‘Mā maṁ jaññū’ti icchati, ‘mā maṁ jaññū’ti saṅkappati, ‘mā maṁ jaññū’ti vācaṁ bhāsati, ‘mā maṁ jaññū’ti kāyena parakkamati. So tassa vacīduccaritassa paṭicchādanahetu …pe… so tassa manoduccaritassa paṭicchādanahetu …pe… ‘mā maṁ jaññū’ti kāyena parakkamati.  
They wish, plan, speak, and act with the thought: ‘May no-one find me out!’
Sa kho so, bhikkhave, daliddo assako anāḷhiko kāyena duccaritaṁ caritvā vācāya duccaritaṁ caritvā manasā duccaritaṁ caritvā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā nirayabandhane vā bajjhati tiracchānayonibandhane vā.  
That poor, penniless person has done bad things by way of body, speech, and mind. When their body breaks up, after death, they’re trapped in the prison of hell or the animal realm.
Nāhaṁ, bhikkhave, aññaṁ ekabandhanampi samanupassāmi evaṁdāruṇaṁ evaṅkaṭukaṁ evaṁantarāyakaraṁ anuttarassa yogakkhemassa adhigamāya, yathayidaṁ, bhikkhave, nirayabandhanaṁ vā tiracchānayonibandhanaṁ vāti.  
I don’t see a single prison that’s as brutal, as vicious, and such an obstacle to reaching the supreme sanctuary from the yoke as the prison of hell or the animal realm. evaṅkaṭukaṁ → evaṁdukkhaṁ (sya-all, km, mr)
Tatheva ariyavinaye,  
In the same way, in the noble one’s training
saṅkappā mānasā dukhā;  
they’re prosecuted
niraye vāpi bajjhati.  
or is trapped in hell.
Diṭṭhadhammahitatthāya,  
welfare and benefit in this life,
Tatheva ariyavinaye,  
In the same way, in the noble one’s training,
Eso kho ariyavinaye,  
is said to live happily

“Idhānanda, bhikkhū adhammaṁ dhammoti dīpenti, dhammaṁ adhammoti dīpenti, avinayaṁ vinayoti dīpenti …pe…  
“Ānanda, it’s when a mendicant explains what is not the teaching as the teaching …
“Kiṁ pana, bhante, kappaṭṭhikaṁ kibbisan”ti?  
“But sir, what is the evil that lasts for an eon?”
“Kappaṁ, ānanda, nirayamhi paccatīti—  
“They burn in hell for an eon, Ānanda.
Vaggarato adhammaṭṭho,  
Taking a stand against the teaching,
Kappaṁ nirayamhi paccatī”ti.  
they burn in hell for an eon.” "

Samphappalāpī hoti akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī; anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
They talk nonsense. Their speech is untimely, and is neither factual nor beneficial. It has nothing to do with the teaching or the training. Their words have no value, and are untimely, unreasonable, rambling, and pointless.
Byāpannacitto hoti paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā bajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
They have ill will and malicious intentions: ‘May these sentient beings be killed, slaughtered, slain, destroyed, or annihilated!’ vinassantu vā mā vā ahesun’ti → mā vā ahesuṁ iti vāti (bj, pts1ed, mr)
Imesaṁ pana, cunda, dasannaṁ akusalānaṁ kammapathānaṁ samannāgamanahetu nirayo paññāyati, tiracchānayoni paññāyati, pettivisayo paññāyati, yā vā panaññāpi kāci duggatiyo.  
It’s because of those who do these ten kinds of unskillful deeds that hell, the animal realm, the ghost realm, or any other bad places are found. vā → yā ca (mr) | duggatiyo → duggati hoti (sya-all, mr)
Abyāpannacitto hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā hontu abyāpajjā, anīghā sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
They have a kind heart and loving intentions: ‘May these sentient beings live free of enmity and ill will, untroubled and happy!’

Paṭhamanirayasaggasutta  
Heaven and Hell (1st) Paṭhamanirayasaggasutta → paṭhamanirayasuttaṁ (bj)
“Dasahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
“Someone with ten qualities is cast down to hell.
Samphappalāpī hoti, akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī, anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
They talk nonsense. Their speech is untimely, and is neither factual nor beneficial. It has nothing to do with the teaching or the training. Their words have no value, and are untimely, unreasonable, rambling, and pointless.
Byāpannacitto hoti, paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā bajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
They have ill will and malicious intentions: ‘May these sentient beings be killed, slaughtered, slain, destroyed, or annihilated!’
Imehi kho, bhikkhave, dasahi dhammehi samannāgato yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
Someone with these ten qualities is cast down to hell.
Abyāpannacitto hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā hontu abyāpajjā anīghā, sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
They have a kind heart and loving intentions: ‘May these sentient beings live free of enmity and ill will, untroubled and happy!’

Samphappalāpī hoti, akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī, anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
They indulge in talking nonsense. Their speech is untimely, and is neither factual nor beneficial. It has nothing to do with the teaching or the training. Their words have no value, and are untimely, unreasonable, rambling, and pointless.
Byāpannacitto hoti, paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā bajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
They have ill will and malicious intentions: ‘May these sentient beings be killed, slaughtered, slain, destroyed, or annihilated!’
Tividhakāyakammantasandosabyāpattiakusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti; catubbidhavacīkammantasandosabyāpattiakusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti; tividhamanokammantasandosabyāpatti akusalasañcetanikāhetu vā, bhikkhave, sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti.  
When their body breaks up, after death, sentient beings are reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell because of these three kinds of corruption and failure of bodily action, these four kinds of corruption and failure of verbal action, or these three kinds of corruption and failure of mental action that have unskillful intention, with suffering as their outcome and result. Tividhakāyakammantasandosabyāpattiakusalasañcetanikāhetu → … sañcetanikahetu (mr)
evamevaṁ kho, bhikkhave, tividhakāyakammantasandosabyāpattiakusalasañcetanikāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti; catubbidhavacīkammantasandosabyāpattiakusalasañcetanikāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti; tividhamanokammantasandosabyāpattiakusalasañcetanikāhetu vā sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjantīti.  
In the same way, when their body breaks up, after death, sentient beings are reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell because of these three kinds of corruption and failure of bodily action, these four kinds of corruption and failure of verbal action, or these three kinds of corruption and failure of mental action that have unskillful intention, with suffering as their outcome and result.
Abyāpannacitto hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā hontu abyāpajjā anīghā, sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
They have a kind heart and loving intentions: ‘May these sentient beings live free of enmity and ill will, untroubled and happy!’

“Tena hi, samma jīvaka, hatthiyānāni kappāpehī”ti.  
«Приготовь же, дорогой Дживака, повозки со слонами».
“Evaṁ, devā”ti kho jīvako komārabhacco rañño māgadhassa ajātasattussa vedehiputtassa paṭissuṇitvā pañcamattāni hatthinikāsatāni kappāpetvā rañño ca ārohaṇīyaṁ nāgaṁ, rañño māgadhassa ajātasattussa vedehiputtassa paṭivedesi:  
9. «Хорошо, Божественный» — согласился Дживака Комарабхачча с царем Магадхи Аджатасатту Ведехипуттой, приготовил пятьсот слоних и слона, предназначенного для царя, и сообщил царю Магадхи Аджатасатту Ведехипутте:
“kappitāni kho te, deva, hatthiyānāni,  
«Божественный, повозки со слонами приготовлены для того,
āḷārikā kappakā nhāpakā sūdā mālakārā rajakā pesakārā naḷakārā kumbhakārā gaṇakā muddikā, yāni vā panaññānipi evaṅgatāni puthusippāyatanāni, te diṭṭheva dhamme sandiṭṭhikaṁ sippaphalaṁ upajīvanti;  
повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и [занятые] в других различных отраслях ремесел подобного рода — и они живут в этом зримом мире зримым плодом [своего] ремесла; nhāpakā → nagāpakā (bj); nhāpikā (sya-all); nahāpakā (pts1ed)
seyyathidaṁ—hatthārohā assārohā rathikā dhanuggahā celakā calakā piṇḍadāyakā uggā rājaputtā pakkhandino mahānāgā sūrā cammayodhino dāsikaputtā āḷārikā kappakā nhāpakā sūdā mālakārā rajakā pesakārā naḷakārā kumbhakārā gaṇakā muddikā, yāni vā panaññānipi evaṅgatāni puthusippāyatanāni, te diṭṭheva dhamme sandiṭṭhikaṁ sippaphalaṁ upajīvanti;  
а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, [не уступающие] большому слону, герои, воители в кожаных [панцирях], дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и [занятые] в других различных отраслях ремесел подобного рода — и они живут в этом зримом мире зримым плодом [своего] ремесла;
Cuddasa kho panimāni yonipamukhasatasahassāni saṭṭhi ca satāni cha ca satāni pañca ca kammuno satāni pañca ca kammāni tīṇi ca kammāni kamme ca aḍḍhakamme ca dvaṭṭhipaṭipadā dvaṭṭhantarakappā chaḷābhijātiyo aṭṭha purisabhūmiyo ekūnapaññāsa ājīvakasate ekūnapaññāsa paribbājakasate ekūnapaññāsa nāgāvāsasate vīse indriyasate tiṁse nirayasate chattiṁsa rajodhātuyo satta saññīgabbhā satta asaññīgabbhā satta nigaṇṭhigabbhā satta devā satta mānusā satta pisācā satta sarā satta pavuṭā satta pavuṭasatāni satta papātā satta papātasatāni satta supinā satta supinasatāni cullāsīti mahākappino satasahassāni, yāni bāle ca paṇḍite ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karissanti.  
Существует четырнадцать сотен тысяч главных [видов] рождения, и шестнадцать сотен [других], и [еще] шестьсот [других]; пятьсот [видов] действий, и [еще] пять действий, и три действия, и [одно] действие, и половина действия; шестьдесят два пути, шестьдесят два внутренних периода, шесть разновидностей [существ], восемь стадий человеческой [жизни], сорок девять сотен [видов] поддержания жизни, сорок девять сотен [видов] странствующих аскетов, сорок девять сотен областей, населенных нагами, двадцать сотен жизненных способностей, тридцать сотен преисподних, тридцать шесть элементов страсти, семь пород, наделенных сознанием, семь пород, лишенных сознания, семь пород [растущих] от узлов [стебля], семь [видов] богов, семь [видов] людей, семь [видов] демонов, семь озер, семь патува [и еще] семьсот патува, семь [великих] обрывов, семьсот [малых] обрывов, семь [видов великих] снов, семьсот [видов малых] снов, восемьдесят четыре сотни тысяч великих периодов, в течение которых и глупцы и мудрые, странствуя, переходя из одного существования в другое, положат конец страданию. mahākappino → mahākappuno (si, pts1ed) | pavuṭā → paṭuvā (pts1ed); sapuṭā (mr)
āḷārikā kappakā nhāpakā sūdā mālakārā rajakā pesakārā naḷakārā kumbhakārā gaṇakā muddikā, yāni vā panaññānipi evaṅgatāni puthusippāyatanāni, te diṭṭheva dhamme sandiṭṭhikaṁ sippaphalaṁ upajīvanti,  
повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и [занятые] в других различных отраслях ремесел подобного рода — и они живут в этом зримом мире зримым плодом [своего] ремесла;
Abrahmacariyaṁ pahāya brahmacārī hoti ārācārī virato methunā gāmadhammā.  
Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный, он удаляется и воздерживается от всеобщего обычая совокупления.
Seyyathidaṁ—na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi, kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi, micchā paṭipanno tvamasi, ahamasmi sammā paṭipanno, sahitaṁ me, asahitaṁ te, pure vacanīyaṁ pacchā avaca, pacchā vacanīyaṁ pure avaca, adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahito tvamasi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosīti  
а именно: „Ты не знаешь истины и должного поведения — я знаю истину и должное поведение!“ — „Как ты узнаешь истину и должное поведение?“ — „Ты следуешь ложным путем — я следую истинным путем!“ — „Я последователен — ты непоследователен!“ — „Ты сказал в конце то, что следовало сказать в начале, и сказал в начале то, что следовало сказать в конце!“ — „ [Мысль] у тебя непродуманна и превратна!“ — „Твоя речь опровергнута, ты побежден!“ — „Оставь эту речь, или разъясни, если можешь!“ —
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью,
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
„Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, [представляет собой] скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению,
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
„Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, [представляет собой] скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению,
So anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe, ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних [существованиях], а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих периодах свертывания [мира], во многих периодах развертывания [мира], во многих периодах свертывания и развертывания [мира]: „Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом мире. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь рожден здесь“ — так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних [существованиях].
So anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe, ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Он вспоминает различные места, где пребывал в прежних [существованиях], а именно: в одном рождении, в двух рождениях, в трех рождениях, в четырех рождениях, в пяти рождениях, в десяти рождениях, в двадцати рождениях, в тридцати рождениях, в сорока рождениях, в пятидесяти рождениях, в ста рождениях, в тысяче рождений, в сотне тысяч рождений, во многих периодах свертывания [мира], во многих периодах развертывания [мира], во многих периодах свертывания и развертывания [мира]: „Там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я вновь родился в другом месте. А там я жил под таким-то именем, в таком-то роду, в таком-то сословии, таким-то пропитанием, испытал такое-то счастье и несчастье, [достиг] такого-то срока жизни. Вслед за тем, оставив существование, я был вновь рожден здесь“, — так вспоминает он во всех обстоятельствах и подробностях различные места, где пребывал в прежних [существованиях].
So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti.  
Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными.
So dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate, yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā. Te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate; yathākammūpage satte pajānāti.  
Божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными: „Поистине, почтенные, те существа, что наделены дурным поведением тела, наделены дурным поведением в речи, наделены дурным поведением разума, злословят о праведных, придерживаются ложных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] ложных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в бедствии, несчастье, страдании, преисподней. Те же существа, почтенные, что наделены хорошим поведением тела, наделены хорошим поведением в речи, наделены хорошим поведением разума, не злословят о праведных, придерживаются истинных воззрений, предаются действиям, [проистекающим из] истинных воззрений, с распадом тела после смерти вновь рождаются в счастье, в небесном мире“. — Так божественным очищенным зрением, выходящим за пределы человеческого, он видит, как существа оставляют жизнь и вновь рождаются; он постигает, как существа, согласно своим действиям, становятся низкими, возвышенными, красивыми, некрасивыми, счастливыми, несчастными.

Ye te, bho gotama, evamāhaṁsu: ‘samaṇo gotamo sabbaṁ tapaṁ garahati, sabbaṁ tapassiṁ lūkhājīviṁ ekaṁsena upakkosati upavadatī’ti, kacci te bhoto gotamassa vuttavādino, na ca bhavantaṁ gotamaṁ abhūtena abbhācikkhanti, dhammassa cānudhammaṁ byākaronti, na ca koci sahadhammiko vādānuvādo gārayhaṁ ṭhānaṁ āgacchati?  
И вот, почтенный Готама, те, которые говорят так: „Отшельник Готама осуждает всякое подвижничество, не колеблясь, он порицает и обвиняет всякого подвижника, живущего в лишениях“, — говорят ли они, почтенный Готама, [действительно] сказанное Готамой и не клевещут ли они лживым образом на Благостного Готаму? Разъясняют ли они истину во всей ее последовательности и не приходят ли [таким образом] согласные с истиной мысли учения к порицаемому положению?
Idhāhaṁ, kassapa, ekaccaṁ tapassiṁ lūkhājīviṁ passāmi dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannaṁ.  
Вот Кассапа, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, я вижу, как какой-нибудь подвижник, живущий в лишениях, […] с распадом тела после смерти вновь рождается в бедствии, несчастье, страдании, преисподней.
Idhāhaṁ, kassapa, ekaccaṁ tapassiṁ appadukkhavihāriṁ passāmi dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannaṁ.  
Вот, Кассапа, очищенным божественным зрением, выходящим за пределы человеческого, я вижу, как какой-нибудь подвижник, живущий с незначительными тяготами, […] с распадом тела после смерти вновь рождается в бедствии, несчастье, страдании, преисподней.
Seyyathidaṁ—sammādiṭṭhi sammāsaṅkappo sammāvācā sammākammanto sammāājīvo sammāvāyāmo sammāsati sammāsamādhi.  
а именно: надлежащее воззрение, надлежащее намерение, надлежащая речь, надлежащее действие, надлежащее поддержание жизни, надлежащее усилие, надлежащая способность самосознания, надлежащая сосредоточенность.
ukkuṭikopi hoti ukkuṭikappadhānamanuyutto,  
сидит на корточках, следуя упражнению сидящих на корточках;
kaṇṭakāpassayikopi hoti kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappeti,  
пользуется подстилкой с шипами, ложась на постель, где подстилка с шипами;
phalakaseyyampi kappeti, thaṇḍilaseyyampi kappeti,  
ложится на постель из деревянных дощечек, ложится на голую землю,
Yathā vā paneke bhonto samaṇabrāhmaṇā saddhādeyyāni bhojanāni bhuñjitvā te evarūpāya tiracchānavijjāya micchājīvena jīvitaṁ kappenti.  
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают таким образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью.
“Yo kho, kassapa, aññatitthiyapubbo imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhati pabbajjaṁ, ākaṅkhati upasampadaṁ, so cattāro māse parivasati, catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti, upasampādenti bhikkhubhāvāya.  
«Кто, Кассапа, принадлежа прежде к другой школе, в соответствии с этой истиной и должным поведением стремится к странничеству, стремится к доступу в общину, тот в течение четырех месяцев подвергается испытанию; по истечении четырех месяцев удовлетворенные в мыслях монахи делают [его] странником и доставляют доступ в общину — к состоянию монаха.
“Sace, bhante, aññatitthiyapubbā imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhanti pabbajjaṁ, ākaṅkhanti upasampadaṁ, cattāro māse parivasanti, catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti, upasampādenti bhikkhubhāvāya. Ahaṁ cattāri vassāni parivasissāmi, catunnaṁ vassānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājentu, upasampādentu bhikkhubhāvāyā”ti.  
«Если, господин, принадлежавшие прежде к другой школе и в соответствии с этой истиной и должным поведением стремящиеся к странничеству, стремящиеся к доступу в общину в течение четырех месяцев подвергаются испытанию, по истечении же четырех месяцев удовлетворенные в мыслях монахи делают [их] странниками и доставляют доступ в общину — к состоянию монаха, то в течение четырех месяцев я буду подвергаться испытанию, по истечении же четырех месяцев пусть удовлетворенные в мыслях монахи сделают [меня] странником и доставят доступ в общину — к состоянию монаха».

2. Rājaaparihāniyadhamma  
2. Условия, предотвращающие упадок государства
3. Bhikkhuaparihāniyadhamma  
3. Условия, предотвращающие упадок монахов
Puna caparaṁ, gahapatayo, dussīlo sīlavipanno kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjati.  
И далее, домоправители, злонравный, пренебрегающий нравственностью, с распадом тела после смерти вновь рождается в бедствии, несчастье, страдании, преисподней.
“Yasmiṁ padese kappeti,  
«В каком бы месте ни избрал
Sujātā, ānanda, upāsikā tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā sotāpannā avinipātadhammā niyatā sambodhiparāyaṇā.  
Преданная мирянка Суджата, Ананда, избавившись от трех уз, стала вступившей в поток, не подверженной страданию, уверенной, движущейся к просветлению.
Sātirekāni, ānanda, pañcasatāni nātike upāsakā kālaṅkatā, tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā sotāpannā avinipātadhammā niyatā sambodhiparāyaṇā.  
Пятьсот с лишним преданных мирян, Ананда, окончивших свои дни в Надике, избавившись от трех уз, стали вступившими в поток, не подверженными страданию, уверенными, движущимися к просветлению. Sātirekāni → dasātirekāni (sya-all, km)
10. Dhammādāsadhammapariyāya  
10. Объяснение Учения под названием 'зеркало Действительности'
‘khīṇanirayomhi khīṇatiracchānayoni khīṇapettivisayo khīṇāpāyaduggativinipāto, sotāpannohamasmi avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo’ti.  
„Для меня уничтожена преисподняя, уничтожено рождение в образе животного, уничтожено [рождение] в мире душ предков, уничтожены бедствия, несчастья, страдания — я стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению“.
‘khīṇanirayomhi khīṇatiracchānayoni khīṇapettivisayo khīṇāpāyaduggativinipāto, sotāpannohamasmi avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo’ti?  
„Для меня уничтожена преисподняя, уничтожено рождение в образе животного, уничтожено [рождение] в мире душ предков, уничтожены бедствия, несчастья, страдания — я стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению?“
‘khīṇanirayomhi khīṇatiracchānayoni khīṇapettivisayo khīṇāpāyaduggativinipāto, sotāpannohamasmi avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo’”ti.  
„Для меня уничтожена преисподняя, уничтожено рождение в образе животного, уничтожено [рождение] в мире душ предков, уничтожены бедствия, несчастья, страдания — я стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению“».
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā”ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода».
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti, yathā taṁ mārena pariyuṭṭhitacitto.  
«Господин, пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!» — ибо сердцем его завладел Мара.
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā”ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода».
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti, yathā taṁ mārena pariyuṭṭhitacitto.  
«Господин, пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!» — ибо сердцем его завладел Мара.
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhū na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахи не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, bhikkhū bhagavato sāvakā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
3.8. И вот, господин, монахи Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhuniyo na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахини не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, bhikkhuniyo bhagavato sāvikā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
И вот, господин, монахини Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsakā na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные миряне не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, upāsakā bhagavato sāvakā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
И вот, господин, преданные миряне Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
‘na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsikā na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessantī’ti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные мирянки не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину“.
Etarahi kho pana, bhante, upāsikā bhagavato sāvikā viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhanti desenti paññapenti paṭṭhapenti vivaranti vibhajanti uttānīkaronti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desenti.  
И вот, господин, монахи Благостного стали теперь рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, передают [его], разъясняют, проповедуют, утверждают, раскрывают, разбирают, делают ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, разъясняют хорошо обоснованную истину.
‘Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhū na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
„До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахи не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me bhikkhuniyo na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои монахини не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsakā na sāvakā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacārino, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные миряне не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной учениками, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
Na tāvāhaṁ, pāpima, parinibbāyissāmi, yāva me upāsikā na sāvikā bhavissanti viyattā vinītā visāradā bahussutā dhammadharā dhammānudhammappaṭipannā sāmīcippaṭipannā anudhammacāriniyo, sakaṁ ācariyakaṁ uggahetvā ācikkhissanti desessanti paññapessanti paṭṭhapessanti vivarissanti vibhajissanti uttānīkarissanti, uppannaṁ parappavādaṁ sahadhammena suniggahitaṁ niggahetvā sappāṭihāriyaṁ dhammaṁ desessanti.  
До тех пор, злодей, я не достигну ниббаны, пока мои преданные мирянки не станут рассудительными, обученными, уверенными, весьма учеными, знающими истину, следующими истине во всей ее последовательности, следующими праведности, поступающими в согласии с истиной ученицами, [которые], овладев [учением] своего наставника, будут передавать [его], разъяснять, проповедывать, утверждать, раскрывать, разбирать, делать ясным и, опровергнув возникшее ложное учение, легко опровергаемое с помощью истины, будут разъяснять хорошо обоснованную истину.
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti.  
«Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!»
“tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan”ti.  
«Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!»
‘yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
„Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā. So ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’”ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода“».
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
„Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
„Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!“
ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
„Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей.
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
‘tiṭṭhatu, bhante, bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
‘Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!’
Yassa kassaci, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā.  
Кто, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей, тот при желании может прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
Tathāgatassa kho, ānanda, cattāro iddhipādā bhāvitā bahulīkatā yānīkatā vatthukatā anuṭṭhitā paricitā susamāraddhā, so ākaṅkhamāno, ānanda, tathāgato kappaṁ vā tiṭṭheyya kappāvasesaṁ vā’ti.  
А Татхагата, Ананда, воплотил, сделал исполнимыми, обрел, сделал основой [поведения], испытал, изведал, тщательно осуществил четыре основы сверхъестественных способностей. Итак, Ананда, Татхагата может при желании прожить [целый] мировой период или оставшуюся часть мирового периода.
‘tiṭṭhatu bhagavā kappaṁ, tiṭṭhatu sugato kappaṁ bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti.  
‘Пусть Благостный проживет [целый] мировой период, пусть Счастливый проживет [целый] мировой период ради благополучия многих людей, ради счастья многих людей, ради сострадания к миру, ради пользы, благополучия и счастья богов и людей!’
Taṁ kutettha, ānanda, labbhā, yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, taṁ vata mā palujjīti netaṁ ṭhānaṁ vijjati’.  
Откуда же, Ананда, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду, так и не распалось? Таково быть не может.
vayadhammā saṅkhārā, appamādena sampādetha.  
[все] составленное подвержено старению, прилежно стремитесь к цели.
Susamāhitasaṅkappā,  
Стойкими в намерениях,
Yo imasmiṁ dhammavinaye,  
этой дхамме и должному поведению,
Atha kho bhagavā dakkhiṇena passena sīhaseyyaṁ kappesi pāde pādaṁ accādhāya sato sampajāno uṭṭhānasaññaṁ manasikaritvā.  
И тогда Благостный лег, словно лев, на правый бок, положил ногу на ногу и наделенный способностью самосознания и вдумчивостью устремил ум к тому, чтобы подняться, [когда настанет время].
Atha kho bhagavā dakkhiṇena passena sīhaseyyaṁ kappesi pāde pādaṁ accādhāya sato sampajāno.  
И тогда Благостный лег, словно лев, на правый бок и положил ногу на ногу, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью.
“Rañño, ānanda, cakkavattissa sarīraṁ ahatena vatthena veṭhenti, ahatena vatthena veṭhetvā vihatena kappāsena veṭhenti, vihatena kappāsena veṭhetvā ahatena vatthena veṭhenti.  
«Тело царя — владыки мира, Ананда, окутывают новым одеянием; окутав новым одеянием, окутывают [его] чесаной хлопчатой тканью; окутав чесаной хлопчатой тканью, окутывают [его снова] новым одеянием. sarīraṁ → sarīre (sya-all, km, mr)
31. Ānandaacchariyadhamma  
31. Удивительные качества Ананды
taṁ kutettha, ānanda, labbhā. Yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, ‘taṁ vata tathāgatassāpi sarīraṁ mā palujjī’ti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
Откуда же, Ананда, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду, так и не распалось? Такого быть не может.
“Yasmiṁ kho, subhadda, dhammavinaye ariyo aṭṭhaṅgiko maggo na upalabbhati, samaṇopi tattha na upalabbhati. Dutiyopi tattha samaṇo na upalabbhati. Tatiyopi tattha samaṇo na upalabbhati. Catutthopi tattha samaṇo na upalabbhati.  
«Когда, Субхадда в [учении об] истине и должном поведении нет праведного восьмичленного пути, то нет там и [истинного] отшельника, и нет там отшельника второй, и нет там отшельника третьей, и нет там отшельника четвертой [ступени].
Yasmiñca kho, subhadda, dhammavinaye ariyo aṭṭhaṅgiko maggo upalabbhati, samaṇopi tattha upalabbhati, dutiyopi tattha samaṇo upalabbhati, tatiyopi tattha samaṇo upalabbhati, catutthopi tattha samaṇo upalabbhati.  
Когда же, Субхадда в [учении об] истине и должном поведении есть праведный восьмичленный путь, то есть там и [истинный] отшельник, и есть там отшельник второй, и есть там отшельник третьей, и есть там отшельник четвертой [ступени]. ca → idheva (mr)
Imasmiṁ kho, subhadda, dhammavinaye ariyo aṭṭhaṅgiko maggo upalabbhati, idheva, subhadda, samaṇo, idha dutiyo samaṇo, idha tatiyo samaṇo, idha catuttho samaṇo, suññā parappavādā samaṇebhi aññehi.  
В этом же, Субхадда [моем учении об] истине и должном поведении есть праведный восьмичленный путь, и есть здесь, Субхадда, [истинный] отшельник, и отшельник второй, и отшельник третьей, и отшельник четвертой [ступени]. Прочие ложные учения лишены [истинных] отшельников — aññehi → aññe (bj, pts1ed)
“Yo kho, subhadda, aññatitthiyapubbo imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhati pabbajjaṁ, ākaṅkhati upasampadaṁ, so cattāro māse parivasati. Catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya.  
«Кто, Субхадда, принадлежа прежде к другой школе, в соответствии с этой истиной и должным поведением стремится к странничеству, стремится к доступу в общину, тот в течение четырех месяцев подвергается испытанию; по истечении четырех месяцев удовлетворенные в мыслях монахи делают [его] странником и доставляют доступ в общину — к состоянию монаха.
“Sace, bhante, aññatitthiyapubbā imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhantā pabbajjaṁ ākaṅkhantā upasampadaṁ cattāro māse parivasanti, catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya. Ahaṁ cattāri vassāni parivasissāmi, catunnaṁ vassānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājentu upasampādentu bhikkhubhāvāyā”ti.  
«Если, господин, принадлежавшие прежде к другой школе и в соответствии с истиной и должным поведением стремящиеся к странничеству, стремящиеся к доступу в общину в течение четырех месяцев подвергается испытанию, по истечении же четырех месяцев удовлетворенные в мыслях монахи делают [их] странниками и доставляют доступ в общину — к состоянию монаха, то в течение четырех месяцев я буду подвергаться испытанию, по истечении же четырех месяцев пусть удовлетворенные в мыслях монахи сделают [меня] странником и доставят доступ в общину — к состоянию монаха».
Imesañhi, ānanda, pañcannaṁ bhikkhusatānaṁ yo pacchimako bhikkhu, so sotāpanno avinipātadhammo niyato sambodhiparāyaṇo”ti.  
Ведь среди пятисот этих монахов, Ананда, даже последний монах стал вступившим в поток, не подверженным страданию, уверенным, движущимся к просветлению».
vayadhammā saṅkhārā appamādena sampādethā”ti.  
„[Все] составленное подвержено старению, прилежно стремитесь к цели“».
uppādavayadhammino;  
рожденные подвержены старению,
Taṁ kutettha, āvuso, labbhā. ‘Yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, taṁ vata mā palujjī’ti, netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  
Откуда же, друзья, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду так и не распалось? Такого быть не может.
“Rañño, vāseṭṭhā, cakkavattissa sarīraṁ ahatena vatthena veṭhenti, ahatena vatthena veṭhetvā vihatena kappāsena veṭhenti, vihatena kappāsena veṭhetvā ahatena vatthena veṭhenti.  
«Тело царя — владыки мира — окутывают, васеттхи, новым одеянием; окутав новым одеянием, окутывают [его] чесаной хлопчатой тканью; окутав чесаной хлопчатой тканью, окутывают [его снова] новым одеянием.
“tena hi, bhaṇe, mallānaṁ vihataṁ kappāsaṁ sannipātethā”ti.  
«Эй, соберите же чесаную хлопчатую ткань маллов».
Atha kho kosinārakā mallā bhagavato sarīraṁ ahatena vatthena veṭhetvā vihatena kappāsena veṭhesuṁ, vihatena kappāsena veṭhetvā ahatena vatthena veṭhesuṁ.  
И тогда кусинарийские маллы окутали тело Благостного новым одеянием; окутав новые одеянием, окутали [его] чесаной хлопчатой тканью; окутав чесаной хлопчатой тканью, окутали [его снова] новым одеянием.
‘idaṁ vo kappati, idaṁ vo na kappatī’ti.  
Мы устали [от слов]: „Это вам подобает, это вам не подобает“ —
Taṁ kutettha, āvuso, labbhā. ‘Yaṁ taṁ jātaṁ bhūtaṁ saṅkhataṁ palokadhammaṁ, taṁ tathāgatassāpi sarīraṁ mā palujjī’ti, netaṁ ṭhānaṁ vijjatī”ti.  
Откуда же, друзья, может тут получиться так, чтобы рожденное, существующее, составленное, подверженное распаду так и не распалось? Такого быть не может».
Assosuṁ kho allakappakā bulayo:  
И вот були из Аллакаппы услышали: bulayo → thūlayo (sya-all, km)
Atha kho allakappakā bulayo kosinārakānaṁ mallānaṁ dūtaṁ pāhesuṁ:  
И тогда були из Аллакаппы послали к кусинарийским маллам вестника [со словами]:
Allakappakāpi bulayo allakappe bhagavato sarīrānaṁ thūpañca mahañca akaṁsu.  
И були из Аллакаппы воздвигли в Аллакаппе надгробие и устроили празднество над останками Благостного.
Buddho have kappasatehi dullabhoti.  
поистине трудно встретить Будду даже за сотни мировых периодов

‘Na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotī’ti.  
„Но, господин, ведь Благостный не совершал передо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда“.
ehi tvaṁ, sunakkhatta, mamaṁ uddissa viharāhi, ahaṁ te uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissāmī’ti?  
‘Иди, Сунаккхатта, находись рядом со мной. Я совершу перед тобой с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’“?
ahaṁ, bhante, bhagavantaṁ uddissa viharissāmi, bhagavā me uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissatī’ti?  
‘Господин, я буду находиться рядом с Благостным и Благостный совершит передо мной с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’“?
ehi tvaṁ, sunakkhatta, mamaṁ uddissa viharāhi, ahaṁ te uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissāmīti;  
‘Иди, Сунаккхатта, находись рядом со мной. Я совершу перед тобой с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’,
ahaṁ, bhante, bhagavantaṁ uddissa viharissāmi, bhagavā me uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissatīti.  
‘Господин, я буду находиться рядом с Благостным, и Благостный совершит передо мной с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо’.
kate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye akate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye yassatthāya mayā dhammo desito so niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā’ti?  
Совершено ли с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо или не совершено с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда — разве не ведет проповедываемая мной истина к полному уничтожению страдания у испытывающего его?“
‘Kate vā, bhante, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye akate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye yassatthāya bhagavatā dhammo desito so niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā’ti.  
„Господин, совершено ли с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо или не совершено с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда, проповедываемая Благостным истина ведет к полному уничтожению страдания у испытывающего его“.
‘Iti kira, sunakkhatta, kate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye, akate vā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriye, yassatthāya mayā dhammo desito, so niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāya.  
„Итак, Сунаккхатта, совершено ли с помощью нечеловеческих сил сверхъестественное чудо или не совершено с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда, проповедываемая мной истина ведет к полному уничтожению страдания у испытывающего его.
Tatra, sunakkhatta, kiṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kataṁ karissati?  
А тогда, Сунаккхатта, к чему совершение с помощью нечеловеческих сил сверхъестественного чуда?
Evaṁ kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот как, Бхаггава, сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
yadi evaṁ sante kataṁ vā hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, akataṁ vā’ti?  
Если так, то было ли с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо или не было совершено?“
‘Addhā kho, bhante, evaṁ sante kataṁ hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, no akatan’ti.  
„Конечно, господин, если так, то поистине с помощью нечеловеческих сил было совершено сверхъестественное чудо “.
‘Evampi kho maṁ tvaṁ, moghapurisa, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karontaṁ evaṁ vadesi—  
„Итак, глупый человек, мне, с помощью недоступных человеку сил совершившему сверхъестественное чудо, ты говоришь:
na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotīti.  
‘Господин, ведь Благостный не совершал предо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда’.
Evampi kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот так, Бхаггава сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
yadi evaṁ sante kataṁ vā hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ akataṁ vā’ti?  
Если так, то было ли с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо или не было совершено?“
‘Addhā kho, bhante, evaṁ sante kataṁ hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, no akatan’ti.  
„Конечно, господин, если так, то, поистине, с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо“.
‘Evampi kho maṁ tvaṁ, moghapurisa, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karontaṁ evaṁ vadesi:  
„Итак, глупый человек, мне, с помощью недоступных человеку сил совершившему сверхъестественное чудо, ты говоришь:
“na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotī”ti.  
‘Господин, ведь Благостный не совершал предо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда’.
Evampi kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот как, Бхаггава сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ.  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо.
Te tattha ubhopi uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kareyyāma.  
Тогда с помощью недоступных человеку сил мы сможем совершить сверхъестественное чудо.
Ekañce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, dvāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит одно сверхъестественное чудо, то я совершу два.
Dve ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, cattārāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит два сверхъестественных чуда, то я совершу четыре.
Cattāri ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, aṭṭhāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит четыре сверхъестественных чуда, то я совершу восемь.
Iti yāvatakaṁ yāvatakaṁ samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, taddiguṇaṁ taddiguṇāhaṁ karissāmī’ti.  
Сколько бы отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил ни совершал сверхъестественных чудес — я все же совершу вдвое больше его“.
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ.  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо.
Te tattha ubhopi uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kareyyāma.  
Тогда с помощью недоступных человеку сил мы сможем совершить сверхъестественное чудо.
Ekañce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, dvāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит одно сверхъестественное чудо, то я совершу два.
Dve ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, cattārāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит два сверхъестественных чуда, то я совершу четыре.
Cattāri ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, aṭṭhāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит четыре сверхъестественных чуда, то я совершу восемь.
Iti yāvatakaṁ yāvatakaṁ samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, taddiguṇaṁ taddiguṇāhaṁ karissāmī”’ti.  
Сколько бы отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил ни совершал сверхъестественных чудес — я все же совершу вдвое больше его’“.
ajito licchavīnaṁ senāpati mahānirayaṁ upapannoti.  
'Военачальник личчхавов Аджита возродился в великой преисподней'.
Na kho panāhaṁ, bhante, mahānirayaṁ upapanno;  
Но, господин, я ведь возродился не в великой преисподней,
Abhikkamathāyasmanto abhikkamathāyasmanto, sādhurūpānaṁ samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissatī’ti.  
Идите, досточтимые, идите, досточтимые — превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!“
‘sādhurūpānaṁ kira, bho, samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissati;  
„Поистине, превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!
Abhikkamathāyasmanto abhikkamathāyasmanto, sādhurūpānaṁ samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissatī’ti.  
Идите, досточтимые, идите, досточтимые — превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!“
‘sādhurūpānaṁ kira, bho, samaṇānaṁ uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ bhavissati;  
„Поистине, превосходные на вид отшельники с помощью недоступных человеку сил совершат сверхъестественное чудо!
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ.  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо.
Te tattha ubhopi uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ kareyyāma.  
Тогда с помощью недоступных человеку сил мы сможем совершить сверхъестественное чудо.
Ekañce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, dvāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит одно сверхъестественное чудо, то я совершу два.
Dve ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, cattārāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит два сверхъестественных чуда, то я совершу четыре.
Cattāri ce samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyāni karissati, aṭṭhāhaṁ karissāmi.  
И если отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил совершит четыре сверхъестественных чуда, то я совершу восемь.
Iti yāvatakaṁ yāvatakaṁ samaṇo gotamo uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karissati, taddiguṇaṁ taddiguṇāhaṁ karissāmī”ti  
Сколько бы отшельник Готама с помощью недоступных человеку сил ни совершал сверхъестественных чудес — я все же совершу вдвое больше его'.
Ñāṇavādo kho pana ñāṇavādena arahati uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ dassetuṁ …pe…  
говорящий же о знании должен, говоря о знании, явить с помощью недоступных человеку сил сверхъестественное чудо …
‘yannūnāhaṁ aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappeyyaṁ.  
‘Что если я теперь, схоронившись в какой-нибудь густой роще, сделаю логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhameyyaṁ, āsayā nikkhamitvā vijambheyyaṁ, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokeyyaṁ, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadeyyaṁ, tikkhattuṁ sīhanādaṁ naditvā gocarāya pakkameyyaṁ.  
сделав там логово, выйду вечером из логова; выйдя из логова, приободрюсь; приободрившись, огляжусь по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, трижды прорычу львиным рыком и, трижды прорычав львиным рыком, отправлюсь на поиски добычи.
Atha kho, āvuso, so sīho migarājā aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappesi.  
И вот, почтенный, этот лев, царь зверей, схоронившись в одной густой роще, сделал логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhami, āsayā nikkhamitvā vijambhi, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokesi, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadi, tikkhattuṁ sīhanādaṁ naditvā gocarāya pakkāmi.  
сделав там логово, вышел вечером из логова; выйдя из логова, приободрился; приободрившись, огляделся по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, трижды прорычал львиным рыком; трижды прорычав львиным рыком, отправился на поиски добычи.
Yannūnāhampi aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappeyyaṁ.  
Что если я теперь, схоронившись в какой-нибудь густой роще, сделаю логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhameyyaṁ, āsayā nikkhamitvā vijambheyyaṁ, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokeyyaṁ, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadeyyaṁ, tikkhattuṁ sīhanādaṁ naditvā gocarāya pakkameyyaṁ.  
сделав там логово, выйду вечером из логова; выйдя из логова, приободрюсь; приободрившись, оглянусь по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, трижды прорычу львиным рыком и, трижды прорычав львиным рыком, отправлюсь на поиски добычи.
Atha kho so, āvuso, jarasiṅgālo aññataraṁ vanasaṇḍaṁ nissāya āsayaṁ kappesi.  
И вот, почтенный, этот старый шакал, схоронившись в одной густой роще, сделал логово;
Tatrāsayaṁ kappetvā sāyanhasamayaṁ āsayā nikkhami, āsayā nikkhamitvā vijambhi, vijambhitvā samantā catuddisā anuvilokesi, samantā catuddisā anuviloketvā tikkhattuṁ sīhanādaṁ nadissāmīti siṅgālakaṁyeva anadi bheraṇḍakaṁyeva anadi, ke ca chave siṅgāle, ke pana sīhanādeti.  
сделав там логово, вышел вечером из логова; выйдя из логова, приободрился; приободрившись, огляделся по всем четырем сторонам; оглядевшись по всем четырем сторонам, [подумал]: ‘Я трижды прорычу львиным рыком’, но зарычал по-своему, зарычал по-шакальему. Ибо что такое [крик] несчастного шакала перед львиным рыком? sīhanādeti → sīhanāde (bj)
yadi evaṁ sante kataṁ vā hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, akataṁ vā’ti?  
Если так, то было ли с помощью недоступных человеку сил совершено сверхъестественное чудо или не было совершено?“
‘Addhā kho, bhante, evaṁ sante kataṁ hoti uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ, no akatan’ti.  
„Конечно, господин, если так, то, поистине, с помощью недоступных человеку сил было совершено сверхъестественное чудо“.
‘Evampi kho maṁ tvaṁ, moghapurisa, uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karontaṁ evaṁ vadesi—  
„Итак, глупый человек, мне с помощью недоступных человеку сил совершившему сверхъестественное чудо, ты говоришь:
na hi pana me, bhante, bhagavā uttari manussadhammā iddhipāṭihāriyaṁ karotīti.  
‘Господин, ведь Благостный не совершал передо мной с помощью недоступных человеку сил сверхъестественного чуда’.
Evampi kho, bhaggava, sunakkhatto licchaviputto mayā vuccamāno apakkameva imasmā dhammavinayā, yathā taṁ āpāyiko nerayiko.  
Вот как, Бхаггава, сын личчхавов Сунаккхатта, с которым я говорил, отступился от закона и должного поведения, заслужив бедствие и преисподнюю.
“yo kho so bhavaṁ brahmā mahābrahmā abhibhū anabhibhūto aññadatthudaso vasavattī issaro kattā nimmātā seṭṭho sajitā vasī pitā bhūtabhabyānaṁ, yena mayaṁ bhotā brahmunā nimmitā. So nicco dhuvo sassato avipariṇāmadhammo sassatisamaṁ tatheva ṭhassati.  
„Ведь тот досточтимый Брахма, великий Брахма, победоносный, непобедимый, всевидящий, всесильный, творец, владыка, созидатель, наилучший устроитель, повелитель, отец бывшего и будущего — досточтимый Брахма, которым мы сотворены, — постоянен, стоек, вечен, не подвержен изменению и вечно пребывает таким. sassato → sassato dīghāyuko (sya-all, mr)
Ye pana mayaṁ ahumhā tena bhotā brahmunā nimmitā, te mayaṁ aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā”ti.  
Мы же, которые были сотворены этим Брахмой, — мы достигли здешнего [земного] состояния непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования“. addhuvā → adhuvā asassatā (sya-all, mr)
niccā dhuvā sassatā avipariṇāmadhammā sassatisamaṁ tatheva ṭhassanti.  
постоянны, стойки, вечны, не подвержены изменению и вечно пребывают такими.
aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā”ti.  
непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования’.
niccā dhuvā sassatā avipariṇāmadhammā sassatisamaṁ tatheva ṭhassanti.  
постоянны, стойки, вечны, не подвержены изменению и вечно пребывают такими.
aniccā addhuvā appāyukā cavanadhammā itthattaṁ āgatā”ti.  
непостоянными, нестойкими, недолговечными, подверженными уходу из существования’.

Atha kho bhagavā catugguṇaṁ saṅghāṭiṁ paññāpetvā dakkhiṇena passena sīhaseyyaṁ kappesi pāde pādaṁ accādhāya, sato sampajāno uṭṭhānasaññaṁ manasi karitvā.  
И тогда Благостный расстелил сложенную вчетверо ткань, лег, словно лев, на правый бок, положил ногу на ногу и, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, устремил ум к тому, чтобы подняться, [когда настанет время].
“na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi, kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi. Micchāpaṭipanno tvamasi, ahamasmi sammāpaṭipanno. Sahitaṁ me, asahitaṁ te. Purevacanīyaṁ pacchā avaca, pacchāvacanīyaṁ pure avaca. Adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahito tvamasi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosī”ti.  
«Ты не знаешь истины и должного поведения — я знаю истину и должное поведение!» — «Как ты узнаешь истину и должное поведение?» — «Ты следуешь ложным путем — я следую истинным путем!» — «Я последователен — ты непоследователен!» — «Ты сказал в конце то, что следовало сказать в начале, и сказал в начале то, что следовало сказать в конце!» — «[Мысль] у тебя непродуманна и превратна!» — «Твоя речь опровергнута! Ты побежден!» — «Оставь эту речь или разъясни, если можешь!» —
Yepi nigaṇṭhassa nāṭaputtassa sāvakā gihī odātavasanā, tepi nigaṇṭhesu nāṭaputtiyesu nibbinnarūpā virattarūpā paṭivānarūpā, yathā taṁ durakkhāte dhammavinaye duppavedite aniyyānike anupasamasaṁvattanike asammāsambuddhappavedite bhinnathūpe appaṭisaraṇe.  
И даже те ученики Нигантхи Натхапутты — миряне в белых одеждах — даже они стали выказывать отвращение, выказывать недовольство, выказывать противодействие нигантхам, последователям Натхапутты, [считая, что] плохо преподаны [им] истина и должное поведение, плохо переданы, не ведут к благу, не доставляют успокоения, переданы не всецело просветленным, лишены основания, лишены защиты. Yepi → yepi te (bj, pts1ed)
Evañhetaṁ, āvuso, hoti durakkhāte dhammavinaye duppavedite aniyyānike anupasamasaṁvattanike asammāsambuddhappavedite.  
И правда, друзья, плохо преподаны [им] истина и должное поведение, плохо переданы, не ведут к благу, не доставляют успокоения, переданы не всецело просветленным.
Tayo akusalasaṅkappā—  
Три нехороших намерения:
kāmasaṅkappo, byāpādasaṅkappo, vihiṁsāsaṅkappo.  
намерение чувственности, намерение злонамеренности, намерение насилия.
Tayo kusalasaṅkappā—  
Три хороших намерения:
nekkhammasaṅkappo, abyāpādasaṅkappo, avihiṁsāsaṅkappo.  
намерение отречения, намерение незлобивости, намерение ненасилия.
Atthāvuso, samādhibhāvanā bhāvitā bahulīkatā diṭṭhadhammasukhavihārāya saṁvattati.  
Есть, друзья, самовоспитание в сосредоточенности, которое, будучи осуществлено и умножено, доставляет счастливое пребывание в зримом мире.
Katamā cāvuso, samādhibhāvanā bhāvitā bahulīkatā diṭṭhadhammasukhavihārāya saṁvattati?  
Каково же, друзья, самовоспитание в сосредоточенности, которое, будучи осуществлено и умножено, доставляет счастливое пребывание в зримом мире?
Ayaṁ, āvuso, samādhibhāvanā bhāvitā bahulīkatā diṭṭhadhammasukhavihārāya saṁvattati.  
Таково, друзья, самовоспитание в сосредоточенности, которое, будучи осуществлено и умножено, доставляет счастливое пребывание в зримом мире.
nirayo, tiracchānayoni, pettivisayo, manussā, devā.  
преисподняя, рождение животным, местопребывание душ [умерших], [мир] людей, [мир] богов.
Nāvuso, sattā ñātibyasanahetu vā bhogabyasanahetu vā rogabyasanahetu vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti.  
Ни одно существо, друзья, с распадом тела после смерти не рождается вновь в бедствии, несчастье, страдании, преисподней из-за неудачи с родными, или из-за неудачи с имуществом, или из-за неудачи со здоровьем.
Sīlabyasanahetu vā, āvuso, sattā diṭṭhibyasanahetu vā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti.  
Но, друзья, с распадом тела после смерти существо рождается вновь в бедствии, несчастье, страдании, преисподней из-за неудачи в нравственном поведении или из-за неудачи в воззрениях.
Puna caparaṁ, āvuso, dussīlo sīlavipanno kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjati,  
И далее, друзья, злонравный, пренебрегающий нравственностью с распадом тела после смерти рождается в бедствии, несчастье, страдании, преисподней.
sammādiṭṭhi, sammāsaṅkappo, sammāvācā, sammākammanto, sammāājīvo, sammāvāyāmo, sammāsati.  
надлежащее воззрение, надлежащее намерение, надлежащая речь, надлежащее действие, надлежащее поддержание жизни, надлежащее усилие, надлежащая способность самосознания.
Satta sappurisadhammā—  
Семь свойств хорошего человека.
uppannuppannānaṁ adhikaraṇānaṁ samathāya vūpasamāya sammukhāvinayo dātabbo, sativinayo dātabbo, amūḷhavinayo dātabbo, paṭiññāya kāretabbaṁ, yebhuyyasikā, tassapāpiyasikā, tiṇavatthārako.  
следует выносить суждение, находясь в присутствии [обвиняемого]; следует выносить суждение, [учитывая его] собственное сознание; следует выносить суждение, [учитывая] отсутствие ослепления; следует вызывать признание [вины]; [следует выносить решение] большинством; [следует решать], в чем [обвиняемый] виновен; [следует улаживать дело, словно] покрывая [его] травой.
micchādiṭṭhi, micchāsaṅkappo, micchāvācā, micchākammanto, micchāājīvo, micchāvāyāmo micchāsati, micchāsamādhi.  
неправедное воззрение, неправедное намерение, неправедная речь, неправедное действие, неправедное поддержание жизни, неправедное усилие, неправедная способность самосознания, неправедное сосредоточенность.
sammādiṭṭhi, sammāsaṅkappo, sammāvācā, sammākammanto, sammāājīvo, sammāvāyāmo, sammāsati, sammāsamādhi.  
надлежащее воззрение, надлежащее намерение, надлежащая речь, надлежащее действие, надлежащее поддержание жизни, надлежащее усилие, надлежащая способность самосознания, надлежащая сосредоточенность.
atthi kappo nipajjituṁ, handāhaṁ nipajjāmī’ti.  
следует лечь — поэтому я лягу“.
Aṭṭha lokadhammā—  
Восемь мирских дел:
Ayañca puggalo nirayaṁ upapanno hoti.  
лицо же это рождено в преисподней.
Idhāvuso, bhikkhu pañcaṅgavippahīno hoti, chaḷaṅgasamannāgato, ekārakkho, caturāpasseno, paṇunnapaccekasacco, samavayasaṭṭhesano, anāvilasaṅkappo, passaddhakāyasaṅkhāro, suvimuttacitto, suvimuttapañño.  
Вот, друзья, монах освобожден от пяти признаков, наделен шестью признаками, имеет одного хранителя, имеет четыре опоры, отвергает отдельные [ложные] учения, уничтожает обманчивые стремления, непротиворечив в намерениях, успокаивает составляющие тела, полностью освобожден в сознании, полностью освобожден в понимании.
Kathañcāvuso, bhikkhu anāvilasaṅkappo hoti?  
Как же, друзья, монах безупречен в намерениях?
Idhāvuso, bhikkhuno kāmasaṅkappo pahīno hoti, byāpādasaṅkappo pahīno hoti, vihiṁsāsaṅkappo pahīno hoti.  
Вот, друзья, монах преодолел чувственное намерение, преодолел злое намерение, преодолел насильственное намерение.
Evaṁ kho, āvuso, bhikkhu anāvilasaṅkappo hoti.  
Так, друзья, монах безупречен в намерениях.
Idhāvuso, bhikkhu ‘rāgo me pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo’ti pajānāti.  
Вот, друзья, монах постигает: „Страсть во мне преодолена, вырвана с корнем, стала словно выкорчеванная пальма, прекратила существование, неспособна возникнуть в будущем“;
‘Doso me pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo’ti pajānāti.  
он постигает: „Ненависть во мне преодолена, вырвана с корнем, стала словно выкорчеванная пальма, прекратила существование, неспособна возникнуть в будущем“.
‘Moho me pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo’ti pajānāti.  
Он постигает: „Заблуждение во мне преодолено, вырвано с корнем, стало словно выкорчеванная пальма, прекратило существование, неспособно возникнуть в будущем“.
asekkhā sammādiṭṭhi, asekkho sammāsaṅkappo, asekkhā sammāvācā, asekkho sammākammanto, asekkho sammāājīvo, asekkho sammāvāyāmo, asekkhā sammāsati, asekkho sammāsamādhi, asekkhaṁ sammāñāṇaṁ, asekkhā sammāvimutti.  
надлежащее воззрение не нуждающегося в обучении, надлежащее намерение не нуждающегося в обучении, надлежащая речь не нуждающегося в обучении, надлежащее действие не нуждающегося в обучении, надлежащее поддержание жизни не нуждающегося в обучении, надлежащее усилие не нуждающегося в обучении, надлежащая способность самосознания не нуждающегося в обучении, надлежащая сосредоточенность не нуждающегося в обучении, надлежащее знание не нуждающегося в обучении, надлежащее освобождение не нуждающегося в обучении.

Tena kho pana samayena sunakkhatto licchaviputto acirapakkanto hoti imasmā dhammavinayā.  
И в то время Сунаккхатта, сын Личчхави, не так давно оставил эту Дхамму и Винаю.
“natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso.  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, достойного благородных uttari → uttariṁ (pts1ed)
“natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso.  
mn12
“sunakkhatto, bhante, licchaviputto acirapakkanto imasmā dhammavinayā.  
mn12
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso.  
mn12
Puna caparaṁ, sāriputta, tathāgato anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Далее, Татхагата вспоминает свои многочисленные прошлые жизни – одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира [вспоминая:] «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был срок моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь у меня также было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был срок моей жизни. Умерев там, я появился здесь». Так он вспоминает свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях»
Puna caparaṁ, sāriputta, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti.  
Далее, за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, Татхагата видит смерть и перерождение существ. [Он видит] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавшие под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в состоянии лишений, в плохих местах, в погибели, даже в аду. Но эти достойные существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавшие под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, родились в благих местах, даже в небесном мире». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, Татхагата видит умирающих и перерождающихся существ. [Он видит] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Он понимает, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками».
Yampi, sāriputta, tathāgato dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā. Ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passati cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānāti. Idampi, sāriputta, tathāgatassa tathāgatabalaṁ hoti yaṁ balaṁ āgamma tathāgato āsabhaṁ ṭhānaṁ paṭijānāti, parisāsu sīhanādaṁ nadati, brahmacakkaṁ pavatteti.  
Это также сила Татхагаты …
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso;  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных.
taṁ, sāriputta, vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
если он не оставит этого утверждения, этого состояния ума, не оставит этого воззрения, тогда, как если бы его туда затянули силой, он окажется в аду.
Taṁ vācaṁ appahāya, taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
если он не оставит этого утверждения, этого состояния ума, не оставит этого воззрения – тогда, как если бы его туда затянули силой, он окажется в аду.
‘Sammāsambuddhassa te paṭijānato ime dhammā anabhisambuddhā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Хоть ты и заявляешь, что ты полностью просветлённый, всё же ты не полностью просветлён в отношении этих вещей».
‘Khīṇāsavassa te paṭijānato ime āsavā aparikkhīṇā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Хоть ты и заявляешь, что ты тот, кто уничтожил пятна [умственных загрязнений], всё же, ты не уничтожил эти пятна».
‘Ye kho pana te antarāyikā dhammā vuttā, te paṭisevato nālaṁ antarāyāyā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Те вещи, которые ты назвал препятствующими, на самом деле не могут воспрепятствовать тому, кто пускается в них».
‘Yassa kho pana te atthāya dhammo desito, so na niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā’ti. Tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatīti nimittametaṁ, sāriputta, na samanupassāmi.  
Я не вижу какого-либо основания, на котором какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма или кто-либо в мире мог бы в соответствии с Дхаммой обвинить меня: «Когда ты обучаешь Дхамме кого-либо, она не ведёт того, кто её практикует, к полному уничтожению страданий».
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso, takkapariyāhataṁ samaṇo gotamo dhammaṁ deseti vīmaṁsānucaritaṁ sayampaṭibhānan’ti,  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных. …»
taṁ, sāriputta, vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
если он не оставит этого утверждения, этого состояния ума, не оставит этого воззрения, тогда, как если бы его туда затянули силой, он окажется в аду.
Taṁ vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
mn12
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso, takkapariyāhataṁ samaṇo gotamo dhammaṁ deseti vīmaṁsānucaritaṁ sayampaṭibhānan’ti,  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных. …»
taṁ, sāriputta, vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
если он не оставит этого утверждения, этого состояния ума, не оставит этого воззрения, тогда, как если бы его туда затянули силой, он окажется в аду.
Taṁ vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
mn12
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso, takkapariyāhataṁ samaṇo gotamo dhammaṁ deseti vīmaṁsānucaritaṁ sayampaṭibhānan’ti,  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний…»
taṁ, sāriputta, vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
если он не оставит этого утверждения, этого состояния ума, не оставит этого воззрения, тогда, как если бы его туда затянули силой, он окажется в аду.
Taṁ vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
mn12
Nirayañcāhaṁ, sāriputta, pajānāmi, nirayagāmiñca maggaṁ, nirayagāminiñca paṭipadaṁ;  
Я понимаю ад, а также путь, ведущий в ад.
yathā paṭipanno ca kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjati tañca pajānāmi.  
Я также понимаю, каким образом тот, кто вступил на этот путь, с распадом тела, после смерти, возникает в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, в аду.
tathāyaṁ puggalo paṭipanno tathā ca iriyati tañca maggaṁ samārūḷho, yathā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjissatīti.  
«Этот человек ведёт себя так-то, поступает так-то, вступил на такой-то путь, так что с распадом тела, после смерти, он возникнет в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, в аду».
Tamenaṁ passāmi aparena samayena dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannaṁ, ekantadukkhā tibbā kaṭukā vedanā vedayamānaṁ.  
И спустя какое-то время, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я вижу, как с распадом тела, после смерти, он возник в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, в аду, и [там] переживает исключительно болезненные, мучительные, пронзающие чувства.
tathāyaṁ puggalo paṭipanno tathā ca iriyati tañca maggaṁ samārūḷho yathā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjissatīti.  
mn12
Tamenaṁ passāmi aparena samayena dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannaṁ, ekantadukkhā tibbā kaṭukā vedanā vedayamānaṁ.  
…пронзающие чувства.
‘natthi samaṇassa gotamassa uttari manussadhammā alamariyañāṇadassanaviseso;  
«У отшельника Готамы нет каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных.
taṁ, sāriputta, vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
если он не оставит этого утверждения, этого состояния ума, не оставит этого воззрения, тогда, как если бы его туда затянули силой, он окажется в аду.
taṁ vācaṁ appahāya taṁ cittaṁ appahāya taṁ diṭṭhiṁ appaṭinissajjitvā yathābhataṁ nikkhitto evaṁ niraye.  
что если он не оставит этого утверждения, этого состояния ума, не оставит этого воззрения – тогда, как если бы его туда затянули силой, он окажется в аду.
ukkuṭikopi homi ukkuṭikappadhānamanuyutto;  
Я был тем, кто постоянно сидит, охватывая колени руками, я предавался поддержанию сидения с охватыванием коленей руками.
kaṇṭakāpassayikopi homi kaṇṭakāpassaye seyyaṁ kappemi;  
Я был тем, кто использовал подстилку с шипами. Я устраивал свою постель на подстилке с шипами.
So kho ahaṁ, sāriputta, susāne seyyaṁ kappemi chavaṭṭhikāni upadhāya.  
Я устраивал постель на кладбище, [используя в качестве] подушки кости умерших.
Tāyapi kho ahaṁ, sāriputta, iriyāya tāya paṭipadāya tāya dukkarakārikāya nājjhagamaṁ uttariṁ manussadhammā alamariyañāṇadassanavisesaṁ.  
И всё же, Сарипутта, за счёт подобного поведения, за счёт такой практики, за счёт такого исполнения аскезы я не достиг каких-либо сверхчеловеческих состояний, какого-либо отличия в знании и видении, что достойно благородных.
Seyyathāpi, sāriputta, daḷhadhammā dhanuggaho sikkhito katahattho katūpāsano lahukena asanena appakasireneva tiriyaṁ tālacchāyaṁ atipāteyya,  
Подобно тому, как если бы умелый лучник – обученный, натренированный, испытанный – мог без труда выпустить по тени банановой пальмы лёгкую стрелу, представь, что daḷhadhammā → daḷhadhammo (sabbattha)
‘asammohadhammo satto loke uppanno bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’ti, mameva taṁ sammā vadamāno vadeyya  
«Существо, которое не подвержено заблуждению, появилось в мире ради благополучия и счастья многих, из сострадания к миру, ради блага, благополучия, и счастья богов и людей» – то именно обо мне, в самом деле, этот говорящий так [человек] мог бы сказать так.
‘asammohadhammo satto loke uppanno bahujanahitāya bahujanasukhāya lokānukampāya atthāya hitāya sukhāya devamanussānan’”ti.  
mn12

Idha, bhikkhave, kulaputto yena sippaṭṭhānena jīvikaṁ kappeti—  
Вот, монахи, что касается ремесла, которым представитель клана добывает себе на жизнь, –
Te kāyena duccaritaṁ caritvā, vācāya duccaritaṁ caritvā, manasā duccaritaṁ caritvā, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti.  
Сделав так, с распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду.
Yo kho, bhikkhave, kāmesu chandarāgavinayo chandarāgappahānaṁ—idaṁ kāmānaṁ nissaraṇaṁ.  
Это устранение желания и жажды, оставление желания и жажды к чувственным удовольствиям. Это является спасением в отношении чувственных удовольствий.
Yo, bhikkhave, rūpesu chandarāgavinayo chandarāgappahānaṁ—idaṁ rūpānaṁ nissaraṇaṁ.  
Это устранение желания и жажды, оставление желания и жажды к материальной форме. Это является спасением в отношении материальной формы.
Yaṁ, bhikkhave, vedanā aniccā dukkhā vipariṇāmadhammā—ayaṁ vedanānaṁ ādīnavo.  
Чувства непостоянны, [являются] страданием, подвержены изменению. Это является опасностью в отношении чувств.
Yo, bhikkhave, vedanāsu chandarāgavinayo, chandarāgappahānaṁ—idaṁ vedanānaṁ nissaraṇaṁ.  
Это устранение желания и жажды, оставление желания и жажды к чувствам. Это является спасением в отношении чувств.

“ko nu kho, bho gotama, hetu, ko paccayo, yena m’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti?  
- Господин Готама, в чем условие и причина, почему некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду?
“Adhammacariyāvisamacariyāhetu kho, gahapatayo, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti.  
– Домохозяева, по причине поведения, не соответствующего Дхамме, по причине неправедного поведения некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду.
“Tividhaṁ kho, gahapatayo, kāyena adhammacariyāvisamacariyā hoti, catubbidhaṁ vācāya adhammacariyāvisamacariyā hoti, tividhaṁ manasā adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
- Домохозяева, есть три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения. Есть четыре вида словесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения. Есть три вида умственного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Kathañca, gahapatayo, tividhaṁ kāyena adhammacariyāvisamacariyā hoti?  
И каковы, домохозяева, три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения? 
Evaṁ kho, gahapatayo, tividhaṁ kāyena adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
Вот каковы три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Kathañca, gahapatayo, catubbidhaṁ vācāya adhammacariyāvisamacariyā hoti?  
И каковы, домохозяева, четыре вида словесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения?
Samphappalāpī kho pana hoti. Akālavādī abhūtavādī anatthavādī adhammavādī avinayavādī. Anidhānavatiṁ vācaṁ bhāsitā hoti akālena anapadesaṁ apariyantavatiṁ anatthasaṁhitaṁ.  
Он болтун. Он говорит в неподходящий момент, говорит недействительное, говорит бесполезное, говорит противоположное Дхамме и Винае.  Это не имеет никакого отношения к преподаванию или тренингу. В неподходящий момент он говорит слова, которые ничего не стоят, неразумные, чрезмерные, не несут пользы.
Evaṁ kho, gahapatayo, catubbidhaṁ vācāya adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
Вот каковы четыре вида словесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Kathañca, gahapatayo, tividhaṁ manasā adhammacariyāvisamacariyā hoti?  
И каковы, домохозяева, три вида умственного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения?
Byāpannacitto kho pana hoti paduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā haññantu vā vajjhantu vā ucchijjantu vā vinassantu vā mā vā ahesun’ti.  
Или у него недоброжелательный ум и злобные намерения: «Пусть эти существа будут лишены жизни, умерщвлены, убиты, погибнут или будут уничтожены!» ahesun’ti → mā vā ahesuṁ iti vāti (bj, pts1ed, mr) | vinassantu vā → etthantare pāṭho sya-all potthakesu
Evaṁ kho, gahapatayo, tividhaṁ manasā adhammacariyāvisamacariyā hoti.  
Вот каковы три вида умственного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.
Evaṁ adhammacariyāvisamacariyāhetu kho, gahapatayo, evam’idhekacce sattā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjanti.  
Так, домохозяева, по причине подобного поведения, которое не согласуется с Дхаммой, неправедного поведения, некоторые существа с распадом тела, после смерти, возникают в состоянии лишений, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду.
Abyāpannacitto kho pana hoti appaduṭṭhamanasaṅkappo: ‘ime sattā averā abyābajjhā anīghā sukhī attānaṁ pariharantū’ti.  
У него ум без недоброжелательности и его устремления лишены злобы: «Пусть эти существа живут счастливо, будут свободны от вражды, горя, тревоги!»

Yato kho, vaccha, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā, so hoti bhikkhu arahaṁ khīṇāsavo vusitavā katakaraṇīyo ohitabhāro anuppattasadattho parikkhīṇabhavasaṁyojano sammadaññāvimutto”ti.  
Когда монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем, то тогда этот монах – арахант, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, который прожил святую жизнь, сделал то, что следовало сделать, сбросил тяжкий груз, достиг истинной цели, уничтожил оковы существования, и полностью освободился посредством окончательного знания». ",
“Yo kho, vaccha, aññatitthiyapubbo imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhati pabbajjaṁ, ākaṅkhati upasampadaṁ, so cattāro māse parivasati. Catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya;  
«Ваччха, тот, кто прежде принадлежал другому учению и желает получить младшее и высшее посвящение в этой Дхамме и Винае, должен пройти испытательный срок в четыре месяца. По истечении четырёх месяцев, если монахи будут довольны им, они дают ему младшее посвящение и высшее посвящение в монахи. ",
“Sace, bhante, aññatitthiyapubbā imasmiṁ dhammavinaye ākaṅkhantā pabbajjaṁ, ākaṅkhantā upasampadaṁ cattāro māse parivasanti, catunnaṁ māsānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājenti upasampādenti bhikkhubhāvāya; ahaṁ cattāri vassāni parivasissāmi. Catunnaṁ vassānaṁ accayena āraddhacittā bhikkhū pabbājentu upasampādentu bhikkhubhāvāyā”ti.  
«Уважаемый, если тот, кто прежде принадлежал другому учению… если монахи будут довольны им… то тогда я готов проходить испытательный срок [хоть] четыре года. По истечении четырёх лет, если монахи будут довольны мной, они дадут мне младшее посвящение и высшее посвящение в монахи». ",
‘anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyaṁ, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi; anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe—amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapannoti; iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyan’ti,  
«Пусть я буду вспоминать свои многочисленные прошлые жизни – Одну, две, три, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, многие циклы свёртывания и развёртывания мира. [вспоминая:] «здесь я носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь я тоже носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился здесь». Так я буду вспоминать свои многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях». ",
‘dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyaṁ—ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannāti; iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passeyyaṁ cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajāneyyan’ti,  
«Пусть божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти достойные существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с распадом тела, после смерти, он возникает в счастливом уделе, даже в небесном мире. Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, я увижу умирающих и перерождающихся существ. [Я увижу] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в счастливых уделах и в несчастливых уделах. Я пойму, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками». ",

Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
Cuddasa kho panimāni yonipamukhasatasahassāni saṭṭhi ca satāni cha ca satāni pañca ca kammuno satāni pañca ca kammāni tīṇi ca kammāni, kamme ca aḍḍhakamme ca, dvaṭṭhipaṭipadā, dvaṭṭhantarakappā, chaḷābhijātiyo, aṭṭha purisabhūmiyo, ekūnapaññāsa ājīvakasate, ekūnapaññāsa paribbājakasate, ekūnapaññāsa nāgāvāsasate, vīse indriyasate, tiṁse nirayasate, chattiṁsa rajodhātuyo, satta saññīgabbhā, satta asaññīgabbhā, satta nigaṇṭhigabbhā, satta devā, satta mānusā, satta pesācā, satta sarā, satta pavuṭā, satta papātā, satta papātasatāni, satta supinā, satta supinasatāni, cullāsīti mahākappino satasahassāni, yāni bāle ca paṇḍite ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karissanti.  
Существует четырнадцать сотен тысяч основных видов рождения и [ещё] шесть тысяч и [ещё] шестьсот. Существует пятьсот видов каммы, пять видов каммы и три вида каммы, есть полная камма и половинчатая камма. Есть 62 пути, 62 малых цикла существования мира, 6 классов, 8 уровней человека, сорок девять сотен средств к жизни, сорок девять сотен видов странников, сорок девять сотен видов обителей нагов, двадцать сотен качеств, тридцать сотен адов и 36 элементов пыли семь видов эмбрионов с восприятием, семь видов эмбрионов без восприятия, семь видов эмбрионов без оболочки, семь видов богов, семь видов человеческих существ, 7 видов демонов, семь озёр, семь узлов, семь пропастей, семь сотен [ещё других] видов пропастей, семь видов сновидений, семь сотен [ещё других] видов сновидений, восемьдесят четыре сотни тысяч великих циклов существования мира, в которых, мчась и скитаясь по круговерти перерождений, глупцы и мудрые одинаково положат конец страданиям. ", mahākappino → mahākappuno (bj, pts1ed) | cullāsīti → cūḷāsīti (sya-all, km)
Cuddasa kho panimāni yonipamukhasatasahassāni saṭṭhi ca satāni cha ca satāni pañca ca kammuno satāni pañca ca kammāni tīṇi ca kammāni, kamme ca aḍḍhakamme ca, dvaṭṭhipaṭipadā, dvaṭṭhantarakappā, chaḷābhijātiyo, aṭṭha purisabhūmiyo, ekūnapaññāsa ājīvakasate, ekūnapaññāsa paribbājakasate, ekūnapaññāsa nāgāvāsasate, vīse indriyasate, tiṁse nirayasate, chattiṁsa rajodhātuyo, satta saññīgabbhā, satta asaññīgabbhā, satta nigaṇṭhigabbhā, satta devā, satta mānusā, satta pesācā, satta sarā, satta pavuṭā, satta papātā, satta papātasatāni, satta supinā, satta supinasatāni, cullāsīti mahākappino satasahassāni, yāni bāle ca paṇḍite ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karissanti.  
",
Atirekaṁ kho panimassa bhoto satthuno naggiyaṁ muṇḍiyaṁ ukkuṭikappadhānaṁ kesamassulocanaṁ, yohaṁ puttasambādhasayanaṁ ajjhāvasanto kāsikacandanaṁ paccanubhonto mālāgandhavilepanaṁ dhārento jātarūparajataṁ sādiyanto iminā bhotā satthārā samasamagatiko bhavissāmi abhisamparāyaṁ.  
Но [ведь] это излишне для этого славного учителя – ходить голым, быть побритым, принуждать себя к сидению с охватыванием коленей руками, вырывать свои волосы и бороду – так как я, [то есть] тот, кто живёт в доме, полном детей, использует сандаловое дерево из Варанаси, носит гирлянды, [пользуется] благовониями и мазями, принимает золото и серебро, повстречаю тот же самый удел, ту же самую будущую участь, что и этот славный учитель. ",
“Kīvabahukā pana, bho ānanda, imasmiṁ dhammavinaye niyyātāro”ti?  
«Господин Ананда, сколько освободителей в этой Дхамме и Винае?» ",
“Na kho, sandaka, ekaṁyeva sataṁ na dve satāni na tīṇi satāni na cattāri satāni na pañca satāni, atha kho bhiyyova ye imasmiṁ dhammavinaye niyyātāro”ti.  
«Не одна сотня, Сандака, не две сотни, не три сотни, не четыре сотни, не пять сотен, но куда больше освободителей в этой Дхамме и Винае». ",
Na ca nāma sadhammokkaṁsanā bhavissati, na paradhammavambhanā, āyatane ca dhammadesanā tāva bahukā ca niyyātāro paññāyissanti.  
[В этой Дхамме] нет восхваления своей собственной Дхаммы, нет принижения Дхаммы других. Есть учение Дхаммы во всей полноте, со столь многочисленными освободителями. ",

“na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi, kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi? Micchāpaṭipanno tvamasi, ahamasmi sammāpaṭipanno, sahitaṁ me, asahitaṁ te, purevacanīyaṁ pacchā avaca, pacchāvacanīyaṁ pure avaca, adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahitosi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosī”ti.  
«Ты не понимаешь эту Дхамму и Винаю. Я понимаю эту Дхамму и Винаю. Что бы ты понимал в этой Дхамме и Винае! Твой путь неправильный. Мой путь правильный. Я последователен, а ты не последователен. То, что нужно было сказать вначале, ты сказал потом. То, что нужно было сказать после, ты сказал прежде. То, что ты так тщательно продумывал, несостоятельно. Твоя доктрина опровергнута. Доказано, что ты неправ. Иди и получше поучись, или распутайся сам, если сможешь!» ",
“na tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāsi, ahaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānāmi. Kiṁ tvaṁ imaṁ dhammavinayaṁ ājānissasi? Micchāpaṭipanno tvamasi. Ahamasmi sammāpaṭipanno. Sahitaṁ me asahitaṁ te, purevacanīyaṁ pacchā avaca, pacchāvacanīyaṁ pure avaca, adhiciṇṇaṁ te viparāvattaṁ, āropito te vādo, niggahitosi, cara vādappamokkhāya, nibbeṭhehi vā sace pahosī”ti.  
«Ты не понимаешь эту Дхамму и Винаю. Я понимаю эту Дхамму и Винаю. Что бы ты понимал в этой Дхамме и Винае! Твой путь неправильный. Мой путь правильный. Я последователен, а ты не последователен. То, что нужно было сказать вначале, ты сказал потом. То, что нужно было сказать после, ты сказал прежде. То, что ты так тщательно продумывал, несостоятельно. Твоя доктрина опровергнута. Доказано, что ты неправ. Иди и получше поучись, или распутайся сам, если сможешь!» ",
Yepi samaṇassa gotamassa sāvakā sabrahmacārīhi sampayojetvā sikkhaṁ paccakkhāya hīnāyāvattanti tepi satthu ceva vaṇṇavādino honti, dhammassa ca vaṇṇavādino honti, saṅghassa ca vaṇṇavādino honti, attagarahinoyeva honti anaññagarahino, “mayamevamhā alakkhikā mayaṁ appapuññā te mayaṁ evaṁ svākkhāte dhammavinaye pabbajitvā nāsakkhimhā yāvajīvaṁ paripuṇṇaṁ parisuddhaṁ brahmacariyaṁ caritun”ti.  
И даже те ученики, которые ссорятся со своими товарищами по святой жизни, оставляют [монашескую] тренировку, чтобы вернуться к низшей [домохозяйской] жизни – даже они восхваляют и Учителя, и Дхамму, и Сангху. Они обвиняют себя вместо других, говоря: «Нам не повезло, у нас мало заслуг. Ведь хотя мы и ушли в жизнь бездомную в такой хорошо провозглашённой Дхамме, мы не смогли жить совершенной и чистой святой жизнью до конца своих дней». ",
taṁ vata anāgataṁ vādapathaṁ na dakkhati, uppannaṁ vā parappavādaṁ na sahadhammena suniggahitaṁ niggaṇhissatīti—netaṁ ṭhānaṁ vijjati’.  
Не может быть такого, чтобы он не предвидел бы выводов, [которые можно сделать из] утверждения, или же чтобы он не смог бы аргументированно доказать несостоятельность имеющихся чужих доктрин». ",
taṁ vata anāgataṁ vādapathaṁ na dakkhati, uppannaṁ vā parappavādaṁ na sahadhammena niggahitaṁ niggaṇhissatīti—  
",
Idhudāyi, bhikkhu sammādiṭṭhiṁ bhāveti, sammāsaṅkappaṁ bhāveti, sammāvācaṁ bhāveti, sammākammantaṁ bhāveti, sammāājīvaṁ bhāveti, sammāvāyāmaṁ bhāveti, sammāsatiṁ bhāveti, sammāsamādhiṁ bhāveti.  
Вот монах развивает правильные воззрения, правильное устремление, правильную речь, правильные действия, правильные средства к жизни, правильное усилие, правильную осознанность, и правильное сосредоточение. ",
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
«Это моё тело, состоящее из материальной формы, Состоящее из четырёх великих элементов, порождённое отцом и матерью – выстроено из варёного риса и каши, подвержено непостоянству, износу, стиранию, распаду и разложению. ",
‘ayaṁ kho me kāyo rūpī cātumahābhūtiko mātāpettikasambhavo odanakummāsūpacayo aniccucchādanaparimaddanabhedanaviddhaṁsanadhammo;  
«Это моё тело, состоящее из материальной формы, Состоящее из четырёх великих элементов, порождённое отцом и матерью – выстроено из варёного риса и каши, подвержено непостоянству, износу, стиранию, распаду и разложению. ",
Puna caparaṁ, udāyi, akkhātā mayā sāvakānaṁ paṭipadā, yathāpaṭipannā me sāvakā anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussaranti, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi, anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь к воспоминанию их многочисленных прошлых жизней. [Они вспоминают] одну жизнь, две, три, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, многие циклы свёртывания и развёртывания мира [вспоминая:] «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, Таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился где-то ещё; и здесь я тоже носил такое-то имя, принадлежал к такому-то сословию, таковой была моя внешность. Таковой была моя пища, Таковым был мой опыт удовольствия и боли, таковым было окончание той моей жизни. Умерев там, я появился тут». Так они вспоминают множество своих жизней во всех их вариациях и деталях. ",
Puna caparaṁ, udāyi, akkhātā mayā sāvakānaṁ paṭipadā, yathāpaṭipannā me sāvakā dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passanti cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānanti: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti. Iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passanti cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe sugate duggate yathākammūpage satte pajānanti.  
Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь, посредством которого они видят за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, умирающих и перерождающихся существ. [Они распознают] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Они понимают, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками: «Эти существа, которые придерживались плохого поведения в поступках, речах и мыслях, оскорбляли благородных, были привержены неверным воззрениям, предпринимая действия на основе неверных воззрений. С распадом тела, после смерти, они возникают в состоянии лишения, в несчастливом уделе, в погибели, даже в аду. А эти существа, которые придерживались хорошего поведения в поступках, речах и мыслях, не оскорбляли благородных, были привержены верным воззрениям, предпринимая действия на основе верных воззрений, с остановкой жизнедеятельности тела, после смерти, возрождаются в хороших участях, в небесных мирах». Так, божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, они видят умирающих и перерождающихся существ, [распознают] низших и высочайших, красивых и уродливых, счастливых и несчастных. Они понимают, как существа переходят [из жизни в жизнь] в соответствии с их поступками. ",

“icchāmahaṁ, āvuso ānanda, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun”ti.  
“Reverend Ānanda, I wish to lead the spiritual life in this teaching and training.”
‘icchāmahaṁ, āvuso ānanda, imasmiṁ dhammavinaye brahmacariyaṁ caritun’”ti.  
he wishes to lead the spiritual life in this teaching and training.”
“Api pana tumhe āyasmanto evaṁ jānantā evaṁ passantā anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussaratha, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattārīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi, anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhapaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhapaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarathā”ti?  
“Well, knowing and seeing thus, do you recollect many kinds of past lives. That is: one, two, three, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, a hundred, a thousand, a hundred thousand rebirths; many eons of the world contracting, many eons of the world expanding, many eons of the world contracting and expanding? Do you remember: ‘There, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn somewhere else. There, too, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn here.’ Do you recollect your many kinds of past lives, with features and details?”
“Api pana tumhe āyasmanto evaṁ jānantā evaṁ passantā dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passatha cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānātha: ‘ime vata bhonto sattā kāyaduccaritena samannāgatā vacīduccaritena samannāgatā manoduccaritena samannāgatā, ariyānaṁ upavādakā micchādiṭṭhikā micchādiṭṭhikammasamādānā, te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapannā; ime vā pana bhonto sattā kāyasucaritena samannāgatā vacīsucaritena samannāgatā manosucaritena samannāgatā, ariyānaṁ anupavādakā sammādiṭṭhikā sammādiṭṭhikammasamādānā te kāyassa bhedā paraṁ maraṇā sugatiṁ saggaṁ lokaṁ upapannā’ti, iti dibbena cakkhunā visuddhena atikkantamānusakena satte passatha cavamāne upapajjamāne hīne paṇīte suvaṇṇe dubbaṇṇe, sugate duggate yathākammūpage satte pajānāthā”ti?  
“Well, knowing and seeing thus, do you, with clairvoyance that is purified and superhuman, see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place—and understand how sentient beings are reborn according to their deeds? ‘These dear beings did bad things by way of body, speech, and mind. They spoke ill of the noble ones; they had wrong view; and they chose to act out of that wrong view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. These dear beings, however, did good things by way of body, speech, and mind. They never spoke ill of the noble ones; they had right view; and they chose to act out of that right view. When their body breaks up, after death, they’re reborn in a good place, a heavenly realm.’ And so, with clairvoyance that is purified and superhuman, do you see sentient beings passing away and being reborn—inferior and superior, beautiful and ugly, in a good place or a bad place. And do you understand how sentient beings are reborn according to their deeds?”
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if it’s impermanent, suffering, and perishable, is it fit to be regarded thus:
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if it’s impermanent, suffering, and perishable, is it fit to be regarded thus:
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if they’re impermanent, suffering, and perishable, are they fit to be regarded thus:
“Yaṁ panāniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhammaṁ, kallaṁ nu taṁ samanupassituṁ:  
“But if it’s impermanent, suffering, and perishable, is it fit to be regarded thus:
“accayo maṁ, bhante, accagamā yathābālaṁ yathāmūḷhaṁ yathāakusalaṁ, yvāhaṁ evaṁ svākkhāte dhammavinaye dhammatthenako pabbajito.  
“I have made a mistake, sir. It was foolish, stupid, and unskillful of me to go forth as a thief in such a well-explained teaching and training.
“Taggha tvaṁ, susima, accayo accagamā yathābālaṁ yathāmūḷhaṁ yathāakusalaṁ, yo tvaṁ evaṁ svākkhāte dhammavinaye dhammatthenako pabbajito.  
“Indeed, Susīma, you made a mistake. It was foolish, stupid, and unskillful of you to go forth as a thief in such a well-explained teaching and training.
Yā evaṁ svākkhāte dhammavinaye dhammatthenakassa pabbajjā, ayaṁ tato dukkhavipākatarā ca kaṭukavipākatarā ca, api ca vinipātāya saṁvattati.  
going forth as a thief in such a well-explained teaching and training has a more painful and bitter result. And it even leads to the underworld.