3.133. Воин 

4.181. Воин  Благословенный сказал: «Монахи, обладая четырьмя факторами, воин достоин царя, является принадлежностью царя, считается одним из факторов царствования. Какими четырьмя? 
Вот воин 
Обладая этими четырьмя факторами, воин достоин царя, является принадлежностью царя, считается одним из факторов царствования. Точно также, обладая четырьмя качествами, монах достоин даров, достоин гостеприимства, достоин подношений, достоин почтительного приветствия—непревзойдённое поле заслуг для мира. Какими четырьмя? Вот монах умелый в местах… раскалывает большое тело. 

(2) Подобно тому, как воин является стрелком на дальние расстояния, так и ученик Благородных обладает правильным сосредоточением. Любую форму—прошлую, настоящую, будущую, внутреннюю или внешнюю, грубую или утончённую, низшую или возвышенную, далёкую или близкую—ученик Благородных с помощью правильного сосредоточения видит правильной мудростью всякую форму в соответствии с действительностью: «Это не моё. Я не таков. Это не моё «я».  (3) Подобно тому, как воин является метким стрелком, точно также ученик Благородных имеет правильное воззрение. С помощью правильного воззрения ученик Благородных понимает в соответствии с действительностью: «Это—страдание». Он понимает в соответствии с действительностью: «Это—источник страдания»… «Это—прекращение страдания»… «Это—путь, ведущий к прекращению страдания». 
(4) Подобно тому, как воин раскалывает большое тело, точно также ученик Благородных обладает правильным освобождением. С помощью правильного освобождения ученик Благородных раскалывает огромную груду невежества». 
Даже если воин знает множество трюков, которые можно выполнить с помощью стрел, только если он наделён тремя качествами, он достоин царя, является принадлежностью царя, считается одним из факторов царствования. Какими тремя? Он стрелок на дальние расстояния, меткий стрелок, и он тот, кто раскалывает большое тело. 

(1) Бывает так, что монах, увидев облако пыли, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в монашеской тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни домохозяина. И что в его случае означает облако пыли? Вот монах слышит: «В той деревне или в том городе есть прекрасная, очаровательная, грациозная девушка или женщина с бесподобной фигурой, как цветок лотоса». Услышав это, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в монашеской тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни. Вот что в его случае является облаком пыли. Такой человек, я говорю вам, подобен воину, который, увидев облако пыли, поднятое вражеской армией, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые личности. Такова первая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов.  (2) Далее, бывает так, что монах выдерживает вид облака пыли, но, увидев навершие вражеского знамени, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни домохозяина. И что в его случае означает навершие вражеского знамени? Вот монах не только слышит, что «в той деревне или в том городе есть прекрасная, очаровательная, грациозная девушка или женщина с бесподобной фигурой как цветок лотоса», но и видит сам, что в этой деревне или в этом городе есть прекрасная, очаровательная, грациозная девушка или женщина с бесподобной фигурой, как цветок лотоса. Увидев её, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни. Вот что в его случае является навершием вражеского знамени. Такой человек, я говорю вам, подобен воину, который выдерживает вид облака пыли, но, увидев навершие вражеского знамени, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые личности. Такова вторая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов. 
(3) Далее, бывает так, что монах выдерживает вид облака пыли и вид навершия вражеского знамени, но, услышав гул вражеской армии, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни домохозяина. И что в его случае означает гул? Вот монах уходит в безлюдную местность, к подножию дерева, или в пустое жилище. К нему подходит женщина и хихикает над ним, зазывает его, громко смеётся и дразнит. По мере того, как она хихикает, зазывает, смеётся и дразнит его, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может вести святую жизнь. Объявляя о своей немощности в тренировке, он оставляет её и возвращается к низшей жизни домохозяина. Вот что в его случае является гулом приближающейся вражеской армии. Такой человек, я говорю вам, подобен воину, который выдерживает вид облака пыли и навершия вражеского знамени, но, услышав гул вражеской армии, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые личности. Такова третья подобная воину личность, что можно встретить среди монахов. 
(4) Далее, бывает так, что монах выдерживает вид облака пыли, вид навершия и гул, но в ближнем бою его сражают, и он падает раненым. И что в его случае означает ближний бой? Вот монах уходит в безлюдную местность, к подножию дерева, или в пустое жилище. К нему подходит женщина и садится рядом с ним, ложится рядом с ним, бросается ему на шею. Когда она садится рядом с ним, ложится рядом с ним, бросается ему на шею—он, не оставляя тренировки, не объявляя о своей немощности—совершает с ней половой акт. Вот что в его случае является ближним боем. Такой человек, я говорю вам, подобен воину, который выдерживает вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени и гул, но в ближнем бою его сражают, и он падает раненым. Таковы некоторые личности. Такова четвёртая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов. 
5.75. Воин (I) 
Благословенный сказал: «Монахи, есть пять типов воинов в мире. Какие пять? 
Бывает так, что воин выдерживает вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени, выдерживает гул и близкий бой. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Таковы некоторые воины. Это пятый тип воина в этом мире. 
Бывает так, что воин выдерживает вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени, выдерживает гул, но в близком бою его сражают, и он падает раненым. Таковы некоторые воины. Это четвёртый тип воина в этом мире. 
Бывает так, что воин выдерживает вид облака пыли и навершия вражеского знамени, но, услышав гул приближающейся вражеской армии, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые воины. Это третий тип воина в этом мире. 
Бывает так, что воин выдерживает вид облака пыли, но, увидев навершие вражеского знамени, он спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые воины. Это второй тип воина в этом мире. 
Бывает так, что воин, увидев облако пыли, поднятое вражеской армией, спотыкается, бледнеет, не берёт себя в руки, не может идти в бой. Таковы некоторые воины. Это первый тип воина в этом мире. 
Таковы пять типов воинов в этом мире. 
Точно также, монахи, есть пять подобных воинам личностей среди монахов. Какие пять? 
Эта личность, монахи, я говорю вам, подобна воину, который может выдержать вид облака пыли, вид навершия вражеского знамени, гул и ближний бой. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Таковы некоторые личности. Такова пятая подобная воину личность, что можно встретить среди монахов. Таковы пять подобных воинам личностей среди монахов». 

5.76. Воин (II)  Благословенный сказал: «Монахи, есть пять видов воинов в этом мире. Какие пять? 
Бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги сражают его и убивают. Бывают такие воины, монахи. Таков первый вид воина в мире. 
Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Бывают такие воины, монахи. Таков пятый вид воина в мире. 
Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги ранят его. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, и в итоге он выздоравливает от этого ранения. Бывают такие воины, монахи. Таков четвёртый вид воина в мире. 
Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги ранят его. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, но, по мере того как они делают так, он умирает из-за этого ранения. Бывают такие воины, монахи. Таков третий вид воина в мире. 
Далее, бывает так, что некий воин берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Он пребывает усердным и пылким в битве, но его враги ранят его. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Но пока его несут к родным, он по дороге умирает, даже не добравшись до дома. Бывают такие воины, монахи. Таков второй вид воина в мире. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву. Выиграв сражение, он выходит победителем на поле боя. Бывают, монахи, такие личности. Таков пятый вид личности среди монахов, подобной воину. Таковы пять видов личностей среди монахов, которые подобны воинам». 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, и в итоге он выздоравливает от этого ранения. Бывают, монахи, такие личности. Таков четвёртый вид личности среди монахов, подобной воину. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Его родные ухаживают и присматривают за ним, но, по мере того как они делают так, он умирает из-за этого ранения. Бывают, монахи, такие личности. Таков третий вид личности среди монахов, подобной воину. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги ранят его по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Его товарищи выносят его с поля боя и несут к родным. Но пока его несут к родным, он по дороге умирает, даже не добравшись до дома. Бывают, монахи, такие личности. Таков второй вид личности среди монахов, подобной воину. 
Такая личность, я говорю вам, подобна воину, который берёт щит и меч, вооружается луком и колчаном, и бросается в битву, но его враги сражают его и убивают по мере того, как он пребывает усердным и пылким в битве. Бывают, монахи, такие личности. Таков первый вид личности среди монахов, подобной воину. 
Таковы пять видов воинов в мире. Точно также, есть пять видов личностей среди монахов, которые подобны воинам. Какие пять? 

«В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища—а именно, танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу козлов, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—отшельник Готама избегает посещать подобным образом зрелища»—вот что, монахи, способен произнести мирской человек, произнося хвалу Татхагате. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности.  И вот, господин, я спрашиваю Блаженного: «Существуют ведь, господин, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, господин, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Аджите Кесакамбали. Приблизившись, я обменялся с Аджитой Кесакамбали дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Аджите Кесакамбали: «Существуют ведь, досточтимый Аджита, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Аджита, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Маккхали Госале. Приблизившись, я обменялся с Маккхали Госалой дружескими дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Маккхали Госале: «Существуют ведь, досточтимый Госале в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Госала, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Нигантхе Натапутте. Приблизившись, я обменялся с Нигантхой Натапуттой дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Нигантхе Натапутте: «Существуют ведь, досточтимый Аггивессана, занятые в различных отраслях ремесел—а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Аггивессана, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Пакудхе Каччаяне. Приблизившись, я обменялся с Пакудхой Каччаяной дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Пакудхе Каччаяне: «Существуют ведь, досточтимый Каччаяна, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Каччаяна, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Однажды, господин, я приблизился к Пуране Кассапе. Приблизившись, я обменялся с Пураной Кассапой дружескими дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Пуране Кассапе: «Существуют ведь, досточтимый Кассапа, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Кассапа, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
Однажды, господин, я приблизился к Санджае Беллаттхипутте. Приблизившись, я обменялся с Санджаей Беллаттхипуттой дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И сев в стороне, я, господин, так сказал Санджае Беллаттхипутте: «Существуют ведь, досточтимый Санджая, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом (своего) ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли, досточтимый Санджая, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 
«Существуют ведь, господин, занятые в различных отраслях ремесел, а именно: сведущие в уходе за слонами, сведущие в коневодстве, колесничие, лучники, знаменосцы, распорядители в войске, распределяющие провиант, благородные воины, искушенные в набегах, не уступающие большому слону, герои, воители в кожаном панцире, дети рабов, повара, брадобреи, банщики, изготовители сладостей, плетельщики венков, красильщики, ткачи, плетельщики корзин, гончары, вычисляющие, считающие по пальцам, а также и занятые в других различных отраслях ремесел подобного рода—и они живут в этом зримом мире зримым плодом своего ремесла, им они радуют и удовлетворяют самих себя, радуют и удовлетворяют мать и отца, радуют и удовлетворяют ребенка и жену, радуют и удовлетворяют друга и товарища, доставляют отшельникам и брахманам благодатные подношения, связанные с небом, несущие счастье, ведущие на небеса. Можно ли господин, указать таким же образом зримый плод отшельничества в этом зримом мире?» 

борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск, 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск,—он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности. 

И брахмана Ведхадипа услышал весть, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послал вестников, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и я брахмана. Достоин получить часть святых останков Благословенного. Над останками я воздвигну ступу, и буду поклоняться ему».  И Булы Аллакаппанские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них». 
И Личчхави Весальские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них». 
И Маллы Павские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и будем поклоняться ему». 
И Мории Пиппхаливанские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить часть святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу». И услышали в ответ: «Не осталось более частиц святых останков Благословенного», и они взяли себе золы из костра. 
И Сакьи Капилаваттские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них». 
Колии Рамагамские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них». 
Тогда царь Магадхи, Аджатасатту, сын царицы из рода Видехи, услышал весть, что Благословенный скончался в Кусинаре. И он послал вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и я из касты воинов. Я достоин получить частицу святых останков Благословенного. Над останками я воздвигну ступу, и устрою торжество в честь них». 

Вот я вижу неких благородных воинов—учёных мужей, утончённых, умелых в ведении дебатов, подобных метким стрелкам из лука. Они подкрадываются и, выстреливая, разбивают философские утверждения на куски умением вести полемику. И вот они слышат: «Отшельник Готама, как говорят, посетит нашу деревню или город». Они подбирают вопрос таким образом: «Встретившись с отшельником Готамой, мы зададим ему этот наш вопрос. Если, когда его так спросим, он ответит так-то, то мы покажем несостоятельность его учения этак. А если, когда его так спросим, он ответит этак, то мы покажем несостоятельность его учения так-то». 

Как если бы, Малункьяпутта, когда человека ранили отравленной стрелой, и его друзья и товарищи, его родственники и члены семьи пригласили лекаря, чтобы тот оказал ему помощь, а человек скажи: “Я не дам лекарю извлечь стрелу, пока не узнаю, был ли тот, кто меня ранил, воином, жрецом, торговцем или ремесленником. Я не дам лекарю извлечь стрелу, пока не узнаю имя и род того, кто меня ранил. Пока не узнаю, тот, кто меня ранил, высокий, низкорослый или среднего роста. Темнокож он, светлокож или смугл. Живёт он в деревне, городке или городе с крепостью. Из лука стрелял он или из арбалета. Из лыка, камыша, жилы, пеньки или коры на луке у него тетива. Из дикой или культурной породы сделано древко. Из перьев грифа, цапли, ястреба, павлина или аиста сделано оперение. Жилой вола, буйвола, оленя или обезьяны обмотано древко. Зазубрен, заточен, изогнут, с шипами, в форме клыков телёнка или в форме ланцета наконечник.” 

И воины, как и все великие князья  «Нет, я не справляю свадьбы ни сына, ни дочери, и Бимбисара, вождь великого воинства, не приглашён мною со своими воинами, но великое приношение предстоит мне. Пустынник Готама, сын Шакья, с общиной нищенствующих,—кого прославляют в таких словах: «он—Благословенный, славный, совершенно просвещённый, одаренный славными знаниями и делами, счастливый, предводитель мира, несравненный наставник, озаренный среди людей и богов,—он придёт ко мне завтра вкусить пищи вместе с общиной нищенствующих». 
«Прекрасно тело твоё, ты—блистательный, рождённый для высшего; золотист цвет твоей кожи, зубы твои белы, ты строен. Все признаки великого назначения есть на твоем теле, все приметы возвышенной судьбы. Ясны твои очи, нежно тело, ты могуч и прекрасен, подобно солнцу ты светишь среди пустынников. Вид твой прекрасен, кожа подобна золоту; о, зачем ты, озарённый дивною красотою, ведешь жизнь пустынника? Царём бы быть тебе, властителем мира, водителем четырёхкратной земли, победителем, властителем Индии. Воины и военачальники преклонятся перед тобой: правь, о Готама, как царь царей, руководящий народами! 
«Разве славный Кенья справляет свадьбу сына или дочери, или задумал принести великую жертву, или царь Бимбисара, обладатель великого воинства, приглашён им завтра на обед со своими воинами?» 

Затем, Господин, мои воины пришли ко мне… …Поэтому, Господин, я отдал третьи врата воинам. Там воины раздавали дары, а мои дары вернулись ко мне. 

Когда, великий царь, ты пребываешь в прилежании, опираясь на прилежание, то свита твоих князей-кхаттиев будет думать так… твои воины будут думать так… твои подданные в городе и в сёлах будут думать так: «Царь пребывает в прилежании, опираясь на прилежание. Почему бы нам тоже не пребывать в прилежании, опираясь на прилежание?». 

«Друзья, мудрые воины, мудрые брахманы, мудрые домохозяева, мудрые отшельники будут расспрашивать монаха, который пришёл из другого царства—поскольку, друзья, мудрые люди любознательны: «Что говорит ваш учитель, чему он учит?» Когда вас так спросят, друзья, вам следует ответить: «Наш учитель, друзья, учит устранению желания и жажды».  «Друзья, мудрые воины, мудрые брахманы, мудрые домохозяева, мудрые отшельники будут расспрашивать монаха, который пришёл из другого царства—поскольку, друзья, мудрые люди любознательны: «Что говорит ваш учитель, чему он учит?» Я надеюсь, что вы, почтенные, хорошо освоили учения, хорошо ухватили их, хорошо уделили им внимание, хорошо рассмотрели их, хорошо проникли в них своей мудростью, так чтобы когда вы будете отвечать, вы скажете так, как это было сказано Благословенным, и не исказите им сказанное так, что это было бы противоположным действительности; надеюсь, что вы объясните в соответствии с Дхаммой, так чтобы ваши утверждения не повлекли бы за собой уместной почвы для критики». 
Когда вы так ответите, друзья, мудрые воины, мудрые брахманы, мудрые домохозяева, мудрые отшельники могут спросить вас далее—поскольку, друзья, мудрые люди любознательны: «В отношении чего ваш учитель учит устранению желания и жажды?» Когда вас так спросят, друзья, вам следует ответить: «Наш учитель, друзья, учит устранению желания и жажды к форме, устранению желания и жажды к чувству… восприятию… формациям ума… сознанию». 
Когда вы так ответите, друзья, мудрые воины, мудрые брахманы, мудрые домохозяева, мудрые отшельники могут спросить вас далее—поскольку, друзья, мудрые люди любознательны: «Увидев опасность в чём, ваш учитель учит устранению желания и жажды к форме… чувству… восприятию… формациям… сознанию?» Когда вас так спросят, друзья, вам следует ответить: «Если, друзья, человек не лишён жажды, желания, привязанности, страсти, стремления в отношении формы, то тогда с изменением и с переменами формы в нём возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние. Если, друзья, человек не лишён жажды, желания, привязанности, страсти, стремления в отношении чувства… восприятия… формаций… сознания, то тогда с изменением и с переменами сознания в нём возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние. Увидев эту опасность, наш учитель учит устранению желания и жажды к чувству… восприятию… формациям… сознанию». 
Когда вы так ответите, друзья, мудрые воины, мудрые брахманы, мудрые домохозяева, мудрые отшельники могут спросить вас далее—поскольку, друзья, мудрые люди любознательны: «Увидев преимущество в чём, ваш учитель учит устранению желания и жажды к форме… чувству… восприятию… формациям… сознанию?» Когда вас так спросят, друзья, вам следует ответить: «Если, друзья, человек лишён жажды, желания, привязанности, страсти, стремления в отношении формы, то тогда с изменением и с переменами формы в нём не возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние. Если, друзья, человек лишён жажды, желания, привязанности, страсти, стремления в отношении чувства… восприятия… формаций… сознания, то тогда с изменением и с переменами сознания в нём не возникает печаль, стенание, боль, горе и отчаяние. Увидев это преимущество, наш учитель учит устранению желания и жажды к чувству… восприятию… формациям… сознанию». 

«В самом деле, начальник, мне не достучаться до тебя, когда я говорю: «Довольно, начальник, оставь это. Не спрашивай меня об этом». Но, всё же, я отвечу тебе. Когда, начальник, наёмник усердный и пылкий в битве, то его ум уже низок, испорчен, направлен неправильным образом так: «Пусть эти существа будут убиты, повержены, уничтожены, ликвидированы, истреблены». Если затем другие убьют его, прикончат его, по мере того как он пребывает усердным и пылким в битве, то, после распада тела, после смерти, он перерождается в «аду убитых воинов». 

эти две сутты идентичны СН 42.3, но в первой действующим лицом является начальник воинов на боевых слонах Хаттхароха, а во второй—начальник кавалеристов Ассароха. 

эти две сутты идентичны СН 42.3, но в первой действующим лицом является начальник воинов на боевых слонах Хаттхароха, а во второй—начальник кавалеристов Ассароха. 

«Кто жаден, завистлив к чужим богатствам, кто, будучи рожден в семье воинов, жаждет владычества над целым светом,—вот причина потери для теряющего». 

Итак, не рождением становится человек презренным, не рождением он становится и брахманом; нет, за свои дела заслуживают презрения и за свои дела прославляются брахманом. Знай же ты, что это—правда. Вот, что я расскажу тебе: жил один презираемый, по имени Матанга. Матанга достиг высочайшей славы, достигаемой здесь лишь немногими,—и брахманы и воины приходили служить ему. Он воссел на колесницу богов и вступил на ту высочайшую дорогу, на которой нет земной пыли; отринув всякое плотское желание, он вошел в царство Брахмы. А ведь его происхождение не сулило ему возрождения в царстве Брахмы… С другой стороны, есть брахманы, рожденные в семьях наставников, друзей гимнов. Но они увязли в своих грехах и достойны только презрения в этом мире, а в будущем их ждет преисподняя: ни от порицания, ни от мрачного места не спасет их происхождение. Итак, не рождением становится человек презренным, не рождением он становится и брахманом; нет, за свои дела заслуживают презрения и за свои дела прославляются брахманом. Когда кончил свою речь Совершенный, то брахман обратился к нему с такими словами: 

Боги и праотцы, Индра и Асуры, и все духи воскликнули: «Это несправедливость!»—когда оружие вонзилось в коров… Прежде было три бедствия: желание, голод, погибель,—со времени убиения коров стало их девяносто восемь. Свершилась несправедливость насилия, убиты неповинные коровы, жрецы отпали от Дхаммы! Посрамлено Мудрым это дряхлое и низкое учение,—и на тех, кто следует этому обычаю, ты смотри, как на оскверняющих пламя жертвенника. С той поры, как нарушена была Дхамма, наступила вражда между кастами и жёны стали пренебрегать мужьями. Воины и брахманы, и другие кастовые разбрелись в пререканиях и спорах и подпали грешной силе плотских наслаждений. 

Я уберу для тебя воинское жилище, 

Видя со всех сторон снаряжённое воинство  Вот твоё воинство, о Мара, 
Никто не поборет того воинства, кроме Победителя, 
Это воинство твоё, не побеждённое ни людьми, ни богами,— 

«Зачем мудрецы и простые люди, воины и брахманы приносят в этом мире обильные жертвы?» вновь вопросил брахман.  Совершенный ответил: «Не брахман я, не царевич, не воин; близко зная людские обычаи, я иду по миру в раздумье, ничем не обладающий. Накинув свой плащ, я иду, бездомный, с отрезанными волосами, с утихшими чувствами, иду, не смешиваясь с людскою толпой. Праздный вопрос о моем роде предложил ты мне, о брахман!» 

И воины, как и все великие князья  «Нет, я не справляю свадьбы ни сына, ни дочери, и Бимбисара, вождь великого воинства, не приглашён мною со своими воинами, но великое приношение предстоит мне. Пустынник Готама, сын Шакья, с общиной нищенствующих,—кого прославляют в таких словах: «он—Благословенный, славный, совершенно просвещённый, одаренный славными знаниями и делами, счастливый, предводитель мира, несравненный наставник, озаренный среди людей и богов,—он придёт ко мне завтра вкусить пищи вместе с общиной нищенствующих». 
«Прекрасно тело твоё, ты—блистательный, рождённый для высшего; золотист цвет твоей кожи, зубы твои белы, ты строен. Все признаки великого назначения есть на твоем теле, все приметы возвышенной судьбы. Ясны твои очи, нежно тело, ты могуч и прекрасен, подобно солнцу ты светишь среди пустынников. Вид твой прекрасен, кожа подобна золоту; о, зачем ты, озарённый дивною красотою, ведешь жизнь пустынника? Царём бы быть тебе, властителем мира, водителем четырёхкратной земли, победителем, властителем Индии. Воины и военачальники преклонятся перед тобой: правь, о Готама, как царь царей, руководящий народами! 
«Разве славный Кенья справляет свадьбу сына или дочери, или задумал принести великую жертву, или царь Бимбисара, обладатель великого воинства, приглашён им завтра на обед со своими воинами?» 

Кто между людьми живёт скотоводством, тот мирянин, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живёт ручным трудом, тот ремесленник, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живёт торговлей, тот купец, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живёт, прислуживая другим, тот слуга, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто среди людей живет разбоем, тот грабитель, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто среди людей живет стрельбой из лука, тот воин, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми живет, свершая домашние священные обряды, тот жрец, а не брахман,—знай же то, о Васеттха. Кто между людьми владеет многими землями и селениями, тот царь, а не брахман,—знай же то, о Васеттха.  То, что здесь получило название «имени-и-формы», есть одно лишь именование. Но не так оно было принято в общем согласии. Долгим временем утвердились здесь мысли невежд,—и вот невежды поучают нас, что брахманом становятся по рождению. Но не рождением становится человек брахманом и не рождением не становится им; нет, своими делами становится человек брахманом и своими делами не становится им. По роду своих занятий землепашец зовется землепашцем, ремесленник—ремесленником, купец—купцом, слуга—слугою, разбойник—разбойником, воин—воином, жрец—жрецом, властитель—властителем. Мудрый, ясно видя причины вещей, верно оценивая то, что исходит из делания, знает смысл и значение происходящего. Деланием существует Вселенная, деланием живет людской род: как колесо на оси, все существа утвердились на делании. Терпением, благочестием, смирением и покорностью—вот чем становится человек брахманом, вот за что величается он именем лучшего из людей. Умиротворённый, ведающий три святые истины, сокрушивший возрождение,—знай, о Васеттха,—близок к Брахме и Индре!» 

Брахманы и воины приносят жертвы богам, обильным в мире?  Все брахманы и воины потому приносят жертвы богам, 
Все те брахманы и воины, что щедро приносят здесь жертвы богам, 

Он живет, побеждая воинство Мары 

4. Далее, подобно тому, как все великие реки—такие как Ганг, Ямуна, Ачиравати, Сарабху, Махи—достигая океана, теряют свои прежние имена и считаются просто «океаном»—то точно также, когда представители четырёх варн—благородные воины, жрецы, купцы, рабочие—оставляют жизнь домохозяина и живут бездомной жизнью в Учении и Дисциплине, провозглашёнными Татхагатой, они отбрасывают прежние имена и кланы, и считаются просто «отшельниками, сынами Сакьев» … —это четвёртая удивительная и поразительная вещь насчёт этого Учения и Дисциплины, и когда монахи видят [этот факт] вновь и вновь, это доставляет им огромное удовольствие.