Paṭhamaānandasutta  
With Ānanda (1st)
Atha kho āyasmā ānando yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
Then Venerable Ānanda went up to the Buddha, bowed, sat down to one side, and said to the Buddha:
“Idhānanda, bhikkhū adhammaṁ dhammoti dīpenti, dhammaṁ adhammoti dīpenti, avinayaṁ vinayoti dīpenti …pe…  
“Ānanda, it’s when a mendicant explains what is not the teaching as the teaching …
Ettāvatā kho, ānanda, saṅgho bhinno hotī”ti.  
That is how schism in the Saṅgha is defined.”
“Kappaṭṭhikaṁ, ānanda, kibbisaṁ pasavatī”ti.  
“They bring upon themselves evil that lasts for an eon.”
“Kiṁ pana, bhante, kappaṭṭhikaṁ kibbisan”ti?  
“But sir, what is the evil that lasts for an eon?”
“Kappaṁ, ānanda, nirayamhi paccatīti—  
“They burn in hell for an eon, Ānanda.
Vaggarato adhammaṭṭho,  
Taking a stand against the teaching,

Dutiyaānandasutta  
With Ānanda (2nd)
“Idhānanda, bhikkhū adhammaṁ adhammoti dīpenti, dhammaṁ dhammoti dīpenti, avinayaṁ avinayoti dīpenti, vinayaṁ vinayoti dīpenti, abhāsitaṁ alapitaṁ tathāgatena abhāsitaṁ alapitaṁ tathāgatenāti dīpenti, bhāsitaṁ lapitaṁ tathāgatena bhāsitaṁ lapitaṁ tathāgatenāti dīpenti, anāciṇṇaṁ tathāgatena anāciṇṇaṁ tathāgatenāti dīpenti, āciṇṇaṁ tathāgatena āciṇṇaṁ tathāgatenāti dīpenti, apaññattaṁ tathāgatena apaññattaṁ tathāgatenāti dīpenti, paññattaṁ tathāgatena paññattaṁ tathāgatenāti dīpenti.  
“Ānanda, it’s when a mendicant explains what is not the teaching as not the teaching, and what is the teaching as the teaching. They explain what is not the training as not the training, and what is the training as the training. They explain what was not spoken and stated by the Realized One as not spoken and stated by the Realized One, and what was spoken and stated by the Realized One as spoken and stated by the Realized One. They explain what was not practiced by the Realized One as not practiced by the Realized One, and what was practiced by the Realized One as practiced by the Realized One. They explain what was not prescribed by the Realized One as not prescribed by the Realized One, and what was prescribed by the Realized One as prescribed by the Realized One.
Ettāvatā kho, ānanda, saṅgho samaggo hotī”ti.  
That is how harmony in the Saṅgha is defined.”
“Brahmaṁ, ānanda, puññaṁ pasavatī”ti.  
“They bring divine merit upon themselves.”
“Kappaṁ, ānanda, saggamhi modatīti—  
“They rejoice in heaven for an eon, Ānanda.
kappaṁ saggamhi modatī”ti.  
they rejoice in heaven for an eon.”
ānandehi pare duveti. "  

Pisuṇavāco hoti. Ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti samaggānaṁ vā bhettā, bhinnānaṁ vā anuppadātā, vaggārāmo vaggarato vagganandī vaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
They speak divisively. They repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. And so they divide those who are harmonious, supporting division, delighting in division, loving division, speaking words that promote division. bhettā → bhedātā (mr)
Samphappalāpī hoti akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī; anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
They talk nonsense. Their speech is untimely, and is neither factual nor beneficial. It has nothing to do with the teaching or the training. Their words have no value, and are untimely, unreasonable, rambling, and pointless.
Byāpannacitto hoti paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā bajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
They have ill will and malicious intentions: ‘May these sentient beings be killed, slaughtered, slain, destroyed, or annihilated!’ vinassantu vā mā vā ahesun’ti → mā vā ahesuṁ iti vāti (bj, pts1ed, mr)
Pisuṇaṁ vācaṁ pahāya, pisuṇāya vācāya paṭivirato hoti—na ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, na amutra vā sutvā imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti bhinnānaṁ vā sandhātā sahitānaṁ vā anuppadātā samaggārāmo samaggarato samagganandī samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
They give up divisive speech. They don’t repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. Instead, they reconcile those who are divided, supporting unity, delighting in harmony, loving harmony, speaking words that promote harmony.
Abyāpannacitto hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā hontu abyāpajjā, anīghā sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
They have a kind heart and loving intentions: ‘May these sentient beings live free of enmity and ill will, untroubled and happy!’

Pisuṇavāco hoti, ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti samaggānaṁ vā bhettā bhinnānaṁ vā anuppadātā vaggārāmo vaggarato vagganandī, vaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
They speak divisively. They repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. And so they divide those who are harmonious, supporting division, delighting in division, loving division, speaking words that promote division.
Samphappalāpī hoti, akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī, anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
They talk nonsense. Their speech is untimely, and is neither factual nor beneficial. It has nothing to do with the teaching or the training. Their words have no value, and are untimely, unreasonable, rambling, and pointless.
Byāpannacitto hoti, paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā bajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
They have ill will and malicious intentions: ‘May these sentient beings be killed, slaughtered, slain, destroyed, or annihilated!’
Pisuṇavācaṁ pahāya pisuṇāya vācāya paṭivirato hoti—na ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti bhinnānaṁ vā sandhātā sahitānaṁ vā anuppadātā samaggārāmo samaggarato samagganandī, samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
They give up divisive speech. They don’t repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. Instead, they reconcile those who are divided, supporting unity, delighting in harmony, loving harmony, speaking words that promote harmony.
Abyāpannacitto hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā hontu abyāpajjā anīghā, sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
They have a kind heart and loving intentions: ‘May these sentient beings live free of enmity and ill will, untroubled and happy!’

Pisuṇavāco hoti, ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti samaggānaṁ vā bhettā bhinnānaṁ vā anuppadātā vaggārāmo vaggarato vagganandī, vaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
They speak divisively. They repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. And so they divide those who are harmonious, supporting division, delighting in division, loving division, speaking words that promote division.
Samphappalāpī hoti, akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī, anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
They indulge in talking nonsense. Their speech is untimely, and is neither factual nor beneficial. It has nothing to do with the teaching or the training. Their words have no value, and are untimely, unreasonable, rambling, and pointless.
Byāpannacitto hoti, paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā bajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
They have ill will and malicious intentions: ‘May these sentient beings be killed, slaughtered, slain, destroyed, or annihilated!’
Pisuṇaṁ vācaṁ pahāya, pisuṇāya vācāya paṭivirato hoti—na ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā na imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti bhinnānaṁ vā sandhātā sahitānaṁ vā anuppadātā samaggārāmo samaggarato samagganandiṁ, samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
They give up divisive speech. They don’t repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. Instead, they reconcile those who are divided, supporting unity, delighting in harmony, loving harmony, speaking words that promote harmony.
Abyāpannacitto hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā hontu abyāpajjā anīghā, sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
They have a kind heart and loving intentions: ‘May these sentient beings live free of enmity and ill will, untroubled and happy!’

Atha kho sambahulānaṁ bhikkhūnaṁ rattiyā paccūsasamayaṁ paccuṭṭhitānaṁ maṇḍalamāḷe sannisinnānaṁ sannipatitānaṁ ayaṁ saṅkhiyadhammo udapādi:  
И вот после ночи многие монахи, поднявшись на заре, собравшись и усевшись в беседке, повели разговор такого рода:
Atha kho bhagavā tesaṁ bhikkhūnaṁ imaṁ saṅkhiyadhammaṁ viditvā yena maṇḍalamāḷo tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā paññatte āsane nisīdi. Nisajja kho bhagavā bhikkhū āmantesi:  
И вот Благостный, узнав о такого рода разговоре этих монахов, подошел к той беседке и, подойдя, сел на предложенное сиденье.
“idha, bhante, amhākaṁ rattiyā paccūsasamayaṁ paccuṭṭhitānaṁ maṇḍalamāḷe sannisinnānaṁ sannipatitānaṁ ayaṁ saṅkhiyadhammo udapādi:  
«Господин! После ночи, поднявшись на заре, собравшись и усевшись в беседке, мы повели здесь разговор такого рода:
Mamaṁ vā, bhikkhave, pare vaṇṇaṁ bhāseyyuṁ, dhammassa vā vaṇṇaṁ bhāseyyuṁ, saṅghassa vā vaṇṇaṁ bhāseyyuṁ, tatra tumhehi na ānando na somanassaṁ na cetaso uppilāvitattaṁ karaṇīyaṁ.  
Когда же другие восхваляют меня, или восхваляют дхамму, или восхваляют сангху, то вы, монахи, не должны испытывать ни радости, ни удовлетворения, ни веселья в сердце. uppilāvitattaṁ → ubbilāvitattaṁ (bj, sya-all); ubbillāvitattaṁ (pts1ed)
Mamaṁ vā, bhikkhave, pare vaṇṇaṁ bhāseyyuṁ, dhammassa vā vaṇṇaṁ bhāseyyuṁ, saṅghassa vā vaṇṇaṁ bhāseyyuṁ, tatra ce tumhe assatha ānandino sumanā uppilāvitā tumhaṁ yevassa tena antarāyo.  
Если вы, монахи, будете радостны, довольны, веселы, когда другие восхваляют меня, или восхваляют дхамму, или восхваляют сангху, то вам же будет от этого ущерб. uppilāvitā → ubbilāvino (bj); ubbilāvitattā (sya-all); ubbillāvitā (pts1ed)
‘Abrahmacariyaṁ pahāya brahmacārī samaṇo gotamo ārācārī virato methunā gāmadhammā’ti—  
„Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный отшельник Готама удаляется и воздерживается от всеобщего обычая совокупления“ — ārācārī → anācārī (mr) | virato → paṭivirato (katthaci)
‘Pisuṇaṁ vācaṁ pahāya pisuṇāya vācāya paṭivirato samaṇo gotamo, ito sutvā na amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā na imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti bhinnānaṁ vā sandhātā, sahitānaṁ vā anuppadātā samaggārāmo samaggarato samagganandī samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā’ti—  
„Отказываясь от клеветнической речи, избегая клеветнической речи, отшельник Готама не рассказывает в другом месте услышанного здесь, чтобы не вызвать раздора со здешними, и не рассказывает здесь услышанного в другом месте, чтобы не вызвать раздора с тамошними. Он соединяет разобщенных, поощряет соединенных, удовлетворен согласием, доволен согласием, наслаждается согласием, ведет речь, родящую согласие“ —
seyyathidaṁ—na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi, kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi, micchā paṭipanno tvamasi, ahamasmi sammā paṭipanno, sahitaṁ me, asahitaṁ te, purevacanīyaṁ pacchā avaca, pacchāvacanīyaṁ pure avaca, adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahito tvamasi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosīti  
а именно: ‘Ты не знаешь истины и должного поведения — я знаю истину и должное поведение!’ — ‘Как ты узнаешь истину и должное поведение?’ — ‘Ты следуешь ложным путем — я следую истинным путем!’ — ‘Я последователен — ты непоследователен!’ — ‘Ты сказал в конце то, что следовало сказать в начале, и сказал в начале то, что следовало сказать в конце!’ — ‘[Мысль] у тебя непродуманна и превратна!’ — ‘Твоя речь опровергнута, ты побежден!’ — ‘Оставь эту речь или разъясни, если можешь!’ — adhiciṇṇaṁ → āciṇṇaṁ (bj); aviciṇṇaṁ (pts1ed)
‘Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti,  
«„В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti,  
„В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti,  
„В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti,  
„В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti,  
„В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti,  
„В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti,  
„В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
3.1. Pubbantakappika  
3.1. О прошлом
Santi, bhikkhave, eke samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino, pubbantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti aṭṭhārasahi vatthūhi.  
Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, занятые прежними временами, рассуждающие о прежних временах, на восемнадцати основаниях выдвигающие различные суждения о прежних временах.
Te ca bhonto samaṇabrāhmaṇā kimāgamma kimārabbha pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino pubbantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti aṭṭhārasahi vatthūhi?  
Исходя же из чего и о чем [говорят] эти почтенные отшельники и брахманы, занятые прежними временами, рассуждающие о прежних временах, на восемнадцати основаниях выдвигающие различные суждения о прежних временах?
‘yo kho so bhavaṁ brahmā mahābrahmā abhibhū anabhibhūto aññadatthudaso vasavattī issaro kattā nimmātā seṭṭho sajitā vasī pitā bhūtabhabyānaṁ, yena mayaṁ bhotā brahmunā nimmitā, so nicco dhuvo sassato avipariṇāmadhammo sassatisamaṁ tatheva ṭhassati.  
„Ведь тот досточтимый Брахма, великий Брахма, победоносный, непобедимый, всевидящий, всесильный, владыка, творец, созидатель, наилучший устроитель, повелитель, отец бывшего и будущего досточтимый Брахма, которым мы сотворены, постоянен, стоек, вечен, не подвержен изменению и вечно пребывает таким.
Ye pana mayaṁ ahumhā tena bhotā brahmunā nimmitā, te mayaṁ aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā’ti.  
Мы же, которые были сотворены этим Брахмой, мы достигли здешнего [земного] состояния непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования“.
niccā dhuvā sassatā avipariṇāmadhammā sassatisamaṁ tatheva ṭhassanti.  
постоянны, стойки, вечны, не подвержены изменению и вечно пребывают такими.
aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā’ti.  
непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования“.
niccā dhuvā sassatā avipariṇāmadhammā sassatisamaṁ tatheva ṭhassanti.  
постоянны, стойки, вечны, не подвержены изменению и вечно пребывают такими.
aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā’ti.  
непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования“.
‘yaṁ kho idaṁ vuccati cakkhuṁ itipi sotaṁ itipi ghānaṁ itipi jivhā itipi kāyo itipi, ayaṁ attā anicco addhuvo asassato vipariṇāmadhammo.  
„Ведь то, что зовется глазом, и ухом, и носом, и языком, и телом, — это свое ‘я’ — непостоянно, нестойко, невечно, подвержено изменению.
Yañca kho idaṁ vuccati cittanti vā manoti vā viññāṇanti vā ayaṁ attā nicco dhuvo sassato avipariṇāmadhammo sassatisamaṁ tatheva ṭhassatī’ti.  
То же, что зовется мыслью, или разумом, или сознанием, — это свое ‘я’ — постоянно, стойко, вечно, не подвержено изменению и вечно пребывает таким“.
Imehi kho te, bhikkhave, samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino pubbantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti aṭṭhārasahi vatthūhi.  
Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, занятые прежними временами, рассуждающие о прежних временах, на восемнадцати [изложенных здесь] основаниях выдвигающие различные суждения о прежних временах.
Ye hi keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino pubbantamārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti, sabbe te imeheva aṭṭhārasahi vatthūhi, etesaṁ vā aññatarena, natthi ito bahiddhā.  
Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые заняты прежними временами, рассуждают о прежних временах и выдвигают различные суждения о прежних временах, [делают так] на восемнадцати этих основаниях или на каком-нибудь одном из них — нет, кроме этого, других [оснований].
3.2. Aparantakappika  
3.2. О будущем
Santi, bhikkhave, eke samaṇabrāhmaṇā aparantakappikā aparantānudiṭṭhino, aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti catucattārīsāya vatthūhi.  
Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, занятые будущими временами, рассуждающие о будущих временах, на сорока четырех основаниях выдвигающие различные суждения о будущих временах.
Te ca bhonto samaṇabrāhmaṇā kimāgamma kimārabbha aparantakappikā aparantānudiṭṭhino aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti catucattārīsāya vatthūhi?  
Исходя же из чего и о чем [говорят] эти почтенные отшельники и брахманы, занятые будущими временами, рассуждающие о будущих временах, на сорока четырех основаниях выдвигающие различные суждения о будущих временах?
3.2.5. Diṭṭhadhammanibbānavāda  
3.2.5. Видимая действительность установления
Santi, bhikkhave, eke samaṇabrāhmaṇā diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti pañcahi vatthūhi.  
Есть, монахи, некоторые отшельники и брахманы, проповедующие освобождение в зримом мире, на пяти основаниях учащие о высшем освобождении живого существа в зримом мире.
Te ca bhonto samaṇabrāhmaṇā kimāgamma kimārabbha diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti pañcahi vatthūhi?  
Исходя же из чего и о чем [говорят] эти почтенные отшельники и брахманы, проповедующие освобождение в зримом мире, на пяти основаниях учащие о высшем освобождении живого существа в зримом мира?
‘yato kho, bho, ayaṁ attā pañcahi kāmaguṇehi samappito samaṅgībhūto paricāreti, ettāvatā kho, bho, ayaṁ attā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hotī’ti.  
„Ведь насколько, досточтимый, это свое ‘я’ услаждается, будучи наделено и одарено пятью признаками чувственности, настолько, досточтимый, это свое ‘я’ и достигает высшего освобождения в зримом мире“. —
Ittheke sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti.  
Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире.
no ca kho, bho, ayaṁ attā ettāvatā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hoti.  
Но это свое ‘я’, досточтимый, не достигает столь высокого освобождения в зримом мире.
Kāmā hi, bho, aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā, tesaṁ vipariṇāmaññathābhāvā uppajjanti sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā.  
Ведь чувственные удовольствия, досточтимый, непостоянны, приносят несчастье, изменчивы по природе, с их изменчивостью и превратностью возникают горе, плач, несчастье, неудовлетворенность, беспокойство.
Yato kho, bho, ayaṁ attā vivicceva kāmehi vivicca akusalehi dhammehi savitakkaṁ savicāraṁ vivekajaṁ pītisukhaṁ paṭhamaṁ jhānaṁ upasampajja viharati, ettāvatā kho, bho, ayaṁ attā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hotī’ti.  
И насколько, досточтимый, это свое ‘я’, освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, достигает первой ступени созерцания — связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье, и пребывает [в этом состоянии], настолько, досточтимый, это свое ‘я’ и достигает высшего освобождения в зримом мире“. —
Ittheke sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti.  
Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире.
no ca kho, bho, ayaṁ attā ettāvatā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hoti.  
Но это свое ‘я’, досточтимый, не достигает столь высокого освобождения в зримом мире.
Yato kho, bho, ayaṁ attā vitakkavicārānaṁ vūpasamā ajjhattaṁ sampasādanaṁ cetaso ekodibhāvaṁ avitakkaṁ avicāraṁ samādhijaṁ pītisukhaṁ dutiyaṁ jhānaṁ upasampajja viharati, ettāvatā kho, bho, ayaṁ attā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hotī’ti.  
И насколько, досточтимый, это свое ‘я’, подавив устремленный рассудок и углубленное рассуждение, достигает второй ступени созерцания, несущей внутреннее успокоение и собранность в сердце, лишенной устремленного рассудка, лишенной углубленного рассуждения, рожденной сосредоточенностью, дарующей радость и счастье, и пребывает [в этом состоянии], настолько, досточтимый, это свое ‘я’ и достигает высшего освобождения в зримом мире“. —
Ittheke sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti.  
Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире.
no ca kho, bho, ayaṁ attā ettāvatā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hoti.  
Но это свое ‘я’, досточтимый, не достигает столь высокого освобождения в зримом мире.
Yato kho, bho, ayaṁ attā pītiyā ca virāgā upekkhako ca viharati, sato ca sampajāno, sukhañca kāyena paṭisaṁvedeti, yaṁ taṁ ariyā ācikkhanti “upekkhako satimā sukhavihārī”ti, tatiyaṁ jhānaṁ upasampajja viharati, ettāvatā kho, bho, ayaṁ attā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hotī’ti.  
И насколько, досточтимый, это свое ‘я’ отвращается от радости и пребывает в уравновешенности, наделенное способностью самосознания и вдумчивостью, и, испытывая телом то счастье, которое праведные описывают: ‘Уравновешенный, наделенный способностью самосознания, пребывающий в счастье’, достигает третьей ступени созерцания и пребывает [в этом состоянии], настолько, досточтимый, это свое ‘я’ и достигает высшего освобождения в зримом мире“. —
Ittheke sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti.  
Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире.
no ca kho, bho, ayaṁ attā ettāvatā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hoti.  
Но это свое ‘я’, досточтимый, не достигает столь высокого освобождения в зримом мире.
Yato kho, bho, ayaṁ attā sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati, ettāvatā kho, bho, ayaṁ attā paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ patto hotī’ti.  
И насколько, досточтимый, это свое ‘я’, отказавшись от счастья, отказавшись от несчастья, избавившись от прежней удовлетворенности и неудовлетворенности, достигает четвертой ступени созерцания, лишенной несчастья, лишенной счастья, очищенной уравновешенностью и способностью самосознания, и пребывает [в этом состоянии], настолько, досточтимый, это свое ‘я’ и достигает высшего освобождения в зримом мире“. —
Ittheke sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti.  
Так некоторые учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире.
Imehi kho te, bhikkhave, samaṇabrāhmaṇā diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti pañcahi vatthūhi.  
Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, проповедующие освобождение в зримом мире, на пяти основаниях учащие о высшем освобождении живого существа в зримом мире.
Ye hi keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti, sabbe te imeheva pañcahi vatthūhi …  
Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые проповедуют освобождение в зримом мире и учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире, [делают так] на пяти этих основаниях или на каком-нибудь одном из них — нет, кроме этого, других [оснований].
Imehi kho te, bhikkhave, samaṇabrāhmaṇā aparantakappikā aparantānudiṭṭhino aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti catucattārīsāya vatthūhi.  
Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, занятые будущими временами, рассуждающие о будущих временах, на сорока четырех основаниях выдвигающие различные суждения о будущих временах.
Ye hi keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā aparantakappikā aparantānudiṭṭhino aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti, sabbe te imeheva catucattārīsāya vatthūhi …  
Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые заняты будущими временами, рассуждают о будущих временах и выдвигают различные суждения о будущих временах, [делают так] на сорока четырех этих основаниях или на каком-нибудь одном из них — нет, кроме этого, других [оснований].
Imehi kho te, bhikkhave, samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā ca aparantakappikā ca pubbantāparantakappikā ca pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti dvāsaṭṭhiyā vatthūhi.  
Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, занятые прежними временами, и занятые будущими временами, и занятые прежними и будущими временами, рассуждающие о прежних и будущих временах, на шестидесяти двух основаниях выдвигающие различные суждения о прежних и будущих временах.
Ye hi keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā pubbantakappikā vā aparantakappikā vā pubbantāparantakappikā vā pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti, sabbe te imeheva dvāsaṭṭhiyā vatthūhi, etesaṁ vā aññatarena; natthi ito bahiddhā.  
Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и заняты прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, [делают так] на шестидесяти двух этих основаниях или на каком-нибудь одном из них — нет, кроме этого, других [оснований].
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino pubbantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti aṭṭhārasahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, рассуждают о прежних временах и на восемнадцати основаниях выдвигают различные суждения о прежних временах, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti pañcahi vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют освобождение в зримом мире и на пяти основаниях учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā aparantakappikā aparantānudiṭṭhino aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti catucattārīsāya vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты будущими временами, рассуждают о будущих временах и на сорока четырех основаниях выдвигают различные суждения о будущих временах, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā ca aparantakappikā ca pubbantāparantakappikā ca pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti dvāsaṭṭhiyā vatthūhi, tadapi tesaṁ bhavataṁ samaṇabrāhmaṇānaṁ ajānataṁ apassataṁ vedayitaṁ taṇhāgatānaṁ paritassitavipphanditameva.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и заняты прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и на шестидесяти двух основаниях выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, то эти почтенные отшельники и брахманы ощущают, как незнающие и невидящие, беспокоятся и мечутся, как охваченные жаждой.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino pubbantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti aṭṭhārasahi vatthūhi, tadapi phassapaccayā.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, рассуждают о прежних временах и на восемнадцати основаниях выдвигают различные суждения о прежних временах, то причиной этому чувственное восприятие.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti pañcahi vatthūhi, tadapi phassapaccayā.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют освобождение в зримом мире и на пяти основаниях учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире, то причиной этому чувственное восприятие.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā aparantakappikā aparantānudiṭṭhino aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti catucattārīsāya vatthūhi, tadapi phassapaccayā.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты будущими временами, рассуждают о будущих временах и на сорока четырех основаниях выдвигают различные суждения о будущих временах, то причиной этому чувственное восприятие.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā ca aparantakappikā ca pubbantāparantakappikā ca pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti dvāsaṭṭhiyā vatthūhi, tadapi phassapaccayā.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и заняты прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и на шестидесяти двух основаниях выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, то причиной этому чувственное восприятие.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā pubbantānudiṭṭhino pubbantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti aṭṭhārasahi vatthūhi, te vata aññatra phassā paṭisaṁvedissantīti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, рассуждают о прежних временах и на восемнадцати основаниях выдвигают различные суждения о прежних временах, то, поистине, так не могло бы произойти, если бы они постигали иначе, нежели путем чувственного восприятия.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā diṭṭhadhammanibbānavādā sato sattassa paramadiṭṭhadhammanibbānaṁ paññapenti pañcahi vatthūhi, te vata aññatra phassā paṭisaṁvedissantīti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые проповедуют освобождение в зримом мире и на пяти основаниях учат о высшем освобождении живого существа в зримом мире, то, поистине, так не могло бы произойти, если бы они постигали иначе, нежели путем чувственного восприятия.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā aparantakappikā aparantānudiṭṭhino aparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti catucattārīsāya vatthūhi, te vata aññatra phassā paṭisaṁvedissantīti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты будущими временами, рассуждают о будущих временах и на сорока четырех основаниях выдвигают различные суждения о будущих временах, то, поистине, так не могло бы произойти, если бы они постигали иначе, нежели путем чувственного восприятия.
Tatra, bhikkhave, ye te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā ca aparantakappikā ca pubbantāparantakappikā ca pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti dvāsaṭṭhiyā vatthūhi, te vata aññatra phassā paṭisaṁvedissantīti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
И вот, монахи, что касается тех отшельников и брахманов, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и заняты прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и на шестидесяти двух основаниях выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, то, поистине, так не могло бы произойти, если бы они постигали иначе, нежели путем чувственного восприятия.
yepi te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā …  
те отшельники и брахманы, которые заняты прежними временами …
yepi te samaṇabrāhmaṇā diṭṭhadhammanibbānavādā …  
те отшельники и брахманы, которые проповедуют освобождение в зримом мире …
yepi te samaṇabrāhmaṇā aparantakappikā …  
те отшельники и брахманы, которые заняты прежними временами …
yepi te samaṇabrāhmaṇā pubbantakappikā ca aparantakappikā ca pubbantāparantakappikā ca pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti dvāsaṭṭhiyā vatthūhi, sabbe te chahi phassāyatanehi phussa phussa paṭisaṁvedenti tesaṁ vedanāpaccayā taṇhā, taṇhāpaccayā upādānaṁ, upādānapaccayā bhavo, bhavapaccayā jāti, jātipaccayā jarāmaraṇaṁ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā sambhavanti.  
те отшельники и брахманы, которые заняты будущими временами; те отшельники и брахманы, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и занятые прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и на шестидесяти двух основаниях выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, — все они постигают, последовательно обретая шесть оснований чувственного восприятия. Их ощущения — причина жажды, жажда — причина стремления, стремление — причина становления, становление — причина рождения, рождение — причина старости, смерти; [от него] происходят горе, плач, несчастье, неудовлетворенность, беспокойство.
Ye hi keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā pubbantakappikā vā aparantakappikā vā pubbantāparantakappikā vā pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti, sabbe te imeheva dvāsaṭṭhiyā vatthūhi antojālīkatā, ettha sitāva ummujjamānā ummujjanti, ettha pariyāpannā antojālīkatāva ummujjamānā ummujjanti.  
Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и заняты прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, заключены в сеть благодаря этим шестидесяти двум основаниям — они выскакивают, но, выскакивая, остаются здесь; они выскакивают, но, выскакивая, вконец запутываются здесь, заключенные в сеть.
evameva kho, bhikkhave, ye hi keci samaṇā vā brāhmaṇā vā pubbantakappikā vā aparantakappikā vā pubbantāparantakappikā vā pubbantāparantānudiṭṭhino pubbantāparantaṁ ārabbha anekavihitāni adhimuttipadāni abhivadanti, sabbe te imeheva dvāsaṭṭhiyā vatthūhi antojālīkatā ettha sitāva ummujjamānā ummujjanti, ettha pariyāpannā antojālīkatāva ummujjamānā ummujjanti.  
так же точно, монахи, и все те отшельники или брахманы, которые заняты прежними временами, и заняты будущими временами, и заняты прежними и будущими временами, рассуждают о прежних и будущих временах и выдвигают различные суждения о прежних и будущих временах, — заключены в сеть благодаря этим шестидесяти двум основаниям — они выскакивают, но, выскакивая, остаются здесь; они выскакивают, но, выскакивая, вконец запутываются здесь, заключенные в сеть.
Evaṁ vutte, āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
Когда это было сказано, достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
“Tasmātiha tvaṁ, ānanda, imaṁ dhammapariyāyaṁ atthajālantipi naṁ dhārehi, dhammajālantipi naṁ dhārehi, brahmajālantipi naṁ dhārehi, diṭṭhijālantipi naṁ dhārehi, anuttaro saṅgāmavijayotipi naṁ dhārehī”ti.  
«Так помни же ты это наставление в истине, Ананда, как „Сеть пользы“, помни же его как „Сеть истины“, помни же его как „Сеть совершества“, помни же его как „Сеть воззрений“, помни же его как „Несравненную победу в сражении“».
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti.  
и удовлетворенные монахи возрадовались словам Благостного.

“Tena hi, samma jīvaka, hatthiyānāni kappāpehī”ti.  
«Приготовь же, дорогой Дживака, повозки со слонами».
“Evaṁ, devā”ti kho jīvako komārabhacco rañño māgadhassa ajātasattussa vedehiputtassa paṭissuṇitvā pañcamattāni hatthinikāsatāni kappāpetvā rañño ca ārohaṇīyaṁ nāgaṁ, rañño māgadhassa ajātasattussa vedehiputtassa paṭivedesi:  
9. «Хорошо, Божественный» — согласился Дживака Комарабхачча с царем Магадхи Аджатасатту Ведехипуттой, приготовил пятьсот слоних и слона, предназначенного для царя, и сообщил царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте:
“kappitāni kho te, deva, hatthiyānāni,  
«Божественный, повозки со слонами приготовлены для того,
āḷārikā kappakā nhāpakā sūdā mālakārā rajakā pesakārā naḷakārā kumbhakārā gaṇakā muddikā, yāni vā panaññānipi evaṅgatāni puthusippāyatanāni, te diṭṭheva dhamme sandiṭṭhikaṁ sippaphalaṁ upajīvanti;  
повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и [занятые] в других различных отраслях ремесел подобного рода — и они живут в этом зримом мире зримым плодом [своего] ремесла; nhāpakā → nagāpakā (bj); nhāpikā (sya-all); nahāpakā (pts1ed)
seyyathidaṁ—hatthārohā assārohā rathikā dhanuggahā celakā calakā piṇḍadāyakā uggā rājaputtā pakkhandino mahānāgā sūrā cammayodhino dāsikaputtā āḷārikā kappakā nhāpakā sūdā mālakārā rajakā pesakārā naḷakārā kumbhakārā gaṇakā muddikā, yāni vā panaññānipi evaṅgatāni puthusippāyatanāni, te diṭṭheva dhamme sandiṭṭhikaṁ sippaphalaṁ upajīvanti;  
а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, [не уступающие] большому слону, герои, воители в кожаных [панцирях], дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и [занятые] в других различных отраслях ремесел подобного рода — и они живут в этом зримом мире зримым плодом [своего] ремесла;
So kho ahaṁ, bhante, pūraṇassa kassapassa bhāsitaṁ neva abhinandiṁ nappaṭikkosiṁ.  
И вот, господин, я не высказал Пуране Кассапе ни одобрения, ни порицания;
Anabhinanditvā appaṭikkositvā anattamano, anattamanavācaṁ anicchāretvā, tameva vācaṁ anuggaṇhanto anikkujjanto uṭṭhāyāsanā pakkamiṁ.  
ни одобряя, ни порицая, я, будучи недовольным, не произнес недовольных слов и, пожалев об этой речи, не возмущаясь, поднялся с сиденья и удалился. pakkamiṁ → pakkāmiṁ (bj, sya-all, km, pts1ed) | anikkujjanto → anikkujjento (sya-all, km, mr)
Cuddasa kho panimāni yonipamukhasatasahassāni saṭṭhi ca satāni cha ca satāni pañca ca kammuno satāni pañca ca kammāni tīṇi ca kammāni kamme ca aḍḍhakamme ca dvaṭṭhipaṭipadā dvaṭṭhantarakappā chaḷābhijātiyo aṭṭha purisabhūmiyo ekūnapaññāsa ājīvakasate ekūnapaññāsa paribbājakasate ekūnapaññāsa nāgāvāsasate vīse indriyasate tiṁse nirayasate chattiṁsa rajodhātuyo satta saññīgabbhā satta asaññīgabbhā satta nigaṇṭhigabbhā satta devā satta mānusā satta pisācā satta sarā satta pavuṭā satta pavuṭasatāni satta papātā satta papātasatāni satta supinā satta supinasatāni cullāsīti mahākappino satasahassāni, yāni bāle ca paṇḍite ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karissanti.  
Существует четырнадцать сотен тысяч главных [видов] рождения, и шестнадцать сотен [других], и [еще] шестьсот [других]; пятьсот [видов] действий, и [еще] пять действий, и три действия, и [одно] действие, и половина действия; шестьдесят два пути, шестьдесят два внутренних периода, шесть разновидностей [существ], восемь стадий человеческой [жизни], сорок девять сотен [видов] поддержания жизни, сорок девять сотен [видов] странствующих аскетов, сорок девять сотен областей, населенных нагами, двадцать сотен жизненных способностей, тридцать сотен преисподних, тридцать шесть элементов страсти, семь пород, наделенных сознанием, семь пород, лишенных сознания, семь пород [растущих] от узлов [стебля], семь [видов] богов, семь [видов] людей, семь [видов] демонов, семь озер, семь патува [и еще] семьсот патува, семь [великих] обрывов, семьсот [малых] обрывов, семь [видов великих] снов, семьсот [видов малых] снов, восемьдесят четыре сотни тысяч великих периодов, в течение которых и глупцы и мудрые, странствуя, переходя из одного существования в другое, положат конец страданию. mahākappino → mahākappuno (si, pts1ed) | pavuṭā → paṭuvā (pts1ed); sapuṭā (mr)
So kho ahaṁ, bhante, makkhalissa gosālassa bhāsitaṁ neva abhinandiṁ nappaṭikkosiṁ.  
И вот, господин, я не высказал Маккхали Госале ни одобрения, ни порицания;
Anabhinanditvā appaṭikkositvā anattamano, anattamanavācaṁ anicchāretvā, tameva vācaṁ anuggaṇhanto anikkujjanto uṭṭhāyāsanā pakkamiṁ.  
ни одобряя, ни порицая, я, будучи недовольным, не произнес недовольных слов и, пожалев об этой речи, не возмущаясь, поднялся с сиденья и удалился.
So kho ahaṁ, bhante, ajitassa kesakambalassa bhāsitaṁ neva abhinandiṁ nappaṭikkosiṁ.  
И вот, господин, я не высказал Аджите Кесакамбале ни одобрения, ни порицания;
Anabhinanditvā appaṭikkositvā anattamano anattamanavācaṁ anicchāretvā tameva vācaṁ anuggaṇhanto anikkujjanto uṭṭhāyāsanā pakkamiṁ.  
ни одобряя, ни порицая, я, будучи недовольным, не произнес недовольных слов и, пожалев об этой речи, не возмущаясь, поднялся с сиденья и удалился.
So kho ahaṁ, bhante, pakudhassa kaccāyanassa bhāsitaṁ neva abhinandiṁ nappaṭikkosiṁ,  
И вот, господин, я не высказал Пакудхе Каччаяне ни одобрения, ни порицания;
anabhinanditvā appaṭikkositvā anattamano, anattamanavācaṁ anicchāretvā tameva vācaṁ anuggaṇhanto anikkujjanto uṭṭhāyāsanā pakkamiṁ.  
ни одобряя, ни порицая, я, будучи недовольным, не произнес недовольных слов и, пожалев об этой речи, не возмущаясь, поднялся с сиденья и удалился.
So kho ahaṁ, bhante, nigaṇṭhassa nāṭaputtassa bhāsitaṁ neva abhinandiṁ nappaṭikkosiṁ.  
И вот, господин, я не высказал Нигантхе Натхапутте ни одобрения, ни порицания;
Anabhinanditvā appaṭikkositvā anattamano anattamanavācaṁ anicchāretvā tameva vācaṁ anuggaṇhanto anikkujjanto uṭṭhāyāsanā pakkamiṁ.  
ни одобряя, ни порицая, я, будучи недовольным, не произнес недовольных слов и, пожалев об этой речи, не возмущаясь, поднялся с сиденья и удалился.
So kho ahaṁ, bhante, sañcayassa belaṭṭhaputtassa bhāsitaṁ neva abhinandiṁ nappaṭikkosiṁ.  
И вот, господин, я не высказал Санджае Белаттхипутте ни одобрения, ни порицания;
Anabhinanditvā appaṭikkositvā anattamano anattamanavācaṁ anicchāretvā tameva vācaṁ anuggaṇhanto anikkujjanto uṭṭhāyāsanā pakkamiṁ.  
ни одобряя, ни порицая, я, будучи недовольным, не произнес недовольных слов и, пожалев об этой речи, не возмущаясь, поднялся с сиденья и удалился.
āḷārikā kappakā nhāpakā sūdā mālakārā rajakā pesakārā naḷakārā kumbhakārā gaṇakā muddikā, yāni vā panaññānipi evaṅgatāni puthusippāyatanāni, te diṭṭheva dhamme sandiṭṭhikaṁ sippaphalaṁ upajīvanti,  
повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и [занятые] в других различных отраслях ремесел подобного рода — и они живут в этом зримом мире зримым плодом [своего] ремесла;
Abrahmacariyaṁ pahāya brahmacārī hoti ārācārī virato methunā gāmadhammā.  
Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный, он удаляется и воздерживается от всеобщего обычая совокупления.
Pisuṇaṁ vācaṁ pahāya pisuṇāya vācāya paṭivirato hoti; ito sutvā na amutra akkhātā imesaṁ bhedāya; amutra vā sutvā na imesaṁ akkhātā, amūsaṁ bhedāya. Iti bhinnānaṁ vā sandhātā, sahitānaṁ vā anuppadātā, samaggārāmo samaggarato samagganandī samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
Отказываясь от клеветнической речи, избегая клеветнической речи, он не рассказывает в другом месте услышанного здесь, чтобы не вызвать раздора со здешними, и не рассказывает здесь услышанного в другом месте, чтобы не вызвать раздора с тамошними. Он соединяет разобщенных, поощряет соединенных, удовлетворен согласием, доволен согласием, наслаждается согласием, ведет речь, родящую согласие. Pisuṇaṁ vācaṁ → pisuṇāvācaṁ (pts1ed) | samaggarato → samaggarāmo (bj) | anuppadātā → anuppādātā (pts1ed)
Seyyathidaṁ—na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi, kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi, micchā paṭipanno tvamasi, ahamasmi sammā paṭipanno, sahitaṁ me, asahitaṁ te, pure vacanīyaṁ pacchā avaca, pacchā vacanīyaṁ pure avaca, adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahito tvamasi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosīti  
а именно: „Ты не знаешь истины и должного поведения — я знаю истину и должное поведение!“ — „Как ты узнаешь истину и должное поведение?“ — „Ты следуешь ложным путем — я следую истинным путем!“ — „Я последователен — ты непоследователен!“ — „Ты сказал в конце то, что следовало сказать в начале, и сказал в начале то, что следовало сказать в конце!“ — „ [Мысль] у тебя непродуманна и превратна!“ — „Твоя речь опровергнута, ты побежден!“ — „Оставь эту речь, или разъясни, если можешь!“ —
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
„Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, [представляет собой] скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению,
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
„Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, [представляет собой] скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению,
So anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe, ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних [существованиях], а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих периодах свертывания [мира], во многих периодах развертывания [мира], во многих периодах свертывания и развертывания [мира]: „Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь рожден здесь“ — так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних [существованиях].
So anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe, ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних [существованиях], а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих периодах свертывания [мира], во многих периодах развертывания [мира], во многих периодах свертывания и развертывания [мира]: „Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь“, — так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних [существованиях].
Atha kho rājā māgadho ajātasattu vedehiputto bhagavato bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā pakkāmi.  
И вот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта, возрадовавшись и удовлетворившись словами Благостного, поднялся с сиденья, приветствовал Благостного и, обойдя [его] с правой стороны, удалился.
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti.  
и удовлетворенные монахи возрадовались словам Благостного.

“Ito so, bhikkhave, ekanavutikappe yaṁ vipassī bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
«Девяносто один мировой период тому назад, монахи, в мире родился Випасси — Благостный, архат, всецело просветленный. ekanavutikappe → ekanavuto kappo (bj, sya-all, km, pts1ed)
Ito so, bhikkhave, ekatiṁse kappe yaṁ sikhī bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
Тридцать один мировой период тому назад, монахи, в мире родился Сикхи — Благостный, архат, всецело просветленный. ekatiṁse kappe → ekatiṁso kappo (bj, sya-all, km, pts1ed)
Tasmiññeva kho, bhikkhave, ekatiṁse kappe vessabhū bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
В том же тридцать первом мировом периоде, монахи, в мире родился Вессабху — Благостный, архат, всецело просветленный.
Imasmiññeva kho, bhikkhave, bhaddakappe kakusandho bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
В этом [нашем] благоприятном мировом периоде, монахи, в мире родился Какусандха — Благостный, архат, всецело просветленный. Imasmiññeva → imasmiṁ yeva (km, pts1ed); imasmiṁ (katthaci)
Imasmiññeva kho, bhikkhave, bhaddakappe koṇāgamano bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
В этом же благоприятном мировом периоде, монахи, в мире родился Конагамана — Благостный, архат, всецело просветленный.
Imasmiññeva kho, bhikkhave, bhaddakappe kassapo bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
В этом же благоприятном мировом периоде, монахи, в мире родился Кассапа — Благостный, архат, всецело просветленный.
Imasmiññeva kho, bhikkhave, bhaddakappe ahaṁ etarahi arahaṁ sammāsambuddho loke uppanno.  
В этом же благоприятном мировом периоде, монахи, в мире теперь родился я — архат, всецело просветленный.
Mayhaṁ, bhikkhave, etarahi ānando nāma bhikkhu upaṭṭhāko ahosi aggupaṭṭhāko.  
У меня теперь, монахи, прислужник, главный прислужник, монах Ананда.
“Ito so, bhikkhave, ekanavutikappe yaṁ vipassī bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
«Девяносто один мировой период тому назад, монахи, в мире родился Випасси — Благостный, архат, всецело просветленный.
2. Bodhisattadhammatā  
2. Правила для бодхисатт
‘Kiṁ pana, samma sārathi, ahampi maraṇadhammo maraṇaṁ anatīto;  
„Как же, дорогой возничий, — я тоже подвержен смерти и не могу преодолеть смерть;
‘Tvañca, deva, mayañcamha sabbe maraṇadhammā maraṇaṁ anatītā;  
„И ты, Божественный, и я — все мы подвержены смерти и не можем преодолеть смерть;
“Kiṁ pana, samma sārathi, ahampi maraṇadhammo maraṇaṁ anatīto;  
„Как же, дорогой возничий, — я тоже подвержен смерти и не могу преодолеть смерть;
“Tvañca, deva, mayañcamha sabbe maraṇadhammā maraṇaṁ anatītā;  
‘И ты, Божественный, и я — все мы подвержены смерти и не можем преодолеть смерть;
‘na hi nūna so orako dhammavinayo, na sā orakā pabbajjā, yattha vipassī kumāro kesamassuṁ ohāretvā kāsāyāni vatthāni acchādetvā agārasmā anagāriyaṁ pabbajito.  
„Поистине, немаловажны эта истина и должное поведение, немаловажно это странничество, раз [сам] царевич Випасси сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. orakā → orikā (sya-all, pts1ed)
‘yaṁ kiñci samudayadhammaṁ sabbaṁ taṁ nirodhadhamman’ti.  
„Все то, что подвержено возникновению, подвержено и уничтожению“.
Te diṭṭhadhammā pattadhammā viditadhammā pariyogāḷhadhammā tiṇṇavicikicchā vigatakathaṅkathā vesārajjappattā aparappaccayā satthusāsane vipassiṁ bhagavantaṁ arahantaṁ sammāsambuddhaṁ etadavocuṁ:  
И увидев истину, достигнув истины, узнав истину, проникнув в истину, преодолев сомнение, освободившись от замешательства, достигнув высшей уверенности в себе, не нуждаясь в другом наставнике для наставления, они так сказали Випасси — Благостному, архату, всецело просветленному:
‘na hi nūna so orako dhammavinayo, na sā orakā pabbajjā, yattha khaṇḍo ca rājaputto tisso ca purohitaputto kesamassuṁ ohāretvā kāsāyāni vatthāni acchādetvā agārasmā anagāriyaṁ pabbajitā.  
„Поистине, немаловажны эта истина и должное поведение, немаловажно это странничество, раз царевич Кханда и сын главного жреца Тисса сбрили волосы и бороду, надели желтые одеяния и, оставив дом, стали странствовать бездомными.
‘yaṁ kiñci samudayadhammaṁ sabbaṁ taṁ nirodhadhamman’ti.  
„Все то, что подвержено возникновению, подвержено и уничтожению“.
Te diṭṭhadhammā pattadhammā viditadhammā pariyogāḷhadhammā tiṇṇavicikicchā vigatakathaṅkathā vesārajjappattā aparappaccayā satthusāsane vipassiṁ bhagavantaṁ arahantaṁ sammāsambuddhaṁ etadavocuṁ:  
И увидев истину, достигнув истины, узнав истину, проникнув в истину, преодолев сомнение, освободившись от замешательства, достигнув высшей уверенности в себе, не нуждаясь в другом наставнике для наставления, они так сказали Випасси — Благостному, архату, всецело просветленному:
‘yaṁ kiñci samudayadhammaṁ sabbaṁ taṁ nirodhadhamman’ti.  
„Все то, что подвержено возникновению, подвержено и уничтожению“.
Te diṭṭhadhammā pattadhammā viditadhammā pariyogāḷhadhammā tiṇṇavicikicchā vigatakathaṅkathā vesārajjappattā aparappaccayā satthusāsane vipassiṁ bhagavantaṁ arahantaṁ sammāsambuddhaṁ etadavocuṁ:  
И увидев истину, достигнув истины, узнав истину, проникнув в истину, преодолев сомнение, освободившись от замешательства, достигнув высшей уверенности в себе, не нуждаясь в другом наставнике для наставления, они так сказали Випасси — Благостному, архату, всецело просветленному:
‘ito so, mārisā, ekanavutikappe yaṁ vipassī bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
„Девяносто один мировой период тому назад, досточтимый, в мире родился Випасси — Благостный, архат, всецело просветленный.
Vipassissa, mārisā, bhagavato arahato sammāsambuddhassa evaṁ abhinikkhamanaṁ ahosi evaṁ pabbajjā evaṁ padhānaṁ evaṁ abhisambodhi evaṁ dhammacakkappavattanaṁ.  
Таково у Випасси, досточтимый, — Благостного, архата, всецело просветленного — было отречение [от мира], таково — странничество, такова — сосредоточенность, таково — полное просветление, таково — приведение в движение колеса дхаммы.
‘imasmiṁyeva kho, mārisā, bhaddakappe bhagavā etarahi arahaṁ sammāsambuddho loke uppanno.  
„В этом [нашем] благоприятном мировом периоде, досточтимый, в мире теперь родился Благостный, архат, всецело просветленный.
Bhagavato, mārisā, ānando nāma bhikkhu upaṭṭhāko ahosi aggupaṭṭhāko.  
У Благостного, досточтимый, — прислужник, главный прислужник, монах по имени Ананда.
Bhagavato, mārisā, evaṁ abhinikkhamanaṁ ahosi evaṁ pabbajjā evaṁ padhānaṁ evaṁ abhisambodhi evaṁ dhammacakkappavattanaṁ.  
Таково у Благостного, досточтимый, было отречение [от мира], таково — странничество, такова — сосредоточенность, таково — полное просветление, таково — приведение в движение колеса дхаммы.
‘ito so, mārisā, ekanavutikappe yaṁ vipassī bhagavā arahaṁ sammāsambuddho loke udapādi.  
„Девяносто один мировой период тому назад, досточтимый, в мире родился Випасси — Благостный, архат, всецело просветленный.
Vipassissa, mārisā, bhagavato arahato sammāsambuddhassa evaṁ abhinikkhamanaṁ ahosi evaṁ pabbajjā evaṁ padhānaṁ evaṁ abhisambodhi, evaṁ dhammacakkappavattanaṁ.  
Таково у Випасси, досточтимый, — Благостного, архата, всецело просветленного — было отречение [от мира], таково — странничество, такова — сосредоточенность, таково — полное просветление, таково — приведение в движение колеса дхаммы.
‘ito so, mārisā, ekatiṁse kappe yaṁ sikhī bhagavā …pe…  
„Тридцать один мировой период тому назад, досточтимый, в мире родился Сикхи…
te mayaṁ, mārisā, sikhimhi bhagavati tasmiññeva kho, mārisā, ekatiṁse kappe yaṁ vessabhū bhagavā …pe…  
„Тридцать один мировой период тому назад, досточтимый, в мире родился Сикхи — Благостный…
imasmiṁyeva kho, mārisā, bhaddakappe kakusandho koṇāgamano kassapo bhagavā …pe…  
„В этом [нашем] благоприятном мировом периоде, досточтимый, в мире родился Какусандха, Конагамана, Кассапа Благостные…
‘imasmiṁyeva kho, mārisā, bhaddakappe bhagavā etarahi arahaṁ sammāsambuddho loke uppanno.  
„В этом [нашем] благоприятном мировом периоде, досточтимый, в мире теперь родился Благостный, архат, всецело просветленный.
Bhagavato, mārisā, ānando nāma bhikkhu upaṭṭhāko aggupaṭṭhāko ahosi.  
У Благостного, досточтимый, — прислужник, главный прислужник, монах по имени Ананда.
Bhagavato, mārisā, evaṁ abhinikkhamanaṁ ahosi, evaṁ pabbajjā, evaṁ padhānaṁ, evaṁ abhisambodhi, evaṁ dhammacakkappavattanaṁ.  
Таково у Благостного, досточтимый, было отречение [от мира], таково — странничество, такова — сосредоточенность, таково — полное просветление, таково — приведение в движение колеса дхаммы.
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti.  
И удовлетворенные, эти монахи порадовались словам Благостного.

2. Rājaaparihāniyadhamma  
2. Условия, предотвращающие упадок государства
Tena kho pana samayena āyasmā ānando bhagavato piṭṭhito ṭhito hoti bhagavantaṁ bījayamāno.  
А в это самое время достопочтенный Ананда, стоя позади Благостного, обмахивал Благостного. bījayamāno → vījayamāno (bj); vījiyamāno (sya-all); vījamāno (pts1ed)
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“kinti te, ānanda, sutaṁ, ‘vajjī abhiṇhaṁ sannipātā sannipātabahulā’”ti?  
«Слышал ли ты, Ананда, что ваджджийцы часто созывают собрания и многочисленны в собраниях?»
“Yāvakīvañca, ānanda, vajjī abhiṇhaṁ sannipātā sannipātabahulā bhavissanti, vuddhiyeva, ānanda, vajjīnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  
«До тех пор, Ананда, пока ваджджийцы будут в согласии собираться, в согласии расходиться, в согласии совершать ваджджийские дела, следует ожидать, Ананда, возвышения, а не упадка ваджджийцев.
Kinti te, ānanda, sutaṁ, ‘vajjī samaggā sannipatanti, samaggā vuṭṭhahanti, samaggā vajjikaraṇīyāni karontī’”ti?  
Слышал ли ты, Ананда, что ваджджийцы не устанавливают [у себя] неустановленного, не отменяют установленного, живут в соответствии с издавна установленными законами ваджджийцев?»
“Yāvakīvañca, ānanda, vajjī samaggā sannipatissanti, samaggā vuṭṭhahissanti, samaggā vajjikaraṇīyāni karissanti, vuddhiyeva, ānanda, vajjīnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  
«До тех пор, Ананда, пока ваджджийцы не будут устанавливать [у себя] неустановленного, отменять установленное, будут жить в соответствии с издавна установленными законами ваджджийцев, следует ожидать, Ананда, возвышения, а не упадка ваджджийцев.
Kinti te, ānanda, sutaṁ, ‘vajjī apaññattaṁ na paññapenti, paññattaṁ na samucchindanti, yathāpaññatte porāṇe vajjidhamme samādāya vattantī’”ti?  
Слышал ли ты, Ананда, что ваджджийцы оказывают внимание, проявляют заботу, уважают, чтут ваджджийских старцев, [живущих] среди ваджджийцев, и считают долгом слушаться их?»
“Yāvakīvañca, ānanda, vajjī apaññattaṁ na paññapessanti, paññattaṁ na samucchindissanti, yathāpaññatte porāṇe vajjidhamme samādāya vattissanti, vuddhiyeva, ānanda, vajjīnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  
«До тех пор, Ананда, пока ваджджийцы будут оказывать внимание, проявлять заботу, уважать, чтить ваджджийских старцев, [живущих] среди ваджджийцев, и будут считать долгом слушаться их, следует ожидать, Ананда, возвышения, а не упадка ваджджийцев.
Kinti te, ānanda, sutaṁ, ‘vajjī ye te vajjīnaṁ vajjimahallakā, te sakkaronti garuṁ karonti mānenti pūjenti, tesañca sotabbaṁ maññantī’”ti?  
Слышал ли ты, Ананда, что ваджджийцы не прибегают к похищению и насилию, чтобы принудить к сожительству женщин из славных семейств и девушек из славных семейств?» garuṁ karonti → garukaronti (bj, sya-all, km, pts1ed)
“Yāvakīvañca, ānanda, vajjī ye te vajjīnaṁ vajjimahallakā, te sakkarissanti garuṁ karissanti mānessanti pūjessanti, tesañca sotabbaṁ maññissanti, vuddhiyeva, ānanda, vajjīnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  
«До тех пор, Ананда, пока ваджджийцы не будут прибегать к похищению и насилию, чтобы принудить к сожительству женщин из славных семейств и девушек из славных семейств, следует ожидать, Ананда, возвышения, а не упадка ваджджийцев.
Kinti te, ānanda, sutaṁ, ‘vajjī yā tā kulitthiyo kulakumāriyo, tā na okkassa pasayha vāsentī’”ti?  
Слышал ли ты, Ананда, что ваджджийцы не прибегают к похищению и насилию, чтобы принудить к сожительству женщин из славных семейств и девушек из славных семейств?»
“Yāvakīvañca, ānanda, vajjī yā tā kulitthiyo kulakumāriyo, tā na okkassa pasayha vāsessanti, vuddhiyeva, ānanda, vajjīnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  
«До тех пор, Ананда, пока ваджджийцы не будут прибегать к похищению и насилию, чтобы принудить к сожительству женщин из славных семейств и девушек из славных семейств, следует ожидать, Ананда, возвышения, а не упадка ваджджийцев.
Kinti te, ānanda, sutaṁ, ‘vajjī yāni tāni vajjīnaṁ vajjicetiyāni abbhantarāni ceva bāhirāni ca, tāni sakkaronti garuṁ karonti mānenti pūjenti, tesañca dinnapubbaṁ katapubbaṁ dhammikaṁ baliṁ no parihāpentī’”ti?  
Слышал ли ты, Ананда, что ваджджийцы оказывают внимание, оказывают заботу, уважают, чтут те ваджджийские святилища — внутренние и внешние, — которые [находятся] среди ваджджийцев, и не прерывают издавна приносимых, издавна установленных у них подобающих подношений?»
“Yāvakīvañca, ānanda, vajjī yāni tāni vajjīnaṁ vajjicetiyāni abbhantarāni ceva bāhirāni ca, tāni sakkarissanti garuṁ karissanti mānessanti pūjessanti, tesañca dinnapubbaṁ katapubbaṁ dhammikaṁ baliṁ no parihāpessanti, vuddhiyeva, ānanda, vajjīnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihāni.  
«До тех пор, Ананда, пока ваджджийцы будут оказывать внимание, оказывать заботу, уважать, чтить те ваджджийские святилища — внутренние и внешние, — которые [находятся] среди ваджджийцев, и не будут прерывают издавна приносимых, издавна установленных у них подобающих подношений, следует ожидать, Ананда, возвышения, а не упадка ваджджийцев.
Kinti te, ānanda, sutaṁ, ‘vajjīnaṁ arahantesu dhammikā rakkhāvaraṇagutti susaṁvihitā, kinti anāgatā ca arahanto vijitaṁ āgaccheyyuṁ, āgatā ca arahanto vijite phāsu vihareyyun’”ti?  
Слышал ли ты, Ананда, что архатам у ваджджийцев хорошо обеспечена подобающая охрана, ограда и защита — так, чтобы и не пришедшие архаты могли придти в [их] страну, и пришедшие архаты могли благополучно обитать в стране?»
“Yāvakīvañca, ānanda, vajjīnaṁ arahantesu dhammikā rakkhāvaraṇagutti susaṁvihitā bhavissati, kinti anāgatā ca arahanto vijitaṁ āgaccheyyuṁ, āgatā ca arahanto vijite phāsu vihareyyunti. Vuddhiyeva, ānanda, vajjīnaṁ pāṭikaṅkhā, no parihānī”ti.  
«До тех пор, Ананда, пока архатам у ваджджийцев будет хорошо обеспечена подобающая охрана, ограда и защита — так, чтобы и не пришедшие архаты могли придти в [их] страну, и пришедшие архаты могли благополучно обитать в стране, следует ожидать, Ананда, возвышения, а не упадка ваджджийцев».
Atha kho vassakāro brāhmaṇo magadhamahāmatto bhagavato bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā pakkāmi.  
И вот главный советник Магадхи, брахман Вассакара, возрадовавшись и удовлетворившись словами Благостного, поднялся с сиденья и удалился.
3. Bhikkhuaparihāniyadhamma  
3. Условия, предотвращающие упадок монахов
Atha kho bhagavā acirapakkante vassakāre brāhmaṇe magadhamahāmatte āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот вскоре после ухода главного советника Магадхи брахмана Вассакары Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“gaccha tvaṁ, ānanda, yāvatikā bhikkhū rājagahaṁ upanissāya viharanti, te sabbe upaṭṭhānasālāyaṁ sannipātehī”ti.  
«Иди, Ананда и созови в обитель для собраний всех тех монахов, которые находятся в окрестностях Раджагахи».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā yāvatikā bhikkhū rājagahaṁ upanissāya viharanti, te sabbe upaṭṭhānasālāyaṁ sannipātetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда, и вот, созвав в обитель для собраний всех тех монахов, которые находились в окрестностях Раджагахи, он приблизился к Благостному; приблизившись, приветствовал Благостного и стал в стороне. И вот, стоя в стороне, достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
Atha kho bhagavā rājagahe yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, пробыв в Раджагахе, сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena ambalaṭṭhikā tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Амбалаттхику».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā ambalaṭṭhikāyaṁ yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, пробыв в Амбалаттхике, сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena nāḷandā tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Наланду».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā nāḷandāyaṁ yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, пробыв в Наланде, сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena pāṭaligāmo tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Паталигаму».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā rattiyā paccūsasamayaṁ paccuṭṭhāya āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, поднявшись на заре, обратился к достопочтенному Ананде:
“Ke nu kho, ānanda, pāṭaligāme nagaraṁ māpentī”ti?  
«Кто это, Ананда, воздвигает в Паталигаме городские [укрепления]?» kho → ko nu kho (bj, sya-all, km, pts1ed, mr) | māpentī”ti → māpeti (si); māpetīti (sya-all, km, pts1ed, mr)
“Seyyathāpi, ānanda, devehi tāvatiṁsehi saddhiṁ mantetvā;  
«Право же, Ананда, Сунидха и Вассакара, главные советники Магадхи, воздвигают в Паталигаме городские [укрепления] для отражения ваджджийцев,
evameva kho, ānanda, sunidhavassakārā magadhamahāmattā pāṭaligāme nagaraṁ māpenti vajjīnaṁ paṭibāhāya.  
словно посоветовавшись с тридцатью тремя богами.
Idhāhaṁ, ānanda, addasaṁ dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena sambahulā devatāyo sahasseva pāṭaligāme vatthūni pariggaṇhantiyo.  
Вот, Ананда, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, я увидел, что многочисленные божества тысячами завладели землями в Паталигаме.
Yasmiṁ, ānanda, padese mahesakkhā devatā vatthūni pariggaṇhanti, mahesakkhānaṁ tattha raññaṁ rājamahāmattānaṁ cittāni namanti nivesanāni māpetuṁ.  
В тех местах, где землями завладели божества великой силы, они склонили сердца царей великой силы и главных царских советников воздвигать жилища.
Yāvatā, ānanda, ariyaṁ āyatanaṁ yāvatā vaṇippatho idaṁ agganagaraṁ bhavissati pāṭaliputtaṁ puṭabhedanaṁ.  
И поскольку, Ананда, [здесь будет] местопребывание праведных, поскольку [будет] торговля, эта Паталипутта будет главным городом, средоточием товаров.
Pāṭaliputtassa kho, ānanda, tayo antarāyā bhavissanti—  
[Но] перед Паталипуттой, Ананда, будут три опасности:
“Yasmiṁ padese kappeti,  
«В каком бы месте ни избрал
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena koṭigāmo tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Котигаму».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā koṭigāme yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, пробыв в Котигаме, сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena nātikā tenupaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Надику». — nātikā → nādikā (bj, sya-all, km, pts1ed)
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho āyasmā ānando yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И вот достопочтенный Ананда приблизился к Благостному; приблизившись, он приветствовал Благостного и сел в стороне. И, сидя в стороне, достопочтенный Ананда так сказали Благостному:
“Sāḷho, ānanda, bhikkhu āsavānaṁ khayā anāsavaṁ cetovimuttiṁ paññāvimuttiṁ diṭṭheva dhamme sayaṁ abhiññā sacchikatvā upasampajja vihāsi.  
«Монах Салха, Ананда, с уничтожением порочных свойств, сам познав, испытав и обретя в зримом мире лишенные порочных свойств освобождение сердца и освобождения постижения, пребывает [в таком состоянии].
Nandā, ānanda, bhikkhunī pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātikā tattha parinibbāyinī anāvattidhammā tasmā lokā.  
Монахиня Нанда, Ананда, избавившись от пяти уз низшего порядка, стала самопроизвольно родившейся [в высшем мире], достигшей там освобождения, не подверженной возвращению из того мира.
Sudatto, ānanda, upāsako tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karissati.  
Преданный мирянин Судатта, Ананда, избавившись от трех уз, сведя на нет страсть, ненависть и заблуждения, стал единожды возвращающимся, который, вернувшись еще раз в этот мир, положит конец страданию.
Sujātā, ānanda, upāsikā tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā sotāpannā avinipātadhammā niyatā sambodhiparāyaṇā.  
Преданная мирянка Суджата, Ананда, избавившись от трех уз, стала вступившей в поток, не подверженной страданию, уверенной, движущейся к просветлению.
Kukkuṭo, ānanda, upāsako pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātiko tattha parinibbāyī anāvattidhammo tasmā lokā.  
Преданный мирянин Какудха, Ананда, избавившись от пяти уз низшего порядка, стал самопроизвольно родившимся [в высшем мире], достигшим там освобождения, не подверженным возвращению из того мира.
Kāḷimbo, ānanda, upāsako …pe…  
Преданный мирянин Калинга, Ананда …
nikaṭo, ānanda, upāsako …  
Преданный мирянин Никата, Ананда …
kaṭissaho, ānanda, upāsako …  
Преданный мирянин Катиссабха, Ананда …
tuṭṭho, ānanda, upāsako …  
Преданный мирянин Туттха, Ананда …
santuṭṭho, ānanda, upāsako …  
Преданный мирянин Сантуттха, Ананда …
bhaddo, ānanda, upāsako …  
Преданный мирянин Бхадда, Ананда …
subhaddo, ānanda, upāsako pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātiko tattha parinibbāyī anāvattidhammo tasmā lokā.  
Преданный мирянин Субхадда, Ананда, избавившись от пяти уз низшего порядка, стал самопроизвольно родившимся [в высшем мире], достигшим там освобождения, не подверженным возвращению из того мира.
Paropaññāsaṁ, ānanda, nātike upāsakā kālaṅkatā, pañcannaṁ orambhāgiyānaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā opapātikā tattha parinibbāyino anāvattidhammā tasmā lokā.  
Более пятидесяти преданных мирян, Ананда, окончивших свои дни в Надике, избавившись от пяти уз низшего порядка, стали самопроизвольно родившимися [в высшем мире], достигшими там освобождения, не подверженными возвращению из того мира.
Sādhikā navuti, ānanda, nātike upāsakā kālaṅkatā tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmino sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karissanti.  
Свыше девяноста преданных мирян, Ананда, окончивших свои дни в Надике, избавившись от трех уз, сведя на нет страсть, ненависть и заблуждения, стали единожды возвращающимися, которые, вернувшись еще раз в этот мир, положат конец страданию. Sādhikā navuti → chādhikā navuti (sya-all); nādhikā navuti (km)
Sātirekāni, ānanda, pañcasatāni nātike upāsakā kālaṅkatā, tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā sotāpannā avinipātadhammā niyatā sambodhiparāyaṇā.  
Пятьсот с лишним преданных мирян, Ананда, окончивших свои дни в Надике, избавившись от трех уз, стали вступившими в поток, не подверженными страданию, уверенными, движущимися к просветлению. Sātirekāni → dasātirekāni (sya-all, km)
10. Dhammādāsadhammapariyāya  
10. Объяснение Учения под названием 'зеркало Действительности'
Anacchariyaṁ kho panetaṁ, ānanda, yaṁ manussabhūto kālaṁ kareyya.  
Нет ничего чудесного, Ананда, в том, что человеческое существо оканчивает свои дни,
Tasmiṁyeva kālaṅkate tathāgataṁ upasaṅkamitvā etamatthaṁ pucchissatha, vihesā hesā, ānanda, tathāgatassa.  
и Татхагате, Ананда, в тягость, что каждый раз, когда кто-либо оканчивает свои дни, вы приближаетесь к Татхагате и спрашиваете об этих вещах. Tasmiṁyeva → tasmiṁ tasmiṁ kho (sya-all, km); tasmiṁ tasmiṁ ce (pts1ed)
Tasmātihānanda, dhammādāsaṁ nāma dhammapariyāyaṁ desessāmi, yena samannāgato ariyasāvako ākaṅkhamāno attanāva attānaṁ byākareyya:  
Поэтому, Ананда, я преподам здесь наставление в истине, называющееся „зеркалом истины“, чтобы наделенный им праведный ученик мог бы при желании объяснить себе о себе самом:
‘khīṇanirayomhi khīṇatiracchānayoni khīṇapettivisayo khīṇāpāyaduggativinipāto, sotāpannohamasmi avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo’ti.  
„Для меня уничтожена преисподняя, уничтожено рождение в образе животного, уничтожено [рождение] в мире душ предков, уничтожены бедствия, несчастья, страдания — я стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению“.
Katamo ca so, ānanda, dhammādāso dhammapariyāyo, yena samannāgato ariyasāvako ākaṅkhamāno attanāva attānaṁ byākareyya:  
Каково же, Ананда, это наставление в истине — „зеркало истины“, наделенный которым праведный ученик мог бы при желании объяснить себе о себе самом:
‘khīṇanirayomhi khīṇatiracchānayoni khīṇapettivisayo khīṇāpāyaduggativinipāto, sotāpannohamasmi avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo’ti?  
„Для меня уничтожена преисподняя, уничтожено рождение в образе животного, уничтожено [рождение] в мире душ предков, уничтожены бедствия, несчастья, страдания — я стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению?“
Idhānanda, ariyasāvako buddhe aveccappasādena samannāgato hoti:  
Вот, Ананда, праведный ученик, наделенный совершенной верой в Будду, считает:
Ayaṁ kho so, ānanda, dhammādāso dhammapariyāyo, yena samannāgato ariyasāvako ākaṅkhamāno attanāva attānaṁ byākareyya:  
Таково, Ананда, это наставление в истине — „зеркало истины“, наделенный которым праведный ученик мог бы при желании объяснить себе о себе самом:
‘khīṇanirayomhi khīṇatiracchānayoni khīṇapettivisayo khīṇāpāyaduggativinipāto, sotāpannohamasmi avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo’”ti.  
„Для меня уничтожена преисподняя, уничтожено рождение в образе животного, уничтожено [рождение] в мире душ предков, уничтожены бедствия, несчастья, страдания — я стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению“».
Atha kho bhagavā nātike yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, пробыв в Надике, сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena vesālī tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Весали». —
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho te licchavī bhagavato bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā pakkamiṁsu.  
И вот эти личчхавы, возрадовавшись словам Благостного и поблагодарив [его], поднялись с сиденья, приветствовали Благостного и, обойдя [его] с правой стороны, удалились.
Atha kho bhagavā ambapālivane yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, пробыв в роще Амбапали, сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena veḷuvagāmako tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в селение Белува». — veḷuvagāmako → beluvagāmako (bj, pts1ed)
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho āyasmā ānando yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И вот достопочтенный Ананда приблизился к Благостному; приблизившись, он приветствовал Благостного и сел в стороне. И, сидя в стороне, достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
“Kiṁ panānanda, bhikkhusaṅgho mayi paccāsīsati?  
«Чего же еще, Ананда, община монахов ожидает от меня? paccāsīsati → paccāsiṁsati (bj, sya-all, km, pts1ed)
Desito, ānanda, mayā dhammo anantaraṁ abāhiraṁ karitvā.  
Я преподал истину, Ананда, не различая ни внутреннего, ни внешнего;
Natthānanda, tathāgatassa dhammesu ācariyamuṭṭhi.  
у Татхагаты, Ананда, учение не [скрыто, словно в сжатом] кулаке учителя.
Yassa nūna, ānanda, evamassa:  
Кто, Ананда, думает теперь так:
‘ahaṁ bhikkhusaṅghaṁ pariharissāmī’ti vā ‘mamuddesiko bhikkhusaṅgho’ti vā, so nūna, ānanda, bhikkhusaṅghaṁ ārabbha kiñcideva udāhareyya.  
„Я возглавлю общину монахов“, или: „Община монахов зависит от меня“, тому, Ананда, следует произнести что-либо относительно общины монахов.
Tathāgatassa kho, ānanda, na evaṁ hoti:  
Татхагата же, Ананда, не думает так:
Sakiṁ, ānanda, tathāgato bhikkhusaṅghaṁ ārabbha kiñcideva udāharissati.  
Что же, Ананда, Татхагата произнесет относительно общины монахов? Sakiṁ → sa kiṁ (bj); kiṁ (pts1ed)
Ahaṁ kho panānanda, etarahi jiṇṇo vuddho mahallako addhagato vayo anuppatto.  
Ведь я, Ананда, уже стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути,
Seyyathāpi, ānanda, jajjarasakaṭaṁ veṭhamissakena yāpeti;  
Подобно тому, Ананда, как старая повозка держится лишь с помощью различных перевязок, veṭhamissakena → vekkhamissakena (bj); veḷumissakena (sya-all, km); veghamissakena (pts1ed); vekhamissakena (mr)
evameva kho, ānanda, veṭhamissakena maññe tathāgatassa kāyo yāpeti.  
так же точно, Ананда, я бы сказал, и тело Татхагаты держится лишь с помощью различных перевязок.
Yasmiṁ, ānanda, samaye tathāgato sabbanimittānaṁ amanasikārā ekaccānaṁ vedanānaṁ nirodhā animittaṁ cetosamādhiṁ upasampajja viharati, phāsutaro, ānanda, tasmiṁ samaye tathāgatassa kāyo hoti.  
Лишь тогда, Ананда, когда Татхагата, отвлекшись от всех внешних признаков, с уничтожением отдельных ощущений достигает лишенной внешних признаков сосредоточенности разума и пребывает [в этом состоянии], тело Татхагаты, Ананда, обретает благополучие.
Tasmātihānanda, attadīpā viharatha attasaraṇā anaññasaraṇā, dhammadīpā dhammasaraṇā anaññasaraṇā.  
Поэтому, Ананда, пребывайте здесь, [видя] свет в самих себе и прибежище в самих себе, не [видя] прибежища в чем-либо ином; [видя] свет в истине и прибежище в истине, не [видя] прибежища в чем-либо ином.
Kathañcānanda, bhikkhu attadīpo viharati attasaraṇo anaññasaraṇo, dhammadīpo dhammasaraṇo anaññasaraṇo?  
Как же, Ананда, монах пребывает, [видя] свет в самом себе и прибежище в самом себе, не [видя] прибежища в чем-либо ином; [видя] свет в истине и прибежище в истине, не [видя] прибежища в чем-либо ином?
Idhānanda, bhikkhu kāye kāyānupassī viharati atāpī sampajāno satimā, vineyya loke abhijjhādomanassaṁ.  
Вот, Ананда, монах [в том, что касается] тела, взирая на тело, пребывает в усердии, вдумчивости, способности самосознания, устранив из ощущений в [этом] мире алчность и неудовлетворенность;
Evaṁ kho, ānanda, bhikkhu attadīpo viharati attasaraṇo anaññasaraṇo, dhammadīpo dhammasaraṇo anaññasaraṇo.  
Так, Ананда, монах пребывает, [видя] свет в самом себе и прибежище в самом себе, не [видя] прибежища в чем-либо ином; [видя] свет в истине, и прибежище в истине, не [видя] прибежища в чем-либо ином.
Ye hi keci, ānanda, etarahi vā mama vā accayena attadīpā viharissanti attasaraṇā anaññasaraṇā, dhammadīpā dhammasaraṇā anaññasaraṇā, tamatagge me te, ānanda, bhikkhū bhavissanti ye keci sikkhākāmā”ti.  
Ибо те, Ананда, которые теперь или же с моей кончиной пребудут, [видя] свет в самих себе и прибежище в самих себе, не [видя] прибежища в чем-либо ином; [видя] свет в истине и прибежище в истине, не [видя] прибежища в чем-либо ином, которые стремятся к учению, — те мои монахи, Ананда, достигнут вершины».
Vesāliyaṁ piṇḍāya caritvā pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
Собрав в Весали милостыню и возвратившись после еды с полученной в милостыню пищей, он обратился к достопочтенному Ананде:
“gaṇhāhi, ānanda, nisīdanaṁ,  
«Возьми циновку, Ананда,
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā nisīdanaṁ ādāya bhagavantaṁ piṭṭhito piṭṭhito anubandhi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда и, взяв циновку, шаг за шагом последовал за Благостным.
Āyasmāpi kho ānando bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi.  
А достопочтенный Ананда, приветствовав Благостного, сел в стороне.
Ekamantaṁ nisinnaṁ kho āyasmantaṁ ānandaṁ bhagavā etadavoca:  
И Благостный сказал так сидящему в стороне достопочтенному Ананде:
“ramaṇīyā, ānanda, vesālī, ramaṇīyaṁ udenaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ gotamakaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ sattambaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ bahuputtaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ sārandadaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ cāpālaṁ cetiyaṁ.  
«Восхитительна, Ананда, Весали, восхитительно святилище Удена, восхитительно святилище Готамака, восхитительно святилище Саттамба, восхитительно святилище Бахупутта, восхитительно святилище Сарандада, восхитительно святилище Чапала! sattambaṁ → sattamba (bj); sattambakaṁ (pts1ed)
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā”ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода».
Evampi kho āyasmā ānando bhagavatā oḷārike nimitte kayiramāne oḷārike obhāse kayiramāne nāsakkhi paṭivijjhituṁ;  
3.4. И хотя Благостный сделал понятное указание, сделал понятное объяснение, достопочтенный Ананда не смог проникнуть [в него]
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti, yathā taṁ mārena pariyuṭṭhitacitto.  
«Господин, пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!» — ибо сердцем его завладел Мара.
tatiyampi kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И Благостный обратился в третий раз к достопочтенному Ананде:
“ramaṇīyā, ānanda, vesālī, ramaṇīyaṁ udenaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ gotamakaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ sattambaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ bahuputtaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ sārandadaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ cāpālaṁ cetiyaṁ.  
«Восхитительна, Ананда, Весали, восхитительно святилище Удена, восхитительно святилище Готамака, восхитительно святилище Саттамба, восхитительно святилище Бахупутта, восхитительно святилище Сарандада, восхитительно святилище Чапала!
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā”ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода».
Evampi kho āyasmā ānando bhagavatā oḷārike nimitte kayiramāne oḷārike obhāse kayiramāne nāsakkhi paṭivijjhituṁ;  
И хотя Благостный сделал понятное указание, сделал понятное объяснение, достопочтенный Ананда не смог проникнуть [в него]
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti, yathā taṁ mārena pariyuṭṭhitacitto.  
«Господин, пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!» — ибо сердцем его завладел Мара.
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“gaccha tvaṁ, ānanda,  
«Иди, Ананда, [делай] теперь,
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā uṭṭhāyāsanā bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā avidūre aññatarasmiṁ rukkhamūle nisīdi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда, и, поднявшись с сиденья, он приветствовал Благостного, обошел [его] с правой стороны и уселся неподалеку у подножия другого дерева.
Atha kho māro pāpimā acirapakkante āyasmante ānande yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho māro pāpimā bhagavantaṁ etadavoca:  
И вот вскоре после того как ушел достопочтенный Ананда, злой Мара приблизился к Благостному и, приблизившись, стал в стороне. И вот, стоя в стороне, злой Мара так сказал Благостному:
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhū na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахи не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, bhikkhū bhagavato sāvakā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
3.8. И вот, господин, монахи Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhuniyo na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахини не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, bhikkhuniyo bhagavato sāvikā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
И вот, господин, монахини Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsakā na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные миряне не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, upāsakā bhagavato sāvakā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
И вот, господин, преданные миряне Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsikā na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные мирянки не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, upāsikā bhagavato sāvikā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
И вот, господин, монахи Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
Atha kho āyasmato ānandassa etadahosi:  
И вот достопочтенный Ананда подумал так:
Atha kho āyasmā ānando yena bhagavā tenupasaṅkami,  
И вот достопочтенный Ананда приблизился к Благостному;
ekamantaṁ nisinno kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И, сидя в стороне достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
“Aṭṭha kho ime, ānanda, hetū, aṭṭha paccayā mahato bhūmicālassa pātubhāvāya.  
3.13. «Существует, Ананда, восемь поводов, восемь причин, по которым произошло великое землетрясение.
Ayaṁ, ānanda, mahāpathavī udake patiṭṭhitā, udakaṁ vāte patiṭṭhitaṁ, vāto ākāsaṭṭho. Hoti kho so, ānanda, samayo, yaṁ mahāvātā vāyanti. Mahāvātā vāyantā udakaṁ kampenti. Udakaṁ kampitaṁ pathaviṁ kampeti.  
Эта великая земля, Ананда, основана на водах, воды основаны на ветре, ветер находится в пространстве. И в то время, Ананда, когда дуют великие ветры, то с дуновением великих ветров … сотрясается земля.
Puna caparaṁ, ānanda, samaṇo vā hoti brāhmaṇo vā iddhimā cetovasippatto, devo vā mahiddhiko mahānubhāvo, tassa parittā pathavīsaññā bhāvitā hoti, appamāṇā āposaññā. So imaṁ pathaviṁ kampeti saṅkampeti sampakampeti sampavedheti.  
И далее, Ананда, когда отшельник или брахман, наделенный сверхъестественными способностями и достигающий власти над [собственным] сердцем, или же божество великой силы, великого могущества пребывает в сознании ограниченности земли и в сознании безграничности вод, то эта земля приходит в дрожь, дрожит, содрогается, сотрясается.
Puna caparaṁ, ānanda, yadā bodhisatto tusitakāyā cavitvā sato sampajāno mātukucchiṁ okkamati, tadāyaṁ pathavī kampati saṅkampati sampakampati sampavedhati.  
И далее, Ананда, когда бодхисаттва, оставив существование в сонме [божеств] тусита, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, входит в материнское лоно, то эта земля приходит в дрожь, дрожит, содрогается, сотрясается.
Puna caparaṁ, ānanda, yadā bodhisatto sato sampajāno mātukucchismā nikkhamati, tadāyaṁ pathavī kampati saṅkampati sampakampati sampavedhati.  
И далее, Ананда, когда бодхисаттва, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, выходит из материнского лона, то эта земля приходит в дрожь, дрожит, содрогается, сотрясается.
Puna caparaṁ, ānanda, yadā tathāgato anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambujjhati, tadāyaṁ pathavī kampati saṅkampati sampakampati sampavedhati.  
И далее, Ананда, когда Татхагата достигает, всецело просветленный, несравненного, высшего просветления, то эта земля приходит в дрожь, дрожит, содрогается, сотрясается.
Puna caparaṁ, ānanda, yadā tathāgato anuttaraṁ dhammacakkaṁ pavatteti, tadāyaṁ pathavī kampati saṅkampati sampakampati sampavedhati.  
И далее, Ананда, когда Татхагата приводит в движение несравненное колесо дхаммы, то эта земля приходит в дрожь, дрожит, содрогается, сотрясается.
Puna caparaṁ, ānanda, yadā tathāgato sato sampajāno āyusaṅkhāraṁ ossajjati, tadāyaṁ pathavī kampati saṅkampati sampakampati sampavedhati.  
И далее, Ананда, когда Татхагата, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, отвергает состояние жизни, то эта земля приходит в дрожь, дрожит, содрогается, сотрясается.
Puna caparaṁ, ānanda, yadā tathāgato anupādisesāya nibbānadhātuyā parinibbāyati, tadāyaṁ pathavī kampati saṅkampati sampakampati sampavedhati.  
И далее, Ананда, когда Татхагата достигает ниббаны — состояния ниббаны, свободного от всякой зависимости, то эта земля приходит в дрожь, дрожит, содрогается, сотрясается.
Ime kho, ānanda, aṭṭha hetū, aṭṭha paccayā mahato bhūmicālassa pātubhāvāya.  
Таковы, Ананда, восемь поводов, восемь причин, по которым происходит великое землетрясение.
Aṭṭha kho imā, ānanda, parisā.  
[Существуют], Ананда, восемь собраний.
Abhijānāmi kho panāhaṁ, ānanda, anekasataṁ khattiyaparisaṁ upasaṅkamitā.  
И я вспоминаю, Ананда, состоящее из многих сотен собрание кшатриев —
Abhijānāmi kho panāhaṁ, ānanda, anekasataṁ brāhmaṇaparisaṁ …pe…  
И я вспоминаю, Ананда, состоящее из многих сотен собрание брахманов …
Imā kho, ānanda, aṭṭha parisā.  
Таковы, Ананда, восемь собраний.
Aṭṭha kho imāni, ānanda, abhibhāyatanāni.  
Существует, Ананда, восемь состояний преодоления.
Imāni kho, ānanda, aṭṭha abhibhāyatanāni.  
Таковы, Ананда, восемь состояний преодоления.
Aṭṭha kho ime, ānanda, vimokkhā.  
Существует, Ананда, восемь [ступеней] освобождения.
Ime kho, ānanda, aṭṭha vimokkhā.  
Таковы, Ананда, восемь [ступеней] освобождения.
Ekamidāhaṁ, ānanda, samayaṁ uruvelāyaṁ viharāmi najjā nerañjarāya tīre ajapālanigrodhe paṭhamābhisambuddho.  
Однажды, Ананда, тут же после того как я достиг просветления, я пребывал в Урувеле на берегу реки Неранджары, под баньяном козьих пастухов.
Atha kho, ānanda, māro pāpimā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho, ānanda, māro pāpimā maṁ etadavoca:  
И вот, Ананда, злой Мара приблизился ко мне и, приблизившись, стал в стороне. И вот, Ананда, стоя в стороне, злой Мара так сказал мне:
Evaṁ vutte, ahaṁ, ānanda, māraṁ pāpimantaṁ etadavocaṁ:  
Когда, Ананда, так было сказано, я сказал злому Маре:
‘Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhū na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахи не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhuniyo na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахини не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsakā na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные миряне не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsikā na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные мирянки не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
Idāneva kho, ānanda, ajja cāpāle cetiye māro pāpimā yenāhaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho, ānanda, māro pāpimā maṁ etadavoca:  
3.36. И вот, Ананда, как раз сейчас в святилище Чапала злой Мара приблизился ко мне и, приблизившись, стал в стороне. И вот, Ананда, стоя в стороне, злой Мара так сказал мне:
Evaṁ vutte, ahaṁ, ānanda, māraṁ pāpimantaṁ etadavocaṁ:  
Когда, Ананда, так было сказано, я сказал злому Маре:
Idāneva kho, ānanda, ajja cāpāle cetiye tathāgatena satena sampajānena āyusaṅkhāro ossaṭṭho”ti.  
И вот, Ананда, как раз сейчас в святилище Чапала Благостный, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, отверг состояние жизни».
20. Ānandayācanakathā  
20. Рассказ о просьбе Ананды
Evaṁ vutte, āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
Когда так было сказано, достопочтенный Ананда сказал Благостному:
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti.  
«Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!»
“Alaṁ dāni, ānanda.  
«Довольно теперь, Ананда,
Mā tathāgataṁ yāci, akālo dāni, ānanda, tathāgataṁ yācanāyā”ti.  
не проси Татхагату, не время теперь, Ананда, просить Татхагату».
Dutiyampi kho āyasmā ānando …pe…  
И вот достопочтенный Ананда во второй раз сказал Благостному …
tatiyampi kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И вот достопочтенный Ананда в третий раз сказал Благостному:
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti.  
«Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!»
“Saddahasi tvaṁ, ānanda, tathāgatassa bodhin”ti?  
«Веришь ли ты, Ананда, в просветленность Татхагаты?»
“Atha kiñcarahi tvaṁ, ānanda, tathāgataṁ yāvatatiyakaṁ abhinippīḷesī”ti?  
«Тогда зачем же ты, Ананда, трижды беспокоишь Татхагату?»
‘yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
„Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā. So ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’”ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода“».
“Saddahasi tvaṁ, ānandā”ti?  
«Веришь ли ты [этому], Ананда?»
“Tasmātihānanda, tuyhevetaṁ dukkaṭaṁ, tuyhevetaṁ aparaddhaṁ, yaṁ tvaṁ tathāgatena evaṁ oḷārike nimitte kayiramāne oḷārike obhāse kayiramāne nāsakkhi paṭivijjhituṁ, na tathāgataṁ yāci:  
«Тогда, Ананда, ты поступил тут нехорошо, ты был неправ в том, что хотя Татхагата сделал понятное указание, сделал понятное объяснение, [ты тогда] не смог проникнуть [в него] и не попросил Татхагату:
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
„Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!
Sace tvaṁ, ānanda, tathāgataṁ yāceyyāsi, dveva te vācā tathāgato paṭikkhipeyya, atha tatiyakaṁ adhivāseyya.  
Если бы, Ананда, ты попросил [тогда так] Татхагату, то двухкратную твою просьбу Татхагата бы отверг, но на третью бы согласился.
Tasmātihānanda, tuyhevetaṁ dukkaṭaṁ, tuyhevetaṁ aparaddhaṁ.  
Тогда, Ананда, ты поступил тут нехорошо, ты был неправ.
Ekamidāhaṁ, ānanda, samayaṁ rājagahe viharāmi gijjhakūṭe pabbate.  
Однажды, Ананда, я пребывал в Раджагахе на холме Гиджджхакута.
Tatrāpi kho tāhaṁ, ānanda, āmantesiṁ:  
И там, Ананда, я обратился к тебе:
‘ramaṇīyaṁ, ānanda, rājagahaṁ, ramaṇīyo, ānanda, gijjhakūṭo pabbato.  
„Восхитительна, Ананда, Раджагаха, восхитителен холм Гиджджхакута!
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Evampi kho tvaṁ, ānanda, tathāgatena oḷārike nimitte kayiramāne oḷārike obhāse kayiramāne nāsakkhi paṭivijjhituṁ, na tathāgataṁ yāci:  
Ты же, Ананда, хотя Татхагата сделал понятное указание, сделал понятное объяснение, не смог проникнуть [в него тогда] и не попросил Татхагату:
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
„Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!“
Sace tvaṁ, ānanda, tathāgataṁ yāceyyāsi, dveva te vācā tathāgato paṭikkhipeyya, atha tatiyakaṁ adhivāseyya.  
Если бы, Ананда, ты попросил [тогда так] Татхагату, то двукратную твою просьбу Татхагата бы отверг, но на третью бы согласился.
Tasmātihānanda, tuyhevetaṁ dukkaṭaṁ, tuyhevetaṁ aparaddhaṁ.  
Тогда, Ананда, ты поступил тут нехорошо, ты был неправ.
Ekamidāhaṁ, ānanda, samayaṁ tattheva rājagahe viharāmi gotamanigrodhe …pe…  
Однажды, Ананда, я пребывал там же в Раджагахе, в баньяновой [монашеской] роще …
Tatrāpi kho tāhaṁ, ānanda, āmantesiṁ:  
И там, Ананда, я обращался к тебе:
‘ramaṇīyaṁ, ānanda, rājagahaṁ, ramaṇīyo gijjhakūṭo pabbato, ramaṇīyo gotamanigrodho, ramaṇīyo corapapāto, ramaṇīyā vebhārapasse sattapaṇṇiguhā, ramaṇīyā isigilipasse kāḷasilā, ramaṇīyo sītavane sappasoṇḍikapabbhāro, ramaṇīyo tapodārāmo, ramaṇīyo veḷuvane kalandakanivāpo, ramaṇīyaṁ jīvakambavanaṁ, ramaṇīyo maddakucchismiṁ migadāyo.  
„Восхитительна, Ананда, Раджагаха, восхитителен холм Гиджджхакута, восхитительна баньяновая [роща] Готамы, восхитителен утес Чора, восхитительна пещера Саттапанни на склоне Вебхары, восхитительна Черная скала на склоне Исигили, восхитителен склон Саппасондика в роще Сита, восхитительна [монашеская] роща Тапода, восхитительно место кормления белок в бамбуковой роще, восхитительна манговая роща Дживака, восхитительна оленья роща Маддакуччхи.
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā …pe…  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей …
ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Evampi kho tvaṁ, ānanda, tathāgatena oḷārike nimitte kayiramāne oḷārike obhāse kayiramāne nāsakkhi paṭivijjhituṁ, na tathāgataṁ yāci:  
Ты же, Ананда, хотя Татхагата сделал понятное указание, сделал понятное объяснение, не смог проникнуть [в него тогда] и не попросил Татхагату:
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
„Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей.
Sace tvaṁ, ānanda, tathāgataṁ yāceyyāsi, dveva te vācā tathāgato paṭikkhipeyya, atha tatiyakaṁ adhivāseyya.  
Если бы, Ананда, ты попросил [тогда так] Татхагату, то двукратную твою просьбу Татхагата бы отверг, но на третью бы согласился.
Tasmātihānanda, tuyhevetaṁ dukkaṭaṁ, tuyhevetaṁ aparaddhaṁ.  
Тогда, Ананда, ты поступил тут нехорошо, ты был неправ“.
Ekamidāhaṁ, ānanda, samayaṁ idheva vesāliyaṁ viharāmi udene cetiye.  
Однажды, Ананда, я пребывал здесь в Весали в святилище Удена.
Tatrāpi kho tāhaṁ, ānanda, āmantesiṁ:  
И там, Ананда, я обратился к тебе:
‘ramaṇīyā, ānanda, vesālī, ramaṇīyaṁ udenaṁ cetiyaṁ.  
„Восхитительна, Ананда, Весали, восхитительно святилище Удена!
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Evampi kho tvaṁ, ānanda, tathāgatena oḷārike nimitte kayiramāne oḷārike obhāse kayiramāne nāsakkhi paṭivijjhituṁ, na tathāgataṁ yāci:  
Ты же, Ананда, хотя Татхагата сделал понятное указание, сделал понятное объяснение, не смог проникнуть [в него тогда] и не попросил Татхагату:
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
‘Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!’
Sace tvaṁ, ānanda, tathāgataṁ yāceyyāsi, dveva te vācā tathāgato paṭikkhipeyya, atha tatiyakaṁ adhivāseyya, tasmātihānanda, tuyhevetaṁ dukkaṭaṁ, tuyhevetaṁ aparaddhaṁ.  
Если бы, Ананда, ты попросил [тогда так] Татхагату, то двукратную твою просьбу Татхагата бы отверг, но на третью бы согласился.
Ekamidāhaṁ, ānanda, samayaṁ idheva vesāliyaṁ viharāmi gotamake cetiye …pe…  
Однажды, Ананда, я пребывал здесь в Весали в святилище Готамака …
idāneva kho tāhaṁ, ānanda, ajja cāpāle cetiye āmantesiṁ:  
И вот теперь, Ананда, я обратился к тебе в святилище Чапала [как и в тех местах]:
‘ramaṇīyā, ānanda, vesālī, ramaṇīyaṁ udenaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ gotamakaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ sattambaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ bahuputtaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ sārandadaṁ cetiyaṁ, ramaṇīyaṁ cāpālaṁ cetiyaṁ.  
„Восхитительна, Ананда, Весали, восхитительно святилище Удена, восхитительно святилище Готамака, восхитительно святилище Саттамба, восхитительно святилище Бахупутта, восхитительно святилище Сарандада, восхитительно святилище Чапала!
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Evampi kho tvaṁ, ānanda, tathāgatena oḷārike nimitte kayiramāne oḷārike obhāse kayiramāne nāsakkhi paṭivijjhituṁ, na tathāgataṁ yāci:  
Ты же, Ананда, хотя Татхагата сделал понятное указание, сделал понятное объяснение, не смог проникнуть [в него тогда] и не попросил Татхагату:
‘tiṭṭhatu bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
‘Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!’
Sace tvaṁ, ānanda, tathāgataṁ yāceyyāsi, dveva te vācā tathāgato paṭikkhipeyya, atha tatiyakaṁ adhivāseyya.  
Если бы, Ананда, ты попросил [тогда так] Татхагату, то двукратную твою просьбу Татхагата бы отверг, но на третью бы согласился.
Tasmātihānanda, tuyhevetaṁ dukkaṭaṁ, tuyhevetaṁ aparaddhaṁ.  
Тогда, Ананда, ты поступил тут нехорошо, ты был неправ“.
Nanu etaṁ, ānanda, mayā paṭikacceva akkhātaṁ:  
Разве не проповедывал я раньше, Ананда, paṭikacceva → paṭigacceva (bj, pts1ed) | etaṁ → evaṁ (sya-all, km, pts1ed)
Taṁ kutettha, ānanda, labbhā, yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, taṁ vata mā palujjīti netaṁ ṭhānaṁ vijjati’.  
Откуда же, Ананда, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду, так и не распалось? Таково быть не может.
Yaṁ kho panetaṁ, ānanda, tathāgatena cattaṁ vantaṁ muttaṁ pahīnaṁ paṭinissaṭṭhaṁ ossaṭṭho āyusaṅkhāro, ekaṁsena vācā bhāsitā:  
И вот, Ананда, это оставлено, брошено, покинуто, отринуто, низвергнуто Татхагатой, [им] отвергнута наклонность к жизни. Истинное слово произнес Татхагата:
Āyāmānanda, yena mahāvanaṁ kūṭāgārasālā tenupasaṅkamissāmā”ti.  
Давай, Ананда, пойдем в обитель с заостренной крышей в большом лесу».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā āyasmatā ānandena saddhiṁ yena mahāvanaṁ kūṭāgārasālā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный вместе с достопочтенным Анандой приблизился к обители с заостренной крышей в большом лесу. И, приблизившись [к ней], он обратился к достопочтенному Ананде:
“gaccha tvaṁ, ānanda, yāvatikā bhikkhū vesāliṁ upanissāya viharanti, te sabbe upaṭṭhānasālāyaṁ sannipātehī”ti.  
«Иди, Ананда, и созови в обитель для собраний всех тех монахов, которые находятся в окрестностях Весали».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā yāvatikā bhikkhū vesāliṁ upanissāya viharanti, te sabbe upaṭṭhānasālāyaṁ sannipātetvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ aṭṭhāsi. Ekamantaṁ ṭhito kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда, и вот, созвав в обитель для собраний всех тех монахов, которые находились в окрестностях Весали, он приблизился к Благостному; приблизившись, приветствовал Благостного и стал в стороне. И вот, стоя в стороне, достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
vayadhammā saṅkhārā, appamādena sampādetha.  
[все] составленное подвержено старению, прилежно стремитесь к цели.
Susamāhitasaṅkappā,  
Стойкими в намерениях,
Yo imasmiṁ dhammavinaye,  
этой дхамме и должному поведению,
Vesāliyaṁ piṇḍāya caritvā pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto nāgāpalokitaṁ vesāliṁ apaloketvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
Пройдя по Весали за милостыней, он после еды возвратился с пищей, [собранной] в чашу для милостыни, оглядел Весали взглядом слона и обратился к достопочтенному Ананде:
“idaṁ pacchimakaṁ, ānanda, tathāgatassa vesāliyā dassanaṁ bhavissati.  
«Вот, Ананда, в последний раз Татхагата видит Весали.
Āyāmānanda, yena bhaṇḍagāmo tenupasaṅkamissāmā”ti.  
Давай, Ананда, пойдем в Бхандагаму». bhaṇḍagāmo → bhaṇḍaggāmo (km); bhaṇḍugāmo (mr)
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā bhaṇḍagāme yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
4.5. И вот Благостный, пробыв в Бхандагаме сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena hatthigāmo,  
«Давай, Ананда, пойдем в Хаттхигаму».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Tatra sudaṁ bhagavā bhoganagare viharati ānande cetiye.  
И Благостный стал пребывать там, в Бхоганагаре, в святилище Ананда. ānande → anande (pts1ed); sānandare (mr)
Tassa, bhikkhave, bhikkhuno bhāsitaṁ neva abhinanditabbaṁ nappaṭikkositabbaṁ.  
И сказанное этим монахом не следует, монахи, ни одобрять, ни порицать.
Anabhinanditvā appaṭikkositvā tāni padabyañjanāni sādhukaṁ uggahetvā sutte osāretabbāni, vinaye sandassetabbāni.  
Ни одобряя, ни порицая, тщательно восприняв каждое слово и букву, следует сопоставить их с суттами, проследить в правилах должного поведения. osāretabbāni → otāretabbāni (bj, pts1ed)
Tassa, bhikkhave, bhikkhuno bhāsitaṁ neva abhinanditabbaṁ nappaṭikkositabbaṁ.  
И сказанное этим монахом не следует, монахи, ни одобрять, ни порицать.
Anabhinanditvā appaṭikkositvā tāni padabyañjanāni sādhukaṁ uggahetvā sutte osāretabbāni, vinaye sandassetabbāni.  
Ни одобряя, ни порицая, тщательно восприняв каждое слово и букву, следует сопоставить их с суттами, проследить в правилах должного поведения.
Tassa, bhikkhave, bhikkhuno bhāsitaṁ neva abhinanditabbaṁ …  
И сказанное этим монахом не следует, монахи, ни одобрять …
Tassa, bhikkhave, bhikkhuno bhāsitaṁ neva abhinanditabbaṁ nappaṭikkositabbaṁ.  
И сказанное этим монахом не следует, монахи, ни одобрять, ни порицать.
Anabhinanditvā appaṭikkositvā tāni padabyañjanāni sādhukaṁ uggahetvā sutte osāretabbāni, vinaye sandassetabbāni.  
Ни одобряя, ни порицая, тщательно восприняв каждое слово и букву, следует сопоставить их с суттами, проследить в правилах должного поведения.
Tatrapi sudaṁ bhagavā bhoganagare viharanto ānande cetiye etadeva bahulaṁ bhikkhūnaṁ dhammiṁ kathaṁ karoti:  
И, пребывая там, в Бхоганагаре, в святилище Ананда, Благостный повел с монахами такую добродетельную беседу, посвященную [нравственности]:
Atha kho bhagavā bhoganagare yathābhirantaṁ viharitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, пробыв в Бхоганагаре, сколько хотел, обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena pāvā tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Паву».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena kusinārā tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Кусинару».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā maggā okkamma yena aññataraṁ rukkhamūlaṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный, сойдя с дороги, приблизился к подножию одного дерева и, приблизившись, обратился к достопочтенному Ананде:
“iṅgha me tvaṁ, ānanda, catugguṇaṁ saṅghāṭiṁ paññapehi, kilantosmi, ānanda, nisīdissāmī”ti.  
«Подстели-ка мне, Ананда, ткань, сложенную вчетверо, — я измучился, Ананда, и присяду».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā catugguṇaṁ saṅghāṭiṁ paññapesi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда и подстелил сложенную вчетверо ткань.
Nisajja kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
и вот, усевшись, Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“iṅgha me tvaṁ, ānanda, pānīyaṁ āhara, pipāsitosmi, ānanda, pivissāmī”ti.  
«Принеси-ка мне, Ананда, воды. Я чувствую жажду, Ананда, и хочу пить».
Evaṁ vutte, āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И когда так было сказано, достопочтенный Ананда сказал Благостному:
Dutiyampi kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный во второй раз обратился к достопочтенному Ананде:
“iṅgha me tvaṁ, ānanda, pānīyaṁ āhara, pipāsitosmi, ānanda, pivissāmī”ti.  
«Принеси-ка мне, Ананда, воды. Я чувствую жажду, Ананда, и хочу пить».
Dutiyampi kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И вот достопочтенный Ананда во второй раз сказал Благостному:
Tatiyampi kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный в третий раз обратился к достопочтенному Ананде:
“iṅgha me tvaṁ, ānanda, pānīyaṁ āhara, pipāsitosmi, ānanda, pivissāmī”ti.  
«Принеси-ка мне, Ананда, воды. Я чувствую жажду, Ананда, и хочу пить».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā pattaṁ gahetvā yena sā nadikā tenupasaṅkami.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда, взял сосуд и приблизился к этому ручью.
Atha kho sā nadikā cakkacchinnā parittā luḷitā āvilā sandamānā, āyasmante ānande upasaṅkamante acchā vippasannā anāvilā sandittha.  
И вот [вода] этого ручья, потревоженная колесами, бывшая негодной, текшая мутной и грязной, с приближением достопочтенного Ананды потекла чистой, спокойной, не грязной. sandittha → sandati (sya-all, km)
Atha kho āyasmato ānandassa etadahosi:  
И вот достопочтенный Ананда подумал так:
“Tena hi, pukkusa, ekena maṁ acchādehi, ekena ānandan”ti.  
«Тогда, Пуккуса, покрой одной [одеждой] меня, а другой — достопочтенного Ананду»,
“Evaṁ, bhante”ti kho pukkuso mallaputto bhagavato paṭissutvā ekena bhagavantaṁ acchādeti, ekena āyasmantaṁ ānandaṁ.  
dn16
Atha kho āyasmā ānando acirapakkante pukkuse mallaputte taṁ siṅgīvaṇṇaṁ yugamaṭṭhaṁ dhāraṇīyaṁ bhagavato kāyaṁ upanāmesi.  
И вот, вскоре после того как Пуккуса Маллапутта удалился, достопочтенный Ананда одел тело Благостного в эту пару чистых златоцветных [одежд], пригодных для ношения,
Atha kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И тогда достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
“Evametaṁ, ānanda, evametaṁ, ānanda, dvīsu kālesu ativiya tathāgatassa kāyo parisuddho hoti chavivaṇṇo pariyodāto.  
«Это так, Ананда. В двух случаях, Ананда, цвет кожи Татхагаты становится необычайно чистым и ясным.
Yañca, ānanda, rattiṁ tathāgato anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambujjhati, yañca rattiṁ anupādisesāya nibbānadhātuyā parinibbāyati.  
В ту ночь, Ананда, когда Татхагата достигает несравненного высшего просветления, и в ту ночь, когда он достигает ниббаны — состояния ниббаны, свободного от всякой зависимости, —
Imesu kho, ānanda, dvīsu kālesu ativiya tathāgatassa kāyo parisuddho hoti chavivaṇṇo pariyodāto.  
в этих двух случаях, Ананда, цвет кожи Татхагаты становится необычайно чистым и ясным.
Ajja kho panānanda, rattiyā pacchime yāme kusinārāyaṁ upavattane mallānaṁ sālavane antarena yamakasālānaṁ tathāgatassa parinibbānaṁ bhavissati.  
И вот сегодня ночью, Ананда, в последнюю ночную стражу в Кусинаре в Упаваттане — садовой роще маллов между парой деревьев сала Татхагата достигнет ниббаны. bhavissati → bhavissatīti (mr) | antarena → antare (sya-all, km)
Āyāmānanda, yena kakudhā nadī tenupasaṅkamissāmā”ti.  
Давай, Ананда, приблизимся к реке Какуттхе».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā dakkhiṇena passena sīhaseyyaṁ kappesi pāde pādaṁ accādhāya sato sampajāno uṭṭhānasaññaṁ manasikaritvā.  
И тогда Благостный лег, словно лев, на правый бок, положил ногу на ногу и наделенный способностью самосознания и вдумчивостью устремил ум к тому, чтобы подняться, [когда настанет время].
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный обратился к достопочтенному Ананде: kho → yo kho (mr)
“siyā kho panānanda, cundassa kammāraputtassa koci vippaṭisāraṁ uppādeyya:  
«Может случиться, Ананда, так, что кто-нибудь обратится с упреком к сыну кузнеца Чунде, [говоря]:
Cundassa, ānanda, kammāraputtassa evaṁ vippaṭisāro paṭivinetabbo:  
Вот, Ананда, как следует тогда отклонить упрек сыну кузнеца Чунде:
Cundassa, ānanda, kammāraputtassa evaṁ vippaṭisāro paṭivinetabbo”ti.  
Вот, Ананда, как следует тогда отклонить упрек сыну кузнеца Чунде“».
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И тогда Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena hiraññavatiyā nadiyā pārimaṁ tīraṁ, yena kusinārā upavattanaṁ mallānaṁ sālavanaṁ tenupasaṅkamissāmā”ti.  
«Давай, Ананда, пойдем в Кусинару, в Упаваттану — садовую рощу маллов, на другом берегу реки Хираннявати».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā mahatā bhikkhusaṅghena saddhiṁ yena hiraññavatiyā nadiyā pārimaṁ tīraṁ, yena kusinārā upavattanaṁ mallānaṁ sālavanaṁ tenupasaṅkami. upasaṅkamitvā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный вместе с большой толпой монахов приблизился к Кусинаре, к Упаваттане — саловой роще маллов на другом берегу реки Хираннявати. И, приблизившись [к ней], он обратился к достопочтенному Ананде:
“iṅgha me tvaṁ, ānanda, antarena yamakasālānaṁ uttarasīsakaṁ mañcakaṁ paññapehi, kilantosmi, ānanda, nipajjissāmī”ti.  
«Постели-ка мне, Ананда, между парой деревьев сала ложе изголовьем к северу — я измучился, Ананда, и прилягу».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā antarena yamakasālānaṁ uttarasīsakaṁ mañcakaṁ paññapesi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда и постелил между парой деревьев сала ложе изголовьем к северу.
Atha kho bhagavā dakkhiṇena passena sīhaseyyaṁ kappesi pāde pādaṁ accādhāya sato sampajāno.  
И тогда Благостный лег, словно лев, на правый бок и положил ногу на ногу, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью.
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И тогда Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“sabbaphāliphullā kho, ānanda, yamakasālā akālapupphehi.  
«Вот, Ананда, пара деревьев сала целиком покрылась цветами, хоть и не настала пора цветения.
Na kho, ānanda, ettāvatā tathāgato sakkato vā hoti garukato vā mānito vā pūjito vā apacito vā.  
Но не таким образом, Ананда, оказывают внимание, проявляют заботу, уважают, чтут, преклоняются перед Татхагатой.
Yo kho, ānanda, bhikkhu vā bhikkhunī vā upāsako vā upāsikā vā dhammānudhammappaṭipanno viharati sāmīcippaṭipanno anudhammacārī, so tathāgataṁ sakkaroti garuṁ karoti māneti pūjeti apaciyati, paramāya pūjāya.  
Когда, Ананда, монах, или монахиня, или преданный мирянин, или преданная мирянка следуют истине во всей ее последовательности, следуют праведности, поступают в согласии с истиной, тогда они и оказывают внимание, проявляют заботу, уважают, чтут высшим почетом Татхагату. apaciyati → idaṁ padaṁ bj, sya-all, km, pts1ed potthakesu na
Tasmātihānanda, dhammānudhammappaṭipannā viharissāma sāmīcippaṭipannā anudhammacārinoti.  
Поэтому, Ананда, [говори так]: „Будем следовать истине во всей ее последовательности, следовать праведности, поступать в согласии с истиной“ —
Evañhi vo, ānanda, sikkhitabban”ti.  
так, Ананда, следует поучать».
Atha kho āyasmato ānandassa etadahosi:  
И тогда достопочтенный Ананда подумал так:
Atha kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И тогда достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
“Yebhuyyena, ānanda, dasasu lokadhātūsu devatā sannipatitā tathāgataṁ dassanāya.  
«Большинство божеств из десяти миров, Ананда, собрались, чтобы лицезреть Татхагату.
Yāvatā, ānanda, kusinārā upavattanaṁ mallānaṁ sālavanaṁ samantato dvādasa yojanāni, natthi so padeso vālaggakoṭinittudanamattopi mahesakkhāhi devatāhi apphuṭo.  
На двенадцать йоджан, Ананда, вокруг Кусинары и Упаваттаны — садовой рощи маллов нет места даже размером с укол кончиком волоса, которое не было бы заполнено божествами великой силы.
Devatā, ānanda, ujjhāyanti:  
И божества, Ананда, ропщут:
“Santānanda, devatā ākāse pathavīsaññiniyo kese pakiriya kandanti, bāhā paggayha kandanti, chinnapātaṁ papatanti, āvaṭṭanti, vivaṭṭanti:  
«Есть Ананда, в пространстве божества, наделенные земным сознанием, которые плачут, распустив волосы, плачут, воздев руки, падают ниц пораженные, мечутся взад и вперед, [возглашая]: chinnapātaṁ papatanti → chinnaṁpādaṁ viya papatanti (sya-all); chinnapātaṁ viyapapatanti (km); chinnapapātaṁ papatanti (pts1ed)
Santānanda, devatā pathaviyaṁ pathavīsaññiniyo kese pakiriya kandanti, bāhā paggayha kandanti, chinnapātaṁ papatanti, āvaṭṭanti, vivaṭṭanti:  
Есть, Ананда, на земле божества, наделенные земным сознанием, которые плачут, распустив волосы, плачут, воздев руки, падают ниц пораженные, мечутся взад и вперед, [возглашая]:
“Cattārimāni, ānanda, saddhassa kulaputtassa dassanīyāni saṁvejanīyāni ṭhānāni.  
«Существуют, Ананда, четыре места, пробуждающих трепет, которые должен лицезреть верующий из славной семьи.
‘Idha tathāgato jāto’ti, ānanda, saddhassa kulaputtassa dassanīyaṁ saṁvejanīyaṁ ṭhānaṁ.  
„Здесь родился Татхагата“ — вот, Ананда, место, пробуждающее трепет, которое должен лицезреть верующий из славной семьи.
‘Idha tathāgato anuttaraṁ sammāsambodhiṁ abhisambuddho’ti, ānanda, saddhassa kulaputtassa dassanīyaṁ saṁvejanīyaṁ ṭhānaṁ.  
„Здесь Татхагата достиг несравненного высшего просветления“ — вот, Ананда, место, пробуждающее трепет, которое должен лицезреть верующий из славной семьи.
‘Idha tathāgatena anuttaraṁ dhammacakkaṁ pavattitan’ti, ānanda, saddhassa kulaputtassa dassanīyaṁ saṁvejanīyaṁ ṭhānaṁ.  
„Здесь Татхагата привел в движение несравненное колесо дхаммы“, — вот, Ананда, место, пробуждающее трепет, которое должен лицезреть верующий из славной семьи.
‘Idha tathāgato anupādisesāya nibbānadhātuyā parinibbuto’ti, ānanda, saddhassa kulaputtassa dassanīyaṁ saṁvejanīyaṁ ṭhānaṁ.  
„Здесь Татхагата достиг ниббаны — состояния ниббаны, свободного от всякой зависимости,“ — вот, Ананда, место, пробуждающее трепет, которое должен лицезреть верующий из славной семьи.
Imāni kho, ānanda, cattāri saddhassa kulaputtassa dassanīyāni saṁvejanīyāni ṭhānāni.  
Таковы, Ананда, четыре места, пробуждающих трепет, которые должен лицезреть верующий из славной семьи.
Āgamissanti kho, ānanda, saddhā bhikkhū bhikkhuniyo upāsakā upāsikāyo:  
И когда, Ананда, придут верующие монахи и монахини, преданные миряне и преданные мирянки, [они будут говорить]:
Ye hi keci, ānanda, cetiyacārikaṁ āhiṇḍantā pasannacittā kālaṁ karissanti, sabbe te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapajjissantī”ti.  
И все те, Ананда, кто проводит время, странствуя с умиротворенным сердцем и посещая святилища, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире».
29. Ānandapucchākathā  
29. Рассказ о вопросах Ананды
“Adassanaṁ, ānandā”ti.  
«Не глядеть [на них], Ананда».
“Anālāpo, ānandā”ti.  
«Не говорить [с ними], Ананда».
“Sati, ānanda, upaṭṭhāpetabbā”ti.  
«Следует оградить себя бдительностью, Ананда».
“Abyāvaṭā tumhe, ānanda, hotha tathāgatassa sarīrapūjāya.  
«Не надо вам тревожиться, Ананда, о почитании тела Татхагаты.
Iṅgha tumhe, ānanda, sāratthe ghaṭatha anuyuñjatha, sāratthe appamattā ātāpino pahitattā viharatha.  
Трудитесь, Ананда, ради высшего блага, преследуйте высшее благо, будьте ревностны, усердны, решительны ради высшего блага. ghaṭatha anuyuñjatha → sadatthamanuyujjatha (bj); sadatthe anuyuñjatha (sya-all, km); sadattham anuyuñjatha (pts1ed); sāratthe anuyuñjatha (mr) | sāratthe → sadatthe (bj, sya-all, pts1ed)
Santānanda, khattiyapaṇḍitāpi brāhmaṇapaṇḍitāpi gahapatipaṇḍitāpi tathāgate abhippasannā, te tathāgatassa sarīrapūjaṁ karissantī”ti.  
Есть, Ананда, и мудрые кшатрии, и мудрые брахманы, и мудрые домоправители, преданные Татхагате, — они окажут почет телу Татхагаты».
“Yathā kho, ānanda, rañño cakkavattissa sarīre paṭipajjanti, evaṁ tathāgatassa sarīre paṭipajjitabban”ti.  
«Как, Ананда, обращаются с телом царя — владыки мира, так же следует обращаться с телом Татхагаты».
“Rañño, ānanda, cakkavattissa sarīraṁ ahatena vatthena veṭhenti, ahatena vatthena veṭhetvā vihatena kappāsena veṭhenti, vihatena kappāsena veṭhetvā ahatena vatthena veṭhenti.  
«Тело царя — владыки мира, Ананда, окутывают новым одеянием; окутав новым одеянием, окутывают [его] чесаной хлопчатой тканью; окутав чесаной хлопчатой тканью, окутывают [его снова] новым одеянием. sarīraṁ → sarīre (sya-all, km, mr)
Evaṁ kho, ānanda, rañño cakkavattissa sarīre paṭipajjanti.  
Так, Ананда, обращаются с телом царя — владыки мира.
Yathā kho, ānanda, rañño cakkavattissa sarīre paṭipajjanti, evaṁ tathāgatassa sarīre paṭipajjitabbaṁ.  
Как, Ананда, обращаются с телом царя — владыки мира, так же следует обращаться с телом Татхагаты.
Cattārome, ānanda, thūpārahā.  
Четверо [существ], Ананда, достойны надгробия.
Kiñcānanda, atthavasaṁ paṭicca tathāgato arahaṁ sammāsambuddho thūpāraho?  
По какой причине, Ананда, Татхагата, архат, всецело просветленный достоин надгробия?
‘Ayaṁ tassa bhagavato arahato sammāsambuddhassa thūpo’ti, ānanda, bahujanā cittaṁ pasādenti.  
Ведь [при мысли]: „Вот надгробие этого Благостного, архата, всецело просветленного!“ —
Idaṁ kho, ānanda, atthavasaṁ paṭicca tathāgato arahaṁ sammāsambuddho thūpāraho.  
По этой причине, Ананда, Татхагата, архат, всецело просветленный, достоин надгробия.
Kiñcānanda, atthavasaṁ paṭicca paccekasambuddho thūpāraho?  
По какой причине, Ананда, паччека[буддха], просветленный, достоин надгробия?
‘Ayaṁ tassa bhagavato paccekasambuddhassa thūpo’ti, ānanda, bahujanā cittaṁ pasādenti.  
Ведь [при мысли]: „Вот надгробие этого Благостного, паччека[буддхи], просветленного!“ —
Idaṁ kho, ānanda, atthavasaṁ paṭicca paccekasambuddho thūpāraho.  
По этой причине, Ананда, паччека[буддха], просветленный, достоин надгробия.
Kiñcānanda, atthavasaṁ paṭicca tathāgatassa sāvako thūpāraho?  
По какой причине, Ананда, ученик Татхагаты достоин надгробия?
‘Ayaṁ tassa bhagavato arahato sammāsambuddhassa sāvakassa thūpo’ti, ānanda, bahujanā cittaṁ pasādenti.  
Ведь [при мысли]: „Вот надгробие ученика этого Благостного, архата, всецело просветленного!“ —
Idaṁ kho, ānanda, atthavasaṁ paṭicca tathāgatassa sāvako thūpāraho.  
По этой причине, Ананда, ученик Татхагаты достоин надгробия.
Kiñcānanda, atthavasaṁ paṭicca rājā cakkavattī thūpāraho?  
По какой причине, Ананда, царь — владыка мира достоин надгробия?
‘Ayaṁ tassa dhammikassa dhammarañño thūpo’ti, ānanda, bahujanā cittaṁ pasādenti.  
Ведь [при мысли]: „Вот надгробие этого добродетельного царя добродетели!“ —
Idaṁ kho, ānanda, atthavasaṁ paṭicca rājā cakkavattī thūpāraho.  
По этой причине, Ананда, царь — владыка мира достоин надгробия.
Ime kho, ānanda, cattāro thūpārahā”ti.  
Таковы, Ананда, четверо [существ], достойных надгробия».
31. Ānandaacchariyadhamma  
31. Удивительные качества Ананды
Atha kho āyasmā ānando vihāraṁ pavisitvā kapisīsaṁ ālambitvā rodamāno aṭṭhāsi:  
И тогда достопочтенный Ананда вошел в обитель, оперся о притолоку двери и остановился [там], плача:
“kahaṁ nu kho, bhikkhave, ānando”ti?  
«Где же, монахи, Ананда?»
“Eso, bhante, āyasmā ānando vihāraṁ pavisitvā kapisīsaṁ ālambitvā rodamāno ṭhito:  
«Господин, этот достопочтенный Ананда вошел в обитель, оперся о притолоку двери и остановился там, плача:
“ehi tvaṁ, bhikkhu, mama vacanena ānandaṁ āmantehi:  
«Иди, монах, и обратись к Ананде от моего имени:
‘satthā taṁ, āvuso ānanda, āmantetī’”ti.  
„Друг Ананда, учитель зовет тебя“».
“Evaṁ, bhante”ti kho so bhikkhu bhagavato paṭissutvā yenāyasmā ānando tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā āyasmantaṁ ānandaṁ etadavoca:  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным монах, приблизился к достопочтенному Ананде и, приблизившись, так сказал достопочтенному Ананде:
“satthā taṁ, āvuso ānanda, āmantetī”ti.  
«Друг Ананда, учитель зовет тебя».
“Evamāvuso”ti kho āyasmā ānando tassa bhikkhuno paṭissutvā yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinnaṁ kho āyasmantaṁ ānandaṁ bhagavā etadavoca:  
«Хорошо, друг», — согласился с этим монахом Ананда, приблизился к Благостному и, приблизившись, приветствовал Благостного и сел в стороне. И вот Благостный сказал так сидящему в стороне достопочтенному Ананде:
“alaṁ, ānanda, mā soci mā paridevi, nanu etaṁ, ānanda, mayā paṭikacceva akkhātaṁ:  
«Довольно, Ананда, не горюй, не плачь. Разве не проповедывал я раньше, Ананда,
taṁ kutettha, ānanda, labbhā. Yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, ‘taṁ vata tathāgatassāpi sarīraṁ mā palujjī’ti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
Откуда же, Ананда, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду, так и не распалось? Такого быть не может.
Dīgharattaṁ kho te, ānanda, tathāgato paccupaṭṭhito mettena kāyakammena hitena sukhena advayena appamāṇena, mettena vacīkammena hitena sukhena advayena appamāṇena, mettena manokammena hitena sukhena advayena appamāṇena.  
Давно уже, Ананда, ты общаешься с Татхагатой, будучи дружелюбен в делах — полезных, счастливых, неизменных, неисчерпаемых. Давно уже, Ананда, ты общаешься с Татхагатой, будучи дружелюбен в речах — полезных, счастливых, неизменных, неисчерпаемых. Давно уже, Ананда, ты общаешься с Татхагатой, будучи дружелюбен в помыслах — полезных, счастливых, неизменных, неисчерпаемых. Ты чист делами, Ананда!
Katapuññosi tvaṁ, ānanda, padhānamanuyuñja, khippaṁ hohisi anāsavo”ti.  
Приложи усилие и ты скоро освободишься от порочных свойств».
“yepi te, bhikkhave, ahesuṁ atītamaddhānaṁ arahanto sammāsambuddhā, tesampi bhagavantānaṁ etapparamāyeva upaṭṭhākā ahesuṁ, seyyathāpi mayhaṁ ānando.  
«У тех Благостных, монахи, которые были в прошлом времени, — архатов, всецело просветленных — были такие же превосходные прислужники, как у меня — Ананда.
Yepi te, bhikkhave, bhavissanti anāgatamaddhānaṁ arahanto sammāsambuddhā, tesampi bhagavantānaṁ etapparamāyeva upaṭṭhākā bhavissanti, seyyathāpi mayhaṁ ānando.  
И у тех Благостных, монахи, которые будут в будущем времени, — архатов, всецело просветленных — будут такие же превосходные прислужники, как у меня — Ананда.
Paṇḍito, bhikkhave, ānando;  
Ананда мудр, монахи,
medhāvī, bhikkhave, ānando.  
и он знает.
Cattārome, bhikkhave, acchariyā abbhutā dhammā ānande.  
У Ананды, монахи, есть четыре чудесных, необычайных свойства. abbhutā dhammā → abbhutadhammā (sya-all, km, mr)
Sace, bhikkhave, bhikkhuparisā ānandaṁ dassanāya upasaṅkamati, dassanena sā attamanā hoti.  
Когда, монахи, собрание монахов приближается лицезреть Ананду, оно испытывает удовлетворение от лицезрения,
Tatra ce ānando dhammaṁ bhāsati, bhāsitenapi sā attamanā hoti.  
и когда Ананда проповедует там истину, оно испытывает удовлетворение и от проповеди.
Atittāva, bhikkhave, bhikkhuparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti.  
И когда, монахи, Ананда умолкает, собрание монахов бывает недовольно.
Sace, bhikkhave, bhikkhunīparisā ānandaṁ dassanāya upasaṅkamati, dassanena sā attamanā hoti.  
Когда, монахи, собрание монахинь приближается лицезреть Ананду, оно испытывает удовлетворение от лицезрения,
Tatra ce ānando dhammaṁ bhāsati, bhāsitenapi sā attamanā hoti.  
и когда Ананда проповедует там истину, оно испытывает удовлетворение и от проповеди,
Atittāva, bhikkhave, bhikkhunīparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti.  
и когда, монахи, Ананда умолкает, собрание монахинь бывает недовольно.
Sace, bhikkhave, upāsakaparisā ānandaṁ dassanāya upasaṅkamati, dassanena sā attamanā hoti.  
Когда, монахи, собрание преданных мирян приближается лицезреть Ананду, оно испытывает удовлетворение от лицезрения,
Tatra ce ānando dhammaṁ bhāsati, bhāsitenapi sā attamanā hoti.  
и когда Ананда проповедует там истину, оно испытывает удовлетворение и от проповеди,
Atittāva, bhikkhave, upāsakaparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti.  
и когда, монахи, Ананда умолкает, собрание праведных мирян бывает недовольно.
Sace, bhikkhave, upāsikāparisā ānandaṁ dassanāya upasaṅkamati, dassanena sā attamanā hoti.  
Когда, монахи, собрание преданных мирянок приближается лицезреть Ананду, оно испытывает удовлетворение от лицезрения,
Tatra ce ānando dhammaṁ bhāsati, bhāsitenapi sā attamanā hoti.  
и когда Ананда проповедует там истину, оно испытывает удовлетворение и от проповеди,
Atittāva, bhikkhave, upāsikāparisā hoti, atha kho ānando tuṇhī hoti.  
и когда, монахи, Ананда умолкает, собрание преданных мирянок бывает недовольно.
Ime kho, bhikkhave, cattāro acchariyā abbhutā dhammā ānande.  
Таковы, монахи, четыре чудесных, необычайных свойства Ананды.
Evameva kho, bhikkhave, cattārome acchariyā abbhutā dhammā ānande.  
Таковы, монахи и четыре чудесных, необычайных свойства Ананды.
Sace, bhikkhave, bhikkhuparisā ānandaṁ dassanāya upasaṅkamati, dassanena sā attamanā hoti.  
Когда, монахи, собрание монахов приближается лицезреть Ананду, оно испытывает удовлетворение от лицезрения,
Tatra ce ānando dhammaṁ bhāsati, bhāsitenapi sā attamanā hoti.  
и когда Ананда проповедует там истину, оно испытывает удовлетворение и от проповеди,
Atha kho ānando tuṇhī hoti.  
собрание монахов бывает недовольно.
upāsikāparisā ānandaṁ dassanāya upasaṅkamati, dassanena sā attamanā hoti.  
собрание преданных мирянок приближается лицезреть Ананду, оно испытывает удовлетворение от лицезрения,
Tatra ce ānando dhammaṁ bhāsati, bhāsitenapi sā attamanā hoti.  
и когда Ананда проповедует там истину, оно испытывает удовлетворение и от проповеди,
Atha kho ānando tuṇhī hoti.  
собрание преданных мирянок бывает недовольно.
Ime kho, bhikkhave, cattāro acchariyā abbhutā dhammā ānande”ti.  
Таковы, монахи, четыре чудесных, необычайных свойства Ананды».
Evaṁ vutte, āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
Когда так было сказано, достопочтенный Ананда сказал Благостному:
“mā hevaṁ, ānanda, avaca, mā hevaṁ, ānanda, avaca:  
«Не говори, Ананда, так, не говори, Ананда, так:
Bhūtapubbaṁ, ānanda, rājā mahāsudassano nāma ahosi cakkavattī dhammiko dhammarājā cāturanto vijitāvī janapadatthāvariyappatto sattaratanasamannāgato.  
Когда-то давно, Ананда, жил царь по имени Махасудассана — владыка мира, добродетельный царь добродетели, правивший четырьмя сторонами света, победоносный, доставивший стране безопасность, наделенный семью сокровищами.
Rañño, ānanda, mahāsudassanassa ayaṁ kusinārā kusāvatī nāma rājadhānī ahosi.  
И эта Кусинара, Ананда, звалась тогда Кусавати, служила царской столицей царю Махасудассане
Kusāvatī, ānanda, rājadhānī iddhā ceva ahosi phītā ca bahujanā ca ākiṇṇamanussā ca subhikkhā ca.  
И царская столица Кусавати, Ананда, была процветающей, преуспевающей, многолюдной, полной жителей, богатой пропитанием.
Seyyathāpi, ānanda, devānaṁ āḷakamandā nāma rājadhānī iddhā ceva hoti phītā ca bahujanā ca ākiṇṇayakkhā ca subhikkhā ca;  
Подобно тому, Ананда, как царская столица богов Алакаманда — процветающая, преуспевающая, многолюдная, полна жителей, богата пропитанием,
evameva kho, ānanda, kusāvatī rājadhānī iddhā ceva ahosi phītā ca bahujanā ca ākiṇṇamanussā ca subhikkhā ca.  
так же точно, Ананда, и царская столица Кусавати была процветающей, преуспевающей, многолюдной, полной жителей, богатой пропитанием.
Kusāvatī, ānanda, rājadhānī dasahi saddehi avivittā ahosi divā ceva rattiñca, seyyathidaṁ—  
В царской столице Кусавати, Ананда, днем и ночью не утихали звуки десяти [видов], а именно:
Gaccha tvaṁ, ānanda, kusināraṁ pavisitvā kosinārakānaṁ mallānaṁ ārocehi:  
Иди же, Ананда, войди в Кусинару и передай кусинарийским маллам:
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā nivāsetvā pattacīvaramādāya attadutiyo kusināraṁ pāvisi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда, оделся, взял сосуд для подаяний и верхнюю одежду и вместе с другим [монахом] вошел в Кусинару.
Atha kho āyasmā ānando yena kosinārakānaṁ mallānaṁ sandhāgāraṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā kosinārakānaṁ mallānaṁ ārocesi:  
И вот достопочтенный Ананда приблизился к месту собрания кусинарийских маллов и, приблизившись, передал кусинарийским маллам:
Idamāyasmato ānandassa vacanaṁ sutvā mallā ca mallaputtā ca mallasuṇisā ca mallapajāpatiyo ca aghāvino dummanā cetodukkhasamappitā appekacce kese pakiriya kandanti, bāhā paggayha kandanti, chinnapātaṁ papatanti, āvaṭṭanti vivaṭṭanti:  
И услышав это от достопочтенного Ананды, маллы и дети маллов, и невестки маллов, и жены маллов стали грустить, горевать, ощутили печаль в сердце, а некоторые заплакали, распустив волосы, заплакали, воздев руки, упали ниц пораженные, заметались взад и вперед, [возглашая]:
Atha kho mallā ca mallaputtā ca mallasuṇisā ca mallapajāpatiyo ca aghāvino dummanā cetodukkhasamappitā yena upavattanaṁ mallānaṁ sālavanaṁ yenāyasmā ānando tenupasaṅkamiṁsu.  
И тогда маллы, и дети маллов, и невестки маллов, и жены маллов, грустя, горюя, охваченные печалью в сердце, приблизились к Упаваттане — садовой роще маллов, к достопочтенному Ананде.
Atha kho āyasmato ānandassa etadahosi:  
И тогда достопочтенный Ананда подумал так:
Atha kho āyasmā ānando kosinārake malle kulaparivattaso kulaparivattaso ṭhapetvā bhagavantaṁ vandāpesi:  
И тогда достопочтенный Ананда поставил кусинарийских маллов по семьям, одну за другой, и разрешил им поклониться Благостному, [говоря при этом]:
Atha kho āyasmā ānando etena upāyena paṭhameneva yāmena kosinārake malle bhagavantaṁ vandāpesi.  
И вот таким образом достопочтенный Ананда в первую же [ночную] стражу разрешил [всем] кусинарийским маллам поклониться Благостному.
Atha kho subhaddo paribbājako yena upavattanaṁ mallānaṁ sālavanaṁ, yenāyasmā ānando tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā āyasmantaṁ ānandaṁ etadavoca:  
И вот странствующий аскет Субхадда приблизился к Упаваттане — садовой роще маллов, к достопочтенному Ананде и сказал так:
“sutaṁ metaṁ, bho ānanda, paribbājakānaṁ vuḍḍhānaṁ mahallakānaṁ ācariyapācariyānaṁ bhāsamānānaṁ:  
«Я слыхал, почтенный Ананда, как старшие, престарелые брахманы, наставники [моих] наставников говорили:
Sādhāhaṁ, bho ānanda, labheyyaṁ samaṇaṁ gotamaṁ dassanāyā”ti.  
Да смогу я, почтенный Ананда, лицезреть отшельника Готаму!»
Evaṁ vutte, āyasmā ānando subhaddaṁ paribbājakaṁ etadavoca:  
Когда так было сказано, достопочтенный Ананда сказал странствующему аскету Субхадде:
tatiyampi kho subhaddo paribbājako āyasmantaṁ ānandaṁ etadavoca:  
И вот странствующий аскет Субхадда в третий раз сказал достопочтенному Ананде:
“sutaṁ metaṁ, bho ānanda, paribbājakānaṁ vuḍḍhānaṁ mahallakānaṁ ācariyapācariyānaṁ bhāsamānānaṁ:  
«Я слыхал, почтенный Ананда, как старшие, престарелые брахманы, наставники [моих] наставников говорили:
Sādhāhaṁ, bho ānanda, labheyyaṁ samaṇaṁ gotamaṁ dassanāyā”ti.  
Да смогу я, почтенный Ананда, лицезреть отшельника Готаму!»
Tatiyampi kho āyasmā ānando subhaddaṁ paribbājakaṁ etadavoca:  
Тогда достопочтенный Ананда в третий раз сказал странствующему аскету Субхадде:
Assosi kho bhagavā āyasmato ānandassa subhaddena paribbājakena saddhiṁ imaṁ kathāsallāpaṁ.  
А Благостный услышал эту беседу достопочтенного Ананды со странствующим аскетом Субхаддой.
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И вот Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“alaṁ, ānanda, mā subhaddaṁ vāresi, labhataṁ, ānanda, subhaddo tathāgataṁ dassanāya.  
«Довольно, Ананда, не препятствуй Субхадде. Пусть, Ананда, Субхадда сможет лицезреть Татхагату.
Atha kho āyasmā ānando subhaddaṁ paribbājakaṁ etadavoca:  
И тогда достопочтенный Ананда так сказал странствующему аскету Субхадде:
“Yasmiṁ kho, subhadda, dhammavinaye ariyo aṭṭhaṅgiko maggo na upalabbhati, samaṇopi tattha na upalabbhati. Dutiyopi tattha samaṇo na upalabbhati. Tatiyopi tattha samaṇo na upalabbhati. Catutthopi tattha samaṇo na upalabbhati.  
«Когда, Субхадда в [учении об] истине и должном поведении нет праведного восьмичленного пути, то нет там и [истинного] отшельника, и нет там отшельника второй, и нет там отшельника третьей, и нет там отшельника четвертой [ступени].
Yasmiñca kho, subhadda, dhammavinaye ariyo aṭṭhaṅgiko maggo upalabbhati, samaṇopi tattha upalabbhati, dutiyopi tattha samaṇo upalabbhati, tatiyopi tattha samaṇo upalabbhati, catutthopi tattha samaṇo upalabbhati.  
Когда же, Субхадда в [учении об] истине и должном поведении есть праведный восьмичленный путь, то есть там и [истинный] отшельник, и есть там отшельник второй, и есть там отшельник третьей, и есть там отшельник четвертой [ступени]. ca → idheva (mr)
Imasmiṁ kho, subhadda, dhammavinaye ariyo aṭṭhaṅgiko maggo upalabbhati, idheva, subhadda, samaṇo, idha dutiyo samaṇo, idha tatiyo samaṇo, idha catuttho samaṇo, suññā parappavādā samaṇebhi aññehi.  
В этом же, Субхадда [моем учении об] истине и должном поведении есть праведный восьмичленный путь, и есть здесь, Субхадда, [истинный] отшельник, и отшельник второй, и отшельник третьей, и отшельник четвертой [ступени]. Прочие ложные учения лишены [истинных] отшельников — aññehi → aññe (bj, pts1ed)
“Yo kho, subhadda, aññatitthiyapubbo imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhati pabbajjaṁ, ākaṅkhati upasampadaṁ, so cattāro māse parivasati. Catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya.  
«Кто, Субхадда, принадлежа прежде к другой школе, в соответствии с этой истиной и должным поведением стремится к странничеству, стремится к доступу в общину, тот в течение четырех месяцев подвергается испытанию; по истечении четырех месяцев удовлетворенные в мыслях монахи делают [его] странником и доставляют доступ в общину — к состоянию монаха.
“Sace, bhante, aññatitthiyapubbā imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhantā pabbajjaṁ ākaṅkhantā upasampadaṁ cattāro māse parivasanti, catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya. Ahaṁ cattāri vassāni parivasissāmi, catunnaṁ vassānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājentu upasampādentu bhikkhubhāvāyā”ti.  
«Если, господин, принадлежавшие прежде к другой школе и в соответствии с истиной и должным поведением стремящиеся к странничеству, стремящиеся к доступу в общину в течение четырех месяцев подвергается испытанию, по истечении же четырех месяцев удовлетворенные в мыслях монахи делают [их] странниками и доставляют доступ в общину — к состоянию монаха, то в течение четырех месяцев я буду подвергаться испытанию, по истечении же четырех месяцев пусть удовлетворенные в мыслях монахи сделают [меня] странником и доставят доступ в общину — к состоянию монаха».
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И тогда Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“tenahānanda, subhaddaṁ pabbājehī”ti.  
«В таком случае, Ананда, сделайте Субхадду странником».
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
«Хорошо, господин», — согласился с Благостным достопочтенный Ананда.
Atha kho subhaddo paribbājako āyasmantaṁ ānandaṁ etadavoca:  
И тогда странствующий аскет Субхадда так сказал достопочтенному Ананде:
“lābhā vo, āvuso ānanda; suladdhaṁ vo, āvuso ānanda,  
«Благо вам, почтенный Ананда, великое благо вам, почтенный Ананда,
Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И тогда Благостный обратился к достопочтенному Ананде:
“siyā kho panānanda, tumhākaṁ evamassa:  
«Может быть, Ананда, у вас возникает такая мысль:
Na kho panetaṁ, ānanda, evaṁ daṭṭhabbaṁ.  
Но не следует считать так, Ананда.
Yo vo, ānanda, mayā dhammo ca vinayo ca desito paññatto, so vo mamaccayena satthā.  
То, Ананда, [учение об] истине и должном поведении, которое я проповедывал, обучая вас, и будет после моей кончины вашим учителем.
Yathā kho panānanda, etarahi bhikkhū aññamaññaṁ āvusovādena samudācaranti, na kho mamaccayena evaṁ samudācaritabbaṁ.  
После моей кончины, Ананда, вам не следует обращаться друг к другу так, как обращаются теперь монахи, со словом „друг“.
Theratarena, ānanda, bhikkhunā navakataro bhikkhu nāmena vā gottena vā āvusovādena vā samudācaritabbo.  
Пусть старший монах, Ананда, обращается к младшему монаху, [называя его] по имени или роду, или со словом „друг“,
Ākaṅkhamāno, ānanda, saṅgho mamaccayena khuddānukhuddakāni sikkhāpadāni samūhanatu.  
После моей кончины, Ананда, пусть община при желании отменит незначительные и малозначительные заповеди.
Channassa, ānanda, bhikkhuno mamaccayena brahmadaṇḍo dātabbo”ti.  
После моей кончины, Ананда, пусть монах Чханна подвергнется высшему наказанию».
“Channo, ānanda, bhikkhu yaṁ iccheyya, taṁ vadeyya.  
«Пусть, Ананда, монах Чханна говорит что хочет, —
Atha kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
И тогда достопочтенный Ананда так сказал Благостному:
“Pasādā kho tvaṁ, ānanda, vadesi, ñāṇameva hettha, ānanda, tathāgatassa. Natthi imasmiṁ bhikkhusaṅghe ekabhikkhussāpi kaṅkhā vā vimati vā buddhe vā dhamme vā saṅghe vā magge vā paṭipadāya vā.  
«Ты говоришь, Ананда, из веры. У Татхагаты же есть знание этого: „В этом собрании монахов ни у одного монаха нет ни сомнения, ни замешательства относительно Будды, или дхаммы, или сангхи, или пути, или способа достижения!“.
Imesañhi, ānanda, pañcannaṁ bhikkhusatānaṁ yo pacchimako bhikkhu, so sotāpanno avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo”ti.  
Ведь среди пятисот этих монахов, Ананда, даже последний монах стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению».
vayadhammā saṅkhārā appamādena sampādethā”ti.  
„[Все] составленное подвержено старению, прилежно стремитесь к цели“».
Atha kho āyasmā ānando āyasmantaṁ anuruddhaṁ etadavoca:  
И тогда достопочтенный Ананда так сказал достопочтенному Ануруддхе:
“Nāvuso ānanda, bhagavā parinibbuto, saññāvedayitanirodhaṁ samāpanno”ti.  
«Нет, друг Ананда, Благостный не достиг ниббаны — он достиг уничтожения осознавания и ощущений».
uppādavayadhammino;  
рожденные подвержены старению,
Parinibbute bhagavati saha parinibbānā āyasmā ānando imaṁ gāthaṁ abhāsi:  
И когда Благостный достиг ниббаны, то с достижением ниббаны достопочтенный Ананда произнес такую строфу:
Taṁ kutettha, āvuso, labbhā. ‘Yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, taṁ vata mā palujjī’ti, netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
Откуда же, друзья, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду так и не распалось? Такого быть не может.
“Santāvuso ānanda, devatā ākāse pathavīsaññiniyo kese pakiriya kandanti, bāhā paggayha kandanti, chinnapātaṁ papatanti, āvaṭṭanti, vivaṭṭanti:  
«Есть, друг Ананда, в пространстве божества, наделенные земным сознанием, которые плачут, распустив волосы, плачут, воздев руки, падают ниц пораженные, мечутся взад и вперед, [возглашая]:
Santāvuso ānanda, devatā pathaviyā pathavīsaññiniyo kese pakiriya kandanti, bāhā paggayha kandanti, chinnapātaṁ papatanti, āvaṭṭanti, vivaṭṭanti:  
Есть, друг Ананда, на земле божества, наделенные земным сознанием, которые плачут, распустив волосы, плачут, воздев руки, падают ниц пораженные, мечутся взад и вперед, [возглашая]:
Atha kho āyasmā ca anuruddho āyasmā ca ānando taṁ rattāvasesaṁ dhammiyā kathāya vītināmesuṁ.  
И тогда достопочтенный Ануруддха и достопочтенный Ананда провели остаток этой ночи в добродетельной беседе.
Atha kho āyasmā anuruddho āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И тогда достопочтенный Ануруддха обратился к достопочтенному Ананде:
“gacchāvuso ānanda, kusināraṁ pavisitvā kosinārakānaṁ mallānaṁ ārocehi:  
«Иди, друг Ананда, войди в Кусинару и передай кусинарийским маллам:
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando āyasmato anuruddhassa paṭissutvā pubbaṇhasamayaṁ nivāsetvā pattacīvaramādāya attadutiyo kusināraṁ pāvisi.  
«Хорошо, господин», — согласился с достопочтенным Ануруддхой достопочтенный Ананда, оделся утром, взял сосуд для подаяний и верхнюю одежду и вместе с другим [монахом] вошел в Кусинару.
Atha kho āyasmā ānando yena kosinārakānaṁ mallānaṁ sandhāgāraṁ tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā kosinārakānaṁ mallānaṁ ārocesi:  
И вот достопочтенный Ананда приблизился к месту собраний кусинарийских маллов и, приблизившись, передал кусинарийским маллам:
Idamāyasmato ānandassa vacanaṁ sutvā mallā ca mallaputtā ca mallasuṇisā ca mallapajāpatiyo ca aghāvino dummanā cetodukkhasamappitā appekacce kese pakiriya kandanti, bāhā paggayha kandanti, chinnapātaṁ papatanti, āvaṭṭanti, vivaṭṭanti:  
И услышав это от достопочтенного Ананды, маллы и дети маллов, и невестки маллов, и жены маллов стали грустить, горевать, ощутили печаль в сердце, а некоторые заплакали, распустив волосы, заплакали, воздев руки, упали ниц пораженные, заметались взад и вперед, [возглашая]:
Atha kho kosinārakā mallā āyasmantaṁ ānandaṁ etadavocuṁ:  
И тогда кусинарийские маллы так сказали достопочтенному Ананде:
“kathaṁ mayaṁ, bhante ānanda, tathāgatassa sarīre paṭipajjāmā”ti?  
«Как, господин Ананда, нам обращаться с телом Татхагаты?»
“Kathaṁ pana, bhante ānanda, rañño cakkavattissa sarīre paṭipajjantī”ti?  
«Как же, господин Ананда, обращаются с телом царя — владыки мира?»
“Rañño, vāseṭṭhā, cakkavattissa sarīraṁ ahatena vatthena veṭhenti, ahatena vatthena veṭhetvā vihatena kappāsena veṭhenti, vihatena kappāsena veṭhetvā ahatena vatthena veṭhenti.  
«Тело царя — владыки мира — окутывают, васеттхи, новым одеянием; окутав новым одеянием, окутывают [его] чесаной хлопчатой тканью; окутав чесаной хлопчатой тканью, окутывают [его снова] новым одеянием.
“tena hi, bhaṇe, mallānaṁ vihataṁ kappāsaṁ sannipātethā”ti.  
«Эй, соберите же чесаную хлопчатую ткань маллов».
Atha kho kosinārakā mallā bhagavato sarīraṁ ahatena vatthena veṭhetvā vihatena kappāsena veṭhesuṁ, vihatena kappāsena veṭhetvā ahatena vatthena veṭhesuṁ.  
И тогда кусинарийские маллы окутали тело Благостного новым одеянием; окутав новые одеянием, окутали [его] чесаной хлопчатой тканью; окутав чесаной хлопчатой тканью, окутали [его снова] новым одеянием.
‘idaṁ vo kappati, idaṁ vo na kappatī’ti.  
Мы устали [от слов]: „Это вам подобает, это вам не подобает“ —
Taṁ kutettha, āvuso, labbhā. ‘Yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, taṁ tathāgatassāpi sarīraṁ mā palujjī’ti, netaṁ ṭhānaṁ vijjatī”ti.  
Откуда же, друзья, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду так и не распалось? Такого быть не может».
Assosuṁ kho allakappakā bulayo:  
И вот були из Аллакаппы услышали: bulayo → thūlayo (sya-all, km)
Atha kho allakappakā bulayo kosinārakānaṁ mallānaṁ dūtaṁ pāhesuṁ:  
И тогда були из Аллакаппы послали к кусинарийским маллам вестника [со словами]:
Allakappakāpi bulayo allakappe bhagavato sarīrānaṁ thūpañca mahañca akaṁsu.  
И були из Аллакаппы воздвигли в Аллакаппе надгробие и устроили празднество над останками Благостного.
Buddho have kappasatehi dullabhoti.  
поистине трудно встретить Будду даже за сотни мировых периодов

‘Na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotī’ti.  
„Но, господин, ведь Благостный не совершал передо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда“.
ehi tvaṁ, sunakkhatta, mamaṁ uddissa viharāhi, ahaṁ te uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissāmī’ti?  
‘Иди, Сунаккхатта, находись рядом со мной. Я совершу перед тобой с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’“?
ahaṁ, bhante, bhagavantaṁ uddissa viharissāmi, bhagavā me uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissatī’ti?  
‘Господин, я буду находиться рядом с Благостным и Благостный совершит передо мной с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’“?
ehi tvaṁ, sunakkhatta, mamaṁ uddissa viharāhi, ahaṁ te uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissāmīti;  
‘Иди, Сунаккхатта, находись рядом со мной. Я совершу перед тобой с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’,
ahaṁ, bhante, bhagavantaṁ uddissa viharissāmi, bhagavā me uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissatīti.  
‘Господин, я буду находиться рядом с Благостным, и Благостный совершит передо мной с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’.
kate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye akate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye yassatthāya mayā dhammo desito so niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā’ti?  
Совершено ли с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо или не совершено с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда — разве не ведет проповедываемая мной истина к полному уничтожению страдания у испытывающего его?“
‘Kate vā, bhante, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye akate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye yassatthāya bhagavatā dhammo desito so niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā’ti.  
„Господин, совершено ли с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо или не совершено с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда, проповедываемая Благостным истина ведет к полному уничтожению страдания у испытывающего его“.
‘Iti kira, sunakkhatta, kate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye, akate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye, yassatthāya mayā dhammo desito, so niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāya.  
„Итак, Сунаккхатта, совершено ли с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо или не совершено с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда, проповедываемая мной истина ведет к полному уничтожению страдания у испытывающего его.
Tatra, sunakkhatta, kiṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kataṁ karissati?  
А тогда, Сунаккхатта, к чему совершение с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда?
Evaṁ kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот как, Бхаггава, сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
yadi evaṁ sante kataṁ vā hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, akataṁ vā’ti?  
Если так, то было ли с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо или не было совершено?“
‘Addhā kho, bhante, evaṁ sante kataṁ hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, no akatan’ti.  
„Конечно, господин, если так, то поистине с помощью нечеловеческих сил было совершено сверхъестественное чудо “.
‘Evampi kho maṁ tvaṁ, moghapurisa, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karontaṁ evaṁ vadesi—  
„Итак, глупый человек, мне, с помощью недоступных человеку сил совершившему сверхъестественное чудо, ты говоришь:
na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotīti.  
‘Господин, ведь Благостный не совершал предо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда’.
Evampi kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот так, Бхаггава сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
yadi evaṁ sante kataṁ vā hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ akataṁ vā’ti?  
Если так, то было ли с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо или не было совершено?“
‘Addhā kho, bhante, evaṁ sante kataṁ hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, no akatan’ti.  
„Конечно, господин, если так, то, поистине, с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо“.
‘Evampi kho maṁ tvaṁ, moghapurisa, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karontaṁ evaṁ vadesi:  
„Итак, глупый человек, мне, с помощью недоступных человеку сил совершившему сверхъестественное чудо, ты говоришь:
“na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotī”ti.  
‘Господин, ведь Благостный не совершал предо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда’.
Evampi kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот как, Бхаггава сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ.  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо.
Te tattha ubhopi uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kareyyāma.  
Тогда с помощью недоступных человеку сил мы сможем совершить сверхъестественное чудо.
Ekañce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, dvāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит одно сверхъестественное чудо, то я совершу два.
Dve ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, cattārāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит два сверхъестественных чуда, то я совершу четыре.
Cattāri ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, aṭṭhāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит четыре сверхъестественных чуда, то я совершу восемь.
Iti yāvatakaṁ yāvatakaṁ samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, taddiguṇaṁ taddiguṇāhaṁ karissāmī’ti.  
Сколько бы отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил ни совершал сверхъестественных чудес — я все же совершу вдвое больше его“.
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ.  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо.
Te tattha ubhopi uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kareyyāma.  
Тогда с помощью недоступных человеку сил мы сможем совершить сверхъестественное чудо.
Ekañce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, dvāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит одно сверхъестественное чудо, то я совершу два.
Dve ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, cattārāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит два сверхъестественных чуда, то я совершу четыре.
Cattāri ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, aṭṭhāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит четыре сверхъестественных чуда, то я совершу восемь.
Iti yāvatakaṁ yāvatakaṁ samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, taddiguṇaṁ taddiguṇāhaṁ karissāmī”’ti.  
Сколько бы отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил ни совершал сверхъестественных чудес — я все же совершу вдвое больше его’“.
Abhikkamathāyasmanto abhikkamathāyasmanto, sādhurūpānaṁ samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissatī’ti.  
Идите, досточтимые, идите, досточтимые — превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!“
‘sādhurūpānaṁ kira, bho, samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissati;  
„Поистине, превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!
Abhikkamathāyasmanto abhikkamathāyasmanto, sādhurūpānaṁ samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissatī’ti.  
Идите, досточтимые, идите, досточтимые — превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!“
‘sādhurūpānaṁ kira, bho, samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissati;  
„Поистине, превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ.  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо.
Te tattha ubhopi uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kareyyāma.  
Тогда с помощью недоступных человеку сил мы сможем совершить сверхъестественное чудо.
Ekañce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, dvāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит одно сверхъестественное чудо, то я совершу два.
Dve ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, cattārāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит два сверхъестественных чуда, то я совершу четыре.
Cattāri ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, aṭṭhāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит четыре сверхъестественных чуда, то я совершу восемь.
Iti yāvatakaṁ yāvatakaṁ samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, taddiguṇaṁ taddiguṇāhaṁ karissāmī”ti  
Сколько бы отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил ни совершал сверхъестественных чудес — я все же совершу вдвое больше его'.
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ …pe…  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо …
‘yannūnāhaṁ aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappeyyaṁ.  
‘Что если я теперь, схоронившись в какой-нибудь густой роще, сделаю логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhameyyaṁ, āsayā nikkhamitvā vijambheyyaṁ, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokeyyaṁ, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadeyyaṁ, tikkhattuṁ sīhanādaṁ naditvā gocarāya pakkameyyaṁ.  
сделав там логово, выйду вечером из логова; выйдя из логова, приободрюсь; приободрившись, огляжусь по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, трижды прорычу львиным рыком и, трижды прорычав львиным рыком, отправлюсь на поиски добычи.
Atha kho, āvuso, so sīho migarājā aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappesi.  
И вот, почтенный, этот лев, царь зверей, схоронившись в одной густой роще, сделал логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhami, āsayā nikkhamitvā vijambhi, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokesi, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadi, tikkhattuṁ sīhanādaṁ naditvā gocarāya pakkāmi.  
сделав там логово, вышел вечером из логова; выйдя из логова, приободрился; приободрившись, огляделся по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, трижды прорычал львиным рыком; трижды прорычав львиным рыком, отправился на поиски добычи.
Yannūnāhampi aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappeyyaṁ.  
Что если я теперь, схоронившись в какой-нибудь густой роще, сделаю логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhameyyaṁ, āsayā nikkhamitvā vijambheyyaṁ, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokeyyaṁ, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadeyyaṁ, tikkhattuṁ sīhanādaṁ naditvā gocarāya pakkameyyaṁ.  
сделав там логово, выйду вечером из логова; выйдя из логова, приободрюсь; приободрившись, оглянусь по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, трижды прорычу львиным рыком и, трижды прорычав львиным рыком, отправлюсь на поиски добычи.
Atha kho so, āvuso, jarasiṅgālo aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappesi.  
И вот, почтенный, этот старый шакал, схоронившись в одной густой роще, сделал логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhami, āsayā nikkhamitvā vijambhi, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokesi, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadissāmīti siṅgālakaṁyeva anadi bheraṇḍakaṁyeva anadi, ke ca chave siṅgāle, ke pana sīhanādeti.  
сделав там логово, вышел вечером из логова; выйдя из логова, приободрился; приободрившись, огляделся по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, [подумал]: ‘Я трижды прорычу львиным рыком’, но зарычал по-своему, зарычал по-шакальему. Ибо что такое [крик] несчастного шакала перед львиным рыком? sīhanādeti → sīhanāde (bj)
yadi evaṁ sante kataṁ vā hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, akataṁ vā’ti?  
Если так, то было ли с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо или не было совершено?“
‘Addhā kho, bhante, evaṁ sante kataṁ hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, no akatan’ti.  
„Конечно, господин, если так, то, поистине, с помощью недоступных человеку сил было совершено сверхъестественное чудо“.
‘Evampi kho maṁ tvaṁ, moghapurisa, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karontaṁ evaṁ vadesi—  
„Итак, глупый человек, мне с помощью недоступных человеку сил совершившему сверхъестественное чудо, ты говоришь:
na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotīti.  
‘Господин, ведь Благостный не совершал передо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда’.
Evampi kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот как, Бхаггава, сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
“yo kho so bhavaṁ brahmā mahābrahmā abhibhū anabhibhūto aññadatthudaso vasavattī issaro kattā nimmātā seṭṭho sajitā vasī pitā bhūtabhabyānaṁ, yena mayaṁ bhotā brahmunā nimmitā. So nicco dhuvo sassato avipariṇāmadhammo sassatisamaṁ tatheva ṭhassati.  
„Ведь тот досточтимый Брахма, великий Брахма, победоносный, непобедимый, всевидящий, всесильный, творец, владыка, созидатель, наилучший устроитель, повелитель, отец бывшего и будущего — досточтимый Брахма, которым мы сотворены, — постоянен, стоек, вечен, не подвержен изменению и вечно пребывает таким. sassato → sassato dīghāyuko (sya-all, mr)
Ye pana mayaṁ ahumhā tena bhotā brahmunā nimmitā, te mayaṁ aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā”ti.  
Мы же, которые были сотворены этим Брахмой, — мы достигли здешнего [земного] состояния непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования“. addhuvā → adhuvā asassatā (sya-all, mr)
niccā dhuvā sassatā avipariṇāmadhammā sassatisamaṁ tatheva ṭhassanti.  
постоянны, стойки, вечны, не подвержены изменению и вечно пребывают такими.
aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā”ti.  
непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования’.
niccā dhuvā sassatā avipariṇāmadhammā sassatisamaṁ tatheva ṭhassanti.  
постоянны, стойки, вечны, не подвержены изменению и вечно пребывают такими.
aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā”ti.  
непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования’.
Attamano bhaggavagotto paribbājako bhagavato bhāsitaṁ abhinandīti.  
И удовлетворенный странствующий аскет из рода Бхаггава порадовался словами Благостного.

Atha kho bhagavā catugguṇaṁ saṅghāṭiṁ paññāpetvā dakkhiṇena passena sīhaseyyaṁ kappesi pāde pādaṁ accādhāya, sato sampajāno uṭṭhānasaññaṁ manasi karitvā.  
И тогда Благостный расстелил сложенную вчетверо ткань, лег, словно лев, на правый бок, положил ногу на ногу и, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, устремил ум к тому, чтобы подняться, [когда настанет время].
“na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi, kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi. Micchāpaṭipanno tvamasi, ahamasmi sammāpaṭipanno. Sahitaṁ me, asahitaṁ te. Purevacanīyaṁ pacchā avaca, pacchāvacanīyaṁ pure avaca. Adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahito tvamasi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosī”ti.  
«Ты не знаешь истины и должного поведения — я знаю истину и должное поведение!» — «Как ты узнаешь истину и должное поведение?» — «Ты следуешь ложным путем — я следую истинным путем!» — «Я последователен — ты непоследователен!» — «Ты сказал в конце то, что следовало сказать в начале, и сказал в начале то, что следовало сказать в конце!» — «[Мысль] у тебя непродуманна и превратна!» — «Твоя речь опровергнута! Ты побежден!» — «Оставь эту речь или разъясни, если можешь!» —
Yepi nigaṇṭhassa nāṭaputtassa sāvakā gihī odātavasanā, tepi nigaṇṭhesu nāṭaputtiyesu nibbinnarūpā virattarūpā paṭivānarūpā, yathā taṁ durakkhāte dhammavinaye duppavedite aniyyānike anupasamasaṁvattanike asammāsambuddhappavedite bhinnathūpe appaṭisaraṇe.  
И даже те ученики Нигантхи Натхапутты — миряне в белых одеждах — даже они стали выказывать отвращение, выказывать недовольство, выказывать противодействие нигантхам, последователям Натхапутты, [считая, что] плохо преподаны [им] истина и должное поведение, плохо переданы, не ведут к благу, не доставляют успокоения, переданы не всецело просветленным, лишены основания, лишены защиты. Yepi → yepi te (bj, pts1ed)
Evañhetaṁ, āvuso, hoti durakkhāte dhammavinaye duppavedite aniyyānike anupasamasaṁvattanike asammāsambuddhappavedite.  
И правда, друзья, плохо преподаны [им] истина и должное поведение, плохо переданы, не ведут к благу, не доставляют успокоения, переданы не всецело просветленным.
Tayo akusalasaṅkappā—  
Три нехороших намерения:
kāmasaṅkappo, byāpādasaṅkappo, vihiṁsāsaṅkappo.  
намерение чувственности, намерение злонамеренности, намерение насилия.
Tayo kusalasaṅkappā—  
Три хороших намерения:
nekkhammasaṅkappo, abyāpādasaṅkappo, avihiṁsāsaṅkappo.  
намерение отречения, намерение незлобивости, намерение ненасилия.
Atthāvuso, samādhibhāvanā bhāvitā bahulīkatā diṭṭhadhammasukhavihārāya saṁvattati.  
Есть, друзья, самовоспитание в сосредоточенности, которое, будучи осуществлено и умножено, доставляет счастливое пребывание в зримом мире.
Katamā cāvuso, samādhibhāvanā bhāvitā bahulīkatā diṭṭhadhammasukhavihārāya saṁvattati?  
Каково же, друзья, самовоспитание в сосредоточенности, которое, будучи осуществлено и умножено, доставляет счастливое пребывание в зримом мире?
Ayaṁ, āvuso, samādhibhāvanā bhāvitā bahulīkatā diṭṭhadhammasukhavihārāya saṁvattati.  
Таково, друзья, самовоспитание в сосредоточенности, которое, будучи осуществлено и умножено, доставляет счастливое пребывание в зримом мире.
Rūpūpāyaṁ vā, āvuso, viññāṇaṁ tiṭṭhamānaṁ tiṭṭhati rūpārammaṇaṁ rūpappatiṭṭhaṁ nandūpasecanaṁ vuddhiṁ virūḷhiṁ vepullaṁ āpajjati;  
Утверждаясь посредством образа, друзья, сознание пребывает, поддерживаясь образом, основываясь на образе, и, обретая радость, достигает роста, развития, совершенства. rūpārammaṇaṁ → rūpāramaṇaṁ (?)
saṅkhārūpāyaṁ vā, āvuso, viññāṇaṁ tiṭṭhamānaṁ tiṭṭhati saṅkhārārammaṇaṁ saṅkhārappatiṭṭhaṁ nandūpasecanaṁ vuddhiṁ virūḷhiṁ vepullaṁ āpajjati.  
Утверждаясь посредством наклонности, друзья, сознание пребывает, поддерживаясь наклонностью, основываясь на наклонности, и, обретая радость, достигает роста, развития, совершенства.
sammādiṭṭhi, sammāsaṅkappo, sammāvācā, sammākammanto, sammāājīvo, sammāvāyāmo, sammāsati.  
надлежащее воззрение, надлежащее намерение, надлежащая речь, надлежащее действие, надлежащее поддержание жизни, надлежащее усилие, надлежащая способность самосознания.
Satta sappurisadhammā—  
Семь свойств хорошего человека.
uppannuppannānaṁ adhikaraṇānaṁ samathāya vūpasamāya sammukhāvinayo dātabbo, sativinayo dātabbo, amūḷhavinayo dātabbo, paṭiññāya kāretabbaṁ, yebhuyyasikā, tassapāpiyasikā, tiṇavatthārako.  
следует выносить суждение, находясь в присутствии [обвиняемого]; следует выносить суждение, [учитывая его] собственное сознание; следует выносить суждение, [учитывая] отсутствие ослепления; следует вызывать признание [вины]; [следует выносить решение] большинством; [следует решать], в чем [обвиняемый] виновен; [следует улаживать дело, словно] покрывая [его] травой.
micchādiṭṭhi, micchāsaṅkappo, micchāvācā, micchākammanto, micchāājīvo, micchāvāyāmo micchāsati, micchāsamādhi.  
неправедное воззрение, неправедное намерение, неправедная речь, неправедное действие, неправедное поддержание жизни, неправедное усилие, неправедная способность самосознания, неправедное сосредоточенность.
sammādiṭṭhi, sammāsaṅkappo, sammāvācā, sammākammanto, sammāājīvo, sammāvāyāmo, sammāsati, sammāsamādhi.  
надлежащее воззрение, надлежащее намерение, надлежащая речь, надлежащее действие, надлежащее поддержание жизни, надлежащее усилие, надлежащая способность самосознания, надлежащая сосредоточенность.
atthi kappo nipajjituṁ, handāhaṁ nipajjāmī’ti.  
следует лечь — поэтому я лягу“.
Aṭṭha lokadhammā—  
Восемь мирских дел:
Idhāvuso, bhikkhu pañcaṅgavippahīno hoti, chaḷaṅgasamannāgato, ekārakkho, caturāpasseno, paṇunnapaccekasacco, samavayasaṭṭhesano, anāvilasaṅkappo, passaddhakāyasaṅkhāro, suvimuttacitto, suvimuttapañño.  
Вот, друзья, монах освобожден от пяти признаков, наделен шестью признаками, имеет одного хранителя, имеет четыре опоры, отвергает отдельные [ложные] учения, уничтожает обманчивые стремления, непротиворечив в намерениях, успокаивает составляющие тела, полностью освобожден в сознании, полностью освобожден в понимании.
Kathañcāvuso, bhikkhu anāvilasaṅkappo hoti?  
Как же, друзья, монах безупречен в намерениях?
Idhāvuso, bhikkhuno kāmasaṅkappo pahīno hoti, byāpādasaṅkappo pahīno hoti, vihiṁsāsaṅkappo pahīno hoti.  
Вот, друзья, монах преодолел чувственное намерение, преодолел злое намерение, преодолел насильственное намерение.
Evaṁ kho, āvuso, bhikkhu anāvilasaṅkappo hoti.  
Так, друзья, монах безупречен в намерениях.
Idhāvuso, bhikkhu ‘rāgo me pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo’ti pajānāti.  
Вот, друзья, монах постигает: „Страсть во мне преодолена, вырвана с корнем, стала словно выкорчеванная пальма, прекратила существование, неспособна возникнуть в будущем“;
‘Doso me pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo’ti pajānāti.  
он постигает: „Ненависть во мне преодолена, вырвана с корнем, стала словно выкорчеванная пальма, прекратила существование, неспособна возникнуть в будущем“.
‘Moho me pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo’ti pajānāti.  
Он постигает: „Заблуждение во мне преодолено, вырвано с корнем, стало словно выкорчеванная пальма, прекратило существование, неспособно возникнуть в будущем“.
asekkhā sammādiṭṭhi, asekkho sammāsaṅkappo, asekkhā sammāvācā, asekkho sammākammanto, asekkho sammāājīvo, asekkho sammāvāyāmo, asekkhā sammāsati, asekkho sammāsamādhi, asekkhaṁ sammāñāṇaṁ, asekkhā sammāvimutti.  
надлежащее воззрение не нуждающегося в обучении, надлежащее намерение не нуждающегося в обучении, надлежащая речь не нуждающегося в обучении, надлежащее действие не нуждающегося в обучении, надлежащее поддержание жизни не нуждающегося в обучении, надлежащее усилие не нуждающегося в обучении, надлежащая способность самосознания не нуждающегося в обучении, надлежащая сосредоточенность не нуждающегося в обучении, надлежащее знание не нуждающегося в обучении, надлежащее освобождение не нуждающегося в обучении.
Attamanā te bhikkhū āyasmato sāriputtassa bhāsitaṁ abhinandunti.  
И удовлетворенные монахи порадовались словам достопочтенного Сарипутта.

Tena kho pana samayena sunakkhatto licchaviputto acirapakkanto hoti imasmā dhammavinayā.  
И в то время Сунаккхатта, сын Личчхави, не так давно оставил эту Дхамму и Винаю.
“natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso.  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, достойного благородных uttari → uttariṁ (pts1ed)
“natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso.  
mn12
“sunakkhatto, bhante, licchaviputto acirapakkanto imasmā dhammavinayā.  
mn12
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso.  
mn12
Puna caparaṁ, sāriputta, tathāgato anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Далее, Татхагата вспоминает свои многочисленные прошлые жизни – одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира [вспоминая:] «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был срок моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь у меня также было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был срок моей жизни. Умерев там, я появился здесь». Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях»
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso;  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных.
‘Sammāsambuddhassa te paṭijānato ime dhammā anabhisambuddhā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Хоть ты и заявляешь, что ты полностью просветлённый, всё же ты не полностью просветлён в отношении этих вещей».
‘Khīṇāsavassa te paṭijānato ime āsavā aparikkhīṇā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Хоть ты и заявляешь, что ты тот, кто уничтожил пятна [умственных загрязнений], всё же, ты не уничтожил эти пятна».
‘Ye kho pana te antarāyikā dhammā vuttā, te paṭisevato nālaṁ antarāyāyā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Те вещи, которые ты назвал препятствующими, на самом деле не могут воспрепятствовать тому, кто пускается в них».
‘Yassa kho pana te atthāya dhammo desito, so na niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Когда ты обучаешь Дхамме кого-либо, она не ведёт того, кто её практикует, к полному уничтожению страданий».
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso, takkapariyāhataṁ samaṇo gotamo dhammaṁ deseti vīmaṁsānucaritaṁ sayampaṭibhānan’ti,  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных. …»
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso, takkapariyāhataṁ samaṇo gotamo dhammaṁ deseti vīmaṁsānucaritaṁ sayampaṭibhānan’ti,  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных. …»
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso, takkapariyāhataṁ samaṇo gotamo dhammaṁ deseti vīmaṁsānucaritaṁ sayampaṭibhānan’ti,  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний…»
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso;  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных.
ukkuṭikopi homi ukkuṭikappadhānamanuyutto;  
Я был тем, кто постоянно сидит, охватывая колени руками, я предавался поддержанию сидения с охватыванием коленей руками.
kaṇṭakāpassayikopi homi kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappemi;  
Я был тем, кто использовал подстилку с шипами. Я устраивал свою постель на подстилке с шипами.
So kho ahaṁ, sāriputta, susāne seyyaṁ kappemi chavaṭṭhikāni upadhāya.  
Я устраивал постель на кладбище, [используя в качестве] подушки кости умерших.
Tāyapi kho ahaṁ, sāriputta, iriyāya tāya paṭipadāya tāya dukkarakārikāya nājjhagamaṁ uttariṁ manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesaṁ.  
И всё же, Сарипутта, за счёт подобного поведения, за счёт такой практики, за счёт такого исполнения аскезы я не достиг каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных.
Seyyathāpi, sāriputta, daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasireneva tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya,  
Подобно тому, как если бы умелый лучник – обученный, натренированный, испытанный – мог без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу, представь, что daḷhadhammā → daḷhadhammo (sabbattha)
‘asammohadhammo satto loke uppanno bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti, mameva taṁ sammā vadamāno vadeyya  
«Существо, которое не подвержено заблуждению, появилось в мире ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради блага, благополучия, и счастья богов и людей» – то именно обо мне, в самом деле, этот говорящий так [человек] мог бы сказать так.
‘asammohadhammo satto loke uppanno bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’”ti.  
mn12
Attamano āyasmā nāgasamālo bhagavato bhāsitaṁ abhinandīti.  
Достопочтенный Нагасамала был доволен и восхитился словами Благословенного. "

Atha kho te bhikkhū tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ bhāsitaṁ neva abhinandiṁsu, nappaṭikkosiṁsu;  
И тогда те монахи ни одобрили, ни опровергли слова странников.
anabhinanditvā appaṭikkositvā uṭṭhāyāsanā pakkamiṁsu:  
Не сделав так, они встали со своих сидений и ушли, думая:
Atha kho mayaṁ, bhante, tesaṁ aññatitthiyānaṁ paribbājakānaṁ bhāsitaṁ neva abhinandimha, nappaṭikkosimha;  
mn13
anabhinanditvā appaṭikkositvā uṭṭhāyāsanā pakkamimha:  
mn13
Idha, bhikkhave, kulaputto yena sippaṭṭhānena jīvikaṁ kappeti—  
Вот, монахи, что касается ремесла, которым представитель клана добывает себе на жизнь, –
Yo kho, bhikkhave, kāmesu chandarāgavinayo chandarāgappahānaṁ—idaṁ kāmānaṁ nissaraṇaṁ.  
Это устранение желания и жажды, оставление желания и жажды к чувственным удовольствиям. Это является спасением в отношении чувственных удовольствий.
Yo, bhikkhave, rūpesu chandarāgavinayo chandarāgappahānaṁ—idaṁ rūpānaṁ nissaraṇaṁ.  
Это устранение желания и жажды, оставление желания и жажды к материальной форме. Это является спасением в отношении материальной формы.
Yaṁ, bhikkhave, vedanā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā—ayaṁ vedanānaṁ ādīnavo.  
Чувства непостоянны, [являются] страданием, подвержены изменению. Это является опасностью в отношении чувств.
Yo, bhikkhave, vedanāsu chandarāgavinayo, chandarāgappahānaṁ—idaṁ vedanānaṁ nissaraṇaṁ.  
Это устранение желания и жажды, оставление желания и жажды к чувствам. Это является спасением в отношении чувств.
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti.  
Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного."

Atha kho sambahulā bhikkhū yenāyasmā ānando tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā āyasmantaṁ ānandaṁ etadavocuṁ:  
И тогда группа монахов отправилась к достопочтенному Ананде, и они сказали ему:
“cirassutā no, āvuso ānanda, bhagavato sammukhā dhammī kathā.  
– Друг Ананда, долгое время мы не слышали Дхаммы из уст самого Благословенного.
Sādhu mayaṁ, āvuso ānanda, labheyyāma bhagavato sammukhā dhammiṁ kathaṁ savanāyā”ti.  
Было бы хорошо, если бы мы могли услышать такую беседу, друг Ананда.
“Evamāvuso”ti kho te bhikkhū āyasmato ānandassa paccassosuṁ.  
- Да, друг, - ответили они.
Atha kho bhagavā sāvatthiyaṁ piṇḍāya caritvā pacchābhattaṁ piṇḍapātapaṭikkanto āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И затем, когда Благословенный походил по Саваттхи за подаяниями, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи он обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena pubbārāmo migāramātupāsādo tenupasaṅkamissāma divāvihārāyā”ti.  
– Ананда, пойдём в Восточный парк во дворец Мигараматы, чтобы провести [там] остаток дня.
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
- Да, уважаемый, - ответил достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā āyasmatā ānandena saddhiṁ yena pubbārāmo migāramātupāsādo tenupasaṅkami divāvihārāya.  
И тогда Благословенный вместе с достопочтенным Анандой отправился в Восточный парк во дворец Мигараматы, чтобы провести [там] остаток дня.
Atha kho bhagavā sāyanhasamayaṁ paṭisallānā vuṭṭhito āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
И затем, вечером, Благословенный вышел из медитации и обратился к достопочтенному Ананде:
“āyāmānanda, yena pubbakoṭṭhako tenupasaṅkamissāma gattāni parisiñcitun”ti.  
– Ананда, пойдём в Восточные купальни, чтобы искупаться.
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paccassosi.  
- Да, уважаемый, - ответил достопочтенный Ананда.
Atha kho bhagavā āyasmatā ānandena saddhiṁ yena pubbakoṭṭhako tenupasaṅkami gattāni parisiñcituṁ.  
И тогда Благословенный вместе с достопочтенным Анандой отправился в Восточные Купальни, чтобы искупаться.
Atha kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
тогда достопочтенный Ананда обратился к Благословенному:
Idha, bhikkhave, ekacco attanā jātidhammo samāno jātidhammaṁyeva pariyesati, attanā jarādhammo samāno jarādhammaṁyeva pariyesati, attanā byādhidhammo samāno byādhidhammaṁyeva pariyesati, attanā maraṇadhammo samāno maraṇadhammaṁyeva pariyesati, attanā sokadhammo samāno sokadhammaṁyeva pariyesati, attanā saṅkilesadhammo samāno saṅkilesadhammaṁyeva pariyesati.  
И что такое неблагородный поиск? Вот некий человек, будучи сам подвержен рождению, ищет то, что тоже подвержено рождению. Будучи сам подвержен старению, он ищет то, что тоже подвержено старению. Будучи сам подвержен болезни, он ищет то, что тоже подвержено болезни. Будучи сам подвержен смерти, он ищет то, что тоже подвержено смерти. Будучи сам подвержен печали, он ищет то, что тоже подвержено печали. Будучи сам подвержен загрязнениям, он ищет то, что тоже подвержено загрязнениям.
Kiñca, bhikkhave, maraṇadhammaṁ vadetha?  
И о чём можно сказать как о подверженном смерти?
Puttabhariyaṁ, bhikkhave, maraṇadhammaṁ, dāsidāsaṁ maraṇadhammaṁ, ajeḷakaṁ maraṇadhammaṁ, kukkuṭasūkaraṁ maraṇadhammaṁ, hatthigavāssavaḷavaṁ maraṇadhammaṁ.  
Жена и дети подвержены смерти, рабы и рабыни, козы и овцы, домашняя птица и свиньи, слоны, рогатый скот, кони и кобылы подвержены смерти.
Maraṇadhammā hete, bhikkhave, upadhayo.  
Эти обретения подвержены смерти.
Etthāyaṁ gathito mucchito ajjhāpanno attanā maraṇadhammo samāno maraṇadhammaṁyeva pariyesati.  
И тот, кто привязан к этим вещам, очарован ими, всецело предан им, будучи сам подвержен смерти, ищет то, что также подвержено смерти.
Kiñca, bhikkhave, sokadhammaṁ vadetha?  
И о чём можно сказать как о подверженном печали?
Puttabhariyaṁ, bhikkhave, sokadhammaṁ, dāsidāsaṁ sokadhammaṁ, ajeḷakaṁ sokadhammaṁ, kukkuṭasūkaraṁ sokadhammaṁ, hatthigavāssavaḷavaṁ sokadhammaṁ.  
Жена и дети подвержены печали, рабы и рабыни, козы и овцы, домашняя птица и свиньи, слоны, рогатый скот, кони и кобылы подвержены печали.
Sokadhammā hete, bhikkhave, upadhayo.  
Эти обретения подвержены печали.
Etthāyaṁ gathito mucchito ajjhāpanno attanā sokadhammo samāno sokadhammaṁyeva pariyesati.  
И тот, кто привязан к этим вещам, очарован ими, всецело предан им, будучи сам подвержен печали, ищет то, что также подвержено печали.
Kiñca, bhikkhave, saṅkilesadhammaṁ vadetha?  
И о чём можно сказать как о подверженном загрязнению?
Puttabhariyaṁ, bhikkhave, saṅkilesadhammaṁ, dāsidāsaṁ saṅkilesadhammaṁ, ajeḷakaṁ saṅkilesadhammaṁ, kukkuṭasūkaraṁ saṅkilesadhammaṁ, hatthigavāssavaḷavaṁ saṅkilesadhammaṁ, jātarūparajataṁ saṅkilesadhammaṁ.  
Жена и дети подвержены загрязнению, рабы и рабыни, козы и овцы, домашняя птица и свиньи, слоны, рогатый скот, кони и кобылы, золото и серебро подвержены загрязнению.
Saṅkilesadhammā hete, bhikkhave, upadhayo.  
Эти обретения подвержены загрязнению.
Etthāyaṁ gathito mucchito ajjhāpanno attanā saṅkilesadhammo samāno saṅkilesadhammaṁyeva pariyesati.  
И тот, кто привязан к этим вещам, очарован ими, всецело предан им, будучи сам подвержен загрязнению, ищет то, что также подвержено загрязнению.
Idha, bhikkhave, ekacco attanā jātidhammo samāno jātidhamme ādīnavaṁ viditvā ajātaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesati, attanā jarādhammo samāno jarādhamme ādīnavaṁ viditvā ajaraṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesati, attanā byādhidhammo samāno byādhidhamme ādīnavaṁ viditvā abyādhiṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesati, attanā maraṇadhammo samāno maraṇadhamme ādīnavaṁ viditvā amataṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesati, attanā sokadhammo samāno sokadhamme ādīnavaṁ viditvā asokaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesati, attanā saṅkilesadhammo samāno saṅkilesadhamme ādīnavaṁ viditvā asaṅkiliṭṭhaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesati.  
Вот некий человек будучи сам подвержен рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, ищет нерождённую наивысшую защиту от подневольности – ниббану. Будучи сам подвержен старению, поняв опасность в том, что подвержено старению, он ищет нестареющую наивысшую защиту от подневольности – ниббану. Будучи сам подвержен болезни, поняв опасность в том, что подвержено болезни, он ищет неболеющую наивысшую защиту от подневольности – ниббану. Будучи сам подвержен смерти, поняв опасность в том, что подвержено смерти, он ищет бессмертную наивысшую защиту от подневольности – ниббану. Будучи сам подвержен печали, поняв опасность в том, что подвержено печали, он ищет беспечальную наивысшую защиту от подневольности – ниббану. Будучи сам подвержен загрязнениям, поняв опасность в том, что подвержено загрязнениям, он ищет незагрязнённую наивысшую защиту от подневольности – ниббану.
Ahampi sudaṁ, bhikkhave, pubbeva sambodhā anabhisambuddho bodhisattova samāno attanā jātidhammo samāno jātidhammaṁyeva pariyesāmi, attanā jarādhammo samāno jarādhammaṁyeva pariyesāmi, attanā byādhidhammo samāno byādhidhammaṁyeva pariyesāmi, attanā maraṇadhammo samāno maraṇadhammaṁyeva pariyesāmi, attanā sokadhammo samāno sokadhammaṁyeva pariyesāmi, attanā saṅkilesadhammo samāno saṅkilesadhammaṁyeva pariyesāmi.  
Монахи, до моего просветления, пока я всё ещё был лишь непросветлённым бодхисаттой, я, тоже будучи подвержен рождению, искал то, что подвержено рождению. Будучи подвержен старению, болезни, смерти, печали и загрязнению, я искал то, что подвержено старению… загрязнению.
‘kiṁ nu kho ahaṁ attanā jātidhammo samāno jātidhammaṁyeva pariyesāmi, attanā jarādhammo samāno …pe… byādhidhammo samāno … maraṇadhammo samāno … sokadhammo samāno … attanā saṅkilesadhammo samāno saṅkilesadhammaṁyeva pariyesāmi?  
«Почему, будучи сам подвержен рождению, я тоже ищу то, что подвержено рождению? Почему сам, будучи подвержен старению… загрязнению, я тоже ищу то, что подвержено загрязнению?
Yannūnāhaṁ attanā jātidhammo samāno jātidhamme ādīnavaṁ viditvā ajātaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyeseyyaṁ, attanā jarādhammo samāno jarādhamme ādīnavaṁ viditvā ajaraṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyeseyyaṁ, attanā byādhidhammo samāno byādhidhamme ādīnavaṁ viditvā abyādhiṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyeseyyaṁ, attanā maraṇadhammo samāno maraṇadhamme ādīnavaṁ viditvā amataṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyeseyyaṁ, attanā sokadhammo samāno sokadhamme ādīnavaṁ viditvā asokaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyeseyyaṁ, attanā saṅkilesadhammo samāno saṅkilesadhamme ādīnavaṁ viditvā asaṅkiliṭṭhaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyeseyyan’ti.  
Что, если я, будучи сам подвержен рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, буду искать нерождённую наивысшую защиту от подневольности – ниббану? Что, если я, будучи сам подвержен старению… загрязнению, поняв опасность в том, что подвержено загрязнению, буду искать нестареющую, неболеющую, бессмертную, беспечальную, незагрязнённую наивысшую защиту от подневольности – ниббану?»
‘icchāmahaṁ, āvuso kālāma, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun’ti.  
«Друг Калама, я бы хотел вести святую жизнь в этой Дхамме и Винае».
‘icchāmahaṁ, āvuso, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun’ti.  
«Друг, я бы хотел вести святую жизнь в этой Дхамме и Винае». āvuso → āvuso rāma (sya-all, mr)
So kho ahaṁ, bhikkhave, attanā jātidhammo samāno jātidhamme ādīnavaṁ viditvā ajātaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesamāno ajātaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁ, attanā jarādhammo samāno jarādhamme ādīnavaṁ viditvā ajaraṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesamāno ajaraṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁ, attanā byādhidhammo samāno byādhidhamme ādīnavaṁ viditvā abyādhiṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesamāno abyādhiṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁ, attanā maraṇadhammo samāno maraṇadhamme ādīnavaṁ viditvā amataṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁ, attanā sokadhammo samāno sokadhamme ādīnavaṁ viditvā asokaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁ, attanā saṅkilesadhammo samāno saṅkilesadhamme ādīnavaṁ viditvā asaṅkiliṭṭhaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesamāno asaṅkiliṭṭhaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁ.  
И затем, монахи, будучи сам подвержен рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, ища нерождённую защиту от подневольности, ниббану, я достиг нерождённой защиты от подневольности, ниббаны. Будучи сам подвержен старению… болезни… смерти… печали… загрязнению, поняв опасность в том, что подвержено загрязнению, ища незагрязнённую защиту от подневольности, ниббану, я достиг незагрязнённой защиты от подневольности, ниббаны.
‘tāyapi kho tvaṁ, āvuso gotama, iriyāya tāya paṭipadāya tāya dukkarakārikāya nājjhagamā uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesaṁ, kiṁ pana tvaṁ etarahi bāhulliko padhānavibbhanto āvatto bāhullāya adhigamissasi uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesan’ti?  
«Друг Готама, поведением, практикой, исполнением аскез, которые ты предпринимал, ты не достиг каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных. Поскольку ты теперь проживаешь в роскоши, оставив своё старание, вернувшись к роскоши, как могло произойти так, что ты достиг каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных?»
‘tāyapi kho tvaṁ, āvuso gotama, iriyāya tāya paṭipadāya tāya dukkarakārikāya nājjhagamā uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesaṁ, kiṁ pana tvaṁ etarahi bāhulliko padhānavibbhanto āvatto bāhullāya adhigamissasi uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesan’ti?  
«Друг Готама, поведением, практикой… как могло произойти так, что ты достиг каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных?»
‘tāyapi kho tvaṁ, āvuso gotama, iriyāya tāya paṭipadāya tāya dukkarakārikāya nājjhagamā uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesaṁ, kiṁ pana tvaṁ etarahi bāhulliko padhānavibbhanto āvatto bāhullāya adhigamissasi uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesan’ti?  
«Друг Готама, поведением, практикой… как могло произойти так, что ты достиг каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных?»
Atha kho, bhikkhave, pañcavaggiyā bhikkhū mayā evaṁ ovadiyamānā evaṁ anusāsiyamānā attanā jātidhammā samānā jātidhamme ādīnavaṁ viditvā ajātaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesamānā ajātaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁsu, attanā jarādhammā samānā jarādhamme ādīnavaṁ viditvā ajaraṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesamānā ajaraṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁsu, attanā byādhidhammā samānā …pe… attanā maraṇadhammā samānā … attanā sokadhammā samānā … attanā saṅkilesadhammā samānā saṅkilesadhamme ādīnavaṁ viditvā asaṅkiliṭṭhaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ pariyesamānā asaṅkiliṭṭhaṁ anuttaraṁ yogakkhemaṁ nibbānaṁ ajjhagamaṁsu.  
И затем монахи из группы пяти, будучи обучены и наставлены мной, будучи сами подвержены рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, ища нерождённую защиту от подневольности, ниббану, достигли нерождённой защиты от подневольности, ниббаны. Будучи сами подвержены старению, болезни, смерти, печали, и загрязнению, поняв опасность в том, что подвержено старению, болезни, смерти, печали, и загрязнению, ища нестареющую… незапятнанную защиту от подневольности, ниббану, они достигли нестареющей… незапятнанной защиты от подневольности, ниббаны.
Seyyathāpi, bhikkhave, āraññako mago araññe pavane caramāno vissattho gacchati, vissattho tiṭṭhati, vissattho nisīdati, vissattho seyyaṁ kappeti.  
Представьте, как если бы лесной олень скитался по диким лесам. Он бы ходил уверенно, стоял уверенно, сидел уверенно, лежал уверенно.
Tiṇṇo loke visattikaṁ vissattho gacchati, vissattho tiṭṭhati, vissattho nisīdati, vissattho seyyaṁ kappeti.  
Он ходит уверенно, стоит уверенно, сидит уверенно, лежит уверенно.
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti.  
Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного."

Addasā kho āyasmā ānando saccakaṁ nigaṇṭhaputtaṁ dūratova āgacchantaṁ.  
Достопочтенный Ананда, заметив его издали,
nando vaccho, kiso saṅkicco, makkhali gosālo—  
Нанда Ваччха, Киса Санкичча и Маккхали Госала.
‘icchāmahaṁ, āvuso kālāma, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun’ti.  
«Друг Калама, я бы хотел вести святую жизнь в этой Дхамме и Винае».
‘icchāmahaṁ, āvuso, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun’ti.  
«Друг, я бы хотел вести святую жизнь в этой Дхамме и Винае».
Na kho panāhaṁ imāya kaṭukāya dukkarakārikāya adhigacchāmi uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesaṁ.  
Но этими мучительными аскезами я не достиг какого-либо сверхчеловеческого состояния, какого-либо отличия в знании и видении, достойного благородных.
So kho ahaṁ, aggivessana, tassāyeva kathāya pariyosāne, tasmiṁyeva purimasmiṁ samādhinimitte ajjhattameva cittaṁ saṇṭhapemi sannisādemi ekodiṁ karomi samādahāmi, yena sudaṁ niccakappaṁ viharāmī”ti.  
Когда наставление окончено, я внутренне утверждаю ум, успокаиваю его, привожу к единению, сосредоточиваю его на том самом образе сосредоточения, что и прежде, в котором я постоянно пребываю.
“Okappaniyametaṁ bhoto gotamassa yathā taṁ arahato sammāsambuddhassa.  
– В этом вопросе господину Готаме можно поверить, как совершенному и полностью просветлённому.
Tathāgatassa kho, aggivessana, ye āsavā saṅkilesikā ponobbhavikā sadarā dukkhavipākā āyatiṁ jātijarāmaraṇiyā pahīnā ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā.  
В Татхагате, Аггивессана, пятна, что загрязняют, ведут к новому существованию, создают проблемы, созревают в страдании, ведут к будущему рождению, старению и смерти, – были отброшены, срезаны под корень, сделаны подобными обрубку пальмы, уничтожены так, что не смогут возникнуть в будущем.
evameva kho, aggivessana, tathāgatassa ye āsavā saṅkilesikā ponobbhavikā sadarā dukkhavipākā āyatiṁ jātijarāmaraṇiyā pahīnā ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā”ti.  
точно так же и в Татхагате пятна… не смогут возникнуть в будущем.
Atha kho saccako nigaṇṭhaputto bhagavato bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā pakkāmīti.  
Так Саччака, сын нигантхов, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и ушёл. "

“Tividhaṁ kho, gahapatayo, kāyena adhammacariyāvisamacariyā hoti, catubbidhaṁ vācāya adhammacariyāvisamacariyā hoti, tividhaṁ manasā adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
- Домохозяева, есть три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения. Есть четыре вида словесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения. Есть три вида умственного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Kathañca, gahapatayo, tividhaṁ kāyena adhammacariyāvisamacariyā hoti?  
И каковы, домохозяева, три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения? 
Evaṁ kho, gahapatayo, tividhaṁ kāyena adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
Вот каковы три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Kathañca, gahapatayo, catubbidhaṁ vācāya adhammacariyāvisamacariyā hoti?  
И каковы, домохозяева, четыре вида словесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения?
Pisuṇavāco kho pana hoti. Ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti samaggānaṁ vā bhettā, bhinnānaṁ vā anuppadātā, vaggārāmo vaggarato vagganandī vaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
Он говорит злонамеренно. То, что он слышал здесь, он рассказывает там, чтобы посеять рознь между этими людьми и теми. То, что он слышал там, он рассказывает здесь, чтобы посеять рознь между тамошними людьми и здешними. Так он вызывает разногласия среди тех, кто живёт в согласии, создаёт расколы, наслаждается раздорами, радуется раздорам, восторгается раздорами, говорит слова, что создают раздоры. bhettā → bhedetā (sya-all, km); bhedakā (mr)
Samphappalāpī kho pana hoti. Akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī. Anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
Он болтун. Он говорит в неподходящий момент, говорит недействительное, говорит бесполезное, говорит противоположное Дхамме и Винае.  Это не имеет никакого отношения к преподаванию или тренингу. В неподходящий момент он говорит слова, которые ничего не стоят, неразумные, чрезмерные, не несут пользы.
Evaṁ kho, gahapatayo, catubbidhaṁ vācāya adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
Вот каковы четыре вида словесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Kathañca, gahapatayo, tividhaṁ manasā adhammacariyāvisamacariyā hoti?  
И каковы, домохозяева, три вида умственного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения?
Byāpannacitto kho pana hoti paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā vajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
Или у него недоброжелательный ум и злобные намерения: «Пусть эти существа будут лишены жизни, умерщвлены, убиты, погибнут или будут уничтожены!» ahesun’ti → mā vā ahesuṁ iti vāti (bj, pts1ed, mr) | vinassantu vā → etthantare pāṭho sya-all potthakesu
Evaṁ kho, gahapatayo, tividhaṁ manasā adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
Вот каковы три вида умственного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Evaṁ adhammacariyāvisamacariyāhetu kho, gahapatayo, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti.  
Так, домохозяева, по причине подобного поведения, которое не согласуется с Дхаммой, неправедного поведения, некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду.
Pisuṇaṁ vācaṁ pahāya pisuṇāya vācāya paṭivirato hoti, ito sutvā na amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā na imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya. Iti bhinnānaṁ vā sandhātā, sahitānaṁ vā anuppadātā, samaggārāmo samaggarato samagganandī samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti.  
Отбрасывая злонамеренную речь, он воздерживается от злонамеренной речи. То, что он слышал здесь, он не рассказывает там, чтобы не посеять рознь между этими людьми и теми. То, что он слышал там, он не рассказывает здесь, чтобы не посеять рознь между тамошними людьми и здешними. Так он примиряет тех, кто поругался, любит согласие, радуется согласию, наслаждается согласием, говорит слова, которые способствуют согласию.
Abyāpannacitto kho pana hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā abyābajjhā anīghā sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
У него ум без недоброжелательности и его устремления лишены злобы: «Пусть эти существа живут счастливо, будут свободны от вражды, горя, тревоги!»

Atha kho bhagavā āyasmantaṁ ānandaṁ āmantesi:  
Тогда Благословенный обратился к достопочтенному Ананде: ",
“ke panete, ānanda, uccāsaddā mahāsaddā, kevaṭṭā maññe macchavilope”ti?  
«Ананда, кто эти громкие и шумные люди? Можно подумать, что они рыбаки, выуживающие рыбу». ",
“Tenahānanda, mama vacanena te bhikkhū āmantehi:  
«В таком случае, Ананда, скажи тем монахам от моего имени, ",
“Evaṁ, bhante”ti kho āyasmā ānando bhagavato paṭissutvā yena te bhikkhū tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā te bhikkhū etadavoca:  
«Да, уважаемый» – ответил он. Он отправился к тем монахам и сообщил им: ",
“Evamāvuso”ti kho te bhikkhū āyasmato ānandassa paṭissutvā yena bhagavā tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdiṁsu. Ekamantaṁ nisinne kho te bhikkhū bhagavā etadavoca:  
«Да, друг» – ответили они, отправились к Благословенному, поклонились ему и сели рядом. Благословенный спросил их: ",
“abhinandatu, bhante, bhagavā bhikkhusaṅghaṁ;  
«Уважаемый, пусть Благословенный порадуется общине монахов. ",
Santettha, bhante, bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ.  
Уважаемый, в ней есть монахи, которые совсем недавно ушли в бездомную жизнь, совсем недавно пришли к этой Дхамме и Винае. ",
evameva kho, bhante, santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ, tesaṁ bhagavantaṁ dassanāya alabhantānaṁ siyā aññathattaṁ, siyā vipariṇāmo.  
Точно также, там есть монахи, которые совсем недавно ушли в бездомную жизнь, совсем недавно пришли к этой Дхамме и Винае. Если им не представится возможность увидеть Благословенного, в них могут произойти некоторые изменения и перемены. ",
evameva kho, bhante, santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ, tesaṁ bhagavantaṁ apassantānaṁ siyā aññathattaṁ, siyā vipariṇāmo.  
Точно также, там есть монахи, которые совсем недавно ушли в бездомную жизнь, совсем недавно пришли к этой Дхамме и Винае. Если им не представится возможность увидеть Благословенного, в них могут произойти некоторые изменения и перемены. ",
Abhinandatu, bhante, bhagavā bhikkhusaṅghaṁ;  
Уважаемый, пусть Благословенный порадуется общине монахов. ",
“abhinandatu, bhante, bhagavā bhikkhusaṅghaṁ;  
«Уважаемый, пусть Благословенный порадуется общине монахов. ",
Santettha, bhante, bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ, tesaṁ bhagavantaṁ dassanāya alabhantānaṁ siyā aññathattaṁ, siyā vipariṇāmo.  
Уважаемый, в ней есть монахи, которые совсем недавно ушли в бездомную жизнь, совсем недавно пришли к этой Дхамме и Винае. Если им не представится возможность увидеть Благословенного, в них могут произойти некоторые изменения и перемены. ",
evameva kho, bhante, santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ, tesaṁ bhagavantaṁ dassanāya alabhantānaṁ siyā aññathattaṁ, siyā vipariṇāmo.  
",
evameva kho, bhante, santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ, tesaṁ bhagavantaṁ apassantānaṁ siyā aññathattaṁ, siyā vipariṇāmo.  
Точно также, там есть монахи, которые совсем недавно ушли в бездомную жизнь, совсем недавно пришли к этой Дхамме и Винае. Если им не представится возможность увидеть Благословенного, в них могут произойти некоторые изменения и перемены. ",
Abhinandatu, bhante, bhagavā bhikkhusaṅghaṁ;  
Уважаемый, пусть Благословенный порадуется общине монахов. ",
Appossukko dāni bhagavā diṭṭhadhammasukhavihāraṁ anuyutto viharissati, mayampi dāni appossukkā diṭṭhadhammasukhavihāramanuyuttā viharissāmā’”ti.  
Благословенный теперь будет пребывать бездеятельным, предаваясь приятному пребыванию здесь и сейчас. И мы тоже будем пребывать бездеятельными, предаваясь приятному пребыванию здесь и сейчас». ",
“Āgamehi tvaṁ, sāriputta, āgamehi tvaṁ, sāriputta, diṭṭhadhammasukhavihāran”ti.  
«Стой, стой, Сарипутта! Тебе не следует вновь поддерживать такую мысль» ",
Appossukko dāni bhagavā diṭṭhadhammasukhavihāraṁ anuyutto viharissati, ahañca dāni āyasmā ca sāriputto bhikkhusaṅghaṁ pariharissāmā’”ti.  
Благословенный теперь будет пребывать бездеятельным, предаваясь приятному пребыванию здесь и сейчас. Теперь достопочтенный Сарипутта и я будем присматривать за общиной монахов». ",
Evameva kho, bhikkhave, cattārimāni bhayāni idhekacce puggale imasmiṁ dhammavinaye agārasmā anagāriyaṁ pabbajite pāṭikaṅkhitabbāni.  
Точно также, монахи, есть четыре вида боязней, которых следует ожидать неким людям, оставившим жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной в этой Дхамме и Винае. ",
‘idaṁ te khāditabbaṁ, idaṁ te na khāditabbaṁ; idaṁ te bhuñjitabbaṁ, idaṁ te na bhuñjitabbaṁ; idaṁ te sāyitabbaṁ, idaṁ te na sāyitabbaṁ; idaṁ te pātabbaṁ, idaṁ te na pātabbaṁ; kappiyaṁ te khāditabbaṁ, akappiyaṁ te na khāditabbaṁ; kappiyaṁ te bhuñjitabbaṁ, akappiyaṁ te na bhuñjitabbaṁ; kappiyaṁ te sāyitabbaṁ, akappiyaṁ te na sāyitabbaṁ; kappiyaṁ te pātabbaṁ, akappiyaṁ te na pātabbaṁ; kāle te khāditabbaṁ, vikāle te na khāditabbaṁ; kāle te bhuñjitabbaṁ, vikāle te na bhuñjitabbaṁ; kāle te sāyitabbaṁ, vikāle te na sāyitabbaṁ; kāle te pātabbaṁ, vikāle te na pātabban’ti.  
«Можешь употреблять это, но не то. Можешь есть это, но не то. Можешь попробовать это, но не то. Можешь выпить это, но не то. Ты можешь употребить… съесть… попробовать… выпить только то, что позволительно, но не то, что непозволительно. Ты можешь употребить… съесть… попробовать… выпить только в надлежащее время, не вне надлежащего времени». ",
kappiyampi khādāma, akappiyampi khādāma; kappiyampi bhuñjāma, akappiyampi bhuñjāma; kappiyampi sāyāma, akappiyampi sāyāma; kappiyampi pivāma, akappiyampi pivāma; kālepi khādāma, vikālepi khādāma; kālepi bhuñjāma vikālepi bhuñjāma; kālepi sāyāma, vikālepi sāyāma; kālepi pivāma, vikālepi pivāma.  
Мы употребляли… ели… пробовали… и пили то, что было позволительно, и то, что не было позволительно. Мы употребляли… ели… пробовали… пили и в надлежащее время, и вне надлежащего времени. ",
Imāni kho, bhikkhave, cattāri bhayāni, idhekacce puggale imasmiṁ dhammavinaye agārasmā anagāriyaṁ pabbajite pāṭikaṅkhitabbānī”ti.  
Таковы, монахи, четыре вида боязней, которых следует ожидать неким людям, оставившим жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной в этой Дхамме и Винае». ",
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti.  
Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного. "

Yato kho, vaccha, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā, so hoti bhikkhu arahaṁ khīṇāsavo vusitavā katakaraṇīyo ohitabhāro anuppattasadattho parikkhīṇabhavasaṁyojano sammadaññāvimutto”ti.  
Когда монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем, то тогда этот монах – арахант, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, уничтожил оковы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания». ",
“Yo kho, vaccha, aññatitthiyapubbo imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhati pabbajjaṁ, ākaṅkhati upasampadaṁ, so cattāro māse parivasati. Catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya;  
«Ваччха, тот, кто прежде принадлежал другому учению и желает получить младшее и высшее посвящение в этой Дхамме и Винае, должен пройти испытательный срок в четыре месяца. По истечении четырёх месяцев, если монахи будут довольны им, они дают ему младшее посвящение и высшее посвящение в монахи. ",
“Sace, bhante, aññatitthiyapubbā imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhantā pabbajjaṁ, ākaṅkhantā upasampadaṁ cattāro māse parivasanti, catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya; ahaṁ cattāri vassāni parivasissāmi. Catunnaṁ vassānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājentu upasampādentu bhikkhubhāvāyā”ti.  
«Уважаемый, если тот, кто прежде принадлежал другому учению… если монахи будут довольны им… то тогда я готов проходить испытательный срок [хоть] четыре года. По истечении четырёх лет, если монахи будут довольны мной, они дадут мне младшее посвящение и высшее посвящение в монахи». ",
‘anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyaṁ, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi; anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe—amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapannoti; iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyan’ti,  
«Пусть я буду вспоминать свои многочисленные прошлые жизни – Одну, две, три, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, многие циклы свёртывания и развёртывания мира. [вспоминая:] «здесь я носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь я тоже носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился здесь». Так я буду вспоминать свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях». ",
Atha kho āyasmā vacchagotto bhagavato bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā pakkāmi.  
И тогда достопочтенный Ваччхаготта, восхитившись и порадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны.поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл.  ",
Attamanā te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinandunti.  
Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного. "

Atha kho āyasmā ānando sāyanhasamayaṁ paṭisallānā vuṭṭhito bhikkhū āmantesi:  
И тогда, вечером, достопочтенный Ананда вышел из медитации и обратился к монахам так: ",
“Evamāvuso”ti kho te bhikkhū āyasmato ānandassa paccassosuṁ.  
«Да, друг» – ответили те монахи. ",
Atha kho āyasmā ānando sambahulehi bhikkhūhi saddhiṁ yena devakatasobbho tenupasaṅkami.  
И тогда достопочтенный Ананда отправился к пруду Девакаты вместе с группой монахов. ",
Addasā kho sandako paribbājako āyasmantaṁ ānandaṁ dūratova āgacchantaṁ.  
И тогда странник Сандака увидел достопочтенного Ананду издали. ",
ayaṁ samaṇassa gotamassa sāvako āgacchati samaṇo ānando.  
Вон идёт отшельник Ананда, ученик отшельника Готамы, ",
Yāvatā kho pana samaṇassa gotamassa sāvakā kosambiyaṁ paṭivasanti, ayaṁ tesaṁ aññataro samaṇo ānando.  
один из учеников отшельника Готамы, которые сейчас в Косамби. ",
Atha kho āyasmā ānando yena sandako paribbājako tenupasaṅkami.  
Достопочтенный Ананда подошёл к страннику Сандаке, ",
Atha kho sandako paribbājako āyasmantaṁ ānandaṁ etadavoca:  
который сказал ему: ",
“etu kho bhavaṁ ānando, svāgataṁ bhoto ānandassa.  
«Пусть господин Ананда подойдёт! Добро пожаловать, господин Ананда! ",
Cirassaṁ kho bhavaṁ ānando imaṁ pariyāyamakāsi yadidaṁ idhāgamanāya.  
Долгое время, почтенный, у тебя не было возможности прийти сюда. ",
Nisīdatu bhavaṁ ānando, idamāsanaṁ paññattan”ti.  
Пусть господин Ананда присаживается, вот тут есть готовое сиденье». ",
Nisīdi kho āyasmā ānando paññatte āsane.  
Достопочтенный Ананда сел на подготовленное сиденье, ",
Ekamantaṁ nisinnaṁ kho sandakaṁ paribbājakaṁ āyasmā ānando etadavoca:  
Когда он сделал так, достопочтенный Ананда сказал ему: ",
“Tiṭṭhatesā, bho ānanda, kathā yāya mayaṁ etarahi kathāya sannisinnā.  
«Господин Ананда, оставим эту беседу, ради которой мы сидим сейчас здесь вместе. ",
Nesā bhoto ānandassa kathā dullabhā bhavissati pacchāpi savanāya.  
Господин Ананда сможет послушать её потом. ",
Sādhu vata bhavantaṁyeva ānandaṁ paṭibhātu sake ācariyake dhammīkathā”ti.  
Было бы хорошо, если бы господин Ананда рассказал о Дхамме своего собственного учителя». ",
“Evaṁ, bho”ti kho sandako paribbājako āyasmato ānandassa paccassosi.  
«Да, почтенный» – ответил Сандака. ",
Āyasmā ānando etadavoca:  
Достопочтенный Ананда сказал следующее: ",
“Katame pana te, bho ānanda, tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena cattāro abrahmacariyavāsā akkhātā, yattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ na vaseyya, vasanto ca nārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalan”ti?  
«Но, господин Ананда, каковы эти четыре способа свести на нет житие святой жизнью... четыре вида святой жизни без утешения, когда мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью…?» ",
Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
Cuddasa kho panimāni yonipamukhasatasahassāni saṭṭhi ca satāni cha ca satāni pañca ca kammuno satāni pañca ca kammāni tīṇi ca kammāni, kamme ca aḍḍhakamme ca, dvaṭṭhipaṭipadā, dvaṭṭhantarakappā, chaḷābhijātiyo, aṭṭha purisabhūmiyo, ekūnapaññāsa ājīvakasate, ekūnapaññāsa paribbājakasate, ekūnapaññāsa nāgāvāsasate, vīse indriyasate, tiṁse nirayasate, chattiṁsa rajodhātuyo, satta saññīgabbhā, satta asaññīgabbhā, satta nigaṇṭhigabbhā, satta devā, satta mānusā, satta pesācā, satta sarā, satta pavuṭā, satta papātā, satta papātasatāni, satta supinā, satta supinasatāni, cullāsīti mahākappino satasahassāni, yāni bāle ca paṇḍite ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karissanti.  
Существует четырнадцать сотен тысяч основных видов рождения и [ещё] шесть тысяч и [ещё] шестьсот. Существует пятьсот видов каммы, пять видов каммы и три вида каммы, есть полная камма и половинчатая камма. Есть 62 пути, 62 малых цикла существования мира, 6 классов, 8 уровней человека, сорок девять сотен средств к жизни, сорок девять сотен видов странников, сорок девять сотен видов обителей нагов, двадцать сотен качеств, тридцать сотен адов и 36 элементов пыли семь видов эмбрионов с восприятием, семь видов эмбрионов без восприятия, семь видов эмбрионов без оболочки, семь видов богов, семь видов человеческих существ, 7 видов демонов, семь озёр, семь узлов, семь пропастей, семь сотен [ещё других] видов пропастей, семь видов сновидений, семь сотен [ещё других] видов сновидений, восемьдесят четыре сотни тысяч великих циклов существования мира, в которых, мчась и скитаясь по круговерти перерождений, глупцы и мудрые одинаково положат конец страданиям. ", mahākappino → mahākappuno (bj, pts1ed) | cullāsīti → cūḷāsīti (sya-all, km)
Cuddasa kho panimāni yonipamukhasatasahassāni saṭṭhi ca satāni cha ca satāni pañca ca kammuno satāni pañca ca kammāni tīṇi ca kammāni, kamme ca aḍḍhakamme ca, dvaṭṭhipaṭipadā, dvaṭṭhantarakappā, chaḷābhijātiyo, aṭṭha purisabhūmiyo, ekūnapaññāsa ājīvakasate, ekūnapaññāsa paribbājakasate, ekūnapaññāsa nāgāvāsasate, vīse indriyasate, tiṁse nirayasate, chattiṁsa rajodhātuyo, satta saññīgabbhā, satta asaññīgabbhā, satta nigaṇṭhigabbhā, satta devā, satta mānusā, satta pesācā, satta sarā, satta pavuṭā, satta papātā, satta papātasatāni, satta supinā, satta supinasatāni, cullāsīti mahākappino satasahassāni, yāni bāle ca paṇḍite ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karissanti.  
",
Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
“Acchariyaṁ, bho ānanda, abbhutaṁ, bho ānanda.  
«Удивительно, господин Ананда, поразительно, ",
Katamāni pana tāni, bho ānanda, tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena cattāri anassāsikāni brahmacariyāni akkhātāni yattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ na vaseyya, vasanto ca nārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalan”ti?  
Но, господин Ананда, каковы те четыре вида святой жизни без утешения, что были провозглашены Благословенным, знающим и видящим, совершенным и полностью просветлённым, в которой мудрый человек вне всяких сомнений не будет жить святой жизнью, а если будет, то не достигнет истинного пути, Дхаммы, которая благая?» ",
“Acchariyaṁ, bho ānanda, abbhutaṁ, bho ānanda.  
«Удивительно, господин Ананда, поразительно, ",
So pana, bho ānanda, satthā kiṁ vādī kiṁ akkhāyī yattha viññū puriso sasakkaṁ brahmacariyaṁ vaseyya, vasanto ca ārādheyya ñāyaṁ dhammaṁ kusalan”ti.  
Но, господин Ананда, что утверждает этот учитель, что он провозглашает, так что мудрый человек вне сомнений вёл бы святую жизнь, и живя ею, достиг бы истинного пути, Дхаммы, которая благая?»1 ",
“Yo pana so, bho ānanda, bhikkhu arahaṁ khīṇāsavo vusitavā katakaraṇīyo ohitabhāro anuppattasadattho parikkhīṇabhavasaṁyojano sammadaññā vimutto paribhuñjeyya so kāme”ti?  
«Но, господин Ананда, когда монах – арахант, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, уничтожил оковы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания – может ли он наслаждаться чувственными удовольствиями?» ",
“Yo pana so, bho ānanda, bhikkhu arahaṁ khīṇāsavo vusitavā katakaraṇīyo ohitabhāro anuppattasadattho parikkhīṇabhavasaṁyojano sammadaññāvimutto tassa carato ceva tiṭṭhato ca suttassa ca jāgarassa ca satataṁ samitaṁ ñāṇadassanaṁ paccupaṭṭhitaṁ:  
«Но, господин Ананда, когда монах – арахант… его знание и видение того, что его пятна [умственных загрязнений] уничтожены, постоянно и непрерывно присутствуют в нём, идёт ли он, стоит, спит, или бодрствует?» ",
“Na kho, bho ānanda, so puriso satataṁ samitaṁ jānāti:  
Он не осознавал бы это постоянно, ",
“Kīvabahukā pana, bho ānanda, imasmiṁ dhammavinaye niyyātāro”ti?  
«Господин Ананда, сколько освободителей в этой Дхамме и Винае?» ",
“Na kho, sandaka, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova ye imasmiṁ dhammavinaye niyyātāro”ti.  
«Не одна сотня, Сандака, не две сотни, не три сотни, не четыре сотни, не пять сотен, но куда больше освободителей в этой Дхамме и Винае». ",
“Acchariyaṁ, bho ānanda, abbhutaṁ, bho ānanda.  
«Удивительно, господин Ананда, поразительно, ",
Na ca nāma sadhammokkaṁsanā bhavissati, na paradhammavambhanā, āyatane ca dhammadesanā tāva bahukā ca niyyātāro paññāyissanti.  
[В этой Дхамме] нет восхваления своей собственной Дхаммы, нет принижения Дхаммы других. Есть учение Дхаммы во всей полноте, со столь многочисленными освободителями. ",
nandaṁ vacchaṁ, kisaṁ saṅkiccaṁ, makkhaliṁ gosālan”ti.  
то есть Нанду Ваччху, Кису Санкиччу, Маккхали Госалу». ",

“na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi, kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi? Micchāpaṭipanno tvamasi, ahamasmi sammāpaṭipanno, sahitaṁ me, asahitaṁ te, purevacanīyaṁ pacchā avaca, pacchāvacanīyaṁ pure avaca, adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahitosi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosī”ti.  
«Ты не понимаешь эту Дхамму и Винаю. Я понимаю эту Дхамму и Винаю. Что бы ты понимал в этой Дхамме и Винае! Твой путь неправильный. Мой путь правильный. Я последователен, а ты не последователен. То, что нужно было сказать вначале, ты сказал потом. То, что нужно было сказать после, ты сказал прежде. То, что ты так тщательно продумывал, несостоятельно. Твоя доктрина опровергнута. Доказано, что ты неправ. Иди и получше поучись, или распутайся сам, если сможешь!» ",
“na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi. Kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi? Micchāpaṭipanno tvamasi. Ahamasmi sammāpaṭipanno. Sahitaṁ me asahitaṁ te, purevacanīyaṁ pacchā avaca, pacchāvacanīyaṁ pure avaca, adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahitosi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosī”ti.  
«Ты не понимаешь эту Дхамму и Винаю. Я понимаю эту Дхамму и Винаю. Что бы ты понимал в этой Дхамме и Винае! Твой путь неправильный. Мой путь правильный. Я последователен, а ты не последователен. То, что нужно было сказать вначале, ты сказал потом. То, что нужно было сказать после, ты сказал прежде. То, что ты так тщательно продумывал, несостоятельно. Твоя доктрина опровергнута. Доказано, что ты неправ. Иди и получше поучись, или распутайся сам, если сможешь!» ",
Yepi samaṇassa gotamassa sāvakā sabrahmacārīhi sampayojetvā sikkhaṁ paccakkhāya hīnāyāvattanti tepi satthu ceva vaṇṇavādino honti, dhammassa ca vaṇṇavādino honti, saṅghassa ca vaṇṇavādino honti, attagarahinoyeva honti anaññagarahino, “mayamevamhā alakkhikā mayaṁ appapuññā te mayaṁ evaṁ svākkhāte dhammavinaye pabbajitvā nāsakkhimhā yāvajīvaṁ paripuṇṇaṁ parisuddhaṁ brahmacariyaṁ caritun”ti.  
И даже те ученики, которые ссорятся со своими товарищами по святой жизни, оставляют [монашескую] тренировку, чтобы вернуться к низшей [домохозяйской] жизни – даже они восхваляют и Учителя, и Дхамму, и Сангху. Они обвиняют себя вместо других, говоря: «Нам не повезло, у нас мало заслуг. Ведь хотя мы и ушли в жизнь бездомную в такой хорошо провозглашённой Дхамме, мы не смогли жить совершенной и чистой святой жизнью до конца своих дней». ",
taṁ vata anāgataṁ vādapathaṁ na dakkhati, uppannaṁ vā parappavādaṁ na sahadhammena suniggahitaṁ niggaṇhissatīti—netaṁ ṭhānaṁ vijjati’.  
Не может быть такого, чтобы он не предвидел бы выводов, [которые можно сделать из] утверждения, или же чтобы он не смог бы аргументированно доказать несостоятельность имеющихся чужих доктрин». ",
taṁ vata anāgataṁ vādapathaṁ na dakkhati, uppannaṁ vā parappavādaṁ na sahadhammena niggahitaṁ niggaṇhissatīti—  
",
Idhudāyi, bhikkhu sammādiṭṭhiṁ bhāveti, sammāsaṅkappaṁ bhāveti, sammāvācaṁ bhāveti, sammākammantaṁ bhāveti, sammāājīvaṁ bhāveti, sammāvāyāmaṁ bhāveti, sammāsatiṁ bhāveti, sammāsamādhiṁ bhāveti.  
Вот монах развивает правильные воззрения, правильное устремление, правильную речь, правильные действия, правильные средства к жизни, правильное усилие, правильную осознанность, и правильное сосредоточение. ",
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
«Это моё тело, состоящее из материальной формы, Состоящее из четырёх великих элементов, порождённое отцом и матерью – выстроено из варёного риса и каши, подвержено непостоянству, износу, стиранию, распаду и разложению. ",
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
«Это моё тело, состоящее из материальной формы, Состоящее из четырёх великих элементов, порождённое отцом и матерью – выстроено из варёного риса и каши, подвержено непостоянству, износу, стиранию, распаду и разложению. ",
Puna caparaṁ, udāyi, akkhātā mayā sāvakānaṁ paṭipadā, yathāpaṭipannā me sāvakā anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussaranti, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi, anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к воспоминанию их многочисленных прошлых жизней. [Они вспоминают] одну жизнь, две, три, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, многие циклы свёртывания и развёртывания мира [вспоминая:] «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, Таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь я тоже носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, Таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился тут». Так они вспоминают множество своих жизней во всех их вариациях и деталях. ",
Attamano sakuludāyī paribbājako bhagavato bhāsitaṁ abhinandīti.  
Странник Удайин был доволен и восхитился словами Благословенного. "

pisuṇavāco kho pana hoti, ito sutvā amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya—iti samaggānaṁ vā bhettā, bhinnānaṁ vā anuppadātā, vaggārāmo, vaggarato, vagganandī, vaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti;  
They speak divisively. They repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. And so they divide those who are harmonious, supporting division, delighting in division, loving division, speaking words that promote division.
samphappalāpī kho pana hoti akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī, anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ—  
They talk nonsense. Their speech is untimely, and is neither factual nor beneficial. It has nothing to do with the teaching or the training. Their words have no value, and are untimely, unreasonable, rambling, and pointless.
pisuṇaṁ vācaṁ pahāya pisuṇāya vācāya paṭivirato hoti, ito sutvā na amutra akkhātā imesaṁ bhedāya, amutra vā sutvā na imesaṁ akkhātā amūsaṁ bhedāya—iti bhinnānaṁ vā sandhātā sahitānaṁ vā anuppadātā samaggārāmo samaggarato samagganandī samaggakaraṇiṁ vācaṁ bhāsitā hoti;  
They give up divisive speech. They don’t repeat in one place what they heard in another so as to divide people against each other. Instead, they reconcile those who are divided, supporting unity, delighting in harmony, loving harmony, speaking words that promote harmony.
byāpannacitto kho pana hoti paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā vajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti—  
They have ill will and malicious intentions: ‘May these sentient beings be killed, slaughtered, slain, destroyed, or annihilated!’
abyāpannacitto kho pana hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā abyābajjhā anīghā sukhī attānaṁ pariharantū’ti—  
They have a kind heart and loving intentions: ‘May these sentient beings live free of enmity and ill will, untroubled and happy!’ abyābajjhā → abyāpajjhā (bj, sya-all, km, pts1ed, mr)
Attamano āyasmā sāriputto bhagavato bhāsitaṁ abhinandīti.  
Satisfied, Venerable Sāriputta was happy with what the Buddha said. "

“Evamāvuso”ti kho susimo paribbājako sakāya parisāya paṭissuṇitvā yenāyasmā ānando tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā āyasmatā ānandena saddhiṁ sammodi.  
“Yes, reverends,” replied Susīma. Then he went to Venerable Ānanda, and exchanged greetings with him.
Sammodanīyaṁ kathaṁ sāraṇīyaṁ vītisāretvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho susimo paribbājako āyasmantaṁ ānandaṁ etadavoca:  
When the greetings and polite conversation were over, he sat down to one side and said to Ānanda,
“icchāmahaṁ, āvuso ānanda, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun”ti.  
“Reverend Ānanda, I wish to lead the spiritual life in this teaching and training.”
Atha kho āyasmā ānando susimaṁ paribbājakaṁ ādāya yena bhagavā tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā bhagavantaṁ abhivādetvā ekamantaṁ nisīdi. Ekamantaṁ nisinno kho āyasmā ānando bhagavantaṁ etadavoca:  
Then Ānanda took Susīma to the Buddha, bowed, sat down to one side, and said to him,
‘icchāmahaṁ, āvuso ānanda, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun’”ti.  
he wishes to lead the spiritual life in this teaching and training.”
“Tenahānanda, susimaṁ pabbājethā”ti.  
“Well then, Ānanda, give Susīma the going forth.”
“Api pana tumhe āyasmanto evaṁ jānantā evaṁ passantā anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussaratha, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattārīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi, anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhapaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhapaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarathā”ti?  
“Well, knowing and seeing thus, do you recollect many kinds of past lives. That is: one, two, three, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, a hundred, a thousand, a hundred thousand rebirths; many eons of the world contracting, many eons of the world expanding, many eons of the world contracting and expanding? Do you remember: ‘There, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn somewhere else. There, too, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn here.’ Do you recollect your many kinds of past lives, with features and details?”
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if it’s impermanent, suffering, and perishable, is it fit to be regarded thus:
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if it’s impermanent, suffering, and perishable, is it fit to be regarded thus:
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if they’re impermanent, suffering, and perishable, are they fit to be regarded thus:
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if it’s impermanent, suffering, and perishable, is it fit to be regarded thus:
“accayo maṁ, bhante, accagamā yathābālaṁ yathāmūḷhaṁ yathāakusalaṁ, yvāhaṁ evaṁ svākkhāte dhammavinaye dhammatthenako pabbajito.  
“I have made a mistake, sir. It was foolish, stupid, and unskillful of me to go forth as a thief in such a well-explained teaching and training.
“Taggha tvaṁ, susima, accayo accagamā yathābālaṁ yathāmūḷhaṁ yathāakusalaṁ, yo tvaṁ evaṁ svākkhāte dhammavinaye dhammatthenako pabbajito.  
“Indeed, Susīma, you made a mistake. It was foolish, stupid, and unskillful of you to go forth as a thief in such a well-explained teaching and training.
Yā evaṁ svākkhāte dhammavinaye dhammatthenakassa pabbajjā, ayaṁ tato dukkhavipākatarā ca kaṭukavipākatarā ca, api ca vinipātāya saṁvattati.  
going forth as a thief in such a well-explained teaching and training has a more painful and bitter result. And it even leads to the underworld.

“icchāma mayaṁ, bhante, pacchābhūmaṁ janapadaṁ gantuṁ, pacchābhūme janapade nivāsaṁ kappetun”ti.  
“Sir, we wish to go to a western land to take up residence there.”
Atha kho te bhikkhū bhagavato bhāsitaṁ abhinanditvā anumoditvā uṭṭhāyāsanā bhagavantaṁ abhivādetvā padakkhiṇaṁ katvā yenāyasmā sāriputto tenupasaṅkamiṁsu; upasaṅkamitvā āyasmatā sāriputtena saddhiṁ sammodiṁsu.  
And then those mendicants approved and agreed with what the Buddha said. They got up from their seat, bowed, and respectfully circled the Buddha, keeping him on their right. Then they went up to Venerable Sāriputta, and exchanged greetings with him.
“icchāma mayaṁ, āvuso sāriputta, pacchābhūmaṁ janapadaṁ gantuṁ, pacchābhūme janapade nivāsaṁ kappetuṁ.  
“Reverend Sāriputta, we wish to go to a western land to take up residence there.
‘kiṁvādī panāyasmantānaṁ satthā kimakkhāyī’ti, kacci vo āyasmantānaṁ dhammā sussutā suggahitā sumanasikatā sūpadhāritā suppaṭividdhā paññāya, yathā byākaramānā āyasmanto vuttavādino ceva bhagavato assatha, na ca bhagavantaṁ abhūtena abbhācikkheyyātha, dhammassa cānudhammaṁ byākareyyātha, na ca koci sahadhammiko vādānuvādo gārayhaṁ ṭhānaṁ āgaccheyyā”ti?  
‘But what does the venerables’ Teacher teach? What does he explain?’ I trust the venerables have properly heard, learned, applied the mind, and remembered the teachings, and penetrated them with wisdom. That way, when answering you will repeat what the Buddha has said and not misrepresent him with an untruth. You will explain in line with the teaching, with no legitimate grounds for rebuke and criticism.” panāyasmantānaṁ → kiṁvādāyasmantānaṁ (sya-all, pts1ed, mr) | vādānuvādo → vādānupāto (bj, sya-all aṭṭhakathāyaṁ pāṭhantaraṁ)
‘chandarāgavinayakkhāyī kho no, āvuso, satthā’ti.  
‘Reverend, our Teacher explained the removal of desire and lust.’
‘kismiṁ panāyasmantānaṁ chandarāgavinayakkhāyī satthā’ti?  
‘But regarding what does the venerables’ teacher explain the removal of desire and lust?’
‘rūpe kho, āvuso, chandarāgavinayakkhāyī satthā,  
‘Our teacher explains the removal of desire and lust for form,
viññāṇe chandarāgavinayakkhāyī satthā’ti.  
and consciousness.’
‘kiṁ panāyasmantānaṁ ādīnavaṁ disvā rūpe chandarāgavinayakkhāyī satthā,  
‘But what drawback has he seen that he teaches the removal of desire and lust for form,
viññāṇe chandarāgavinayakkhāyī satthā’ti?  
and consciousness?’
Idaṁ kho no, āvuso, ādīnavaṁ disvā rūpe chandarāgavinayakkhāyī satthā,  
This is the drawback our Teacher has seen that he teaches the removal of desire and lust for form,
viññāṇe chandarāgavinayakkhāyī satthā’ti.  
and consciousness.’
‘kiṁ panāyasmantānaṁ ānisaṁsaṁ disvā rūpe chandarāgavinayakkhāyī satthā,  
‘But what benefit has he seen that he teaches the removal of desire and lust for form,
viññāṇe chandarāgavinayakkhāyī satthā’ti?  
and consciousness?’
Idaṁ kho no, āvuso, ānisaṁsaṁ disvā rūpe chandarāgavinayakkhāyī satthā, vedanāya …  
This is the benefit our Teacher has seen that he teaches the removal of desire and lust for form, feeling,
viññāṇe chandarāgavinayakkhāyī satthā’ti.  
and consciousness.’
Attamanā te bhikkhū āyasmato sāriputtassa bhāsitaṁ abhinandunti.  
Satisfied, the mendicants approved what Sāriputta said. "

Santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ.  
But there are mendicants here who are junior, recently gone forth, newly come to this teaching and training.
evameva santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ tesaṁ mamaṁ apassantānaṁ siyā aññathattaṁ siyā vipariṇāmo.  
sn22.80
Santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ.  
But there are mendicants who are junior, recently gone forth, newly come to this teaching and training. …
evameva santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ tesaṁ bhagavantaṁ apassantānaṁ siyā aññathattaṁ siyā vipariṇāmo.  
sn22.80
evameva santettha bhikkhū navā acirapabbajitā adhunāgatā imaṁ dhammavinayaṁ, tesaṁ bhagavantaṁ alabhantānaṁ dassanāya siyā aññathattaṁ siyā vipariṇāmo.  
sn22.80
Abhinandatu, bhante, bhagavā bhikkhusaṅghaṁ;  
May the Buddha be happy with the mendicant Saṅgha!
So ca hoti abhijjhālu kāmesu tibbasārāgo byāpannacitto paduṭṭhamanasaṅkappo muṭṭhassati asampajāno asamāhito vibbhantacitto pākatindriyo.  
Yet they covet sensual pleasures; they’re infatuated, full of ill will and malicious intent. They are unmindful, lacking situational awareness and immersion, with straying mind and undisciplined faculties.
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if it’s impermanent, suffering, and perishable, is it fit to be regarded thus: