О группе пяти последователей

перевод — Леша Тэль
редактор — Ксения Тэль
источник — тхеравада.рф

Затем Благословенному пришло в голову: «Кого же я в первую очередь могу обучить своему Учению? Кто будет способен быстро понять эту Дхамму? Воистину, Алара из Каламы является знающим, опытным и мудрым. Он уже долгое время имеет мало пыли в глазах. Если первым я обучу его Дхамме? Он будет способен понять ее быстро.» Но затем невидимый дэв объявил Учителю: “Благословенный, Алара из Каламы умер семь дней назад.» Затем в голове Учителя возникло знание, что этот человек действительно умер семь дней назад. Затем в Голове Благословенного возникло понимание, что этот человек действительно был способен понять его Учение.

Потом в уме Благословенного возник вопрос: «Кого же я в первую очередь могу обучить своему Учению? Кто будет способен быстро понять эту Дхамму? Воистину, Уддака сын Рамы является знающим, опытным и мудрым. Он уже долгое время имеет мало пыли в глазах. Если первым я обучу его Дхамме? Он будет способен понять ее быстро.»

Но затем невидимый дэв объявил Учителю: “Благословенный, Уддака, сын Рамы умер прошлой ночью.» Затем в голове Учителя возникло знание, что этот человек действительно умер прошлой ночью. Затем в Голове Благословенного возникло понимание, что этот человек действительно был способен понять его Учение.

И снова в голове Благословенного возник вопрос: «Кого же я в первую очередь могу обучить своему Учению? Кто будет способен быстро понять эту Дхамму? Группа из пяти аскетов, которые помогали мне, когда я занимался само-истязанием. Может мне вначале обучить Дхамме их?»

Тогда Благословенному пришло в голову: «Где же группа из пяти аскетов живёт в настоящее время?» Затем Учитель при помощи своего Ясно-видения, ясного и превосходящего все другие достижения людей, увидел группу пяти аскетов, живущих возле Бенареса в оленьем парке Исипатаны. Затем Учитель, пребывая в Уревеле столько, сколько считал нужным, отправился в Бенарес.

Голый аскет Упака, встретившийся с Учителем на дороге между Гаей и деревом Просветления, обратился к нему: «Уважаемый, вы выглядите таким ясным и свежим. Ваш цвет лица такой яркий и ясный. Кто помог вам добиться подобного? Кто является вашим Учителем? Чьему Учению вы следуете?»

Когда это было сказано, Благословенный молвил:

“Реализовавшимся и Всеведующим являюсь я,
Непорочным среди всего остального,
Отпустившим всё, освободившимся путем уничтожения страдания,
Познав это самостоятельно, за кем я должен следовать?

Для такого нет Учителя,
Подобного мне, не существует,
В мире с его дэвами
Нет того, кто бы мог сравниться со мной.

Я совершеннейший в этом мире,
Я величайший Учитель,
Только я полностью Пробужденный,
Ставший умиротворенным и достигнувший Ниббаны.

Чтобы повернуть колесо Дхаммы
Иду я в город Каси,
Чтобы бить в барабан бессмертия
В этом ослепшем мире.”

“Согласно тому, что вы сказали, о досточтимый, вы должны быть одним из тех, кто достиг безграничного,» — сказал Упака.

«Как и я, они действительно достигли этого,
Те, кто реализовал уничтожение загрязнений;
Поэтому я, о Упака, являюсь победителем.”

Услышав это Упака, сказал: «Может быть, досточтимый,» — и, качая головой, свернул на другую дорогу.

Затем Благословенный, двигаясь постепенно, приблизился к жившей в Бенаресе в оленьем парке Исипатаны группе из пяти аскетов. Когда члены этой группы издалека увидели Учителя, они договорились между собой: «Достопочтенные, это идет Затворник Готама. Он отверг свою аскезу. Он поколебался в своем стремлении. Он больше не аскет. Он не достоин ни приветствия, ни нашей заботы. Мы не должны принимать его чашу, одеяние и готовить ему место для сидения. Он может сесть на те из них, что уже приготовлены, если захочет.»

Но по мере того, как Благословенный постепенно приближался к этой группе, аскеты не смогли придерживаться того, о чем договорились: идя к нему навстречу, один из них взял его чашу и одеяние, другой подготовил для него место, третий принес воды для омовения ног, скамейку для ног и подставку. Когда Благословенный сел на приготовленное для него сидение, они омыли ему ноги. Помимо этого они обращались к нему со словами «ваше почтение.”

Услышав это Учитель молвил: «Не обращайтесь , о монахи, к открывшему Истину по имени или словами «ваше почтение». Открывший Истину, о монахи, является полностью совершенным и Пробужденным. Прислушайтесь, о монахи, был открыт путь к Бессмертию. Я учу и обучаю Дхамме. Следуйте тому, чему я учу, и скоро вы сами при помощи своей собственной мудрости познаете высшую цель святой жизни, ради которой молодые миряне уходят из дома и живут и в уединении.»

Когда это было сказано, аскеты из группы пяти сказали Благословенному: «Но вы, о ваше почтение Готама, не пришли к состоянию сверх человека и истинного знания Благородных, когда практиковали здесь аскетизм и самобичевание. Так как же можете вы сейчас обрести это состояние, когда оставили эти практики?»

Когда это было сказано, Благословенный ответил им так: «Открывший Истину, о монахи, не оставляет аскетизма. Он непоколебим в своем стремлении. Он не возвращается к жизни в чувстеных удовольствиях. Открывший Истину, о монахи, является полностью совершенным и Пробужденным. Прислушайтесь, о монахи, был открыт путь к Бессмертию. Я учу и обучаю Дхамме. Следуйте тому, чему я учу, и скоро вы сами при помощи своей собственной мудрости познаете высшую цель святой жизни, ради которой молодые миряне уходят из дома и живут и в уединении.»

И во второй раз, и в третий раз аскеты из группы пяти обращались с подобными словами к Учителю, но его ответ оставался тем же. И к сказанному в третий раз он добавил: «Говорил ли я вам подобные слова когда-нибудь раньше, о монахи?

«Нет, о Благословенный.”

«Открывший Истину, о монахи, не оставляет аскетизма. Он непоколебим в своем стремлении. Он не возвращается к жизни в чувственных удовольствиях. Открывший Истину, о монахи, является полностью совершенным и Пробужденным. Прислушайтесь, о монахи, был открыт путь к Бессмертию. Я учу и обучаю Дхамме. Следуйте тому, чему я учу и скоро вы сами при помощи своей собственной мудрости познаете высшую цель святой жизни, ради которой молодые миряне уходят из дома и живут и в уединении.»

Так Учитель смог убедить группу из пяти аскетов выслушать его Учение. И члены этой группы внимательно слушали его слова, открыв свои разумы для глубокого знания.

Далее перевод theravada.ru

«Монахи, не стоит следовать этим двум крайностям тому, кто, [покинув жизнь домохозяина], ушёл в жизнь бездомную. Каким двум?

Стремлению к чувственному счастью чувственных удовольствий: низкому, вульгарному, мирскому, постыдному, не приносящему блага;

Стремлению к самоумерщвлению: болезненному, постыдному, не приносящему блага;

Не склоняясь ни к одной из этих крайностей, Татхагата пробудился в срединный путь, который способствует видению, который способствует знанию, который ведёт к покою, к прямому знанию, к просветлению, к ниббане.

И что же это, монахи, за срединный путь, в который пробудился Татхагата, который способствует видению… ведёт к ниббане? Это этот Благородный Восьмеричный Путь:

Правильные Воззрения,
Правильное Устремление,
Правильная Речь,
Правильные Действия,
Правильные Средства к жизни,
Правильное Усилие,
Правильная Осознанность,
Правильное Сосредоточение.

Это, монахи, тот самый срединный путь, в который пробудился Татхагата, который способствует видению… ведёт к ниббане. И это, монахи, Благородная Истина о страдании:

рождение есть страдание,
старение есть страдание,
болезнь есть страдание,
смерть есть страдание,
соединение с неприятным есть страдание,
разлучение с приятным есть страдание,
не получение желаемого есть страдание,
если кратко, то пять совокупностей, подверженных цеплянию, есть страдание.

И это, монахи, Благородная Истина об источнике страдания: это жажда, что ведёт к новому существованию, сопровождаемая наслаждением и страстным желанием, ищущая удовольствия здесь и там; то есть, жажда к чувственным удовольствиям, жажда к существованию, жажда к несуществованию.

И это, монахи, Благородная Истина о прекращении страдания: это безостаточное угасание и прекращение этой самой жажды, оставление и отбрасывание её, освобождение от неё, отсутствие опоры на неё.

И это, монахи, Благородная Истина о пути, ведущем к прекращению страдания: это этот самый Благородный Восьмеричный Путь, то есть Правильные Воззрения… Сосредоточение.

«Это – Благородная Истина о страдании»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эту Благородную Истину о страдании нужно полностью понять»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эта Благородная Истина о страдании была полностью понята»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Это – Благородная Истина об источнике страдания»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эту Благородную Истину об источнике страдания нужно отбросить»¹: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эта Благородная Истина об источнике страдания была отброшена»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Это – Благородная Истина о прекращении страдания»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эту Благородную Истину о прекращении страдания нужно реализовать»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эта Благородная Истина о прекращении страдания была реализована»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Это – Благородная Истина о пути, ведущем к прекращению страданий»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эту Благородную Истину о пути, ведущем к прекращению страдания, нужно развить»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

«Эта Благородная Истина о пути, ведущем к прекращению страдания, была развита»: так, монахи, в отношении вещей, неслыханных прежде, видение возникло во мне, знание, мудрость, истинное знание и свет.

Покуда, монахи, моё знание и видение в соответствии с действительностью этих Четырёх Благородных Истин в их трёх фазах и двенадцати аспектах не было таким образом очищено, я не заявлял о том, что пробудился в непревзойдённое совершенное просветление в этом мире с его дэвами, Марой, Брахмой, с его поколениями жрецов и отшельников, божеств и людей. Но когда моё знание и видение в соответствии с действительностью этих Четырёх Благородных Истин в их трёх фазах и двенадцати аспектах было таким образом очищено, я заявил о том, что пробудился… божеств и людей. Знание и видение возникло во мне: «Непоколебимо моё освобождение ума. Это моё последнее рождение. Не будет нового существования».

Так сказал Благословенный. Восхищённые, пять монахов возрадовались утверждению Благословенного. И во время этой беседы в Достопочтенном Конданнье возникло незапылённое, незапятнанное видение Дхаммы: «Всё, что подвержено возникновению – подвержено [также] и прекращению».

И когда Колесо Дхаммы было приведено в движение Благословенным, проживающие на земле божества воскликнули: «В Варанаси, в Оленьем Парке Исипатаны, Благословенным было приведено в движение непревзойдённое Колесо Дхаммы, которое не сможет остановить ни один отшельник, ни один жрец, ни дэва, ни Мара, ни Брахма, ни кто бы то ни был в этом мире!».

Услышав восклицание божеств, проживающих на земле, дэвы мира Четырёх Великих Царей воскликнули: «В Варанаси… Благословенным было приведено в движение непревзойдённое Колесо Дхаммы…!».

Услышав восклицание дэвов мира Четырёх Великих царей, дэвы Таватимсы… дэвы Ямы… дэвы Туситы… дэвы Нимманарати… дэвы Параниммита-васаватти… дэвы Свиты Брахмы воскликнули: «В Варанаси, в Оленьем Парке Исипатаны, Благословенным было приведено в движение непревзойдённое Колесо Дхаммы, которое не сможет остановить ни один отшельник, ни один жрец, ни дэва, ни Мара, ни Брахма, ни кто бы то ни был в этом мире!»

И в тот момент, в то самое мгновение, в ту самую секунду, клич дошёл до мира брахм, и эта система десяти тысяч миров затряслась, содрогнулась, задрожала, и безмерное лучезарное сияние возникло в мире, превосходящее небесное величие дэвов.

И тогда Благословенный вдохновенно произнёс это изречение: «Конданнья в самом деле понял! Конданнья в самом деле понял!» И так Достопочтенный Конданнья получил имя: «Аннья Конданнья – Конданнья, Который Понял».

Далее перевод — dhamma.ru

– Досточтимый, пусть примет меня Благословенный, как оставившего дом ради него, пусть получу я от Благословенного полное посвящение в монашество.

– Ступай, монах! – ответил Благословенный. – Хорошо изложена Дхамма, живи праведной жизнью, чтобы должным образом положить конец страданию.

Так было совершено посвящение в монахи этого достопочтенного.

Между тем, Благословенный наставлял и поучал остальных монахов разговорами о Дхамме. И вот, у достопочтенного Ваппы и достопочтенного Бхаддии, которых Благословенный наставлял и поучал разговорами о Дхамме, незапыленное, незагрязненное видение Дхаммы открылось: «все, что подвержено возникновению, подвержено прекращению».

И они, – прозревшие в истину, познавшие истину, проникшие в истину, достигшие истины, преодолевшие неуверенность, освободившиеся от сомнений, с непоколебимой убежденностью, независимые от других в том, что касается наставлений учителя, – так сказали Благословенному:

– Досточтимый, пусть примет нас Благословенный, как оставивших дом ради него, пусть получим мы от Благословенного полное посвящение в монашество.

– Ступайте, монахи! – ответил Благословенный. – Хорошо изложена Дхамма, живите праведной жизнью, чтобы должным образом положить конец страданию.

Так было совершено посвящение в монахи этих достопочтенных.

Между тем, Благословенный, питаясь приносимой ему пищей, наставлял и поучал остальных монахов разговорами о Дхамме. Что приносили со сбора подаяния трое монахов, тем и жили все шестеро. И вот, у достопочтенного Маханамы и достопочтенного Ассаджи, которых Благословенный наставлял и поучал разговорами о Дхамме, незапыленное, незагрязненное видение Дхаммы открылось: «все, что подвержено возникновению, подвержено прекращению». И они, – прозревшие в истину, познавшие истину, проникшие в истину, достигшие истины, преодолевшие неуверенность, освободившиеся от сомнений, с непоколебимой убежденностью, независимые от других в том, что касается наставлений учителя, – так сказали Благословенному:

– Досточтимый, пусть примет нас Благословенный, как оставивших дом ради него, пусть получим мы от Благословенного полное посвящение в монашество.

– Ступайте, монахи! – ответил Благословенный. – Хорошо изложена Дхамма, живите праведной жизнью, чтобы должным образом положить конец страданию.

Так было совершено посвящение в монахи этих достопочтенных.

И тогда Благословенный обратился к пятерым монахам [с проповедью «Анатта-лаккхана»].

– Монахи!

– Досточтимый! – отозвались монахи. Благословенный произнес:

– Тело, монахи, не я. Ведь если бы тело, монахи, и правда было я, то оно не приводило бы к мучению, и в отношении него можно было бы сказать: «Пусть мое тело будет таким-то, пусть мое тело не будет таким-то». Но поскольку, монахи, тело не я, постольку оно и приводит к мучению, и нельзя в отношении него сказать: «Пусть мое тело будет таким-то, пусть мое тело не будет таким-то».

– Ощущение не я. Ведь если бы ощущение, монахи, и правда было я, то оно не приводило бы к мучению, и в отношении него можно было бы сказать: «Пусть мое ощущение будет таким-то, пусть мое ощущение не будет таким-то». Но поскольку, монахи, ощущение не я, постольку оно и приводит к мучению, и нельзя в отношении него сказать: «Пусть мое ощущение будет таким-то, пусть мое ощущение не будет таким-то».

– Распознавание не я. Ведь если бы распознавание, монахи, и правда было я, то оно не приводило бы к мучению, и в отношении него можно было бы сказать: «Пусть мое распознавание будет таким-то, пусть мое распознавание не будет таким-то». Но поскольку, монахи, распознавание не я, постольку оно и приводит к мучению, и нельзя в отношении него сказать: «Пусть мое распознавание будет таким-то, пусть мое распознавание не будет таким-то».

– Воления не я. Ведь если бы воления, монахи, и правда были я, то они не приводили бы к мучению, и в отношении них можно было бы сказать: «Пусть мои воления будут таким-то, пусть мои воления не будут такими-то». Но поскольку, монахи, воления не я, постольку они и приводят к мучению, и нельзя в отношении них сказать: «Пусть мои воления будут таким-то, пусть мои воления не будут такими-то».

– Сознание не я. Ведь если бы сознание, монахи, и правда было я, то оно не приводило бы к мучению, и в отношении него можно было бы сказать: «Пусть мое сознание будет таким-то, пусть мое сознание не будет таким-то». Но поскольку, монахи, сознание не я, постольку оно и приводит к мучению, и нельзя в отношении него сказать: «Пусть мое сознание будет таким-то, пусть мое сознание не будет таким-то».

– А как вы считаете, монахи, тело постоянно или непостоянно?

– Непостоянно, досточтимый.

– А что непостоянно, то тягостно или приятно?

– Тягостно, досточтимый.

– А что непостоянно, тягостно, подвержено изменению, здраво ли будет считать об этом: «Это мое, я являюсь этим, это является мной»?

– Конечно, нет, досточтимый.

– Ощущение… распознавание… воления… сознание постоянно или непостоянно?

– Непостоянно, досточтимый.

– А что непостоянно, то тягостно или приятно?

– Тягостно, досточтимый.

– А что непостоянно, тягостно, подвержено изменению, здраво ли будет считать об этом: «Это мое, я являюсь этим, это является мной»?

– Конечно, нет, досточтимый.

– Поэтому, монахи, какое бы то ни было тело, – в прошлом, будущем или настоящем, собственное или постороннее, грубое или тонкое, низкое или возвышенное, далекое или близкое, – любое тело следует рассматривать таким, какое оно есть на самом деле, в соответствии с истинной мудростью: «Это не мое, я не являюсь этим, это не является мной».

– Какое бы то ни было ощущение, – в прошлом, будущем или настоящем, собственное или постороннее, грубое или тонкое, низкое или возвышенное, далекое или близкое, – любое ощущение следует рассматривать таким, какое оно есть на самом деле, в соответствии с истинной мудростью: «Это не мое, я не являюсь этим, это не является мной».

– Какое бы то ни было распознавание, – в прошлом, будущем или настоящем, собственное или постороннее, грубое или тонкое, низкое или возвышенное, далекое или близкое, – любое распознавание следует рассматривать таким, какое оно есть на самом деле, в соответствии с истинной мудростью: «Это не мое, я не являюсь этим, это не является мной».

– Какие бы то ни были воления, – в прошлом, будущем или настоящем, собственные или посторонние, грубые или тонкие, низкие или возвышенные, далекие или близкие, – любые воления следует рассматривать такими, какие они есть на самом деле, в соответствии с истинной мудростью: «Это не мое, я не являюсь этим, это не является мной».

– Какое бы то ни было сознание, – в прошлом, будущем или настоящем, собственное или постороннее, грубое или тонкое, низкое или возвышенное, далекое или близкое, – любое сознание следует рассматривать таким, какое оно есть на самом деле, в соответствии с истинной мудростью: «Это не мое, я не являюсь этим, это не является мной».

– Монахи, видящий так обученный ученик благородных пресыщается телом, пресыщается ощущением, пресыщается распознаванием, пресыщается волениями, пресыщается сознанием. От пресыщения он становится бесстрастным, от бесстрастия он достигает освобождения, в освободившемся возникает знание, что он освободился. Он познает: «Прекращено рождение, исполнена праведная жизнь, сделано то, что надлежит сделать, больше не последует здешнее существование».

Так сказал Благословенный. Обрадованные, пятеро монахов восхитились словами Благословенного.

И пока длилось это разъяснение, сердца пятерых монахов, через неприсвоение, освободились от влечений. И вот, в то время в мире было шестеро Архатов.