“Durakkhāte, bhikkhave, dhammavinaye yo āraddhavīriyo so dukkhaṁ viharati.  “Монахи, любой человек, который зарождает усердие в плохо разъяснённой Дхамме и Винае, пребывает в страдании. 
“Mendicants, in a poorly explained teaching and training an energetic person lives in suffering. 
“Svākkhāte, bhikkhave, dhammavinaye yo kusīto so dukkhaṁ viharati. 
“Монахи, любой человек, который ленив в хорошо разъяснённой Дхамме и Винае, пребывает в страдании. 
“Mendicants, in a well explained teaching and training a lazy person lives in suffering. 

anicce dukkhasaññaṁ bhāveti …  развивает восприятие болезненности в ненадежном… 
the perception of suffering in impermanence … 

Na parimuccati dukkhasmāti vadāmi.  Он не освобождён от боли, я говорю вам. 
You’re not freed from suffering, I say. 
Parimuccati dukkhasmāti vadāmi. 
Он освобождён от боли, я говорю вам. 
You’re freed from suffering, I say. 

Sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  …в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
Giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, they enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 

Idha, bhikkhave, yassaṁ parisāyaṁ bhikkhū ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānanti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ nappajānanti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ nappajānanti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānanti.  Собрание, в котором монахи не понимают в соответствии с действительностью: “Это – боль”; не понимают в соответствии с действительностью: “Это – схождение боли”… “Это – истечение боли”… “Это – к истечение боли ведущая практика”, 
An assembly where the mendicants don’t truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
Idha, bhikkhave, yassaṁ parisāyaṁ bhikkhū ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānanti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānanti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānanti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānanti. 
Собрание, в котором монахи понимают в соответствии с действительностью: “Это – боль”; не понимают в соответствии с действительностью: “Это – схождение боли”… “Это – истечение боли”… “Это – к истечение боли ведущая практика”, 
An assembly where the mendicants truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

“Dvīhi, bhikkhave, dhammehi samannāgato dukkhaṁ viharati.  “Наделенный, монахи, двумя качествами, пребывает в боли. 
“Anyone who has two things lives in suffering. 
Imehi kho, bhikkhave, dvīhi dhammehi samannāgato dukkhaṁ viharati”. 
Этими, монахи, двумя качествами наделенный, пребывает в боли”. 
Anyone who has these two things lives in suffering.” 

“Dveme, bhikkhave, dhammā akusalā … dveme, bhikkhave, dhammā kusalā … dveme, bhikkhave, dhammā sāvajjā … dveme, bhikkhave, dhammā anavajjā … dveme, bhikkhave, dhammā dukkhudrayā … dveme, bhikkhave, dhammā sukhudrayā … dveme, bhikkhave, dhammā dukkhavipākā … dveme, bhikkhave, dhammā sukhavipākā … dveme, bhikkhave, dhammā sabyābajjhā … dveme, bhikkhave, dhammā abyābajjhā.  “Эти, монахи, два неблагих качества… два благих качества… два порицаемых качества… два не порицаемых качества… два качества, имеющие своим исходом боль… два качества, имеющие своим исходом приятное… два качества, которые оканчиваются болью… два качества, которые оканчиваются приятным… два вредных качества… два безвредных качества. 
“These two things are unskillful … are skillful … are blameworthy … are blameless … have suffering as outcome … have happiness as outcome … result in suffering … result in happiness … are hurtful … are not hurtful. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, yasmiṁ padese bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Где он понял в соответствии с действительностью: “Это - боль”, и “Это - схождение боли”, и “Это - истечение боли”, и “Это - к истечению боли ведущая практика”. 
The place where the mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – скапливание боли”… “Это – истечение боли”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when a mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

So sabyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhaṁ vedanaṁ vedayati ekantadukkhaṁ, seyyathāpi sattā nerayikā.  Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами ада. 
Touched by hurtful contacts, they experience hurtful feelings that are exclusively painful—like the beings in hell. 
So sabyābajjhehipi abyābajjhehipi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhampi abyābajjhampi vedanaṁ vedayati vokiṇṇasukhadukkhaṁ, seyyathāpi manussā ekacce ca devā ekacce ca vinipātikā. 
Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. 
Touched by both hurtful and pleasing contacts, they experience both hurtful and pleasing feelings that are a mixture of pleasure and pain—like humans, some gods, and some beings in the underworld. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, yaṁ puggalaṁ āgamma puggalo ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti;  Далее, [бывает такой] человек, с помощью которого другой [человек] пришёл к пониманию в соответствии с действительностью: “Это – боль”, и “Это – скапливание боли”, и “Это – истечение боли”, и “Это – к истечению боли, ведущая практика”. 
Furthermore, the person who has enabled you to truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Idha, bhikkhave, ekacco puggalo ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот некий человек понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”, и “Это – скапливание боли”, и “Это – истечение боли”, и “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s a person who truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
evamevaṁ kho, bhikkhave, idhekacco puggalo ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
точно также некий человек понимает в соответствии с действительностью: Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
In the same way, a person truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Dukkhassantakaro siyā”ti.  Конец страданиям положить он может”. 
would make an end of suffering.” 

‘bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassa’.  монахом, который отрезал жажду, сбросил путы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям. 
a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering. 

api nu tassa gahapatissa vā gahapatiputtassa vā uppajjeyyuṁ rāgajā pariḷāhā kāyikā vā cetasikā vā yehi so rāgajehi pariḷāhehi pariḍayhamāno dukkhaṁ sayeyyā”ti?  Мог бы в этом домохозяине или сыне домохозяина возникнуть телесный и умственный жар, рождённый страстью, который мучил бы его так, что он спал бы беспокойно?” 
Is it not possible that a fever born of greed—physical or mental—might arise in that householder or householder’s son, burning him so he sleeps badly?” 
“Yehi kho so, kumāra, gahapati vā gahapatiputto vā rāgajehi pariḷāhehi pariḍayhamāno dukkhaṁ sayeyya, so rāgo tathāgatassa pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo. 
“В этом домохозяине или сыне домохозяина мог бы возникнуть телесный и умственный жар, рождённый страстью, который мучил бы его так, что он спал бы беспокойно. Но Татхагата отбросил эту страсть, срубил её под корень, сделал её подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем. 
“The greed that burns that householder or householder’s son, making them sleep badly, has been cut off at the root by the Realized One, made like a palm stump, obliterated, and unable to arise in the future. 
mohajā pariḷāhā kāyikā vā cetasikā vā yehi so mohajehi pariḷāhehi pariḍayhamāno dukkhaṁ sayeyyā”ti? 
заблуждением, который мучил бы его так, что он спал бы беспокойно?” 
or a fever born of delusion—physical or mental—might arise in that householder or householder’s son, burning him so he sleeps badly?” 
“Ye hi kho so, kumāra, gahapati vā gahapatiputto vā mohajehi pariḷāhehi pariḍayhamāno dukkhaṁ sayeyya, so moho tathāgatassa pahīno ucchinnamūlo tālāvatthukato anabhāvaṅkato āyatiṁ anuppādadhammo. 
“В этом домохозяине или сыне домохозяина мог бы возникнуть телесный и умственный жар, рождённый заблуждением, который мучил бы его так, что он спал бы беспокойно. Но Татхагата отбросил это заблуждение, срубил его под корень, сделал его подобным обрубку пальмы, уничтожил так, что оно более не сможет возникнуть в будущем. 
“The delusion that burns that householder or householder’s son, making them sleep badly, has been cut off at the root by the Realized One, made like a palm stump, obliterated, and unable to arise in the future. 

sabbadukkhaṁ upaccagun”ti.  За рамки страданий он вышел”. 
and risen above all suffering.” 

Sakko hi, bhikkhave, devānamindo aparimutto jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, aparimutto dukkhasmāti vadāmi.  Потому что Сакка, царь дэвов, не освобождён от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не освобождён от страданий, я говорю вам. 
Because Sakka, lord of gods, is not exempt from rebirth, old age, and death, from sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. He is not exempt from suffering, I say. 
So hi, bhikkhave, bhikkhu parimutto jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, parimutto dukkhasmāti vadāmī”ti. 
Потому что этот монах освобождён от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он освобождён от страданий, я говорю вам”. 
Because that mendicant is exempt from rebirth, old age, and death, from sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. He is exempt from suffering, I say.” 

Api ca khomhi otiṇṇo jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto.  Я погружён в страдание, одолеваем страданием. 
But I was swamped by rebirth, old age, and death; by sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. I was swamped by suffering, mired in suffering. 
Appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethāti. 
Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания”. 
And I thought, “Hopefully I can find an end to this entire mass of suffering.” 
Api ca khomhi otiṇṇo jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto. 
 
But I was swamped by rebirth, old age, and death, by sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. I was swamped by suffering, mired in suffering. 
Appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. 
Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания”. 
And I thought, “Hopefully I can find an end to this entire mass of suffering.” 
Api ca khomhi otiṇṇo jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto. 
 
But I was swamped by rebirth, old age, and death, by sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. I was swamped by suffering, mired in suffering. 
Appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethāti. 
Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания”. 
And I thought, “Hopefully I can find an end to this entire mass of suffering.” 

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu ātāpī nipako sato sammā dukkhassa antakiriyāyā”ti.  то тогда он зовётся монахом, который решителен, бдителен и осознан ради осуществления полного окончания страданий”. 
This is called a mendicant who is keen, alert, and mindful so as to rightly make an end of suffering.” 

“Ratto kho, brāhmaṇa, rāgena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti.  “Брахман, [вот] некий человек возбуждён страстью, одолеваем страстью, с умом, охваченным ей, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. 
“A greedy person, overcome and overwhelmed by greed, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
Rāge pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда страсть отброшена, то он не планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния. 
When greed has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 
Duṭṭho kho, brāhmaṇa, dosena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
[Вот] некий человек полон ненависти, одолеваем ненавистью, с умом, охваченным ей, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье… переживает умственное страдание и уныние… 
A hateful person, overcome by hate, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
Dose pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда ненависть отброшена, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. 
When hate has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 
Mūḷho kho, brāhmaṇa, mohena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
[Вот] некий человек полон заблуждения, одолеваем заблуждением, с умом, охваченным им, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье… переживает умственное страдание и уныние… 
A deluded person, overcome by delusion, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
Mohe pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. 
When delusion has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 

“Ratto kho, brāhmaṇa, rāgena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti.  “Брахман, [вот] некий человек возбуждён страстью, одолеваем страстью, с умом, охваченным ей, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. 
“A greedy person, overcome by greed, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
Rāge pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда страсть отброшена, то он не планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния. 
When greed has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 
mūḷho kho, brāhmaṇa, mohena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
[Вот] некий человек полон заблуждения, одолеваем заблуждением, с умом, охваченным им, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье… переживает умственное страдание и уныние… 
A deluded person, overcome by delusion, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
Mohe pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. 
When delusion has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 

Ratto kho, brāhmaṇa, rāgena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti.  “Брахман, [вот] некий человек возбуждён страстью, одолеваем страстью, с умом, охваченным ей, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. 
“A greedy person, overcome by greed, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
Rāge pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда страсть отброшена, то он не планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния. 
When greed has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 
mūḷho kho, brāhmaṇa, mohena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
[Вот] некий человек полон заблуждения, одолеваем заблуждением, с умом, охваченным им, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье… переживает умственное страдание и уныние… 
A deluded person, overcome by delusion, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
Mohe pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. 
When delusion has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 

Sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā, pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  …четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
With the giving up of pleasure and pain, and the ending of former happiness and sadness, they enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 
So anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattārīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi, anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ. Tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati. 
Так он вспоминает многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 
They recollect many kinds of past lives. That is: one, two, three, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, a hundred, a thousand, a hundred thousand rebirths; many eons of the world contracting, many eons of the world expanding, many eons of the world contracting and expanding. They remember: ‘There, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn somewhere else. There, too, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn here.’ And so they recollect their many kinds of past lives, with features and details. 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti; 
 
They truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti;   
They truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

‘yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ pubbekatahetū’ti.  “Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это обусловлено тем, что было сделано [им] в прошлом”. 
‘Everything this individual experiences—pleasurable, painful, or neutral—is because of past deeds.’ 
‘yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ issaranimmānahetū’ti. 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это обусловлено созидательной деятельностью Бога”. 
‘Everything this individual experiences—pleasurable, painful, or neutral—is because of God Almighty’s creation.’ 
‘yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ ahetuappaccayā’ti. 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это происходит без условия, без причины”. 
‘Everything this individual experiences—pleasurable, painful, or neutral—has no cause or reason.’ 
‘yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ pubbekatahetū’ti, tyāhaṁ upasaṅkamitvā evaṁ vadāmi: 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это обусловлено тем, что было сделано [им] в прошлом”, и сказал им: 
everything that is experienced is because of past deeds, and I said to them: 
“yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ pubbekatahetū”’ti? 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это обусловлено тем, что было сделано [им] в прошлом”? 
 
‘yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ issaranimmānahetū’ti, tyāhaṁ upasaṅkamitvā evaṁ vadāmi: 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это обусловлено созидательной деятельностью Бога”, и сказал им: 
everything that is experienced is because of God Almighty’s creation, and I said to them: 
yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ issaranimmānahetū’ti? 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это обусловлено созидательной деятельностью Бога”? 
 
‘yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ ahetuappaccayā’ti, tyāhaṁ upasaṅkamitvā evaṁ vadāmi: 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это происходит без условия, без причины”, и сказал им: 
everything that is experienced has no cause or reason, and I said to them: 
yaṁ kiñcāyaṁ purisapuggalo paṭisaṁvedeti sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā sabbaṁ taṁ ahetuappaccayā’ti? 
“Всё, что переживает этот человек – удовольствие, боль, ни-боль-ни-удовольствие – всё это происходит без условия, без причины”? 
 
Vediyamānassa kho panāhaṁ, bhikkhave, idaṁ dukkhanti paññapemi, ayaṁ dukkhasamudayoti paññapemi, ayaṁ dukkhanirodhoti paññapemi, ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadāti paññapemi. 
И [именно] для того, кто переживает чувство, я провозглашаю: “Это – боль”, и “Это – схождение боли”, и “Это – истечение боли”, и “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s for one who feels that I declare: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
Katamañca, bhikkhave, dukkhaṁ ariyasaccaṁ? 
И что такое, монахи, Благородная Истина о боли? 
And what is the noble truth of suffering? 
Jātipi dukkhā, jarāpi dukkhā, (…) maraṇampi dukkhaṁ, sokaparidevadukkhadomanassupāyāsāpi dukkhā, appiyehi sampayogo dukkho, piyehi vippayogo dukkho, yampicchaṁ na labhati tampi dukkhaṁ. Saṅkhittena pañcupādānakkhandhā dukkhā. 
Рождение, в том числе болезненно, старость, в том числе болезненна … смерть, в том числе болезненна, страдание, плач, боль, недовольство и тоска, в том числе болезненны, неполучение желаемого, в том числе болезненно, сжато, пять групп поддерживания, в том числе болезненны. 
Rebirth is suffering; old age is suffering; death is suffering; sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress are suffering; association with the disliked is suffering; separation from the liked is suffering; not getting what you wish for is suffering. In brief, the five grasping aggregates are suffering. 
Idaṁ vuccati, bhikkhave, dukkhaṁ ariyasaccaṁ. 
Вот что называется, монахи, Благородной Истиной о боли. 
This is called the noble truth of suffering. 
Katamañca, bhikkhave, dukkhasamudayaṁ ariyasaccaṁ? 
И что такое, монахи, Благородная Истина об схождении болии? 
And what is the noble truth of the origin of suffering? 
dukkhasamudayaṁ → dukkhasamudayo (bj, sya-all, km) 
jātipaccayā jarāmaraṇaṁ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā sambhavanti. 
С рождением как условием, старость и смерть, печаль, стенание, боль, уныние и отчаяние возникают. 
Rebirth is a condition for old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress to come to be. 
Evametassa kevalassa dukkhakkhandhassa samudayo hoti. 
Таково схождение этой целой груды боли. 
That is how this entire mass of suffering originates. 
Idaṁ vuccati, bhikkhave, dukkhasamudayaṁ ariyasaccaṁ. 
Это называется Благородной Истиной о схождении боли. 
This is called the noble truth of the origin of suffering. 
Katamañca, bhikkhave, dukkhanirodhaṁ ariyasaccaṁ? 
И что такое, монахи, Благородная Истина об истечении боли? 
And what is the noble truth of the cessation of suffering? 
dukkhanirodhaṁ → dukkhanirodho (bj, sya-all, km) 
jātinirodhā jarāmaraṇaṁ sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā nirujjhanti. 
С прекращением рождения, старость и смерть, печаль, стенание, боль, уныние и отчаяние прекращаются. 
When rebirth ceases, old age and death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress cease. 
Evametassa kevalassa dukkhakkhandhassa nirodho hoti. 
Таково истечение этой целой груды боли. 
That is how this entire mass of suffering ceases. 
Idaṁ vuccati, bhikkhave, dukkhanirodhaṁ ariyasaccaṁ. 
Это называется Благородной Истиной об истечении боли. 
This is called the noble truth of the cessation of suffering. 
Katamañca, bhikkhave, dukkhanirodhagāminī paṭipadā ariyasaccaṁ? 
И что такое, монахи, Благородная Истина о ведущей к истечению боли практике? 
And what is the noble truth of the practice that leads to the cessation of suffering? 
Idaṁ vuccati, bhikkhave, dukkhanirodhagāminī paṭipadā ariyasaccaṁ. 
Это называется Благородной Истиной о пути, ведущем к прекращению страданий. 
This is called the noble truth of the practice that leads to the cessation of suffering. 

sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharāmi.  С оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, я вхожу и пребываю в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
With the giving up of pleasure and pain, and the ending of former happiness and sadness, I enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 

‘yassa kho pana te atthāya dhammo desito, so na niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā’ti, tamahaṁ tattha sādhukaṁ samanuyuñjeyyaṁ samanugāheyyaṁ samanubhāseyyaṁ.  “Дхамма не ведёт того, кто её практикует, к полному уничтожению страданий, [т.е.] к цели, ради которой ты обучаешь ей” – 
‘Your teaching does not lead someone who practices it to the complete ending of suffering, the goal for which it is taught.’ Then I’d carefully pursue, press, and grill them on that point. 

Akarontaṁ kho pana maṁ pāpakammaṁ kuto dukkhaṁ phusissatī’ti, ayamassa tatiyo assāso adhigato hoti.  В таком случае, поскольку у меня нет злых намерений к кому бы то ни было, то как боль может одолеть меня, ведь я не совершаю никаких плохих поступков?” 
and since I’m not doing anything bad, how can suffering touch me?’ This is the third consolation they’ve won. 
‘Sace kho pana karoto karīyati pāpaṁ, na kho panāhaṁ kassaci pāpaṁ cetemi, akarontaṁ kho pana maṁ pāpakammaṁ kuto dukkhaṁ phusissatī’ti, ayamassa tatiyo assāso adhigato hoti. 
 
 

yadapi luddho lobhena abhibhūto pariyādinnacitto parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi tadapi akusalaṁ.  Когда алчущий человек, одолеваемый алчностью, с умом, охваченным ей, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: “Я обладаю могуществом, я хочу власти” – то это также является неблагим. 
When a greedy person, overcome by greed, causes another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’, that too is unskillful. 
yadapi duṭṭho dosena abhibhūto pariyādinnacitto parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi tadapi akusalaṁ. 
Когда полный злобы человек, одолеваемый злобой, с умом, охваченным ей, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: “Я обладаю могуществом, я хочу власти” – то это также является неблагим. 
When a hateful person, overcome by hate, causes another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’, that too is unskillful. 
yadapi mūḷho mohena abhibhūto pariyādinnacitto parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi tadapi akusalaṁ. 
Когда заблуждающийся человек, одолеваемый заблуждением, с умом, охваченным им, с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: “Я обладаю могуществом, я хочу власти” – то это также является неблагим. 
When a deluded person, overcome by delusion, causes another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’, that too is unskillful. 
Tathāhāyaṁ, bhikkhave, puggalo parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi. 
Этот человек с помощью лживого предлога причиняет другому страдания – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: “Я обладаю могуществом, я хочу власти”. 
This person causes another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’. 
Evarūpo, bhikkhave, puggalo lobhajehi pāpakehi akusalehi dhammehi abhibhūto pariyādinnacitto diṭṭhe ceva dhamme dukkhaṁ viharati, savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ. 
Такой человек, одолеваемый плохими, неблагими качествами, рождёнными из алчности… 
Such a person—overcome with bad, unskillful qualities born of greed, hate, and delusion—suffers in this very life, with distress, anguish, and fever. 
mohajehi pāpakehi akusalehi dhammehi abhibhūto pariyādinnacitto diṭṭhe ceva dhamme dukkhaṁ viharati, savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ. 
заблуждения, с умом, охваченным ими, пребывает в страдании в этой самой жизни – с беспокойством, мучениями и взбудораженностью, 
 
evamevaṁ kho, bhikkhave, evarūpo puggalo lobhajehi pāpakehi akusalehi dhammehi abhibhūto pariyādinnacitto diṭṭhe ceva dhamme dukkhaṁ viharati, savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ. 
Точно также, такой человек, одолеваемый плохими, неблагими качествами, рождёнными из алчности… рождёнными из злобы… рождёнными из заблуждения, с умом, охваченным ими, пребывает в страдании в этой самой жизни – с беспокойством, мучениями и взбудораженностью, 
In the same way, such a person—overcome with bad, unskillful qualities born of greed, hate, and delusion—suffers in this very life, with distress, anguish, and fever. 
mohajehi pāpakehi akusalehi dhammehi abhibhūto pariyādinnacitto diṭṭhe ceva dhamme dukkhaṁ viharati savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ. 
 
 
yadapi aluddho lobhena anabhibhūto apariyādinnacitto na parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi tadapi kusalaṁ. 
Когда человек не имеет алчности, не одолеваем алчностью, [пребывает] с умом, не охваченным ей, [и] не причиняет другому страдания с помощью лживого предлога – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: “Я обладаю могуществом, я хочу власти” – то это также является благим. 
When a contented person, not overcome by greed, doesn’t cause another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’, that too is skillful. 
yadapi aduṭṭho dosena anabhibhūto apariyādinnacitto na parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi tadapi kusalaṁ. 
 
When a loving person, not overcome by hate, doesn’t cause another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’, that too is skillful. 
yadapi amūḷho mohena anabhibhūto apariyādinnacitto na parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi tadapi kusalaṁ. 
 
When an understanding person, not overcome by delusion, doesn’t cause another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’, that too is skillful. 
Tathāhāyaṁ, bhikkhave, puggalo na parassa asatā dukkhaṁ uppādayati vadhena vā bandhanena vā jāniyā vā garahāya vā pabbājanāya vā balavamhi balattho itipi. 
Этот человек не причиняет другому страдания с помощью лживого предлога – убийством, заключением в тюрьму, конфискацией, осуждением или изгнанием – [думая]: “Я обладаю могуществом, я хочу власти”. 
This person doesn’t cause another to suffer under a false pretext—by execution or imprisonment or confiscation or condemnation or banishment—thinking ‘I’m powerful, I want power’. 

Buddhena dukkhantagunā pakāsitaṁ.  Буддой провозглашённая, Тем, кто достиг страданий всяческих конца. 
explained by the Buddha, who has gone to suffering’s end. 

“Ratto kho, āvuso, rāgena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti;  Тот, кто взбудоражен страстью, друг, одолеваемый страстью, с умом, охваченным ей, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он переживает умственное страдание и уныние. 
“A greedy person, overcome by greed, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
rāge pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда страсть отброшена, то он не планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье самому себе, несчастье другим, несчастье обоим, и он не переживает умственного страдания и уныния. 
When greed has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 
mūḷho kho, āvuso, mohena abhibhūto pariyādinnacitto attabyābādhāyapi ceteti, parabyābādhāyapi ceteti, ubhayabyābādhāyapi ceteti, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti; 
Заблуждающийся человек, одолеваемый заблуждением, с умом, охваченным им, планирует [совершить что-либо, что принесёт] несчастье… переживает умственное страдание и уныние… 
A deluded person, overcome by delusion, intends to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They experience mental pain and sadness. 
mohe pahīne nevattabyābādhāyapi ceteti, na parabyābādhāyapi ceteti, na ubhayabyābādhāyapi ceteti, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Но когда заблуждение отброшено, то он не планирует… не переживает умственного страдания и уныния. 
When delusion has been given up, they don’t intend to hurt themselves, hurt others, and hurt both. They don’t experience mental pain and sadness. 

Idha, mahānāma, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
They truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Iti kammakkhayā dukkhakkhayo, dukkhakkhayā vedanākkhayo, vedanākkhayā sabbaṁ dukkhaṁ nijjiṇṇaṁ bhavissati—  Так, через уничтожение дел уничтожается страдание. Через уничтожение страдания уничтожается чувство. Через уничтожение чувства всё страдание будет изношено. 
So with the ending of deeds, suffering ends; with the ending of suffering, feeling ends; and with the ending of feeling, all suffering will have been worn away. 
“Tisso kho imā, abhaya, nijjarā visuddhiyo tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena sammadakkhātā sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya. 
“Абхая, эти три вида изнашивающего очищения были подобающим образом разъяснены Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, ради очищения существ, ради преодоления печали и стенания, ради угасания боли и уныния, ради обретения метода, ради реализации ниббаны. 
“Abhaya, these three kinds of purification by wearing away have been rightly explained by the Blessed One, who knows and sees, the perfected one, the fully awakened Buddha. They are in order to purify sentient beings, to get past sorrow and crying, to make an end of pain and sadness, to discover the system, and to realize extinguishment. 
Imā kho, abhaya, tisso nijjarā visuddhiyo tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena sammadakkhātā sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāyā”ti. 
Таковы, Абхая, три вида изнашивающего очищения, подобающим образом разъяснённые Благословенным, Арахантом, Полностью Просветлённым, который знает и видит, ради очищения существ, ради преодоления печали и стенания, ради угасания боли и уныния, ради обретения метода, ради реализации ниббаны”. 
These are the three kinds of purification by wearing away that have been rightly explained by the Buddha … in order to realize extinguishment.” 

So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī hoti, sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karoti.  С полным уничтожением трёх [нижних] оков, а также с уменьшением жажды, злобы, и заблуждения, он является однажды-возвращающимся – тем, кто, вернувшись назад в этот мир лишь ещё один раз, положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, and the weakening of greed, hate, and delusion, they’re a once-returner. They come back to this world once only, then make an end of suffering. 

Sattakkhattuparamaṁ deve ca manusse ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karoti.  тем, кто после максимум семи странствий и скитаний среди дэвов и людей положит конец страданиям. 
They will transmigrate at most seven times among gods and humans and then make an end of suffering. 
So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā kolaṅkolo hoti, dve vā tīṇi vā kulāni sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karoti. 
С полным уничтожением трёх нижних оков он является идущим-из-семьи-в-семью – тем, кто, после двух или трёх странствий и скитаний по хорошим семьям положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, they go from family to family. They will transmigrate between two or three families and then make an end of suffering. 
So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā ekabījī hoti, ekaṁyeva mānusakaṁ bhavaṁ nibbattetvā dukkhassantaṁ karoti. 
С полным уничтожением трёх нижних оков он является восходящим-лишь-один-раз – тем, кто, переродившись ещё один раз человеком, положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, they’re a one-seeder. They will be reborn just one time in a human existence, then make an end of suffering. 
So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī hoti, sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karoti. 
С полным уничтожением трёх [нижних] оков, а также с уменьшением жажды, злобы, и заблуждения, он является однажды-возвращающимся – тем, кто, вернувшись назад в этот мир лишь ещё один раз, положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, and the weakening of greed, hate, and delusion, they’re a once-returner. They come back to this world once only, then make an end of suffering. 

Taṁ vā pana anabhisambhavaṁ appaṭivijjhaṁ tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā, rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī hoti, sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karoti.  Если он не достигает [этого] и не проникает в это, то с полным уничтожением трёх [нижних] оков, а также с уменьшением жажды, злобы, и заблуждения, он является однажды-возвращающимся – тем, кто, вернувшись назад в этот мир лишь ещё один раз, положит конец страданиям. 
If they don’t penetrate so far, with the ending of three fetters, and the weakening of greed, hate, and delusion, they’re a once-returner. They come back to this world once only, then make an end of suffering. 
Taṁ vā pana anabhisambhavaṁ appaṭivijjhaṁ tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā ekabījī hoti, ekaṁyeva mānusakaṁ bhavaṁ nibbattetvā dukkhassantaṁ karoti. 
Если он не достигает [этого] и не проникает в это, то с полным уничтожением трёх нижних оков он является восходящим-лишь-один-раз… 
If they don’t penetrate so far, with the ending of three fetters, they’re a one-seeder. They will be reborn just one time in a human existence, then make an end of suffering. 
Taṁ vā pana anabhisambhavaṁ appaṭivijjhaṁ tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā kolaṅkolo hoti, dve vā tīṇi vā kulāni sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karoti. 
идущим-из-семьи-в-семью… 
If they don’t penetrate so far, with the ending of three fetters, they go from family to family. They will transmigrate between two or three families and then make an end of suffering. 
Taṁ vā pana anabhisambhavaṁ appaṭivijjhaṁ tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā sattakkhattuparamo hoti, sattakkhattuparamaṁ deve ca manusse ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karoti. 
достигающим-за-семь-жизней-максимум – тем, кто после максимум семи странствий и скитаний среди дэвов и людей, положит конец страданиям. 
If they don’t penetrate so far, with the ending of three fetters, they have at most seven rebirths. They will transmigrate at most seven times among gods and humans and then make an end of suffering. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
They truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti;  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль” 
It’s when a mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … 
‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti; 
“Это – скапливание боли” 
‘This is the origin of suffering’ … 
‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti; 
“Это – истечение боли” 
‘This is the cessation of suffering’ … 
‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
“Это – к истечению боли ведущая практика” 
‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

“Navopi, bhikkhave, potthako dubbaṇṇo ca hoti dukkhasamphasso ca appaggho ca;  “Монахи, ткань из парусины, будучи новой, является уродливой, неприятной для прикосновения, не ценной. 
“Jute canvas is ugly, unpleasant to touch, and worthless whether it’s new, worn in, or worn out. 
majjhimopi, bhikkhave, potthako dubbaṇṇo ca hoti dukkhasamphasso ca appaggho ca; 
Будучи поношенной, ткань из парусины [также] является уродливой, неприятной для прикосновения, не ценной. 
 
jiṇṇopi, bhikkhave, potthako dubbaṇṇo ca hoti dukkhasamphasso ca appaggho ca. 
Будучи обветшалой, ткань из парусины [всё также] является уродливой, неприятной для прикосновения, не ценной. 
 
Idamassa dukkhasamphassatāya vadāmi. 
Это, я говорю вам, считается его неприятным соприкосновением. 
This is how they’re unpleasant to touch, I say. 
Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako dukkhasamphasso tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
Подобно тому, как ткань из парусины является неприятной для прикосновения, таков, я говорю вам, и этот человек. 
That person is just as unpleasant to touch as jute canvas. 
Idamassa dukkhasamphassatāya vadāmi. 
 
 
Seyyathāpi so, bhikkhave, potthako dukkhasamphasso tathūpamāhaṁ, bhikkhave, imaṁ puggalaṁ vadāmi. 
 
 

‘yathā yathāyaṁ puriso kammaṁ karoti tathā tathā taṁ paṭisaṁvediyatī’ti, evaṁ santaṁ, bhikkhave, brahmacariyavāso na hoti, okāso na paññāyati sammā dukkhassa antakiriyāya.  “То, каким образом человек творит дела, то точно таким же образом он ощутит её результаты” – то в этом случае нет ни жития святой жизнью, ни возможности для правильного окончания боли. 
‘No matter how this person performs a deed, they experience it the same way.’ This being so, the spiritual life could not be lived, and there’d be no chance of making a complete end of suffering. 
‘yathā yathā vedanīyaṁ ayaṁ puriso kammaṁ karoti tathā tathāssa vipākaṁ paṭisaṁvediyatī’ti, evaṁ santaṁ, bhikkhave, brahmacariyavāso hoti, okāso paññāyati sammā dukkhassa antakiriyāya. 
“Когда человек творит дела, что будет ощущаться таким-то и таким-то образом, то так и будет ощущаться её результат” – то в этом случае есть ведение святой жизни и есть возможность для правильного окончания боли. 
‘No matter how this person performs a deed, they experience the result as it should be experienced.’ This being so, the spiritual life can be lived, and there is a chance of making a complete end of suffering. 
Idha pana, bhikkhave, ekacco puggalo abhāvitakāyo hoti abhāvitasīlo abhāvitacitto abhāvitapañño paritto appātumo appadukkhavihārī. 
Бывает так, что некий человек неразвит в теле, неразвит в нравственности, неразвит в уме, неразвит в мудрости: ограниченный, малодушный, пребывающий в дискомфорте. 
A person who hasn’t developed their physical endurance, ethics, mind, or wisdom. They’re small-minded and mean-spirited, living in suffering. 
Idha, bhikkhave, ekacco puggalo abhāvitakāyo hoti abhāvitasīlo abhāvitacitto abhāvitapañño paritto appātumo appadukkhavihārī. 
Бывает так, что некий человек неразвит в теле, неразвит в нравственности, неразвит в уме, неразвит в мудрости: ограниченный, малодушный, пребывающий в дискомфорте. 
 
Idha, bhikkhave, ekacco puggalo abhāvitakāyo hoti abhāvitasīlo abhāvitacitto abhāvitapañño paritto appātumo appadukkhavihārī. 
Бывает так, что некий человек неразвит в теле, неразвит в нравственности, неразвит в уме, неразвит в мудрости: ограниченный, малодушный, пребывающий в дискомфорте. 
 
Idha, bhikkhave, ekacco puggalo abhāvitakāyo hoti abhāvitasīlo abhāvitacitto abhāvitapañño paritto appātumo appadukkhavihārī. 
Бывает так, что некий человек неразвит в теле, неразвит в нравственности, неразвит в уме, неразвит в мудрости: ограниченный, малодушный, пребывающий в дискомфорте. 
 
‘yathā yathāyaṁ puriso kammaṁ karoti tathā tathā taṁ paṭisaṁvedetī’ti, evaṁ santaṁ, bhikkhave, brahmacariyavāso na hoti, okāso na paññāyati sammā dukkhassa antakiriyāya. 
“То, каким образом человек творит дела, то точно таким же образом он ощутит её результаты” – то в этом случае нет ни святой жизни, ни возможности для правильного окончания дискомфорте. 
‘No matter how this person performs a deed, they experience it the same way.’ This being so, the spiritual life could not be lived, and there’d be no chance of making a complete end of suffering. 
‘yathā yathā vedanīyaṁ ayaṁ puriso kammaṁ karoti tathā tathā tassa vipākaṁ paṭisaṁvedetī’ti, evaṁ santaṁ, bhikkhave, brahmacariyavāso hoti, okāso paññāyati sammā dukkhassa antakiriyāyā”ti. 
“Когда человек творит дела, что будет ощущаться таким-то и таким-то образом, то так и будет ощущаться её результат” – то в этом случае есть житие святой жизнью и есть возможность для правильного окончания боли”. 
‘No matter how this person performs a deed, they experience the result as it should be experienced.’ This being so, the spiritual life can be lived, and there is a chance of making a complete end of suffering.” 

So sace ākaṅkhati: ‘anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyaṁ, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: “amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno”ti, iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyan’ti,  Если он пожелает: “Пусть я вспомню многочисленные прошлые обители…” – 
If they wish: ‘May I recollect many kinds of past lives. That is: one, two, three, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, a hundred, a thousand, a hundred thousand rebirths; many eons of the world contracting, many eons of the world expanding, many eons of the world contracting and expanding. May I remember: “There, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn somewhere else. There, too, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn here.” May I recollect my many past lives, with features and details.’ 

Yaṁ, bhikkhave, lobhapakataṁ kammaṁ lobhajaṁ lobhanidānaṁ lobhasamudayaṁ, taṁ kammaṁ akusalaṁ taṁ kammaṁ sāvajjaṁ taṁ kammaṁ dukkhavipākaṁ, taṁ kammaṁ kammasamudayāya saṁvattati, na taṁ kammaṁ kammanirodhāya saṁvattati.  Любое действие, монахи, сформированное через алчность, рождённое из алчности, обусловленное алчностью, возникшее из алчности, является неблагим, достойно порицания, созревает [в виде] боли. Это действие ведёт к возникновению действий, а не к прекращению действий. 
Any deed that emerges from greed, hate, or delusion—born, sourced, and originated from greed, hate, or delusion—is unskillful, blameworthy, results in suffering, and leads to the creation of more deeds, not their cessation. 
Yaṁ, bhikkhave, dosapakataṁ kammaṁ dosajaṁ dosanidānaṁ dosasamudayaṁ, taṁ kammaṁ akusalaṁ taṁ kammaṁ sāvajjaṁ taṁ kammaṁ dukkhavipākaṁ, taṁ kammaṁ kammasamudayāya saṁvattati, na taṁ kammaṁ kammanirodhāya saṁvattati. 
Любое действие, сформированное через злобу… ведёт к возникновению действий, а не к прекращению действий. 
 
Yaṁ, bhikkhave, mohapakataṁ kammaṁ mohajaṁ mohanidānaṁ mohasamudayaṁ, taṁ kammaṁ akusalaṁ taṁ kammaṁ sāvajjaṁ taṁ kammaṁ dukkhavipākaṁ, taṁ kammaṁ kammasamudayāya saṁvattati, na taṁ kammaṁ kammanirodhāya saṁvattati. 
Любое действие, сформированное через заблуждение… ведёт к возникновению действий, а не к прекращению действий. 
 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti; ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti; ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti; ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает это в соответствии с действительностью: “Это – боль”, и “Это – скапливание боли”, и “Это – истечение боли”, и “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when a mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Duddadaṁ dadāti, dukkaraṁ karoti, dukkhamaṁ khamati—  Вот монах даёт то, что трудно дать. Он делает то, что трудно сделать. Он терпит то, что трудно вытерпеть. 
They give what is hard to give, they do what is hard to do, and they bear what is hard to bear. 

Kesakambalo, bhikkhave, sīte sīto, uṇhe uṇho, dubbaṇṇo, duggandho, dukkhasamphasso.  Шерстяное покрывало холодное в холодную погоду, жаркое в жаркую погоду, безобразное, дурно пахнущее, дискомфортное для прикосновения. 
It’s cold in the cold, hot in the heat, ugly, smelly, and unpleasant to touch. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”, “Это – скапливание боли”, “Это – истечение боли”, “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when a mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”, “Это – скапливание боли”, “Это – истечение боли”, “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when a mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”, “Это – скапливание боли”, “Это – истечение боли”, “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when a mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Dukkhassantakaro satthā,  Учитель, Тот, Кто положил конец страданиям, 
The teacher made an end of suffering, 

‘“Yassa kho pana te atthāya dhammo desito so na niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāyā”ti tatra vata maṁ samaṇo vā brāhmaṇo vā devo vā māro vā brahmā vā koci vā lokasmiṁ sahadhammena paṭicodessatī’ti nimittametaṁ, bhikkhave, na samanupassāmi.  Я не вижу какого-либо основания, на котором отшельник, жрец, дэва, Мара, Брахма, или кто-либо в мире мог бы аргументированно упрекнуть меня: “Дхамма не ведёт того, кто её практикует, к полному уничтожению страданий, [т.е.] к цели, ради которой ты обучаешь ей”. 
I see no reason for anyone—whether ascetic, brahmin, god, Māra, or the Divinity, or anyone else in the world—to legitimately scold me, saying: ‘Though you teach that this teaching leads to the goal of the complete ending of suffering, it doesn’t lead there for one who practices it.’ 

Taṇhaṁ dukkhassa sambhavaṁ;  Что жажда суть исток страданий – 
that craving is the cause of suffering— 

saṁyutto pāpakehi akusalehi dhammehi saṅkilesikehi ponobhavikehi sadarehi dukkhavipākehi āyatiṁ jātijarāmaraṇikehi. Tasmā ayogakkhemīti vuccati.  Когда кто-либо опутан плохими, неблагими состояниями [ума], которые являются загрязняющими, ведущими к новому существованию, беспокоящими, созревающими в страдании, ведущими к будущему рождению, старости, и смерти – то тогда о нём говорится, что он “не защищён от подневольности”. 
связанный вредными, неблаготворными явлениями загрязняющими, вовлекающими, страшащими, болью созревающими, в будущем рождение-старение-умираниями. О таком “от связи незащищённый” говорится. 
These are bad, unskillful qualities that are corrupting, leading to future lives, hurtful, resulting in suffering and future rebirth, old age, and death. That’s why someone yoked to them is called: ‘one who has not found sanctuary from the yoke’. 
visaṁyutto pāpakehi akusalehi dhammehi saṅkilesikehi ponobhavikehi sadarehi dukkhavipākehi āyatiṁ jātijarāmaraṇikehi. Tasmā yogakkhemīti vuccati. 
Когда кто-либо отлучён от плохих, неблагих состояний [ума], которые являются загрязняющими, ведущими к новому существованию, беспокоящими, созревающими в страдании, ведущими к будущему рождению, старости, и смерти – то тогда о нём говорится, что он “защищён от подневольности”. 
Разъединенный со вредными, неблаготворными явлениями загрязняющими, вовлекающими, страшащими, болью созревающими, в будущем рождение-старение-умираниями. О таком “от связи защищённый” говорится. 
These are bad, unskillful qualities that are corrupting, leading to future lives, hurtful, resulting in suffering and future rebirth, old age, and death. That’s why someone unyoked from them is called: ‘one who has found sanctuary from the yoke’. 

khayaṁ dukkhassa pāpuṇe”ti.  Достигнет устранения боли”. 
may attain the ending of suffering.” 

dukkhato no ca attato.  Как муку, как не [настоящее] “я”, 
as suffering and as not-self, 

‘dukkhaṁ kho agāravo viharati appatisso.  “Человек пребывает в дискомфорте, если у него нет уважения и почтения. 
‘One without respect and reverence lives in suffering. 

Dukkhassantaṁ karissanti,  Под наставлением Учителя 
doing the teacher’s bidding, 

Idha, bhikkhave, bhikkhu sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  Вот, с оставлением удовольствия и боли – как и с предшествующим угасанием радости и недовольства – монах входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей осознанности, [очищенной] невозмутимостью, в ни-удовольствии-ни-боли. 
It’s when, giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, they enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 

Na cāhaṁ, āvuso, appatvāva lokassa antaṁ dukkhassa antakiriyaṁ vadāmi.  И всё же, друг, я [также] утверждаю, что, не дойдя до края мира, нельзя положить конец страданиям. 
But I also say there’s no making an end of suffering without reaching the end of the world. 

Na cāhaṁ, āvuso, appatvāva lokassa antaṁ dukkhassantakiriyaṁ vadāmi.  И всё же, друг, я [также] утверждаю, что, не дойдя до края мира, нельзя положить конец страданиям. 
 

dukkhe, bhikkhave, dukkhanti nasaññāvipallāso nacittavipallāso nadiṭṭhivipallāso;  то, что является страданием, считается страданием;… 
Taking suffering as suffering. 
dukkhamaddakkhu dukkhato. 
В страдательном страдание видит он. 
suffering as suffering, 
sabbaṁ dukkhaṁ upaccagun”ti. 
Он все страдания смог преодолеть”. 
they’ve risen above all suffering.” 

khayaṁ dukkhassa pāpuṇe”ti.  Может достичь уничтожения страданий”. 
may attain the ending of suffering.” 

Sabbaṁ raṭṭhaṁ dukkhaṁ seti,  Если сам царь неправедным уж стал. 
The whole country sleeps badly, 

Idha, bhikkhave, bhikkhu tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā, rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī hoti, sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karoti.  Вот, с полным уничтожением трёх нижних оков, а также с ослаблением жажды, злобы, и заблуждения, монах является однажды-возвращающимся – тем, кто, вернувшись назад в этот мир лишь ещё один раз, положит конец страданиям. 
It’s when a mendicant—with the ending of three fetters, and the weakening of greed, hate, and delusion—is a once-returner. They come back to this world once only, then make an end of suffering. 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ nappajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ nappajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti.  но он не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”, “Это – скапливание боли”, “Это – истечение боли”, “Это – к истечению боли ведущая практика”.. 
But they don’t truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
но он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
But they truly understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti. 
и не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
Nor do they truly understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
и понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
And they truly understand: ‘This is suffering’ … 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti.  Но он не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
But they don’t truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Но он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
But they truly understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti. 
И он не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
Nor do they truly understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
И он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
And they truly understand: ‘This is suffering’ … 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti.  Но он не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
But they don’t really understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Но он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
But they really understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti. 
И он не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
Nor do they really understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
И он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
And they really understand: ‘This is suffering’ … 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti.  Но он не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли, ведущая практика”. 
But they don’t really understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Но он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли, ведущая практика”. 
But they really understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti. 
Но он не понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли, ведущая практика”. 
Nor do they really understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Но он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли, ведущая практика”. 
And they really understand: ‘This is suffering’ … 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti.  “Это – страдание”, и “Это – источник страдания”, и “Это – прекращение страдания”, и “Это – путь, ведущий к прекращению страдания”. 
But they don’t really understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
“Это – страдание”, и “Это – источник страдания”, и “Это – прекращение страдания”, и “Это – путь, ведущий к прекращению страдания”. 
But they really understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ nappajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ nappajānāti. 
и не понимает в соответствии с действительностью… 
Nor do they really understand: ‘This is suffering’ … 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
и понимает в соответствии с действительностью… 
And they really understand: ‘This is suffering’ … 

‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto;  “Я погружён в рождение, старость, и смерть; в печаль, стенание, боль, уныние, и отчаяние. Я погружён в страдание, одолеваем страданием. 
‘I’m swamped by rebirth, old age, and death; by sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. I’m swamped by suffering, mired in suffering. 
appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. 
Вероятно, [как-нибудь] можно достичь окончания всей этой груды страдания”. 
Hopefully I can find an end to this entire mass of suffering.’ 
‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto; 
 
 
appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. 
 
 
‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi, dukkhehi domanassehi upāyāsehi dukkhotiṇṇo dukkhapareto; 
 
 
appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. 
 
 
‘otiṇṇomhi jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, dukkhotiṇṇo dukkhapareto; 
 
 
appeva nāma imassa kevalassa dukkhakkhandhassa antakiriyā paññāyethā’ti. 
 
 

Puna caparaṁ, bhikkhave, idhekacco puggalo sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  Далее, с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, некий человек входит и пребывает в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
Furthermore, take a person who, giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, enters and remains in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 

So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati.  Он созерцает там любые феномены, которые относятся к форме, чувству, восприятию, формациям, сознанию – как непостоянное, как страдание, как болезнь, как нарыв, как дротик, как невзгоду, как бедствие, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное. 
They contemplate the phenomena there—included in form, feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 
So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. 
Он созерцает там любые феномены, которые относятся к форме, чувству, восприятию, формациям, сознанию – как непостоянное, как страдание, как болезнь, как нарыв, как дротик, как невзгоду, как бедствие, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное. 
They contemplate the phenomena there—included in form, feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 

So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati.  Он созерцает там любые феномены, которые относятся к форме, чувству, восприятию, формациям, сознанию, как непостоянное, как страдание, как болезнь, как нарыв, как дротик, как невзгоду, как бедствие, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное. 
They contemplate the phenomena there—included in form, feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 
So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. 
Он созерцает там любые феномены, которые относятся к форме, чувству, восприятию, формациям, сознанию, как непостоянное, как страдание, как болезнь, как нарыв, как дротик, как невзгоду, как бедствие, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное. 
They contemplate the phenomena there—included in form, feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 

Idha, bhikkhave, ekacco pakatiyāpi tibbarāgajātiko hoti, abhikkhaṇaṁ rāgajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti.  Вот некий человек по природе имеет сильную склонность к жажде и часто испытывает боль и уныние из-за жажды. 
It’s when someone is ordinarily full of acute greed, hate, and delusion. They often feel the pain and sadness that greed, hate, and delusion bring. 
Pakatiyāpi tibbadosajātiko hoti, abhikkhaṇaṁ dosajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
По природе он имеет сильную склонность к злобе и часто испытывает боль и уныние из-за злобы. 
 
Pakatiyāpi tibbamohajātiko hoti, abhikkhaṇaṁ mohajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
По природе он имеет сильную склонность к заблуждению и часто испытывает боль и уныние из-за заблуждения. 
 
Idha, bhikkhave, ekacco pakatiyāpi tibbarāgajātiko hoti, abhikkhaṇaṁ rāgajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Вот некий человек по природе имеет сильную склонность к жажде… 
It’s when someone is ordinarily full of acute greed, hate, and delusion. They often feel the pain and sadness that greed, hate, and delusion bring. 
Pakatiyāpi tibbadosajātiko hoti, abhikkhaṇaṁ dosajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
злобе… 
 
Pakatiyāpi tibbamohajātiko hoti, abhikkhaṇaṁ mohajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
заблуждению и часто испытывает боль и уныние из-за заблуждения. 
 
Idha, bhikkhave, ekacco pakatiyāpi na tibbarāgajātiko hoti, nābhikkhaṇaṁ rāgajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Вот некий человек по природе не имеет сильной склонности к жажде и не часто испытывает боль и уныние из-за жажды. 
It’s when someone is not ordinarily full of acute greed, hate, and delusion. They rarely feel the pain and sadness that greed, hate, and delusion bring. 
Pakatiyāpi na tibbadosajātiko hoti, nābhikkhaṇaṁ dosajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
По природе он не имеет сильной склонности к злобе и не часто испытывает боль и уныние из-за злобы. 
 
Pakatiyāpi na tibbamohajātiko hoti, nābhikkhaṇaṁ mohajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
По природе он не имеет сильной склонности к заблуждению и не часто испытывает боль и уныние из-за заблуждения. 
 
Idha, bhikkhave, ekacco pakatiyāpi na tibbarāgajātiko hoti, nābhikkhaṇaṁ rāgajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Вот некий человек по природе не имеет сильной склонности к жажде… 
It’s when someone is not ordinarily full of acute greed, hate, and delusion. They rarely feel the pain and sadness that greed, hate, and delusion bring. 
Pakatiyāpi na tibbadosajātiko hoti, nābhikkhaṇaṁ dosajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
злобе… 
 
Pakatiyāpi na tibbamohajātiko hoti, nābhikkhaṇaṁ mohajaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
заблуждению и не часто испытывает боль и уныние из-за заблуждения. 
 

sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  четвёртой джхане… 
Giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, they enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 

Tatra, bhikkhave, yāyaṁ paṭipadā dukkhā khippābhiññā, ayaṁ, bhikkhave, paṭipadā dukkhattā hīnā akkhāyati.  Болезненная практика с быстрым прямым знанием считается низшей из-за её болезненности. 
The painful practice with swift insight is said to be inferior because it’s painful. 

“Kāye vā, bhikkhave, sati kāyasañcetanāhetu uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ.  “Монахи, когда есть тело, то из-за телесного намерения внутренне возникают удовольствие и боль. 
“Mendicants, as long as there’s a body, the intention that gives rise to bodily action causes pleasure and pain to arise in oneself. 
Vācāya vā, bhikkhave, sati vacīsañcetanāhetu uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. 
Когда есть речь, то из-за словесного намерения внутренне возникают удовольствие и боль. 
As long as there’s a voice, the intention that gives rise to verbal action causes pleasure and pain to arise in oneself. 
Mane vā, bhikkhave, sati manosañcetanāhetu uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ avijjāpaccayāva. 
Когда есть ум, то из-за умственного намерения внутренне возникают удовольствие и боль – с самим невежеством как условием. 
As long as there’s a mind, the intention that gives rise to mental action causes pleasure and pain to arise in oneself. But these only apply when conditioned by ignorance. 
Sāmaṁ vā taṁ, bhikkhave, kāyasaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. 
Либо по своей инициативе, монахи, кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
By oneself one makes the choice that gives rise to bodily, verbal, and mental action, conditioned by which that pleasure and pain arise in oneself. 
Pare vāssa taṁ, bhikkhave, kāyasaṅkhāraṁ abhisaṅkharonti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. 
Либо из-за побуждения другими кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
Or else others make the choice … 
Sampajāno vā taṁ, bhikkhave, kāyasaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. 
Либо осторожно кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
One consciously makes the choice … 
Asampajāno vā taṁ, bhikkhave, kāyasaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. 
Либо неосторожно кто-либо порождает этот телесный волевой формирователь, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
Or else one unconsciously makes the choice … 
Sāmaṁ vā taṁ, bhikkhave, vacīsaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ; 
Либо по своей инициативе, монахи, кто-либо порождает этот словесный волевой формирователь… внутренне возникают удовольствие и боль. 
 
yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ; 
 
 
sampajāno vā taṁ, bhikkhave, vacīsaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ; 
 
 
asampajāno vā taṁ, bhikkhave, vacīsaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. 
 
 
Sāmaṁ vā taṁ, bhikkhave, manosaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ; 
Либо по своей инициативе, монахи, кто-либо порождает этот умственный волевой формирователь… внутренне возникают удовольствие и боль. 
 
pare vāssa taṁ, bhikkhave, manosaṅkhāraṁ abhisaṅkharonti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ; 
 
 
sampajāno vā taṁ, bhikkhave, manosaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ; 
 
 
asampajāno vā taṁ, bhikkhave, manosaṅkhāraṁ abhisaṅkharoti, yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ. 
 
 
avijjāya tveva asesavirāganirodhā so kāyo na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ, sā vācā na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ, so mano na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhaṁ, 
Но с безостаточным угасанием и прекращением невежества, этого тела не существует, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. Этой речи не существует, будучи обусловленными которой, внутренне возникают удовольствие и боль. Этого ума не существует, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
But when ignorance fades away and ceases with nothing left over, there is no body and no voice and no mind, conditioned by which that pleasure and pain arise in oneself. 
khettaṁ taṁ na hoti …pe… vatthu taṁ na hoti …pe… āyatanaṁ taṁ na hoti …pe… adhikaraṇaṁ taṁ na hoti yaṁpaccayāssa taṁ uppajjati ajjhattaṁ sukhadukkhanti. 
Этого поля не существует, этой области не существует, этой сферы не существует, этого основания не существует, будучи обусловленными которым, внутренне возникают удовольствие и боль. 
There is no field, no ground, no scope, and no basis, conditioned by which that pleasure and pain arise in oneself. 

Yato kho, rāhula, bhikkhu imāsu catūsu dhātūsu nevattānaṁ na attaniyaṁ samanupassati, ayaṁ vuccati, rāhula, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  Когда, Рахула, монах не видит “я” или того, что принадлежит “я”, в этих четырёх элементах, то тогда он зовётся монахом, который отрезал жажду, сбросил путы, и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданию”. 
When a mendicant sees these four elements as neither self nor belonging to self, they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает это в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when they truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

‘yāni kho pana tāni pubbe attanā katāni pāpakāni kammāni saṅkilesikāni ponobhavikāni sadarāni dukkhavipākāni āyatiṁ jātijarāmaraṇikāni, tesaṁ vipāko mā nibbattī’ti natthi koci pāṭibhogo—  Не может быть поручителя, [который бы сделал так], чтобы плохая камма – запятнанная, ведущая к новому существованию, проблемная, созревающая в страдании, ведущая к будущему рождению, старости и смерти – не приносила бы своих плодов, 
No-one can guarantee that the bad deeds done in past lives—corrupting, leading to future lives, hurtful, resulting in suffering and future rebirth, old age, and death—will not produce their result. 

“Idha, bhikkhu, bhikkhuno ‘idaṁ dukkhan’ti sutaṁ hoti, paññāya cassa atthaṁ ativijjha passati;  “Монах, вот монах услышал: “Это – боль”, и он видит значение этого, пронзив это мудростью. 
Take a mendicant who has heard: ‘This is suffering.’ They see what it means with penetrating wisdom. 
‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti sutaṁ hoti, paññāya cassa atthaṁ ativijjha passati; 
Он услышал: “Это – скапливание боли”… 
They’ve heard: ‘This is the origin of suffering’ … 
‘ayaṁ dukkhanirodho’ti sutaṁ hoti, paññāya cassa atthaṁ ativijjha passati; 
“Это – истечение боли”… 
‘This is the cessation of suffering’ … 
‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti sutaṁ hoti, paññāya cassa atthaṁ ativijjha passati. 
“Это – к истечению боли, ведущая практика”, и он видит значение этого, пронзив это мудростью. 
‘This is the practice that leads to the cessation of suffering.’ They see what it means with penetrating wisdom. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when they truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

lābho ca, alābho ca, yaso ca, ayaso ca, nindā ca, pasaṁsā ca, sukhañca, dukkhañcā’ti.  приобретения и потери, славы и бесчестия, похвалы и порицания, удовольствия и боли”. 
gain and loss, fame and disgrace, blame and praise, pleasure and pain.’ 
lābho ca, alābho ca, yaso ca, ayaso ca, nindā ca, pasaṁsā ca, sukhañca, dukkhañcā’ti. 
приобретения и потери, славы и бесчестия, похвалы и порицания, удовольствия и боли”. 
gain and loss, fame and disgrace, blame and praise, pleasure and pain.’ 

“Cattārimāni, byagghapajjā, pārisuddhipadhāniyaṅgāni tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena sammadakkhātāni sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya.  “Бьяггхападджи, есть эти четыре фактора старания ради чистоты, которые Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый, зная и видя, правильно разъяснил ради очищения существ, ради преодоления печали и стенания, ради угасания боли и уныния, ради обретения метода, ради реализации ниббаны. 
“Byagghapajjas, these four factors of trying to be pure have been rightly explained by the Blessed One, who knows and sees, the perfected one, the fully awakened Buddha. They are in order to purify sentient beings, to get past sorrow and crying, to make an end of pain and sadness, to discover the system, and to realize extinguishment. 
Idha, byagghapajjā, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
Take a mendicant who truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
Imāni kho, byagghapajjā, cattāri pārisuddhipadhāniyaṅgāni tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena sammadakkhātāni sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāyā”ti. 
Таковы, Бьяггхападджи, эти четыре фактора старания ради чистоты, которые Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый, зная и видя, правильно разъяснил ради очищения существ, ради преодоления печали и стенания, ради угасания боли и уныния, ради обретения метода, ради реализации ниббаны”. 
These four factors of trying to be pure have been rightly explained by the Blessed One, who knows and sees, the perfected one, the fully awakened Buddha. They are in order to purify sentient beings, to get past sorrow and crying, to make an end of pain and sadness, to discover the system, and to realize extinguishment.” 

Passasi no tvaṁ, vappa, taṁ ṭhānaṁ yatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan”ti?  видишь ли ты что-либо из-за чего пятна [загрязнений ума], порождающие болезненное чувство, могли бы наводнить такого человека в будущих жизнях?” 
Do you see any reason why defilements giving rise to painful feelings would defile that person in the next life?” 
Tatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan”ti. 
Поэтому пятна [загрязнений ума], порождающие болезненное чувство, могут наводнить такого человека в одной из будущих жизней”. 
For this reason defilements giving rise to painful feelings would defile that person in the next life.” 
Passasi no tvaṁ, vappa, taṁ ṭhānaṁ yatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan’ti? 
 
 
Tatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan’ti. 
 
 
Passasi no tvaṁ, vappa, taṁ ṭhānaṁ yatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan”ti? 
Видишь ли ты, Ваппа, что-либо, из-за чего пятна [загрязнений ума], порождающие болезненное чувство, могли бы наводнить такого человека в будущих жизнях?” 
Do you see any reason why defilements giving rise to painful feelings would defile that person in the next life?” 
Passasi no tvaṁ, vappa, taṁ ṭhānaṁ yatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan”ti? 
 
Do you see any reason why defilements giving rise to painful feelings would defile that person in the next life?” 
Passasi no tvaṁ, vappa, taṁ ṭhānaṁ yatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan”ti? 
Видишь ли ты, Ваппа, что-либо, из-за чего пятна [загрязнений ума], порождающие болезненное чувство, могли бы наводнить такого человека в будущих жизнях?” 
Do you see any reason why defilements giving rise to painful feelings would defile that person in the next life?” 
Passasi no tvaṁ, vappa, taṁ ṭhānaṁ yatonidānaṁ purisaṁ dukkhavedaniyā āsavā assaveyyuṁ abhisamparāyan”ti? 
Видишь ли ты, Ваппа, что-либо, из-за чего пятна [загрязнений ума], порождающие болезненное чувство, могли бы наводнить такого человека в будущих жизнях?” 
Do you see any reason why defilements giving rise to painful feelings would defile that person in the next life?” 

Sammādiṭṭhi, sāḷha, ariyasāvako ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  С помощью правильного воззрения ученик Благородных понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… Он понимает в соответствии с действительностью: “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
A noble disciple with right view truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Он понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”, “Это – скапливание боли”, “Это – истечение боли”, “Это – к истечению боли ведущая практика”… 
They truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

So sabyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhaṁ vedanaṁ vediyati ekantadukkhaṁ, seyyathāpi sattā nerayikā.  Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами ада. 
Touched by hurtful contacts, they experience hurtful feelings that are exclusively painful—like the beings in hell. 
So sabyābajjhehipi abyābajjhehipi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhampi abyābajjhampi vedanaṁ vediyati vokiṇṇasukhadukkhaṁ, seyyathāpi manussā ekacce ca devā ekacce ca vinipātikā. 
Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. 
Touched by both hurtful and pleasing contacts, they experience both hurtful and pleasing feelings that are a mixture of pleasure and pain—like humans, some gods, and some beings in the underworld. 

So sabyābajjhehi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhaṁ vedanaṁ vediyati ekantadukkhaṁ, seyyathāpi sattā nerayikā.  Когда его касаются болезненные контакты, он испытывает болезненные чувства, всецело болезненные, как в случае с существами ада. 
Touched by hurtful contacts, they experience hurtful feelings that are exclusively painful—like the beings in hell. 
So sabyābajjhehipi abyābajjhehipi phassehi phuṭṭho samāno sabyābajjhampi abyābajjhampi vedanaṁ vediyati vokiṇṇasukhadukkhaṁ, seyyathāpi manussā ekacce ca devā ekacce ca vinipātikā. 
Когда его касаются и болезненные и не-болезненные контакты, он испытывает чувства, которые и болезненные и не-болезненные, смешанные удовольствие и боль, как в случае с человеческими существами, некоторыми дэвами, а также некоторыми существами в нижних мирах. 
Touched by both hurtful and pleasing contacts, they experience both hurtful and pleasing feelings that are a mixture of pleasure and pain—like humans, some gods, and some beings in the underworld. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī hoti, sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karoti.  Вот, с полным уничтожением трёх нижних оков, а также с ослаблением жажды, злобы, и заблуждения, монах является однажды-возвращающимся – тем, кто, вернувшись назад в этот мир лишь ещё один раз, положит конец страданиям. 
It’s a mendicant who—with the ending of three fetters, and the weakening of greed, hate, and delusion—is a once-returner. They come back to this world once only, then make an end of suffering. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, mayā sāvakānaṁ ādibrahmacariyikā sikkhā paññattā sabbaso sammā dukkhakkhayāya.  Далее, монахи, правила тренировки, которые являются основополагающими для святой жизни, были предписаны мной моим ученикам ради полного уничтожения боли. 
Furthermore, I laid down for my disciples the training that deals with the fundamentals of the spiritual life in order to rightly end suffering in every way. 
Yathā yathā, bhikkhave, mayā sāvakānaṁ ādibrahmacariyikā sikkhā paññattā sabbaso sammā dukkhakkhayāya tathā tathā so tassā sikkhāya akhaṇḍakārī hoti acchiddakārī asabalakārī akammāsakārī, samādāya sikkhati sikkhāpadesu. 
Человек, монахи, берётся за исполнение этой основополагающей для святой жизни тренировки именно так, как я предписал это своим ученикам ради полного уничтожения боли, поддерживая её цельной, безупречной, не имеющей изъянов, незапятнанной. Предприняв их, он тренируется в правилах тренировки. 
They undertake whatever training that deals with the fundamentals of the spiritual life I have laid down, keeping it intact, impeccable, spotless, and unmarred. 
Idha, bhikkhave, mayā sāvakānaṁ dhammā desitā sabbaso sammā dukkhakkhayāya. 
Вот, монахи, учения были даны мной моим ученикам ради полного уничтожения боли. 
I taught the Dhamma to my disciples in order to rightly end suffering in every way. 
Yathā yathā, bhikkhave, mayā sāvakānaṁ dhammā desitā sabbaso sammā dukkhakkhayāya tathā tathāssa te dhammā paññāya samavekkhitā honti. 
Нужно, монахи, тщательно исследовать эти учения пониманием именно так, как я научил этому моих учеников ради полного уничтожения боли. 
They examine with wisdom any teachings I taught them. 
Idha, bhikkhave, mayā sāvakānaṁ dhammā desitā sabbaso sammā dukkhakkhayāya. 
Вот, монахи, учения были даны мной моим ученикам ради полного уничтожения боли. 
I taught the Dhamma to my disciples in order to rightly end suffering in every way. 
Yathā yathā, bhikkhave, mayā sāvakānaṁ dhammā desitā sabbaso sammā dukkhakkhayāya tathā tathāssa te dhammā vimuttiyā phusitā honti. 
Посредством, монахи, освобождения человек переживает эти учения именно так, как я научил этому моих учеников ради полного уничтожения боли. 
They experience through freedom any teachings I taught them. 

Yato kho, mālukyaputta, bhikkhuno taṇhā pahīnā hoti ucchinnamūlā tālāvatthukatā anabhāvaṅkatā āyatiṁ anuppādadhammā, ayaṁ vuccati, mālukyaputta, ‘bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā’”ti.  Когда, Малункьяпутта, монах отбросил жажду, срезал её под корень, сделал её подобной обрубку пальмы, уничтожил так, что она более не сможет возникнуть в будущем, то тогда он зовётся монахом, который отрезал жажду, сбросил путы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданию”. 
That craving is given up by a mendicant, cut off at the root, made like a palm stump, obliterated, and unable to arise in the future. Then they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… понимает в соответствии с действительностью: “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when they truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Idha, bhikkhave, ariyasāvako paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Вот ученик Благородных мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s when a noble disciple is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Dukkhasutta  Сутта Дискомфорот 
Suffering 
“Pañcahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato bhikkhu diṭṭheva dhamme dukkhaṁ viharati savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ, kāyassa ca bhedā paraṁ maraṇā duggati pāṭikaṅkhā. 
“Монахи, обладая пятью качествами, монах пребывает в дискомфорте в этой самой жизни – с беспокойством, унынием, взбудораженностью – и после распада тела, после смерти, можно ожидать, что [он попадёт] в плохой удел. 
“Mendicants, when a mendicant has five qualities they live unhappily in this very life—with distress, anguish, and fever—and when the body breaks up, after death, they can expect a bad rebirth. 
Imehi kho, bhikkhave, pañcahi dhammehi samannāgato bhikkhu diṭṭheva dhamme dukkhaṁ viharati savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ, kāyassa ca bhedā paraṁ maraṇā duggati pāṭikaṅkhā. 
Обладая этими пятью качествами, монах пребывает в дискомфорте… можно ожидать, что [он попадёт] в плохой удел. 
When a mendicant has these five qualities they live unhappily in this very life—with distress, anguish, and fever—and when the body breaks up, after death, they can expect a bad rebirth. 

sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
Giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, they enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 
Idha, bhikkhave, ariyasāvako paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. 
Вот ученик Благородных понимающий. Он обладает пониманием, которое различает происхождение и исчезновение – благородным, проницательным, ведущим к исчерпанию боли. 
It’s when a noble disciple is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

So sace ākaṅkhati: ‘anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyaṁ, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattārīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe—amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapannoti, iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussareyyan’ti,  Если он пожелает: “Пусть я буду вспоминать многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни… в подробностях и деталях” – 
If you wish: ‘May I recollect many kinds of past lives. That is: one, two, three, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, a hundred, a thousand, a hundred thousand rebirths; many eons of the world contracting, many eons of the world expanding, many eons of the world contracting and expanding. May I remember: “There, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn somewhere else. There, too, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn here.” May I recollect my many past lives, with features and details.’ 

Piyānaṁ kho, nāgita, vipariṇāmaññathābhāvā uppajjanti sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā—  Из-за изменений и перемен вещей, которые дороги, возникает печаль, стенание, боль, уныние, и отчаяние – 
When loved ones decay and perish, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress arise. 

Idha, bhikkhave, ariyasāvako paññavā hoti, udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Вот ученик Благородных мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s when a noble disciple is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

paññavā hoti, udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Он мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
They’re wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā, pahānasaññā, virāgasaññā—  Восприятие непостоянства; восприятие страдательности в непостоянном; восприятие безличностности в страдательном; восприятие оставления; восприятие бесстрастия. 
The perception of impermanence, the perception of suffering in impermanence, the perception of not-self in suffering, the perception of giving up, and the perception of fading away. 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti,  Он понимаем в соответствии с действительностью: “Это – боль”, Он понимаем в соответствии с действительностью: “Это – скапливание боли”, Он понимаем в соответствии с действительностью: “Это – истечение боли”, Он понимаем в соответствии с действительностью: “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
He truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe…  Он понимаем в соответствии с действительностью: “Это – боль”… 
He truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. He truly understands: ‘These are defilements’ … ‘This is the origin of defilements’ … ‘This is the cessation of defilements’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of defilements’. Knowing and seeing like this, his mind is freed from the defilements of sensuality, desire to be reborn, and ignorance. When freed, he knows ‘it is freed’. 

Yāyaṁ diṭṭhi ariyā niyyānikā niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāya, tathārūpāya diṭṭhiyā diṭṭhisāmaññagato viharati sabrahmacārīhi āvi ceva raho ca.  Он пребывает как на людях, так и в частном порядке, разделяя вместе со своими товарищами-монахами воззрение, которое благородное и освобождающее, выводящее того, кто поступает в соответствии с ним, к полному уничтожению страданий. 
They live according to the view shared with their spiritual companions, both in public and in private. That view is noble and emancipating, and brings one who practices it to the complete ending of suffering. 

Samaṇasukhasutta  Сутта Счастье отшельника 
An Ascetic’s Happiness 
Samaṇasukhasutta → samaṇadukkha-sukhasuttaṁ (bj) 

paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā—  Он мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
They’re wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Он мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
They’re wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 
Ahaṁ khomhi paññavā udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. 
Я мудр… 
I’m wise. I have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

paññavā hoti, udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Он мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
They’re wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 
Ahaṁ khomhi paññavā udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. 
Я мудр… 
wise. I have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Yaṁ, gahapati, pāṇātipātī pāṇātipātapaccayā diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti, pāṇātipātā paṭivirato neva diṭṭhadhammikaṁ bhayaṁ veraṁ pasavati, na samparāyikaṁ bhayaṁ veraṁ pasavati, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti.  Домохозяин, тот, кто уничтожает жизнь, этим [своим поведением] вызывает опасность и враждебность, имеющую отношение к нынешней жизни и к будущей жизни, и он испытывает умственную боль и уныние. Тот, кто воздерживается от уничтожения жизни, этим [своим поведением] не вызывает опасности и враждебности, имеющей отношение к нынешней жизни и к будущей жизни, и он не испытывает умственной боли и уныния. 
Anyone who kills living creatures creates dangers and threats both in this life and in lives to come, and experiences mental pain and sadness. Anyone who refrains from killing living creatures creates no dangers and threats either in this life or in lives to come, and doesn’t experience mental pain and sadness. 
Yaṁ, gahapati, surāmerayamajjapamādaṭṭhāyī surāmerayamajjapamādaṭṭhānapaccayā diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti, surāmerayamajjapamādaṭṭhānā paṭivirato neva diṭṭhadhammikaṁ bhayaṁ veraṁ pasavati, na samparāyikaṁ bhayaṁ veraṁ pasavati, na cetasikaṁ dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
потакает [употреблению] вина, спиртного, одурманивающих веществ, что являются основой для беспечности, этим [своим поведением] вызывает опасность и враждебность, имеющую отношение к нынешней жизни и к будущей жизни, и он испытывает умственную боль и уныние. Тот, кто воздерживается от вина, спиртного, одурманивающих веществ, этим [своим поведением] не вызывает опасности и враждебности, имеющей отношение к нынешней жизни и к будущей жизни, и он не испытывает умственной боли и уныния. 
Anyone who consumes beer, wine, and liquor intoxicants creates dangers and threats both in this life and in lives to come, and experiences mental pain and sadness. Anyone who refrains from consuming beer, wine, and liquor intoxicants creates no dangers and threats either in this life or in lives to come, and doesn’t experience mental pain and sadness. 

Yampissa kāmūpasaṁhitaṁ dukkhaṁ domanassaṁ, tampissa tasmiṁ samaye na hoti.  Боль и уныние, связанные с чувственностью, не происходят в нём. 
The pain and sadness connected with sensual pleasures. 
Yampissa akusalūpasaṁhitaṁ dukkhaṁ domanassaṁ, tampissa tasmiṁ samaye na hoti. 
Боль и уныние, связанные с неблагим, не происходят в нём. 
The pain and sadness connected with the unskillful. 
Yampissa kusalūpasaṁhitaṁ dukkhaṁ domanassaṁ, tampissa tasmiṁ samaye na hoti. 
Боль и уныние, связанные с благим, не происходят в нём. 
The pain and sadness connected with the skillful. 
Yampissa kāmūpasaṁhitaṁ dukkhaṁ domanassaṁ, tampissa tasmiṁ samaye na hoti. 
 
The pain and sadness connected with sensual pleasures. 
Yampissa akusalūpasaṁhitaṁ dukkhaṁ domanassaṁ, tampissa tasmiṁ samaye na hoti. 
 
The pain and sadness connected with the unskillful. 
Yampissa kusalūpasaṁhitaṁ dukkhaṁ domanassaṁ, tampissa tasmiṁ samaye na hoti. 
 
The pain and sadness connected with the skillful. 

tato tato sokaparidevadukkhadomanassupāyāsā abbhatthaṁ gacchanti.  [то, когда он услышал её], его печаль, стенание, боль, уныние и отчаяние исчезают. 
then you make an end of sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. 

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu niranusayo, acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassa.  он зовётся монахом, который лишён скрытых склонностей. Он отрезал жажду, сбросил оковы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям. 
That’s why they’re called a mendicant who is without underlying tendencies, who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering. 

Dukkhaṁ supati, dukkhaṁ paṭibujjhati, pāpakaṁ supinaṁ passati, devatā na rakkhanti, asuci muccati.  Он плохо спит. Он просыпается разбитым. Ему снятся плохие сны. Божества не защищают его. Его семя извергается. 
You sleep badly and wake miserably. You have bad dreams. The deities don’t protect you. And you emit semen. 

‘aho vata no dukkhaṁ ye mayaṁ evarūpehi puggalehi saddhiṁ saṁvasāmā’ti.  “О, какая мука жить с такими людьми!” 
‘Oh, it’s so painful for us to have to live together with such as these.’ 

Aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā, pahānasaññā, virāgasaññā—  Сознавание ненадёжности, в ненадёжном сознавание болезненности, в болезненном сознавание без-личности, сознавание покидания, сознавание бесстрастия— 
The perception of impermanence, the perception of suffering in impermanence, the perception of not-self in suffering, the perception of giving up, and the perception of fading away. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu yāyaṁ diṭṭhi ariyā niyyānikā niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāya tathārūpāya diṭṭhiyā diṭṭhisāmaññagato viharati sabrahmacārīhi āvi ceva raho ca, ayampi dhammo sāraṇīyo.  Далее, монах пребывает как на людях, так и частным образом, разделяя вместе со своими товарищами-монахами воззрение, которое благородное и освобождающее, выводящее того, кто поступает в соответствии с ним, к полному уничтожению страданий. Таков ещё один принцип радушия. 
Furthermore, a mendicant lives according to the view shared with their spiritual companions, both in public and in private. That view is noble and emancipating, and delivers one who practices it to the complete ending of suffering. This too is a warm-hearted quality. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu yāyaṁ diṭṭhi ariyā niyyānikā niyyāti takkarassa sammā dukkhakkhayāya tathārūpāya diṭṭhiyā diṭṭhisāmaññagato viharati sabrahmacārīhi āvi ceva raho ca,  Далее, монах пребывает как на людях, так и частным образом, разделяя вместе со своими товарищами-монахами воззрение, которое благородное и освобождающее, выводящее того, кто поступает в соответствии с ним, к полному уничтожению страданий. 
Furthermore, a mendicant lives according to the view shared with their spiritual companions, both in public and in private. That view is noble and emancipating, and delivers one who practices it to the complete ending of suffering. 

‘bhikkhu sakkāyābhirato nappajahāsi sakkāyaṁ sammā dukkhassa antakiriyāya’.  кто радуется личностному существованию, который не отбросил личностного существования, чтобы полностью положить конец страданиям. 
a mendicant who enjoys substantial reality, who hasn’t given up substantial reality to rightly make an end of suffering. 
‘bhikkhu nibbānābhirato pajahāsi sakkāyaṁ sammā dukkhassa antakiriyāyā’ti. 
кто радуется ниббане, кто отбросил личностное существование и полностью положил конец страданиям”. 
a mendicant who delights in extinguishment, who has given up substantial reality to rightly make an end of suffering. 

‘bhikkhu sakkāyābhirato nappajahāsi sakkāyaṁ sammā dukkhassa antakiriyāya’.  кто радуется личностному существованию, который не отбросил личностного существования, чтобы полностью положить конец страданиям. 
a mendicant who enjoys substantial reality, who hasn’t given up substantial reality to rightly make an end of suffering. 
‘bhikkhu nibbānābhirato pajahāsi sakkāyaṁ sammā dukkhassa antakiriyāyā’ti. 
кто радуется ниббане, кто отбросил личностное существование и полностью положил конец страданиям”. 
a mendicant who delights in extinguishment, who has given up substantial reality to rightly make an end of suffering. 

‘dukkhan’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ;  “Боль”… 
‘Suffering’, 
Kasmā ca, bhikkhave, dukkhanti …pe… 
И почему “страдание”… 
And why are ‘suffering’, 
Bhayaṁ dukkhaṁ rogo gaṇḍo, 
“Опасность, недуг и страдание, 
Danger, suffering, disease, boils, 
sabbadukkhaṁ upaccagun”ti. 
За рамки боли он вышел”. 
and risen above all suffering.” 

Yāvañcidaṁ tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena sambādhe okāsādhigamo anubuddho sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ cha anussatiṭṭhānāni.  что Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый, который знает и видит, обнаружил брешь среди ограничений – ради очищения существ, ради одоления печали и стенания, ради угасания боли и уныния, ради обретения метода, ради осуществления ниббаны, то есть, [эти] шесть тем для памятования. 
How this Blessed One who knows and sees, the perfected one, the fully awakened Buddha, has found an opening amid confinement; that is, the six topics for recollection. They are in order to purify sentient beings, to get past sorrow and crying, to make an end of pain and sadness, to discover the system, and to realize extinguishment. 
Yāvañcidaṁ tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena sambādhe okāsādhigamo anubuddho sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ cha anussatiṭṭhānānī”ti. 
что Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый, который знает и видит, обнаружил брешь среди ограничений – ради очищения существ, ради одоления печали и стенания, ради угасания боли и уныния, ради обретения метода, ради осуществления ниббаны, то есть, [эти] шесть тем для памятования”. 
How this Blessed One who knows and sees, the perfected one, the fully awakened Buddha, has found an opening amid confinement; that is, the six topics for recollection. They are in order to purify sentient beings, to get past sorrow and crying, to make an end of pain and sadness, to discover the system, and to realize extinguishment.” 

Yo ca kho, bhikkhave, tathāgataṁ vā tathāgatasāvakaṁ vā dassanāya gacchati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno, etadānuttariyaṁ, bhikkhave, dassanānaṁ sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ tathāgataṁ vā tathāgatasāvakaṁ vā dassanāya gacchati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno.  Однако, когда тот, кто наделён верой, утверждённой преданностью, полный решимости и уверенности отправляется увидеть Татхагату или ученика Татхагаты, то это непревзойдённое видение способствует очищению существ, преодолению печали и стенания, угасанию боли и уныния, обретению метода, реализации ниббаны. 
The unsurpassable seeing is when someone with settled faith and love, sure and devoted, goes to see a Realized One or their disciple. This is in order to purify sentient beings, to get past sorrow and crying, to make an end of pain and sadness, to discover the system, and to realize extinguishment. 
Yo ca kho, bhikkhave, tathāgatassa vā tathāgatasāvakassa vā dhammassavanāya gacchati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno, etadānuttariyaṁ, bhikkhave, savanānaṁ sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ tathāgatassa vā tathāgatasāvakassa vā dhammassavanāya gacchati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno. 
Однако, когда тот, кто наделён верой, утверждённой преданностью, полный решимости и уверенности отправляется послушать Татхагату или ученика Татхагаты, то это непревзойдённое слушание способствует очищению существ, преодолению печали и стенания, угасанию боли и уныния, обретению метода, реализации ниббаны. 
The unsurpassable hearing is when someone with settled faith and love, sure and devoted, goes to hear the teaching of a Realized One or one of his disciples. … 
Yo ca kho, bhikkhave, tathāgate vā tathāgatasāvake vā saddhaṁ paṭilabhati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno, etadānuttariyaṁ, bhikkhave, lābhānaṁ sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ tathāgate vā tathāgatasāvake vā saddhaṁ paṭilabhati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno. 
Однако, когда тот, кто наделён верой, утверждённой преданностью, полный решимости и уверенности обретает веру в Татхагату или в ученика Татхагаты, то это непревзойдённое обретение способствует очищению существ, преодолению печали и стенания, угасанию боли и уныния, обретению метода, реализации ниббаны. 
The unsurpassable acquisition is when someone with settled faith and love, sure and devoted, acquires faith in a Realized One or their disciple. … 
Yo ca kho, bhikkhave, tathāgatappavedite dhammavinaye adhisīlampi sikkhati, adhicittampi sikkhati, adhipaññampi sikkhati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno, etadānuttariyaṁ, bhikkhave, sikkhānaṁ sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ tathāgatappavedite dhammavinaye adhisīlampi sikkhati, adhicittampi sikkhati, adhipaññampi sikkhati, niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno. 
Однако, когда тот, кто наделён верой, утверждённой преданностью, полный решимости и уверенности тренируется в высшем нравственном поведении, высшем уме, и высшей мудрости [под учительством] Татхагаты или ученика Татхагаты, то эта непревзойдённая тренировка способствует очищению существ, преодолению печали и стенания, угасанию боли и уныния, обретению метода, реализации ниббаны. 
The unsurpassable training is when someone with settled faith and love, sure and devoted, trains in the higher ethics, the higher mind, and the higher wisdom in the teaching and training proclaimed by a Realized One. … 
Yo ca kho, bhikkhave, tathāgataṁ vā tathāgatasāvakaṁ vā paricarati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno, etadānuttariyaṁ, bhikkhave, pāricariyānaṁ sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ tathāgataṁ vā tathāgatasāvakaṁ vā paricarati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno. 
Однако, когда тот, кто наделён верой, утверждённой преданностью, полный решимости и уверенности прислуживает Татхагате или ученику Татхагаты, то это непревзойдённое услужение способствует очищению существ, преодолению печали и стенания, угасанию боли и уныния, обретению метода, реализации ниббаны. 
The unsurpassable service is when someone with settled faith and love, sure and devoted, serves a Realized One or their disciple. … 
Yo ca kho, bhikkhave, tathāgataṁ vā tathāgatasāvakaṁ vā anussarati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno, etadānuttariyaṁ, bhikkhave, anussatīnaṁ sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya, yadidaṁ tathāgataṁ vā tathāgatasāvakaṁ vā anussarati niviṭṭhasaddho niviṭṭhapemo ekantagato abhippasanno. 
Однако, когда тот, кто наделён верой, утверждённой преданностью, полный решимости и уверенности памятует о Татхагате или об ученике Татхагаты, то это непревзойдённое памятование способствует очищению существ, преодолению печали и стенания, угасанию боли и уныния, обретению метода, реализации ниббаны. 
The unsurpassable recollection is when someone with settled faith and love, sure and devoted, recollects a Realized One or their disciple. … 
yattha dukkhaṁ nirujjhatī”ti. 
То, где страдание всецело угасает”. 
at the place where suffering ceases.” 

Aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā, pahānasaññā, virāgasaññā, nirodhasaññā—  Восприятие непостоянства, восприятие страдательности в непостоянном, восприятие безличностности в страдательном, восприятие оставления, восприятие бесстрастия, восприятие прекращения. 
The perception of impermanence, the perception of suffering in impermanence, the perception of not-self in suffering, the perception of giving up, the perception of fading away, and the perception of cessation. 

“Dāliddiyaṁ, bhikkhave, dukkhaṁ lokasmiṁ kāmabhogino”ti?  “Монахи, разве не так оно, что нищета – это страдание в мире для того, кто наслаждается чувственными удовольствиями?” 
“Mendicants, isn’t poverty suffering in the world for a person who enjoys sensual pleasures?” 
“Yampi, bhikkhave, daliddo assako anāḷhiko iṇaṁ ādiyati, iṇādānampi, bhikkhave, dukkhaṁ lokasmiṁ kāmabhogino”ti? 
“Если нищий, лишённый, нуждающийся человек залезает в долги, разве не так оно, что его залезание в долги – это также страдание в мире для того, кто наслаждается чувственными удовольствиями?” 
“When a poor, penniless person falls into debt, isn’t being in debt also suffering in the world for a person who enjoys sensual pleasures?” 
bandhanampi, bhikkhave, dukkhaṁ lokasmiṁ kāmabhogino”ti? 
Разве не так оно, что заключение в тюрьму – это также страдание в мире для того, кто наслаждается чувственными удовольствиями?” 
Isn’t being imprisoned suffering in the world for a person who enjoys sensual pleasures?” 
“Iti kho, bhikkhave, dāliddiyampi dukkhaṁ lokasmiṁ kāmabhogino, iṇādānampi dukkhaṁ lokasmiṁ kāmabhogino, vaḍḍhipi dukkhā lokasmiṁ kāmabhogino, codanāpi dukkhā lokasmiṁ kāmabhogino, anucariyāpi dukkhā lokasmiṁ kāmabhogino, bandhanampi dukkhaṁ lokasmiṁ kāmabhogino; 
“Поэтому, монахи, для того, кто наслаждается чувственными удовольствиями, нищета – это страдание в мире; залезание в долги – это страдание в мире; необходимость выплатить процент – это страдание в мире; получение выговора – это страдание в мире; предъявление иска – это страдание в мире; и заключение в тюрьму – это страдание в мире. 
“So mendicants, poverty, debt, interest, warnings, prosecution, and imprisonment are suffering in the world for those who enjoy sensual pleasures. 
Nāhaṁ, bhikkhave, aññaṁ ekabandhanampi samanupassāmi evaṁdāruṇaṁ evaṅkaṭukaṁ evaṁantarāyakaraṁ anuttarassa yogakkhemassa adhigamāya, yathayidaṁ, bhikkhave, nirayabandhanaṁ vā tiracchānayonibandhanaṁ vāti. 
Монахи, я не вижу ни одной тюрьмы, настолько кошмарной и жестокой, [и] такой помехи к достижению непревзойдённой защиты от подневольности, как тюрьма ада или тюрьма мира животных”. 
I don’t see a single prison that’s as brutal, as vicious, and such an obstacle to reaching the supreme sanctuary from the yoke as the prison of hell or the animal realm. 
evaṅkaṭukaṁ → evaṁdukkhaṁ (sya-all, km, mr) 
Dāliddiyaṁ dukkhaṁ loke, 
“Бедность страданием в мире зовут, 
Poverty is said to be suffering in the world, 
Etañhi bandhanaṁ dukkhaṁ, 
Тюрьма суть большое страдание, 
Such imprisonment is true suffering 
Etañhi bandhanaṁ dukkhaṁ, 
Суть в привязи это страдание, 
Such imprisonment is true suffering, 

Idha, panāvuso, ekacco puggalo sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā …pe… catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  Далее, друзья, с оставлением удовольствия и боли… некий человек входит и пребывает в четвёртой джхане… 
And take a person who, giving up pleasure and pain … enters and remains in the fourth absorption. 
Evamevaṁ kho, āvuso, idhekacco puggalo sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā …pe… catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. 
“Точно также, [бывает так, что] с оставлением удовольствия и боли… пребывает в четвёртой джхане… 
“In the same way, take a person who, giving up pleasure and pain … enters and remains in the fourth absorption. 

Ettāvatā kho, āvuso, bhikkhu abhiññeyyaṁ abhijānāti, pariññeyyaṁ parijānāti, abhiññeyyaṁ abhijānanto pariññeyyaṁ parijānanto diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hotī”ti.  Вот каким образом монах напрямую знает то, что следует познать напрямую; полностью понимает то, что следует полностью понять. Сделав так в этой самой жизни, он кладёт конец боли”. 
That’s how a mendicant directly knows what should be directly known and completely understands what should be completely understood. Knowing and understanding thus they make an end of suffering in this very life.” 
Ettāvatā kho, āvuso, bhikkhu abhiññeyyaṁ abhijānāti, pariññeyyaṁ parijānāti, abhiññeyyaṁ abhijānanto, pariññeyyaṁ parijānanto diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hotī”ti. 
он кладёт конец боли”. 
That’s how a mendicant directly knows … an end of suffering in this very life.” 
“sukhā, āvuso, vedanā eko anto, dukkhā vedanā dutiyo anto, adukkhamasukhā vedanā majjhe, taṇhā sibbinī; 
“Приятное чувство, друзья, это один конец. Болезненное чувство – второй конец. Ни-болезненное-ни-приятное чувство – середина. А цепляние – это швея. 
“Pleasant feeling, reverends, is one end. Painful feeling is the second end. Neutral feeling is the middle. And craving is the seamstress … 
Ettāvatā kho, āvuso, bhikkhu abhiññeyyaṁ abhijānāti, pariññeyyaṁ parijānāti, abhiññeyyaṁ abhijānanto, pariññeyyaṁ parijānanto diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hotī”ti. 
он кладёт конец боли”. 
That’s how a mendicant directly knows … an end of suffering in this very life.” 
Ettāvatā kho, āvuso, bhikkhu abhiññeyyaṁ abhijānāti, pariññeyyaṁ parijānāti, abhiññeyyaṁ abhijānanto pariññeyyaṁ parijānanto diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hotī”ti. 
он кладёт конец боли”. 
That’s how a mendicant directly knows … an end of suffering in this very life.” 
Ettāvatā kho, āvuso, bhikkhu abhiññeyyaṁ abhijānāti, pariññeyyaṁ parijānāti, abhiññeyyaṁ abhijānanto pariññeyyaṁ parijānanto diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hotī”ti. 
он кладёт конец боли”. 
That’s how a mendicant directly knows … an end of suffering in this very life.” 
Ettāvatā kho, āvuso, bhikkhu abhiññeyyaṁ abhijānāti, pariññeyyaṁ parijānāti, abhiññeyyaṁ abhijānanto pariññeyyaṁ parijānanto diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hotī”ti. 
Вот каким образом монах напрямую знает то, что следует познать напрямую; полностью понимает то, что следует полностью понять. Сделав так в этой самой жизни, он кладёт конец боли”. 
That’s how a mendicant directly knows what should be directly known and completely understands what should be completely understood. Knowing and understanding thus they make an end of suffering in this very life.” 
Ettāvatā kho, bhikkhave, bhikkhu abhiññeyyaṁ abhijānāti, pariññeyyaṁ parijānāti, abhiññeyyaṁ abhijānanto pariññeyyaṁ parijānanto diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hotī”ti. 
Вот каким образом монах напрямую знает то, что следует познать напрямую; полностью понимает то, что следует полностью понять. Сделав так в этой самой жизни, он кладёт конец боли”. 
That’s how a mendicant directly knows what should be directly known and completely understands what should be completely understood. Knowing and understanding thus they make an end of suffering in this very life.” 

Dukkhaṁ, bhikkhave, veditabbaṁ, dukkhassa nidānasambhavo veditabbo, dukkhassa vemattatā veditabbā, dukkhassa vipāko veditabbo, dukkhanirodho veditabbo, dukkhanirodhagāminī paṭipadā veditabbā.  Боль, монахи, должна быть почувствована, боли обстоятельство проявления должно быть почувствовано, боли разнообразие должно быть почувствовано, боли результат должен быть почувствован, боле-истечение должно быть почувствовано, к боле-истечению ведущая практика должна быть почувствована. 
Suffering should be known. And its source, diversity, result, cessation, and the practice that leads to its cessation should be known. 
sukhā vedanā, dukkhā vedanā, adukkhamasukhā vedanā. 
приятное чувство, болезненное чувство, не-болезненное-ни-приятное чувство. 
pleasant, painful, and neutral. 
Atthi, bhikkhave, sāmisā sukhā vedanā, atthi nirāmisā sukhā vedanā, atthi sāmisā dukkhā vedanā, atthi nirāmisā dukkhā vedanā, atthi sāmisā adukkhamasukhā vedanā, atthi nirāmisā adukkhamasukhā vedanā. 
Есть, монахи, плотское приятное чувство, есть не-плотское приятное чувство, есть плотское болезненное чувство, есть не-плотское болезненное чувство, есть плотское не-болезненное-ни- приятное чувство, есть не-плотское не-болезненное-ни-приятное чувство. 
There are pleasant feelings of the flesh, pleasant feelings not of the flesh, painful feelings of the flesh, painful feelings not of the flesh, neutral feelings of the flesh, and neutral feelings not of the flesh. 
Dukkhaṁ, bhikkhave, veditabbaṁ, dukkhassa nidānasambhavo veditabbo, dukkhassa vemattatā veditabbā, dukkhassa vipāko veditabbo, dukkhanirodho veditabbo, dukkhanirodhagāminī paṭipadā veditabbāti. 
'Боль, монахи, должна быть почувствована, боли обстоятельство проявления должно быть почувствовано, боли разнообразие должно быть почувствовано, боли результат должен быть почувствован, боле-истечение должно быть почувствовано, к боле-истечению ведущая практика должна быть почувствована'. 
‘Suffering should be known. And its source, diversity, result, cessation, and the practice that leads to its cessation should be known.’ 
Jātipi dukkhā, jarāpi dukkhā, byādhipi dukkho, maraṇampi dukkhaṁ, sokaparidevadukkhadomanassupāyāsāpi dukkhā, yampicchaṁ na labhati tampi dukkhaṁ, saṅkhittena pañcupādānakkhandhā dukkhā. 
И рождение болезненно, и старость болезненна, и болезнь болезненна, и умирание болезненно, и страдание-плач-боль-недовольство-тоска болезненны, и то, что желанное не обрезать и это болезненно, сжатого — пять групп поддерживания болезненны. 
Rebirth is suffering; old age is suffering; illness is suffering; death is suffering; sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress are suffering; not getting what you wish for is suffering. In brief, the five grasping aggregates are suffering. 
Katamo ca, bhikkhave, dukkhassa nidānasambhavo? 
И каково, монахи, боли обстоятельство проявления? 
And what is the source of suffering? 
Taṇhā, bhikkhave, dukkhassa nidānasambhavo. 
Цепляние (липкость-залипание), монахи, боли обстоятельство проявления. 
Craving is the source of suffering. 
Katamā ca, bhikkhave, dukkhassa vemattatā? 
И каково, монахи, боли разнообразие? 
And what is the diversity of suffering? 
Atthi, bhikkhave, dukkhaṁ adhimattaṁ, atthi parittaṁ, atthi dandhavirāgi, atthi khippavirāgi. 
Есть, монахи, боль чрезмерная, есть ограниченная, есть долго выцветающая, есть быстро выцветающая. 
There is suffering that is severe, mild, slow to fade, and quick to fade. 
Ayaṁ vuccati, bhikkhave, dukkhassa vemattatā. 
Это называется, монахи, боли разнообразие. 
This is called the diversity of suffering. 
Katamo ca, bhikkhave, dukkhassa vipāko? 
И каков, монахи, боли результат? 
And what is the result of suffering? 
‘ko ekapadaṁ dvipadaṁ jānāti imassa dukkhassa nirodhāyā’ti? 
‘Кто одну строку-стопу, две строки знает для этой боли истечения’? 
‘Who knows one or two phrases to stop this suffering?’ 
Sammohavepakkaṁ vāhaṁ, bhikkhave, dukkhaṁ vadāmi pariyeṭṭhivepakkaṁ vā. 
В замешательстве-результирующая, монахи, боль я утверждаю, либо в поиске-результирующая. 
The result of suffering is either confusion or a search, I say. 
Ayaṁ vuccati, bhikkhave, dukkhassa vipāko. 
Это называется, монахи, боли результат. 
This is called the result of suffering. 
Katamo ca, bhikkhave, dukkhanirodho? 
И каково, монахи, боле-истечение? 
And what is the cessation of suffering? 
Taṇhānirodho, bhikkhave, dukkhanirodho. 
Цепляние-истечение, монахи, — боле-истечение. 
When craving ceases, suffering ceases. 
Ayameva ariyo aṭṭhaṅgiko maggo dukkhassa nirodhagāminī paṭipadā, seyyathidaṁ— 
Только этот Благородный восьмеричный путь — к боли истечению ведущая практика, в частности — 
The practice that leads to the cessation of suffering is simply this noble eightfold path, that is: 
Yato kho, bhikkhave, ariyasāvako evaṁ dukkhaṁ pajānāti, evaṁ dukkhassa nidānasambhavaṁ pajānāti, evaṁ dukkhassa vemattataṁ pajānāti, evaṁ dukkhassa vipākaṁ pajānāti, evaṁ dukkhanirodhaṁ pajānāti, evaṁ dukkhanirodhagāminiṁ paṭipadaṁ pajānāti, so imaṁ nibbedhikaṁ brahmacariyaṁ pajānāti dukkhanirodhaṁ. 
И когда, монахи, благородно-слушатель так боль понимает, так боли условие проявления понимает, так боли разнообразие понимает, так боли результат понимает, так боле-истечение понимает, так к боле-истечению ведущую практику понимает, он эту проникающую святую жизнь понимает боле-истечение. 
When a noble disciple understands suffering in this way … they understand that this penetrative spiritual life is the cessation of suffering. 
Dukkhaṁ, bhikkhave, veditabbaṁ, dukkhassa nidānasambhavo veditabbo, dukkhassa vemattatā veditabbā, dukkhassa vipāko veditabbo, dukkhanirodho veditabbo, dukkhanirodhagāminī paṭipadā veditabbāti. 
'Боль, монахи, должна быть почувствована, боли обстоятельство проявления должно быть почувствовано, боли разнообразие должно быть почувствовано, боли результат должен быть почувствован, боле-истечение должно быть почувствовано, к боле-истечению ведущая практика должна быть почувствована'. 
‘Suffering should be known. And its source, diversity, result, cessation, and the practice that leads to its cessation should be known.’ 

Dukkhasutta  Сутта Боль 
Suffering 
“Chahi, bhikkhave, dhammehi samannāgato bhikkhu diṭṭheva dhamme dukkhaṁ viharati savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā duggati pāṭikaṅkhā. 
“Монахи, обладая шестью вещами, монах пребывает в дискомфорте в этой самой жизни – с беспокойством, унынием, взбудораженностью – и после распада тела, после смерти, можно ожидать, что [он попадёт] в плохой удел. 
“Mendicants, when a mendicant has six qualities they live unhappily in this very life—with distress, anguish, and fever—and when the body breaks up, after death, they can expect a bad rebirth. 
imehi, kho, bhikkhave, chahi dhammehi samannāgato bhikkhu diṭṭheva dhamme dukkhaṁ viharati savighātaṁ saupāyāsaṁ sapariḷāhaṁ, kāyassa bhedā paraṁ maraṇā duggati pāṭikaṅkhā. 
Обладая этими шестью вещами, монах пребывает в дискомфорте… [он попадёт] в плохой удел. 
When a mendicant has these six qualities they live unhappily in this very life—with distress, anguish, and fever—and when the body breaks up, after death, they can expect a bad rebirth. 

Dukkhaṁ arahattaṁ uttari ca,   
 

Abhabbo diṭṭhisampanno puggalo sayaṅkataṁ sukhadukkhaṁ paccāgantuṁ, abhabbo diṭṭhisampanno puggalo paraṅkataṁ sukhadukkhaṁ paccāgantuṁ, abhabbo diṭṭhisampanno puggalo sayaṅkatañca paraṅkatañca sukhadukkhaṁ paccāgantuṁ, abhabbo diṭṭhisampanno puggalo asayaṅkāraṁ adhiccasamuppannaṁ sukhadukkhaṁ paccāgantuṁ, abhabbo diṭṭhisampanno puggalo aparaṅkāraṁ adhiccasamuppannaṁ sukhadukkhaṁ paccāgantuṁ, abhabbo diṭṭhisampanno puggalo asayaṅkārañca aparaṅkārañca adhiccasamuppannaṁ sukhadukkhaṁ paccāgantuṁ.  Человек, совершенный в воззрениях, не способен прибегнуть к [мнению], что удовольствие и боль созданы собой; …другим… …и собой и другим… …не собой, но возникли случайно… …не другим, но возникли случайно… …ни собой, ни другим, но возникли случайно. 
A person accomplished in view can’t fall back on the idea that pleasure and pain are made by oneself, or that they’re made by another, or that they’re made by both. Nor can they fall back on the idea that pleasure and pain arise by chance, not made by oneself, by another, or by both. 

Saddhammaniyato hoti, aparihānadhammo hoti, pariyantakatassa dukkhaṁ hoti, asādhāraṇena ñāṇena samannāgato hoti, hetu cassa sudiṭṭho, hetusamuppannā ca dhammā.  Человек утверждён в благой Дхамме; неспособен к упадку; его страдание определено в границах; он обладает знанием, которого нет у других; он чётко увидел причинность; он чётко увидел причинно возникшие феномены. 
You’re bound for the true teaching. You’re not liable to decline. You suffer only for a limited period. You have distinct knowledge. You’ve clearly seen causes and the phenomena that arise from causes. 
dukkhaṁ hoti → dukkhaṁ na hoti (bj, sya-all, pts1ed, mr) 

Dukkhasutta  Сутта Боль 
Suffering 
sabbasaṅkhāre dukkhato samanupassanto …pe… 
…все обусловленные феномены от боли набюдающего… 
It’s quite possible for a mendicant who regards all conditions as suffering to accept views that agree with the teaching. …” 

“‘So vata, bhikkhave, bhikkhu nibbānaṁ dukkhato samanupassanto anulomikāya khantiyā samannāgato bhavissatī’ti netaṁ ṭhānaṁ vijjati.  “Монахи, Не может быть такого, чтобы монах, который считает ниббану страданием, будет обладать убеждённостью, согласующейся [с Дхаммой]. 
“Mendicants, it is quite impossible for a mendicant who regards extinguishment as suffering to accept views that conform with the teaching. … 

“Cha, bhikkhave, ānisaṁse sampassamānena alameva bhikkhunā sabbasaṅkhāresu anodhiṁ karitvā dukkhasaññaṁ upaṭṭhāpetuṁ.  “Монахи, когда монах рассматривает шесть видов полезного, то этого достаточно для того, чтобы утвердить безграничное восприятие страдательности во всех обусловленных феноменах. 
“Mendicants, seeing six benefits is quite enough to establish the perception of suffering in all conditions without qualification. 
Ime kho, bhikkhave, cha ānisaṁse sampassamānena alameva bhikkhunā sabbasaṅkhāresu anodhiṁ karitvā dukkhasaññaṁ upaṭṭhāpetun”ti. 
Монахи, когда монах рассматривает эти шесть видов полезного, то этого достаточно для того, чтобы утвердить безграничное восприятие страдательности во всех обусловленных феноменах”. 
Seeing these six benefits is quite enough to establish the perception of suffering in all conditions without qualification.” 

ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  то он зовётся монахом, который отрезал жажду, сбросил оковы, и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  то он зовётся монахом, который отрезал цепляние, сбросил оковы, и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 
aniccadukkhaanattato; 
 
 

Aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā, pahānasaññā, virāgasaññā, nirodhasaññā.  Сознавание ненадёжности, в ненадёжном сознавание болезненности, в болезненном сознавание безличности, сознавание покидания, сознавание бесстрастия, сознавание истечения. 
The perception of impermanence, the perception of suffering in impermanence, the perception of not-self in suffering, the perception of giving up, the perception of fading away, and the perception of cessation. 

Idha, bhikkhave, ariyasāvako paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Вот ученик Благородных мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s when a noble disciple is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Idha, bhikkhave, ariyasāvako paññavā hoti …pe… sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Вот ученик Благородных мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s when a noble disciple is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  то тогда он зовётся монахом, который отрезал жажду, содрал оковы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец страданиям”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

Ayaṁ vuccati, bhikkhave, bhikkhu acchecchi taṇhaṁ, vivattayi saṁyojanaṁ, sammā mānābhisamayā antamakāsi dukkhassā”ti.  то тогда он зовётся монахом без скрытых склонностей, который отрезал жажду, содрал оковы и, полностью пробившись сквозь самомнение, положил конец боли”. 
they’re called a mendicant who has cut off craving, untied the fetters, and by rightly comprehending conceit has made an end of suffering.” 

So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī hoti, sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karoti.  С полным прекращением [нижних] трёх оков и с ослаблением жажды, злобы, и заблуждения он становится однажды-возвращающимся, который, вернувшись в этот мир лишь всего один раз, положит конец страданию. 
With the ending of three fetters, and the weakening of greed, hate, and delusion, they’re a once-returner. They come back to this world once only, then make an end of suffering. 
sakideva → sakiṁdeva (mr) | dukkhassantaṁ karoti → dukkhassantakaro hoti (mr) 

Aniccaṁ dukkhaṁ anattā ca,   
" 

Duddadaṁ dadāti, dukkaraṁ karoti, dukkhamaṁ khamati, guyhamassa āvi karoti, guyhamassa pariguhati, āpadāsu na jahati, khīṇena nātimaññati.  Он даёт то, что трудно дать. Он делает то, что трудно сделать. Он терпеливо выносит то, что трудно вынести. Он раскрывает тебе свои секреты. Он хранит твои секреты. Он не оставляет тебя, когда ты в беде. Он не надменен по отношению к тебе. 
They give what is hard to give. They do what is hard to do. They endure what is hard to endure. They reveal their secrets to you. They keep your secrets. They don’t abandon you in times of trouble. They don’t look down on you in times of loss. 
khamati dukkhamāni ca. 
И терпит то, что вынести непросто. 
and with things hard to endure. 
dukkhamāni ca → dukkhamānipi (bj, sya-all, pts1ed) 

“Aggiṁ, brāhmaṇa, ādento yūpaṁ ussāpento pubbeva yaññā tīṇi satthāni ussāpeti akusalāni dukkhudrayāni dukkhavipākāni.  “Брахман, тот, кто зажигает жертвенный огонь и воздвигает жертвенный столб, ещё даже до жертвоприношения поднимает три неблагих ножа, которые имеют боль своим исходом и результатом. 
“Even before kindling the sacrificial fire and raising the sacrificial post, one raises three unskillful knives which ripen and result in suffering. 
Aggiṁ, brāhmaṇa, ādento yūpaṁ ussāpento pubbeva yaññā idaṁ paṭhamaṁ manosatthaṁ ussāpeti akusalaṁ dukkhudrayaṁ dukkhavipākaṁ. 
Тот, кто зажигает жертвенный огонь и воздвигает жертвенный столб, ещё даже до жертвоприношения поднимает этот первый неблагой нож – умственный, который имеет боль своим исходом и результатом. 
Even before kindling the sacrificial fire and raising the sacrificial post one raises this first unskillful mental knife which ripens and results in suffering. 
Aggiṁ, brāhmaṇa, ādento yūpaṁ ussāpento pubbeva yaññā idaṁ dutiyaṁ vacīsatthaṁ ussāpeti akusalaṁ dukkhudrayaṁ dukkhavipākaṁ. 
Тот, кто зажигает жертвенный огонь и воздвигает жертвенный столб, ещё даже до жертвоприношения поднимает этот второй неблагой нож – словесный, который имеет боль своим исходом и результатом. 
Even before kindling the sacrificial fire and raising the sacrificial post one raises this second unskillful verbal knife which ripens and results in suffering. 
Aggiṁ, brāhmaṇa, ādento yūpaṁ ussāpento pubbeva yaññā idaṁ tatiyaṁ kāyasatthaṁ ussāpeti akusalaṁ dukkhudrayaṁ dukkhavipākaṁ. 
Тот, кто зажигает жертвенный огонь и воздвигает жертвенный столб, ещё даже до жертвоприношения поднимает этот третий неблагой нож – телесный, который имеет боль своим исходом и результатом. 
Even before kindling the sacrificial fire and raising the sacrificial post, one raises this third unskillful bodily knife which ripens and results in suffering. 
Aggiṁ, brāhmaṇa, ādento yūpaṁ ussāpento pubbeva yaññā imāni tīṇi satthāni ussāpeti akusalāni dukkhudrayāni dukkhavipākāni. 
Брахман, тот, кто зажигает жертвенный огонь и воздвигает жертвенный столб, ещё даже до жертвоприношения поднимает эти три неблагих ножа, которые имеют боль своим исходом и результатом. 
Even before kindling the sacrificial fire and raising the sacrificial post, one raises these three unskillful knives which ripen and result in suffering. 

Asubhasaññā, maraṇasaññā, āhāre paṭikūlasaññā, sabbaloke anabhiratasaññā, aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā.  Восприятие непривлекательности; восприятие смерти; восприятие отвратительности еды; Восприятие не-восхищения целым миром; восприятие непостоянства; восприятие страдательности в непостоянном; восприятие безличности в страдательном. 
The perceptions of ugliness, death, repulsiveness of food, dissatisfaction with the whole world, impermanence, suffering in impermanence, and not-self in suffering. 

Asubhasaññā, maraṇasaññā, āhāre paṭikūlasaññā, sabbaloke anabhiratasaññā, aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā.  Восприятие непривлекательности; восприятие смерти; восприятие отвратительности еды; восприятие не-восхищения целым миром; восприятие непостоянства; восприятие болезненности в непостоянном; восприятие безличности в болезненном.; 
The perceptions of ugliness, death, repulsiveness of food, dissatisfaction with the whole world, impermanence, suffering in impermanence, and not-self in suffering. 
‘Anicce dukkhasaññā, bhikkhave, bhāvitā bahulīkatā mahapphalā hoti mahānisaṁsā amatogadhā amatapariyosānā’ti, iti kho panetaṁ vuttaṁ. 
Так было сказано: “Восприятие болезненности в непостоянном, монахи, будучи развитым и взращенным, приносит великий плод и пользу, завершается в бессмертном, и имеет бессмертное своим завершением”. 
‘When the perception of suffering in impermanence is developed and cultivated it’s very fruitful and beneficial. It culminates in freedom from death and ends in freedom from death.’ That’s what I said, but why did I say it? 
Anicce dukkhasaññāparicitena, bhikkhave, bhikkhuno cetasā bahulaṁ viharato ālasye kosajje vissaṭṭhiye pamāde ananuyoge apaccavekkhaṇāya tibbā bhayasaññā paccupaṭṭhitā hoti, seyyathāpi, bhikkhave, ukkhittāsike vadhake. 
Когда монах часто пребывает с умом, приученным к восприятию болезненности в непостоянном, острое восприятие опасности утверждается в нём в отношении бездельничанья, лени, расслабленности, беспечности, отсутствия усердия, легкомыслия, подобно [восприятию опасности] убийцы с мечом наизготове. 
When a mendicant often meditates with a mind reinforced with the perception of suffering in impermanence, they establish a keen perception of the danger of sloth, laziness, slackness, negligence, lack of commitment, and failure to review, like a killer with a drawn sword. … 
Sace, bhikkhave, bhikkhuno anicce dukkhasaññāparicitena cetasā bahulaṁ viharato ālasye kosajje vissaṭṭhiye pamāde ananuyoge apaccavekkhaṇāya tibbā bhayasaññā, na paccupaṭṭhitā hoti, seyyathāpi, bhikkhave, ukkhittāsike vadhake. 
Если, когда монах часто пребывает с умом, приученным к восприятию болезненности в непостоянном, острое восприятие опасности не утверждается в нём в отношении бездельничанья… с мечом наизготове, то ему следует осознавать: 
 
Veditabbametaṁ, bhikkhave, bhikkhunā ‘abhāvitā me anicce dukkhasaññā, natthi me pubbenāparaṁ viseso, appattaṁ me bhāvanābalan’ti. 
“Я не развил восприятие болезненности в непостоянном. Нет отличия между моим прежним состоянием и состоянием нынешним. Я не достиг плода развития”. 
 
Sace pana, bhikkhave, bhikkhuno anicce dukkhasaññāparicitena cetasā bahulaṁ viharato ālasye kosajje vissaṭṭhiye pamāde ananuyoge apaccavekkhaṇāya tibbā bhayasaññā paccupaṭṭhitā hoti, seyyathāpi, bhikkhave, ukkhittāsike vadhake. 
Но если, когда он часто пребывает с умом, приученным к восприятию болезненности в непостоянном, острое восприятие опасности утверждается в нём в отношении бездельничанья… с мечом наизготове – то ему следует осознавать: 
 
Veditabbametaṁ, bhikkhave, bhikkhunā ‘subhāvitā me anicce dukkhasaññā, atthi me pubbenāparaṁ viseso, pattaṁ me bhāvanābalan’ti. 
“Я развил восприятие болезненности в непостоянном. Существует разница между моим прежним состоянием и состоянием нынешним. Я достиг плода развития”. 
 
‘Anicce dukkhasaññā, bhikkhave, bhāvitā bahulīkatā mahapphalā hoti mahānisaṁsā amatogadhā amatapariyosānā’ti, 
Когда так было сказано: “Восприятие болезненности в непостоянном… завершается в бессмертном, и имеет бессмертное своим завершением” – 
 

Ayaṁ vuccati, brāhmaṇa, aparisuddhaṁ brahmacariyaṁ carati, saṁyutto methunena saṁyogena na parimuccati jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, na parimuccati dukkhasmāti vadāmi.  Такой [человек] зовётся тем, кто живёт нечистой целомудренной жизнью. Он тот, кто опутан узами сексуальности. Он не свободен от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не свободен от боли, я говорю тебе. 
This is called one who lives the chaste life impurely, yoked by the yoke of sex. They’re not freed from rebirth, old age, death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. They’re not freed from suffering, I say. 
Ayaṁ vuccati, brāhmaṇa, aparisuddhaṁ brahmacariyaṁ carati saṁyutto methunena saṁyogena, na parimuccati jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, na parimuccati dukkhasmāti vadāmi. 
Такой [человек] зовётся тем, кто живёт нечистой целомудренной жизнью. Он тот, кто опутан узами сексуальности. Он не свободен от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не свободен от боли, я говорю тебе. 
This is called one who lives the chaste life impurely, yoked by the yoke of sex. They’re not free from rebirth, old age, death, sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. They’re not free from suffering, I say. 

Sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharāmī”ti.  Далее, до той степени, до которой я пожелаю, с отбрасыванием удовольствия и боли… я вхожу и пребываю в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
With the giving up of pleasure and pain, and the ending of former happiness and sadness, I enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness.” 

Tassa sā diṭṭhi pavaḍḍhati, so na parimuccati jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, na parimuccati dukkhasmāti vadāmi.  У него это воззрение возрастает. Он не освобождён от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не освобождён от боли, я говорю тебе. 
And so their views grow. They’re not freed from rebirth, old age, and death, from sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. They’re not freed from suffering, I say. 
Tassa sā diṭṭhi nirujjhati, so parimuccati jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, parimuccati dukkhasmāti vadāmi. 
У него это воззрение прекращается. Он освобождён от рождения… освобождён от боли, я говорю тебе. 
And so their views cease. They’re freed from rebirth, old age, and death, from sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. They’re freed from suffering, I say. 
Tassa so vippaṭisāro pavaḍḍhati, so na parimuccati jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, na parimuccati dukkhasmāti vadāmi. 
Он не освобождён от рождения, старости и смерти, от печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не освобождён от боли, я говорю тебе. 
And so their regrets grow. They’re not freed from rebirth, old age, and death, from sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. They’re not freed from suffering, I say. 
Tassa so vippaṭisāro nirujjhati, so parimuccati jātiyā …pe… dukkhasmāti vadāmi. 
Он освобождён от рождения… освобождён от боли, я говорю тебе. 
And so their regrets cease. They’re freed from rebirth, old age, and death, from sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress. They’re freed from suffering, I say. 

So sabbaṁ dhammaṁ abhijānāti, sabbaṁ dhammaṁ abhiññāya sabbaṁ dhammaṁ parijānāti. Sabbaṁ dhammaṁ pariññāya yaṁ kiñci vedanaṁ vediyati sukhaṁ vā dukkhaṁ vā adukkhamasukhaṁ vā.  он полностью знает все вещи. Полностью зная все вещи, он целиком постигает все вещи. Целиком постигнув все вещи, что бы он ни испытывал – удовольствие, боль, или ни-боль-ни-удовольствие – 
they directly know all things. Directly knowing all things, they completely understand all things. Completely understanding all things, when they experience any kind of feeling—pleasant, unpleasant, or neutral— 

‘aho vatāyaṁ dukkhaṁ sayeyyā’ti.  “Чтоб он плохо спал!” 
‘If only they’d sleep badly!’ 
atha kho so dukkhaññeva seti kodhābhibhūto. 
то всё равно он спит плохо. 
 
atho dukkhampi seti so; 
Также, плохо спит. 
and they sleep badly. 

‘jātiyā jarāya maraṇena sokehi paridevehi dukkhehi domanassehi upāyāsehi, aparimutto dukkhasmā’ti vadāmi.  не был свободен от рождения, старости, смерти, печали, стенания, боли, уныния и отчаяния. Он не был свободен от страданий, я говорю вам. 
rebirth, old age, and death. He was not exempt from sorrow, lamentation, pain, sadness, and distress, I say. 
Dukkhassantakaro satthā, 
Учитель, Тот, Кто положил конец страданиям, 
The Teacher has made an end of suffering; 

Evamevaṁ kho, bhikkhave, ariyasāvako paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  так и ученик Благородных мудр, наделён мудростью, различающей происхождение и исчезновение – благородной, проникающей, ведущей к правильному окончанию страданий. 
in the same way a noble disciple is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 
Evamevaṁ kho, bhikkhave, ariyasāvako sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati 
так и ученик Благородных с успокоением удовольствия и боли – вместе с более ранним исчезновением радости и недовольства – входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей невозмутимости и осознанности, в ни-боли-ни-удовольствии– 
in the same way, giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, a noble disciple enters and remains in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 

Yasmiṁ, bhikkhave, samaye ariyasāvako sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā …pe… catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati,  Когда с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, ученик Благородных входит и пребывает в четвёртой джхане… – 
When, giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, a noble disciple enters and remains in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness, 

“Etadeva, bhante, varaṁ—yaṁ khattiyakaññaṁ vā brāhmaṇakaññaṁ vā gahapatikaññaṁ vā mudutalunahatthapādaṁ āliṅgetvā upanisīdeyya vā upanipajjeyya vā, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ amuṁ mahantaṁ aggikkhandhaṁ ādittaṁ sampajjalitaṁ sajotibhūtaṁ āliṅgetvā upanisīdeyya vā upanipajjeyya vā”ti.  “Куда лучше, почтенный, обнять девушку с мягкими и нежными руками и ногами из клана кхаттиев, брахманов, или домохозяев, и сесть или лечь рядом с ней. Было бы болезненным обнять это огромное пламя – горящее, пылающее, полыхающее – и сесть или лечь рядом с ним”. 
“Sir, it would be much better to sit or lie down embracing a girl of the aristocrats or brahmins or householders with soft and tender hands and feet. For it would be painful to sit or lie down embracing that great mass of fire.” 
Tatonidānañhi so, bhikkhave, maraṇaṁ vā nigaccheyya maraṇamattaṁ vā dukkhaṁ, na tveva tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. 
Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
Because that might result in death or deadly pain. But when his body breaks up, after death, it would not cause him to be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
“Etadeva, bhante, varaṁ—yaṁ khattiyamahāsālānaṁ vā brāhmaṇamahāsālānaṁ vā gahapatimahāsālānaṁ vā abhivādanaṁ sādiyeyya, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ balavā puriso daḷhāya vālarajjuyā …pe… aṭṭhimiñjaṁ āhacca tiṭṭheyyā”ti. 
“Куда лучше, почтенный, согласиться принять почтение от зажиточных кхаттиев, зажиточных брахманов или домохозяев. Было бы болезненно, если бы сильный человек обвязал бы прочной верёвкой… покуда не дойдёт до костного мозга”. 
“Sir, it would be much better to consent to well-to-do aristocrats or brahmins or householders bowing down. For it would be painful to have a strong man twist a tough horse-hair rope around your shins and tighten it so that it cut through the outer skin until it reached the marrow and kept pushing.” 
Tatonidānañhi so, bhikkhave, maraṇaṁ vā nigaccheyya maraṇamattaṁ vā dukkhaṁ, na tveva tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. 
Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
Because that might result in death or deadly pain. But when his body breaks up, after death, it would not cause him to be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
“Etadeva, bhante, varaṁ—yaṁ khattiyamahāsālānaṁ vā brāhmaṇamahāsālānaṁ vā gahapatimahāsālānaṁ vā añjalikammaṁ sādiyeyya, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ balavā puriso tiṇhāya sattiyā teladhotāya paccorasmiṁ pahareyyā”ti. 
“Куда лучше, почтенный, согласиться принять почтительные приветствия от зажиточных кхаттиев, зажиточных брахманов или домохозяев. Было бы болезненно, если бы сильный человек ударил бы кого-либо в грудь острым копьём, смазанным маслом”. 
“Sir, it would be much better to consent to well-to-do aristocrats or brahmins or householders revering you with joined palms. For it would be painful to have a strong man stab you in the chest with a sharp, oiled sword.” 
Tatonidānañhi so, bhikkhave, maraṇaṁ vā nigaccheyya maraṇamattaṁ vā dukkhaṁ, na tveva tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. 
Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
Because that might result in death or deadly pain. But when his body breaks up, after death, it would not cause him to be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
saddhādeyyaṁ cīvaraṁ paribhuñjeyya, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ balavā puriso tattena ayopaṭṭena ādittena sampajjalitena sajotibhūtena kāyaṁ sampaliveṭheyyā”ti. 
брахманами или домохозяевами. Было бы болезненно, если бы сильный человек обернул бы раскалённый железный лист – горящий, пылающий, полыхающий – вокруг чьего-либо тела”. 
For it would be painful to have a strong man wrap you up in a red-hot sheet of iron, burning, blazing, and glowing.” 
Tatonidānañhi so, bhikkhave, maraṇaṁ vā nigaccheyya maraṇamattaṁ vā dukkhaṁ, na tveva tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. 
Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
Because that might result in death or deadly pain. But when his body breaks up, after death, it would not cause him to be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
“Etadeva, bhante, varaṁ—yaṁ khattiyamahāsālānaṁ vā brāhmaṇamahāsālānaṁ vā gahapatimahāsālānaṁ vā saddhādeyyaṁ piṇḍapātaṁ paribhuñjeyya, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ balavā puriso tattena ayosaṅkunā mukhaṁ vivaritvā tattaṁ lohaguḷaṁ ādittaṁ sampajjalitaṁ sajotibhūtaṁ mukhe pakkhipeyya—taṁ tassa oṭṭhampi daheyya mukhampi daheyya jivhampi daheyya kaṇṭhampi daheyya urampi daheyya antampi antaguṇampi ādāya adhobhāgaṁ nikkhameyyā”ti. 
“Куда лучше, почтенный, есть еду, из веры подаренную зажиточными кхаттиями, брахманами или домохозяевами. Было бы болезненно, если бы сильный человек… снизу вместе с кишками”. 
“Sir, it would be much better to enjoy almsfood given in faith by well-to-do aristocrats or brahmins or householders. For it would be painful to have a strong man force your mouth open with a hot iron spike and shove in a red-hot copper ball, burning, blazing, and glowing, that burns your lips, mouth, tongue, throat, and stomach before coming out below dragging your entrails.” 
Tatonidānañhi so, bhikkhave, maraṇaṁ vā nigaccheyya maraṇamattaṁ vā dukkhaṁ, na tveva tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. 
Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
Because that might result in death or deadly pain. But when his body breaks up, after death, it would not cause him to be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
“Etadeva, bhante, varaṁ—yaṁ khattiyamahāsālānaṁ vā brāhmaṇamahāsālānaṁ vā gahapatimahāsālānaṁ vā saddhādeyyaṁ mañcapīṭhaṁ paribhuñjeyya, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ balavā puriso sīse vā gahetvā khandhe vā gahetvā tattaṁ ayomañcaṁ vā ayopīṭhaṁ vā abhinisīdāpeyya vā abhinipajjāpeyya vā”ti. 
“Куда лучше, почтенный, использовать кровать или стул, из веры подаренный зажиточными кхаттиями, брахманами или домохозяевами. Было бы болезненно, если бы сильный человек… на раскалённый железный стул или кровать – горящую, пылающую, полыхающую”. 
“Sir, it would be much better to enjoy the use of beds and chairs given in faith by well-to-do aristocrats or brahmins or householders. For it would be painful to have a strong man grab you by the head or shoulders and make you sit or lie down on a red-hot iron bed or seat.” 
Tatonidānañhi so, bhikkhave, maraṇaṁ vā nigaccheyya maraṇamattaṁ vā dukkhaṁ, na tveva tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. 
Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
Because that might result in death or deadly pain. But when his body breaks up, after death, it would not cause him to be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 
“Etadeva, bhante, varaṁ—yaṁ khattiyamahāsālānaṁ vā brāhmaṇamahāsālānaṁ vā gahapatimahāsālānaṁ vā saddhādeyyaṁ vihāraṁ paribhuñjeyya, dukkhañhetaṁ, bhante, yaṁ balavā puriso uddhampādaṁ adhosiraṁ gahetvā tattāya lohakumbhiyā pakkhipeyya ādittāya sampajjalitāya sajotibhūtāya—so tattha pheṇuddehakaṁ paccamāno sakimpi uddhaṁ gaccheyya sakimpi adho gaccheyya sakimpi tiriyaṁ gaccheyyā”ti. 
“Куда лучше, почтенный, использовать жилище, из веры подаренное зажиточными кхаттиями, брахманами или домохозяевами. Было бы болезненно, если бы сильный человек… иногда бы тонул, иногда бы плавал”. 
“Sir, it would be much better to enjoy the use of dwellings given in faith by well-to-do aristocrats or brahmins or householders. For it would be painful to have a strong man grab you, turn you upside down, and shove you in a red-hot copper pot, burning, blazing, and glowing, where you’re seared in boiling scum, and swept up and down and round and round.” 
Tatonidānañhi so, bhikkhave, maraṇaṁ vā nigaccheyya maraṇamattaṁ vā dukkhaṁ, na tveva tappaccayā kāyassa bhedā paraṁ maraṇā apāyaṁ duggatiṁ vinipātaṁ nirayaṁ upapajjeyya. 
Потому что из-за этого он бы пережил смерть или смертельную боль, но из-за этого он бы не переродился после смерти, после распада тела, в состоянии лишений, в неблагом уделе, в нижних мирах, в аду. 
Because that might result in death or deadly pain. But when his body breaks up, after death, it would not cause him to be reborn in a place of loss, a bad place, the underworld, hell. 

‘appakaṁ, brāhmaṇa, jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇaṁ.  “Брахманы, жизнь людей коротка, ограниченна и скоротечна. Она полна страданий, полна мучений. Следует мудро осознать это. Следует делать благое и вести святую жизнь, ведь никто рождённый не может избежать смерти. 
‘Brahmins, life as a human is short, brief, and fleeting, full of suffering and distress. Be thoughtful and wake up! Do what’s good and lead the spiritual life, for no-one born can escape death. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, ussāvabindūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇaṁ. 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна капле росы. Она ограниченна и скоротечна. Она полна страданий, полна мучений. Следует мудро осознать это. Следует делать благое и вести святую жизнь, ведь никто рождённый не может избежать смерти. 
In the same way, life as a human is like a dewdrop. It’s brief and fleeting, full of suffering and distress. Be thoughtful and wake up! Do what’s good and lead the spiritual life, for no-one born can escape death. 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, udakabubbuḷūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇaṁ. 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна водяному пузырю. Она ограниченна… не может избежать смерти. 
In the same way, life as a human is like a bubble. … 
evamevaṁ kho, brāhmaṇa, govajjhūpamaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇan’ti. 
точно также, брахманы, человеческая жизнь подобна корове, обречённой на убой. Она ограниченна и скоротечна. Она полна страданий, полна мучений. Следует мудро осознать это. Следует делать благое и вести святую жизнь, ведь никто рождённый не может избежать смерти”. 
In the same way, life as a human is like a cow being slaughtered. It’s brief and fleeting, full of suffering and distress. Be thoughtful and wake up! Do what’s good and lead the spiritual life, for no-one born can escape death.’ 
‘appakaṁ, brāhmaṇa, jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇan’ti. 
“Брахманы, жизнь людей коротка, ограниченна и скоротечна. Она полна страданий, полна мучений. Следует мудро осознать это. Следует делать благое и вести святую жизнь, ведь никто рождённый не может избежать смерти”. 
‘Life as a human is short, brief, and fleeting, full of suffering and distress. Be thoughtful and wake up! Do what’s good and lead the spiritual life, for no-one born can escape death.’ 
‘appakaṁ jīvitaṁ manussānaṁ parittaṁ lahukaṁ bahudukkhaṁ bahupāyāsaṁ mantāyaṁ boddhabbaṁ, kattabbaṁ kusalaṁ, caritabbaṁ brahmacariyaṁ, natthi jātassa amaraṇan’ti. 
“Жизнь людей ограниченна и скоротечна. Она полна страданий, полна мучений. Следует мудро осознать это. Следует делать благое и вести святую жизнь, ведь никто рождённый не может избежать смерти”. 
‘Life as a human is short, brief, and fleeting, full of suffering and distress. Be thoughtful and wake up! Do what’s good and lead the spiritual life, for no-one born can escape death.’ 

aniccaṁ dukkhamanattā;   
 

Asubhasaññā, maraṇasaññā, āhāre paṭikūlasaññā, sabbaloke anabhiratasaññā, aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā—  Сознавание бес-прекрас, сознавание смерти, в пище сознавание отстраняющего, ко всему свету сознавание невосхищения, сознавание ненадёжного, в ненадёжном сознавание болезненного, в болезненном сознавание без-личности— 
The perceptions of ugliness, death, repulsiveness of food, dissatisfaction with the whole world, impermanence, suffering in impermanence, and not-self in suffering. 

Lābho ca, alābho ca, yaso ca, ayaso ca, nindā ca, pasaṁsā ca, sukhañca, dukkhañca.  Обретение и утрата, слава и плохая репутация, похвала и порицание, удовольствие и боль. 
Gain and loss, fame and disgrace, blame and praise, pleasure and pain. 

Lābho ca, alābho ca, yaso ca, ayaso ca, nindā ca, pasaṁsā ca, sukhañca, dukkhañca.  обретение и утрата, слава и плохая репутация, похвала и порицание, удовольствие и боль. 
Gain and loss, fame and disgrace, blame and praise, pleasure and pain. 
Assutavato, bhikkhave, puthujjanassa uppajjati lābhopi alābhopi yasopi ayasopi nindāpi pasaṁsāpi sukhampi dukkhampi. 
Монахи, необученный заурядный человек встречает обретение и утрату, славу и плохую репутацию, похвалу и порицание, удовольствие и боль. 
An unlearned ordinary person encounters gain and loss, fame and disgrace, blame and praise, and pleasure and pain. 
Sutavatopi, bhikkhave, ariyasāvakassa uppajjati lābhopi alābhopi yasopi ayasopi nindāpi pasaṁsāpi sukhampi dukkhampi. 
Обученный ученик Благородных также встречает обретение и утрату, славу и плохую репутацию, похвалу и порицание, удовольствие и боль. 
And so does a learned noble disciple. 
uppajjati dukkhaṁ. 
болью, 
pain. 
‘uppannaṁ kho me idaṁ dukkhaṁ; 
“Эта боль, с которой я встретился – 
‘I’ve encountered this pain. 
tañca kho aniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhamman’ti yathābhūtaṁ nappajānāti. 
непостоянна, болезненна, подвержена изменению”. Он не понимает в соответствии с действительностью. 
It’s impermanent, suffering, and perishable.’ They don’t truly understand it. 
Tassa lābhopi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati, alābhopi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati, yasopi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati, ayasopi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati, nindāpi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati, pasaṁsāpi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati, sukhampi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati, dukkhampi cittaṁ pariyādāya tiṭṭhati. 
Обретение завладевает его умом, и утрата завладевает его умом. Слава… плохая репутация… похвала… порицание… удовольствие… и боль завладевает его умом. 
So gain and loss, fame and disgrace, blame and praise, and pleasure and pain occupy their mind. 
‘Na parimuccati dukkhasmā’ti vadāmi. 
Он не свободен от боли, я говорю вам. 
They’re not freed from suffering, I say. 
uppajjati dukkhaṁ. 
болью, 
pain. 
‘uppannaṁ kho me idaṁ dukkhaṁ; 
“Эта боль, с которой я встретился – 
‘I’ve encountered this pain. 
tañca kho aniccaṁ dukkhaṁ vipariṇāmadhamman’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
непостоянна, болезненна, подвержена изменению”. Он понимает в соответствии с действительностью. 
It’s impermanent, suffering, and perishable.’ They truly understand it. 
Tassa lābhopi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati, alābhopi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati, yasopi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati, ayasopi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati, nindāpi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati, pasaṁsāpi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati, sukhampi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati, dukkhampi cittaṁ na pariyādāya tiṭṭhati. 
Обретение не завладевает его умом, и утрата не завладевает его умом. Слава… плохая репутация… похвала… порицание… удовольствие… боль не завладевает его умом. 
So gain and loss, fame and disgrace, blame and praise, and pleasure and pain don’t occupy their mind. 
‘Parimuccati dukkhasmā’ti vadāmi. 
Он свободен от боли, я говорю вам. 
They’re freed from suffering, I say. 

dukkhassantaṁ karissathā”ti.  Боли положите конец”. 
make an end of suffering.” 

sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharāmi.  С оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, я вошёл и пребывал в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
With the giving up of pleasure and pain, and the ending of former happiness and sadness, I entered and remained in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 
So anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarāmi, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe: ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto. So tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto. So tato cuto idhūpapanno’ti. Iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarāmi. 
Я вспомнил свои многочисленные жизни – одну, две, пять, десять, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы свёртывания мира, многие циклы развёртывания мира, [вспоминая]: “Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь. Здесь также у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь”. Так я вспомнил свои многочисленные прошлые обители в подробностях и деталях. 
I recollected many kinds of past lives. That is: one, two, three, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, a hundred, a thousand, a hundred thousand rebirths; many eons of the world contracting, many eons of the world expanding, many eons of the world contracting and expanding. I remembered: ‘There, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn somewhere else. There, too, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn here.’ And so I recollected my many kinds of past lives, with features and details. 
So ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ abbhaññāsiṁ, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ abbhaññāsiṁ, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ abbhaññāsiṁ, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ abbhaññāsiṁ; 
Я распознал в соответствии с действительностью: “Это – боль”, “Это – скапливание боли”, “Это – истечение боли”, “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
I truly understood: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

dukkhaṁ samudayaṁ nirodhaṁ maggaṁ.  боль, скапливание, истечение, путь. 
suffering, its origin, its cessation, and the path. 

dukkhaṁ, samudayaṁ, nirodhaṁ, maggaṁ.  боль, скапливание, истечение, пусть. 
suffering, its origin, its cessation, and the path. 

dukkhaṁ, samudayaṁ, nirodhaṁ, maggaṁ.  боль, скапливание, истечение, пусть. 
suffering, its origin, its cessation, and the path. 

Yato kho tvaṁ, anuruddha, ime aṭṭha mahāpurisavitakke vitakkessasi, tato tvaṁ, anuruddha, yāvadeva ākaṅkhissasi, sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharissasi.  Когда ты обдумываешь эти восемь мыслей великой личности, то тогда, до той степени, до которой ты пожелаешь, с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, ты будешь входить и пребывать в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости. 
Giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, you’ll enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. 
Вот монах мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s for a mendicant who’s wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Buddhena dukkhantagunā pakāsitaṁ.  Буддой провозглашённая, Тем, кто достиг страданий всяческих конца. 
explained by the Buddha, who has gone to suffering’s end. 

Buddhena dukkhantagunā pakāsitaṁ.  Буддой провозглашённая, Тем, кто достиг страданий всяческих конца. 
explained by the Buddha, who has gone to suffering’s end. 

Buddhena dukkhantagunā pakāsitaṁ.  Буддой провозглашённая, Тем, кто достиг страданий всяческих конца. 
explained by the Buddha, who has gone to suffering’s end. 

Idha, byagghapajja, kulaputto paññavā hoti, udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Вот представитель клана мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s when a gentleman is wise. He has the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Idha, brāhmaṇa, kulaputto paññavā hoti …pe… sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Вот представитель клана мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s when a gentleman is wise. He has the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

‘Dukkhan’ti, bhikkhave, kāmānametaṁ adhivacanaṁ.  “Боль”… 
‘Suffering’, 
Kasmā ca, bhikkhave, ‘dukkhan’ti …pe… 
И почему “боль”… 
And why are ‘suffering’, 
Bhayaṁ dukkhañca rogo ca, 
“Опасность, недуг и боль, 
Danger, suffering, and disease, 

‘imā devatā imassa kammassa vipākena evamāhārā evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvediniyo’ti …pe…  “В результате этой каммы, эти божества существуют [здесь, питаясь] такой-то едой и переживают такое-то удовольствие и боль”… 
deeds caused those deities to have such food and such an experience of pleasure and pain. 
‘imā devatā imassa kammassa vipākena evamāhārā evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvediniyo’ti; 
“В результате этой каммы, эти божества существуют [здесь, питаясь] такой-то едой и переживают такое-то удовольствие и боль”. 
deeds caused those deities to have such food and such an experience of pleasure and pain. 
“imā devatā evamāhārā evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvediniyo”ti, tā ca devatā jāneyyaṁ: 
 
and what deeds caused those deities to have such food and such an experience of pleasure and pain; 
‘imā devatā evamāhārā evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvediniyo’ti, tā ca devatā jānāmi: 
 
 

Idha, bhikkhave, kulaputto paññavā hoti …pe… sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Вот представитель клана мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
It’s when a gentleman is wise. He has the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Puna caparaṁ, āvuso, bhikkhu paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Далее, друзья, монах мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
Furthermore, a mendicant is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 
paññavā bhavissati udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. 
то можно ожидать, что он будет мудрым, [будет] обладать мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
be wise … 

Puna caparaṁ, meghiya, bhikkhu paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Далее, монах мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
Furthermore, a mendicant is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 
Kalyāṇamittassetaṁ, meghiya, bhikkhuno pāṭikaṅkhaṁ kalyāṇasahāyassa kalyāṇasampavaṅkassa: ‘paññavā bhavissati …pe… sammādukkhakkhayagāminiyā’. 
Когда у монаха есть хорошие друзья, хорошие спутники, хорошие товарищи, то можно ожидать, что он будет мудрым, [будет] обладать мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
A mendicant with good friends, companions, and associates can expect to be wise … 

So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā rāgadosamohānaṁ tanuttā sakadāgāmī hoti, sakideva imaṁ lokaṁ āgantvā dukkhassantaṁ karoti.  С полным уничтожением трёх нижних оков, а также с ослаблением жажды, злобы, и заблуждения, он является однажды-возвращающимся – тем, кто, вернувшись назад в этот мир лишь ещё один раз, положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, and the weakening of greed, hate, and delusion, they’re a once-returner. They come back to this world once only, then make an end of suffering. 
So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā ekabījī hoti, ekaṁyeva mānusakaṁ bhavaṁ nibbattetvā dukkhassantaṁ karoti. 
С полным уничтожением трёх нижних оков он является восходящим-лишь-один-раз – тем, кто, переродившись ещё один раз человеком, положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, they’re a one-seeder. They will be reborn just one time in a human existence, then make an end of suffering. 
So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā kolaṅkolo hoti, dve vā tīṇi vā kulāni sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karoti. 
С полным уничтожением трёх нижних оков он является идущим-из-семьи-в-семью – тем, кто, после двух или трёх странствий и скитаний по хорошим семьям положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, they go from family to family. They will transmigrate between two or three families and then make an end of suffering. 
So tiṇṇaṁ saṁyojanānaṁ parikkhayā sattakkhattuparamo hoti, sattakkhattuparamaṁ deve ca manusse ca sandhāvitvā saṁsaritvā dukkhassantaṁ karoti. 
С полным уничтожением трёх нижних оков он является достигающим-за-семь-жизней-максимум – тем, кто после максимум семи странствий и скитаний среди дэвов и людей положит конец страданиям. 
With the ending of three fetters, they have at most seven rebirths. They will transmigrate at most seven times among gods and humans and then make an end of suffering. 

“Kiṁ nu kho, āvuso sāriputta, ‘yaṁ kammaṁ sukhavedanīyaṁ, taṁ me kammaṁ dukkhavedanīyaṁ hotū’ti, etassa atthāya bhagavati brahmacariyaṁ vussatī”ti?  “Так как же, друг Сарипутта, с этой ли целью ведётся святая жизнь под [учительством] Благословенного: “Пусть камма, [результат которой] должен быть пережит как приятный, станет каммой, [результат которой] я должен пережить как болезненный”? 
“Is the spiritual life lived under the Buddha for this purpose: ‘May deeds to be experienced as pleasant be experienced by me as painful’?” 
sukhavedanīyaṁ → sukhavedaniyaṁ (bj, cck, sya2ed, mr) | dukkhavedanīyaṁ → dukkhavedaniyaṁ (bj, cck, sya2ed, mr) 
“Kiṁ panāvuso, sāriputta, ‘yaṁ kammaṁ dukkhavedanīyaṁ, taṁ me kammaṁ sukhavedanīyaṁ hotū’ti, etassa atthāya bhagavati brahmacariyaṁ vussatī”ti? 
“Так значит, друг Сарипутта, с этой целью ведётся святая жизнь под [учительством] Благословенного: “Пусть камма, [результат которой] должен быть пережит как болезненный, станет каммой, [результат которой] я должен пережить как приятный”? 
“Then is the spiritual life lived under the Buddha for this purpose: ‘May deeds to be experienced as painful be experienced by me as pleasant’?” 
‘Kiṁ nu kho, āvuso sāriputta, yaṁ kammaṁ sukhavedanīyaṁ taṁ me kammaṁ dukkhavedanīyaṁ hotūti, etassa atthāya bhagavati brahmacariyaṁ vussatī’ti, iti puṭṭho samāno ‘no hidaṁ, āvuso’ti vadesi. 
… 
deeds to be experienced as pleasant are experienced as painful … 
‘Kiṁ panāvuso sāriputta, yaṁ kammaṁ dukkhavedanīyaṁ taṁ me kammaṁ sukhavedanīyaṁ hotūti, etassa atthāya bhagavati brahmacariyaṁ vussatī’ti, iti puṭṭho samāno ‘no hidaṁ, āvuso’ti vadesi. 
 
deeds to be experienced as painful are experienced as pleasant … 
‘Idaṁ dukkhan’ti khvassa, āvuso, aññātaṁ adiṭṭhaṁ appattaṁ asacchikataṁ anabhisametaṁ. 
“Это – боль”, друг, это то, что не было познано, увидено, достигнуто, осуществлено и [во что не было] проникнуто. 
“‘This is suffering.’ … 
‘Ayaṁ dukkhasamudayo’ti khvassa, āvuso …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti khvassa, āvuso …pe… 
“Это – скапливание боли”… “Это – истечение боли”… 
‘This is the origin of suffering.’ … ‘This is the cessation of suffering.’ … 
‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti khvassa, āvuso, aññātaṁ adiṭṭhaṁ appattaṁ asacchikataṁ anabhisametaṁ. 
“Это – к истечению боли ведущая практика”… друг, это то, что не было познано, увидено, достигнуто, осуществлено и [во что не было] проникнуто. 
‘This is the practice that leads to the cessation of suffering.’ … 

Asubhasaññā, maraṇasaññā, āhāre paṭikūlasaññā, sabbaloke anabhiratasaññā, aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā, pahānasaññā, virāgasaññā—  Восприятие непривлекательности; восприятие смерти; восприятие отвратительности еды; восприятие не-восхищения целым миром; восприятие непостоянства; восприятие страдательности в непостоянном; восприятие безличностности в страдательном; восприятие оставления; восприятие бесстрастия; 
The perceptions of ugliness, death, repulsiveness of food, dissatisfaction with the whole world, impermanence, suffering in impermanence, not-self in suffering, giving up, and fading away. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhasamudayo’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodho’ti yathābhūtaṁ pajānāti, ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti.  Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”, “Это – скапливание боли”, “Это – истечение боли”, “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
It’s when a mendicant truly understands: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
They truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu ‘idaṁ dukkhan’ti yathābhūtaṁ pajānāti …pe… ‘ayaṁ dukkhanirodhagāminī paṭipadā’ti yathābhūtaṁ pajānāti. 
Вот монах понимает в соответствии с действительностью: “Это – боль”… “Это – к истечению боли ведущая практика”. 
They truly understand: ‘This is suffering’ … ‘This is the origin of suffering’ … ‘This is the cessation of suffering’ … ‘This is the practice that leads to the cessation of suffering’. 

Yaṁ, gahapati, pāṇātipātī pāṇātipātapaccayā diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti, pāṇātipātā paṭivirato neva diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, na samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, na cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti.  Домохозяин, Тот, кто уничтожает жизнь, этим своим поведением вызывает опасность и враждебность, имеющую отношение к нынешней жизни, и опасность и враждебность, имеющую отношение к будущей жизни, и он испытывает умственную боль и уныние. 
Anyone who kills living creatures creates dangers and threats both in this life and in lives to come, and experiences mental pain and sadness. Anyone who refrains from killing living creatures creates no dangers and threats either in this life or in lives to come, and doesn’t experience mental pain and sadness. 
surāmerayamajjapamādaṭṭhāyī surāmerayamajjapamādaṭṭhānapaccayā diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti, surāmerayamajjapamādaṭṭhānā paṭivirato neva diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, na samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, na cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Тот, кто потакает вину, спиртному, опьяняющих веществам, что создают основу для беспечности, этим своим поведением вызывает опасность и враждебность, имеющую отношение к нынешней жизни, и опасность и враждебность, имеющую отношение к будущей жизни, и он испытывает умственную боль и уныние. 
Anyone who consumes beer, wine, and liquor intoxicants creates dangers and threats both in this life and in lives to come, and experiences mental pain and sadness. Anyone who refrains from consuming beer, wine, and liquor intoxicants creates no dangers and threats either in this life or in lives to come, and doesn’t experience mental pain and sadness. 

Yaṁ, bhikkhave, pāṇātipātī pāṇātipātapaccayā diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti, pāṇātipātā paṭivirato …pe…  Монахи, тот, кто уничтожает жизнь, этим своим поведением вызывает опасность и враждебность, имеющую отношение к нынешней жизни, и опасность и враждебность, имеющую отношение к будущей жизни, и он испытывает умственную боль и уныние. 
Anyone who kills living creatures creates dangers and threats both in this life and in lives to come, and experiences mental pain and sadness. Anyone who refrains from killing living creatures creates no dangers and threats either in this life or in lives to come, and doesn’t experience mental pain and sadness. 
surāmerayamajjapamādaṭṭhāyī surāmerayamajjapamādaṭṭhānapaccayā diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti, surāmerayamajjapamādaṭṭhānā paṭivirato neva diṭṭhadhammikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, na samparāyikampi bhayaṁ veraṁ pasavati, na cetasikampi dukkhaṁ domanassaṁ paṭisaṁvedeti. 
Тот, кто потакает вину, спиртному, опьяняющих веществам, что создают основу для беспечности, этим своим поведением вызывает опасность и враждебность, имеющую отношение к нынешней жизни, и опасность и враждебность, имеющую отношение к будущей жизни, и он испытывает умственную боль и уныние. 
Anyone who consumes beer, wine, and liquor intoxicants creates dangers and threats both in this life and in lives to come, and experiences mental pain and sadness. Anyone who refrains from consuming beer, wine, and liquor intoxicants creates no dangers and threats either in this life or in lives to come, and doesn’t experience mental pain and sadness. 

Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya;  Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 
Seyyathāpi, āvuso, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как возникающая у здорового человека боль является хворью, 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Yo kho panāvuso, ābādho dukkhametaṁ vuttaṁ bhagavatā. 
А любая, друг, хворь - это боль, как говорил Благословенный. 
And affliction has been called suffering by the Buddha. 

‘yannūnāhaṁ sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja vihareyyan’ti.  “С оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, мне следует войти и пребывать в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости”. 
‘Why don’t I, with the giving up of pleasure and pain, and the ending of former happiness and sadness, enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness.’ 

So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati.  Он рассматривает любые существующие там феномены, относящиеся к форме, чувству, восприятию, формациям, сознанию как непостоянное, страдание, болезнь, нарыв, дротик, бедствие, недуг, чужое, распадающееся, пустое и безличностное. 
They contemplate the phenomena there—included in form, feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 
So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. 
 
They contemplate the phenomena there—included in form, feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 
Idha, bhikkhave, bhikkhu sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati. 
 
 
So yadeva tattha hoti rūpagataṁ vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. 
 
 
So yadeva tattha hoti vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. 
Он рассматривает любые существующие там феномены, относящиеся к чувству, восприятию, формациям, сознанию как непостоянное, страдание, болезнь, нарыв, дротик, бедствие, недуг, чужое, распадающееся, пустое и безличностное. 
They contemplate the phenomena there—included in feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 
So yadeva tattha hoti vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. 
 
They contemplate the phenomena there—included in feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 
So yadeva tattha hoti vedanāgataṁ saññāgataṁ saṅkhāragataṁ viññāṇagataṁ, te dhamme aniccato dukkhato rogato gaṇḍato sallato aghato ābādhato parato palokato suññato anattato samanupassati. 
 
They contemplate the phenomena there—included in feeling, perception, choices, and consciousness—as impermanent, as suffering, as diseased, as a boil, as a dart, as misery, as an affliction, as alien, as falling apart, as empty, as not-self. 

Yāvañcidaṁ tena bhagavatā jānatā passatā arahatā sammāsambuddhena sambādhe okāsādhigamo anubuddho sattānaṁ visuddhiyā sokaparidevānaṁ samatikkamāya dukkhadomanassānaṁ atthaṅgamāya ñāyassa adhigamāya nibbānassa sacchikiriyāya.  что Благословенный, Арахант, Полностью Просветлённый, который знает и видит, открыл достижение бреши среди ограничений – ради очищения существ, ради одоления печали и стенания, ради угасания боли и уныния, ради обретения метода, ради осуществления ниббаны. 
How this Blessed One who knows and sees, the perfected one, the fully awakened Buddha, has found an opening amid confinement. It’s in order to purify sentient beings, to get past sorrow and crying, to make an end of pain and sadness, to discover the system, and to realize extinguishment. 

Na cāhaṁ, brāhmaṇā, appatvāva lokassa antaṁ dukkhassa antakiriyaṁ vadāmi.  Но всё же, я говорю вам, что, не дойдя до края мира, нельзя положить конец страданиям. 
But I also say there’s no making an end of suffering without reaching the end of the world. 

Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya;  Подобно тому, как в человеке, переживающем приятное, возникшая боль только лишь беспокоила бы его – 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
Подобно тому, как в человеке, переживающем приятное, возникшая боль только лишь беспокоила бы его – 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
‘yannūnāhaṁ sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja vihareyyan’ti. 
“Что если с оставлением удовольствия и боли, равно как и с предыдущим угасанием радости и недовольства, я войду и буду пребывать в четвёртой джхане, которая ни-болезненна-ни-приятна, характерна чистейшей осознанностью из-за невозмутимости?” И всё же мой ум не склонялся к отсутствию удовольствия и боли… 
‘Why don’t I, with the giving up of pleasure and pain, and the ending of former happiness and sadness, enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness?’ 
Tassa mayhaṁ, ānanda, adukkhamasukhe cittaṁ na pakkhandati nappasīdati na santiṭṭhati na vimuccati etaṁ santanti passato. 
 
But my mind did not leap forth, gain confidence, settle down, and become decided in being without pleasure and pain. I didn’t see it as peaceful. 
‘ko nu kho hetu ko paccayo, yena me adukkhamasukhe cittaṁ na pakkhandati nappasīdati na santiṭṭhati na vimuccati etaṁ santanti passato’? 
 
‘What is the cause, what is the reason why my mind does not leap forth, gain confidence, settle down, and become decided in being without pleasure and pain? Why don’t I see it as peaceful?’ 
‘upekkhāsukhe kho me ādīnavo adiṭṭho, so ca me abahulīkato, adukkhamasukhe ca ānisaṁso anadhigato, so ca me anāsevito. 
Я не увидел опасности в удовольствии, [связанном с] невозмутимостью… 
‘I haven’t seen the drawbacks of bliss with equanimity, and so I haven’t cultivated that. I haven’t realized the benefits of being without pleasure and pain, and so I haven’t developed that. 
Tasmā me adukkhamasukhe cittaṁ na pakkhandati nappasīdati na santiṭṭhati na vimuccati etaṁ santanti passato’. 
 
That’s why my mind does not leap forth, gain confidence, settle down, and become decided in being without pleasure and pain. And it’s why I don’t see it as peaceful.’ 
‘sace kho ahaṁ upekkhāsukhe ādīnavaṁ disvā taṁ bahulaṁ kareyyaṁ, adukkhamasukhe ānisaṁsaṁ adhigamma tamāseveyyaṁ, ṭhānaṁ kho panetaṁ vijjati yaṁ me adukkhamasukhe cittaṁ pakkhandeyya pasīdeyya santiṭṭheyya vimucceyya etaṁ santanti passato’. 
 
‘Suppose that, seeing the drawbacks of bliss with equanimity, I were to cultivate that. And suppose that, realizing the benefits of being without pleasure and pain, I were to develop that. It’s possible that my mind would leap forth, gain confidence, settle down, and become decided in being without pleasure and pain. And I would see it as peaceful.’ 
So kho ahaṁ, ānanda, aparena samayena upekkhāsukhe ādīnavaṁ disvā taṁ bahulamakāsiṁ adukkhamasukhe ānisaṁsaṁ adhigamma tamāseviṁ. 
И через некоторое время, увидев опасность в удовольствии, [связанном с] невозмутимостью, я взрастил это [прозрение]… 
And so, after some time, I saw the drawbacks of bliss with equanimity and cultivated that, and I realized the benefits of being without pleasure and pain and developed that. 
Tassa mayhaṁ, ānanda, adukkhamasukhe cittaṁ pakkhandati pasīdati santiṭṭhati vimuccati etaṁ santanti passato. 
 
Then my mind did leap forth, gain confidence, settle down, and become decided in being without pleasure and pain. I saw it as peaceful. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 
Seyyathāpi, ānanda, sukhino dukkhaṁ uppajjeyya yāvadeva ābādhāya; 
 
Suppose a happy person were to experience pain; that would be an affliction for them. 

Asubhasaññā, maraṇasaññā, āhāre paṭikūlasaññā, sabbaloke anabhiratasaññā, aniccasaññā, anicce dukkhasaññā, dukkhe anattasaññā, pahānasaññā, virāgasaññā—  Сознавание без-прекрас, сознавание смерти, в питании сознавание отстраняющего, ко всему свету невосхощение, сознавание ненадёжности, в ненадежном сознавание болезненного, в болезненном сознавание безличности, сознавание покидания, сознавание бесстрастия— 
The perceptions of ugliness, death, repulsiveness of food, dissatisfaction with the whole world, impermanence, suffering in impermanence, not-self in suffering, giving up, and fading away. 

paññavā hoti, udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā.  Он мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению боли. 
They’re wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 

Dukkhaṁ, bhikkhave, anātho viharati.  Тот, кто живёт без защитника, живёт в дискомфорте. 
Living without a protector is suffering. 
Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. 
Далее, монах мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению страданий. 
Furthermore, a mendicant is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 
Yampi, bhikkhave, bhikkhu paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā, 
Поскольку монах мудр… 
 
Dukkhaṁ, bhikkhave, anātho viharati. 
Тот, кто живёт без защитника, живёт в дискомфорте. 
Living without a protector is suffering. 

Dukkhaṁ, bhikkhave, anātho viharati.  Тот, кто живёт без защитника, живёт в дискомфорте. 
Living without a protector is suffering. 
Puna caparaṁ, bhikkhave, bhikkhu paññavā hoti udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā. 
Далее, монах мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению боли. 
Furthermore, a mendicant is wise. They have the wisdom of arising and passing away which is noble, penetrative, and leads to the complete ending of suffering. 
‘Paññavā vatāyaṁ bhikkhu udayatthagāminiyā paññāya samannāgato ariyāya nibbedhikāya sammā dukkhakkhayagāminiyā’ti therāpi naṁ bhikkhū vattabbaṁ anusāsitabbaṁ maññanti, majjhimāpi bhikkhū … navāpi bhikkhū vattabbaṁ anusāsitabbaṁ maññanti. 
“Этот монах действительно мудр. Он обладает мудростью, которая различает происхождение и исчезновение – благородной, проницательной, ведущей к полному уничтожению боли” – старшие монахи, среднего срока пребывания [в монашестве], младшие монахи считают, что он достоин того, чтобы его поправлять и обучать. 
Knowing this, the mendicants—whether senior, middle, or junior—think that mendicant is worth advising and instructing. 
Dukkhaṁ, bhikkhave, anātho viharati. 
Тот, кто живёт без защитника, живёт в дискомфорте. 
Living without a protector is suffering. 

Idha, bhikkhave, bhikkhu sukhassa ca pahānā dukkhassa ca pahānā pubbeva somanassadomanassānaṁ atthaṅgamā adukkhamasukhaṁ upekkhāsatipārisuddhiṁ catutthaṁ jhānaṁ upasampajja viharati.  Вот, с оставлением удовольствия и боли – как и с предшествующим угасанием радости и недовольства, – монах входит и пребывает в четвёртой джхане: [он пребывает] в чистейшей осознанности, [очищенной] невозмутимостью, в ни-удовольствии-ни-боли. 
It’s when, giving up pleasure and pain, and ending former happiness and sadness, they enter and remain in the fourth absorption, without pleasure or pain, with pure equanimity and mindfulness. 

Puna caparaṁ, bhikkhave, tathāgato anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati, seyyathidaṁ—ekampi jātiṁ dvepi jātiyo tissopi jātiyo catassopi jātiyo pañcapi jātiyo dasapi jātiyo vīsampi jātiyo tiṁsampi jātiyo cattālīsampi jātiyo paññāsampi jātiyo jātisatampi jātisahassampi jātisatasahassampi anekepi saṁvaṭṭakappe anekepi vivaṭṭakappe anekepi saṁvaṭṭavivaṭṭakappe, ‘amutrāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto amutra udapādiṁ; tatrāpāsiṁ evaṁnāmo evaṅgotto evaṁvaṇṇo evamāhāro evaṁsukhadukkhappaṭisaṁvedī evamāyupariyanto, so tato cuto idhūpapanno’ti, iti sākāraṁ sauddesaṁ anekavihitaṁ pubbenivāsaṁ anussarati.  Далее, Татхагата вспоминает свои многочисленные прошлые обители: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие циклы распада мира, многие циклы эволюции мира, вспоминая: “Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь. И там у меня тоже было такое-то имя… таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился [теперь уже] здесь”. Так он вспоминает свои прошлые обители в подробностях и деталях. 
Furthermore, the Realized One recollects many kinds of past lives. That is: one, two, three, four, five, ten, twenty, thirty, forty, fifty, a hundred, a thousand, a hundred thousand rebirths; many eons of the world contracting, many eons of the world expanding, many eons of the world contracting and expanding. He remembers: ‘There, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn somewhere else. There, too, I was named this, my clan was that, I looked like this, and that was my food. This was how I felt pleasure and pain, and that was how my life ended. When I passed away from that place I was reborn here.’ Thus he recollects his many past lives, with features and details. 

Ekadhamme, bhikkhave, bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti.  Когда монах полностью разочарован одной вещью, [стал] полностью бесстрастным в отношении неё, полностью освободился от неё, целиком видит её границы, полностью пробился в её значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
Becoming completely disillusioned, dispassionate, and freed regarding one thing, seeing its limits and fully comprehending its meaning, a mendicant makes an end of suffering in this very life. 
imasmiṁ kho, bhikkhave, ekadhamme bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этой одной вещью, [стал] полностью бесстрастным в отношении неё, полностью освободился от неё, целиком видит её границы, полностью пробился в её значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
Becoming completely disillusioned, dispassionate, and freed regarding this one thing, seeing its limits and fully comprehending its meaning, a mendicant makes an end of suffering in this very life. 
Dvīsu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован двумя вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, dvīsu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими двумя вещами… достигает окончания боли. 
 
Tīsu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован тремя вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, tīsu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими тремя вещами… достигает окончания боли. 
 
Catūsu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован четырьмя вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, catūsu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими четырьмя вещами…достигает окончания боли. 
 
Pañcasu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован пятью вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, pañcasu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими пятью вещами… достигает окончания боли. 
 
Chasu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован шестью вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, chasu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими шестью вещами… достигает окончания боли. 
 
Sattasu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован семью вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, sattasu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими семью вещами… достигает окончания боли. 
 
Aṭṭhasu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован восемью вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, aṭṭhasu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno …pe… dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими восемью вещами… достигает окончания боли. 
 
Navasu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован девятью вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
 
imesu kho, bhikkhave, navasu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими девятью вещами… достигает окончания боли. 
 
Dasasu, bhikkhave, dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован десятью вещами, [стал] полностью бесстрастным в отношении них, полностью освободился от них, целиком видит их границы, полностью пробился в их значение, то в этой самой жизни он достигает окончания боли. 
Becoming completely disillusioned, dispassionate, and freed regarding ten things, seeing their limits and fully comprehending their meaning, a mendicant makes an end of suffering in this very life. 
imesu kho, bhikkhave, dasasu dhammesu bhikkhu sammā nibbindamāno sammā virajjamāno sammā vimuccamāno sammā pariyantadassāvī sammadatthaṁ abhisamecca diṭṭheva dhamme dukkhassantakaro hoti. 
Когда монах полностью разочарован этими десятью вещами… достигает окончания боли. 
Becoming completely disillusioned, dispassionate, and freed regarding these ten things, seeing their limits and fully comprehending their meaning, a mendicant makes an end of suffering in this very life.