Если какой-либо монах, испорченный, гневный, недовольный, необоснованно обвиняет другого монаха в нарушении класса параджика, думая: «Возможно, я могу вызвать его выпадение из целомудренной жизни», то, независимо от того, подвергается ли он позже перекрестному допросу, если обвинение необоснованно и монах признается в своем гневе, это влечёт за собой первоначальное и последующие собрания Общины.

 «В то время домохозяин, владелец изысканной еды, регулярно жертвовал её Общине, четверым монахам ежедневно…
 Однажды ему довелось посетить монастырь по какому-то делу.
 Он отправился к достопочтенному Даббе Маллапутте, подойдя, он почтительно приветствовал его и сел в стороне…  Достопочтенный Дабба Маллапутта воодушевил … его обсуждением Дхаммы.
 Тогда домохозяин, владелец изысканной еды, … спросил Даббу Маллапутту: «Кому, достопочтенный, завтра назначено принять подношение еды в нашем доме?»
«… Последователям Меттии и Бхуммаджи (§), домохозяин.»
 [Меттия и Бхуммаджа были одними из лидеров «группы из шести монахов», названной так по числу предводителей, печально известных своим бесстыдным поведением, зачинщиков многих эксцессов, вынуждавших Будду формулировать правила обучения.]

Это расстроило домохозяина, владельца изысканной еды.
 Размышляя: «Как могут эти дурные монахи питаться в нашем доме?», — он вернулся домой и приказал своей рабыне: «Эй! Тем, кто завтра придет завтракать, приготовь коврик у ворот и подай им кашу из шелушёного риса с рассолом».
 «Да, господин», ответила рабыня … 
 В то время последователи Меттии и Бхуммаджи говорили друг другу: «Вчера нам было назначен завтрак в доме домохозяина, владельца изысканной еды.
 Завтра он будет прислуживать нам вместе со своими жёнами и детьми.
Некоторые из них предложат нам рис, некоторые предложат нам карри, некоторые предложат нам масла, некоторые предложат нам приправы.
 Радуясь, они не смогли этой ночью поспать столько, сколько запланировали. 
 На следующий день, рано утром, … они пошли в дом домохозяина — владельца изысканной еды. Рабыня заметила их приближение издалека.
 Увидев их, приготовив им коврик у ворот, она сказала им: «Садитесь, уважаемые».  Мысль пришла в голову последователей Меттии и Бхуммаджи: «Нет сомнений в том, что пища еще не готова, вот почему нас заставляют сидеть у ворот».  Тогда рабыня подала им кашу из шелушеного риса с рассолом, сказав: «Ешьте, уважаемые».

 «Сестра, мы здесь для обычного приёма пищи».

 «Я знаю, что вы здесь для обычного приёма пищи.
 Но вчера домохозяин приказал мне: «Эй! Тем, кто завтра придет завтракать, приготовь коврик у ворот и подай им кашу из шелушеного риса с рассолом».
 — Так что ешьте, уважаемые».  
 Тогда последователи Меттии и Бхуммаджи сказали друг другу: «Вчера домохозяин, владелец изысканной еды, пришел в монастырь и встретился с Даббой Маллапуттой.
 Несомненно, Дабба Маллапутта настроил его против нас».
Разочарованные, они не смогли съесть столько, сколько запланировали. 

 Затем … они вернулись в монастырь и, убрав свои чивары и чаши, вышли за ворота монастыря, и соорудив навес из своих сангати, сели на корточки под ним (§) — молчаливые, смущенные, опустив плечи, склонив головы, в задумчивости, в недоумении.

 «Тогда Меттия бхиккхуни подошла к ним … и сказала: » Я приветствую вас, уважаемые».
 Но когда она сказала это, они не ответили.
 И во второй раз…
И в третий раз она сказала: «Я приветствую вас, уважаемые».
 И в третий раз они не ответили.

 «Я оскорбила вас, уважаемые?
 Почему вы не отвечаете мне?»
 «Потому что Вы, сестра, безучастны, пока Дабба Маллапутта обращается с нами, как с грязью».

 «Что я могу сделать?»
 «Если Вы захотите, Вы сможете убедить Благословенного изгнать Даббу Маллапутту прямо в тот же день».

 «Что я могу сделать?
‘ Как я могу это сделать?»
 «Ступайте, сестра.
 Пойдите к Благословенному и скажите: «Это неподходяще, достопочтенный, и неправильно.
 Место без страха, без вреда, без опасности, теперь стало местом, где страх, где вред, где опасность.
 Оттуда, где было спокойствие, теперь дует штормовой ветер.
 Вода как будто бы горит.
 ‘ Я была изнасилована уважаемым Даббой Маллапуттой».
 «Как скажете, уважаемые».
 (И она ушла выполнять их приказы)».

 Это только начало истории происхождения этого правила, которая является одной из самых длинных и самых противоречивых историй Винаи.
 После того как Меттия бхиккхуни выдвинула своё обвинение, Будда созвал собрание Сангхи, чтобы решить вопрос с достопочтенным Даббой Маллапуттой.
 Тот, будучи тем, кто достиг арахантства в возрасте семи лет, ответил правдиво, что он не может вспомнить, чтобы когда-либо предавался половым сношениям даже во сне, а уж тем более во время бодрствования.
 Затем Будда сказал Сангхе выгнать Меттию Бхиккхуни и допросить ее подстрекателей, после чего вернулся в своё жилище.
 Когда монахи изгнали ее, последователи Меттии и Бхуммаджи сказали им: «Друзья, не изгоняйте Меттию бхиккхуни.
 Она была спровоцирована нами, мы были расстроены, недовольны и хотели его падения».  
 «Вы имеете в виду, что необоснованно обвиняли достопочтенного Даббу Маллапутту в проступке класса параджика?»
«Да, друзья». 
» Затем монахи возмущались, и жаловались, и роптали: «Как могут последователи Меттии и Бхуммаджи необоснованно обвинять достопочтенного Даббу Маллапутту в проступке класса параджика?»
 Однако в течение столетий после составления канона многие люди возмущались и жаловались больше на отношение Будды к Меттии бхиккхуни.
 Согласно комментарию, ее изгнание было одним из спорных моментов, разделявших монахов Абхайагири-вихары и монахов из Махавихары, находившихся в бывшей столице Шри-Ланки — Анурадхапуре.
 Даже современные ученые возражали против такого обращения Будды с Меттией бхиккхуни и интерпретировали этот отрывок как «монашеское толкование», как будто сам Будда не был монахом, и весь Канон не работа монахов и монахинь.
 Комментарий утверждает, что Будда поступил так, потому что знал, что если он отнесётся к ней менее сурово, то последователи Меттии и Бхуммаджи никогда не выдадут информацию о том, что они подтолкнули ее к предъявлению обвинения, и правда никогда не выйдет наружу.
 Это привело бы некоторых людей к тайной убеждённости в виновности достопочтенного Даббы Маллапутты и, в силу того, что он являлся арахантом, это бы нанесло им долговременный ущерб и вред.  
 Во всяком случае, нас интересует, что в какой-то момент после того, как это правило было сформулировано, Будда поручил Сангхе рассматривать подобные обвинения, и предоставил определенную модель действий, чтобы её суждения были справедливыми настолько, насколько это возможно.
 Поскольку Вибханга и Комментарии к данному правилу основаны на этой модели, то вначале мы обсудим саму модель, прежде чем рассмотрим частный случай — необоснованные обвинения, охватываемые этим правилом.  

 Замечание.
 Как утверждает Будда в Sg 12, одним из путей, следуя которому, монах может надеяться на продвижение в своём обучении, является взаимное увещевание и взаимное восстановление в правах.
 Если монах совершает проступок, он несет ответственность за информирование своих собратьев-монахов таким образом, чтобы те могли помочь ему любыми процедурами, которые данное нарушение может за собой повлечь.
 Природа человека такова, что находятся монахи, пренебрегающие этой ответственностью, и в этом случае она ложится на других монахов, осведомлённых о проступке, которые могут увещевать монаха — нарушителя в личном разговоре, если это возможно, или, если он упрям, на официальном собрании Общины.  
 Прежде чем увещевать монаха, нужно сначала убедиться, что другой монах достаточно квалифицирован для этой роли.
 В соответствии с Cv. IX. 5.1-2, это означает знание о том, что он:
 1) является чистым в телесном поведении,  
 2) является чистым в словесном поведении,  
 3) действует из добрых побуждений, а не из мести, 
 4) обучен Дхамме,  
 5) детально знает обе Патимоккхи (для монахов и для монахинь).  
 Кроме того, этот монах решает:  
1) я буду говорить в нужное время, а не в неподходящее время,  
2) я буду говорить о том, что обосновано фактами, а не о том, что не обосновано фактами,  
3) я буду говорить мягко и не грубо.  
4) я буду говорить о том, что связано с целью (attha), а не о том, что не связано с целью (это также может означать: о том, что связано с делом и не о том, что не связано с делом).  
5) я буду говорить исходя из добрых намерений, а не из-за внутреннего неприятия.  
 Cv. IX. 5.7 и Pv. XV. 5.3 добавляют, что этот монах должен иметь пять качеств ума: сострадание, озабоченность благополучием другого, сочувствие, желание, чтоб другой монах был восстановлен в правах, и уважения к Винае.
 Если монах чувствует себя неквалифицированным с точки зрения данных критериев, но он считает, что другой монах совершил проступок, за который не понёс наказания, он должен найти монаха, который квалифицирован для предъявления обвинений, и информировать его.
 Не информировать кого-либо в таком случае — это значит принять на себя пачиттию или производное нарушение в соответствии с Pc 64, за исключением случаев смягчающих обстоятельств, рассмотренных в рамках указанного правила.  
 Следующим шагом, если монах квалифицирован, чтобы предъявить обвинение, будет выбор подходящего времени и места для разговора с оппонентом, например, когда это его, вероятнее всего, не смутит и не расстроит, а затем монах должен попросить разрешения поговорить с ним: «Пусть достопочтенный даст мне позволение.
» Я хочу поговорить с Вами (Karotu āyasmā okāsaṃ. Ahan-taṃ vattukāmo)».
 Обвинить его в проступке, не спросив разрешения, — влечёт за собой дуккату (Mv.II.16.1).  
 Что касается оппонента, он может дать разрешение или нет, в зависимости от его оценки просящего лица, поскольку вполне возможно, что некто может попросить разрешение без каких-либо реальных оснований, просто для того, чтобы злоупотребить им.
(Такого толкования придерживается бирманское издание в соответствующем фрагменте, Mv.II.16.3.
 В других изданиях в том же фрагменте говорится, что монах может дать разрешение другому монаху после его оценки.
 Однако, в качестве допустимого, некоторые из группы шести монахов просят разрешения у монахов, зная, что те чисты; судя по всему, нет необходимости позволять монаху размышлять о том, чист ли человек, которого он планирует обвинить.
 Это одна из обязанностей обвинителя, как предусмотрено настоящим правилом наряду с нижеследующим правилом, Pc 76, а также ещё с одним фрагментом в Mv.II.16.3. 
 Что касается случая, когда разрешения просит то, кто может им злоупотребить, то это уже описано в Mv.II.16.2, в котором говорится, что даже после того, как другой монах дал разрешение, следует оценить его, прежде чем выдвигать против него обвинение.
 Таким образом, в контексте, бирманское прочтение имеет больше смысла: тому, у кого попросили разрешения, дозволяется оценить того, кто спрашивает, прежде чем дать ему разрешение на разговор.
 Если бы здесь мы не следовали бирманскому прочтению, то ни Вибханга, ни Кхандхаки не дали бы никакой возможности отказать в разрешении злонамеренному обвинителю).
 Монах, который просит разрешения без каких-либо оснований, то есть он не видел, как оппонент совершал нарушение, не слышал надежного рассказа об этом деле, и не имеет никаких оснований подозревать что-либо по этому поводу — берет на себя дуккату (Mv.II .16.3).
 Pv. XV. 4.7 дает здесь дополнительное обоснование для бирманского прочтения, предполагая, что нет необходимости выдавать разрешение тому монаху, который:
 1) недобросовестный, 
 2) несведущий,  
 3) не в обычном состоянии (например, он проходит искупление за проступок класса сангхадисеса или находится под дисциплинарной санкцией),  
 4) говорит о намерении спровоцировать беспорядки, или  
 5) не намерен восстанавливать в правах монаха, которого обвиняет.  
 Pv. XV. 5.4 предполагает также, что не следует давать разрешение монаху, который:
 1) не является чистым в телесном поведении,  
 2) не является чистым в словесном поведении,  
 3) не является чистым в средствах к существованию,  
 4) является некомпетентным и неопытным, или  
 5) не в состоянии придерживаться последовательной линии рассуждения, когда его спрашивают.  
 Если монах не является неквалифицированным ни в одном из указанных аспектов, ему надо с готовностью дать разрешение говорить.
 Cv. IX. 5.7 говорит, что увещеваемый или обвиняемый монах должен сохранять два качества ума: правдивость и нераздражённость.
 В Пахимокхе также содержится ряд правил, предусматривающих наказание за неправильное поведение монаха, когда его увещевают официально или неофициально: Sg 12, если он неуступчив в целом, Pc 12, если во время официального допроса он отвечает уклончиво или отказывается отвечать (см. ниже), Pc 54, если он действует неуважительно по отношению к обвинителю или к правилу, в нарушении которого его обвиняют, и Pc 71, если он ищет оправдания своему несоблюдению определённого правила обучения.  
 Если обе стороны действуют добросовестно и без предубеждений, обвинения такого рода легко урегулировать неофициально.
 Если обвинение не может быть урегулировано в неофициальном порядке, оно должно быть принято к рассмотрению на собрании Общины, таким образом, чтобы решение могла вынести вся группа.
 Процедуры такого рода официального собрания будут обсуждаться в разделах, посвящённым правилам Анията и Адхикарана-Саматха.
 Если вопрос должен быть поднят на собрании Общины во время Упосатхи, имеются дополнительные процедуры, которые необходимо соблюдать, описанные в BMC, том 2, глава 15.
 Если вопрос будет поднят на собрании во время Павараны, процедуры, которым необходимо следовать, обсуждаются в BMC том 2, глава 16.

 Злоупотребление системой.
 Как показано в истории происхождения этого правила, монах, предъявляющий обвинение против другого монаха, может действовать из-за обиды и просто сфабриковать обвинение.
 Данное правило и следующее за ним охватывают случаи, когда монах фабрикует обвинение другого монаха в нарушении класса параджика.
 Pc 76 охватывает случаи, когда фабрикуется обвинение в нарушении менее серьезного правила.  
 Полное нарушение, согласно этому правилу, включает в себя четыре фактора.  
 1) Объект: другой монах, считающийся полноправным монахом.  
 2) Понимание: монах воспринимает его невиновным в совершении нарушения, в котором обвиняет его.  
 3) Намерение: монах хочет видеть другого монаха исключённым из Сангхи.  
 4) Усилие: монах делает необоснованное обвинение в его присутствии, что тот виновен в нарушении класса параджика.  

 Объект.
 Определение этого фактора – «другой монах, считающийся полноправным монахом» может звучать странно, но оно происходит из Канкха Витарани, в котором, очевидно, расширен принцип, описанный для фактора восприятия, объясненного ниже, что, если некто воспринимает монаха как невинно обвинённого, факт того, действительно ли он невиновен, не имеет отношения к нарушению данного правила.
 Точно так же, Канкха Витарани, по-видимому, обосновывает, что, если некто воспринимает монаха как монаха, факт того, действительно ли он является монахом, не имеет отношения к этому нарушению.
 Канкха Витарани делает это по следующей причине: в обычных случаях объектом этого правила будет невинный монах, но могут быть случаи, когда монах фактически совершил нарушение класса параджика, о котором никто не знает; вместо того, чтобы оставить монашество, он действует так, как будто все еще является монахом, и все остальные продолжают считать так же.
 Но даже такой «монах» будет соответствовать этому фактору в отношении данного правила.  
 Например, монах X крадет что-то из монастырских запасов, но никто не знает об этом, и он продолжает действовать, как если бы он был монахом.
 Позже монах Y затаивает обиду против него и делает необоснованное обвинение в том, что тот имел половые сношения с одним из прихожан монастыря.
 Даже если X не является в действительности монахом, тот факт, что люди в целом считают его таковым, будет означать, что фактор выполняется. 

 Понимание.
 Если некто воспринимает монаха, которого он обвиняет в параджике, как невиновного в данном нарушении, этого достаточно, чтобы данный фактор был выполнен, независимо от того, действительно ли обвиняемый невиновен или нет.
 Выдвинуть обвинение, основанное на предположении или подозрении, что обвиняемый не является невиновным, не влечет за собой нарушения.  

 Намерение.
 Формулировка правила обучения предполагает, что этот фактор должен быть выполнен в порыве антипатии, вместе с мотивом – желанием изгнания другого монаха, но Вибханга последовательно объединяет эти два подфактора в один мотив.
 Таким образом, все, что необходимо для выполнения этого фактора, — желание увидеть другого монаха изгнанным.
 Если монах желает просто оскорбить другого монаха, Вибханга говорит, что такие действия будут подпадать под Pc 2. Если желает одновременно и увидеть его изгнанным, и оскорбить, то он берет на себя как сангхадисесу, так и пачиттию.
 В текстах явно не упоминается этот момент, но как представляется, что, если у кого-то столь странное чувство юмора и он выдвигает ложное обвинение в шутку, не намереваясь оскорбить или быть воспринятым всерьез, то его действия будут подпадать под Pc 1.  
 Согласно Вибханге, признание своей антипатии означает просто признать, что обвинение было пустым или ложным.
 Таким образом, уровень злобы, побуждающий к желанию увидеть другого монаха изгнанным, не обязательно должен быть серьёзным: если некто хочет видеть его изгнанным лишь ради своего удовольствия, это выполнит фактор намерения.  

 Усилие.
 Действие, охватываемое этим правилом, заключается в том, чтобы выдвинуть необоснованное обвинение в параджике в присутствии обвиняемого.
 Делает ли некто это сам или поручает кому-то еще – наказание будет одинаковым.
 Если этот «кто-то» также является монахом и знает, что обвинение является необоснованным, он тоже берет на себя полное нарушение.  
 Вибханга определяет необоснованное обвинение как такое, которое не основано на чём-либо увиденном, услышанном или подозреваемом.
 Другими словами, обвинитель не видел обвиняемого в момент совершения нарушения, о котором идет речь, и не слышал ничего надежного на этот счет, и нет ничего в поведении обвиняемого, что могло бы вызвать какие-либо подозрения.  
 В понятия «видеть» и «слышать», согласно комментарию, также входит использование способностей ясновидения и яснослышания, которые, возможно, развились с помощью медитации.
 Таким образом, если некто обвинил X в совершении нарушения класса параджика на основании того, что он видел в видениях, это не считалось бы необоснованным обвинением, хотя некто должен быть осторожным, с самого начала ясно понимая, на какого рода видении основано обвинение.  
 Если основания на самом деле есть, но некто подменил статус доказательства, наказание такое же.
 Подмена статуса означает, что некто утверждает, например, что видел что-либо, когда в действительности он только слышал об этом или подозревал, или утверждает, что видел это ясно, хотя в действительности видел нечетко.
 Пример из Комментария: монах X идёт в рощу, чтобы справить нужду.
 Госпожа Y идёт по какой-то причине в ту же рощу.
 Некто видит их покидающими рощу примерно одновременно, что может считаться основанием для подозрений, но некто обвиняет монаха X, утверждая, что на самом деле видел, как тот занимался сексом с госпожой Y.
 Это будет считаться необоснованным обвинением.
 Другой пример: ночью в темноте некто видит какого-то человека, крадущего что-то с монастырского склада. Он выглядит неопределенно, похож на монаха Z, но некто не может быть уверен. Тем не менее, некто подкрепляет своё обвинение, говоря, что точно видел, как монах Z украл предмет.
 Опять же, это будет считаться необоснованным обвинением.  
 В комментарии говорится, что для необоснованного обвинения в соответствии с этим правилом необходимо или (a) чётко указать точное действие, предположительно совершенное обвиняемым (например, имевший место половой акт, вынудивший женщину сделать аборт) или (б) заявить, что обвиняемый является виновным в параджике, или (с) заявить, что обвиняемый уже не является истинным монахом.
 Если некто просто говорит или делает что-то, что может означать, что обвиняемый уже не монах, например, отказывает ему в проявлении почтения согласно его старшинству — это еще не считается обвинением.
 Комментарий добавляет, что обвинение монаха в совершении нарушения, эквивалентного параджике или производного от неё, как говорилось в заключении к предыдущей главе, также выполнило бы этот фактор.
 Например, если некто необоснованно обвиняет монаха А в убийстве своего отца до его посвящения в монахи, это будет считаться полным нарушением.
Вибханга не упоминает эти эквиваленты параджик в данном правиле, но Великие Стандарты могут быть использованы для обоснования их включения сюда.  
 Все обвинения, приведенные в качестве примеров в Вибханге, высказываются непосредственно обвиняемому: «Я видел, что Вы совершили нарушение класса параджика», «Я слышал, что Вы совершили нарушение класса параджика», — и Комментарий, исходя из этого, делает вывод, что полное нарушение происходит только тогда, когда некто предъявляет обвинение в присутствии обвиняемого в соответствии с рассмотренной выше моделью увещевания.
 Он также утверждает, что необоснованное обвинение за спиной обвиняемого влечёт за собой дуккату.  
 В Вибханге нет ничего, что указывало бы на то, что Комментарий в данном случае ошибается, кроме того, что, поскольку обвинение необоснованно, оно может повлечь за собой пачиттию за преднамеренную ложь.
 Некоторые, однако, возражают против позиции Комментария, говоря, что дукката или даже пачиттия — очень мягкое наказание за скрытый подрыв репутации.
 Тем не менее, мы должны помнить, что правильные процедуры выдвижения обвинения требуют, чтобы серьёзное обвинение выдвигалось в присутствии обвиняемого.
 Если монах распространяет сплетни о другом монахе, обвиняя его в том, что тот совершил параджику, его нужно спросить, обсуждал ли он уже это дело с обвиняемым.
 Если нет, то ему нужно сказать, чтобы он поговорил с обвиняемым, прежде чем говорить кому-то еще.
 Если он говорит, что не чувствует себя квалифицированным или, что он боится, что обвиняемый будет мстить, ему следует посоветовать рассмотреть дело с монахом, который будет отвечать за созыв собрания Общины.
 Если он откажется это сделать, его не следует слушать.  
 По какой-то причине в Комментарии утверждается, что обвинение, сделанное в письменной форме, не засчитывается, хотя обвинение, сделанное жестом, например, когда некто указывает на обвиняемого, когда его спрашивают, кто совершил параджику, засчитывается.
 Возможно, в те времена письменные обвинения считались слишком трусливыми, чтобы воспринимать их всерьез.  
 Правило, похоже, требует, чтобы обвинитель сознался, что действовал из порочных побуждений, хотя Вибханга утверждает, что это просто означает признание им того, что обвинение было ложным.
 В Комментарии далее говорится, что здесь правило указывает на тот момент, когда остальная часть Общины знает, что монах, выдвигающий обвинение, виновен в сангхадисесе: он фактически совершил нарушение, выдвинув обвинение.  
 Kанкха Витарани добавляет «результат» в качестве дополнительного фактора нарушения в соответствии с этим правилом, говоря, что обвиняемый должен сразу понять обвинение, но Вибханга никак не подтверждает этот дополнительный фактор.  
 Верит ли кто-нибудь на самом деле обвинению — здесь не является фактором.  

 Поступки, не являющиеся нарушениями.
 Если некто полагает обвиняемого виновным в параджике и искренне обвиняет его на основании того, что видел, слышал или подозревает, то, независимо от того, виноват ли тот или нет, некто не совершает нарушение.
 Однако даже в таком случае, если некто предъявляет обвинение, не спрашивая разрешения обвиняемого, он берёт на себя дуккату, и пачиттию, если он предъявляет обвинение, чтобы оскорбить его.  
  Резюме: выдвижение необоснованного обвинения в нарушении класса параджика монаху, в надежде, что он оставит монашество, — является нарушением класса сангхадисеса.