ведёт к великой защите от подневольности… 

Благословенный сказал: «Монахи, я лично познал две вещи: отсутствие удовлетворённости в отношении благих качеств и неутомимость в старании. Я неутомимо старался, решив: «Пусть останутся только кожа, сухожилия и кости, пусть высохнет плоть и кровь в моём теле, но я не позволю своему усердию ослабнуть, пока не достигну того, что может быть достигнуто человеческой силой, старанием, рвением». Именно за счёт прилежания я достиг просветления, монахи. Именно за счёт прилежания я достиг непревзойдённой защиты от подневольности. 

(1) Точно также, монахи, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, праведный царь Дхаммы, полагается только на Дхамму, чтит, уважает и почитает Дхамму, берёт Дхамму в качестве мерила, знамени, авторитета, предоставляя праведную защиту, убежище, охрану в отношении телесного действия, говоря: «Такое телесное действие следует развивать. Такое телесное действие не следует развивать».  Далее, царь-миродержец, праведный царь, который правит Дхаммой, полагается только на Дхамму, чтит, уважает и почитает Дхамму, берёт Дхамму в качестве мерила, знамени, авторитета, предоставляя праведную защиту, убежище, охрану своим кхаттийским князьям, своей армии, брахманам и домохозяевам, людям из селений и городов, жрецам и отшельникам, животным и птицам. Предоставив такую праведную защиту, убежище, охрану всем этим существам, этот царь-миродержец, праведный царь, который правит Дхаммой, вращает колесо исключительно Дхаммой, колесо, которое не может повернуть вспять любое враждебное человеческое существо. 
Предоставив такую праведную защиту, убежище, охрану в отношении телесного действия, словесного действия, умственного действия, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, праведный царь Дхаммы, приводит в движение непревзойдённое колесо Дхаммы исключительно Дхаммой, колесо, которое не может повернуть вспять какой-либо жрец, отшельник, дэва, Мара или Брахма, или кто бы то ни было в мире». 
«Это сама Дхамма, монах»—ответил Благословенный. «Монах, царь-миродержец, праведный царь, который правит Дхаммой, полагается только на Дхамму, чтит, уважает и почитает Дхамму, берёт Дхамму в качестве мерила, знамени, авторитета, предоставляя праведную защиту, убежище, охрану людям при своём дворе. 

(2) И каков человек, на которого нужно смотреть с невозмутимостью, с которым не стоит общаться, следовать за ним или же служить ему? Вот некий человек склонен к злобе и легко раздражается. Если его хоть немного покритикуют, он выходит из себя, становится раздражительным, враждебным, упрямым. Он проявляет злость, ненависть, и горечь. Подобно тому, как если гнойную язву задеть палкой или острым обломком, вытечет лишь ещё больше гноя, то точно также, некий человек склонен к злобе… проявляет злость, ненависть, и горечь. Подобно головёшке из дерева тиндуки: если её ударить палкой или острым осколком, она зашипит и затрещит ещё больше, то точно также… Подобно отхожей яме: если её ударить палкой или острым осколком, она станет ещё более зловонной, то точно также некий человек склонен к злобе… проявляет злость, ненависть, и горечь. На такого человека нужно смотреть с невозмутимостью, с ним не стоит общаться, не стоит следовать за ним, не стоит служить ему. И почему? Потому что нужно рассуждать так: «Он может оскорбить меня, поругать меня, причинить мне вред». Вот почему на такого человека нужно смотреть с невозмутимостью, с ним не стоит общаться, не стоит следовать за ним, не стоит служить ему. 

Защиту видя в отречении.  Я не пользовался иным сандаловым деревом, кроме как привезённым из Каси. Мой тюрбан, как и моя туника, нижние одеяния, верхние одеяния были сделаны из касийской ткани. Днём и ночью надо мной держали белый навес, чтобы защитить меня от жары и холода, пыли, травы и росы. 

Он может тяжёлые грузы тащить, 

От подневольности защиту получить не могут. 

Будда безмерен, Дхамма безмерна, Сангха безмерна. Ползучие твари, змеи, скорпионы, многоножки, пауки, ящерицы, и крысы имеют пределы. Я принял меры предосторожности, я создал защиту. Пусть существа отступят. Я выражаю почтение Благословенному, выражаю почтение семи Полностью Просветлённым».  Вне сомнений, этот монах не распространял доброжелательный ум к четырём королевским змеиным семьям. Если бы он делал так, то его бы не укусила змея, и он бы не умер. Я предписываю вам, монахи, распространять доброжелательный ум к четырём королевским змеиным семьям ради вашей сохранности, безопасности, и защиты». И далее он добавил: 

(4) И что такое старание защитой? Вот монах порождает желание к поддержанию возникших благих состояний, к их не-угасанию, увеличению, разрастанию, осуществлению посредством развития. Он прилагает усилие, порождает усердие, направляет на это ум, старается. Это называется старанием защитой. Таковы четыре старания». И далее он добавил:  Развитие, защита: 
старание защитой. 

(1) И каким образом, монахи, человек является непреклонным отшельником? Вот монах является практикующим путь учеником, который пребывает в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности. Подобно старшему сыну помазанного на царства кхаттийского царя—тому, кто только ещё будет помазан на царство, но ещё не помазан—который достиг бы непреклонности в этом вопросе, то точно таков и монах, который является практикующим путь учеником, и который пребывает в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности. Вот каким образом этот монах является непреклонным отшельником. 

(1) И каким образом, монахи, человек является непреклонным отшельником? Вот монах является учеником, который не достиг идеала своего ума и кто пребывает в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности. Вот каким образом этот монах является непреклонным отшельником. 

Вот некий человек, который сам подвержен старости, поняв опасность в том, что подвержено старости, ищет нестареющее, непревзойдённую защиту от подневольности, ниббану.  Тот, кто сам подвержен болезни, поняв опасность в том, что подвержено болезни, ищет не имеющее болезней, непревзойдённую защиту от подневольности, ниббану. 
Тот, кто сам подвержен загрязнениям, поняв опасность в том, что подвержено загрязнениям, ищет незагрязнённое, непревзойдённую защиту от подневольности, ниббану. 
Тот, кто сам подвержен смерти, поняв опасность в том, что подвержено смерти, ищет бессмертное, непревзойдённую защиту от подневольности, ниббану. 

Представьте, как если бы младенец, невежественный, лежащий на спине, засунул бы себе в рот палку или камень из-за беспечности его няньки. Его нянька тут же бросилась бы к нему и попыталась вытащить это. Если бы она не смогла вытащить это, она бы ухватила голову малыша своей левой рукой и, согнув палец своей правой руки, она бы вытащила это, даже если ей пришлось бы сделать так, что у него пошла кровь. И почему? Для малыша это было бы до некоторой степени болезненным, я не отрицаю этого, но няньке пришлось бы сделать так ради его благополучия, из сострадания к нему. Однако, когда малыш бы вырос и понимал бы что к чему, нянька не волновалась бы о нём, думая так: «Малыш может сам за собой присмотреть. Он не будет беспечным». 

Благословенный сказал: «Монахи, есть эти пять сфер освобождения, посредством которых, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум освобождается, его неуничтоженные пятна всецело уничтожаются, и он достигает непревзойдённой ещё-не-достигнутой защиты от подневольности. Какие пять?  По мере того как он делает так, в нём возникает радость. Когда он рад, возникает восторг. У того, чей ум насыщен восторгом, тело становится безмятежным. Тот, у кого тело безмятежно, ощущает удовольствие. У того, кто ощущает удовольствие, ум становится сосредоточенным. Такова вторая сфера освобождения… защиты от подневольности. 
По мере того как он делает так, в нём возникает радость. Когда он рад, возникает восторг. У того, чей ум насыщен восторгом, тело становится безмятежным. Тот, у кого тело безмятежно, ощущает удовольствие. У того, кто ощущает удовольствие, ум становится сосредоточенным. Такова первая сфера освобождения, посредством которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум освобождается, его неуничтоженные пятна всецело уничтожаются, и он достигает непревзойдённой ещё-не-достигнутой защиты от подневольности. 
По мере того как он делает так, в нём возникает радость. Когда он рад, возникает восторг. У того, чей ум насыщен восторгом, тело становится безмятежным. Тот, у кого тело безмятежно, ощущает удовольствие. У того, кто ощущает удовольствие, ум становится сосредоточенным. Такова пятая сфера освобождения, посредством которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум освобождается, его неуничтоженные пятна всецело уничтожаются, и он достигает непревзойдённой ещё-не-достигнутой защиты от подневольности». 
По мере того как он делает так, в нём возникает радость. Когда он рад, возникает восторг. У того, чей ум насыщен восторгом, тело становится безмятежным. Тот, у кого тело безмятежно, ощущает удовольствие. У того, кто ощущает удовольствие, ум становится сосредоточенным. Такова третья сфера освобождения… защиты от подневольности. 
По мере того как он делает так, в нём возникает радость. Когда он рад, возникает восторг. У того, чей ум насыщен восторгом, тело становится безмятежным. Тот, у кого тело безмятежно, ощущает удовольствие. У того, кто ощущает удовольствие, ум становится сосредоточенным. Такова четвёртая сфера освобождения… защиты от подневольности. 

(1) Монахи, я не вижу ни единой иной формы—столь милой, приятной, чарующей, привлекательной, воспаляющей желание, соблазнительной, и такой серьёзной помехи к достижению непревзойдённой защиты от подневольности—как форма женщины. Существа, жаждущие женской формы—ненасытные, привязанные к ней, сведённые ею с ума, слепо поглощённые в ней—изнывают долгое время, находясь под контролем женской формы.  (5) Я не вижу ни единого иного тактильного ощущения—столь милого, приятного, чарующего, привлекательного, воспаляющего желание, соблазнительного, и такой серьёзной помехи к достижению непревзойдённой защиты от подневольности—как прикосновение женщины. Существа, жаждущие женского прикосновения—ненасытные, привязанные к нему, сведённые им с ума, слепо поглощённые в нём—изнывают долгое время, находясь под контролем женского прикосновения. 

Бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги сражают его и убивают. Бывают такие воины, монахи. Таков первый вид воина в мире.  Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Бывают такие воины, монахи. Таков пятый вид воина в мире. 
Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги ранят его. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, и в итоге он выздоравливает от этого ранения. Бывают такие воины, монахи. Таков четвёртый вид воина в мире. 
Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги ранят его. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, но, по мере того как они делают так, он умирает из-за этого ранения. Бывают такие воины, монахи. Таков третий вид воина в мире. 
Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги ранят его. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Но пока его несут к родным, он по дороге умирает, даже не добравшись до дома. Бывают такие воины, монахи. Таков второй вид воина в мире. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Бывают, монахи, такие личности. Таков пятый вид личности среди монахов, подобной воину. Таковы пять видов личностей среди монахов, которые подобны воинам». 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, и в итоге он выздоравливает от этого ранения. Бывают, монахи, такие личности. Таков четвёртый вид личности среди монахов, подобной воину. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, но, по мере того как они делают так, он умирает из-за этого ранения. Бывают, монахи, такие личности. Таков третий вид личности среди монахов, подобной воину. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Но пока его несут к родным, он по дороге умирает, даже не добравшись до дома. Бывают, монахи, такие личности. Таков второй вид личности среди монахов, подобной воину. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги сражают его и убивают по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Бывают, монахи, такие личности. Таков первый вид личности среди монахов, подобной воину. 

(2) Их следует побуждать, укреплять, и утверждать в сдерживании органов чувств: «Ну же, друзья, охраняйте двери органов чувств. Пусть осознанность будет вашим защитником. Будьте осознанны и бдительны, обладая защищённым умом, умом, который находится под защитой осознанности». 

Далее, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, праведный царь Дхаммы, полагается именно на Дхамму, почитая, уважая, выражая почтение Дхамме, и, беря Дхамму как мерило, знамя, владычество, он обеспечивает праведную защиту, убежище, охрану монахиням… мирянам… мирянкам, говоря: «Такое-то телесное действие следует взращивать… …в такую-то деревню или город не стоит ходить».  Монах, точно также Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, праведный царь Дхаммы, полагается именно на Дхамму, почитая, уважая, выражая почтение Дхамме, и, беря Дхамму как мерило, знамя, владычество, он обеспечивает праведную защиту, убежище, охрану монахам, говоря: (1) Такое-то телесное действие следует взращивать; такое-то телесное действие не следует взращивать. (2) Такое-то словесное действие… (3) Такое-то умственное действие… (4) Такие-то средства к жизни стоит взращивать; такие-то средства к жизни не стоит взращивать. (5) В такую-то деревню или город стоит ходить; в такую-то деревню или город не стоит ходить». 
Обеспечив такую праведную защиту, убежище, охрану, Татхагата, Арахант, Полностью Просветлённый, праведный царь Дхаммы, приводит в движение непревзойдённое колесо Дхаммы исключительно через Дхамму—колесо, которое не может обратить вспять какой-либо отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире». 
«Это Дхамма, монах»—сказал Благословенный. «Царь-миродержец, праведный царь, который управляет Дхаммой, полагается именно на Дхамму, почитая, уважая, выражая почтение Дхамме, и, беря Дхамму как мерило, знамя, владычество, он обеспечивает праведную защиту, убежище, охрану людям при своём дворе. Далее, царь-миродержец, праведный царь… обеспечивает праведную защиту, убежище, охрану своим кхаттиям-князьям, своей армии, своим брахманам и домохозяевам, своим людям в городах и сельской местности, жрецам и отшельникам, животным и птицам. Обеспечив такую праведную защиту, убежище, охрану, этот царь-миродержец, праведный царь, который управляет Дхаммой, приводит в движение колесо исключительно через Дхамму—колесо, которое не может обратить вспять какое-либо враждебное существо в облике человека. 

Он может тяжёлые грузы тащить, 

(6) Затем, после распада тела, после смерти, этот нищий, лишённый, нуждающийся человек, пускавшийся в неблагое поведение телом, речью, и умом, заключён в тюрьме ада или тюрьме мира животных. Монахи, я не вижу ни одной тюрьмы, настолько кошмарной и жестокой, и такой помехи к достижению непревзойдённой защиты от подневольности, как тюрьма ада или тюрьма мира животных». И далее он добавил: 

Другого тоже этим самым сможет защитить. 

(2) И какие пятна, монахи, следует отбрасывать использованием, и которые были отброшены использованием? Вот монах, тщательно это осмыслив, пользуется одеянием просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, от контактов с солнцем, ветром, и змеями; а также, чтобы скрыть интимные части тела.  Тщательно это осмыслив, он использует жилище просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, от контактов с солнцем, ветром, и змеями; а также только просто для того, чтобы скрыться от непогоды и радоваться затворничеству. 
Тщательно это осмыслив, он использует лекарства и обеспечение для больных монахов только для того, чтобы защититься от возникших мучительных телесных чувств и поддержать своё здоровье. 

Представь выгребную яму глубже полного человеческого роста, наполненную фекалиями до краёв, и туда бы с головой упал человек. И тогда бы появился другой человек, который желал бы ему блага, благополучия, и спасения, желал бы вытащить его из выгребной ямы. Он бы ходил вокруг выгребной ямы, подходил бы со всех сторон, но не видел бы у того человека даже кончика волоска, который не был бы измазан фекалиями, за который он мог бы ухватить его и вытащить. Точно также, Ананда, только когда я не увидел в Девадатте яркого качества даже с кончик волоска, я объявил о нём: «Девадатта обречён на плохой удел, обречён на ад, и он пробудет там в течение цикла существования мира, и нет возможности исправить это». 

(7) Покуда Вадджи обеспечивают праведную защиту, убежище, охрану арахантам с намерением: «Как сделать так, чтобы те араханты, которые ещё не пришли в наше царство, смогли бы прийти, а те араханты, которые уже пришли, смогли бы пребывать в умиротворении здесь?»—то в отношении них можно ожидать только лишь возрастания, а не упадка. 

(7) Ананда, слышал ли ты, чтобы Вадджи обеспечивали праведную защиту, убежище, охрану арахантам с намерением: «Как сделать так, чтобы те араханты, которые ещё не пришли в наше царство, смогли бы прийти, а те араханты, которые уже пришли, смогли бы пребывать в умиротворении здесь?»  «Ананда, покуда Вадджи обеспечивают праведную защиту, убежище, охрану арахантам с намерением: «Как сделать так, чтобы те араханты, которые ещё не пришли в наше царство, смогли бы прийти, а те араханты, которые уже пришли, смогли бы пребывать в умиротворении здесь?»—то в отношении них можно ожидать только лишь возрастания, а не упадка». 

(4) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть арсеналы с многочисленными оружиями, стрелами и снарядами для метания—ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи—так и ученик Благородных много слышал, запомнил то, что услышал, сохранил то, что услышал. Все те учения, что прекрасны в начале, прекрасны в середине и прекрасны в конце, как в букве, так и в духе, провозглашающие святую жизнь во всей полноте и чистоте: всё это он часто слушал, запоминал, обсуждал, накапливал, изучал в своём уме, исправлял свои воззрения в соответствии с этим. Имея изучение в качестве своего оружия, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что непорицаемо, следит за собой с чистотой. Таково четвёртое благое качество, которым он наделён.  (5) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть крупный гарнизон—боевые слоны, кавалерия, колесницы, лучники, знаменосцы, офицеры, солдаты из запасных частей, знаменитые князья, герои, пехота и рабы—ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи—так и ученик Благородных поддерживает усердие к оставлению неумелых умственных качеств и к взращиванию умелых умственных качеств, устойчив, неизменен в своём усердии, не избегает обязанностей по отношению к умелым умственным качествам. Имея усердие в качестве своей армии, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что не порицаемо, следит за собой с чистотой. Таково пятое благое качество, которым он наделён. 
(6) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть стражник, следящий за воротами—мудрый, опытный, умный—не впускающий тех, кого не знает и впускающий тех, кого знает—ради защиты тех, кто внутри и отражения атаки тех, кто нападет снаружи—так и ученик Благородных внимателен, крайне дотошен к мелочам, запоминает и может вспомнить даже то, что было сказано и сделано давным-давно. Имея осознанность в качестве своего стражника, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что не порицаемо, следит за собой с чистотой. Таково шестое благое качество, которым он наделён. 

(2) «Мастер Готама не общителен».  «Брахман, есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама не общителен». Татхагата отбросил общительность с формами, звуками, запахами, вкусами, и тактильными ощущениями. Он срезал их под корень, сделал подобными обрубку пальмы, уничтожил, так что они более не смогут возникнуть в будущем. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама не общителен». Но ты ответил, не это имея в виду». 

(3) У меня было четыре молодых жены. И тогда я отправился к ним и сказал: «Сёстры, я принял правила тренировки с целомудрием как пятым. Если хотите, можете наслаждаться богатством здесь в моём доме и совершать заслуги, или же можете отправиться обратно в круг своей собственной семьи, или же сообщите мне о том, если хотите, чтобы я передал вас другому мужчине». Моя старшая жена тогда сказала: «Господин, отдай меня такому-то и такому-то мужчине». Я послал за тем мужчиной и своей левой рукой взял руку своей жены, а правой рукой взял церемониальную вазу, и отдал её тому мужчине. Но даже когда я отдал свою молодую жену, я не припоминаю, чтобы какие-либо колебания происходили в моём уме. Таково третье удивительное и поразительное качество, которое можно найти во мне. 

(2) И что такое совершенство в защите? Вот представитель клана устанавливает защиту и охрану богатства, которое он обрёл посредством предприимчивости и старания, которое он накопил силой своих рук, заработал с потом на лице—праведно обретённое праведное богатство—думая так: «Как мне сделать так, чтобы цари и воры не забрали его, чтобы огонь не спалил его, чтобы наводнения не смыли его, чтобы недовольные наследники не забрали его?» Это называется совершенством в защите.  «Бьяггхападджа, существуют эти четыре вещи, что ведут представителя клана к благополучию и счастью в этой жизни. Какие четыре? Совершенство в предприимчивости, совершенство в защите, совершенство в дружбе с хорошими друзьями, и жизнь по средствам. 

совершенство в защите, 

(5) Далее, бывает так, что я вижу в безлюдной местности лесного монаха, который сидит несосредоточенным. Тогда мысль приходит ко мне: «Вскоре этот достопочтенный сосредоточит свой несосредоточенный ум или защитит свой сосредоточенный ум». И потому я доволен тем, что этот монах проживает в безлюдной местности.  (6) Далее, бывает так, что я вижу в безлюдной местности лесного монаха, который сидит сосредоточенным. Тогда мысль приходит ко мне: «Вскоре этот достопочтенный освободит свой неосвобождённый ум, или защитит свой освобождённый ум». И потому я доволен тем, что этот монах проживает в безлюдной местности. 

(9) Далее, монах обучает монахов Дхамме, которая прекрасна в начале, прекрасна в середине и прекрасна в конце, правильна и в духе и в букве, провозглашающая идеально полную и чистую святую жизнь. Каким бы образом монах ни обучал монахов Дхамме, которая прекрасна в начале, прекрасна в середине и прекрасна в конце, правильна и в духе и в букве, провозглашающая идеально полную и чистую святую жизнь, слушая такую Дхамму, те монахи, которые ещё ученики, не достигшие идеала своего ума, которые пребывают в стремлении к непревзойдённой защите от подневольности, зарождают усердие к достижению ещё-не-достигнутого, к обретению ещё-не-обретённого, к осуществлению ещё-не-осуществлённого. Но, услышав эту Дхамму, те монахи, которые араханты, чьи пятна умственных загрязнений уничтожены, которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли своей цели, полностью уничтожили путы существования и всецело освободились посредством окончательного знания—просто предаются приятному пребыванию в этой самой жизни. Таково пятое преимущество своевременного слушания Дхаммы, своевременного обсуждения Дхаммы. 

10.17. Защитник (I)  (10) Далее, монах мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение—благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. Поскольку монах мудр… то это также является качеством, служащим как защитник. 
(1) Вот монах нравственен. Он пребывает, обуздывая себя Патимоккхой, обладая хорошим поведением и подобающими средствами, видя опасность в мельчайших проступках. Возложив на себя правила тренировки, он тренируется в них. Поскольку монах нравственен, пребывает, обуздывая себя Патимоккхой… тренируется в них, то это является качеством, служащим как защитник. 
(2) Далее, монах много изучал, помнит то, что учил, накапливает в своём уме то, что он изучил. Те учения, что прекрасны в начале, прекрасны в середине и прекрасны в конце, правильны и в духе и в букве, провозглашающие идеально полную и чистую святую жизнь—таких учений он много изучал, удерживал в уме, повторял вслух по памяти, исследовал их в уме и тщательно проникал в них воззрением. Поскольку монах много изучал… проникал в них воззрением, то это также является качеством, служащим как защитник. 
(3) Далее, у монаха есть хорошие друзья, хорошие спутники, хорошие товарищи. Поскольку у монаха есть хорошие друзья, хорошие спутники, хорошие товарищи, то это также является качеством, служащим как защитник. 
(4) Далее, монаха легко поправить, и он обладает качеством, благодаря которому его легко поправить. Он терпелив и с уважением получает наставление. Поскольку монаха легко поправить… с уважением получает наставление, то это также является качеством, служащим как защитник. 
(5) Далее, монах умелый и прилежный в исполнении различных бытовых работ, которые следует выполнять для своих товарищей-монахов. Он судит об этих работах уже только после их выполнения, чтобы довести их до конца и выполнить их подобающим образом. Поскольку монах умелый… подобающим образом, то это также является качеством, служащим как защитник. 
(6) Далее, монах любит Дхамму, одобряет её в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи. Поскольку монах любит Дхамму, одобряет её в своих утверждениях, наполнен великой радостью в отношении Дхаммы и Винаи, то это также является качеством, служащим как защитник. 
(7) Далее, монах зарождает усердие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе. Поскольку монах зарождает усердие… то это также является качеством, служащим как защитник. 
(8) Далее, монах довольствуется любым видом одеяния, еды, жилища, лекарств и обеспечения для больных монахов. Поскольку монах довольствуется любым видом одеяния, еды, жилища, лекарств и обеспечения для больных монахов, то это также является качеством, служащим как защитник. 
(9) Далее, монах осознан, наделён высочайшей осознанностью и настороженностью, хранит в памяти и помнит то, что было сделано и сказано давным-давно. Поскольку монах осознан… то это также является качеством, служащим как защитник. 
Благословенный сказал: «Монахи, живите с защитником, а не без защитника. Тот, кто живёт без защитника, живёт в страдании. Существуют эти десять качеств, что служат как защитник. Какие десять? 
Монахи, живите с защитником, а не без защитника. Тот, кто живёт без защитника, живёт в страдании. Таковы десять качеств, что служат как защитник». 

10.18. Защитник (II)  (10) Далее, монах мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение—благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. Увидев: «Этот монах действительно мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение—благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий»—старшие монахи, среднего срока пребывания в монашестве, младшие монахи считают, что он достоин того, чтобы его поправлять и обучать. Поскольку все они имеют сострадание к нему, то в его случае можно ожидать лишь только возрастания благих качеств, а не упадка. Это также является качеством, служащим как защитник. 
(1) Вот монах нравственен. Он пребывает, обуздывая себя Патимоккхой, обладая хорошим поведением и подобающими средствами, видя опасность в мельчайших проступках. Возложив на себя правила тренировки, он тренируется в них. Увидев: «Этот монах действительно нравственен. Он пребывает, обуздывая себя Патимоккхой, обладая хорошим поведением и подобающими средствами, видя опасность в мельчайших проступках»—старшие монахи, среднего срока пребывания в монашестве, младшие монахи считают, что он достоин того, чтобы его поправлять и обучать. Поскольку все они имеют сострадание к нему, то в его случае можно ожидать лишь только возрастания благих качеств, а не упадка. Таково качество, что служит как защитник. 
(9) Далее, монах осознан, наделён высочайшей осознанностью и настороженностью, хранит в памяти и помнит то, что было сделано и сказано давным-давно. Поскольку монах осознан… то это также является качеством, служащим как защитник. 
Благословенный сказал: «Монахи, живите с защитником, а не без защитника. Тот, кто живёт без защитника, живёт в страдании. Существуют эти десять качеств, что служат как защитник. Какие десять? 
Монахи, живите с защитником, а не без защитника. Тот, кто живёт без защитника, живёт в страдании. Таковы десять качеств, что служат как защитник». 

Отпал он от защиты от оков. 

Не отпадает от защиты от оков. 

(3) Он пускается в неблагое сексуальное поведение. Он имеет половые связи с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой их Дхаммы; которые имеют супруга; чьё осквернение ведёт к взысканию; или даже с теми, которые уже помолвлены.  Отбрасывая неблагое сексуальное поведение, он воздерживается от неблагого сексуального поведения. Он не имеет половых связей с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой их Дхаммы; которые имеют супруга; чьё осквернение ведёт к взысканию; или даже с теми, которые уже помолвлены. 

(3) Он пускается в неблагое сексуальное поведение. Он имеет половые связи с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой их Дхаммы; которые имеют супруга; чьё осквернение ведёт к взысканию; или даже с теми, которые уже помолвлены.  Отбрасывая неблагое сексуальное поведение, он воздерживается от неблагого сексуального поведения. Он не имеет половых связей с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой их Дхаммы; которые имеют супруга; чьё осквернение ведёт к взысканию; или даже с теми, которые уже помолвлены. 

«Монахи, обладая тремя качествами, монах является лучшим среди богов и людей: тем, кто достиг окончательного завершения, получил окончательную защиту от подневольности, прожил окончательную святую жизнь, обрёл окончательное осуществление. Какими тремя?  Обладая этими двумя качествами, монах является лучшим среди богов и людей: тем, кто достиг окончательного завершения, получил окончательную защиту от подневольности, прожил окончательную святую жизнь, обрёл окончательное осуществление. 

«Достопочтенный Ананда, есть ли такая одна вещь, правильно разъяснённая Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, что если монах будет в ней пребывать прилежным, старательным, решительным—то его неосвобождённый ум освободится, его неуничтоженные загрязнения уничтожатся, и он достигнет ещё-не-достигнутой непревзойдённой защиты от подневольности?»  И это тоже одна вещь, правильно разъяснённая Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, что если монах будет в ней пребывать прилежным, старательным, решительным,—то его неосвобождённый ум освободится, его неуничтоженные загрязнения уничтожатся, и он достигнет ещё-не-достигнутой непревзойдённой защиты от подневольности. 
И это тоже одна вещь, правильно разъяснённая Благословенным… если монах будет в ней пребывать… он достигнет ещё-не-достигнутой непревзойдённой защиты от подневольности. 
Такова одна вещь, правильно разъяснённая Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, что если монах будет в ней пребывать прилежным, старательным, решительным—то его неосвобождённый ум освободится, его неуничтоженные загрязнения уничтожатся, и он достигнет ещё-не-достигнутой непревзойдённой защиты от подневольности. 

«Совсем нет, господин. Мы напротив, приветствовали бы его, поднялись бы навстречу, предложили сиденье, усадили, доставили ему все необходимое—монашескую одежду, чашу для милостыни, обитель, лекарства для помощи больным, а также подобающую ему охрану, ограду и защиту» 

И в это самое время яккха Ваджирапани с большой железной булавой—горящей, воспламененной, сверкающей—появился в воздухе над юным Амбаттхой с намерением: «Если этот юный Амбаттха, трижды спрошенный Блаженным, не ответит на вопрос, связанный с истиной, то я разорву его голову на семь частей». И вот этого яккху Ваджирапани увидели и Блаженный, и юный Амбаттха. И видя его, юный Амбаттха, устрашенный, возбужденный, с поднявшимися на теле волосками, ища защиты у Блаженного, ища приюта у Блаженного, ища прибежища у Блаженного, припал к его ногами и так сказал Блаженному: «Что это произнес досточтимый Готама? Пусть досточтимый Готама повторит еще раз». 

—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, один аскет-огнепоклонник со спутанными волосами устроился в листвяной хижине в дикой области. И тогда из одной страны проследовал караван. Он постоял одну ночь недалеко от обиталища аскета, и затем отправился дальше. Аскет подумал: «Почему бы мне не пойти на место стоянки каравана? Надеюсь, я найду там что-то полезное.» Он пошёл туда, и обнаружил там оставленного младенца. Увидев это, аскет подумал: «Неподобающе мне просто смотреть, как человеческое существо погибает. Почему бы мне не взять этого младенца в своё жилище, не заботиться о нём, и не вырастить его?» Так он и сделал. Когда мальчику было десять или двенадцать лет, у аскета появились дела в сельской местности. Он сказал мальчику: «Мой мальчик, мне нужно отправиться в сельскую местность. Устрой священный огонь. Не гаси его. Но если тебе понадобится его погасить, вот тебе топорик, дрова и несколько палочек для розжига. Разожги огонь и служи.» Так проинструктировав мальчика, аскет отправился в сельскую местность. Но мальчик так увлёкся игрой, что огонь погас. Он подумал: «Мой отец велел мне служить священному огню. Почему бы мне не разжечь его снова и не служить ему?» Так, он порубил несколько палочек для розжига топориком, думая, «Надеюсь, я получу огонь!», но огня не получилось. Тогда он расщепил несколько палочек на две, три, четыре, пять, десять или сотню частей. Он порубил их в щепки, растёр в ступке, и развеял на сильном ветру, думая: «Надеюсь, я получу огонь!» Но огня так и не получилось. Тогда аскет со спутанными волосами, завершив свои дела в сельской местности, вернулся в своё жилище и сказал мальчику: «Я надеюсь, мой мальчик, огонь не погас?» И мальчик рассказал ему, что произошло. Тогда аскет подумал: «Какой глупый этот мальчик, какой некомпетентный! Как он мог пытаться получить огонь таким бездумным способом?» На глазах у мальчика он взял несколько палочек, разжёг с их помощью огонь и сказал: «Мой мальчик, вот как надо разжигать огонь. Не таким глупым и некомпетентным образом, как ты бездумно его пытался получить.» Таким же образом, предводитель, будучи глупым и некомпетентным, вы ищите другой мир бездумно. Отпустите это пагубное заблуждение, предводитель, отпустите его! Не создавайте длительный вред и страдания самому себе!  —Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Представь, как если бы человек с головой провалился в выгребную яму. И тогда вы бы приказали кому-нибудь вытащить его из ямы, и они бы согласились так сделать. Тогда бы вы сказали им аккуратно счистить навоз с тела этого человека бамбуковыми палочками, и они бы согласились так сделать. Тогда бы вы сказали им трижды очистить тело этого человека белой глиной, и они бы так и сделали. Тогда бы вы сказали им натереть тело этого человека маслом и аккуратно трижды отмыть его мелкой пастой, и они бы так и сделали. Затем вы бы попросили их уложить волосы и бороду этого человека, и они бы так и сделали. Затем бы вы попросили их дать этому человеку дорогие гирлянды, украшения и одежду, и они бы так и сделали. Затем бы вы попросили их отвести этого человека в дом на сваях и обеспечить его пятью видами чувственных удовольствий, и они бы так и сделали. Как ты думаешь, предводитель? Теперь, когда этот человек хорошо вымыт и помазан, с уложенными волосами и бородой, украшенный браслетами и гирляндами, одетый в белое, обеспеченный пятью видами чувственных удовольствий на верхнем этаже дома на сваях – захотел бы он снова окунуться в ту выгребную яму? 

В то время Нигатха Натапутта недавно скончался в Паве. С его уходом аскеты-джайны разделились на две фракции, споря, ссорясь и бранясь, постоянно раня друг друга колючими словами: «Вы не понимаете этого учения и дисциплины. Мы понимаем это учение и дисциплину. Что вы понимаете в этом учении и дисциплине? Вы практикуете неправильно. Мы практикуем правильно. Мы владеем темой, а вы нет. Вы говорите в конце то, что нужно было сказать сначала. Сначала вы говорите то, что нужно говорить в конце. Ваши многочисленные идеи были опровергнуты. Ваша доктрина опровергнута. Давайте, защитите свою позицию! Вы в ловушке, попробуйте выберитесь из нее – если сможете!»  И вот почему я разрешил вам носить одеяния, которых достаточно только для защиты от холода и жары, для защиты от контакта с мухами, комарами, ветром, солнцем и змеями, а также для прикрытия интимных частей тела. Я разрешил вам принимать в качестве подаяния пищу, которой достаточно только для того, чтобы продолжать жить и поддерживать это тело, избегая вреда и поддерживать практику возвышенной жизни, чтобы вы положили конец имеющемуся дискомфорту и не порождали нового дискомфорта, продолжая жить безупречно и спокойно. Я разрешил вам использовать жилье, достаточное только для защиты от холода и жары, для защиты от контакта с мухами, комарами, ветром, солнцем и змеями, чтобы укрыться от суровой погоды и наслаждаться уединением. Я разрешил вам использовать лекарства и средства для больных, которых достаточно только для того, чтобы избавить вас от болей, болезней и укрепить ваше здоровье. 

«В отношении внутренних факторов, помимо [фактора] уместного внимания я не вижу ни одного иного, такого же полезного для тренирующегося монаха, который [ещё] не достиг цели [своего] ума, но пребывает в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности. Монах, который уместным образом направляет внимание, отбрасывает неумелое и развивает умелое». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

«В отношении внешних факторов, помимо [фактора] дружбы с хорошими друзьями, я не вижу ни одного иного, такого же полезного для тренирующегося монаха, который [ещё] не достиг цели [своего] ума, но пребывает в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности. Монах, который дружит с хорошими друзьями, отбрасывает неумелое и развивает умелое». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

Теряет защиту от подневольности. 

Не теряет защиту от подневольности. 

«Человек, не обладающий рвением, не обеспокоенный [тем, какие плоды приносят злодеяния]—не способен достичь самопробуждения, не способен достичь ниббаны, не способен достичь непревзойдённой защиты от подневольности. Человек, обладающий рвением и обеспокоенный [тем, какие плоды приносят злодеяния]—способен достичь самопробуждения, способен достичь ниббаны, способен достичь непревзойдённой защиты от подневольности». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано: 

42. Яркие защитники 

Непревзойдённой защиты от подневольности.  Одежды, жильё, защиту от ненастий. 

5. Наивысшая защита  Вот наивысшая защита, 
Вот наивысшая защита. 
Вот наивысшая защита». 
Так я слышал. Наступила ночь, и божество, прекрасное видом, озарив собою всю окрестность, приблизилось к Совершенному и, приблизившись и поклонившись ему, стало подле: и, стоя подле, то божество обратилось к Совершенному с такими словами: «Жаждущие счастья, многие боги и люди поучали о защите; ты поведай мне,—в чем наивысшая защита!» 

Монахи, монах, который находится [в процессе] высшей тренировки, чей ум ещё не достиг цели и кто всё ещё устремлён к непревзойдённой защите от подневольности, напрямую знает землю как землю. Напрямую познав землю как землю, ему не следует измышлять [себя как] землю, ему не следует измышлять [себя] в земле, ему не следует измышлять [себя отдельным] от земли, ему не следует измышлять землю «своим», ему не следует радоваться земле. И почему? Потому что он должен полностью понять её, я говорю вам. 

И какие пятна [загрязнений ума], монахи, следует отбрасывать использованием? Вот монах, мудро осмысливая, пользуется одеянием просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, [от контактов с] солнцем, ветром и ползучими тварями; а также, чтобы скрыть интимные части [тела].  Мудро осмыслив, он использует жилище просто для того, чтобы защититься от холода, защититься от жары, защититься от контактов с мухами, комарами, [от контактов с] солнцем, ветром и ползучими тварями; а также, только просто для того, чтобы скрыться от непогоды и радоваться затворничеству. 
Мудро осмыслив, он использует необходимые для лечения вещи только для того, чтобы защититься от возникших мучительных [телесных] чувств и поддержать своё здоровье. 

SC 10Nya 13PTS vp Pali 1.87Ms 9M_547И опять же, монахи, из-за чувственности, под влиянием чувственности, вследствие чувственности, по причине самой чувственности, взяв щит и меч, вооружившись луком и колчаном, они бросаются на штурм скользких земляных валов, выпуская стрелы, метая копья, сверкая клинками. При этом их пронзают стрелами, пронзают копьями, обливают кипящим навозом, давят тяжёлыми грузами, обезглавливают мечом, подвергая смерти или смертельным страданиям.  SC 7Nya 10Ms 9M_544Если же усилия, усердие, старания этого молодого человека приносят ему богатство, то оберегая его, он испытывает неприятные ощущения и эмоции, думая: «Как бы моё имущество ни вельможа не отнял, ни вор, ни огонь не уничтожил, ни вода не смыла, ни досталось оно злым наследникам.» А если, не смотря на защиту и охрану, вельможа или вор отнимает его имущество, либо огонь уничтожает его или смывает вода, либо оно достаётся злым наследникам, он принимается горевать, делается несчастным, причитает, жалуясь, бьёт себя в грудь, впадает в растерянность: «Что у меня было, всё пропало!» 
SC 9Nya 12Ms 9M_546И опять же, монахи, из-за чувственности, под влиянием чувственности, вследствие чувственности, по причине самой чувственности, взяв щит и меч, вооружившись луком и колчаном, расположившись боевым порядком с двух сторон, они бросаются в битву, выпуская стрелы, метая копья, сверкая клинками. При этом их пронзают стрелами, пронзают копьями, обезглавливают мечом, подвергая смерти или смертельным страданиям. 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… мужчины берутся за мечи и щиты, за пряжки на луках и колчанах, и они нападают на слабые бастионы с летящими стрелами и копьями, со взмахами мечей. Там их ранят стрелы и копья, их поливают [со стен бастионов] кипящими жидкостями, крушат тяжестями, отрубают головы мечами, и этим они навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 
Далее, имея чувственные удовольствия своей причиной… мужчины берутся за мечи и щиты, за пряжки на луках и колчанах, и пускаются в битву стенкой на стенку с летящими стрелами и копьями, со взмахами мечей. Там их ранят стрелы и копья, головы отрубаются мечами, и этим они навлекают на себя смерть или смертельные страдания. И это также опасность в отношении чувственных удовольствий—груды страданий… Причина этому [страданию]—просто лишь чувственные удовольствия. 

SC 10Nya 11Ms 9M_577И опять же, Маханама, из-за чувственности, под влиянием чувственности, вследствие чувственности, по причине самой чувственности, взяв щит и меч, вооружившись луком и колчаном, расположившись боевым порядком с двух сторон, они бросаются в битву, выпуская стрелы, метая копья, сверкая клинками. При этом их пронзают стрелами, пронзают копьями, обезглавливают мечом, подвергая смерти или смертельным страданиям.  SC 11Nya 12Ms 9M_578И опять же, Маханама, из-за чувственности, под влиянием чувственности, вследствие чувственности, по причине самой чувственности, взяв щит и меч, вооружившись луком и колчаном, они бросаются на штурм скользких земляных валов, выпуская стрелы, метая копья, сверкая клинками. При этом их пронзают стрелами, пронзают копьями, обливают кипящим навозом, давят тяжёлыми грузами, обезглавливают мечом, подвергая смерти или смертельным страданиям. 
SC 8Nya 9Ms 9M_575Если же усилия, усердие, старания этого молодого человека приносят ему богатство, то оберегая его, он испытывает неприятные ощущения и эмоции, думая: «Как бы моё имущество ни вельможа не отнял, ни вор, ни огонь не уничтожил, ни вода не смыла, ни досталось оно злым наследникам.» А если, не смотря на защиту и охрану, вельможа или вор отнимает его имущество, либо огонь уничтожает его или смывает вода, либо оно достаётся злым наследникам, он принимается горевать, делается несчастным, причитает, жалуясь, бьёт себя в грудь, впадает в растерянность: «Что у меня было, всё пропало!» 

Nya 27Монахи, обладающий дерзанием и пятнадцатью [качествами] монах способен на прорыв, на совершенное пробуждение, на достижение непревзойдённой защиты от привязанности.  Как у наседки, аккуратно, заботливо, преданно высиживающей восемь, десять или двенадцать яиц, цыплята способны вылупиться, расколов скорлупу своими когтями и клювами, благополучно вырвавшись из яйца, даже без её на то желания: «Пусть же цыплята вылупятся, расколов скорлупу своими когтями и клювами, благополучно вырвавшись из яйца», точно так же обладающий дерзанием и пятнадцатью [качествами] монах способен на прорыв, на совершенное пробуждение, на достижение непревзойдённой защиты от привязанности. 
Монах, который обладает пятнадцатью факторами, включая воодушевление, способен пробиться, способен на просветление, способен достичь непревзойдённой защиты от подневольности. 
Представьте курицу с восемью, десятью, или двенадцатью яйцами, которые она бы укрыла, высидела, взрастила правильным образом. Даже если такого желания не возникло бы в ней: «Ох, пусть мои цыплята пробьют скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупятся!»—всё равно цыплята способны пробить скорлупки остриями своих когтей и клювов и благополучно вылупиться. Точно также, монах, который обладает пятнадцатью факторами, включая воодушевление, способен пробиться, способен на просветление, способен достичь непревзойдённой защиты от подневольности». 

Nya 23живя рядом с неким человеком, монах в неутверждённом памятовании не утверждается, его несобранный ум не концентрируется, его неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности не достигается, и любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему трудно раздобыть, то монаху следует рассудить: «Живя рядом с этим человеком, я в неутверждённом памятовании не утверждаюсь, мой несобранный ум не концентрируется, мои неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности не достигается. И любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне трудно раздобыть», - и, будь то ночью или днём, покинуть его, не попрощавшись, не держаться его.  SC 2Nya 3PTS vp Pali 1.105Ms 9M_690Msdiv _191«Например, монахи, если, живя в некоей лесной глуши, монах в неутверждённом памятовании не утверждается, его несобранный ум не концентрируется, его неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности не достигается, и любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему трудно раздобыть, то монаху следует рассудить: «Живя в лесной глуши, я в неутверждённом памятовании не утверждаюсь, мой несобранный ум не концентрируется, мои неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности не достигается. И любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне трудно раздобыть», - и, будь то ночью или днём, покинуть лесную глушь, не оставаться в ней более. 
SC 3Nya 4Ms 9M_691Msdiv _192И опять же, монахи, если, живя в некоей лесной глуши, монах в неутверждённом памятовании не утверждается, его несобранный ум не концентрируется, его неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности не достигается, а любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему при этом раздобыть нетрудно, то монаху следует рассудить: «Живя в лесной глуши, я в неутверждённом памятовании не утверждаюсь, мой несобранный ум не концентрируется, мои неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности не достигается. При этом любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне раздобыть нетрудно. Но ведь я дом ради бездомной жизни оставил не во имя рясы, не во имя пищи, не во имя крова, не во имя медицинских средств и принадлежностей для болящего. Тем более, что, живя в лесной глуши, я в неутверждённом памятовании не утверждаюсь, мой несобранный ум не концентрируется, мои неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности не достигается», - и, на своё усмотрение, покинуть лесную глушь, не оставаться в ней более. 
SC 4Nya 5PTS vp Pali 1.106Ms 9M_692Msdiv _193И опять же, монахи, если, живя в некоей лесной глуши, монах в неутверждённом памятовании утверждается, его несобранный ум концентрируется, его неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности достигается, а любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему при этом раздобыть трудно, то монаху следует рассудить: «Живя в лесной глуши, я в неутверждённом памятовании утверждаюсь, мой несобранный ум концентрируется, мои неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности достигается. При этом любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне трудно раздобыть. Но ведь я дом ради бездомной жизни оставил не во имя рясы, не во имя пищи, не во имя крова, не во имя медицинских средств и принадлежностей для болящего. Тем более, что, живя в лесной глуши, я в неутверждённом памятовании утверждаюсь, мой несобранный ум концентрируется, мои неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности достигается», - и, на своё усмотрение, остаться в лесной глуши, не покидать её. 
SC 5Nya 6Ms 9M_693Msdiv _194И опять же, монахи, если, живя в некоей лесной глуши, монах в неутверждённом памятовании утверждается, его несобранный ум концентрируется, его неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности достигается, и любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему нетрудно раздобыть, то этому монаху следует рассудить: «Живя в лесной глуши, я в неутверждённом памятовании утверждаюсь, мой несобранный ум концентрируется, мои неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности достигается. И любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне нетрудно раздобыть», - и остаться в лесной глуши на всю жизнь, не покидать её. 
SC 7Nya 24PTS vp Pali 1.107Ms 9M_695Msdiv _196И опять же, монахи, если, живя рядом с неким человеком, монах в неутверждённом памятовании не утверждается, его несобранный ум не концентрируется, его неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности не достигается, а любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему при этом раздобыть нетрудно, то монаху следует рассудить: «Живя рядом с этим человеком, я в неутверждённом памятовании не утверждаюсь, мой несобранный ум не концентрируется, мои неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности не достигается. При этом любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне раздобыть нетрудно. Но ведь я дом ради бездомной жизни оставил не во имя рясы, не во имя пищи, не во имя крова, не во имя медицинских средств и принадлежностей для болящего. Тем более, что, живя рядом с этим человеком, я в неутверждённом памятовании не утверждаюсь, мой несобранный ум не концентрируется, мои неустранённые загрязнения не устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности не достигается», - и, на своё усмотрение, покинуть его, попрощавшись, не держаться его. 
SC 8Nya 25Ms 9M_696Msdiv _197И опять же, монахи, если, живя рядом с неким человеком, монах в неутверждённом памятовании утверждается, его несобранный ум концентрируется, его неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности достигается, а любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему при этом раздобыть трудно, то монаху следует рассудить: «Живя рядом с этим человеком, я в неутверждённом памятовании утверждаюсь, мой несобранный ум концентрируется, мои неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности достигается. При этом любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне трудно раздобыть. Но ведь я дом ради бездомной жизни оставил не во имя рясы, не во имя пищи, не во имя крова, не во имя медицинских средств и принадлежностей для болящего. Тем более, что, живя рядом с этим человеком, я в неутверждённом памятовании утверждаюсь, мой несобранный ум концентрируется, мои неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности достигается», - и, на своё усмотрение, держаться, не покидать его. 
SC 9Nya 26PTS vp Pali 1.108Ms 9M_697Msdiv _198И опять же, монахи, если, живя рядом с неким человеком, монах в неутверждённом памятовании утверждается, его несобранный ум концентрируется, его неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая им непревзойдённая защита от привязанности достигается, и любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - ему нетрудно раздобыть, то монаху следует рассудить: «Живя рядом с этим человеком, я в неутверждённом памятовании утверждаюсь, мой несобранный ум концентрируется, мои неустранённые загрязнения устраняются, недостигнутая мной непревзойдённая защита от привязанности достигается. И любые средства к существованию, предназначенные ушедшим от мира - рясу, пищу, кров, медицинские средства и принадлежности для болящего - мне нетрудно раздобыть», - и всю жизнь держаться, не покидать его, даже если гонят.» 
Вот, монахи, монах живёт в зависимости от некоего человека. По мере того как он живёт в зависимости от некоего человека, его неутверждённая осознанность не становится утверждённой… не достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Но средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с лёгкостью. 
Вот, монахи, монах живёт в зависимости от некоего человека. По мере того как он живёт в зависимости от некоего человека, его неутверждённая осознанность не становится утверждённой… не достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Помимо этого, средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с трудом. 
Вот, монахи, монах живёт в зависимости от некоего человека. По мере того как он живёт в зависимости от некоего человека, его неутверждённая осознанность становится утверждённой… достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Но средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с трудом. 
Вот, монахи, монах живёт в зависимости от некоего человека. По мере того как он живёт… его неутверждённая осознанность становится утверждённой… достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Помимо этого, средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с лёгкостью. 
Вот, монахи, монах живёт в некоей лесной чаще. По мере того как он живёт там, его неутверждённая осознанность не становится утверждённой, его несосредоточенный ум не становится сосредоточенным, его неуничтоженные пятна [загрязнений ума] не уничтожаются. Он не достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Но средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с лёгкостью. 
Вот, монахи, монах живёт в некоей лесной чаще. По мере того как он живёт там, его неутверждённая осознанность становится утверждённой, его несосредоточенный ум становится сосредоточенным, его неуничтоженные пятна [загрязнений ума] уничтожаются. Он достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Но средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с трудом. 
Вот, монахи, монах живёт в некоей лесной чаще. По мере того как он живёт там, его неутверждённая осознанность становится утверждённой, его несосредоточенный ум становится сосредоточенным, его неуничтоженные пятна [загрязнений ума] уничтожаются. Он достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Помимо этого, средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с лёгкостью. 
Монах должен рассуждать так: «Я живу в зависимости от этого человека… не достигаю непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с трудом». Этому монаху следует покинуть этого человека, [даже] не уведомив его об этом, в эту же самую ночь или в этот же самый день. Ему не следует продолжать следовать за ним. 
Монах должен рассуждать так: «Я живу в этой лесной чаще… достиг непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с лёгкостью». Этому монаху следует продолжать жить в этой лесной чаще всю свою жизнь. Ему не следует уходить. 
Монах должен рассуждать так: «Я живу в этой лесной чаще… достиг непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с трудом. Однако, я покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной не ради одеяний, еды, жилищ, необходимых для лечения вещей. Более того, по мере того как я живу здесь, неутверждённая осознанность становится утверждённой… достиг непревзойдённой защиты от подневольности». Поразмыслив так, этот монах должен остаться проживать в этой лесной чаще. Ему не следует уходить. 
Монах должен рассуждать так: «Я живу в этой лесной чаще… не достигаю непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с лёгкостью. Однако, я покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной не ради одеяний, еды, жилищ, необходимых для лечения вещей. Более того, по мере того как я живу здесь, неутверждённая осознанность не становится утверждённой… не достигаю непревзойдённой защиты от подневольности». Поразмыслив так, этот монах должен покинуть эту лесную чащу. Ему не следует оставаться жить там. 
Монах должен рассуждать так: «Я живу в этой лесной чаще… не достигаю непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с трудом». Этому монаху следует покинуть эту лесную чащу в эту же самую ночь или в этот же самый день. Ему не следует оставаться жить там. 
Монах должен рассуждать так: «Я живу… достиг непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с лёгкостью». Этому монаху нужно продолжать следовать за этим человеком всю свою жизнь. Ему не следует покидать его, даже если ему говорят уйти». 
Монах должен рассуждать так: «Я живу… достиг непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с трудом. Однако, я покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной не ради одеяний, еды, жилищ, необходимых для лечения вещей. Более того, по мере того как я живу в зависимости от этого человека, неутверждённая осознанность становится утверждённой… достиг непревзойдённой защиты от подневольности». Поразмыслив так, этому монаху нужно продолжать следовать за этим человеком. Ему не следует покидать его. 
Монах должен рассуждать так: «Я живу… не достигаю непревзойдённой защиты от подневольности… добываются с лёгкостью. Однако, я покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной не ради одеяний, еды, жилищ, необходимых для лечения вещей. Более того, по мере того как я живу в зависимости от этого человека, неутверждённая осознанность не становится утверждённой… не достигаю непревзойдённой защиты от подневольности». Поразмыслив так, этому монаху следует покинуть этого человека, [предварительно] уведомив его об этом. Ему не следует продолжать следовать за ним. 
«Монахи, вот монах живёт в некоей лесной чаще. По мере того как он живёт там, его неутверждённая осознанность не становится утверждённой, его несосредоточенный ум не становится сосредоточенным, его неуничтоженные пятна [загрязнений ума] не уничтожаются. Он не достигает непревзойдённой защиты от подневольности. Помимо этого, средства к жизни, которые следует добывать тому, кто ушёл в жизнь бездомную—одеяния, еда, жилища, необходимые для лечения вещи—добываются с трудом. 

Монахи, я привёл этот пример, чтобы донести смысл. Смысл таков: «Великое болото в низине»—это обозначение чувственных удовольствий. «Большое стадо оленей»—это обозначение существ. «Человек, желавший погибели, вреда и неволи»—это обозначение Злого Мары. «Ложный путь»—это обозначение неправильного Восьмеричного Пути, то есть: неправильных воззрений, неправильных устремлений, неправильной речи, неправильных действий, неправильных средств к жизни, неправильных усилий, неправильной осознанности, неправильного сосредоточения. «Приманка»—это обозначение наслаждения и страсти. «Кукла»—это обозначение невежества. «Человек, желающий добра, благополучия, защиты»—это обозначение Татхагаты, совершенного и полностью просветлённого. «Безопасный и хороший проход, ведущий к благополучию, по которому радостно ходить»—это Благородный Восьмеричный Путь, то есть: правильные воззрения, правильное устремление, правильная речь, правильные действия, правильные средства к жизни, правильное усилие, правильная осознанность, правильное сосредоточение.  Представьте, монахи, как если бы в лесном угодье было бы большое болото в низине, рядом с которым жило бы большое стадо оленей. И появился бы человек, желавший их погибели, вреда и неволи. И он бы перекрыл безопасный и хороший проход, по которому радостно ходить, и открыл бы ложный проход, выставил приманку, соорудил бы куклу, так чтобы это большое стадо оленей позже ожидала бы беда, несчастье, утрата. Но пришёл другой человек, желавший им добра, благополучия, защиты, открыл заново безопасный и хороший проход, ведущий к их счастью, и закрыл бы ложный проход, убрал бы приманку, разрушил куклу, так что это стадо оленей позже пришло бы к возрастанию, увеличению, осуществлению. 

Бывает, что плохие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением, заблуждением, возникают в уме монаха, когда он уделяет внимание определённой теме, обращается к ней. Ему следует уделять внимание другой теме, отдельной от этой, связанной с тем, что является умелым. Когда он уделяет внимание этой другой теме, связанной с тем, что является умелым, отдельной от той, то тогда эти плохие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением, заблуждением, отбрасываются и утихают. С их оставлением он тут же утверждает ум, успокаивает его, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как умелый плотник или его ученик использовал бы небольшой колышек, чтобы выбить, выдворить, вытащить большой, то точно также, когда плохие, неумелые мысли… оставляются и утихают. С их оставлением он тут же утверждает ум, успокаивает его, делает его собранным, сосредоточенным. 

Представьте большую рощу саловых деревьев рядом с деревней или поселением, которую бы губил сорняк клещевины, и появился бы некий человек, желающий ей блага, благополучия, защиты. Он бы срубил под корень и выбросил скрючившиеся молодые деревца, которые разворовывают сок, расчистил внутреннюю часть рощи, выправил правильно растущие молодые деревца, так что эта роща саловых деревьев позже пришла бы к росту, возрастанию, исполнению. Точно также, монахи, отбросьте то, что является неблагим, и предавайтесь [развитию] благих состояний, ведь именно так вы придёте к росту, возрастанию, исполнению в этой Дхамме и Винае.  Представьте, монахи, как если бы сумку из кошачьей шкуры натирали, тщательно натирали, очень тщательно натирали, [и она была бы] мягкой, шелковистой, не имеющей шуршания, не имеющей потрескивания. И пришёл бы человек с палкой или с глиняным черепком и сказал: «Вот эта сумка из кошачьей шкуры, которую натирали… Я сделаю так, что она зашуршит и затрещит». Как вы думаете, монахи? Мог бы этот человек заставить её шуршать и трещать палкой или глиняным черепком?» 

«И что нужно было бы сделать этому человеку, чтобы поступить так, как и следовало бы поступить с плотом? Вот человек, перебравшись на тот берег, подумал бы: «О, как полезен мне был этот плот! Именно благодаря этому плоту, прилагая усилие руками и ногами, я перебрался к сохранности на дальний берег. Почему бы мне не вытащить плот на сушу, или не утопить его в воде, и пойти куда мне вздумается?» Сделав это, он поступил бы так, как и следовало поступить с плотом. Точно также, монахи, я обучил Дхамме в сравнении с плотом, назначение которого в том, чтобы переплыть, а не в том, чтобы за него держаться. Понимая Дхамму в сравнении с плотом, вы должны [будете потом] отпустить даже Дхаммы, что уж говорить о не-Дхаммах». 

И затем, монахи, будучи сам подверженным рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, ища нерождённую защиту от подневольности, ниббану, я достиг нерождённой защиты от подневольности, ниббаны. Будучи сам подверженным старению… болезни… смерти… печали… загрязнению, поняв опасность в том, что подвержено загрязнению, ища незагрязнённую защиту от подневольности, ниббану, я достиг незагрязнённой защиты от подневольности, ниббаны. Знание и видение возникли во мне: «Непоколебимо моё освобождение. Это моё последнее рождение. Не будет более нового существования».  И затем монахи группы из пяти, будучи обученными и наставленными мной, будучи сами подверженными рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, ища нерождённую защиту от подневольности, ниббану, достигли нерождённой защиты от подневольности, ниббаны. Будучи сами подверженными старению, болезни, смерти, печали, и загрязнению, поняв опасность в том, что подвержено старению, болезни, смерти, печали, и загрязнению, ища нестареющую… незапятнанную защиту от подневольности, ниббану, они достигли нестареющей… незапятнанной защиты от подневольности, ниббаны. Знание и видение возникло в них: «Непоколебимо наше освобождение. Это наше последнее рождение. Не будет более нового существования». 
И что такое благородный поиск? Вот некий человек будучи сам подверженным рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, ищет нерождённую наивысшую защиту от подневольности, ниббану. Будучи сам подверженным старению, поняв опасность в том, что подвержено старению, он ищет нестареющую наивысшую защиту от подневольности, ниббану. Будучи сам подверженным болезни, поняв опасность в том, что подвержено болезни, он ищет неболеющую наивысшую защиту от подневольности, ниббану. Будучи сам подверженным смерти, поняв опасность в том, что подвержено смерти, он ищет бессмертную наивысшую защиту от подневольности, ниббану. Будучи сам подверженным печали, поняв опасность в том, что подвержено печали, он ищет беспечальную наивысшую защиту от подневольности, ниббану. Будучи сам подверженным загрязнениям, поняв опасность в том, что подвержено загрязнениям, он ищет незагрязнённую наивысшую защиту от подневольности, ниббану. Это—благородный поиск. 
Монахи, до моего просветления, пока я всё ещё был только лишь непросветлённым бодхисаттой, я тоже будучи подверженным рождению, искал то, что подвержено рождению. Будучи подверженным старению, болезни, смерти, печали, и загрязнению, я искал то, что подвержено старению… загрязнению. Тогда я подумал так: «Почему будучи сам подверженным рождению, я тоже ищу то, что подвержено рождению? Почему сам будучи подверженным старению… загрязнению, я тоже ищу то, что подвержено загрязнению? Что если я будучи сам подверженным рождению, поняв опасность в том, что подвержено рождению, буду искать нерождённую наивысшую защиту от подневольности, ниббану? Что если я будучи сам подверженным старению… загрязнению, поняв опасность в том, что подвержено загрязнению, буду искать нестареющую, неболеющую, бессмертную, беспечальную, незагрязнённую наивысшую защиту от подневольности, ниббану?» 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в Восточном Парке во дворце Матери Мигары. И тогда Сакка, царь богов, отправился к Благословенному, поклонился ему, встал рядом, и спросил: «Господин, если говорить кратко, то каким образом монах освобождён в уничтожении жажды, является тем, кто достиг наивысшего окончания, наивысшей защиты от подневольности, наивысшей святой жизни, наивысшей цели, и является высочайшим среди богов и людей?»  «Я помню, Моггаллана. Сакка, царь богов, пришёл ко мне, поклонился мне, встал рядом, и спросил: «Господин, если говорить кратко, то каким образом монах освобождён в уничтожении жажды, является тем, кто достиг наивысшего окончания, наивысшей защиты от подневольности, наивысшей святой жизни, наивысшей цели, и является высочайшим среди богов и людей?» Когда так было сказано, я сказал ему: «Царь богов, вот монах услышал, что ни за что не стоит держаться. Когда монах услышал, что ни за что не стоит держаться, то он напрямую знает всё. Напрямую познав всё, он полностью понимает всё. Полностью поняв всё, какое бы чувство он ни чувствовал—приятное, болезненное, ни-приятное-ни-болезненное—он пребывает в созерцании непостоянства в этих чувствах, в созерцании угасания, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. Созерцая так, он не цепляется ни к чему в мире. Когда он не цепляется, он не взволнован. Когда он не взволнован, он лично достигает ниббаны. Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Если говорить кратко, то вот каким образом монах освобождён… является высочайшим среди богов и людей». Вот как я припоминаю краткое объяснение освобождения в уничтожении жажды Сакке, царю богов». 

И каковы, домохозяева, три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения? Вот некий человек убивает живых существ. Он жесток, кровожаден, предаётся насилию и побоям, беспощаден к живым существам. Он берёт то, что [ему] не было дано. Он ворует ценности и имущество других в деревне или же в лесу. Он ведёт себя неподобающе в чувственных удовольствиях. Он имеет половые связи с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Вот каковы три вида телесного поведения, которое не соответствует Дхамме, неправедного поведения.  Отбрасывая неподобающее поведение в чувственных удовольствиях, он воздерживается от неподобающего поведения в чувственных удовольствиях. Он не имеет половых связей с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Вот каковы три вида телесного поведения, которое соответствует Дхамме, праведного поведения. 

Он довольствуется комплектом [монашеских] одежд для защиты тела и едой с подаяний для поддержания своего желудка. Куда бы он ни отправился, он берёт с собой только это. Подобно птице, которая куда бы ни отправилась, крылья—её единственный груз, точно также и монах довольствуется комплектом одежд для защиты тела и едой с подаяний для поддержания своего желудка. Куда бы он ни отправился, он берёт с собой только это. 

«Достопочтенный Ананда, есть ли какая-либо одна вещь, провозглашённая Татхагатой, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, из-за которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум становится освобождённым, его неуничтоженные пятна [умственных загрязнений] уничтожаются, и он достигает непревзойдённой защиты от подневольности, которой он не достиг прежде?»  И это тоже одна вещь, провозглашённая Татхагатой… и он достигает непревзойдённой защиты от подневольности, которой он не достиг прежде. 
И это тоже одна вещь, провозглашённая Татхагатой, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, из-за которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум становится освобождённым, его неуничтоженные пятна [умственных загрязнений] уничтожаются, и он достигает непревзойдённой защиты от подневольности, которой он не достиг прежде». 
Такова одна вещь, провозглашённая Татхагатой… и он достигает непревзойдённой защиты от подневольности, которой он не достиг прежде. 

«Я бы вытащил это из его рта, Господин. Если бы я не смог вытащить это, тогда, удерживая его голову левой рукой, я бы согнутым пальцем своей правой руки вытащил бы это, даже если бы поранил его. И почему? Потому что у меня есть сострадание к малышу». 

Представь, Малункьяпутта, как если бы человека ранили стрелой, густо смазанной ядом, и его друзья и товарищи, его родственники и родня, привели бы хирурга, чтобы излечить его. Человек бы сказал: «Я не позволю хирургу вытащить эту стрелу до тех пор, пока не узнаю, был ли тот человек, который ранил меня, знатным или брахманом, купцом или рабочим». И он бы сказал: «Я не позволю хирургу вытащить эту стрелу до тех пор, пока не узнаю имя и клан человека, который ранил меня… пока не узнаю был ли человек, который ранил меня, высоким, низкорослым, или среднего роста… с кожей тёмного цвета, коричневого, золотистого… живёт в такой-то деревне или городе… лук, из которого он меня ранил, был длинным луком или арбалетом… тетива, которая ранила меня, была из волокна, или из тростника, или из пеньки, или из коры… стрела, которая ранила меня, была грубой или обработанной… какими были перья стрелы, которая ранила меня—грифа, цапли, ястреба, павлина, аиста… каким видом сухожилия была укреплена стрела—быка, буйвола, оленя, обезьяны… какой тип наконечника ранил меня—с шипами, обоюдоострый, изогнутый, с зазубринами, формы зуба телёнка, или формы ланцета». 

Но я говорю о тех монахах, которые [ученики] в высшей тренировке, которые не достигли цели, которые пребывают в стремлении к непревзойдённой защите от подневольности, что им всё ещё нужно работать с прилежанием. Почему? Потому что когда эти достопочтенные пользуются одним из подходящих жилищ, и общаются с хорошими друзьями, и подпитывают свои духовные качества, то тогда они могут реализовать для себя посредством прямого знания и здесь и сейчас войти и пребывать в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Видя этот плод прилежания для этих монахов, я говорю, что им всё ещё нужно работать с прилежанием. 

«Великий царь, именно по этой причине Благословенный—тот, кто знает и видит, совершенный и полностью просветлённый—сказал: «У этого мира нет укрытия и нет защитника». Когда я узнал и увидел и услышал это, я оставил жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной».  Мастер Раттхапала, у меня при дворе есть боевые слоны, кавалерия, боевые колесницы и пехота, которые помогут устранить любые угрозы нам. А Мастер Раттхапала сказал: «У этого мира нет укрытия и нет защитника». Как следует понимать смысл этого утверждения?» 
Не смогут дать ему прибежище, защиту. 
«Удивительно, Мастер Раттхапала, как чудесно и как хорошо выразил это Благословенный—тот, кто знает и видит, совершенный и полностью просветлённый: «У этого мира нет укрытия и нет защитника». В самом деле, так оно! 
«У этого мира нет укрытия и нет защитника». 

«Мы бы кланялись ему, Мастер Каччана, или же мы бы вставали перед ним, или же приглашали его присесть; или же мы бы предлагали ему принять одеяния, еду, жилища, необходимые для лечения вещи: или же мы бы организовали для него законную охрану, защиту, покровительство. И почему? Потому что он утратил свой статус знатного и считается просто отшельником». 

«Господин, мы бы кланялись ему, или же мы бы вставали перед ним, или же приглашали его присесть; или же мы бы предлагали ему принять одеяния, еду, жилища, необходимые для лечения вещи: или же мы бы организовали для него законную охрану, защиту, покровительство. Но, Господин, как может такой безнравственный человек, с таким злобным характером, когда-либо вообще иметь такую нравственность и сдержанность?»  - Мы бы его, почтенный, с уважением приветствовали, встали бы ему навстречу, предложили бы ему сесть, предложили бы ему одежду, пропитание, приют, лекарства на случай болезни, позаботились бы о его защите, безопасности, охране. Да только откуда, почтенный, у грешника и лиходея такая обузданность нрава возьмется? 
Потоком мощным уносимый, нашел защиту в Будде я. 
Разбойник Ангулимала увидел Благословенного издали. Когда он увидел его, он подумал: «Как удивительно, как поразительно! Мужчины группами в десять, двадцать, тридцать, и даже в сорок человек шли этой дорогой, но всё равно попали в мои руки. А теперь этот отшельник идёт один, без сопровождения, будто вторгаясь [в мои владения]. Почему бы мне не забрать жизнь этого отшельника?» Так Ангулимала взял меч и щит, пристегнул лук и колчан, и стал следовать за Благословенным. 

Когда так было сказано, я сказал Нигантхам: «Друзья Нигантхи, есть пять вещей, которые могут двояко обернуться здесь и сейчас. Какие пять? Вера, предпочтение, непрерванная традиция [устной передачи учения], рассуждение посредством [проведения] аналогий, приход к согласию с воззрением посредством размышлений. Таковы пять вещей, которые могут двояко обернуться здесь и сейчас. Если это так, то какой вид веры у вас имеется к вашему учителю, [когда он говорит] о прошлом? Какой вид предпочтений? Какой вид непрерванной традиции? Какой вид рассуждения посредством [проведения] аналогий? Какой вид согласия с воззрением посредством размышлений?» Когда так было сказано, я не услышал от Нигантхов каких-либо стоящих доводов в защиту их учения.  Но когда так было сказано, я не услышал от Нигантхов каких-либо стоящих доводов в защиту их учения. 

Таково моё наставление, брахман, тем монахам, которые находятся в [процессе] высшей тренировки, чьи умы ещё не достигли цели, которые пребывают в устремлении к высочайшей защите от подневольности. Но эти вещи ведут и к приятному пребыванию здесь и сейчас, и к осознанности и бдительности для тех монахов, которые араханты, чьи пятна [умственных загрязнений] уничтожены, которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли своей цели, уничтожили оковы существования, и полностью освободились посредством окончательного знания». 

И какой вид телесного поведения побуждает неблагие состояния увеличиваться, а благие состояния уменьшаться, в том, кто его взращивает? Вот некий человек убивает живых существ. Он кровожадный убийца, предаётся насилию и побоям, беспощаден к живым существам. Он берёт то, что не было дано. Он ворует ценности и имущество других в деревне или же в лесу. Он ведёт себя неподобающе в чувственных удовольствиях. Он имеет половые связи с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Такое телесное поведение побуждает неблагие состояния увеличиваться, а благие состояния уменьшаться, в том, кто его взращивает.  И какой вид телесного поведения побуждает неблагие состояния уменьшаться, а благие состояния увеличиваться, в том, кто его взращивает? Вот человек, отбрасывая убийство живых существ, воздерживается от убийства живых существ. Он пребывает в сострадании ко всем живым существам, без дубины, без оружия, добросовестный, милосердный. Отбрасывая взятие того, что не дано, он воздерживается от взятия того, что [ему] не было дано. Он не ворует ценности и имущество других в деревне или же в лесу. Отбрасывая неподобающее поведение в чувственных удовольствиях, он воздерживается от неподобающего поведения в чувственных удовольствиях. Он не имеет половых связей с женщинами, которые находятся под защитой матери, отца, матери и отца, брата, сестры или родственников; которые находятся под защитой закона; которые имеют супруга; или с теми, кто украшен гирляндой в знак помолвки. Вот каковы три вида телесного поведения, которое соответствует Дхамме, праведного поведения. Такое телесное поведение побуждает неблагие состояния уменьшаться, а благие состояния увеличиваться, в том, кто его взращивает. 

Я слышал и заучил из уст самого Благословенного следующее: «Когда бодхисатта низошёл в утробу своей матери, четыре молодых божества пришли с четырёх сторон света, чтобы защитить его, так чтобы ни люди, ни нечеловеческие существа, ни кто бы то ни было в мире не навредил бы бодхисатте или его матери». Это я также помню как удивительное и поразительное качество Благословенного. 

Затем стражи ада берут его за ноги и головой окунают в раскалённый железный котёл, который горит, пылает, полыхает. Пока он варится там в бурлящей пене, он иногда всплывает, иногда тонет, иногда перемещается [по поверхности]. Он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но всё же он не умирает, покуда плохой поступок не истощит своего результата.  Затем стражи ада бросают его на землю и срезают кожу топорами. Он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но всё же он не умирает, покуда плохой поступок не истощит своего результата. 
Затем стражи ада заставляют его взбираться на огромную груду углей, которые горят, пылают, полыхают. Он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но всё же он не умирает, покуда плохой поступок не истощит своего результата. 
Затем стражи ада переворачивают его вверх тормашками и срезают кожу тесаками. Он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но всё же он не умирает, покуда плохой поступок не истощит своего результата. 
Затем стражи ада привязывают его к колеснице и возят его взад и вперёд по земле, которая горит, пылает, полыхает. Он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но всё же он не умирает, покуда плохой поступок не истощит своего результата. 
Стражи ада пытают его пятичастным прокалыванием. Они загоняют раскалённый железный прут в одну руку, загоняют раскалённый железный прут другую руку… ногу… другую ногу… в середину через грудь. Он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но всё же он не умирает, покуда плохой поступок не истощит своего результата. 

В какой-то момент, монахи, по истечении долгого периода, случается так, что открывается восточная дверь Великого Ада. Он бежит к ней быстрыми шагами. По мере того как он делает так, его внешняя кожа горит, его внутренняя кожа горит, его плоть горит, его сухожилия горят, его кости начинают дымиться. И точно так оно каждый раз, как он поднимает ногу. Когда он наконец-таки достигает двери, та захлопывается. И там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата.  В какой-то момент, монахи, по истечении долгого периода, случается так, что открывается западная… северная… южная дверь Великого Ада. Он бежит к ней быстрыми шагами… та захлопывается. И там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
Затем стражи ада вытаскивают его крюком, ставят на землю, и спрашивают его: «Почтенный, чего хочешь?» Он говорит: «Я голоден, уважаемые». И тогда стражи ада раскрывают ему рот раскалёнными железными щипцами—горящими, пылающими, полыхающими—и кладут [ему в рот] раскалённый медный шар—горящий, пылающий, полыхающий—который сжигает его губы, рот, язык, глотку, и желудок и выпадает снизу вместе с кишками. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
И сразу за Адом Горящих Углей идёт бескрайний Лес Деревьев Симбали—высотой в лигу, ощетинившийся шипами шириной в шестнадцать пальцев—горящий, пылающий, полыхающий. Его заставляют взбираться и спускаться с этих деревьев. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
И сразу за Адом Фекалий идёт бескрайний Ад Горящих Углей. Он туда падает. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
И сразу за Великим Адом идёт бескрайний Ад Фекалий. Он туда падает. В этом Аду Фекалий существа с игловидными ртами пробуриваются через его внешнюю кожу, пробуриваются через его внутреннюю кожу, пробуриваются через его плоть, пробуриваются через его сухожилия, пробуриваются через его кости, и пожирают его костный мозг. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
И сразу за Лесом Деревьев Симбали идёт бескрайний Лес Остриелистных Деревьев. Он туда входит. Листья, колыхаемые ветром, режут его руки, режут его ноги, режут его руки и ноги. Они режут его уши, режут его нос, режут его уши и нос. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
И сразу за Лесом Остриелистных Деревьев идёт великая река с едкими водами. Он туда падает. Там его швыряет по течению, против течения, по течению и против течения. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 
Пламя, извергающееся из восточной стены Великого Ада, ударяется о его западную стену. Пламя, извергающееся из его западной стены, ударяется о его восточную стену. Пламя, извергающееся из его северной стены, ударяется о его южную стену. Пламя, извергающееся из его южной стены, ударяется о его северную стену. Пламя, извергающееся из нижней части, ударяется о верхнюю часть. Пламя, извергающееся из верхней части, ударяется о нижнюю часть. Там он чувствует раздирающие, острые, пронзающие чувства. Но, всё же, он не умирает, покуда этот плохой поступок не истощит своего результата. 

“И что же мы скажем старшим монахам, если молодой монах считает, что его Учитель нуждается в защите? Брат Самиддхи, намеренно совершив деяние тела, речи или ума, что человек ощущает?” 

Они отвергнуты и нет у них защитника, 

В Саваттхи. Сидя рядом, царь Пасенади Косальский сказал Благословенному: «Так вот, Господин, по мере того как я пребывал уединённым в затворничестве, следующее раздумье возникло у меня в уме: «Кто защищает сам себя, и кто оставляет себя незащищённым?» И тогда, Господин, мысль пришла ко мне: «Кто совершает проступки телом, речью, умом, тот оставляет себя незащищённым. Даже если отряд боевых слонов будет защищать их, или отряд конницы, или отряд боевых колесниц, или отряд пехоты, всё равно они оставляют себя незащищённым. И почему? Потому что такая защита—внешняя, а не внутренняя. Поэтому они оставляют себя незащищёнными. Но те, кто совершают благое поведение телом, речью, умом, те защищают себя. Даже если их не защищает ни отряд боевых слонов, ни отряд конницы, ни отряд боевых колесниц, ни отряд пехоты, всё равно они защищают себя. И почему? Потому что эта защита внутренняя, а не внешняя. Поэтому они защищают себя». 

Везёт меня к защите от оков. 

Они отвергнуты и нет у них защитника, 

Кто обладает силой от защиты Дхаммой. 

Представьте, монахи, как если бы полыхал бы большой костёр, потребляющий десять, двадцать, тридцать или сорок связок дров. И человек время от времени не подбрасывал бы в него сухую траву или сухой коровий навоз или сухую древесину. Так, когда прежний запас топлива истощится, этот большой костёр, не подпитываемый более каким-либо топливом, не имея поддержки, погаснет. Точно также, когда кто-либо пребывает в созерцании опасности в вещах, к которым можно прицепиться, жажда прекращается. С прекращением жажды происходит прекращение цепляния… боль, недовольство и отчаяние прекращаются. Таково прекращение всей этой груды страданий». 

Представьте, монахи, масляную лампу, что горела бы в зависимости от масла и фитиля, и человек не подливал бы в неё масло и не подгонял бы фитиль время от времени. Так, когда прежний запас топлива истощится, эта масляная лампа, не подпитываемая более каким-либо топливом, не имея поддержки, погаснет. Точно также, когда кто-либо пребывает в созерцании опасности в вещах, которые могут опутать, жажда прекращается… боль, недовольство и отчаяние прекращаются. Таково прекращение всей этой груды страданий». 

«Друг, говорят, что тот, кто не усерден, и кто не боится совершения проступка, неспособен на просветление, неспособен на ниббану, неспособен достичь непревзойдённой защиты от подневольности. Но тот, кто усерден, кто боится совершения проступка, тот способен на просветление, способен на ниббану, способен достичь непревзойдённой защиты от подневольности. Каким образом это так, друг?»  Таким образом, друг, тот, кто не усерден, и кто не боится совершения проступка, неспособен на просветление, неспособен на ниббану, неспособен достичь непревзойдённой защиты от подневольности. 
Таким образом, друг, тот, кто усерден, кто боится совершения проступка, тот способен на просветление, способен на ниббану, способен достичь непревзойдённой защиты от подневольности». 

«Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «Мы отбросим возникшие приобретения, уважение и похвалу и не позволим возникшим приобретениям, уважению и похвале утвердиться в завладении нашими умами». Так вы должны тренировать себя». 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Рыбак, монахи—это обозначение Злого Мары. Крюк с наживкой—это обозначение приобретений, уважения и похвалы. Любой монах, который довольствуется и наслаждается возникшими приобретениями, уважением и похвалой, зовётся монахом, который проглотил крюк с наживкой, который встретил беду и несчастье, и Злой Мара может делать с ним всё, что пожелает. Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  «Охотник, монахи—это обозначение Злого Мары. Гарпун с верёвкой—это обозначение приобретений, уважения и похвалы. Верёвка—это обозначение наслаждения и жажды. Любой монах, который довольствуется и наслаждается возникшими приобретениями, уважением и похвалой, зовётся монахом, которого пронзили гарпуном с верёвкой, который встретил беду и несчастье, и Злой Мара может делать с ним всё, что пожелает. Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение, и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение, и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

Настолько ужасны и опасны, Ананда, приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

В Саваттхи. «Монахи, ужасны и опасны приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности.  Настолько ужасны и опасны, монахи, приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

Настолько ужасны и опасны, монахи, приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

Настолько ужасны и опасны, монахи, приобретения, уважение и похвала—мучительные, отвратительные, препятствующие достижению непревзойдённой защиты от подневольности. 

«Монахи, не ищите вины в этом монахе. Этот монах—тот, кто обретает по желанию, без труда и проблем, четыре джханы, которые представляют собой возвышенный ум и обеспечивают приятное пребывание в этой самой жизни. И, кроме того, он тот, кто, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас входит и пребывает в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную». 

«Те жрецы и отшельники, которые освобождены в уничтожении жажды, которые достигли высочайшего окончания, высочайшей защиты от подневольности, высочайшей святой жизни, высочайшей цели—лучшие среди божеств и людей».  «Те жрецы и отшельники, которые освобождены в уничтожении жажды, которые достигли высочайшего окончания, высочайшей защиты от подневольности, высочайшей святой жизни, высочайшей цели—лучшие среди божеств и людей»—то вот так следует понимать подробное значение этого, сказанного Благословенным вкратце». 

Но я говорю о тех монахах, которые ученики, которые не достигли идеала своего ума, которые пребывают в стремлении к непревзойдённой защите от подневольности, что им всё ещё нужно работать с прилежанием в отношении шести сфер контакта. Почему? Существуют, монахи, формы, познаваемые глазом, которые приятны и которые неприятны. Следует практиковать так, чтобы эти формы не охватывали ум даже в том случае, когда они постоянно переживаются. Когда ум не охвачен, возникает неослабевающее усердие, утверждается незамутнённая осознанность, тело становится умиротворённым и безмятежным, ум становится сосредоточенным и однонаправленным. Видя этот плод прилежания, монахи, я говорю, что тем монахам всё ещё нужно работать с прилежанием в отношении шести сфер контакта. 

«Градоначальник, для меня подобны превосходному полю мои монахи и монахини. Их я обучаю Дхамме, которая прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце, как в духе, так и в букве. Я раскрываю им святую жизнь, полностью совершенную и чистую. И почему? Потому что они будут пребывать со мной в качестве своего острова, со мной в качестве своего крова, со мной в качестве своего защитника, со мной в качестве своего прибежища.  Далее, градоначальник, для меня подобны полю среднего качества мои миряне и мирянки. Их я также обучаю Дхамме, которая прекрасна в начале, прекрасна в середине, прекрасна в конце, как в духе, так и в букве. Я раскрываю им святую жизнь, полностью совершенную и чистую. И почему? Потому что они будут пребывать со мной в качестве своего острова, со мной в качестве своего крова, со мной в качестве своего защитника, со мной в качестве своего прибежища. 

«Да, градоначальник, Татхагата восхваляет различными способами сочувствие к семьям, защиту семей, сострадание к семьям».  Ответив: «Так, бханте», староста Асибандхакапутта послушавшись джайна Натапутту, поднялся, почтительно приветствовал джайна Натапутту, [и] обойдя его справа пошёл к Бхагаванту; приблизившись к Бхагаванту он почтительно приветствовал его и сел в стороне. Когда староста Асибандхакапутта сел там, [он] сказал так: «Бханте, Бхагавант многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям, не так ли?» 
«Отправляйся, градоначальник, к отшельнику Готаме и задай ему такой вопрос: «Господин, не восхваляет ли Благословенный различными способами сочувствие к семьям, защиту семей, сострадание к семьям?» Если, будучи спрошенным тобой так, отшельник Готама скажет: «Да, градоначальник, Татхагата восхваляет различными способами сочувствие к семьям, защиту семей, сострадание к семьям»—то тебе следует ответить ему: «Тогда зачем же, Господин, Благословенный странствует с большой Сангхой монахов во времена голода и нехватки, когда посев погублен и превратился в солому. Благословенный практикует ради уничтожения семей, ради причинения горя семьям, ради краха семей». Когда ты задашь отшельнику Готаме этот двойной вопрос-рогатину, он не сможет ни проглотить это, ни выплюнуть». 
«Ты пойди, староста, подойди к отшельнику Готаме; подойдя к отшельнику Готаме скажи так: «Бханте, Бхагавант многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям, не так ли?» Если, староста, отшельник Готама выскажется таким образом, ответит так: «[Это] так, староста, Татхагата многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям.» То ты должен сказать так: «Так почему, бханте, Бхагавант, когда голод, нищета, плесень превратила посевы в солому, путешествует в сопровождении большой бхиккхусангхи? Бхагавант практикует ради разорения семей, Бхагавант [практикует] ради бедствия семей, Бхагавант [практикует] ради нанесения ущерба семьям!» Когда этот двусмысленный вопрос будет задан отшельнику Готаме, он не сможет ни выплюнуть его ни проглотить.» 
«Хорошо, Господин»—ответил градоначальник Асибандхакапутта. Затем он встал со своего сиденья, поклонился Нигантхе Натапутте и, обойдя его с правой стороны, ушёл, отправившись к Благословенному. Прибыв к Благословенному он поклонился ему, сел рядом и сказал: «Господин, не восхваляет ли Благословенный различными способами сочувствие к семьям, защиту семей, сострадание к семьям?» 
«[Это] так, староста, Татхагата многими способами восхваляет заботу о семьях, защиту семей, сочувствие семьям.» 

В её пути к защите от оков.  Терпение—защитой и бронёй, 

Монахи, когда восприятие скелета развито и взращено, оно ведёт к непревзойдённой защите от подневольности. И как, монахи, восприятие скелета развито и взращено, что оно ведёт к непревзойдённой защите от подневольности? Вот, монахи, монах развивает осознанность… …созревающий в освобождении. Вот так восприятие скелета, будучи развитым и взращенным, ведёт к непревзойдённой защите от подневольности. 

Монахи, те монахи, которые ещё ученики, не достигшие идеала своего ума, которые пребывают в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности: они тоже пребывают в созерцании тела в теле, будучи старательными, бдительными, собранными, с ясным умом, сосредоточенными, с однонаправленным умом, чтобы полностью понять его в соответствии с действительностью. Они тоже пребывают в созерцании чувств в чувствах… ума в уме… феноменов в феноменах… чтобы полностью понять их в соответствии с действительностью. 

«Учитель, вот монах, пятна которого уничтожены, развивает качество веры, которое ведёт к покою, ведёт к просветлению. Он развивает качество усердия… осознанности… сосредоточения… мудрости, которое ведёт к покою, ведёт к просветлению. Такова, Учитель, наивысшая защита от оков, ради которой монах, пятна которого уничтожены, ведёт себя так, что выражает высочайшее почтение по отношению к Татхагате и к учению Татхагаты».  «Учитель, помышляя о наивысшей защите от оков, монах, пятна которого уничтожены, ведёт себя так, что выражает высочайшее почтение по отношению к Татхагате и к учению Татхагаты». 
«Хорошо, хорошо, Сарипутта! Помышляя о наивысшей защите от оков, монах, пятна которого уничтожены, ведёт себя так, что выражает высочайшее почтение по отношению к Татхагате и к учению Татхагаты. Сарипутта, и что это за наивысшая защита от оков, помышляя о которой, монах, пятна которого уничтожены, ведёт себя так, что выражает высочайшее почтение по отношению к Татхагате и к учению Татхагаты?» 
«Хорошо, хорошо, Сарипутта! Сарипутта, ради этой наивысшей защиты от оков, монах, пятна которого уничтожены, ведёт себя так, что выражает высочайшее почтение по отношению к Татхагате и к учению Татхагаты. 

Монахи, те монахи, которые ещё пока ученики, не достигшие идеала своего ума, которые пребывают в стремлении к непревзойдённой защите от подневольности: для них сосредоточение осознанности к дыханию, будучи развитым и взращенным, ведёт к уничтожению загрязнений. Те монахи, которые араханты, чьи загрязнения уничтожены, которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли цели, всецело уничтожили оковы существования, полностью освободившись посредством окончательного знания: для них сосредоточение осознанности к дыханию, будучи развитым и взращенным, ведёт к приятному пребыванию в этой самой жизни, а также к осознанности и бдительности. 

Друг Маханама, те монахи, которые ещё ученики, не достигшие идеала своего ума, которые пребывают в устремлении к непревзойдённой защите от подневольности, пребывают, временно отбросив пять помех. Какие пять? 

Тщится представить из себя благословенного, 

2.4. Наивысшая защита  Вот наивысшая защита, 
Вот наивысшая защита. 
Вот наивысшая защита». 
Так я слышал. Наступила ночь, и божество, прекрасное видом, озарив собою всю окрестность, приблизилось к Совершенному и, приблизившись и поклонившись ему, стало подле: и, стоя подле, то божество обратилось к Совершенному с такими словами: «Жаждущие счастья, многие боги и люди поучали о защите; ты поведай мне,—в чем наивысшая защита!» 

Кто обижает беззащитного человека, 

Не будь же беззащитен, забудь своё тело, 

Иду под сень защиты я: к Будде, Учению, Общине— 

Так я слышал. Однажды Благословенный жил в Урувелле на берегу реки Неранджары у подножия дерева бодхи только, что реализовав Просветление. Тогда Благословенный сидел в позе со скрещенными ногами в течении семи дней переживая блаженство освобождения. Так случилось, что вне сезона в течении семи дней бушевала буря с проливным дождем и холодным ветром. Тогда Мучалинда царь нагов оставив свое обиталище семь раз обернул свое тело вокруг Благословенного и расправил свой гиганский капюшон над его головой, желая защитить Господина от холода, жары, ветра, солнца, беспокоящих мух, комаров и пресмыкающихся. 

«Ананда, это выглядит так, как если бы главные министры Магадхи, Сунида и Вассакара, строили цитадель в Паталигаме, для защиты от Вадджей, посоветовавшись с дэвами Таватимсы. Я увидел своим божественным зрением, очищенным и превосходящим человеческое, что многие тысячи дэвов овладели местностью вокруг Паталигамы. Там, где дэвы великого могущества овладели местностью, умы могущественных князей и великих царских министров склонились к строительству своих резиденций. В том месте, где дэвы среднего могущества овладели местностью, умы средних князей и средних царских министров склонились к строительству резиденций. В том месте, где дэвы малого могущества овладели местностью, умы младших князей и младших царских министров склонились к строительству резиденций.  В то время главные министры Магадхи, Сунида и Вассакара строили цитадель в Паталигаме для защиты от Вадджей. В то время многие тысячи дэвов овладели местностью вокруг Паталигамы. Там, где дэвы великого могущества овладели местностью, умы могущественных князей и великих царских министров склонились к строительству своих резиденций. В том месте, где дэвы среднего могущества овладели местностью, умы средних князей и средних царских министров склонились к строительству резиденций. В том месте, где дэвы малого могущества овладели местностью, умы младших князей и младших царских министров склонились к строительству резиденций. 
«Достопочтенный, главные министры Магадхи, Сунида и Вассакара, строят цитадель в Паталигаме, для защиты от Вадджей». 

Благословенный (Будда) пребывал в Андхакавинде. В то время в животе Благословенного (Будды) возникла болезнь ветра. И Благословенный (Будда) сказал Достопочтенному тхере Ананде: «Когда вы пойдете за подаянием, принеси Ананда какой-нибудь жидкой рисовой каши в качестве лекарства для меня». «Я сделаю так, Достопочтенный»,—сказал Ананда, и взяв чашу (Будды), которая были подарена великими царями, он встал у двери дома врача, который поддерживал (Ананду) подаянием. Жена врача, увидев его, вышла к нему на встречу, поклонилась, и взяв чашу спросила у тхеры: «Какое лекарство вам нужно, Достопочтенный?» Она была сообразительной женщиной и поняла: «Тхера приходит сюда, когда ему нужно лекарство, а не еда», и когда он сказал: «Жидкая каша», она подумала: «Это лекарство не для Достопочтенного (Ананды), ведь эта чаша самого Благословенного (Будды). «Присаживайтесь Достопочтенный, дайте мне приготовить кашу, подходящую для защитника мира», и преисполненная радостью и благоговением, она приготовила рисовую кашу, на сахарном соке ююбы, наполнила чашу, а также приготовила другой еды, и передала с ним. Благодаря этому, болезнь Благословенного (Будды) была облегчена. Потом женщина умерла, возникла среди дэвов мира Тридцати Трех (Таватимса) и была счастлива, наслаждаясь великим божественным блаженством. Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана, путешествуя по божественным мирам… …спросил ее…