…среди монахов, которые обрели решительность посредством веры, является Ваккали». 

…среди монахов, которые решительны, является Ананда». 

…среди монахинь, которые обрели решительность посредством веры, является Сигаламата». 

мог бы намеренно лишить жизни араханта  мог бы намеренно лишить жизни своего отца 
мог бы намеренно лишить жизни свою мать 

пребывает в созерцании тела в теле будучи старательным, бдительным, решительным, устранив влечение и недовольство к миру… 

Благословенный сказал: «Монахи, есть эти два тёмных качества. Какие два? Бесстыдство и безбоязненность совершить проступок. Таковы два тёмных качества».  Благословенный сказал: «Монахи, есть эти два ярких качества. Какие два? Стыд и боязнь совершить проступок. Таковы два ярких качества». 
Благословенный сказал: «Монахи, эти два ярких качества защищают мир. Какие два? Стыд и боязнь совершить проступок. Если бы эти два ярких качества не защищали мир, то нельзя было бы увидеть сдержанности в отношении собственной матери, тётки, жён других учителей и жён других уважаемых людей. 
Таковы, монахи, два изъяна. Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «Мы будем бояться изъяна, относящегося к нынешней жизни. Мы будем бояться изъяна, относящегося к будущей жизни. Мы будем страшиться изъянов и видеть опасность в изъянах». Вот как вы должны тренировать себя. В отношении того, кто страшится изъянов и видит опасность в изъянах, можно ожидать, что он освободится от всех изъянов». 

«Ананда, я решительно заявил… потому что от подобных действий можно ожидать вот какой опасности:  «Ананда, я решительно заявил… потому что от подобных действий можно ожидать вот какой пользы: 
Ананда, я решительно заявляю, что поступки, относящиеся к благому телесному поведению, словесному поведению, умственному поведению, следует совершать». 
И тогда Достопочтенный Ананда подошёл к Благословенному, поклонился ему и сел рядом. Затем Благословенный сказал ему: «Ананда, я решительно заявляю, что поступки, относящиеся к неблагому телесному поведению, словесному поведению, умственному поведению, не следует совершать». 
«Учитель, поскольку Благословенный решительно заявил, что поступки, относящиеся к благому телесному поведению, словесному поведению, умственному поведению, следует совершать, то какой пользы следует ожидать от подобных действий?» 
«Учитель, поскольку Благословенный решительно заявил, что поступки, относящиеся к неблагому телесному поведению, словесному поведению, умственному поведению, не следует совершать, то какой опасности следует ожидать от подобных действий?» 
Я решительно заявил… потому что от подобных действий можно ожидать вот этой опасности. 
Я решительно заявил… потому что от подобных действий можно ожидать вот этой пользы». 

бесстыдство и безбоязненность совершить проступок  стыд и боязнь совершить проступок 

бесстыдство и безбоязненность совершить проступок  стыд и боязнь совершить проступок 

(2) И каков человек, который полон ожиданий? Вот монах нравственный, с хорошим характером. Он слышит: «Такой-то и такой-то монах за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений прямо здесь и сейчас в этой самой жизни вошёл и пребывал в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно». Мысль приходит к нему: «Когда же и я тоже за счёт уничтожения пятен… проявляя это для себя самостоятельно?» Такой зовётся человеком, который полон ожиданий.  (3) И каков человек, который преодолел ожидания? Вот монах—арахант, чьи пятна умственных загрязнений уничтожены. Он слышит: «Такой-то и такой-то монах за счёт уничтожения пятен прямо здесь и сейчас в этой самой жизни вошёл и пребывал в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно». Мысль не приходит к нему: «Когда же и я тоже за счёт уничтожения пятен… проявляя это для себя самостоятельно?» И почему? Потому что его прошлое ожидание освобождения утихло, когда он освободился. Такой зовётся человеком, который преодолел ожидания. 
И каков, монахи, человек, у которого нет ожиданий? Вот некий человек переродился в низшей семье—семье чандал, работников по бамбуку, охотников, изготовителей повозок, собирателей цветов—т.е. в бедной семье, в которой мало еды и питья, и одежда добывается с трудом. И он безобразен, некрасив, уродлив, одолеваем хроническими болезнями—плохо видит, калека, хромой или парализован. Он не тот, кто получает еду, напитки, одежду и средства передвижения; гирлянды, благовония, мази; постели, жилища и лампы. Он слышит: «Кхаттии помазали на царствование такого-то и такого-то кхаттия». Мысль не приходит к нему: «Когда же и меня тоже помажут на царствование кхаттии?» Такой зовётся человеком, который не имеет ожиданий. 
И каков человек, который полон ожиданий? Вот старший сын помазанного на царствование кхаттийского царя—тот, кто только ещё будет помазан на царствование, но ещё не помазан—достиг непреклонности в этом вопросе. Он слышит: «Кхаттии помазали на царствование такого-то и такого-то кхаттия». Мысль приходит к нему: «Когда же и меня тоже помажут на царствование кхаттии?» Такой зовётся человеком, который, полон ожиданий. 
И каков человек, который преодолел ожидания? Вот помазанный на царствование кхаттийский царь слышит: «Кхаттии помазали на царствование такого-то и такого-то Кхаттия». Мысль не приходит к нему: «Когда же и меня тоже помажут на царствование кхаттии» И почему? Потому что его прошлое ожидание утихло, когда его помазали на царствование. Такой зовётся человеком, который преодолел ожидания. 
Он слышит: «Такой-то и такой-то монах за счёт уничтожения пятен умственных загрязнений прямо здесь и сейчас в этой самой жизни вошёл и пребывал в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, напрямую зная и проявляя это для себя самостоятельно». Мысль не приходит к нему: «Когда же и я тоже за счёт уничтожения пятен… проявляя это для себя самостоятельно?» Такой зовётся человеком, который не имеет ожиданий. 

Точно также, монахи, есть три типа личностей в мире, похожих на больных. Какие три? (1) Бывает так, что некий человек не вступает на твёрдый путь правильности в благих качествах вне зависимости от того, удаётся ли ему увидеть Татхагату или нет; удаётся ли ему услышать Дхамму и Винаю, что были провозглашены Татхагатой, или же нет. (2) Другой человек вступает на твёрдый путь правильности в благих качествах вне зависимости от того, удаётся ли ему увидеть Татхагату или нет; удаётся ли ему услышать Дхамму и Винаю, что были провозглашены Татхагатой, или же нет. (3) И ещё другой человек вступает на твёрдый путь правильности в благих качествах только если увидит Татхагату, и не вступает, если не увидит его; только если слышит Дхамму и Винаю, что были провозглашены Татхагатой, и не вступает, если не слышит их.  Учение Дхаммы предписано именно той личности, которая вступает на твёрдый путь правильности в благих качествах только если увидит Татхагату, и не вступает, если не увидит его; только если слышит Дхамму и Винаю, что были провозглашены Татхагатой, и не вступает, если не слышит их. Но, несмотря на наличие такой личности, Дхамме также следует обучать и других. Таковы три типа личностей в мире, похожих на больных». 

Благословенный сказал: «Монахи, когда человек видит три преимущества, то этого достаточно для обучения других Дхамме. Какие три? (1) Тот, кто учит Дхамме, переживает смысл и Дхамму. (2) Тот, кто слышит Дхамму, переживает смысл и Дхамму. (3) И тот, кто учит Дхамме, и тот, кто слышит Дхамму, переживают смысл и Дхамму. Видение этих трёх преимуществ является достаточным для того, чтобы обучать Дхамме». 

Когда монах прилагает рвение ради не-возникновения невозникших плохих, неблагих качеств, ради возникновения невозникших благих качеств, и ради терпения возникших телесных чувств—болезненных… высасывающих жизненную силу—то тогда он зовётся монахом, который решителен, бдителен и осознан ради осуществления полного окончания страданий». 

(1) «Брахман, вот некий человек возбуждён страстью, одолеваем страстью, с умом, охваченным ей, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. Но когда страсть отброшена, то он не планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния. Вот каким образом Дхамма видна напрямую, не зависит от времени, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся мудрыми самостоятельно.  (2) Вот некий человек полон ненависти, одолеваем ненавистью, с умом, охваченным ей, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье… переживает умственное страдание и уныние… Но когда ненависть отброшена, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. И таким образом также Дхамма видна напрямую… познаётся мудрыми самостоятельно. 
(3) Вот некий человек полон заблуждения, одолеваем заблуждением, с умом, охваченным им, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье… переживает умственное страдание и уныние… Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. И таким образом также Дхамма видна напрямую… познаётся мудрыми самостоятельно». 

(1) «Брахман, вот некий человек возбуждён страстью, одолеваем страстью, с умом, охваченным ей, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. Но когда страсть отброшена, то он не планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния.  (2) Вот некий человек полон ненависти… (3) Вот некий человек полон заблуждения, одолеваем заблуждением, с умом, охваченным им, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье… переживает умственное страдание и уныние… Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. 

(1) «Брахман, вот некий человек возбуждён страстью, одолеваем страстью, с умом, охваченным ей, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. Но когда страсть отброшена, то он не планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния. Вот каким образом ниббана видна напрямую, не зависит от времени, приглашает пойти и увидеть, ведёт к цели, познаётся мудрыми самостоятельно.  (2) Вот некий человек полон ненависти… (3) Вот некий человек полон заблуждения, одолеваем заблуждением, с умом, охваченным им, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье… переживает умственное страдание и уныние… Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. И таким образом также ниббана видна напрямую… познаётся мудрыми самостоятельно. 

(1) Для дающего он создаёт преграду обрести заслугу, (2) для получающего—получить дар, (3) и он себя уже изувечил и искалечил сам. Тот, кто не даёт другому совершить дарение, создаёт преграду и камень преткновения для этих трёх людей.  «Ваччха, те, кто говорят: «Отшельник Готама говорит так: «Подаяния следует давать только мне…»—не говорят того, что было сказано мной, искажают сказанное мной тем, что является неправдой, тем, что противоречит действительности. Тот, кто не даёт другому совершить дарение, создаёт преграду и камень преткновения для трёх людей. Каких трёх? 

Таково второе истинное знание, обретённое им. Невежество развеяно, истинное знание возникло. Тьма развеяна, свет возник. Вот как происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным, решительным.  Таково первое истинное знание, обретённое им. Невежество развеяно, истинное знание возникло. Тьма развеяна, свет возник. Вот как происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным, решительным. 
Таково третье истинное знание, обретённое им. Невежество развеяно, истинное знание возникло. Тьма развеяна, свет возник. Вот как происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным, решительным». И далее он добавил: 

Кто собран и решителен всегда, 

Далее, некий человек не заявляет о состоянии ума другого на основании подсказок, или же из-за слышания звуков людей, духов, или божеств, которые говорят о состоянии ума этого человека, но слышит звук отражённой мысли другого человека по мере того, как тот направляет и удерживает на некой идее свой ум, и тогда заявляет: «Твои мысли таковы, вот о чём ты думаешь, твой ум в таком-то и таком-то состоянии». И даже если он делает много таких заявлений, они раскрывают всё именно так, как и есть на самом деле, а не иначе.  Далее, некий человек не заявляет о состоянии ума другого на основании подсказок, но он слышит звуки людей, духов, или божеств, которые говорят о состоянии ума этого человека, и заявляет: «Твои мысли таковы, вот о чём ты думаешь, твой ум в таком-то и таком-то состоянии». И даже если он делает много таких заявлений, они раскрывают всё именно так, как и есть на самом деле, а не иначе. 

(1) Тот, кто взбудоражен жаждой, друг, одолеваемый жаждой, с умом, охваченным ей, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. Но когда жажда отброшена, то он не планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния.  (3) Заблуждающийся человек, одолеваемый заблуждением, с умом, охваченным им, планирует совершить что-либо, что принесёт несчастье… переживает умственное страдание и уныние… Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. 

«Усердный, сильный и решительный, 

И затем, спустя какое-то время, Достопочтенный Ануруддха отбросил эти три качества и перестал уделять им внимание. Вместо этого он направил свой ум на бессмертный элемент. И затем, вскоре, пребывая в одиночестве, в уединении, будучи старательным, бдительным, решительным, реализовав это для себя посредством прямого знания, Достопочтенный Ануруддха здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Ануруддха стал одним из арахантов. 

(4) Если чувственная мысль или недоброжелательная мысль или мысль о причинении вреда возникает в монахе по мере того как он лежит, и при этом он терпит её, а не отбрасывает, не рассеивает, не прекращает, не уничтожает её, то тогда о таком монахе говорится, что он лишён рвения и боязни совершить проступок. Он постоянно и непрестанно ленив и не имеет старания по мере того как он лежит.  Благословенный сказал: «(1) Монахи, если чувственная мысль или недоброжелательная мысль или мысль о причинении вреда возникает в монахе по мере того как он идёт, и при этом он терпит её, а не отбрасывает, не рассеивает, не прекращает, не уничтожает её, то тогда о таком монахе говорится, что он лишён рвения и боязни совершить проступок. Он постоянно и непрестанно ленив и не имеет старания по мере того как он идёт. 
Но, монахи, если чувственная мысль или недоброжелательная мысль или мысль о причинении вреда возникает в монахе по мере того как он идёт… стоит… сидит… лежит, и он не терпит её, а отбрасывает, рассеивает, прекращает, уничтожает её, то тогда о таком монахе говорится, что он имеет рвение и боится совершить проступок. Он постоянно и непрестанно усерден и решителен по мере того как он лежит». И далее он добавил: 

(1) Монахи, если монах избавился от хотения и недоброжелательности по мере того как он идёт; если он зародил неутомимое усердие; если его осознанность утверждённая и незамутнённая; если его тело безмятежно и спокойно; если его ум сосредоточен и однонаправлен—то тогда о таком монахе говорится, что он имеет рвение и боится совершить проступок. Он постоянно и непрестанно усерден и решителен по мере того как он идёт.  (2) Если монах избавился от хотения и недоброжелательности по мере того как он стоит… (3) Если монах избавился от хотения и недоброжелательности по мере того как он сидит… (4) Если монах избавился от хотения и недоброжелательности по мере того как он бдительно ложится; если он отбросил лень и апатию, неугомонность и сожаление, сомнение; если он зародил неутомимое усердие; если его осознанность утверждённая и незамутнённая; если его тело безмятежно и спокойно; если его ум сосредоточен и однонаправлен—то тогда о таком монахе говорится, что он имеет рвение и боится совершить проступок. Он постоянно и непрестанно усерден и решителен по мере того как он бдительно ложится». И далее он добавил: 
В решительности непрерывен кто». 

Всю камму смог разрушить он, 

(2) Услышав то, что можно услышать, Татхагата не имеет неправильного представления о слышимом, не имеет неправильного представления о неслышимом, не имеет неправильного представления о том, что можно услышать, не имеет неправильного представления о том, кто слышит.  Буде он слышит то, что должно быть слышимо, не измышляет слышимое. Он не измышляет неслышимое. Он не измышляет подлежащее слышанию. Он не измышляет слышащего 

Ведь для того, кто подношение это совершит — 

То так и слава рушит негодяя». 

Монах, решительным который пребывает, 

Монахи, когда жену первый раз приводят в дом, то будь то день или ночь, вначале она утверждает в себе острое чувство стыда и боязнь совершить проступок по отношению к своей свекрови, к своему свёкру, к своему мужу, и даже к рабам, работникам, и слугам. Но, спустя какое-то время, в результате совместного проживания и близости, она говорит своей свекрови, своему свёкру, своему мужу: «Убирайся! Что ты понимаешь?»  Точно также, бывает так, что когда некий монах покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, будь то день или ночь, вначале он утверждает в себе острое чувство стыда и боязнь совершить проступок по отношению к монахам, монахиням, мирянам, и мирянкам, и даже к помощникам по монастырю и к монахам-послушникам. Но, спустя какое-то время, в результате совместного проживания и близости, он говорит даже своему учителю и своему наставнику: «Убирайся! Что ты понимаешь?» 

(3) Тот из них, кто не обретает ни высшей мудрости прозрения в феномены, ни внутреннего успокоения ума, должен приложить дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность ради обретения этих обоих благих качеств. Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или волосы на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность для того, чтобы потушить пламя на своей одежде или голове—то точно также этот человек должен приложить дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность ради обретения этих обоих благих качеств. И тогда, спустя какое-то время, он станет тем, кто обретает и внутреннее успокоение ума, и высшую мудрость прозрения в феномены. 

(1) Бывает так, монахи, когда некая превосходная чистокровная личность слышит: «В такой-то и такой-то деревне или городе заболел или умер некий мужчина или женщина». Из-за этого он волнуется и обретает чувство безотлагательности. Из-за взволнованности он тщательно старается. Будучи решительным, он реализует высочайшую истину своим телом, и, пронзив её мудростью, он её видит. Я говорю вам, что такая превосходная чистокровная личность подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда видит тень прута для погона. Бывает такая превосходная чистокровная личность. Таков первый вид превосходных чистокровных личностей, существующих в мире.  (2) Далее, бывает так, когда некая превосходная чистокровная личность не слышит: «В такой-то и такой-то деревне или городе заболел или умер некий мужчина или женщина». Но, вместо этого, этот человек сам видит заболевшего или умершего мужчину или женщину. Из-за этого он волнуется и обретает чувство безотлагательности. Из-за взволнованности он тщательно старается. Будучи решительным, он реализует высочайшую истину своим телом, и, пронзив её мудростью, он её видит. Я говорю вам, что такая превосходная чистокровная личность подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда его волос касаются палкой для погона. Бывает такая превосходная чистокровная личность. Таков второй вид превосходных чистокровных личностей, существующих в мире. 
(3) Далее, бывает так, когда некая превосходная чистокровная личность не слышит: «В такой-то и такой-то деревне или городе заболел или умер некий мужчина или женщина» и не видит заболевшего или умершего мужчину или женщину. Но, вместо этого, заболевает или умирает родственник в его семье. Из-за этого он волнуется и обретает чувство безотлагательности. Из-за взволнованности он тщательно старается. Будучи решительным, он реализует высочайшую истину своим телом, и, пронзив её мудростью, он её видит. Я говорю вам, что такая превосходная чистокровная личность подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда его ударяют по шкуре. Бывает такая превосходная чистокровная личность. Таков третий вид превосходных чистокровных личностей, существующих в мире. 
(4) Далее, бывает так, когда некая превосходная чистокровная личность не слышит: «В такой-то и такой-то деревне или городе заболел или умер некий мужчина или женщина», не видит заболевшего или умершего мужчину или женщину, и в его семье не заболевает и не умирает родственник. Но, вместо этого, его самого поражают телесные чувства—болезненные, мучительные, острые, пронзающие, раздирающие и неприятные, высасывающие жизненную силу. Из-за этого он волнуется и обретает чувство безотлагательности. Из-за взволнованности он тщательно старается. Будучи решительным, он реализует высочайшую истину своим телом, и, пронзив её мудростью, он её видит. Я говорю вам, что такая превосходная чистокровная личность подобна превосходному чистокровному скакуну, который волнуется и обретает чувство безотлагательности, когда его ударяют по кости. Бывает такая превосходная чистокровная личность. Таков четвёртый вид превосходных чистокровных личностей, существующих в мире. 

(2) Когда так было сказано: «Это тело произошло из жажды, зависит от жажды, и жажду следует отбросить»—то почему так было сказано? Вот, сестра, монах слышит: «Такой-то и такой-то монах с уничтожением пятен загрязнений ума в этой самой жизни входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания». Он думает: «Когда же и я с уничтожением пятен в этой самой жизни войду и буду пребывать в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания?» И спустя какое-то время, в зависимости от жажды, он отбрасывает жажду. Когда так было сказано: «Это тело произошло из жажды, зависит от жажды, и жажду следует отбросить»—то вот почему так было сказано.  (3) Когда так было сказано: «Это тело произошло из самомнения, зависит от самомнения, и самомнение следует отбросить»—то почему так было сказано? Вот, сестра, монах слышит: «Такой-то и такой-то монах с уничтожением пятен в этой самой жизни входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания». Он думает: «Такой-то и такой-то монах с уничтожением пятен… посредством прямого знания. Если он смог, то и я смогу!» И спустя какое-то время, в зависимости от самомнения, он отбрасывает самомнение. Когда так было сказано: «Это тело произошло из самомнения, зависит от самомнения, и самомнение следует отбросить»—то вот почему так было сказано. 

Он пребывает, опираясь на эти пять сил ученика: силу веры… стыда… боязни совершить проступок… усердия… мудрости.  Он пребывает, опираясь на эти пять сил ученика: силу веры… стыда… боязни совершить проступок… усердия… мудрости. Эти пять качеств возникают в нём немощно: качество веры… усердия… осознанности… сосредоточения… мудрости. 
силу боязни совершить проступок, 

силу боязни совершить проступок, 

(1) Вот некий человек не лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он думает: «Ох, чувственные удовольствия, столь дорогие мне, покинут меня, и мне придётся оставить эти чувственные удовольствия». Он печалится, горюет и плачет. Он рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таков подверженный смерти, который страшится и боится смерти.  (2) Далее, бывает так, что некий человек не лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к телу. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он думает: «Ох, это тело, столь дорогое мне, покинет меня, и мне придётся оставить это тело». Он печалится, горюет и плачет. Он рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таков ещё один подверженный смерти, который страшится и боится смерти. 
(3) Далее, бывает так, что некий человек не сделал хорошего и благого или не создал для себя убежища, но он сделал плохое, жестокое, запятнанное. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он думает: «Ох, я не сделал хорошего и благого, не создал для себя убежища, но сделал плохое, жестокое, запятнанное. Когда я умру, меня ждёт соответствующая участь». Он печалится, горюет и плачет. Он рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таков ещё один подверженный смерти, который страшится и боится смерти. 
(4) Далее, бывает так, что некий человек запутан, находится в сомнениях и в неопределённости в отношении благой Дхаммы. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он думает: «Ох, я запутан, нахожусь в сомнениях и в неопределённости в отношении благой Дхаммы». Он печалится, горюет и плачет. Он рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таков ещё один подверженный смерти, который страшится и боится смерти. 
«Брахман, есть те, кто подвержены смерти, и страшатся и боятся смерти, но есть и те, кто также подвержены смерти, но не страшатся и не боятся смерти. Брахман, кто является тем, кто подвержен смерти и страшится и боится смерти? 
Вот некий человек лишён жажды, желания, любви, потребности, страсти и влечения к чувственным удовольствиям. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он не думает: «Ох, чувственные удовольствия, столь дорогие мне, покинут меня, и мне придётся оставить эти чувственные удовольствия». Он не печалится, не горюет и не плачет. Он не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Таков подверженный смерти, который не страшится и не боится смерти. 
Далее, некий человек лишён, желания, любви, потребности, страсти и влечения к телу… Таков ещё один подверженный смерти, который не страшится и не боится смерти. 
Далее, некий человек не запутан, не находится в сомнениях и определился в отношении благой Дхаммы. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он думает: «Я не запутан, не нахожусь в сомнениях и определился в отношении благой Дхаммы». Он не печалится, не горюет и не плачет. Он не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Таков ещё один подверженный смерти, который не страшится и не боится смерти. 
Далее, некий человек не сделал плохого, жестокого, запятнанного, но сделал благое и хорошее и создал для себя убежище. Когда он подвергается серьёзной и изнуряющей болезни, он думает: «В самом деле, я не сделал ничего плохого, жестокого, запятнанного, но сделал благое и хорошее и создал для себя убежище. Когда я умру, меня ждёт соответствующая участь». Он не печалится, не горюет и не плачет. Он не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Таков ещё один подверженный смерти, который не страшится и не боится смерти. 
Таковы четверо подверженных смерти, которые страшатся и боятся смерти. Но, брахман, кто является тем, кто подвержен смерти, но не страшится и не боится смерти? 

Домохозяин или сын домохозяина, рождённый в том или ином клане, слышит Дхамму. Затем он обретает веру в Татхагату и рассуждает так: «Домохозяйская жизнь перенасыщенная и пыльная. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Непросто, проживая дома, вести святую жизнь в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду, и одев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной?» 

(1) «И кто, монахи, является плохим человеком? Вот некий человек лишён веры, стыда, боязни совершить проступок, он слаб в изучении, ленив, с замутнённым умом, немудрый. Такой зовётся плохим человеком.  (2) И какой человек ещё хуже, чем плохой человек? Вот некий человек сам лишён веры и поощряет других быть лишёнными веры. Он сам лишён стыда и поощряет других быть лишёнными стыда. Он сам лишён боязни совершить проступок и поощряет других быть лишёнными боязни совершить проступок. Он сам слаб в изучении и поощряет других быть слабыми в изучении. Он сам ленив и поощряет лень в других. Он сам имеет замутнённый ум и поощряет других быть с замутнёнными умами. Он сам немудр и поощряет отсутствие мудрости в других. Такой зовётся человеком, который ещё хуже, чем плохой человек. 
(3) И кто является хорошим человеком? Вот некий человек наделён верой, чувством стыда и боязнью совершить проступок, он учёный, усердный, осознанный, и мудрый. Такой зовётся хорошим человеком. 
(4) И какой человек ещё лучше, чем хороший человек? Вот некий человек сам совершенен в вере и поощряет других быть совершенными в вере. У него самого есть чувство стыда, и он поощряет чувство стыда в других. У него у самого есть боязнь совершить проступок, и он поощряет боязнь совершить проступок в других. Он сам учёный и поощряет учёность в других. Он сам усердный и поощряет других зарождать усердие. Он сам осознан и поощряет других утверждать осознанность. Он сам мудр и поощряет других быть совершенными в мудрости. Такой зовётся человеком, который ещё лучше, чем хороший человек». 

боится совершить проступок.  не боится совершить проступок. 

«Как можно разрешить этот дисциплинарный случай, Учитель? Бахия, ученик Достопочтенного Ануруддхи, всё ещё всецело настроен на создание раскола в Сангхе, но Достопочтенный Ануруддха даже и не думает о том, чтобы хоть слово молвить!» 

Точно также, когда монах или монахиня утвердили в себе острое восприятие опасности в отношении нарушений параджики, то можно ожидать того, что тот, кто прежде никогда не совершал нарушение параджики, не совершит этого, а тот, кто совершил такое нарушение, будет стараться исправить его в соответствии с Дхаммой.  Точно также, когда монах или монахиня утвердили в себе острое восприятие опасности в отношении нарушений патидесании, то можно ожидать того, что тот, кто прежде никогда не совершал нарушение патидесании, не совершит этого, а тот, кто совершил такое нарушение, будет стараться исправить его в соответствии с Дхаммой. 
Точно также, когда монах или монахиня утвердили в себе острое восприятие опасности в отношении нарушений пачиттии, то можно ожидать того, что тот, кто прежде никогда не совершал нарушение пачиттии, не совершит этого, а тот, кто совершил такое нарушение, будет стараться исправить его в соответствии с Дхаммой. 
Точно также, когда монах или монахиня утвердили в себе острое восприятие опасности в отношении нарушений сангхадисесы, то можно ожидать того, что тот, кто прежде никогда не совершал нарушение сангхадисесы, не совершит этого, а тот, кто совершил такое нарушение, будет стараться исправить его в соответствии с Дхаммой. 

И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Малункьяпутта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Малункьяпутта стал одним из арахантов».  И тогда Достопочтенный Малункьяпутта отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи бдительным, старательным, решительным». 

сила боязни совершить проступок,  Таковы пять сил ученика. Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «Мы будем обладать силой веры ученика, мы будем обладать силой стыда… боязни совершить проступок… усердия… силой мудрости ученика». Вот, монахи, как вы должны тренировать себя». 

(3) И что такое сила боязни совершить проступок? Вот ученик Благородных страшится совершения проступков. Он страшится телесного, словесного, умственного неблагого поведения. Он страшится обретения плохих, неблагих качеств. Это называется силой боязни совершить проступок.  сила боязни совершить проступок, 
Таковы пять сил ученика. Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «Мы будем обладать силой веры ученика, мы будем обладать силой стыда… боязни совершить проступок… усердия… силой мудрости ученика». Вот, монахи, как вы должны тренировать 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая пятью качествами, монах пребывает в страдании в этой самой жизни—с беспокойством, унынием, взбудораженностью—и после распада тела, после смерти, можно ожидать, что он попадёт в плохой удел. Какими пятью? Вот монах лишён (1) веры, он (2) бесстыден, (3) не боится совершить проступок, (4) ленив и (5) немудр. Обладая этими пятью качествами, монах пребывает в страдании… можно ожидать, что он попадёт в плохой удел.  Монахи, обладая пятью качествами, монах пребывает в счастье в этой самой жизни—без беспокойства, уныния, взбудораженности—и после распада тела, после смерти, можно ожидать, что он попадёт в благой удел. Какими пятью? Вот монах наделён верой, у него есть чувство стыда, он боится совершить проступок, он усерден, и мудр. Обладая этими пятью качествами, монах пребывает в счастье… он попадёт в благой удел». 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая пятью качествами, монах перерождается в аду, как если бы его туда затянули силой. Какими пятью? Вот монах лишён (1) веры, он (2) бесстыден, (3) не боится совершить проступок, (4) ленив, и (5) немудр. Обладая этими пятью качествами, монах перерождается в аду, как если бы его туда затянули силой.  Монахи, обладая пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой. Какими пятью? Вот монах наделён верой, у него есть чувство стыда, он боится совершить проступок, он усерден, и мудр. Обладая этими пятью качествами, монах перерождается в небесном мире, как если бы его туда затянули силой». 

(1) «У тебя не было веры в практике развития благих качеств». (2) «У тебя не было стыда в практике развития благих качеств». (3) «У тебя не было боязни совершить проступок в практике развития благих качеств». (4) «У тебя не было усердия в практике развития благих качеств». (5) «У тебя не было мудрости в практике развития благих качеств».  «У тебя есть вера… чувство стыда… боязнь совершить проступок… усердие… мудрость в практике развития благих качеств». 

(3) Нет вхождения в неблагое, покуда надёжно утверждена боязнь совершить проступок в практике развития благих качеств. Но когда боязнь совершить проступок исчезла, и человека охватила безбоязненность совершить проступок, то тогда имеется вхождение в неблагое. 

Точно также, пока монах ещё не совершенен (1) в вере в практике развития благих качеств, (2) в чувстве стыда… (3) в боязни совершить проступок… (4) в усердии… (5) в мудрости в практике развития благих качеств, мне всё ещё нужно присматривать за ним. Но когда монах совершенен в вере… мудрости в практике развития благих качеств, я не волнуюсь о нём, думая так: «Этот монах может сам за собой присмотреть. Он не будет беспечным». 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая пятью качествами, монах отпадает и не утверждается в благой Дхамме. Какими пятью? (1) Монах, не имеющий веры, отпадает и не утверждается в благой Дхамме. (2) Бесстыдный монах… (3) Монах, который не боится совершить проступок… (4) Ленивый монах… (5) Немудрый монах отпадает и не утверждается в благой Дхамме. Обладая этими пятью качествами, монах отпадает и не утверждается в благой Дхамме.  Монахи, обладая пятью другими качествами, монах не отпадает, но утверждается в благой Дхамме. Какими пятью? Монах наделён верой и не отпадает, но утверждается в благой Дхамме. Монах, наделённый чувством стыда… боязнью совершить проступок… Усердный монах… Мудрый монах не отпадает, но утверждается в благой Дхамме. Обладая этими пятью качествами, монах не отпадает, но утверждается в благой Дхамме». 

Благословенный сказал: «Монахи, обладая пятью качествами, непочтительный и неуважительный монах не способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае. Какими пятью? (1) Непочтительный и неуважительный монах, не имеющий веры, не способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае. (2) Непочтительный и неуважительный бесстыдный монах… (3) Непочтительный и неуважительный монах, который не боится совершить проступок… (4) Непочтительный и неуважительный ленивый монах… (5) Непочтительный и неуважительный немудрый монах не способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае. Обладая этими пятью качествами, непочтительный и неуважительный монах не способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае.  Монахи, обладая пятью другими качествами, почтительный и уважительный монах способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае. Какими пятью? Почтительный и уважительный монах, наделённый верой, способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае. Почтительный и уважительный монах, наделённый чувством стыда… боязнью совершить проступок… усердный монах… Почтительный и уважительный мудрый монах способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае. Обладая этими пятью качествами, почтительный и уважительный монах способен достичь роста, совершенствования, зрелости в этой Дхамме и Винае». 

сила боязни совершить проступок, 

Поэтому, монахи, вот как вы должны тренировать себя: «Мы будем обладать силой веры ученика, мы будем обладать силой стыда… боязни совершить проступок… усердия… силой мудрости ученика». Вот, монахи, как вы должны тренировать себя».  сила боязни совершить проступок, 

Благословенный сказал: «Монахи, есть эти пять сфер освобождения, посредством которых, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум освобождается, его неуничтоженные пятна всецело уничтожаются, и он достигает непревзойдённой ещё-не-достигнутой защиты от подневольности. Какие пять?  По мере того как он делает так, в нём возникает радость. Когда он рад, возникает восторг. У того, чей ум насыщен восторгом, тело становится безмятежным. Тот, у кого тело безмятежно, ощущает удовольствие. У того, кто ощущает удовольствие, ум становится сосредоточенным. Такова первая сфера освобождения, посредством которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум освобождается, его неуничтоженные пятна всецело уничтожаются, и он достигает непревзойдённой ещё-не-достигнутой защиты от подневольности. 
По мере того как он делает так, в нём возникает радость. Когда он рад, возникает восторг. У того, чей ум насыщен восторгом, тело становится безмятежным. Тот, у кого тело безмятежно, ощущает удовольствие. У того, кто ощущает удовольствие, ум становится сосредоточенным. Такова пятая сфера освобождения, посредством которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум освобождается, его неуничтоженные пятна всецело уничтожаются, и он достигает непревзойдённой ещё-не-достигнутой защиты от подневольности». 

(3) И вот ещё как вы должны тренировать себя: «Мы будем умелыми и прилежными в исполнении хозяйственных работ по дому мужа, будь то вязание или шитьё. Мы будем судить об этих работах уже только после их выполнения, чтобы довести их до конца и выполнить их подобающим образом». Вот как вы должны тренировать себя. 

И тогда казначей Пийяка отправился к царю Мунде и сказал ему: «Ваше Величество, Достопочтенный Нарада пребывает в Паталипутте в Петушином Парке. И об этом Достопочтенном Нараде распространилась славная молва: «Он мудрый, сведущий, опытный, умный, учёный, умелый оратор, красноречивый, зрелый, арахант». Вашему Величеству стоит навестить Достопочтенного Нараду. Быть может, когда вы услышите Дхамму Достопочтенного Нарады, вы сможете отбросить дротик печали».  И тогда мысль пришла к Пийяке: «Достопочтенный Нарада пребывает в Паталипутте в Петушином Парке. И об этом Достопочтенном Нараде распространилась славная молва: «Он мудрый, сведущий, опытный, умный, учёный, умелый оратор, красноречивый, зрелый, арахант». Что если царь Мунда навестил бы Достопочтенного Нараду? Быть может, если он услышит Дхамму Достопочтенного Нарады, он отбросит дротик печали?» 

(4) Он зародил усилие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе. 

Лишит свободы замутнённый ум она 

И затем, получив такое наставление от Благословенного, тот монах поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному, и ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, вскоре тот монах, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов. 

(1) Бывает так, что монах, увидев облако пыли, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в монашеской тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни домохозяина. И что в его случае означает облако пыли? Вот монах слышит: «В той деревне или в том городе есть прекрасная, очаровательная, грациозная девушка или женщина с бесподобной фигурой, как цветок лотоса». Услышав это, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в монашеской тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни. Вот что в его случае является облаком пыли. Такой человек, я говорю вам, подобен воину, который, увидев облако пыли, поднятое вражеской армией, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые личности. Такова первая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов.  (2) Далее, бывает так, что монах выдерживает вид облака пыли, но, увидев навершие вражеского знамени, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни домохозяина. И что в его случае означает навершие вражеского знамени? Вот монах не только слышит, что «в той деревне или в том городе есть прекрасная, очаровательная, грациозная девушка или женщина с бесподобной фигурой как цветок лотоса», но и видит сам, что в этой деревне или в этом городе есть прекрасная, очаровательная, грациозная девушка или женщина с бесподобной фигурой, как цветок лотоса. Увидев её, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни. Вот что в его случае является навершием вражеского знамени. Такой человек, я говорю вам, подобен воину, который выдерживает вид облака пыли, но, увидев навершие вражеского знамени, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые личности. Такова вторая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов. 

(1) Вот лесной монах рассуждает так: «Сейчас я пребываю один в лесу. Но, по мере того как я живу здесь, змея может укусить меня, или скорпион, или многоножка могут ужалить меня, и из-за этого я могу умереть. Это будет помехой для меня. Что если я зарожу усердие для достижения ещё-не-достигнутого, для обретения ещё-не-обретённого, для осуществления ещё-не-осуществлённого?» Такова первая будущая опасность, обдумывание которой лесным монахом является достаточным для того, чтобы он пребывал прилежным, старательным, решительным ради достижения ещё-не-достигнутого, для обретения ещё-не-обретённого, для осуществления ещё-не-осуществлённого.  Благословенный сказал: «Монахи, когда лесной монах обдумывает пять будущих опасностей, то для него этого достаточно, чтобы пребывать прилежным, старательным, решительным ради достижения ещё-не-достигнутого, для обретения ещё-не-обретённого, для осуществления ещё-не-осуществлённого. Какие пять? 
Таковы, монахи, пять будущих опасностей, обдумывание которых лесным монахом является достаточным для того, чтобы он пребывал прилежным, старательным, решительным ради достижения ещё-не-достигнутого, для обретения ещё-не-обретённого, для осуществления ещё-не-осуществлённого». 

(1) Вот монах рассуждает так: «Сейчас я молод, черноволос, наделён благословением молодости на первом этапе жизни. Но придёт время, когда старость одолеет это тело. Когда человек стар, отягощён годами, непросто ему взяться за учение будд. Непросто ему затвориться в уединённых обиталищах в лесах и рощах. Прежде чем это нежеланное, нежелательное, неприятное состояние случится со мной, почему бы мне заранее не зародить усердие ради достижения… ещё-не-осуществлённого? Таким образом, когда я буду находиться в такой ситуации, я буду пребывать умиротворённым, даже если буду стар». Такова первая будущая опасность, обдумывание которой монахом является достаточным для того, чтобы он пребывал прилежным, старательным, решительным ради достижения… ещё-не-осуществлённого.  Благословенный сказал: «Монахи, когда монах обдумывает пять будущих опасностей, то для него этого достаточно, чтобы пребывать прилежным, старательным, решительным ради достижения ещё-не-достигнутого, ради обретения ещё-не-обретённого, ради осуществления ещё-не-осуществлённого. Какие пять? 
Таковы, монахи, пять будущих опасностей, обдумывание которых монахом является достаточным для того, чтобы он пребывал прилежным, старательным, решительным ради достижения ещё-не-достигнутого, ради обретения ещё-не-обретённого, ради осуществления ещё-не-осуществлённого». 

Монахи, обладая пятью качествами, старший монах мил и приятен его товарищам-монахам, а также уважается и ценится ими. Какими пятью? Он наделён верой, имеет чувство стыда, боится совершить проступок, усердный, мудрый.  Он не боится совершить проступок. 

(4) Он зародил усилие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе. 

(4) Он зародил усилие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе. 

Вор, желающий совершить кражу. 

Точно также, монахи, обладая пятью качествами, монах является поедателем еды, занимателем места, сокрушителем стульев, билетёром, но, всё же, он всё равно считается монахом. Какими пять? Вот монах не может терпеливо переносить формы… …тактильные ощущения. Обладая этими пятью качествами, монах является поедателем еды… всё равно считается монахом». 

И каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить вкусы? Когда огромный царский слон отправился на битву, если его лишили порции травы и воды, или же двух, трёх, четырёх, или пяти порций, он падает, рушится на землю, не может собраться с духом, не может идти на битву. Вот каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить запахи.  И каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить запахи? Когда огромный царский слон отправился на битву, учуяв запах мочи и фекалий огромных царских слонов из племенного поголовья, привыкших к сражениям, он падает, рушится на землю, не может собраться с духом, не может идти на битву. Вот каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить запахи. 
И каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить звуки? Когда огромный царский слон отправился на битву, он, услышав звук слонов, конницы, колесниц, или пехоты, или же звуки барабанов, литавр, горнов, тамтамов, падает, рушится на землю, не может собраться с духом, не может идти на битву. Вот каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить звуки. 
И каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить тактильные ощущения? Когда огромный царский слон отправился на битву, если его пронзили одним залпом стрел, или двумя, тремя, четырьмя, или пятью залпами, он падает, рушится на землю, не может собраться с духом, не может идти на битву. Вот каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить тактильные ощущения. 
И каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить формы? Когда огромный царский слон отправился на битву, он, завидев боевых слонов, конницу, колесницы, или пехоту, падает, рушится на землю, не может собраться с духом, не может идти на битву. Вот каким образом огромный царский слон не может терпеливо переносить формы. 
И каким образом огромный царский слон терпеливо переносит формы? Когда огромный царский слон отправился на битву, он, завидев боевых слонов, конницу, колесницы или пехоту, не падает, не рушится на землю, собирается с духом и может идти на битву. Вот каким образом огромный царский слон терпеливо переносит формы. 

Но, Учитель, есть представители клана, ушедшие из жизни домохозяйской в жизнь бездомную благодаря вере. Они не коварные, не лицемерные, не обманчивые, не неугомонные, не чванливые, не самовлюблённые, не болтливые, не беспорядочные в беседах. Они охраняют двери органов чувств, умеренные в еде, предаются бодрствованию, настроенные на аскетическую жизнь, имеют глубокое почтение к тренировке. Они не проживают в роскоши и не апатичны. Они не превосходят других в своём падении и не уклоняются от своей обязанности жить в затворничестве. Они усердные, решительные, осознанные, бдительные, сосредоточенные, с однонаправленными умами, мудрые, умные. Когда я говорю им так, они принимают с уважением то, о чём я говорю». 

(1) «Друг, любой способ, посредством которого человек видит так, что после этого незамедлительно происходит уничтожение пятен умственных загрязнений—вот что является высочайшим видением. (2) Любой способ, посредством которого человек слышит так, что после этого незамедлительно происходит уничтожение пятен умственных загрязнений—вот что является высочайшим слышанием. (3) Любой способ, посредством которого человек счастлив так, что после этого незамедлительно происходит уничтожение пятен умственных загрязнений—вот что является высочайшим счастьем. (4) Любой способ, посредством которого человек воспринимает так, что после этого незамедлительно происходит уничтожение пятен умственных загрязнений—вот что является высочайшим восприятием. (5) Любой способ, посредством которого человек существует так, что после этого незамедлительно происходит уничтожение пятен умственных загрязнений—вот что является высочайшим существованием». 

Насколько способен ты это свершить, 

(5) И тогда, Ананда, мысль пришла к монаху Гавеси: «Я обретаю без сложностей и проблем непревзойдённое блаженство освобождения. О, пусть эти пятьсот монахов также смогут обрести без сложностей и проблем непревзойдённое блаженство освобождения!» И тогда, Ананда, проживая уединёнными в затворничестве, будучи прилежными, старательными, решительными, вскоре эти пятьсот монахов, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошли и пребывали в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую и ведут жизнь бездомную. Они напрямую познали: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования».  И тогда Гавеси отправился к Благословенному, Араханту, Полностью Просветлённому Кассапе и сказал ему: «Господин, могу ли я получить младшее монашеское посвящение и высшее посвящение под учительством Благословенного?» И тогда мирской последователь Гавеси получил младшее и высшее посвящение под учительством Благословенного, Араханта, Полностью Просветлённого Кассапы. И вскоре после своего полного посвящения, пребывая уединённым в затворничестве, будучи прилежным, старательным, решительным, монах Гавеси, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так монах Гавеси стал одним из арахантов. 

Человек слышит то, чего прежде не слышал. 

сила боязни совершить проступок, 

Он не слышит того, чего прежде не слышал.  Он слышит то, чего прежде не слышал. 

(1) Монах часто видит женщин. (2) Когда он их часто видит, он тесно общается с ними. (3) Когда он тесно общается с ними, они становятся близки. (4) Когда они становятся близки, похоть обнаруживает брешь в уме. (5) Когда его ум охвачен похотью, то в отношении него можно ожидать, что он будет вести святую жизнь недовольным, совершит некий порочный проступок, или же оставит тренировку и вернётся к низшей жизни домохозяина. 

(1) Человек, к которому другой человек имеет полное доверие, может совершить проступок, из-за которого Сангха изгонит его. Мысль приходит к другому человеку: «Милого и приятного мне человека Сангха изгнала». И тогда он теряет большую часть своего доверия к монахам. Поскольку он утратил большую часть своего доверия к ним, он не общается с другими монахами. Поскольку он не общается с другими монахами, он не слышит благой Дхаммы. Поскольку он не слышит благой Дхаммы, он отпадает от благой Дхаммы. Такова первая опасность в утверждении доверия к человеку.  (2) Далее, человек, к которому другой человек имеет полное доверие, может совершить проступок, из-за которого Сангха заставит его сидеть в конце. Мысль приходит к другому человеку: «Милого и приятного мне человека Сангха заставила сидеть в конце». И тогда он теряет большую часть своего доверия к монахам… Поскольку он не слышит благой Дхаммы, он отпадает от благой Дхаммы. Такова вторая опасность в утверждении доверия к человеку. 
(3) Далее, человек, к которому другой человек имеет полное доверие, может уехать в некую другую область. Мысль приходит к другому человеку: «Милый и приятный мне человек уехал в другую область». Он не общается с другими монахами. Поскольку он не общается с другими монахами, он не слышит благой Дхаммы. Поскольку он не слышит благой Дхаммы, он отпадает от благой Дхаммы. Такова третья опасность в утверждении доверия к человеку. 
(4) Далее, человек, к которому другой человек имеет полное доверие, может расстричься. Мысль приходит к другому человеку: «Милый и приятный мне человек расстригся». Он не общается с другими монахами. Поскольку он не общается с другими монахами, он не слышит благой Дхаммы. Поскольку он не слышит благой Дхаммы, он отпадает от благой Дхаммы. Такова четвёртая опасность в утверждении доверия к человеку. 
(5) Далее, человек, к которому другой человек имеет полное доверие, может умереть. Мысль приходит к другому человеку: «Милый и приятный мне человек скончался». Он не общается с другими монахами. Поскольку он не общается с другими монахами, он не слышит благой Дхаммы. Поскольку он не слышит благой Дхаммы, он отпадает от благой Дхаммы. Такова пятая опасность в утверждении доверия к человеку. 

«Монахи, монаха, обладающего пятью качествами, не следует ставить на должность получающего материал для шитья одеяний. Какими пятью? Он пускается в неподобающее… не знает, какой материал был получен, а какой не был получен…  «Монахи, монаха, обладающего пятью качествами, не следует ставить на должность распределяющего материал для шитья одеяний. Какими пятью? Он пускается в неподобающее… не знает, какой материал был распределён, а какой не был распределён… 

Он наделён стыдом, боязнью совершить проступок, 

(1) Точно также, того, у кого нет веры по мере практики развития благих качеств; у кого нет чувства стыда по мере практики развития благих качеств; у кого нет боязни совершить проступок по мере практики развития благих качеств; у кого нет усердия по мере практики развития благих качеств; у кого нет мудрости по мере практики развития благих качеств—того в учении Благородных называют нищим, лишённым, нуждающимся человеком.  (2) Не имея ни веры, ни чувства стыда, ни боязни совершить проступок, ни усердия, ни мудрости по мере практики развития благих качеств, этот нищий, лишённый, нуждающийся человек пускается в неблагое поведение телом, речью, умом. Это, я говорю вам, его залезание в долги. 
Как только все путы разрушит. 

И затем, спустя некоторое время, Достопочтенный Сона настроился на сбалансированное усердие, достиг равномерности качеств, и взялся за объект. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, вскоре Достопочтенный Сона, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Сона стал одним из арахантов. 

(1) Бывает так, Ананда, что ум монаха ещё не освобождён от пяти нижних оков, но, будучи при смерти, ему удаётся повидать Татхагату. Татхагата обучает его Дхамме—прекрасной в начале, прекрасной в середине, прекрасной в конце, правильной и в духе и в букве. Он раскрывает ему святую жизнь, всецело полную и чистую. Когда монах слышит это наставление по Дхамме, его ум освобождается от пяти нижних оков. Таково первое преимущество слушания Дхаммы в должный момент.  (2) Далее, бывает так, что ум монаха ещё не освобождён от пяти нижних оков. Будучи при смерти, ему не удаётся повидать Татхагату, но удаётся повидать ученика Татхагаты. Ученик Татхагаты обучает его Дхамме—прекрасной в начале, прекрасной в середине, прекрасной в конце, правильной и в духе и в букве. Он раскрывает ему святую жизнь, всецело полную и чистую. Когда монах слышит это наставление по Дхамме, его ум освобождается от пяти нижних оков. Таково второе преимущество слушания Дхаммы в должный момент. 
(4) Далее, бывает так, что ум монаха освобождён от пяти нижних оков, но ещё не освобождён в непревзойдённом угасании обретений. Будучи при смерти, ему удаётся повидать Татхагату. Татхагата обучает его Дхамме—прекрасной в начале, прекрасной в середине, прекрасной в конце, правильной и в духе и в букве. Он раскрывает ему святую жизнь, всецело полную и чистую. Когда монах слышит это наставление по Дхамме, его ум освобождается в непревзойдённом угасании обретений. Таково четвёртое преимущество слушания Дхаммы в должный момент. 
(5) Далее, бывает так, что ум монаха освобождён от пяти нижних оков, но ещё не освобождён в непревзойдённом угасании обретений. Будучи при смерти, ему не удаётся повидать Татхагату, но удаётся повидать ученика Татхагаты. Ученик Татхагаты обучает его Дхамме—прекрасной в начале, прекрасной в середине, прекрасной в конце, правильной и в духе и в букве. Он раскрывает ему святую жизнь, всецело полную и чистую. Когда монах слышит это наставление по Дхамме, его ум освобождается в непревзойдённом угасании обретений. Таково пятое преимущество слушания Дхаммы в должный момент. 

И вскоре Читта Хаттхисарипутта обрил свои волосы и бороду, надел жёлтые одежды, и покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, вскоре Достопочтенный Читта Хаттхисарипутта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Читта Хаттхисарипутта стал одним из арахантов.  «Когда старшие монахи ведут беседу, связанную с Дхаммой, не прерывай каждый раз их разговор, но подожди, пока беседа завершится». 

отсутствие боязни совершить проступок, 

боится совершить проступок,  не боится совершить проступок, 

Благословенный сказал: «Монахи, есть эти шесть случаев неспособности. Какие шесть? Человек, совершенный в воззрениях, (1) не способен считать какой-либо обусловленный феномен постоянным; (2) неспособен считать какой-либо обусловленный феномен приятным; (3) неспособен считать какой-либо феномен своим «я»; (4) не способен совершить пагубное деяние, дающее неизбежный результат; (5) не способен прибегнуть к мнению, что чистота наступает из-за следования суевериям или знамениям; (6) неспособен искать внешнюю по отношению к Дхамме личность, достойную подношений. Таковы шесть случаев неспособности». 

лишить жизни араханта,  лишить жизни своего отца, 
лишить жизни свою мать, 

(1) Вот монах жаждет обретений, (2) похвалы, и (3) репутации. (4) Он бесстыдный и (5) не имеет боязни совершить проступок. (6) У него порочные желания, и (7) он придерживается неправильных воззрений.  Вот монах не жаждет обретений или похвалы или репутации. Он имеет чувство стыда и боязнь совершить проступок. У него мало желаний, и он придерживается правильных воззрений. 

(1) Вот монах жаждет обретений, (2) похвалы, и (3) репутации. (4) Он бесстыдный и (5) не имеет боязни совершить проступок. (6) Он завистливый и (7) скупой.  Вот монах не жаждет обретений или похвалы или репутации. Он имеет чувство стыда и боязнь совершить проступок. Он не завистливый и не скупой. 

сила боязни совершить проступок, 

(4) И что такое сила боязни совершить проступок? Вот ученик Благородных страшится совершения проступков. Он страшится телесного, словесного, и умственного неблагого поведения. Он страшится обретения плохих, неблагих качеств. Это называется силой боязни совершить проступок.  сила боязни совершить проступок, 

богатство боязни совершить проступок,  Стыда, как и боязни совершить проступок, 

(4) И что такое богатство боязни совершить проступок? Вот ученик Благородных страшится совершения проступков. Он страшится телесного, словесного, и умственного неблагого поведения. Он страшится обретения плохих, неблагих качеств. Это называется богатством боязни совершить проступок.  богатство боязни совершить проступок, 

богатство боязни совершить проступок, 

(2) И каким образом человек, всплыв на поверхность, вновь тонет? Бывает так, что человек всплывает на поверхность, то есть, видит: «Вера в отношении умелых качеств полезна, чувство стыда полезно, боязнь совершить неблагой поступок полезна, усердие полезно, мудрость в отношении умелых качеств полезна». Но его вера ни утверждается, ни возрастает, а исчезает. Его чувство стыда, боязнь совершить проступок, усердие, мудрость ни утверждаются, ни возрастают, а исчезают. Вот каким образом человек, всплыв на поверхность, вновь тонет.  (3) И каким образом человек, всплыв на поверхность, остаётся на ней? Бывает так, что человек всплывает на поверхность, то есть, видит: «Вера в отношении умелых качеств полезна, чувство стыда полезно, боязнь совершить проступок полезна, усердие полезно, мудрость в отношении умелых качеств полезна». И его вера не исчезает, а остаётся и развивается. Его чувство стыда, боязнь совершить проступок, усердие, мудрость не исчезают, а остаются и развиваются. Вот каким образом человек, всплыв на поверхность, остаётся на ней. 
(4) И каким образом человек, всплыв на поверхность, открывает глаза и осматривается? Бывает так, что некий человек всплывает на поверхность то есть, видит: «Вера в отношении умелых качеств полезна, чувство стыда полезно, боязнь совершить проступок полезна, усердие полезно, мудрость в отношении умелых качеств полезна». С полным прекращением нижних трёх оков он становится вступившим в поток, непреклонным, никогда более не способным родиться в низших мирах, устремлённым к самопробуждению. Вот каким образом человек, всплыв на поверхность, открывает глаза и осматривается. 
(5) И каким образом человек, всплыв на поверхность, начинает плыть? Бывает так, что некий человек всплывает на поверхность, то есть, видит: «Вера в отношении умелых качеств полезна, чувство стыда полезно, боязнь совершить проступок полезна, усердие полезно, мудрость в отношении умелых качеств полезна». С полным прекращением нижних трёх оков и с ослаблением жажды, злобы, и заблуждения он становится однажды-возвращающимся, который, вернувшись в этот мир лишь всего один раз, положит конец страданию. Вот каким образом человек, всплыв на поверхность, начинает плыть. 
(6) И каким образом человек, всплыв на поверхность, опирается на дно? Бывает так, что некий человек всплывает на поверхность, то есть, видит: «Вера в отношении умелых качеств полезна, чувство стыда полезно, боязнь совершить проступок полезна, усердие полезно, мудрость в отношении умелых качеств полезна». С полным прекращением пяти нижних оков он переродится в Чистых Обителях, где и достигнет окончательной ниббаны, не возвращаясь из того мира обратно в этот. Вот каким образом человек, всплыв на поверхность, опирается на дно. 
(7) И каким образом человек, всплыв на поверхность, переплыв, достигает дальнего берега, встаёт на твёрдую землю, и он брахман? Бывает так, что некий человек всплывает на поверхность то есть, видит: «Вера в отношении умелых качеств полезна, чувство стыда полезно, боязнь совершить проступок полезна, усердие полезно, мудрость в отношении умелых качеств полезна». С полным прекращением умственных загрязнений он входит и пребывает в лишённом загрязнений освобождении ума и освобождении мудростью, напрямую познав и реализовав это для себя самостоятельно. Вот каким образом человек, всплыв на поверхность, переплыв, достигает дальнего берега, встаёт на твёрдую землю, он брахман. 

(3) Покуда монахи имеют боязнь совершить проступок… 

Когда благородных учений не слышит, 

Он наделён стыдом, боязнью совершить проступок,  уважение к боязни совершить проступок. 

боязнью совершить проступок, 

(7) Но, брахман, этот лесной огонь в определённое время следует зажигать, в определённое время за ним следует присматривать с невозмутимостью, в определённое время его нужно тушить, и в определённое время его нужно отводить». 

«В таком случае, друзья, приходите в следующий день Упосатхи, и, возможно, вы услышите Дхамму из уст самого Благословенного». 

«Моггаллана, вот монах слышит: «Не стоит цепляться ко всем феноменам». Услышав это, он полностью знает все вещи. Полностью зная все вещи, он целиком постигает все вещи. Целиком постигнув все вещи, что бы он ни испытывал—удовольствие, боль, или ни-удовольствие-ни-боль—он остаётся пребывать сосредоточенным на непостоянстве, сосредоточенным на бесстрастности, сосредоточенным на прекращении, сосредоточенным на оставлении в отношении этого чувства. Пребывая сосредоточенным на непостоянстве, сосредоточенным на бесстрастности, сосредоточенным на прекращении, сосредоточенным на оставлении в отношении этого чувства, он не цепляется ни к чему в этом мире. Когда нет цепляния, он не тревожится. Когда он не тревожится, он лично достигает ниббаны. Он распознаёт: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Нет более ничего для этого мира». 

У меня было более тысячи сыновей-героев, могучих, способных сокрушить армии их врагов. Я правил, покорив эту землю, ограниченную океаном, и не силой и оружием, но Дхаммой». И далее он добавил: 

И тогда учитель Сунетта семь лет развивал доброжелательный ум. В результате в течение семи циклов распада мира и развёртывания мира он не возвращался обратно в этот мир из мира Брахмы. Когда мир распадался, он направлялся в мир дэвов лучезарного сияния. Когда мир развёртывался, он перерождался в пустом дворце Брахмы. Там он был Брахмой, Великим Брахмой, Победителем, Непобеждённым, Вселенским Провидцем, Владыкой. Тридцать шесть раз он был Саккой, царём дэвов. Много сотен раз он был царём-миродержцем, праведным царём, который правит Дхаммой, покорителем, чьё правление простирается до четырёх границ, тем, кто добился стабильности в своей стране, кто обладает семью сокровищами. У него было более тысячи сыновей-героев, могучих, способных сокрушить армии их врагов. Он правил, покорив эту землю, ограниченную океаном, и не силой и оружием, но Дхаммой. 

(3) Подобно тому, как у царской приграничной крепости есть окружная дорога—высокая и широкая, что защищает тех, кто внутри и отражает атаку тех, кто нападает снаружи—так и ученик Благородных имеет боязнь совершить проступок. Он боится совершить проступок телом, речью и умом. Он боится падения в неблагие неумелые действия. Имея боязнь совершить проступок в качестве своей окружной дороги, ученик Благородных отбрасывает то, что неумело, развивает то, что умело, отбрасывает то, что порицаемо, развивает то, что непорицаемо, следит за собой с чистотой. Таково третье благое качество, которым он наделён. 

И тогда Достопочтенный Упали подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы, услышав Дхамму от Благословенного, я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

Это тот, у кого нет боязни совершить проступок. 

Это тот, у кого есть боязнь совершить проступок. 

(1) Вот монах живёт, завися от Учителя или от некоего товарища-монаха в позиции учителя, и к нему он утвердил острое чувство стыда и боязни совершить проступок, симпатию и уважение. Таково первое условие и причина, которая ведёт к обретению мудрости, основополагающей для ведения святой жизни, когда она ещё не была обретена, а также к её возрастанию, созреванию и осуществлению посредством развития, когда она уже была обретена.  (2) По мере того как он живёт, завися от Учителя или от некоего товарища-монаха в позиции учителя, к которому он утвердил острое чувство стыда и боязни совершить проступок, симпатию и уважение, он подходит к нему время от времени и интересуется: «Достопочтенный, как это понять? Каково значение этого?» И тот достопочтенный раскрывает ему то, что для него не было раскрыто, проясняет неясное, рассеивает его замешательство в отношении многочисленных трудных моментов. Таково второе условие и причина… 
Его товарищи-монахи почитают его так: «Этот достопочтенный живёт, завися от Учителя или от некоего товарища-монаха в позиции учителя, и к нему он утвердил острое чувство стыда и боязни совершить проступок, симпатию и уважение. Вне сомнений, этот достопочтенный знает и видит». Это качество ведёт к близости, уважению, почтению, согласию и единству. 

(1) Вот монах хвалит тех, кто немил и (2) критикует тех, кто приятен. (3) Он жаждет обретений и (4) похвалы. (5) Он бесстыдный и (6) не имеет боязни совершить проступок. (7) У него порочные желания, и (8) он придерживается неправильных воззрений.  Он не хвалит тех, кто немил и не критикует тех, кто приятен. Он не жаждет обретений и похвалы. Он имеет чувство стыда и боязнь совершить проступок. У него мало желаний, и он придерживается правильных воззрений. 

С решительностью выгнать следует его. 

Это, брахман, было вторым знанием, которое я получил в срединную стражу ночи. Невежество было уничтожено, знание появилось; тьма была рассеяна, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. Это, брахман, было моим вторым пробитием, подобно тому, как цыплёнок вылупливается из скорлупы.  Это, брахман, было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено, знание появилось; тьма была рассеяна, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. Это, брахман, было моим первым пробитием, подобно тому, как цыплёнок вылупливается из скорлупы. 
Это, брахман, было третьим знанием, которое я получил в последнюю стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма была рассеяна, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. Это, брахман, было моим третьим пробитием, подобно тому, как цыплёнок вылупливается из скорлупы». 

(8) И каким образом можно правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама—утешитель, который обучает своей Дхамме ради утешения и таким образом направляет своих учеников»? Ведь я утешитель, который утешает наивысшим утешением. Я обучаю Дхамме ради утешения и таким образом направляю своих учеников. Вот каким образом кто-либо мог бы правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама—утешитель, который обучает своей Дхамме ради утешения и таким образом направляет своих учеников».  Есть способ, когда можно правдиво сказать обо мне: «Отшельник Готама—утешитель, который обучает своей Дхамме ради утешения и таким образом направляет своих учеников». 

«Друг, Благословенный объявил, что ты обладаешь семью удивительными и поразительными качествами. Какими семью? Благословенный сказал о тебе так: «Монахи, Хаттхака из Алави наделён верой. Он нравственный, обладает чувством стыда и боязнью совершить проступок. Он учёный в Дхамме, щедрый, мудрый». Благословенный объявил, что ты обладаешь этими семью удивительными и поразительными качествами».  «Монахи, вам следует запомнить Хаттхаку из Алави как того, кто обладает семью удивительными и поразительными качествами. Какими семью? Хаттхака из Алави наделён (1) верой. (2) Он нравственный, обладает (3) чувством стыда и (4) боязнью совершить проступок. (5) Он учёный в Дхамме, (6) щедрый, (7) мудрый. Вам следует запомнить Хаттхаку из Алави как того, кто обладает этими семью удивительными и поразительными качествами». Так сказал Благословенный. Сказав так, Счастливый поднялся со своего сиденья и ушёл в свою хижину. 

«Монахи, вам следует запомнить Хаттхаку из Алави как того, кто обладает восемью удивительными и поразительными качествами. Какими восемью? Хаттхака из Алави наделён (1) верой. (2) Он нравственный, обладает (3) чувством стыда и (4) боязнью совершить проступок. (5) Он учёный в Дхамме, (6) щедрый, (7) мудрый. (8) У него мало желаний. Вам следует запомнить Хаттхаку из Алави как того, кто обладает этими восемью удивительными и поразительными качествами». 

И затем Достопочтенный Ануруддха провёл следующий сезон дождей в стране Четиев в восточном Бамбуковом Парке. Пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Ануруддха, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Ануруддха стал одним из арахантов. И по тому случаю, когда он достиг арахантства, Достопочтенный Ануруддха произнёс эти строфы: 

(3) Она умелая и прилежная в исполнении хозяйственных работ по дому мужа, будь то вязание или шитьё. Она судит об этих работах уже только после их выполнения, чтобы довести их до конца и выполнить их подобающим образом. 

(1) И каким образом, Висакха, женщина умелая в своей работе? Вот женщина умелая и прилежная в исполнении хозяйственных работ по дому мужа, будь то вязание или шитьё. Она судит об этих работах уже только после их выполнения, чтобы довести их до конца и выполнить их подобающим образом. Вот каким образом женщина умелая в своей работе. 

Однажды Благословенный пребывал в Весали в зале с остроконечной крышей в Великом Лесу. И тогда Махападжапати Готами подошла к Благословенному, поклонилась ему, встала рядом, и сказала: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы, услышав Дхамму от Благословенного, я пребывала бы одна, в уединении, будучи бдительной, старательной, решительной». 

Накопленное богатство имеет четыре источника накопления: избегание трат на женщин, на выпивку, на азартные игры, и ведение дружбы с хорошими друзьями, хорошими спутниками, хорошими товарищами. Это как если бы было большое водохранилище с четырьмя впусками и выпусками, и человек открыл бы впуски и перекрыл выпуски, и пролилось бы достаточно дождя—то можно было бы ожидать того, что вода в водохранилище увеличится, а не уменьшится. Точно также, накопленное богатство имеет четыре источника накопления: избегание трат на женщин, на выпивку, на азартные игры, и ведение дружбы с хорошими друзьями, хорошими спутниками, хорошими товарищами.  Накопленное богатство имеет четыре источника распыления: траты на женщин, на выпивку, на азартные игры, и на дружбу с плохими друзьями, плохими спутниками, плохими товарищами. Это как если бы было большое водохранилище с четырьмя впусками и выпусками, и человек перекрыл бы впуски и открыл бы выпуски, и не пролилось бы достаточного количества дождя—то можно было бы ожидать того, что вода в водохранилище уменьшится, а не увеличится. Точно также, накопленное богатство имеет четыре источника распыления: траты на женщин, на выпивку, на азартные игры, и на дружбу с плохими друзьями, плохими спутниками, плохими товарищами. 

И тогда один монах подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы, услышав Дхамму от Благословенного, я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным».  Получив такое наставление от Благословенного, тот монах поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, вскоре тот монах, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И тот монах стал одним из арахантов. 

(2) Мысль пришла ко мне, монахи: «Если я буду воспринимать свет, а также видеть формы, то в таком случае это моё знание и видение станет ещё более очищенным». Так, спустя некоторое время, по мере того, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет, а также видел формы. Но, всё же, я не общался с этими божествами, не беседовал с ними, не вовлекался с ними в разговоры.  (3) Мысль пришла ко мне, монахи: «Если я буду воспринимать свет и видеть формы, а также общаться с этими божествами, беседовать с ними, вовлекаться с ними в разговоры, то в таком случае это моё знание и видение станет ещё более очищенным». Так, спустя некоторое время, по мере того, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видел формы, а также общался с этими божествами, беседовал с ними, вовлекался с ними в разговоры. Но, всё же, я не знал об этих божествах следующего: «Эти божества из такого-то или такого-то класса божеств». 
(4) Мысль пришла ко мне, монахи: «Если я буду воспринимать свет и видеть формы, общаться с этими божествами, беседовать с ними, вовлекаться с ними в разговоры, а также знать об этих божествах: «Эти божества из такого-то или такого-то класса божеств»—то в таком случае это моё знание и видение станет ещё более очищенным». Так, спустя некоторое время, по мере того, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видел формы, общался с этими божествами, беседовал с ними, вовлекался с ними в разговоры, и я также знал об этих божествах следующее: «Эти божества из такого-то или такого-то класса божеств». Но, всё же, я не знал об этих божествах следующего: «После смерти здесь, эти божества переродились там в результате этой каммы». 

Когда так было сказано, Благословенный обратился к тем монахам: «Монахи, монах, который развивает осознанность к смерти так: «Пусть я проживу всего одну ночь и день, так чтобы я смог взяться за учение Благословенного. Тогда я мог бы завершить многое!»… …и тот, который развивает осознанность к смерти так: «Пусть я проживу всего лишь столько времени, сколько требуется для того, чтобы прожевать и проглотить четыре или пять пригоршней пищи, так чтобы я смог взяться за учение Благословенного. Тогда я мог бы завершить многое!»—все эти монахи зовутся монахами, которые пребывают в беспечности. Они развивают осознанность к смерти слишком вяло для уничтожения загрязнений ума.  Но монах, который развивает осознанность к смерти так: «Пусть я проживу всего лишь столько времени, сколько требуется для того, чтобы прожевать и проглотить одну пригоршню пищи, так чтобы я смог взяться за учение Благословенного. Тогда я мог бы завершить многое!»; а также тот, который развивает осознанность к смерти так: «Пусть я проживу всего лишь столько, сколько требуется для того, чтобы сделать выдох после вдоха, или же вдох после выдоха, так чтобы я смог взяться за учение Благословенного. Тогда я мог бы завершить многое!»—эти монахи зовутся монахами, которые пребывают в прилежании. Они развивают осознанность к смерти интенсивно для уничтожения загрязнений ума. 
«Учитель, я рассуждаю так: «Пусть я проживу всего лишь столько, сколько требуется для того, чтобы сделать выдох после вдоха, или же вдох после выдоха, так чтобы я смог взяться за учение Благословенного. Тогда я мог бы завершить многое!» Вот каким образом я развиваю осознанность к смерти». 
«Учитель, я рассуждаю так: «Пусть я проживу всего один день, так чтобы я смог взяться за учение Благословенного. Тогда я мог бы завершить многое!» Вот каким образом я развиваю осознанность к смерти». 
«Учитель, я рассуждаю так: «Пусть я проживу всего одну ночь и день, так чтобы я смог взяться за учение Благословенного. Тогда я мог бы завершить многое!» Вот каким образом я развиваю осознанность к смерти». 

Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или волосы на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность, и бдительность для того, чтобы потушить пламя на его одежде или голове—то точно также этот монах должен приложить дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность, и бдительность ради отбрасывания этих плохих, неблагих качеств. 

(3) Далее, монаху нужно совершить путешествие. Мысль приходит к нему: «Мне нужно совершить путешествие. Пока я путешествую, моё тело устанет. Почему бы мне не прилечь?» И он ложится. Он не зарождает усердия для достижения ещё-не-достигнутого… Такова третья основа для лени.  Далее, монах немного болен. Мысль приходит к нему: «Я немного болен. Может статься, что моя болезнь только ухудшится. Почему бы мне заранее не зародить усердие для достижения ещё-не-достигнутого…» Такова седьмая основа для зарождения усердия. 
Далее, монаху нужно совершить путешествие. Мысль приходит к нему: «Мне нужно совершить путешествие. Пока я путешествую, мне будет непросто взяться за учение будд. Почему бы мне заранее не зародить усердие для достижения ещё-не-достигнутого…» Такова третья основа для зарождения усердия. 

Благословенный сказал: «Монахи, (1) когда у человека нет осознанности и бдительности, когда он неполноценен в осознанности и бдительности, то тогда (2) у чувства стыда и боязни совершить проступок отсутствует их непосредственная причина. Когда у человека нет чувства стыда и боязни совершить проступок, когда он неполноценен в чувстве стыда и боязни совершить проступок, то тогда (3) у сдержанности органов чувств отсутствует её непосредственная причина. Когда у человека нет сдержанности органов чувств, когда он неполноценен в сдержанности органов чувств, то тогда (4) у нравственного поведения отсутствует его непосредственная причина. Когда у человека нет нравственного поведения, когда он неполноценен в нравственном поведении, то тогда (5) у правильного сосредоточения отсутствует его непосредственная причина. Когда у человека нет правильного сосредоточения, когда он неполноценен в правильном сосредоточении, то тогда (6) у знания и видения вещей в соответствии с действительностью отсутствует его непосредственная причина. Когда у человека нет знания и видения вещей в соответствии с действительностью, когда он неполноценен в знании и видении вещей в соответствии с действительностью, то тогда (7) у разочарования и бесстрастия отсутствует их непосредственная причина. Когда у человека нет разочарования и бесстрастия, когда он неполноценен в разочаровании и бесстрастии, то тогда (8) у знания и видения освобождения отсутствует его непосредственная причина.  Монахи, когда у человека есть осознанность и бдительность, у того, кто обладает осознанностью и бдительностью, у того чувство стыда и боязнь совершить проступок имеют свою непосредственную причину. Когда у человека есть чувство стыда и боязнь совершить проступок, у того, кто обладает чувством стыда и боязнью совершить проступок, у того сдержанность органов чувств имеет свою непосредственную причину. Когда у человека есть сдержанность органов чувств, у того, кто осуществляет сдержанность в отношении органов чувств, у того нравственное поведение имеет свою непосредственную причину. Когда у человека есть нравственное поведение, у того, чьё поведение нравственно, у того правильное сосредоточение имеет свою непосредственную причину. Когда у человека есть правильное сосредоточение, у того, кто обладает правильным сосредоточением, у того знание и видение вещей в соответствии с действительностью имеет свою непосредственную причину. Когда у человека есть знание и видение вещей в соответствии с действительностью, у того, кто обладает знанием и видением вещей в соответствии с действительностью, у того разочарование и бесстрастие имеет свою непосредственную причину. Когда у человека есть разочарование и бесстрастие, у того, кто обладает разочарованием и бесстрастием, у того знание и видение освобождения имеет свою непосредственную причину. 

Благословенный сказал: «Монахи, монах, обвинённый в отягчённом неблагом поведении, должен вести себя должным образом в отношении восьми принципов. (1) Он не должен давать высшее посвящение в монахи. (2) Он не должен давать зависимость. (3) У него не должно быть саманеры, который прислуживает ему. (4) Он не должен принимать согласие быть наставником монахинь. (5) Даже если он принимает согласие, он не должен наставлять монахинь. (6) Он не должен принимать какого-либо согласия быть исполнительным лицом в Сангхе. (7) Он не должен занимать какую-либо главенствующую позицию в Сангхе. (8) Он не должен давать другому монаху-нарушителю возможности исправления в случае с тем же корнем. Монах, обвинённый в отягчённом неблагом поведении, должен вести себя должным образом в отношении этих восьми принципов». 

«Если, монах, (1) поддерживаемый верой монах отбрасывает неблагое и развивает благое, то неблагое действительно отбрасывается им. (2) Если поддерживаемый чувством стыда… (3) Если поддерживаемый боязнью совершить проступок… (4) Если поддерживаемый усердием… (5) Если поддерживаемый мудростью монах отбрасывает неблагое и развивает благое, то неблагое действительно отбрасывается им. Монах отбросил, хорошо отбросил неблагое, в том случае, если он отбросил это за счёт видения этого благородной мудростью. 

И во второй раз Достопочтенный Мегхия обратился к Благословенному: «Учитель, для Благословенного нет более ничего, что нужно было бы сделать, и нет нужды развить то, что было сделано. Но, Учитель, для меня есть то, что ещё нужно сделать, и есть нужда развить то, что было сделано. Если Благословенный мне разрешит, я вернусь в эту манговую рощу для приложения стараний в медитации».  И тогда Достопочтенный Мегхия отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Этим утром, Учитель, я оделся, взял чашу и вошёл в Джантугаму собирать подаяния… …если Благословенный мне разрешит, я вернусь в эту манговую рощу для приложения стараний в медитации». 
И тогда, утром, Достопочтенный Мегхия оделся, взял чашу и одеяние и вошёл в Джантугаму собирать подаяния. Походив по Джантугаме за подаяниями, после принятия пищи, возвратившись с хождения за подаяниями, он отправился на берег реки Кимилаки. По мере того, как он прогуливался вдоль берега реки Кимилаки, чтобы размяться, Достопочтенный Мегхия увидел восхитительную манговую рощу. Мысль пришла к нему: «Эта манговая роща воистину чудесна и восхитительна, подходящее место для приложения стараний теми, кто нацелен на старания. Если Благословенный мне разрешит, я вернусь в эту манговую рощу для приложения стараний в медитации». 

Он неспособен намеренно лишить жизни живое существо. 

(4) Он зародил усердие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе. 

(7) Далее, монах зарождает усердие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе. Поскольку монах зарождает усердие… то это также является качеством, служащим как защитник. 

(7) Далее, монах зарождает усердие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе… 

Не берите за меру десять лет, Сакьи. Мой ученик, который пребывает прилежным, старательным, решительным в течение девяти лет… восьми… семи… шести… пяти… четырёх… трёх… двух… одного года, практикуя так, как я наставлял его, может переживать непрерывное счастье в течение сотни лет, десяти тысяч лет, ста тысяч лет, десяти миллионов лет. И он может быть однажды-возвращающимся, не-возвращающимся, или, вне всяких сомнений, вступившим в поток.  Не берите за меру один год, Сакьи. Мой ученик, который пребывает прилежным, старательным, решительным в течение десяти месяцев… девяти… восьми… семи… шести… пяти… четырёх… трёх… двух… одного месяца… половины месяца, практикуя так, как я наставлял его, может переживать непрерывное счастье в течение сотни лет, десяти тысяч лет, ста тысяч лет, десяти миллионов лет. И он может быть однажды-возвращающимся, не-возвращающимся, или, вне всяких сомнений, вступившим в поток. 
Не берите за меру половину месяца, Сакьи. Мой ученик, который пребывает прилежным, старательным, решительным в течение десяти дней и ночей… девяти… восьми… семи… шести… пяти… четырёх… трёх… двух дней и ночей… одного дня и ночи, практикуя так, как я наставлял его, может переживать непрерывное счастье в течение сотни лет, десяти тысяч лет, ста тысяч лет, десяти миллионов лет. И он может быть однажды-возвращающимся, не-возвращающимся, или, вне всяких сомнений, вступившим в поток. 
«Однако, Сакьи, мой ученик, который пребывает прилежным, старательным, решительным в течение десяти лет, практикуя так, как я наставлял его, может переживать непрерывное счастье в течение сотни лет, десяти тысяч лет, ста тысяч лет, десяти миллионов лет. И он может быть однажды-возвращающимся, не-возвращающимся, или, вне всяких сомнений, вступившим в поток. 

(7) Далее, монах зарождает усердие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе…. 

Подобно тому, как если бы на голове человека загорелся тюрбан, и он стал прилагать бы ещё больше желания, усилия, прилежания, старания, неутомимости, осознанности и бдительности к тому, чтобы потушить огонь на своём тюрбане или на голове—точно также и монах должен приложить дополнительное желание, усилие, прилежание, старание, неутомимость, осознанность и бдительность в отношении отбрасывания этих самых порочных, неумелых качеств. 

(3) Но, если посредством такого самонаблюдения он знает: «Я не обретаю ни внутреннего успокоения ума, ни высшей мудрости прозрения в феномены»—то ему следует приложить дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность ради обретения этих обоих благих качеств. Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или волосы на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность для того, чтобы потушить пламя на своей одежде или голове—то точно также этот монах должен приложить дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность ради обретения этих обоих благих качеств. Затем, спустя некоторое время, он обретёт и внутреннее успокоение ума, и высшую мудрость прозрения в феномены. 

Если посредством такого самонаблюдения монах не видит в себе наличия этих благих качеств, то ему следует приложить дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность ради обретения этих благих качеств. Подобно тому, как тот, у кого загорелась бы одежда или волосы на голове, приложил бы дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность для того, чтобы потушить пламя на своей одежде или голове—то точно также этот монах должен приложить дополнительное желание, усилие, старание, воодушевление, неутомимость, осознанность и бдительность ради обретения этих благих качеств. 

Если, Ананда, ты навестишь монаха Гиримананду и поговоришь с ним о десяти восприятиях, то может произойти так, что если он услышит о них, его болезнь немедля отступит».  «Если, Ананда, ты сам навестишь монаха Гиримананду и поговоришь с ним о десяти восприятиях, то может произойти так, что если он услышит о них, его болезнь немедля отступит. О каких десяти? 

Человек имеет боязнь совершить проступок: это—случай не-упадка.  Человек не имеет боязни совершить проступок: это—случай упадка. 

(10) Не отбросив этих трёх вещей, человек не способен отбросить неуважение, трудность исправить себя, плохих друзей. Каких трёх? Бесстыдства, безбоязненности совершить проступок, беспечности. Не отбросив этих трёх вещей, человек не способен отбросить неуважение, сложность исправить себя, плохих друзей.  (1) Монахи, отбросив эти три вещи, человек способен отбросить рождение, старость и смерть. Какие три? Жажду, злобу, заблуждение… …(10) Монахи, отбросив эти три вещи, человек способен отбросить неуважение, трудность исправить себя, плохих друзей. Какие три? Бесстыдство, безбоязненность совершить проступок, беспечность. Отбросив эти три вещи, человек способен отбросить неуважение, сложность исправить себя, плохих друзей. 
Монахи, тот, кто бесстыден и не боится совершить проступок, является беспечным. Кто беспечен, тот не способен отбросить неуважение, не способен отбросить трудность исправить себя, не способен отбросить плохих друзей. У кого плохие друзья, тот не способен отбросить недостаток веры, отсутствие щедрости и лень. Кто ленив, тот не способен отбросить беспокойность, несдержанность, безнравственность. Кто безнравственен, тот не способен отбросить недостаток желания встретиться с Благородными, недостаток желания услышать благородную Дхамму, настроенный на критику ум. Тот, чей ум настроен на критику, не способен отбросить замутнённость ума, отсутствие бдительности, умственное отвлечение. Кто отвлекается умом, тот не способен отбросить немудрое внимание, следование по неправильному пути, косность ума. Тот, у кого косный ум, не способен отбросить воззрения о «я», сомнение, цепляния за правила и предписания. Тот, кто имеет сомнение, не способен отбросить жажду, злобу, заблуждение. Не отбросив жажду, злобу, заблуждение, он не способен отбросить рождение, старость и смерть. 
Монахи, тот, у кого есть чувство стыда и кто боится совершить проступок, является прилежным. Кто прилежен, тот способен отбросить неуважение, способен отбросить трудность исправить себя, способен отбросить плохих друзей. У кого хорошие друзья, тот способен отбросить недостаток веры, отсутствие щедрости и лень. Кто усерден, тот способен отбросить беспокойность, несдержанность, безнравственность. Кто нравственен, тот способен отбросить недостаток желания встретиться с Благородными, недостаток желания услышать благородную Дхамму, настроенный на критику ум. Тот, чей ум не настроен на критику, способен отбросить замутнённость ума, отсутствие бдительности, умственное отвлечение. Кто не отвлекается умом, тот способен отбросить немудрое внимание, следование по неправильному пути, косность ума. Тот, у кого не косный ум, способен отбросить воззрения о «я», сомнение, цепляния за правила и предписания. Тот, кто не имеет сомнения, способен отбросить жажду, злобу, заблуждение. Отбросив жажду, злобу, заблуждение, он способен отбросить рождение, старость и смерть». 

Ворона обладает этими десятью плохими качествами. Точно также, порочный монах обладает десятью плохими качествами. Какими десятью? Он разрушительный… стяжательский. Порочный монах обладает этими десятью плохими качествами».  разрушительная, 

не боятся совершить проступок; 

(6) Он слышит за счёт божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, различные виды звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие. 

Домохозяин или сын домохозяина, рождённый в том или ином клане, слышит Дхамму. Затем он обретает веру в Татхагату и рассуждает так: «Домохозяйская жизнь перенасыщенная и пыльная. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Непросто, проживая дома, вести святую жизнь в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду, и надев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной?» 

Благословенный сказал: «Монахи, невежество, сопровождаемое бесстыдством и безбоязненностью совершить проступок, является предтечей вхождения в неблагие состояния ума. (1) У глупца, погружённого в невежество, возникает неправильное воззрение. (2) У того, у кого имеется неправильное воззрение, возникает неправильное устремление. (3) У того, у кого имеется неправильное устремление, возникает неправильная речь. (4) У того, у кого имеется неправильная речь, возникают неправильные действия. (5) У того, у кого имеются неправильные действия, возникают неправильные средства к жизни. (6) У того, у кого имеются неправильные средства к жизни, возникает неправильное усилие. (7) У того, у кого имеется неправильное усилие, возникает неправильная осознанность. (8) У того, у кого имеется неправильная осознанность, возникает неправильное сосредоточение. (9) У того, у кого имеется неправильное сосредоточение, возникает неправильное знание. (10) У того, у кого имеется неправильное знание, возникает неправильное освобождение.  Монахи, истинное знание, сопровождаемое чувством стыда и боязнью совершить проступок, является предтечей вхождения в благие состояния ума. У мудреца, дошедшего до истинного знания, возникает правильное воззрение. У того, у кого имеется правильное воззрение, возникает правильное устремление… правильная речь… правильные действия… правильные средства к жизни… правильное усилие… правильная осознанность… правильное сосредоточение… правильное знание… правильное освобождение». 

Как вы думаете, монахи, если бы малыш развивал освобождение ума доброжелательностью с самого детства, смог бы он совершить плохой поступок?»  Как вы думаете, монахи, если бы малыш развивал освобождение ума невозмутимостью с самого детства, смог бы он совершить плохой поступок?» 

(7) Далее, монах зарождает усердие к отбрасыванию неблагих качеств и к обретению благих качеств. Он решителен, упорен в своём старании, не оставляет обязанности по взращиванию благих качеств в себе. Это также проявление веры в том, кто обладает верой. 

«Достопочтенный Ананда, есть ли такая одна вещь, правильно разъяснённая Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, что если монах будет в ней пребывать прилежным, старательным, решительным—то его неосвобождённый ум освободится, его неуничтоженные загрязнения уничтожатся, и он достигнет ещё-не-достигнутой непревзойдённой защиты от подневольности?»  И это тоже одна вещь, правильно разъяснённая Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, что если монах будет в ней пребывать прилежным, старательным, решительным,—то его неосвобождённый ум освободится, его неуничтоженные загрязнения уничтожатся, и он достигнет ещё-не-достигнутой непревзойдённой защиты от подневольности. 
Такова одна вещь, правильно разъяснённая Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, что если монах будет в ней пребывать прилежным, старательным, решительным—то его неосвобождённый ум освободится, его неуничтоженные загрязнения уничтожатся, и он достигнет ещё-не-достигнутой непревзойдённой защиты от подневольности. 

«В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем, а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображениями животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным покрывалом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой на одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесницы, покрывалом из кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах,—отшельник Готама избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем»—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем,—а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом из кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах—он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности.  Как ты думаешь, великий царь? Вот был бы у тебя слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. И он бы сказал себе: «Сколь чудесны, сколь необычны пути заслуг и созревание плодов заслуг! Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта—человек, и я—человек. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта будучи наделен и снабжен пятью признаками чувственности, услаждается и я сказал бы, словно бог,—я же—его раб, исполняющий работу, рано встающий, поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз. Право, и я мог бы совершить его заслуги. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем он может сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, станет жить, обуздывая речь, станет жить, обуздывая разум, довольствуясь самым ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению. И люди смогли бы так сказать тебе о нем: «Угодно ли узнать тебе, божественный, что тот, твой слуга, раб, исполняющий работу, рано встающий и поздно ложащийся, послушно выполняющий все, приятно ведущий себя, сладкоречивый, не спускающий с тебя глаз—он, божественный, сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. Так, будучи странником, он живет, обуздывая тело, живет, обуздывая речь, живет, обуздывая разум, довольствуясь самим ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению». Сказал ли бы ты тогда так: «Пусть этот слуга придет ко мне, пусть снова будет рабом, исполняющим работу, рано встающим и поздно ложащимся, послушно выполняющим все, приятно ведущим себя, сладкоречивым, следящим за моим лицом»? 
«Можно, великий царь. Только я в таком случае задам тебе встречный вопрос, чтобы ты ответил на него так, как тебе больше подходит. Как ты думаешь, великий царь? Вот был бы у тебя слуга, земледелец, домоправитель, уплачивающий подать, умножающий твои богатства. И он бы сказал себе: «Сколь чудесны, сколь необычайны пути заслуг и созревание плодов заслуг. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта—человек, и я человек. Ведь этот царь Магадхи Аджатасатту Ведехипутта будучи наделен и снабжен пятью признаками чувственности, услаждается, я сказал бы, словно бог,—я же еще земледелец, домоправитель, уплачивающий подати, умножающий его богатства. Право, и я мог бы совершить его заслуги. Ведь я мог бы обрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он может обрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, станет жить, обуздывая речь, станет жить, обуздывая разум, довольствуясь самим ничтожным пропитанием и рубищем, радуясь уединению. И люди смогли бы так сказать тебе о нем: «Угодно ли узнать тебе, божественный, что тот твой слуга, земледелец, домоправитель, уплачивающий подати, умножающий твое богатство—он, божественный, сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и, оставив дом, стал странствовать бездомным. Так, будучи странником, он живет обуздывая тело, живет, обуздывая речь, живет, обуздывая разум, довольствуясь своим ничтожным пропитанием и кровом, радуясь уединению». Сказал ли бы тогда так: «Пусть этот слуга придет ко мне, пусть снова будет землевладельцем, домохозяином, уплачивающим подати, умножающим мое богатство?» 
Подобно тому, великий царь, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба вида звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так со сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же—как чистый воздух. Нелегко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем,—а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом для кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах—он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности.  —«Должны ли кшатрии совершить над ним посвящение, посвятив в кшатрии?» 
«Если вполне можно вспомнить, Амбаттха, с самого начала твое происхождение по матери и отцу, то оказывается, что сакья—дети господ, а ты—сын рабыни сакьев. Все Сакьи, Амбаттха, считают своим предком царя Оккаку. Когда-то давно, Амбаттха, царь Оккака, желая передать царство сыну своей любимой и дорогой первой супруги, побудил оставить страну старших сыновей Оккамукху, Каранду, Хаттинию, Синупучу. Оставив страну, они нашли прибежище на склонах Гималаев на берегу лотосного пруда, в большой роще деревьев сака. Из боязни нарушить чистоту рода они вступили в сожительство со своими сестрами. 
«Есть, божественный, на склонах Гималаев, на берегу лотосного пруда большая роща деревьев сака—там теперь находятся сыновья. Из боязни нарушить чистоту рода они вступили в сожительство со своими сестрами». 
Подобно тому, Амбаттха, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, Амбаттха, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба вида звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же,—как чистый воздух. Нелегко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем,—а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом для кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах—он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности.  —«Если, находясь в своем окружении, почтенный Готама, я поднимусь с сиденья и приветствую Блаженного Готаму, то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением. К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Поэтому, если, находясь в своем окружении, почтенный Готама, я протяну сложенные ладони, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я поднялся с сиденья. И, если, находясь в своем окружении, почтенный Готама, я сниму головную повязку, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я совершаю приветствие головой. Если, находясь в повозке, почтенный Готама, я спущусь с повозки и приветствую Блаженного Готаму, то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением. К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава, у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Поэтому, если, находясь в повозке, почтенный Готама, я протяну вверх стрекало, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я спускаюсь с повозки. И если, находясь в повозке, почтенный Готама, я опущу руки, то пусть досточтимый Готама сочтет, что я совершаю приветствие головой». 
И вот у брахмана Сонаданды, когда он проходил через густую рощу, возникло в уме такое размышление: «Если я задам вопрос отшельнику Готаме, а отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует задавать этот вопрос—вот как, брахман, следует задавать этот вопрос»,—то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он не способен правильно задать вопрос отшельнику Готаме». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Или если отшельник Готама задаст мне вопрос, а я ответом на вопрос не удовлетворю его сердце, и отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует отвечать на этот вопрос—вот как, брахман, следует отвечать на этот вопрос»,—из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он не способен удовлетворить ответом на вопрос сердце отшельника Готамы». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Если же я, подойдя так близко, поверну назад, не увидев отшельника Готаму, то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он погряз в гордости, но труслив и не отваживается даже приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Как это он может, подойдя так близко, повернуть назад, не увидев отшельника Готаму?» К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой». 
Но и тогда, усевшись, брахман Сонаданда продолжал пребывать в размышлении: «Если я задам вопрос отшельнику Готаме, а отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует задавать этот вопрос—вот как, брахман, следует задавать этот вопрос»,—то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен, он не способен правильно задать вопрос отшельнику Готаме». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у кого уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. Или если отшельник Готама задаст мне вопрос, а я ответом на вопрос не удовлетворю его сердце, и отшельник Готама скажет мне на это: «Не так, брахман, следует отвечать на этот вопрос—вот как, брахман, следует отвечать на этот вопрос»,—то из-за этого окружающие отнесутся ко мне с презрением и подумают: «Глуп брахман Сонаданда и неопытен; он не способен удовлетворить ответом на вопрос сердце отшельника Готамы». К кому же окружающие отнесутся с презрением, у того уменьшится слава; у кого же уменьшится слава, у того уменьшатся богатства, ибо богатства у нас приобретаются славой. О, если бы отшельник Готама задал мне вопрос моих наставников о тройном знании! Тогда я несомненно удовлетворил бы его сердце ответом на вопрос». 
Подобно тому, брахман, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
—«Пусть досточтимый Сонаданда не приближается, чтобы увидеть отшельника Готаму. Досточтимый Сонаданда не должен приближаться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Если досточтимый Сонаданда приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму, то уменьшится слава досточтимого Сонаданды, и возрастет слава отшельника Готамы. А раз уменьшится слава досточтимого Сонаданды и возрастет слава отшельника Готамы, то по этой причине не досточтимый Сонаданда должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Сонаданду. 
Так со сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же—как чистый воздух. Не легко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем,—а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом для кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах—он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности.  И вот, брахман, царский жрец-брахман указал царю Махадвиджите перед жертвоприношением тройное успешное совершение жертвоприношения: «Может быть у досточтимого царя, желающего совершить великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: «Увы, у меня уйдет на это великое богатство»,—так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления. Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: «Увы, у меня уходит на это великое богатство»,—так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления. Может быть у досточтимого царя, совершившего великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: «Увы, у меня ушло на это великое богатство»,—так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления». 
И тогда, брахман, царь Махавиджита, позвав за царским жрецом-брахманом, сказал так: «Вот, почтенный, прекращен вражеский разбой; благодаря средству досточтимого, у меня великий доход, умиротворенная страна избавилась от тревоги и гнета, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, стали жить, не запирая домов. Я хочу, брахман, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимый наставит меня, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». 
И Царь Махавиджита обратился к богатым брахманам-горожанам и деревенским жителям—в стране царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью».—«Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!» 
И Царь Махавиджита обратился к домоправителям-горожанам и деревенским жителям—в стране царя. «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью».—«Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!» 
И царь Махавиджита обратился к приближенным и советчикам-горожанам и деревенским жителям—в стране царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью».—"Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!» 
—«Когда-то давно, брахман, жил царь по имени Махавиджита, богатый, состоятельный, обладающий большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей. И вот, брахман, у царя Махавиджиты, уединившегося и предавшегося размышлению, возникло в уме такое рассуждение: «Я в изобилии наделен людским достатком и живу, подчинив себе великий земной круг. Теперь я мог бы принести великое жертвоприношение, чтобы оно на долгое время послужило мне к благополучию и счастью». И вот, брахман, царь Махавиджита, позвав за царским жрецом-брахманом, сказал так: "Вот, брахман, у меня, уединившегося и предавшегося размышлению, возникло в уме такое рассуждение: «Я в изобилии наделен людским достатком и живу, подчинив себе великий земной круг. Теперь я мог бы принести великое жертвоприношение, чтобы оно на долгое время послужило мне к благополучию и счастью». Я хочу, брахман, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимый наставит меня, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». 
—«Неверно, почтенные, что я не высказываю одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой как хорошо сказанному,—ведь голова развалится у того, кто не станет высказывать одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой, как хорошо сказанному. Но я подумал, почтенные: «Отшельник Готама не сказал: «Вот, что я слышал» или «Вот, чему надлежит быть», но отшельник Готама сказал лишь: «Вот, что было тогда, так было тогда. Поэтому я подумал, почтенные: «Несомненно, отшельник Готама был в то время царем Махавиджитой, господином жертвоприношения, или царским жрецом-брахманом, совершающим это жертвоприношение». Испытал ли досточтимый Готами, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире?» 
—«Пусть досточтимый Кутаданта не приближается, чтобы увидеть отшельника Готаму. Досточтимый Кутаданта не должен приближаться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Если досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму, то уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы. А раз уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы, то по этой причине досточтимый Кутаданта не должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон—и по матери и по отцу,—из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой—в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаках на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Кутаданта—наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате—месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном,—царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту». 
«Тогда, досточтимый царь, пусть досточтимый царь обратится к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям—в стране досточтимого царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». Пусть досточтимый царь обратится к приближенным и советчикам- горожанам и деревенским жителям—в стране досточтимого царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». Пусть досточтимый царь обратится к богатым брахманам-горожанам и деревенским жителям—в стране досточтимого царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». Пусть досточтимый царь обратится к домоправителям-горожанам и деревенским жителям—в стране досточтимого царя. «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». 
«Хорошо, почтенный»,—согласился с царским жрецом-брахманом царь Махавиджита. И вот царь Махавиджита обратился к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям—в стране царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью».—"Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!» 
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же—как чистый воздух. Не легко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным. 
—«Я испытал, брахман, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире. Я был в то время царским жрецом-брахманом, совершающим его жертвоприношение». 
«Я слышал, почтенный Готама: «Отшельник Готама знает правило о тройном успешном совершении жертвоприношения и шестнадцати его принадлежностях». Я же не знаю о тройном успешном совершении жертвоприношения и шестнадцати его принадлежностях и желаю совершить жертвоприношение. Да соблаговолит досточтимый Готама указать мне тройное успешное совершение жертвоприношения и шестнадцать его принадлежностей». 

Вот и далее, Махали, монахом, обращенным в западную сторону, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в западную сторону, сосредоточенный на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он видит в западной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышит небесных звуков, приятных несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в западную сторону, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных.  —«Вот, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в восточную сторону, сосредоточенный на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он видит в восточной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышит небесных звуков, приятных, несущих удовольствие восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
Вот, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в восточную сторону, сосредоточенный на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он слышит в восточной стороне небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видит небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
Вот, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. Обращенный в восточную сторону, сосредоточенный на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, он и видит в восточной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышит небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в восточную сторону, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать ее небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. 
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем,—а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом для кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах—он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности. 
И вот далее,Махали, монахом, обратившим взор вверх, вниз или поперек, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обратив взор вверх, вниз или поперек, сосредоточенный на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он видит наверху, внизу или поперек небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышит небесных звуков, приятных несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обратившим взор вверх, вниз или поперек, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
И вот далее, Махали, монахом, обратившим взор и слух вверх, вниз или поперек, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. Обратив взор и слух вверх, вниз или поперек, сосредоточенный на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, он и видит наверху, вниз или поперек небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышит небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обратившим взор и слух вверх, вниз или поперек, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать ее небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. 
И вот далее, Махали, монахом, обратившим слух вверх, вниз или поперек, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, так несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, несущих удовольствие, восхитительных. Обратив слух вверх, вниз или поперек, сосредоточенный на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он слышит наверху, внизу или поперек небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видит небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обратившим слух вверх, вниз или поперек, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в западную сторону, владеет сосредоточенность на одной—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в западную сторону, сосредоточенный на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он слышит в западной стороне небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видит небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в западную сторону, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в западную сторону, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. Обращенный в западную сторону, сосредоточенный на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, он и видит в западной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышит небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в западную сторону, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать ее небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в северную сторону, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в северную сторону, сосредоточенный на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он видит в северной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышит небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в северную сторону владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в северную сторону, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в северную сторону, сосредоточенный на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он слышит в северной стороне небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видит небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в западную сторону, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в северную сторону, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. Обращенный в северную сторону, сосредоточенный на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, он и видит в северной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышит небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в северную сторону, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать ее небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в южную сторону владеет сосредоточенность и на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. Обращенный в южную сторону, сосредоточенный на том или другом—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, он и видит в южной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышит небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. В чем же причина? Ведь здесь, Махали, монахом, обращенным в южную сторону, владеет сосредоточенность на том и другом—и видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в южную сторону, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. Обращенный в эту южную сторону, сосредоточенный на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он видит в южной стороне небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышит небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Ведь здесь Махали, монахом, обращенным в южную сторону, владеет сосредоточенность на одном—видеть небесные образы, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не слышать небесных звуков, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
И вот далее, Махали, монахом, обращенным в южную сторону, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие восхитительных. Обращенный в южную сторону, сосредоточенный на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных, он слышит в южной стороне небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видит небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. В чем же причина? Вот здесь, Махали, монахом, обращенный в южную сторону, владеет сосредоточенность на одном—слышать небесные звуки, приятные, несущие удовольствие, восхитительные, и не видеть небесных образов, приятных, несущих удовольствие, восхитительных. 
И вот послушник Сиха приблизился к достопочтенному Нагите и, приблизившись, приветствовал достопочтенного Нагиту и стал в стороне. И стоя, в стороне, послушник Сиха так сказал достопочтенному Нагите: «Господин Кассапа, эти многочисленные брахманы, посланные из Косалы, и брахманы, посланные из Магадхи, приблизились сюда, чтобы увидеть Блаженного. И личчхави Оттхаддха вместе с большой свитой личчхавов приблизился сюда, чтобы увидеть Блаженного. Хорошо будет, господин Кассапа, разрешить этим людям увидеть Блаженного». 
Подобно тому, достопочтенные, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—так же точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
—«Хорошо, господин»,—согласился послушник Сиха с достопочтенным Магитой, приблизился к Блаженному и, приблизившись приветствовал Блаженного и стал в стороне. И стоя в стороне, послушник Сиха так сказал Блаженному: «Господин, многочисленные брахманы, посланные из Косалы и брахманы, посланные из Магадхи, приблизились сюда, чтобы увидеть Блаженного. И личчхави Оттхаддха вместе с большой свитой личчхавов приблизился сюда, чтобы увидеть Блаженного. Хорошо будет, господин, разрешить этим людям увидеть Блаженного». 
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же—как чистый воздух. Не легко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем,—а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом для кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах—он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности.  Подобно тому, достопочтенные, как человек, который, находясь на главной дороге, слышит звук литавр, звук барабана, звук раковины, цимбал, гонга, может сказать себе: «Вот звук литавр, вот звук барабана, вот звук раковины, цимбал, гонга»,—также точно, достопочтенные, и монах с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Так с сосредоточенной мыслью—чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой—он направляет и обращает мысль к божественному слуху. Очищенным божественным слухом, выходящим за пределы человеческого, он слышит оба видов звуков—и божественные и человеческие, далекие и близкие. 
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же—как чистый воздух. Нелегко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным. 

Пусть тот, кто слышит, взрастит свою веру. 

Вскоре после того, как удалился Пуккуса из рода Маллов, почтенный Ананда возложил оба парчовых, вышитых золотом одеяния на Благословенного. И как только он одел их на тело Благословенного – они потеряли весь свой блеск!  И Благословенный сказал: «Если в чьих-либо Дхамме и Винае не найден Благородный Восьмеричный Путь, тогда ты не найдешь там истинного аскета ни первой, ни второй, ни третьей, ни четвертой ступеней святости. Но если в каких угодно Дхамме и Винае найден Благородный Восьмеричный Путь, тогда ты найдешь там истинного аскета первой, второй, третьей и четвертой ступеней святости. В этих Дхамме и Винае, Субхадда, найден Благородный Восьмеричный Путь; и в них одних найдены истинные аскеты первой, второй, третьей и четвертой ступеней святости. Лишены истинного аскетизма системы других учителей. Но если, Субхадда, монахи живут праведно, то мир не лишится архатов. 
И когда одежды были принесены, Пуккуса из рода Маллов предложил их Благословенному, говоря: «Господин, вот пара парчовых одеяний, вышитых золотом, готовых для ношения. Сделай милость, Благословенный, прими от меня!» – «Одень в одно из них меня, Пуккуса, в другое Ананду». – «Да будет так, Господин», – отвечал Пуккуса Благословенному, и в одно одеяние одел Благословенного, а в другое почтенного Ананду. 
И кто, Ананда, умрет с верой в сердце во время паломничества к тем местам, после смерти, когда разрушится его тело, переродится  в небесном мире.» 
И нет ни одного ни второй, ни третьей, ни четвертой ступеней святости. Лишены истинного аскетизма системы других учителей. Но если, Субхадда, монахи живут праведно, то мир не лишится архатов. 
И отшельник Субхадда пред лицом Благословенного принял посвящение и духовный сан; и после принятия духовного сана почтенный Субхадда пребывал в уединении, строгий, ревностный, решительный. И в скором времени он достиг цели, ради которой люди покидают удобства и радости домашней жизни, приняв бездомное скитальничество – высшей цели святой жизни; и реализовав высшее знание, он пребывал в нем. Он познал: «Рождение уничтожено, высшая жизнь достигнута, более нет ничего, что должно быть свершенным, и за этой жизнью ничего более не остается». 
И почему, Ананда, Татхагата, Архат, в совершенстве Пробудившийся достоин ступы? – Потому, Ананда, что при мысли: «Вот ступа Татхагаты, Архата, в совершенстве Пробудившегося», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся и вольется в них тихая радость. И, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья. 
И почему достоин ступы верный последователь Татхагаты?- Потому, Ананда, что при мысли: «Вот ступа верного последователя Татхагаты», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся и вольется в них тихая радость. И, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья. 
И почему достоин ступы Самостоятельно Пробудившийся?- Потому, Ананда, что при мысли: «Вот ступа того Благословенного, того Самостоятельно Пробудившегося», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся, прольется в них тихая радость; и, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья. 
И почему достоин ступы Совершенный Царь Миродержец? – Потому, что при мысли: «Вот ступа праведного царя, правившего в соответствии с Дхаммой», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся и вольется в них тихая радость. И, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья. 
И почтенный Ананда сказал Благословенному: «Как чудесно, Господин, как непостижимо, – лик Благословенного так ясен и светится! Ибо как только я возложил парчовые, вышитые золотом одеяния на Благословенного, весь прежний яркий их блеск потускнел внезапно!» 
«Как полагаешь, Пуккуса, что удивительнее: то, когда человек, будучи в сознании не видит и даже не слышит, как пятьсот повозок прошли мимо, одна за другой, почти задевая его – или, когда будучи в сознании и бодрствуя, он не видит и не слышит, как льется дождь, блещут молнии, грохочет гром?» 
Потом, Ананда, когда Бодхисатта волею и свободою покидает пребывание в небесах Тушита и нисходит в утробу матери, в ту минуту сотрясается, дрожит и колеблется земля. Вот третье основание, третья причина для страшного землетрясения. 
Потом Пуккуса из рода Маллов обратился к одному человеку: «Принеси мне, друг, пару парчовых одеяний, вышитых золотом, готовых для ношения». И человек ответил: «Да будет так». 
Тогда подумал тот человек: «Как непостижимо, чудесно, что покинувшие мирское могут пребывать в состоянии столь глубокого сосредоточия, так, что даже бодрствуя и сознавая, человек не видит и не слышит, что пятьсот повозок прошли мимо одна за другой, почти задевая его». И, выразив свою глубокую веру в Алару Каламу, тот человек отошел». 

—Представьте, как если бы мне привели бандита, преступника и представили мне, сказав: «Господин, это бандит, преступник, накажите его, как посчитаете нужным.» И я отвечаю: «Хорошо, господа, взвесьте этого человека на весах, пока он ещё жив. Затем задушите его тетивой от лука и взвесьте снова.» Они соглашаются, и выполняют как сказано. И пока он жив, он легче, мягче, более гибкий. Но когда он мёртв, он тяжелее, жёстче, менее гибкий. Вот как я могу доказать, что нет следующей жизни.  —Представьте, как если бы мне привели бандита, преступника и представили мне, сказав: «Господин, это бандит, преступник, накажите его, как посчитаете нужным.» И я отвечаю: «Хорошо, господа, лишите этого человека жизни, не повреждая его кожу снаружи, изнутри, плоть, связки, кости или костный мозг. Надеюсь, мы увидим, как его душа уходит.» Они соглашаются и делают, как я велел. И когда он наполовину мёртв, я прошу их положить этого человека на спину в надежде увидеть, как его душа уходит. Они так и делают. Но мы не видим, как душа уходит. Я прошу их положить его развёрнутым, положить на бок, на другой бок, поставить вертикально, поставить вверх ногами, побить его кулаками, камнями, палками, мечами, а также хорошенько потрясти в надежде увидеть, как его душа выходит. Они всё это делают. Но мы не видим, как душа уходит. Для него, глаз наличествует, и образы тоже наличествуют. Однако, он не ощущает это поле восприятия. Ухо наличествует, как и звуки. Однако, он не ощущает это поле восприятия. Нос наличествует, как и запахи. Однако, он не ощущает это поле восприятия. Язык наличествует, как и вкусы. Однако, он не ощущает это поле восприятия. Тело наличествует, как и прикосновения. Однако, он не ощущает это поле восприятия. Вот как я могу доказать, что нет последующей жизни. 
—Что ж, предводитель, я произнесу вам метафору. С помощью метафоры некоторые здравомыслящие люди понимают значение сказанного. Однажды, один горнист взял свой горн и отправился в приграничные земли, где он пришёл в одну деревню. Стоя посреди деревни, он проиграл на горне три раза, затем положил его на землю и сел рядом. И тогда люди приграничных земель подумали: «Что производит этот звук, такой возбуждающий, желанный, опьяняющий, ошеломляющий и захватывающий?» Они собрались вокруг горниста и сказали: «Господин, что производит этот звук, такой возбуждающий, желанный, опьяняющий, ошеломляющий и захватывающий?» [Горнист ответил:] «Звук произведён вот этим, это называется горн.» Они положили этот горн вверх ногами, приговаривая: «Пой, великолепный горн! Пой, великолепный горн!» - но горн не издавал ни звука. Тогда они положили его развёрнутым, положили на бок, на другой бок, поставили вертикально, поставили вверх ногами, били его кулаками, палками, мечами, хорошенько встряхивали. «Пой, великолепный горн! Пой, великолепный горн!» - но горн не издавал ни звука. Тогда горнист подумал: «Какой же глупый этот приграничный народ! Как могут они искать звук таким неразумным способом?» И на их глазах он взял горн, проиграл на нём три раза и забрал с собой. Тогда люди приграничья подумали: «Похоже, что то, что называется горном, когда сопровождается человеком, усилием и ветром, издаёт звуки. Но когда этих вещей нет, нет и звука.» Таким же образом, когда это тело полно жизни, тепла, сознания, оно ходит взад и вперёд, стоит, сидит и лежит. Оно видит образы глазом, слышит звуки ухом, ощущает запахи носом, чувствует вкусы языком, чувствует прикосновения телом, и знает мысли посредством ума. Но когда в нём нет жизни, тепла, сознания, оно ничего этого не делает. Таким образом также можно доказать, что следующая жизнь существует. 
—Я был восхищён и доволен вашей самой первой метафорой, мастер Кассапа! Однако, я хотел услышать ваши различны решения проблемы, так что я решил возражать вам таким образом. Превосходно, мастер Кассапа, превосходно! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также мастер Кассапа различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в мастере Готаме, прибежище в Дхамме, и прибежище в Сангхе монахов. Пусть мастер Кассапа помнит меня как мирского последователя, принявшего прибежище с этого дня и на всю жизнь. Мастер Кассапа, я бы хотел совершить великое жертвоприношение. Пожалуйста, научите меня, как сделать это ради моего долгого блага и счастья. 

Благословенный сел на подготовленное сиденье, а Нигродха, заняв более низкое сиденье, сел рядом с ним. После чего, Благословенный сказал так: «О чем вы говорите, Нигродха, чем вы занимаетесь здесь сейчас, когда вы сидите, собравшись вместе, и что за разговор между вами я прервал?» Вслед за этим, Нигродха ответил на вопрос и сказал: «Достопочтенный, мы только что видели, как Благословенный прогуливался на открытом воздухе у Павлиньего святилища, по берегу Сумагадхи, и видя его таким образом, мы сказали: „Если отшельник Готама решит прийти на это собрание, то мы могли бы задать ему этот вопрос: «Достопочтенный, в чем заключается Дхамма Благословенного, которой он обучает своих учеников, чтобы они, так обученные Благословенным, достигали успокоения, утверждаясь в правильном знании и праведной жизни?»“»  Когда Благословенный приблизился к странствующему аскету Нигродхе, то Нигродха сказал ему: «Пусть Достопочтенный подходит. Приветствуем Благословенного! Долго Достопочтенный раздумывал, прежде чем решиться приблизиться сюда. Прошу, присаживайтесь Достопочтенный, занимайте сиденье. Вот одно готово». 

И, Васеттха, любой из этих четырёх сословий, который, будучи монахом, стал арахантом, который уничтожил порочность, совершил то, что нужно было совершить, снял с себя ношу, достиг высшей цели, полностью преодолел оковы становления, и стал освобождённым в результате высочайшего озарения, он объявляется высшим среди них в соответствии с Законом, а не вопреки ему. Ведь, Васеттха,  Мы видим, Васеттха, что и благие и неблагие качества, которые соответственно одобряемы и осуждаемы мудрыми, неотделимо рассеяны среди четырёх сословий, и мудрые не признают притязание касты брахманов на то, что она высшая. Почему? Потому что, Васеттха, любой человек из четырех сословий, который становится монахом, Арахантом, который уничтожил порочность, который прожил жизнь и совершил то, что следует совершить, сложил с себя ношу, достиг блаженства, уничтожил оковы перерождения и достиг освобождения при помощи высшей мудрости—он провозглашен высшим среди них на основании Закона. 

Монах, который Арахант, уничтоживший загрязнения, кто завершил путь, сделал то, что должно было быть сделано, сбросил бремя, достиг высшей цели, полностью разорвал оковы существования и освобожден посредством прямого знания – не может совершить нарушение в девяти случаях. Монах без загрязнений, не может намеренно отнять жизнь у живого существа, взять что-либо с намерением украсть, вступить в половое сношение, намеренно солгать, накапливать вещи для собственного удовольствия, как это делают домохозяева. И он не может совершать действий, основанных на страсти, злобе, заблуждении и страхе. Монах, который Арахант, покончивший с загрязнениями, не может совершить нарушение в этих девяти случаях». 

Нет такого зла, которого он не мог бы совершить». 

Это второе знание, которое он обрёл. Невежество было уничтожено. Знание появилось. Тьма была рассеяна. Возник свет. Так происходит с тем, кто прилежен, старателен, решителен.  Это первое знание, которое он обрёл. Невежество было уничтожено. Знание появилось. Тьма была рассеяна. Возник свет. Так происходит с тем, кто прилежен, старателен, решителен. 
Это третье знание, которое он обрёл. Невежество было уничтожено. Знание появилось. Тьма была рассеяна. Возник свет. Так происходит с тем, кто прилежен, старателен, решителен. 

Если в тот момент, когда он лежит, в монахе возникает мысль, [основанная] на чувственности, мысль, [основанная] на недоброжелательности, мысль о причинении вреда, и он быстро отбрасывает эту мысль, рассеивает её, изничтожает, выметает из существования, то такой монах, лежащий с подобным старанием и заботой [об устранении таких мыслей], зовётся постоянно и непрерывно решительным, поддерживающим усердие». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано:  Но если по мере ходьбы в монахе возникает мысль, [основанная] на чувственности, мысль, [основанная] на недоброжелательности, мысль о причинении вреда, и он быстро отбрасывает эту мысль, рассеивает её, изничтожает, выметает из существования, то такой монах, идущий с подобным старанием и заботой [об устранении таких мыслей], зовётся постоянно и непрерывно решительным, поддерживающим усердие. 

Если во время лежания всякая жажда в нём устранена, [как и] всякая недоброжелательность, всякая лень и апатия, всякая неугомонность и сожаление, всякие сомнения; если его усердие поддерживается и не ослабевает; если его осознанность утверждается и не замутняется; если его тело спокойное и не взбудораженное; если его ум сосредоточен и объединён—тогда монах, лежащий с подобным старанием и заботой [об устранении этих помех], зовётся постоянно и непрерывно решительным, поддерживающим усердие». Таково значение того, что сказал Благословенный. И в отношении этого было сказано:  Если во время ходьбы всякая жажда в монахе устранена, [как и] всякая недоброжелательность, всякая лень и апатия, всякая неугомонность и сожаление, всякие сомнения; если его усердие поддерживается и не ослабевает; если его осознанность утверждается и не замутняется; если его тело спокойное и не взбудораженное; если его ум сосредоточен и объединён—тогда монах, идущий с подобным старанием и заботой [об устранении этих помех], зовётся постоянно и непрерывно решительным, поддерживающим усердие. 
Зовётся постоянно решительным». 

Это было вторым истинным знанием, которое я получил в срединную стражу ночи. Невежество было выдворено; истинное знание появилось; тьма была выдворена, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным.  Это было первым истинным знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было выдворено; истинное знание появилось; тьма была выдворена, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. 
Это было третьим истинным знанием, которое я получил в последнюю стражу ночи. Невежество было выдворено; истинное знание появилось; тьма была выдворена, возник свет—так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. 

Но есть представители клана, которые ушли из жизни домохозяйской в жизнь бездомную благодаря вере, которые не жульнические… не беспорядочные в своих речах; которые охраняют органы чувств, предаются бодрствованию, интересуются затворничеством, имеют великое уважение к тренировке, не проживают в роскоши и не беспечны, усердны в том, чтобы избежать падения, они превосходят других в затворничестве, усердные, решительные, утверждены в осознанности, бдительные, сосредоточенные, с собранными умами, обладающие мудростью, не тупоумные. Эти, услышав лекцию по Дхамме от Достопочтенного Сарипутты, словом и мыслью как будто бы едят и пьют её. Воистину благостно, что он делает так, что его товарищи по святой жизни покидают неблагое и утверждаются в благом. 

И брахман Сундарика Бхарадваджа получил младшее и высшее монашеское посвящение от Благословенного. И вскоре после получения высшего посвящения, проживая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Бхарадваджа, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Бхарадваджа стал одним из арахантов. 

«Другие не будут бояться совершить проступок. Мы будем бояться совершить проступок»—вот как следует практиковать стирание.  Тот, кто не боится совершить проступок, имеет боязнь совершить проступок, посредством которой он мог бы избежать [безбоязненности]. 

Вот, монахи, монах пребывает в созерцании тела как тела, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании чувств как чувств, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании ума как ума, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании умственных объектов как умственных объектов, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. 

И он никогда не сможет сделать обо мне вывод в соответствии с Дхаммой: «За счёт божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, Благословенный слышит оба вида звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие». 

SC 16Nya 16Ms 9M_678И опять же, монахи, когда монах уверен, не сомневается в Дхамме, не пребывает в отношении неё в нерешительности, в неопределённости... это - вторая устранённая немощь ума.  SC 17Nya 17Ms 9M_679И опять же, монахи, когда монах уверен, не сомневается в Сангхе, не пребывает в отношении неё в нерешительности, в неопределённости... это - третья устранённая немощь ума. 
SC 18Nya 18Ms 9M_680И опять же, монахи, когда монах уверен, не сомневается в практике, не пребывает в отношении неё в нерешительности, в неопределённости, его ум устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению. Поскольку его ум устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению, это - четвёртая устранённая немощь ума. 
SC 4Nya 4Ms 9M_666И опять же, монахи, когда монах неуверен, сомневается в Дхамме, пребывает в отношении неё в нерешительности, в неопределённости... это - вторая неустранённая немощь ума. 
SC 5Nya 5Ms 9M_667И опять же, монахи, когда монах неуверен, сомневается в Сангхе, пребывает в отношении неё в нерешительности, в неопределённости... это - третья неустранённая немощь ума. 
SC 6Nya 6Ms 9M_668И опять же, монахи, когда монах неуверен, сомневается в практике, пребывает в отношении неё в нерешительности, в неопределённости, его ум не устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению. Поскольку его ум не устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению, это - четвёртая неустранённая немощь ума. 
Монахи, когда монах неуверен, сомневается в Учителе, пребывает в отношении него в нерешительности, в неопределённости, его ум не устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению. Поскольку его ум не устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению, это - первая неустранённая немощь ума. 
Монахи, когда монах уверен, не сомневается в Учителе, не пребывает в отношении него в нерешительности, в неопределённости, его ум устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению. Поскольку его ум устремляется к ревности, настойчивости, старанию, рвению, это - первая устранённая немощь ума. 

По мере того как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль, [вызванная] чувственным желанием, возникла во мне. И я понял: «Эта мысль, [вызванная] чувственным желанием, возникла во мне. Она ведёт к моей собственной болезненности, к болезненности других, болезненности моей и других. Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от ниббаны». Когда я обдумал: «Она ведёт к моей собственной болезненности», эта мысль утихла во мне. Когда я обдумал: «Она ведёт к болезненности других», эта мысль утихла во мне. Когда я обдумал: «Она ведёт к болезненности моей и других», эта мысль утихла во мне. Когда я обдумал: «Она препятствует мудрости, создаёт сложности, уводит от ниббаны», эта мысль утихла во мне. Каждый раз, как мысль, [вызванная] чувственным желанием возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её.  По мере того как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль об отречении возникла во мне. И я понял: «Эта мысль об отречении возникла во мне. Она не ведёт к моей собственной болезненности, болезненности других, болезненности моей и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к ниббане. Даже если я буду обдумывать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится напряжённым, а когда ум напряжён, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был напряжённым. 
По мере того как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль о не-недоброжелательности возникла во мне… мысль о непричинении вреда возникла во мне. Я понял: «Эта мысль о непричинении вреда возникла во мне. Она не ведёт к моей собственной болезненности, болезненности других, болезненности моей и других. Она способствует мудрости, не создаёт сложностей, ведёт к ниббане. Даже если я буду обдумывать эту мысль в течение ночи, в течение дня, в течение дня и ночи, я не вижу ничего такого, чего бы следовало опасаться из-за неё. Но чрезмерным размышлением и обдумыванием я утомлю своё тело, а когда тело усталое, то и ум становится напряжённым, а когда ум напряжён, он далёк от сосредоточения». Поэтому я внутренне утверждал свой ум, успокаивал его, объединял, сосредотачивал. Почему? Чтобы мой ум не был напряжённым. 
По мере того, как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, мысль о причинении вреда возникла во мне… Каждый раз, как мысль о причинении вреда возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её. 
По мере того, как я пребывал так, будучи прилежным, старательным, решительным, недоброжелательная мысль возникла во мне… Каждый раз, как недоброжелательная мысль возникала во мне, я отбрасывал её, устранял её, уничтожал её. 
Это было третьим истинным знанием, которое я получил в последнюю стражу ночи. Невежество было выдворено; истинное знание появилось; тьма была выдворена, возник свет - так происходит с тем, кто пребывает прилежным, старательным и решительным. 

Если плохие, неумелые мысли, насыщенные желанием, отвращением, заблуждением, всё ещё возникают в уме монаха, по мере того как он расслабляет формирование мыслей в отношении этих мыслей, то тогда со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком ему следует сбить, сдержать, сокрушить свой ум своим умом. И по мере того как он со стиснутыми зубами и поджатым к нёбу языком сбивает, сдерживает, сокрушает свой ум своим умом, эти плохие, неумелые мысли отбрасываются и утихают. С их оставлением он тут же утверждает ум, успокаивает его, делает его собранным, сосредоточенным. Подобно тому, как если бы сильный человек схватил слабого за голову, горло или плечи, и стал бы бить его, сдерживать, крушить, то точно также, если плохие, неумелые мысли… отбрасываются и утихают. С их оставлением он тут же утверждает ум, успокаивает его, делает его собранным, сосредоточенным. 

Представьте, монахи, как если бы сумку из кошачьей шкуры натирали, тщательно натирали, очень тщательно натирали, [и она была бы] мягкой, шелковистой, не имеющей шуршания, не имеющей потрескивания. И пришёл бы человек с палкой или с глиняным черепком и сказал: «Вот эта сумка из кошачьей шкуры, которую натирали… Я сделаю так, что она зашуршит и затрещит». Как вы думаете, монахи? Мог бы этот человек заставить её шуршать и трещать палкой или глиняным черепком?»  «Эта великая земля глубока, неизмерима, её невозможно лишить земли. Этот человек в конце концов пожал бы лишь усталость и досаду.» 

В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме—чистой, открытой, очевидной, цельной и не сшитой из лоскутов—есть монахи, которые зовутся «идущими-за-счёт-Дхаммы» и «идущими-за-счёт-веры», и все они направляются к просветлению. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною—чистая, открытая, очевидная, цельная и не сшитая из лоскутов.  В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме—чистой, открытой, очевидной, цельной и не сшитой из лоскутов—есть монахи, которые отбросили пять нижних оков и все они переродятся спонтанно [в мирах Чистых Обителей], где [впоследствии] и обретут окончательную ниббану, никогда не вернутся из того мира [обратно в этот]. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною—чистая, открытая, очевидная, цельная и не сшитая из лоскутов. 
В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме—чистой, открытой, очевидной, цельной и не сшитой из лоскутов—есть монахи, которые отбросили три нижних оковы. Все они вступившие в поток, непреклонные, неподверженные более неблагим мирам, направляющиеся к просветлению. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною—чистая, открытая, очевидная, цельная и не сшитая из лоскутов. 
В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме—чистой, открытой, очевидной, цельной и не сшитой из лоскутов—есть монахи, которые отбросили три нижних оковы и ослабили жажду, злобу, и заблуждение. Все они однажды-возвращающиеся, которые всего лишь один единственный раз вернутся назад в этот мир, где и положат конец страданиям. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною—чистая, открытая, очевидная, цельная и не сшитая из лоскутов. 
В этой хорошо провозглашённой мною Дхамме—чистой, открытой, очевидной, цельной и не сшитой из лоскутов—есть монахи, у которых есть [достаточное] доверие ко мне, [достаточная] любовь ко мне. Все они направляются в небесные миры. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною—чистая, открытая, очевидная, цельная и непротиворечивая». 
Дхамма хорошо провозглашена мною—она чиста, открыта, очевидна, цельна, не сшита [кое-как] из лоскутов. И в этой хорошо провозглашённой мною Дхамме—чистой, открытой, очевидной, цельной и не сшитой из лоскутов—есть монахи, которые араханты, чьи умственные загрязнения окончены, которые пришли к завершению, выполнили задачу, отбросили тяжкий груз, достигли истинной цели, полностью уничтожили оковы становления, которые освободились посредством [постижения] правильной конечной цели—[для них более] нет проявления [сансарной] круговерти. Вот как Дхамма хорошо провозглашена мною—чистая, открытая, очевидная, цельная и не сшитая [кое-как] из лоскутов. 
«Может, монах»—ответил Благословенный. «Бывает, когда у человека есть такое воззрение: «Этот мир—это «я». После смерти я буду постоянным, неизменным, вечным, не подверженным переменам. Я буду пребывать так в течение вечности». И он слышит, как Татхагата или ученик Татхагаты обучает Дхамме ради уничтожения всех позиций для воззрений, решимостей, пристрастий, [скрытых] склонностей и одержимостей; ради прекращения всех формаций; ради оставления всех обретений; ради окончания жажды; ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. Мысль приходит к нему: «Так выходит, что я буду уничтожен! Так выходит, что я исчезну! Так выходит, что я перестану существовать!» Он горюет и мучается, рыдает, бьёт себя в груди, становится обезумевшим. Таким образом имеет место волнение по поводу того, что внутренне не наличествует». 
«Может, монах»—ответил Благословенный. «Бывает, когда у человека нет такого воззрения: «Этот мир—это «я». После смерти я буду постоянным, неизменным, вечным, не подверженным переменам. Я буду пребывать так в течение вечности». И он слышит, как Татхагата или ученик Татхагаты обучает Дхамме ради уничтожения всех позиций для воззрений, решимостей, пристрастий, [скрытых] склонностей и одержимостей; ради прекращения всех формаций; ради оставления всех обретений; ради окончания жажды; ради бесстрастия, прекращения, ниббаны. [Такая] мысль не приходит к нему: «Так выходит, что я буду уничтожен! Так выходит, что я исчезну! Так выходит, что я перестану существовать!» Он не горюет и не мучается, не рыдает, не бьёт себя в груди, не становится обезумевшим. Таким образом имеет место не-волнение по поводу того, что внутренне не наличествует. 

В отношении этого, друг, я приведу тебе пример, поскольку мудрые понимают значение утверждения посредством примера. Представь, как если бы царь Пасенади из Косалы, живущий в Саваттхи, имел бы некое срочное дело, которое нужно разрешить в Сакете. Между Саваттхи и Сакетой для него бы держали готовыми семь перекладных колесниц. Тогда царь Пасенади из Косалы, покинув Саваттхи через двери внутренних покоев дворца, взобрался бы на первую перекладную колесницу и посредством первой перекладной колесницы он бы прибыл ко второй перекладной колеснице. Тогда он бы спешился с первой колесницы и взобрался бы на вторую колесницу. Посредством второй колесницы он бы прибыл к третьей колеснице… посредством третьей… четвёртой… пятой… посредством шестой колесницы он бы прибыл к седьмой колеснице. Посредством седьмой колесницы он бы прибыл к дверям внутренних покоев дворца в Сакете. И затем, когда он бы подошёл к дверям внутренних покоев дворца, его друзья и знакомые, его родственники и родня, спросили бы его: «Ваше величество, вы прибыли из Саваттхи к дверям внутренних покоев дворца в Сакете посредством этой колесницы?» В таком случае как бы следовало ответить царю Пасенади из Косалы, чтобы ответить правильно?» 

«В таком случае, достопочтенные, отправляйтесь в обитель брахмана Раммаки и, возможно, вы услышите из уст Благословенного проповедь Дхаммы».  «В таком случае пусть достопочтенные отправляются к отшельнической хижине брахмана Раммаки. Быть может, [тогда] вы услышите беседу по Дхамме из уст самого Благословенного». 

И он даёт им посвящение. Уйдя в бездомную жизнь [под его учительством], они проживают в уединении, в затворничестве, прилежные, старательные, решительные, и вскоре достигают и пребывают в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, зная и проявляя это для себя самостоятельно здесь и сейчас. И они говорят: «Как близки мы были к погибели! Как близки мы были к погибели! Прежде, хотя мы не были отшельниками, мы считали себя отшельниками. Хотя мы не были жрецами, мы считали себя жрецами. Хотя мы не были арахантами, мы считали себя арахантами. Но теперь мы отшельники, теперь мы жрецы, теперь мы араханты». 

«Конечно же, Учитель. Когда мы того пожелаем, мы, будучи отстранёнными от чувственных удовольствий, отстранёнными от неблагих состояний [ума], входим и пребываем в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, которые возникли из-за [этой] отстранённости. Учитель, это сверхчеловеческое состояние, исключительность в знании и видении, достойная Благородных, приятное пребывание, которого мы достигли, пребывая прилежными, старательными, решительными».  «Конечно же, Учитель, мы пребываем прилежными, старательными, решительными». 
«Учитель, в этом отношении [происходит так]: тот из нас, кто первым возвращается из деревни с едой с подаяний, готовит сиденья, выставляет воду для питья и мытья, ставит на [положенное] место мусорное ведро. Тот из нас, кто последним возвращается, ест любую оставленную еду, если пожелает. Если же не ест, то выбрасывает её туда, где нет зелени или выбрасывает в воду, где нет никакой жизни. Он убирает сиденья и воду для питья и мытья. Он моет и затем убирает мусорное ведро, подметает трапезную. Если кто-либо замечает, что горшки с водой для питья, для мытья, для уборной почти или полностью пусты, он позаботится об этом. Если они слишком тяжелы для него, он жестом руки позовёт кого-нибудь, и вместе, сложив руки, они несут их, но из-за этого мы не пускаемся в разговор. Однако каждые пять дней мы садимся вместе и всю ночь обсуждаем Дхамму. Вот как мы пребываем прилежными, старательными, решительными». 
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но по мере того как вы пребываете столь прилежными, старательными, решительными, достигли ли вы каких-либо сверхчеловеческих состояний, исключительности в знании и видении, которые достойны Благородных, приятного пребывания?» 
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Я надеюсь, что вы пребываете прилежными, старательными, решительными». 

Решительно возрадуйтесь, монахи, 

Это было вторым знанием, которое я получил во второй страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет—так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём.  Это было первым знанием, которое я получил в первую стражу ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма была уничтожена; возник свет—так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. 
Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет—так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. Но приятное чувство, которое возникло благодаря этому, не наводнило мой ум и не осталось в нём. 

И какие вещи, монахи, делают кого-либо отшельником, делают кого-либо жрецом? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Мы будем обладать чувством стыда и боязнью совершить проступок». И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда и боязнью совершить проступок. Этого достаточно, это было выполнено, цель отшельничества достигнута, нам нечего больше делать»—и будете отдыхать, довольные этим. Монахи, я говорю вам, заявляю вам: Вам, то есть тем, кто ищет статуса отшельника, [не следует останавливаться], не достигнув цели отшельничества, когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить.  И что ещё необходимо осуществить? Монахи, вот как вы должны тренироваться: «Наше телесное поведение будет очищенным, чистым и открытым, безупречным и сдержанным, и мы не станем восхвалять себя и унижать других из-за этого очищенного телесного поведения». И теперь, монахи, вы можете подумать так: «Мы обладаем чувством стыда и боязнью совершить проступок, и наше телесное поведение было очищено. Этого достаточно, это было выполнено, цель отшельничества достигнута, нам нечего больше делать»—и будете отдыхать, довольные этим. Монахи, я говорю вам, заявляю вам: Вам, то есть тем, кто ищет статуса отшельника, [не следует останавливаться], не достигнув цели отшельничества, когда всё ещё есть то, что необходимо осуществить. 

Монахи, если бы просто лишь посредством ношения сшитой из лоскутов накидки носящий сшитую из лоскутов накидку, который был бы алчным, отбросил бы алчность, который имел бы недоброжелательный ум, отбросил бы недоброжелательность… который имел бы неправильные воззрения, отбросил бы неправильные воззрения—то тогда его друзья и товарищи, его родственники и родня, делали бы его носящим сшитую из лоскутов накидку с самого момента его рождения и заставляли бы его предпринимать ношение сшитой из лоскутов накидки так: «Ну же, дорогой, будь тем, кто носит сшитую из лоскутов накидку, ведь просто лишь из-за ношения сшитой из лоскутов накидки, когда ты будешь алчен, ты отбросишь алчность, когда у тебя будет недоброжелательный ум, ты отбросишь недоброжелательный ум… когда у тебя будут неправильные воззрения, ты отбросишь неправильные воззрения». Но вот я вижу носящего сшитую из лоскутов накидку, который алчен, который имеет недоброжелательный ум… имеет неправильные воззрения. И вот почему я не говорю, что статус отшельника приходит к носящему сшитую из лоскутов накидку просто лишь из-за ношения [этой] сшитой из лоскутов накидки.  Я не утверждаю, что статус отшельника приходит к носящему сшитую из лоскутов накидку просто лишь из-за ношения [этой] сшитой из лоскутов накидки; как и не приходит к голому аскету просто лишь из-за наготы; как и не приходит к [аскету], измазанному пылью и грязью, просто лишь из-за измазанности пылью и грязью; как и не приходит к ритуальному купающемуся просто лишь из-за ритуального купания; как и не приходит к живущему у подножья дерева просто лишь из-за жития у подножья дерева; как и не приходит к проживающему на открытой местности просто лишь из-за проживания на открытой местности; как и не приходит к практикующему непрерывное стояние просто лишь из-за непрерывного стояния; как и не приходит к принимающему пищу в определённых промежутках просто лишь из-за принятия пищи в определённых промежутках; как и не приходит к чтецу заклинаний просто лишь из-за декламации заклинаний; как статус отшельника и не приходит к аскету со спутанными волосами просто лишь из-за ношения спутанных волос. 

4) Далее, ученик Благородных рассуждает так: «Обладаю ли я характером человека, имеющего правильные воззрения?» И каков характер человека, имеющего правильные воззрения? Характер человека, имеющего правильные воззрения, таков: хотя он может совершить некоторые проступки, за свершение которых [Винаей] предусмотрено исправление, тем не менее, он тут же сознаётся, раскрывает, рассказывает [о совершённом проступке] Учителю или мудрым товарищам по святой жизни, и, сделав так, он сдерживает себя в будущем [от их очередного свершения]. Подобно тому, как лежащий ничком младенец тут же отдёрнет руку или ногу от горячих углей, если дотронется до них, то точно таков и характер человека, имеющего правильные воззрения. Он понимает: «Я обладаю характером человека, имеющего правильные воззрения». Таково четвёртое знание, обретённое им, которое благородное, сверхмирское, которого не имеют обычные заурядные люди. 

Ведь, Кандарака, в этой Сангхе монахов есть монахи, которые араханты с уничтоженными пятнами [загрязнений ума], которые прожили святую жизнь, сделали то, что следовало сделать, сбросили тяжкий груз, достигли своей цели, уничтожили путы существования и полностью освободились посредством окончательного знания. И в этой Сангхе монахов есть монахи, находящиеся в высшей тренировке, имеющие постоянную нравственность, живущие жизнью с постоянной нравственностью, проницательные, живущие жизнью с постоянной проницательностью. Они пребывают с умами, хорошо утверждёнными в четырёх основах осознанности. В каких четырёх? Вот, Кандарака, монах пребывает в созерцании тела как тела, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании чувств как чувств, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании ума как ума, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании умственных объектов как умственных объектов, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру».  Домохозяин или сын домохозяина, рождённый в том или ином клане, слышит Дхамму. Услышав Дхамму, он обретает веру в Татхагату. Обладая этой верой, он рассуждает так: «Домохозяйская жизнь перенасыщенная и пыльная. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Непросто, проживая дома, вести святую жизнь в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду, и надев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной?» 
Когда так было сказано, Песса, сын наездника на слоне, сказал: «Удивительно, Господин! Поразительно, как хорошо Благословенный провозгласил четыре основы осознанности—ради очищения существ, ради преодоления печали и стенания, ради исчезновения боли и печали, ради достижения истинного пути, ради реализации ниббаны. Ведь, Господин, мы, одетые в белые одежды миряне, также время от времени пребываем с умами, хорошо утверждёнными в этих четырёх основах осознанности. Вот, Господин, мы пребываем с созерцании тела в теле… умственных объектов как умственных объектов, будучи решительными, бдительными, осознанными, устранив алчность и печаль к миру. 
Удивительно, Господин! Поразительно, как среди людской запутанности, развращённости, обмана, Благословенный знает благополучие и вред существ. Ведь люди запутаны, а животные достаточно открыты. Господин, я могу управлять слоном, которого ещё нужно приручить, и за время, которое требуется, чтобы совершить поездку до Чампы и обратно, этот слон покажет каждый вид обмана, двуличности, изворотливости, притворства, [на которые он только способен]. Но те, кого называют рабами, посыльными, слугами, ведут себя одним образом [своим] телом, другим образом речью, тогда как их умы работают ещё иначе. Удивительно, Господин! Поразительно, как среди людской запутанности, развращённости, обмана, Благословенный знает благополучие и вред существ. Ведь люди запутаны, а животные достаточно открыты». 

«Достопочтенный Ананда, есть ли какая-либо одна вещь, провозглашённая Татхагатой, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, из-за которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум становится освобождённым, его неуничтоженные пятна [умственных загрязнений] уничтожаются, и он достигает непревзойдённой защиты от подневольности, которой он не достиг прежде?»  И это тоже одна вещь, провозглашённая Татхагатой, который знает и видит, совершенным и полностью просветлённым, из-за которой, если монах пребывает прилежным, старательным, решительным, его неосвобождённый ум становится освобождённым, его неуничтоженные пятна [умственных загрязнений] уничтожаются, и он достигает непревзойдённой защиты от подневольности, которой он не достиг прежде». 

И тогда Сения, голый аскет, практикующий собачью аскезу, получил младшее посвящение под [учительством] Благословенного и получил высшее посвящение. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Сения, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Сения стал одним из арахантов. 

Рахула, когда ты хочешь совершить поступок речью, ты должен рассмотреть этот самый словесный поступок так: «Приведёт ли этот поступок, который я хочу совершить речью, к моей болезненности, болезненности других, болезненности обоих?… Как выше с телесным поступком …  Рахула, когда ты хочешь совершить поступок телом, ты должен рассмотреть этот самый телесный поступок так: «Приведёт ли этот поступок, который я хочу совершить телом, к моей болезненности, болезненности других, болезненности обоих? Является ли он неблагим телесным поступком с болезненными последствиями, с болезненными результатами?» Если, когда ты рассматриваешь [так], ты знаешь: «Этот поступок, который я хочу совершить телом, приведёт к моей болезненности… других… обоих; он является неблагим телесным поступком с болезненными последствиями, с болезненными результатами»—то тогда ты однозначно не должен совершать такого поступка телом. Но если, когда ты рассматриваешь [так], ты знаешь: «Этот поступок, который я хочу совершить телом, не приведёт к моей болезненности… других… обоих; он является благим телесным поступком с приятными последствиями, с приятными результатами»—то тогда ты можешь совершить такой поступок телом. 
Рахула, когда ты хочешь совершить поступок умом, ты должен рассмотреть этот самый умственный поступок так: «Приведёт ли этот поступок, который я хочу совершить умом, к моей болезненности, болезненности других, болезненности обоих?… 
Также, Рахула, когда ты [уже] совершаешь поступок телом, ты должен рассмотреть этот самый телесный поступок так: «Приведёт ли этот поступок, который я совершаю телом, к моей болезненности, болезненности других, болезненности обоих? Является ли он неблагим телесным поступком с болезненными последствиями, с болезненными результатами?» Если, когда ты рассматриваешь [так], ты знаешь: «Этот поступок, который я хочу совершить телом, приведёт к моей болезненности… других… обоих; он является неблагим…»—то тогда ты должен остановить такой телесный поступок. Но если, когда ты рассматриваешь [так], ты знаешь: «Этот поступок, который я хочу совершить телом, не приведёт к моей болезненности…; он является благим…»—то тогда ты можешь продолжать такой телесный поступок. 

«Бхаддали, бывает так, когда некий монах является постоянным нарушителем с многочисленными нарушениями [монашеских правил]. Когда монахи его поправляют, он отвечает уклончиво, переводит обсуждение на другую тему, выражает беспокойство, ненависть, и горечь. Он не поступает правильно, не выполняет указаний, не очищает себя, не говорит: «Почему бы мне не поступать так, чтобы Сангха была бы удовлетворена?» Монахи, учитывая это, думают: «Было бы хорошо, если бы достопочтенные изучали этого монаха так, чтобы эта тяжба против него не разрешилась бы слишком быстро». И монахи изучают его так, чтобы тяжба против него не разрешилась бы слишком быстро.  Бывает так, когда некий монах является нечастым нарушителем без многочисленных нарушений. Когда монахи его поправляют, он отвечает уклончиво… …И монахи изучают его так, чтобы тяжба против него не разрешилась бы слишком быстро. 
Но бывает так, когда некий монах является нечастым нарушителем без многочисленных нарушений. Когда монахи его поправляют, он не отвечает уклончиво… …И монахи изучают его так, чтобы тяжба против него разрешилась бы быстро. 
Но бывает так, когда некий монах является постоянным нарушителем с многочисленными нарушениями [монашеских правил]. Когда монахи его поправляют, он не отвечает уклончиво, не переводит обсуждение на другую тему, не выражает беспокойство, ненависть, и горечь. Он поступает правильно, выполняет указания, очищает себя, говорит: «Почему бы мне не поступать так, чтобы Сангха была бы удовлетворена?» Монахи, учитывая это, думают: «Было бы хорошо, если бы достопочтенные изучали этого монаха так, чтобы эта тяжба против него разрешилась бы быстро». И монахи изучают его так, чтобы тяжба против него разрешилась бы быстро. 

И тогда, вечером, Достопочтенный Удайи вышел из медитации, отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом, и сказал ему: «Учитель, по мере того как я пребывал уединённым… Как много благих состояний принёс нам Благословенный!» Учитель, прежде мы ели вечером, утром, днём, вне положенного времени. И затем случилось так, что Благословенный обратился к монахам: «Монахи, будьте добры, отбросьте дневной приём пищи, ведь он вне положенного времени». Учитель, я был расстроен и опечален, думая: «Верующие домохозяева дают нам различные виды хорошей еды днём, вне положенного времени, но всё же Благословенный говорит нам отбросить её, Высочайший говорит нам оставить её». Исходя из нашей любви и уважения к Благословенному, исходя из стыда и страха совершить проступок, мы отбросили тот дневной приём пищи, ведь он был вне положенного времени.  И тогда мы ели только вечером и утром. И затем случилось так, что Благословенный обратился к монахам: «Монахи, будьте добры, отбросьте ночной приём пищи, ведь он вне положенного времени». Учитель, я был расстроен и опечален, думая: «Благословенный говорит нам отбросить наиболее пышный из наших двух приёмов пищи, Высочайший говорит нам оставить его». Однажды, Учитель, некий человек заполучил некий суп в течение дня и сказал: «Отставь его в сторону, и вечером мы все поедим его». [Почти] все блюда готовятся ночью, а не днём. Исходя из нашей любви и уважения к Благословенному, исходя из стыда и страха совершить проступок, мы отбросили тот ночной приём пищи, ведь он был вне положенного времени. 

1) И что такое, монахи, боязнь волн? Вот некий представитель клана, благодаря вере уйдя из жизни домохозяйской в жизнь бездомную, рассуждает: «Я жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя, и отчаяния. Я жертва страданий, я добыча страдания. Но ведь как-то можно положить конец всей этой груде страданий?» И затем, после того как он ушёл в бездомную жизнь, его товарищи по святой жизни советуют ему, наставляют его так: «Тебе следует идти вперёд так-то, назад возвращаться так-то; смотреть вперёд так-то, смотреть по сторонам так-то; сгибать члены своего тела так-то, распрямлять их так-то. Тебе следует носить сшитую из лоскутов накидку, чашу, и одеяния так-то». 

Вот мирянин слышит: «Мирянин, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «С уничтожением пяти нижних оков он переродился спонтанно в [мирах Чистых Обителей]…» …имеет спокойное пребывание.  Вот мирянин слышит: «Мирянин, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «С уничтожением трёх [нижних] оков, а также с ослаблением жажды, злобы, заблуждения…» …имеет спокойное пребывание. 
Вот мирянин слышит: «Мирянин, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «С уничтожением трёх [нижних] оков…» …имеет спокойное пребывание. 
Вот мирянка слышит: «Мирянка, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «С уничтожением пяти нижних оков она переродилась спонтанно в [мирах Чистых Обителей]…» …имеет спокойное пребывание. 
Вот мирянка слышит: «Мирянка, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «С уничтожением трёх [нижних] оков, а также с ослаблением жажды, злобы, заблуждения…» …имеет спокойное пребывание. 
Вот мирянка слышит: «Мирянка, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «С уничтожением трёх [нижних] оков она стала вступившей в поток, более не подверженной нижним мирам, утверждённой [в своей участи], направляющейся к просветлению». И она либо видела эту сестру сама, либо слышала, что о ней говорили так: «У этой сестры была такая-то нравственность, её состояние [сосредоточения] было таким-то, её мудрость была такой-то, её пребывание [в медитативных достижениях] было таким-то, её освобождение было таким». Памятуя о её вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, она направляет свой ум к такому состоянию. И таким образом также эта мирянка имеет спокойное пребывание. 
Вот монахиня слышит так: «Монахиня, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «Она была утверждена в окончательном знании». И она либо видела эту сестру сама, либо слышала, что о ней говорили так: «У этой сестры была такая-то нравственность, её состояние [сосредоточения] было таким-то, её мудрость была такой-то, её пребывание [в медитативных достижениях] было таким-то, её освобождение было таким». Памятуя о её вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, она направляет свой ум к такому состоянию. Вот каким образом эта монахиня имеет спокойное пребывание. 
Вот монахиня слышит так: «Монахиня, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «С уничтожением пяти нижних оков…» …имеет спокойное пребывание. 
Вот монахиня слышит так: «Монахиня, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «С уничтожением трёх [нижних] оков, а также с ослаблением жажды, злобы, заблуждения…» …имеет спокойное пребывание. 
Вот монахиня слышит так: «Монахиня, которую звали так-то и так-то, скончалась. Благословенный объявил о ней: «С уничтожением трёх [нижних] оков…» …имеет спокойное пребывание. 
Вот монах слышит: «Монах, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «С уничтожением пяти нижних оков он переродился спонтанно в [мирах Чистых Обителей], и там он обретёт окончательную ниббану, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]». И он либо видел этого достопочтенного сам, либо слышал, что о нём говорили так… Памятуя о его вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, он направляет свой ум к такому состоянию. И таким образом также этот монах имеет спокойное пребывание. 
Вот монах слышит так: «Монах, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «Он был утверждён в окончательном знании». И он либо видел этого достопочтенного сам, либо слышал, что о нём говорили так: «У этого достопочтенного была такая-то нравственность, его состояние [сосредоточения] было таким-то, его мудрость была такой-то, его пребывание [в медитативных достижениях] было таким-то, его освобождение было таким». Памятуя о его вере, нравственности, учёности, щедрости, и мудрости, он направляет свой ум к такому состоянию. Вот каким образом этот монах имеет спокойное пребывание. 
Вот монах слышит так: «Монах, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «С уничтожением трёх [нижних] оков, а также с ослаблением жажды, злобы, заблуждения, он стал однажды-возвращающимся, который вернётся в этот мир лишь один раз, и положит конец страданиям». И он либо видел этого достопочтенного сам… имеет спокойное пребывание. 
Вот монах слышит так: «Монах, которого звали так-то и так-то, скончался. Благословенный объявил о нём: «С уничтожением трёх [нижних] оков он стал вступившим в поток, более не подверженным нижним мирам, утверждённым [в своей участи], направляющимся к просветлению». И он либо видел этого достопочтенного сам… имеет спокойное пребывание. 

Вот, тот, у кого есть вера [в учителя], навещает его. Когда он навещает его, он выражает ему почтение. Когда он выражает ему почтение, он склоняет ухо. Тот, кто склоняет ухо, слышит Дхамму. Услышав Дхамму, он запоминает её. Он изучает смысл учений, которые он запомнил. Когда он изучает их смысл, он обретает согласие с этими учениями посредством раздумий. Когда он обрёл согласие с этими учениями посредством раздумий, в нём возникает рвение. Когда возникло рвение, он проявляет волю. Проявив волю, он тщательно исследует. Тщательно исследовав, он старается. Решительно стараясь, он реализует телом высочайшую истину и видит её, проникнув в неё мудростью. 

И тогда Достопочтенный Ваччхаготта, восхитившись и порадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И вскоре, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Ваччхаготта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Ваччхаготта стал одним из арахантов. 

«Воистину, Мастер Бхарадваджа, печальное зрелище для нас—увидеть постель этого разрушителя возрастания, Мастера Готамы».  «В отношении этого я сказал, Мастер Готама: «Отшельник Готама—разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах». 
И тогда странник Магандия получил младшее посвящение под [учительством] Благословенного и получил высшее посвящение. И вскоре после получения высшего посвящения, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Магандия, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Магандия стал одним из арахантов. 
«Магандия, глаз наслаждается формами, находит удовольствие в формах, радуется формам. Это было укрощено Татхагатой, охраняется, защищается, сдерживается. И он обучает Дхамме ради сдерживания [глаза]. В отношении этого ли ты сказал: «Отшельник Готама—разрушитель возрастания»? 
«Мастер Бхарадваджа, даже если мы встретимся лицом к лицу с этим Мастером Готамой, мы всё равно скажем ему прямо в лицо: «Отшельник Готама—разрушитель возрастания». И почему? Потому что это дошло до нас в наших [священных] текстах». 
Ум наслаждается умственными объектами, находит удовольствие в умственных объектах, радуется умственным объектам. Это было укрощено Татхагатой, охраняется, защищается, сдерживается. И он обучает Дхамме ради сдерживания [ума]. В отношении этого ли ты сказал: «Отшельник Готама—разрушитель возрастания»? 

неспособен намеренно лишить жизни живое существо.  Нет ничего из этого: «Посредством этой нравственности или предписаний или аскезы или святой жизни я дам созреть несозревшей камме или же уничтожу созревшую камму, когда она проявится». Удовольствие и боль приходят частями. Круговерть перерождений ограниченна. Нет [возможности] сократить её или удлинить, увеличить или уменьшить. Подобно тому как разматывается брошенный моток пряжи, точно также глупцы и мудрые, бегая и блуждая по круговерти перерождений, одинаково положат конец страданиям». 

Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх основ осознанности. Вот монах пребывает в созерцании тела как тела, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании чувств как чувств, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании ума как ума, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании умственных объектов как умственных объектов, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания.  Далее, Удайин, я провозгласил своим ученикам путь развития четырёх основ сверхъестественной силы. Вот монах развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за рвения и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за усердия и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за [чистоты] ума и решительного старания. Он развивает основу сверхъестественной силы, которая наделена сосредоточением из-за исследования и решительного старания. И таким образом многие мои ученики пребывают, достигнув завершения и совершенства прямого знания. 

«Если бы это было так, плотник, то тогда лежащий младенец является завершённым в благом, совершенным в благом, он непобедимый отшельник, достигший высшего достижения, по утверждению странника Уггахаманы. Ведь у лежащего младенца нет даже представления о теле, так как же он может совершить плохой телесный поступок, [делая что-либо] помимо просто лишь ёрзания? У лежащего младенца нет даже представления о речи, так как же он может произнести плохие слова, [произнося что-либо] помимо просто лишь хныканья? У лежащего младенца нет даже представления об устремлении, так как у него могут быть плохие устремления помимо просто лишь обиды? У лежащего младенца нет даже представления о средствах к жизни, так как он может зарабатывать себе на жизнь плохими способами добычи средств к жизни, помимо сосания груди своей матери? Если бы это было так, плотник, лежащий младенец является завершённым… по утверждению странника Уггахаманы. 

И тогда Достопочтенный Ананда сложил вчетверо свою сшитую из лоскутов накидку, расстелил её, и сказал Благословенному: «В таком случае, Учитель, пусть Благословенный присядет. Таким образом это место будет использовано [сразу] двумя Совершенными, Полностью Просветлёнными». Благословенный сел на подготовленное сиденье и обратился к Достопочтенному Ананде так:  Тут почтенный Ананда сложил вчетверо свою сшитую из лоскутов накидку, положил её наземь и сказал Благословенному: «Тогда пусть Благословенный присядет здесь. И это место будет местом пребывания двух совершеннопробуждённых». 

И вскоре, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Раттхапала, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение закончено, святая жизнь прожита, задача выполнена. Не будет более перерождения в каком-либо состоянии существования». Достопочтенный Раттхапала стал одним из арахантов. 

«Да, ваше величество»—ответил колесничий Матали. И приготовив колесницу, запряжённую тысячей чистокровных скакунов, он отправился к царю Ними и сказал: «Великий царь, эту колесницу, запряжённую тысячей чистокровных скакунов, послал за тобой царь богов Сакка. Без опасений, великий царь, взбирайся на божественную колесницу. Но, великий царь, каким путём мне везти тебя: тем, посредством которого свершители зла переживают результаты своих злых деяний, или же тем, посредством которого свершители блага переживают результаты благих деяний?» 

Далее, он усерден в отбрасывании неблагих состояний и осуществлении благих состояний—решителен, упорен в своём старании, настойчив во взращивании благих состояний.  Затем эти три образа—спонтанные и никогда прежде не слышанные—возникли во мне… …Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет—так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен. 

И вскоре, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Ангулимала, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Ангулимала стал одним из арахантов. 

«Удивительно, достопочтенный, поразительно! То, чего мы не могли завершить вопросом, было завершено Достопочтенным Анандой ответом на вопрос. Мы не видим ничего ценного в похвале или порицании других, высказанных глупыми невежественными людьми, которые говорят, не рассмотрев и не изучив. Но мы видим ценными похвалу и порицание других, высказанные мудрыми, умными, проницательными людьми, которые говорят, рассмотрев и изучив. 

Затем, я вижу неких учёных отшельников… И оборачивается всё так, что они просят его о разрешении [посвятить их в монахи], и оставить жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной. И он даёт им посвящение. И вскоре после того как они ушли в бездомную жизнь [под его учительством], они проживают в уединении, в затворничестве, прилежные, старательные, решительные, и вскоре достигают и пребывают в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, зная и проявляя это для себя самостоятельно здесь и сейчас. И они говорят: «Как близки мы были к погибели! Как близки мы были к погибели! Прежде, хотя мы не были отшельниками, мы заявляли, что были отшельниками. Хотя мы не были жрецами, мы заявляли, что были жрецами. Хотя мы не были арахантами, мы заявляли, что были арахантами. Но теперь мы отшельники, теперь мы жрецы, теперь мы араханты». И поэтому также, Господин, я делаю в отношении Благословенного вывод: «Благословенный—полностью просветлённый. Дхамма хорошо провозглашена Благословенным. Сангха учеников Благословенного практикует хороший путь». 

Далее, он усерден в отбрасывании неблагих состояний и осуществлении благих состояний—решителен, упорен в своём старании, настойчив во взращивании благих состояний. 

«Да, Господин»—ответил Уттара. Он встал со своего сиденья и, поклонившись брахману Браймайю и обойдя его с правой стороны, отправился в страну Видехов, где странствовал Благословенный. Совершив несколько переходов, он прибыл к Благословенному и, по прибытии, обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой.  И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Брахмайю видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне, кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой». 
И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахманский ученик Уттара видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой». 
И тогда он подошёл к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного, кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган и действительно ли язык большой. И тогда брахман Брахмайю обратился к Благословенному строфами: 
Когда он входит в дверь, то не выпрямляется, не наклоняется, не сгибается, и не выгибается вперёд или назад. [Садясь], он поворачивается [стоя] ни слишком близко к сиденью, ни слишком далеко от него. [Садясь], он не опирается рукой на сиденье. Он не рушится на него всем своим телом. 

И тогда брахман Села отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой.  И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Села видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой». 
Когда Благословенный дал благословение этими строфами, он поднялся со своего сиденья и ушёл. И вскоре после получения полного посвящения, пребывая в уединении, в затворничестве, прилежными, старательными, решительными, Достопочтенный Села и его свита, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошли и пребывали в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Они напрямую познали: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Села со своей свитой стали арахантами. 
«О славные, внемлите словам моим: он возвестил нам истину, он—Будда, целитель, победоносный победитель, его голос подобен голосу льва в лесу. Кто бы не укротился, увидев его, преславного, бесподобного, сокрушителя полчищ Мары, будь он хоть темного рода! Кто из вас, юноши, любит меня, тот последует мне, кто не любит, тот пусть удалится от меня; я приму обет в присутствии его, мужа дивной мудрости. Но последователи Сели сказали ему: 

Когда он изучил его и увидел, что он очищен от этих состояний, основанных на заблуждении, он утверждает веру в него. Преисполненный веры, он посещает его, выказывает ему уважение. Когда он выказывает ему уважение, он склоняет ухо. Тот, кто склоняет ухо, слышит Дхамму. Услышав Дхамму, он запоминает её. Он изучает смысл учений, которые он запомнил. Когда он изучает их смысл, он обретает согласие с этими учениями посредством раздумий. Когда он обрёл согласие с этими учениями посредством раздумий, в нём возникает рвение. Когда возникло рвение, он изъявляет желание. Изъявив желание, он исследует. Тщательно исследовав, он старается. Решительно стараясь, он реализует телом высочайшую истину и видит её, проникнув в неё мудростью.  «Склонение уха наиболее полезно для слушания Дхаммы, Бхарадваджа. Ведь если человек не склоняет ухо, он не услышит Дхамму. Но поскольку он склоняет ухо, он услышит Дхамму. Вот почему склонение уха наиболее полезно для слушания Дхаммы». 

Затем эти три образа—спонтанные и никогда прежде не слышанные—возникли во мне… …Это было третьим знанием, которое я получил в третьей страже ночи. Невежество было уничтожено; знание появилось; тьма уничтожена; возник свет—так происходит с тем, кто прилежен, старателен, и решителен». 

Когда вы тренируетесь в согласии, с признательностью друг к другу, без споров, то некий монах может совершить нарушение или проступок. И тогда, монахи, вам не следует торопиться упрекать его. Вместо этого его нужно изучить так: «И я не буду обеспокоен, и другого человека это не заденет. Ведь другой человек не предаётся злобе и негодованию, он не привязан прочно к своему воззрению, оставляет [его] с лёгкостью. Я могу сделать так, что этот человек выйдет из неблагого, [смогу] утвердить его в благом». Если такая мысль приходит к вам, монахи, то тогда подобает говорить. 

1) И каким образом происходит устранение разбирательства противостоянием? Вот монахи спорят: «Это—Дхамма» или «Это—не Дхамма» или «Это—Виная» или «Это—не Виная». Тем монахам следует собраться всем вместе в согласии. Затем, собравшись вместе, следует очертить направление Дхаммы. Как только направление Дхаммы очерчено, это разбирательство следует разрешить таким образом, чтобы это согласовывалось с ним. Таково устранение разбирательства противостоянием. Вот каким образом происходит разрешение некоторых разбирательств устранением разбирательства противостоянием.  2) И каким образом [происходит устранение разбирательства] мнением большинства? Если те монахи не могут разрешить это разбирательство в том обиталище, они отправляются в обиталище, где имеется большее количество монахов. Там тем монахам следует собраться всем вместе в согласии. Затем, собравшись вместе, следует очертить направление Дхаммы. Как только направление Дхаммы очерчено, это разбирательство следует разрешить таким образом, чтобы это согласовывалось с ним. Таково мнение большинства. Вот каким образом происходит разрешение некоторых разбирательств устранением разбирательства мнением большинства. 
7) И каким образом [происходит устранение разбирательства] покрытием травой? Вот, когда монахи стали ссориться и скандалить, погрязли в дебатах, они могут сказать многочисленные вещи, неподобающие для отшельника. Тем монахам следует собраться вместе в согласии. Когда они собрались вместе, мудрый монах среди монахов, которые занимают одну сторону, должен подняться со своего сиденья и, закинув верхнее одеяние за плечо, поднять руки, сложив ладони, и призвать к постановлению Сангхи так: «Пусть досточтимая Сангха услышит меня. Когда мы стали ссориться и скандалить, погрязли в дебатах, мы сказали многочисленные вещи, неподобающие для отшельника. Если Сангха одобряет, то ради блага тех достопочтенных, как и ради моего собственного блага, посреди Сангхи я признаю посредством метода покрывания травой любые проступки этих достопочтенных, как и свои собственные проступки, кроме тех, которые требуют серьёзного осуждения, и тех, которые связаны с мирянами». 
И затем мудрый монах среди монахов, которые занимают другую сторону, должен подняться со своего сиденья и, закинув верхнее одеяние за плечо, поднять руки, сложив ладони, и призвать к постановлению Сангхи так: «Пусть досточтимая Сангха услышит меня. Когда мы стали ссориться и скандалить, погрязли в дебатах, мы сказали многочисленные вещи, неподобающие для отшельника. Если Сангха одобряет, то ради блага тех достопочтенных, как и ради моего собственного блага, посреди Сангхи я признаю посредством метода покрывания травой любые проступки этих достопочтенных, как и свои собственные проступки, кроме тех, которые требуют серьёзного осуждения, и тех, которые связаны с мирянами». Таково покрытие травой. Вот каким образом происходит разрешение некоторых разбирательств покрытием травой. 

Но есть представители клана, которые ушли из жизни домохозяйской в жизнь бездомную благодаря вере, которые не жульнические… не беспорядочные в своих речах; которые охраняют органы чувств, предаются бодрствованию, интересуются затворничеством, имеют великое уважение к тренировке, не проживают в роскоши и не беспечны, усердны в том, чтобы избежать падения, они превосходят других в затворничестве, усердные, решительные, утверждены в осознанности, бдительные, сосредоточенные, с собранными умами, обладающие мудростью, не тупоумные. Мастер Готама пребывает с такими. 

6) За счёт элемента божественного уха он слышит… 

И каким образом нечистый человек обладает плохими качествами? У нечистого человека нет веры, стыда, боязни совершить проступок. Он не учёный, ленивый, забывчивый, немудрый. Вот каким образом нечистый человек обладает плохими качествами.  И каким образом нечистый человек общается как нечистый человек? У нечистого человека друзьями и товарищами являются те жрецы и отшельники, у которых нет веры, стыда, боязни совершить проступок, которые не учёные, ленивые, забывчивые, немудрые. Вот каким образом нечистый человек общается как нечистый человек. 
И каким образом чистый человек обладает хорошими качествами? У чистого человека есть вера, стыд, боязнь совершить проступок. Он учёный, усердный, осознанный, мудрый. Вот каким образом чистый человек обладает хорошими качествами. 
И каким образом чистый человек общается как чистый человек? У чистого человека друзьями и товарищами являются те жрецы и отшельники, у которых есть вера, стыд, боязнь совершить проступок, которые учёные, усердные, осознанные, мудрые. Вот каким образом чистый человек общается как чистый человек. 

говорить о слышимом так, как оно слышится, 

Он понимает: «Невозможно, не может произойти так, чтобы человек, обладающий правильными воззрениями, мог бы лишить жизни араханта—нет такой возможности». И он понимает: «Может быть так, что заурядный человек мог бы лишить жизни араханта—есть такая возможность».  Он понимает: «Невозможно, не может произойти так, чтобы человек, обладающий правильными воззрениями, мог бы лишить жизни своего отца—нет такой возможности». И он понимает: «Может быть так, что заурядный человек мог бы лишить жизни своего отца—есть такая возможность». 
Он понимает: «Невозможно, не может произойти так, чтобы человек, обладающий правильными воззрениями, мог бы лишить жизни свою мать—нет такой возможности». И он понимает: «Может быть так, что заурядный человек мог бы лишить жизни свою мать—есть такая возможность». 

По мере того как он пребывает так, будучи прилежным, старательным, решительным, его воспоминания и устремления, связанные с домохозяйской жизнью, отбрасываются… И таким образом тоже монах развивает осознанность к телу.  По мере того как он пребывает так, будучи прилежным, старательным, решительным, его воспоминания и устремления, связанные с домохозяйской жизнью, отбрасываются. С их отбрасыванием его ум становится внутренне утверждённым, успокоенным, приведённым к единству, сосредоточенным. Вот каким образом монах развивает осознанность к телу. 
По мере того как он пребывает так, будучи прилежным, старательным, решительным, его воспоминания и устремления, связанные с домохозяйской жизнью, отбрасываются. С их отбрасыванием его ум становится внутренне утверждённым, успокоенным, приведённым к единству, сосредоточенным. И таким образом тоже монах развивает осознанность к телу. 
[Практикующий] овладевает различными видами сверхъестественных сил… слышит за счёт элемента божественного уха… знает умы других… вспоминает многочисленные прошлые жизни… божественным глазом, очищенным и превосходящим человеческий, видит смерть и перерождение существ… Раскрывается как в МН 6 …за счёт уничтожения пятен [умственных загрязнений] здесь и сейчас входит и пребывает в незапятнанном освобождении ума, освобождении мудростью, зная и проявляя эти состояния для себя самостоятельно посредством прямого знания. 

Далее, монахи, вот монах обладает верой… мудростью. И он слышит, что божества лучезарного сияния… божества ограниченного сияния… божества безграничного сияния… божества великолепия… божества ограниченного великолепия… божества безграничного великолепия… божества сверкающего великолепия… божества великого плода… божества Авихи… божества Атаппы… божества Судассы… божества Судасси… божества Аканиттхи живут долго, красивы, наслаждаются великим счастьем. И он размышляет так: «О, [как бы я хотел], чтобы после смерти, после распада тела, я бы переродился среди божеств Аканиттхи!» И он утверждает свой ум на этом… Таков, монахи, путь, способ, который ведёт к его перерождению там.  Далее, монахи, вот монах обладает верой… мудростью. И он слышит, что божества [мира] Четырёх Великих Царей живут долго, красивы, наслаждаются великим счастьем. И он размышляет так: «О, [как бы я хотел], чтобы после смерти, после распада тела, я бы переродился среди дэвов [мира] Четырёх Великих Царей!» И он утверждает свой ум на этом… Таков, монахи, путь, способ, который ведёт к его перерождению там. 
Далее, монахи, вот монах обладает верой… мудростью. И он слышит, что божества сферы безграничного пространства… божества сферы безграничного сознания… божества сферы отсутствия всего… божества сферы ни восприятия, ни не-восприятия живут долго, долговечны, наслаждаются великим счастьем. И он размышляет так: «О, [как бы я хотел], чтобы после смерти, после распада тела, я бы переродился среди божеств сферы ни восприятия, ни не-восприятия!» И он утверждает свой ум на этом, настраивается на это, развивает это [стремление]. Такое его стремление и пребывание, будучи так развитым и взращенным, ведёт к его перерождению там. Таков, монахи, путь, способ, который ведёт к его перерождению там. 
Далее, монахи, вот монах обладает верой… мудростью. И он слышит, что брахма Двух Тысяч [миров]… брахма Трёх Тысяч [миров]… брахма Четырёх Тысяч [миров]…. брахма Пяти Тысяч [миров] живёт долго, красив, наслаждается великим счастьем. Брахма Пяти Тысяч [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему пяти тысяч миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. Подобно тому, как если бы человек с хорошим зрением взял бы в руку пять плодов миробалана и рассматривал бы их, то точно также брахма Пяти Тысяч [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему пяти тысяч миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. 
Далее, монахи, вот монах обладает верой… мудростью. И он слышит, что брахма Десяти Тысяч [миров] живёт долго, красив, наслаждается великим счастьем. Брахма Десяти Тысяч [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему десяти тысяч миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. Подобно тому, как берилл, драгоценный камень чистой воды, с восемью гранями, тщательно обработанный, лежащий на красной парче, сиял бы, светился, и излучался, то точно также брахма Десяти Тысяч [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему десяти тысяч миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. 
Далее, монахи, вот монах обладает верой… мудростью. И он слышит, что брахма Ста Тысяч [миров] живёт долго, красив, наслаждается великим счастьем. Брахма Ста Тысяч [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему ста тысяч миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. Подобно тому, как украшение из чистейшего золота, что было умело отлито с помощью тигля умелым золотых дел мастером, лежащее на красной парче, сияло бы, светилось, и излучалось, то точно также брахма Ста Тысяч [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему ста тысяч миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. 
Далее, монахи, вот монах обладает верой… мудростью. И он слышит, что Брахма Тысячи [миров] живёт долго, красив, наслаждается великим счастьем. Брахма Тысячи [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему тысячи миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. Подобно тому, как если бы человек с хорошим зрением взял бы в руку плод миробалана и рассматривал бы его, то точно также Брахма Тысячи [миров] пребывает, настроившись на распространение [своего ума] на систему тысячи миров, и он пребывает, настроившись на распространение [ума на] существ, родившихся там. 
Далее, монахи, вот монах развит в вере… мудрости. И он слышит, что божества Тридцати Трёх… божества Ямы… божества Туситы… божества, наслаждающиеся творениями… божества, имеющие власть над творениями других, живут долго, красивы, наслаждаются великим счастьем. И он размышляет так: «О, [как бы я хотел], чтобы после смерти, после распада тела, я бы переродился среди дэвов, имеющих власть над творениями других!» И он утверждает свой ум на этом… Таков, монахи, путь, способ, который ведёт к его перерождению там. 

«Вне сомнений, Ананда, ты услышал это правильно… запомнил это правильно. Как прежде, Ананда, так и сейчас я часто пребываю в пустотности. Ананда, подобно тому, как этот дворец матери Мигары пуст от слонов, рогатого скота, коней и кобыл, пуст от золота и серебра, пуст от собраний мужчин и женщин, и здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от Сангхи монахов, то точно также, монах—не обращая внимания на восприятие деревни, не обращая внимание на восприятие людей—обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия леса. Его ум входит в это восприятие леса и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия деревни, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия людей, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия леса». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия деревни. Это поле восприятия пусто от восприятия людей. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия леса». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность.  Далее, Ананда, монах—не обращая внимания на восприятие земли, не обращая внимания на восприятие сферы безграничного пространства—обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы безграничного сознания. Его ум входит в это восприятие сферы безграничного сознания и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия земли, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного пространства, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного сознания». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия земли. Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного пространства. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного сознания». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность. 
Далее, Ананда, монах—не обращая внимания на восприятие леса, не обращая внимания на восприятие земли—обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы безграничного пространства. Его ум входит в это восприятие сферы безграничного пространства и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия леса, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия земли, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного пространства». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия леса. Это поле восприятия пусто от восприятия земли. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы безграничного пространства». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность. 
Далее, Ананда, монах—не обращая внимания на восприятие людей, не обращая внимания на восприятие леса—обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия земли. Его ум входит в это восприятие земли и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Подобно тому как шкура быка становится свободной от складок, когда её целиком растянули с помощью сотни колышков, то точно также монах—не обращая внимания на восприятие людей, не обращая внимания на восприятие леса—обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия земли. Его ум входит в это восприятие земли и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия людей, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия леса, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия земли». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия людей. Это поле восприятия пусто от восприятия леса. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия земли». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность. 
Далее, Ананда, монах—не обращая внимания на восприятие сферы безграничного пространства, не обращая внимания на восприятие сферы безграничного сознания—обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы отсутствия всего. Его ум входит в это восприятие сферы отсутствия всего и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного пространства, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного сознания, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы отсутствия всего». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного пространства. Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного сознания. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы отсутствия всего». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность. 
Далее, Ананда, монах—не обращая внимания на восприятие сферы безграничного сознания, не обращая внимания на восприятие сферы отсутствия всего—обращает внимание на единственность, зависящую от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия. Его ум входит в это восприятие сферы ни восприятия, ни не-восприятия и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы безграничного сознания, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы отсутствия всего, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия». Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия сферы безграничного сознания. Это поле восприятия пусто от восприятия сферы отсутствия всего. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, единственность, зависящая от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность. 
Далее, Ананда, монах—не обращая внимания на восприятие сферы отсутствия всего, не обращая внимания на восприятие сферы ни восприятия, ни не-восприятия—обращает внимание на единственность, зависящую от беспредметного сосредоточения ума. Его ум входит в это беспредметное сосредоточение ума и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы отсутствия всего, не присутствуют здесь. Любые возмущения, которые могли бы зависеть от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, то, что связано с шестью сферами [чувств], которые зависят от этого тела и обусловлены жизнью. Он понимает: «Это поле восприятия пусто от восприятия сферы отсутствия всего. Это поле восприятия пусто от восприятия сферы ни восприятия, ни не-восприятия. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, то, что связано с шестью сферами [чувств], которые зависят от этого тела и обусловлены жизнью». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность. 
Далее, Ананда, монах—не обращая внимания на восприятие сферы отсутствия всего, не обращая внимания на восприятие сферы ни восприятия, ни не-восприятия—обращает внимание на единственность, зависящую от беспредметного сосредоточения ума. Его ум входит в это беспредметное сосредоточение ума и обретает уверенность, устойчивость, решительность. Он понимает так: «Это беспредметное сосредоточение ума обусловлено и порождено волевым намерением. Но всё обусловленное и порождённое волевым намерением является непостоянным, подвержено прекращению». Когда он знает так, когда он видит так, его ум освобождён от пятна чувственного желания, от пятна существования, от пятна невежества. Когда он освобождён, приходит знание: «Он освобождён». Он понимает: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Он понимает так: «Любые возмущения, зависящие от пятна чувственного желания, которые могли бы быть, не присутствуют здесь. Любые возмущения, зависящие от пятна существования, которые могли бы быть, не присутствуют здесь. Любые возмущения, зависящие от пятна невежества, которые могли бы быть, не присутствуют здесь. Здесь наличествует только вот такое-то количество возмущения, то есть, то, что связано с шестью сферами [чувств], которые зависят от этого тела и обусловлены жизнью». Он понимает так: «Это поле восприятия пусто от пятна чувственного желания. Это поле восприятия пусто от пятна существования. Это поле восприятия пусто от пятна невежества. Здесь наличествует только эта не-пустотность, то есть, то, что связано с шестью сферами [чувств], которые зависят от этого тела и обусловлены жизнью». Так он считает это пустым от того, чего здесь нет, а что касается того, что остаётся, он понимает, что это наличествует: «Это наличествует». Ананда, это также его подлинное, неискажённое, чистое погружение в пустотность—высшее и непревзойдённое. 

И Ачела Кассапа получил младшее посвящение в этой Дхамме и Винае и получил высшее посвящение. И вскоре, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Кассапа, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Кассапа стал одним из арахантов. 

Домохозяин или сын домохозяина, рождённый в том или ином клане, слышит Дхамму. Услышав Дхамму, он обретает веру в Татхагату. Обладая этой верой, он рассуждает так: «Домохозяйская жизнь перенасыщенная и пыльная. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Непросто, проживая дома, вести святую жизнь в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду, и надев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради жизни бездомной?»  И тогда саманера Ачиравата научил принца Джаясену Дхамме, как он услышал и освоил её. После того как он закончил говорить, принц Джаясена отметил: «Этого не может быть, Мастер Аггивессана, не может статься, чтобы монах, который пребывает прилежным, старательным, решительным, смог бы достичь единения ума». И затем, объявив саманере Ачиравате, что это невозможно и что этого не может произойти, принц Джаясена поднялся со своего сиденья и ушёл. 
«Так оно, принц, так оно. Монах, который пребывает прилежным, старательным, решительным, может достичь единения ума». 
Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. В то время саманера Ачиравата проживал в лесной хижине. И тогда принц Джаясена, по мере того как ходил и бродил [тут и там] ради того, чтобы размяться, подошёл к саманере Ачиравате и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал саманере Ачиравате: «Мастер Аггивессана, я слышал, что монах, который пребывает прилежным, старательным, решительным, может достичь единения ума». 

10) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Восприятие множественности возникло во мне, и из-за восприятия множественности моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление, ни восприятие множественности более не возникали во мне вновь».  11) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Чрезмерная медитация на формах возникла во мне, и из-за чрезмерной медитации на формах моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни бездействие, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление, ни восприятие множественности, ни чрезмерная медитация на формах более не возникали во мне вновь». 
2) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Невнимательность возникла во мне, и из-за невнимательности моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность более не возникали во мне вновь». 
3) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Лень и апатия возникли во мне, и из-за лени и апатии моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия более не возникали во мне вновь». 
4) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Страх возник во мне, и из-за страха моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы на путешественника с двух сторон напали бы убийцы. По этой причине страх возник бы в нём. Точно также, страх возник во мне, и из-за страха моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Тогда я подумал: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх более не возникали во мне вновь». 
5) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Эйфория возникла во мне, и из-за эйфории моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы человек искал [секретный] вход к спрятанным сокровищам, но обнаружил сразу пять [секретных] входов к спрятанным сокровищам, и по этой причине эйфория возникла бы в нём. Точно также, эйфория возникла во мне, и из-за эйфории моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Тогда я подумал: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория более не возникали во мне вновь». 
6) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Инертность возникла во мне, и из-за инертности моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность более не возникали во мне вновь». 
7) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Чрезмерное усердие возникло во мне, и из-за чрезмерного усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы человек слишком крепко схватил бы перепёлку обеими руками. Она бы тут же умерла. Точно также, чрезмерное усердие возникло во мне, и из-за чрезмерного усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Я понял: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие более не возникали во мне вновь». 
8) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Слишком слабое усердие возникло во мне, и из-за слишком слабого усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы человек слишком слабо схватил бы перепёлку. Она бы выпорхнула из его рук. Точно также, слишком слабое усердие возникло во мне, и из-за слишком слабого усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Я понял: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие более не возникали во мне вновь». 
9) По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали. Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?» Тогда я подумал: «Сильное стремление возникло во мне, и из-за сильного стремления моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление более не возникали во мне вновь». 
«Конечно же, Учитель, мы пребываем прилежными, старательными, решительными». 
По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал ограниченный свет и видел ограниченные формы; я воспринимал безграничный свет и видел безграничные формы—даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи. Я подумал: «В чём причина и условие этого?» Тогда я подумал: «Когда моё сосредоточение ограничено, моё видение ограничено. С ограниченным видением я воспринимаю ограниченный свет и ограниченные формы. Но когда моё сосредоточение безгранично, моё видение безгранично. С безграничным видением я воспринимаю безграничный свет и вижу безграничные формы—даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи». 
По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет, но не видел форм; я видел формы, но не воспринимал свет—даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи. Я подумал: «В чём причина и условие этого?» Тогда я подумал: «Когда я не уделяю внимания образу форм, но уделяю внимание образу света, тогда я воспринимаю свет, но не вижу форм. Когда я не уделяю внимание образу света, но уделяю внимание образу форм, тогда я вижу формы, но не воспринимаю свет—даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи». 
«Учитель, в этом отношении [происходит так]: тот из нас, кто первым возвращается из деревни с едой с подаяний, готовит сиденья, выставляет воду для питья и мытья, [подготавливает и] ставит на место мусорное ведро. Тот из нас, кто последним возвращается, ест любую оставленную еду, если пожелает. Если же не ест, то выбрасывает её туда, где нет зелени, или сливает воду туда, где нет никакой жизни. Он убирает сиденья и воду для питья и мытья. Он моет и затем убирает мусорное ведро, подметает трапезную. Если кто-либо замечает, что горшки с водой для питья, [с водой] для мытья, [с водой] для уборной почти или полностью пусты, он позаботится об этом. Если они слишком тяжелы для него, он жестом руки позовёт кого-нибудь, и, вместе сложив руки, они несут их, но из-за этого мы не пускаемся в разговор. Но каждые пять дней мы садимся вместе и всю ночь обсуждаем Дхамму. Вот как мы пребываем прилежными, старательными, решительными». 
«Учитель, по мере того как мы пребываем столь прилежными, старательными, решительными, мы воспринимаем и свет, и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезают, и мы не обнаружили, почему так происходит». 
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но по мере того как вы пребываете столь прилежными, старательными, решительными—достигли ли вы каких-либо сверхчеловеческих состояний, исключительности в знании и видении, достойной Благородных, приятного пребывания?» 
«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Я надеюсь, что вы пребываете прилежными, старательными, решительными». 

Если бы кто-либо правдиво говорил бы о чём-либо: «Это всецело желанное, всецело желаемое, всецело приятное»—то именно о небесном мире он, говоря правдиво, сказал бы так, ведь даже трудно завершить описание небесного счастья».  Монахи, я мог бы многими способами рассказать вам об аде. Настолько многими, что трудно завершить описание страданий в аду. 
Монахи, я мог бы многими способами рассказать вам о мире животных. Настолько многими, что трудно завершить описание страданий в мире животных. 

5) И что такое шесть видов невозмутимости, основанных на домохозяйской жизни? Когда [глупец] видит форму глазом, возникает невозмутимость в [этом] глупом ослеплённом заурядном человеке, в [этом] необученном заурядном человеке, который не преодолел своих ограничений или не одолел результатов [каммы], и который слеп по отношению к опасности. Такая невозмутимость не преодолевает формы. Вот почему она называется невозмутимостью, основанной на домохозяйской жизни. Когда [глупец] слышит ухом звук… обоняет носом запах… пробует языком вкус… трогает осязаемую вещь… познаёт умом умственный объект, возникает невозмутимость в [этом] глупом ослеплённом заурядном человеке, в [этом] необученном заурядном человеке, который не преодолел своих ограничений или не одолел результатов [каммы], и который слеп по отношению к опасности. Такая невозмутимость не преодолевает умственного объекта. Вот почему она называется невозмутимостью, основанной на домохозяйской жизни. Таковы шесть видов невозмутимости, основанных на домохозяйской жизни. 

И что такое, друзья, правильная осознанность? Вот монах пребывает в созерцании тела как тела, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании чувств как чувств, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании ума как ума, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Он пребывает в созерцании умственных объектов как умственных объектов, будучи решительным, бдительным, осознанным, устранив алчность и печаль к миру. Это называется правильной осознанностью. 

«Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный дал бы мне краткий совет. Услышав Дхамму от Благословенного, я буду пребывать в уединении, затворившись, прилежным, старательным, решительным». 

Далее, Ананда, когда монах слышит звук ухом, в нём возникает приятное, в нём возникает неприятное, в нём возникает и приятное и неприятное. Он понимает так: «Во мне возникло приятное, во мне возникло неприятное, во мне возникло и приятное и неприятное. Но это является обусловленным, грубым, возникшим зависимо. А это является умиротворённым, высочайшим, то есть, невозмутимость». Возникшее приятное, возникшее неприятное, возникшее и приятное и неприятное прекращаются в нём, и устанавливается невозмутимость.  «Если это так, Уттара, то тогда слепой или глухой человек был бы развитым в качествах судя по тому, что говорит брахман Парасария. Ведь слепой человек не видит форм глазом, а глухой человек не слышит звуков ухом». 
И кто такой, Ананда, благородный с развитыми качествами? Вот, Ананда, когда монах видит форму глазом… слышит ухом звук… чует запах носом… пробует вкус языком… трогает осязаемую вещь телом… познаёт умственный объект умом, в нём возникает приятное, в нём возникает неприятное, в нём возникает и приятное и неприятное. 
И кто такой, Ананда, ученик в высшей тренировке, который вступил на путь? Вот, Ананда, когда монах видит форму глазом… слышит ухом звук… чует запах носом… пробует вкус языком… трогает осязаемую вещь телом… познаёт умственный объект умом, в нём возникает приятное, в нём возникает неприятное, в нём возникает и приятное и неприятное. К этому возникшему приятному, к этому возникшему неприятному, к этому возникшему и приятному и неприятному он чувствует отторжение, отвращение, неприязнь. Вот каков ученик в высшей тренировке, который вступил на путь. 
«Мастер Готама, вот человек не видит форм глазом, и он не слышит звуков ухом. Вот как брахман Парасария учит своих учеников развитию качеств». 

Стремясь к тому, что в будущем свершится, 

Так чтобы мира следующего не страшиться?»  То мира следующего нет нужды страшиться». 

Ведь если б делал кто, что нужно совершить,  Но вот благое дело лучше совершить, 

Решителен кто и усерден в Пути — 

И, вне сомнения, такой не может зла свершить». 

Ведь для того, кто подношение это совершит — 

Ведь смертью завершится жизнь. 

Но всякого готовы сокрушить. 

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в стране Сакьев в Силавати. И тогда группа монахов—бдительных, старательных, решительных—пребывала неподалёку от Благословенного. И тогда Злой Мара проявил себя в форме брахмана с пучком спутанных волос на голове, одетого в шкуру антилопы, старого, скрюченного, словно держатель для кровли, тяжело дышащего, держащего посох из дерева удумбары. Он подошёл к тем монахам и сказал им: «Вы, господа, ушли в бездомную жизнь ещё молодыми, черноволосыми, наделёнными благословением молодости на первом этапе жизни, не наигравшись чувственными удовольствиями. Наслаждайтесь чувственными удовольствиями, господа. Не оставляйте того, что видно здесь и сейчас, ради преследования того, что требует времени». 

И тогда Достопочтенный Самиддхи отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и рассказал обо всём, что произошло. Благословенный ответил: «Это не земля разверзлась, Самиддхи. Это Злой Мара пришёл, чтобы привести тебя в замешательство. Отправляйся обратно, Самиддхи, и пребывай прилежным, старательным, решительным».  Но устрашить меня не сможешь ты». 
Однажды Благословенный пребывал в стране Сакьев в Силавати. И тогда Достопочтенный Самиддхи пребывал неподалёку от Благословенного прилежным, старательным, решительным. И тогда, по мере того как Достопочтенный Самиддхи пребывал уединённым в затворничестве, следующее размышление возникло у него в уме: «В самом деле, это благо, какое благо для меня, что мой учитель—Арахант, Полностью Просветлённый! В самом деле, это благо, какое благо для меня, что я ушёл в бездомную жизнь в этой хорошо провозглашённой Дхамме и Винае! В самом деле, это благо, какое благо для меня, что мои товарищи по святой жизни нравственны и обладают хорошим характером!» 

Намеревается лишить себя он жизни,  «Решительным он был, уверенным в себе, 
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Раджагахе в Бамбуковой Роще в Беличьем Святилище. В то время Достопочтенный Годхика пребывал у Чёрной Скалы на склоне горы Исигили. И тогда, по мере того как Достопочтенный Годхика пребывал прилежным, старательным, решительным, он достиг временного освобождения ума, но далее отпал от этого временного освобождения ума. И во второй раз, по мере того как Достопочтенный Годхика пребывал прилежным, старательным, решительным, он достиг временного освобождения ума, но далее отпал от этого временного освобождения ума. И в третий раз… и в четвёртый раз… и в пятый раз… и в шестой раз, по мере того как Достопочтенный Годхика пребывал прилежным, старательным, решительным, он достиг временного освобождения ума, но далее отпал от этого временного освобождения ума. И в седьмой раз, по мере того как Достопочтенный Годхика пребывал прилежным, старательным, решительным, он достиг временного освобождения ума. И тогда мысль пришла к Достопочтенному Годхике: «Уже шесть раз я ниспадал от временного освобождения ума. Что если я использую нож?» 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Алавике, желая нарушить её затворничество, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда мысль пришла к монахине Алавике: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё затворничество». И тогда монахиня Алавика, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Соме, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда мысль пришла к монахине Соме: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Сома, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Кисаготами, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда мысль пришла к монахине Кисаготами: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Кисаготами, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Виджае, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда мысль пришла к монахине Виджае: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Виджая, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Уппалаванне, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда мысль пришла к монахине Уппалаванне: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Уппалаванна, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Селе, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда мысль пришла к монахине Селе: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Села, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

И тогда Злой Мара, желая породить страх, трепетание и ужас в монахине Ваджире, желая нарушить её сосредоточение, подошёл к ней и обратился к ней следующей строфой:  И тогда мысль пришла к монахине Ваджире: «Кто же произнёс эту строфу—человек или нечеловеческое существо?» И мысль пришла к ней: «Это Злой Мара произнёс эту строфу, желая породить страх, трепетание и ужас во мне, желая нарушить моё сосредоточение». И тогда монахиня Ваджира, осознав: «Это Злой Мара», ответила ему строфами: 

Двери в Бессмертье открыты для тех, кто слышит. 

И тогда, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Брахмадэва, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Брахмадэва стал одним из арахантов. 

То также слава рушит негодяя». 

И тогда брахман из клана Бхарадваджей получил младшее посвящение под учительством Благословенного и получил высшее посвящение. И затем, вскоре после получения высшего посвящения, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Бхарадваджа, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Бхарадваджа стал одним из арахантов. 

Если решителен он, энергичен, 

Он для того, кто свершить их желает». 

Он для того, кто свершить их желает».  Решительный мудрец, даже из низкого сословия, 

Он для того, кто свершить их желает». 

Скажи, как его потушить, 

И если он усерден и решителен, 

Кто совершит проступок 

И тогда голый аскет Кассапа получил младшее посвящение под учительством Благословенного и получил высшее посвящение. И затем, вскоре после получения высшего посвящения, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Кассапа, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Кассапа стал одним из арахантов. 

«В таком случае, зная и видя так, достопочтенные, слышите ли вы за счёт божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, различные виды звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие»? 

Монахи, именно из-за элементов эти существа сходятся вместе и объединяются. Те, у кого есть вера, сходятся вместе и объединяются с теми, у кого есть вера; те, у кого есть чувство стыда—с теми, у кого есть чувство стыда; те, кто боятся совершить проступок—с теми, кто боится совершить проступок; учёные—с учёными; усердные—с усердными; осознанные—с осознанными; мудрые—с мудрыми. Так было в прошлом; так будет в будущем; и так оно и ныне, в настоящем». 

Монахи, именно из-за элементов эти существа сходятся вместе и объединяются. Те, у кого нет достаточной веры, сходятся вместе и объединяются с теми, у кого нет достаточной веры; не боящиеся проступков—с теми, кто не боится проступков; немудрые—с немудрыми. Те, у кого есть вера, сходятся вместе и объединяются с теми, у кого есть вера; те, кто боится совершить проступок—с теми, кто боится совершить проступок; мудрые—с мудрыми. Так было в прошлом; так будет в будущем; и так оно и ныне, в настоящем. 

Благословенный сказал: «Монахи, именно из-за элементов эти существа сходятся вместе и объединяются. Бесстыдные сходятся и объединяются с бесстыдными; не боящиеся проступков—с теми, кто не боится проступков; немудрые—с немудрыми. Те, у кого есть чувство стыда, сходятся вместе и объединяются с теми, у кого есть чувство стыда; те, кто боится совершить проступок—с теми, кто боится совершить проступок; мудрые—с мудрыми. Так было в прошлом; так будет в будущем; и так оно и ныне, в настоящем. 

Благословенный сказал: «Монахи, именно из-за элементов эти существа сходятся вместе и объединяются. Не боящиеся проступков сходятся и объединяются с теми, кто не боится проступков; не учёные—с не учёными; немудрые—с немудрыми. Те, кто боится совершить проступок, сходятся и объединяются с теми, кто боится совершить проступок; обученные—с обученными; мудрые—с мудрыми. Так было в прошлом; так будет в будущем; и так оно и ныне, в настоящем.  Монахи, именно из-за элементов эти существа сходятся вместе и объединяются. Не боящиеся проступков сходятся и объединяются с теми, кто не боится проступков; ленивые—с ленивыми; немудрые—с немудрыми. Те, кто боится совершить проступок, сходятся и объединяются с теми, кто боится совершить проступок; усердные—с усердными; мудрые—с мудрыми. Так было в прошлом; так будет в будущем; и так оно и ныне, в настоящем. 
Монахи, именно из-за элементов эти существа сходятся вместе и объединяются. Не боящиеся проступков сходятся и объединяются с теми, кто не боится проступков; те, у кого замутнён ум—с теми, у кого замутнён ум; немудрые—с немудрыми. Те, кто боится совершить проступок, сходятся и объединяются с теми, кто боится совершить проступок; осознанные—с осознанными; мудрые—с мудрыми. Так было в прошлом; так будет в будущем; и так оно и ныне, в настоящем». 

Те, у кого есть вера, сходятся вместе и объединяются с теми, у кого есть вера; те, у кого есть чувство стыда—с теми, у кого есть чувство стыда; те, кто боится совершить проступок—с теми, кто боится совершить проступок; сосредоточенные—с сосредоточенными; мудрые—с мудрыми». 

Те, у кого есть вера, сходятся вместе и объединяются с теми, у кого есть вера; те, у кого есть чувство стыда—с теми, у кого есть чувство стыда; те, кто боится совершить проступок—с теми, кто боится совершить проступок; нравственные—с нравственными; мудрые—с мудрыми». 

«Хорошо, Кассапа. Очень хорошо. Похоже, что ты один из тех, кто практикует ради благополучия многих, из сострадания к миру, для благоденствия, пользы и счастья существ человеческих и небесных. Так продолжай же носить свои сшитые из выброшенных лоскутов пеньковой ткани чивары, ходи за подаянием, и живи в диких местах».  Я слышал, что однажды Благословенный проживал рядом с Раджагахой, в Бамбуковой Роще, в Беличьем Заповеднике. Тогда достопочтенный Махакассапа отправился к Благословенному и, подойдя, поклонился ему и сел в стороне. Когда он сел в стороне, Благословенный обратился к нему: «Теперь ты стар, о Кассапа. Твои чивары, сшитые из выброшенных лоскутов пеньковой ткани, тяжелы для тебя. Так носи же чивары, подносимые мирянами, ешь пригласительные обеды и живи рядом со мной». 

Подобно тому, как в течение периода возрастающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в росте своего цвета, округлости, сияния, как в диаметре, так и в окружности, точно также, Учитель, у того, в ком есть вера в отношении благих качеств, есть чувство стыда, есть боязнь совершить проступок, есть усердие, есть мудрость—будь то день или ночь, в нём можно ожидать лишь роста в отношении благих качеств, а не упадка.  Подобно тому, как в течение периода убывающей луны, будь то день или ночь, луна пребывает в упадке своего цвета, округлости, сияния, как в диаметре, так и в окружности, точно также, Учитель, у того, в ком нет веры в отношении благих качеств, нет чувства стыда, нет боязни совершить проступок, нет усердия, нет мудрости—будь то день или ночь, можно ожидать лишь упадка в отношении благих качеств, а не роста. 
«Учитель, ныне монахов трудно наставлять, они обладают качествами, из-за которых их трудно наставлять. Они нетерпеливы и без уважения принимают наставления. Учитель, ведь у того, в ком нет веры в отношении благих качеств, нет чувства стыда, нет боязни совершить проступок, нет усердия, нет мудрости—будь то день или ночь, в нём можно ожидать лишь упадка в отношении благих качеств, а не роста. 
Учитель, у того, в ком есть вера в отношении благих качеств, есть чувство стыда, есть боязнь совершить проступок, есть усердие, есть мудрость—будь то день или ночь, в нём можно ожидать лишь роста в отношении благих качеств, а не упадка. 
Человек имеет боязнь совершить проступок: это—случай не-упадка. 
Человек не имеет боязни совершить проступок: это—случай упадка. 

Монахи, до той степени, до которой я пожелаю, я слышу за счёт элемента божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, оба вида звуков: божественные и человеческие, как далёкие, так и близкие. Кассапа тоже, до той степени, до которой он пожелает, слышит за счёт элемента божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, оба вида звуков. 

«В таком случае, почему, друг Ананда, ты странствуешь с этими молодыми монахами, которые несдержанны в своих органах чувств, неумеренны в еде, не предаются бодрствованию? Кто-нибудь может посчитать, что ты странствуешь, чтобы потоптать урожай. Кто-нибудь может посчитать, что ты странствуешь, чтобы разрушить семьи. Твоя свита распадается, друг Ананда, твои юные последователи уходят. Но, несмотря на это, этот юнец не знает своей меры!»  «Друг Ананда, это потому, что ты странствуешь с этими молодыми монахами, которые несдержанны в своих органах чувств, неумеренны в еде, не предаются бодрствованию. Кто-нибудь может посчитать, что ты странствуешь, чтобы потоптать урожай. Кто-нибудь может посчитать, что ты странствуешь, чтобы разрушить семьи. Твоя свита распадается, друг Ананда, твои юные последователи уходят. Но, несмотря на это, этот юнец не знает своей меры!». 
Поэтому, Кассапа, вот как ты должен тренировать себя: «Я буду зарождать острое чувство стыда и боязни совершить проступок по отношению к старцам, к только что посвящённым и к тем, что по статусу между ними». Вот как ты должен тренировать себя. 

«Ананда, я не утверждаю, что приобретения, уважение, и похвала являются препятствием для его непоколебимого освобождения ума. Но я говорю, что они являются препятствием для его достижения тех приятных пребываний в этой самой жизни, которые достигнуты тем, кто пребывает старательным, бдительным и решительным. 

То также слава рушит негодяя». 

«Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

В Саваттхи. И тогда один молодой монах, вернувшись с хождения за подаяниями, входил в своё жилище и после принятия пищи проводил время в комфортном проживании, пребывая в молчании. Он не помогал монахам в шитье одеяний. И тогда группа монахов подошла к Благословенному и, поклонившись ему, они сели рядом и рассказали ему об этом. Тогда Благословенный обратился к одному из монахов: «Ну же, монах, скажи этому монаху от моего имени, что Учитель зовёт его».  «Да, друг»—ответил тот монах, отправился к Благословенному, поклонился ему и сел рядом. Благословенный сказал ему: «Правда ли, монах, что, вернувшись с хождения за подаяниями, ты входишь в своё жилище и после принятия пищи проводишь время в комфортном проживании, пребывая в молчании, и не помогаешь монахам в шитье одеяний?» 

Носящего одежду из обносков сшитую, 

В Саваттхи. И тогда один монах подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным».  И затем тот монах, возрадовавшись и восхитившись утверждению Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И затем, пребывая в одиночестве, в уединении, будучи старательным, бдительным, решительным, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас он вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов. 

И затем тот монах, возрадовавшись и восхитившись утверждению Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И затем, пребывая в одиночестве, в уединении, будучи старательным, бдительным, решительным, реализовав это для себя посредством прямого знания, он здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов.  «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

В Саваттхи. И тогда один монах подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным».  И затем тот монах, возрадовавшись и восхитившись утверждению Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И далее, пребывая в одиночестве, в уединении, будучи старательным, бдительным, решительным, реализовав это для себя посредством прямого знания, он здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов. 

И затем Радха, возрадовавшись и восхитившись утверждению Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И затем, пребывая в одиночестве, в уединении, будучи старательным, бдительным, решительным, реализовав это для себя посредством прямого знания, он здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Радха стал одним из арахантов. 

И затем Сурадха, возрадовавшись и восхитившись утверждению Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и, обойдя его с правой стороны, ушёл. И затем, пребывая в одиночестве, в уединении, будучи старательным, бдительным, решительным, реализовав это для себя посредством прямого знания, он здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Сурадха стал одним из арахантов. 

Он может не считать форму своим «я»… или придерживаться такого аннигиляционистического воззрения, но он запутан, пребывает в сомнениях, нерешителен в отношении истинной Дхаммы. Эта запутанность, сомнение, нерешительность в отношении истинной Дхаммы является формацией. И что касается этой формации: Каков её источник, каково её происхождение, откуда она взялась и произвелась? Когда необученный заурядный человек встречается с чувством, рождённым невежественным контактом, в нём возникает жажда: вот откуда берётся эта формация. Поэтому, монахи, эта формация непостоянна, обусловлена, возникла зависимо. Эта жажда непостоянна, обусловлена, возникла зависимо. Это чувство непостоянно, обусловлено, возникло зависимо. Этот контакт непостоянен, обусловлен, возник зависимо. Это невежество непостоянно, обусловлено, возникло зависимо. Когда человек видит и знает так, монахи, происходит незамедлительное уничтожение пятен загрязнений ума». 

Монахи, приходит время, когда великая земля сгорает и рушится и более не существует, но, всё же, я говорю вам, не наступает конца страданий тех существ, которые блуждают и скитаются в круговерти перерождений, скованные невежеством и спутанные жаждой.  Монахи, приходит время, когда Синеру, царь всех гор, сгорает и рушится и более не существует, но, всё же, я говорю вам, не наступает конца страданий тех существ, которые блуждают и скитаются в круговерти перерождений, скованные невежеством и спутанные жаждой. 

Монахи, приходит время, когда великая земля сгорает и рушится и более не существует, но, всё же, я говорю вам, не наступает конца страданий тех существ, которые блуждают и скитаются в круговерти перерождений, скованные невежеством и спутанные жаждой.  Монахи, приходит время, когда Синеру, царь всех гор, сгорает и рушится и более не существует, но, всё же, я говорю вам, не наступает конца страданий тех существ, которые блуждают и скитаются в круговерти перерождений, скованные невежеством и спутанные жаждой. 

В Саваттхи. И тогда Достопочтенный Ананда подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

В Саваттхи. Сидя рядом, Достопочтенный Радха обратился к Благословенному: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

Тот, кто верит в эти учения и настраивается на них, зовётся «идущим-за-счёт-веры». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток.  Тот, кто, обдумав до достаточной степени посредством мудрости, согласился с этими учениями, зовётся «идущим-за-счёт-Дхаммы». Он вступил на твёрдый путь правильности, вступил в мир высших людей, вышел из мира заурядных людей. Он неспособен совершить какой-либо поступок, из-за которого он мог бы переродиться в аду, в мире животных или в мире страдающих духов. Он не может умереть, не реализовав плода вступления в поток. 

И тогда Достопочтенный Мигаджала, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Мигаджала, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Мигаджала стал одним из арахантов.  «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

И тогда Достопочтенный Мигаджала, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Мигаджала, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Мигаджала стал одним из арахантов.  «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

И тогда Достопочтенный Радха подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

Cидя рядом, Достопочтенный Ананда сказал Благословенному: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным»… 

И тогда Достопочтенный Пунна подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

И тогда Достопочтенный Бахия, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Бахия, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Бахия стал одним из арахантов.  И тогда Достопочтенный Бахия подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

И тогда Достопочтенный Малункьяпутта, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья, поклонился Благословенному и ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Малункьяпутта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Малункьяпутта стал одним из арахантов.  И тогда Достопочтенный Малункьяпутта подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 
Но кто с осознанностью прочной слышит звуки… 

Далее, монахи, когда монах слышит ухом звук… нюхает носом запах… ощущает языком вкус… чувствует тактильное ощущение телом… познаёт ментальный феномен умом, в нём возникают плохие, неблагие состояния, воспоминания и устремления, связанные с оковами. Если монах не терпит их, но отбрасывает их, рассеивает их, устраняет их, уничтожает их, то он должен осознавать: «Я не отпадаю от благих состояний, поскольку Благословенный называл это не-упадком».  Далее, монахи, когда монах слышит ухом звук… нюхает носом запах… ощущает языком вкус… чувствует тактильное ощущение телом… познаёт ментальный феномен умом, в нём возникают плохие, неблагие состояния, воспоминания и устремления, связанные с оковами. Если монах терпит их, и не отбрасывает их, не рассеивает их, не устраняет их, не уничтожает их, то он должен осознавать: «Я отпадаю от благих состояний, поскольку Благословенный называл это упадком». 

И тогда Достопочтенный Махакоттхита отправился к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». 

И тогда пастух Нанда получил младшее монашеское посвящение под учительством Благословенного и получил высшее посвящение. И вскоре после получения высшего посвящения, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Нанда, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Достопочтенный Нанда стал одним из арахантов. 

Монахи, когда монах пребывает таким образом, будучи осознанным, бдительным, прилежным, старательным и решительным, то если в нём возникает болезненное чувство, он понимает так: «Вот во мне возникло болезненное чувство. Оно обусловлено, а не необусловлено. Обусловлено чем? Обусловлено этим самым телом. Но это тело непостоянно, обусловлено, возникло зависимо. Поэтому, когда болезненное чувство возникло в зависимости от тела, которое непостоянно, обусловлено, возникло зависимо—то как может оно быть постоянным?» Он пребывает в созерцании непостоянства в теле и непостоянства в болезненном чувстве, он пребывает в созерцании угасания, в созерцании исчезновения, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. По мере того как он пребывает так, скрытая склонность к отвращению в отношении этого тела и в отношении болезненного чувства в нём отбрасывается.  Монахи, когда монах пребывает таким образом, будучи осознанным, бдительным, прилежным, старательным и решительным, то, если в нём возникает ни-приятное-ни-болезненное чувство, он понимает так: «Вот во мне возникло ни-приятное-ни-болезненное чувство. Оно обусловлено, а не необусловлено. Обусловлено чем? Обусловлено этим самым телом. Но это тело непостоянно, обусловлено, возникло зависимо. Поэтому, когда ни-приятное-ни-болезненное чувство возникло в зависимости от тела, которое непостоянно, обусловлено, возникло зависимо—то как может оно быть постоянным?» Он пребывает в созерцании непостоянства в теле и непостоянства в ни-приятном-ни-болезненном чувстве, он пребывает в созерцании угасания, в созерцании исчезновения, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. По мере того как он пребывает так, скрытая склонность к невежеству в отношении этого тела и в отношении ни-приятного-ни-болезненного чувства в нём отбрасывается. 
Монахи, когда монах пребывает таким образом, будучи осознанным, бдительным, прилежным, старательным и решительным, то, если в нём возникает приятное чувство, он понимает так: «Вот во мне возникло приятное чувство. Оно обусловлено, а не необусловлено. Обусловлено чем? Обусловлено этим самым телом. Но это тело непостоянно, обусловлено, возникло зависимо. Поэтому, когда приятное чувство возникло в зависимости от тела, которое непостоянно, обусловлено, возникло зависимо—то как может оно, то есть, чувство, быть постоянным?» Он пребывает в созерцании непостоянства в теле и непостоянства в приятном чувстве, он пребывает в созерцании угасания, в созерцании исчезновения, в созерцании прекращения, в созерцании оставления. По мере того как он пребывает так, скрытая склонность к страсти в отношении этого тела и в отношении приятного чувства в нём отбрасывается. 

И тогда голый аскет Кассапа получил младшее посвящение в этой Дхамме и Винае, получил высшее посвящение. И вскоре после получения высшего посвящения, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Кассапа, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Достопочтенный Кассапа стал одним из арахантов. 

И тогда директор труппы Талапутта получил младшее посвящение у Благословенного и высшее посвящение. И вскоре после того как он получил высшее посвящение, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Достопочтенный Талапутта, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Достопочтенный Талапутта стал одним из арахантов. 

Монахи, истинное знание является предтечей вхождения в благие состояния ума, а вслед за ним идут чувство стыда и боязнь совершить проступок. В мудром человеке, который пришёл к истинному знанию, возникают правильные воззрения. В человеке с правильными воззрениями возникает правильное устремление. В человеке с правильным устремлением возникает правильная речь. В человеке с правильной речью возникают правильные действия. В человеке с правильными действиями возникают правильные средства к жизни. В человеке с правильными средствами к жизни возникает правильное усилие. В человеке с правильным усилием возникает правильная осознанность. В человеке с правильной осознанностью возникает правильное сосредоточение».  «Монахи, невежество является предтечей вхождения в неблагие состояния ума, а вслед за ним идут бесстыдство и отсутствие боязни совершить проступок. В немудром человеке, погружённом в невежество, возникают неправильные воззрения. В человеке с неправильными воззрениями возникает неправильное устремление. В человеке с неправильным устремлением возникает неправильная речь. В человеке с неправильной речью возникают неправильные действия. В человеке с неправильными действиями возникают неправильные средства к жизни. В человеке с неправильными средствами к жизни возникает неправильное усилие. В человеке с неправильным усилием возникает неправильная осознанность. В человеке с неправильной осознанностью возникает неправильное сосредоточение. 

«Как удивительно, Учитель! Как поразительно, Учитель, насколько полезной была моя преданность и почтение к Благословенному, а также и моё чувство стыда и боязни совершить проступок. В прошлом, Учитель, когда я всё ещё был домохозяином, меня не особо заботила Дхамма или Сангха. Но когда я обдумал свою преданность и почтение к Благословенному, как и чувство стыда и боязни совершить проступок, я оставил жизнь домохозяина и ушёл жить жизнью бездомной. Благословенный обучил меня Дхамме так: «Такова форма, таково её происхождение, таково её исчезновение; таково чувство… таково восприятие… таковы формации ума… таково сознание, таково его происхождение, таково его исчезновение». 

И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, тот монах, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов.  Однажды Благословенный пребывал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда один монах подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным». Благословенный ответил: 

В Саваттхи. И тогда Достопочтенный Бахия подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным».  И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, Бахия, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так Бахия стал одним из арахантов. 

И тогда один монах подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным».  И тогда тот монах, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, тот монах, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов. 

И тогда один монах подошёл к Благословенному, поклонился ему, сел рядом и сказал: «Учитель, было бы хорошо, если бы Благословенный вкратце научил бы меня Дхамме так, чтобы я пребывал бы один, в уединении, будучи прилежным, старательным, решительным».  И тогда тот монах, восхитившись и возрадовавшись словам Благословенного, поднялся со своего сиденья и, поклонившись Благословенному, ушёл, обойдя его с правой стороны. И затем, пребывая в уединении прилежным, старательным, решительным, тот монах, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошёл и пребывал в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Он напрямую познал: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». Так тот монах стал одним из арахантов. 

Монахи, вот монах пребывает старательным, бдительным, решительным, и в нём возникает качество боли. Он понимает так: «Во мне возникло это качество боли. И у него есть основа, источник, причинная формация, условие. Не может быть такого, чтобы это качество боли возникло без основы, без источника, без причинной формации, без условия». Он понимает качество боли. Он понимает возникновение качества боли. Он понимает прекращение качества боли. Он понимает, где это возникшее качество боли исчезает без остатка.  Монахи, вот монах пребывает старательным, бдительным, решительным, и в нём возникает качество невозмутимости. Он понимает так: «Во мне возникло это качество невозмутимости. И у него есть основа, источник, причинная формация, условие. Не может быть такого, чтобы это качество невозмутимости возникло без основы, без источника, без причинной формации, без условия». Он понимает качество невозмутимости. Он понимает возникновение качества невозмутимости. Он понимает прекращение качества невозмутимости. Он понимает, где это возникшее качество невозмутимости исчезает без остатка. 
Монахи, вот монах пребывает старательным, бдительным, решительным, и в нём возникает качество недовольства. Он понимает так: «Во мне возникло это качество недовольства. И у него есть основа, источник, причинная формация, условие. Не может быть такого, чтобы это качество недовольства возникло без основы, без источника, без причинной формации, без условия». Он понимает качество недовольства. Он понимает возникновение качества недовольства. Он понимает прекращение качества недовольства. Он понимает, где это возникшее качество недовольства исчезает без остатка. 
Монахи, вот монах пребывает старательным, бдительным, решительным, и в нём возникает качество радости. Он понимает так: «Во мне возникло это качество радости. И у него есть основа, источник, причинная формация, условие. Не может быть такого, чтобы это качество радости возникло без основы, без источника, без причинной формации, без условия». Он понимает качество радости. Он понимает возникновение качества радости. Он понимает прекращение качества радости. Он понимает, где это возникшее качество радости исчезает без остатка. 
Монахи, вот монах пребывает старательным, бдительным, решительным, и в нём возникает качество удовольствия. Он понимает так: «Во мне возникло это качество удовольствия. И у него есть основа, источник, причинная формация, условие. Не может быть такого, чтобы это качество удовольствия возникло без основы, без источника, без причинной формации, без условия». Он понимает качество удовольствия. Он понимает возникновение качества удовольствия. Он понимает прекращение качества удовольствия. Он понимает, где это возникшее качество удовольствия исчезает без остатка. 

Когда четыре основы сверхъестественной силы были развиты и взращены таким образом, монах слышит за счёт божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, различные виды звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие. 

«Господин, когда царь Пасенади Косальский хочет совершить прогулку по своему парку удовольствий, то после того, как мы готовим для него прогулочных слонов, нам нужно разместить дорогих и любимых жён царя по своим сиденьям—одну впереди, одну—за. И, Господин, аромат этих женщин подобен на мгновение открытой ароматной шкатулке. И точно также оно и с женщинами из дворца, что носят благовония. Также, Господин, прикосновение этих женщин подобно пучку хлопка или пуха. И точно также оно и с женщинами из дворца, что столь изысканно ухожены. И затем, Господин, слонов следует охранять, этих женщин следует охранять, и самих себя следует охранять—но всё же мы не припоминаем, чтобы в нас возникло хоть одно неблагое состояние ума по отношению к этим женщинам. Таково, Господин, другое ограничение, ещё более ограничивающее и считающееся ещё более ограничивающим, нежели это». 

«Учитель, если бы чья-либо одежда или голова была бы охвачена пламенем, то, чтобы потушить одежду или голову, он бы побудил неимоверное желание, приложил бы неимоверные усилия, породил бы рвение и исступление, не ослаблял бы стараний, применил бы осознанность и бдительность». 

Лев не страшится шума,  Ревностный и размышляющий, обузданный и решительный, 

И тогда брахман Касибхарадваджа получил от Совершенного разрешение на странничество и получил также одеяние и правила; и вот досточтимый Бхарадваджа, ставши странником и ведя уединенную, смиренную, ревностную, усердную жизнь подвижника, в короткое время постиг и усвоил то высочайшее совершенство, ради которого люди знатных семей покидают свои дома. «Разрушено возрождение, достигнуто совершенство духовной жизни; что должно было свершить, то свершено, и не осталось ничего из надлежащего быть свершенным здесь»—так сознавал он, и вот досточтимый Бхарадваджа стал блаженствующим. 

Не страшится греховного, кто порабощен завистью, злом и бесстыдством,— 

«Не свершает ли он чего, что не дано ему совершить?» так сказал злой дух Хемавата,—«руководит ли он собою в своих отношениях к живым существам? Отдалился ли он от нерадивости? Не забыл ли он путь размышления?»  «Нет, он не совершает ничего, что не дано ему совершить»—так сказал злой дух Сатагира,—«он сам ведет себя среди живых существ, он далек от нерадивости; нет, Будда не небрежет размышлением». 

Ни телом, ни словом, ни мыслью он не мог бы свершить греховного дела, 

Которого так жаждут они; не теряйте решительной минуты жизни: 

Пусть не грешит он с чужими женщинами. 

Так я слышал. Однажды Сабхье, нищему страннику, были поведаны вопросы одним старым благосклонным духом: «И кто, о Сабхья, спрошенный тобою, будет ли он брахман или отшельник, разрешит тебе те вопросы, останься с ним: ты проживешь тогда благочестивую жизнь».  Тогда запало на ум Сабхье, нищему страннику: «Если брахманы и пустынники, проживающие здесь, имеющие круг своих последователей, славные наставники, мудрые водители, почитаемые толпой, спрошенные мною, не могли мне ответить и, не смогши ответить, стали гневаться, досадовать и злиться и сами стали донимать меня вопросами,—то лучше я возвращусь, откуда пришёл, и предамся радостям телесных наслаждений. Но тут другая мысль пришла на ум Сабхье, нищему страннику: «Тот пустынник Готама также имеет общину нищенствующих монахов и окружён последователями; он—славный наставник, мудрый водитель, восхваляемый людьми; лучше я пойду к пустыннику Готаме и ему предложу те вопросы. Но тут опять усомнился Сабхья, нищий странник: «Если уж брахманы и пустынники, обветшалые и древние, и пожилые, и достигшие преклонного возраста, мужи опыта, многоученые старейшины, имеющие собрания и последователей, славные учители, опытные наставники, почитаемые толпой, не могли ответить на мои вопросы и, не смогши ответить, пришли в ярость, обнаружили досаду и ненависть, и сами стали донимать меня вопросами,—то может ли пустынник Готама, будучи спрошен мною, разрешить мне те вопросы: ведь пустынник Готама юн годами и неопытен в подвижнической жизни». 
Тогда Сабхья, нищий странник, пошёл к брахманам, которые имели в том месте собрание и были известные наставники, славные руководители, прославляемые людьми. Он пошёл к ним и, придя, вопросил их. Спрошенные Сабхьею, нищим странником, они не могли разрешить его вопросов и, не разрешив его вопросов, они пришли в ярость, обнаружили ненависть и досаду и, в свою очередь, стали донимать Сабхью вопросами. 

И тогда брахман Села отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и стал рассматривать тридцать два знака Великого Человека на теле Благословенного. До той или иной степени ему удалось распознать тридцать два знака на теле Благословенного кроме двух. Он сомневался и не был уверен по поводу двух знаков, не мог решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой.  И тогда мысль пришла Благословенному: «Этот брахман Села видит до той или иной степени тридцать два знака Великого Человека на мне кроме двух. Он сомневается и не уверен по поводу двух знаков, не может решить и сделать вывод: скрыт ли в оболочке половой орган, и действительно ли язык большой». 
Когда Благословенный дал благословение этими строфами, он поднялся со своего сиденья и ушёл. И вскоре после получения полного посвящения, пребывая в уединении, в затворничестве, прилежными, старательными, решительными, Достопочтенный Села и его свита, реализовав это для себя посредством прямого знания, здесь и сейчас вошли и пребывали в высочайшей цели святой жизни, ради которой представители клана праведно оставляют жизнь домохозяина и ведут жизнь бездомную. Они напрямую познали: «Рождение уничтожено, святая жизнь прожита, сделано то, что следовало сделать, не будет более возвращения в какое-либо состояние существования». И Достопочтенный Села со своей свитой стали арахантами. 
«О славные, внемлите словам моим: он возвестил нам истину, он—Будда, целитель, победоносный победитель, его голос подобен голосу льва в лесу. Кто бы не укротился, увидев его, преславного, бесподобного, сокрушителя полчищ Мары, будь он хоть темного рода! Кто из вас, юноши, любит меня, тот последует мне, кто не любит, тот пусть удалится от меня; я приму обет в присутствии его, мужа дивной мудрости. Но последователи Сели сказали ему: 

Кто стряхнул с себя все узы и не страшится, освобождённый,— 

Пусть не спешит он стремительно от жилища к жилищу, 

«Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если, о монахи, вас спросят так люди, вы ответьте, что есть, и когда спросят: «Какая же?» вы ответьте: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие пристрастия»—вот первое рассуждение; «но чрез уничтожение пристрастия, чрез полное угашение страстей уничтожается самый корень страдания»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так размышляет о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов есть надежда на один: совершенство познания в этом мире, или, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. Когда были сказаны те слова. Учитель сказал:  «Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если спросят вас так, о монахи, вы ответьте: «Да, есть»,—и на вопрос: «Какая же?» ответьте: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие становления»—это первое рассуждение; «но полным разрешением становления, отсутствием страстей уничтожается почва для возникновения страдания»—это второе рассуждение; кто, о монахи, верно так размышляет о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире, или же, если остались в нём некоторые из пяти качеств, достижение степени не возвращающегося вновь. Когда были сказаны те слова. Учитель сказал: 
«Есть ли еще иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если спросят вас так, о монахи, вы ответьте, что есть, и когда спросят: «Какая же?» вы скажите: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие контакта»—вот первое рассуждение; «но совершенным уничтожением контакта уничтожается самое семя страдания»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире, или же, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние не возвращающегося вновь. Сказавши те слова, Совершенный изрек: 
«Есть ли ещё иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если вас спросят так, о монахи, вы ответьте: «Да, есть»,—и когда спросят вас: «Какая же?» вы скажите: «Принятое за истину в мире людей и богов, Мары и Брахмы, среди брахман и пустынников—благородными, в их всесовершенной мудрости понято как ложь»—вот первое рассуждение; «что было принято как ложь в мире людей и богов. Мары и Брахмы, среди брахман и пустынников, в том благородные, прозревшие духом, совершенные в познании, увидели истину»—вот второе рассуждение. Кто, о монахи, ревностный, усердный, решительный, верно так рассуждает о двойственности, тот может ожидать, что из двух плодов возрастет один: совершенство познания в этом мире, или, если остались некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. Сказавши это. Учитель сказал: 
«Есть ли ещё иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если, о монахи, вас спросят так, вы ответьте: «Да, есть»,—и на вопрос: «Какая же?» вы ответьте так: «Бесформенные существа умиротвореннее тех, кто обладает формами»—это первое рассуждение; «угашение тише безвидности»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире, или же, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. Сказавши те слова, Совершенный сказал: 
«Есть ли ещё иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если, о монахи, спросят вас так, вы ответьте, что есть, и если спросят: «Какая же?» вы скажите: «Какое бы страдание ни возникло в этом мире, оно возникает вследствие формаций»—вот первое рассуждение; «но чрез совершенное сокрушение формаций сокрушается самое семя страдания»—это второе рассуждение; кто, о монахи, верно так понимает ту двойственность, горячий, ревностный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире, или, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние не возвращающегося вновь. Сказавши так. Совершенный изрек: 
«Есть ли ещё иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если спросят вас так, вы скажите: «Да, есть»,—и когда спросят: «Какая же?» вы скажите так: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие страсти к питанию»—это первое рассуждение; «но совершенным уничтожением страсти к питанию, полным разрушением страстей уничтожаются пути к возникновению страдания»—это второе рассуждение; кто, о монахи, верно рассуждает о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов возрастает один: совершенство познания в этом мире, или же, если в нем остались некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. После этих слов сказал Учитель: 
«Есть ли ещё иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если спросят вас так, о монахи, вы ответьте: «Да, есть»,—и если спросят: «Какая же?» вы ответьте: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает из привязанности»—вот первое рассуждение; «но полным отрешением от пристрастия, угашением страстей уничтожается самый корень страдания»—вот второе рассуждение: кто верно так размышляет о двойственности, ревностный, усердный, решительный, тот, о монахи, из двух плодов может ожидать себе один: совершенство познания в этом мире, или, если остались в нем некоторые из пяти атрибутов, состояние того, кто не возвращается вновь. огда были сказаны те слова. Учитель сказал: 
«Есть ли ещё иная форма совершенного рассуждения о двойственности?» если так спросят вас, о монахи, вы ответьте: «Да, есть»,—и на вопрос: «Какова же она?» вы ответьте так: «В чём люди и боги, Мара и Брахма, странники и духовные видели радость, в том благородные, совершенные в знании, увидели горе»—это первое рассуждение: «в чём люди и боги, Мара и Брахма, отшельники и брахманы видели горе, в том благородные, совершенные в мудрости, увидели верную радость»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так понимает совершенное рассуждение о двойственности, ревностный, решительный, усердный, для того из двух плодов возрастет один: совершенство познания в этом мире, или же, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. После тех слов Учитель изрек: 
«Есть ли ещё иной вид совершенного рассуждения о двойственности?» если, о монахи, спросят вас так, вы ответьте: «Есть»,—и спросят: «Какой же?» вы скажите: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие сознания»—это первое рассуждение; «но чрез полное разрушение сознания, чрез угашение страстей уничтожается самое семя страдания»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о двойственности, горячий, ревностный, решительный, для того из двух плодов вырастет один: совершенство познания в этом мире, если же остались в нем некоторые из пяти качеств, достижение состояния не возвращающегося вновь. Сказавши так, Совершенный изрек: 
«Есть ли ещё иной вид совершенного рассуждения о двойственности?» если спросят вас так, о монахи, вы ответьте: «Да, есть»,—и на вопрос: «Какой же?» ответьте: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие волнений»—это первое рассуждение; «но чрез совершенное прекращение волнения, чрез полное угашение страстей уничтожаются все пути к возникновению страдания»—это второе рассуждение: кто, о монахи, верно так рассуждает о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире, или же, если остались в нем некоторые из пяти атрибутов, состояние того, кто не возвращается вновь. После тех слов сказал Учитель: 
«Есть ли ещё иной вид совершенного рассуждения о двойственности?» если так спросят вас, о монахи, вы ответьте: «Да, есть»,—и когда спросят: «Какой же?» вы скажите: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие чувствования»—это первое рассуждение; «но полным уничтожением чувствования, угашением страстей уничтожается самый корень страдания»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, верно так рассуждает о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастает один: совершенство познания в этом мире, или, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. Сказавши те слова. Совершенный изрек: 
«Есть ли совершенное рассуждение о двойственной истине в другом виде?» если так спросят вас, о монахи, вы ответьте, что есть, и когда спросят: «Каково же оно?» ответьте: «Какое бы страдание ни возникло, оно всегда возникает вследствие начал существования»—вот одно рассуждение: «но чрез полное разрушение начал существования, чрез отсутствие страстей нет зачатков страданию»—это второе размышление: для того же, о монахи, кто совершенно рассуждает так о двойственной истине, усердный, решительный, ревностный, из тех двух плодов созреет один плод: совершенство познания в этом мире, или же, если некоторые из пяти качеств остались еще, состояние того, кто не возвращается». Сказавши так, Совершенный изрёк: 
«Имеет ли совершенное рассуждение о двойственности иную форму?» если, о монахи, кто спросит вас так, вы ответьте: «Имеет»,—и на вопрос: «Какую же?» ответьте: «Какое бы страдание ни возникло, оно возникает вследствие неведения»—вот первое рассуждение; «но чрез совершенное разрушение неведения уничтожается самый корень страдания»—вот второе рассуждение; кто, о монахи, правильно так рассуждает о двойственности, ревностный, усердный, решительный, для того из двух плодов вырастет один: совершенство познания в этом мире, или, если еще остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. Сказавши так, Совершенный изрёк: 
«Какое бы ни возникло страдание, оно возникает вследствие сознания; разрушением сознания уничтожается самое семя страдания. Как на несчастие, взирая на страдания, возникающие из сознания,—нищенствующий разрушит сознание и свободный от желаний, станет счастливым в совершенстве. 
«Пусть те истины, о монахи, будут прекрасны, благородны, пусть освобождают дух, ведут к совершенству просветления, но зачем внимаете вы тем истинам, прекрасным, благородным, освобождающим, ведущим к совершенству просветления?» если кто, о монахи, спросит вас так, вы ответьте: «Да, для видения-как-есть двойственной истины».—«Какой же двойственной?» спросят вас. «Вот—страдание, вот—начало страдания»,—это первая истина, «вот разрушение страдания, вот—путь к разрушению страдания»—это вторая истина; тот, о монахи, кто верно мыслит о той двойственной истине, ревностен, решителен, усерден,—может надеяться, что из двух плодов для него возрастет один: совершенство познания в этом мире, или, если остались в нем некоторые из пяти качеств, состояние того, кто не возвращается вновь. Так сказал Совершенный и, сказав это, прибавил: 

Кто в себе видит верного решителя, у того, лишенного руководства разума, 

4.10. Прежде, чем разрушится тело 

И не страшится опасностей. 

Но он не страшится их, умиротворенный!…  Разрушит в нем седалище сомнения и дурного дела. 

Из прекрасного города Косалы вышел брахман, певец чудных гимнов, ничего не жаждущий. На отмелях реки Годхавари остановился он, сбирая подаяния, Где неподалеку лежало богатое селение; Собравши великие дары, он принёс обильную жертву. Принеся великую жертву, он уединился в своем убежище. Тут пришел к нему другой брахман с распухшими ногами, дрожащий, покрытый грязью, с запыленными волосами. И, придя к брахману, он попросил у него пятьсот монет. Бавари, встретив его, усадил и спрашивал, доволен ли он, счастлив ли. Потом сказал ему: «Все дары, которые были у меня, я раздал уже; прости меня, о брахман, у меня нет пятисот монет». «Если ты не даёшь мне, просящему, пусть голова твоя расколется на седьмой день на семь частей!»—так произнес тот нечестивец свое страшное проклятие!… Услышав слова его, впал в тоску брахман Бавари. Не принимая пищи, стал он худеть, пронзённый стрелою печали; только дух его услаждался сосредоточением. Видя, что тоскует Бавари, страшится, благосклонный дух приблизился к нему и сказал:  Тогда Бавари сказал ученикам своим, брахманам, совершенным в гимнах: «Придите, прислушайтесь к словам моим: тот, кто так редко является в мир,—он родился теперь; велика слава его. Озаренного; спешите в путь посмотреть лучшего из людей!» 
Услышав слова Бавари, шестнадцать учеников его, каждый со своими учениками, все они, славные мыслители, радостные в медитациях, мудрые, благоухающие добродетелью, поклонившись Бавари и обойдя вокруг него, все с заплетёнными волосами, неся шкуры, отправились в путь лицом к северу. Как жаждущий спешит к воде, как купец гонится за прибылью, как изнемогший от жары рвется к тени, так поспешно взошли они на гору. 

Всякое желание тогда в этом мире легко сокрушит он».  «Многое видит, многое слышит здесь человек, 

Шитья навесов для него, 

Этого яккху с его оглушительными воплями. 

«Достопочтенный, я направила прошение к царю Косалы Пасенади, но Пасенади косальский не пожелал разрешить его в соответствии с моим желанием».  Так я слышал: Однажды Благословенный пребывал вблизи Саваттхи, в Восточном парке, в особняке матери Мигары. В то время Висакха, мать Мигары направила некое прошение к царю Косалы Пасенади, но Пасенади косальский не пожелал разрешить его в соответствии с ее желанием. 

Лишенному самоотождествления, решительному, — 

И тогда Достопочтенный Нанда, после слов его друзей-монахов о наемнике и лакее, испытывая досаду, стыд и отвращение, удалился в уединенное жилище, и живя в уединении, будучи внимательным, старательным, решительным, спустя недолгое время, он достиг того блага, ради которого сыновья из хороших семей, из-за веры оставляют дома, уходя в жизнь бездомную; этого непревзойденного результата возвышенной жизни, прямого знания, обретаемого непосредственным опытом; достигнув ниббаны в этой самой жизни, он постиг: «Уничтожено рождение, практика возвышенной жизни завершена, все, что должно было быть сделано — осуществлено, не будет далее никакого состояния». 

И тогда те монахи, живя в уединении, будучи внимательными, старательными, решительными, в течении этого затворничества сезона дождей, все обрели три Истинных Знания. 

Во второй раз Достопочтенный Махакаччана сказал мирскому последователю Соне Кутиканне: «Одна трапеза, одинокое ложе и целибат на протяжении всей жизни — это сложно… …И тогда решительность мирского последователя Соны Кутиканны ослабела.  Когда это было сказано, Достопочтенный Махакаччана сказал мирскому последователю Соне Кутиканне: «Одна трапеза, одинокое ложе и целибат на протяжении всей жизни — это сложно. Давай, Сона, прямо сейчас, живя как домохозяин, посвяти себя буддийскому Учению, и на определенное время принимай соблюдение одной трапезы, одинокого ложа и целибата». И тогда решительность мирского последователя Соны Кутиканны ослабела. 

«Достопочтенный, в один прекрасный день я увидела монаха, который часто медитировал и обладал очень выдающимися качествами. Я предложила ему сиденье, покрытое тканью, вышитой золотыми цветами лотоса. Используя лотосовые гирлянды и цветы, я украсила пол вокруг сиденья своими руками. 

Благосклонно склоните свой ум к таким достойным и непоколебимым, как он. Поспешите, воздать ему почтение со сложенными руками, ибо краток остаток вашей жизни». 

Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи, в Джетаване. В это время Висакху—великую мирскую последовательницу, в один из праздничных дней, друзья уговорили совершить прогулку по парку в большой компании друзей и слуг. Искупавшись, умастившись душистым маслом и поев вкусной еды, она надела свою «великую диадему» и, окруженная свитой из пяти сотен спутников, выдвинулась из дома с этой великой процессией. Направляясь в сторону парка, она подумала: «Какая польза для меня от этих забав и светских бесед, будто бы я молодая девица? Лучше я пойду в монастырь, поклониться Благословенному (Будде) и Достопочтенным [монахам], и буду слушать Дхамму, вдохновляющую ум». Добравшись до монастыря, она спешилась, сняла «великую диадему», отдав ее в руки служанки. Подойдя к Благословенному, она почтительно поприветствовала его и села в стороне. Она слушала Дхамму, после чего почтительно поклонилась Благословенному (Будде), и церемониально обойдя вокруг него, ушла из монастыря. Отойдя на некоторое расстояние от монастыря, она сказала девушке-служанке: «Подай мою «великую диадему» я надену ее». Девушка завернула диадему в ткань, и положив ее рядом со входом в монастырь, гуляла туда-сюда с другими служанками, а когда пришло время уходить, забыла про нее. Она призналась: «Госпожа, я забыла ваше украшение. Оно должно быть там. Я принесу его». Она хотела вернуться, но Висакха сказала: «Если она была положена и забыта в монастыре, то пускай послужит для пользы монастыря»,—и она вернулась в монастырь, подошла к Благословенному (Будде), поклонилась и объявила о своем намерении, сказав: «Достопочтенный, я хотела бы построить новый монастырь, пусть Благословенный (Будда) из сострадания даст свое согласие. И Благословенный (Будда) дал согласие, сохраняя молчание. Когда Висакха отдала в дар украшение, которое стоило 90 100 000 крор, Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана руководил постройкой нового монастыря. Постройка монастыря была завершена за девять месяцев. Для Будды и собрания монахов было построено сооружение, достойное для их обители, с тысячью прекрасных комнат: пятью сотнями комнат на нижнем этаже и пятью сотнями комнат на верхнем этаже. Как говорили, он был подобен дворцам дэвов, его пол походил на мозаику из драгоценных камней, украшенный прекрасными орнаментами и узорами, гармоничное распределение пространства, ровные стены с прекрасной белой штукатуркой, украшенные красивой резной работой по дереву, отполированные столбы, стропила, балки, карнизы, дверные косяки, окна, лестницы и т.д. Также качественно и искусно были устроены вспомогательные здания, павильоны и аллеи обители. Когда монастырь был закончен, смета составила 90,000,000 крор. Когда Висакха поднялась в здание, вместе с пятью сотнями спутниц, и увидев его великолепие, радостно сказала им: «Какие бы заслуги я не приобрела от строительства этого великолепного монастыря, сорадуйтесь этому, так как я разделяю эти заслуги с вами». «Действительно, так оно и будет, так оно и будет»—сказали они, и преисполненные веры, радовались. 

Благословенный (Будда) пребывал в Саваттхи. В то время, одна мирская последовательница, услышав о том, какие великие заслуги приносит дар жилищ, и преисполнившись намерения [совершить такой дар Сангхе], отправилась к Благословенному (Будде). Почтительно поприветствовав Благословенного (Будду), она сказала: «Достопочтенный, я желаю построить жилища [в качестве дара Сангхе]. Я прошу, чтобы вы указали подходящее место». Благословенный (Будда) поручил это монахам. Монахи указали ей подходящее место. Тогда она возвела там прекрасные жилища, и насадила вокруг манговые деревья. Жилища, окруженные со всех сторон рядами манговых деревьев, дающих приятную тень, с дорожками усыпанными белым песком, были подобны прекрасным жемчужным нитям. Женщина украсила жилища разноцветными гобеленами, цветочными гирляндами и благоухающими венками, как хоромы богов, развесила масляные лампы, и обернула манговые деревья новой тканью, посвятив ее Сангхе. Когда она умерла, то возродилась в мире Таватимса. Для нее появился большой дворец, окруженный манговой рощей. Там, в окружении множества нимф, она наслаждалась божественным блаженством. Достопочтенный тхера Маха-Моггаллана, путешествуя по божественным мирам, подошел к ней и спросил…