине и прекрасны в конце, как в букве, так и в духе, провозглашающие святую жизнь во всей полноте и чистоте: всё это он часто слушал, запоминал, обсуждал, накапливал, изучал в своём уме, исправлял свои воззрения в соответствии с этим. Имея изучение в качестве своего оружия, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что непорицаемо, следит за собой с чистотой. Таково четвёртое благое качество, которым он наделён. 
(5) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть крупный гарнизон—боевые слоны, кавалерия, колесницы, лучники, знаменосцы, офицеры, солдаты из запасных частей, знаменитые князья, герои, пехота и рабы—ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи—так и ученик Благородных поддерживает усердие к оставлению неумелых умственных качеств и к взращиванию умелых умственных качеств, устойчив, неизменен в своём усердии, не избегает обязанностей по отношению к умелым умственным качествам. Имея усердие в качестве своей армии, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что не порицаемо, следит за собой с чистотой. Таково пятое благое качество, которым он наделён. 
(6) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть стражник, следящий за воротами—мудрый, опытный, умный—не впускающий тех, кого не знает и впускающий тех, кого знает—ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи—так и ученик Благородных внимателен, крайне дотошен к мелочам, запоминает и может вспомнить даже то, что было сказано и сделано давным-давно. Имея осознанность в качестве своего стражника, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что не порицаемо, следит за собой с чистотой. Таково шестое благое качество, которым он наделён. 
(7) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть бастионы—высокие и прочные, полностью покрытые штукатуркой, что защищают тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи—так и ученик Благородных мудр, наделён мудростью, различающей происхождение и исчезновение—благородной, проникающей, ведущей к правильному окончанию страданий. Имея мудрость в качестве бастионов, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что не порицаемо, следит за собой с чистотой. Таково седьмое благое качество, которым он наделён. Таковы семь благих качеств, которыми он наделён. 
Благословенный сказал: «Монахи, когда царская приграничная крепость хорошо снабжена семью необходимыми вещами, и может по желанию, легко и без проблем, обеспечить четыре вида еды, то говорится, что эта царская приграничная крепость не может быть повержена внешними врагами или предательскими союзниками. 
Вот в царской приграничной крепости имеются большие запасы травы, древесины и воды, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи. 
Вот у царской приграничной крепости заложен прочный фундамент, он глубоко укоренён, хорошо уложен, неподвижный и непоколебимый. Благодаря этой первой необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи. 
Далее, у царской приграничной крепости есть арсеналы с многочисленными оружиями, стрелами и снарядами для метания. Благодаря этой четвёртой необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи. 
Далее, у царской приграничной крепости есть бастионы—высокие и прочные, полностью покрытые штукатуркой. Благодаря этой седьмой необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи. 
Далее, у царской приграничной крепости есть крупный гарнизон—боевые слоны, кавалерия, колесницы, лучники, знаменосцы, офицеры, солдаты из запасных частей, знаменитые князья, герои, пехота и рабы. Благодаря этой пятой необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи. 
Далее, у царской приграничной крепости есть окружная дорога—высокая и широкая. Благодаря этой третьей необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи. 
Далее, у царской приграничной крепости есть ров с водой—глубокий и широкий. Благодаря этой второй необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи. 
Далее, у царской приграничной крепости есть стражник, следящий за воротами—мудрый, опытный, умный—он не впускает тех, кого не знает и впускает тех, кого знает. Благодаря этой шестой необходимой вещи крепость хорошо защищает тех, кто находится внутри, и может отразить атаку тех, кто нападёт снаружи. 
И когда царская приграничная крепость хорошо снабжена семью необходимыми вещами, и может по желанию, легко и без проблем, обеспечить четыре вида еды, то говорится, что эта царская приграничная крепость не может быть повержена внешними врагами или предательскими союзниками. 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы кунжута, зелёного горошка и других бобовых, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи—так и ученик Благородных с успокоением восторга становится невозмутимым, осознанным и бдительным, и ощущает удовольствие. Он входит и пребывает в третьей джхане, о которой Благородные говорят так: «Непоколебимый и осознанный, он пребывает в приятном пребывании»—ради своего собственного удовольствия, удобства, комфорта, и восхождения к ниббане. 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы риса и ячменя, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи—так и ученик Благородных с успокоением направления и удержания ума, входит и пребывает во второй джхане: его наполняют восторг и удовольствие, рождённые сосредоточением, и единение ума, который свободен от направления и удержания—он пребывает во внутренней устойчивости—ради своего собственного удовольствия, удобства, комфорта, и восхождения к ниббане. 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются большие запасы травы, древесины и воды, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи—так и ученик Благородных, в достаточной мере оставивший чувственные удовольствия, оставивший неумелые качества, входит и пребывает в первой джхане: восторг и удовольствие, рождённые этим оставлением сопровождаются направлением ума на объект медитации и удержанием ума на этом объекте—ради своего собственного удовольствия, удобства, комфорта, и восхождения к ниббане. 
Подобно тому, как в царской приграничной крепости имеются запасы укрепляющей еды—топлёного масла, свежего масла, мёда, патоки и соли, способствующие удовольствию, удобству и комфорту тех, кто находится внутри, и отражению атаки тех, кто нападёт снаружи—так и ученик Благородных с успокоением удовольствия и боли—вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства—входит и пребывает в четвёртой джхане: он пребывает в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-удовольствии-ни-боли—ради своего собственного удовольствия, удобства, комфорта, и восхождения к ниббане. 

Благословенный сказал: «Монахи, как-то раз дэвы и асуры выстроились на битву. В той битве асуры победили, а дэвы проиграли. Потерпев поражение, дэвы отступали на север, а асуры преследовали их. И тогда мысль пришла к дэвам: «Асуры всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними во второй раз?» И во второй раз дэвы сразились с асурами, и во второй раз асуры победили, а дэвы проиграли. Потерпев поражение, дэвы отступали на север, а асуры преследовали их. И тогда мысль пришла к дэвам: «Асуры всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними в третий раз?» И в третий раз дэвы сразились с асурами, и в третий раз асуры победили, а дэвы проиграли. Потерпев поражение и испугавшись, дэвы вошли в свой город.  Монахи, как-то раз дэвы и асуры выстроились на битву. В той битве дэвы победили, а асуры проиграли. Потерпев поражение, асуры отступали на юг, а дэвы преследовали их. И тогда мысль пришла к асурам: «Дэвы всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними во второй раз?» И во второй раз асуры сразились с дэвами, и во второй раз дэвы победили, а асуры проиграли. Потерпев поражение, асуры отступали на юг, а дэвы преследовали их. И тогда мысль пришла к асурам: «Дэвы всё ещё преследуют нас. Что если мы сразимся с ними в третий раз?» И в третий раз асуры сразились с дэвами, и в третий раз дэвы победили, а асуры проиграли. Потерпев поражение и испугавшись, асуры вошли в свой город. 

К потере ведёт, когда в кости играешь, 

И тогда Достопочтенный Ананда обратился к страннику Уттии: «Что же, друг Уттия, в таком случае я приведу для тебя пример, поскольку бывает так, что с помощью примера умный человек может понять значение того, что было сказано. Представь, как если бы у царя был приграничный город с мощным валом, стенами, с лучниками, и с единственными вратами. И туда бы поставили привратника—мудрого, умелого, умного; того, кто не впускает чужаков, а впускает только знакомых. И совершая обход вокруг города, он не увидел бы в городской стене ни трещины, ни проёма такого размера, чтобы в него смогла бы пролезть кошка. Он может не знать о том, сколько живых существ входят или выходят из города, но он может быть уверен в том, что какие бы большие существа ни входили и ни выходили из города, все они входят и выходят через эти врата. Точно также, друг Уттия, Татхагату не заботит то, будет ли весь мир освобождён или половина мира или треть мира. Но он может быть уверен в том, что все те, кто освободились, или кто освобождается, или кто освободятся от мира, вначале отбросят пять помех, загрязнений ума, что ослабляют мудрость, а затем, с хорошо утверждёнными умами в четырёх основах осознанности, правильно разовьют семь факторов просветления. Вот таким образом они освободились или освобождаются или освободятся от мира. 

А затем мимо пробегал бы заяц или кот. Он бы подумал: «Чем же я хуже слона? Я войду в это озеро, и, играясь, вымою свои уши и шею. Я помоюсь, попью, выйду, и отправлюсь куда пожелаю». И затем, не подумав, он поспешно бы вошёл в глубокое озеро. И можно ожидать, что либо он утонет, либо его снесёт. И почему? Потому что его маленькое тело не находит опоры в глубинах.  Представь, Упали, большое озеро, и мимо проходил бы огромный слон размером в семь или восемь локтей. Он бы подумал: «Что если я войду в это озеро и, играясь, вымою свои уши и шею. Я помоюсь, попью, выйду, и отправлюсь куда пожелаю». И тогда он вошёл бы в озеро и, играясь, вымыл бы свои уши и шею. Затем он бы помылся, попил, вышел, и отправился бы куда пожелал. И почему он смог так сделать? Потому что его большое тело находит опору в глубинах озера. 
Представь, Упали, как если бы маленький мальчик, младенец, лежащий на спине, игрался бы со своей собственной мочой и фекалиями. Как ты думаешь, не было бы это всецело глупым видом развлечения?» 
«Через какое-то время, когда этот малыш бы подрос и созрел в своих качествах, он бы играл в игры, типичные для мальчиков: игры с игрушечными плугами, игры в палки, кувырки, игры с ветряными колёсами, игры с мерами из листьев, игры с игрушечными колесницами, игры с игрушечными стрелами и луками. Как ты думаешь, не было бы это развлечение куда более превосходным и возвышенным, нежели предыдущее?» 

«В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию,—а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», «сантика», «кхалика», «сучок» «рука- кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам,—отшельник Готама избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию»,—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию,—а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», сантика, кхалика, «сучок», «рука-кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам,—он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию. Это и есть часть его нравственности.  Подобно тому, великий царь, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию,—а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», сантика, кхалика, «сучок»,  моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, 
Подобно тому, Амбаттха как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 
«рука-кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию,—а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», сантика, кхалика, «сучок», «рука-кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам,—он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию. Это и есть часть его нравственности. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию,—а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», сантика, кхалика, «сучок», «рука-кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам,—он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию. Это и есть часть его нравственности.  Подобно тому, брахман, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию,—а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», сантика, кхалика, «сучок», «рука-кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам,—он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию. Это и есть часть его нравственности.  Подобно тому, достопочтенные, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной чистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». И вот, достопочтенные, когда монах знает так и видит так, то подобает ли ему говорить: «жизненное начало—то же, что и тело» или «жизненное начало—одно, а тело другое»? 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию,—а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», сантика, кхалика, «сучок», «рука-кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам,—он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию. Это и есть часть его нравственности.  Подобно тому, достопочтенные, как если драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—продета нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить—и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия—прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами,—и в него продета эта нить—синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая»—так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой,—он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание». И вот, достопочтенные, когда монах знает так и видит так, то подобает ли ему говорить: «жизненное начало—то же, что и тело» или «жизненное начало—одно, а тело другое»? 

—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, два азартных игрока играли в кости. Один игрок, когда делал неудачный бросок, проглатывал кости. Второй игрок увидел это и сказал: «Что ж, мой друг, ты всё выиграл! Дай мне кости, я поднесу их как жертву.» - «Да, друг,» - ответил игрок, и отдал кости. Окунув кости в яд, игрок сказал другому: «Пошли, друг, сыграем в кости.» - «Да, друг,» - ответил другой игрок. И во второй раз, каждый раз делая неудачный бросок, тот игрок проглатывал кости. Второй игрок увидел это и сказал:  —Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, один горнист взял свой горн и отправился в приграничные земли, где он пришёл в одну деревню. Стоя посреди деревни, он проиграл на горне три раза, затем положил его на землю и сел рядом. И тогда люди приграничных земель подумали: «Что производит этот звук, такой возбуждающий, желанный, опьяняющий, ошеломляющий и захватывающий?» Они собрались вокруг горниста и сказали: «Господин, что производит этот звук, такой возбуждающий, желанный, опьяняющий, ошеломляющий и захватывающий?» [Горнист ответил:] «Звук произведён вот этим, это называется горн.» Они положили этот горн вверх ногами, приговаривая: «Пой, великолепный горн! Пой, великолепный горн!» - но горн не издавал ни звука. Тогда они положили его развёрнутым, положили на бок, на другой бок, поставили вертикально, поставили вверх ногами, били его кулаками, палками, мечами, хорошенько встряхивали. «Пой, великолепный горн! Пой, великолепный горн!» - но горн не издавал ни звука. Тогда горнист подумал: «Какой же глупый этот приграничный народ! Как могут они искать звук таким неразумным способом?» И на их глазах он взял горн, проиграл на нём три раза и забрал с собой. Тогда люди приграничья подумали: «Похоже, что то, что называется горном, когда сопровождается человеком, усилием и ветром, издаёт звуки. Но когда этих вещей нет, нет и звука.» Таким же образом, когда это тело полно жизни, тепла, сознания, оно ходит взад и вперёд, стоит, сидит и лежит. Оно видит образы глазом, слышит звуки ухом, ощущает запахи носом, чувствует вкусы языком, чувствует прикосновения телом, и знает мысли посредством ума. Но когда в нём нет жизни, тепла, сознания, оно ничего этого не делает. Таким образом также можно доказать, что следующая жизнь существует. 

4. Последствия увлечения азартными играми  где сейчас игра на цимбалах? 
Есть, молодой домохозяин, такие шесть порочных последствий злоупотребления азартными играми: 
злоупотребление азартными играми, вызывающее беспечность; 
Кто играет в кости и пьет опьяняющие напитки, ходит к женщинам, которые дороги другим как жизнь, общается с низкими людьми, а не со старшими—он убывает, как луна на ущербе. 
он товарищ в злоупотреблении азартными играми, которые вызывают беспечность». 
проигравший горюет о потерянном богатстве, 

Когда ученик Благородных, за счёт прекращения загрязнений пребывает в освобождении ума и освобождении мудростью, которые свободны от загрязнений, зная и проявляя для себя это самостоятельно в этой самой жизни, то по этому случаю среди дэвов раздаётся божественный возглас: «Этот ученик Благородных выиграл битву. Сражаясь в первых рядах, теперь он стоит победителем». Таков третий божественный возглас, что раздаётся среди дэвов в надлежащих случаях». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано:  «Увидев, что он выиграл битву— 

SC 20Nya 16Ms 9M_326И более того, монахи, как если бы монах видел тело, оставленное на кладбище, поклёванное либо во́ронами, либо соколами, либо грифами, либо цаплями, растерзанное либо собаками, либо тиграми, либо леопардами, либо шакалами, поедаемое различными насекомыми, об этом самом теле он размышляет: «Точно такое же это тело, оно также не избежит, не минует этой доли.» Таким образом в теле он наблюдает тело... Nya 17Вот как, монахи, в теле монах наблюдает тело.  

«Уважаемый Моггаллана, мы так заняты, у нас так много дел, и не только собственных, но также и дел богов Тридцати Трёх. Кроме того, уважаемый Моггаллана, то, что было хорошо услышано, хорошо заучено, хорошо уловлено вниманием, хорошо запомнено, [теперь же] внезапно исчезло из нас. Уважаемый Моггаллана, как-то раз случилась война между богами и асурами. В той войне боги победили, а асуры были повержены. Когда я выиграл ту войну и вернулся с неё победителем, я построил дворец Веджаянты. Уважаемый Моггаллана, у дворца Веджаянты сотня башен, в каждой башне семьсот верхних покоев, в каждом верхнем покое по семь нимф, и у каждой нимфы по семь дев. Хотели бы вы взглянуть на великолепие дворца Веджаянты, уважаемый Моггаллана?» Достопочтенный Моггаллана молча согласился. 

Когда он вырастает и его качества созревают, ребёнок играет в такие игры как игрушечные плуги, игры в палки, кувырки, игры с ветряными колёсами, игры с мерами, игры с игрушечными повозками, игры с игрушечными стрелами и луками. 

То ты—дурак, с огнём играешь, 

Восемьдесят четыре тысячи лет они играли в детские игры… Развив четыре божественных обители, с распадом тела, после смерти, они переходили в мир Брахмы.  Восемьдесят четыре тысячи лет царь Макхадэва играл в детские игры. Восемьдесят четыре тысячи лет он был наместником. Восемьдесят четыре тысячи лет он правил царством. Восемьдесят четыре тысячи лет он вёл святую жизнь в этой роще Макхадэвы после того, как обрил волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. Развив четыре божественных обители, с распадом тела, после смерти, он перешёл в мир Брахмы. 

И в то время игроки играли в кости неподалёку от Благословенного. И тогда домохозяин подошёл к тем игрокам и сказал: «Только что, почтенные, я подошёл к отшельнику Готаме и, поклонившись ему, сел рядом. Когда я так сделал, отшельник Готама сказал мне: «Домохозяин, твои качества [ума] не такие… …недовольный словами Благословенного, не одобрив их, я встал со своего сиденья и ушёл». 

Монахи, представьте игрока на деньги, который с первым же удачным броском выиграл бы огромное состояние. Всё же, такой [его] удачный бросок—мелочный. Куда больший удачный бросок—когда мудрец, который подобающе ведёт себя телом, речью, умом, после распада тела, после смерти, перерождается в счастливом уделе, даже в небесном мире. Это—полное совершенство степени мудреца». 

И тогда то божество спустилось на землю и обратилось к Достопочтенному Самиддхи: «Ты, монах, ушёл в бездомную жизнь ещё молодым, черноволосым, наделённым благословением молодости на первом этапе жизни, не наигравшись чувственными удовольствиями. Наслаждайся чувственными удовольствиями, монах. Не оставляй того, что видно здесь и сейчас, ради преследования того, что требует времени». 

И тогда, по мере того как произносилась эта похвала Достопочтенного Сарипутты, молодые дэвы собрания Сусимы—восхищённые, радостные, полные радости и восторга—заиграли различными сияющими цветами. Подобно тому, как берилл, прекрасный драгоценный камень чистой воды, о восьми гранях, тщательно обработанный, лежащий на красной парче, сиял бы, светился и излучался, то точно также молодые дэвы в собрании Сусимы—восхищённые, радостные, полные радости и восторга—заиграли различными сияющими цветами.  Подобно тому, как в предрассветных сумерках сияет, лучится, сверкает утренняя звезда, то точно также молодые дэвы в собрании Сусимы—восхищённые, радостные, полные радости и восторга—заиграли различными сияющими цветами. 
Подобно тому, как осенью, когда небо чистое и безоблачное, восходящее солнце рассеивает всю темноту пространства по мере того как оно сияет, лучится, сверкает, то точно также молодые дэвы в собрании Сусимы—восхищённые, радостные, полные радости и восторга—заиграли различными сияющими цветами. 
Подобно тому, как украшение из наилучшего золота, что было умело отлито с помощью тигеля золотых дел мастером, лежащее на красной парче, сияло бы, светилось и излучалось, то точно также молодые дэвы в собрании Сусимы—восхищённые, радостные, полные радости и восторга—заиграли различными сияющими цветами. 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в стране Сакьев в Силавати. И тогда группа монахов—бдительных, старательных, решительных—пребывала неподалёку от Благословенного. И тогда Злой Мара проявил себя в форме брахмана с пучком спутанных волос на голове, одетого в шкуру антилопы, старого, скрюченного, словно держатель для кровли, тяжело дышащего, держащего посох из дерева удумбары. Он подошёл к тем монахам и сказал им: «Вы, господа, ушли в бездомную жизнь ещё молодыми, черноволосыми, наделёнными благословением молодости на первом этапе жизни, не наигравшись чувственными удовольствиями. Наслаждайтесь чувственными удовольствиями, господа. Не оставляйте того, что видно здесь и сейчас, ради преследования того, что требует времени». 

К потере ведёт, когда в кости играешь, 

Вот так, монахи, Сакка, царь дэвов, выиграл в битве хорошим советом».  Когда, монахи, Сакка, царь дэвов, произнёс эти строфы, дэвы стали аплодировать, но асуры молчали. И тогда коллегия судей, назначенная дэвами и асурами, сказала: «Строфы, произнесённые Вепачитти, царём асуров, относятся к области наказания и жестокости. Поэтому из них проистекает конфликт, раздор, вражда. Но строфы, произнесённые Саккой, царём дэвов, относятся к области не-наказания и не-жестокости. Поэтому из них проистекает свобода от конфликта, свобода от раздора, свобода от вражды. Сакка, царь дэвов, выиграл в битве хорошим советом». 

В Саваттхи. Там Благословенный обратился к монахам так: «Монахи, как-то раз дэвы и асуры выстроились на битву. В той битве асуры победили, а дэвы проиграли. Потерпев поражение, дэвы отступали на север, а асуры преследовали их. И тогда Сакка, царь дэвов, обратился к своему колесничему Матали такими строфами: 

Представь, Радха, как если бы маленькие мальчики и девочки играли бы в песочные замки. Покуда они не лишены тяги, желания, любви, влечения, страсти и жажды к этим песочным замкам, они лелеют их, играются с ними, ценят их, относятся к ним как к своей собственности. Но когда эти маленькие мальчики и девочки теряют свою тягу, желание, любовь, влечение, страсть и жажду к этим песочным замкам, то тогда они рассеивают их своими руками и ногами, стирают с лица земли, разрушают их, выбрасывают их из игры. 

«Великий царь, так было сказано Благословенным, который знает и видит, достойным и правильно самопробуждённым: «Поступайте так, монахи: к женщинам, которые по возрасту годятся вам в матери, относитесь как к матерям. К женщинам, которые по возрасту годятся вам в сёстры, относитесь как к сёстрам. К женщинам, которые по возрасту годятся вам в дочери, относитесь как к дочерям». Такова одна причина, одно основание, великий царь, почему молодые монахи—черноволосые, наделённые благословением молодости на первом этапе жизни—не наигравшись с чувственными удовольствиями, тем не менее, всю свою жизнь ведут целомудренное житие, совершенное и чистое, до самого конца своих дней».  «Великий царь, так было сказано Благословенным, который знает и видит, достойным и правильно самопробуждённым: «Поступайте так, монахи: рассматривайте это самое тело от пят до макушки головы, обтянутое кожей, полное разного рода нечистот: «Тело это имеет волосы на голове, волосы на теле, ногти, зубы, кожу, плоть, сухожилия, кости, костный мозг, почки, сердце, печень, диафрагму, селезёнку, лёгкие, толстые кишки, тонкие кишки, желудок, фекалии, желчь, слизь, гной, кровь, пот, жир, слёзы, масло кожи, слюну, сопли, суставную жидкость, мочу». Это тоже причина, тоже основание, великий царь, почему молодые монахи—черноволосые, наделённые благословением молодости на первом этапе жизни—не наигравшись с чувственными удовольствиями, тем не менее, всю свою жизнь ведут целомудренное житие, совершенное и чистое, до самого конца своих дней». 
«Кто развит в теле, развит в нравственности, развит в уме, развит в мудрости—тем, Мастер Бхарадваджа, это не трудно сделать. Но тем, кто не развит в теле, не развит в нравственности, не развит в уме, не развит в мудрости—тому сложно это осуществить. Иногда бывает, что кто-нибудь думает: «Буду считать это непривлекательным», но на деле выходит так, что для него это привлекательно. Есть ли иная причина, иное основание, почему молодые монахи—черноволосые, наделённые благословением молодости на первом этапе жизни—не наигравшись с чувственными удовольствиями, тем не менее, всю свою жизнь ведут целомудренное житие, совершенное и чистое, до самого конца своих дней?» 
Однажды Достопочтенный Пиндола Бхарадваджа пребывал в монастыре Гхоситы в Косамби. И тогда к нему отправился царь Удена и по прибытии обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями царь сел рядом. И затем он обратился к Достопочтенному Пиндоле Бхарадвадже: «В чём причина, Мастер Бхарадваджа, в чём основа того, что молодые монахи—черноволосые, наделённые благословением молодости на первом этапе жизни—не наигравшись с чувственными удовольствиями, тем не менее, всю свою жизнь ведут целомудренное житие, совершенное и чистое, до самого конца своих дней?» 
«Поразительно, Мастер Бхарадваджа! Изумительно! Как хорошо сказал Благословенный, который знает и видит, достойный и правильно самопробуждённый! Вот та самая причина, то самое основание, почему молодые монахи—черноволосые, наделённые благословением молодости на первом этапе жизни—не наигравшись с чувственными удовольствиями, тем не менее, всю свою жизнь ведут целомудренное житие, совершенное и чистое, до самого конца своих дней. Меня и самого, Мастер Бхарадваджа, когда я вхожу во внутренние апартаменты дворца, будучи несдержанным в теле, несдержанным в речи, несдержанным в уме, не имея установленной осознанности, не охраняя дверей органов чувств—переполняют похотливые мысли. Но когда я вхожу во внутренние апартаменты дворца, будучи сдержанным в теле, сдержанным в речи, сдержанным в уме, имея установленную осознанность, охраняя двери чувств—то такие мысли меня не переполняют. 
«Ум непослушен, Мастер Бхарадваджа. Иногда похотливые мысли возникают даже по отношению к женщинам, которые по возрасту годятся тебе в матери… тебе в сёстры… тебе в дочери. Есть ли иная причина, иное основание, почему молодые монахи—черноволосые, наделённые благословением молодости на первом этапе жизни—не наигравшись с чувственными удовольствиями, тем не менее, всю свою жизнь ведут целомудренное житие, совершенное и чистое, до самого конца своих дней?» 
Это тоже причина, тоже основание, великий царь, почему молодые монахи—черноволосые, наделённые благословением молодости на первом этапе жизни—не наигравшись с чувственными удовольствиями, тем не менее, всю свою жизнь ведут целомудренное житие, совершенное и чистое, до самого конца своих дней». 

Представь, монах, как если бы у царя был бы приграничный город с прочными бастионами, стенами, арками, и шестью воротами. И туда поставили бы привратника—мудрого, умелого, умного; того, кто не впускает чужаков, а впускает только знакомых. И пара быстрых посыльных прибыла бы с востока и они спросили бы у привратника: «Почтенный, где градоначальник?» Тот бы ответил: «Он сидит на центральной площади». И тогда пара быстрых посыльных доставила бы послание градоначальнику, а затем они ушли бы тем же маршрутом, которым прибыли. И точно также посыльные прибыли бы с запада, с севера, с юга, и донесли бы своё послание, а затем они ушли бы тем же маршрутом, которым прибыли. 

Ему принесли бы лютню и сказали ему: «Ваше Величество, вот эта самая лютня, звук которой такой милый… соблазнительный». Царь бы сказал: «Довольно с меня этой лютни, почтенный. Давай же мне уже этот звук». Ему бы ответили: «Ваше Величество, эта лютня состоит из многочисленных деталей, содержит в себе множество деталей, и издаёт звук, только когда на ней играют посредством этих многочисленных деталей—то есть, в зависимости от верхней части деки, сделанной из пергамента, от корпуса деки, от грифа, от головы грифа, от струн, от медиатора, от должных стараний музыканта. Так оно, Ваше Величество, что эта лютня… издаёт звук, только когда на ней играют посредством этих многочисленных деталей». 

«У меня нет каких-либо знаний охвата умов Арахантов, Полностью Просветлённых прошлого, будущего, настоящего, но всё же я понял это путём умозаключений из Дхаммы. Представьте, Учитель, как если бы у царя был бы приграничный город с прочными бастионами, стенами, арками, и лишь с единственными воротами. И туда поставили бы привратника—мудрого, умелого, умного; того, кто не впускает чужаков, а впускает только знакомых. И совершая обход вокруг города, он не увидел бы в городской стене ни трещины, ни проёма такого размера, чтобы в него смогла бы пролезть кошка. Он бы подумал: «Какие бы большие существа ни входили и ни покидали город, все они входят или покидают его через эти единственные врата». 

«Чем так обрадованы боги, отчего они в восхищении машут флагами? Когда был раздор между богами и демонами и победили боги, разбив полчища демонов—и тогда не было такой радости. Что же чудесное встретили боги, что так восхитило их, что они поют и ликуют, играют и пляшут, бросая оружие; я вопрошаю вас, обитателей вершин горы Меру, сорвите с меня сомнение, о славные!» 

Говорят, что он проиграл в споре, 

Аламбуса, Миссакеси, Пундарика, Энипасса, Супасса, Субхадда и Мудувадини развлекают меня, играя музыку. Они являются ко мне, когда я захочу, и радуют меня, говоря: «Давайте петь и танцевать!»  Шестьдесят тысяч музыкальных инструментов играют, чтобы разбудить меня от моего сна. Многие боги, таких, как Аламба, Гаггара, Бхима, Садхувадин, Самсая, Поккара и Супасса и многие богини, такие как Винамоккха, Нанда, Сунанда, Сонадинна, Сучимита. 

Однажды эти пять дочерей пришли к прохладной воде, великолепной реке с лотосами, чтобы искупаться. Когда эти дэвы купались там, играли, танцевали и пели, Сута спросила у Латы: 

«Сверкающий хрусталь, переплетенный золотом и серебром, играющий многими цветами. Я вижу восхитительный дворец, прекрасно украшенные арки и золотой песок вокруг. 

Эти гирлянды издают прекрасную музыку, как песни сладкоголосых павлинов, гусей и кукушек, как будто играет симфония пяти инструментов. 

Благословенный (Будда) пребывал возле Баранаси, в оленьем парке Исипатана. В то время одна мирская последовательница, что жила в Баранаси, имеющая веру, соблюдающая обеты (нравственные заповеди), соткала пару одежд для Благословенного (Будды) и тщательно омыла их. Подойдя, она положила их к ногам (Благословенного) и сказала: «Пусть Достопочтенный сострадательно примет эту пару мантий, чтобы это послужило благополучию и счастью». Благословенный (Будда) принял их, и учил ее Дхамме в соответствии с ее уровнем понимания. В заключении, она получила плод вхождения в поток (sotapana), почтительно поклонилась Благословенному (Будде), церемониально обошла вокруг него, и пошла домой. Вскоре после этого она умерла, и возродилась среди дэвов Тридцати Трех (Таватимса), став возлюбленной Сакки (царя дэвов) по имени Ясуттара. В силу ее благих заслуг возник благородный слон, покрытые золотой сетью. На его спине возвышался павильон, украшенный драгоценными камнями, а внутри располагался прекрасно украшенный трон. В его бивнях было два прекрасных лотосовых пруда, с яркими лотосами и водяными лилиями. Стоя в чашечках лотосов, прекрасные дэвы играли на музыкальных инструментах, танцевали и пели. 

Множество нимф, играющих прекрасную музыку на различных божественных инструментах, окружают меня. Для людей, увидеть все это великолепие даже во вне, было бы великим счастьем. 

Аламбуса, Миссакеси, Пундарика, Энипасса, Супасса, Субхадда и Мудувадини развлекают меня, играя музыку. Они являются ко мне, когда я захочу, и радуют меня, говоря: «Давайте петь и танцевать!»  И (теперь) я наслаждаюсь. Я играю, я радуюсь, не испытывая страха и угрозы ни с чьей стороны. Я ношу божественные одежды, как гирлянды, я пью сладкий (нектар), питающий меня. 
Шестьдесят тысяч музыкальных инструментов играют, чтобы разбудить меня от моего сна. Многие боги, таких, как Аламба, Гаггара, Бхима, Садхувадин, Самсая, Поккара и Супасса и многие богини, такие как Винамоккха, Нанда, Сунанда, Сонадинна, Сучимита.